Костяная паучиха

Глава 1 – Мастер-инквизитор Павиус Рейно

«Части тела свозили в Собор с самых разных уголков страны. Проклятые реликвии хранились как можно дальше друг от друга. Много лет их пытались уничтожить, а когда не вышло – решили спрятать. В самых далёких, скрытых от чужих глаз монастырях под святыми печатями…

До сего дня.

Зло пробудилось ото сна, и после долгих споров было решено пойти на крайние меры.

Злом победить ещё большее зло.

Её звали по-разному.

Мёртвая дева.

Могильная плясунья.

Костяная паучиха.

Прядущая смерть.

Голова этой мерзкой твари хранится здесь. В главном Соборе Пресвятой Церкви, в самых глубоких катакомбах, под надёжной защитой…»

Инквизитор Павиус отложил перо и потёр глаза. Близился рассвет. Едва солнце изгонит луну с небосвода, он и ещё несколько доверенных инквизиторов должны будут спуститься в катакомбы за её головой.

Павиус был против.

Он хорошо помнил, как дорого им далась эта победа.

Вздохнув, обмакнул перо в чернила и склонился над столом.

«…Беспощадная и жестокая, она погубила несколько десятков благородных мужей, пока в бой не вступил Великий Инквизитор Эскофье. Их битва унесла множество жизней: как мужчин из святого воинства, так и случайных людей, которым не посчастливилось оказаться поблизости.

Великий Инквизитор пал от руки Костяной Паучихи. В момент её величайшей победы молодой послушник поднял окровавленный меч Великого Инквизитора и снёс голову проклятой твари…»

Поморщившись, Павиус отбросил перо.

Епископ Арно требовал, чтобы записи велись как положено, но весь этот напыщенный слог претил Павиусу. От мысли, что это создание вот-вот ступит на землю, сами собой сжимались кулаки, а спина покрывалась холодным, липким потом.

Даже обезглавленная и сожжённая эта тварь не умерла. Пришлось расчленить её и спрятать, в надежде изгнать из этого мира. А теперь он должен помочь её оживить.

С момента их последней встречи минули десятилетия. Он прошёл долгий путь от послушника до мастера инквизитора. Выше только Великий Инквизитор. Но для Павиуса это недостижимая высота.

Волосы его тронула седина, тело высохло, став жилистым и сильным. Теперь у него не возникает проблем с тем, чтобы поднять тяжёлый инквизиторский меч и отсечь голову очередной мерзкой твари.

В дверь постучали.

Послушник с поклоном передал письмо.

Последний ящик доставлен. Тот хранился в Северных пустошах, и ждать его пришлось полтора года. Но он самый важный.

Поднявшись, Павиус поправил нагрудное кольцо, золотое, пронзённое семью лучами, - символ святого мученичества, что принял за людей посланник божий. Подхватив пояс с ножнами, инквизитор вышел из ярко освещённой кельи. Послушник бросил завистливый взгляд на убранство комнаты, что не остался не замеченным.

– Даст бог, и ты будешь сиять в свете алого и золотого, – похлопал его по плечу Павиус.

Тело собирали вдали от святых залов, не желая не осквернять их присутствием языческой жрицы. В той части катакомб, что осталась ещё со времён разрушения эльфийских городов.

Печати сломали и щипцами доставали части тела, раскладывая на столе. Вид нетленного тела вызвал в Павиусе отторжение. Она должна была разлагаться, смердеть и разрушаться. Как и положено мёртвой плоти.

Из очередного ящика достали белоснежную тонкую кисть. Заняв своё место на столе, рядом с кусочками предплечья, та осталась недвижима.

– Хм. Что-то не так, – заметил епископ Арно, хмуро осматривая расчленённое тело. – Вы, брат мой, утверждали, что куски срастались сами собой?

– Истинно так, – отозвался Павиус, сжимая рукоять меча, готовый пустить его в ход, едва тварь пошевелится.

– Отчего же сейчас она недвижима?

Епископ с брезгливым интересом рассматривал тело, и Павиус против воли напрягся.

– Может, потому что она собрана не полностью? – прошелестел безумный монах.

Рука сама собой выхватила меч. Остриё замерло у дряблой шеи безумца, но тот никак не отреагировал. Покрытые бельмами глаза смотрели безучастно. Он пошамкал беззубым ртом, издав мерзкий сосущий звук.

– Кто пустил тебя на тайный совет? – гневно спросил Павиус.

– Бог провёл, – поклонился бродяга, едва не насадив собственный глаз на меч.

Двадцать лет назад, когда церковь ещё верила, что сумеет подчинить Проклятые земли, туда была направлена миссия. Несколько отрядов хорошо подготовленных монахов, охотников и инквизиторов.

