Красавица и шейх. Исправить все

Глава 1

Джидда, Саудовская Аравия

— Дворец падишаха… — я засматриваюсь на высокие стены, сложенные из массивных каменных блоков.

Несмотря на то, что песчаные бури в Джидде случаются часто, стены дворца ничуть не потускнели и выглядят так, словно их только что покрасили белой краской.

Я видела помпезные богатые дома в Каире, но чтобы так захватывало дух… со мной такое впервые. С благоговейным трепетом я разглядываю высокие своды, балконы и дверные проемы, похожие на те, которые я видела в мечетях Джидды по пути сюда.

— Дворец построили в прошлом веке по указу королевской семьи, — через плечо бросает Али и продолжает идти впереди меня. — А сейчас им владеет шейх Салман ибн Эмир аль-Сафар.

Сердце вздрагивает на последней фразе.

Когда две недели назад Али позвонил и сказал, что сам шейх пригласил меня в Джидду, я буквально онемела. Таким сильным был шок.

— Как тебе удалось уговорить его дать мне рабочую визу… Нет, я поверить не могу, что нахожусь сейчас здесь, Али!

Он останавливается и поворачивается ко мне.

— Я сказал шейху, что ты моя невеста, — серьезно говорит.

— Так и есть, — улыбаясь, подхожу к нему я.

— Да-а, я сделал тебе предложение, но для саудовцев это ничего не значит. По здешним традициям рано еще называть тебя невестой, — объясняет Али. — Ева, никто не должен знать, что у нас не было помолвки. Если обман вскроется, я могу потерять работу.

Пожимаю плечами. Да, он меня не сватал. Но нам это и не нужно! Мы просто любим друг друга и хотим быть вместе.

— Я никому не скажу.

Али скользит взглядом по моему лицу, задерживается на губах. И жадно сглотнув, вновь смотрит мне в глаза:

— Ева, я так устал видеть тебя только по видеосвязи! Клянусь, ты мне снилась! Каждую ночь! Я хочу, чтобы ты была рядом. Любой ценой. Всегда.

— Я тоже этого хочу, Али, — смотрю на него и в глазах щиплет от подступающих слез.

И взгляд от него отвести не могу. Потому что нет на свете египтянина красивее, чем мой Али. У него смуглая кожа, лицо овальной формы с высокими скулами и четко очерченным подбородком.

А волосы черные и кудрявые.

Али всего на три года старше меня, он вырос в беднейших трущобах Каира, с детства мечтал жить достойно и к двадцати пяти годам стал одним из приближенных слуг богатого и влиятельного шейха.

Мы долго идем по горячей каменной дорожке, и уже дворец полностью скрылся из вида позади, а конца и края владений шейха Салмана не видно.

— Территория большая, но не везде тебе можно ходить, — рассказывает Али. — Жить будешь в доме для прислуги с женщинами, работать в саду и оранжерее. Если надо в город — предупреди меня, иначе охрана не выпустит.

Я ловлю каждое слово и запоминаю все, что он говорит.

Мы проходим еще несколько метров, как вдруг позади слышатся приближающиеся шаги.

К нам подбегает молодой араб.

Отдышавшись, он перебрасывается парой слов с Али, а после тот подходит ко мне и тихо говорит:

— Ева, подожди меня здесь, я скоро вернусь.

Я коротко киваю, и Али быстро уходит вместе с арабом.

Жду, а он не возвращается. Спустя полчаса я начинаю уставать стоять под палящим солнцем.

Так голову греет, что не спасает даже чадра. Макушка становится раскаленной, перед глазами мутнеет, и я решаю скрыться под тенью деревьев, которые растут в саду неподалеку. Иначе попросту получу тепловой удар.

Схожу с дорожки и прячусь под кроной оливкового дерева. Горячий ветерок проносится мимо, и я веду носом, уловив знакомый аромат, который доносится из глубины сада. Приторно-сладкий, с легкой терпкостью и нотками корицы.

Шаг за шагом я все дальше углубляюсь в сад.

Цветочный запах приводит меня к водоему, обнесенному оградой. Дверца ее приоткрыта, поэтому я легко спускаюсь к берегу.

Сердце в груди замирает при виде нежных лотосов, плавно покачивающихся на поверхности воды. Их тут столько! Целое море. Редкая красота…

Тянусь рукой к сумочке…

Только успеваю достать фотоаппарат и найти удачный ракурс, как неосторожно цепляю носком выступающий над землей камень и теряю равновесие…

В самый последний момент меня подхватывают сильные руки, не давая упасть в воду.

Вскидываю голову и сталкиваюсь взглядом с… ним.

Не мигая, будто под гипнозом смотрю в темно-карие с медным блеском глаза. Такие раз увидишь и не забудешь уже никогда.

Глава 2

На несколько мгновений время застывает.

Но не я, мой организм продолжает функционировать, подавая сигналы. В ушах шумит и сердце бешено колотится в груди.

Мужчина ещё несколько секунд держит меня, а после, не торопясь, убирает руку.

— Осторожнее, незнакомка, — его приятный голос заполняет все пространство.

— Да, спасибо, — смущенно говорю и отхожу от него на шаг и сразу становится легче дышать.

Он производит сильное впечатление.

Высокий, молодой — я бы не дала ему больше тридцати. От него исходит сила и мужественность, которая инстинктивно мне импонирует.

На нем традиционная арабская одежда, гутра с кольцами игаль на голове.

Все саудовцы такое носят, но почему-то этот мужчина кажется неземным.

— Ты невеста Али? — медленно улыбается он, а я киваю. — Мы тебя ждали, Ева. Добро пожаловать на восток. Как тебе Джидда?

— Я только сегодня прилетела и еще ничего не успела толком увидеть, кроме аэропорта и дворца шейха, — отвечаю я.

— Понравился дворец?

— Да… впечатляет… — на выдохе произношу.

— Уверен, Джидда тебя впечатлит не меньше, ведь не зря ее называют “невестой Красного моря”, — говорит незнакомец, чуть склонив голову набок. Взгляд его падает на “кэнон”, который я держу в руке. — Увлекаешься фотографией?

— Немного, — улыбаюсь кончиками губ. — Фотографирую, только если вижу редкой красоты кадр. Тот, который выбьется из повседневной жизни и заставит меня случайно остановиться и достать камеру. Как… как эти лотосы, — заканчиваю и прикусываю нижнюю губу, глядя в теплые карие глаза.

Жаль упускать такой момент. Возможно, другого не представится…

— У вас красивое лицо. Можно я сделаю фотографию?

— Еще успеешь, — слышу мягкий отказ. — Почему ты одна? Где Али?

— Али! — спохватившись, вспоминаю о нем. — Он сказал подождать его, а я ушла. Мне надо вернуться, пока он не начал искать.

Губы мужчины трогает слабая улыбка, он делает жест рукой:

— Пойдем, я отведу тебя.

Я не отказываюсь, потому что плохо ориентируюсь тут.

Иду чуть позади, отставая всего на полшага. И незаметно разглядываю красивый мужской профиль.

Кто этот саудовец? На прислугу он не похож. Нет, я даже мысли не допускаю, что он может оказаться каким-нибудь поваром или садовником! Есть в нем что-то благородное… не родственник ли самого шейха он?

— Али говорил, что ты изучаешь арабский… — мужчина слегка поворачивается в мою сторону, и я едва успеваю отвести взгляд.

