Королева скалистого берега 2

Глава 1

От души благодарю замечательных писателей Дмитрия Силлова и Полину Ром за неоценимую поддержку и полезные советы, полученные от них в процессе написания этой книги.

Потолок был бескрайним, словно небо, усыпанное звездами.

А может он и был небом?

Только не тем, каким его видят люди...

Порой по нему проносились огромные всадники на гигантских конях, словно сотканные из миллионов астероидов.

Проползали бесформенные чудовища, контурами своих тел напоминающие галактики.

С огромной скоростью пролетали кометы, хвосты которых были слишком явно похожи на сверкающие мечи...

Космос, раскинувшийся над моей головой, был наполнен жизнью, неведомой людям, которые живут на маленькой планете и постоянно ссорятся по надуманным поводам, пытаясь отнять друг у друга то, что им не принадлежит. Отсюда все наши споры, битвы и войны казались глупыми и незначительными, как беспорядочное движение бактерий в капле воды. Да и сама наша крохотная планета была похожа на каплю, которая чудом не высохла, находясь так близко от Солнца, которое отсюда выглядело как круглое огненное пятно размером с апельсин...

- Ты проспорил! - раздался над моей головой громоподобный голос, который мог принадлежать самому Космосу. – Моя валькирия с честью прошла Великое Испытание!

- Я так не думаю, О̀дин, - пророкотал второй голос, похожий на рев штормового прибоя, безуспешно пытающегося разбить прибрежные скалы. - Норны закончили плести лишь небольшой клочок земной Сети Судьбы твоей девы, и уже приступили к новому!

- Ах вот как! – оглушительно загремел голос О̀дина. – Ты обманул меня, Ньёрд, и за моей спиной договорился с норнами чтобы не признавать своё поражение!

- О каком поражении речь, предводитель асов?

Голос Ньёрда стал похож на шелест волн, успокаивающих мятущиеся души викингов, утонувших во время битвы.

- Ты же знаешь, что норны сами решают какие сети им плести и для кого. Твоя валькирия выжила в одной небольшой передряге, но это не значит, что Великое Испытание завершено. Неужто тебе самому не интересно что будет дальше? По-моему, за ней очень увлекательно наблюдать, чтобы развеять скуку. Признайся, ведь тебе тоже надоели эти вечные пиры и битвы героев-эйнхериев, которые сегодня погибают, а завтра вновь возрождаются к жизни. А тут мы с тобой видим нечто свежее и необычное. Признаться, мне очень понравилось, как она хитроумно разделалась с данами. Это не примитивная битва лоб в лоб, а настоящее искусство!

- Тут я с тобой согласен! – пророкотал Один уже с заметно меньшим гневом в голосе. – Это и правда было увлекательно.

Сейчас я не видела богов. Только небо, усыпанное звездами словно черный бархат сверкающими золотыми монетами. Это было поистине восхитительное зрелище – но радости я не чувствовала.

Только боль.

Чужую.

Ибо хоть и не моё тело сейчас рвали и царапали когти медведей и волков, но я каждой своей клеточкой чувствовала, как страдает та, кто по моей вине зависла между небесными чертогами Вальгаллы и ледяной пустыней Хельхейма. Думаю, она была бы уже не против вечно бродить по колено в снегу – лучше уж хоть как-то двигаться, чем неподвижно лежать, будучи накрытой живым одеялом из лап мертвых чудовищ, терзающих тебя без устали...

- Что ж, значит спор продолжается? – вкрадчиво проговорил Ньёрд.

- Будь по-твоему, хитрец! – расхохотался Один. – Рано или поздно ты проспоришь, ибо моя валькирия даже в человеческом теле остается небесной девой-победительницей!

- Вот и посмотрим не помешает ли ей это человеческое тело преодолеть новые Сети Судьбы, над которыми норны постарались на совесть...

Голоса богов отдалялись... Космический ветер засвистел у меня в ушах, и капли-планеты потекли по моему лицу, словно обычные человеческие слезы, какие случаются у простых земных девушек, когда они не в силах помочь той, кто страдает по их вине...

Ощущение падения вниз прервалось, и вместо него пришло понимание, что это был лишь дурной сон, навеянный тяжелыми событиями вчерашнего дня. Но всё равно где-то в уголке просыпающегося сознания шевелилась мысль, что слишком уж реальным и последовательным было это сновидение, где я в который раз уже посещала чертоги скандинавских богов, в очередной раз выслушивая их приговор себе и Лагерте. Простой девушке, чье тело я невольно заняла...

Конечно, можно было подключить логику двадцать первого века, и попытаться убедить себя, что это просто моя психика так лечит сама себя, пытаясь найти объяснение моему перемещению во времени и пространстве. Так мне было бы проще жить без груза ответственности за посмертную судьбу Лагерты.

Но когда я искала легких путей?

Не зря же наверно меня в моем времени коллеги по увлечению историческим фехтованием прозвали валькирией... А значит, вставай со своей лежанки, небесная дева, и встречай новый клубок Сетей Судьбы на свою голову, который ждет тебя вместе с еще одним днем твоей земной жизни...

В моей каморке теперь пахло не звериными шкурами и человеческим по̀том, а лесными травами, пучки которых я развесила по углам. Духоту длинного дома эти запахи не отменяли, но по факту пробуждения немного приподнимали настроение. Эх, еще б не эти тяжелые сны, от которых потом целый день ходишь как пыльным мешком по голове стукнутая, так совсем было бы замечательно! Но тут уж никуда не деться - люди не могут управлять ни своими снами, ни своей судьбой, переменчивой, словно ветер в бурю...

Когда я вышла из длинного дома, день был уже в разгаре.

Глава 2

Когда подсчет трофеев закончился, оказалось, что община Скагеррака стала богаче на три десятка скандинавских мечей и полторы дюжины франкских, которые викинги частенько брали в качестве трофеев с кораблей неосторожных купцов. Также нам достались два десятка хаубергов, почти не рваных, ибо стрелы не особенно сильно портят кольчуги, и примерно столько же кожаных нагрудников...

В подробности я не вдавалась. Это Тормод вел строгий учет захваченного добра, вырезая руны ножом на гладко оструганных деревянных дощечках. Старик записывал каждый трофейный шлем, каждую стрелу – и, конечно, не обошел своим вниманием ткани, одежду и другое всевозможно барахло, которое люди Скагеррака извлекли из трюма одного из захваченных драккаров.

- Зачем тебе это, старик? – посмеивался Ульв, ковыряясь в камнемете – викинг решил его сделать поманевреннее, чтобы осадная машина поворачивалась быстрее, и на больший угол.

- Всякое добро учета требует! – наставительно заявил Тормод. И потише добавил: - Ходят тут всякие. Потом уйдут – того и гляди, половины трофеев не досчитаешься...

Понятно было, кого он имел в виду. Айварса с командой строителей, которые – надо отдать им должное – честно выполняли свою работу. Правда, не нравилось мне как они поглядывали на наши трофеи, из которых, кстати, строителям выделили справедливую долю за участие в битве. При этом, как я поняла, пришлые викинги нам просто завидовали, ибо надвигалась зима, и далеко не каждое поселение могло похвастаться обилием глубоких ям-холодильников, доверху набитых китовым мясом и жиром.

В те времена еда была главным богатством людей, ведь приближение холодов грозило трудностями в охоте и рыболовстве. По скрипучему снегу даже на лыжах непросто охотиться на чуткую дичь, к тому же человека на белом снегу прекрасно видно издалека. Это в моем времени на охоту ходят с дальнобойными ружьями, снабженными оптикой. В средние века оружием добытчика были лук, копье, нож и мастерство – которых, тем не менее, зачастую не хватало для того, чтобы в поселении за зиму никто не умер от голода.

По воспоминаниям, оставшимся мне в наследство от Легерты, я знала, что в мороз и с рыбалкой у нас в Скагерраке не очень. С наступлением холодов фьорд затягивало толстым слоем льда, и рыба уходила подальше от берега в открытое море, где в воде было больше пищи и кислорода. Так что осенью все народы Скандинавии были заняты масштабной заготовкой припасов, чтобы их хватило до наступления весны.

- Повезло тебе с китом, дроттнинг, - заметил как-то за вечерней трапезой Айварс, попивая из глиняной кружки теплый китовый жир, от одного запаха которого меня бы в моем времени капитально вырвало.

- Везет – это когда шел и нашел, - заметил Рауд. – А когда добыл своим мечом – это не везение, а доблесть.

- Как не назови, а с этим китом вы точно продержитесь до весны, и запасов еще на все лето хватит, - отозвался Айварс, который за время работы в Скагерраке успел отъесть себе заметное брюшко. – Так-то я с командой не прочь у вас задержаться на зиму – поди, работа для нас найдется.

Его слова мне не понравились.

Башни были закончены, стены тоже, а чужие викинги, шатающиеся по поселению и оценивающе поглядывающие на наше добро, уже несколько напрягали. Нет, они не бездельничали, но их работу мы уже вполне могли бы делать и сами.

- Нет, Айварс, - покачала я головой. – Я наняла вас для того, чтобы отстроить крепостную стену с башнями. И вы отлично справились. А сейчас вас ждут дома жены и дети с добром, которое вы честно заработали. К тому же чтобы ваши семьи не голодали, мы дадим вам бочку китового жира сверх договора, а также вола и повозку для того, чтобы перевезти подарок. На весенней ярмарке увидимся, отдадите транспорт обратно.

Я улыбнулась, надеясь на ответную улыбку, но Айварс лишь недовольно поджал губы.

- Что ж, спасибо и на этом, дроттнинг Скагеррака. Повозку и быка мы, конечно, вернем, хотя если дарят от души, например, зерно, то мешок обратно не требуют.

После этих слов я поняла, что в своем решении не ошиблась. И хотела достойно ответить - но меня опередил Рагнар, который со своими данами довольно органично влился в жизнь общины, и ни за ним, ни за его людьми я пока серьезных промахов не замечала.

- Цена мешка невелика, Айварс, - произнес Рагнар. – А повозка и бык для иной семьи - это целое состояние. Но я хочу, чтобы у твоих людей от Скагеррака остались хорошие воспоминания, потому выкуплю для вас у общины из своей доли добычи и быка, и повозку.

Это было благородно.

И безрассудно.

Стоимость всего имущества, что было у Рагнара, включая долю трофеев после битвы, примерно равнялась подарку, который он собирался преподнести строителям. Но светловолосый дан просто был таким человеком, который мог с улыбкой отдать всё, что у него было незнакомым людям, и при этом в бою метнуть противнику в глаз свой меч так, что тот, насквозь пробив череп, войдет в него по самую рукоять...

Признаться, как по мне такой характер не мог не вызвать симпатию – да и внешне Рагнар был симпатичным парнем. И я не раз замечала за собой, что поглядываю на то, как он работает, тренируется с мечом, копьем, топором или луком, или же просто разговаривает с кем-то из общины, при этом красиво и открыто улыбаясь.

- Что ж, спасибо за подарки, - проговорил Айварс. Потом неторопливо отхлебнул из своей кружки, поставил ее на стол недопитой.

И добавил:

– Пожалуй, пойдем мы с парнями собираться, чтобы завтра с утра отправиться домой и никого тут более не раздражать своим присутствием.

Глава 3

Неприятное осталось у меня впечатление от общения с Айварсом. Но я утешила себя мыслью, что завтра он и его люди покинут Скагеррак, а дальше жизнь пойдет своим чередом. Я распорядилась после ужина подсчитать доли добычи, а также жалованье, причитающееся пришлым викингам, и полностью рассчитаться с ними.

- Может, после этого пусть и уходят? – предложил Рауд.

- Нехорошо отправлять людей в ночь, - покачала я головой. – Они честно отработали, потому и мы не поступим с ними плохо. Завтра утром плотно накормим их завтраком, и пусть уходят домой.

- Как скажешь, дроттнинг, - кивнул Рауд.

...Деньги и товары считали допоздна, и вроде бы люди Айварса остались довольны. У каждого на поясе образовался увесистый кошель с серебром, вдобавок им досталось по внушительному мешку с разным добром, взятым с трофейных драккаров.

