Котел ведьмы: рецепты с секретом

Глава 1

— Привет, мои сладкие булочки! — Я весело подмигнула в камеру и послала воздушный поцелуй. — С вами снова я, Леся Мельникова, ваша личная ведьмочка от мира пельменей и пирогов, и сегодня у нас уютнейший деревенский пирог без газа, без электричества, зато с килограммом любви и щепоткой ностальгии по детству!

Улыбка до ушей, глаза сияют, губы накрашены, фартук с вышивкой «Не ной — мешай тесто» завязан туго. Все по инструкции успешной кулинарной дивы.

— Устраивайтесь поудобнее, мои кролики, ставьте лайки, подписывайтесь, потому что сегодня я покажу, как выжить в деревне без современной техники, но с максимальным шиком. Только натуральные продукты, никакой магазинной химии, все выращенное своими руками… или купленное у местных рукастых фермеров. Готовы? Погнали! — Я хлопнула в ладоши. — Для начала берем муку, желательно крупного помола. Можно даже купить пшеницу и через вот эту дробилку намолоть себе…

Бац!

Порыв ветра резко распахнул одну ставню, и та шмякнула по моему телефону в штативе. Он дернулся, зловеще накренился — и, не выдержав натиска профессионализма, рухнул на пол с обреченным грохотом. Экран погас вместе с моей надеждой на «уютный видос недели».

Улыбка сползла с моего лица, как крем с горячего эклера.
— Да чтоб тебя в мультиварку, да без крышки! — выругалась я и рванула вперед, намереваясь все вернуть до того, как прервется трансляция.

Нога тут же зацепилась за шнур от световой лампы, и я вошла в элегантное пике. Естественно, мордой вперед. В падении схватилась за край стола, оттуда со скоростью метеора сорвалась банка варенья, приготовленного для начинки!
Бдыщь!

Стекло звонко разлетелось, варенье ляпнулось на пол и растеклось липким озером.

Я замерла на полу в позе проигравшего дзюдоиста, медленно осматривая поле боя. Нервно сглотнув, потянулась к телефону, выпавшему из штатива, и прервала трансляцию. Экран не разбила, хоть где-то повезло. Взгляд выхватил последние комментарии с моего стрима.

«Ого, это спецэффекты или ты реально разбила варенье?»

«Леся, не пугай так! Варенье выжило??»

«Природа мстит, да? Я сразу говорил: деревня — зло! У вас тоже гроза надвигается?»

«Я записала — шаг 1: разбить варенье, шаг 2: упасть с грацией булки».

«Где донатить на новую банку варенья? Срочно!»

«Стрима не будет, народ, расходимся. Сплошная лажа. По-любому она не в деревне, просто сняла студию».

«Постанова. Отписка».

Захотелось лечь прямо в варенье и перестать существовать. Все. Окончательно.
Слезы подступили к горлу, хотя я упорно их не пускала. Я — кулинарный блогер, мать вашу, а не размазня. Я пережила сливочный крем в волосы, сгоревшие панкейки в прямом эфире и даже партнерскую рекламу худшего кетчупа в галактике… но это?

Это была кулинарная карма в чистом виде. И хоть бы кто из комментаторов спросил, как я, не сломала ли себе чего.

— Ну почему, почему я не испекла обычный чизкейк, а?! — прошипела я в пространство, обращаясь то ли к небесам, то ли к разбитой банке. — На своей уютной кухоньке в центре города, где в моем распоряжении вся кулинарная техника и любые продукты только-только из магазина.

Вместо этого я, горе-маркетолог, арендовала дом в деревне, чтобы выделиться из тысяч одинаковых блогеров, снимающих одно и то же в бело-серых кухнях. «Погружение в атмосферу, — говорили они. — Натуральность, душа, стиль!»
Ага, ну-ну. Полный фарш!

Прокручивая это все в голове, я тем временем быстренько устраняла следы липкой катастрофы, попутно думая, как бы закрепить чертовы ставни. Погода на улице явно испортилась. Тяжелые свинцовые тучи и грохочущий вдали гром вкупе с усиливающимся ветром не обещали ничего хорошего. Хоть бы крыша этой развалюхи не начала протекать, если в самом деле начнется ливень.

Хорошо хоть я додумалась привезти свою электрическую духовку. Знаю, обещала все в деревенском стиле, испечь в печи, но…
Я скептически покосилась на этот раритет эпохи неизвестного царя. Чернеющая, с облупленной эмалью и скрипучей дверцей, она определенно не внушала доверия. Рядом — аккуратная стопочка дров, пахнущих березой и чем-то еще… странным.
— Вот уж увольте, — пробормотала я. Для себя, признаюсь, было бы интересно попробовать, каково это, но я не могла рисковать эфиром. Все должно было пройти идеально. — Сниму крупным планом, и хватит.

Дом сам по себе выглядел жутковато. Под потолком — единственная лампочка, светившая как совесть у налогового инспектора. Комнат всего две: одна — спартанская спальня с узкой скрипучей кроватью и зеркалом, место которому в фильмах ужасов. Вторая — импровизированная «кухня-студия», где я и пыталась снять свою великую деревенскую оду кулинарии.

Из плюсов: осветительные лампы работали от пауэрбанков. Продукты я привезла из города на такси, хоть и наврала подписчикам, что все местное. Хотела, чтобы все в пироге получилось как надо: корочка, начинка, эмоции. Только вот эмоций сейчас было больше, чем начинки.

Тяжело выдохнув, я подошла к печке. Еще одна сплошная боль. Я девочка городская, деревенским колоритом не избалованная. Ну то есть было что-то в далеком детстве, но я уже и не вспомню, что и как там бабушка делала. И как-то думала себе, что затопить печь — это палку сунуть, спичку кинуть, и вуаля! Пышет жаром, обугливая мои и так редкие бровки. На деле же… Я несколько раз просмотрела в интернете гайды, как ее все-таки растопить. Но никакой уверенности, что корочка у пирога получится ровно такого оттенка, как мне нужно для красивой картинки в соцсетях. Хвала цивилизации и великим умам за придуманные духовки, индукционки, микроволновки, пароварки, мультипекарь, аэрогриль… Я бы еще долго перечисляла, но зрители тем временем сбегут на другой стрим. А раз уж у меня трансляция прервалась, не помешает воспользоваться моментом и таки одолеть эту печь проклятущую!

Нет, запихивать в нее пирог я точно не собиралась, несмотря на все свои обещания.
Но хотя бы кадр с огоньком не помешает — чтобы создать иллюзию, что я тут вся такая Маруся-крестьяночка, а не городская фифа с доставкой из супермаркета. И тут мне не обойтись без помощника.

Глава 2

Мы ввалились в дом как шторм в прогноз — шумно, мокро и абсолютно непредсказуемо. Я быстро захлопнула за нами дверь, отряхнула волосы и указала на печку с тем же выражением лица, с каким императоры указывают гладиаторам на арену со львами.

— Вот она! Моя кулинарная врагиня. Работает через раз, дышит злобой и требует жертв. Но вам, я уверена, она откроется.

Мужчина подошел к печке. Не торопясь. Спокойно. Провел пальцами по чугунной поверхности так, как не каждый парень касается своей девушки. Не облизывает — и на том спасибо, мало ли у человека странностей.

Что-то щелкнуло, и в печи взметнулось пламя. Само. Без спичек. Без дров. Огонь вспыхнул мягко, ровно, с рыжим свечением, будто только и ждал его прикосновения.

Я моргнула.

— Подождите. Вы… что вы сейчас сделали?
— Растопил печь, — спокойно сказал он.
— А… как? Вы ж… ничего… дрова… — Я указала на аккуратную стопку, все еще не тронутую.
— Тебе это действительно важно?

Я замерла. А в самом деле, какая мне разница? Может, у него там паяльник под плащом или газовая горелка.

