Крепче виски. Слаще колы.

Глава 1

«Стас ещё сильнее прижал её к стене, навалившись на неё девушку так, что между их телами не осталось свободного места. Легкая усмешка коснулась тонких губ парня, тем самым показывая и так очевидную вещь. Он – повелевает этой ситуацией король этой ситуации.

Его пальцы медленно стали поглаживать её ребра, когда она попыталась вдохнуть, мешая ей этим. Словно насмехаясь. Он всегда это делал. Это доставляло ему удовольствие. Тело приятно задрожало, когда его рука скользнула ниже, пробираясь под юбку и пальцы остановились у кромки не пышной юбки. Всего пару сантиметров вверх, и он почти сорвался её дыхание участилось, а его улыбка стала еще шире.

Он прижался к её шее губами, прокладывая дорожку неторопливых поцелуев к глубокому декольте, что весь вечер сводило парня с ума. Губы были мягкими удивительно теплыми, и девушка издала негромкий стон неосознанно прикрыла глаза.»

Я осмотрела вымученный текст и поняла, что это катастрофа. Не конец света, но первые звоночки катаклизма уже были на лицо. Еще пару недель назад набросать такие строчки с меньшим количеством помарок, с более ярким и красочным описаний деталей и событий было для меня дело пяти минут. Сейчас же я корпела над несчастными абзацами минут 40 и все равно до конца не была довольна результатом.

Суховато. Однообразно. Заезжено.

Я готова была взвыть вместе с главной героиней. Она от того, что её герой-любовник уже несколько глав пытается пробраться под юбку. А я от того, что у меня, кажется, наступил творческий кризис.

Это финиш, господа.

Что побудило меня к писательству? Скорее всего, это бурная фантазия с историями в голове, которые постоянно требовали развития сюжета, достаточно свободного времени и потребность в деньгах. Ведь благодаря двадцать первому веку писателю необязательно стучаться в двери крупных издательств, чтобы заработать на кусок хлеба. Достаточно иметь обычный ноутбук и немного терпения, чтобы изучить все правила распространения электронной книги.

Опубликовала первую главу скорее от скуки с долей интереса. Над псевдонимом «Леди Си» не особо задумывалась и вообще не возлагала каких-либо надежд на успех, чтобы потом было не так обидно.

Какого было мое удивление, когда уже на следующее утро я обнаружила на своем авторском аккаунте больше тысячи просмотров и не один десяток подписчиков.

Как говориться: искра, буря, безумие.

Мое хобби, мое творчество нашло отклик в чужих сердцах, и я получала каждый день обратную связь в виде хвалебных комментариев. Ну и бонусом денежное вознаграждение, которое стало очень кстати, когда я решила поступать на филологический факультет. Как бы я не блистала своими знаниями и отличными оценками, но бюджетных мест нет, а учеба стоит немалых денег, которые родители не имеют возможности мне давать.

Все, что как по маслу: я выкладывала продолжение с частой периодичностью, получала деньги за свой труд и оплачивала ими учебу. И совершенно не чувствовала дискомфорт при написании эротических романов с очень откровенными сценами. Мой небольшой сексуальный опыт, а именно первый раз по-быстрому под одеялом, пока не пришли родители, не мешал моей извращенной фантазии описывать сцены секса.

До этого момента.

Конечно, настоящий автор никогда не будет доволен своей работой до конца. Но самокритика была здесь не причем. И мои опасения подтверждала статистика сайта, на котором четко было видно, что новые главы уже не так «заходят» читателям.

Я выдохлась. Исчерпала свой заряд сил и энергии. И, похоже, муза от меня сбежала тоже. Парня у меня нет, а из ежедневного окружения бесконечные конспекты да ноутбук по вечерам. Где взяться источнику вдохновения?

Хотя один все же имелся.

Мне стоило только поднять взгляд, чтобы в поле зрения попал объект моих (и не только) бесстыжих фантазий и даже прототип нескольких романов.

Наш преподаватель по современной литературе, как обычно, во время экзамена по своему предмету следил с особой внимательностью за всей аудиторией. Не то, чтобы сочинение на заданную им тему можно было списать с телефона, которые мы сдали еще до начала, но, возможно, ему просто доставляло удовольствие смотреть, как шестеренки в наших головах начинают свою активную работу, и мы пытаемся связать хоть пару предложений во что-то похожее на сочинение. К слову, мое было написано за полчаса, и все остальное время я могла пытаться выдавить из себя еще хоть пару строчек для своего романа.

Прозвучал голос самого сексуального мужчины нашего университета, оповещающий нас о том, что до конца лекции оставалось пятнадцать минут.

Ох, и все же он дьявольски красив.

Высокие, статные, широкоплечие брюнеты с голубыми глазами всегда были в моде и являлись объектом воздыхания девушек в любом столетии. Только от одного вида его кипенно-белой рубашки на подтянутом теле можно истечь слюной, а особо впечатлительным испытать эстетический оргазм. Этот мужчина вообще понимал, какое влияние он оказывает на студенток своими очками в тонкой золотой оправе? Но готова поклясться, что носит он их явно не для зрения.

Я помню, как еще в начале года, после первого знакомства с нашей группой, что состояло в основном из его монолога об учебных планах на год, уже тем же вечером, за преступно короткое время родилось несколько глав, полных грязных подробностей, читая которые мне самой становилось отчасти стыдно за написанное.

Многие первокурсницы и даже молодые преподавательницы падали ниц перед его харизмой. Но, несмотря на огромное количество томных улыбок в его сторону, каблуков и коротких платьев, и других женских атрибутов обольщения, он оставался все также учтив, вежлив и холоден.

Я пробежалась взглядом еще раз по своему сочинению, уместившееся на двойном листке, внося последние поправки.

Две минуты до окончания пары. В голову приходит мысль о развитии сюжета в моем романе, которую пытаюсь быстро запечатлеть на бумаге, воодушевленная внезапным приливом вдохновения.

Глава 2

Законы джунглей гласят, что от хищника ни в коем случае нельзя отводить взгляд. Лучше вообще не моргать и не дышать, если получится, конечно. Но самый верный способ остаться в живых – нападение. В моем случае отрицание. Поэтому сейчас, расправив плечи и гордо вскинув подбородок вверх, я твердо и уверенно заявила:

— Я не понимаю, о чем вы.

— Давай пропустим эту бессмысленную игру, — сказал Павел Александрович абсолютно будничным тоном, заправляя руки в карманы брюк. — И прекращай косить под дурочку. Тебе не идет,—он снова прошелся по мне оценивающим взглядом, от которого хотелось сжаться до размеров атома. — Это что, бабушкино платье?

И почему он вдруг решил перейти на «ты»?

— Н-нет. Просто люблю винтаж, — процедила сквозь зубы.

— А также писать грязные рассказы, — он, наконец, оторвался от дверного косяка и спокойно направился к своему столу, обходя меня стороной.

— Вообще-то это роман!

— До романа еще нужно дорасти, — он выдвинул верхний ящик и достал из него уже знакомый нам обоим альбомный лист, кладя тот на стол.

Этот мужчина словно намеренно растягивал каждое движение и взгляд, упиваясь моим безвыходным положением. Наверное, такие люди, как он, любят смаковать власть, а уж власть над бедной и несчастной студенткой – и подавно!

В голове мимолетным кадром пролетела картина, как уже на следующий день в меня будут тыкать пальцем все кому не лень, насмехаясь, крича в спину гадкие шуточки под руководством одного болвана из группы. Готова поспорить, что он будет встречать меня с транспарантом «Грязная девственница» или «В тихом омуте черти пошлые» каждое утро. А потом меня просто выкинут из универа за неподобающее поведение.

Я пробежалась по своему черновику глазами и увидела на нем замечания, сделанные яркой красной пастой. Да это просто неслыханно! Он просто насмехается надо мной!

— Вы проверили его?

В горле пересохло, и сейчас просто хотелось провалиться сквозь землю.

— Это моя работа, — не торопясь, он сел в свое кресло и посмотрел на меня снизу-вверх, блеснув своими очками.

— Это только черновик, — зачем-то начала оправдываться я. — Как вы вообще узнали о моем псевдониме?

— Я похож на глупого человека?

— Нет, но… — я пожала плечами.

— Взглянув на твой рассказ, в котором присутствовали имена и даже какое-то развитие сюжета, я предположил, что это вырванный отрывок или продолжение. Сейчас, к сожалению, или к радости, все и всё выкладывают в интернет. Вбив в поисковую часть пару написанных тобою строчек, мне выдали несколько романов с похожими именами действующих лиц. Ну, а твою стилистику написания я узнаю из тысячи работ.

На языке крутились только одни непристойные ругательства. Шерлок Холмс сейчас бы перевернулся в гробу и сделал сальто, если, конечно, не был бы вымышленным персонажем.

— Я могу забрать работу?

— Нет, — он расслабленно откинулся на спинку кресла, вызывая каждым своим действием у меня нервоз.

— Вы пойдете с нею в деканат? — до боли сжимала кулаки, боясь услышать свой приговор.

— Василиса, я задам тебе несколько вопросов, а потом уже решу, что с тобою делать, — он понизил голос, и в его глазах пронеслась чертовщинка с долей коварства.

Похоже, моё унижение так быстро не закончится. Но дело было даже не в смаковании страха, которым сейчас разило от меня… На его лице был некий интерес, понятный только ему самому.

— Почему ты начала писать?

Что же… достаточно безобидный вопрос. Я почувствовала, как напряжённые плечи стали плавно опускаться вниз, словно с них сняли неподъемную ношу под названием опасение.

— Потому что мне это всегда нравилось, и мне захотелось увидеть истории, придуманные мной на листке бумаге.

— Почему именно эротический жанр? — он не сводил с меня напряженного взгляда.

— Потому что сейчас это самый читаемый и продаваемый жанр в соц.сетях. А деньги мне нужны, чтобы оплачивать учебу, — нехотя пояснила я.

— Итак, ты Леди Си.

Я мрачно кивнула, не понимая куда он клонит.

— Я просмотрел несколько твоих работ. Признаюсь, «Горький шоколад» достаточно неплох. Но последняя, — он отрицательно закачал головой, цокая языком, — просто ужасна.

От возмущения я открывала и закрывала рот, как рыба, не в силах подобрать нужные слова, и в итоге просто закричала:

— Что?! Да как вы можете?

Я прикусила губу, останавливая себя. Нет, сейчас я совершенно не в том положении, чтобы истереть и качать свои права.

— Попробуй возразить и сказать, что твой последний роман пользуется такой же популярностью на ровне с первым и делает хорошие продажи.

— У меня действительно сейчас некие трудности с вдохновением, — чуть замявши, пробурчала я.

— О чем я и говорю. И эти чудовищные размеры, — он развел ладони в стороны перед собой, наглядно показывая, что имел в виду. —Ты вводишь заблуждение невинные юные умы.

— Прошу, перестаньте, — взмолилась я, прикрывая горящее лицо от стыда руками. — Может, просто переместить роман из эротического жанра в фантастический, и вопрос о размерах отпадет само собой?

Павел Александрович глухо рассмеялся, но облегчения я от этого не почувствовала. Отняв руки от лица, я увидела, что преподаватель уже открыто забавлялся данной ситуацией. Просто прекрасно.

— Ты встречаешься с кем-то?

— А какое это имеет значение? — я вскинула брови и усмехнулась, сложив руки на груди.

