Корабль надежды

Повесть "Корабль надежды" Часть 1 Главы 1-3

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ГЛАВА ПЕРВАЯ, в которой на сцене появляется героиня

Эна не знала, плакать ей или смеяться. Попала в ситуацию. И что теперь делать? Спросить бы у Маффина. Пусть насмехается, сколько хочет, но вытащит ее из этой дыры.

Нет, только не у него. Эх, Маффин, Маффин... Вот из-за кого она, собственно, здесь и оказалась. Мартин Браун по прозвищу Маффин. Дерзкий, красивый. Тайное воздыхание женской половины университета. Яркий молодой ученый, будущее светило. Он еще только писал свою диссертацию, а его статьи уже наделали много шума.

Он ей говорил о ее дипломе: «Маленьким глупым девочкам нечего соваться в такие научные дебри, это – занятие для умнейших. Возьми что-нибудь попроще». Сунулась. Наперекор.

И кому что доказала?

Ее дипломный проект был одним из лучших. А Мартин подошел на выпускной вечеринке: «Интересная работа получилась, салага, не считая некорректных подсчетов кое-где. Кстати, ладно уже, давай выходи за меня замуж». Сперва она решила, что это его новая шутка, ну, неудачная, не в его духе.

Как же он ей нравился! Он не мог не нравиться, просто не мог! И что она сделала? Сбежала. Так ждала этого объяснения от Мартина и... сбежала. Ухватилась за первое более-менее подходящее предложение о работе по теме диплома. Главное, чтобы подальше от их университета, от кафедры. Спряталась от насмешливых глаз Мартина, решила отдышаться и понять себя.

А условия-то надо было лучше читать. Оказалось, что это вовсе не исследовательский институт, а что-то типа клиники, и нужен им, скорее, простой лаборант, а не научный сотрудник. Какое там продолжение темы диплома!

Милый старичок директор (Эйнштейна бы ему играть без грима. Он сам-то читал ее резюме, когда принимал?) был растерян не меньше. Поправлял очки, потирал руки, хвалил университет и профессоров, восхищался дипломом, рассказывал, какой здесь чудесный морской климат («А условия! Жилье бесплатно и питание просто даром!»). Предлагал осмотреться. Основной работы немного, такой «блестящий молодой ученый», как она, и здесь сумеет найти поле для исследования, да и заведующий клинико-диагностической лабораторией «просто гений», она с ним точно сработается, завлаб ей поможет... И дал время подумать.

Морской ветерок ласково играл ее волосами. Ах, какой чудесный закат. Может, и правда попробовать? Вот тебе славная норка, для того чтобы залечь и разобраться в своих чувствах. Ей не впервые на стыке двух областей работать, найдет, что рыть. Жалко, конечно, что дипломную работу не продолжить... И без хорошего научного руководителя разве что Маффину под силу работать... А вот и нет! Завтра утром посмотрим, что можно сделать!

– Который час?

Эна вздрогнула и посмотрела на часы.

– Без двадцати семь, – сказала она женщине, что вышла на террасу.

– Спасибо. Прощайте, – незнакомка исчезла так же быстро, как появилась.

Куда она так спешила в этом царстве покоя?

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ГЛАВА ВТОРАЯ, которая еще ничего толком не объясняет

– Здесь у нас...  Э, что же у нас здесь? – «Эйнштейн» показывал Эне свои владения, знакомил с обитателями. – Кармэн, что это у нас за дверь?

Дивной красоты медсестра одарила их благосклонным взглядом.

– Пожарный выход, доктор Волкин.

– А, ну да. А где наши?

– Денек теплый, солнечный, все ходячие на пирсе.

– Не знаешь, как там Алекс?

– Он вышел сегодня первый день, говорит, ему лучше. Тоже на пирсе.

– Беги! Беги со всех ног! Смотри, чтобы он купальный сезон не вздумал открыть. С него станется, а море-то еще холодное.

Кармэн «со всех ног» величественно поплыла к морю, а доктор Эйнштейн-Волкин побежал на зов телефона. Эна подумала и пошла на пирс, знакомиться с «нашими».

«Ходячие», как сказала медсестра, были в основном в инвалидных креслах. Бритые головы. Худые тела в мягких серых халатах. А день, и правда, был чудесный. Солнечно-ласковый.

Доски пирса пахли морем. Кучка гальки у края пирса тоже пахла морем. Море пахло морем.

Эна подошла к краю и остановилась. Ах, какой давно забытый, а так любимый в детстве звук плещущейся о сваи воды.

Рядом в инвалидной каталке дремал молодой парень. Или не молодой? Кожа да кости. Черные круги под глазами. Темно-русый колючий ежик волос.

Медсестра, вздумавшая разбирать гору шезлонгов, ойкнула и стала терять равновесие. Эна дернулась на помощь. «Ежик» схватил ее за руку и громко прошептал:

– Тихо. Спектакль не для нас. Это для новенького санитара.

В его серых глазах мелькнул лукавый такой огонек.

Кармэн уже вовсю кокетничала с поймавшим ее в свои объятия жгучим брюнетом.

Эна заулыбалась. Посмотрела на парня в каталке, он ей улыбнулся немного смущенно, больше глазами. Вот как. Он, оказывается, и не дремал вовсе, притворщик колючий.

Эне захотелось с ним поболтать. Она присела на настил рядом с его каталкой.

Парень молчал, искоса на нее поглядывал.

– Так умеешь? – Эна швырнула камешек (тот заскакал по воде) и протянула еще одну гальку парню.

Он взял, подержал в ладони.

– Новенькая, – даже не спросил, а просто констатировал факт.

Эна кивнула.

– Пациентка или персонал?

– Наверное, персонал.

– Почему «наверное»? – в его светлых глазах и удивление было какое-то такое – с улыбкой.

Повесть "Корабль надежды" Часть 1 Главы 4-6

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ, из которой понятно, что решила героиня

У Эны комок подкатил к горлу, когда она увидела Донну. Бледное слабое создание с остатками длинных волос на голове, причудливо заколотых. Яркий макияж. Розовые ноготки. Одежда дорогая и модная. Эна уже знала, что Донна прошла через две операции, несколько химий и лучевых терапий. Третью операцию решили ей не делать за полной безнадежностью. Оставалось загадкой, почему дух еще держится в ее тщедушном теле и угасает не так быстро, как должен бы в таком состоянии. Донна упорно отказывалась признать себя больной и говорила, что она здесь на отдыхе. 

– Настоящая женщина, которая не сдается, – вслух подумала про Донну Эна.

– Куда там! Напуганная девочка, прячется от правды. Мы ей подыгрываем, раз ей так легче, – неожиданно раздался чей-то голос.

