Кровь богов пробуждение Татяннь.

Глава 1.

Глава 1. Последняя операция

Татьяна Судьбы не верила в приметы, но утро, начавшееся с сорванного ремня бронежилета и заглохшего генератора на базе, не предвещало ничего хорошего. В штабе говорили, что операция «Зеркальный рубеж» — обычная зачистка. Лёгкая работа. Слишком лёгкая для тех, кто знал цену фразе «на всякий случай берите боекомплект повышенной плотности».

— Ты опять не спала, Таня, — пробормотал майор Шершнёв, бросая на неё обеспокоенный взгляд.
— Я и так сплю на три часа больше, чем мёртвые, — усмехнулась она, проверяя фиксаторы на броне. — Пошли. Нам чердак адской кухни показали — теперь надо туда заглянуть.

Они шли по коридору вглубь исследовательского комплекса, скрытого под тайгой. Проект был секретный, почти мифический: здесь что-то раскапывали. Что-то старое. Что-то инородное. Несколько лет назад — объект полностью заморозили. Но два дня назад — поступил сигнал бедствия с признаками энергетического всплеска.

Их отправили как зачистку. Но это была наживка.

Через двадцать минут ад спустился на землю.
Сначала — звук. Визг, будто рвётся ткань мира. Потом — свет, ослепляющий, нереальный. Искажённые фигуры. Силуэты, шагавшие сквозь воздух, как по воде. Радиосвязь захлебнулась криками. Металл плавился, как в кислоте.

— Назад! ВСЕМ НАЗАД! — Татьяна вытолкнула последнего солдата за пределы камеры. — Шершнёв, выходи!

Он не успел. Сила удара сбила его с ног, утащила внутрь.
А потом — тьма. Плотная, вязкая. Живая.

Татьяна успела сорвать чеку и бросить гранату. И только тогда, когда пол пошёл трещинами, она увидела свет — не от взрыва, а от чего-то иного. Сверкающего. Зовущего. Мягкого, как детское воспоминание о лете.

И он проглотил её.

---

Она очнулась от холода.

Не мороза, а странной пустоты. Будто её тело больше не принадлежало ей. Лёгкие не дышали. Сердце — не билось. Но она слышала. Скрежет. Гул. Бой барабанов. Женский голос, выкрикивающий приказы на чужом, ритмичном языке.

— Верните её к жизни. Сейчас. Нам нужна она. Даже мёртвая.

Сквозь мутную пелену Татьяна почувствовала, как её тело дёргается. Как будто кости меняют форму, внутренности подстраиваются. Кто-то вливает в неё силу, холодную и яростную, словно ледяное пламя.

А потом — вдох. Громкий. С резким кашлем.

Татьяна села, резко, будто её подбросили. Мир вокруг шатался, как после контузии. В лицо бил горячий ветер. Над головой — небо цвета золы. Вдалеке — руины. Горящие стяги. Вооружённые фигуры в доспехах — не из её времени.

— Она жива, госпожа, — раздался голос рядом. — Она открыла Песнь Крови.
— Тогда... — женщина в сером, с глазами цвета расплавленного золота, склонилась к ней, — слушай меня, Воительница. Ты приняла кровь богов. Ты — последняя надежда этого мира. Или его проклятие.

Татьяна захрипела, поднялась на колено, глядя в чужое, древнее небо.

— Что за... чёрт тут происходит?

***

Пробуждение

Татьяна стояла, шатаясь, словно дерево после урагана. Земля под ногами была сухая, растрескавшаяся, как старая кожа. Пахло пеплом. И кровью. Но не свежей — старой, въевшейся в саму ткань мира. Рядом вспыхнули факелы, и она различила силуэты.
Доспехи. Порченные, древние, но добротно собранные. На щитах — гербы, выцарапанные, будто их вытравили из боли. Люди? Нет. Не совсем.