— Да, египетский диалект, — отвечаю. — У меня скромные успехи, не хватает практики. Не думаю, что смогу поддержать с вами разговор на арабском.

— Посмотрим, — мужчина непроизвольно замедляет шаг, а после и вовсе останавливается. — Спроси что-нибудь.

— Как твое имя? — произношу хорошо заученную фразу на арабском.

— Салман ибн Эмир аль-Сафар.

Я в полном изумлении выразительно распахиваю глаза. Шейх! Собственной персоной.

С ума сойти!

На несколько секунд на меня просто нападает ступор. Сердце колотится, как сумасшедшее.

— Рада знакомству, шейх Салман, — говорю, собравшись с мыслями.

— Взаимно, — снова улыбается он. — Я много наслышан о красоте русских женщин, и все же не ожидал, что она окажется эталонной. Ты совершенное творение Всевышнего, Ева. Не райские гурии, а ты. Чем Али доказал, что достоин тебя… — во взгляде его мелькает тень задумчивости, а я дотрагиваюсь кончиками пальцев до щек, которые пылают алым румянцем.

— Али хороший парень, но сегодня я впервые пожалел о том, что он появился на свет, — тихо говорит Салман и поворачивает голову в сторону, где в ту же секунду издалека показывается Али.

Через несколько минут он предстает перед нами, а мне хватает этого времени, чтобы перевести дыхание.

— Господин Салман, — Али делает легкий поклон головой, а после бросает взгляд на меня: — Я хотел сам представить тебе Еву, но кажется, она справилась без меня.

— Она неотразима, — смотрит на меня Салман. — Редкая удача встретить красивую и интересную девушку. Береги ее, Али.

Глаза Али блестят так, словно он самую яркую звезду с неба достал.

— Сам знаю. Никому ее не отдам. Моя красавица, — говорит он и берет меня за руку.

Салман опускает взгляд на наши крепко сплетенные пальцы, и я чувствую, как напряжение во мне растет. Кажется, еще немного, и натянутая во мне струна зазвенит.

Я долго всматриваюсь в его лицо, и внезапно кое-что становится понятным.

Он меня не столько смущает, сколько пугает. Говорит шейх одно, а в глазах его читается другое. Я словно кожей считываю исходящую от него опасность, а распознать ее природу не могу.

— Ева устала после перелета, ей надо отдохнуть, — слышу отдаленно голос Али и растерянно моргаю, поняв, что задумалась и пропустила их разговор.

Глава 3

— Эта комната будет твоей, — распахивает передо мной дверь Фируза — старшая из служанок. На вид ей лет пятьдесят, женщина она во всем привлекательная, вот только голос у неё грубый, громкий и отрывистый, как у вороны. — Сегодня устраивайся, отдохни и наберись сил, а завтра начнешь работать.

— Спасибо, — благодарю я и закатываю свой чемодан через порог.

За спиной с легким хлопком закрывается дверь.

Я оказываюсь в маленькой гостиной, сразу бросается в глаза арочный проем в стене, а за ним — спальня.

На полу мягкие ковры с неброским орнаментом, стены обиты тканью, на окнах тяжелые портьеры из парчи.

В спальне большая кровать, в гостиной тахта, обитая бархатом. Мебель с резными дверцами, на тумбочке графин с чистой прохладной водой и стаканы.

Моя комната расположена втором этаже, поэтому из окон открывается чудесный вид: на дворец и сады, раскинувшиеся перед ним.

Я достаю вещи из чемодана и принимаюсь заполнять шкафы и полочки, но без энтузиазма. Здесь уютно, и в то же время слишком непривычно.

Нужно время, чтобы свыкнуться с мыслью, что это место на ближайшие годы станет для меня домом.

Закончив, я усаживаюсь на тахту и кручу в руках телефон. Позвонить маме? Мне столько всего хочется ей рассказать, но мы так ужасно поссорились накануне перелета…

Именно мама подарила мне путевку в Египет на день рождения, а потом не было ни дня, чтобы она не пожалела об этом. Ведь там я познакомилась с Али. Он приехал на свадьбу сестры, и прогуливался по пляжу, где я играла в пляжный волейбол с другими туристами. Что-то заставило его остановиться и присмотреться ко мне. А уже спустя несколько дней мы вместе гуляли на набережной, держась за руки, и кормили друг друга жареным фалафелем.

Мама была не в восторге от моего курортного романа, и тем более слышать не хотела про мои планы на будущее с Али.

А когда я сообщила ей о том, что поеду к нему в Джидду… она и вовсе решила, что Али сутенер и заманивает меня, чтобы продать в гарем шейха или того хуже — в бордель.

Я буквально выбивалась из сил, убеждая ее, что Али не такой. Даже пыталась познакомить ее с ним по видеосвязи, но она отказалась и продолжила сгущать краски.

А сегодня перед рейсом мама приехала в аэропорт и принялась уговаривать меня сдать билет. Когда не вышло, она устроила громкий скандал и вырывала чемодан из рук.

Улетела я в слезах. И все равно сейчас ни о чем не жалею.

Но маме позвонить так и не решаюсь, откладываю звонок на потом. Отправляю только короткое сообщение, что благополучно долетела и пишу ей не из борделя.

Пока жду ответа, умудряюсь сидя задремать.

Просыпаюсь от тихого стука в дверь, проверяю телефон — пусто.

В расстроенных чувствах я включаю свет и открываю дверь.

— Я пришла напомнить, что ужин через десять минут, — говорит Фируза и проходит в комнату. При виде большого букета свежесрезанных лотосов, который она держит в руках, я теряю дар речи.

— Как ты устроилась? Нужно что-нибудь? — спрашивает служанка.

— Нет, я всем довольна, — качаю головой. — Спасибо за заботу.

Фируза с минуту молчит и внимательно изучает мое лицо.

— Стесняться не надо, я учту все твои пожелания.

— Мне ничего не нужно, — повторяю.

— Как знаешь… — уступает Фируза и протягивает мне букет. — Поставь в вазу.

Она не говорит, от кого цветы. Но я и так знаю.

Лотосы… наш с Салманом тайный знак.

— Я не могу их принять, — растерянно говорю, не понимая, как правильно реагировать на такой подарок.

Не знаю, что последует за отказом… но принять цветы все равно, что сказать “да” дальнейшим ухаживаниям.

— Что передать?

— То, что ему и так известно. У меня есть жених, злить его я не собираюсь, — отвечаю я.

— А шейха разозлить не боишься? — удивленно вскидывает брови Фируза.

— Нет, — нервно сглатываю я.

На самом деле, боюсь. Потому что ему ничего не стоит одним решением отправить Али обратно в трущобы Каира, а меня оставить здесь.

По закону Салман мой спонсор, он платит за мое легальное нахождение тут, и это накладывает на меня определенные обязательства. Пока я на него работаю, без его согласия покинуть страну не смогу.

А увольнять меня или нет… опять же, ему решать.

— Встретимся за ужином, Ева, — произносит Фируза и уходит.

Я в диком напряжении провожаю ее взглядом.

В голове рой вопросов. И пожалуй, самый важный из них: что теперь предпримет шейх?

Чего вообще он добивается?!

Салман красив, как персидский бог, любая станет его, стоит только пожелать.

Зачем ему простая русская девушка, и к тому же чужая невеста?

Я не понимаю…

В душе теплится надежда на то, что возвращенный обратно букет охладит интерес шейха ко мне.