- Ну, теперь можно и на боковую, - зевнул в кулак лучник Кемп. За это время он успел в совершенстве отточить свой норвежский язык, и говорил уже практически как человек, родившийся в этих местах. Если не прислушиваться, то огрехов в речи и не заметишь. Аж завидно. Вот бы мне такую способность к изучению языков!

Насчет того, что уже давно пора спать, я была полностью согласна с Кемпом, да и остальные члены общины уже разбрелись по своим лежанкам в длинном доме. Решение о том, что строители должны уйти завтра, пришло спонтанно, и потому мы так припозднились. Сейчас же настало самое время поскорее заснуть, так как вставать в Скагерраке было принято с первыми лучами восходящего солнца.

Но мне не спалось...

В голове ворошились мысли на тему правильно ли я поступила. По идее, можно было привлечь команду Айварса к починке двух драккаров, но и Тормод, и Рауд, и Ульв были единодушно за то, что с корабельным ремонтом они справятся сами, и гораздо лучше.

- Пришлые строители в основном из Эресунна и Малого Бельта, - говорил Тормод. – Эти общины живут лесным промыслом, и рыбачат только в реках. Мы же всю жизнь прожили на берегу океана. Не спорю, крепостные стены и башни лесовики может и получше нас сложили. Но что касается корабельной обшивки, где нужно вырубать длинные и ровные доски, а после гнуть их водой и огнем – тут нам нет равных! Ну, может еще в Каттегате и Большом Бельте найдутся мастера. Но среди парней Айварса таких нет. Потому если их оставить, то нам придется всю зиму кормить толпу бесполезных ртов.

Я была с этими доводами согласна, но всё равно червячок сомнений слегка глодал мою душу. Казалось мне, что мы всё-таки не очень красиво поступили с рабочими...

Проворочавшись на лежанке какое-то время, я поднялась, накинула шубку, и вышла из длинного дома. Обычно ночные прогулки на свежем воздухе хорошо на меня действовали, когда сон не шел. Пройдешься вдоль крепостной стены до ближайшей башни, полюбуешься на крупные звезды, к величине которой я так и не смогла привыкнуть, представишь, как скандинавские боги наблюдают за тобой из глубин космоса, поежишься от такой мысли – и обратно в дом, под теплую медвежью шкуру, пропахшую лесными травами, пучки которых я развесила по всей своей каморке...

Маршрут был известный, но в этот раз я решила пройтись немного подальше, чтоб по возвращении уж точно уснуть как убитая от перенасыщения мозга слегка подмороженным кислородом – приближение зимы уже чувствовалось, и первого снега все мы ждали со дня на день.

Впереди послышался какой-то шорох. Я остановилась. Кто бы это мог быть? Ночной патруль Скагеррака по темным углам не шарится. Лесная кошка, которых завезли в Норвегию викинги из земли скоттов? Или медведь пробрался на территорию общины? Ему-то перелезть через стену как нечего делать. Вот бы с кем точно не хотелось встретиться ночью один на один...

Внезапно тени каменного сарая, где мы хранили дрова, ко мне шагнула рослая фигура. В лунном свете блеснул клинок ножа, коснувшегося моего горла.

- Ни звука, дроттнинг! - прошипела ночь голосом Айварса. – Пикнешь – тут же горло перережу!

То, что викинг осуществит свою угрозу быстро и профессионально, у меня сомнений не было. Навыки владения холодным оружием у скандинавов передавались по наследству и оттачивались с детства. Как и привычка убивать, когда ребенка, едва научившегося держать в руке нож не роняя, сначала заставляли зарезать цыпленка. Потом – курицу. Еще через некоторое время - козу или даже корову. А немногим позже – пленного раба. И не одного, чтоб отточить привычку своими руками отнимать жизнь у других людей. Причем в те времена это не считалось зверством. Просто обычная тренировка, и техническая, и психологическая, которую практиковали предки викингов с незапамятных времен...

- Чего тебе надо? – проговорила я, стараясь сохранять спокойствие. – Мы честно рассчитались с вами.

- Ага, честно, - хмыкнул Айварс, дыхнув мне в лицо отвратительным запахом переваренного китового жира. – А потом выгнали как собак из крепости, построенной нашими руками. Это оскорбление, Лагерта, которое полагается смывать кровью. Но я добрый сегодня, потому согласен на выкуп. Говори, где хранится казна общины? Если ты отдашь мне всё серебро Скагеррака, то я, так и быть, сохраню тебе твою жалкую жизнь!

- Щедрое предложение, - усмехнулась я, хотя внутри меня била крупная нервная дрожь. – Что ж ты не высказал свои претензии за ужином, при всех? Побоялся, что вместо серебра получишь топором в лоб за дерзость? И чего ты ждешь, Айварс, напав на меня ночью, как вор? Что я отдам тебе казну, которая принадлежит всем жителям нашей общины? Ну уж нет. Здесь я целиком и полностью владею лишь собственной жизнью, и вот ее ты, конечно, можешь забрать себе. Только не уверена, что с этим трофеем тебе удастся скрыться – мои люди обязательно найдут тебя, чтобы украсить твою спину «красным орлом».

Глава 4

Правда, судя по движению факела сверху, на стене уже кто-то двинулся на шум, да и из темноты в глубине крепости слышались удары подошв о землю – похоже, ночной патруль всполошился...

Но тут в полосу лунного света вышли те мечники, что метнули копья – и у меня немного отлегло от сердца.

Это были не строители Айварса, как я сперва подумала, а те два дана, что примкнули к нам после битвы. Бывшие враги с звучными именами: Пиан, что по-датски означает «Медведь», и его брат Хун, что в переводе значило «Пёс».

- Это мы, дроттнинг, - проговорил Пиан. – Услышали возню, подошли.

- А потом разобрали что тебе говорил этот корабельный червь, и поняли, что нужно тебя спасать, - добавил Хун.

Корабельные черви со времен изобретения человеком первой лодки для моряков были объектом лютой ненависти. Эти моллюски, имеющие длинное червеобразное тело, питаются древесиной, и способны меньше чем за год превратить обшивку драккара в подобие пчелиных сот. Потому не было хуже оскорбления в Скандинавии, чем назвать человека «корабельным червем».

Хотела я сказать, что и сама бы себя прекрасно спасла – но язык не повернулся. Судя по лицам братьев, они были очень горды тем, что выручили свою королеву, и сейчас отнять у них радость победы мне показалось неудобно...

- Благодарю вас, достойные воины, - кивнула я.

А больше ничего сказать и не успела, так как к нам подбежал Рагнар с топором в руке, и со стены спустился дозорный с факелом и коротким копьем наготове.

- Я слышал, что ты вышла из дома, - проговорил Рагнар. – Хотел тебя проводить, но, как назло, в темноте потерял сапог. Пока нашел, пока обулся... Этот мерзавец не успел ничего сделать с тобой?

- Всё обошлось, - проговорила я. – Просто неприятно в очередной раз разочаровываться в людях.

- Айварс никогда нам не нравился, - заметил Пиан. – Дроттнинг, может ты разрешишь нам охранять тебя постоянно? Не хотелось бы, чтоб подобное повторилось.

- Посмотрим, - сказала я. – Всё решим утром. А пока нам нужно хорошо выспаться – завтра нас ждет трудный день.

...Тело Айварса даны положили возле стены, предварительно выдернув из него свои копья, после чего я отправилась в длинный дом и плотно заперла за собой дверь своей каморки. После чего улеглась на лежанку, положив рядом с собой Небесный меч и засапожный нож, отнятый у Айварса. При этом я сама себе дала мысленную клятву больше вообще нигде и никогда не расставаться с оружием. Даже в бане пусть рядом ножик лежит на всякий случай.

А еще я задумалась о том, что сумка с серебряными монетами, называемыми здесь «марками», просто валяется у меня под лежанкой. Кто захочет стащить казну общины – украдет без проблем. Просто в Скагерраке до недавнего времени не знали, что такое воровство, ибо любое имущество было коллективным, если только человек не отделялся от общины, решив жить отдельной семьей. Но сегодняшнее ночное происшествие явно наталкивало на мысль, что этот вопрос следует пересмотреть...

Но думать уже сил не было. Усталость взяла своё, и хоть я была уверена, что от пережитого стресса не смогу заснуть, меня срубило почти сразу, как только я улеглась на одну мягкую шкуру, накрывшись второй...

Ну а утром мы провожали строителей.

Те, хоть и не были ни в чем виноваты, прятали глаза, явно ожидая претензий с нашей стороны – а может и стрел от лучников Кемпа, выстроившихся на стене во всеоружии со своими длинными шестифутовыми луками.

Думаю, отдай я приказ, и строителей просто убили бы прямо здесь, во дворе – настолько мрачными взглядами смотрели на них члены моей общины...

Но, разумеется, такого приказа я не отдала. Просто сказала:

- Берите что заработали – и уходите.

На лицах строителей я увидела облегчение – они явно ждали другого. При этом один из них, осмелев, заикнулся:

- А подарок можно забрать?

Я хотела ответить что-то вроде «забирайте и проваливайте уже», но меня опередил Рагнар, как и многие викинги общины, опоясавшийся мечом, словно собрался на битву. Не излишняя предосторожность с учетом того, что строители были вооружены. Но наших воинов всё-таки было больше, и я надеялась, что до битвы не дойдет.

- Мое слово в силе, благородные викинги, - проговорил Рагнар. – Я выкупил у общины для вас быка и телегу. Но теперь вам придется выбрать что вы на ней повезете – подаренную вам бочку китового жира, или же тело Айварса, который этой ночью пытался ограбить и убить нашу королеву.

Строители замялись... Большая бочка китового жира была целым состоянием, но катить ее несколько десятков лиг до ворот своей общины было не вариантом – по любому разобьется о камни и неровности дороги.

- А нельзя похоронить Айварса на вашей земле? – поинтересовался тот же ушлый строитель.

- Ну уж нет, - нехорошо усмехнулся Рауд. – Мы эту падаль даже нашим рыбам во фьорде не скормим – жаль травить морскую живность подобной поганью.

Строители посовещались, и, с явным сожалением загрузив на телегу мертвое тело Айварса, покинули Скагеррак. После чего Ульв одобрительно хлопнул Рагнара по плечу:

- А ловко ты отжал у них обратно подарок, которого они не заслужили!

На что Рагнар невесело усмехнулся.

- Его-то они, может, на самом деле и заработали. Но я уверен, что все эти прохиндеи знали о том, что задумал Айварс. Но не остановили его, надеясь заграбастать еще и деньги нашей общины - за что и поплатились.

- Что ж, справедливо, - кивнула я. – И такой хитроумный поступок на благо общины не может остаться без награды. Думаю, никто не будет против, если я скажу, что эта бочка с китовым жиром теперь по праву твоя. Либо можешь забрать ее стоимость серебром.

Глава 5

Как только ворота Скагеррака закрылись за строителями, я объявила общий сбор и озвучила то, что меня беспокоило.

- Мне не нравится, что наше серебро хранится в сумке, которая валяется у меня под лежанкой.

Люди переглядывались, чесали в затылке. Для викинга завоевать трофей в бою было обычным делом. А вот попытка ограбления внутри общины была для них в новинку.

- Нужно построить отдельный дом для дроттнинг, - проговорил Рагнар. – У нас в Дании конунги живут в укрепленных строениях отдельно от остальных. Это такие небольшие крепости внутри крепостей. Даже если враг прорвется через стены, конунг и его войско могут укрыться в этой внутренней крепости – и тогда появляется шанс отбиться. Ну и лишние люди там не шляются, только доверенные лица конунга. И казна там же хранится.

- А дан дело говорит, - заметил Рауд. – Живи наши дроттнинг в такой крепости, никому бы в голову не пришло попытаться ее ограбить. Поди вынеси деньги, если внутри за второй оградой будет куча доверенных людей королевы.

Я припомнила, что в древней Руси такие крепости внутри крепостей называли «детинцами», и смысл в них однозначно был. Эдакая цитадель последнего шанса, куда можно было отступить в случае, если основные стены удержать не удалось. Ну и, как верно заметил Рауд, сохранность казны в ней будет выше, чем у меня под лежанкой.

