Кровавая корона

✧ Пролог ✧

Весенней ночью радуюсь дождю

Добрый дождь
Свою он знает пору.

И приходит вовремя,
Весною.

Вслед за ветром
Он уйдет не скоро,

Землю
Влагой напоив живою.

На реке, на челноках,
Повсюду

Огоньки мигают
Еле-еле...

На рассвете
Любоваться буду,

Как цветы
В Чэнду похорошели.

В начале весь мир был разделён на три царства: Верхнее, Среднее и Нижнее:

Царство Бессмертных — Тяньшэн, Святые Небеса;

Царство Демонов и Призраков — Моюань, Бездна Зла;

Царство Людей — Чэньши, Земной Мир.

В Царстве Бессмертных почитались четыре главных бога — Первородные Небожители: Нефритовый Император Ю Хуан, Хранительница Запада Си Ванму, Владыка Млечного Пути Цзы Вэй, Прародительница Жизни и Смерти Доу Му.

Владыка Млечного Пути Цзы Вэй пожелал стать главенствующим богом и создать Новый Мир. Так было положено начало кровопролитной Войне, Опрокидывающей Небеса. Цзы Вэй выкрал из Павильона Пустоты древний артефакт — Око Хаоса и Скорби, и обрушил его силу на все Три Царства. Чтобы помешать Цзы Вэю напитать Око и создать массив, разрушающий мир, Первородные Небожители возглавили группу богов и выступили против Цзы Вэя.

В ходе войны многие боги были оскернены первородным хаосом, и их изначальный дух оказался уничтожен. Однако благодаря жертве Лазурной Принцессы Облаков небожители сумели одержать победу над Цзы Вэем, лишить его божественных сил и изгнать в Бездну Зла. Лидер Альянса Культиваторов из Царства Людей использовал Жемчужину Благодати, чтобы запечатать Бездну зла с помощью Завесы. Отныне никто из обитателей Моюань не мог покинуть её.

Позволить существовать Оку Хаоса и Скорби — всё равно что наступать на хвост тигру, однако его невозможно было полностью уничтожить. Первородные Небожители объединились, чтобы разделить древний артефакт на пять частей, каждая из которых втайне была передана на хранение пяти Первозданным Орденам Заклинателей в Царстве Людей. Существование частей Ока Хаоса и Скорби становилось величайшей небесной тайной.

В течение многих тысяч лет демоны из Бездны Зла пытались разрушить Завесу и выбраться наружу. Даже слияние неба и земли не заставило бы прекратиться эти волнения в Моюане. Но чудесным образом, в один из дней это неприятное дело разрешилось. В Бездне Зла объявилось существо, которое провозгласило себя Повелителем Демонов и подмяло под себя всех обитателей Нижнего Царства.

Буйные демоны молча отступили, они послушно спрятались в своих пещерах в Моюане, заботясь о своём благополучии и не осмеливаясь сделать даже маленький шаг в сторону границы Бездны Зла. Следуя принципу выживания — лучше избегать неприятностей, чем навлекать их на себя, — демоны, которые никак не могли ужиться в Нижнем Царстве, успокоились и преклонили колени перед Повелителем.

Повелитель демонов обосновался на горе Пурпурной Луны в Павильоне Тишины. Некоторые демоны, возможно, и стали уродливыми в процессе своей эволюции, но большинство из них всё ещё оставались довольно привлекательными. По словам тех, кто когда-либо видел Повелителя Демонов, его внешний облик, ни много ни мало, являлся идеальным творением неба и земли.

Если бы демонических женщин, которые жаждали внимания Повелителя Демонов, можно было выстроить в ряд, то их было бы достаточно, чтобы обогнуть всё Царство Демонов. Это доказывало, что порой даже демонам с рождения выпала большая удача. А что ещё нужно для счастья?

Эта передышка длилась достаточно долго. Прошло десять тысяч лет? Двадцать тысяч? Тридцать тысяч? Возможно, это был неописуемый промежуток времени, в течение которого одинокий Повелитель Демонов коротал свои дни на горе Пурпурной Луны.

Истории о Лазурной Принцессе Облаков, которая пожертвовала своей жизнью ради мира во всех Трёх Царствах, давно превравитились в пепел. К тому же за это время Три Царства полностью изменились, за исключением нескольких старых бессмертных и демонов-долгожителей.

Повелитель Демонов не мог покинуть Моюань из-за Завесы. Несмотря на измения в других мирах, в конечном счёте, к нему это не имело никакого отношения. Только потеря нескольких верных слуг-демонов порой заставляла его нахмурить брови, но, в конце концов, даже эти невзгоды не изменили безразличного взгляда Повелителя.

✧ Глава 1✧

Вечно зелен, растет
кипарис на вершине горы.
Недвижимы, лежат
камни в горном ущелье в реке.

А живет человек
между небом и этой землей
Так непрочно, как будто
он странник и в дальнем пути.

Только доу вина -
и веселье и радость у нас:
Важно вкус восхвалить,
малой мерою не пренебречь.

Я повозку погнал, -
свою клячу кнутом подстегнул
И поехал гулять
там, где Вань, на просторах, где Ло.

Стольный город Лоян, -
до чего он роскошен и горд.
"Шапки и пояса"
в нем не смешиваются с толпой.