Глава 4

Домик для прислуги считается женским, мужчинам сюда заходить запрещено.

Здание всего в два этажа, однако комнат достаточно много. Почти все служанки живут здесь, но некоторым повезло больше, они живут там же, где и прислуживают — во дворце. Для удобства шейха.

После ухода Фирузы я спускаюсь на первый этаж. Соседки встречают меня в обеденном зале радушно, подсказывают, где занять свободное место за низким столиком. Сидеть на восточных диванах непривычно, но мне нравится.

Спустя пару минут передо мной ставят серебряный поднос с ароматными блюдами. От запаха пряностей аппетит во мне разгорается, словно пламя. А еда столь вкусная, что просто тает во рту.

Ужин проходит оживленно. Девушки много разговаривают на арабском, и я вполне сносно понимаю их.

Когда спрашивают меня — отвечаю. Но больше предпочитаю слушать. И к окончанию ужина замечаю интересное.

За все время прозвучало столько досужих сплетен, что пальцев на руках не хватит сосчитать… Но никто и ни разу не упомянул шейха. О нем не говорят.

И судя по всему, это правило, не имеющее исключений.

После ужина по звонку выхожу во двор. Дыхание перехватывает, до чего прекрасен дворец на вечерней заре!

С сожалением вспоминаю, что оставила фотоаппарат в комнате. Но тут ко мне подходит Али, и я мигом забываю, о чем думала секунду назад.

— Прогуляемся? — точно заходящее алое солнце, его улыбка теплом согревает меня изнутри. — Хочу тебе кое-что показать…

По вечерней прохладе гулять сплошное удовольствие. Али не спеша ведет меня куда-то, а я с интересом рассматриваю все вокруг.

— Сюда, Ева.

Мы попадаем в огромную оранжерею, с тропинками, деревьями, клумбами и экзотическими цветами.

— Ах, Али… Как красиво! — забывая слова, выдыхаю я.

Поднимаю голову вверх и смотрю на высокие стены и потолок, создающие иллюзию хрустального замка.

Влажный воздух наполнен цветочными ароматами, легкую прохладу в него привносят фонтаны, к которым мы медленно направляемся.

Я сажусь на бортик и опускаю руку в кристально чистую воду.

Али подсаживается рядом.

— У тебя красивые волосы, — говорит, касаясь края покрывала, задевая кожу пальцами. — Сними чадру.

— А если кто-нибудь увидит, Али?! — округляю глаза я.

Вместо ответа он тянется к ближайшему фонарю, и часть оранжереи погружается в мягкий лунный свет.

Я приспускаю чадру, обнажая светлые длинные волосы. Они волнами падают Али в руку, он бережно пропускает мягкие пряди через пальцы.

— Я люблю тебя, Ева, — его серьезный взгляд застывает на моем лице.

Становится так тихо, что я слышу собственное сердцебиение.

Я знала, что Али любит меня, но услышать это от него вслух… нет большей радости на свете.

— И я… люблю, — придвигаюсь поближе и обнимаю его, укладывая голову ему на грудь. — Ты говорил с родителями? Когда свадьба?

— Зимой я отвезу тебя в Каир, познакомлю с семьей. Проведем помолвку. А летом поженимся, — отвечает Али, а я только вздыхаю. Долго…

— Али, давай распишемся и будем жить вместе, а свадьбу потом сыграем?

— У нас так не принято. Без никяха брак недействителен, — Али обхватывает пальцами мой подбородок, заставляя приподнять голову и посмотреть ему в глаза. — Мы поженимся, Ева. Обещаю тебе. Ты ведь веришь мне?

— Как я могу не верить потомку великих фараонов? — улыбаюсь я.

Али смеется и вдруг накрывает мои губы своими. Заслоняет весь мир одним прикосновением.

Пальцы его путаются в моих волосах, теплые губы и язык исследуют рот. Поцелуй искренний и проникновенный, чувственный до головокружения.

Али целовал меня так всего один раз. Прощаясь.

— Али… что случилось? — с волнением выдыхаю ему в губы, как только он дает такую возможность.

Он отстраняется, и я сажусь ровно.

— Завтра я уезжаю на несколько дней в Катар.

— Как?! — потрясенно вырывается у меня. — Я ведь только приехала!

— Да знаю…

— Но зачем ты поедешь в Катар? — удивленно хмурюсь я. Он не говорил, что бывает в командировках…

— По поручению господина Салмана.

— А сам он поехать не может?

— Может. Но зачем ему слуги, ему все нужно делать самому? — пожимает плечами Али. — Ева, я не обсуждаю его приказы, а выполняю.

Я не могу скрыть своего подавленного состояния. Али — единственный, кто дорог мне здесь, я не хочу, чтобы он уезжал.

Сердце затравленно сжимается от того, что остаюсь без его защиты в чужой стране.

Но и Али о своих тревогах рассказать не могу. Нечего рассказывать, кроме домыслов и догадок насчет шейха.

Но ничто… ничто на этом свете не убедит меня в том, что Салман не причем. Я в случайности не верю. Он намеренно отсылает моего жениха в Катар.

Глава 5

Али уезжает.

Весь день я на нервах, вздрагиваю от каждого шороха или шагов за спиной. Все жду чего-то…

Но день проходит спокойно, за ним второй и третий. Становится ясно, что я нафантазировала себе невесть что. А цветы от шейха — знак внимания, не более.

Сейчас мне от прежних мыслей становится даже смешно. Как я могла подумать, что он увлечется мной?

Сущая глупость. Это немыслимо!

Такие мужчины не бывают одинокими. И интересуют их явно не простушки, вроде меня.

В конце концов решив, что Салман уже забыл о моем существовании, я и сама перестаю думать о нем.

С головой погружаюсь в работу.

Занимаюсь семенами, подрезаю разросшиеся деревья в саду и подготавливаю грунт для орхидей в оранжерее.

Моя мама — доцент кафедры иностранных языков, пренебрежительно называет декоративное садоводство “ковырянием в земле”, но я свою профессию всей душой обожаю. Поэтому работа мне в удовольствие, несмотря на то, что даже в тени не укрыться от беспощадной аравийской жары.

Иногда мне кажется, что в венах закипает кровь, и я никогда не привыкну к здешнему климату.

Али говорит, что это скоро пройдет. А я не разделяю его оптимизма… После родных сибирских морозов, Джидда — все равно, что адская печь.

Но деваться некуда. Я успокаиваю себя тем, что еще до свадьбы мы вернемся в Каир, а там климат мягче, чем здесь.

Закончив с пересадкой орхидей, я убираю следы своего присутствия в оранжерее, и уже в легких сумерках возвращаюсь в домик.

Перед тем, как идти на ужин, решаю освежиться в душе.

А после спускаюсь на первый этаж и у входа в обеденный зал сталкиваюсь с Фирузой.

— Иди за мной, — жестом приглашает она, и я подчиняюсь.

Мы выходим на улицу.

— Куда мы идем? — спрашиваю, испытывая легкое волнение и понимая, что ужин скорее всего пропущу. И это вызывает во мне раздражение, потому что после физической работы сильно проголодалась.

Фируза игнорирует мой вопрос.

— Как прошел твой день?

— Нормально, — машинально отвечаю.

— А на самом деле?

— Я ужасно устала, Фируза, — вздыхаю раздраженно. — К чему эти недомолвки? Куда ты меня ведешь?