— Да не особо, — честно призналась я и, спохватившись, сунула мужчине в руки бутылку. От его недоуменного взгляда на миг стало даже как-то неловко. Но мне еще видос снимать, так что…
— Это плата за ваш труд. Или подношение. Или просто «спасибо, что не дали мне умереть в деревне без контента».

Он посмотрел на огонь. На меня. От его взгляда стало неуютно. Некстати подумалось, что в округе никого, алкаш тот точно уже где-то дрыхнет, да и в случае чего не услышит сквозь дождь. А я собственноручно притащила в свой дом какого-то маньяка…

— Плата принята, — произнес он наконец. — Судьба не повар, но любит, когда блюдо выдержано. Ты готова к переменам?

— Э-э-э… к чему? — пискнула я, осторожно отступая к штативу, прикидывая, что его можно использовать в качестве оружия.

— Они уже начались.

— Ну прекрасно. А мне тут еще пирог печь, контент снимать, — жалобно протянула я и помахала перед ним телефоном. — Вот ща эту кнопку нажму, и начнется трансляция на мою многомиллионную аудиторию.

Незнакомец слегка усмехнулся.

— Мне пора. Гроза ждет.

И вопреки всем моим паникерским мыслям, утратил ко мне всякий интерес и повернулся к выходу.

— Чего? Что она… — начала я, но он уже открыл дверь. Гром тут же взорвался над головой, ветер ударил в стены, дождь ливанул с таким напором, будто небеса включили душ на полную. Я от неожиданности на секунду зажмурилась, а когда открыла глаза, мужчины на пороге не было.

Я выскочила следом, схватившись за косяк. Сквозь штору ветра и сплошную стену дождя не было видно ничего. Ни человека, ни даже силуэта.

— Эй, может, переждете дождь у меня? — позвала я, задавив свою подозрительность на корню. Но ответом был лишь шум дождя. И куда он делся? Не сосед, там дом заперт. Может, машина рядом припаркована и мужик просто уехал? Но я бы ее заметила, будь она близко.

Постояла, прислушиваясь, выискивая хоть какой-то признак, что незнакомец мне не показался. Ну не испарился же он! Может, на велосипеде приехал? Угу, на самокате!

— Ну и ладно, — пробормотала я, вытирая лицо рукавом. — Ушел красиво, хоть и криповато. Пусть ему его духовка вечно не подгорает.

Вернулась в дом, закрыла дверь. Огонь в печи горел равномерно, как у настоящей кулинарной богини. Телефон ожил, экран мигнул. Про миллионную аудиторию я, конечно, крепко так загнула, но сколько бы ни было — все мои. И желательно не дать им разбежаться.

Я вздохнула и, надев фартук поверх худи, снова включила трансляцию.
— Ну что, мои сладкие булочки, я снова с вами! Печь горит, пирог готов к запеканию, я вся мокрая, но довольная, и, если из этого не выйдет шедевр, я съем лимон в прямом эфире. Правда-правда, вместе со шкуркой.

Но увы и ах, тщательно спланированный сценарий моего видео не зашел избалованному зрителю. Просто приготовить красивый и вкусный пирог сейчас мало для удержания внимания. Всем подавай нечто эдакое, с подвывертом. И моя жалкая попытка привнести изюминку, приготовив все в деревенской избушке, плюсиков мне не прибавила.

Я усиленно улыбалась, следовала бабушкиному рецепту, пыталась спасти ситуацию и не обращать внимания на уменьшающийся счетчик людей на стриме. Народ уходил буквально толпами.

— Вот такой замечательный пирог у нас получился, — щебетала я тем временем. — Сейчас я его поставлю в печь и после отдельным постом выставлю фотографии с результатом. Спасибо за ваше участие, люблю-целую, с вами была Леся, ваша кулинарная ведьмочка…

И как раз в этот момент начали сыпаться комментарии:

«Леся, ты же говорила, что все будет натуральное, а что за варенье с лейблом у тебя за правым плечом?»
«А где печка? Нам обещали настоящую деревню. Небось в электродуховке сейчас все приготовит».
«Магазинное варенье на фоне декораций — это все, что нужно знать про этот "деревенский" контент».

«Вранье на вранье. Отписка».

Я застыла. Медленно повернулась к банке. Той самой, что осталась неразбитой. Абрикосовое. С фирменной этикеткой. Ибо я содрала ее только с первой, выдавая варенье за бабушкино. Ну не варю я варенье сама, когда супермаркет под боком. Банально ритм жизни не позволяет тратить на это время.

— Да чтоб вас… — выдохнула я, отключив микрофон. — Все, Леся, маски сброшены. Хочешь деревню? Получи деревню.

Швырнув полотенце на плечо, я повернула камеру в нужную сторону и, схватив свой пирог, решительно подошла к печи.

Огонь все еще горел. Тихо. Плавно. Даже слишком плавно. Обернувшись к камере, подмигнула в объектив.

— Ну ладно. Подыграй мне, дружище. Стань фоном моей великой искупительной миссии, — пробормотала я, открывая чугунную дверцу.

Жар ударил мне в лицо. Не такой, как у духовки. Он был… живой. Тепло колыхалось, как дыхание зверя. Воздух замерцал. Пламя вспыхнуло чуть ярче.

Я осторожно поставила форму внутрь.

Глава 3

Голова раскалывалась, во рту — вкус горелого теста и болотной тины одновременно. Я застонала и попыталась приоткрыть глаза. Потолок. Деревянный. Тусклый свет, льющийся сквозь грязное оконце, отбрасывал дрожащие тени от связок сухих трав, подвешенных под самым потолком. Лаванда, полынь и что-то с виду безобидное, но подозрительно шевелящееся.

— Ох ты ж, ипанакота лопнувшая… — прохрипела я и приподнялась.

Я лежала на грязном дощатом полу в какой-то... избе. Все было слишком настоящее: стены кривые, как у старого пенька, потолок низкий, стол — грубый, с потеками воска. В камине тлел жар, непохожий на электрический. Он будто жил.

И тут я заметила ее. В дальнем углу на лежанке под грубой шерстяной накидкой полулежала старуха. Настоящая ведьма из всех возможных. Сгорбленная, как запятая, кожа желтая и сухая,, как пергамент, волосы седые, спутанные, в комках трав.

Она едва дышала. Глаза приоткрыты, зрачки мертвенно-блеклые, но сфокусированы на мне.

— Не обманул… — прохрипела она. — Все-таки нашел… преемницу...

От старухи потянулся светящийся туман. Зеленоватый, густой, как сироп из абсента. Он медленно тянулся, как пар из чайника, только не вверх, а в меня. Обволакивал руки, лез под воротник, щекотал кожу.

— Нет-нет-нет! — замахала руками. — Я здесь случайно! Верните меня обратно!

Но туман уже впитывался в кожу. В легкие. В язык. Сердце заколотилось, как если бы в меня одновременно залили кофе и перцовую настойку.
Я ощутила… чужое знание. Рецепты, травы, запахи. Как варить зелье от ревности. Как испечь пирог, вызывающий кошмары. Как услышать правду, если подсыпать в тесто сушеный крысиный хвост.

— Не-е-ет… — захрипела я, а старуха вдруг улыбнулась.
На мгновение ее лицо прояснилось, глаза засветились… и она вспыхнула.

Бух! Я отлетела к стене. Зеленое пламя взвилось до потолка, сорвало пучки трав, осветило всю избу изнутри. Я заорала, вцепившись в пол, ожидая запаха горелой плоти, дыма, хоть чего-нибудь.

Но через секунду пламя схлынуло. Я медленно подняла голову. Никаких останков. Никакой пыли. Никакой старухи. Просто… пустая лежанка.

— Что за бисквит с сюрпризом?.. — прошептала я, дрожа.

Мой пирог чудом уцелел,, и я прижала его к себе, как новорожденного. Он выглядел ужасно. Вся начинка съехала на один бок, тесто треснуло. Но с учетом происходящего он все еще был самым стабильным элементом в моей жизни.

И тут… Ба-бах!

В дверь ударили с такой силой, что в воздухе задребезжали все подвешенные сушеные лягушки.
— Ведьма, выходи немедленно! — рявкнул кто-то снаружи.

