Корона, трон и король в придачу

Пролог

Мужчина был обнажён.

Он стоял на коленях боком ко мне, а голова его покоилась на деревянном чурбане со специальной выемкой — какая забота! Руки его были стянуты за спиной, а малейшая попытка приподняться или хотя бы пошевелиться пресекалась трясущимся пареньком, тыкавшим длинным копьём в рёбра заключённого.

И я его понимала! Трястись было с чего. Казалось, верёвки не способны сдержать узника: распрями он плечи, и они лопнули бы как гнилые шнурки! Мускулистые руки плотно прилегали к смуглому рельефному торсу. По-моему, даже его подтянутые бедра и те источали угрозу. Я спохватилась, что разглядываю их непозволительно долго. Ну а как ещё? Всё это загорелое и исписанное побоями великолепие не прикрывал ни один лоскуток ткани!

— В-ваше величество? — подал голос паренёк с копьём. — Прикажете продолжить казнь?

Казнь?! Фу, какой неприятный сон!

Я только сейчас обратила внимание, что сжимаю рукоять секиры. Мышцы подрагивали так, словно я собиралась её занести, но почему-то остановилась.

— Что это? — подозрительно обратилась я все к тому же парню с копьем.

— Вам не понравилась секира? Левианская сталь. Самая лучшая, Ваше Величество. — Он смотрел на меня так, будто я сейчас его ударю. — Вы же сами приказали такую подать, когда будете казнить изменника…

— Я приказала?!

Очевидно, мое удивление он расценил как-то не так, потому что вместо того, чтобы объясниться, плюхнулся прямо передо мной на колени, заламывая руки.

— Если прикажете казнить меня вместе с Теодором из дома Ветра, то так мне и надо!.. — принялся причитать он. — Подвел свою королеву… Убьете его магией?

— Теодор… — я машинально повторила имя. Оно вышло певуче, с растянутыми гласными и длинным «р» на конце. Словно я уже много раз произносила его в такой издевательской манере. — Теодор… — повторила я, смакуя.

Никогда бы не подумала, что звуки чужого имени могут доставлять столько удовольствия.

Узника заметно передернуло.

— Что, не наигралась еще со мной, Арэя? — Его голос был хриплым, лающим. И при этом настолько пропитанным ненавистью, что я невольно поежилась. Даже имя он произносил с яростным рычанием. — Боишься остаться без любимой игрушки?

По одному его тону было понятно, что он не прочь убить меня, дай ему такую возможность.

Какой все-таки странный сон.

— Так что с казнью, Ваше Величество? — тихо прошептал парень рядом со мной и моментально втянул голову в плечи, словно ожидал как минимум подзатыльника.

— Казнь отменяется, — поспешно ответила я. — Отведите обратно… туда, где его содержали до этого.

Ответ помощника окончательно выбил почву из-под ног:

— В Ваши покои?

Глава 1

Стражники подвели Теодора к ненавистной двери покоев Арэи и подтолкнули вперед. Мужчина нервно сплюнул себе под ноги.

— Не плюй. Ее Величество увидит — мало не покажется. Всем… — почти по-дружески произнес начальник охраны Верман, высокий широкоплечий здоровяк с грустным щенячьим взглядом.

Королеву боялись, уважали, но еще больше — ненавидели. Она была жестокой деспотичной стервой. Теодор был уверен, если бы не магическая сила, то ее бы давно свергли собственные военачальники, к которым она относилась хуже, чем к собакам.

С минуту они постояли около покоев. Обычно Арэя сразу чувствовала присутствие чужаков и магией открывала дверь, впуская пришедших. Но сейчас Верману пришлось громко ударить по тяжелой створке.

— Ваше Величество? Вы приказали привести пленника.

Ответа не было.

На мгновение Теодор ощутил слабый укол надежды. Она передумала? С ней что-нибудь случилось? Но тут же тряхнул головой, отгоняя эту мысль как глупую и невозможную. Вряд ли ему могло так повезти.

Поговаривали, что как-то раз Арэе в магическом бою с восставшими племенами оторвало ногу, и та отросла меньше чем за сутки… Вранье, наверное, но как знать… Интересно, если ей голову оторвать, тоже отрастет?

Верман снова ударил по двери, и та вдруг открылась. В комнате царил недобрый полумрак. Стражники втолкнули Теодора внутрь.

«Бескрылый пожри ее душу!» — выругался про себя мужчина, неуверенно переминаясь с ноги на ногу. Дверь за ним с громким стуком захлопнулась.

