Корректор. Часть первая.

глава 1.

Дзынь, тррр, дзынь, трр, ворвалась в мой мозг трель будильника. И сразу же вслед за этой трелью мою голову от виска до виска пронзила игла острой боли.

Е -мое какая такая сволочь притащила в палату эту мерзость, и мало того притащила еще и поставила мне под самое ухо, или кто-то со смартфоном балуется?

Я глухо простонал. Треск не прекращался, а игла в голове уступила место пульсирующей боли.

Я еще раз простонал и не открывая глаз глухо произнес:

-Ну все мужики, кончай прикалываться. Ни минуты покоя от вас нет. Дайте подремать. Черт как голова трещит! Опять, что-ли давление скакнуло?

Однако никакого ответа на мои слова так и не последовало. А будильник все продолжал трещать и заливаться и его треск каким-то загадочным для меня образом синхронизировался с толчками боли в моей несчастной голове.

Я медленно открыл слипшееся веки и первое, что увидел,был обшарпанный бок тумбочки стоявшей рядом с кроватью на которой возлежало мое бренное тело. Наверное с минуту я недоуменно глядел на этот предмет мебели который каким-то чудесным образом оказался в палате довольно не дешевой московской клиники куда я загремел на днях с очередным гипертоническим кризом.

Криз настиг меня утром когда я пошатываясь от головокружения направлялся в ванную. До нее я так и не дошел и спустя минуту осознал себя лежащим с разбитым лицом на полу в коридоре.

Кое как приобретя вертикальное положение и даже не вытерев струившуюся по лицу из рассеченной брови кровь, я трясущимися руками набрал номер Аллы моей то ли поклонницы, то ли (временами) сожительницы.

-Алла, если сможешь приезжай. Мне, что-то совсем хреново,- только нашел сил сказать я в трубку.

Не прошло и часа как в мою квартиру влетела Алла весьма симпатичная, обладающая богатыми формами брюнетка сорока шести лет от роду. Я познакомился с ней на одной из встреч с читателями и поклонниками моего с позволения сказать творчества. Кстати забыл сказать, что я принадлежу к многочисленному племени писателей-фантастов обильно расплодившемуся к двадцатым годам двадцать первого века на тучных нивах интернета и промышлявших ставшем весьма популярном в России жанре «про попаданцев». В этом жанре я довольно быстро с ваял около двух десятков весьма объемных «нетленок» и как ни странно для меня было по началу довольно быстро обзавелся весьма многочисленной когортой поклонников. Занятие которое представлялось мне вначале некоим невинным хобби, вскоре стало приносить мне вполне ощутимые материальные дивиденды, а посему подумав, я махнул на все рукой и пустился, что называется на «вольные хлеба», решив, что прибыли которую приносят мои усилия в сфере графомании мне вполне хватит на жизнь.

Подобно настоящему писателю я время от времени был вынужден вылезать на встречи со своими читателями, основную часть аудитории которых составляли люди в возрасте 40 +. На одной из которых я и познакомился с Аллой.

Алла была видной как говорили в прошлом «со следами былой красоты» женщиной. Как и у меня у нее за плечами было два развода, отсутствие детей и полностью не устроенная личная жизнь. Кстати в довершение всего она оказалась очень не глупым человеком, и первой сумела объяснить мне причины популярности того жанра в котором я создавал свои опусы, причем популярности главным образом среди определенной возрастной категории.

-Понимаете Виктор, когда люди читают ваши книги они мысленно ставят себя на место ваших героев. Вы ведь пишете про попаданцев в совсем не далекое прошлое, в такое которое помнит практически каждый ваш читатель. Ваши читатели видят как персонажи созданные вами исправляют ошибки и огрехи допущенные ими же в своей молодости, а таких ошибок и огрехов в жизни каждого человека имеется масса. Просто огромное количество.