— Самое прямое. Как я уже говорил, твоя последняя книга ужасна. Она достаточно сухая, неинтересная. Сцены и диалоги заезжены. Все это уже было. Тебе нужно…

— Вдохновение, — я обреченно вздохнула. — Я знаю.

— Сцены эротического содержания писать не просто. Одной фантазии может быть не достаточно, — говорил он, растягивая слова. — Особенно если её ничем не подпитывать. Поэтому я спрошу еще раз. Ты встречаешься с кем-нибудь или может, у тебя есть половой партнер?

— Нет, у меня никого нет.

Пока я краснела и сгорала от стыда, мой преподаватель встал с кресла и двинулся в мою сторону.

Глава 3

Я решила писать новый роман, на время заморозив предыдущий для чистоты эксперимента. Начинать первые строчки всегда волнительно, ведь именно от них ты в дальнейшем будешь отталкиваться, чтобы продолжить ту или иную мысль. Но мне было вдвойне волнительно и даже боязно, ведь я знала, что глава попадёт под анализ не только критиков из интернета, а в первую очередь моего преподавателя.

Целую неделю я рожала своё детище, отчасти в пытках и агонии, стараясь угодить одному претенциозному мужчине и доказать, что мой талант всё же имеет место быть.

Я собиралась зайти в его кабинет с высоко поднятой головой, чуть задрав курносый нос, и положить перед ним на стол лист с новой главой, посмотрев при этом на него с долей высокомерия.

Но план провалился ещё на стадии, когда я только подходила к его аудитории. До его кабинета ещё с десяток метров, а у меня уже вспотели ладошки и затряслись руки.
Стук костяшками пальцев по двери больше напоминал азбуку Морзе, выбивающие "Помогите".

О Боже, да, да, я подписалась на идиотскую авантюру и теперь вынуждена чувствовать на своих щеках настоящий пожар каждый раз, когда наши взгляды с Павлом Александровичем пересекались, отчего-то чаще обычного, в коридорах университета.

Итак… описать секс – задача не из простых, особенно для таких, как я – по пояс деревянных и не имеющих разнообразного и обширного опыта для этого.

С каждым разом удивить читателя становится все труднее. Приходится подключать все свое мастерство к детальным описаниям анатомических особенностей. С воображением проблем у меня нет, а вот, чтобы назвать вещи своими именами… Язык просто не поворачивался. Поэтому я старалась заменять пикантные названия на более поэтичные.

Например, женская грудь – холмики, полушария, спелые дыньки, девочки, бюст, холмы возбуждения. У мужчин еще хлеще. Кроме очевидного фаллоса и нефритового стержня, сюда можно было добавить: младший приятель, длина, каменное возбуждение, дубинка, гигант, мужское естество.

Глаза преподавателя бегают по строчкам и как обычно, на его лице абсолютно бесстрастное выражение, которое неимоверно начинает раздражать. Моя нижняя губа уже искусана до крови, и я не понимала, насколько сильно нервничаю, пока не ощутила на языке солоновато-металлический вкус.

Но тут из его груди вырывается короткий смешок, а уголок рта приподнимается в нечто напоминающее улыбку.

И это при прочтении сцены эротического содержания!

Это провал, милая. Полнейший.

— Можете не продолжать, — вздохнула я, с прискорбием вспоминая о зря потраченном времени. — И так понятно, что не справилась.

Павел Александрович отложил в сторону лист и, сняв очки, посмотрел на меня, откидываясь на свое кожаное кресло.

— Если ты планировала написать юмористический роман с возрастным цензом 18+, то тебе удалось.

— Хорошо. Я перепишу, — тянусь за своей очередной неудавшейся рукописью и уже почти коснулась пальцами листа бумаги, как на него резко опускается ладонь преподавателя, мешая.

— Как ты думаешь, в чем твоя главная ошибка? — спросил он, все также не поднимая руки, не позволяя мне взять свою работу.

Мне потребовалось пару секунд, чтобы собраться с мыслями и произнести, отводя взгляд:

— Видимо, в отсутствии опыта в этом самом плане и возможно, не знание всех деталей во время самого процесса.

Слова довались с трудом, заставляя уже в сотый раз за минут десять, что я нахожусь в его кабинете, пожалеть обо всем и проклясть тот момент, когда отвлеклась и сдала свой черновик романа вместе с сочинением.

— Василиса, — многозначительно протянул Павел Александрович, — ты же будущий филолог, а изъясняешься, как студент ПТУ.

Я молчу, признавая его правоту. Прелюдии мне давались обычно с легкостью. Ведь можно очень красочно описать, как руки подрагивали, пока она, смущенная до предела, расправлялась с пуговицами на черной рубашке. Как его прокаченные мышцы живота напрягались, стоило ей задеть их подушечками пальцев…

Но вот описать сам секс со всеми названиями анатомических частей тела, да и просто произнести это слово из четырех несложных букв в слух – было проблемой.

Преподаватель поднялся с кресла, вальяжно обошел стол и встал в свою излюбленную позу – опираясь бедрами об стол. На первый взгляд ничего необычного: простые и уверенные движения и действия, которые мы совершаем каждый день в повседневной жизни. Только было одно «но». Он сократил между нами расстояние на столько, что я теперь ощущала запах его парфюма.

В самых первых нотах я услышала кориандр и сочный освежающий грейпфрут. Я втянула побольше носом, раскрывая для себя еще смесь кедра с … О Боги, мне нужно еще… Но поймала себя на том, что уже слишком долго позволяю себе насладиться мужским запахом, немного переходя за рамки приличия. Черт бы их…

— Тебе нужно научиться называть вещи своими именами, — говорит он, чуть склонившись ко мне, но я почти не слушаю, радуясь тому, что узнала еще нотки апельсина в его аромате, что так гипнотически на меня действуют. — И именно этим мы сегодня и займемся.

Глава 4

Он снова это делал – смотрел на меня сдержанно, но с интересом, читая эмоции на моем лице, что сейчас менялись со скоростью света.

— Василиса, так не пойдет, — он закатил глаза вверх. — Я буквально слышу, как ты громко думаешь. Это не экзамен, расслабься.

— Вы собираетесь научить меня ругаться…

— Называть вещи своими именами, — поправил он и, оторвав бедра от стола, сделал крохотный, но сейчас казавшийся такой большой шаг ко мне.

Эта близость… волновала.

Было бессмысленно отрицать, что мне нравилось слышать рядом с собой запах его парфюма и ощущать тепло крепкого тела. Нравилось, как он превосходит меня в росте на целую голову. Это позволяет почувствовать себя женственной и даже чуточку уязвимой в мужском окружении, что обычно я позволяла себе крайне редко.

С глотком воздуха, застрявшем в горле, я наблюдала, как его рука поднялась, и пальцы еле ощутимо взяли мой подбородок, чуть приподнимая его.

— Кажется, я знаю, в чем дело, — сказал он серьезно.

Не отнимая руки от моего лица, пальцы скользнули по щеке, поддели выбившуюся прядь волос и одним движением заправили её за ухо. Мелкие покалывания образовали дорожку из его прикосновений, что были приятно новыми для меня. Но внезапно я ощутила легкость на затылке и тяжесть у корней, когда мои русые волосы упали на плечи.

— Должно быть, эта причёска вызывает страшную мигрень. И строгий учительский пучок тебе не идет. Твоему образу подходит что-то легкое, воздушное, как ты сама.

Я недоверчиво покосилась на свою заколку в его руках, но действительно почувствовала короткий прилив блаженства. Но виновны ли были в этом распущенные волосы? И мне почти удалось собраться с мыслями, пока мужской голос не зазвучал достаточно тихо и до ужаса интимно.

— Она была невыносимо прекрасна в своей неопытности, и порочность её мыслей порой сводила его с ума… — хищный блеск, что с недавних пор стал вызывать у моего сердца тахикардию, промелькнул в глазах.

— Она?

Павел Александрович кивнул.

— Предлагаю примерить на себя роли твоих персонажей. Так тебе будет проще понять и прочувствовать свою героиню, чтобы потом доходчиво описать все в книге. Сейчас есть только он и она.

— Х-хорошо. Это можно попробовать, — произнесла я, чуть запинаясь от неловкости нашей близости.

— Хорошо, — повторил мужчина за мной с ухмылкой, и этот момент буквально кричал, что на самом деле ничего хорошего не предвещается. — Он знал, что за целомудренными и огромными свитерами, что были неотъемлемой частью её гардероба, прятались хрупкие и весьма привлекательные изгибы женского тела.

Томный голос замолчал, а я, наконец, смогла перевести дыхание. То, как он говорил. То, как он смотрел на меня в этот момент, было самым интимным, что было в моей жизни по сей день.

— Но сегодня, по воле случае, на ней была блузка, от которой он собирался избавиться в кротчайшие сроки, — Павел Александрович наклонился к моему уху и спросил шепотом, — Она… позволит ему эту маленькую прихоть?

В легкие не поступал кислород уже давно, хотя они так были наполнены только ароматом его парфюма.

— Да, — сказала я на выдохе и добавила на вдохе, — она позволит.

Волосками я снова почувствовала его ухмылку. Он вновь чуть отпрянул от меня и, не переставая смотреть в мои глаза, потянулся к лентам банта на воротнике блузки.

— Он с удовольствием подмечает родинки на её плечах, пока стягивает с них блузку. Но, конечно же, сильнее всего к себе привлекает внимание её… — преподаватель сделал многозначительную паузу и, игриво наклонив голову в бок, спросил, — Как ты думаешь, что это?

Чуть прочистив горло, я пробормотала:

— Скорее всего, это грудь.

— Умница, — он одобряюще улыбнулся, а мне захотелось еще раз угодить ему, чтобы снова увидеть эту улыбку. — Он проводит пальцем между грудей, недовольно озираясь на ткань её бюстгальтера, что закрывает вид на… Продолжи, Василиса.

— На её горошины…

— Нет никаких горошин. Есть соски. Тугие и аппетитные. Вспомни о том, чему мы сейчас пытаемся научиться.

Если бы это было так просто… И словно специально отвлекая, путая мысли, теплые пальцы скользнули по обнажённому участку шеи, очерчивая тонкие линии над кромкой воротника, а затем медленно поползли вниз по ткани.

— И так… Он заводил руку ей за спину. Оба затаили дыхание, и в тиши комнаты отчетливо слышен звук расстёгнутой застёжки бюстгальтера, — его пальцы начали играть с лентами банта, находясь непозволительно близко от моей собственной груди. — Когда последний и мешающим им атрибут одежды летит на пол, он видит её тяжело вздымающуюся…

— Грудь, — резко заканчиваю я.

—Именно, грудь, — он поднимает одну бровь и говорит то, от чего мне становится неловко до предела, — ни холмики, ни персики, ни, черт их побери, колокола. Серьезно? Колокола? Я сначала даже не понял, о чем речь, когда читал это.

Я стремительно краснела и не находила слова в свое оправдание, чувствовав себя нелепо и странно. Но вместе с этим внутри зарождалось нечто сильное и незнакомое. Нечто, питающее фантазию. И в первые за долгое время ощутив резкий прилив волнительных и будоражащих эмоций, я не собиралась прекращать обучение.

— Продолжим, — вкрадчиво произнес преподаватель, снова примеряя на себя роль героя-любовника. — Он лихорадочно пытается решить, какую из грудей начать ласкать первой.

Пальцы задели край белья под блузкой, и я опасливо затаила дыхание.

