Кровавая начинка викторианской эпохи

1861 год. Викторианская Англия, Лондон, Флит-Стрит

– Знаете, госпожа Эвандер, – доброжелательно улыбаясь и забирая с прилавка пышущую теплом от спрятанного внутри пирога коробку, заговорила всегда улыбчивая молодая девушка. Владелица пекарни подняла взгляд всегда пристальных и подозрительных глаз на частую покупательницу. – Сколько лет живу в этом городе, но Ваши творения однозначно лучшие. Возможно, во мне говорит солидарность к человеку «с родной кровью», но это правда так. Благодарю!

Продолжая странно по-доброму улыбаться и помахав на прощание рукой, Агата Локвуд вышла из мрачного помещения, пропитанного кислым запахом сырости и старости. Амелия поморщилась. Она терпеть не могла это «с родной кровью». Вечно улыбчивая, в этом своем платье с иголочки. Каждый раз хозяйка пекарни задавалась вопросом, как та вообще забрела к ней, ведь район тут далеко не гостеприимный.

Ну вот, сквозь мутные грязные стекла окон, она наблюдала каждый раз за тем, как личный кучер заблудившейся на Флитт-Стрит аристократки отгоняет от экипажа тощих голодных детей. К Амелии в пекарню они давно не забегали: до жути боялись мистера Эвандер. Да и саму хозяйку боялись. Та всегда была хмурой, какой-то злой и мрачной, а иногда даже жестокой. И союз этот их пугал…пара, которая, не скрываясь, показывала друг другу свои чувства, нарушая любые правила приличий. Пара очень ревнивых и коварных людей.

Над домами пронесся звон часов, в миг разгоняющий всех детей от лавки. Женщина усмехнулась. Она знала, почему эти противные грязные бродяжки разбежались. Биг Бен пробил полдень. К возлюбленной на обед спешит местный цирюльник. И он всегда приходил ровно через три минуты с момента боя часов. Агата удивленно проследила взглядом за убегающей ребятней и снова помахала рукой все еще наблюдающей за ней хозяйке пекарни. Почему-то эта мрачная женщина ей нравилась, хоть она и слышала о миссис Эвандер и ее муже множество сплетен, когда приезжала в эту дыру.

Забравшись в экипаж, Локвуд обворожительно улыбнулась сидящему напротив нее парнишке, откидывая куда-то за себя ненужную горячую коробку. Она ни разу еще не ела этих любимых многими пирогов, но заинтересованной в столь необычной семейной парочке была. Потому и покупала иногда мясную выпечку в забытом богом районе Лондона, пачкая себя одним присутствием рядом с кучей сброда от простых нищих до дешевых падших дам.

Проезжая по грязной дороге и разнося колесами экипажа ворохи пыли, Агата наблюдала за медленно идущим высоким мужчиной в недорогом, но вполне приличном форменном костюме: брюки, рубаха и фартук с множеством ножниц, гребней и бритв. Привлекающих взгляды своей остротой. На лезвии бритвы даже еле заметно сверкала капля алой крови. Почувствовав на себе чужое внимание, цирюльник огляделся. Постоянная посетительница кивнула приветственно из небольшого окошка, Джеймс ответил тем же, вновь спокойно продолжая свой путь. Его драгоценная жена уже ждала его, нельзя опаздывать.

– Почему эти двое так тебя интересуют? – заискивающим мягким голосом протянул мальчишка-обольститель, желая заполучить себе все взгляды своей прекрасной и богатой покровительницы.

– Не задавай лишних вопросов, малыш, – ухмыльнувшись, отмахнулась графиня Локвуд, после чего потянулась к милым щечкам парня. – Тебе не нужны подробности моей работы, Эдвард.

Притянув лицо спутника к себе, девушка утянула всегда покорного юношу в чуть жесткий и грубоватый поцелуй, в мыслях продумывая новую запись в своих заметках про хозяйку пекарни и цирюльника с одной из множества подворотен Флэт-Стрит.

– Здравствуй, дорогая, – сбрасывая с себя фартук, улыбнулся возлюбленной Джеймс. Все бритвенные принадлежности тут же рассыпались по грязному столу, но мужчина не обратил на это неудобство никакого внимания, поглощенный красотой нежной улыбки Амелии. – Опять заходила эта богачка?

– Какая-то она странная, – слегка нахмурилась женщина, шустро приникая к телу любимого. Как только крупные мозолистые ладони мужчины легли на тонкую талию, распространяя по телу мурашки и мягкое тепло, Амелия довольно заурчала. – Не нравится мне ее интерес, вечно разболтать пытается.

Цирюльнику же казалось, что его дражайшая жена просто накручивает себя. Он не видел в богатой соотечественнице ничего подозрительного, просто очередной постоянный покупатель мясных пирогов, просто еще пара монет к их небольшому состоянию. Разговор Эвандеров прервала размалеванная уличная «красавица». Она выглядела слегка запыхавшейся, краска на губах была размазана, а край юбки зацепился изнутри за корсет.

– Привет, дорогие, – возбужденно улыбаясь, проворковала девушка.

– Бетти, – кивнул Джеймс, целуя напоследок Амелию. После он скрылся за незаметной серой дверью, спрятанной за прилавком, уходя в подвал.

Хозяйка пекарни же быстро рассчитала залетевшую на огонек ночную бабочку и распрощалась с ней, стараясь как можно скорее присоединиться к возлюбленному…внизу. Заперев дверь в лавку, Амелия отправилась следом за мужчиной. На темной, совершенно не освещенной крутой лестнице стоял жуткий смрад. Запах тухлого мяса и гниения вбивался в ноздри каждый раз, заставляя Лию морщиться и сдерживать возникающие рвотные позывы. Это, наверное, единственная черта в его муже, которая вызывала неприятную реакцию. Но последствия этой черты заставляли ее улыбаться.

Спустившись в подвал, прикрывая нос и рот рукавом рубахи, женщина замерла, разглядывая, как перекатываются под чуть загорелой кожей мышцы возлюбленного, пока тот старательно крутил ручку мясорубки, напевая под нос какую-то старую мелодию. Приблизившись и обняв Джеймса со спины, Амелия зарылась носом в чужие темные волосы, не нарочно щекоча мужа.

– Милая, зачем ты сюда спустилась? Я знаю, тебе не нравится здешний запах, – заботливо протянул мужчина, стирая со скулы темно-красное пятно и прекращая работу мясорубки. Он снял грязные кожаные перчатки и сжал руками ладошки любимой, сцепленные на его животе.