- Хорошая идея, - кивнула я. – Может и рано мы строителей отпустили.

- Сами справимся, - махнул рукой Ульв. – На такую крепость не нужны настолько громадные стволы деревьев, как для основной стены, так что сильно надрываться не придется. Лес сейчас заготовим, пока морозы не ударили, а за зиму не торопясь сложим укрепленный дом для нашей королевы.

- А с драккарами что? – поинтересовался юный Альрик.

Старый Тормод понюхал воздух, уже отчетливо пахнущий зимней свежестью.

- Боюсь, что их починить до морозов не успеем, - произнес он. – Да и не нужны они зимой. На берег вытащим и оставим до весны. В холода же не торопясь очистим днища драккаров от налипших ракушек, чтобы они не тормозили ход кораблей по воде, снимем сломанные доски, подошьем по размеру новый парус взамен сгоревшего. А как потеплеет, всё быстро отремонтируем.

- Получается, не зря наша дроттнинг купила паруса на ярмарке, - усмехнулся Альрик. – Как знала! А то Рауд всё сокрушался, мол, зачем их покупать, если у нас нет кораблей.

- Так кто ж знал-то, - развел руками рыжий Рауд. – Это теперь понятно – всё, что делает наша дроттнинг, не зря.

- То-то и оно, - усмехнулся Ульв. – Думаю, малую крепость надо построить не из-за серебра. Его мы если не наторгуем, то возьмем в набеге, дело наживное. А вот вторую такую королеву нам вовек не отыскать!

- Да ладно вам, захвалили, - с улыбкой отмахнулась я. – Но, как бы там ни было, внутренняя крепость нам нужна. Так что приступить к ее строительству можно прямо сегодня.

- И воды Черного озера нужно заготовить побольше, - напомнил Тормод. – Теперь я точно вижу - она нашей общине богами послана. И мирный огонь от нее светит и греет, и враги от нее горят за милую душу...

В этот день мы всей общиной утвердили планы на ближайшее время – и немедленно приступили к их выполнению.

Работы по подготовке к зиме было очень много, только успевай поворачиваться. Без дела никто не сидел, и я искренне радовалась, глядя как быстро вписались в нашу общину даны, решившие примкнуть к ней. Интересно, что коренные жители Скагеррака не выказывали к бывшим врагам никакой неприязни. Принесли люди клятву верности – значит, свои, и нет никакой причины на них коситься. В определенной степени это были золотые времена в плане доверия к чужим обещаниям. Это позже, через несколько веков народ станет хозяином своих слов – захотел дал, захотел обратно забрал. Тут же считалось, что за каждым человеком внимательно следят боги, и в случае клятвопреступления накажут так, что мало не покажется. Тот случай, когда суеверия явно идут на пользу.

...Зима пришла через несколько дней неожиданно быстро. Еще вчера в воздухе неуверенно кружились первые снежинки, а сегодня утром мы вышли из длинного дома – и обнаружили, что за ночь снега навалило по колено.

Он и сейчас шел. В воздухе кружились крупные снежинки. Я поймала одну, чтобы рассмотреть это прекрасное творение природы - и она медленно, словно нехотя растаяла у меня на ладони. Эх, красота-то какая...

Забавно было смотреть, как здоровенные викинги машут деревянными лопатами, разгребая сугробы и прокладывая дорожки внутри крепости – прямо как самые настоящие дворники моего времени. Ну а куда деваться? В средние века никто за тебя никакую работу не сделает, коммунальных служб еще не придумали. Потому если не хочешь ходить с сапогами, полными насыпавшегося за голенища снега, бери лопату – и вперед, работать на благо себя и общины.

Кстати, и мороз опустился на Скагеррак довольно ощутимый. Старый Тормод погладил бороду, посмотрел на море, и вздохнул:

- Эх, жаль теперь свежей рыбки до весны не поесть. А я ее так люблю.

- А почему не поесть? – поинтересовалась я.

Многие воспоминания Лагерты стерлись из моей памяти под грузом новых, уже моих, собственных. И порой я «провисала», задавая тупые вопросы, ответы на которые норвежской девице знать положено было с детства.

Но члены моей общины уже к этому привыкли, и не удивлялись. Мол, такие мелкие тараканы в голове королевы простительны – как-никак, она занята государственными делами, и вполне может забыть то, что положено знать простым людям.

Глава 6

- Зимний лес для построек лучше, - заметил Рауд, правя свой топор специальным точильным камнем. – Внутри мерзлых деревьев нет движения соков, и оттого они приобретают особую прочность. И разных паразитов в них меньше. Да и тащить бревна из лесу по снегу легче...

- Это смотря по какому, - заметил Тормод. – По смерзшемуся насту может и легче, а по сухому и свежему замучаешься.

- Волокуши соорудим и на лыжи встанем, - махнул рукой рыжий викинг. – Поди, не впервой. Ради того, чтоб у дроттнинг был хороший дом, стоит постараться.

Слышать такое было приятно. Люди общины относились ко мне так, словно я была не королевой, а их любимым ребенком. Каждый старался сделать для меня что-то приятное, как-то порадовать – и, конечно, ко всем ним у меня было ответное чувство. Тот случай, когда группа людей – это действительно единая семья, которая многое повидала, немало трудностей преодолела, и из всех испытаний вышла с честью.

А еще удивительно было смотреть как эти люди умеют трудиться!

Я это видела уже неоднократно, но каждый раз поражалась какими же безграничными ресурсами обладает тренированное человеческое тело! Викинги могли работать словно биологические машины по двенадцать часов в день, прерываясь только на еду и оправление физиологических потребностей. Причем работа эта была не из легких!

Разумеется, я не могла упустить возможности прогуляться на лыжах по свежему снегу чтобы посмотреть, как суровые северные воины рубят деревья. И зрелище это было впечатляющим!

Сила у древних норвежцев была поразительная, но валка деревьев это, скорее, не про силу, а про выносливость, технику, и точность ударов, когда топор бьет именно в то место, которое наметил глаз, словно является продолжением руки. Довольно толстое дерево один человек мог свалить менее чем за полчаса, потом самостоятельно обрубить ветки и закатить на длинную волокушу, напоминающую огромную лыжу, сделанную из бычьей кожи и дерева.

Потом уже в Скагерраке древесные стволы очищались от коры, и из них либо складывались бревенчатые стены, либо они распускались на удивительно ровные доски, причем для этого использовался только топор...

И тут мне в голову пришла идея!

Я подошла к нашему кузнецу, занятому правкой особенно зазубренных топоров, и, палочкой нарисовав на снегу чертеж, спросила:

- Сможешь такое сделать?

Викинг, ширина плеч которого была удивительной даже для представителей этого неслабого народа, почесал в затылке своей медвежьей лапой.

- Зачем это, дроттнинг? – спросил он. – Ты решила при помощи такой штуки вызвать йотуна, чтоб он помогал валить деревья? Если да, то, может, не надо, мы сами справимся.

- А при чем тут снежный великан? – не поняла я.

- Очень уж эта штука похожа на его пасть, - пояснил кузнец.

- Да нет же, - рассмеялась я. – Ты просто сделай, а я покажу для чего она нужна.

Кузнец пожал плечами, и под моим чутким руководством за день сделал вполне приличную пилу, специальными камнями заточив ей зубья. Правда, она получилась похожей на меч, с солидной такой гардой и мощной рукоятью. Ну да, попроси викинга сделать пилу – всё равно меч получится. В данном случае почти двуручный. Впрочем, если одной рукой держаться за рукоять, а второй – за гарду, может даже и удобно будет пилить такой штукой.

Я показала членам общины моё «изобретение», продемонстрировав как им пользоваться - но оценили его не все.

- Топор рубит вдоль волокон дерева, и от этого оно не теряет свой прочности, - сказал Ульв. - А эта пасть йотуна грызет его поперек, отчего в досках могут появиться трещины.

- Может ты и прав, дружище, но я попробую настолько ли вредна для досок придумка нашей дроттнинг, - выручил меня Рагнар, берясь за пилу и взвешивая ее в руке. – Мне кажется, что этой штукой я располовиню бревно быстрее, чем ты топором.

Одноглазый Ульв расхохотался.

- Готов поспорить на марку серебра, что разрублю бревно быстрее!

- Что ж, давай поспорим, - улыбнулся Рагнар, сбрасывая с плеч меховую накидку.

...Соревнование двух викингов выглядело интересно!

Они разделись по пояс, и сразу стало видно, что Ульв явно мощнее Рангара, но дан был более жилистым, с красивой рельефной мускулатурой. И хоть он отродясь не держал пилы в руках, приноровился к ней быстро. Два бревна одинаковой толщины положили на ко̀злы – и пошла потеха! Только щепки да опилки в разные стороны полетели.

Признаться, я залюбовалась тем, как работал Рагнар, как бугрились и, словно волны на море в шторм, перекатывались мышцы под его кожей. Несмотря на мороз, на телах викингов быстро выступили капли пота, ведь, стремясь превзойти друг друга, каждый из них работал на пределе своих сил...

И результат был достигнут! Правда, народ разочарованно загудел, когда половинки бревен одновременно упали с ко̀зел...

- Ничья! - зычно крикнул Тормод.

- Хороший повод отметить это сегодня вечером! – пророкотал Ульв, пожимая руку Рагнара. – А ты ничего, дан, силен! Я не уверен, что смог бы так быстро располовинить бревно этой странной штукой.

- А я не уверен, что смог бы так быстро и чисто разрубить его топором, - проговорил Рагнар, кивнув на половинки бревна, разрубленные и правда с ювелирной точностью.

- Кстати, несмотря на то, что в состязании никто не победил, думаю, что эта зубастая штука может нам пригодиться, - сказал Тормод, нагнувшись и проведя пальцем по гладкому срезу бревна, перепиленного Рагнаром. – Срез гладкий и чистый, одним топором такого добиться не получится.

Глава 7

Буквально за несколько дней пришли нешуточные морозы, довольно быстро сковавшие фьорд льдом неслабой толщины.

- Всё, бесполезно, - сказал Рауд, войдя в длинный дом и ставя у стены пешню – специальное копье с широким жалом для долбления льда. – Богиня зимы Скади в этом году что-то уж очень быстро заморозила прибрежные воды своим дыханием. Лёд толщиной уже больше эльна. Я прорубил лунку шириной в две мои ладони, но из-за слишком толстого льда топором ее не расширить, и на таком морозе она промерзает почти сразу...

Рауд со своими обледеневшими бородой, усами и бровями был похож на грустного Деда Мороза. Понятное дело, свежую рыбу в Скагерраке любили все, но добывать ее из-под льда такой толщины было сущим мучением. Особенно сейчас, во время сильных морозов, когда снаружи долго не поработаешь без риска схватить воспаление легких.

И тут меня осенило!

Я накинула шубу, вышла из длинного дома, и направилась в кузницу, где здоровенный кузнец по имени Магни как раз был занят тем, что правил на наковальне очередную затупившуюся пешню – не один Рауд пытался сегодня добраться до свежей рыбы.

Увидев меня, Магни отложил увесистый молот.

- Здравия тебе, дроттнинг, - добродушно прогудел он. – Опять пришла мешать мне работать?

- Ага, - улыбнулась я. – Хочу чтобы ты сделал...

Я покрутила в воздухе пальцами, не зная, как объяснить чего мне надо. И чертеж-то такой я не нарисую – а если и получится с ним что-то, вряд ли Магни меня поймет. Это у людей двадцать первого века мозг заточен под восприятие всяких технических штуковин, а в девятом люди голову на другое тренировали - чтение следов, предугадывание смены направления ветра, повадки промысловых животных, ориентирование по звездам, ну и так далее...

И тут мой взгляд упал на статуэтку из глины, которые викинги любили расставлять на небольших полочках, прикрепленных к стенам. Таких полочек в кузнице было несколько, и на них стояли фигурки богов и героев скандинавской мифологии. Одна из них, изображавшая гигантского змея Йормунганда, который обвивает мир людей Мидгард, привлекла мое внимание. Статуэтка была нестандартной: скульптор, не очень представляя, как изобразить этот самый Мидгард, вылепил его в виде дерева – явная отсылка к мировому древу Иггдрасиль.

