Кровавый сад

Глава 1. Отряд благоустроителей у мёртвого озера

Солнце наконец скрылось за верхушками сосен, подсвечивая их малахитовые ветви золотистыми лучами и делая стволы янтарными. Стало капельку прохладнее, чем было днём, когда всей бригадой приходилось жариться в августовском пекле до хрустящей корочки.

Тома дождалась, пока вода наполнила большую двенадцатилитровую лейку, закрыла кран цистерны и поволокла сосуд через парковые площадки. Некоторые отдыхающие посматривали на неё с сочувствием, потому что жара никак не спадала, да и от таскания огромной тяжеленной лейки вся одежда давно пропиталась потом. Однако большинство из тех, кто летним вечером проводил время в городском парке, смотрели на озеленителей и благоустроителей в лучшем случае снисходительно, а то и вовсе высокомерно, как на обслуживающий персонал.

Мимо с улюлюканьем пролетел пацан лет десяти на самокате, чуть не задел, пришлось уворачиваться. Даже вода из лейки выплеснулась на брусчатку дорожки. Глядя, как тёмная лужица сразу же побледнела и подсохла, Тома вдруг представила себя на пустынном песчаном пляже у бесконечного лазурного океана. Увы, с поездкой в этом году вряд ли что-то получится.

Пацан тем временем заорал во всю глотку:

– Мне всё поху-у… – И захлебнулся криком, потому что колёсико самоката наехало на тросточку благообразной бабули в соломенной шляпке, а сам пацан налетел на руль своего «коня» тем самым местом, о котором так громко вопил.

Бабуля обернулась, с доброй улыбочкой глянула на скрюченного хнычущего пацана и засеменила дальше, а окружающие нашли себе для наблюдения объект поинтереснее Томы – к мальчишке как раз подскочила мамаша и влепила ему звонкую затрещину за то, что чуть не сломал самокат.

Вытерев пот, заливающий глаза, Тома подхватила лейку и поволокла дальше, к трёхъярусной кованой клумбе в виде кареты. Изи как раз встала на цыпочки и вытянулась в струнку, чтобы из тяжёлой лейки полить фиолетовые петуньи, сохнущие на самом верхнем ярусе.

– Притащила? – Изи вернулась в нормальное положение и обтёрла мокрое лицо рукой. – Давай, заканчивай здесь, а я ещё за водой сгоняю.

Тома, у которой от жары давно пересохло во рту, лишь слабо кивнула. Поправила зелёную форменную косынку, вдохнула поглубже и взялась за лейку. Чахлые розовые петуньи на втором ярусе клумбы, кажется, были рады, что их каменная земля хоть немножко увлажнилась. Цветы жалобно покачивали головками-граммофонами, будто прося ещё попить, а то вдруг с поливом снова возникнут проблемы.

Понадеявшись, что Изи принесёт побольше воды, Тома от души затопила металлический ящик с петуньями, так что даже через дно полилось. Только вот на самый нижний ярус, влаги, кажется, не хватит – с площадки, куда цистерна привезла воду, доносились резкие, явно скандалящие женские голоса. Подхватив уже пустую лейку, Тома быстро пошла на звуки ругани.

Точно – свара оказалась в разгаре. Даже расслабленные отдыхающие с мороженым забыли про мгновенную карму пацана на самокате и теперь подходили поближе, чтобы посмотреть, как начальница во всех смыслах распекает подчинённую, а заодно порадоваться, что они сейчас не на месте Изи.

– А я-то чем виновата?! – кричала Изи, обеими руками показывая на огромную лужу, расползающуюся под синей цистерной.

– Кто кран сорвал?! – кричала ей в лицо Яра. – Не ты?!

– Я же не специально! И вообще его за вечер стопятьсот раз поворачивали, вот он и сломался!

– Рот закрой и не ори на меня! – манерно протянула Яра, оправляя длинные светлые волосы. – Я тут пока начальник, ясно тебе? В общем, так. Остаёшься без премии в счёт ремонта этой штуки. И чтобы весь твой участок был сегодня полит, ясно?

– Как я его теперь полью-то? – развела руками Изи.

