Коза, мажор и дурочка

***

Коза Марфа не умела думать о будущем. Если бы боженька, Будда или любая другая небесная канцелярия озаботилась бы тем, чтобы дать ей это умение, коза с паническим блеянием сбежала бы в соседнюю область, ибо будущее намечалось весьма неспокойным.

Но с другой стороны, те самые небесно-канцелярские клерки так старались, придумывая сценарий жизни самой обычной, ничем не выдающейся козы с улицы Ленина, что совесть не позволяет умолчать об этой истории. Тем более, что остальные герои тоже внесли свою скромную лепту в судьбу Марфы, а их личные сценарии были утверждены самым главным шефом небесной канцелярии как весьма нетривиальные и отмечены премиями за юморные решения серьёзных проблем.

Глава 1

Лида

Утро моё началось очень банально – с будильника. Впрочем, уже через секунду я сообразила, что мелодия его совсем не та, не привычная уху, и подхватила телефон. Вместо «Потяните вверх, чтобы выключить будильник» на экране светился кружочек с покемоном, у которого на голове растёт порей, в снизу предлагался выбор: принять ли вызов моей квартирной хозяйки и по совместительству бывшей коллеги по колл-центру Маши Грачёвой или этот самый вызов нагло и безответственно сбросить.

Спросонья я вызов приняла со всей присущей мне ответственностью. Сто раз потом пожалела, но что уж теперь…

- Лидка, спишь?

Глупый вопрос. Как бы даже если и да, то теперь уже нет.

- Давно проснулась и кофе варю, - соврала я, потягиваясь под тонким байковым одеялом. Маша обрадованно зачастила, хотя в её голосе мне почудилось нечто странное:

- А, ну хорошо, а то я боялась разбудить! (Чего звонила тогда?) Слушай, я тут замуж выхожу.

- Поздравляю, - на автомате обрадовалась я. – И кто счастливый избранник?

- Ты его не знаешь! Но неважно! Слушай, я чего звоню-то… Я взяла отпуск, столько дел, столько дел… В общем, такая тема… Мы с Денисом должны сделать ещё ремонт в квартире… Понимаешь? А свадьба через две недели! Короче, я как раз посчитала, что две недели нам хватит на покрасить и переклеить обои, а там уже после свадьбы посмотрим, кухню менять или так оставить…

Я в упор не понимала, чего Машка от меня хочет, а сама она изливалась потоком мне в ухо и пояснять явно не собиралась. Пришлось постараться заткнуть прорванную трубу вопросом словами через рот:

- Маш, ты хочешь, чтобы я вам с ремонтом помогла, или в чём проблема?

Она замолчала на пару секунд, потом рассердилась:

- Ты что, не слушаешь меня? Я же тебе твержу о чём?!

- О свадьбе, - честно призналась я. – С Денисом, кем бы ни был этот чудесный парень.

- О квартире, Лида! Ты должна съехать, потому что нам ещё ремонт делать, а я не знаю, успеем ли мы до свадьбы с кухней, а там клеить ещё и красить, поэтому и говорю, что надо всё организовать быстренько, две недели ж осталось, ну и сама понимаешь…

Я ухватилась за первое услышанное слово и окончательно проснулась, невежливо перебила Машу:

- Стой, не гони! Так вы собираетесь жить в ЭТОЙ квартире?

- Конечно, - удивилась она. – Не с родителями же. Нет, конечно, жалко терять доход со сдачи, но Денис уже договорился с другом, он свою комнату ему сдаст, так что нормально будет, а…

- Маш, а я?

Она снова замолчала, и тон её стал из удивлённого слегка виноватым – так, на долю микрона:

- Ну, ты съедешь завтра. Нам же надо начать побыстрее!