Я взвизгнула и юркнула за ближайший шкаф. Или, может, это был буфет. Или алтарь. Я уже не различала. Мое сердце колотилось как блендер на четвертой скорости.

БУМ.

Дверь слетела с петель. В избу ввалился мужчина. Мокрый от дождя, светлые волосы облепили его лицо, мрачное, как новый налог. Высокий, в кожаной куртке, с двумя ножами на поясе и пылающим взглядом, которым моментально уткнулся в меня.

Мы замерли. Я — вся в копоти и остатках варенья, зато в модном фартуке и с пирогом в руках.

Он — как воплощение мести и обложки фантастического романа одновременно.

Мужчина окинул меня взглядом и хрипло выдохнул:

— Ведьма?

На что у меня нервы совсем сдали, и под мой вопль отчаяния «Сам дурак» мой пирог полетел в него…

Пирог влетел ему прямо в лицо. Шлепнулся, расплескал варенье по щеке и медленно сполз, оставив на коже абрикосовый шлейф и трагичное пятно на вороте кожаной куртки.

Мы оба застыли.
Я — в позе психованной белки с дрожащими руками.
Он — как статуя из теста и недоумения.

— Ты… кинула в меня пирог? — наконец выдавил он, смахнув комок теста с подбородка.

— А ты выбил дверь, — попыталась парировать я, чувствуя, что еще немного — и моя кукуха окончательно поедет.

— Мне сказали, что ты больна, старая. На грани изнеможения. — Он сделал шаг вперед, я невольно отступила. — А ты тут как огурчик, с пирогом в руках, в новом теле, еще и бушуешь. Гринвальда, надеялась, что тебя теперь не узнают после ритуала омоложения?

— Омоло… что?! — пискнула я, отступая, пока лопатками не уткнулась в стену. Робкая мыслишка «может, это все сон?» улетучилась еще вместе с телом той ведьмы. Слишком все реалистично, муку им в глаза!

— Меня не обманешь, — продолжил незнакомец. — Только вот долги все равно надо отдавать.

С этими словами он одним движением скинул с плеч мешок и потянул за завязки. Из него выпала... голова. Волчья. Зубастая. Настоящая. Огромная, волосатая, с вытянутой мордой, клыками и высунутым языком.

— Мозг вервольфа сама выковыряешь, он свежий, не протухший, я зверя только утром зарубил.

Голова, мать его, вервольфа плюхнулась на пол, перекатилась и замерла, уставившись на меня мутными глазами.

У меня затряслись колени. Во рту резко пересохло, воздух стал неожиданно плотным, мешая сделать вдох, все вокруг завертелось. Мир стал ватным, расплывчатым, как плохой фокус. Кажется, я упала. Ну или предприняла такую попытку.

Мое падение прервалось резким рывком. Обоняния коснулся крепкий запах мужского пота. Сознание прояснилось ровно настолько, чтобы я осознала — меня прижимают к довольно упругой такой накачанной груди. Следом пронеслась удивленная мысль: и удобно ж ему ходить так по дождю в кожаной куртке на голое тело?
— Эй! — рявкнул он у меня над ухом и бесцеремонно встряхнул. — Ты чего?

Походу решил, что сработает метод «наори — и оживет».

— Отстань… — прошептала я, слабо отпихивая его. — Не трогай меня…

Он не особо сопротивлялся — просто опустил руки, как только убедился, что я на ногах. Вернее, на подгибающихся коленях, но хоть вертикально. Я облокотилась на стену, закрыла глаза, вцепилась пальцами в деревянную щель между бревнами, словно это могло вернуть мне стабильность, ну хоть метафорическую.

— Ты что, сейчас заплачешь? — спросил он с легкой досадой, почти буднично.

Глава 4

Голова гудела, как кастрюля на водяной бане. На губах ощущался вкус варенья, дыма и паники. Пальцы дрожали, щипало глаза. Я сидела на полусгнившем стуле, который скрипел при каждом моем движении, и обнимала себя за плечи, пытаясь хоть как-то согреться. Откуда-то снизу тянуло сыростью и прелыми травами, сквозняк ползал по ногам, как надоедливый кот. В печи еще тлело — камни отдавали зыбкое тепло, но по углам все равно воняло плесенью, холодной золой и... чем-то травяным, будто кто-то тут вечно кипятил настой от геморроя.

Я как-то быстро поверила, что незнакомец, которому я пожертвовала бутылку своего вина, оказался магической вундервафлей, переместившей меня в другой мир, где существует магия, ведьмы, вервольфы и полуголые красавчики.
Ибо другой причиной может быть лишь то, что печка взорвалась, а я сейчас лежу вся обгорелая в коме и, пуская слюни, вижу в своем подсознании весь этот бред. Нет уж, другой мир так другой мир. Как минимум этот вариант должен означать, что есть путь обратно. Должен же?
Я взглянула на окна. Кривые, как линии на торте, испеченном при землетрясении, и покрытые слоем грязи толщиной с блин. За стеклом мерцал мокрый лес — темный, глухой, с неясными тенями и зловещими огоньками далеко в зарослях.

В домике повисло молчание. Я принимала новую реальность, незнакомец переваривал мои слова, голова вервольфа… просто лежала. Но выглядела очень недовольной текущим развитием событий.

Мужчина вздохнул. Не тяжело. Не раздраженно. Как человек, наконец осознавший, что собеседник не дурит, а просто сломался. Он сделал пару шагов, от его сапог захлюпала грязь. Подошел ближе и присел на корточки, запахнув куртку. Его угловатое лицо с трехдневной щетиной оказалось слишком близко от моего. У серых глаз, холодных, как забытый утренний чай, залегли недоверчивые морщинки.

— Слушай, — произнес он уже другим тоном. Спокойным. Чуть мягким. — Если ты не Гринвальда… тогда, похоже, ты ее наследница. Не по крови. По магии. Такое случается.

Я вскинула голову, но он поднял ладонь, как бы прося выслушать до конца.

— Я не знаю, как в твоем родном мире, но в нашем магия выбирает. Иногда случайно. Иногда потому, что кто-то, умирая, успел шепнуть твое имя. Или даже просто подумать о тебе. Неважно. Теперь ты здесь.

— Да не может она ничего выбирать! В моем мире нет магии! Там есть Wi-Fi, ипотека и аллергия на глютен!

— Ну, — философски протянул он, — раз уж ты здесь, вернуться тебе вряд ли получится. К нам иногда проваливаются иномиряне, но не слышал, чтобы хоть кто-то вернулся обратно.
Он поднял голову вервольфа за ухо и пожал плечами: дескать, не моя забота. Я прижалась к спинке стула, чувствуя, как сквозь ткань худи пробирается холод — липкий, злой.
— Так что... тебе лучше надеяться, что магия в тебе есть. Жить же как-то надо.

— Это все, что ты можешь сказать?.. — прошептала я, задыхаясь. — «Жить же как-то надо»?!

Руки скользнули по коленям — я пыталась уцепиться за хоть какую-то стабильность. Дыхание сорвалось. Горло сдавило.

— Эй, орать-то не надо, помочь же хочу. Вот, держи. Бесплатно. Голову.
— Чего?! — Я вскочила от возмущения и едва не споткнулась о медный таз, в котором кто-то до меня, вероятно, хранил сушеных жаб. — И… что мне с ней делать?
— Ты теперь местная ведьма. Что-то ведь с ней делать надо, верно? Варенье туда закатай, что ли. Мне она уж точно не нужна, — пожал плечами мужчина. — Я на нее два дня потратил. Полгоры облазил. Тварь хрен убьешь, но заказ был от старосты соседней деревни. Так что… оплату я все равно получил. А ты, может, зелье какое сваришь, вам, ведьмам, виднее.

И пока я натурально охреневала от такого заявления, он небрежно бросил голову на стол. Та с глухим стуком ударилась о дерево, перевернула подсвечник, уронила пучок сушеной крапивы и застыла, ощерив клыки. Мне показалось или она только что шевельнулась?!