Алекс! Эна не заметила, как он появился. Она его уже несколько дней не видела. Кармэн хмурилась и говорила, что Алекса мутит, «и когда только эта зараза вся из него выйдет».

– Привет! – обрадовалась Эна.

– Привет. Так что ты решила делать?

– Мозг всей операции – и не знаешь?

– Я не мозг, я только присматриваю, чтобы Док не сильно увлекался, ну и документы, формы там разные заполняю иногда, – улыбнулся виновато Алекс. – Мне очень неловко, что мы поставили тебя в такое дурацкое положение. Слова никто не скажет, если ты решишь уйти. Правда. Док перепутал эту твою биохимию с клинической. А с клиникой здесь есть где развернуться.

– План был неплох, но поймали не ту птичку? – вовсю наслаждалась его смущением Эна.

Алекс покраснел.

– Слова не скажете, да? Ну и кого вы заманите сюда на таких условиях? И, главное, когда? Я попытаюсь прикрыть вам зад. Я уже сказала доктору Волкину, какой минимум из гранта нужен на оборудование, даст – по рукам. Ничего не выйдет у меня – деньги назад не отберут. Просто в следующий раз подумают перед тем, как дать. А кто придумал те темы, что предлагал мне Док?

– Один профессор из здешних. – Алекс засомневался, стоит ли обнародовать, впрочем, Профессор не делал особой тайны, и он назвал имя Алекса Переляна.

– Ого! – присвистнула Эна и добавила задумчиво: – Хотелось бы с ним посоветоваться.

– Сейчас невозможно, он совсем слабый. Мы тебя действительно заинтересовали, или есть причина, из-за которой не спешишь вернуться назад?

На этот раз покраснела Эна.

Мигель, тот самый жгучий брюнет санитар, заметил, проходя мимо Донны:

– То-то манекенщицы такие швабры пошли, если одежку потом наша Донна скупает.

Донна неуверенно улыбнулась.

Алекс сжал кулаки, дернулся было за Мигелем, потом покатил к Донне, спрашивая у нее что-то веселое. Эна посмотрела ему вслед и только сейчас поняла, почему профессор Перелян не может с ней встретиться.

Профессору лучше не становилось. Эне так и не удалось с ним увидеться. Ей было уже просто любопытно, его часто упоминали и цитировали. На корабле его любили и уважали.

Вспоминали частенько и какого-то Малыша, к нему, похоже, сильно все привязались. Однажды «Эйнштейн» отступил от правил и взял в клинику ребенка. Ребенок считался безнадежным. Но на радость всем болезнь отступила. Правда, Алекс выкинул фокус. Вялый и полуживой Малыш неожиданно вдруг начал переживать, что никогда-никогда не прыгнет с вышки в бассейн так, как Алекс. Алекс тогда передвигался на своих двоих и иногда потешал публику, «чтобы бассейн не пустовал».

Кармэн не уследила. Алекс взял Малыша и сиганул с ним в обнимку с вышки. Док чуть с ума не сошел. Но Малышу купание не повредило, он потихоньку шел на поправку.

Кармэн шепнула Эне, что дорого бы дала, чтобы узнать, что говорил ему Алекс на прощание. Дело в том, что от Малыша с мамой ушел отец. Сначала удрученная мать долго разговаривала с Алексом, затем он прощался с Малышом. А потом она еще раз приезжала к Алексу, слегка повеселевшая. Как раз в тот день, когда тут появилась Эна.

– Кто навещает Алекса? – спросила у Кармэн Эна.

– Брат и тетка. Лучше бы не приезжали, вечно они ссорятся.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ГЛАВА ПЯТАЯ, в которой все любуются лицом настоящего героя

Не все на корабле любили рассказывать о своем прошлом. Кто как. Донна любила. Ну и фантазировала же она при этом! Никто не обижался, но надоедало: однообразные любовные истории, полмира у ног неприступной красавицы. И когда к полуночной компании, слушающей рассказы Донны, присоединился на своей каталке Алекс, Мигель попробовал перевести стрелки, а может, и нащупать чего новенького для издевки.

– Алекс, что ты делал до нашей богадельни?

– Я? Мм...  учился...

– И на кого же?

– На юриста. Знал бы, что пригодится, учился бы лучше, – запрыгали смешинки в глазах у Алекса.

Донна не унималась. И принялась рассказывать о своем якобы «романе» с известным теннисистом. Народ оживился, начал обсуждать какие-то турниры.

– Эна, а как тебе Санни Крауфорд?

– Я даже не представляю, о ком вы. Никакого понятия о теннисе. И ракетки в руках не держала, – смутилась Эна.

– При чем тут ракетка? – надула губки Донна. – Он такой душка! Ну не может быть, чтобы ты не видела! В любом глянцевом журнале есть его фото. Кармэн, солнышко, сбегай, принеси мою розовую шкатулку.

Из довольно большой розовой коробки извлеклись и пошли по рукам плакаты, вырезки, журнальные развороты, мячики, даже струна от ракетки. На многом стояли автографы. Росчерк, похожий на взлетающую ракету.

Повесть "Корабль надежды" Часть 1 Главы 7-9

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ГЛАВА СЕДЬМАЯ, в которой не на шутку закипели спортивные страсти

Жизнь на корабле оживилась в предвкушении Игры.

– И почему я всегда иду у вас на поводу? – изумлялась Эна.

– Ничего себе, это мы идем у тебя на поводу, – невозмутимо ответил Алекс. – Надо было совсем не начинать играть, теперь – тренируйся по-настоящему.

Алекс на словах объяснил, как держать ракетку и как бить по мячу, но сначала и у них не пошло, тем более что партнера у нее не было. Мигель злорадствовал. И демонстративно даже о стенку мячиком не стучал, не к чему потому что готовиться.

Кроме отработки ударов о стенку, Алекс придумал короткие обозначения для положения мяча и гонял Эну, заставляя прыгать по корту «всухую», без мяча, под его команды.

– Слушай меня и реагируй. Если выиграешь – запатентую «теннисные шахматы», – улыбался он.

– Я теперь знаю, как чувствует себя пешка, – смеялась Эна.

Мигель крутил пальцем у виска.

Эна сама не заметила, как перестала бояться собственной нерасторопности, как сосредоточилась на мячике и голосе Алекса.

– Просто слушай мои наводки и ничего не бойся, – сказал он ей перед игрой таким веселым голосом, как будто предвкушал большое удовольствие.

Его настроение передалось и ей. Она полностью растворилась в окликах Алекса, доверилась его опыту. И, к восторгу публики, победила весьма уверенно.

– Алекс, ты бы выиграл, даже если бы на моем месте был Пиноккио! – смеялась счастливая Эна.