— Ева, нужно беречь свои силы и здоровье, — серьезно говорит она. — Я дам тебе другую работу, если эта утомительна и неприятна. Только скажи…

— Не надо, — категорично качаю головой. — Мне нравится моя работа.

— Дело твое… раз нравится, то тогда я спокойна, — улыбается Фируза и молча приводит меня ко дворцу.

Уже на подступах к нему мое взволнованное сердце испуганно замирает. В душе я ясно осознаю, что мне померещилось.

Не может быть, чтобы он вспомнил обо мне…

Сердито встряхиваю головой, но открыв глаза, вновь вижу шейха.

Салман великолепен. Во всех возможных смыслах. Настолько емко, что даже издалека он заставляет меня чувствовать себя смущенной и растерянной.

— Ступай к нему, — тихо говорит Фируза и сразу разворачивается, чтобы оставить нас наедине.

Оглянувшись, я бросаю взгляд ей в спину.

Хитрая женщина. Скажи она раньше, что меня ждет шейх, я бы встала как вкопанная и отказалась дальше идти. И никакие силы небесные не заставили бы меня оказаться сейчас здесь.

А теперь… сделав глубокий вдох, я подхожу к шейху.

Глава 6

— Доброго вечера, шейх Салман. Ты хотел меня видеть, — вопросительно смотрю на него, стараясь не выдать внутреннего напряжения.

— Кади Мухаммад прибыл из Каира на хадж. Я подумал, что ты будешь рада повидаться с ним, и пригласил его на ужин, — говорит Салман, а у меня вытягивается лицо.

Чего?!

Спросить я не успеваю. Минуя центральные ворота к нам спешит седой невысокий старик, окруженный слугами.

Я впиваюсь взглядом в его загорелое лицо, но лишь убеждаюсь в том, что этот дед мне незнаком. Я не знаю никакого Мухаммада! Не знаю никакого кади!

Почему я должна быть рада встрече с ним?!

А, Салман?

Я поднимаю голову, чтобы наши взгляды встретились. И ищу в его глазах ответ… но его нет.

Предполагаю тогда, что если Мухаммад из Каира, то может быть он родственник Али?

— Кто такой кади? — ломким от волнения голосом спрашиваю.

Салман удивленно приподнимает брови.

— Исламский судья.

Я хмурюсь, почти наверняка уверенная в том, что среди родни Али нет людей положением выше, чем простые рабочие.

А тем временем перед нами возникает Мухаммад.

— Господин Салман, для меня большая честь получить приглашение, — горячо жмет ему руку кади. И кажется, такого крепкого рукопожатия от худощавого старика сам Салман не ожидал.

— Нам давно следовало увидеться, — отзывается он. И поворачивается ко мне с намерением что-то сказать, но кади опережает его вопросом:

— Кто эта прелестная госпожа?

Наступает такая тишина, что я слышу собственное дыхание. Салман чуть прищуривается, словно неприятно удивлен.

От его пристального взгляда внутри резануло. Мне крайне не по себе и хочется спрятаться, но нет такой возможности. Не выдерживая, я опускаю подбородок и разглядываю свои босоножки.

— Ева невеста Али — сына Садики Абдалла Хасана из Маншият Насира.

— Когда-то я хорошо знал Садики… У него двое сыновей. Али его младший сын или старший? — спрашивает кади.

Я резко поднимаю взгляд на Салмана, и прочитав в его глазах очевидный вопрос, едва заметно качаю головой.

Нет, я не знала, что у Али есть брат, он всегда упоминал только сестер. Странно, что и Салману о нем ничего неизвестно.

— Али не говорил, — отвечает шейх и предлагает пройти во дворец.

Задерживая дыхание, я поднимаюсь по широким ступеням. Оказавшись внутри, на мгновенье замираю.

Некрасиво так таращиться по сторонам, но у меня выходит непреднамеренно.

Дворец восхищает роскошью, изяществом и вниманием к деталям.

Высокие своды, арки и колонны, украшенные резьбой. Витражи, на стенах мозаика и традиционные арабески со сложными узорами, которые едва ли можно повторить.

Ничего подобного я прежде не видела…

И сейчас осматриваясь, краем глаза слежу за шейхом и кади, чтобы не отстать от них. Дворец огромен, в нем легко заблудиться.

— Как поживает твой отец, почтенный шейх Эмир ибн Халид Аль-Сафар? — голос кади отвлекает меня от созерцания зала.

И уже сидя за большим столом, я начинаю прислушиваться к разговору.

— Из Катара приходят добрые вести. Шейх здоров, и недавно у него родилась пятая дочь.

— Долгих ему лет, чтобы воспитать столь позднее дитя, — улыбается сухими губами кади и тихо говорит: — Я слышал, что ты не видел его больше двадцати лет. Вокруг твоей семьи немало тайн…

Я перестаю жевать пряные овощи и заинтригованно смотрю на Салмана.

— Только за пределами Саудовской Аравии, — голос его едва уловимо меняется, но я отчетливо в нем слышу предостережение. Кади хочет знать больше, чем ему положено. — А здесь история моей семьи всем известна.

Мухаммад кивает и пробует магрибский суп. А я с сожалением понимаю, что саму историю мы не услышим.

Признаться, во мне просыпается женское любопытство. О каких таких тайнах обмолвился кади? Возможно, Али знает…

Расспрошу его, как только вернется.

Несколько минут сохраняется молчание, но я чувствую, что Салман пристально наблюдает за мной. Сама же упорно делаю вид, что этого не замечаю, но порозовевшие щеки выдают смятение.

Внутреннее волнение нарастает, когда он обращается к Мухаммаду:

— В Каире уже не требуется вали для невесты?

— Те, кто чтут традиции, соблюдают все предписания. Вали — одно из них.

Я непонимающе хлопаю глазами, и кади мне поясняет:

— Вали — покровитель невесты во время сватовства, помолвки и никяха. Обычно, это ее махрам — отец, брат или сын. Но если у нее нет махрама, то защищать ее права и выбрать достойного жениха поручается исламскому судье.

Я начинаю кое-что понимать…

Мой папа умер рано, почти сразу после моего рождения. Мама пыталась построить личное счастье заново, но замуж больше так и не вышла. Поэтому у меня нет ни отца, ни отчима, ни брата. Только дедушка, но он уже многие годы не выходит из дома, из-за старческой болезни у него путается разум. Бабушка заботится о нем, как о малом ребенке.

Глава 7

Я пытаюсь не поддаваться эмоциям, но от напряжения покалывает в кончиках пальцев.

— Али мой жени… — обрываю слово, потому что шейх в этот момент самым натуральным образом зарычал.

Резко встав из-за стола, он делает несколько шагов по залу и подходит ко мне, возвышаясь так, что сердце уходит в пятки.

Раздается глухой скрип ножек стула по мраморному полу. Сама того не замечая, я тоже поднимаюсь.

— Не лги мне, — его голос спокоен, но столько в нем силы, что страх разливается по телу. — Никогда не лги мне, Ева.

— Я не…

— Али убедил меня, что Мухаммад засвидетельствовал вашу помолвку. Как выяснилось — солгал. Я не заставлю тебя отвечать за его ложь, но спрошу снова: кто для тебя Али?

Я раздосадовано опускаю взгляд. Неприятно быть уличенной во лжи, и я бы предпочла к ней не прибегать, но Али моего мнения не спросил, сам все решил.

И даже не предупредил, что в моей жизни “появлялся” кади.

Да он попросту меня подставил!