Все они полегли там, едва перейдя границу. Во всяком случае, так считалось, пока два года назад на пороге Светлейшего Храма, обители архиепископа Мирока, одного из влиятельнейших братьев, не появился обезображенный старостью бродяга.

Он рассказал о Костяном Вороне, вздумавшем открыть врата в мир мёртвых.

Глава 2 – В ящике

Пробуждение вышло прескверным. Едва спасительная темнота покинула разум, Мия оказалась в сыром, продуваемом сквозняками подвале. Камень холодил кожу. Тяжёлые кандалы давили на горло и запястья. Вокруг столпились незнакомые люди в неуместно ярких одеждах.

Мужчина в чёрно-красном размахивал мечом, покрытым письменами и звенящем от магии. За его спиной всполошились коротко стриженные монахи, сотрясая кулаками.

По другую сторону возвышался старик в белом и алом, с расшитым золотом епитрахилем на шее. Его окружали такие же неуместно разряженные старики, испуганно отступившие в сторону.

Стоило Мии чуть пошевелиться, как спор и ругань немедленно прекратились. Разряженные старики шарахнулись в сторону, а коротко стриженные мужчины в чёрном и алом подступили ближе, обнажив оружие.

Моргнув, не понимая, что происходит, Мия обвела присутствующих взглядом и спросила:

– Зачем вы вырвали меня из пустоты, после того как с таким трудом туда запихали?

В воспоминаниях ещё жили образы пыточной, в которой инквизиторы пытались вызнать тайны Жрецов смерти. Бессмысленные вопросы и боль. Ответы, сколь искренними бы они не были, не могли удовлетворить любопытства мучителей.

– Молчи, презренная, – тут же всполошился один из мужчин в чёрно-красном и ткнул мечом её в бок.

Холодный огонь зачарованного оружия обжёг кожу. От боли перехватило дыхание.

– Не смотрите ей в глаза, – приказал он, глядя куда-то над её ухом. – С тобой желает говорить Епископ Арно. Отвечай честно. Открыто. Как на исповеди.

Какие-то странные церковники. В прошлый раз они выглядели победнее. У святой братии не было зачарованного оружия и таких откормленных лиц.

– Я ведь мерзкое, богопротивное создание, – проговорила Мия, покачав головой, звеня цепью от ошейника. – Не пристало мне честно и искренне общаться с вашим братом.

В ответ меч сильнее прижался к коже, вызывая новую вспышку боли. Стиснув зубы, она не позволила себе доставить радость мучителю. Лишь молча смотрела в ответ. Мия так надеялась, что жизнь её оборвётся в тот дождливый вечер, но нет, она всё ещё здесь. И церковникам опять от неё что-то нужно.

Давление меча ослабло, и мужчина отвёл взгляд.

– Довольно, – сухой старик, должно быть, епископ Арно, властно поднял руку и, отстранив вооружённых монахов, подступил к столу. – Оставьте нас.

Тому, что жёг её мечом, приказ пришёлся не по душе. Скрипнув зубами, он посмотрел в ответ волком, но подчинился. Остались лишь епископ и несколько монахов.

– Слушай меня, нечистое создание, – заговорил епископ Арно. – Твоё сердце будет храниться у нас. Если вздумаешь напасть или не подчиниться…

Он махнул рукой. Грудь пронзила боль в сто крат сильнее, чем от зачарованного меча. Зазвенели цепи, Мия попыталась сжаться, едва не теряя сознания. Боль исчезла так же резко, как и появилась. Едва дыша и ничего не видя из-за выступивших слёз, Мия упала на холодный камень, хватая ртом воздух.

– Если хочешь покоя, ты поможешь нам.

– Какого покоя? – с трудом выдавила она. – Опять в пыточную?

– Если докажешь, что умеешь быть полезна и послушна, получишь должность архивариуса в монастыре. Будешь переводить и переписывать книги.

Проморгавшись, она непонимающе посмотрела на старика. Тот выглядел серьёзным, но речи его звучали безумно.

– Если нет, то даже не надейся на забвение в ящиках, – сухо, сдерживая гримасу презрения, проговорил он. – Твоя жизнь превратится в мучения. Ты меня поняла или продемонстрировать?

Он вновь поднял руку.

– Поняла, поняла! – быстро отозвалась она. – Не нужно.

Времени отлежаться и прийти в себя не дали. За цепи затащили в ящик и тут же заколотили крышку. Даже тряпки не дали прикрыться. Сами церковники расхаживали в дорогих тканях, украшенных вышивкой. Неужели не нашлось лишней рубахи для пленницы?

Тело ныло, места, по которым когда-то прошёлся топор, ломило. Хотелось свернуться в комочек и, постанывая от боли, плакать, но, опасаясь привлечь излишнее внимание, Мия не позволила себе слёз.