Высокие. Чрезмерно статные. Черты — слишком точные, слишком совершенные. Волосы — как золотая проволока, тёмные глаза — без белков. Кто-то из них был красив, как статуя, но холоден, как камень. Другие — с изломанными лицами, сращёнными с масками. Каждый — как лоскут забытой истории.

— Что за чертовщина… — пробормотала она, прижимая руку к груди. Рана… нет, её не было. Ни синяка, ни ссадины. Но тело было не её.

Она посмотрела вниз.

На ней были доспехи — странные. Ближе к лату, но подогнанные по телу, с ремнями, затянутыми на талии. На правом предплечье — знаки, выжженные в коже, тонкие, ломкие линии, которые пульсировали светом. Как венозная кровь, светящаяся изнутри.

"Это не я..." — пронеслось в голове. — "Но это моё."

— Ты в теле Воительницы Лаэйри. Она отдала его, чтобы ты прошла Сквозь, — раздался женский голос.

Он был мягким, как шёлк, но в нём скрывался металл. Та самая женщина, что стояла выше всех — с глазами цвета солнечного ножа. У неё не было оружия. Оно ей было не нужно.

— Кто вы… и что вы сделали со мной? — Татьяна стиснула зубы. Голос её хрипел, но звучал уверенно. — Это плен?

— Нет. Это Судьба. — Женщина подошла ближе. Её мантия волочилась по земле, будто пепел сам шептал ей под ноги. — Мы не брали тебя. Мы вызвали. Через Песнь. Ты откликнулась.
— Я не звала вас!
— Но ты... слышала зов. Ты шла на смерть. Ты принесла её с собой. И, как прежде, была избрана.

Что-то внутри сжалось.

Зов.
Он был не звуком, не мыслью — ощущением. Пульсом. Как будто под кожей теперь дышало нечто иное. Глубже. Древнее. Сильнее.

— Вы ошиблись. Я солдат, не пророк. Я не ваша избранная. — Она попыталась сделать шаг назад — ноги дрожали. — Мне надо вернуться. Там остались мои люди.

— Они... остались. Но ты — нет. — Женщина наклонилась, и их взгляды встретились. — Этот мир умирает. Его кости — руины богов. Его плоть — опалённые поля. Его кровь — ты.

В этот момент из-за её спины вышли ещё двое. Один в боевом облачении, с заострённым шлемом, другой — в балахоне, с цепями на плечах. Их лица были скрыты. Но от них веяло мощью.

— Что вы от меня хотите? — Татьяна напряглась. Инстинкт, воспитанный годами службы, кричал: опасность.

— Чтобы ты выжила. А потом — повела. Потому что те, кто помнит богов, не могут касаться этого мира. Мы — лишь тени. А ты — живое пламя.

Слова были дикими. Безумными. Но тело отзывалось. Сила, которую она чувствовала, была реальна. Она слышала, как земля под её ногами будто отзывается эхом на её шаги.

Этот мир... знал её. Ждал.
И кто-то внутри неё — не голос, не мысль, а слабый отголосок памяти — прошептал:

Глава 2.

Глава 2. Метка Вечной Брани

Путь вёл её вниз — по каменным склонам, где обломки колонн проросли терновником, а старые стены тянулись к небу, как слепые руки. Солнце здесь было бледным, как выцветшее воспоминание. Оно не грело. Оно смотрело.

Татьяна шла осторожно, прижимая к бедру тяжёлый меч. Руки помнили автомат, бронежилет, рацию — всё, что теперь было бессмысленным. Здесь ей предстояло учиться заново. Или умереть. Возможно, в этот раз — по-настоящему.

Она спустилась к разрушенному мосту — огромному, будто созданному для великанов. Каменные драконы валялись в грязи, их глаза пусто глядели в землю. Под ногами — пепел и прах. Где-то вдалеке шумела вода, а над горизонтом вились чёрные птицы.

И только когда она перешагнула трещину в камне, почувствовала взгляд.

Из теней вынырнула фигура.