— Что она чувствует? —спросил Павел Александрович.

— Неловкость, — сдавленно прошептала я и добавила, — и, скорее всего, ей холодно.

Павел Александрович сдержал смешок от моего комментария, на секунду опустив взгляд на бант, которому сегодня отдавалось слишком много внимания.

— Он обхватывает её грудь ладонями, сжимая. И для справки, на грудь не любуются долго. Её мнут, целуют, облизывают, кусают, но никак не просто смотрят. Поняла?

Глава 5

— Вы в курсе, что я не пишу ужасы? —съязвила я, пытаясь скрыть за этим некоторую нервозность, на что услышала глухой смех. — Зачем нужно было задувать свечу?

— Для атмосферности. И вне моих лекций можешь обращаться ко мне на «ты».

Я смотрела на деревянные полы, пытаясь разглядеть в темноте хоть какой-то рисунок на них, когда почувствовала, как он подвинулся еще ближе. Павел возвышался надо мной. И я слышала, как он тяжело, но спокойно дышит. Контролируемо. Он всегда контролировал себя и ситуацию, а у меня в последнее время были с этим проблемы. Особенно в его присутствии.

Теперь, когда глаза привыкли к темноте, и наши силуэты освещал лишь свет от фонаря, что лился через огромные окна зала, я могла увидеть его полностью. И таким я его не видела никогда: привычно белая рубашка сейчас была расстёгнута на две верхних пуговицы, а рукава закатаны на локтях. Его небрежному образу не хватало только слегка взлохмаченных волос. Кончики пальцев так и покалывало устроить эту маленькую шалость.

— Так мы здесь… надолго?

— Не припомню, чтобы герои любовных романов куда-нибудь торопились, — я слышала в его голосе насмешку, хоть и не могла её разглядеть достаточно хорошо из-за темноты.

Павел делает шаг, я два назад и вот уже упираюсь лопатками о книжные полки. Но его это только забавляет, и мы снова оказываемся на непозволительно близком расстоянии.

— Так это снова игра? Он и она?

— Разумеется. Все в пределах дозволенного тобой. Но… — его рука оперлась о полку рядом с моим лицом, представляя собой подобие капкана в моей фантазии, — есть минимум, который нужно исполнять: место, разговоры, прикосновения.

Я кивнула, соглашаясь с его методом обучения, ведь идя сюда, понимала, что погружение в наших героев, которое мне устроил преподаватель в прошлый раз было действительно минимумом и началом.

— И какой у нас сценарий? — пытаясь справиться с неловкостью, спросила я.

— Конечно же, совместная подготовка к сессии. Но наши герои так увлеклись, что не заметили, как библиотека совсем опустела.

— Не думаю, что возможна такая сильная тяга к знаниям, что выключенный свет библиотекарем не был для них сигналом о её закрытии, — скептично сказала я.

— Ты придираешься. Читатели любят такие ситуации в любовных романах. И думаю, если твоя героиня надела такую же очаровательную юбку, что ты сейчас, он то и дело бы смотрел только на её прелестные ножки, не замечая часов.

Я открыла рот от возмущения, отдергивая края юбки вниз, хотя даже при большом желании мне не закрыть было коленки. Но сегодня в гардеробе приглянулась именно эта клетчатая юбка до середины бедра, хотя она уже полгода пылилась в шкафу с момента импульсивной покупки.

— Так она… ему нравится?

— Безусловно. Она умна и начитана. Определенно, его типаж.

— Ла-адно, — протянула я, всерьез задумываясь над сценарием. — Он откроет ей свои чувства?

— Не сразу. Возможно, ему нужно время со всем разобраться.

Первое легкое прикосновение его пальцев к моей коже, как удар током. Он скользит по костяшкам на руке, обводя несколько по кругу, и поднимается выше к запястью.

— Что она чувствует? — спрашивает он тихо.

— Неловкость, — сдавленно прошептала я, концентрируясь на мягких и неторопливых поглаживаниях.

Казалось такое целомудренное действие, но оно вызвало целый восторг и выброс адреналина в кровь. Обострению чувств, конечно же, способствовал полумрак. А еще его горячее дыхание, касающееся моей щеки, его запах парфюма, что хотелось вдыхать все больше и больше… его прикосновения... его близость…

— Ему так давно хотелось к ней прикоснуться, — его голос, вибрируя, посылал мурашки по всему телу.

Я не могла оторвать взгляда от его губ, что так тягуче и вкусно что-то произносят.

Большим пальцем он нащупал пульсирующую венку на запястье, чуть надавливая на неё. Теперь можно было отследить, как ускорялся мой пульс от каждого его слова.

— Ей… нравится его рост.

— Рост? — одна бровь Павла взметнулась вверх.

— Да, когда парень выше девушки. Это привлекательно, — я неловко пожала плечами, понимая, что произнесла глупость, на которую услышала глухой смешок.

— А ты знала о традиции нашего университетского футбольного клуба?

— Я не люблю футбол, и все, что с ним связано, меня не интересует.

— Это должно тебе понравится. Девушки считают это романтичным. Перед матчем игрок обвязывает себе ладонь лентой, принадлежащей его возлюбленной. Бывали даже случаи с галстуком. Они верят, что это приносит удачу.

— Это действительно красивая традиция, — сглотнув, произнесла я. — Но я никогда в ней не участвовала.

— Наш герой, к сожалению, не состоит в футбольной команде. Но он был бы счастлив получить от неё такой подарок. Она окажет ему честь?

— Да, — на выдохе сказала я и потянулась к своей косе, которую так старательно заплетала дома, и завязала конец красной атласной лентой.

— Нет, — Павел перехватил меня за запястья и опустил вниз, — он сам.

Дыхание участилось в ожидании нового прикосновения.

Пальцы коснулись заплетенных волос, невзначай коснулись ворота блузки и оголённой кожи. Он потянул за один конец ленты, и та медленно стала ослабевать, распускаясь.

— Теперь его удача всегда будет с ним, — сказал он, искренне улыбнувшись, убирая ленту в карман брюк.

— А разве не поцелуй приносит удачу?

И после моих слов его взгляд тут же был прикован к моим губам. В крови бурлит азарт наравне с любопытством и остановиться было уже невозможно.

Я смущенно опустила глаза в пол и прошептала:

— Видела такое в фильмах. Девушки спортсменов обычно дарят им свой поцелуй перед матчем или турниром, или забегом… — или мне лучше заткнуться.

Когда я вновь подняла глаза на его лицо, то распознала ни с чем не сравнимый и такой явный голод. И мне понравилось, что смогла пробить маску и вывести этого мужчину на эмоции. Настоящие. И такие явные.

Глава 6

Я повернулась, с ненавистью глядя на обладателя насмешливого голоса. Марк Вяземский был последним человеком, которого я хотела сейчас видеть. Впрочем, как и всегда.

Он отравлял мою жизнь своим присутствием, едкими и язвительными комментариями, и вечными соревнованиями во всем за первенство.

После разговора с ним я чувствовала себя грязной. Словно его слова имели какой-то паразитарный эффект, после чего хотелось натирать кожу мочалкой с мылом до красноты, лишь бы, наконец, избавиться от гадкого, липкого ощущения.

Кажется, это началось еще с детского сада, когда мы сидели на соседних горшках. Помню, как вечно жаловалась маме, что меня обижал хулиган из группы, кидаясь в меня песком и отрывая моим куклам головы. Конечно же, по шутке судьбы причина горьких слез в дальнейшем стал моим одноклассником. Портфель, закинутый на дерево, утопленная сменная обувь в туалете и срывание резинок с моей головы: ритуалы, которые я проходила каждый день.

Со временем эти шалости сменились словесными издевками, которые с каждым годом становились все изощрённее и я бы даже сказала, изящнее. Но что я действительно не ожидала, так что он найдет еще один способ меня унизить или даже слегка пристыдить – учеба. Только тут он промахнулся. Учиться я любила всегда и делала это с отличием. Но стала чувствовать, как мне дышат в затылок, пытаясь обойти на всевозможных олимпиадах. Стоит признаться, что Марк далеко не глуп, и зачастую первые места доставались ему справедливо. Но это раздражало еще больше.

С годами все его выходки я научилась парировать или игнорировать, оберегая свою и так расшатанную благодаря ему нервную систему.

Порог университета при поступлении я перешагнула с небывалой легкостью. Словно избавилась от блондинистого балласта, которые терпела большую часть своей жизни. Моя радость и ликование длились примерно минут двадцать, пока не началось знакомство с группой и не увидела там его – ночной кошмар на яву.

Сучий дьявол.

Именно благодаря этому человеку мне хотелось время от времени сквернословить в стенах альма-матер.

Жизнь не справедлива и коварна, раз природа решила наделить человека, обладающего самыми отвратительными качествами, незаурядной и привлекательной внешностью: острые черты лица с выразительными скулами и голубые глаза – вызывали настоящий восторг у его фанаток, а подтянутое тело, благодаря годам усердных тренировок в футбол – обильное слюнотечение, когда он позволял себе во время тренировок снимать с себя футболку.

Марк знал, что хорош собой. И с удовольствием этим пользовался.

Но что по-настоящему раздражало и с чем я так и не смогла смириться, это его привычка пялиться на меня. Иногда казалось, что он видит меня насквозь или придумывает очередную колкую шуточку, чтобы поддеть меня на перерыве. Время от времени на занятиях, в коридорах я ловила на себе его наблюдающий взгляд. После этого он всегда усмехался и большую часть времени отводил глаза, но иногда… продолжал смотреть. Я оказывалась в ловушке его взгляда, и мы так и продолжали стрелять в друг друга молнии глазами, пока один из нас не проигрывал.

Но сейчас, я уже чувствовала себя проигравшей, потому что даже невооружённым взглядом было видно, что у этого парня в рукаве припрятан туз, а у меня лишь пара шестерок.

Меня затопило жаром от стыда.

— Посмотри на себя, — самодовольно ухмыльнулся Вяземкий. — Ты покраснела.

Его чрезмерная манерность, то, как он растягивал слова, почти лениво – раздражало до скрежета в зубах.

Он оторвался от стены и не спеша направился в мою сторону.

— Давай момент, где я жалко оправдываюсь, останется в твоих фантазиях, — я скрестила руки на груди, глядя на него с вызовом.

— О, ты даже себе представляешь на сколько извращенные мои фантазии, — он сузил глаза и скользнул взглядом по моему телу, задержавшись дольше всего на голых коленках, которые мне вновь захотелось прикрыть.

Вяземский надвигался на меня вальяжной походкой, засунув руки в карманы джинсов, и остановился ближе, чем того требовала ситуация.

— Что ты тут вообще делаешь? — я выплюнула эти слова настолько презрительно, насколько только могла.

Марк ухмыльнулся, глядя на меня с высоты своего роста. Находясь так близко, он ощутимо возвышался, и я ненавидела тот факт, что мне приходится задирать голову, чтобы посмотреть в его наглые глаза, в зрачках которых сейчас играет явная смешинка.

— Закрывал хвосты из-за тренировок, — произнес он скучающим тоном. — Старуха наконец-то отпустила меня на радостях. Буду вечно благодарен некому Артемию за его рождение, — его глаза закатились так высоко, что на какой-то момент я увидела чисто белки. — А тут ты трешься у дверей библиотеки, которая должна быть уже закрыта. Стало любопытно, и я пошел за тобой.