Ящик куда-то потащили. Воздух изменился. Пахло навозом и лошадьми. Не слишком церемонясь, словно внутри дрова, а не живой человек, ящик затащили на что-то, оказавшееся телегой.

Засвистел хлыст. Заругался возница. Заскрипели колеса.

“А объяснить зачем и куда? – укладываясь на бок и подкладывая руки под голову, мысленно вопрошала Мия. – Сколько лет прошло? Сколько лет я провела в забытьи? Брат жив?”

Хотелось верить, что всё происходящее – часть его плана по освобождению сестры. Потому что если нет, то выбравшись отсюда, она в первую очередь намылит ему шею.

Первые дни путешествия ознаменовались скукой. Через окошко в крышке ей давали воду и один раз кусок засохшего хлеба.

– Какая щедрость, – фыркнула Мия, постучав по стенке ящика подгоревшей краюхой. – Как там говорится? Да не дрогнет рука твоя помочь нуждающемуся? Или вот: отнесись к ближнему, как хотел бы, чтобы относились к тебе?

Глава 3 – Начало неприятностей

Пока дорога пролегала по освящённым святым пламенем землям, всё было спокойно. Новые, блестящие свежими срезами, бревенчатые избы. Побелённые церквушки. Позолоченные символы веры, круг с семью пронзающими его лучами.

Кое-где ещё виднелись чёрные следы пожарищ, они медленно зарастали и забывались. Прав был Епископ. Память у людей короткая.

Всякий, завидев их, спешил снять шапку и поклониться. Перед Церковью все равны: и грязный крестьянин, и знатный господин.

Они могли бы остановиться в любом доме, где им предоставили бы стол и ночлег, но из-за своего груза останавливались в полях, как можно дальше от селений. Ночлег под открытым небом выматывал епископа, всё же он был уже не в том возрасте, чтобы спать на земле, без последствий для здоровья. Да и груз не желал смирно ожидать своей участи. Она постоянно пыталась завязать диалог с охранниками, а когда те не отвечали - угрожала, что начнёт петь матерные частушки во всё горло, мешая молиться.

Несколько раз епископу Арно пришлось достать шкатулку с сердцем и поучить проклятую тварь смирению. После первого раза она замолчала почти на сутки, но уже следующей ночью стала проситься в туалет. Пришлось вновь поучить её уму-разуму.

После нескольких дней пути, епископ Арно отправил вперёд гонца, чтобы тот подготовил для него ночлег. Хотелось бы остановиться в усадьбе какого-нибудь богатого аристократа, но и дом старосты подойдёт. Павиус планировал остаться с пленницей на случай, если, почуяв отсутствие Арно, гадина попытается затуманить разум одного из монахов.

Они уже ставили палатки на берегу живописной речки, что тихо журчала, неся холодные воды в столицу, когда в лагерь вернулся гонец. Обезумевшая от бешенной гонки лошадь в мыле едва не затоптала нескольких братьев, прежде чем Павиус усмирил её знаком.

Служка вывалился из седла и бросился к охотникам и инквизиторам.

– Деревня!… Там! Там. Такое!... – задыхаясь от страха, зачастил он и вдруг зарыдал.

Подошедший Павиус схватил паренька за воротник, поднял и отвесил пощёчину. Не сильную, но голова служки мотнулась в сторону на тонкой шее, словно вот-вот отвалится.

– Говори чётко, – приказал он. – Что случилось?

– Убили всех. Всю деревню вырезали! – завыл он, хватаясь за святой знак на груди.

– Кто вырезал? – встряхнул его мастер инквизитор, не давая впасть в истерику. – Ты видел кого-нибудь?

– Нет. Только кровь.

Павиус скомандовал немедленно седлать коней. Он взял с собой нескольких охотников и инквизиторов, опытных и проверенных в бою. Остальным приказал организовать оборону лагеря на случай, если неизвестное лихо придёт сюда за новой кровью.

До деревни добрались быстро. В свете угасающего солнца она выглядела почти обычно, но неестественно тихой. Не лаяли собаки, не мычали коровы, не бегали по улице дети, не топились печи.

Оставив лошадей за деревьями, отряд разбился на несколько групп и вошёл в деревню. На улицах пусто, дороги истоптаны, никаких подозрительных следов. Только мухи тучами слетелись к домам и противно жужжат.

– Лесные тяти? – спросил охотник Жан, держа наготове клинок.

Самый молодой в отряде, не достигший даже тридцати лет, он был опытнее и большинства седовласых коллег.

Привыкший иметь дело с тварями инквизитор даже не подумал, что дело, может быть, в лихих людях.

Но предположение охотника быстро развеялось. В первом же дворе они наткнулись на растерзанного пса, что до последнего пытался защитить своих хозяев. Бандиты так измываться над псом бы не стали.