Мальчик. Не старше четырнадцати. Грязный, в рваном плаще, с коротким копьём. Он смотрел на неё, как на призрак. Или чудовище. Его губы задрожали, но он не отступил.

— У тебя… метка. — Его голос прозвучал, как уставшая трещина. — Ты одна из них?

— Из кого?

Он не ответил. За его спиной послышались шаги — ещё трое. Один в доспехе с вмятинами. Девушка с закопчённым луком. Старуха с костью в волосах. У каждого — взгляд, как у загнанного зверя.

— Она отмечена, — прошептала старуха. — Проклятая. Жрицы сожгут её на утренней заре.

— Я не из ваших, — твёрдо сказала Татьяна. — Я не враг. Я просто...
Она замялась. Что сказать? "Я попала сюда случайно"? Кто ей поверит?

— Ты пахнешь смертью, — произнёс воин. Его рука легла на рукоять меча. — Кровь на тебе поёт. Такой крови я не чувствовал со времён Вечной Брани.

Эти слова отозвались эхом в её голове. Вечная Брань.
Они знали это. Это слово было важным.

— Я не иду с войной, — произнесла она медленно. — Но если ко мне придут с оружием — уйдут с болью.

И в этот момент из-за руин раздался рык.

Низкий. Глухой. Как будто горло зверя состояло из камней. Люди напряглись. Старуха упала на колени. Мальчик побледнел.

— Сквернородный... — прошептала лучница. — Он пришёл.

Из-за обломков вышло нечто. Тело, сложенное из костей и тумана. Глаза, как две капли ртути. Рога. Тьма, сочащаяся из швов плоти. Он шагал, как охотник, выжидающий броска.

И он смотрел прямо на Татьяну.

Она выхватила меч. Рука двигалась сама, как в бою. Колени пружинили. Дыхание ровное. Секунда. Две.

Существо рванулось.

Она прыгнула в сторону, и клинок просвистел в воздухе. Тварь оказалась быстра — слишком. Она почти не чувствовала веса тела, но мышцы слушались её идеально. Почти… слишком идеально.

Руна на руке вспыхнула.

Мир на миг потемнел. Она взмахнула мечом, и из клинка вырвался полумесяц крови — жидкий свет, который ударил в грудь чудовища. Оно зашипело, зашаталось… и закричало так, что птицы с неба посыпались.

Мальчик закрыл уши. Девушка упала на колени. Старуха, вместо ужаса, смотрела с благоговением.

— Песнь пробудилась… — прошептала она. — Она говорит через неё.

Татьяна шагнула вперёд. Второй взмах. Тьма рассеклась. Существо рухнуло на землю, превратившись в пепел. Но где-то в глубине — что-то шептало. Она слышала это.

«Ты позвала меня. Теперь я рядом.»

Она встала, тяжело дыша, не веря, что это сделала. Руна медленно погасла. Меч — дрожал. Или это руки?

— Кто ты, воительница? — прошептала лучница, поднимаясь. — Ты не из нашего мира. Но ты носишь его след.

— Я Татьяна. Солдат. Не богиня. И если вы хотите жить — ведите меня туда, где есть ответы.

Старуха наклонила голову.

— Тогда пойдём, Первая Кровь. Тебе следует увидеть останки Последнего Храма. Там хранятся уцелевшие имена. Может, среди них — и твоё.

Глава 3.

Глава 3. Храм Пепла

Тропа шла вдоль остатков древнего тракта, будто прожжённого сквозь землю огнём. Камни под ногами были чёрные, как зола, и хрустели при каждом шаге. В небе не было птиц. Ни облаков, ни солнца — только серое сияние, будто сам воздух давно устал.

Шли молча. Старуха шла впереди, пригнувшись под тяжелым плащом, шепча себе под нос имена. Мальчик шёл рядом с Татьяной, не сводя глаз с её руки — той самой, где руны теперь не горели, но пульсировали, будто дышали. За ними двигалась девушка с луком и тот, кого она мысленно прозвала "Воин с потухшими глазами".