Незнакомец же, отряхнув плащ, натянул капюшон и направился к выходу. На пороге обернулся:

— Обживайся. Раз магия тебя выбрала — значит, не зря. Я, кстати, Тарн. Еще увидимся, если тебя никто не сожрет.

Повернулся и вышел. Сквозь дверь сразу ввалился холод, сырость и запах мокрого мха. Я медленно обернулась в сторону головы. Она, зараза, все еще смотрела.

Я осталась одна. И все, что я могла, — это прошептать в пространство:

— Да вы что там, на небе… совсем без соли?!

Но опускать руки точно не время. Не верю я, что нельзя вернуться домой. Но для начала мне не мешало бы устроиться на ночь.

Первым делом я выкинула из головы Тарна, его голову вервольфа и все, что пахло мрачной мифологией, — то есть буквально все в этом доме. Настал момент подумать о выживании. Или хотя бы о том, чтобы не умереть от антисанитарии.

Я встала, потерев плечи, — сквозняки гуляли по избушке как по родному дому. Пахло влажной древесиной, прелыми травами и чем-то кислым.

Кривой шкаф у стены держался на честном слове и паутине. Я заглянула внутрь — на одной из полок валялись засушенные корешки, обвязанная ниткой связка чеснока и непонятный клубок, из которого торчала птичья лапка. Закрыла обратно, на всякий случай. Пожалуй, оставим это на завтра.

Рядом с печью стоял покосившийся стол с деревянной миской, черепком кружки и ложкой, с которой уже начинал сходить слой черной плесени. На стенах висели пучки трав, большинство узнаваемых: полынь, лаванда, зверобой. Но были и странные — синие стебли, похожие на хвосты мышей, и что-то колючее, будто это высушенная мелкая елка, скрещенная с енотом.

В углу обитала лежанка. Та самая, на которой сгорела Гринвальда. И, учитывая этот факт, ложиться туда же было очень стремно. Но… не на полу же мне моститься? Так что я осторожно принялась осматривать ее. Следов пепла и подпалин нет, уже хорошо. Кто знает, как работает эта их магия. Вдруг Гринвальда не умерла, а на курорт куда-то отправилась и весь этот огонь был телепортом? Буду думать так, для психики спокойнее.

Глава 5

Морда молчала. И смотрела. С укором, будто это я сорвалась с цепи в полнолуние и сожрала чьих-то овец. Или что там делают вервольфы?

Взяв чистую (относительно) тряпку с крючка у очага, я осторожно набросила ее на голову. Теперь хотя бы не будет такого ощущения, что мы тут вдвоем.
— Сиди, братец оборотень. Как придумаю, куда тебя деть, так и… придумаю. Может, погреб у ведьмы был. Надеюсь.

Выбрасывать всяко жалко. Если этот редкий ингредиент был нужен ведьме, то, может, и я потом кому продам. Попозже, как разгребусь со всем этим и придумаю, как мне вернуться домой.

Тем временем вода в тазу уже парила. Я радостно выдохнула, подхватила свою импровизированную умывальную станцию и аккуратно перетянула ее в угол, где пол был более-менее ровный и без подозрительных пятен.
Нашлась и деревянная скамеечка — покосившаяся, скрипучая, но все еще способная выполнять функцию «куда бы присесть и не провалиться».

На подоконнике обнаружился кусок хозяйственного мыла — огромный, как кирпич, пахнущий одновременно дегтярным шампунем, рыбой и наказанием за грехи предков.

Может, конечно, это было и не мыло, но я проверила — как-то даже пенится, и грязь с ним смывается быстрее, чем просто водичкой. Осторожно испытав его на небольшом участке кожи на руке, даже подождала немного, не покроется ли она чешуей, шерстью или позеленеет. Обошлось, даже кожа не начала шелушиться.

Рукавом стерла капельку воды с подбородка и плеснула еще немного в таз. Тепло. Приятно. Почти спа, если не смотреть на потолок, где поселилась стая пауков, и не думать о голове под тряпкой.

После умывания я почувствовала себя значительно бодрее — насколько может слегка отмытая преемница ведьмы без паспорта и перспектив.
Следующим пунктом был ужин. То есть… попытка. Я прошлась по дому с видом кулинарного археолога и нашла у печки чугунок с чем-то похожим на крупу, засохшую насмерть лет эдак десять назад. Рядом — повязанный бечевкой мешочек с сушеными фруктами, слегка побитыми молью, еще один мешочек с сушеными грибами, баночку меда (или чего-то медоподобного), что пробовать не решилась, и горсть каких-то орешков. Тоскливо покосилась на остатки недопеченного пирога, которыми протаранила местного охотника на нежить. Вот же идиотка, не могла бросить в него той же метлой? Так бы сейчас попыталась запечь пирог и было б чем поужинать…

— Обещала же подписчикам похудеть на пять килограммов до Нового года. Ну вот, Леська, все условия тебе, — пробормотала я.

Какие-то припасы у ведьмы должны быть в любом случае, просто надо будет их найти. Ну не мхом и плесенью она питалась, правда же? А там, может, и денежка какая найдется, останется добраться до ближайшего населенного пункта и купить припасов. Не пропаду!

Обнадежив себя, я высыпала немного сухофруктов в миску, залила кипятком и прикрыла крышкой. Так по крайней мере смоется пыль, мольи какашки и всякие бациллы. Грибы и непонятную жижу в банке вернула на место. Орешки некоторое время рассматривала с сомнением, но если в сухофруктах я точно опознала землянику, ежевику и даже несколько долек яблок, то тут так с ходу и не поймешь, что это за орехи. Рисковать попусту не хотелось. Да и света печки мало на что хватало.

Отпаренные раскисшие сухофрукты на удивление оказались очень вкусными. Эх, еще бы горсть овсяных хлопьев сюда, какая вышла бы кашка, м-м-м… Но в любом случае обнадеживало, что эти ягоды здесь водились. А может, и еще чего… Я дитя цивилизации, но какие только видосики перед сном не смотрела, что я, не справлюсь, что ли?
— Жаль, что телефон остался дома. Какой можно было бы блог завести! Типа «выжить в лесу с ведьминским барахлом». Леся, маг-любитель. Первая ступень — не сгореть от костра, вторая — не сварить случайно любовное зелье и не выдать его белке, — пробормотала я, чувствуя, как в груди ворочаются то ли ростки надежды, то ли щупальца оптимизма. Но настроение точно поползло вверх.

Ведьма определенно жила здесь долго, репутацию какую-то имела, так что вряд ли ко мне кто в дом ночью полезет. Можно спать спокойно.

Решив не пренебрегать запасами халявной дождевой воды, я выставила на улицу таз и найденный чугунный котелок. Плошку, из которой ела, сполоснула под водосточной трубой.

Оставив все прочие заботы и тревожные мысли на завтра, я устроилась на лежанке. Шкуры теперь были ровными, почти уютными. Особенно если не принюхиваться. Впрочем, не зря ж я разложила на ней травы. Все посторонние запахи перебить должны. В ногах поставила черепок кружки с водой, вдруг ночью захочется пить.
За окном дождь все еще стучал, как барабанщик в очень грустной рок-группе.
Печь продолжала уютно потрескивать, благо дров хватало. Я завернулась в одеяло, легла на бок и впервые с утра позволила себе просто полежать. Подумать. Успокоиться.

Завтра займусь уборкой, инвентаризацией доставшегося имущества, разведкой окружающей территории. Вдруг повезет и я даже выясню, как отсюда выбраться? А пока...
— Кто выжил в сто тринадцатой общаге, и в ведьминской хижине не пропадет, — шепнула я себе.

И под тихий шелест дождя и ворчание ветра в трубах я, ведьма поневоле, уснула.

Глава 6

Проснулась я оттого, что солнце бодро лупило в глаз через щель в ставнях. Где-то на крыше что-то капало, сквозняк гулял по полу как у себя дома, все тело ныло.