- Сынишка мой балуется, - пояснил Магни. – Вместо того, чтоб кузнечные навыки тренировать, ерундой мается.

- Да не сказала бы, - отозвалась я. – Такие фигурки хорошо на ярмарке продаются. Немного руку поднабьет, и будет тебе хороший доход в семью. Но я сейчас не об этом. Видишь змея, обвившего дерево?

- Ну, вижу, - озадаченно почесал бороду кузнец, не понимая, к чему я клоню. – И чего?

- Представь, что у него на спине растет длинный и гибкий клинок меча. Прям от головы и до кончика хвоста. А из верхушки дерева торчит вот такая рукоять...

Свою идею я объясняла кузнецу до вечера. И ближе к ночи он ею не на шутку загорелся!

- Я понял! – воскликнул он. – Воистину ты любимица богини знаний Вёр, которая постоянно делится с тобой своей мудростью! В общем, никуда не уходи, а то я боюсь что-то забыть или напутать, как с той пилой.

В результате я всю ночь провела в кузнице, корректируя действия Магни, который хоть и был человеком недалеким, но имел очень сильные руки, растущие из нужного места, и соответствующие навыки, наработанные годами нелегкого труда в кузнице.

В результате утром мы вышли из кузни грязные, все в саже, но довольные. Магни нес в руках тяжелую металлическую штуковину, действительно похожую на змея, обвившегося вокруг дерева.

- И чего это такое? – подозрительно спросил старый Тормод, встретившийся нам на пути.

- Новая придумка нашей королевы, - сказал Магни. – Сейчас пойдем на лед смотреть как она работает...

Поглядеть на мое новое «изобретение», несмотря на мороз, собрался весь Скагеррак. И, признаться, необычно для девятого века выглядело, когда здоровенный кузнец воткнул в лед примитивный ледобур и принялся крутить рукоять...

Думаю, в моем времени не много нашлось бы богатырей, способных провернуть эдакую металлическую болванку. К тому же те ледобуры любителей подледного лова, что я видела, выглядели гораздо скромнее. Тут же Магни отковал ледовый коловорот раза в два шире тех, что я видела – и сейчас своими ручищами крутил его даже особо не напрягаясь.

В результате во льду толщиной более полуметра минут за пять образовалась лунка диаметром сантиметров в тридцать!

- Ну что, не надоело вам еще кричать славу нашей дроттнинг? – проревел Магни, выдергивая изо льда свой мега-ледобур. – Это вам не пешнями лед долбить! Это ци-ви-ли-зация!

Трудновыговариваемому слову я обучила кузнеца пока он мучился, придумывая, как отковать в кустарной кузнице предмет столь хитрой формы. Но придумал, и теперь неимоверно гордился своим успехом. Точнее – нашим.

В результате мы сейчас стояли грязные, невыспавшиеся и счастливые, глядя как с лиц членов нашей общины сползает пелена недоверия, появившаяся при виде странной конструкции, уступая место радостным улыбкам.

- А я никогда не устану восхвалять нашу королеву! – воскликнул Рагнар. После чего бросился ко мне, схватил на руки, подбросил к небу. Следом к нему тут же присоединились все жители Скагеррака. А когда они, наконец, поставили меня обратно на лед, я проговорила:

- Вспомнила! Чтобы лунка не замерзала, на поверхность воды нужно нанести смазку. Можно попробовать налить немного китового жира.

- Уверен, что, если сделать так, как говорит дроттнинг, и налить жир в лунку, она не замерзнет, можно даже не проверять, - заявил Магни. - Я точно вам говорю - богиня знаний Вёр любит нашу королеву, и делится с ней своей мудростью.

Глава 8

Я думаю, что двигатель прогресса – это скука, а не какие-то там высокие душевные порывы, тяга к познанию нового и тому подобные высокопарные мотивы...

Нет.

Совершенно точно не они.

Самая обычная скука.

Когда ты, например, сидишь в длинном доме, где тепло, привычно, относительно уютно. Где еды завались, и чистейшей воды – тоже. Только дверь открой, зачерпни снега деревянной бадейкой – и, когда он растает в натопленном помещении, вот тебе и вода, еще не отравленная смогом и токсичными испарениями прогрессивного человечества...

Но наступает время, когда все разговоры переговорены, все сны пересмотрены, и дальше – хоть вешайся, а надо себя чем-то занять. И тогда викинг надевает на себя теплую одежду, не стесняющую движения, выпивает кружку горячего китового жира, открывает дверь, и выходит наружу, в объятия лютого мороза, лишь бы подальше от скуки, вольготно расположившейся в уютном длинном доме...

Если б я в своем родном теле и времени выпила хотя бы мензурку горячего, маслянистого, давно прогорклого, экстремально вонючего китового жира, я б блевала дальше, чем видела, а потом еще неделю мучилась бы от изжоги и воспоминаний о том, какую гадость я в себя влила. Но тело, доставшееся мне от Лагерты, к такой диете было привычно, и, хотя я мысленно всё еще морщилась, но вместе со всеми пила в горячем виде это радикальное средство от мороза и голода. По идее, на кружке жира взрослый викинг мог жить целые сутки, калорий хватало с избытком – потому этот деликатес так ценился всеми народами Скандинавии.

А еще им его вкус нравился. Пили да нахваливали мою удачу, твердую руку и Небесный меч, которым я пронзила сердце кита... И тут меня обычно двойственное чувство накрывало. Тело Лагерты пило китовый жир, причмокивая от удовольствия, а я лишь мысленно удивлялась, как мои вкусовые рецепторы могут тащиться от эдакой гадости...

...Разгоняя скуку, жители Скагеррака монструозной приблудой, выкованной Магни, активно сверлили лунки во льду фьорда, таская из них рыбу, кололи и пилили дрова страшной пилой, которую они быстро освоили и всё-таки оценили, тренировались с мечами, копьями и луками, периодически сбивая намерзшие ледышки с усов и бород – в общем, развлекались по полной, несмотря на весьма серьезные морозы, похоже, обосновавшиеся здесь надолго...

Я бы хотела помогать членам общины, но к работе меня теперь не допускали – мол, не положено королеве рыбу чистить и дрова в поленницу складывать. Зато тренироваться с оружием – это всегда пожалуйста!

И чаще всего в тренера ко мне набивался Рагнар. Причем я была не против – этот симпатичный и веселый парень отлично владел всеми доступными видами оружия, и с удовольствием натаскивал меня в тонкостях ратного искусства. К тому же у него был явный талант к преподаванию, и вскоре я, благодаря Рагнару, весьма существенно подтянула свои боевые навыки.

- Кстати, всё хотела спросить – а почему ты бреешь усы и бороду? – спросила я как-то, когда мы присели отдохнуть на бревно после довольно интенсивного боя на мечах.

До моего вопроса Рагнар смотрел на меня с улыбкой – а после него нахмурился и отвернулся, словно я спросила что-то неприятное для него.

- Прости, - проговорила я, видя его реакцию, хотя совершенно не понимала в чем провинилась.

- Ничего, - буркнул он. – Это ты меня прости, но я не хотел бы отвечать на этот вопрос. Другим я говорю, что у меня чувствительная кожа, которая чешется от волос на лице, но тебе врать не хочу. Потому пусть это останется моей маленькой тайной.

- Да-да, конечно, - быстро проговорила я. И сразу же перевела разговор на другую тему, в результате чего мой тренер минут через пять уже снова улыбался, как и раньше...

Что тут скрывать, меня тянуло к этому парню, и я чувствовала, что нравлюсь ему. Но я не знала, как отреагируют жители Скагеррака если вдруг я дам волю своим чувствам... Всё-таки Рагнар чужак, пусть даже он сумел за короткое время весьма органично влиться в нашу общину благодаря своему искусству владения оружием, готовности помочь любому человеку, а также легкому и веселому характеру. Но я для жителей Скагеррака была уже чуть ли не талисманом, и фиг его знает, как они отреагируют, если вдруг узнают, что на их живой символ удачи покусился дан...

Но люди могут думать что угодно, а норны тем временем плетут их нити судьбы, порой свивая их вместе в прочные веревки, разорвать которые люди не в силах...

У длинного дома было несколько пристроек – большой коровник, курятник, оружейная, амбар для хранения зерна, куда я зашла как-то ближе к ночи перед сном чтобы посчитать, сколько мешков ячменя у нас осталось до весны...

И невольно вздрогнула, когда скрипнула дверь за моей спиной...

Обернулась...

Это был Рагнар, на лице которого лунный луч высветил целую гамму чувств – робость, смятение, и одновременно решительность. Никогда ранее я не видела такой смеси эмоций, первые две из которых были совершенно не характерны для этого человека.

- Прости, королева, что напугал, - проговорил Рагнар. – Просто я пришел сказать, что люблю тебя. Полюбил с той самой первой минуты, как только увидел. И всё это время боялся сказать об этом. Думал о том, как я стану жить дальше, если ты меня оттолкнешь. И смогу ли жить дальше... Но больше терпеть эту пытку невыносимо – и вот я здесь. Наконец высказал все слова, что, словно тяжелые камни, давили мне на грудь. И сейчас ты вправе изгнать меня из общины за дерзость, но лучше просто вонзи нож мне в сердце, если моя любовь безответна. Этим ты окажешь поистине королевскую милость тому, кто больше не может выносить такие страдания.

Глава 9

Это была действительно безумная ночь.

Когда двое не думают о возможных последствиях происходящего, и обоими владеет только неистовое желание обладать телами друг друга...

Викинги считают, что, когда люди впервые занимаются любовью, богини Фригг и Фрейя, ответственные за любовь, деторождение и домашний очаг, забирают на время разум у влюбленных, позволяя им не отвлекать мыслями себя и друг друга от великого таинства природы. Оттого, когда человек наконец дорывается до исполнения своих желаний в отношении того, кто ему действительно нравится, обе богини незримо присутствуют рядом, и делают всё, чтобы эти мгновения влюбленные не забыли никогда...

Ну а после того, как всё заканчивается, Фригг и Фрейя возвращают людям их мысли, и улетают к другим парам, еще не познавшим сладость первых поцелуев.

А парень и девушка, обессилившие от любовных ласк, остаются.

И начинают думать...

Например, я думала о том, что с Рагнаром мне было безумно хорошо, и я без всяких волшебных снов несколько раз взлетала выше Вальгаллы. Но любовные утехи – это одно, а бремя правления – другое... Пусть наша община была небольшой, но я не раз замечала, какими глазами смотрят на меня и Рауд, и Ульв, и юный Альрик, и даже Кемп. У лучника вроде бы всё было хорошо с его Отталией, но, тем не менее, девушка уже довольно часто бросала в мою сторону ревнивые взгляды.

И что будет, когда мужчины общины узнают, что я из всех выбрала не соплеменника, а пришлого дана? Человека иного, враждебного нам племени. И чем это может закончиться?

Можно предположить, что просто недовольством. Но, зная нрав викингов, всё может быть гораздо хуже. Кто-то бросит слово, другой его подхватит – и вот уже Рагнар стоит посреди Скагеррака с мечом в руке, а вокруг него сжимается круг нордов, сжимающих в руках оружие. И как бы не был ловок дан в рукопашной схватке, со всеми мужчинами общины ему не справиться. Да и смогу ли я вообще остаться в Скагерраке, если из-за меня Рагнар убьет кого-то прежде, чем погибнет сам? Как люди будут смотреть в мою сторону после этого – да и у меня хватит ли сил смотреть им в глаза?

Я всё это очень живо представила, и аж зажмурилась от ужаса... А когда открыла глаза, увидела, как Рагнар смотрит на меня глазами, полными любви, и настолько нежно гладит мои волосы, рассыпавшиеся по мешковине, что я этого даже не почувствовала...

Увидев, что я смотрю на него, он попытался что-то сказать – но я не дала словам любви сорваться с его губ.

- Прости, но мы не можем быть вместе, - проговорила я, чувствуя, как у меня в груди от этих слов сразу стало больно и холодно, словно я сама себе вонзила в сердце нож, валяющийся возле входной двери.