Сердце грохотало в груди, намереваясь выпрыгнуть и убежать прочь от нахально-прожигающего взгляда. Но, стараясь не показывать свой страх, я только выше вздернула подбородок и спросила:

— Как много ты слышал?

Он выждал паузу, прежде чем убить меня одним лишь словом.

— Всё, — сказал он, широко улыбаясь, и пока я захлебывалась собственными эмоциями, он подливал масла в огонь, — я стоял буквально у тебя за спиной. Нас разделял лишь дряхлый шкаф с книжками.

Воздуха не хватало, а по коже пробежались волной колкие мурашки. Я не могла придумать ни одной контр фразы в свою защиту, готовясь к самому масштабному высмеиванию и унижению в своей жизни.

— Что ты хочешь? — спросила я еле слышно.

— Для начала я хочу, чтобы ты мне все подробно рассказала. И вот еще, — он вынул из заднего кармана джинс свернутый в четыре раза, уже знакомый лист, при виде которого сердце рухнуло вниз. — Почему-то мне кажется, что ты имеешь к этому отношение.

Глава 7

Вам когда-нибудь приходилось играть в игру под названием «Пол - это лава»? Мне – нет. До этого момента. Я не успела убежать, скрыться или, скрестив пальцы, громко заявить, что не играю. И поэтому сейчас я тону. Увязаю в раскаленной жидкости, плавлюсь заживо в собственном позоре, бормоча каждое слово.

Конечно, я не рассказываю Вяземскому всех подробностей в красках и деталях. Хотя эти самые «подробности» он и так слышал собственными ушами.

Взгляд прикован к листу с фрагментом главы в его руках, на который он с любопытством постоянно поглядывает. Усмешка не сходит с его губ. Наверное, он облил их суперклеем, и теперь они останутся в таком положении навечно, как напоминание моего триумфального провала.

— В такую нелепую ситуацию могла попасть только ты, — он делает несколько шагов ближе, и вот я уже чувствую спиной прохладную стену. — Дважды.

В какой момент я начала отступать? В какой момент все вообще вышло из-под контроля?!

— Откуда это у тебя? — я указала подбородком на свою главу.

— Стащил со стола препода, пока его не было в кабинете, — я с тоской во взгляде проследила, как он укладывает свернутый лист обратно в карман. — Мне показалось это занятной находкой: строчки эротического содержания, да еще с красными пометками.

Я могла попытаться вырвать листок. Хотя, кого я обманываю? Он же спортсмен, а у них с реакцией явно лучше, чем у меня- книжного червя.

Марк навис надо мной, преграждая единственный путь к отступлению собственной рукой, которой уперся в стену.

Серо-голубые глаза смотрели в самую душу, перемалывая её на мелкие кусочки, вызывая дрожь по телу. Последние капли цитрусовой горечи, к сожалению, покинули легкие, и её место стремительно стал занимать аромат пломбира. Слишком сладкий, ужасно приторный запах. Теперь я поняла, почему после разговора с Марком я чувствовала себя грязной. Создавалось ощущение, будто ты весь с ног до головы вымазался, как ребенок в липком мороженом.

Но все-таки он красив. Умен. И нахален.

— Что ты будешь делать с данной информацией? — прошипела я.

— Хочу участвовать, — с легкостью сказал он. — Но об этом не должен знать Павел Александрович.

Рот открылся в немом шоке. Я была растеряна. Обескуражена и, кажется, парализована. Марк надавил указательным пальцем мне на подбородок, помогая захлопнуть рот обратно.

— Зачем тебе это?

— Мне скучно, — пожимая плечами ответил он.

Глаза широко распахнулись от услышанного. Это просто уму непостижимо!

Годы каждодневного абьюза были для него просто игрой, энтузиазм играть в которую все же спал на нет. А тут я сама подкинула ему новый повод для развлечения.

— Тебе следует воспользоваться услугами своей подружки! — выплюнула ему слова прямо в лицо.

Марк склонил голову чуть вбок.

— Ух! Не знал, что ты можешь быть сексуальной, когда ревнуешь.

Я почувствовала, как по шее и щекам поползло тепло смущения.

— Ревность? Не смеши! Если бы я хоть на секунду представила, что смогу тебя ревновать к кому-то, то меня тут же вывернуло бы наизнанку. Как и от запаха твоего одеколона, если ты не отодвинешься! — голос сорвался на крик.

Лицо Марка посуровело, и он впервые сделал то, о чем я его попросила – отступил шаг назад, обеспечивая мне приток свежего воздуха. В этот момент стало страшно, что прямо сейчас он решает, как бы по-изощреннее сдать меня.

— Ты же… ненавидишь меня, — уже спокойным голосом произнесла я на выдохе, пытаясь привести последний, как по мне, весомый аргумент, оставить эту затею.

— Не выношу тебя, — просто сказал Вяземский. — Но это не значит, что ты не до охуения очаровательная, — он прикусил нижнюю губу, продолжая сверлить меня взглядом, как это делал обычно.

Его слова, хоть и сказанные некультурным и вульгарным языком, все же вызвали приятный, но такой предательский трепет внизу живота. Я возненавидела его еще сильнее лишь за то, что он заставил меня почувствовать.

Но я мысленно приказала перестать вести себя как одна из тех слабохарактерных и в целом странных девиц, ошивающихся у раздевалки футбольной команды, которые за один взгляд спортсмена на них, готовы раздвинуть ноги.

— Нет, — твёрдо сказала я, помотав головой. — Можешь болтать обо мне кому хочешь. Пусть меня отчислят. Но играть в твои игры я не собираюсь.

На его лице промелькнуло что-то похожее на разочарование, которое он быстро скрыл за маской безразличия.

— О, ты, видимо, не понимаешь всего масштаба, — язвительно произнес он ухмыляясь. — Да, тебя отчислят с позором. Но не за грязные рассказы, а за связь с преподавателем. А его самого ждет увольнение. Как думаешь, после такого скандала хоть одно уважающее себя учебное заведение возьмет его к себе на работу?

Я снова тону. Только это уже было вязкое болото, где каждый шаг, как игра в рулетку на жизнь, - а вдруг повезет. Но тащить с собой кого-то на дно…Такого я себе позволить не могла.

— Ненавижу… — еле слышно произнесла я, пытаясь сдержать проступающие слезы.

— Ненависть - одно из самых сильных чувств, которое может испытывать человек. Наравне с любовью. Завтра я жду тебя у главного входа перед первой парой, — Марк оторвал руку от стены, наконец освобождая из его капкана.

— Зачем?

— Тебе же не хватало эмоций и впечатлений? — он вновь склонился совсем низко, а его губы приблизились к уху шепча, — поверь, я тебе их обеспечу.

Глава 8

Дыхание затрудняется, стоит только ощутить его в своей ладони. Он… гладкий. Я бы сказала, что приятный на ощупь. Перекладываю в другую руку, с любопытством рассматривая со всех сторон: правильный, вытянутой формы, небольшой, аккуратный размер. И даже цвет не вызывает отторжение.

И это сейчас должно оказаться в моих трусиках.

За 15 минут до…

Уснуть удалось лишь под утро. И те пару часов сна, что мне удалось урвать, были одним нескончаемым кошмаром, где сам дьявол проводит меня под руку по всем кругам ада, насмехаясь на ушко голосом Марка.

Отвратительно. Это слово прекрасно и достаточно красноречиво описывало настроение в это утро, когда я нехотя, нарочито медленно собиралась в университет к первой паре, зная, что перед дверями аудитории меня будет ждать … А я не знала, что меня будет ждать! И это действовало на нервы.

От Марка можно было ожидать чего угодно. Я пыталась мысленно подготовиться к самому худшему, как это советуют психологи. Только загвоздка была в том, что не понятно, где был предел у фантазии Вяземского.

Он выглядел чересчур довольным и определенно выспавшимся, что нельзя было сказать обо мне. Марк стоял, опиравшись плечом о стену, расслабленно скрестив ноги. Стоило ему заметить меня, его лицо зависло ярче начищенного серебра.

— Ты чуть не опоздала к первой паре, — порицательно произнес Марк, шагая на встречу. — На тебя не похоже.

— Оттягивала момент встречи, — буркнула я.

— Зря, — его глаза опасливо сверкнули, замышляя неладное.

С блаженной улыбкой, что демонстрировала все его тридцать два идеально ровных зуба, он напоминал кота в мартовский период, который вдобавок нализался валерианы до отвала и теперь ловил галлюциногенную эйфорию.

— Если ты сейчас же не скажешь, зачем я здесь, — шипела я сквозь зубы.

— У меня для тебя подарок.

Марк быстро снял с плеча рюкзак и достал из него небольшой, почти крохотный белый непрозрачный пакетик без каких-либо надписей. В такие обычно кладут бархатную коробочку с ювелирным украшением. Но это было явным бредом в нашей ситуации.

Мои брови поползли вверх, когда он протянул его мне. Я с опаской брала пакет двумя руками, словно содержимое могло рвануть в любой момент. Под нетерпеливое цоканье я медленно раскрыла его. Понадобилось некоторое время, чтобы понять, на что устремлен мой не моргающий уже с минуту взгляд.

— Это что?! — воскликнула, переходя на визг. — Это… Это же…

Не дав мне договорить или захлебнуться в собственном шоке, Марк одной рукой притягивает меня за талию, увлекая за одну из колон. Лопатки прижаты к прохладному камню, что создает сразу ощутимый контраст температур с теплым, нет, горячим телом. Твердый… Ни капельки жира, лишь сплошные проработанные мышцы за годы тренировок.

Я подняла голову, впившись взглядом в устремленные на меня голубые глаза. И непроизвольно заметила, как самая обычная темно-синяя футболка красиво оттеняет цвет его глаз.

Какой же он высокий… Но я продолжала упрямо отрицать мысль о том, что мне нравится, как он возвышался надо мной, воплощая один из моих фантазийных фетишей. Его широкие плечи, мощные руки… Мне не хотелось чувствовать себя уязвимой в его компании. Это была непозволительная роскошь. А с Вяземским нужно быть всегда на чеку.

Но сама мысль казалась пугающе увлекательной.

— Я, конечно, люблю громких девушек, но в постели, — прозвучал его голос у самого уха, отчего сердце бешено заколотилось в груди. — Ты, если хочешь, можешь и дальше голосить на весь универ, и тогда все точно узнают, что лежит в этом пакете. А можешь оставить это нашим с тобой маленьким секретом.

Но этот невыносимый пломбир…

Ударив его кулаками в грудь, я оттолкнулась, чем вызвала у него тихий смешок.

— Ты с ума сошел, мне такое давать?

— Это, — он опустил глаза на пакет и самодовольно заявил, — прекрасный способ испытать новые ощущения, к которым ты так стремишься.

Я покраснела от его слов, резко ощутив тяжесть вещицы в пакете, хотя по факту она почти ничего не весила.

— Они же стоят немало…

В голове мелькали цифры с ценами, когда реклама об этом товаре на просторах интернета попадалась на глаза.

— О, поверь, потраченные деньги ничто по сравнению с тем, что я увижу, — уголки его губ слегка приподнялись.

— В каком смысле? — настороженно спросила я.

— А ты еще не поняла? Он должен быть в твоих трусиках на этой паре, — низко и повелительно сказал он. — На паре твоего любимого и дорогого Павла Александровича.

— Я не буду этого делать! — возразила я, снова переходя на крик.

— Будешь. Иначе я вспомню дорогу в деканат, — голос звучал почти угрожающе.