— Этот путь зовётся Тропой Отверженных, — наконец сказала старуха. — По нему шли те, кто когда-то услышал зов богов. Но вернулись... немногие.

— А остальные?

— Стали землёй. Или памятью. Или хуже.

Татьяна не задавала лишних вопросов. Она чувствовала, как мир шепчет под её кожей. Осколки чужих воспоминаний — не её, не совсем. Она видела в глазах мальчика страх и надежду — и это злило. Она никому ничего не обещала. Но всё вокруг словно толкало её: "встань", "вспомни", "поведи".

---

Когда впереди показались руины храма, её охватило ощущение гулкой пустоты. Словно шагнула в могилу, забытую веками.

Последний Храм был исполинским, несмотря на разрушенность. Стены из белого камня, тронутые пеплом. Колонны, рухнувшие, но не побеждённые. В центре — круглая площадка, над которой всё ещё вился слабый, почти незримый свет — словно там горела память.

— Здесь падали те, кто пытался стать голосом богов, — сказала старуха. — Здесь решалось, чьё имя останется в песне.

Татьяна подошла ближе.

На стенах — знаки, барельефы. Фигуры с мечами, копьями, ладонями, с которых стекала кровь в чаши. Среди них она увидела… её лицо. Не полностью, но черты. Скулы. Положение головы. Выражение.
Это было невозможно.

— Это… кто?

— Лаэйри. Та, чьё тело ты заняла. Первая из последних. Она ждала тебя. И, возможно, тебя... создала.

Татьяна отшатнулась.
Создала? Она вспомнила то первое пробуждение — голос, зов, удар силы в сердце. Она считала это совпадением.
А теперь… казалось, всё было частью плана.

— Ты носишь метку Вечной Брани, — проговорила старуха. — Знак, что ты одна из тех, кто может быть каналом для Песни. Но твоя Песнь — живая. Это редкость. И опасность.

Татьяна почувствовала жжение в груди. Тонкое, но настойчивое. Как будто сердце её не хотело молчать.

— Я не собираюсь становиться ничьей избранницей, — глухо сказала она. — Я — солдат. Не жрица. Не пророк.

— А если твоя война больше, чем ты думаешь? — тихо спросил Воин. — Что, если ты не можешь уйти, потому что ты — последний солдат погибшего мира?

Тишина.

И тут раздался внутренний голос. Чёткий, не её. Женский. Холодный.

> «Ты боишься. Это правильно. Бойся. Потому что впереди не будет врагов, которые стреляют. Впереди — те, кто будут петь о твоей крови, прежде чем прольют её.»

Татьяна вскрикнула и схватилась за голову.

— Она проснулась, — прошептала старуха. — Лаэйри говорит. Она жива в тебе. Ты носишь две души.

---

Позже, у огня, когда все заснули, кроме неё, она сидела, сжав меч. Руна на её руке снова светилась. И из этого света на песке вырисовывались знаки. Они писались сами.
Их невозможно было понять, но одно она знала точно.

Песня крови звучала.

И она — её голос.

Глава 4.

Глава 4. Испытание клинка

Утро в этих землях не наступало. Лишь туман редел, обнажая мёртвые деревья и исписанные временем башни, торчащие из холмов, как кости великанов.
Путь к клану Ран'Каар был коротким — по словам старухи. Но даже она не спешила. Ветви леса склонились низко, будто слушали каждый шаг. Мир вокруг наблюдал.

Татьяна шла в середине группы. Ни первая, ни последняя. Но все — даже молчаливый воин — теперь шагали чуть позади. Она чувствовала это. Их взгляд. Их ожидание. Их страх.

— Ты не первая, кто нёс Метку, — сказал мальчик вдруг. — Но ты — первая, кто пережил её рождение.

Она не ответила. Что можно сказать? Что внутри неё пульсирует второе сознание? Что её ладонь горит, когда она сердится? Что меч сам направляется в бою?

Их путь закончился на склоне утёса.