Я перевернулась, уткнулась носом в шкуру и пару секунд не могла понять, где я, кто я и почему у меня во рту привкус шалфея.
Но память быстро вернулась, вспомнилось все: пирог в лицо, голова вервольфа, жар печи, тазик с дождевой водой, воняющее мыло и... Тарн. Полуголый охотник с повадками курьера, забывшего сдачу.

— Утро доброе, магическая коммуналка, — пробормотала я, опуская ноги на пол.

Поднялась, потянулась — хрустнула каждая косточка, даже те, о которых я забыла после курса йоги три года назад. При свете дня хижина выглядела еще хуже. Жаль. Я бы предпочла списать все ужасы на свое шоковое состояние. Поморщившись, кое-как заплела свои длинные рыжие волосы в косу, поправила джинсы-скинни и худи, натянула кеды и пошла на разведку приусадебной территории.

На крыльце меня встретил свежий, бодрый, немного злой утренний воздух. Над лесом стелился легкий туман, трава блестела росой, а где-то за избушкой голосила птица, которую я бы уверенно назвала «вотэтасволочь» — она явно мстила кому-то за недосып.

Я огляделась. Во дворе было не так уж и плохо. Маленький палисадник, кривой забор, покосившийся сарай, ржавая бочка и кое-где даже клумбы, где раньше, судя по следам, что-то росло. Сейчас — сорняки, крапива, дикая мята, еще какой-то бурьян, но в целом жить можно.

— Грядки. Тут могли быть грядки, — пробормотала я, вглядываясь в участок. — А что? Место солнечное. Почва, похоже, плодородная. Да и, не при подписчиках будет сказано, я не всегда в городе жила. Мамкин огород помню. Как копать, сажать, рыхлить и воевать со слизнями — тоже.

Я спустилась с крыльца, прошлась по влажной траве и присела у одной из клумб. Потрогала землю. Да, нормальная. Не песок и не камень.
В голову полезли воспоминания: как с мамой сажали рассаду, как варили на веранде компот из вишни, как во дворе пахло укропом и клубникой. Если мята растет, значит, и другие травы можно найти, а с ними ягоды. Да и, несмотря на рань, солнышко припекало, в худи становилось жарко. Похоже, здесь сейчас лето. А лето — это полное раздолье в плане припасов, которые дарует сама природа. К грибам, допустим, я особо не смогу подступиться, мало какие знаю. Но уж землянику и ежевику точно не пропущу, если сейчас ее сезон.

— Ладно, Гринвальда, если уж мне суждено здесь быть, то буду ведьмой-садоводом, пока не найду способ, как вернуться домой. Только без этой вашей фигни с глазами летучих мышей.

Вернулась в дом, сняла худи, в котором было откровенно жарко, и, оставшись в футболке, джинсах и фартуке, начала «утренний обход». Подперла дверь веником — все равно не закрывалась как следует.
Вытащила все из шкафа: баночки, травы, мешочки с непонятным содержимым. Надо было провести ревизию. Разложила на столе, понюхала, попробовала — ну ладно, пробовала далеко не все. Одно жгло язык, другое отчетливо напоминало вяленый лук. Что-то я точно видела на картинках в каких-то книжках или в интернете, что-то откровенно пугало. На время складывала все опознанное на одну полку, все остальное — на другую. Увы, второй категории пока выходило больше. Надо бы еще найти чем подписать.

Затем полезла в сундуки. Один оказался пустой, второй, наоборот, ломился от тряпья, которое, если хорошенько постирать и не нюхать, можно было бы назвать одеждой.
Нашлась пара полотенец, теплая накидка, пара ботинок (разного цвета, но зато без дырок) и — о чудо! — старый, пыльный, но целый садовый совок!

— Ну все, теперь мы непобедимы, — заявила я совку.

И это оказалась только первая из счастливых находок. По самому домику были разбросаны вилки, ложки, ножи и прочая кухонная утварь. Что-то только на выброс, что-то отчистить хорошенько, наточить — и в дело. А что-то прям сразу более-менее рабочее. Но настоящее сокровище я обнаружила в щели между шкафом и стеной. Толстая потрепанная книга в кожаном переплете. Названия не было, но закладка торчала.
Открыла — внутри каллиграфия, рисунки растений, пошаговые схемы приготовления чего-то подозрительно похожего на суп из жабьей ноги и ландыша. Рядом шел рецепт от кашля. Отлично. Язык понимаю, почерк разобрать могу, ингредиенты пока все знакомые. Живем!

Я аккуратно листала страницы, пробегая глазами по тексту.
Некоторые слова были зачеркнуты, другие — приписаны на полях. В углу рисунок кружки с надписью «не пить это с ромом». Видимо, Гринвальда была еще та веселая старушка. Ладно, будет что вечером почитать. Может, в самом деле сумею сварганить какие-то настойки и кому-нибудь их продать.

Пока же мне не давал покоя вопрос: где хранятся продукты? Понимаю, Гринвальда та еще неряха, что у нее не сгорит, то сгниет, но что-то же должно иметься, кроме зверобоя и всякой желчи по баночкам? Она точно была из плоти и крови, что-то ела.

Нахмурившись, я вышла во двор и, проклиная колючие кусты и сорняки по пояс, попыталась обойти дом по кругу. Маленький, на одну комнатку, спрятанной кладовки в загашнике нет. Жаль. Хорошо, ну а подпол? Прям совсем-совсем нет? Да не верю я!

Зато здесь меня ожидала еще одна счастливая находка. Под северной стеной, там, где дождь веками стекал с покосившейся крыши, земля была чуть вымыта, и сквозь рыхлый чернозем проступал плотный коричневато-красный слой. Я осторожно присела на корточки, ковырнула пальцем.

— Удача так удача, — выдохнула я, чувствуя, как улыбка медленно расползается по лицу. Это была глина. Самая настоящая. Пластичная, влажная, тяжеловатая. Под ногтем осталась ровная красная полоска, как от хорошей помады.

Я зачерпнула немного, покатала в ладонях. Мягкая, податливая, но держит форму. Никаких камней и крупных примесей. Отлеплялась от кожи чуть влажными хлопьями, но не рассыпалась. Такая глина идеально подходила и для запекания мяса или рыбы, и для лепки какой-нибудь простенькой посуды, если руки дойдут.

Глава 7

Из каких-то выживательских реалити-шоу я помнила, что просто так спичка к дровам не пихается. Для лесного костра использовали солому или бумагу. Пошарив возле печки, я нашла то ли плотный картон, то ли тонкую кору, гладкую снаружи, шероховатую внутри. Ага, на растопку пойдет.

Сначала — вычистить золу. Достав старую кочергу, я выскребла все до последней черной крошки на кусок плотной тряпки вместо совка и вынесла пока во двор. Помню, мама говорила, что зола — лучшее удобрение. А бабушка говорила, что золой еще и посуду когда-то мыли… Позже разберусь, продолжаем.

Сухие щепки, найденные у печи, я сложила горкой. Добавила картон-кору. Один вдох. Один выдох. Щелк.
Первая спичка не загорелась. Зато вторая вспыхнула — любо-дорого смотреть. Я аккуратно подвела ее к коре, подождала, пока пламя схватит щепки.

Добавила дровишек. Они пошли с треском, будто печь хмыкнула: «Ну наконец-то». Я издала радостный вопль и уже готовилась исполнить победный танец, но некстати подумалось, что как раз этих знаний мне вчера и не хватило. Ну могла же хотя бы попытаться справиться сама! Зачем-то же смотрела и документалки, и видосы в интернете о выживании в походных условиях. Нет же, алкаша пошла искать…

Жар тем временем пополз в комнату. Дым не шел — тяга сработала. Огонь зашевелился, стал дышать, а у меня снова заурчало в животе.

На стол пошло все, что нашлось. Горсть ячневой крупы я размолола камнем в муку (не идеально, но сойдет). Кинула щепотку соли, добавила для вкуса немного лукового сока и размочила в теплой воде несколько сушеных яблок для аромата.