- Но... Почему?

В глазах дана безграничную нежность сменила растерянность...

Не таких слов он ждал от меня.

Но что я могла сказать ему?

Что смертельно боюсь и за него, и за себя тоже?

В любовных романах принято писать, что в подобные моменты женщины думают лишь о любимом.

Бред собачий.

Да, Рагнар мне нравился, и я не хотела его смерти. Но и быть изгнанной из общины, которая видела во мне королеву, мне тоже совершенно не улыбалось. Коварные богини любви похитили мой разум – и я об этом не жалела, ибо получила то, что действительно хотела. Сейчас же утоленное желание плоти мирно спало, сытой кошкой свернувшись внизу моего живота, и теперь ничто не мешало мне оценить ситуацию трезво.

- Просто прости если сможешь, - проговорила я. – Но нам лучше держаться друг от друга подальше... Некоторое время.

- И когда это время закончится? – стальным голосом проговорил Рагнар.

Этот парень умел держать удар, и в его глазах сейчас переливалась лишь холодная сталь. Я понимала, каких усилий стоило ему загнать себе глубоко в душу свои чувства, но иначе было нельзя.

- Я дам тебе знать, - сказала я, поплотнее запахивая шубу.

И ушла не оборачиваясь.

Я знала, что Рагнар смотрит мне вслед – ледяная сталь его взгляда буквально жгла мне затылок.

Но я не обернулась.

В том числе потому, что боялась – взгляну я сейчас в эти холодные глаза, и могу не сдержаться. Брошусь назад, чтобы согреть их своими поцелуями – и тем самым, возможно, подпишу приговор нам обоим. Потому я просто шла вперед, навстречу морозной ночи. Сейчас мне нужны были ее объятия, чтобы охладить голову, потушить в ней пламя эмоций - и заморозить слезы, готовые вот-вот хлынуть из моих глаз.

...Прошло несколько дней после той ночи, в течение которых Рагнар даже не смотрел в мою сторону. И замечательно! Хотя, конечно, коготочек разочарования порой царапал мою душу. Ну как же. Любой женщине после того, как она разорвала даже едва начавшиеся отношения, хочется, чтоб мужчина страдал, добивался ее, ночами не спал.

А Рагнару, похоже, вообще пофиг было, словно и не было между нами той ночи. Работал он правда за троих, словно глушил в себе что-то, изматывая себя, но в целом вел себя так, словно я пустое место. Обидно, блин... Ну и ладно в общем. Всё закончилось так, как я сама хотела, и всё, что не делается - к лучшему.

- Время настало, - проговорил рядом со мной знакомый голос.

- А? – вздрогнула я от неожиданности – голос подошедшего Рауда вывел меня из задумчивости.

- Лес заготовлен полностью. Настало время выбрать место где мы соберем дом для королевы скалистого берега, - широко улыбнулся рыжебородый викинг. – Дом, двери которого она распахнет для своего будущего мужа, и где будет растить своих детей на благо общины.

Глава 10

Рауд давно на меня засматривался, и понятно было, кого он имел в виду, говоря о будущем муже.

Что ж, пусть мечтает, это не вредно, ибо меньше всего сейчас я думала о замужестве. Почему-то казалось мне, что скандинавские боги не успокоились, и моё Великое Испытание только началось.

Верила ли я в них?

Не знаю...

Сейчас я уже не могла сказать однозначно, что мои сны о Вальгалле – это только сны, и ничего более. Слишком уж связными они были.

Слишком детализированными.

И запоминающимися...

Я никогда не помнила своих снов. Вроде видела что-то ночью, и даже почти помнила, что именно... Но проходила минута-другая после пробуждения – и всё. Словно не было тех снов, будто ластиком начисто стерли из моей головы даже малейшие воспоминания о них.

А вот сны о скандинавских богах я помнила детально. Даже ярче, чем воспоминания о реальных событиях отпечатывались они в моей голове – и поневоле приходила мысль, что может они реальны... Конечно, как человек, родившийся в цивилизованном обществе, я гнала от себя подобные размышления, но от очевидных фактов не отмашешься. Ибо они, как верно замечено в народе, вещь упрямая.

- Так где будем строить твой дом, дроттнинг? Может быть там?

Голос Рауда вывел меня из неожиданно подкравшейся задумчивости. Рыжебородый викинг указывал пальцем на западную стену Скагеррака.

- По-моему, отличное место! – проговорил он. – Его почти не накрывает тень от сторожевых башен, и ты всегда будешь видеть из окна, как встает солнце над нашими скалами.

Я была уже готова согласиться, но вмешался подошедший Тормод.

- Нет, Рауд, - проговорил старик. – Дом для нашей королевы следует строить вон там, на месте старого дровяного сарая, который давно пора разобрать.

- Да этот сарай еще мой прадед строил! – возмутился Рауд. – Он сто лет простоял, и еще простоит столько же!

Не обращая внимания на возгласы рыжебородого, Тормод наклонился к моему уху и прошептал несколько слов. После чего я решительно произнесла:

- Рауд, я считаю, что Тормод прав, и дом нужно строить там, где он указал.

- Воля твоя, дроттнинг, - недовольным голосом проговорил Рауд.

И ушел по своим делам.

- По-моему, он обиделся, - проговорила я.

Тормод усмехнулся.

- Многие мужчины остаются мальчишками до тех пор, пока их борода не поседеет. Мне ли не знать. Впрочем, и после этого очень многие из них сохраняют мальчишеские амбиции, задиристость и обидчивость, свойственные детям, не пережившим десятую весну.

- Это точно, - вздохнула я. – Хотя, признаться, я бы очень хотела, чтобы Рауду никогда не пришлось признать, насколько ты был прав, указав сегодня на это место для постройки моего дома...

Жители Скагеррака с энтузиазмом взялись за дело, и меньше, чем через месяц из заранее заготовленных бревен был сложен весьма впечатляющий дом, похожий на небольшую крепость внутри крепости. От общей территории его отделял высокий трехметровый забор из бревен, врытых вертикально и заточенных на верхних концах. Изнутри к забору были подведены мостки для перемещения вдоль стены, и широкие лестницы, ведущие к тем мосткам. Ворота собрали из стволов вековых деревьев с расчетом на то, что в мирное время их запирать не придется, а случись беда, после того, как их закроют, далеко не всякий таран сможет разбить тяжеленные створки.

Сам дом представлял собой нетипичное для скандинавов девятого века двухэтажное строение с узкими окнами, из которых удобно было бы стрелять по нападающим, всё-таки прорвавшимся через забор или ворота. Ну и наблюдательная башня у дома имелась, которая получилась даже выше сторожевых башен Скагеррака.

Жители общины постарались обставить дом внутри с максимальными удобствами. Кровать собрали вдвое шире, чем моя старая лежанка в длинном доме. Подарили мне стол со стульями, сделанными из кедра и украшенными традиционной норвежской резьбой. На стены повесили тканные панно с вышитыми на них сценами охоты или войны... В углу поставили деревянную стойку с мечами, как классическими скандинавскими, так и трофейными европейскими. В общем, всего и не перечислить. Каждый житель Скагеррака старался порадовать свою королеву – и им это удалось на славу.

Точнее, почти каждый житель...

Рагнар по-прежнему не замечал меня, хотя в строительстве дома принимал самое деятельное участие. Когда же он был закончен, засобирался на Большую охоту, которую затеял одноглазый Ульв. В лесу снег уже лежал довольно плотно, на нем отлично читались звериные следы, к тому же он прекрасно выдерживал вес человека на лыжах – можно было на скорости лавировать между деревьями, не боясь, что тонкий наст провалится под весом викингов, вес каждого из которых зачастую превышал сотню килограммов...

Я знала, что Большая охота продлится не день и не два. Примерно дюжина мужчин уходила в лес на пару недель, после чего они возвращались назад с волокушами, доверху гружеными глухарями, тетеревами, рябчиками, куропатками, зайцами, белками, оленями... А если повезет, то и хозяина леса, медведя притащат, шкура и жир которого весьма ценились у северных народов.

Я удивилась, когда обнаружила, что ожидаемое долгое отсутствие Рангара меня немного расстроило. Казалось бы, не обращает на тебя парень внимания – ну и фиг с ним, вместе проведенная ночь не повод для каких-то взаимных обязательств, и уж тем более чувств. Ан нет, как говорится, сердцу не прикажешь. Слегка кольнуло его при мысли – а вдруг отчаянный парень не вернется с охоты? Такое бывало, когда на пути добытчиков вставал медведь-шатун, либо большая стая голодных волков настигала викинга, слишком далеко отошедшего от основной группы охотников...

Глава 11

Несколько дней назад я бы без раздумий отказалась от такого предложения. Зачем мне личная охрана внутри крепости, где каждый житель меня искренне уважает как свою королеву, немало сделавшую для общины?

Но то несколько дней назад...

Сейчас же мне пришла в голову мысль, что теперь я ответственна не только за свою жизнь...

К тому же эти парни, оказавшись в нужном месте в нужное время и убив Айварса, доказали свою преданность. Так что, может, их идея насчет постоянной охраны меня - это некий знак судьбы, пренебрегать которым не нужно?

- Благодарю вас за предложение, смелые воины, - проговорила я. – И я принимаю его. С сегодняшнего дня вы будете охранять меня, этот дом, и находящуюся в нем казну Скагеррака.

- Мы уверены, что ты не пожалеешь о своем решении, дроттнинг! – пафосно воскликнул Пиан.

- Мы уверены в этом! – покосившись на брата, эхом его слов отозвался Хун.

...А между тем двенадцать мужчин общины собирались на Большую охоту.

У половины воинов были луки и колчаны со стрелами как на птицу, так и на крупного зверя.

Другая половина отряда взяла с собой копья. Длинные охотничьи, на медведя или дикого кабана, с толстым древком и широким двухлезвийным наконечником, снабженным перекладиной под ним, препятствующей слишком глубокому проникновению оружия в рану с целью удержать зверя на безопасном расстоянии – а также короткие метательные копья, по три штуки на человека. При этом каждый охотник нес с собой меч, нож, и мешок с лямками за плечами, где находились вещи, необходимые во время долгого похода по зимнему лесу. Также у каждого на ногах были короткие и широкие лыжи, удобные для лесной охоты.

- Ждите нас с богатой добычей! – прокричал Рауд напоследок – и отряд вышел за ворота крепости. На что Тормод осуждающе покачал головой.

- Плохая примета говорить о добыче до того, как убил ее, - произнес он.

- Будем надеяться, что плохие приметы испугаются наших грозных охотников, и обойдут их стороной, - улыбнулась я.

...Остаток дня я провела, занимаясь разными хозяйственными делами – надо было проследить, всё ли правильно делают двое молодых парней, ремонтируя прохудившуюся крышу курятника, договориться с Магни насчет внеочередной ковки полудюжины клинков для новых ножей, так как старые либо пришли в негодность, либо сломались, либо потерялись. А также пообщаться с Тормодом на тему, нужно ли плести в весне новые сети, или же обойдемся старыми... Да мало ли забот у королевы целой общины?

При этом я заметила за собой, что мой взгляд порой рыщет по территории Скагеррака, надеясь увидеть Рагнара – и оттого, что его поиски остаются бесплодными, градус моего настроения потихоньку уходит в минус...

И это было неправильно!

Не должна королева общины поддаваться чувствам, словно обычная женщина! На мне лежит ответственность за жизнь и благополучие людей, которые мне доверились. А я, словно влюбленная дурочка, пытаюсь найти того, кого сегодня нет в Скагерраке, и не должно уже быть в моем сердце! Я сама выдворила оттуда свои чувства к Рагнару – вот и пусть они не мешают мне заниматься моими делами!

Иногда поругать себя – это полезно. Типа, такой вариант самопсихотерапии, когда вскрываешь перед собой собственную слабость, и мысленно выбрасываешь ее в ближайший сугроб, чтоб она там замерзла насмерть, а по весне превратилась в грязь, думать о которой глупо и бессмысленно.

И у меня, похоже, это получилось!