Впрочем, какая душа? О чем это он? У таких тварей, как Арэя, души быть не может по определению.

Теодор никогда не считал себя трусом, и тем не менее месяцы издевательств, которые Арэя устраивала именно в этой комнате, не прошли даром. Хотелось покинуть это место немедленно, сбежать.

Но, сделав над собой усилие, он шагнул вперед. Он здесь не ради себя, а ради своего народа. И избавить от королевы его может только смерть — или собственная, или ее.

Арэю он увидел лежащей на кровати. Роскошный балдахин, вышитый золочеными нитями, почти полностью скрывал тело женщины, так что было непонятно спит она или только притворяется спящей.

Теодор сжал кулаки, вспоминая, как уже однажды попадался на такой ее трюк.

В тот раз она лежала на диванчике у окна, излучая безмятежность и спокойствие. Во сне эта стерва казалась почти нормальной. Просто милая и красивая девушка, почти что вельта — подданная его отца, короля Парящего города… Черные волосы и белоснежная кожа, порой казавшаяся прозрачной, к которой так и тянуло прикоснуться.

Сердце колотилось как бешеное, когда он бесшумно снял лютню со стены. Ловко в пару движений вынул одну из струн. Чем не удавка?

Ему нужно было лишь немного удачи, и он стал бы героем — спас парящий город от тянувшей последнее дани, вельтов — от притеснения и унижений, освободил долинные племена… Да и собственное королевство Арэи наконец-то вздохнуло бы спокойно. Пришел бы мир, которого все так долго ждали.

Внезапно королева заворочалась, заставив пережить несколько не самых приятных мгновений, но, выждав пару секунд, Теодор убедился, что эта тварь все еще спит. Следовало поторопиться — она могла проснуться в любое мгновение.

Она вновь шевельнулась, длинные темные ресницы затрепетали, знаменуя скорое пробуждение. Тогда он метнулся к своей «госпоже». Надеясь, через несколько секунд уже сможет добавить приставку «бывшей».

Поудобнее намотал струну на ладони, чтобы та не выскользнула. «Сейчас или никогда». Второго шанса у него быть не могло…

Но только он шагнул к кровати, предвкушая смерть Арэи, как та распахнула глаза.

— Превосходно, — девица жадно облизнулась.

Дальнейшее произошло быстро, слишком быстро. Теодор метнулся к ней, все еще лелея жалкую надежду привести свой план в действие. Но куда там. Его руки замерли в нескольких сантиметрах от ее шеи, и он почувствовал, что не может больше двигаться.

— Ты нарушил столько правил, малыш. Я не люблю, когда нарушают правила…

Он начал задыхаться. Сердцебиение учащалось, руки затряслись, захотелось кричать. Покачнулся, пытаясь твердо стоять на ногах, вот только ее магия была сильнее его воли.

— …Но очень люблю наказывать, — закончила она свою фразу.

Жар в груди нарастал, внутренности словно скручивало узлом, ноги подкосились, но Теодор не смог удержаться даже на коленях. Распластался по полу. Суставы горели невыносимой болью.

А эта дрянь стояла над ним и улыбалась.

— Ты ведь знаешь, что за эту выходку будешь страдать не только ты, но и твой народ? Эти уродливые полулюди-полукурицы и так слишком долго пользовались моей добротой.

— Они не виноваты… — прохрипел мужчина, разом осознавая весь ужас, который мог обрушиться на его королевство.

Король-отец отдал его безумной ведьме в залог того, что та не пойдет войной на парящий город, не тронет никого из вельтов. А он все испортил, когда попытался убить ведьму, но проиграл…

Сверкая безумным взглядом, черноволосая красотка присела рядом с ним и погладила его по взмокшим от невыносимых страданий волосам:

— Ты ведь знаешь, малыш, что надо сказать, чтобы все прекратилось? — сквозь шум крови в ушах услышал Теодор.

Он должен забыть о своей гордости. Смириться с вечным подчинением злобной ведьме. Не ради себя. Ради Парящего города.

— Моя госпожа… убейте меня, но не вымещайте гнев на вельтах.

— Фу, ну какой ты скучный, — она наморщила свой красивый носик. — И умоляешь из рук вон плохо. Может быть, правда стоит тебя казнить. Прислать твоему отцу твою голову в подарок.