Павиус осторожно подступил к двери и толкнул её мечом.

Тел не было. Только кровь. На полу, стенах, потолке. Словно кто-то тут взорвался.

Инквизитор Бор провёл пальцами по кровавому следу.

– Рассекли артерию, вот она и хлынула…

– Рассекли и на этом не успокоились, – проходя в дом, проговорил Павиус.

Он проверил печь, бочки и заглянул в подпол. Там порой прятали детей, если понимали, что спастись не удастся.

Никого

– Скверно, – выдохнул он.

Охотники обшарили деревню сверху донизу. Ни одной живой души и ни одного тела, если не считать животных. Следы когтей и зубов – разные. В избы лезло что-то крупное, оставляя широкие, глубокие борозды на стенах. Следы на окнах мельче и тоньше. Тела не тащили, а унесли, не оставляя следов. Много отпечатков босых ног.

Павиус достал намоленный свиток из специальной, запаянной воском трубки. Бумага быстро потемнела. Магия. Самая гадкая из всех – некромантия.

– Ещё раз проверьте дома, в каждую щель загляните, – приказал он. – А после – сожгите.

Пока пустые дома горели, инквизиторы, охотники и несколько монахов читали молитву об упокоении и очищении.

“Давненько не приходилось сжигать деревни, – думал Павиус, пока нараспев произносил молитву. – Засиделся ты в Соборе, Рейно, разжирел и обленился”.

В лагерь они вернулись ближе к утру, припылённые пеплом и пропахшие дымом. Епископ приказал немного поспать, прежде чем двигаться дальше.

Глава 4 – Лунный свет

Это ложь. Дарий никогда бы не навредил невинным.

Последнее было преувеличением, но Мия намеренно его допускала.

Хотелось немедленно выбраться из ящика и отправиться самой искать брата. Но без сил и информации это может занять много времени. Потому она оставалась на месте. Должно быть, церковники собираются использовать её как приманку. Что ж, пусть так. Ей остаётся только ждать…

Но долго ждать не пришлось: через две ночи она почувствовала чужое присутствие. Чужая, липкая как смола магия с туманом пробралась в ящик. Холод щипал кожу. Пахнуло сырой могильной землёй.

– Эй! – крикнула она, застучав по крышке ящика. – Эгей! Караул! Горим!

– Молчи, ведьма! Если епископ проснётся, ты сильно пожалеешь...

– Сюда что-то идёт! – прильнув к стенке, быстро заговорила она.

– Молчи, я сказал!

– Нежить! Сюда идёт нежить! – закричала она, понимая, что если их всех перебьют, сама она из ящика не выберется.

– Единственная нежить тут – это ты.

Он вдруг умолк, захрипел и забулькал кровью в горле. Тело тяжело упало на землю, а под телегой пролезла тварь, касаясь днища шипами.

Мия слышала, как та принюхалась и зашипела.

Испуганно заржали кони. Люди сперва ругнулись на них, но, увидев причину шума, быстро перешли на крик. Зазвенела зачарованная сталь. До Мии доносились чавкающие звуки и свист мечей. Пока монахи орали и метались, топоча как кони, инквизиция делала своё дело.

Твари больше не таились в тумане. Перепрыгивая ящик, они спешили к людям, к их горячей крови и плоти, игнорируя мёртвую деву. Прислушиваясь к звукам борьбы, Мия невольно вздрогнула, когда одна из тварей запрыгнула на ящик. Шумно втянув воздух, зашипела, царапая доски когтями.

– Пошла прочь! – Мия стукнула кулаком по крышке.

Тварь исполнила её просьбу, но ни то создание оказалось тяжёлым, ни то телега стояла не устойчиво, но от толчка та перевернулась, и ящик выпал, несколько раз перевернувшись, покосился. Часть досок отскочила, оскалившись гвоздями.

Падение чуть не выбило из Мии остатки духа. Чуть придя в себя, она попыталась оторвать отошедшие доски, но быстро обнаружила идею получше. Под телегой спрятался налысо бритый паренёк. Нелепый, в длинном монашеском балахоне, он трясся, закрыв голову руками и вжимаясь в землю, в надежде что его не заметят.

– Освободи меня! – крикнула она.

Дёрнувшись, он испуганно уставился в ответ.

– Я могу помочь. Спасти тебя, – подобравшись поближе к отошедшим доскам, потянулась к нему. – Выпусти меня, я помогу…

Быстро осмотревшись, он потянулся к ящику, а Мия, просунув руку в щель, ухватила его за запястье. В теле паренька кипела жизнь. Горячая, бурная, яркая. Обжигающая живая энергия заструилась по венам, наполняя тело жизнью. Мия смяла доски ящика, словно те были сделаны из бумаги, сдёрнула с себя кандалы. Заскочив на телегу, она бросила взгляд на кровавое побоище.