После мысленной выволочки, которую я сама себе устроила, до самого вечера я ни разу не вспомнила о Рагнаре – и когда ночь потихоньку начала накрывать Скагеррак своим темным покрывалом, даже поставила себе воображаемый плюсик за то, что смогла справиться со своей проблемой.

- Хорошо вы сегодня выглядите, дроттнинг, - отметил Пиан, когда я отправилась в свой новый дом, с удовольствием представляя, как сегодня буду нежиться на большой кровати, застланной звериными шкурами отличной выделки.

- Просто отлично выглядите! – подхватил Хун.

- Благодарю, - улыбнулась я.

- Если позволите, дроттнинг, мы заночуем в сенях возле двери, чтобы никто не посмел войти в дом и потревожить ваш сон, - проговорил Пиан.

- Конечно, - кивнула я. – Не на морозе же вам ночевать.

- Спасибо, королева.

Оба брата поклонились – и мне стало как-то неловко. От услужливости этих парней, смотревших на меня с обожанием, мне было немного не по себе. Не привыкла я, чтоб мне кланялись, да и не в ходу это было среди жителей Скагеррака. Но у данов, видимо, было свое представление о том, как нужно общаться с королевами...

- Доброй вам ночи, доблестные воины, - проговорила я, и постаралась побыстрее пройти в свою комнату, где Далия уже расставила на столе миски и чашки с горячим ужином. Она давно взялась ухаживать за мной – и у нее это отлично получалось. Ну а у меня не хватило духа отказаться от услуг добровольной служанки, которая к тому же успела стать моей хорошей подругой.

- Не нравятся мне эти даны, - покачала головой Далия, когда я села за стол.

- А что не так с ними? – удивилась я. – Вообще-то они мне жизнь спасли.

- Так-то оно так, - вздохнула женщина. – Да и я ничего плохого о них сказать не могу. Услужливые, работящие. Но что-то в них не так, а что – не пойму.

- Думаю, ты просто продолжаешь видеть в них данов, - произнесла я. - Врагов, а не членов нашей общины. Но на всякий случай на ночь заложим дверь нашей комнаты засовом. К тому же мой меч всегда при мне.

Далия вздохнула.

Глава 12

Мы с Далией разошлись по своим лежанкам.

Моя, конечно, была просто роскошной по сравнению с той, что осталась в каморке длинного дома. Размером с двуспальную кровать моего мира – хочешь вдоль ложись, хочешь поперек, хочешь по диагонали. И выделанных шкур члены общины для меня не пожалели – внизу слой оленьих, сшитых между собой, а сверху, вместо одеяла – медвежья. Снятая с того самого зверя, которого убили мы с Тормодом. Спи – не хочу! Осталось только мне подушки изобрести, и будет не кровать, а просто сказка!

Впрочем, и скрученные в валик три заячьих шкурки вполне сошли за подушку – но сон все равно не шел. То ли потому, что я легла спать на новом месте, то ли еще почему... Далия уже вовсю похрапывала на своей лежанке, а я ворочалась, укладываясь и так, и эдак – и всё без толку.

В общем, оставалось только воспользоваться проверенным средством: выйти прогуляться, посмотреть на звезды, подышать морозным воздухом. Разумеется, с мечом при бедре, ибо я хорошо помнила ночное приключение с Айварсом, едва не стоившее мне жизни.

Тихонько, чтобы не разбудить Далию, я оделась, и только собралась было опоясаться мечом, как услышала тихие голоса за дверью... Разумеется, я на цыпочках подошла к ней ближе и прислушалась.

Разговаривали двое.

Похоже, это были Пиан и Хун. Но почему они не спят в сенях? И что делают возле двери моей спальни?

- Как думаешь, ведьма заснула?

- Уверен в этом. Я наблюдал за ней. Ляжет в своей каморке, и почти тут же проваливается в крепкий сон. Думаю, сегодня она заплатит за наше поражение в фьорде Скагеррака.

- Ну да. Долго же мы ждали этой ночи.

- Всё случилось бы раньше, если б дурак Айварс не повернулся неудачно, и не подставил свой бок под мое копье.

- Да, помню. А я увидел тогда бегущего Рагнара, и понял, что лучше моё копье тоже метнуть в Айварса, а не в королеву.

- И правильно сделал. Этот дурень-строитель не смог нормально отвлечь девку, как мы договаривались – и получил своё по заслугам. Ну всё, хватит болтать, не первый раз уже всё это обсуждаем.

- Согласен. Просто говорить не так страшно, как делать. Я слышал, что эту нордскую ведьму охраняет сам О̀дин...

- Нужно не слушать, что бабы языками мелят, а думать о серебряных марках, которые лежат в сундуке за этой дверью. И о наших товарищах, оставшихся на дне этого фьорда, чьи неотомщенные фюльгья взывают о мести из ледяного Хельхейма. Ну же, давай! Сколько можно топтаться возле этой треклятой двери?

При свете горящего ночника я увидела, как в щель между дверью и косяком осторожно просунулось лезвие ножа, которое начало медленно поднимать засов...

Конечно, можно было попытаться повиснуть на тяжелой деревяхе всем своим весом, чтобы враги не смогли снять ее с пазов. Но мощному викингу ничего не стоило пробить мечом дверь насквозь вместе с моим телом за нею, препятствующим поднятию засова. Потому я сделала единственное, что было разумно в этой ситуации – бросилась к стойке с мечами, схватила первый попавшийся, направила его острие на дверь - и приготовилась к бою.

Пришла запоздалая мысль, что надо было бы не трофейный франкский меч взять, а свой Небесный, который полегче, и, как следствие, более маневренный в бою - но, как говорится, все мы задним умом крепки, а возвращаться к стойке с оружием чтобы сменить меч было уже поздно...

Кричать и звать кого-то на помощь было бесполезно – дом члены моей общины построили на совесть, хорошо законопатив все щели лесным мхом.

Потому оставалось только одно.

Защищаться...

При этом я понимала, что двое здоровенных викингов, скорее всего, одержат верх в этом бою, ибо они были прекрасно осведомлены о моих боевых навыках и готовы к битве. То есть, эффекта неожиданности в данном случае не будет...

Эх, опять я промахнулась, думая о людях лучше, чем они есть на самом деле! Получается, Пиан и Хун были той ночью в сговоре с Айварсом, и убили его по чистой случайности. Их копья предназначались мне, а задачей строителя было лишь отвлечь меня, после чего мне в спину и прилетела бы гарантированная двойная смерть.

Но Айварс не смог совладать со своей ненавистью ко мне, и решил провернуть всё сам – за что и поплатился. А двое предателей-данов придумали новый план, который сейчас и реализуют – пока что, вполне успешно. Но им придется очень постараться, чтобы забрать мою жизнь и казну общины. Далию только жалко, которая оказалась не в том месте и не в то время... Но может эти уроды хоть ее пощадят, ей-то им мстить точно не за что...

Засов с грохотом рухнул на пол. От мощного пинка дверь распахнулась, и в комнату влетел Пиан.

Да уж, не зря его имя на языке данов означало «медведь». Здоровенный, сволочь! Но посмотрим, как в данном случае сработает поговорка из моего времени, звучащая как «большой шкаф громче падает».

Мой выпад мечом был безупречен! И он непременно пронзил бы сердце дана, если б внезапно за моей спиной не раздался пронзительный визг, от которого я невольно вздрогнула... и клинок моего меча лишь скользнул по груди Пиана, не причинив ему никакого вреда.

Ну да, Далия проснулась от грохота, и как самая обычная женщина не нашла ничего лучше, как взвизгнуть сиреной – которую, увы, никто не услышал. А вот мой удар ее вопль сбил весьма эффективно...

Я попыталась выдернуть себя обратно из длинного выпада, рванувшись назад.

И у меня это получилось...

Правда, дорогой ценой, ибо Пиан среагировал правильно, и резким ударом своего меча выбил меч из моей руки...

Глава 13

И тут позади Пиана раздался рёв, который не могло исторгнуть человеческое горло!

Дан обладал хорошей реакцией. Он мгновенно отскочил в сторону, разворачиваясь в прыжке лицом к опасности...

И я увидела Рагнара...

Правда, я не сразу его узнала...

Светловолосый викинг стоял возле двери, опустившись на одно колено.

Его лицо страшно менялось, будто превращаясь в звериное...

Потому, что даже в приступе самой жесточайшей ярости не может так трансформироваться человеческий рот, растянувшийся до размеров звериной пасти...

Не могут такой нечеловеческой злобой гореть глаза, зрачки и радужка которых сжались в едва заметные черные точки...

Невозможно, чтобы столь глубокие морщины избороздили лоб и подбородок, собрав их в кожаные продольные бугры, а ноздри раздулись настолько широко, словно у зверя, учуявшего добычу...

Пальцы Рагнара, судорожно согнутые наподобие когтей, принялись драть кожаный нагрудник его доспеха, процарапывая ногтями на дубленой поверхности светлые полосы, а рев, который исторгла глотка этого монстра, заставил меня замереть от ужаса.

И не только меня...

- Ч-что это? – пролепетал Хун.

- Йотун, вселившийся в выскочку-конунга, - рявкнул Пиан. Дан сумел перебороть ужас, сковавший его на мгновение – и ринулся в атаку, занося меч для сокрушающего удара.

Но Рагнар оказался быстрее...

Словно лесной зверь мощно оттолкнувшись от пола всеми четырьмя конечностями, он прыгнул снизу, под занесенную руку Пиана, который не ожидал от человека подобной скорости передвижения...

От человека ли?..

Вряд ли Рагнар сейчас был им.

Потому, что не свойственно людям ни передвигаться, подобно атакующим диким зверям, ни поворачивать голову под таким углом... И уж тем более даже самым жестоким из них не придет в голову воткнуть пальцы под брови врага, запрокинуть ему голову и, впившись зубами в шею, не прикрытую бородой, одним резким рывком головы вырвать противнику горло...

Пиан все еще стоял на ногах, глядя, как из его разорванной шеи фонтаном хлещет кровь, а Рагнар уже бросился к Хуну, который попытался неловко ткнуть стремительно приближающееся чудовище своим мечом...

Но у дана ничего не вышло.

Слишком быстр был Рагнар.

Одной рукой он просто отбил в сторону меч врага - а другой ударил.

Наотмашь.

По уху Хуна...

И я отчетливо услышала, как, словно сухая ветка, переламываемая через колено, хрустнули шейные позвонки дана.

Хун отлетел в угол комнаты, словно мешок с ячменем – и сполз по стене. При этом его голова неестественно и жутко легла ему на плечо. Наверно, так и бывает, когда у человека сломана шея и, похоже, порваны все ее мышцы. А еще ухо Хуна, по которому ударил Рагнар, превратилось в кровавую лепешку, которая сейчас алым блином расплывалась по его щеке, медленно стекая на меховой воротник куртки...

А потом на пол рухнул Пиан, так и не выпустивший из руки своего меча. По поверьям викингов, воин, умерший в бою с мечом в руке, обязательно попадает в Вальгаллу. Но, думаю, вряд ли О̀дин предоставляет место за пиршественным столом эйнхериев для предателей и подлых убийц, пусть даже умерших по всем правилам скандинавских поверий...

Рагнар же обвел бешеным взглядом залитую кровью спальню, взглянул на меня... и я увидела, как в его звериных глазах промелькнуло что-то человеческое.

А потом его лицо вновь стало изменяться...

Рот, растянутый в жутком оскале, начал принимать нормальную форму.

Складки кожи, изуродовавшие лоб, стали разглаживаться.

И маленькие черные точки в центре белков глаз, принялись растекаться по ним, стремительно увеличиваясь и превращаясь в зрачки, окруженные радужкой цвета весеннего чистого неба...

Внезапно Рагнар упал на колени и его начала трясти крупная дрожь. Окровавленными руками он схватился за плечи, словно человек, замерзающий в лютую стужу, и я услышала, как в гнетущей тишине стучат его зубы...

Усилием воли стряхнув с себя оцепенение, я сдернула с кровати тяжеленную медвежью шкуру – откуда только силы взялись? – и, подбежав к своему спасителю, накинула ее ему на плечи.