И рано или поздно люди начинают вспоминать эти свои ошибки и думать: «А если бы я тогда поступил бы так-то и так-то. А если бы я сделал то, а не это? Может быть моя жизнь сложилась бы иначе? Может быть сейчас я был бы счастливее?» И многие, очень многие в своих мечтах переигрывают если не свою жизнь целиком, то по крайней мере ее отдельные эпизоды. А в своих книгах вы не замахиваетесь на глобальные задачи и проблемы. Ваши герои не спасают СССР, не делают Российскую империю владычицей мира. Они самые простые люди, с самыми простыми желаниями. И получив возможность прожить жизнь заново они стараются исправить те свои ошибки и помарки которые по их мнению они допустили в своей первой жизни. А, чтобы не говорили для большинства людей все эти великие задачи и порывы, в лучшем случае абстракция не более того. Понятно, что сделано, то сделано и допущенных ошибок и промахов уже не исправить, да и честно говоря еще не известно к каким бы последствиям привело их исправление, но людям иногда так хочется помечтать о лучшей доле, особенно если учесть то, что текущей реальностью очень мало кто доволен на все сто процентов. Ваши книги так или иначе помогают людям безопасно удовлетворить эту мечту о лучшей доле, поэтому-то они пользуются популярностью и поэтому они так нужны.

Алла много раз говорила мне в подобном ключе. В конце концов она сумела убедить меня в нужности и полезности моего писательского труда. Конечно я не Толстой и Достоевский, но тоже кое-что могу. Хотя и не претендую на роль живого классика.

В результате таких наших бесед наши отношения очень быстро из чисто дружеских перешли вполне себе любовные. Однако зафиксировать их большого желания лично у меня не возникало. С одной стороны Алла была женщиной еще вполне себе симпатичной, как выяснилось из моего общения с ней очень не глупой, с другой стороны, воспоминания о моих двух предшествующих браках как-то не вдохновляли предпринять новую попытку подобного рода. Алла вполне устраивала меня в качестве такой «приходящей женщины» тем более, что в наше время стал вполне себе распространенным явлением так называемый «гостевой брак». Вот нечто подобное в конце концов оформилось у меня с Аллой. Кроме того, будучи интровертом я очень избирательно подходил к контактам с людьми и тем более к допуску нового человека в свой ближний круг общения.

глава 2.

Допив оставшееся в бутылке пиво, я скосил свой взгляд вниз и вновь едва не вскричал от удивления. Вместо приличного спортивного костюма в котором я находился во время моего пребывания в клинике, я обнаружил, что на мне надета старенькая олимпийка, потертое трико с пузырями на коленях, а под олимпийкой относительно новая футболка с эмблемой Московской олимпиады. В довершении всего я узрел здоровенную дыру на своем левом носке, которая располагалась как раз в районе пятки. Кроме того я почувствовал какое-то непривычное ощущение в своем рту. Проведя языком по зубам я чуть не свалился с кровати. Судя по всему все керамические зубные протезы из моего рта куда-то загадочно исчезли, а на их месте оказались самые настоящие натуральные зубы, которых я уже успел лишиться за годы своей жизни.

Подскочив как ужаленный я заметался по комнате в поисках зеркала. Оно оказалось висящим на стене, за шкафом возле входной двери. Я подбежал к нему, вгляделся в отражение, и почувствовал, что мне реально становится очень дурно.

Ко всем потрясениям которые я испытал за последние несколько минут, очнувшись вдруг хотя и незнакомой, но вместе с тем очень похожей на ту, в которой я прожил три года своей в общем то беззаботной студенческой жизни комнате, прибавилось еще одно и пожалуй самое сильное.

В зеркале на меня смотрел я, Виктор Анохин собственной персоной, но моложе себя нынешнего примерно лет так на сорок. Именно так я выглядел в те славные годы своей молодости когда отслужив срочную службу в рядах славной Советской Армии я учился на историческом факультете педагогического института имени Антона Семеновича Макаренко в городе Краснознаменске, являющегося одновременно административным центром Краснознаменской области.