— Какая же ты сволочь!

— Я больше предпочитаю спонсор впечатлений, — произнес он с ноткой озорства.

Я недовольно поджала губы, опустив глаза вниз, прожигая взглядом ненавистный пакет.

— Слышал, многие девушки дают им имена, — сказал Марк, отойдя на некоторое расстояние. — Я не против, если ты назовешь моим, — с последними словами он подмигнул и скрылся за дверями аудитории.

Заперевшись в одной из кабинок женского туалета, мне понадобилось несколько минут, чтобы вытащить это из пакета. В ушах отчетливо шумела кровь, мешая сосредоточиться и понять, что с этим делать.

Дыхание затрудняется, стоит только ощутить его в своей ладони. Он… гладкий. Я бы сказала, что приятный на ощупь. Перекладываю в другую руку, с любопытством рассматривая со всех сторон: правильный, вытянутой формы, небольшой, аккуратный размер. И даже цвет не вызывает отторжение.

И это… сейчас должно оказаться в моих трусиках.

Первой ярой реакцией на это было отрицание и брезгливость. Но, поддержав его в руках, покрутив с разных сторон, стало любопытно. Купить себе такое я в жизни не решусь, а узнать, ради чего женщины тратят за них приличные деньги, было бы познавательно. И эта информация действительно могла мне помочь в написании пикантных сцен.

Глава 9

Непривычно. Чувствовался дискомфорт от нахождения в трусиках чужеродного тела. Но в целом это было даже интересно и пикантно. О том, что в моем нижнем белье находится вибратор, знала только я и … Ах, да, еще и Марк, который с нагло-довольным лицом сел ближе ко мне на пару парт.

— Сегодня вам повезло, — произнес громогласно Павел Александрович зайдя в аудиторию. — Наша лекция пройдет в необычном, но любимом для студентов формате – просмотр учебного фильма.

Тут же послышались радостные и одобрительные улюлюканья, которые тут же прекратились, стоило только преподавателю поднять руку вверх, требуя этим жестом тишины.

— Не забудьте выключить свои телефоны или хотя бы уменьшить яркость, чтобы не быть мною замеченными, — он обвел аудиторию многозначительным взглядом, смотря на всех поверх спущенных очков.

Свет стал более приглушенным, и с жужжащим звуком экран с полотка принялся опускаться. На него упал луч проектора, и показались первые кадры черно-белого кино.

Я расслабленно откинулась на спинку стула, сложа руки на груди, пытаясь устроиться поудобнее.

Закадровый голос звучал монотонно и даже убаюкивающе, отчего тело непроизвольно начинало впадать в спячку.

В голове всплывали строчки для будущего романа.

«Два шага по направлению к ней, и он почти интимно прижался к девушке всем телом. Ей пришлось запрокинуть голову, чтобы продолжать смотреть на него, но, не удержавшись, она все же скользнула взглядом по мышцам его груди, которые скрывались под футболкой.

– Оливия… – прошептал он, и она взглянула на него из-под ресниц. – Ты хочешь, чтобы я прикоснулся к тебе?

Девушка вздохнула и только тогда сообразила, чего от нее ждут.

– Да, – ответила она.

Оливия ожидала от него ласк подобный тем, что он ей дарил на прошлой неделе в укромном уголке библиотеки, где парень просил её быть тише. Но сейчас, когда он положил руки ей на талию и внезапно приподнял, у нее перехватило дыхание.»

Но тут я ощутила непривычное тепло снизу своих трусиков, которое становилось все сильнее. Словно сидишь на грелке, только концентрация тепла направлена в интимное место. Мои глаза расширились, когда я поняла причину возникновения этого.

В эту же секунду экран телефона, что лежал на столе, загорается тусклым светом.

«У него 10 режимов. Попробуем все? ;) »

Я перечитывала одну и туже строчку несколько раз, и с каждой секундой сердце начинало биться чаще, а буквы расплывались больше. Я повернула голову вправо и сразу же наткнулась на ехидную улыбку Марка. Сердце сделало еще тройку учащенных ударов, когда он опустил телефон под парту экраном на меня, демонстрируя на нем нечто похоже на пульт с кнопками.

Он мог управлять вибратором. И сейчас Марк собирался управлять мной.

Тело напряглось, ожидая в страхе его дальнейших действий. Но кроме дикой пульсации в висках, я больше ничего не чувствовала.

Сначала это было похоже на легкое, еле ощутимое прикосновение к нежной коже. Легкими круговыми движениями, словно двумя пальцами, он массировал клитор по кругу. Почувствовался приток крови к половым губам. Больше не получалось сидеть расслабленно, сложив ногу на ногу – это обеспечивало дополнительное давление.

Я потихоньку выпрямилась, поерзав на месте, и увидела следующее смс.

«Держи себя в руках. Один стон – и все узнают»

Я закусила губу, стараясь не дышать слишком тяжело, но при этом желая кричать, когда скорость увеличилась на ничтожно малую часть, но это было так много сейчас.

Ох, черт.

«Тебя кто-нибудь ласкал пальцами?»

Я мельком взглянула на пришедшее сообщение, приходя в ужас от такого личного вопроса, собираясь полностью его игнорировать. Но следом было еще одно.

«Или языком?»

Телефон был отброшен на стол с большей силой, чем это требовалось, привлекая к себе внимание некоторых студентов.

Скорость увеличилась. Это заставило неожиданно подпрыгнуть на месте, подавляя рвавшийся наружу стон.

Экран телефона загорелся вновь.

«Отвечай. Иначе увеличу скорость сразу на три единицы»

Дьявол. Выругавшись про себя, я отрицательно, еле заметно мотнула головой, но этого было достаточно, чтобы заметил лишь один человек.

Тепло разливалось по половым губам. Хотелось поддаться бедрами на встречу…так хотелось…черт, это приятно…

Я затаила дыхание, ожидая очередное смс.

«Это могло бы быть еще лучше, будь в твоих трусиках не эта дрянь, а чьи-нибудь пальцы. Представь, настолько это бы хорошо ощущалось, когда один палец продолжает поглаживать клитор, а второй начинает медленно проникать в тебя»

Жар резкой волной охватил все тело. И не ясно было, что способствовало этому больше: его слова или увеличившаяся скорость моторчика вибратора. Закрыв глаза, я постаралась справиться с учащённым дыханием и против воли все же представила нарисованную Марком картину в своей голове и эти ощущения… и сглотнула, подавляя стон.

Я посмотрела в сторону Марка, ожидая увидеть его несходящую ухмылку, но вместо этого столкнулась с его взглядом, который показался мне плотоядным. Голодным. И кажется, он даже не моргал, смотря на меня, чтобы не пропустить, запомнить каждую эмоцию на моем лице, что появлялись из-за него.

Глава 10

Он отвел взгляд, чтобы набрать очередное сообщение, а я потянулась к телефону раньше, чем оно пришло.

«Смазка обильно будет стекать от мягких, неторопливых, но таких приятных поглаживаний по твоим половым губам»

Подрагивающими пальцами я расстегнула две верхние пуговицы блузки, надеясь хоть как-то подарить прохладу своему телу.

От его слов и от увеличенной на следующую скорость вибратора внизу живота заныло, и я ощутила невыносимую пустоту внутри, которую хотелось заполнить.

«Я уверен, твои трусики уже насквозь мокрые»

Тяжело дыша, я поерзала бедрами на месте в попытке облегчить или уменьшить трение, но сделала только хуже. Марк был прав – нижнее белье было влажным.

Мне не нужно было снова поворачивать голову, чтобы убедиться, что он продолжал на меня смотреть, наблюдать. И это только подогревало ощущения.

«Но самые яркие ощущения будут все же с помощью языка. Только представь, какой он горячий и влажный, и как плавно скользит меж твоих и так мокрых от возбуждения губ»

Я глубоко вздохнула и сжала бедра, зажмурив крепко глаза. Мне нужно… нужно было кончить. Чувствовать и терпеть это было больше невыносимо. Низ живота стремительно наполнялся жаром, дыхание учащалось, а тело слегка подрагивало от ощущения приближающего оргазма.

— Василиса? — произнес еле слышно знакомый голос надо мной.

Я резко распахнула глаза и увидела чуть склонившегося надо мной Павла.

— Все хорошо? — обеспокоенно просил он шепотом, наклоняясь ко мне чуть ближе.

—Да… Я… — резкий выдох. — Все в порядке.

Видимо, звучала я не очень убедительно и наблюдала, как его брови медленно ползут к переносице.

Новый прилив жара между ног, новая скорость и возбуждение дошло до критической точки. Оргазм охватил все тело, сотрясая его мелкой дрожью. Сердцебиение билось в каждой клеточке, а перед глазами все поплыло.

Но это было… прекрасно. И почувствовав долгожданную волну освобождения, я медленно раскрыла глаза и увидела озадаченное лицо Павла, который смотрел на мою руку, вцепившуюся мертвой хваткой него.

— Извините, — я отдернула руку, стыдливо пряча взгляд.

Вскоре преподаватель вернулся на свое место, но наблюдать за мной не перестал. Мне потребовалось пара минут, чтобы прийти в себя и следом ощутить новую волну – раздражение. Марку не жить после этого.

Стоит чёрта помянуть и от него приходит последнее сообщение.

«Хорошая девочка»

Я копила в себе злость всю оставшуюся пару, чтобы налететь с кулаками на Марка на перерыве. Так и произошло.

— Ты совсем сдурел?! — я ударила его кулаком по спине, догоняя в коридоре.

Он развернулся, смерив меня удивленным взглядом и, дождавшись, пока любопытные студенты пройдут мимо, довольно произнес:

— А, по-моему, неплохо получилось.

— Неплохо? — разлетелся мой визг почти по всему первому этажу университета. — Ты заставил меня испытать… почувствовать… — замялась я.

— Кончить, — протянул он и, наклонившись прямо к моему уху, хрипло прошептал, — ты прекрасна, когда на грани.

Его слова… Его правильные слова, сказанные с нужной интонацией, творили необъяснимые вещи с моим телом и, кажется, разумом. Сейчас я вновь почувствовала, как загорелись щеки румянцем и приятную тяжесть внизу живота.

— И смею заметить, что ты получила разрядку, а я нет. Так что еще непонятно, кто кому должен претензии предъявлять.

Он говорил шутливо, но все же сказанное им заставило меня задуматься. Значит, он тоже хотел … Марк был возбужден? Из-за меня?

— Все это было лишь для тебя, — как подтверждение моих мыслей сказал он.

Кричать на него больше не хотелось, но и сказать ему что-то еще не получилось, потому что сшибающим с ног ураганом к нам подлетела его девушка, повиснув у него на плече.

— Маркуша! Вот ты где! Пол универа уже обошла. А я на шпильках, между прочим. Представляешь, опять проспала на первую пару, — Анфиса заглядывала ему буквально в рот, пока тараторила без остановки, только взгляд Марка до сих пор был прикован ко мне.

Спустя пару секунд словесного мусора, она утащила его, кинув на меня пренебрежительный взгляд. Я так и стояла на месте, пытаясь понять, почему внутри что-то вдруг щелкнуло, что злость на Марка испарилась.

Наверное, потому что я ожидала его обычных издевок и подколов и уже морально была готова отражать атаки, которых не было. Вместо это он сказал, что я прекрасна… Да, именно это и выбило меня из колеи, заставляя коленки подкоситься.

— Василиса? — остановил меня голос преподавателя, когда я уже собиралась пойти на следующую пару.

