Крылатая парусами

Пролог

Крылатая парусами

или

Сказка о Леди Капитане

Дыхание ночи облизало беззащитную кожу прохладным языком, отчего по телу побежали мурашки. Успевшая привыкнуть к температуре воды, Киаран зябко повела плечами. Вылезая на берег, втянула следом непромокаемый свёрток.

У неё есть только одна попытка.

Предстань она пред очи лорда Сторма насквозь промокшая, как облезлая кошка, и можно даже не надеяться на удачу, которая итак от неё отвернулась. Этой ночью Киаран не жалость нужно в графе пробудить, и уж точно не чувство юмора.

Наскоро смахнув с себя дрожащие в лунном свете капли воды, оглянулась назад, на чёрную гладь моря. Спокойная, мерно вздымается, как грудь спящего ребёнка, а поверхность красиво прошита нитями звёзд.

Поодаль, где посеребренные луной воды сливаются с густым ночным сумраком, маячат чёрные тени. Алекс и Джон - призраки, «проклятые моряки», далеко от корабля отойти они не могут.

- Со мной всё будет в порядке, - прошептала в темноту Киаран и рукой помахала.

- Ого! Бушприт твою в компас!- раздалось из-за спины хриплое.

Молниеносно упав на прохладную гальку и откатившись в сторону, Киаран обернулась. Убедившись, что угрозы нет, тут же вскочила на корточки, а затем распрямила колени.

Груда камней в десяти шагах сопя, шевелилась. По мере шевеления в ней вырисовывались очертания лежащего на боку человека в наехавшей на глаза зюйдвестке. Тот не шумел, только неловко порывался перевести непослушное тело в положение сидя и протереть глаза. Судя по терпкому запаху перегара, врезавшегося в ноздри Киаран, отчего она поморщилась, бедняге приходилось несладко.

- Ты хто? - выпивоха, с усилием моргая и щурясь, пялился на обнажённую фигурку, посеребрённую луной, которая тихо, неспешно приближалась с грацией дикой кошки. - Русалка? Сирена? Чур меня, чур! Или гулящая? - интонации морячка сразу сделались масляными, торжествующими. - Из этих, что ли, от мандам Жужу? Ты не думай, дядя Осьминог не обидит, мачту мне в зад!

Представшая в лунном свете обнажённая дева и не думала пугаться. Молча приблизилась, склонилась над ним, отчего груди её качнулись. А потом из горла бедняги вырвался полухрип-полустон, он тыкнул пальцем воздух перед собой, указывая на её плечо.

Киаран цокнула с досадой. Ну да, клеймо там, магическое, светится, ну так это не повод вот так вот таращиться и глаза пучить.   

- Я - никто, - тихо проговорила она и протянула руки к шарахнувшемуся назад мужику.

Прохладные пальцы коснулись шеи и не успел выпивоха сообразить, что к чему, мягко нажали нужную точку. Тот, сквозь отблески рассудка да хмельной угар, пытался, конечно, её руки оттолкнуть, ногами сучил, но было поздно. Ещё пару раз дёрнулся, а после снова в сон провалился. Глубже, чем до этого.

Тихо ступающая по чёрному берегу обнажённая дева сон его уже не тревожила.

Не тратя больше времени, Киаран распаковала свёрток и принялась облачаться.

Зауженные книзу, обтягивающие голень портки, следом сапоги на шипастой подошве, галька за ночь остыла, зябко стоять. Затем нижнюю сорочку, рубаху до середины бедра, жилет на шнуровке и короткий плащ с капюшоном.  

Оружие пришлось на корабле оставить. Визит доброй воли, как же.

К тому времени, как ди Лшеай и ди Сервантес подгонят лодку, уже светать будет. И граф де Янн должен возжелать утренней прогулки. И только от неё, от Киаран зависит, возжелает, или нет.

От помощи и тем паче охраны наотрез отказалась - Сторм, как и остальные острова Грозового архипелага хорошо охраняется. Люди графа Рока де Янна вооружены до зубов и их так много, что муха не пролетит.

Чтобы выискать слабые места в обороне, а именно эту небольшую бухту, которая со стены не просматривается, делали так: выдвигались в лодке вместо с Джоном и Алексом, призраки, сколько могли облетали территорию и докладывали. Жестами, конечно, на то они и призраки.