– Как хочешь! – рявкнула Яра. Потом обвела взглядом остальных рабочих из отдела благоустройства и громко произнесла: – На сегодня все свободны. Но завтра работаем на час дольше, скажите спасибо Изольде. Всё, сворачивайтесь.

Ребята стали потихоньку расходиться, правда, надо отдать им должное, никто никаких претензий Изи не высказал. Потому что каждый из благоустроителей не раз сам оказывался в похожих ситуациях: кого-то лишали премии за вялые саженцы, других за то, что эти саженцы плохо приживались, третьих за то, что это вообще не те саженцы, и так по кругу. Даже за грязную форму вычитали.

И это при том, что на Яру уже было заведено аж три уголовных дела. Правда, первые два как завели, так и закрыли, а вот родители мальчика, погибшего в грозу под упавшим гнилым клёном, кажется, были настроены решительно. Впрочем, Яра, даже находясь под следствием, продолжала занимать свой пост и вести блог «современной успешной женщины». Тем временем рассохшиеся клёны, которые Яра забывала пустить под спил, валились по всему городу чуть ли не каждую неделю.

Изи упёрла руки в бока и спросила у своей лейки:

– Ну и что мне теперь делать? В киоске, что ли, воду покупать? Так я вообще без зарплаты останусь.

– Может, в озере набрать? – неуверенно предложила Тома, глядя, как уезжала машина с пустой цистерной.

– Это мысль! – похвалила Изи. Потянулась и спросила: – Ты домой? Или к Владику?

– Владик на тренировке, – печально вздохнула Тома. До их встречи оставалось ещё больше часа. – Давай, помогу, что ли.

– Спасибо, – широко улыбнулась Изи и, подхватив, сразу обе лейки, на удивление бодро зашагала по дорожке, ведущей к озеру.

Глава 2. Кровавая барыня на электросамокате

Родители выбрали самый удачный момент для возвращения – Тома и Ульянка как раз обсудили, где чьи вещи должны лежать, выяснили, у кого кожа мягче и волосы красивее вьются, и перешли к рассмотрению вопроса о необходимости получения высшего образования.

– Так и будешь в грязи ковыряться! – мерзко ухмылялась Ульянка.

– Я хоть что-то умею, а не только кривляться перед камерой, – парировала Тома.

– Зато модели получают куда больше, чем любые дизайнеры!

– Ты сначала хоть один контракт подпиши, а потом что-то вякай!

В этот момент открылась дверь. Мама с порога выдала:

– Хватит орать! Вас даже на лестнице слышно!

Маленький Костик испуганно смотрел на старших сестёр, прижимая к себе пластмассовую машинку. Тома, привыкшая при младшем брате не кричать, заставила себя выдохнуть и улыбнуться.

Пока она помогала Костику переодеться и слушала его рассказы о садике и вечере у бабушки, Ульянка уже капризно ябедничала родителям:

– Чего она меня гнобит! Пусть завидует молча!

– Было бы, чему завидовать, – процедила Тома, убирая в шкаф курточку брата.

– Чего вы всё ссоритесь? – спросила мама, проходя в детскую. Папа, ясное дело, успокаивал любимую дочурку.

– Я с ней не ссорилась, – кое-как проговорила Тома, глядя в сторону. – Она меня завела, как обычно.

– Ну, ты же старше. Значит, должна быть умнее. – Мама взяла брата за руку и повела на кухню.

Тома двинулась следом. Ульянка, уже не заплаканная, сидела за столом, подтянув одну ногу коленкой к подбородку, и смотрела в смартфон.

– А ты чего ещё дома? – выдал отец семейства, когда Тома остановилась в дверях кухни.

– А её продинамили, – хихикнула Ульянка.

Треснуть бы ей, да посильнее, чтобы ухмылочка испарилась.

– Что, всё? – улыбнулся Томе папа. – Роман окончен?

Господи, как же противно они похожи с Ульянкой – два красавца-блондина с гладкой кожей и прекрасным румянцем, как на картинах. Не то что обгоревшая до шелушения кучеряшка Тома, главный позор семьи.

– Ужинать будешь? – буднично спросила мама.

– Нет, спасибо, – выдавила Тома сквозь подступающие слёзы и острое желание дать сестре оплеуху.

– Правильно, жрать на ночь вредно, – снова хихикнула Ульянка.