Понимаю, что ненамеренно. Но я злюсь. Очень злюсь на него.

— Я его невеста. Али сделал мне предложение, а я согласилась. Мы только не успели провести помолвку, до того, как я вернулась в Россию, — бесцветным голосом признаюсь.

— Его предложение ничего не значит. Ты ему не невеста. До помолвки ты ничья. Любой может объявить тебя своей!

— Нет. Мое сердце принадлежит Али, — отрезаю, всем видом показывая, что мне не нравится ход его мыслей.

— Только сердце? Ты можешь дать больше… душу, разум, тело. Тот, кто не станет довольствоваться малым, заберет себе все.

Он вводит меня в состояние оцепенения.

Я и так напряжена, мне некомфортно находиться рядом с мужчиной, наделенным неограниченной властью, а от его слов я и вовсе начинаю паниковать.

Чего он добивается? Чего хочет от меня?

Я не понимаю, но устаю от пронзающих голову догадок, одна страшнее другой…

— Зачем я тебе? — спрашиваю прямо.

Он молчит, пристально разглядывая мое лицо, и я уже начинаю думать, что шейх и сам не знает ответ.

— Ева, я не перестаю думать о тебе, ты — наваждение. Если я должен сделать невозможное, чтобы ты стала моей — я сделаю. Ты будешь принадлежать мне.

— Нет! Не буду! — пугаюсь так, что голос дрожит. — Я другого люблю!

Салман и бровью не ведёт.

— Он нравится тебе, но это ещё не любовь, — уверенно говорит. — Я покажу тебе настоящую любовь. Скоро ты забудешь Али.

В отчаянии я понимаю, что не знаю тех слов, которые способны его переубедить.

— Тебе не место в грязных египетских трущобах. Я хочу возвысить тебя до того положения, которого ты достойна. И дам тебе все, что пожелаешь, земная гурия, только стань моей, — бархатистым, почти что ласковым голосом говорит Салман.

На короткий миг я окунаюсь в сладкие грезы, но разумом понимаю, что реальность не столь романтична. За все, что шейх предложит, придется заплатить.

Ему удается усыпить мою бдительность, но не до конца. Краем глаза я замечаю плавное движение его руки и уклоняюсь, не позволяю ему коснуться моего лица.

Салман ловит пальцами лишь край чадры.

— Не на-а-адо, — я почти что шиплю. И с небывалой твердостью в голосе продолжаю: — Иначе мне придется напомнить тебе, что репутация девушки в твоей стране очень уязвима.

Хвала строгому восточному воспитанию, Салман не только убирает руку, но и отступает на шаг назад.

— Правильные слова, — вмиг становится серьезным он. — Раз ты высоко ценишь свою репутацию, то мне нет необходимости принимать меры, чтобы встречи с Али прекратились. Так ведь, Ева?

На моем лице выступает вся гамма чувств, которые нахлынывают в этот момент.

— Почему, шейх Салман? Почему я могу разговаривать с тобой наедине, а с ним встречаться мне нельзя?

— Али тебе никто, в отличие от меня. Нас связывает контракт и взаимные обязательства. По закону моей страны, нет ничего предосудительного в нашем разговоре. А за встречи с Али ты будешь наказана.

Доходчиво, что тут сказать…

— Тогда я увольняюсь!

— И думать об этом забудь, — отсекает Салман. — Я не отпущу тебя, пока длится контракт.

— Но контракт же бессрочный! — от бессилия рычу я.

— Именно, — кивает Салман. — Даже это обстоятельство на моей стороне. Повод тебе задуматься, стоит ли сопротивляться.

— Я обещала Али, что выйду за него! Так и будет.

— Передумай. Никто не осудит тебя, если сделаешь другой выбор. Правильный. Ты можешь идти, Ева, — заканчивает разговор Салман.

Я выбегаю из зала с таким чувством, будто еле ноги унесла.

Отдышаться не успеваю, как ко мне подходит служанка, ожидавшая неподалеку от дверей.

Она провожает меня из дворца. Я в таком смятении, что не замечаю ничего вокруг.

Глава 8

— Я этого не хотел! Я только хотел, чтобы он поверил мне, поэтому соврал про Мухаммада. Прости меня, любимая. Я не знал, что он приедет, и господин Салман с ним знаком! Я… я… — Али шумно дышит в трубку, а я громко шмыгаю мокрым носом. Как только услышала голос Али, сразу слезы выступили на глазах. — Я все исправлю! Слышишь, Ева?! Не плачь.

— Как ты исправишь?

— Я поговорю с отцом, объясню ему все, и устроим помолвку как можно скорее, — предлагает Али, а я вытираю слезы.

— Я согласна, но… помолвка уже ничего не исправит. Мне нельзя оставаться во дворце.

— Почему?

Шумно вздохнув, я перехожу к главному:

— Я нравлюсь Салману, и он хочет меня себе.

На другом конце трубки повисает затяжное молчание.

— Этого не может быть, — наконец тихо отзывается Али.

— Да, но он так сказал.

— Или ты неправильно его поняла, — удивляет меня Али. — Ева, не воспринимай все, что слышала от него, на свой счет. Шейх всегда красиво говорит… но поверь мне, служанки его не интересуют. А ты так вообще… моя!

— Али, все я правильно поняла! — теряю терпение я и искренне недоумеваю: — Почему ты мне не веришь?

— Потому что этого не может быть, — твердо заявляет Али. — Ты… ты выдаешь желаемое за действительное.

— Же-желаемое? — заикаясь от возмущения, спрашиваю. — Али, ты с ума сошел? О чем ты говоришь?!

— О том, что ты замечталась. Ты понимаешь, как мне неприятно слышать о другом мужчине от тебя?

Не ожидавшая от него резкости, я не могу выдавить из себя ни слова.

— Али…

Он меня перебивает. Старается, чтобы голос звучал мягче, но я отчетливо слышу в нем раздражение.

— Ева, я хочу, чтобы ты думала обо мне. Только обо мне. Не заставляй меня ревновать.

Я потрясенно качаю головой.

— Я говорю правду! Салман глядя мне в глаза сказал, что я буду принадлежать ему!

— Ева, послушай меня! — повышает голос Али. — Во-первых, прекрати называть его просто по имени. Для тебя он господин, как и для меня. А во-вторых, все слуги принадлежат шейху. Ты неправильно перевела его слова. Чем выдумывать всякие глупости, лучше запишись на курсы арабского. На днях я вернусь, и мы еще об этом поговорим.

Я пребываю в таком шоке от разговора, что даже не реагирую, когда Али прощается и сбрасывает звонок. Не моргая, долго, до невыносимой рези в глазах смотрю в одну точку.

Постепенно шок сменяется горечью разочарования.

Я ждала от Али другого. Была уверена, что он меня успокоит, что-то предпримет, защитит.

Я ему доверилась, из-за него приехала в чужую страну и нажила себе проблем.

И сейчас так гадко на душе… словно он уже отдал меня Салману без сопротивления.

Не поверил мне. Или побоялся поверить. Ведь, если я сказала правду, то в скором времени Салман не позволит ему больше здесь работать.

Али каждый месяц отправляет деньги семье и очень сильно боится потерять работу.

Поэтому…

Он не меня убеждал в том, что я выдумщица. А себя!

Так проще. Безопаснее. А вступать в противостояние с шейхом… страшно. Можно не только девушки и работы лишиться, но и жизни. Подставят. Казнят.