— Да?

— Вижу с вами уже все хорошо, — он остановился и строго взглянул на меня, отчего по спине прошлась дрожь.

— Да… Просто голова закружилась.

Павел Александрович скептически посмотрел на меня, но комментировать мои явные лживые слова никак не стал.

— Вы забыли у меня на паре. Так быстро ушли, — он буквально насильно всунул мне в руки книгу и, быстро развернувшись, ушел.

Я покрутила с двух сторон незнакомую тонкую книжку в невзрачном переплете и раскрыла её обложку, где на меня смотрел небольшой листок с уже знакомым идеальным подчерком.

«Отель Афины, номер 69, завтра, в 21:00»

И сердце вновь забилось чаще.

Глава 11

Я медленно шла по коридору отеля, который казался сейчас бесконечным. Чувство такта подгоняло идти быстрее, а волнение в сговоре с родительским воспитанием тянули толстыми путами назад. Глаза пробегались по платиновым цифрам на дверях, ища нужные.

Невысокие каблучки сразу приятно утонули в ворсе ковра, стоило только переступить порог. В комнате, где было так много пространства не захламленное мебелью, и воздуха, стоял приятный полумрак. Широкая кровать, застеленная черным покрывалом, сразу привлекала к себе внимание.

А еще был аромат. Его аромат. Он окутывал все вокруг мягким облаком, сладко и неспешно одурманивая.

Лампа на прикроватной тумбе – единственный источник света, внезапно зажглась, заливая небольшое пространство золотистым заревом. Но этого было достаточно, чтобы увидеть его.

Вечный и такой идеальный образ: темные брюки с классической белой рубашкой, расстёгнутой на пару верхних пуговиц, и закатанные рукава до локтей, стали вызывать эстетический оргазм с недавнего времени. Павел сидел расслабленно в мягком кресле, закинув ногу на коленку. В правой руке он держал бокал с красным вином и, покрутив его немного на свету, сделал неторопливый глоток, смотря на меня. На его губах появилась легкая ухмылка, видимо от вида моих широко распахнутый глаз и громкого учащенного дыхания, которое я честно старалась подавить.

— Здравствуй, — произнес Павел низким голосом, чем вызвал приятную волну дрожи по спине.

— Здравствуй, — повторила за ним еле слышно. — Наше обучение уже началось?

Он кивнул и повелительным, но не грубым голосом сказал:

— Садись, — указывая на кресло перед собой.

Его взгляд, пытливый и изучающий, преследовал каждое мое движение, пока я делала немного нервные шаги и распрямляла юбку на коленях, садясь.

— Ты готова?

Поерзав в кресле и сжав пальцами подлокотник, смело ответила:

— Да.

— Сегодня наше занятие будет отличаться от предыдущих. Никаких Он и Она. Есть только ты и твои желания. О них мы сегодня поговорим.

— Х-хорошо, — неуверенно согласилась я, но, судя по его серьезному настрою, мое соглашение не особо было нужно.

— Хочешь немного вина? Ты кажешься напряженной, — не дожидаясь моего положительного ответа, он протянул мне второй бокал, выжидавший своего часа на тумбе.

— Спасибо, — сделав сразу три больших глотка, я понадеялась, что быстрый приток градуса поможет мне расслабиться.

— Как тебе обстановка?

— Будоражащая, — призналась я, слегка улыбнувшись и спустя пару секунд добавила, — в хорошем смысле.

— Я рад, что тебе понравилось, — он тихо поставил бокал на столик и прошел к кровати, с которой взял красную атласную ленту. Мою ленту. — Хочу завязать тебе глаза, — произнес он четко и уверено, подходя ближе. — Так тебе будет проще отвечать на мои вопросы.

Ощущалось тягучее волнение от происходящего, но выпитое вино вовремя возымело свой эффект, побуждая пойти на этот риск.

Павел встал за моей спиной, и через мгновенье я почувствовала его пальцы в своих волосах – он вновь распустил их, раскидывая слегка вьющиеся локоны по плечам, и на глаза опустилась лента, завязанная на затылке.

Какое-то время я ничего не слышала, даже его дыхание. Это щекотало нервы. Не знать, где находится твой собеседник, не видеть его лицо и любых намеков на действие – пугало. Но вместе с этим обостряются тактильные и слуховые рецепторы. И даже самое невинное прикосновение будет казаться пытливой лаской.

— Что ты чувствуешь? — спросил Павел, находясь все еще за моей спиной.

— Волнение. Может быть, даже капельку страха.

— Почему ты боишься?

— Я не знаю, что произойдет в следующую секунду.

— Ты бы этого и не знала с открытыми глазами, — он медленно обошел кресло и теперь находился прямо передо мной. — Если ты мне доверяешь, мы продолжим. Если же тебе не приятно, то…

— Нет! — воскликнула я. — Это интересно. И с закрытыми глазами мне действительно будет проще отвечать на вопросы.

— Хорошо, — прошептал он, и я почувствовала, как он бесшумно опустился передо мной на колени.

Я вздрогнула, когда сухие, но мягкие губы коснулись тыльной стороны ладони, оставляя на них один легкий поцелуй – сначала на левой, следом на правой.

— Странно себя чувствую, — призналась я.

— Почему?

— Эти прикосновения…

— Ах, это, — я почувствовала в его голосе улыбку, перед тем, как поцелуи опустились на мои напряженные пальцы, впивавшихся в подлокотник. — Тебе нравится?

— Думаю, да…

Павел был прав – на вопросы было легче отвечать, когда я не видела, как от моих ответов оживают дьявольские огоньки в его глазах, а улыбка становится всё более коварной.

— Хорошо, — одобрительно прозвучало в ответ. — Потому что я стою перед тобой на коленях.

Жар, все это время томившейся в грудной клетке, обрушился вниз, заставляя ныть низ живота от представленной картины. Я невольно поерзала на месте, что не скрылось от наблюдающих за мной глаз.

— У тебя очаровательные колени, — продолжил он. — Они тоже заслуживают поцелуев.

Глава 12

На автомате мне сразу же захотелось натянуть края юбки вниз, но мысль о том, что мужские губы коснуться голой кожи – была слишком заманчива. Я сжалась, ожидая почувствовать, как образы и ощущения воплотятся в жизнь, но мужские пальцы продолжали лишь легко поглаживать запястья.

— Я бы хотел подняться выше. Узнать, на сколько нежна кожа твоих бедер.

— Ох… — выдохнула резко от неожиданно откровенных слов. — Герой моего романа мог бы узнать это… поцелуями, — неуверенно произнесла я, закусывая нижнюю губу.

Это был риск. Но я надеялась, что он будет оправдан, и я аккуратно приподняла коленку, сложив ногу на ногу, отчего ткань юбки приподнялась немного больше. Кожи коснулся резких горячий выдох, отчего она покрылась моментально мурашками.

— Конечно. Он бы обязательно попробовал её на вкус с помощью языка. И, скорее всего, на этом бы не остановился. Подол юбки плавно скользит вверх, обнажая молочную кожу бедер… И прикоснулся бы к ткани трусиков языком и губами…

Напряжение, скопившееся в его голосе, сводило с ума. А слова рисовали красочные и сочные картины в моей голове, что усидеть ровно и спокойно на стуле уже не получилось. Он возбудил мое тело и душу лишь словами и парой целомудренных поцелуев, которые до сих пор фантомно ощущались на коже.

— Вот мы и подошли к вопросам. К тебе кто-то уже прикасался подобным образом?

— Н-нет, — запнулась я, ощущая на своих щеках жар. — Но представляла. Часто.

Можно было сослаться на алкоголь, что именно он мне развязал похотливый язык. Только вот три несчастных глотка вряд ли были тому причиной. Но сейчас мне хотелось быть откровенной и, может быть, даже чуточку смелой.

Я почувствовала, как Павел встал и, кажется, сел обратно на кресло.

—Ты описываешь в своих романах … эксперименты, на которые соглашается главная героиня. Что тебе самой хотелось бы попробовать?

Я молчала, чувствуя, как внутри скручиваются нервы. Павел заметил мое замешательство и настойчиво сказал:

— Василиса, я хочу, чтобы ты была со мной открытой. Все, что здесь произнесено или услышано, останется в пределах этой комнаты.

— Порку, — на этот раз почти без колебаний произнесла я, набравшись храбрости. — Мне кажется, это должно быть интересно.

— Тебя когда-нибудь пороли или шлепали? — тут же спросил Павел, совершенно не удивившись моему признанию. — И сейчас я не имею в виду телесные наказания родителей.

— Нет, никогда. Я вообще никогда ничего не пробовала.

— Чиста и юна… — произнес он так, словно размышлял или случайно обронил мысли вслух, но этого было достаточно, чтобы отозваться новым теплым спазмом между бедер. — Очень хорошо, — одобрительно сказал Павел, не поясняя, что именно он имел в виду: мою откровенность или отсутствие опыта. — Как насчет обездвиживание конечностей?

— Если только это не техника шибари, а что-то более легкое и простое, — ответила я немного подумав.

– Оральный секс? – не дал мне передышку Павел. – Я имею в виду в активной роли. Ты когда-нибудь делала минет?

– Нет, – прозвучал мой четкий ответ, хотя, наверное, после этого меня посчитают синим чулком.

– Что насчет игрушек? Вибраторы, анальные пробки, клиторальные стимуляторы? У тебя был опыт их использования?

– Да, – внезапно снова смутившись, призналась я, что не скрылось от внимательного взгляда преподавателя.

– Вот как, – абсолютно безэмоционально произнес он, не желая показывать, как я его на самом деле удивила. – Чем именно ты пользовалась?

– У меня есть вибратор… розовый такой, – зачем-то дополнила дрожащим голосом.

— Зажимы? — совершенно спокойным тоном спросил Павел.

— Точно нет.

— Почему? — в голосе было чистое удивление, словно мы говорили о каких-то совершенно будничных вещах.

— У меня очень чувствительная грудь. Особенно…— я набрала в легкие побольше воздуха, чтобы дать себе передышку и на одном дыхании ответить.

— Соски, — ответил он за меня. — Да-а, я вижу. Твоя любовь к тонким блузкам не может оставить равнодушным, — голос звучал с хрипотцой, и я почувствовала, как от этого соски затвердели еще больше, неприятно потираясь о кружевной топ. — Ты молодец. А теперь скажи, что ты ощущаешь, когда мы говорили о твоих интимных желаниях?

— Кажется, я возбуждена, — чуть громче шепота произнесла я.

— Очень хорошо, — прозвучало мягко. — Можешь снять повязку.

Атлас быстро поддался, и уже через секунду я держала красную ленту в руках, собираясь с мыслями и силами, чтобы поднять взгляд.

Глаза Павла были широко раскрыты и казались почти черными и хищными в полумраке комнаты, а его грудная клетка тяжело вздымалась. На лице застыло непроницаемое выражение, а во взгляде, обращенному на меня, сквозило такое напряжение, что внутри все сжалось от неутоленного желания.

— А теперь ответь, чего ты хочешь сейчас?

Я раньше никогда не позволяла себе смотреть туда, но прямо сейчас чувствовала, что должна. Как подтверждение собственных намерений. Только взгляд упал на его пах, то заметила, как напряглись его бедра.

Господи. Этот мужчина меня убьёт, черт его возьми.

И я точно знала, чего хотела в данную минуту и с момента, как вошла в этот номер с вульгарной цифрой шестьдесят девять на двери.