– Тебе тоже, – произнесла Тома, пытаясь унять нервную дрожь в руках. – А то разжиреешь, и тебя из твоей модельной школы выкинут.

– Ну чего она опять?! – тут же взвилась Ульянка, указывая на сестру смартфоном в стразах.

– Тамара! – строго произнёс папа.

– Что – Тамара? Что я такого сказала?

– Так ты ужинать будешь или нет? – перебила дочку мама, ставя что-то в микроволновку.

– Нет, – повторила Тома, больше для утверждения собственной правоты непонятно в чём.

– И для кого я тогда готовлю, – картинно вздохнула мама, включая чайник.

– И без меня есть для кого, – буркнула Тома. – Я же здесь лишняя.

– Тамара! – уже жёстче произнёс папа.

Только Томе, измождённой тяжёлой работой и игнором от Влада, уже трудно было затормозить, поэтому в ход пошли традиционные аргументы:

– Извините, что появилась на свет и теперь порчу вам жизнь.

– Тамара! – прочти выкрикнул отец.

– Ну да, я же тебе не родная, на меня и наорать можно.

– Начинается, – закатила глаза мама.

– А что начинается? – не могла больше сдерживаться Тома. – Это же с меня вы три шкуры драли в школе, это же я работаю с четырнадцати лет, это же меня твой муж лупил за четвёрки!

– Воспитывал, – произнесла мама, стоя спиной к Томе.

– Ага, а кровиночку Ульяночку воспитывать-то не надо? – притворно кротко спросила Тома, уже сейчас зная, что ближайшие пару дней будет бесконечно грызть себя за этот скандал. – Пусть перебивается с двойки на тройку, а мы будем пылинки с неё сдувать! И давайте все деньги спустим на её репетиторов и школу моделей, да?

– Тамара! – рявкнул глава семейства, ударив рукой по столу так, что вся посуда со звоном подпрыгнула.

– Не ори, ты мне не отец, – бросила Тома и ушла в свою комнату.

От шума и криков заревел Костик, Ульянка что-то манерно высказывала, по-модному растягивая слова.

Тома взяла смартфон, там оказалось сообщение от Влада: «Извини, сегодня не получится». Аж выть захотелось. Потом, правда, он ещё пожелал спокойной ночи и приятных снов. От этого стало чуть полегче, тем более что до полнолуния ещё далеко, а значит, можно пока отлично высыпаться.

Так что Тома смыла косметику и переоделась. Подошла к подоконнику. Орхидея, кажется, полностью поправилась, а вот спатифиллум новые листья выпустил, но цвести так и не желал. Когда они усыхали от жары, и Тома полила их водой, настоянной в полнолуние, то надеялась, что этот цветок «женского счастья» всё-таки соизволит выпустить стрелу с бутоном. Увы. Он вместо этого дал Ульянке ещё один повод для насмешек.

Глава 3. Яблочки наливаются

Дальше по плану у Томы и Изи значилось обвязывание лентами старых яблонь возле полуразрушенной танцплощадки. Плюсом было то, что место это находилось в самой глубине парка, среди высоченных сосен, берёз, осин и неизменных кривых яблонь.

Вездесущих невоспитанных самокатчиков тут, разумеется, не было, потому что танцплощадка располагалась метрах в пятидесяти от выложенной брусчаткой широкой аллеи.

Деревья, шумящие кронами в вышине, защищали от палящего солнца, а заодно и от паркового шума. Только вот добираться от аллеи до развалин светлых стен, когда-то огораживающих танцпол, пришлось по колено в высокой траве. С другой стороны, судя по зеленоватым, поросшим мхом булыжникам, проступающим под подошвами, когда-то здесь пролегала довольно широкая дорожка. Полностью она пока зарасти не успела, так что насчёт болота и змей можно не волноваться. Вообще-то насчёт змей тут переживала, кажется, только Тома-параноик, но после истории с падением Изи в озеро и самокатом в яблочном перегное появлению змей в траве уже никто бы не удивился. Наверное.

– Что, и стены будете разбирать? – раздался за спиной глубокий голос, от звука которого у Томы в животе узел закрутился.

– Блин, нельзя же так подкрадываться! – возмутилась подпрыгнувшая от неожиданности Изи.