Она весело захлопала в ладоши. Он слышал шум ее нетерпеливого дыхания, чувствовал цветочный запах благовоний, которые использовала злобная ведьма.

Глава 2

В себя я приходила рывками. Казалось, что я нахожусь внутри кошмарного сна. Бегу неизвестно куда, неизвестно от кого, чувствуя острую опасность, и одновременно с этим остаюсь на месте. Я слышала незнакомые голоса, шум как от помех на радио.

Моя прошла жизнь — жизнь старшекурсницы педагогического ВУЗа — ушла на второй план. Семья, друзья, улочки родного города — все это стиралось из памяти, оставляя после себя лишь этот бесконечный шум.

Не знаю, сколько времени провела в таком полусне-полуяви, но в какой-то момент тело словно пронзило током, и я выгнулась, чувствуя напряжение в каждой мышце, а затем резко очнулась.

Казнь обнаженного мужчины повергла меня в шок. А уж когда выяснилось, что отвести его я приказала к себе в покои…

Я снова на какое-то время выпала из реальности, которая стала похожа на жидкий кисель, из которого не выплыть. Очертания предметов вокруг стали смазанными, голоса людей — глухими и гулкими.

В следующий раз я очнулась уже на кровати. Понятия не имела, как попала туда с места казни. Но судя по наряду на мне, странный сон все еще продолжался.

Я осторожно села на кровати и огляделась. В шаге от себя увидела уже знакомого мужчину. Сейчас он уже был одет, но выглядел все таким же хмурым.

Чуть поколебавшись, он плавно опустился на колени и уставился в пол.

— Благодарю, что подарила мне жизнь, моя королева. Надеюсь, ты сдержишь свое слово и не будешь мстить народу вельтов за мой проступок.

Голос был тихим и чуть дрожал. Должно быть, внутри мужчины сейчас кипела настоящая буря.

Я покрутила головой. Интерьер помещение напоминал декорации из фильма про арабское средневековье: пушистый ковер, на стенах бархатные ткани, два заваленных книгами стола, кованый сундук в углу. И кровать, на которой я сидела, была огромной и с тяжелым балдахином, расшитым золотом. Под потолком вместо люстры летали по кругу святящиеся шарики. Я с удивлением уставилась на них. Как это они так?

— Моя королева? — позвал меня мужчина.

И чуть дернулся, словно ожидая, что я его ударю.

— А на казни ты назвал меня по имени, — сказала я и вспомнила, как произносила имя пленника, — Теодор.

Видимо, теперь, когда узнику снова было что терять, он не желал рисковать и отправляться обратно на плаху.

— Я… прошу… — кажется, каждое слово он выталкивал из себя, словно ему было физически больно извиняться, — прощения… за свою дерзость. Королева проявила великодушие. Надеюсь, ты будешь так же великодушна и ко всем остальным вельтам, что зависят от твоего слова.

Да что он заладил про каких-то там вельтов?! В груди кольнуло раздражение на себя за то, что не понимаю, о чем идет речь. И это раздражение словно приоткрыло какой-то барьер, подняло завесу.

В голову хлынули образы, совершенно непонятные сцены, но я в них странным образом присутствовала. Эти образы заставляли захлебываться от отвращения и неприязни. В них я была настоящей злодейкой, радующейся чужим страданиям. Вот я, взяв плетку, стегаю привязанного к столбу человека с большими белыми крыльями. Они смотрятся нереально, словно срезаны у большой сильной птицы и пришиты к его спине каким-то шутником. Вокруг — улюлюкающая толпа, а я наслаждаюсь чужими унижениями.

Еще один образ — в котором я приказываю рубить эти крылья. Длинная вереница крылатых людей. На их лицах ужас и отчаяние, на руках — оковы. Они подходят один за другим к широкоплечему бородатому стражнику с топором, и тот усаживает их в специальное кресло, за которым стоит высокий чурбан — на него они укладывают крылья, стражник замахивается топором…

В ушах звенит мой собственный смех, я радуюсь летящим во все стороны перьям, хлопаю в ладоши…

Несколько раз моргнула, усилием воли прогоняя возникшие образы. Только что я не понимала, где я, кто я, как сюда попала, и вот теперь узнала это и страстно желаю снова обо всем забыть.

Каким образом я — студентка четвертого курса педагогического университета, которая больше всего на свете желала учить детишек в начальной школе — оказалась на месте злобной королевы? При этом еще и унаследовала часть ее памяти?