Изобразив голливудскую улыбку я лишний раз убедился в том, что на месте зубных протезов у меня располагаются теперь самые, что ни наесть настоящие зубы, уже давно и как мне казалось безвозвратно, потерянные мною.

Скосив взгляд направо я заметил висящий на вешалке подозрительно знакомый мне, пиджак. Обернувшись я наверное с минуту тупо таращился на него, пока вдруг не осознал, что это пиджак от того костюма который я приобрел сразу после своего дембеля и в котором ходил в институт почти все пять лет моего обучения в нем.

Подойдя к вешалке я засунул руку во внутренний карман пиджака и вытащил из него паспорт и записную книжку. Бросив записную книжку на стол, я раскрыл паспорт и что называется «вперил» взгляд на его главную страницу.

На фото (которое в паспорте было одно), я увидел себя молодого, красивого каким я был в возрасте шестнадцати лет. Других фото, которые как известно вклеиваются в паспорт по достижении возраста в двадцать пять и сорок пять лет в документе почему-то не наблюдалось.

Как видно было из записей в паспорте он принадлежал гражданину Анохину Виктору Петровичу, родившемуся 11 апреля 1960 года. Неженатому, бездетному, прописанному в общежитии номер три города Краснознаменска по адресу улица Щорса дом сорок восемь. Это был в точности тот самый адрес по которому располагалась та самая общага пединститута в которой я прожил в свое время более пяти лет.

Потрясенный свалившемся на меня открытиями, я вернулся обратно к кровати, с размаху сел на нее и некоторое время совершенно тупым взглядом рассматривал паспорт, который был к тому же не привычный российский, а советский, при этом совершенно механически вновь и вновь перелистывал его страницы словно надеялся на то, что на них проступят какие-то письмена или знаки прочтя которые я наконец смогу понять, что собственно говоря происходит и где и каким образом я оказался. Пока же все факты указывали на то, что я оказался в весьма далеком прошлом, переместившись на сорок лет назад в 1982 год. Именно осенью этого года я учился на втором курсе исторического факультета и именно в этом году слушал курс лекций по истории Средних веков которые нам читал доцент Александр Мечисловавич Козловский, который в довершении всего вел семинары в той группе в которой имел честь числится ваш покорный слуга. И пропускать которые без крайне уважительной на то причины очень не рекомендовалось.

Наконец я оторвался от созерцания паспорта окончательно потеряв надежду на то, что сей документ хоть как-то разъяснит мне ту, мягко говоря необычную ситуацию, в которой я вдруг совершенно нежданно и негаданно оказался. В моей голове мелькнула было мысль, что все увиденное мною есть плод галлюцинаций или же это некие видения которые посетили меня во сне или не дай Бог в коме. Но эту мысль я отринул почти сразу же. О таких в высшей степени реалистичных, полностью заменивших собой окружавшую меня действительность мне ни читать, ни слышать прежде не приходилось. А раз так я решил все же идти по пути указанному еще семь столетий назад, богословом- номиналистом Уильямом Оккамом и стараться «не умножать сущности без нужды».

-Так, главное успокоится, не психовать и взять себя в руки,- мысленно приказал себе я,- истерика и психоз никак не помогут мне. Что мы имеем так сказать в «сухом остатке?». А имеем мы тот факт, что моя тушка, причем помолодевшая лет так на сорок переместилась из палаты московской коммерческой клиники в комнату, подозрительно по своему внешнему виду напоминающую ту в которой я провел когда-то в начале восьмидесятых годов минувшего столетия целых три года. Провел вместе с двумя своими приятелями с которыми познакомился еще во время своей учебы на подготовительном отделении.

Наморщив лоб я вспомнил, что в самом начале второго курса к нам в комнату подселили тихого и робкого первокурсника которого звали кажется Денис. Этот самый Денис не отличался особенно большими успехами в учебе и вроде бы вылетел из института после первой же сессии. Во всяком случае в своей памяти я не нашел следов его дальнейшего присутствия в моей жизни.