Оказалось, прямо за подругами следовала та самая вчерашняя согнутая бабушка в кружевной летней шали.

– Так что насчёт стен? – спросила бабуля, в упор глядя на Тому. От этого пронизывающего взгляда хотелось спрятаться.

– Мы вообще ничего разбирать не будем, – пришла на помощь Изи. – Только на трухлявые деревья ленты повяжем, и всё.

– Трухлявые, – передразнила бабушка. – Да они старше меня.

– В том-то и дело, – развела руками Изи. – Парк-то обновлять надо.

– Обновлять, – повторила бабуля, блуждая взглядом по кронам деревьев. Глаза у неё казались странными – будто их цвет переливался от изумрудного до синего. – Дообновлялись уже. Всё порушили, танцульки на месте дома утроили. А нынче – снова обновлять. Следить за порядком-то некому, так снова надо всё порушить.

– Что ещё порушить? – вздохнула Изи, пропуская красно-белую ленту между пальцами. Кажется, болтовня бабули ей поднадоела, но и острого желания работать у неё не было.

– Погодите, какие ещё танцы на месте дома? – спросила Тома, которой тоже не сильно хотелось блуждать по высокой траве между больными деревьями. – Там разве когда-то был дом? Чей?

– Ты не местная, что ли? – хмуро спросила бабушка, словно обвиняла в чём-то.

– Местная, – будто бы оправдывалась Тома, сама не зная, почему.

– Местная, а про Кровавую барыню не слыхала? – едко спросила бабушка.

– Что ещё за Кровавая барыня? – провокационно хихикнула Изи, тоже коренная жительница Добромыслова в бог знает каком поколении.

– Этот парк, – бабушка сделала дугообразное движение клюкой, – бывшее имение Гориных. Камышово. Последняя из их рода, Минодора Горина, жила тут веке в девятнадцатом, в первой половине. Злая была, жестокая. Душ загубила столько, что на целую войну хватит. Вот её и прозвали Кровавая барыня.

– Как это – загубила? – вежливо спросила Тома, с тоской предвидя очередной смачный пересказ.

– Так, – пожала плечами бабуля. – Крепостное право-то когда отменили, а? Историю-то совсем не учите?

– Мы – ландшафтные дизайнеры, а не историки, – огрызнулась Изи.

– Ишь ты, слова-то какие, – иронично усмехнулась бабушка. – Ландшафт. Тогда скажи-ка, дизайнер, что там за ландшафт?

Бабушка указала клюкой на полуразрушенные стены бывшей танцплощадки. Теперь они торчали из кустовых зарослей, как редкие обломанные зубы.

– Там вроде карст, – неуверенно произнесла Тома, что-то с трудом припоминая из занятий по местным паркам и архитектурным группам.

– Угу, карст. – Бабуля покачала головой, будто беседовала с тупицами. – Там был барский дом Камышовка, где и жила Дора Горина. После Революции его разобрали, а стены оставили. Были красные, их оштукатурили в белый. Устроили там танцульки, да пол стал проваливаться. Плясали много. – Тут бабушка проворно изобразила что-то вроде твиста, размахивая клюкой. Потом сплюнула и проскрипела: – Так что никакой там не карст, а подвал.

Тома и Изи синхронно обернулись к старой стене, огораживающей танцплощадку. Оказывается, это не просто построенная ограда, а остатки стен чьего-то жилища.

– А почему не отремонтировали? – спросила Изи, разглядывая крошащиеся стены.

– Погодите-ка, – наморщила лоб Тома. Что-то в рассказе бабули явно не сходилось. – Вы говорите, Горина там жила ещё до отмены крепостного права, а это же середина века. И она была последней. Кто тогда там жил в Революцию?

– Соображаешь, – одобрительно улыбнулась бабушка. – Никто там больше не жил. Как Дора сгинула, так дом стоял пустой и заколоченный до самой Революции.

– Куда она сгинула? – с любопытством спросила Изи.

Но вместо ответа бабуля вдруг обернулась. Оказалось, к ним, высоко поднимая ноги в траве, топал совсем молодой светловолосый парень в форме полицейского.

– Что, арестовывать прибёг? – сузила глаза бабушка.