Внизу, в каменной чаше, раскинулся лагерь Ран'Каар. Шатры из кожи и кости, кострища, алтарь, покрытый пеплом. Стены из частично вросших в землю обломков — не каменных, а металлических. Как будто здесь когда-то рухнул… корабль.

Сотни людей. Все вооружены. Все — в доспехах с личными знаками. Здесь жила не армия. Здесь жил народ войны.

Они спустились.

---

— Стой! — раздался голос с площадки. Его обладатель шагнул вперёд, как глыба. Широкоплечий, с грубым лицом и длинной чёрной косой. Доспех с зубчатыми вставками, меч с двумя лезвиями. Он был лидером воинов.
И в его глазах было презрение.

— Ты ведёшь к нам скверну, Теньса? — он взглянул на старуху. — Или решила снова сыграть в песни богов?

— Она пережила Пробуждение. И Песнь откликнулась, — ровно сказала старуха.
— Она чужая. Она пахнет другим миром. Пусть докажет, что достойна.

Все взгляды обратились к Татьяне.

— И как я должна доказать? — спросила она хрипло.

— Бой. Один на один. Со мной. На пепле, перед алтарём. Если выживешь — мы выслушаем. Если умрёшь — значит, ты лишь пустой сосуд.

---

Площадка у алтаря. Поединок

Туман расступился, когда они вышли в круг. Под ногами — выжженный камень. На краю — алтарь, покрытый следами пепла и рун. Воздух пах железом и кровью.

— Моё имя Харган Ран’Каар. Я наследник крови клинка. Ты — никто, — прошипел он. — Но ты коснулась Песни. Я должен знать — случайно ли.

Он атаковал первым.

Клинки его были быстры. Но Татьяна не дрогнула. Она скользнула в сторону, вложив в шаг выучку из старого мира. Боевая стойка, ближняя дистанция. Она блокировала один удар — едва. Второй — едва не зацепил щёку.

Он смеялся.
— Ты держишь меч, как будто молишься, а не сражаешься!

И тогда руна вспыхнула.

Меч в её руке стал легче. Время — замедлилось. Она видела, как его тело двигается — чуть медленнее, чем раньше. Видела разрыв в защите.

И ударила.

Меч её скользнул по доспеху, оставив горящий шрам. Харган отпрянул, ошеломлённый. Потом зарычал — и ударил в ответ. Клинок рассёк воздух у её уха.

Татьяна встала, сжав зубы.

Внутри — пульс. Жар.

> «Позволь мне. Пусти кровь. Я покажу, как мы умирали… и побеждали.»

Нет.
Она сама. Это её бой.

Она сделала шаг. Потом ещё. Раз — два — три.

И ударила.

Прямо в нагрудник. Руна вспыхнула алым светом, и сила ушла в клинок. Меч вонзился — не в плоть, но в память. В саму ткань его воли. Харган пошатнулся. Упал на колено.
Татьяна не добивала.

— Достаточно, — сказала она, отступая.

Он посмотрел на неё снизу вверх. И вдруг… поклонился.

— Теперь ты… не никто. Ты — Первая Кровь.
И лагерь загудел. Кто-то поднёс факел. Кто-то встал на колено. Пламя в алтаре — вспыхнуло само.

---

Татьяна стояла, дыша, тяжело, с окровавленным лезвием. А внутри звучал голос:

> «Они признали тебя. Но это — только начало. Настоящие враги не носят доспехов. И не говорят вслух.»

Глава 5.

Глава 5. Сон Лаэйри

Ночь в лагере Ран’Каар была тишиной перед бурей. Ни звёзд, ни луны. Только чёрное небо, в котором будто кто-то дышал — медленно, тяжело, сквозь века.
Огни угасали один за другим, но Татьяна не спала. Песнь внутри не утихала — напротив, она пела. Тихо, едва уловимо, словно старинная колыбельная, спетая голосом, которого больше нет.