Лошади сорвались и разбежались. Тем, кому повезло меньше, лежали растерзанными тушами на краю лагеря.

Церковники, сбившись в кучу, оборонялись мечами и факелами. Твари осаждали их плотным кольцом, размахивая когтистыми лапами, пытаясь найти брешь и выдернуть человека из-под защиты огня и стали.

Мия впервые видела подобных тварей: похожие на упырей, но со скошенной черепушкой, закрытой костяной пластиной, а спины усеяны длинными шипами. Зубы и ногти деформированы, гротескно большие. Такими можно рвать жертву, но не есть.

Часть тварей оттаскивала тела погибших церковников в лес в туман. Мия с трудом сдержалась, чтобы не броситься следом, проследить, зачем им тела.

Епископ стоял в самом центре толпы и непрерывно читал молитву. Аккумулировал энергию через слова и песнопения, благодаря чему мечи защитников сияли ярче.

“А может, и правда уйти? – подумала Мия. – Пусть твари сожрут церковников, а я прослежу и заберу шкатулку с сердцем?”

Искушение было настолько велико, что она уже начала отворачиваться к лесу, чтобы спрятаться в темноте, когда кто-то вскрикнул. Крик, полный страха и боли, заставил её обернуться. Ещё совсем мальчишка отмахивался от тварей, которые подцепили его за край робы и тащили из защитного кольца.

К нему на помощь бросился один из инквизиторов, но на него тут же накинулись твари, сбив с ног. Он даже вскрикнуть не успел, как голова отлетела от тела и, раскручиваясь и щедро разбрызгивая кровь, улетела в траву.

Кипящая энергия, которую Мия получила от монаха, требовала выхода, медленно перестраиваясь под нового носителя.

Размахнувшись, Мия почувствовала, как магия лёгкими электрическими разрядами пробежалась по пальцам. Из энергии соткалось копьё, сияющее белым светом, и Мия метнула его, сбив с парнишки тварь. Тут же инквизитор с седыми висками подхватил его за шиворот и втащил в круг. Одна из тварей попыталась повторить трюк и бросилась на него сверху, но точным броском Мия сбила её, оставив корчиться на земле.

“Что ж, пора с этим заканчивать, – выдохнула она, поднимая руки к небу. – Нам ещё Дария искать, а без этих олухов поиски могут затянуться”.

Глава 5 – Караван

“Едва взглянув на неё, я понял, что это было ошибкой” - позже запишет Павус в дневник.

Ведьма. Костяная паучиха. Могильная плясунья.

Стоило ей воздеть руки к небу, как тучи, застилавшие небосвод, поспешили убраться прочь, проливая лунный свет на бойню, учинённую нечистыми тварями. Нечисть, зашипев, попятилась, а инквизитор смотрел на Паучиху, словно зачарованный.

Перед ним стояла высокая статная женщина, не считающая нужным скрывать своих грешных форм. Белые, лишённые живого цвета волосы серебрились в свете луны, выдавая её противоестественное происхождение.

– Отведите взоры, братья мои! Её нечестивая магия не сумеет причинить нам вреда!

Вздрогнув, Павиус вскинулся, отрывая взгляд от ведьмы. Твари спешили скрыться, часть послушников и монахов неистово молилась. Резко выступив вперёд, инквизитор без труда разрубил зазевавшуюся тварь. Благословенная сталь не встретила сопротивления.

Всё закончилось так же внезапно, как и началось. Осталась только вытоптанная поляна, залитая кровью. Самих тел не было, даже голову бедного Моро унесли.

Осторожно приблизившись к телеге, он заглянул внутрь. Ведьма лежала, сжавшись в позе эмбриона. Ящик оказался разрушен, а цепи разорваны. Пришлось достать тяжёлые, подавляющие магию кандалы. Никто не думал, что она успеет так быстро восстановиться…

Но тут нашли послушника Тома, служку епископа Арно, под телегой. Парнишка, холодный и недвижимый, словно уснувший, лежал под телегой, протянув руку к разрушенному ящику.

Ведьму засунули в один из сундуков, переложив вещи епископа. Только после того, как замки были закрыты, а сверху наложили сковывающую печать, Арно вытащил нож из шкатулки. Павиус прислушался, но ведьма не издала ни звука. Возможно, ещё не пришла в себя или не хотела привлекать лишнего внимания.

Оставаться на поляне нельзя, собрав вещи и прочитав молитву об упокоении усопших, отряд двинулся дальше. За ночь они потеряли четырёх послушников, двух монахов и одного инквизитора.

“Не так уж и плохо”, – подумал Павиус, когда служка привёл ему пойманную лошадь.