– Мы вдвоем победили, – серьезно возразил ей Алекс.

– Дай мне сыграть еще раз, но без твоих подсказок – я не выиграю! Я НЕ УМЕЮ играть в теннис!

– Ты – спортивная, какая разница, во что играть. Когда-нибудь сможешь и без меня. Я был твоими навыками и пас мяч. Очень важно, что ты слушаешься и быстро реагируешь на мои замечания, без фокусов.

– Ты что, был уверен, что мы выиграем?

– Не-а. Но, что славно сыграем – был, – Алекс уже весело улыбался.

– Ты, наверно, очень хорошо играешь в теннис?

– Я сейчас ни во что хорошо не играю. Раньше играл... ну... лучше Мигеля.

– И за свой университет играл в теннис?

– В теннис? Нет, в теннис не играл. Зато, не поверишь, в ватерполо два сезона. Кстати, кого здесь на водное поло раскрутим? – смеялся Алекс.

Мигель позора не пережил.

– Выжил? Выжил здорового сильного санитара? Где я ему замену найду? Мигель увольняется. Чего ухмыляешься? – бушевал «Эйнштейн».

– Слушай, он тут всех конкретно достал. Ты же сам говорил, что персонал здесь должен быть особенным, – оправдывался Алекс.

– Да где ж я вам столько особенных найду, – взмахнул руками доктор Волкин.

– А я бы влюбилась в Алекса, не будь он больным, – сказала Кармэн Эне.

– Почему нельзя влюбиться в больного?

– Глупая ты. Потому что они, как дети. Детей любят, но по-другому. Какой в городе в булочной новенький пекарь! Ты бы его видела! Конфетка, а не мальчик. Теперь хлебными заказами занимаюсь только я. Хочешь, вместе съездим?

– Ох, в другой раз. У меня работа не клеится.

На чем она, собственно, будет клеиться, если Док еще ни одного прибора не заказал за прошедший с ее приезда почти месяц. «Обдумывай пока, обдумывай». Одни сплошные анализы. Вообще говоря, она не имела права их делать, но кто здесь обращает внимание на право, а без работы скучно.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ГЛАВА ВОСЬМАЯ, в которой «игры» продолжаются

Эна поймала Алекса на месте преступления. Вернее, догадалась о совершенном преступлении по его мокрому виду.

– Ты все-таки открыл купальный сезон?

– Еще в тот день, когда мы познакомились, – улыбнулся он.

– И как же тебя никто до сих пор не застукал?

– Потому что все наивно полагают, что купаться можно только с пирса. А я купаюсь с мыса, – махнул он рукой в сторону моря.

Улыбнулся и пригрозил весело:

– Только вздумай продать меня Доку! Я тогда никогда в жизни не покажу тебе ракушку, закрученную в левую сторону.

Он протянул ей ракушку, в самом деле закрученную левым винтом. Эна ахнула.

– Только что нашел. Бери себе, мне не жалко.

– Откуда ты знаешь, что мне такую хочется?

– Ты их вечно перебираешь на пляже. А что может искать молодой ученый, как не научный парадокс? – скорчил пафосно-важную гримасу Алекс.

(Профессор, когда еще участвовал в их полночных посиделках, как-то рассказал забавную историю. Незадачливый ученый, желавший разгадать загадку «левых» раковин моллюсков, редко, но встречающихся в нашем мире правого винта, дал объявление в газетах с просьбой присылать ему «неправильные» экземпляры. Ученого завалили посылками, иногда даже пованивающими, только ракушек с левым винтом в них не было.) Алекс вовсю наслаждался восторгом Эны и не стал уточнять, откуда он знает о таком феномене.

– Слушай, а как ты добираешься на мыс? – заинтересовалась Эна.

– От основной дороги туда есть старая дорожка. Разбитая, конечно. Но ты помнишь, что это наша тайна? – шутливо-строго спросил Алекс и смущенно улыбнулся: – А то Док последнего удовольствия лишит.

– Толкаешь на должностное преступление! – пожурила в его же духе. – Что с тобой поделать...

Повесть "Корабль надежды" Часть 1 Главы 10-12

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ГЛАВА ДЕСЯТАЯ, в которой героиня куда-то исчезает

Без Дока Профессора еще не увезли. Он спокойно лежал в своей кровати в комнате номер пять, с закрытыми глазами, укрытый до подбородка пледом.

– Ну как ты, дружище? – смущенно пробормотал Алекс, дотрагиваясь до плеча.

Плечо было мягким и теплым.

– Посижу с тобой напоследок. Ты там давай, держись, – Алекс опустился в кресло, подняв книгу, которую, видимо, читала ночью Кармэн.

Библия. Он открыл заложенную закладкой страницу. Кармэн дочитала до конца Евангелие от Матфея.

– «Я с вами во вся дни до скончания века. Аминь», – прочитал Алекс последнее предложение вслух.

Прижался головой к груди Профессора и зашептал: «Не бойся, слышишь, не бойся там! Держись, приятель, Он с нами, давай там держись. Он с нами во все дни до скончания века».

Пришли санитары, унесли тело в машину. Без всяких носилок, прямо в пледе.

Док всем объявил, что утром привезут Профессора из морга и поставят гроб в холле, чтоб все попрощались, а потом его сразу заберут родственники.

«Такая погода жаркая, – пожаловался он Алексу, – поеду проконтролирую, чтобы хорошо обкололи, если что, звони мне прямо туда».

Тела, измученные медленным умиранием и лекарствами, разлагались быстро. Да что там говорить. Они уже к последним дням жизни были смердящими. А Профессора еще ждала длинная поездка.

Утром Алекс лежал на кровати у себя в комнате номер шесть вниз лицом. Сквозь ощущение горя и одиночества пробилась мысль об Эне.

И что ему теперь делать? Вот дурак, не сдержал своих чувств. Уехать, чтобы не смущать Эну? Только куда ему отсюда ехать. И не хочется ему уезжать, ему видеть ее улыбку хочется каждый день, голос слышать. Вот мука-то. Был бы он здоров, был бы здоров. Или уверен, что выздоровеет. Остается делать вид, что ровнехонько ничего не случилось. Эна, конечно, ухватится за такой вариант. Ведь ничего, собственно, и не произошло, да? И будут они друзьями, как и прежде.

Перевернулся Алекс на спину и грустно улыбнулся: «Что ж ты наделал, дружище Профессор, знал бы только».

Быстренько встал, умылся, нашел белую рубашку и отправился на похороны.

Каждый нашел, что сказать хорошего о Профессоре. Один Алекс молчал, дивясь нереальности происходящего. Ему казалось, что Профессор слышит это все и посмеивается. И смущается: «Зачем, ребята, вы тут церемонии развели?»