Она лежала в одном из круговых шатров, рядом с костром, запах трав напоминал пепел и смолу. Тело болело от поединка, но сердце было неспокойно.
И когда она закрыла глаза — провал произошёл мгновенно.

---

…Сон. Или воспоминание. Или память чужой души.

Огромная равнина, разорванная светом. Десятки тысяч воинов стоят, затаив дыхание. Золотые доспехи на плечах, клинки, поющие в унисон. Флаги, уносимые ветром, на которых нет символов — только руны, горящие сквозь ткань.

Впереди — женщина. Высокая. В доспехах, выточенных, как скала. Волосы, цвета выжженной меди, собраны в тугий узел. В руке — меч, иссечённый по лезвию, будто он пережил всё.
Лаэйри.

Но глаза...
Татьяна видела в этих глазах себя.

И вдруг всё изменилось.

Небо почернело. Из разлома на краю горизонта вышло нечто. Волна тьмы, за которой следовали… сущности. Не демоны, не звери. Они были похожи на людей, но с телами, будто собранными из забвения. Их лица были чужими и знакомыми. Один из них…
Он смотрел прямо на неё.

Высокий. В черной броне, украшенной гладкими камнями, будто слезами. Лицо открытое, слишком красивое, слишком безупречное. Но глаза…
Глаза были зелёными. Невыносимо яркими. Живыми.

> «Я найду тебя снова… даже если ты будешь другой. Даже если забудешь меня.»

Татьяна замерла.

Он подошёл к Лаэйри, неся в руке клинок, который пел так же, как её. Их мечи встретились.
Мир раскололся.
Небо рухнуло.
Песнь оборвалась на полуслове.

---

Пробуждение

Она села, резко, как всплывшая из глубины. В лицо ударил холод. Шатёр был пуст. Костёр давно угас.

Снаружи — всё ещё ночь. Но не тишина.

Песнь крови звучала громче. И откуда-то с востока, далеко за границей лагеря, слышался низкий гул. Как будто барабаны. Или что-то древнее шевельнулось во сне.

Она поднялась. Руна на руке горела, как рана.

> «Ты видела его,» — прошептал голос внутри. — «Ты знала его. Когда-то. До конца мира. Он — твоё зеркало. И твоя смерть.»

— Кто он?

> «Падший. Преданный. Любивший. Убийца мира. Всё в одном.»

Татьяна вышла из шатра. На горизонте — лёгкий свет. Но это не было солнце. Это был огонь, встающий над древними холмами.
И над лагерем Ран’Каар снова вспыхнул алтарь — сам, без прикосновения.

Старуха Теньса стояла рядом с огнём, глядя на неё.

— Ты видела? — спросила она.

Татьяна кивнула.

— Тогда знай: древние знамения возвращаются. Кто-то другой тоже проснулся этой ночью. Кто-то, кто помнил твою Песнь.

Глава 6.

Глава 6. Артериум Забвения

С самого рассвета небо оставалось блеклым. Оно не менялось — ни золотого, ни розового, ни синих линий. Только тусклая завеса, похожая на свет, прошедший сквозь пепел.

У шатра Первой Крови собрались пятеро. Теньса, всё ещё хромающая, но с цепким взглядом, девочка-лучница Элин с короткими светлыми косами, молчаливый воин Харган — теперь слегка склонявший голову перед Татьяной, юный проводник Каэль и один новенький: Ледовик, мужчина с лицом, как высеченным из мрамора, весь в знаках клана Хранителей Зеркал.

— Мы идём к истоку, — сказала Теньса, завязывая травяной мешочек. — В самое сердце Костяных пустошей. Там, где кровь соединилась с песней. И где душа твоей предшественницы оставила якорь.

— Что я должна найти? — спросила Татьяна.

— Себя. Или смерть. Они там — рядом.

---

Костяные пустоши

Местность, в которую они вошли на третий день пути, была… неживая. Не мёртвая — именно неживая. Камень здесь был белым, как кость, а трава — стеклянной. Ветер звучал, как дыхание, и по ночам под ногами звенело эхо, будто кто-то скребся под землёй.