Али боится. И я тоже боюсь. За него, за себя. Что делать — не знаю.

В глубокой задумчивости дохожу до домика.

Из большого гостевого зала доносятся громкие голоса и загадочный женский смех.

Я уже делаю шаг к лестнице, чтобы подняться на второй этаж в свою комнату, но передумав, направляюсь к залу.

Войдя, застаю интересную картину, которая невольно вызывает у меня улыбку.

На диване сидит Фируза в очках и пристально всматривается в чашку, а полукругом перед ней прямо на подушках на полу расселись служанки.

Она им гадает! На кофейной гуще.

Я наливаю себе кофе и сажусь рядом с ними.

Долго наблюдаю, с интересом слушая предсказания Фирузы. И все они, как одно, хорошие.

Наверное, не будь моя судьба в столь подвешенном состоянии, я бы не попросила мне погадать. Потому что не верю в это. Но на сердце неспокойно и тревожно, это заставило меня протянуть чашку.

— И мне погадай, Фируза.

— Конечно, дорогая, сейчас узнаем, что тебе предначертано…

Я замираю в волнительном ожидании, а Фируза приспускает очки на кончик носа и заглядывает в чашку.

— Так… так… посмотрим, — тихо шепчет она и внезапно меняется в лице, вздрагивает.

Чашка выскальзывает из ее рук, падает на пол и разлетается на крупные осколки под удивленные вскрики служанок.

В зале застывает тяжелая, почти что зловещая тишина. Первой нарушаю молчание я:

— Что ты увидела, Фируза?

Глава 9

Я сижу на траве у подножия дерева, прислонившись спиной к шершавому стволу.

Рабочий день в разгаре, но у меня заслуженный ланч.

Я ем легкий сэндвич и рассматриваю яблоню, которую обнаружила только сейчас. Неудивительно, ведь в саду тысячи деревьев…

Смахнув хлебные крошки с абайи, встаю и подхожу к яблоне.

Тибетский сорт Хуа Ниу. Редкий и невероятно красивый. Яблонька молодая, на ней висит всего одно единственное яблоко. Темно-фиолетовое, а издалека так и вовсе черным кажется.

Тяжелое. Глянцевое, блестит на солнце, как черный бриллиант.

— Что ты делаешь? — внезапно раздается у меня за спиной.

Я бодро подпрыгиваю от испуга. Тонкая веточка надламывается, и редкое яблоко остается у меня в руке.

Машинально спрятав его за спину, поворачиваюсь к Салману.

— Нельзя же так подкрадываться! — с укором смотрю на него. — У меня чуть сердце не остановилось.

— Ты так крепко задумалась, что не заметила бы конницу, пройди та мимо, — пожимает плечами Салман, его губы трогает завораживающая улыбка. — Не думал, что ты такая пугливая.

— Я не… Просто я не ожидала тебя тут увидеть, — зачем-то оправдываюсь я и удивленно вздергиваю брови, заметив, что на нем нет гутры.

Прохожусь взглядом по его черным волосам, и ниже.

Шейх сегодня одет иначе.

На нем легкие светлые штаны и удлиненная рубашка, напоминающая индийскую курту, но с восточным акцентом.

Нервно сглатываю. И невольно задаюсь вопросом: почему на востоке принято женскую красоту скрывать, а мужскую нет? Да я в жизни не встречала большего соблазна!

Легко оттолкнуть человека, который не нравится, неприятен. Но как же сложно оттолкнуть того, к кому невольно испытываю сильную симпатию.

— У меня не выходит из головы наш вчерашний разговор, — решаюсь поговорить с ним откровенно. — Ты ошибаешься на мой счет. Я тебе не подхожу. Я непокорная, своенравная и делаю, что хочу. Ты не знаешь меня настоящую. А Али знает. С ним я другая, с ним мне легко и хорошо. Он мне и друг, и возлюбленный. А с тобой… мне не по себе, я тебя побаиваюсь.

Салмана подкупает моя искренность, он внимательно слушает, не перебивает.

И как только замолкаю, говорит:

— Али тебе больше не нужен, ты должна была встретить его, чтобы познакомиться со мной. Я — твоя судьба, Ева. Не надо меня бояться. Хотел бы, спрашивать не стал.

— Я признательна тебе за мягкую силу, — расстроенно хмурюсь я. — Но ты даешь лишь иллюзию выбора, на самом деле его у меня нет. А если я продолжу упираться, то что тогда? Заставишь меня стать твоей?

— Женюсь на тебе. И упрямство потеряет для тебя всякий смысл, — отвечает Салман и вдруг делает ко мне шаг, заставляя прирасти к земле и насторожиться. — Ева, давай будем честны до конца: причина твоего упрямства — Али. Как только он освободит тебя от обещания выйти за него, ты сама мне отдашься.

— Неправда, — тихо отзываюсь я и отвожу взгляд, потому что неприятно кольнуло на сердце в этот момент. — Причина не только в Али. Но и во мне. Я не хочу задерживаться в Джидде. Мне нравится Каир, там толпы туристов из России. А тут все слишком чужое для меня, незнакомые люди, странные традиции. Я не вписываюсь.

— Рано об этом говорить. Ты в Джидде всего неделю… — произносит Салман, не воспринимая мои слова всерьез. — Я позабочусь о тебе. Ты полюбишь это место так же сильно, как люблю его я. Привыкнешь. Посмотри на эту яблоню из Тибета. Много усилий надо, чтобы создать ей подходящие условия. Каждый год. Каждый день. Меня уверяли, что она засохнет в первое же лето. Но прошло уже третье, и скоро она принесет красивые плоды.

Я вспоминаю про яблоко в своих руках, которое мне не принадлежит.

— Уже принесла, Салман, — протягиваю ему. — Хочешь?

Едва коснувшись взглядом яблока, Салман всматривается в мое лицо.

Я прикусываю губу, неловко улыбаясь. Доходит до меня, что просто по имени его назвала.

Может, оскорбила я его этим?

Но Салман не выглядит оскорбленным. Он странно смотрит на меня, и я как ни пытаюсь, не могу понять, что у него на уме.

— Оставь себе, — он накрывает мою руку с яблоком ладонью и медленно опускает. От этого прикосновения прихватывает сердце. — Сейчас я хочу другого.

— Чего? — задаю вопрос я, и уже в следующую секунду понимаю, каким наивным он был.

Салман обхватывает рукой мой затылок и притягивает к себе. Накрывает мои приоткрытые губы своими, изгиб в изгиб.

Выскользнув из задеревеневших пальцев, с глухим стуком падает на землю яблоко.

Оторопев, я стою, не шевелясь. Чувствую обжигающее дыхание на своих губах и позволяю себя целовать.

Судорожно отказываюсь верить в то, что это происходит со мной.

Но мозг включается, пусть и запоздало. Я упираюсь руками Салману в грудь, слегка прихватываю зубами его губу. А он лишь крепче стискивает меня в объятиях, и больше не реагирует на слабые трепыхания.

Глава 10

Днем звонит Али, сообщает время рейса.

Новость о его возвращении меняет все. Я словно пробуждаюсь ото сна, в котором провела несколько дней.

Приходит понимание, что с шейхом все зашло слишком далеко. Я подпустила чужого мужчину непозволительно близко. Целовалась с другим! Меня парализует от мысли, что Али об этом узнает.

Услышав, что к центральным воротам подъехала машина, я бросаю все дела и легким шагом порхаю по дорожкам.