-В качестве предварительной гипотезы можно принять то утверждение, что я каким-то небывалым способом сумел перенестись в пространстве и времени. Перенестись из палаты столичной клиники в комнату номер триста девятнадцать третьего общежития педагогического института расположенного в городе Краснознаменск почти в полу тысячи километров от столицы нашей Родины. Причем одновременно с этим я каким-то чудесным образом оказался в 1982 году. Таким образом я столкнулся с двойным переносом. Конечно весьма вероятно, что все, что меня сейчас окружает это никакая не реальность во всяком случае в том значении в каком мы все ее понимаем. Что это всего лишь иллюзия или даже галлюцинация порожденная моим сознанием. Или скажем я сейчас нахожусь в коме, а все, что вижу и ощущаю с очень высокой степенью реализма и достоверности всего-навсего фантом, химера, коматозные сновидения. Может такое быть? Теоретически такой вариант вовсе не исключен.

глава 3.

Между тем я заметил, что мало по малому головная боль становилась все слабее и слабее и в конце концов почти совсем оставила меня. Видимо сказалось «животворящее» действие утренней бутылки пива.

На тумбочке рядом с будильником я заметил лежащие часы. Взяв их в руку и вглядевшись я узнал часы «Полет» некогда принадлежащие мне. Я обзавелся ими сразу своего возвращения из армии и они прослужили мне верой и правдой больше десяти лет пока в конце концов я случайно не утопил их в реке во время одной из загородных пьянок на природе.

Стрелки часов показывали, что сейчас уже почти одиннадцать часов утра. До начала семинара у Козловского оставалось еще почти три с половиной часа. А поскольку я мог задержаться в этом времени, то исходя из данного факта мне по крайней мере какое-то время придется вновь побыть студентом, а следовательно требовалось аккуратно посещать занятия у «пана Козлевича» во избежание возможных напрасных хлопот и затруднений.

Схватив висящее на спинке кровати полотенце и вытащив из ящика тумбочки свои туалетные принадлежности я проследовал в умывальную комнату. Там я с огромным удовольствием умылся, почистил зубы и еще раз посмотрев на себя в зеркало решил с бритьем можно и погодить.

Вернувшись в комнату и ощутив голодное бурчание в желудке я решил провести ревизию своих финансовых ресурсов. В итоге в кошельке, бумажнике, карманах пиджака и брюк я набрал бумажками и мелочью сумму равную двадцати четырем рублям и семидесяти одной копейки. Насколько помнил я масштаб цен существовавший в начале восьмидесятых годов минувшего (или все-таки уже текущего?) столетия этих денег при экономном расходовании мне должно было хватить по крайней мере на первое время.

Посмотрев под кровать я заметил лежащий под ней дипломат. Вытащив его я немедленно узнал в нем свой дембельский дипломат с которым я приехал домой из армии и с которым затем несколько лет посещал занятия в институте.

Открыв крышку я начал копаться в его содержимом. Мне попалось пара учебников (один в том числе по истории средних веков) и несколько общих тетрадей. Раскрыв одну из них я убедился, что в моих руках находится конспект источников классиков марксизма-ленинизма подготовленный видимо специально к грядущему семинару у Козловского. Кроме нее в дипломате находились тетради с конспектами лекций и по другим предметам.

Следующим моим занятием стала проверка имеющегося в моем распоряжении гардероба. В конце концов я облачился в знакомый до боли серый костюм, серые же ботинки на плоской подошве, темный плащ и выглянув в окно на предмет состояния погоды, решительно вздохнув вышел из комнаты.

Оказавшись на улице я убедился, что на ней стоит типичная для второй половины октября погода. Хмурое небо покрытое серыми осенними облаками из которых время от времени начинал накрапывать мелкий осенний дождь, усыпанный желтыми листьями мокрый асфальт все это говорило о том, что на дворе стоит уже глубокая осень. Последние теплые деньки бабьего лета остались далеко позади.