Арно, конечно, недоволен потерей слуг, но инквизитор мог лишь похвалить своих охотников и инквизиторов – быстро оценили обстановку и организовали защиту Епископа.

Моро немного жаль, но он всегда больше тяготел к наукам и книгам, нежели к сражениям.

Отряд двинулся в путь. В этот раз идти было тяжелее, часть коней они утратили. Для Епископа и Мастера Инквизитора кони нашлись, но остальным пришлось идти пешком. Сильно замедлившись, они тащились по дороге, натыкаясь лишь на опустевшие деревни и стаи одичавших собак.

Несмотря на середину лета, стали попадаться пожелтевшие деревья и жухлая трава. Всё чаще они натыкались на мёртвых птиц и мелких грызунов. Леса опустели и тревожно затихли.

Небо заволокли тяжёлые, свинцовые тучи, и чем дальше вилась дорога, тем меньше они понимали, какое сейчас время суток. Среди голых сухих деревьев и запустения их нагнал торговый караван.

Небольшой, но хорошо вооружённый: шестеро всадников с гербовыми знаками на груди, поверх которых висели святые защитные печати. Сам караван состоял из четырёх телег: две, гружёные ящиками и сундуками, и две клетки с живым товаром.

Караванщик словно бы обрадовался святому воинству. Он не только остановил ради них караван, но и угостил сытным обедом, а потом и вовсе пригласил продолжить путь вместе.

Караванщик вёз изысканные ткани, вино и специи из-за моря. Заказчик был всего один - Граф Виланд.

К нему же спешили и святые братья.

Некогда графство было одним из самых больших, богатеющее за счёт шахт, плодородной земли и густых лесов. Из графства по реке на юг переправляли лес, корабли везли пушнину и мёд. Теперь отсюда можно вывезти лишь отравленную проклятьем землю.

Замок графа Виланда - единственное, что не позволяет Проклятым землям расти, а тварям с той стороны гор пировать в людских селеньях.

Во всяком случае, так считалось.

До замка графа оставалось недалеко, и Павиус предпочёл бы провести ночь в пути, нежели останавливаться и вставать лагерем на грязно-коричневой от пожухлой травы поляне. Когда-то здесь косили траву, сгнившие стога ещё виднелись серыми кучками на фоне мёртвого леса.

Всадники, посланные графом, спешились и встали в караул. Павиус предложил своих людей для смены, но его заверили, что в этом нет необходимости. Завтра к обеду они прибудут на место, и там воины смогут отдохнуть, а пока должны выполнить свой долг. Покивав, он организовал караул из охотников и инквизиторов. Ни один человек не может обходиться без сна сутки напролёт и при этом сохранять внимательность и способность сражаться.

– Проклятье растёт, – вздохнул караванщик, когда разбили лагерь и устроились у костров. – Ещё два года назад мы останавливались в большом постоялом дворе, чуть дальше по дороге, – он неопределённо махнул рукой в сторону леса. – А сейчас там пепелище. Говорят, гостям начали сниться кошмары, и кто-то особо впечатлительный устроил поджог.

Епископ Арно покивал, но ничего не сказал. Церковь много раз отправляла разведчиков, но вернулся только… Приподнявшись, Павиус огляделся.

Глава 6 – Граф Вилан

Слова ударили сильнее любого меча. Задохнувшись от ужаса, Мия отпрянула, пытаясь осознать эту цифру.

Тридцать пять лет.

Мия надеялась на смерть, когда вкладывала меч в руки юнца, но попала в плен. Долгий. Слишком долгий.

Тридцать пять лет.

Жива ли Зорина?

Она вздохнула.

Милой нежной Зорине пятьдесят.

Мия помнила её девчонкой, девушкой, но не увидела женщиной. Завела ли она семью? Сумел тот беспутный мальчишка добиться её расположения? Быть может, у Зори уже появились внуки.

Возможно, что-то случилось? Что-то не так с Зорей? Оттого Дарий совершил что-то, из-за чего Церковь открыла на него охоту?

А вдруг Зорина умерла? Дарий, потеряв последнего дорогого человека, захотел и сам умереть? Не самая простая задача для того, кто отмечен вниманием самой Смерти.

Стукнувшись о стенку тесного сундука, Мия попыталась сменить позу.

Ящик пах пряностями, в таких перевозили контрабанду, чтобы собаки не учуяли. Запрещённые Капитулом чародеев магические ингредиенты, которые тем не менее все использовали.

Лежа в сундуке, Мия прислушивалась. Наступило утро, лагерь пришёл в движение.

Звенит сбруя, кони бьют копытами землю. Фыркают и причмокивают, переговариваясь между собой.

