Колыбельная пустыни

Кто я

Ночь, тлеющий костер вдалеке и непроглядная мутная пелена, не дающая поднять головы. Ни тело, ни разум не подчинялись. Сначала все казалось сном, плоть, словно темница для искорки тлеющего сознания, жадно оборачивающего свой взор наружу через круглые окошки глаз.

Пока я бесцельно рассматривал траву под ногами, постепенно начал ощущать сигналы. Сначала это была влага, осевшая на травинках и коже, затем прохлада, переходящая в холод, от которого мое тело издрогло. И только едкий дым от костра привел меня в чувства. Подскочив и отступив в сторону, я замер, осознав происходящее. Ошалело, переключая внимание то с костра на книги, то с книг на линии под ногами, затем на ветки старых деревьев. И вдруг до меня дошло, что я не помню, ни где я, ни как я оказался здесь. "А кто я вообще?" - отсутствие ответа на этот вопрос стало вторым потрясением за этот вечер. Мысли запутались, дыхание участилось, и даже гулкое биение сердца не смогло заглушить шум окружающих деревьев.

Темный лес навевал и усиливал безумие. Мощные еловые великаны тянули свои ветви к моему захлёбывающемуся сердцу. А в глубине дремучего леса таилось что-то пугающее и враждебное. Не решаясь шевельнуться, даже дышать было страшно. Показалось, что вот-вот это нечто выследит и нападет на меня. Пугающие образы мелькали перед глазами, граница между реальностью и страхом стала размытой. Один ужасный образ сменялся другим, и когда я уже был готов убежать, без разбора дороги, не дюжим усилием воли мне удалось разогнать этот хоровод ужасов. "Спокойно, друг, тебе ничего не угрожает", - шептал я, хрипя. Пусть пелена страха и морока отступила, от этого спокойнее не стало. В прыгающих тенях догорающего костра продолжало, мерещится всякое. То ломаные линии под ногами, превращаются в клубок чёрных змей. То в кучке книг проступает образ бесформенного, тысячеглазого монстра. То сам костёр превращается в огненную пасть, подземного чудища.

"При такой фантазии смотреть на вещи трезво? Ну, я постараюсь." - Подбадривая себя, и касаясь вычерченных линий на выжженной земле. Мне с трудом давалось преодолевать ту оторопь, цепляющую за душу, от ощущения того, что кто-то за тобой непрерывно наблюдает. Порой страх становился осязаемым, я спиной чувствовал, что на меня вот-вот кто-то выпрыгнет. Это чувство становилось не выносимым и мне приходилось оборачиваться, смотря в пустоту настолько широкими глазами, на сколько, можно позволить себе, содрогаясь от каждого шороха.

Мышцы вокруг глаз сводило судорогой, а горло болело от перенапряжения, сдерживая крик. И чем дольше мне приходилось вглядываться, за столбы деревьев, теряющиеся во тьме леса. Тем сложнее было понять, что есть настоящее, а что стало плодом моего страха.

И всё же мои дрожащие пальцы, вонзались в холодную землю, напоминая о том, где я и почему ещё не убежал. Возвращаясь к орнаменту, с не унимаемой дрожью, следуя по бороздкам в земле, я силился разгадать его тайны, но всё оставалось тщетным.

Последовательные повторения линий и углов складывалось в сложный шестигранник и замысловатую спираль посередине, манящую вглубь себя. К тому же, тщательное ознакомление с этой загадкой добавило ещё больше вопросов. Но кое, что и разобрать удалось, только вот ответ окончательно всё запутал.

« Если следы мои и только мои, то получается я пришёл сюда, начертил всё это, и напрочь обо всём забыл. Да бред какой-то! »

За спиной вновь раздался знакомый скрип и шелест здешних хозяев. От чего сердце робко вздрогло, но былой паники и страху не осталось места. А вот любопытство, все поглощающее и манящее, подначивало на безумные поступки не оставляя места страху.

С боку приветливо замелькали драгоценные камни, украшающие обложки книг. Что не так давно мерещились мне тысячеглазым монстром. Ловко, словно хищник, я метнулся к уликам прошлого, желая разгадать всё тайны, что притаили эти немые свидетели.

Касаясь позолоченных обложек, вспотевшими ладонями, от предвкушения, как получаю ответы на животрепещущие вопросы, забывал, как дышать. С каким благоговением, я открывал хрустящую обложку и с таким же гневом, я возжелал отправить весь этот мусор, в бездонную пасть костра!

И ладно, если бы это было только в одной книге, но нет. Раскрывая твёрдые переплёты один за другим, я сталкивался с неизменной проблемой. Поначалу, ничего не обычного, листы, испещрены аккуратным почерком, на первый взгляд, легко читаемым, но стоило только начать. Как тут же буквы начинали плыть, меняться местами и коверкать слова в неведомую белиберду. И чем сильнее ты концентрируешься над написанным, тем неразборчивее становится смысл.

Перебрав всю кучу, я без сил рухнул на землю. И когда последний лучик надежды растворился во мраке отчаяния, оставляя за собой липкую и холодную пустоту. Свет костра вырвал из темноты потрёпанную стопку листов.

Наученный горьким опытом, я даже не потянулся к ним, не было желания. Вместо этого, просто уставился на листы, благо свет костра позволял разглядеть строки. Вглядываясь, я ждал, когда же рукопись, наконец, поплывёт отбив у меня интерес разобраться хоть в чём-то. Но ничего подобного не произошло.