Замесила тесто с дождевой водой из тазика, сформировала плоские лепешки и выложила их на раскаленный камень рядом с огнем. Жар сделал свое дело — снизу корочка, сверху пар. Пахло хлебом. Домом. Жизнью.

Пока лепешки допекались, я заварила ромашку с мятой в жестяной кружке, поставив ее прямо в угол печи. Запахи — свежий, мятный, теплый — смешались с ароматом жареного лука и хрустящей корки. Настроение вновь поползло вверх.

Устроилась со своим завтрако-обедом на крыльце, сев на одну из забракованных шкур.

Двор, конечно, был далек от ухоженного: трава по колено, кое-где торчали забытые грядки, заросшие крапивой и мелкими ромашками. Кривые деревянные колья — остатки забора или, может, опоры для давно сбежавших бобов — вросли в землю, как старые кости. Где-то у колодца перекосилась тележка без одного колеса, а рядом притаилась ржавая кадка, заросшая мятой.

Но стоило взгляду подняться дальше — и все мелочное, замшелое, пыльное исчезало, растворяясь в этой невероятной, дикой красоте.

За двориком начинался лес — не страшный, темный и зловещий, а живой. Светлый. Разнотонный. Высокие сосны и березы стояли стройными рядами, и между их стволами пробивались солнечные лучи. Листва переливалась оттенками от ярко-зеленого до янтарного.

Где-то ниже, кажется, пробегал ручей — его не было видно, но он звучал. Весело журчал, обещая мне чистую воду и для готовки, и для мытья полов, и для стирки, и для полива… для всего! И воздух... боже, какой тут воздух! Прозрачный, сыроватый, с запахом хвои, прелой листвы и, кажется, еще чего-то — то ли меда, то ли теплого хлеба. А может, это все просто от голода мерещилось.

— Дыра, конечно. Но красивая, — не смогла не признать я.
Где-то там — дикий лес, монстры, охотники, возможно, магия и приключения. А здесь — порядок, план на день и дикая решимость выжить. И голова вервольфа, из которой нужно извлечь ценный ингредиент, пока она не протухла.

Я долго смотрела на эту голову. Она все еще лежала на столе, осоловело пялясь в потолок. Клыки поблескивали, язык высох и свернулся в сторону, тухляком пока не пахло, но и розами не благоухало.

— Ну, дружок, — вздохнула я, — поверь, мне это нравится не больше, чем тебе.

Как-то у меня была целая рубрика, посвященная индийской кухне. Ну и куда же в таком случае без карри из мозга? Вот только я купила тогда готовый мозг. Хотя на всяк пожарный посмотрела видос с поэтапной препарацией черепа овечки. Чисто чтоб блеснуть знаниями перед своими подписчиками. Овечка, вервольф… по идее, никакой разницы же, да? Суть примерно помню, вряд ли что-то прям сильно отличается. Не давая себе шансов передумать, я поспешила в подпол за тарой. Ибо достать мозг — полдела. Надо его еще куда-то деть и сохранить.

Мой выбор пал на банку без опознавательных знаков, наполовину заполненную мутной жижей, где плавали то ли ошметки трав, то ли не хочу знать что.

— Прости, старушка, но я за экологичный подход, — буркнула я, выливая содержимое в дальнем углу двора в какую-то яму, которая у меня станет компостной.

Банку отскребла, вымыла дождевой водой с добавлением щепотки золы, как учила бабушка. Прокипятила в котелке — десять минут в бурлящей воде. Сушила перевернутой на горячем камне у печки, пока банка не заскрипела от жара. Насыпала на дно соли. Положу сюда мозг и засыплю еще солью сверху. Она вытянет влагу и будет препятствовать размножению бактерий.

Теперь крышка. Современных, конечно, не было. Но зато в ящике нашлась круглая деревянная крышечка и кусок старого воска. В него не натыканы иглы — уже хорошо.

— Отлично. Консервация в ведьминском стиле.

Растоплю воск и аккуратно, с помощью ложки, капну по краю крышки, затем посажу ее на банку, плотно обмотаю кусочком льняной ткани и снова залью по шву. Все должно быть герметично. Почти по ГОСТу. Ведьмы точно одобрили бы.

Теперь к главному. Прости господи лоботомию решила проводить во дворе — как минимум потом меньше убирать. Взяла нож — длинный, кривой, явно предназначенный не для готовки, а для жутких ведьминских ритуалов. Поддела кожу за ухом. Она с влажным хлюпом разошлась, и под ней показалась темная кость, будто покрытая сажей. Резкий запах — смесь сырого мяса, мокрой собаки и сырой земли — ударил в нос. Я закашлялась, но продолжала.

— Не думала, что мои навыки по приготовлению карри из мозга пригодятся в другом мире... и с другим видом.

Глава 8

Рыжий, конопатый, долговязый. И что мне с ним делать? Я же не брякнулась без чувств, как сюда попала, а он, судя по всему, вообще местный. Так какого разрыхлителя тут валяется? Выбрал же единственную не просохшую после дождя лужу. Зато в мешок свой вцепился как в величайшую ценность. Это оттуда так вкусно пахнет? Я наклонилась ближе и вдохнула.

— Пирожки? — недоверчиво прошептала я, оттягивая завязки. — Да ты шутишь…

Из мешка действительно пахло пирожками. Причем домашними, теплыми, с хрустящей корочкой, с мясом и, кажется, капустой.

Я, может, и приличный человек, но последние сутки у меня выдались очень уж тяжелыми. Поэтому прошу извинить мою наглость, но я слегка приоткрыла мешок.

— Ня-ам, — протянула под рулады своего живота, низко склонившись над парнишкой и его мешком. Мои лепешки как-то быстро забылись. Да и сколько их было-то?

— Ведьма, ты совсем ополоумела от голода? Выплюнь каку! Тьфу, оставь парня, его нельзя жрать! — проорали сбоку от меня, отчего я едва сердечный приступ не схватила. Да чтоб тебе без соли всю жизнь жевать! То никого, то толпами тут бродят!

Обернувшись, конечно же, увидела Тарна. Все в той же кожаной куртке на голом торсе. Только собралась высказать все, что думаю про него и его способности делать выводы, как парнишка от криков застонал и открыл глаза. Увидел меня прямо над собой, сопоставил услышанные слова Тарна и… пронзительно завизжал, так что даже листья на ближайшей березе затряслись.

— Не ешь меня! — заорал он и в положении лежа попытался отползти от меня, словно раненая ящерица.

— Да куда тебя, такого костлявого! Только на суп и годишься! — рявкнула я от переизбытка эмоций, понимая, что после этого его выпада у меня точно прибавилось седых волосков.

Вот только зря я это ляпнула. Для впечатлительного юноши оказалось чересчур, и… он снова вырубился.

— Полный фарш… — простонала я, прикрыв лицо рукой и тяжело выдохнув. Только сейчас заметила, что Тарн, застывший у остатков забора, держал в руке кролика. Мой взгляд невольно зацепился за тушку. В голове тут же промелькнули рецепты — жаркое с тимьяном, тушение с кореньями, запекание в глине… но злость победила аппетит.

— И вот какого вареника ты здесь бродишь неприкаянный? То этот полоумный из кустов выскакивает и загорать ложится посреди двора, от дела меня отвлекает. Теперь ты меня обижаешь!

— Я… что? — растерялся Тарн, не до конца понимая, что тут происходит. Да я и сама не сказать что в курсе, а злость требовала выхода и, главное, найти виноватого в моих бедах. Так что не вовремя ты сюда пришел, ох не вовремя!

— Я полночи не спала, все драила, вымывала! Дождевую воду кипятила — и на помывку, и на уборку, и на готовку. Я дитя цивилизации, а ваша недопеченная магия меня сюда занесла! Голова еще эта… Ты сам когда-нибудь выковыривал мозг? Что киваешь? А банки стерилизовал?! От ведьминских жиж отмывал, кипятил, воском запечатывал? Или хочешь сказать, что мозги засаливал, а?! И не успела я закончить, как этот полоумный заявился, ни слова не сказал, на голову вервольфа глаза выпучил и в обморок брякнулся. И следом ты обвинениями разбрасываешься. Мне обидно, между прочим!