Звенят оружием люди. Говорят громко, грозно, но перед церковниками тут же смягчают тон. Святые братья ходят бесшумно. Говорят тихо. Много молятся. Чувствуется, что произошедшее сильно их впечатлило.

Да и Мию тоже. Давно она не встречала таких созданий – извращённых и поднятых грязной магией. Магией, идущей против естественного порядка. Интересно было бы заполучить несколько особей для исследований.

На мгновение она представила, как обращается с подобным предложением к церковникам, и захихикала, испугав проходящего мимо надсмотрщика.

Покачиваясь и скрипя, караван добрался до замка. Разглядывая в щель огромную чёрную громаду стен, Мия пыталась вспомнить – видела ли что-то подобное раньше. Где они? Бывала ли она в этих землях?

Сильно ли изменился мир за тридцать пять лет?

– Слава Всевышнему, добрались. Я слышал, что твари пробираются по ночам в деревни и воруют скот и людей, – шепталась охрана каравана.

Лошади стали беспокойными и не хотели идти вперёд, упирались и беспокойно ржали. Возница заругался, засвистел хлыст. Чавкая грязью под ногами, лошади втянули телеги.

Из своего сундука Мия могла разглядеть лишь кусочек грязного двора. Пахло нечищенной конюшней, скисшими помоями и выгребной ямой. Среди всего этого смрада нос уловил тонкий аромат смерти.

“Странно, что собаки не лают, – отстранённо подумала Мия, пытаясь устроиться в неудобном сундуке, слишком тесном для взрослого человека. – Они едва ли не первые должны были среагировать на душок смерти”.

Через щель она наблюдала, как рабов, словно скот, выгнали из клеток и собрали в кучу в центре двора. К ним вышел человек в чистой дорогой одежде и стал ругаться с караванщиком. Он заказывал здоровых и крепких, а едва держались на ногах.

– Мы защищаем вас от Проклятых земель и тварей, а вы даже нормальных рабов привести не в состоянии?!

Выглядели они действительно неважно. Болезненно худые, ободранные, все в синяках и ссадинах. За всё время путешествия Мия не видела, чтобы им принесли воды или хлеба.

– Забираем всех, – покровительственно произнёс человек вне поля зрения Мии.

– Господин. Они не сегодня-завтра...

– Покормите и отведите их помыться. Выдайте одежду, ночи ныне холодные, - говорящий спустился по ступеням в грязь. - И Бога ради, снимите цепи!

– Слушаюсь, Ваше Сиятельство, – коротко поклонился слуга, ругавшийся с караванщиком, и принялся раздавать команды.

Золотисто-русые волосы подстрижены выше плеч и даже несмотря на пасмурный день словно светятся внутренним светом. На нём был светлый камзол с вышитыми на груди золотыми лисами. Невероятно роскошный наряд для такого грязного двора.

Заметив церковников, он резко развернулся и, просияв им улыбкой, поспешил поприветствовать гостей.

Словно не замечая грязи, граф опустился на одно колено и поцеловал руку епископа.

– Ваше Преосвященство, – произнёс он, склонив голову, пока епископ осенял того священным знаком.

Едва он наклонил голову, скрыв лицо от взглядов гостей, как на мгновение губы скривились в глумливой усмешке.

Неожиданно граф скосил глаза, и Мия встретилась с ним взглядом. Глаза цвета расплавленного золота, с зелёными крапинками, напомнили о давно погибшей подруге, заставив сердце болезненно сжаться.

– Для меня честь принимать столь высоких гостей, – вновь поклонился он, на этот раз инквизитору. – Прошу вас, проходите. Гарри, проведи гостей в зелёную гостиную, пока готовят комнаты!

– Вы не получали наши письма? – спросил инквизитор, выступив вперёд.

– Боюсь, что нет, – сокрушённо покачал головой граф, и среди волос мелькнула золотая серёжка с алым рубином.

Глава 7 – Первые попытки договориться

Сундук из толстого дерева, обитый железом, разлетелся в щепки. Павиус и епископ шарахнулись в сторону, прикрывая головы. Тут же в епископа Арно полетел конец цепи, ударивший по руке, что держала стилет.

Захрустели кости. Брызнула кровь из раздробленной кисти.

Тело среагировало само, Павиус бросился наперерез, обнажая меч. Отскочив, ведьма едва увернулась от меча, но инквизитор и не думал останавливаться. Он метил в горло и руки. Опыт велел в первую очередь лишить ведьму способности творить магию.

– Тварей, что напали на вас, вела чья-то злая воля, – отскочив назад и легко, не глядя, вспорхнув на комод, произнесла она. – Это были не случайные гули, те не напали бы на такой большой отряд.

Павиус сделал выпад, Паучиха отступила и стеганула его цепью в грудь. Удар выбил бы из него воздух, но он успел поймать цепь свободной рукой и рывком дёрнул на себя.