До безумия, до мелких покалываний на кончиках пальца и учащенного до предела пульса мне хотелось оставить свой стон на его губах.

Я решительно встала со своего кресла и направилась к нему.

Глава 13

Безрассудство и дикое желание. Именно они сейчас управляли мной, когда я опускалась плавно на колени своего преподавателя.

Все тело было напряжено от нервов и волнения, не давая расслабиться, чтобы свободно и удобно сесть. Я была практически на весу, опираясь одной ногой об пол, пока крепкие руки не подхватили меня под бедра, сажая на себя полностью.

То, что еще недавно казалось таким далеким и запретным, сейчас смотрело на меня глазами цвета грозового неба и не делал никаких попыток как-то прекратить это безумство. Наоборот, своими взглядом, полной откровенной похоти, он давал зеленый свет.

Павел не остановил меня даже тогда, когда я завела руки за его голову, чтобы повязать на глаза красную ленту.

Мысли тяжелели и от всего происходящего начинала кружиться голова.

Меня не должно быть здесь. Мое место дома, в окружении книг, где я буду готовиться к лекции своего любимого преподавателя, а не сидеть на его коленях!

Но…

Красивый. Невозможно притягательный мужчина. И прямо сейчас он отдавался в мою власть или, по крайней мере, мастерски делал вид.

Как здесь можно устоять?

И я точно нашла еще один свой личный фетиш – его аромат. Сладкий цитрус пьянил и стал моим афродизиаком. Потакая своим желаниям раствориться в этом запахе, я провела кончиком носа по гладко выбритой щеке, спускаясь ниже. Павел откинул шею чуть назад, давая мне больше доступа, которым я незамедлительно воспользовалась, вдыхая полюбившийся аромат.

Ладони мягко, чуть подрагивая, легли на мужскую крепкую грудь. Я ощутила, как гулко и часто бьётся его сердце, отдаваясь приятной вибрацией на подушечках пальцев. Его грудные мышцы напряглись от моего прикосновения и это было… приятно.

Я ненавидела чувство, когда теряешь контроль над ситуацией и перестаешь рационально мыслить. Но сейчас мне хотелось отключить голову и полностью забыться.

И наплевав на все, я чуть приподнялась на его коленях, прикасаясь своими губами к его. Время замерло лишь на секунду, давая момент на осознания происходящего, потому что в следующее мгновение мужские руки крепко взяли меня за бедра, резко притягивая к себе ближе.

Я выдохнула, впечатываясь в его грудную клетку, а его губы с диким остервенением врезаются в мои. Это не был милый и неторопливый, робкий первый поцелуй. Это голод. Самый настоящий и всепоглощающий, когда остановиться уже невозможно и все грани приличия сейчас стираются в момент.

И прежде чем я поняла, что происходит, Павел уже целовал меня в ответ.

Его губы были мягкими. Он целовал ими опытно и настойчиво, беря все под свой контроль. В том числе и меня. Его зубы захватили мою нижнюю губу, и я почувствовала, как меня слегка тряхнуло, когда Павел гортанно зарычал.

Мое тело отвечало ему, напрягалось и прижималось ближе, а губы податливо открывались. И первый стон, что я воображала оставить на его губах, был бесстыдно исполнен.

— Хулиганка, — произнес он на выдохе между поцелуями.

Эти слова отпечатались на внутренней стороне черепной коборки, были выгравированы на ребре и отпечатались на каждом органе. Да, я буду его хулиганкой сейчас. А могу быть и послушной девочкой. Лишь бы он и дальше продолжал мне дарить эту негу лишь одними словами.

Он обхватил меня за шею и запустил руку в волосы, расположив мою голову в идеальном положении, чтобы беспрепятственно продолжать атаку на мои губы. Павел прикусил немного сильнее, а я в ответ прижалась к нему, выгнув спину.

Становилось мало. Чертовски мало его губ, его мощного тела и рук. Хотелось нечто большего. И это сейчас упиралось во внешнюю сторону правого бедра. Недолго думая, да и не думая в этот момент вообще, я перекинула свою ногу через его бедра и оказалась полностью на нем сверху.

Я попробовала податься вперед, отчаянно желая хоть какой-нибудь стимуляции, и потерлась об его напряженный член. Павел застонал, откинув голову на спинку стула. По телу проходили микро разряды тока при каждом трении, подсаживая на себя, как на самую искушенную пытку.

Вскинув голову, он обхватил меня за бедра, жадно впиваясь в них пальцами и помог повторить несколько толчков. С каждым поступательным движением я надеялась, что станет легче, что этот тугой узел из жара и желания, образовавшийся между ног, утихнет, но нет. Чем больше я двигалась на Павле, тем больше мне хотелось.

Сильнее. Быстрее.

– Пожалуйста, – с хриплым стоном взмолилась я, и от ответного рычания мне на ухо внутри всё сжалось.

Мужская рука проникла под юбку и скользнула вверх и вниз по трусикам, едва касаясь. Я покраснела, осознав, что он мог почувствовать сквозь тонкую ткань насколько была мокрой.

– Это из-за меня? – хрипло спросил он, легонько поглаживая лобок сквозь ткань.

Я не могла произнести и слова. Если открою рот, то из него обязательно выйдет протяжный стон.

Павел медленно наклонился к шее и мазнул губами по коже, где бился истошно пульс.

– Я чувствую запах твоего возбуждения, – прошептал он в мои растрепавшиеся волосы. – Уверен, что, если ты встанешь, на моих штанах останется мокрое пятно.

Его горячий шепот отдавался между ног горячей пульсацией. Невыносимо приятной.

Руки ласкали мое тело, начиная от плеч, спускаясь на верхнюю часть груди, и огладили бока. Большими пальцами Павел дотронулся до груди сбоку через топ, и я ощутила, как кожа загорается везде, где он касался.

– Скажи, Василиса, – гортанный рык прошелся вибрацией по телу, – Скажи мне, чего ты хочешь… Ведь сегодня мы говорим о твоих желаниях, – горячий язык лизнул кожу, чуть надавливая на пульсирующую вену.

– Не останавливайся, – прошептала голосом, полным желания, сквозившим стыдливым отчаянием. – Я хочу этого… – тихо пробормотала я.

Одним рывком он развернул меня на своих коленях, и я оказалась прижата спиной к его груди. Невольно захныкала, потеряв точку давление между ног.

– Ты была послушной девочкой, отвечая на мои вопросы. И я хочу, чтобы тебе было хорошо, – продолжал Павел шептать мне на ухо, целомудренно придерживая за талию, чтобы я не свалилась с него. – Ты сделаешь это сама. Прямо так, сидя у меня на коленях.

Глава 14

– Ч-что? Как? – испугалась я.

– Не бойся, – его голос гипнотизировал, распаляя еще больше, хотя больше, казалось, было некуда. – Ты сидишь спиной ко мне, у меня завязаны глаза и не смогу ничего увидеть. Я буду тебя направлять.

С последними словами он накрыл мою правую ладонь своей и заставил откинуться назад к нему на грудь.

Я прикрыла глаза, отдаваясь полностью моменту и ему.

Сначала робко он повел мою ладонь по моей же груди, надавливая в нужных местах. Остановившись у слегка проступавшего через ткань соска, сдвинул мои пальцы так, чтобы я смогла зажать его, потянув на себя.

Это заводило. Он ласкал мое тело моей же рукой. Но от этого не менее прекрасно и чувственно. Горячее дыхание опаляло кожу на шее, и казалось, что я вот-вот сгорю и превращусь в пепел в его руках.

– Подними ноги и обопрись пятками об мои колени.

Я тут же сделала, как он сказал. Ткань юбки скатилась по бедрам к тазовым косточкам, и по коже прошлась приятная прохлада, которая быстро была затоплена жаром от наших прикосновений. Рука легка на внутреннюю поверхность бедра, скользя к краю белья. Собственные пальцы с мужской помощью мазнули по влажному белью, задевая клитор.

Он неторопливо водил моими пальцами по истекающей промежности, с каждым разом надавливая все сильнее, проникая глубже меж половых губ.

Стоны становились чаще, громче. От желания получить больше ласки я неконтролируемо ерзала на его коленях, отчего он только сильнее перехватил меня поперек талии, старясь удержать на месте.

Наконец, с секундным облегчением наши пальцы проникли за край белья, пачкаясь в мазке. Он давил ими на мой клитор, показывая, как двигать по кругу, постепенно увеличивая темп.

Позабыв о таком чувстве, как стеснение, свободной рукой обхватила грудь сжимая её почти до отрезвляющей боли.

Содрогаясь всем телом от каждого собственного прикосновения к чувствительной точке, стоны становились всё громче, и я ускорилась, приближая разрядку. Перед глазами замелькали разноцветные круги. И вот он, долгожданный взрыв, охвативший на сладкие секунды каждую клеточку. Я запрокинула голову в немом крике, крепко зажмурившись.

Павел крепче сжал меня в объятиях, пока я обмякла в его руках, задыхаясь.

– Наш урок окончен. Молодец, – прошептал он, оставляя почти невесомый поцелуй на моём виске.

***

Я не жалела о случившемся. И с глупой улыбкой на лице, отмокая в горячей ванной, со страстью и придыханием вспоминала каждое слово, каждое его прикосновение и похвалу. На бедрах остались синяки от его пальцев. Он потерял контроль на какой-то момент, позволяя себе оставить свои следы на моей коже. Это было приятно … и чувственно... и о, просто прекрасно. Водя по ним подушечками пальцев, я словно снова чувствовала его прикосновения.

Павел не дал никаких указаний о следующем уроке, и это только подогревало интерес. Мне не натерпелось взять в руки ноутбук, потому что пару горячих и откровенных строк уже мозолили язык и крутились заезженной пленкой в голове.

Я купалась в собственных воспоминаниях о вечере, как услышала жужжание телефона. Какое-то время я не решалась открывать сообщение от Марка, боясь увидеть его следующую фантазию, которую он хочет с помощью меня воплотить в жизнь. Или же это будет снова публичное унижение… или… Ох, как же пугает и раздражает эта чертова неизвестность!

Но волшебство вечера, витавшее в воздухе, уже давно испарилось, и больше тянуть время не было никакого смысла.

«Завтра в 12:00, Малахитовая 15, этаж 10, кв 335. Буду ждать ;)»

Я громко выдохнула, давая себе время остыть и не грубить. Сразу.

«Что это за адрес?»

«Моя квартира»

«Завтра выходной и я собираюсь насладиться им сполна»

Ну уж нет… Заявляться в логово к самому дьяволу равнялось, как минимум, расшатанной психикой, как максимум он все же рискует получить от меня кулаком в лицо.

Пока пальцы набирали гневное сообщение, в котором я красочно описывала, что я о нем думаю, от Марка пришло следующее смс.

«Я знаю, что сегодня состоялся ваш урок. Ты должна будешь про него мне рассказать. Иначе о ваших приключениях узнают все. Твой Марк =*»

Спокойно, Василиса. Ты - будущий филолог. У тебя богатый словарный запас, которым ты можешь выразить свое полнейшее негодование, не прибегая к ненормативной лексике или каким-либо видам ругательств. Но все же…

Какого черта?!

Глава 15

Чувство дежавю нахлынуло, заставив остановиться перед дверью с цифрами 335. Не то, чтобы я бывала здесь ранее, но еще вчера я была в похожей ситуации. Только разница была в том, что то, что ждало меня за дверью отеля, вызывало приятный трепет и волнение, но сейчас злость и раздражение.

