Королевская кровь-2. Скрытое пламя

Часть 1. Глава 1

1 октября,

Милокарде́ры

Василина

Алтарный камень напоминал доисторический дорожный указатель: треугольное основание-пирамида и длинная узкая каменная «доска» на нем, немного наклоненная к зрителю, будто пюпитр. Не хватало только обозначений населенных пунктов по краям «доски». Вместо этого она вся была покрыта какими-то рисунками, не отличавшимися особым изяществом, — так мог бы нарисовать ветер, деревья и горы малыш детсадовского возраста.

Василина поежилась — теплая накидка не спасала от пронизывающего морозного ветра. Пусть Милокардеры находились на юге страны, но высоко на их склонах длилась вечная зима. Скала, на которую всех присутствующих перенес Алмаз Григорьевич, венчала небольшую гору, и отсюда были хорошо видны уже почти полностью убранные бесконечные пшеничные поля, светящиеся ржаным и ржавым в свете садящегося солнца, и даже далекое светлое море. У подножия гор поля переходили в виноградники, где как раз шел сбор урожая, и люди отсюда казались крошечными, почти игрушечными.

Скала была круглой, похожей на широкий столб с плоской площадкой на вершине. У края этой площадки грудой лежали сложенные рабочими камни и инструменты. Высланный еще днем разведотряд доложил, что одна из высоких стен «столба», делавшего его ранее похожим на стул с кривой спинкой, частично рухнула, похоронив под собой артефакт, и следом срочно выслали бригаду рабочих. Как только удалось освободить сам алтарный камень и пространство вокруг него, сюда перенеслась и высокая делегация.

Маги осматривали камень. Точнее, осматривали его Алмаз и Александр Свидерский, сверяясь с какими-то свитками, но не подходя близко. Максимилиан Тротт что-то записывал или, похоже, зарисовывал знаки; Виктория о чем-то спорила с бароном фон Съедентентом. Премьер-министр Минкен торжественно и нетерпеливо вышагивал туда-сюда по площадке, и от этого мельтешения Василину начало укачивать. Председатели политических партий стояли в длинных пальто неподалеку и выжидающе поглядывали на магов, на королеву и на министра, а охрана, растянувшаяся по периметру площадки, поглядывала на всех. Игра в гляделки затягивалась.

— Замерзла? — На плечи опустился тяжелый теплый плащ, и Василина благодарно улыбнулась. Мариан. Он отказался ложиться в лазарет, позволив только обработать раны. Избитый, стоит с фиксатором на носу, с обработанными рассечениями, — наверняка ему больно, но заботится он о ней. Прижаться бы сейчас к нему, пожаловаться на ноющие ноги, на усталость от слишком богатого на события дня, на то, как скучает по мальчишкам и малышке. Мартинку удалось только дважды покормить — после коронации и за пару часов перед отправкой в горы, — и грудь уже ощутимо болела, переполненная молоком; бюстгальтер начинал промокать и холодить кожу. Погреться бы о мужа, полежать-подремать с ним в их большой кровати, попросить размять измученные ступни и лодыжки. Да и просто бы поцеловать, подержаться за него, заряжаясь его силой и надежностью.

Но нельзя. Не из-за правил и норм, а потому, что демонстрировать отношения на людях — все равно что снимать кино в их спальне. Это только их и только для них, и никого допускать туда она не намерена.

— Ваше величество, все готово, — это ректор МагУниверситета Александр Свидерский: выглядит старик стариком, а голос иногда прорезается мощный, молодой, как сейчас.

Василина подошла вплотную к камню, взяла протянутый нож.

— Сколько нужно крови?

— Вашему деду хватало нескольких капель, но сейчас, после долгого перерыва, думаю, нужно побольше, — проговорил Алмаз Григорьевич из-за ее спины, и она, не задумываясь, чтобы не было страшно, резанула себя по ладони, чувствуя, как дернулся сзади Мариан.

Приложила ладонь к холодному шершавому камню. Кровь струйками потекла по рисункам, капая с наклоненной «доски» на землю.

Ничего не происходило.

«Работай же», — попросила она камень.

Артефакт молчал, молчали и окружающие; текла кровь, сильно болело и щипало в области пореза.