Потеряв равновесие, она повалилась на него, ухватившись за одежду, чтобы устоять. На мгновение битва стала похожа на любовную сцену. Подняв серые глаза, Паучиха поймала его взгляд.

– Услышь же меня, Инквизитор, – прошептала она, и Павиус почувствовал, как тело дрогнуло. – Обычные гули не забирают мёртвых, тут что-то не так...

Договорить она не успела. Инквизитор схватил её за волосы, отдирая от себя, заставляя встать на носочки, выгнувшись, пытаясь уменьшить боль.

– Не смей ко мне приближаться, – задыхаясь, проговорил он. – Тварь!

Чувствуя, как пылает лицо, он оставил меч, выхватив из-за пояса кинжал. Холодное лезвие прижалось к белой коже на шее, но взгляд Паучихи оставался спокойным. Опустив руки, она не сопротивлялась, только смотрела спокойно, с затаённой в глубине глаз усталостью.

– Вы видели, у них нет половины черепа. Оставили ровно столько, сколько нужно для управления. Кто-то послал их за вами, – произнесла она.

Пальцы против воли разжались, словно из них ушла вся сила. Он хотел злиться, ненавидеть это языческое, нечистое отродье, но не выходило. Словно её отрешённость и спокойствие были заразны.

– Если вы не будете делать из меня врага, нам не придётся воевать, – тихо проговорила она и, мягко коснувшись жёсткой руки, убрала её со своей головы.

– Павиус!

Дрогнув, инквизитор сжал кулаки и заметил, как она вздрогнула от его изменившегося взгляда, поспешно отступая. Всё ещё нагая, она сжалась под его взглядом, обхватив себя руками, словно только сейчас обнаружила отсутствие одежды и смутилась.

“Нечестивая, грязная магия, – ругался он про себя. – Посмотрел ей в глаза, и она меня заворожила. Так и есть, заворожила. В следующий раз стоит выдавить ей глаза. Для нашей миссии они ей не нужны”.

Вогнав меч в ножны, он отступил к епископу, что баюкал покалеченную кисть. В пылу битвы шкатулка оказалась на полу. Подняв её, Павиус небрежно бросил шкатулку на кровать, заметив, как дёрнулась Паучиха.

– Быть может, это эксперименты вашего брата? – осведомился инквизитор, открывая ближайший шкаф.

– Исключено, – присаживаясь на край комода, решительно мотнула она головой.

– Раньше он не брезговал натравливать мёртвых на людей, – резонно заметил он, доставая простынь, и бросил ею в Паучиху.

– Вы верно выразились: мёртвых, но не извращённых не-мёртвых созданий, – быстро закутавшись в простынь, она благодарно кивнула. – Это больше похоже на дела какого-то экспериментатора, что намерено вырастил гулей и нашёл способ подчинить себе.

– Не вижу разницы, – отозвался епископ, морщась, пока Павиус рассматривал его руку.

Ведьма вздохнула. Помочь исцелить рану она даже не предложила. Заматывая руку епископа, Павиус бросил в её сторону взгляд. Как раз вовремя, чтобы заметить, как та потёрла пальцы, между которыми что-то блеснуло.

– То, что вы зовёте меня ведьмой, с точки зрения терминологии совершенно неверно, – заговорила она, поплотнее закутываясь в простынь. – Ведьмы – это обладательницы внутреннего природного дара, и подчиняется им живая природа. Животные, магические создания, растения. Способности их по большей мере интуитивны. В моём случае дар был, – она запнулась, – благоприобретённый. Я не способна создавать энергию из ничего, только получать и перерабатывать внутри себя. Мне подчиняются мёртвые. В классификации Капитула я некромант, – и помедлив, добавила, – а по факту я жрица Смерти.

Епископ бросил в её сторону красноречивый взгляд.

– Моя задача – упокоить тех, кто лежать в могиле не хочет, и уничтожить тех, кто извращает смерть, создавая чудовищ. Если коротко, я скорее инквизитор от мира мёртвых.

Ответить ей никто не успел, в дверь деликатно постучали.

На пороге стояли бродяга и высокий черноволосый эльф.

– Комнаты для барышни готовы, – низко поклонившись, произнёс последний. – Граф приказал проводить Костяную Паучиху в её покои.

Как на пружине Павиус подскочил на ноги. Её нельзя отпускать. Она должна находиться под его, Павиуса, присмотром!

– Не стоит так волноваться, – расслабленно отмахнулась Паучиха. – Вы помните, что мы не должны ставиться врагами, ведь так?

Взгляд у неё был лукавый. Блёклые серо-розовые глаза блестели. Бледные губы изогнулись в хитрой улыбке. Павиус уже потянулся к мечу, но епископ тронул его за рукав, останавливая.