- Подожди, куда мне съезжать, под мост? А предупредить? Заранее, как-то очень заранее, чтобы я хоть поискала варианты…

- Лид, ну у нас так всё как-то быстро решилось, что я не успела тебя предупредить. Деньги за полмесяца я тебе верну, только потом, с премии, ладно? А то свадьба всё-таки…

Я закрыла глаза, позволив телефону упасть на диван. Б-ЛИН. Что делать теперь? До завтра найти квартиру нереально с моим уровнем дохода. Разве что перекантоваться в каком-нибудь клоповнике, где и документов не спросят, но чувство самосохранения сразу же заорало «НЕ-Е-ЕТ!» при одной только мысли об этом. Ещё не проснулась окончательно, поэтому в голове крутился лишь клоповник с обязательными гастарбайтерами и криминальными личностями, слегка разбавленный красочными картинками моей преждевременной насильственной смерти или всяким другим надругательством надо мной.

- Лида, ты тут? Алло, ты слушаешь меня?!

- Тут я, тут, - пробормотала, прижав телефон к уху. – Я поняла, Маш, буду искать.

- Вот и хорошо, - облегчённо выдохнула она. – А то я боялась тебя обидеть. Всё, чмоки, пожелай мне счастья!

- Счастья, - машинально повторила я в уже погасший экран и тяжко вздохнула. Отличное начало дня, врагу не пожелаешь. Обидеть она меня боялась… Вот где таких людей делают, интересно мне знать? Эгоистка.

Поднявшись с дивана, я на автомате воткнула в телефон зарядку и поплелась на кухню варить кофе. Нет, серьёзно, куда мне теперь податься-то?

Глава 1-2

Максим

Он вышел на балкон с чашкой кофе в одной руке и электронной сигаретой в другой. Утро зажигалось над рекой сотнями оттенков красного, желтого и голубого, окрашивая в них и воду, и стеклянные стены небоскрёбов, и тусклые после зимы крыши родного города. Да, тут тебе, Максик, не Женева… Тут всё другое. Родное и знакомое, конечно, но не такое понятное и привычное, как в Швейцарии.

Он сел на кресло, поставив чашку на столик, затянулся, красиво выпустил дым изо рта и прикрыл глаза. Как будто вчера… Он вернулся из Женевы свежедипломированным мастером экономики и менеджмента две недели назад. Рад был, разумеется, хотя родина изменилась, и люди тоже изменились. Друзьям пока не до него, у родителей своя жизнь, а что делать ему самому, Макс пока не решил. Нет, должность давно обеспечена, а с ней интересная работа, новые обязанности… Это всё ок норм. Но в воздухе, в домашней атмосфере витало нечто непонятное. Недоговоренность. Замятость. Вопросики без ответиков, как любила говорить Аня, которая всю жизнь работала у них семейным координатором.

Кстати, куда она подевалась? Когда Макс уезжал учиться, была тут, а теперь её нет. Спросить бы, но неловко. У нового координатора, Вадима? Он и знать не обязан. У мамы? Она занята своими галереями. У отца? А его дома за две недели практически не было. Нет, Макс не жалуется, на что жаловаться? Отец руководит концернами, он необычайно занятой человек, ему необходимо работать практически 24/7, чтобы обеспечивать их образ жизни и вкладываться в развитие страны. Но, если оглядеться вокруг, дома пусто. Везде пусто. Так было всегда, но тогда хотя бы существовала Аня. Она могла улыбнуться, могла пошутить, могла сориентировать или просто предложить поесть тортик под кофе.

Кофе, да.

Макс отхлебнул подостывший эспрессо и поморщился. Горчит.

Как и его жизнь.

- Максим Валерьевич, простите, что беспокою.

Деликатный голос координатора потревожил утреннее наваждение. Макс кивнул:

- Не страшно.

- Валерий Максимович настоятельно просил вам напомнить, что сегодня вас ждут на семейном обеде в тринадцать ноль-ноль в Парме.

Молодой человек в идеально сидящем костюме поправил на носу очки в тонкой оправе и ещё раз сверился с экраном планшета. Спросил индифферентно:

- Вам послать адрес на телефон?

- Спасибо, я справлюсь, - усмехнулся Макс. Переживает, гляди-ка. Вдруг сын хозяина заблудится в большом городе после заграницы?

Вадим кивнул и собрался было снова войти в квартиру, но вспомнил:

- Да, Валерий Максимович добавил… Простите, но это его слова. Что вы должны выглядеть прилично, поскольку на обеде будет присутствовать чета Алиевых с дочерью.