«Работай, пожалуйста».

Молчание и тишина.

«Работай!» — Она в раздражении хлопнула по камню рукой, и брызги крови разлетелись по его поверхности, покрыв «доску» красным пестрым рисунком. Артефакт загудел, будто нехотя, набирая обороты, как заводимый огромный механизм, и рука Василины провалилась в камень, словно в холодную вязкую глину, застряла там.

По площадке, разделяя ее на две части, в обе стороны от камня, шипя, пробежала черная, будто выжженная, толстая, в три человеческих шага полоса, добралась до краев скального столба и понеслась вниз. Артефакт заледенел, больно сжал погруженную в него ладонь королевы, словно пиявка, высасывая из нее тепло и кровь, и она стиснула зубы, стараясь не кричать и не волновать мужа.

— Что происходит? — угрожающе произнес он сзади.

— Такого никогда не было, — растерянно пробормотал Алмаз в ответ. — Когда я был придворным магом, хватало нескольких капель. А я четыре раза присутствовал при обряде.

Холодный камень пульсировал, вытягивая кровь, и Василина почувствовала, как становится все холоднее и немеют ноги.

— Смотрите! — крикнул фон Съедентент от края площадки, и она повернула голову. Поверхность соседних гор с обеих сторон разделяла черная полоса, едва видимая в лесной зоне и отлично — на снежном покрове и теряющаяся где-то за склонами.

— Василина, — муж шагнул ближе, сжал ее плечи, — все в порядке?

— Д-да, — трясясь от холода, проговорила она, и Мариан напрягся, взял ее за руку.

— Ты вся ледяная, василек. Надо заканчивать. Попробуем завтра.

Губы ее онемели, а застрявшую в камне руку она уже не чувствовала; тело кололо иголочками, будто сведенное судорогами. Голова кружилась, и Василине стало казаться, что она слышит довольное чавканье, словно камень решил выпить всю ее кровь и закусить жизнью.

— Н-не могу достать ладонь, — прошептала она, едва шевеля губами, и Байдек увидел, что они у жены совершенно синие. — Не пускает.

Часть 1. Глава 2

2 октября,

Иоаннесбург

Светлана Никольская

Камера была маленькой, и, хотя небольшое окошко, огороженное снаружи внушительной решеткой, открывалось, Светлане было душно. И страшно.

Нет, здесь не оказалось ни мрачных стен, ни сырости с плесенью, ни останков несчастных узников: светлая теплая комнатушка с узкой койкой, удобствами в углу, крепко сбитым столом, и двумя стульями, и мощной железной дверью с гремящими засовами. И ей оставили ее одежду и даже сумочку, предварительно обыскав. Но стены давили, хотелось есть — время было сильно послеобеденное — и плакать; голова уже болела от рыданий, а легче не становилось.

Свету привели сюда с утра, предъявили обвинение, и строгий судья выбрал мерой пресечения арест до конца следствия. Самое поганое, что против девушки свидетельствовали ее же коллеги. Рассказали, как обнималась-целовалась с драконом, как ночевала у него, как возила гостей куда скажут. С одной стороны, она девчонок, кидавших на нее виноватые взгляды, понимала — они тоже были напуганы. С другой — было мерзко, будто ценой ее свободы они покупали свою.

Светлана поднялась, прислонилась горящим лбом к прохладному стеклу. За окном осталась привычная жизнь: там где-то были ее славные родители, ее квартирка, за аренду которой нужно заплатить послезавтра, иначе хозяйка выселит. Хотя, скорее всего, в квартире уже идет обыск, а она посещала-то ее всего несколько раз с момента появления в гостинице драконов — поменять вещи, проверить почту.

Где-то там, за окном, далеко на юге был и Четери, который обещал, что вернется. И ей очень хотелось в это верить. И не верилось.

Стекло запотело от дыхания, и Света прикоснулась к нему губами, а потом долго рассматривала отпечаток. Самые обычные губы самой обычной девушки. Зачем она Чету? Правильно, незачем.

Дверь загрохотала, и в комнату один за другим вошли несколько человек, вежливо здороваясь. Последним зашел смуглый мужчина в возрасте, осмотрел помещение и аккуратно прикрыл за собой дверь.