Бросив взгляд на часы я быстро зашагал в сторону видневшихся учебных корпусов Механического института. Моей целью была институтская столовая где можно было неплохо поесть за сравнительно небольшие деньги. Однако следовало торопиться и попасть в столовую до наступления большой перемены когда она очень быстро окажется буквально битком набита жаждущими вкушения хлеба земного студентами Механического института из близлежащих корпусов.

В столовую я попал за пятнадцать минут до наступления перемены. Народа в ней было еще совсем немного и я быстро взял на раздаче тарелку щей, порцию картофельного пюре с котлетой, стакан компота и пару кусков хлеба. Оплатив свой обед я с подносом в руках вышел в зал, отыскал свободный столик, подошел к нему, уселся, поставил поднос с тарелками на него и погрузился в процесс приема пищи,сопровождаемый размышлениями о той прямо скажем необычной ситуации в которой я вдруг оказался.

Я уже закончил поглощение еды и продолжал раздумывать о тех действиях которые я собирался предпринять в самое ближайшее время. В первую очередь я конечно порадовался тому, что оказался все-таки в своем, так хорошо мне знакомом (хотя и помолодевшем на сорок лет) теле, во времени хорошо знакомом мне. В принципе все могло обойтись и гораздо хуже и я мог, к примеру очутиться в теле какого- ни будь неандертальца или раба где-ни будь в Древней Ассирии. В подобном случае возможности для быстрой адаптации существенно сокращались.

Я размышлял, размышлял и даже не заметил как столовая стала быстро наполняться людьми. От размышлений меня отвлек девичий голос спросивший:

-Свободно? Здесь свободно?

Очнувшись от своих грез я поднял глаза и увидел стоящих возле стола двух миловидных девиц с подносами в руках. Очевидно, что одна из них и задала этот вопрос.

Буркнув им в ответ, что -то невнятное я быстро вскочил из-за стола и сопровождаемый девичьими смешками донесшимися мне в спину двинулся по направлению к мойке. Избавившись от подноса с грязной посудой я быстро вышел на улицу и встал возле входа где простоял в раздумье несколько минут. Затем махнув рукой я быстрым шагом направился в сторону центрального проспекта, решив про себя, что времени у меня вполне еще достаточно, чтобы преодолеть семь остановок отделявших меня от учебного корпуса в котором размещался исторический факультет, пешком не прибегая к услугам общественного транспорта.

Первое, что пожалуй бросилось мне в глаза, когда я оказался на проспекте и зашагал по направлению к «Альма Матер» это полное отсутствие коммерческой рекламы всех сортов и видов которая стала так привычна для жителя России первой четверти двадцать первого века.

Впрочем нельзя сказать, что рекламы не было совсем. Просто ее место занимало огромное количество самых разнообразных идеологических и политических лозунгов причем в самых разных вариациях. Я увидел массу той самой наглядной агитации, которая была настолько привычна мне в дни моей юности и молодости, что пожалуй, воспринималась тогда как часть природного пейзажа и от которой я практически полностью отвык за последние тридцать лет. Вскоре ото всех этих- «Ленинским курсом» и «Решения 26 съезда КПСС в жизнь!» едва ли не начало рябить в глазах. Все таки такого количества наглядной политической и идеологической агитации в России начала двадцатых годов двадцать первого века не встречалось даже накануне выборов.

глава 4.

После занятий я с Юриком и Серегой зашли в близлежащую пельменную где взяв каждый по двойной порции успешно утолили начинающийся голод.

После этого мы поехали в общежитие. У моих друзей, судя по их разговорам, сложились уже вполне определенные планы на вечер. Они собирались посвятить его подготовке к завтрашнему семинару по истории СССР.

Слушая их я потихоньку проникался мыслью, что мне так же в самом ближайшем времени придется весьма активно включаться в учебный процесс в противном случае я имею все шансы завершить учебу в институте досрочно, по результатам ближайшей сессии. Причем как любил говорить наш действующий президент: «времени на раскачку у нас не осталось». Обрести боевую учебную форму было необходимо в самые кратчайшие сроки.