В гробу лежал совершенно незнакомый Алексу человек. Твердый, каменный и холодный, с землистым лицом. Алекс равнодушно смотрел, как закрывают крышку гроба. Для него Профессора в гробу не было, он был где-то в другом месте.

Алекс поискал глазами Эну. Он и хотел ее увидеть, и почувствовал облегчение, не увидев. Ну что он ей скажет?

Нет, он все-таки хочет ее увидеть! Но Эны нигде не было.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ГЛАВА ОДИНАДЦАТАЯ, в которой все герои наконец-то находятся

«Господи, что же я наделала, – переживала Эна, забившись в уголок у себя в комнате, – ему только моей любви недоставало. Ему и так хватает, о чем переживать. Что мне теперь делать? Как все поправить? Уехать? Сбежать? Сделать вид, что ничего не случилось? И как я теперь сделаю вид, что между нами ничего нет?

Как же так вышло, что я люблю его? Когда же это произошло? Милый, родной. Алекс», – она опять представила себя в его объятиях.

Вечером измученная Эна решилась. «Будь что будет, мне надо его увидеть».

И не нашла его. Никто не видел Алекса с самых похорон. Эна даже решилась заглянуть к нему в комнату. Темно и пусто.

Эна вышла на террасу. Невдалеке темнел мыс в серебре вечернего моря.

«А вдруг он там?»

На песке лежала белая рубашка и черные брюки. Эна опустилась рядом и погладила шелк рубахи. Сердце колотилось как бешеное.

Послышался тихий плеск, и показалась голова плывущего. Эна зашла по колено в холодную воду и стала ждать.

Алекс заметил ее, выбежал из воды, вытягивая Эну за руку.

– Ты давно в воде торчишь? Замерзнешь!

– Тебе можно, а мне нельзя?

– Можно. Вот надень шубу. Или двигайся. А то застынешь здесь сосулькой.

Они стояли и молчали, вопросительно глядя друг на друга. Постепенно с его лица сползла шутливая гримаса, он вздохнул как застонал и притянул ее к себе за плечи. Она коснулась губами впадинки у него над ключицей и слизнула соленую морскую капельку.

– Тебе холодно? – почему-то шепотом спросила Эна.

– Нет, – так же шепотом ответил он.

Алекс с силой стащил с ее тщательно зачесанных и заколотых волос резинку и выпустил на волю ее пышную гриву.

– Ты зачем такую красоту прячешь? – спросил он, утыкаясь лицом в ее распущенные волосы.

– Мне неудобно. Все или бритые, или... ну... А тут я с такими кудряшками, – пробормотала она смущенно.

– Чудо. Ты просто чудо.

Они сидели обнявшись. Эна уткнулась лицом ему в грудь, он прижимал ее одной рукой к себе, а второй – играл с ее волосами. Вдыхал их аромат. Сколько они так просидели – неизвестно. Спохватились, услышав надвигающуюся грозу. Не успели добежать до корпуса, как начался страшный ливень.

– До завтра.

– До завтра.

– Иди, ты промокла.

– Ты первый, – упрямо мотала она головой, он счастливо улыбался в ответ.

Эна убежала только тогда, когда заметила, как он дрожит от холода.

Алекс ворвался в комнату, бросился закрывать окно, внезапно снова распахнул, подставил лицо дождю и ветру и подумал с тоской: «ЖИТЬ ХОЧУ!!!»

Повесть "Корабль надежды" Часть 1 Главы 13-15

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ, из которой ясно, что не столь важна ваза, сколько цветок

«Вот те раз. Восемь. И это «если брать только серьезные». Вы только посмотрите на него, – ворочалась, засыпая, Эна. – А я восьмая, да? Или девятая? Или никакая? Ну погоди, завтра близко не подойду».

«Алекс такой... Он так... С ним так... легко» – нашла Эна слово и заснула, улыбаясь.

Утром на ее рабочем столе лежала еще влажная, слегка изъеденная морем, раковина. Волны иногда выбрасывают что-нибудь из старых подводных сокровищ.

Эна удивленно взяла ее в руки. Пролилась вода и выпала небольшая роза на коротенькой ножке. Ракушка – все-таки не самая подходящая ваза для цветов.

 «Ах ты, подлиза. Уж не восемь ли любовей заглаживаешь?» – заулыбалась Эна. На Алекса решительно невозможно было ни за что сердиться.

Роза слабо пахла у Эны на столе в своей вазе-ракушке. Этими розовыми кустами, просто усыпанными цветами, был обсажен весь их главный корпус. То ли кусты были старые, то ли сорт такой: цветки росли мелкие с еле уловимым запахом.

Дел оказалось немного, и Эна, не забыв про купальник, побежала на мыс. Алекс был в воде, он призывно замахал ей рукой. Эна сбросила халат и помчалась в воду. Надо же, вода действительно прогрелась. Алекс устроил фонтан брызг Эне навстречу. И получил в ответ еще больший. Алекс утянул ее поглубже и попытался взять на руки. Эна отбивалась. Он попросил: «Дай хоть в воде на руках поношу. Когда я это на суше смогу сделать?» И подхватил ее на руки. Тогда Эна потребовала равноправия: «Все, моя очередь! Я тебя на суше уж точно никогда не смогу поднять». Отбивался теперь Алекс. Так они дурачились, пока Алекс не стал стучать зубами, он быстро замерзал. Они выбежали на берег.

Алекс растянулся на горячем песке, прижимаясь к нему животом и пытаясь согреться. Он был ладно сложен, только очень худой, выглядел долговязым вытянувшимся подростком.

– А тебе разве можно на солнце? – сурово спросила Эна и укрыла Алекса его же рубашкой. – Спасибо за розу.

– А, роза. Здесь их полно, ракушку жалко было выбрасывать, вот и приспособил.

У Эны от огорчения вытянулось лицо. Ну когда он перестанет шутить. Роза – это серьезно!

Алекс сел, натянул рубашку. Взял Эну за руку и пропел ее ладошке:

– Я люблю тебя, – поцеловал в серединку и посмотрел весело.

Эна выдернула руку, нахмурилась изо всех сил (сложно хмуриться, когда с тобой все время шутят) и сказала:

– Который раз ты это говоришь в жизни, восьмой или девятый?

«Ах, вон оно что!»

Он опять взял ее за руку.

– Эй, ты ревнуешь?

Эна вздохнула.

Алекс наклонил голову, поймал ее пальцы губами и легонько укусил, дурачась. Посмотрел – не помогло, Эна упорно хмурилась.

– Может, и говорил. Один раз точно говорил, – поморщившись, признался Алекс.