— Это поле Последнего Прорыва, — тихо сказал Каэль. — Здесь Лаэйри открыла врата. И закрыла их своей кровью.

Татьяна молчала. Но внутри всё пело. Чем ближе они подходили, тем явственнее становилось биение — не сердца, а мира. Словно земля отзывалась на её присутствие.

---

Артериум

Когда они достигли центра пустоши, стало ясно — они не первые. Обломки флагов. Сломанные копья. Свежие отпечатки. Кто-то уже искал то, что здесь покоится.

В центре круга, окружённого арками-ребрами, стоял камень, чернеющий от времени. На нём — кровь. Засохшая. Очень старая. Но она светилась изнутри, словно продолжала жить.

— Это место называется Артериум, — произнесла Теньса. — Оно — сердце. Все, кто носит Метку, слышат зов отсюда.

Татьяна подошла. С каждой секундой мир дрожал сильнее. Руна на её руке полыхнула, и вся земля вспыхнула в ответ — тонкой сетью линий, расходящейся от камня.

— Прикоснись, — прошептала Теньса. — Но будь готова. Лаэйри… может не быть рада.

---

Внутри Артериума

Прикосновение было как падение. Она не падала телом — только разумом.

Пустота. И голос.

> «Ты пришла. Поздно. Но пришла. Хотела забыть? Хотела быть солдатом? А ты — корень войны.»

Тьма обернулась светом. Перед ней — снова Лаэйри. Но теперь без доспехов. Без величия. С раной на груди и глазами, полными усталости.

— Я не ты, — выдохнула Татьяна.
— Но ты носишь меня. А я — часть твоего клинка. Мы не можем быть порознь.

> «Он возвращается. Тот, кого ты видела. Тот, кого я… любила. Он пошёл во тьму. Но не ради власти — ради меня. Чтобы остановить проклятие.»

— Кто он?

> «Тот, кто знает твоё имя лучше тебя. Тот, кто однажды убьёт тебя, если ты не вспомнишь его вовремя.»

Образ исчез. Мир вновь стал телом, камнями, кровью.

---

Засада

Когда Татьяна открыла глаза, земля уже дрожала.
Каэль кричал. Элин натягивала лук. Из теней вырывались фанатики, закутанные в серые одежды, лица скрыты, руки в кандалах — жрецы Зеркального Круга, охотники на Метконосцев.

— ПЕСНЬ НЕ ДОЛЖНА ВОЗВРАЩАТЬСЯ! — кричал один, бросаясь на Харгана.

Татьяна выхватила меч. Он запел сам, словно узнал врага.

Секунда. Удар. Руна. Свет. Один враг — упал, истаяв, будто его сожгла память.

Ледовик отбивался, как зверь. Харган закрыл Элин. Каэль бросился за помощью.

Но один из врагов — высокий, с серебряными цепями — знал её имя.

— Татьяна Судьбы, — прошипел он. — Я видел тебя в отражении. Ты та, кого он ищет.
— Кто "он"?

— Падший. Его зовут Саэл Вечный Пепел. И ты — его замкнутая петля.

Он бросил в неё кинжал, в рукояти которого горела знак Метки, но обратной.

Татьяна поймала кинжал и на долю секунды почувствовала зов другой песни — холодной, тусклой, но знакомой.

> «Ты и он — две стороны одного разлома. Одно из вас станет вратами. Второе — ключом.»

---

Схватка закончилась. Лагерь был спасён. Жрецы — бежали, оставив после себя только пепел и тени.

Татьяна стояла у камня. В руке — кинжал врага. Внутри — всё гудело.

— Это был только первый шаг, — сказала Теньса. — Ты почувствовала Артериум. Теперь — начнётся охота. На тебя. И за тобой.

Глава 7.

Глава 7. Зеркало над бездной

Возвращение было недолгим. Но путь через Костяные пустоши изменил всех.