Али приехал! Я сердцем это чувствую!

Хочу его увидеть. Хоть издалека, хоть одним глазком.

Дворец становится все ближе и ближе. До него остается всего пара десятков метров… и уже виднеется машина! Даже две.

Слышу голоса. Его голос! Али!

Я ускоряю шаг, заметив его. И резко останавливаюсь, услышав второй голос.

Присматриваюсь, щурясь от яркого солнца.

В тот же миг радость покидает мое сердце, и оно тяжелым камнем грохочет в груди.

Да не может этого быть!

Салман!

Вторая машина его.

Я решаю поскорее уйти, но внезапно Салман поворачивает голову в мою сторону, наши взгляды пересекаются. И я готова поклясться, что даже на таком расстоянии увидела, как потемнели его глаза.

Он отпускает Али, и тот уходит, так и не заметив меня.

Салман жестом подзывает меня к себе.

— Садись в машину, — он открывает передо мной пассажирскую дверь.

— Зачем? — недоверчиво прищуриваюсь.

— Прокатимся. Я хочу провести с тобой вечер, — честно отвечает он. — Не здесь.

— Не могу, Салман, — качаю головой я. — Мне некогда прогуливаться с тобой, я еще не закончила работу.

— Я освобождаю тебя от работы, — бросает он и подталкивает меня к машине.

— Не хочу! — упираюсь и сильно хмурюсь. — Почему между нами двумя уступать всегда должна только я?

— Ты женщина, — пожимает плечами Салман.

— Да, и что? Разве это…

Он не дает мне договорить, буквально усаживает в кресло.

— Я объясню тебе новый порядок вещей по дороге, — захлопнув дверцу, обходит машину и садится за руль.

В салоне прохладно и пахнет им. Приятно, но довольно сильно, восточный парфюм — всегда очень стойкая история…

Трогаемся с места.

Перед машиной открываются тяжелые ворота, и у меня замирает сердце. За пределами дворца совсем иной мир, и чем дальше в город мы углубляемся, тем сильнее я замечаю контраст.

— Али завтра покинет мой дом, — спокойный голос Салмана заставляет меня отвлечься от окна. — Ему предложили должность в нефтяной компании. Жить и работать он будет в Эр-Рияде.

Затаив дыхание, я смотрю на него. Тяжелый ком подступает к горлу.

— А я?!! — звонко вырывается у меня.

— Ты останешься в Джидде. Со мной, — отвечает Салман и продолжает расслабленно и уверенно вести машину. — Так должно случиться, Ева. Ваши пути разошлись еще вчера.

— Ты так решил, Салман, — мое терпение угасает на глазах, раздражение так и прорывается наружу. — Но я не согласна. Я не расставалась с Али, и он… он не бросит меня.

— У него нет выбора, — отсекает Салман. — С ним я к мягкой силе прибегать не стану. Если не примет мое предложение, завтра же его выдворят в Каир. И больше он никогда не вернется.

Я чувствую, как медленно холодеют пальцы рук. Спорить с ним бесполезно, его с рождения приучали к тому, что он всегда прав. Налицо результат потакания всем его хотениям!

— Тогда я сбегу.

Салман иронично усмехается и прищуривается, пристально смотря на меня:

— Нет смысла тебе оттягивать неизбежное расставание! Брак с Али будет обречен. Как только вы вернетесь в Каир, ты осознаешь, какую ошибку совершила. Али приведет тебя к отцу, и будешь жить в нищете, от рассвета до заката прислуживать всей его семье. Рабыней станешь в чужом доме. Неблагодарная. Я спасаю тебя от несчастья, хочу разделить с тобой свою жизнь, а ты угрожаешь мне побегом?

Я недоверчиво молчу. Не хочу верить в то, что он говорит правду. Но он говорит так горячо и искренне, что заставляет невольно задуматься…

— Да, угрожаю. Ты не имеешь права удерживать меня против воли.

— Имею, Ева, имею… — решительно и властно произносит Салман, напоминая мне о том, что он не простой саудовец. — Ты сейчас же забудешь свои слова! А если я заподозрю, если только почувствую, что ты задумала сбежать, я приставлю к тебе охрану. День и ночь будешь под присмотром. Ты меня поняла?

Испугавшись, я спешно киваю. Только конвоя мне для счастья не хватает!

Машина тем временем заезжает на закрытую территорию.

— Где мы? — спрашиваю, глядя на огромный комплекс. Спортивный, кажется. Но я не уверена. Читать арабскую вязь еще плохо умею, а вывески все на арабском.

— Пойдем. Сейчас сама все увидишь.

Глава 11

— Али тебе рассказал, — подхожу к бортику огромного ледового катка.

Воспоминания встают перед глазами и поражают реалистичностью. Я словно наяву слышу гул трибун и лязг лезвий коньков по льду.

— Он иногда говорил о тебе, я запомнил, — Салман садится на кресло в первом ряду, в паре шагов позади меня. — Почему ты перестала заниматься фигурным катанием?

— Тренировки отнимали много времени. Мама хотела, чтобы ничего не отвлекало меня от учебы, поэтому забрала меня из спорта, — отвечаю. Мне неприятно об этом говорить, потому что в то время я пролила немало слез, убеждая маму этого не делать. Но тщетно. Ее категоричность возведена в абсолют.

— А ты не хотела.

— Нет. Но… я не сильно жалею, — пробежав взглядом по блестящей глади льда, поворачиваюсь к Салману. — Цветы нравятся мне больше, чем коньки.

— Здесь занимаются спортсмены, но сегодня каток в твоем распоряжении, — Салман указывает рукой в сторону: — Раздевалка там, переоденься.

Я не отказываюсь. Кататься на льду настроения нет, но хоть немного побыть одной необходимо срочно.

Как только оказываюсь в раздевалке, сразу звоню Али. Гудки идут, ответа нет. Уже на пятом звонке, я разгоряченным шагом меряю помещение и откровенно злюсь.

— Да он издевается! — в сердцах рычу и принимаюсь упаковывать себя в костюм для тренировки. Единственный, который явно намеренно оставили на видном месте. Помимо него, для меня подготовили еще и платок. Я подвязываю его на русский манер.

Костюм сидит на мне идеально, размер в размер. Сделав небольшую разминку, я убеждаюсь, что двигаться в нем удобно и можно выходить на лед.

Но вот выходить ли в нем к Салману… я сомневаюсь.

Он ни разу не видел меня без чадры, она длинная, закрывает не только голову, но и все тело. В таком покрывале и силуэта толком не видно.

А тренировочный костюм довольно смело очерчивает все линии и изгибы моей фигуры. Не хочется мне лишний раз дразнить мужчину, которому я нравлюсь даже в “футляре”.

В итоге, решаюсь. Шейх наверняка видел девушек и покрасивее… не станет он голову терять при виде еще одного стройного женского тела.

Выхожу из раздевалки, возвращаюсь к катку.

Надеваю коньки и встаю на лед.

Сначала чувствую легкую скованность. Потому что Салман смотрит. Но уже вскоре ко мне возвращается уверенность. Злость на мужчин придает мне заряд энергии и драйва. Я выплескиваю ее в движениях, избавляюсь от внутреннего напряжения.

Мой танец на льду — вдохновение и чистая импровизация, в нем нет ничего заученного. Живой, темпераментный и невероятно сложный. Каждая спираль, прыжок и вращение выполнены идеально и стоят золотой медали.