И очень искренне, вот специально бы захотел, не подобрал бы более верных слов и более нужного тона, объяснил:

– Только так, как с тобой, у меня первый раз. Никогда ни с кем ТАК не было. Никого так не любил. Ни разу... А... ты?

– Я? У меня странное ощущение, что у меня с тобой первая любовь, а до того была «вторая», – задумчиво сказала Эна.

– Это как?

– С тобой хорошо, легко и просто. Совсем как дети. Как и должно быть. Мне в детстве казалось, что именно так и будет.

– Ну уж и дети, – незлобно проворчал Алекс.

– А было все странно, по-взрослому, что ли, непонятно, недосказано, с обидами. Я сюда сбежала, потому что устала: и люблю, и радости нет. Разве это любовь? Так больно было...

– Нет, – твердо сказал Алекс. – Больно – это не любовь.

Они перебрались в тень, Алекс обнял Эну, прижал к себе и засмеялся:

– Только бы не найти сегодня камешка с дыркой.

– Почему?

– Потому что уходить не хочу.

И поцеловал Эну куда смелее, чем в прошлый раз.

Она его не спрашивала, он сам заговорил, совершенно спокойно, даже равнодушно:

– Мы встречались два года. Вполне друг друга устраивали. А потом я очнулся на больничной койке. Она пришла меня навестить. Первый раз. После операции. Меня же срочно на операционный стол запихнули, ждать не стали. Она заходит и очень аккуратно, брезгливо так все обходит, ничего не касается, и меня тоже. В глазах растерянность. Я подумал, ну что она здесь делает, мне еще с ней возиться только не хватало. И отпустил ее. Мол, знаешь что, мне не до тебя, встану на ноги, тогда и поговорим. Не обижайся, но такая вот непростая ситуация. Лучше тебе ко мне не приходить, ты мне не нужна.

Эна изумленно спросила:

– И больше не приходила?

– Нет, конечно. Ей так легче было: я решил, я сказал. Хорошо, что не стала приносить себя в жертву. Впрочем, это не в ее духе. Вот и все. – Помолчал и заключил: – Все, что ни делается, к лучшему.

– И болезни?

– И болезни. Не заболел бы, так, наверное, и жизнь бы прожил, и женился бы в конце концов на женщине, с которой мы просто оказались вместе, без особой любви.

Он подумал про себя: «И самое главное, не встретил бы тебя. Не встретил бы».

– А я? – спросила Эна.

– Что? – посмотрел на нее удивленно Алекс.

– Я тебе нужна? – Эна смутилась.

– Очень. Очень! – дрогнувшим голосом сказал он и крепко прижал ее к себе.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ, которая о грустном дне

Повесть "Корабль надежды" Часть 1 Главы 16-17

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ, в которой героев изгоняют с корабля

Утром доктор Волкин и Эна еще раз выверили список оборудования. За окном солнышко ласкало умытую очередным ночным дождем природу, только море недовольно ворчало, вспоминая непогоду.

– Вроде весь необходимый минимум. Можно заказывать, – подытожила Эна.

– Можно. И лучше сделать это прямо на месте, – повернул разговор в неожиданное русло Док. – Сейчас велю Кармэн билеты зарезервировать, скажем, на завтра на вечер. Прилетишь, на месте сориентируешься. Ищи новейшее оборудование, может, его удастся на тестирование получить. Мы его им годик обкатаем: и им хорошо – отзывы напишем, и нам – денег платить за него не надо. Может, методики новые попадутся. Да что я тебя учу, лучше меня знаешь.

– А как же Алекс и...

– Я уже договорился с отцом Филиппом. Завтра утром венчание. А вечером чтобы духу вашего здесь не было. Увози Алекса отсюда, девочка.

– Я думала, ему здесь хорошо. И мне...

– Здесь, конечно, неплохо, только надоедает. А вы развейтесь хорошенечко в большом-то городе. Найдете, чем там заняться. Отдохнете, тогда и возвращайтесь. Так. Ну-ка, где у меня его история болезни. Сейчас посмотрим, когда я ему химиотерапию назначил ориентировочно. «Ка»–«Ка»–«Кра». Ага, вот она! «Крауфорд, Александр».

Но доктор Волкин не стал открывать папку, а серьезно посмотрел Эне в глаза.

– Послушай меня внимательно. Опухоль первичная. Удалена. На биопсии – четвертая степень злокачественности. Метастазов, однако, нет. Две химиотерапии. Анализы... Хоть анализы и неплохие, но я бы его шансы оценил пятьдесят на пятьдесят. Алекс из тех людей, которые не любят, чтобы их жалели, поэтому мы не распространяемся, насколько плохи у него дела.

– Но он явно поправляется. Он лучше выглядит. У него даже волосы не выпали, как у многих.

– Волосы – совсем не показатель. Да, ему сейчас лучше, молодой организм берет свое, но это сейчас. Твоя задача, деточка, уговорить его на третью химиотерапию, дать ему дополнительный шанс.

– А разве он не собирается делать третью химию?

– Нет. Категорически. Понимаешь, не все ее переносят одинаково, кто-то легче, кто-то тяжелее. Он ее переносил очень плохо, особенно вторую. Ему страшно не хочется перетерпеть это еще раз, тем более что сейчас ему лучше. Ну давай, иди собирайся.

Доктор посмотрел Эне вслед и пробормотал: «Все правильно, поезжайте, нечего вам сейчас на наших смотреть, успеете еще насмотреться».

Вечером к Эне зашел Алекс.

– Ты еще собираешься? А я уже. Вот ты, значит, как живешь.

Он был у Эны первый раз.

– Да я уже спать ложусь. Вроде собрала все.

– Я могу... у тебя остаться? – деланно равнодушно спросил Алекс.

– Но мы же завтра венчаемся, так не положено, – растерялась Эна.

– Только мы завтра почти сразу после венчания уезжаем! И непонятно, когда доберемся и где остановимся.

Но, увидев смущенное лицо Эны, добавил тихо и ласково:

– Ничего страшного. Это я так. Ложись. У нас завтра трудный день. Выспись хорошенько.

Повернулся уходить. Обернулся к Эне:

– Один поцелуй на спокойную ночь?

От его поцелуев пахло лекарствами. И привкус у них был горьковатый. От его кожи пахло лекарствами. От его дыхания пахло лекарствами. И пот его пах только лекарствами. Казалось, химии влили в него больше, чем могло поместиться в его худом теле, и ее горечь лезла через все поры.

Но сколько нежности, сколько затаенной нежности прорвалось наружу. Первый поцелуй перешел во второй, второй в третий...