Наши глаза встретились. И Рагнар, тело которого сотрясал жуткий отходняк от произошедший с ним трансформации, нашел в себе силы справиться с собой, и, невесело усмехнувшись, произнести:

- Теперь ты понимаешь, Лагерта, зачем я бреюсь. Просто чтобы во время превращения в зверя не содрать свое лицо за бороду с собственного черепа.

Глава 14

Хлопнула дверь – это выбежала из спальни Далия. Но сейчас мне было не до нее. Жива осталась – и отлично! Главное, чтобы у Рагнара сейчас сердце не остановилось от того, что с ним произошло. А, судя по тому, насколько бледным было его лицо и как тряслись у него руки, это вполне могло произойти .

- Воды... – попросил он.

Я метнулась к кадке, стоявшей в углу, зачерпнула воды кружкой, принесла. И придержала ее за донышко, чтобы она не выпала из трясущихся рук моего спасителя, пока он пил, постукивая зубами о край глиняной посудины.

- Благодарю, - произнес Рагнар, возвращая мне кружку и пытаясь улыбнуться. А потом он даже нашел в себе силы подняться с коленей и сесть на лавку у стены, кутаясь в медвежью шкуру. Его всё еще знобило, но было видно, что последствия трансформации идут на убыль, да и цвет лица от трупного возвращается к нормальному...

Я присела рядом и прижалась к Рагнару, обняв его и пытаясь согреть своим теплом.

Сейчас, несмотря на то, что я видела, он казался мне самым родным и близким человеком на свете.

Умеет превращаться в чудовище?

В спальне валяются мертвецы, изуродованные им?

Наплевать!

Он это сделал ради меня! Спас от смерти. И какая теперь разница кто этот человек? Во множестве сказок всех народов мира девушки влюбляются в чудовищ, которые потом превращаются в прекрасных принцев. Мне повезло больше – мой прекрасный принц умеет превращаться в чудовище, когда нужно меня спасти. И надо быть полной дурой, чтобы отвернуться от такого подарка судьбы - типа, фу, когда мой спаситель рвал на части моих убийц, он был такой некрасивый...

- Я думал, что после того, как ты узнаешь, кто я есть на самом деле, ты меня возненавидишь, - проговорил Рагнар. – Потому был даже немного рад, что наше чувство погасло не разгоревшись.

- Оно не погасло, - проговорила я, прижимаясь к своему спасителю еще сильнее. – Просто тогда мы решили, что так будет лучше для нас обоих. Но сейчас я и правда была бы не прочь узнать кто ты на самом деле.

Рагнар вздохнул.

- Ты, наверно, знаешь, что некоторые викинги перед битвой пьют отвар из мухоморов, после чего впадают в боевой транс и называют себя берсерками.

- Да, конечно, - проговорила я, вспомнив Сигурда, которому, помнится, тот отвар не особенно помог.

Мой спаситель усмехнулся.

- Они просто пытаются подражать нам. Берсеркам по рождению. Мы не пьем зелий из растений, дурманящих сознание. Просто, когда нужно, мы выпускаем из себя зверя, живущего в нас постоянно.

Желваки катнулись на лице викинга. Было видно – ему не просто дается это признание. Но он продолжил:

- Правда, потом бывает нелегко загнать этого зверя обратно. Да и не хочется, если честно. Ты не поверишь, насколько это непередаваемое блаженство ощущать безграничную силу, видеть мир, в котором твои враги двигаются слишком медленно, а ты можешь ловить на лету копья и стрелы, летящие в тебя, и с легкостью рвать пальцами тела тех, кто пытается подарить тебе смерть.

Рагнар хрустнул пальцами, сжавшимися в кулаки.

- Лесные медведи, даже очень крупные и злые, привычны и понятны. Но люди боятся нас больше, чем диких зверей, ибо не могут объяснить то, что происходит с нами. Даже небольшой отряд берсерков по рождению способен разогнать целую армию...

И тут я вспомнила!

О созданном в одиннадцатом веке знаменитом гобелене из Байё, на котором были вышиты сцены номандского завоевания Англии, в частности, знаменитой битвы при Гастингсе. И о том, что на этом гобелене изображены безбородые потомки викингов, которые громят отлично обученную и хорошо экипированную армию саксов... Когда я впервые увидела фотографию этого гобелена, помнится, подумала – а где же бороды у норманнских воинов? Ведь викинг без бороды это в представлениях моих современников исторический нонсенс, как японский самурай без катаны.

А еще мне прямо очень отчетливо вспомнился один известный исторический момент, когда во время битвы при Гастингсе под натиском англосаксов нормандская армия начала отступать... И тогда королю Вильгельму Завоевателю понадобилось лишь снять свой рыцарский шлем, чтобы бегущая армия увидела его лицо, развернулась, и бросилась в атаку! На гобелене из Байё отдельно изображен этот эпизод где граф Евстахий Булонский указывает на лицо короля, также об этом повествует хронист Гильом из Пуатье...

Так что же заставило бегущих солдат развернуться и броситься на врага? Что увидели бегущие солдаты? Если лицо, подобное которому я видела несколько минут назад, то ничего удивительного. Думаю, животный страх, помноженный на ликование при виде могущественного человекозверя, ведущего своих воинов к победе, способен творить чудеса...

Да уж, иногда полезно быть учительницей истории, искренне увлеченной своим предметом. Порой делаешь такие выводы из собственных знаний, что дух захватывает!

- О чем задумалась? – поинтересовался Рагнар.

- О том, что будут петь скальды по поводу сегодняшней ночи, - улыбнулась я.

- Думаю, сложат сагу про то, как Рагнар Кожаные Штаны ворвался в спальню к Лагерте, убив охранявших ее медведя и пса, - усмехнулся дан.

- После чего предложил ей стать его женой... – изумленно продолжила я.

С моей памяти словно спала пелена...

Ну конечно!

Именно об этом примерно через двести лет напишет Саксон Грамматик в своих «Деяниях данов», указав, что именно охранявших Лагерту медведя и собаку убил Рагнар для того, чтобы девушка по прозвищу Валькирия согласилась стать его женой. Когда я читала об этом, мне подобное казалось глупостью – парень убивает твоих домашних животных, а ты такая: «О, милый, именно этого я от тебя и ждала, теперь я вся твоя!» И лишь сейчас всё встало на свои места.

Но почему обо всем этом я вспомнила именно сейчас? И почему всего остального, что я знала о Рагнаре, нет в моей памяти, словно не было никогда? Ведь я же наверняка должна была знать это!

И тут меня осенило...

Глава 15

- Невероятно... – проговорил Рагнар, широко открытыми глазами глядя на мой живот. – Мы остановились на ночлег в лесу, и я уже было задремал, когда внезапно передо мной явился сам О̀дин! Он был в полном боевом доспехе, но без шлема. На его плечах сидели вещие во̀роны Хугин и Мунин, а в руке он держал свое сверкающее копье Гунгнир. «Проснись, конунг!» - сказал он мне. «Проснись и беги обратно в Скагеррак, если не хочешь проспать свое будущее. Беги так, словно за тобой гонятся все йотуны Мидгарда, ибо от быстроты твоих ног сейчас зависят две жизни, которые для тебя дороже всего на свете». Я не понял, о чем он говорит, но, проснувшись, оставил на месте стоянки всё, даже свой меч, и побежал так, как не бегал никогда в жизни! А вбежав в Скагеррак, увидел, что луч луны указывает на твой дом. И был тот луч формой точно как копье О̀дина...

Что я могла сказать на это? Поведать о своих снах, в которых боги Вальгаллы играют моей судьбой, наблюдая за тем, как я пытаюсь бороться со всяческими напастями, которые сыплются на меня словно из рога изобилия? Думаю, Рагнар поверил бы мне, но что с того? Не исключено, что он тоже сочтет меня ведьмой, а мне только этого не хватало.

Потому я лишь вздохнула и сказала:

- Остается только поблагодарить тебя и О̀дина, потому что, думаю, без вашей помощи я бы уже была мертвой.

- Не только ты, но и наш ребенок тоже, - очень серьезно произнес Рагнар. – Даже не верится, что я стану отцом! Это великое счастье для любого викинга!

Надо признать: мужчины по-разному реагируют на такие известия от девушек. И мне понравилось, что Рагнар воспринял эту новость правильно.

- Думаю, нам нужно будет утром принести О̀дину хорошую жертву, - добавил он. - А также объявить людям о нашей свадьбе.

- Всё-таки решил взять меня в жены? – усмехнулась я.

- Конечно! – воскликнул Рагнар. – Я уже признавался тебе в любви, и готов повторить то признание столько раз, сколько есть звезд на небе! Или ты снова намереваешься мучить меня, делая вид, что я тебе безразличен?

- Нет, - покачала я головой. – Я тоже люблю тебя. И теперь понимаю, что нет смысла более скрывать от людей и себя чувство, которому покровительствует сам великий О̀дин. Только свадьбы принято справлять весной...

- Я не намерен ждать до весны! - запальчиво выкрикнул Рагнар. - Если наш союз благословили небеса, то о каком промедлении может быть речь?

- Хорошо, пусть будет по-твоему, - вновь улыбнулась я. – А теперь, наверно, нужно выйти к людям. Полагаю, Далия уже разбудила весь Скагеррак, и сейчас, судя по гулу снаружи, перед нашим домом собралась порядочная толпа.

...Я не ошиблась.

Возле моего нового дома толпилась вся наша община. Чувствовалось – еще немного, и люди ринутся внутрь выяснять что со мной. Пока они не решались на это - видимо, Далия успела рассказать, что мои враги мертвы. Но по напряженным лицам было видно, что терпение у людей уже заканчивалось.

Когда мы с моим женихом вышли из дома, я, предупреждая град вопросов, сразу же воскликнула:

- Люди Скагеррака! Этой ночью Рагнар убил подлых предателей Пиана и Хуна, а также сделал мне предложение выйти за него замуж. И я дала свое согласие.

Толпа глухо заворчала, словно большой, недовольный зверь.

- Пиан и Хун были данами, - громко проговорил одноглазый Ульв. – И Рагнар тоже дан. Как знать, не попытается ли и он когда-нибудь убить тебя, дроттнинг?

- Вот-вот, - подхватил Рауд, который после известия о моей предстоящей свадьбе стал мрачнее тучи. – Пиан с Хуном тоже казались лучшими друзьями общины. Кстати, Далия сказала, что Рагнар убил их голыми руками. Как такое возможно против двух взрослых бойцов, вооруженных мечами?

- Мой жених берсерк по рождению, - отозвалась я. – Ему не нужно пить отвар из мухоморов чтобы его посетило боевое безумие. Сегодня ночью сам О̀дин явился ему во сне, и по его указанию Рагнар прибежал ко мне на помощь.

- Это правда, - проговорил юный Альрик. – Сегодня я нес ночную стражу возле воро̀т Скагеррака. Рагнар бежал на лыжах от кромки леса со скоростью, непостижимой для человека, и я понял, что либо кто-то из богов вселился в него, либо они помогают ему в каком-то очень важном деле, потому и отпер ворота.

- И тем самым спас нашу королеву, - проговорил старый Тормод. – Промедли ты немного, выясняя, зачем Рагнар вернулся в Скагеррак, и нашей дроттнинг уже не было бы в живых.

- Может ты и прав, старик, но я не верю этому дану, - сплюнул в снег Рауд. – Да, он ведет себя как друг, и я сам подарил ему свой плащ. Но сегодня ночью мы все узнали цену дружбе данов. Если волк сейчас не скалит свои клыки, это не значит, что в следующее мгновение он не попытается вцепиться тебе в горло.

- Я понимаю тебя, Рауд, - проговорил Рагнар. – В тебе сейчас говорят боль предательства, которую мы сегодня все ощутили, а также любовь к нашей королеве. И я готов принять любое ее решение. Если она скажет мне покинуть Скагеррак, я уйду, и вы больше никогда меня не увидите...

- Я дала обещание выйти замуж за этого человека, - перебила я своего жениха. – И сейчас скажу следующее. Если вы считаете, что Рагнар не достоин быть членом нашей общины и должен ее покинуть, я уйду вместе с ним!