Каэль шёл молча, сжав руку, порезанную во время боя. Элин — всё ещё напряжённая, с глазами, будто выгоревшими изнутри. Харган — хмурый и молчаливый. Ледовик, напротив, держался чуть ближе к Татьяне — не как защитник, но как тот, кто теперь слушает её дыхание.

И только Теньса бормотала под нос древние имена, будто звала кого-то незримого.

Когда лагерь появился за холмом, все почувствовали: что-то не так.

---

Нежданные гости

У внешней стены стояли трое. Не враждебные. Не похожие на захватчиков. Одеты в гладкие серо-чёрные мантии, лица скрыты полумасками из бронзы. Знаки на их руках — гравированные круги, исписанные рунной вязью.

— Кто они? — прошептала Элин.
— Те, кто не воюет руками, но может сжечь землю взглядом, — сказал Харган. — Жрецы Чёрного Зеркала.

Во главе стояла женщина. Высокая. Худая. С глазами, как у хищной птицы. Её волосы были собраны в множество серебристых нитей, вплетённых в плотный венок.

— Мы пришли не воевать, — сказала она, не дожидаясь вопросов. Голос — ровный, чужой. — Мы пришли увидеть Песнь. Та, кто носит её, должна выслушать нас.

— Почему сейчас? — рыкнул Харган.

— Потому что он проснулся, — прозвучало в ответ. — Саэл движется. И она — ключ.

Все взгляды обратились на Татьяну. И она шагнула вперёд.
Руна на руке полыхнула, будто почувствовала лёд под кожей.

---

Разговор у алтаря

Жрица Чёрного Зеркала назвалась Меай’са. Они сели у огня, рядом с кругом алтаря. Ни оружия, ни угроз. Но каждый жест — был как вызов.

— Саэл был твоим когда-то, — сказала она. — В другой жизни. В другой Войне. Он отдал себя, чтобы закрыть разлом. А теперь… разлом зовёт его обратно.

— Он мне не "кто-то", — хрипло сказала Татьяна. — Я не помню.

— Песня помнит. Она в тебе. Ты — не солдат. Ты — связующее звено. Между теми, кто ещё жив, и теми, кто… вне мира.

Татьяна встала. Дыхание — сбилось.
Мир закрутился. Земля под ногами — сжалась, как сердце.
Голос Лаэйри внутри неё ожил:

> «Беги. Или прими. Но знай — с этой ночью ты станешь другой.»

---

Пробуждение Песни

Она вышла за пределы круга. Ветер стал тише. Мир — замер.

И тут… руны вспыхнули.

Не только на руке. На груди. На шее. По спине.
Они вспыхивали сквозь кожу, как кровь, поющая изнутри.
И голос вырвался сам.

Она запела.

Ни словами, ни языком. Песнь вырвалась из сердца, как жар, как рёв, как зов. Земля под ногами вспыхнула сетью линий. Пламя алтаря поднялось вверх, пробив небо. В лагере все встали. Молча. В страхе. Или в благоговении.

Меай’са закрыла глаза.
— Она открыта. Он услышит. И он придёт.

---

Откровение

Когда пламя исчезло, Татьяна упала на колени. Но не без сознания.

Видение ударило в лоб, как клинок:

Саэл.
Стоящий в зале из теней. Смотрящий в зеркало. А в зеркале — она.
Он касался стекла.

> «Ты — огонь. Я — пепел. Мы не можем быть порознь. Но если сойдёмся — мир обрушится снова.»

Она хотела закричать. Но не могла. Только одно шевелилось в душе:
Почему… это кажется таким з накомым? Почему… часть её — тянется к нему?

---

Конец главы

Когда Татьяна очнулась, вокруг неё уже стояли: Харган, Элин, Каэль.
Теньса держала её руку.
— Песнь вышла наружу, — сказала она. — Слишком рано. Теперь каждый охотник услышит её.
— И он?..
— И он.