Глава 4. Оторопь

Тома кое-как нагнала Изи, почти бежавшую по направлению к заброшенной танцплощадке. Изи обернулась, вытянула шею, осмотрела аллею и уверенно свернула к остаткам барского дома Гориных.

– Надо было и на самом деле лейку тут оставить, – пробормотала Изи, перешагивая высокую траву. Она дошла до выступа руин и уселась на то же место, где смотрела ролики полчаса назад.

Тома нервно топталась рядом, сплетая пальцы и не зная, что теперь делать.

– Чего ты мельтешишь? – глянула на подругу Изи. – Из-за самоката переживаешь? Так мы тут ни при чём.

– Да какой ещё самокат, – отмахнулась Тома. И всё-таки решилась рассказать Изи про бабулю: – Слушай, там сейчас та старушка, ну которая нам про дом рассказывала, так вот она свою фамилию назвала.

– И что? – сухо спросила Изи.

– Она Монастырская, представляешь?

– И что? – повторила вопрос Изи.

– Это фамилия моего отца, – заставила себя проговорить Тома.

– Я думала, вы Лунёвы, – подняла брови Изи.

– У моего родного отца была такая фамилия, – трудно выговорила Тома.

– Вон оно что, – протянула Изи, выпрямляясь. – Думаешь, эта бабка – твоя родственница?

– Да кто её знает, – нервно пожала плечами Тома. Она никак не могла заставить себя остановиться, всё шагала туда-сюда вдоль полуразваленной стены.

– Может, просто однофамильцы? – предположила Изи и тут же стала что-то листать в смартфоне.

Тома снова нервно пожала плечами и, продолжая до боли переплетать пальцы, стала снова приминать ногами высокую траву. Она ведь вообще ничего не знала про своего родного отца, кроме того, что он давно умер, и его фамилия была Монастырский.

Да и про фамилию узнала совершенно случайно, когда для получения паспорта нужно было принести свидетельство о рождении. При поисках нашлась ещё старая копия какого-то другого свидетельства, в котором Томиным отцом значился некий Дмитрий Монастырский, а у неё самой была девичья фамилия мамы.

Тома, конечно, помнила, как мама выходила замуж за дядю Диму Лунёва, и даже стала называть нового маминого мужа папой, тем более что про родного отца ей никто и ничего не рассказывал. И только при обнаружении старой копии свидетельства о рождении мама, сжав зубы, процедила что её настоящий отец давно умер и что он был «редким гадом».

– Наверное, вы и правда родственники с этой бабкой. – Голос Изи прервал размышления. Оказалось, подруга стояла совсем рядом и убирала телефон в карман. – У нас в городе вообще почти нет людей с такой фамилией. То есть, в соцсетях таких нет. Значит, вряд ли это совпадение.

Тома в ответ лишь угукнула. Она только что заметила нечто такое, что перекрыло даже новость о возможной встрече с чудаковатой родственницей.

– Ты меня слышишь вообще? – спросила Изи, размахивая руками перед Томиным лицом.

– Угу, – повторила Тома, убирая руку Изи и направляясь к яблоне, на которую час назад повязала красно-белую ленту.

Нет, ей не показалось. Когда она вязала ленту, у яблони плоды были малюсенькими, как завязи. А теперь на ветках висели крепкие зелёные яблочки среднего размера. Да и само дерево выглядело не таким жухлым и больным, как тогда. Ствол тал покрепче, сморщенные листья развернулись.

– Так не бывает, – недоверчиво произнесла Тома, отступая от дерева.

– Чего не бывает? – переспросила Изи. – Думаешь, нельзя вот так просто встретить потерянных родственников?

– Да при чём здесь, – вяло отмахнулась Тома. – Я про яблоню. Она же только что была больной и дряхлой, а теперь выглядит нормально.

Изи обернулась и равнодушно осмотрела дерево.

– Ну и что? – безразлично спросила Изи. – Может, тебе показалось.

– Нет, не показалось, – упрямо ответила Тома, продолжая пятиться. – Я точно помню, что…

И тут она припомнила ещё кое-что. Например, что из-под корней дерева явно несло мертвечиной. И что она наступила тогда на что-то твёрдое.

– Изи, а ты можешь посмотреть, что там под деревом? – попросила Тома.