Голос у меня дрожал, руки тоже. Тарн молчал, только глаза его то прищуривались, то распахивались, пока я изливала на него всю свою накопившуюся катастрофу.

— Ну вот и молчи, — буркнула я, выдохшись. — Да чтоб твои котлеты в угли превратились, если думаешь, что мне это все легко дается. Я тут на грани нервного срыва!

Я тяжело выдохнула, ощутив, как горячие капли пота скатились по вискам и поползли вниз, впитываясь в ворот фартука. Много бы сейчас отдала за обычную ванну… с пеной, солью и дверью на замке. От понимания, что ее мне еще долго не видать, в груди защемило, и вырвался невольный всхлип.

— Эй-эй, ты чего? — тут же оживился Тарн. — Я тебе тут это, кролика принес.

— Мне?.. — настала моя очередь удивляться, и голос сорвался чуть выше обычного.

— В качестве извинения за вчерашний прием, — поморщился он, будто слова отдавались болью.

Я не стала кочевряжиться. Шагнула к нему, забрала тушку и с силой прижала к груди, как самое дорогое.

— Спасибо. В качестве извинения за сегодняшнее несправедливое обвинение освежуй его, и будешь прощен, — выдала я, сама офигев от своей наглости. Но раз уж начала… — И дрова заканчиваются. И печь потухла. Мне растопка как выпечка безе — вроде легко, а разваливается все к черту.

— Больше ничего не сделать?! — возмутился Тарн, сердито раздувая ноздри. Щеки его порозовели, и я с мстительным удовольствием отметила этот факт.

— Еще за рыжим присмотри. Если очнется, спроси, чего хотел. А я… к ручью. Мне надо смыть жижу твоего вервольфа. О котором, между прочим, я не просила, — прищурилась я, глядя ему прямо в глаза.

Он раскрыл рот, чтобы что-то сказать, но я мило ему улыбнулась и подсластила пилюлю:

— Как вернусь, закончу с консервацией мозга и приготовлю твоего кролика. Видела тут подходящие травы… Останешься на ужин?

Не дожидаясь ответа, я схватила заранее приготовленное мыло с пенька, полотенце и котелок, чтобы заодно набрать воды, и шагнула прочь.

— Я вон туда, на звук ручья. Не скучай, охотничек, — крикнула я на ходу, даже не оборачиваясь. — Я ведьма. Я заслужила!

Сзади донеслось:

— А я, значит, слуга при ней, да?..

А потом — только вздохи и звук, как кто-то начал рубить дрова.

Глава 9

Я шла, прижимая к груди мыло, как самую драгоценную реликвию. Пахло от него травами и слабой горечью золы, но для меня сейчас это был аромат цивилизации.

Впервые я переступила низкий покосившийся забор, отделяющий двор ведьминой избушки от остального мира. Сердце дрогнуло, будто я снова шагала по плитке любимого супермаркета, только вместо полок с товарами меня встречали густая высокая трава, редкие кусты и влажный аромат леса после ночного дождя.

Под ногами хлюпнула земля. Теплая, мягкая, пахнущая грибами и листвой. Я осторожно ступала, стараясь не зацепиться за корни, не соскользнуть на глинистой тропинке, что вилась между деревьями. И тут под старым кряжистым дубом я заметила гриб.

Белый. Настоящий, красивый, пузатенький, с широким бархатным коричневым колпачком и толстенькой ножкой. Его я точно ни с чем не спутаю.

— Ну здрасьте, князюшка-гриб, — пробормотала я, улыбаясь. — Ты у меня обязательно пойдешь в жаркое.

Я осторожно срезала его прихваченным на всяк пожарный туповатым ножиком, обтерла краешком фартука от земли и, чуть подумав, положила в карман. Пусть потемнеет немного, зато точно не забуду о нем на обратном пути.

Пройдя еще пару шагов, я остановилась, вдыхая новый аромат — сладковатый, терпкий. Наклонилась и ахнула: прямо у тропинки рос куст, а под ним трава была усыпана мелкими алыми ягодками. Земляника. Пусть и поздняя, но все еще сочная, спелая, с крохотными точками семян на бархатной кожице.

— Вот это удача…

Я сорвала пару ягод, осторожно стряхнула пылинки и отправила в рот. Вкус был как у лета. Как у детства. Как у счастья, которое не покупается за деньги.

Я шла дальше, и с каждым шагом напряжение отпускало. Лес вокруг дышал — ветер шуршал листвой, где-то стрекотали кузнечики, а вдали ухнула какая-то птица, отчего в животе сладко заурчало. Поймать бы одну такую да поджарить над костром…

Вскоре тропинка вывела меня на пологий склон, где сквозь камыши и высокую осоку блестел ручей. Я замерла, словно приросла к земле. Передо мной открывалась картина, за которую можно было бы отдать все лайки мира.

Ручей был широким, светлым, вода в нем каталась прозрачными бусинами по округлым камням, спеша куда-то дальше. Всего в нескольких десятках метров ручей впадал в небольшое озерцо, тихое, словно зеркало. Его поверхность слегка рябила от ветра, отражая низкое утреннее солнце и зубчатые верхушки деревьев по краям.

Над водой кружились стрекозы, в воздухе пахло тиной, лилиями и холодной свежестью. В нескольких шагах от берега росла ива, склонив свои длинные ветви прямо в воду, будто укрывая озеро зеленой занавесью. Под ее корнями вода темнела, и мне показалось, что там кто-то притаился… Но мысли об этом я быстро отогнала.

Я вдохнула так глубоко, что аж закружилась голова.
— Полный фарш… да это же рай ведьминский, — прошептала я, чувствуя, как дрожат колени.

Я осмотрелась. Никого. Тишина. Только ручей пел свою песню. Не раздумывая дольше, быстро стащила футболку, джинсы и белье. Кожа тут же покрылась мурашками, но воздух был теплым, как парное молоко.

— Я ведьма. Я заслужила… — повторила я себе с твердостью, подхватила мыло и осторожно зашла в озерце.

Вода обняла меня холодом, от которого зубы лязгнули друг о друга, но через пару мгновений это ощущение сменилось сладким облегчением. Я сделала шаг, другой, и вскоре вода уже доходила мне до пояса. Дальше я просто… отпустила все. Развернулась к солнцу, подняла лицо и погрузилась с головой, позволяя воде смыть с меня и грязь, и кровь вервольфа, и липкую черную жижу чужого мозга, и страхи, и тоску, и мысли о доме.

Я вынырнула, отфыркиваясь, и рассмеялась. Звонко, по-настоящему. Над озером пролетела птица с белыми крыльями, а по воде разбежались тысячи маленьких бликов.

— Ну что, Леся Мельникова, ведьма-кулинарка, — сказала я вслух, — добро пожаловать в новую жизнь.

Намылившись хорошенько, я несколько раз окунулась и повторила процедуру, пока кожа не стала чистой до скрипа. Наверное, пора бы уже вернуться к избушке, Тарну, рыжему парнишке… Но здесь и сейчас было слишком хорошо. Ничего ведь не случится, если я минуток пять-десять поплаваю?

Но стоило мне так подумать, как нечто резко дернуло меня вниз. Вода вспенилась, вокруг заклокотало, а я не то чтобы закричала — скорее, захлебнулась с визгом. Из глубины на меня налетело скользкое чешуйчатое тело, хищно блеснувшее серо-зеленой спиной. Острые пальцы обвились вокруг ног, потащили под воду, и я едва не выпустила из рук мыло, вцепившись в тварь ногтями. Паника стучала в висках, сердце грохотало как бешеное.

— Топят! — успела заорать я, прежде чем рефлекторно сжала кулак, и из ладони выстрелила зеленоватая молния.