Но сегодняшний вечер я решил посвятить совсем иному занятию, нежели подготовка к очередному семинару. Я решил обдумать и проанализировать свои впечатления о событиях пережитых сегодня в «новом- старом» времени.

Придя в общежитие я быстро переоделся схватил свое банное полотенце, «мыльные» принадлежности и бросив своим друзьям:- Я в душ», спустился на первый этаж.

Стоя под теплыми водяными струями я наконец-то почувствовал как ослабевает то внутреннее напряжение которое не оставляло меня весь день сегодня, с самого того момента, как я пробудился, а еще вернее очнулся в комнате номер триста девятнадцать.

Поскольку все окружающее меня все же не напоминало собой иллюзию, а было похоже на самую, что ни на есть «кондовую» действительность и реальность, и главное эта действительность и реальность вроде бы никуда не собирались деваться, мне пришлось придти к выводу, что в этой самой реальности мне предстоит пребывать как минимум еще некоторое время, причем продолжительность этого времени для меня оставалась полностью неизвестной величиной. Конечно гипотезу о том, что я на самом деле пребываю в данный момент в некоей «матрице» тоже не следовало отбрасывать с порога, но поскольку никаких методов при помощи которых я смог бы подтвердить или же опровергнуть ее я придумать не мог, то соответственно после недолгих размышлений она была помещена в категорию «лишних сущностей».

Вернувшись в комнату и отказавшись поучаствовать в чаепитии с друзьями я завалился на свою койку и предался размышлениям о вещах более конкретных. А именно о ближайшей судьбе Вики-Вероники Потоцкой.

Я старательно и довольно долго извлекал из своей памяти все обстоятельства ее трагической гибели о которых мне стало известно тогда, сорок лет назад. Спустя примерно час я с удивлением обнаружил, что помню я оказывается очень и очень не мало.

Вика должна была погибнуть в следующую среду двадцать седьмого октября. Это должно было случится в аллее вблизи от ДК принадлежащему шарикоподшипниковому заводу. Потоцкая возвращалась откуда-то домой (она жила поблизости от этого ДК) уже в темноте и в этой аллее подверглась нападению неизвестного. Утром ее уже совершенно окоченевшее тело было обнаружено в зарослях густого кустарника в изобилии росшего вблизи этой самой аллеи. Девушку предварительно оглушили, а затем затащив в кусты задушили. Насколько мне было известно следов сексуального насилия обнаружено не было. Вскрытие показало, что смерть наступила где-то в районе восемнадцати часов. Я даже вспомнил, что ходил тогда в эту самую аллею на место убийства Потоцкой. А рассказывала все эти подробности ее подруга Алена Сомова.

Вспоминая все это я еще раз подивился причудам своей памяти. Ведь увидев сегодня Потоцкую впервые за сорок лет, я поначалу совершенно забыл о ее убийстве, и всех связанных с ним деталей и подробностей.

Я так же вспомнил и то, что убийцу Вики так и не нашли, не смотря на то, что ее отец был каким-то не последним чином в областном УВД. Об этом так же обмолвилась в свое время Алена Сомова. Это было уже то ли на третьем, то ли на четвертом курсе.

-Интересно,- подумал я,- а почему Вика должна умереть? Нет, понятно конечно, что все мы рано или поздно умрем, я вот судя по всему проделал это совсем недавно. Но почему Вика девушка полная жизни и являющаяся воплощенным образцом женственности,должна умереть именно сейчас, через неделю с хвостиком? Будет ли это справедливо? Может быть наоборот справедливым будет помешать случится этому, тем более, что мне известно об этом событии которое к счастью еще не произошло. А что я могу в свою очередь сделать?

Тем временем мои соседи закончили чаепитие и стали собираться в «козу» (так мы прозывали комнату для самостоятельных занятий), чтобы там погрызть гранит науки.