В морозном воздухе на несколько мгновений повисла гнетущая тишина. Которую нарушил надтреснутый от старости, но всё еще сильный голос Тормода:

- Люди Скагеррака! Поднимите правую руку те, кто хочет, чтобы Лагерта и Рагнар покинули нашу общину!

И вновь тишина разлилась над нашей крепостью... Казалось, она невидимым столбом поднимается ввысь, достигая Вальгаллы, и сейчас скандинавские боги, затаив дыхание, смотрят вниз, ожидая, что же решат люди...

Глава 16

Пиана и Хуна похоронили бесславно. Раздели полностью – чего добротной одежде пропадать? – а обезображенные Рагнаром тела затолкали в прорубь.

- Надеюсь, рыбы не отравятся этой падалью и не передохнут, - сказал Ульв, напоследок плюнув в ледяную воду, поглотившую трупы.

В душѐ я была, конечно, против таких жёстких похорон, но ничего не сказала. Гнев жителей Скагеррака был вполне оправданным, и однозначно никто не стал бы рыть могилы для предателей в насквозь промерзшей земле...

Когда с этим неприятным делом было покончено, оказалось, что Далия с подругами уже успела отмыть от крови спальню в моем доме и привести там всё в порядок.

- Прости, дроттнинг, что сбила своим криком твой удар мечом, - проговорила женщина, глядя в пол. – Но всё это было так страшно...

- Не ругай себя, дорогая, - сказала я, обнимая ее. – Тут кто хочешь испугался бы.

- Но не ты, - вздохнула Далия. – Если б ты знала, как я завидую твоей храбрости, красоте – и жениху, конечно. Такой красавец, да еще и берсерк по рождению! Любая женщина мечтает о таком счастье!

Вот те раз...

Я опасалась, что община, узнав кто такой Рагнар на самом деле, выгонит человека-зверя в лес от греха подальше. А оказалось наоборот - люди Скагеррака, посовещавшись между собой, в результате посчитали большой удачей, что на их стороне будет сражаться такой замечательный воин, умеющий по-медвежьи вырывать зубами куски мяса из своих врагов.

Как говорится, кто бы мог подумать!

И сам Рагнар не ожидал, что, поразмыслив, члены общины придут к такому выводу. Даже Рауд перестал коситься на моего жениха. Подошел, хлопнул его по плечу своей лапищей так, что Рагнар аж слегка присел, и проговорил:

- Ты это... Не прими в ущерб то, что я сказал сегодня утром. Сам понимаешь, все мы переживали за нашу дроттнинг, ну я в сердцах и ляпнул не подумав...

- Ничего страшного, дружище, - улыбнулся Рагнар своей фирменной добродушной улыбкой, протягивая руку рыжему викингу. – Я всё понимаю. Хорошо то, что хорошо заканчивается.

- Это ты отлично сказал! – отметил Рауд, пожимая протянутую руку. – Ну, что ж, если Лагерта выбрала тебя, а ты ее, значит такова воля норн, которые решили сплести воедино ваши судьбы. Остается лишь пожелать вам счастья, и начинать готовиться к свадьбе. Холодно будет, конечно, праздновать ее среди зимы, но что поделать – с волей норн не спорят, ибо таким спорщикам они запросто могут укоротить нити их жизней...

В девятом веке свадьбы особой подготовки не требовали. Люди просто надели свою самую лучшую одежду, достали самые лучшие кушанья – и приготовились послушать что скажет старый Тормод, который по общему и единогласному решению заведовал всеми обрядами общины.

Старик, надевший на себя целую коллекцию амулетов, вырезанных из кости и камня, торжественно провозгласил:

- Сегодня мы соединяем узами брака нашу прекрасную и храбрую дроттнинг Лагерту и конунга Рагнара, а также славного лучника Кемпа и достойную дочь нашей общины Отталию. Пусть Фригг, богиня семьи, брака и домашнего очага дарует вам любовь, счастье, достаток и много детей, из которых с такими родителями получатся замечательные жители Скагеррака!

Вообще-то свадьбы викингов были довольно сложными, с кучей обрядов, в которых не последнюю роль играли родители жениха и невесты. Но случилось так, что родителей ни у кого из нас уже не было в живых, а петь и танцевать на морозе никому не хотелось. Потому после оглашения Тормодом ритуальной речи, жители общины по-быстрому принесли жертву богам, зарезав быка и спустив его кровь на священный алтарь, потом разделали тушу и, затащив ее в длинный дом, пристроили на вертел над очагом, вокруг которого усердно пировали два дня подряд, отмечая столь знаменательное событие.

Я же про себя с удивлением отметила, что чувствую себя гораздо лучше, чем на любом корпоративе своего времени. Там, в моей прошлой жизни, среди коллег по работе и тех людей, что называли себя моими друзьями, не было даже намека на то духовное единение, какое присутствовало здесь между жителями нашей общины. Все мы здесь были даже больше чем семья. Я чувствовала себя неразрывной частью единого организма, где если кто-то посмеет обидеть своего, за него немедленно горой встанут все жители Скагеррака! И веселились здесь тоже искренне – хоть и по-простому, но от души, понимая, что, называя тебя другом, никто не держит камень за пазухой и говорит то, что думает...

В общем, мне слишком хорошо было среди этих людей для того, чтобы я хоть на мгновение пожалела о странном решении судьбы забросить меня в чужое тело. И если б мне сейчас предложили вернуться обратно в свое время, я бы совершенно точно отказалась. В том числе и потому, что рядом со мной сейчас сидел самый любимый на свете человек, отец моего ребенка – а что еще нужно женщине для счастья? Правильно, ничего больше и не надо...

А еще мы с Рагнаром вместо свадебного путешествия просто гуляли по окрестностям, смеялись, взбирались на скалы, либо просто стояли держась за руки и глядя друг на друга...

И, несмотря на мороз, нам не было холодно, потому что «любовь согревает» - это не просто красивые слова. Это реальность, которую можно ощутить лишь в том случае, когда действительно всем сердцем любишь другого человека...

...Вторые сутки беспрерывного празднества подходили к концу.

Начинался третий день, и пора б уже было заканчивать с обжорством, пением, бесконечными рассказами о подвигах предков и плясками вокруг очага с горящими в нем говяжьими костями, когда внезапно с улицы донесся крик дозорного:

Глава 17

Понятное дело, все ломанулись на стены крепости.

И то, что мы оттуда увидели, никому не понравилось...

Со стороны Каттегата шла не толпа людей.

Это двигалось войско.

Причем вооруженное и снаряженное не для охоты, и уж точно не для похода в гости к добрым соседям.

- Кажется, в Каттегате нет столько воинов, - заметил Рауд.

- В Каттегате нет, - согласился Ульв. – Но если собрать людей с Эресунна, а также Большого и Малого Бельта, то как раз такое стадо и наберется.

- Думаю, надо закрыть ворота и всем вооружиться, - сказала я. – Вряд ли они с ходу полезут штурмовать стены Скагеррака - тем более, что я не вижу у них ни лестниц, ни даже шестов. Значит, для начала будут разговоры. И лучше, если мы покажем, что готовы и беседовать, и, если надо, сражаться.

- Верно говоришь, королева, - кивнул Тормод. – Так и сделаем.

...Войско соседей приближалось не спеша, словно они хотели показать нам, что никуда не торопятся. Мол, куда вы денетесь, жители побережья, когда мы вас окружаем подковой с трех сторон? По льду фьорда побежите до самого океана? Забавное будет зрелище, особенно для наших лучников, давно не стрелявших по таким заметным целям на белом льду...

Наконец соседи остановились на расстоянии полутора полетов стрелы английского лука – видимо, были в курсе как стреляют Кемп и его соплеменники. Тем не менее, я хорошо разглядела лица, знакомые по ярмарке в Каттегате. Ульв был прав: тут были воины из всех четырех поселений, в результате чего собралась очень неслабая армия, раз в пять превосходящая числом всех жителей Скагеррака, включая женщин и детей.

- Плохо дело, - пробормотал юный Альрик. – Если они все разом бросятся, недолго мы тут продержимся, несмотря на крепкие стены.

- В Каттегате-то они повыше будут, - вздохнул Рауд. – Надо было такие строить.

- Хорошо хоть эти есть, - проворчал Тормод. – А то б добрые соседушки, думаю, уже бы весело плясали на наших трупах.

...Кстати, насчет поговорить я оказалась права.

От войска соседей отделился высокий плечистый блондин в длиннополой кожаной куртке с воротником из волчьего меха.

Я узнала его.

Это был Гуннар.

Правитель Каттегата, проигравший мне поединок на осенней ярмарке.

На левой руке Гуннар нес щит, выкрашенный в белый цвет, который на фоне громадной фигуры викинга казался игрушечным. Щиты цвета первого снега викинги вывешивали на носу драккаров, возвращающихся домой с победой – чтоб соплеменники, ожидающие своих родичей, видели, что вик прошел успешно, и корабли плывут домой с богатой добычей. А еще испокон веков при помощи белых щитов викинги демонстрировали свое желание мира и переговоров. Только странно конечно выглядел этот перфоманс при наличии огромной толпы вооруженных воинов, которые глумливо скалились, поглядывая на наши стены.

- Здоровья вам, и всякого благополучия, жители Скагеррака! – воскликнул блондин.

Кроме щита у Гуннара ничего с собой не было, и, думаю, при желании Кемп со своими лучниками могли бы утыкать его стрелами, работая навесом по столь крупной цели – и щит бы не помог. Но, разумеется, делать этого не следовало, ибо подобное было бы не только нарушением этикета войны, но и чистым самоубийством.

- И тебе не хворать, Гуннар, - прокричала я. – С чем пожаловали, соседи?

Блондин усмехнулся.

- Похоже, ты не рада гостям, маленькая дроттнинг.

- Гостям мы всегда рады, - отозвалась я. – Тем, кто приходит зваными и без оружия. Говори уже, правитель Каттегата, какая нужда привела вас под наши стены?

- Да вот, поинтересоваться хотели, не желаете ли вы выплатить виру за убийство нашего соплеменника Айварса, - прокричал Гуннар. - А также отдать работавшим на вас строителям те деньги, что были им не выплачены по договору. Ну и штраф за обман, разумеется.

Воины нашей общины возмущенно загалдели. Раздались крики:

- Ты в своем уме, Гуннар? Всем строителям всё было выплачено по договору! А Айварс пытался ограбить и убить нашу королеву, за что получил по заслугам!

- Не нужно оправдываться, друзья мои! – возвысила я голос. – Понятно же, что причина не в этом. Просто Гуннар и вожди соседних поселений не смогли забыть, что проиграли мне на осенней ярмарке, и теперь считают себя опозоренными. Но еще более сильную обиду затаили они на нас за то, что в наших ямах полно китового жира и мяса, а в бочках – черной горючей воды. Так что смерть Айварса и мнимая недоплата за работу - это лишь повод для того, чтобы нас ограбить.

- Думай что хочешь, и говори что хочешь, маленькая дроттнинг, - заорал Гуннар, явно потеряв самообладание после моих слов. – Но я посовещался с вождями соседних поселений, и мы решили, что за смерть нашего соплеменника и обиду, нанесенную строителям, вы должны выплатить нам десять тысяч марок серебра. Времени на размышление и сбор виры мы даем вам до завтрашнего утра. Если не согласитесь на наши условия – пеняйте на себя.

С этими словами Гуннар швырнул свой белый щит себе под ноги.

Видимо ярость викинга, вызванная моими словами, требовала выхода – и Гуннар пнул ногой свой щит с такой силой, что тот, скользя по плотной снежной корке, проехался до самой стены нашей крепости, с глухим стуком ударившись в нее. После этого Гуннар повернулся спиной к Скагерраку и направился к своему войску.

- А я бы и сейчас смог достать его стрелой, - задумчиво проговорил Кемп. – Навесом. Прямо в затылок. Так, чтоб наконечник вышел из его поганой пасти.

- Это ничего не изменит, - покачала я головой. – Они пришли сюда не за выкупом, а за нашими жизнями. Тем более, что десять тысяч марок серебром вряд ли удастся собрать со всех поселений, какие только существуют в Норвегии.