Крушение Франца Леманна

Смертельный ужин в доме Майеров

В деревушке, где располагался дом Леманнов люди верили в Альпов, кровожадных духов, которые восставали из могилы, чтобы утянуть в пучину ада своих родственников. Говорили о горящих во тьме алых глазах, левитации и бледной коже. В детстве, Франца, до глубины души пугали страшилки об этих существах. Крестьянские дети рассказывали их в преддверие сумерек и мальчик, бежал домой со всех ног, как только история заканчивалась, чтобы всю ночь провести под одеялом с клацающими от страха зубами.

С возрастом подобный бред рассеивается и остается просто посмеяться. Но в глухом углу до сих пор обвиняли вампиров, когда на одну семью приходилось сразу две смерти. И к своему стыду Франц понял, что это обычны бредни необразованных крестьян только, когда поступил в Альбертину на медицинский факультет, где узнал, что существуют эпидемии и как они работают.

Горожане не были так суеверны. Но любили пощекотать нервишки жуткими рассказами мастера Гофмана, популярность которого в последнее время набирала обороты. И вот, проработав несколько месяцев в клинике дядиного друга юноша наконец - то почувствовал, что окончательно освободился от предрассудков деревенской жизни, когда на званном вечере, устроенным дядей – Петерем Майером – тот подозвал его к себе.

- Познакомься, мой мальчик. Это Виктор. Человек большого ума. Его отец закончил юридический факультет Альбертины, - он дружески похлопал высокого мужчину по плечу. – Хорошо, что одумался. Где ты обучался?

- В Сорбонне, - на тонких губах Виктора была легкая ангельская улыбка.

Дядя цыкнул.

- Французы, - скривился он. – Запомни, нет ничего лучше, чем прусское.

Мужчина смотрел на герра Майера снисходительно. Когда его глубокие голубые глаза обратились к Францу, тот почувствовал, как сердце сжалось от предвкушения. Этот молодой человек притягивал.

- Так вот, мальчик мой. Виктор хочет открыть свою медицинскую практику в Кенигсберге и ему нужен помощник, - Виктор все так же улыбался, казалось теперь он стал пристальнее наблюдать за Францем. – Он иностранец и к тому же болен. Я настойчиво рекомендовал ему воспользоваться твоими услугами.

Мужчина действительно выглядел бледным, но его безупречный костюм из бардовой шерсти и аккуратно уложенные в прическу завитки русых волос придавали внешности лоска.

Нужно было обладать недюжей храбростью, чтобы начинать что – то в Кенигсберге* в такие смутные времена, когда по городу гуляли байки об оборотнях, а раз в несколько дней газеты сообщали об очередном убийстве. В живых остался только один свидетель. Впрочем, ещё большим безумцем нужно быть чтобы приехать в деревушку Лаукнен**. Но так уж получилось, что тут в последний раз видели Зверя.

- Дармоеды и бездари, - ворчал дядя, когда по утрам ему за завтраком в руки попадала газета. - Они дали ему имя! Ты только вдуматься, "Зверь", - кривил он лицо, изображая журналистов. Хотя они лишь вынесли в заголовок слова свидетелей, заявляющих, что в убийце не было ничего человеческого. - На месте короля я бы запретил все эти россказни. Любое упоминание убийцы должны стираться, а не выноситься на первую полосу.

Франц никогда не ставил слова дяди под сомнения. Он был выходцем из династии юристов, ему было виднее.

А тем временем убийца продолжал шагать по стране. Все началось рядом с Фриш Хаф***, но никто не придал этому значение. Первых двух жертв обнаружили именно там, а потом у убийцы что-то случилось, и он двинулся к столице, оставляя за собой разорванные, тут и там, трупы. По той причине, что он промышлял в различных населенных пунктах, начиная от глухих деревень и заканчивая городами, долго не могли понять, что в Пруссии орудует серийный убийца. Но вот он дошел и до Кенигсберга, тогда – то все и зашевелились. Пресса, а за ней и полиция встали на уши. Теперь все стали говорить о Звере, перестали выходить из домов по ночам и запирать двери на все засовы. Никому не хотелось, чтобы его внутренние органы разбросало по мостовой.

Около месяца он терроризировал Кенигсберг, убив за это время девятерых, но именно в Лаукнене он почти разорвал в клочья девушку, когда Зверя спугнули охотники. Они загнали его в глубь болот, подстрелив одну – как заявили охотники – из лап. Стало ясно, что другого шанса схватить Зверя может и не быть. Нужно было действовать быстро, пока он уязвим.

Король издал указ, поймать и судить на месте. Привести приговор в исполнение надлежало тут же в Лаукнене. Для этого на окраине деревни уже готовили все нужные декорации: трибуну и виселицу. Поэтому сегодня на вилле, вместе с полицейской стражей, присутствовал и плач из древней династии - Вернер Райхгарт****. Дядю даже уговорили принять пару "чёртовых бездельников" - так герр Майер называл журналистов - и одного фотографа. Позвали и двух местных охотников, чтобы лучше ориентироваться в лесу. Сам Франц был здесь, как доктор. Но надеялся, что его услуги не понадобятся. Все эти персоны нужны были для предстоящий охоты, каждый для разных её частей: поймать, осудить, принести приговор в исполнение, запечатлеть торжество закона. Но зачем тут был Виктор, мужчина понять не мог.

Он был так элегантно одет и надушен, что создавалось ощущение будто он явился не в глухой лес, ловить неизвестного убийцу, а на приём к Кенигсбергской аристократии. Со своей выправкой, прекрасным знанием языка, манерами, мягкой улыбкой и эрудированностью он скорее всего был выходцем из дворянства. Франц видел много таких в Альбертине. Так становилось понятно откуда у Виктора были деньги на открытие практики в другой стране.

Хотя, Франц мог предположить, что мужчине было просто любопытно, так как он просил увидеть особого гостя Майеров. Его не было в гостиной, где дворецкий предлагал поднос с шампанским для дам и бренди для джентльменов, где младшая фрау Майер радовала гостей игрой на пианино, где царило приподнятое настроение и взаимное противостояние.

- Герр Майер стало быть уже подбирает костюм для громкого заседания, - прищурился герр Вернер. - Я слышал там будут журналисты.