- Как интересно, - пробормотал Макс сам себе. Или Питеру. Утро пятницы внезапно поблёкло, краски восхода пожухли, превратились в неприятный калейдоскоп несовместимых между собой оттенков. Макс с раздражением поставил чашку на столик, поморщился от громкого стука и машинально затянулся паром с малиновой отдушкой. Потом сказал Вадиму: - Благодарю, вы свободны.

Когда координатор скрылся, Макс достал из кармана телефон и нашёл номер отца. В их семье не было принято задавать прямые вопросы, а любимая присказка Москалёва-старшего гласила: «Думай головой и делай соответствующие выводы.» Однако сейчас Макс ощутил, как тревожность наполняет его до самого горла, рискуя расплескаться, вызвать паническую атаку, заставить спрятаться в шкафу, как он делал маленьким мальчиком…

Отец отозвался после второго гудка:

- У тебя есть ровно три минуты, пока я еду в лифте.

- Здравствуй, папа, - ровным голосом сказал Макс, пытаясь не закашляться от внезапной сухости во рту. – Скажи, пожалуйста, почему сегодня семейный обед, если там будут Алиевы с дочкой?

- Как раз-таки, - коротко бросил отец. – Мог бы и сам догадаться.

- Слушай, но это же не обязательно?

В голосе Макса сквозила надежда. Он подивился тому, как быстро ушли в небытие результаты психотерапии, которая сильно помогла ему в Женеве. Стоило оказаться рядом с отцом и услышать эти его «ты мог бы и лучше». На миг иррационально захотелось, чтобы папа вдруг ответил со смехом: «Ну конечно, необязательно! Делай, как ты хочешь!» Однако он услышал то, что было ожидаемо:

- Максим, не говори глупости. Марина Алиева – прекрасная партия для тебя. Постарайся произвести впечатление на Саида. Нам с матерью надоело за тебя краснеть. Всё, извини, у меня совещание.

Короткие гудки заполнили всё вокруг. Макс с отвращением бросил телефон на столик. Не надо было возвращаться. Надо было остаться в Женеве, убедить отца в своём желании учиться дальше, стать доктором наук или освоить ещё и право на пару с экономикой. Но Максу так хотелось домой… А мог бы жить в маленькой мансарде на улице Eaux-Vives, откуда видно кусок озера Леман, обнимать по утрам заспанную Матильду, которая опаздывает на коллок по урбанистической архитектуре девятнадцатого века, пить кофе под крики чаек и думать над следующим абзацем реферата.

Теперь ни Женевы, ни Матильды, ни реферата.

Зато есть Марина Алиева, которую он видел в последний раз десять лет назад одетую в форму частной школы с лингвистическим уклоном, его будущая жена и будущая мать его будущих детей.

Зачем Максу всё это?

Или, скорее, за что?

Глава 2

Лида

Хорошо, что я проснулась рано. В двенадцать нужно кровь из носу заступить на смену в колл-центре, а до этого заехать к папе. Вовремя вспомнила про его однокомнатную квартирку на окраине города. Там можно перекантоваться ненадолго. Надолго меня не хватит, потому что соседка слева отравляет воздух в парадной испарениями сорока кошек, а сосед справа если не в запое, так в шизе, если не орёт дурниной, так бегает с топором по лестнице.

Но до папы ехать сорок минут на маршрутке, а потом топать пешком. Я сполоснула турку и снова поставила её на огонь. Мне нужно больше кофе.

В последний раз я виделась с папой пять лет назад. Мои родители были лучшими на свете, настолько, насколько это вообще было возможно. Я их обожала. Но на расстоянии. Приблизиться к родителям на расстояние обнимашек значило сгореть дотла. Они, как два солнца, освещали мою жизнь и дарили тепло просто потому, что существовали, однако быть с ними совсем рядом я никогда не могла. Два солнца своим притяжением могут разорвать пополам планету, которая крутится вокруг них. Поэтому я предпочла крутиться по очень большой орбите подальше и подольше.

