Кортизольная петля

Тьма пришла внезапно — не как ночь, а как живое существо. В два часа ночи меня вышвырнуло из сна прямо в её липкие объятия. Это была петля — толстый шланг в чёрной оплётке, извивающийся, как разъярённая кобра. Я не понимала: то ли находилась внутри, и что-то разорвало эту петлю, то ли она сама разжала свои кольца, выпустив меня наружу.

Ощущения приходили волнами. Сначала — ужас. Не просто страх, а что-то первобытное: огненное и ледяное одновременно. Он лип к коже, как патока, и хлестал по нервам как плётка. Тело стало тяжёлым — не от усталости, а будто под кожу влили ртуть. Живот превратился в каменный шар, который невозможно переварить. Голова гудела пустотой, словно в черепной коробке остался только пепел сгоревших мыслей.

А потом пришёл голод. Не тот здоровый, что заставляет искать еду, а звериный, ненасытный. Руки сами тянулись к сладкому, солёному, жирному — чему угодно, лишь бы заткнуть эту чёрную дыру внутри. Но чем больше я ела, тем глубже проваливалась.

Сон стал обманом. Веки слипались, но мозг бодрствовал, взвинченный до предела, будто кто-то влил в него кипящий адреналин. Я лежала, уставившись в потолок, а внутри звучал монотонный метроном: "Ты не спишь. Ты не спишь. Ты не спишь."

Хуже всего было равнодушие. К своему разбухшему телу. К мыслям, которые рассыпались, как песок сквозь пальцы. К желаниям, которые умерли где-то между первым и сотым выбросом кортизола.

И вот, когда я уже почти смирилась, что эта петля — навсегда, раздался шорох. Быстрый, ловкий, звенящий, как удар сабли по стеклу.

— "Ч-ш-ш-ш! Так нельзя!"

Из темноты выскочил он — Рикки-Тики-Тави. Весь блестящий, с глазами, горящими, как угли. Его холодный нос ткнулся мне в бок, а острые когти впились в плечо.

— "Ты что, в самом деле хочешь, чтобы она тебя съела? Эта петля — просто глупая кобра, а ты — мангуст! Так давай же!"

И началось обучение.

Первое правило: сон — это оружие.
Он цапнул меня за ухо, когда я в пятый раз за ночь тянулась к ноутбуку:
— "23:00 — и никаких «ещё пять минут»! Мелатонин — не дурак, он не будет ждать, пока ты досмотришь этот сериал!"
Я ворчала, но подчинилась. А утром... о чудо! Проснулась без ощущения, будто меня переехал грузовик.

Второе правило: двигай хвостом!
Рикки фыркал на мои жалобы об усталости:
— "Кортизол боится только одного — движения! Беги, дерись, прыгай — выгони его, как я выгоняю Нага!"
Я начала с прогулок. Потом были танцы под дурацкую музыку. Потом — удары по груше, пока пальцы не онемели. И страх отступал.

Третье правило: ешь правильно.
Он воровал печенье прямо у меня из рук и с презрением швырял в мусорку:
— "Это — яд. Ты же не будешь пить яд добровольно?"
Взамен приносил яблоки, орехи, курицу:
— "Ешь. И пей воду. Иначе станешь как та старая жаба из пруда — вся в слизи и злости."

Четвёртое правило: стресс — это пыль.
Когда я начинала нервно щёлкать пальцами, он забирался на плечо и тыкался мордой в щёку:
— "Дыши. Глубоко. Как я перед боем. Раз-два. Раз-два."
А ещё заставлял звонить друзьям:
— "Они не видят, что ты тонешь? Ну так кричи громче!"

И петля ослабла. Она ещё шипела в углу, но больше не могла схватить.

Рикки усмехнулся:
— "Видишь? Ты сильнее. Просто забыла."
И исчез — так же внезапно, как появился.

Но я знала: если тьма снова поползёт за мной — он вернётся.