Внутри все похолодело. Даже если я сейчас представлюсь как Арэя, то выдам себя в первые же пять минут, а то и меньше. Та ведьма обладала магией — я понятия не имею, как ей пользоваться. Ведьма умела управляться с оружием — я никогда не держала в руках ничего опаснее кухонного ножа.

Теперь-то я знала, что мужчина, стоящий сейчас на коленях напротив, пытался меня убить. Сколько шансов, что он не попытается снова, почуяв мою слабость? А даже если это сделает не он — у моих собственных подданных поводов ненавидеть меня не меньше. Умру, даже не узнав, что со мной вообще случилось.

На несколько мгновений я крепко зажмурилась, пытаясь унять отчаяние, затопившее меня с головой.

И помощь пришла, откуда не ждали.

Большое зеркало, висящее над кроватью, вдруг ожило, и отражение в нем стало жить своей жизнью. Я шокировано уставилась на него. «Может, оно тут что-то типа видео показывает?»

Снежно-белая лилейная кожа без малейших изъянов. Правильный овал лица, густые, рассыпавшиеся по плечам кудри. Незнакомка в зеркале была похожа на меня, как если бы я только что вышла из салона красоты, научившегося разом исправлять все недостатки. Или от пластического хирурга. Потому что мой широкий, как я всегда считала, нос — причина моего комплекса — чудесным образом стал маленьким и аккуратным. Но пугали глаза — радужка была красной, как кровь.

— Ударь его! — губы незнакомки скривились. — Ну же! Ударь!

Я мотнула головой, часто-часто моргая, чтобы прогнать галлюцинацию.

А Теодор, должно быть, принял мое мотание за ответ ему.

— Я… согласен… нет, — он упрямо свел брови к переносице. — Я прошу, что бы ты закончила начатое. Мне больше не нужны крылья. Но оставь их остальным вольтам.

Кажется, с каждым словом огонь в его глазах мерк все больше. Пока взгляд окончательно не потух.

Глава 3

Чем ближе я подходил к здоровяку Верману, тем выше поднимались его брови.

— Госпожа отправила меня с поручением, — глухо пробормотал Теодор и скривился.

Каждый раз, когда он называл так эту злобную садистку, внутри все переворачивалось.

— Ух ты, даже язык не вырвала, — откликнулся стражник, с любопытством оглядывая меня. — Надо спросить у звездочетов, не взошли ли сегодня солнца с разных сторон небесного свода. Явно ж неспроста все это. — Он толкнул локтем в бок стоящего рядом с ним бородача с кислым лицом. — Урри. Гони звонкие, ты продул!

— Как же, продул! Это ты продул — он на своих двоих пришел! — возмутился в ответ бородач.

— Но язык-то с зубами у него на месте, как я и говорил, а значит продул ты!..

— А ты говорил, что она его на цепь посадит. Ну и где она, цепь, где?

Теодор мысленно усмехнулся. Насколько они уверены в силе своей госпожи, раз даже мысли не допускают, что он смог от нее сбежать. И думают, что раз он сейчас здесь, значит так и надо. Впрочем, пока эти самозабвенно пререкались меж собой, совсем, кажется, позабыв, что Теодор пришел по поручению Арэи, он едва удерживался от соблазна и впрямь податься в бега. Выхватить меч, что торчал у Вермана, разделаться с охраной и попытаться сигануть в окно. На одном крыле, конечно, далеко не улетишь, и внизу будет ждать вооруженная охрана, но по крайней мере он умрет в бою как настоящий воин… О том, чтобы сбежать и вернуться домой не могло быть и речи. После всего, что произошло, его наверняка сочтут недостойным, предателем — и будут правы. Он — ничтожество, грязь под ногами сумасшедшей королевы, потом что не смог ее убить, отомстить за свои унижения, когда у него был шанс, удел его — лишь страдания и смерть.

— Так что там поручила госпожа? — наконец, вспомнили о его существовании стражники.

— Она просила список всех, кто есть в замке. Даже знать не хочу, зачем ей понадобилось. Возможно, решила наконец имена слуг выучить вместо кличек, которые им раздает.

— Да ну, брешешь… — невольно вырвалось у Урри. — Точно солнца с разных сторон встали!

Теодор на это лишь пожал плечами. То, что Арэя выучила его имя, ничего хорошего ему не принесло.

— Сказала, что хочет просмотреть за ужином.