Вспышка ослепила даже меня. Существо дернулось, шипя и пузырясь, отпустило мои ноги, и я вылетела на поверхность, выдыхая, отплевываясь, гребя к берегу как сумасшедшая.

Из кустов донесся треск, и секунду спустя на берег вылетел Тарн, уже без куртки, зато с мечом в руке.

— За спину мне, быстро! — рявкнул он, вскидывая оружие.

Меня не надо было упрашивать. Даже не думая о том, что я без одежды, за считаные секунды я оказалась за спиной охотника. Выросшее из пены чудище, похожее на русалку из фильма ужасов, уже карабкалось следом. Но Тарн не стал ждать. Лезвие со свистом рассекло воздух, и тварь, издав пронзительный вопль, распалась на две части. Рыбья половина тела с чешуей и плавником отлетела на берег и осталась там, дергаясь.

Я, трясясь от холода и ужаса, вцепилась Тарну в плечи. Он замер, но не обернулся.

— Ты… ты в порядке? — выдохнул он, напряженно глядя в воду. — Жива? Цела? Глубокие порезы есть?

— Я… я… — заикнулась я, прижимаясь лбом к его лопатке, а потом хрипло выдохнула: — Спасибо. Спасибо, блин… за это.

— Дышишь — уже хорошо. Где-то болит?

— Нигде не болит… только самолюбие… — всхлипнула я, сжав пальцы в кулак. — Я только… только в воду зашла… Буквально минута… И тут это… это…

Глава 10

Я одевалась, стараясь делать это быстро, но… ну честно, кто бы устоял? Пока натягивала футболку через голову, искоса рассматривала Тарна. Мужчина вызвался меня охранять и даже пообещал не подглядывать… В отличие от меня.

При свете дня он выглядел еще… ярче, что ли. Высокий, сильный, с широкими плечами, на которых легко уместилась бы я вместе со всеми своими проблемами. Футболки он явно принципиально не носил, а куртку скинул, так понимаю, еще у меня во дворе, разбираясь с дровами. И теперь я могла вдоволь налюбоваться его торсиком. Грудь с четкими линиями мышц, без единого лишнего грамма. Кубики пресса едва ли не вызывали слюноотделение. На солнце его кожа казалась бронзовой, будто он вырос в этом лесу и сам был его частью.

Лицо… резкое, угловатое, но красивое по-своему. Брови прямые, чуть нахмуренные, нос с едва заметной горбинкой, губы… да, губы у него были такие, что у меня внутри что-то приятно перевернулось. И все это вместе… Ох, да он же как горячий хлеб после духовки, ручонки так и тянутся потрогать, пожамкать…

Я быстро отогнала эту мысль, но торс его продолжал манить взгляд, как булочка с корицей в витрине кондитерской во время диеты.

И пока я боролась с соблазном, Тарн низким хрипловатым голосом расписывал, какая еще жуть обитает в этой части леса. Вот эта мутировавшая русалка, оказывается, называется утопля. Просто и понятно. Караулит добычу у озера, преимущественно в рассветные и закатные часы. Ждет, пока какой олень подойдет бесстрашно поближе. Днем спит поглубже. Но тут уж одна олениха в моем лице сама к ней подплыла. С моей способностью влипать в неприятности не очень и удивительно. К сожалению, список живущих здесь пакостей не ограничивался одной только утоплей.

— Морок-змея, — вещал он. — Противная тварь. Выглядит как огромная змея с человеческими глазами, гипнотизирующими жертву. Питается теплом и страхом. Если встретишь — не смотри в глаза. А лучше вообще не встречай.
— Спасибо за нереально ценный и практичный совет, — пробормотала я, выжимая волосы и закручивая их в узел.

— Черные медведи, — продолжал Тарн спокойно, будто перечислял ингредиенты для пирога. — Силы как у пятерых мужиков. Они не боятся огня. И вообще никого. Это их все обычно боятся. Всеядны. Так что нередки случаи, когда в голодные годы сжирали неосторожного грибника.

— Миленько.

— Хуже них только лешие. Их, правда, редко кто видит. Обычно только слышат — шаги в лесу за спиной, а оглянуться не могут. Умные твари. Запутывают следы, заводят в трясину или к тем же медведям в берлогу. Так что от дома особо не отходи, они живут дальше вглубь леса. Ты слушаешь? — полуобернулся он, но я цыкнула на него, сражаясь с заевшей молнией на джинсах.

— Утопли, змеи, медведи, лешие. Это вся фауна или еще кого стоит опасаться?

— По-хорошему тебе всех стоит опасаться. И уж точно не ходить одной! — недовольно заметил Тарн.

— А ничего, что я по воле магического жестокого случая в принципе живу тут в лесу одна? Мне как жить-то прикажешь, за двор ни ногой? Так и с голоду умереть можно, — возмущенно вскинулась я.

— Первое время я помогу. Того же кролика принесу, как буду свободен. Ну и местные сами к тебе дорожку протопчут, им без ведьмы в этих лесах совсем беда, маги и те обходят наши края, — поморщился Тарн. — Кто сметанки принесет, кто яблочек…

— Угу, так и буду жить от кролика до кролика да яблочками закусывать, — проворчала я, наконец одолев застежку.

Тяжело вздохнув, накинула свой уже изрядно замызганный фартук поверх футболки, чувствуя, как мои последние нервные клетки пакуют чемоданы. И тут взгляд невольно зацепился за то, что лежало у берега.

Утопля. Вернее, ее нижняя половина. Рыбий хвост, длинный, почти метр, покрытый плотной серебристо-зеленой чешуей. Хвост широкий, с разрезным плавником, напоминающим форелевый, только в несколько раз больше. Чешуя поблескивала на солнце так, что я бы и в супермаркете такую схватила без раздумий. Запаха тухлятины не было и близко — наоборот, пахло речной рыбой, свежестью и чуть йодом.

Я присела рядом, разглядывая находку с интересом кулинара:

— Слушай, Тарн… а это съедобно?

Он прервался посреди рассказа о злобном зомби-дровосеке, обитавшем к западу отсюда. Медленно обернулся, прищурился:

— Ты… про утоплю?

— Про рыбью часть, — уточнила я с нажимом, ткнув пальцем в плавник. — Ты ж смотри, какая филейка… Если тушку в глине запечь, а потом на углях… С розмарином. И лимончиком. М-м-м…

— Эм… — Он почесал затылок. — Лесь… это… ну, нежить никто не ест.

— Никто — это кто? Ведьмы? Мужики с мечами? А если вот так оставить эту рыбку на берегу, неужели за ночь никто не съест?

Он поморгал, чуть отстранившись, будто задумался.

— Ну… если зверье найдет, сожрут за милую душу. Волки, например.

— Вот! Значит, съедобно! — Я наклонилась и уткнулась носом в бок туши. — Запаха гнили нет. Чешуя свежая. Плавник упругий. Не слизкий, между прочим. Даже жабр нет. И ты сюда посмотри, какая свеженькая, жирненькая, вкусненькая рыбка!

— Это не рыба, а утопля, — напомнил он, ошалело наблюдая, как я едва не мурлычу над своей добычей. — Половина рыба, половина монстр.

— Так мне-то вторая половина зачем? — возмутилась я, поднимая хвост двумя руками и тряхнув им для наглядности. — Я рыбью собираюсь готовить, а монстра пусть рыбы и раки жрут в озере.

Он тяжело вздохнул, но в уголках губ мелькнула улыбка.

— Вообще, плохо, что она в озеро упала. Утопля от такого может не умереть. Отрастит новый хвост и вернется охотиться.

Я замерла. Мозг щелкнул, как затвор фотоаппарата.

— Так отлично же! — воскликнула я, подскакивая на месте. — Можно будет потом еще раз получить такую рыбку! И вообще, звучит как бизнес-план ведьмы-кулинарки. Разводить утоплей, рыбку состригать… Я буду первая, кто откроет новый гастрономический тренд. Надеюсь, в здешних тавернах нет патентов на блюда из монстров…