Я отказался присоединится к ним и после их ухода продолжил свои размышления.

-Итак, что я могу сделать реального, чтобы предотвратить готовящееся преступление? Преступник его личность мне не известны. Мне известны лишь время и место будущего убийства. Попробовать каким-то образом сообщить об этом в милицию? Но меня естественно тут же спросят, а откуда вам, гражданин известно об этом? Особенно если учесть то, что вы знать не знаете кто будет будущим убийцей. Ах вы прибыли к нам из будущего! И каким таким образом? Умерли, а потом очнулись в своем же теле. Но только на сорок лет раньше? Пожалуй вам будет не лишним побеседовать с психиатром. Да-а-а. Вариант конечно так себе. Малоэффективный. Чтобы не сказать больше. Вариант с анонимным звонком или письмом еще хуже. Попробовать предупредить о грядущем несчастье саму Вику или ее родителей? К сожалению и в этом случае очень трудно рассчитывать на успех. Что же делать? Очень жаль Вику. Хоть она мне и никто и никем видимо и останется, но все же очень и очень ее жаль. Как-то не по человечески знать о том, что ее ожидает, причем буквально всего через несколько дней и ничего не предпринять, чтобы этого не случилось.

Таким образом размышляя над всем этим я пришел к выводу, что единственным подходящим для меня вариантом действий будет мое не посредственное вмешательство в грядущие события с целью предотвращения трагической гибели Вики. Мне нужно будет физически присутствовать на месте преступления в то время, когда убийца оглушив девушку, потащит ее в кусты дабы лишить ее жизни. И мне нужно будет приложить максимум усилий, чтобы этого не произошло. Другого, более оптимального варианта своих действий в этой ситуации я предложить не мог.

глава 5.

После занятий не заезжая в общежитие я сразу поехал осматривать место будущего преступления.

Пока я добирался до злополучной аллеи, погода и так не радовавшая нас теплом и солнцем в течении всего дня, испортилась окончательно. Подул сильный и холодный северный ветер, срывавший с голых веток последние желтые листья, небо набухло низкими свинцового цвета тучами из которых начал сеять противный осенний дождь. К тому же начал быстро наступать густой сумрак, который бывает наверное только поздней осенью в непогожие дни.

Когда я добрался до места назначения дождь шел уже вперемешку с секущей крупой. Проклиная себя за то, что не сподобился захватить зонт, я подняв воротник плаща и нахлобучив по плотнее кепку, выскочил из автобуса и быстро зашагал по направлению к нужной мне аллее.

Очень скоро я был на месте назначения. Аллея где на будущей неделе должна будет прерваться жизнь Виктории Потоцкой протянулась примерно на полкилометра в длину. По ее краям рос густой кустарник, переходящий в небольшой лесок протянувшийся по обе от аллеи стороны. В общем место было достаточно глухое, особенно если учесть быстро наступающую в конце октября ночную темноту. Думаю, что расположенные здесь редкие фонари не особенно разгоняли ее своим тусклым светом, даже при условии, что в тот роковой вечер они будут работать все как один, что являлось же совершенно не очевидной вещью.

Я побродил по аллее в поисках того места где предположительно неизвестный убийца напал на Вику. Насколько я помнил то, Сомова рассказывала тогда сорок лет назад, что преступник либо поджидал Вику в кустах, либо столкнулся с ней в самой аллее. Ее тело нашли в густом кустарнике возле тропинки ведущей от аллее в лесок. Скорее всего возле этой тропинки все и произошло. Убийца напал на Вику, оглушил ее и оттащив сторону быстро задушил свою жертву. Вряд ли он стал тащить ее бесчувственную слишком долго по аллее. Даже в густой и безлюдной осенней темноте всегда есть шанс натолкнутся на какого-ни будь нежелательного свидетеля.