Оторваться друг от друга они уже не смогли.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ, в которой заканчивается первая часть приключений героев

Утром Алекс растормошил Эну.

– Вставай, родная моя. У нас сегодня много дел.

После скорого скромного венчания времени до самолета у них оставалось в обрез, но в клинике Алекса ждали посетители.

– Вот те на. Как не вовремя родственники пожаловали, – сказал Алекс, входя в корпус и заметив своих. – Давай-ка я тебя в следующий раз познакомлю, а то как начнут расспрашивать, охать и ахать, еще опоздаем. Сейчас, я быстро поговорю и спроважу их.

– Вроде, выглядишь неплохо, – сказала обрадованно тетка. – Что доктор говорит?

– Пациент скорее жив, чем мертв. Говорит, нужно делать третью химию. Что он еще может говорить?

– Может, не надо организм зря травить, явно лучше выглядишь? А у нас вот... – тетка начала описывать многочисленные бедствия, выпавшие на ее семью за последнее время, и намекать на нехватку финансов.

Алекс нетерпеливым жестом перебил ее излияния и повернулся к брату, что, мол, у него.

Крис, собственно говоря, тоже собирался попросить денег, но угрюмо молчал, сбитый с толку тем, что и тетка намекала на деньги. Алекс понял и спросил с издевкой:

– И сколько тебе сейчас не хватает для полного счастья?

– Сто тысяч, – с вызовом ответил братец.

– Да у меня при всем желании столько не будет, мне бы химию покрыть, если я ее буду делать.

– Это выигрышное дело, я тебе скоро верну. Отложи свою химию. Тебе же уже сделали две, наверняка с третьей можно подождать.

Не дождавшись ответа Алекса, Крис затянул не шедшим ему, капризным тоном:

– Когда ты начнешь воспринимать меня всерьез? Может, это у меня шанс, который раз в жизни выпадает...

– Я сейчас ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ОЧЕНЬ ЗАНЯТ И СИЛЬНО СПЕШУ, – с ударением на каждом слове сказал Алекс. – Я подумаю, что можно сделать, но я бы на вашем месте особо не рассчитывал на мою помощь.

Повесть "Корабль надежды" Часть 2 Главы 1-3

ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ГЛАВА ПЕРВАЯ, в которой выясняется, что мир не без старых друзей

Алекс оставил Эну с вещами в зале прилета, а сам пошел звонить «паре-тройке здешних приятелей» в надежде, что у кого-нибудь можно будет остановиться.

 Ну и непривычно было очутиться после стольких дней тишины в такой шумящей, спешащей толпе!

Эну охватили сомнения, точно ли доктор Волкин знал, что делает, отправляя их сюда. И потом, хватит ли им все-таки денег. Эна прикидывала в уме, во сколько может обойтись самый скромный отельчик, как-то не очень бодро ушел звонить Алекс.

Она вздохнула и с ближайшей стойки с прессой сняла полистать журнал. Смотреть на девушку на обложке было сплошное удовольствие. Ладно скроенная, она всем своим видом так и излучала энергию. Эна не заметила, как подошел Алекс:

– Незадача вышла, как на зло никто трубку не поднимает. Где их всех носит?

Выдернул с силой журнал из ее рук и запихнул обратно на стойку, даже обложкой назад.

– Моя очередь, давай обзвоню своих. На пару ночей кто-нибудь да пустит, – успокоила его Эна.

– К студентам? Тесновато, но нескучно, – улыбнулся Алекс. – Пойдем, перекусим сначала, а потом лучше я еще раз попробую позвонить.

Есть ему не хотелось, он тянул время в надежде, что сам найдет жилье.

– Как ты думаешь, что такое зона G, – спросила Эна, откусывая от бутерброда.

Алекс поперхнулся:

– Откуда ты это взяла?

– Из журнала. На обложке было написано «Тринадцать способов стимулировать вашу зону G». Интересно, из какой это оперы?

Смущенный Алекс не успел ответить.

– Санни!!! Чертяка! Ты ли это?! – Алекса заключил в дружеские объятия белобрысый крупный парень.

– Ник! А я только что звонил тебе, вот так совпадение, – обрадовался Алекс.

– Ну ты отощал, старик, я тебя сразу не узнал! Сидел присматривался, ты – не ты. Но, думаю, если такая красивая девушка рядом, значит, точно Санни, – отвесил неуклюжий комплимент тот, кого звали Ником.

– Знакомься, это моя жена, Эна. Эна, это Николас Миласкис, старина Ник. Присаживайся, рассказывай, как ты, что ты. Ты вроде тоже изменился, потяжелел слегка, что ли, – сказал Алекс, всматриваясь в приятеля.

– Жена? – вытаращил глаза Николас, но потом опять взял тот же шутливый тон. – Ну, приятель, если семейная жизнь так истощает, то я, пожалуй, повременю с женитьбой. Ты что, плохо его кормишь, Эна?

– А ну-ка, перестань мне жену смущать. Эна, не обращай внимания, он колючий снаружи и пушистый внутри.

– О, мой рейс объявили, – заторопился Николас, подхватил зачехленные ракетки и поднялся. – Санни, не вздумай опять исчезнуть! Звони, телефон старый, я вернусь через неделю. Как же я рад тебя видеть!

– Погоди. Можешь ключ от твоего логова дать? Нам остановиться негде.

– От загородного дома? Я его продал, – смутился Ник. – На, держи, это от моей квартирки ключ. Сейчас я тебе адрес напишу.

– Я помню адрес.

– Я перебрался в другую. Меньше, но уютнее. К центру ближе, – зачем-то начал оправдываться Ник и удивился: – А почему ты в своей остановиться не хочешь?

– Ее у меня больше нет. Долго рассказывать. Вернешься, мы поговорим, у меня много чего случилось.

– Когда ты ее успел продать? Я же недавно заходил. Все по-старому, только ты пропадаешь где-то? О! Уже заканчивается посадка. Я помчал. Увидимся через неделю.

И он, правда, помчал.

– Что ему там делать в самый разгар здешнего сезона? – удивился вслух Алекс, прислушиваясь к объявлению.

Николас обернулся, помахал сумкой и заорал:

– До встречи. Ура Санни Крауфорду!

И побежал дальше.

– Где, где Санни Крауфорд? Тот самый Санни Крауфорд? – послышались возгласы.

– Шут гороховый. Убью, как приедет, – прошипел Алекс, вскочил и быстро пошел расплачиваться.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ГЛАВА ВТОРАЯ, в которой призраком появляется прошлое

«Санни Крауфорд».  Это миссис Александр Крауфорд что-то напоминало, но вот что? Мало ли Крауфордов на белом свете, только имя «Санни» ей точно о чем-то говорило.