И сквозь улицы в нем
переулки с обеих сторон,
Там у ванов и хоу
пожалованные дома.

Два огромных дворца
издалека друг в друга глядят
Парой башен, взнесенных
на сто или более чи.

И повсюду пиры,
и в веселых утехах сердца!
А печаль, а печаль
как же так подступает сюда?

Царство Людей, восьмой год эпохи Шаньюйцзя

Эпохи сменяли друг друга, накопив сто тысяч лет со времён Войны, Опрокидывающей Небеса. В Царстве Людей в эту пору одна девочка в возрасте семи лет утратила собственное имя. Отныне в монастыре, в котором теснились более тысячи монахинь, её стали называть Хэси. Избалованная слугами, по началу девочка не могла самостоятельно умываться, одеваться и даже складывать одеяло. Но ей пришлось научиться.

Обучение Хэси взяла на себя монахиня Минцзюэ. Тело этой двадцатилетней женщины пахло зелёным чаем, а её тщательно выбритая голова казалась бархатной, как цветок белого лотоса. Монахиня всегда терпеливо отвечала на вопросы девочки, научила её петь песни своего родного удела и даже приобщила к чтению.

Ежедневно Хэси убирала двор, размахивая метлой на бамбуковой палке, карабкалась на алтари и вытирала пыль с лиц небесных владык, на краю водопада стирала себе одежду, отбивая её о гальку, заботилась о старых женщинах. Одним, слишком усталым от прожитых лет, поправляла изголовье и выносила горшки; другим, уже потерявшим память, напоминала, что и когда делать. По утрам с деревянной плошкой в руке Хэси старалась вызвать умиление у богатых паломниц и убедить их сделать пожертвование.

Лучшую подругу Хэси звали Шуан. Это была бледная девочка, следовавшая за Хэси повсюду, пока она лихорадочно делала то одно, то другое. Каждое утро в монастыре начиналось с трехкратного поклона небесным владыкам, затем следовали утренние молитвы, включающие в себя чтение сутр и пение мантр, а после медитации. Хэси пыталась сосредоточиться на учении о “непостоянстве всего сущего”, пока, напротив, Шуан засыпала, склонив голову и тихо посапывая, словно котёнок, свернувшийся калачиком.

После медитации наступало время уборки. Хэси подметала двор так усердно, что пыль поднималась в воздух, заставляя её чихать. А вот Шуан подходила к уборке с явной неохотой. Она вытирала пыль со статуй и алтарей так медленно, что даже черепаха справилась бы быстрее. Пока Шуан создавала видимость бурной деятельности, она украдкой поедала засахаренные сливы, спрятанные в кармане длинной юбки.

— Шуан, — с недовольством воскликнула Хэси, заметив проделки подруги. — Ты же знаешь, что воровство — это плохо!

— Тише, Хэси, — зашептала Шуан в ответ, оглядываясь по сторонам. — Это всего лишь несколько слив. И к тому же, я их не крала! Сливы с дерева ветром сдуло прямо в мою руку!

Хэси закатила глаза, а её лицо, которое обычно светилось мягкой улыбкой, сделалось словно высеченным из гранита.

— Слива, которая сама прилетает? Это все равно, что сказать, что Небожители лично тебе её вручили! Ты опять стащила их из кладовой, да?

Шуан покраснела и нехотя призналась:

— Ну, хорошо, хорошо. Может, и стащила. Но только парочку! Это же капля в море. Никто и не заметит!

— Шуан, мы ведь послушницы небесных владык! Мы не должны воровать! Наставница Минцзюэ учила нас, что воровство оскверняет душу.

— Да ладно тебе, Хэси, — отмахнулась Шуан. — Сливы такие вкусные! И потом, если так посмотреть, то вовсе я их и не украла. Я… я просто временно занимаю их.

— Прекрати так говорить, Шуан! — воскликнула Хэси. — В монастыре ты нашла пищу и кров. Ты окружена заботой монахинь и наставлениями. Но вместо того, чтобы быть благодарной, ты оскверняешь священную обитель своим поступком.... Если наставница Минцзюэ узнает...

Шуан внезапно стала серьёзной.

— Пожалуйста, Хэси, не говори монахине! Ты же моя лучшая подруга. Прошу, не выдавай меня!

Хэси пристально посмотрела в глаза Шуан и сурово отрезала:

— Дружба – это одно, а правильные поступки – другое. Хороший друг не должен покрывать твои грехи... Но... Послушай, Шуан, я обещаю никому не говорить, только если ты вернёшь сливы в кладовую.

— Вернуть… сейчас? Но…

— Да, сейчас. Иначе я расскажу госпоже Минцзюэ.

Шуан огорчённо вздохнула.

— Ладно, ладно. Я всё верну.

Хэси шагнула к Шуан и взяла подругу за руку.

— Я волнуюсь за тебя, Шуан. Я не хочу, чтобы однажды сорняки воровства и жадности задушили тебя. Сейчас у тебя есть шанс исправить ошибку и сделать всё возможное, чтобы этого больше не повторилось... Небожители милосердны и справедливы. Твоя судьба в их руках. Покайся и выбери путь добродетели и просветления.