Не исключен конечно был и тот вариант, что убийца хорошо знал Вику и сопровождал ее в этом пути по аллее. Скажем она шла с молодым человеком, они поссорились и дело дошло до убийства. Могло быть такое? Как по мне так вполне. И кстати эта версия казалась мне куда более предпочтительнее, чем предположение о маньяке который терпеливо сидел в засаде у пустынной аллее в расчете дождаться нужной ему жертвы.

Правда Алена рассказывала, что отец Вики не последний человек в нашем областном УВД предпринял просто титанические усилия, чтобы поймать убийцу своей единственной дочери. И все его усилия не привели ни к какому результату. Думается, что Потоцкий-старший самым тщательным образом проверил все версии и всех потенциальных подозреваемых, включая и знакомых Вики. А раз ее убийство так и осталось не раскрытым, то видимо у всех у них имелось железное алиби.

Я дошел наконец до этой самой роковой тропинки возле которой нашли мертвую Вику. Внимательно осмотревшись по сторонам я решил для себя, что целесообразнее всего будет организовать свой наблюдательный пост в кустарнике чуть не доходя до тропинки. Кустарник и расположенные сразу за ним деревья представляли собой отличное место для засады. Немного полазив по нему я сумел кажется найти очень не плохое место, находясь на котором я был бы совершенно не виден со стороны аллеи, но при этом лично мне открывался очень и очень не плохой обзор.

Завершив свои дела я потопал назад на автобусную остановку. Во время своего обратного пути я продолжал размышлять обо всех обстоятельствах намеченного мною мероприятия по спасению жизни Виктории Потоцкой.

Во всей этой истории главным неизвестным оставались физические кондиции будущего убийцы. Лично я парень достаточно крепкий, однако совершенно не хотелось иметь дело с каким-ни будь амбалом. Следовательно вторым пунктом программы должен быть поиск оружия. Ну или по крайней мере чего-то такого, что можно было использовать в его качестве.

Понятно, что привычные для меня в двадцать первом веке газовые баллончики, травматы и электрошокеры здесь исключались, что называется с хода. Их просто -напросто неоткуда было взять. О более серьезном оружии и речи не могло идти. Следовательно оставалось использовать только подручные средства.

Я помнил, что дома в Лучанске у меня имеется самодельный кастет. Поэтому я сделал себе зарубку в памяти, что когда я попаду домой в ближайшие выходные мне необходимо будет отыскать его. Кроме того мне может понадобится дубинка. Надо постараться соорудить ее из подручных материалов которые я так же рассчитывал найти дома. Необходимость вооружаться ножом была для меня пока не очевидной.

Приехав в общежитие я продолжал до самого отхода ко сну размышлять о намеченном мероприятии, прекрасно понимая, что вероятность всяких случайностей надо по возможности свести к минимуму, так как права на ошибку у меня естественно нет, ибо речь идет о жизни и смерти. Причем не только Вики Потоцкой, но и моей. А следовательно я должен нейтрализовать убийцу очень быстро, не давая ему и времени и возможности для контратаки. Кроме того требовалось избежать и смертельного исхода схватки для предполагаемого преступника. Равно как и получение им тяжких телесных повреждений и увечий. Оказаться затем за решеткой на много лет мне как-то совсем не улыбалось. Пусть и ради такой эффектной девушки какой без сомнения была Вика Потоцкая.

Подумав не много я пришел к выводу, что есть еще и второй значительно более легкий и даже приятный вариант моих действий. Надо просто напросто постараться, чтобы Потоцкая вообще не оказалась вечером двадцать седьмого числа в том месте где ее будет поджидать убийца. Причем для этого мне совершенно не требовалось скажем наносить Вике какие-либо телесные повреждения. Достаточно было просто пригласить ее вечером в среду в кино или еще куда-ни будь и дело в шляпе! Вика не окажется в темной аллее лицом к лицу со своим убийцей, а я проведу вечер в обществе красивой девушки, которая к тому же нравится мне. Отказа со стороны Вики быть не должно тем более, что она сама строила планы насчет нашего совместного похода в кино.