Изи наклонилась, глянула на ствол и пожала плечами:

– Ничего.

– Нет, у самых корней, – снова попросила Тома, до дрожи боясь приближаться к яблоне.

– А что там? – Судя по голосу, Изи тоже чего-то опасалась.

– Мне показалось, что…

– Что? Ну? – нетерпеливо переспросила Изи.

– Пойдём, вместе посмотрим? – предложила компромисс Тома.

Изи и Тома с двух сторон обошли дерево. Запах дохлятины стал послабее, но ещё угадывался. Тома рассмотрела место, где грунт стал рыхлым и просел. Судя по всему, воняло именно оттуда.

Тома нашла в траве палку и стала раскидывать землю. Изи только вытягивала шею, всматриваясь в корни дерева. Тухлый запах становился сильнее, и подругам даже пришлось натянуть воротники футболок на лица. Кончик палки подцепил полуистлевший кусок ткани, он потихоньку вылез из земли и шмякнулся в траву. Оказалось, к нему прилипла прядь волос, испачканная в чём-то тёмном и вонючем.

Глава 5. Жуткий хоровод

Яра даже не стала отпускать своих подопечных по домам – исчезла первой. Рабочие, что прибыли спиливать старые яблони, тоже забрали инструменты и разбрелись. Тома, прихватив свою лейку, попрощалась с Изи и побежала домой, чтобы перед встречей с Владом хотя бы душ принять.

Больные деревья, гниль под корнями, пропавшие подростки, кости в земле, Кровавая барыня, советский маньяк – весь этот жуткий хоровод крутился в уме, не давая нормально сосредоточиться даже на укладке. Хорошо, что родители с Ульянкой ещё не вернулись, а то поводов для невесёлых размышлений сразу бы прибавилось.

Наскоро помыв голову и выпрямив волосы утюжком, Тома надела голубое платье и маленькую серебряную лунницу (не новую, а купленную в июне по поводу завершения семестра). Вечера в августе, несмотря на жуткую жару днём, были прохладными, так что пришлось ещё и лёгкое летнее пальто накинуть.

Влад предлагал встретиться у входа в парк, но Тома за последнее время слишком сильно устала от всего, что связано с этим местом. Поэтому вечером она прошла пару кварталов до сквера у торгового центра и стала выискивать Влада в толпе отдыхающих горожан.

Только заметив его у светящегося фонтана, Тома вдруг ощутила, что что-то не так. Даже шаг замедлила. Какой-то он весь напряжённый: руки в карманах, плечи подняты, сам вытянулся, как жердь. Даже мелькнула мысль, что лучше бы им сейчас не встречаться. Можно же позвонить, наплести чего-нибудь про усталость или стресс от кошмаров, творящихся в парке.

Но ведь Тома уже пару дней спасалась от нервного срыва только мыслями о встрече с Владом. Так что она собралась, вдохнула поглубже и, изо всех сил удерживая себя в равновесии, направилась к нему.

– А, привет, – сухо выдал Влад, только увидев Тому. Хотя в щёку поцеловал. Всё равно как если бы ей в лицо пластиковый манекен ткнулся.

– С тобой всё нормально? – спросила Тома, попытавшись взять его за руку.

– Пойдём, пройдёмся, – ответил Влад, уворачиваясь от прикосновения. И молча зашагал прочь от фонтана.

Тома, ёжась от вечерней прохлады, поплелась следом. Не говоря ни слова, они ушли с хорошо освещённой площадки, где горожане шумели на скамьях вокруг фонтана. Сквер пересекали узкие аллеи, освещённые редкими фонарями да растущей луной. Здесь было не только холодно, но и темно.

Влад остановился у пустующей лавочки, осмотрелся и вдруг выдал:

– Нам лучше расстаться.

– Что? – ошарашено спросила Тома. Колени вмиг ослабели, и она против воли опустилась на скамейку.

– Понимаешь, я нужен Аде. – Влад, засунув руки в карманы, смотрел в сторону. – Она же такая слабая, хрупкая, вся на нервах. Постоянно плачет. В общем, ей сейчас очень нужна поддержка.

– А мне не нужна? – слабо спросила Тома.