— Светлана Ивановна, присаживайтесь, пожалуйста, — сказал он с еле заметным мягким акцентом и даже попытался улыбнуться, но у него не получилось.

Света послушно села на один из тяжелых стульев; смуглолицый расположился напротив, а остальные — на ее койке, так что она постоянно чувствовала их взгляды сбоку.

— Итак, — продолжил главный, — меня зовут Майло Тандаджи, и я веду ваше дело.

— Очень приятно, — пробормотала Светлана, улыбаясь, хотя приятно не было: от этого Тандаджи ее пробирала дрожь. Но профессиональная привычка улыбаться и быть вежливой сработала даже сейчас.

— Я очень надеюсь на добровольное и полноценное сотрудничество, — добавил следователь невозмутимо. — В ваших интересах рассказать нам все, что вы знаете о трех мужчинах, с которыми провели последние недели. Похищен член королевской семьи, куда ее могли унести — неизвестно. Цели похитителя неизвестны. Возможно, они известны вам?

Он замолчал, видимо, ожидая, что она начнет рассказ. И она молчала, не зная, что говорить.

— Давайте я вам помогу, — произнес следователь, похоже, поняв, что молчанием ответа не добьешься. — Когда вы познакомились?

— В начале прошлого месяца. Они заселились в нашу гостиницу.

— Они не показались вам странными?

— Немного, но я решила, что они издалека.

— Что показалось странным?

Света наморщила лоб.

— Акцент, произношение слов старомодное. Говорили они на старорудложском.

— Как их зовут?

— Я полных имен не знаю, но в базе гостиницы они должны быть.

— Они рассказывали, откуда они?

— Нет, — Света покачала головой под внимательным взглядом Тандаджи, — не рассказывали.

— Они делились своими планами?

— Нет. Я ничего не знала.

Тандаджи хмыкнул, сложил руки замком.

— Вы имели с одним из них интимные отношения, проводили почти все свободное время в их обществе, но при этом ничего не слышали и ничего не знаете?

Света покраснела, прямо запылала вся. Вот тебе и добрый следователь! Недаром ее от него трясет.

— Мы не разговаривали много, — наконец произнесла она. И, усмехнувшись, надеясь, что получилось порочно, как у бывалой, добавила: — Не до разговоров было.

— Понятно, — сухо констатировал следователь. Кивнул одному из сидящих на койке, тот протянул ему какую-то папку.

— Светлана Ивановна, — проговорил смуглолицый, глядя в папку. — Как вы объясните тот факт, что с четвертого дня вашего знакомства вы посещали государственную библиотеку, отдел прессы, и просматривали газеты и журналы, относящиеся к периоду семилетней давности?

Света сжала руки на коленях.

— И при этом делали копии с запрошенных материалов. Например, копию статьи «Таинственное исчезновение темных принцесс»…

Он произнес название статьи нараспев, глядя на нее блестящими черными глазами.

— Ну и что? — голос жалко дрожал. — Мне заплатили за это, я и делала. Откуда я знала, зачем им это нужно?

— Знали, Светлана Ивановна, знали, — невозмутимо покачал головой Тандаджи. — Только зачем-то отказываетесь говорить, помогать нам. Вот скажите мне, вы ведь тоже женщина, неужели вам не жаль похищенную? Быть может, информация, которую вы скрываете, спасет ей жизнь. А вы покрываете знакомых, которые бросили вас на растерзание спецслужбам. Думаете, они не понимали, что вас будут допрашивать?

— Да не знаю я ничего, — не удержалась, всхлипнула. Стало стыдно. По поводу принцессы она не задумывалась, все мысли были о другом. Пока ее высочество не вернулась в Иоаннесбург, Света и не верила, если честно, что поиски драконов увенчаются успехом. Да и не казалось, что они причинят принцессе вред. А по поводу заботы о ней… Светлана прекрасно понимала, что об этом они думали меньше всего.

— Понятно, — холодно повторил смуглолицый. — Сотрудничать отказываетесь. Марк, ты что-нибудь узнал?

Света повернула голову и увидела, как один из сидевших на койке, молодой человек с круглым лицом, покачал головой.