Вернулся Алекс, размышляя:

– Ник все путает. Но это мысль! Давай заедем в мою старую квартиру, может, вещи на хранении остались какие-нибудь, вдруг что пригодится. А потом к Нику. На неделю жилье нам обеспечено. Есть еще старые друзья на свете!

Кивнул ей и улыбнулся ободряюще. От улыбки обозначилась у него милая такая ямочка на щеке, едва заметная. Эна так радовалась, когда на постепенно округлявшемся лице Алекса стала появляться эта впадинка. Она сразу делала его моложе и как-то здоровее. Его обычный шутливый тон казался мягче.

 Донна!!! Донна показывала фото своего кумира. Золотоволосый белозубый синеглазый красавец с такой же ямочкой на одной щеке. Санни Крауфорд. Алекс тот самый Санни?

– Санни Крауфорд. Ты – Санни Крауфорд с плакатов Донны?

– Трудно поверить? Нет, не тот. Тот считай что умер, упал в раздевалке в обморок и умер, а на койке очнулся совсем другой.

– Почему ты мне ничего не сказал?

– Спросила бы – сказал. Какое значение имеет мое прошлое, тем более сейчас? Его у меня все, нет. Было да сплыло, – разгорячился он. – Но у меня есть настоящее и, может быть, будущее. Конечно, теперь не в теннисе.

– Юридический – это правда?

– Я когда-нибудь говорил неправду? – Алекс начал резко, но попытался смягчить: – Я там не очень прилежно, однако как-то учился. Числился уж точно...

Повесть "Корабль надежды" Часть 2 Главы 4-6

ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ, начало которой понравилось бы Гринпису

Под утро Алекс проснулся. Он не сразу понял, где он. Осторожно вынул руку из-под спящей Эны, встал, подошел к окну и отдернул штору. Еще не рассвело, перед ним лежал в огнях сонный город.

Вон те огни, справа у парка – это госпиталь, где его оперировали. Воспоминания захлестнули Алекса.

До операции.

После.

Неожиданно Алекс вспомнил, как вот так же под утро он стоял там у окна. У распахнутого в теплую ночь окна палаты на десятом этаже. И в голову пришла мысль, что если бы он выпал, то мигом бы закончились все его мучения. Не то чтобы он всерьез подумывал покончить жизнь самоубийством, но какой-то червячок соблазна зашевелился в голове. Он взялся за подоконник, высунулся и посмотрел вниз. Там заманчиво до головокружения темнел асфальт. Он представил свое распростертое тело, сирены полицейских машин, сбегающихся людей, газетные заголовки на следующее утро и поморщился от такой картины. Искушение прошло, и тут он увидел ползущего по наружной стене госпиталя большого таракана. Он уже было занес руку, чтобы сщелкнуть его вниз, но передумал. Непонятно было, откуда таракан здесь взялся. На десятом-то этаже? Явно ползет снизу. Алекс посмотрел вниз. Ничего себе отмахал. Задрал голову и посмотрел вверх. Нависало еще шесть этажей. Таракан уже был на уровне верха окна и, не сбавляя темпа, полз вверх. Алекс  пожелал ему удачи в его загадочных целях и порадовался, что не убил такую упорную животинку.

Сейчас он все это вспомнил и задумался, долог ли тараканий век. «Возможно, что тоже жив еще, курилка», – улыбнулся своим мыслям Алекс.

Эна зашевелилась во сне.

Алекс попробовал вытянуть из-под нее одеяло, но побоялся разбудить. Достал из встроенного шкафа несколько запасных одеял, сбросил тонкое покрывало на пол и укрыл Эну одеялами. Разделся, забрался к ней в гнездышко, преодолел желание ее поцеловать и провалился в сон.

Утром они проснулись практически одновременно. Наверное, их разбудило солнце, заглянувшее в оставленное незашторенным окно.

Одно дело ночь. Темная, загадочная, дышащая затаенной страстью. При дневном ярком, искрящемся свете загадочность и страстность отношений полов слегка притупляется. Потому Эна была настроена просто весело и игриво.

Алекс смотрел на нее, а она привстала на локте, откинула с его торса одеяло, провела пальчиком от ключицы до пупка, приговаривая:

– Хоббитания делится на четыре удела.

Пальчик прочертил линию, разделяя грудь и живот и завершая деление Хоббитании, то есть Алекса, на четыре области.

– А дальше? – заинтересовался географией Хоббитании Алекс.

– Уделы делятся на округа, – шутливый пальчик рисовал округа.

– Дальше...  – простонал Алекс.

Дальше по нему за пределы Хоббитании протопали хоббиты, проскакали черные всадники, однако чем дело закончилось после битвы на горе Заверть, Алекс не узнал.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ГЛАВА ПЯТАЯ, в которой продолжается день, так сказочно начавшийся

Эна лежала, прижавшись лицом к груди Алекса, а он поигрывал ее волосами и безуспешно пытался распрямить локон. Упрямый завиток сворачивался обратно.

– О чем ты думаешь?

Эна повернула к нему лицо и с загадочной улыбкой сказала:

– Пытаюсь понять, когда я в тебя влюбилась.

– И когда?

– Не знаю. Вспоминаю все наши встречи, и получается, что я тебя уже любила, всегда-всегда любила, отчета только себе не отдавала.

– Так уж и всегда. И когда мозгом всей организации называла?

– Получается, да.

– И совсем незнакомого на пирсе в коляске?

– Так не бывает? Мне кажется, я тебя любила еще до того, как увидела. Даже в другом человеке я любила твои черты. Я тебя искала, да?

– В каком человеке? – ревниво спросил Алекс.

– Ох, он вел у нас лабораторные. Вы с ним похожи, но все было что-то не то, понимаешь, не ты. А ты когда понял? Когда я в истерике в комнату ворвалась?

– Раньше.

– Во время тенниса?

– Наверное, с первой минуты, как тебя увидел. Такая радость! Жизнь смысл приобрела просто.

– Неужели прямо на пирсе, когда в первый раз встретились?

– Я на пирс специально вышел, чтобы еще раз тебя увидеть.

– А где ты меня раньше видел?

– От меня мама Малыша вышла, я смотрел в окно ей вслед и увидел тебя. Грустная такая, несчастная, с гривой волос на ветру. Шесть сорок вечера.

– Откуда ты время знаешь? – изумилась Эна.

– Я телепат и ясновидящий, – пошутил Алекс и пояснил: – Просто ты ей ответила, который час. Ну, давай вставать?

Он сел на кровати и потянулся:

– Интересно, сколько времени уже. Какие у нас подвиги в расписании?

– Позавтракать!

– Закажем пиццу?