– Ну, ты же сильная. И красивая. Ты обязательно найдёшь себе кого-нибудь.

У Томы внутри образовалась глухая пустота, она почти не слышала, что там ещё говорил Влад про свою обожаемую Аду. Хотя кое-что всё-таки зацепило:

– … она ведь даже хотела себя убить. Позвонила мне, вся в слезах, сейчас сидит дома с выключенным телефоном. Её же теперь затравят из-за этих придурков.

– Каких придурков? – переспросила Тома, чувствуя закипающее раздражение. – Тех, кого она матом обозвала? Или может, тех, кому она головы разбила?

– Какие ещё головы? – отмахнулся Влад.

– Такие! – выкрикнула Тома, поднимаясь с лавочки. – Она моей сестре в лицо битой бутылкой швырнула, ей швы накладывали! А ты её защищаешь!

– Так это Ульяна? – морща лоб, спросил Влад. – Хотя какая разница. Довели человека.

– Довели?! – Томе от возмущения аж воздуха не хватало. – Там же видно, что она первая стала всех обзывать, и драку тоже она начала!

– Чего ты орёшь, – резко произнёс Влад, глядя на обернувшуюся на них парочку. – У неё же депрессия, а тут эти клиенты, которым всё не так. Товар не такой – претензии, брак – претензии, требуют деньги вернуть, а что она сделает? Не она же бракованные вещи присылает. И ещё каждому объясняй, что деньги на карту возвращаются. Все орут, все злые, ещё жалуются.

– Одна твоя Адочка святая, – проговорила Тома, нервно расчёсывая ногтями лоб.

– Ну, может, и не святая, – с вызовом сказал Влад. – Но кто дал им право делать её козлом отпущения?

– Ты сам-то понял, что сказал? – Тома устало закрыла глаза. Мерзкая Ада разрушила ей жизнь. – Хоть знаешь, что такое козёл отпущения?

– Тебе не надоело меня поправлять? – жёстко спросил Влад. – Вечно тычешь мне в нос, какой я тупой.

– Зато Ада тебя ничем не попрекает, да? – Тома почувствовала, как глаза защипало.

– Да, не попрекает, – резко ответил Влад. – Это же ты у нас самая умная, всё знаешь лучше всех. За любой косяк загрызть готова. Всё у тебя должно быть самое лучшее и правильное. А мне, знаешь, надоело по струнке ходить. Я тоже живой человек и имею право на ошибки. И чтобы меня за них никто не гнобил.

– Это когда я тебя гнобила? – слабо спросила Тома, боясь разреветься.

– Да постоянно! – развёл руками Влад. – Пару пропустил – урод, что-то неправильно сказал – тупой, зачёт не сдал – идиот. У тебя же всё всегда по схеме. Если что-то неидеально, всё! Катастрофа! Опоздал на три минуты, так не разговариваешь со мной. Как с тобой встречаться-то?

Глава 6. Игры разума

Весь следующий день Тома работала в том самом сквере, где накануне Влад объявил о своём намерении и дальше служить у Ады прикроватным ковриком. Только вот вместо бархатцев, петуний и георгинов, которые надо было полить и проверить на предмет высыхания и сорняков, у Томы в уме продолжали хороводить призраки, мертвецы, кровавые барыни, маньяки и лунатики.

Она же почти убедила себя в том, что мужик на Божедомке был просто похож на угоревшего в пожаре бутлегера. Может, это всего лишь лунатик, сумасшедший или человек шатался по улице выпимши. А Тома из-за стресса сама себя накрутила.

– Эй, – произнёс голос Изи одновременно с толчком в плечо.

– А? Что? – Тома проморгалась и заставила себя сконцентрироваться на Изи. Оказалось, она сидела на коленях у очередной клумбы и тупо пялилась на жалкие цветы. И кажется, к этой клумбе она приползла с полчаса назад.

– Я, конечно, понимаю, что тебе сейчас не до работы, – прошептала Изи, наклоняясь ближе, – но если Яра нас спалит, то будет орать на всю улицу.

– Извини, – еле слышно проговорила Тома и в очередной раз попыталась сосредоточиться на прополке.

