Контакт по протоколу вежливости — 4

Контакт по протоколу вежливости — 4

Контакт по протоколу вежливости — 4

Гоша Сердечкин сидел на крыше дома и всматривался в прохожих.
Ему срочно нужно было кого-нибудь подстрелить.

Сидеть на крыше Гоше нравилось — куда удобнее, чем на дереве. На ветке было неудобно не только сидеть, но и стрелять. Птицы, конечно, милые создания, но обязательно находилась какая-нибудь мелкая наглая птаха, которая всем своим видом демонстрировала: она не только чувствует Сердечкина, но и прекрасно его видит — более того, осознаёт происходящее и готова дать его действиям литературное определение и нравственную оценку.
Гоше это было совершенно ни к чему.

К тому же такие проказницы нередко сбивали прицел, и стрела летела совсем не в ту цель, в которую он собирался попасть. После этого приходилось долго оправдываться перед начальством или заказчиком — если, конечно, таковой имелся.

Крыша — совсем другое дело. Птицы здесь тоже были, но уже не в таком количестве. Всегда можно свесить ноги с края или просто любоваться городом.

Летом крыша вообще была идеальным местом для наблюдений за объектами и потенциальными жертвами. Внизу шумел город, гостеприимные кафе раскрывали объятия посетителям и влюблённым парочкам. Листва пела под аккомпанемент ветра, щебетали птицы, а «песни ветров» тихо звенели, покачиваясь, и разбрасывали солнечных зайчиков.

Иногда приходилось делить крышу с кошками. Несколько из них облюбовали чердак и регулярно поднимались наверх — понежиться на солнце и обсудить свои кошачьи дела.
Кошки Гоше никогда не мешали. Они демонстрировали полное равнодушие к происходящему. Разве что по негласной договорённости с этим хвостатым братством существовало правило: если кому-нибудь из кошачьего населения срочно требовалось устроить личную жизнь, Сердечкин обязан был стрелять — и обязательно точно, чтобы не испортить репутацию и не прослыть мазилой на весь кошачий свет.

Утро шло как обычно, пока Гоша не услышал мягкий, осторожный голос:

— Извините, что нарушаю ваш покой… вам не страшно сидеть вот так, на самом краю?

Гоша чуть не свалился вниз. Будь он обычным человеком — беды бы не миновать.

Сам вопрос его не напряг. Поражало другое: человеческому глазу невозможно увидеть ангела-купидона.
У всех ангелов есть тело — вполне материальное, как и их деяния. Точный выстрел в цель рождает глубокое и преданное чувство любви на долгие годы. Но тела ангелов защищены особым полем — аурой, которая делает их невидимыми.

— Это вы сейчас у меня спросили? — осторожно уточнил он.

— Ага. А что? — девушка удивлённо приподняла брови. — Вы так резко дёрнулись, что я даже испугалась. Я, между прочим, с высотой не дружу. Ну… не то чтобы боюсь. Просто предпочитаю, чтобы подо мной была твёрдая поверхность. Желательно с перилами.

Гоша осторожно оглянулся по сторонам. Потом вниз. Потом снова на девушку.

— Вы… меня видите?

— А кого же ещё? — она нахмурилась. — Кота, что ли? Хотя котов я уважаю. Они обычно тут раньше меня сидят. Особенно рыжый. Такой… с философским лицом.

— Странно… — пробормотал Гоша.

— Что именно? — тут же встрепенулась она. — Что вы разговариваете сами с собой или что я вам мешаю? Если мешаю — так и скажите. Я могу отойти. Или сесть. Или вообще лечь.

— Не надо ложиться, — поспешно сказал Гоша.

— Ой, как строго, — она прыснула. — Вы здесь, наверное, работаете?

— В некотором роде.

— Я так и подумала! У вас очень сосредоточенный вид. У людей с таким лицом либо работа ответственная, либо жена злая. У вас что?

— Ни то ни другое.

— Повезло, — вздохнула она с уважением. — А вы часто сюда поднимаетесь?

— Часто.

— Я тоже! — мгновенно откликнулась она. — Правда, обычно одна. Ну… почти. Иногда с кофе. Иногда без. Иногда вообще без всего.

Она внимательно оглядела его.

— А вы не против, если я тут посижу? Я аккуратно. Я даже могу не разговаривать. Хотя это вряд ли.

Гоша промолчал.

— Молчание — знак согласия! — радостно решила девушка и уселась рядом. — А знаете, я купила квартиру вон в том доме. Видите? С зелёными занавесочками. Я их сама выбирала. Очень долго. Продавец плакал.

— Зачем вы мне это рассказываете? — не выдержал Гоша.

— Не знаю, — честно ответила она. — Вы очень располагаете. У вас лицо такое… надёжное. С вами, наверное, легко дружить.

Гоша вздрогнул.

— Вы не подумайте ничего плохого, — поспешно добавила она. — Я вообще могу и молчать. Просто сегодня как-то хочется поговорить. Вот вы как думаете, почему я на крышу полезла, а не уехала, ну, скажем, к морю? А вот и не угадаете — все деньги на квартиру ушли. Она маленькая и уютная, и я вовсе не жалуюсь. Я даже не предполагала, что на крыше можно так прекрасно отдыхать.

Девушка договорила и принялась привязывать к антенне что-то наподобие простыни.

— Это чтобы солнце не спалило кожу, — деловито пояснила она. — Если хотите, можете присесть на мой коврик для йоги. Он гораздо удобнее покрывала.

Она вдруг замолчала и снова внимательно посмотрела на Гошу.

— Девушка, — наконец произнёс он, — вам правда не с кем поговорить?

— Почему не с кем? — почти обиделась она. — На работе мы с девочками болтали каждый день. А теперь отпуск… и, похоже, вы правы.

— Молодого человека у вас нет?

— Да сейчас такие мужчины пошли… — она хотела что-то добавить, но осеклась. — Это я не про вас. — И как-то сразу сникла.

Она расстелила коврик и легла, демонстративно накрыв лицо широкой шляпой.

Гоша некоторое время рассматривал свою соседку по крыше — и вдруг понял: вот в неё стрелять совершенно не нужно. Нужно просто привести сюда одного молодого застенчивого парня с последнего этажа и аккуратно столкнуть лбами молчаливого айтишника и эту милую, одинокую болтушку.

А для этого есть подруги. И кошки. С которыми всегда можно договориться.

Гоша жестом позвал ближайшую кошку. Та в один прыжок оказалась рядом. Сердечкин быстро передал хвостатой помощнице нужную информацию — и взмыл над крышей.