Эна жевала пиццу. Забавно было сидеть за стойкой бара (у Алекса стойка была, а обеденного стола не было) в халате и смотреть на город у своих ног. Окна в квартире были во всю стену.

– Я думала, что жить так высоко неуютно, – заметила она.

– Мне сразу здесь понравилось. А тебе нет?

– Мне тоже нравится. Как на вершине горы.

– Только орлы бутерброды не выхватывают, но это можно исправить, если выйти на балкон с пиццей и подождать. Гарантирую, что налетят, – Алекс в который раз поразился совпадению, Эна выразила его ощущение практически его же словами, только он, как всегда, отшутился.

Алекс оставил Эну осматриваться и вступать в права владения, а сам пошел к председателю.

Повесть "Корабль надежды" Часть 2 Главы 7-9

ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ГЛАВА СЕДЬМАЯ, которая поясняет, как кого прозвали и почему

Эна и Маффин (да, это был он) ожесточенно спорили, совсем как в старые добрые времена. Телефонный звонок Эны был ошибкой с ее стороны. Ну конечно, Эна хочет увидеть Маффина, потому и спрашивает, когда он отсутствует. И Маффину выразили сожаление, что Эна зайдет в тот день, когда у него лекции. Мартин отменил все, что мог, и примчался в Центр.

– Ну ладно, это все, безусловно, интересно, но зачем тебе-то оно надо? Давай возвращайся обратно, погуляла и хватит. Мать Тереза нашлась. Что там у вас, хоспис? Ты же не клиницист! Не хорони себя в дыре, ты – ученый, а не спаситель мира.

И Маффин добавил, не сбавляя тона:

– Как же я рад тебя видеть! Кстати, мое предложение остается в силе.

Эна осеклась на полуслове, на ее лице промелькнула растерянность, она поискала глазами Алекса и позвала Маффина:

– Пойдем, я представлю тебя своему мужу.

– Алекс, это Маффин, ой, Мартин, Мартин Браун, лучший ум человечества на данный исторический момент, – Эна увидела своего Алекса, и ее отпустило. Первые ощущения от встречи с Маффином, кольнувшие ее воспоминаниями, сгладились, она была в состоянии шутить.

– Мартин, знакомься, мой муж, Александр Крауфорд.

Алекс нехотя протянул руку Мартину.

– Не тот ли самый Санни Крауфорд? – удивился ошеломленный Маффин, пристально вглядываясь в Алекса своими проницательными глазами и пытаясь понять, что кроется за всей этой неожиданной историей.

Алекс закашлялся, Эна увидела его позеленевшее лицо, открытый вытяжной шкаф, крикнула:

– Эй, кто опять вытяжку не закрыл?

И быстро, даже не попрощавшись ни с кем, вытолкала Алекса в коридор и впихнула в туалет. Наклонила его над умывальником и принялась умывать холодной водой.

– Все, мне уже лучше, – грубовато ответил ей злой Алекс.

– Пойдем быстрее на свежий воздух.

В лифте Алекс покашливал и дулся. Эна даже не подозревала, что творится у него в душе. Сетовала на студентов, которые не соблюдают технику безопасности.

В такси ехали молча. Алекс не сел вместе с Эной, а плюхнулся впереди, рядом с водителем. Эна думала, что ему дурно после отравления.

В лифте своего дома, когда они остались наконец одни, без посторонних, Эна прижалась к Алексу:

– Как же здорово оказаться опять дома. Я отвыкла от научной тусовки. Кто бы сказал раньше, что ничего мне этого не будет нужно.

– А что теперь тебе надо? – все еще сердито спросил начавший оттаивать Алекс.

– Как что? Ты. Ты мне нужен, – засмеялась Эна.

– Что у тебя было с этим Мартином-Маффином? – не сдавался Алекс.

– Ох. Я тебе про него рассказывала, помнишь? Что сбежала от «второй любви». Он мне очень нравился. Очень. Он так на тебя похож, столько общего. Но все время меня что-то останавливало: не торопись.

– Прям уж и похож, – еще недовольно проворчал Алекс, обнимая и крепко прижимая к себе Эну. – Хорошо, что он предложение тебе не сделал, не успел, а то так бы я тебя и видел.

– Он сделал, – грустно сказала Эна, жалея про себя Маффина.

– И ты отказала?! – не поверил Алекс.

– Сбежала, просто сбежала. И попалась в твои сети. Ой, пусти, что ты делаешь!

Алекс подхватил ее на руки, вынес из лифта и закружил в коридоре.

Уже отдурачившись, они сели обедать.

– Кстати, – заинтересовался Алекс, – а что за лисий яд кипел там в вытяжном шкафу?

– Жидкость фиолетовая? Понятия не имею, что они теперь химичат. Раз кипела – наверняка относительно безопасная. Ты чем-то другим надышался, там много всего хранится.

– А почему вы этого твоего Мартина Маффином зовете?

– Смешная история: на какой-то конференции его доклад понравился одному маститому, но старенькому профессору, он имя не дослышал и переиначил, прямо с трибуны. С тех пор прилипло.

– А как тебя называли?

– Никак, так Эной и называли. А тебя?

– Санни. То есть Солнечный.

– Почему?

– Кто их знает, журналист один назвал, все подхватили. Мне было лет пятнадцать, первая серьезная победа.

– Вот бы посмотреть.

– Правда, хочешь? У меня полно моих выступлений и тренировок записано, бери смотри, сейчас я тебе найду ту запись.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ГЛАВА ВОСЬМАЯ, в которой героиня начинает смотреть фильмы из коллекции героя, не подозревая, к чему это приведет

Все кассеты в шкафу у Алекса оказались записями матчей и тренировок. Его. Его потенциальных противников. Просто игры известных теннисистов.

– Мне так удобнее анализировать свои ошибки, – пояснил Алекс. – И понять, чего ждать от противника. С некоторыми очень редко встречаешься.

Он нашел и поставил кассету. Устроился смотреть рядом с Эной, и она его чуть не прогнала, потому что он вскакивал, взмахивал руками на все свои оплошности: «Эх, какой же я неподвижный был! Слушай, это вообще невозможно смотреть без слез». Эна ему пригрозила, и они досмотрели.

Это была официальная телеверсия с комментариями и интервью сразу после победы. Журналист, взяв интервью у светящегося от радости светловолосого мальчишки, сказал: «Вот он каков, просто солнечный Александр, Санни».

– А у тебя есть что-нибудь более раннее?

– Еще раньше? Ну есть, но это совсем не интересно.

– Я же не на технику хочу посмотреть, – засмеялась Эна.

Алекс уже с интересом глядел на экран. Он сам давно не видел эти записи. Ранние были сделаны еще его отцом.