Так, рыжие шарики бархатцев вроде в порядке, хотя кое-где уже повылезали росточки клёнов, которые, дай им волю, заполонят абсолютно всю землю, в которой сумеют укорениться. И не землю, кстати, тоже, они же хоть из крыши вырастут, хоть из асфальта. Завидная воля к жизни, всем бы такую.

– Блин, опять Яра нормальную цистерну не заказала, – бубнила рядом Изи, поливая сухую и уже растрескавшуюся землю из лейки. – Ладно, хоть больше не надо лазить в это тупое озеро.

– Кстати, как твоя нога? – подняла взгляд Тома.

– Да как-то странно, если честно. Болит. – Изи поставила лейку на землю и подняла штанину. Красно-фиолетовые синяки на лодыжке нисколько не побледнели, и вокруг них появилась белая кайма.

– Может, всё-таки сходишь ко врачу? – вяло предложила Тома.

– Ага, щас. – Изи вернула штанину на место.

Тома тяжело вздохнула и снова посмотрела на клумбу. Руки сами собой обмякли и никак не хотели нормально слушаться.

– Чего ты депрессуешь, не пойму. – Изи села рядом на корточки. – Парней, что ли, мало. Найдёшь кого-нибудь.

Влад вчера точно так же сказал. От этого воспоминания снова защипало в глазах и в носу.

– Ой, только не реви! – замахала руками Изи.

Тома всхлипнула и вытерла нос манжетой перчатки.

– Хочешь, пойдём сегодня вечером куда-нибудь. – Изи потрепала её по плечу.

Хорошо, что подруга занималась поливом, и её перчатки были относительно чистыми, а то Тома оказалась бы перемазанной землёй. И тут стало ясно, что дальше держать всё это в себе невозможно. Раньше Тома рассказала бы обо всём Владу, но теперь у него есть кого слушать.

– Когда перерыв? – спросила Тома, с трудом поднимаясь на ноги. Оказывается, у неё от долго сидения колени заболели.

– Да скоро уже, а что? – Изи тоже выпрямилась.

– Мне надо тебе кое-что рассказать, – вполголоса произнесла Тома, наклонившись к подруге. – И ты можешь подумать, что у меня крыша поехала.

– А кто сегодня не сумасшедший? – иронично улыбнулась Изи. – Валяй, рассказывай.

Тома перерыва дожидаться не стала и, кое-как собрав мысли, шёпотом сбивчиво изложила подруге всё, что вчера стряслось на Божедомке. Изи не перебивала, только иногда усмехалась и качала головой.

– Нарочно такого не придумаешь, – фыркнула Изи, когда Тома договорила.

– Я и не придумываю, – произнесла Тома, чувствуя облегчение. Как будто тяжёлый рюкзак сняла.

– Ты опять лунатила, что ли?

– До полнолуния ещё несколько дней, – сухо ответила Тома. Она и сама могла бы так подумать, если бы шаталась по Божедомке при полной луне. Но ведь сейчас луна ещё только растёт.

– Н-да, – протянула Изи, стащив перчатку и скребя бровь. – Слушай, а ту бабку там не видела?

– Вальпургию, как её? Нет, не видела. – Тома удивилась, что вчера про эту бабулю даже не вспомнила.

– Знаешь что, а давай вместе туда смотаемся, – с энтузиазмом проговорила Изи. – Если что – скажем, что искали эту бабку, типа о родстве поговорить.

– Кому скажем? Ты думаешь, кто-то будет спрашивать? – скептически спросила Тома.

– Ну а вдруг, – пожала плечами Изи. – В общем, сегодня после работы двинем на Божедомку. Замётано.

Тома вмиг пожалела, что растрепала подруге свои приключения. Надо было сразу подумать о том, что мощный энергичный темперамент Изи может вывернуть эти откровения так, что мало никому не покажется.

В общем, оставшееся рабочее время Тома всё прикидывала, как бы увернуться от идеи Изи посетить сегодня жуткую Божедомку. Только вот если подруга брала разгон, то её даже бетонные блоки уже не могли остановить.

– Слушай, надо хотя бы душ принять, – мямлила Тома, когда они с Изи после работы вышли из сквера.

– Ага, знаю я твой душ, – отмахнулась Изи. – Закроешься в ванной и просидишь там два часа, только чтобы никуда не ходить. А тебе надо развеяться.