Собравшись, наконец, с духом, я постучала костяшками пальцев по двери, ожидая ответа. Но... его не последовало.

Я чувствовала себя настоящей идиоткой, колотящей по чужой двери. Надо бы развернуться и уйти, но, возбуждённая хамством и невежеством со стороны хозяина квартиры, я хотела расцарапать ему лицу, прежде чем отправлюсь назад домой.

Но вдруг дверь распахнулась, когда я уже занесла кулак над головой, готовясь ударить по ней со всей силой.

Передо мной стоял Марк с привычно счастливой улыбкой на лице и непривычно голый.

Вдох возмущения застрял где-то посредине горла. И просто бесконтрольно потеряла дар речи от вида красивого, обращённого и молодого тела передо мной.

Стыдно признаться, но в этот самый момент я поняла, почему некоторые девушки до какого-то маниакального помешательства караулят спортсменов нашего университета около раздевалки, надеясь хотя бы одним глазком увидеть это...

А посмотреть было на что.

Я пыталась сконцентрироваться на своей злости, но внимание то и дело приковывали капельки воды, скатывающиеся с мокрых блондинистых волос на рельефную грудь. За одной или, может быть, двумя… Хорошо, их было три - я проследила взглядом, как они плавно скользнули по кубикам пресса и утонула в махровом чёрном полотенце, повязанном так низко бёдрам, что я отчётливо видела проработанные косые мышцы живота.

И я очень надеюсь, что это узел от полотенца так призывно выпирает, иначе...

Святые котики...

Резкий прилив крови ошпарил щеки, заливая их очевидным румянцем.

— Нравится? — спросил обладатель наглого голоса, прекрасно осознавая своё совершенство, то есть превосходство над ситуацией.

Чем определенно не могла похвастаться я.

— Не бери на себя слишком многое. Было бы на что смотреть, — фыркнув, да еще и закатив глаза для правдоподобности, произнесла я.

— Да брось, — не поверив, протянул Марк. — Это всем нравится, — он изобразил позу, подобной той, что принимают бодибилдеры на соревнованиях: одну руку согнул, демонстрируя бицепс, а другую вытянул в сторону, подняв чуть выше головы, хвастаясь проработанными мышцами.

Но все пропало в тот момент, стоило мне посмотреть на его кисти рук. Изящные… Родиться с такими пальцами и не стать музыкантом или врачом было сродни преступлению! Но они действительно были красивые: пальцы, сухожилия, особенно хороши были отчетливо выделяющиеся вены на запястье, которые меняли свою плотность по мере того, как этот позер сейчас сжимал и разжимал кулак.

— Самолюбие, между прочим, тоже является грехом.

— Грех – это держать обнаженного меня на сквозняке после душа. Смотри, уже и сосочки встали, — он поиграл грудными мышцами, привлекая внимание к его проблеме.

Цокнув языком, я переступила через порог, закрывая за собой дверь. Квартира, как и все элитки в этом районе, была раем для тех, кто не любит загроможденность, а предпочитает много света, простора и воздуха. Высокие потолки, панорамные окна и огромная кухня-гостиная в шоколадных тонах вызывали зависть при воспоминании о собственных трущобах.

Оглядев сие великолепие еще раз взглядом, я перевела его на Марка: беспощадный и полный решимости.

— Ты сам назначил время и прекрасно знал, что я приду. Почему ты позволяешь себе встречать меня в таком виде? — на эмоциях я тыкнула в его грудь указательным пальцем, но быстро отдернула руку, как ошпаренная, чем вызвала мужской смешок.

Марк, не глядя на меня, пошел по коридору, и я не придумала ничего лучше, чем направиться за ним.

Его комната… Ну конечно.

Если при входе в квартиру меня буквально ослепило от её блеска, чистоты и минимализма, то здесь же взорвался сам хаос. И дело было не в многовековой пыли и разбросанной одежде – с этим был порядок. Но в небольшом пространстве, ограниченным четырьмя стенами, передо мной была вся жизнь человека, с которым у нас обоюдная ненависть с первых молочных зубов.

Многочисленные стеллажи с дисками, плакаты рок-групп, на полках книги всех времен и народов, и даже нашлось парочку экземпляров по психологии. Но больше всего привлекала внимания красавица гитара на стойке в самом углу.

— Ты все-таки играешь! — вырвалось у меня прежде, чем я успела себя остановить.

Марк кивнул и добавил:

— Это электро.

Все время, что я нагло бродила по его личному пространству, он не торопил меня, позволяя с любопытством рассматривать все, из чего складывалась его жизнь и интересы. Чем он дышал.

Но тут я вспомнила главный вопрос, который меня волновал и не давал спокойно спать.

— Откуда ты узнал про вчерашний урок?

— У меня свои источники, — пожав плечами, ответил Марк, садясь на кровать.

— И, по-видимому, делиться ими так же, как и деваться, ты не собираешься?

—Не-а, — произнес он, улыбнувшись своими идеально ровными зубами.

Он оперся руками об кровать, откидываясь немного назад, чуть раздвинув ноги. Я подавляла в себе желание, что росло с каждой минутой, сделать пару шагов назад и убежать прочь из квартиры.

Дайте мне сил…

— Помнишь, ты должна рассказать о нем? И твое время пребывание здесь зависит от того, как быстро ты справишься со своим заданием.

— Зачем это тебе? — спросила я, сощурив глаза.

— Я тебе уже говорил.

— И все же? — не унималась я, даже не стараясь унять свое любопытство.

— Личные цели, — ответил он, чуть подумав над ответом.

— Хорошо, — на выдохе произнесла, опуская глаза в пол. — Мы говорили о моих желаниях и предпочтениях.

— Интересно, — протянул он и, не дождавшись моего дальнейшего рассказа, поддался чуть вперед, призывая на него посмотреть, — Василиса, у меня нет цели высмеять тебя. Поэтому продолжай.

Глава 16

Не могу дышать. Казалось, что с каждым сделанным вдохом все чувства и ощущения обострятся и рано или поздно просто не смогу сдержать их под контролем. Который был так необходим в этот момент.

Кислород в легких начинал постепенно заканчиваться, а сделать новый чистый вдох не получается. И дело было не в спертом воздухе деревянного шкафа, в котором мы сейчас находились.

Первой причиной был Марк.

А точнее близость его обнаженного мокрого тела, еще не остывшее после душа. Сквозь тонкую ткань футболки чувствую испепеляющий жар, исходящий от него.

Второй причиной был, конечно же, мужской голос по ту сторону двери. Каждый орган внутри грохотал от трепета и страха быть замеченными.

Я успела лишь пискнуть от страха и растерянности, как одна рука Марка легка на мой затылок, а вторая закрыла рот ладонью.

— Тише, тише, успокойся, — приговаривал он мне, хотя у самого подрагивала рука. — Ты же не хочешь, чтобы брат застал нас в шкафу?

— Брат?! —воскликнула я, успев освободить свой рот, укусив его за палец.

Но уже в следующее мгновение была прижата лопатками к стенке шкафа, придавливая меня своим телом, а ладонь Марка возвращается на место.

Он был настолько близко, что это становилось опасно.

Капли с его волос теперь падали мне на плечи, пропитывая ткань футболки. Я глубоко втягиваю воздух в легкие и чувствую запах его геля для душа: свежесть, помноженная на цитрусы, с едва уловимой сладостью. Такое сочетание называют «алкогольным» или «шампанским». И теперь я понимала, почему. Оно действительно пьянило и кружило голову.

Я не заметила, как в этой неразберихе уперлась ладонями в его широкую грудь. Горячий. Какой же он до безобразия горячий. И его тело: твердое, мощное – ощущалось действительно слишком хорошо, чтобы отрицать очевидные вещи. И как же часто и гулко бьется его сердце, что каждый новый удар отдается мурашками по моей коже.

Во взгляде напротив адское пламя, в которое сам дьявол подбрасывает угли и заливает все керосином.

Небольшое пространство вокруг нас пропиталось его запахом, энергией и нашей обоюдной дрожью.

Что дальше?

Жду от него хоть каких-то действий или слов. Но, кажется, он сам не торопился прерывать этот момент.

Марк опустил голову ниже. Кончик его носа прошелся по ушной раковине, обдавая горячим и частым дыханием щеку.

Я невольно прикрыла глаза, теряясь в ощущениях и пытаясь запомнить каждую волну дрожи, что проходила по телу.

— Ни звука, ни писка, — прошептал он мне на ухо, шумно дыша. — Тогда я всё тебе объясню. Ты поняла?

Дождавшись робкого кивка, он отнял руку от моего лица и вышел из шкафа.

Я бы сразу же рухнула вниз на подкосившихся коленях, если бы не услышала этот голос, что приковал меня к месту, совсем близко.

— Вот ты где. Почему не отзываешься?

Видимо, они столкнулись в дверях, и теперь я чувствовала себя в полной … западне.

— Почему ты вернулся? — спросил Марк, вкладывая свой вопрос слишком много эмоций, которые выдавали его нервозность.

— Забыл папку с документами.

— Взял? А теперь давай проваливай, — резко сказал Марк.

— Ты злишься из-за вчерашнего? — голос звучал спокойно, уравновешенно, но он явно не понимал причину вспыльчивости брата.

— Нет, я не…

— Не веди себя как подросток, ­— перебил он его. — Я искренни извинился за то, что забыл про нашу договоренность посмотреть Кубок лиги.

— Меня не волнует на что или на кого ты променял наши планы. А теперь, будь добр, уходи. Я кое-кого жду.

Повисла тишина, в которой я слышала только свой бешеный пульс, бьющий по вискам. С какой-то детской наивностью продолжала твердить себе, что это страшный сон. Кошмар. От которого я сейчас проснусь в своей кровати, и меня будет ждать моя тихая, никому не нужная и размеренная жизнь.

— Выходи, — скомандовал Марк гробовым голосом, открывая дверку шкафа.

Я вылетела из него, как из котла, в котором я сейчас варилась, слушая их разговор с братом, за все свои совершенные грехи. А их количество в последнее время резко возросло.

— Это был Павел, мать его, Александрович? — завопила я.

— Нашу маму не трожь, — произнес он спокойно, заваливаясь обратно на кровать с ногами, сложив руки под голову. — Она святая женщина. Отцов - пожалуйста, они у нас хоть и разные, но оба мудаки.

— Ты собирался мне рассказать, что вы братья?! — я гневно расхаживала по его комнате, стараясь не смотреть на обнаженное тело, раскинувшееся на подушках.

— Вообще не собирался, — протянул он.

В голосе всплывали мои разговоры с Марком и Павлом, и каждый в нахлест шел с другим, мешая разобраться, кто про что знал.

— Прекрасно! Просто прек…

Мой начинавшийся яростный монолог прекратил другой голос, доносившейся из коридора и приближающийся к нам.

— Марк, я тут подумал, что могу сегодня освободиться пораньше, так что готовь чипсы… — на последних словах Павел зашел в комнату и застыл на пороге, увидев меня. — Василиса? — спросил он, широко раскрыв глаза.

Я поступила как самая настоящая девушка с расшатанной психикой, которая не хотела принимать проблемы и как-то их решать сейчас. Поэтому, проведя в затянувшейся паузе несколько секунд, которые казались вечностью, я подхватила свой рюкзак и убежала так быстро из квартиры, как только смогла.