— Значит, еще и ужин? Больше ничего не велела? Точно? — здоровяк грозно посмотрел на него. Видимо, его беспокоило, что из-за неточных слов он может проштрафиться перед госпожой.

«Ничего, пусть боится. Может быть, однажды им надоест бояться, и они наконец прикончат стерву!» — мрачно подумал Теодор, разворачиваясь и направляясь в покои королевы.

Взгляд задержался на окне…

Нет! В прошлый раз он поставил на кон свою жизнь ради попытки убить Арэю, и раз уж у него появился второй шанс, он должен продать ее подороже. Его новая цель — попытаться стребовать с ведьмы клятву в том, что она перестанет рубить крылья вельтам. Тогда, возможно, не он, но кто-то из его народа не забудет, что когда-то они были свободными. И когда-нибудь, пусть нескоро, но поднимет бунт и скинет злую королеву. Пусть даже сам Теодор никогда этого не увидит.

***

В свои покои я буквально летела в самом что ни на есть хорошем расположении духа. Подумать только! Отправлю недокрылого домой — и одной головной болью станет меньше. Остальные, кажется, даже дышать боятся в моем присутствии, так что с ними будет гораздо меньше проблем. Как-нибудь справлюсь, разберусь что к чему, может быть, и домой вернусь.

Странное слово «дом» откликалось как нечто бесконечно далекое. Должно быть, из-за того, что я сейчас находилась не в своем теле. Я точно знала, что дома, в моем мире, меня любили, и была уверена, что все еще любят и ждут. Но кто, что… Была ли я замужем? Были ли у меня дети?.. Кажется, нет, вроде не было, а вот насчет замужества — не помнила. Помнила, что училась… что-то связанное с математикой, физикой. Помню лабораторию с большим искрящимся молниями шаром… Но как называлась моя специальность? Иили хотя бы город, из которого я родом?..

С таким сумбуром в мыслях я влетела в свои покои, подгоняя Крысенка вперед себя.

Вельт сидел на кровати, но едва я вошла — поднялся на ноги.

— Теодор, у меня замечательная новость! — бодро провозгласила я.

В этот момент позади раздался стук в дверь, и она едва приоткрылась:

— Моя королева, вы приказывали ужин и список служителей замка…

Но я оказалась так поглощена новостью, которую хотела сообщить, что, не обращая ни на что внимания, ляпнула:

— Собирайся, Теодор! Ты едешь домой!

— Как домой? — однокрылый замер от удивления.

— Как домой?! — взвизгнуло отражение в зеркале.

— Я возвращаю тебя отцу! — торжественно провозгласила я, готовая принимать благодарности.

Но совсем не готовая к тихому, едва слышному:

— Нет…

— Что ты сказал?.. — переспросила я.

И получила в ответ уже твердое и громкое:

— Нет.

Арея в зеркале разразилась истеричным хохотом, а позади меня что-то упало с громким звоном.

Я обернулась. А это здоровяк с широкими плечами и глазами размером с большие монеты уронил поднос. Еда перевернулась, неаппетитно растеклась по полу, тарелка разбилась, чайник с отколотым носиком укатился к зеркалу.

— Ой, простите, моя королева, сейчас все уберу и принесу новое… — Бедолага плюхнулся на колени, но я лишь махнула на него рукой.

— Теодор, ты, наверное, не понял, я хочу тебя отпустить. Ты больше не нужен мне во дворце, и я отсылаю тебя назад. Вернешься к отцу, займешь место принца…

Лицо мужчины ожесточилось, а взгляд при этом стал затравленным:

— Ты уже забыла, как унизила меня, растоптала на глазах моего народа? Как отрезала мне крыло, ощипала как какую-то птицу? Лишила свободы, возможности летать. Надругалась надо мной. И ты думаешь, мой народ примет меня такого? Бескрылый не может стоять над крылатыми — таков наш закон. Лучше уж…

— Убей его! — вопила Арэя из зеркала, прижимаясь к раме. — Если ты не убьешь его прямо сейчас, то проявишь слабость! Погубишь нас обеих! Кругом враги, предатели! Они не прощают слабости! Поползут слухи, сплетни, что ты размякла, что тебя можно сбросить… Убей, убей прямо сейчас поганого мерзавца! Сверни ему его куриную шею!.. Или… Или скажи, что бескрылый крылатыми не может, а вот однокрылый бескрылыми вполне может управлять! Если он так хочет, то ты укоротишь вообще ВСЕХ этих куриц, включая младенцев!