В маленькой церкви, стоявшей посреди парка, было пусто и гулко. Войдя внутрь, креститься я не стала, покрутила головой, пытаясь отыскать хоть кого-нибудь, потом робко спросила:

- Здравствуйте, есть тут кто?

В глубине церкви зашелестело, зашуршало, и из-за алтаря показался священник с добрыми глазами. Он ответил:

- Слушаю тебя, дочь моя.

Я не ваша дочь, пробурчала про себя, а вслух сказала:

- Мне нужен Анатолий Григорьев, где его найти?

Поп оглядел меня с головы до ног, потом кротко сказал:

- Он трудится над картиной в сквере.

Уточнений не последовало. А сквер большой, между прочим… Ладно, будем искать. Я развернулась и вышла.

Погода, как обычно, не располагала к прогулкам. Под порывами ветра я быстренько пробежалась по дорожкам парка, думая только о том, как заберу у папы ключи и погоню собирать вещи. Кофе выпью где-нибудь, куплю пакет чипсов… В животе бурчит. А папы нигде не видно.

О, вру. Вот и он. Стоит перед мольбертом и рисует фонтанчик, из которого пьют, смешно запрокидывая головы, два голубя. Как живые, умилилась я, подойдя ближе. У птиц можно было разглядеть даже бороздки на растрёпанных пёрышках! Папа был отличным анималистом, но картины его отчего-то не выставлялись нигде. Да и продавать их он не любил никогда. Наверное, поэтому они с мамой и расстались. Долбанутая на всю голову, моя маман всё же не была лишена здравого смысла, ибо ходила в магазин каждый день. А вот папа всерьёз удивлялся, что она требует с него денег. Похоже, в его реальности уже наступил коммунизм…

- Привет, пап, - сказала я негромко, приблизившись. – Как дела?

- Хорошо, - не отрываясь от картины, ответил он. – Давно тебя не было. Как у тебя в школе?

- Я её закончила год назад, пап…

Он удивился, обернулся и смерил меня недоверчивым взглядом:

- Да ты что?! Как время летит…

Я кивнула со вздохом. Год назад у нас была похожая беседа, правда, по телефону. Но тогда я свернула её быстрее. Сегодня же пришла с делом.

- Пап, я подумала… Ты всё равно живёшь при церкви, дай мне, пожалуйста, ключи от квартиры.

- А у меня их нет, - рассеянно ответил он, снова прицеливаясь кисточкой к холсту. – Я их отдал игумену Евгению.

- Ну, возьми их у него, пожалуйста, - я позволила себе немного настоячивости в голосе. Папа задумчиво почесал торцом кисти в затылке и беспомощным жестом пожал плечами:

- Не могу, ведь я оформил дарственную на приход.

- Ты отдал квартиру посторонним людям? – ужаснулась я. – А обо мне ты подумал? Я же мыкаюсь по съёмному жилью!

Задохнувшись от возмущения, замолчала. Он не от мира сего, согласна, пусть рисует свои картины, пусть живёт в пристроечке у церкви, пусть питается хлебом и водой, но блин! Это же квартира! Да, на окраине, да, однушка, да, в хрущёвке, но собственная жилплощадь!

- Прости, дочка, - обезоруживающе и виновато улыбнулся он. Я не видела улыбки, но поняла по его голосу – нет, он не подумал. Он вообще забыл о том, что у него есть взрослая дочь, наследница его имущества. – Ну, ты себе ещё заработаешь на квартиру, ты же у меня умненькая, вся в маму.

Мама… Да, придётся ехать к маме. У неё комнатка в коммуналке на другой окраине, но это лучше, чем спать под мостом.

- Ладно, пап, спасибо и на том, - пробормотала я, но он не услышал, не ответил. Солнце потускнело, перестало греть. Зря только скаталась в такую даль. Для папы я, похоже, перестала существовать. И то правда, выросла, стала совершеннолетней - велком отсюда плиз.

И я двинулась к выходу из парка, к остановке маршрутки, злясь на саму себя и на непутёвого, непризнанного гения-папку.