«С такого расстояния тяжело разобрать написанное, может мне всё-таки повезёт?» -Я потянулся за ней, опустил глаза в потрёпанные страницы, и тут же тут же распластался по земле, сдерживая смех вперемешку со слезами. Язык в этой рукописи, был мне не знаком. – «Как же надо себя ненавидеть чтобы…» - Стиснув зубы и смяв листок, я взвыл от резкой боли, прошившая руку до самой макушки.

Вскочив, я удивлённо уставился на ладонь. Из резанной раны, обильно шла кровь. – «Медлить нельзя, иначе быть беде.» - И тут же, я судорожно принялся метаться у костра, но ничего, чем можно было бы перевязать рану, не нашлось.

Тогда, я натянул рукав собственного балахона, и крепко сжав ладонь, принялся искать что-нибудь на себе. И к моему удивлению нашёл, нож с окровавленным лезвием на поясе. Судорожно вынув его, случайно перерезал шнурок, мешочек со звонким содержимым, упал на землю, но сейчас он меня не интересовал.

1.2 "Дорога"

Притаившись в корнях, я внимательно вслушивался в окружающие звуки. Шорох листвы, скрежет веток, даже редкие ночные птицы разрывали мрачное безмолвие, жутким завыванием. Что странно, у костра, лес вообще-то показался мне безжизненным, но больше всего, я с содроганием ожидал зловещего шёпота. Волосы на затылке холодеют, от этого замогильного голоса.

Но к счастью, ничего подобного не доносилось. За исключением пары моментов, и те, были лишь плодом разнузданной фантазии.

Понемногу, время возвращалось в привычный темп, глаза привыкали к темноте, и окружение потеряло былую враждебность. Ведь долго бояться – сложно. Особенно когда мрак понемногу открывается перед тобой. За его завесой, проступали силуэты веток и травы, где-то там вдалеке мелькали огоньки глаз здешних обитателей.

Да и тело начало отзываться на отсутствие движения. Покалывали обездвиженные ноги, в бок болезненно впился корень, а больше всех, гудела онемевшая рука, крепко вцепившаяся в рукоятку ножа. Так что, разжимать одеревеневшие пальцы, пришлось с помощью второй, отправив холодное лезвие за пояс.

Протянув руку в поисках опоры, пальцы скользнули по шершавому стволу дерева, ухватившись за выступ. Но стоило только потянуться, как в виски, тут же, отдало невыносимой болью.

Жмурясь и превозмогая страдания, я встал на ноги и тут же рухнул на колени, обхватив руками пылающую в агонии конечность.

- И часу не прошло, а я уже калека. – Рыча от бессилия, стиснув зубы, мне всё же, удалось подняться. Вцепившись за ствол дерева, подобрав под себя больную ногу.

Осмотревшись по сторонам, мое внимание привлёк островок света. Сотканного из лунного луча, пробивающего себе дорогу, сквозь густые кроны деревьев. Вырывая из темноты, толстую опавшую ветку.

- А вот и помощник нашёлся. – В два прыжка, я настиг спасительный островок, припав на колени. От таких кульбитов, голова разболелась ещё сильнее, из-за чего пришлось лечь, чтобы хоть немного её успокоить.

Переведя дух, потянул к себе, подобранную на ощупь ветку и достал нож, принявшись выстругивать, будущий костыль. Несмотря на то, что острое лезвие с жадностью вгрызалось в древесину, орудовать им было крайне неудобно. Скрученная рукоять, с такой же цепкостью норовила впиться в ладонь. Но, даже не смотря на все эти пытки, у меня получилось.

Пусть и кривая, как устье реки, но эта помощница, выведет меня из леса. Вот только куда идти? Если выдвинуться без ориентира, то, скорее всего я начну бродить кругами. Метки на дереве ставить? Тоже не вариант, пусть я и привык к темноте, видеть то в ней я не научился. Да и лунного света недостаточно. Точно! Луна. Пусть до меня доходят лишь её блики, сквозь густые кроны, но и этого достаточно, чтобы понимать, где именно она находится.

Так и начался мой путь, беспамятного калеки, ведомого призрачным светом надежды.

Стараясь не замечать боль, я всецело концентрировался на небесном светиле. Ветки редели, и луна всё отчетливее проступала. В один момент я осознал, что брожу не по лесной чаще, а у её опушки.

Свободный от веток небосвод, чудился мне непривычно необъятным, поражающий своей глубиной. Как и поражали своей красотой, неестественно яркие, парные луны, безмятежно парящие в этом океане бездны.

Та, что побольше, сияла как снег, и казалась такой близкой, что вот, протяни руку, и ты сможешь погладить её ледяные кратеры. А вот её красная, блёклая сестра, словно пряталась в тени, украшая белёсую, ореолом багровой мистики.

Опустив глаза ближе к горизонту, я наткнулся на черную стену леса, со стороны он выглядел, куда пугающе, чем внутри. Мрачный, неприветливый, леденящий душу - массив.

Спеша опустить взгляд ещё ниже, уткнулся на накатанную дорожку, тянущуюся вдоль частокола из вековых гигантов.

- Не верю. – Бормоча, я упал на колени. Глаза, источали капельки солёного благоговения, было тяжело дышать, и ещё труднее было поверить в своё везение.

Ещё бы, где дорога, там и люди. И мне не придётся бродить по мрачному лесу в страхе заблудиться, или того хуже.

Почувствовав себя, хоть в какой-то безопасности, тело тут же напомнило о себе. Ноги и веки, наполнялись тяжестью, и голову завлекло вязкой дымкой, мешающей думать.

- Нет… Нельзя… А если… - Но всё вокруг расплывалось, тело обмякло. И последнее, что я чувствовал, это мягкую как перинка, густую траву.