Плавно закончив последний арабеск, я сажусь на лед и тяжело дышу.

По непонятной причине, мне вдруг становится интересна реакция Салмана.

Я поднимаю глаза, и следующий вдох дается мне с трудом.

Шейх вальяжно сидит в кресле, не сводя с меня довольного взгляда. На губах его столь притягательная улыбка, что немало нервирует меня.

Мужчина из грез.

Скажи мне кто раньше, что он существует, и я бы не поверила…

— Ничего прекраснее я не видел, — говорит он. — Продолжай, Ева.

— Вставай на лед, Салман, — я подъезжаю к бортику катка. — Кататься на коньках интереснее вдвоем.

Я абсолютно не рассчитываю на то, что он согласится. Но к моему огромному удивлению, Салман молча поднимается с кресла и уходит в сторону раздевалок.

Потрясенная, я смотрю ему вслед.

Пока жду его, от волнения нарезаю круги по льду. И только шейх появляется, я в то же мгновение оказываюсь рядом.

— Ты пробовал раньше? — спрашиваю, окидывая его любопытным взглядом. Костюм ему очень идет.

— Нет, — Салман встаёт на лед довольно уверенно.

Отталкивается и, проехав не больше пары метров, останавливается, слегка качнувшись.

У меня что-то екает внутри. Так делать на льду рискованно, но я протягиваю Салману ладонь.

— Возьми меня за руку. В первый раз всегда так, страшнее всего. И удовольствие не то. Потом понравится.

Он крепко берет меня за руку, я встаю рядом с ним.

— Кто тебе это сказал? Первый раз может быть приятным, — слышу его негромкий голос над головой и чувствую, как к щекам приливает кровь.

Он намеренно меня смущает. Ему нравится такая игра. А я каждое слово принимаю за правду и наивно ведусь.

Не хочу показывать ему, что ему в очередной раз удалось меня смутить. Поэтому начинаю двигаться по льду.

Салман подстраивается под меня. И на коньках он держится настолько уверенно, что моя поддержка ему как будто и не нужна…

Внимательно наблюдая за ним, я замечаю, что его движения отдаленно напоминают коньковый ход.

Если не в совершенстве, то близко к тому, шейх умеет кататься на лыжах и держать равновесие.

Глава 12

В глубоких сумерках я подхожу к домику.

Устало перебирая ногами, поднимаюсь на второй этаж. Единственное, что мне хочется сейчас — залезть под душ, а после упасть в постель. Ничком. И забыться вожделенным сном.

Но нужно еще позвонить Али, ведь я так и не перезвонила ему. Решила, что лучше нам поговорить, когда вернусь и буду в спокойной обстановке.

Я подхожу к комнате и поворачиваю ключ в замке. Открываю дверь и неожиданно слышу позади стремительно приближающиеся шаги. Тяжелые. Мужские.

Только собираюсь оглянуться, как меня буквально заталкивают в комнату.

В темноту.

Испуганно вскрикиваю, и мне сразу наглухо закрывают рот рукой.

— Т-с-с, малышка. Это я, — слышу над ухом до мурашек знакомый голос. Не сдержавшись, взвизгиваю от радости:

— Али!

Он вслепую находит мою губы, обрушивается на них жадно, почти что неистово. Долго целует меня, стискивая в тесном кольце рук.

А я целую его в ответ. Вся злость и обида на него проходит, я безумно по нему скучала.

— Прости меня, малышка, — шепчет Али, покрывая нежными поцелуями мое лицо. — Прости. Я такой осел, что не поверил тебе!

— Ты уже все знаешь? — спрашиваю я, тем останавливая его.

Раздается щелчок, и загорается свет.

А я прыскаю со смеху.

— Али, почему ты в чадре?!

— Маскировка, — он снимает ее и отбрасывает на тахту. — Не хочу, чтобы меня застукали на женской территории и отлупили палками.

Мой смех резко обрывается.

— А-а-а, я и забыла, что тебе сюда нельзя…

— Я тебе звонил. Искал тебя. Где ты была? — выражение лица Али становится очень хмурым.

— На тренировочной базе, каталась на ледовом катке, — тихо отвечаю. — С шейхом. Али, я тебя встретить пришла, но столкнулась с ним! А ты ушел, даже не заметил меня…

Али на миг задумывается, вспоминает, а после направляет на меня виноватый взгляд:

— Ева, ради Всевышнего, прости меня. Не обижайся! Я сам не свой был! Пока переваривал все, что он мне сказал, ничего кругом не замечал! — он притягивает меня к себе, вдавливает лицом в свою грудь так сильно, что дышать невозможно. — Теперь я рядом, малышка. Теперь все позади. Я думал о шейхе гораздо лучше, чем он есть на самом деле. Гордился, что знаком с ним, дурак! Но тебя я ему не отдам. Нет, он тебя не получит.

Он говорит с решимостью человека, готового идти до конца. И у меня на сердце становится спокойно. Впервые за последние дни я ничего не боюсь.

— Что ты будешь делать, Али? — спрашиваю, понимая, что он что-то придумал.

Али подводит меня к тахте. Когда садимся, он ставит передо мной небольшую сумку.

— Я подготовился, сегодня ночью уедем в Мекку, — быстро говорит и расстегивает молнию и показывает мне пачки саудовских риалов. — Уверен, завтра же все мои счета арестуют, а меня объявят нелегалом. Поэтому первым делом в банк поехал. Так спешил, что телефон на столе оставил, а ты мне звонила… Ева, принеси мне свои документы.

Метнувшись в спальню, я через пару минут возвращаюсь к нему.

Али прячет их в сумку и говорит:

— Если есть что-то важное, неси. Остальное придется оставить. Я на мотоцикле, налегке поедем.

Я забираю только украшения.

— Али, а что дальше? Для шейха не проблема найти нас в Мекке. Нам надо уезжать из Саудии, а для этого нужна его подпись на разрешении.

Али кивает, соглашаясь.

— Он и в Египте нас найдет, — уверенно говорит. — Только одно заставит его оставить тебя в покое.

— Что?

— Ты потеряешь девственность, — подавшись ко мне, полушепотом произносит Али. — Я убедил отца немедленно приехать, купил ему билет на завтра в Мекку, снял всем нам номера в отеле. Мы проведём никях, и в первую же ночь ты станешь моей. Узнав об этом, шейх сам от тебя откажется. И сделать уже ничего не сможет, религиозный брак расторгнуть могу только я. А после мы вернемся в Каир и поженимся официально. Что скажешь, Ева?

— Мне нравится твой план, — улыбаюсь я, обвивая руками его шею. — Я согласна, Али.

Он коротко целует меня в губы и поднимается с тахты:

— Пойдем, малышка. Пора.

Я в последний раз окидываю взглядом комнату и выключаю свет. Хоть бы капля сожаления в душе… но нет, я не чувствую ничего. Нет у меня связи с этим местом, и уже не появится никогда.

Я иду впереди, очень осторожно и боюсь кого-нибудь встретить. Увидев Али, женщины точно поднимут шум.

Когда выходим из домика, роняю вздох облегчения.

— Иди за мной, — Али берет меня за руку и ведет за собой.

Вокруг тихо и темно. Мы все дальше уходим от домика, но не в сторону центральных ворот и дворца, а в противоположную.

Наконец, показываются ворота, которые я раньше не видела, потому что так далеко на территории еще не заходила.