Спрятав непромокаемый мешок под валуном, Киаран легко вспрыгнула на него, там на другой, на следующий, а потом вскарабкалась по отвесной стене, как кошка.

- Э-э… ты откуда взялся? - часовой, растяпа, вместо того, чтобы выстрелить сигнальной ракетой, присматривался к хрупкой фигурке в капюшоне. У Киаран бы на службе такой не задержался. - …Взялась? Стена-то гладкая.

Киаран даже умилилась такой наивности.

- Гладких стен не бывает, - сказала она прежде, чем вырубить и этого.

«Сняв» таким образом ещё троих, спрыгнула по другую сторону стены. Торопливым шагом прошлась по узким, вымощенным крупной галькой, улочкам. Когда встречались случайные прохожие, жалась к домам, в их тени стройный силуэт в плаще становился почти невидимым.

Один раз, правда, нарвалась на целую компанию подвыпивших гуляк. Когда Киаран проходила мимо, они, как горох, высыпались из распахнувшихся настежь дверей. Внутри было светло, слышался женский смех и музыка. Не это ли то самое заведение мадам Жужу, о котором говорил выпивоха на пляже? Должно быть, оно.

- Куда спешишь, цыпочка? - крикнули ей в спину. - А ну, подожди! Посластимся, побалуемся!

Шагу Киаран, конечно, не сбавила, а преследовать не стали, видно, набаловались вдоволь в ночном заведении.

Попетляв ещё по узким улочкам, Киаран, наконец, безошибочно вышла к стене, окружающей замок-башню.

Вскинув голову, цокнула языком. Вон, на самом верху горит свет. Стало быть, граф де Янн и не думает спать. Что же? Кого-то ждёт?

Жизнь научила Киаран думать, прежде, чем действовать. Выжидать. Этим она и занялась. Вместо того, чтобы кошкой взобраться и по этой стене и сражаться с часовыми, которых здесь больше и каждый - на обозрении, решила выяснить, с кем у графа де Янна столь поздняя встреча. Вжавшись спиной в выемку в стене, затаилась. Ждать пришлось недолго. Спустя четверть часа в ворота постучали.

Глава 1

Часть I

Присказка

Герцогство Бэхингем,

месяц тому назад

Милая моя сестрёнка Киа,

какие слова найти, чтобы описать тебе конечный и заветный пункт моих странствий - Нью-Терру, Новый Свет?

Ведь этот «свет» действительно «новый».

Если бы бумага, перо или чернила могли передать девственную красоту этих благородных гор, это пышное голубое покрывало лесов, эту пронзительную, звенящую тишину ночного купола…

О! Это совершенно особенная тишина!

Глубокая и разительная!

Подобно мечу из эллинской стали эта тишина пронзает мысли, чувства, всё естество - насквозь! По ночам здесь слышно, как наш мир, согласно научному доказательству величайшего астролога прошлого, Гарут-аль-Расхида, который первым заметил, что тень Терры, отбрасываемая на одну из лун, имеет круглую форму, так вот, здесь, в Новом Свете ночью можно услышать, можно ощутить, моя милая сестрёнка, полёт Терры сквозь голубой эфир…

Я знаю, тебе бы это понравилось, ты с детства любила спать под звёздами, удирая из замка, тем самым пугая слуг и вызывая на суровом лице отца нежную (хоть и старательно скрываемую) улыбку.

Но что горы, что леса, что ослепительно прекрасные звёзды!

Знаешь, что самое прекрасное в Новом Свете?

Прекраснее бьющих из земных недр горячих ключей, пронзительно-голубых озёр, изумрудных равнин и малахитовых пещер? Восхитительнее сладко-пряного аромата лаванды, гроздей цветущей жимолости, огненных, сплошь усеянных диким маком лугов и чудеснее невиданных мной прежде деревьев с белыми, как снег стволами и голубоватой на просвет листвой…

Ты, конечно, обзовёшь бывалого моряка поэтом, но, поверь, все эти художественные отступления совершенно необходимы, прежде, чем я скажу тебе о главном.

Главное в Новом Свете - одно.

И оно же бесценное.

Сво-бо-да.

Свобода! Свобода! Свобода!

Это милое моему сердцу слово хочется петь, хочется кричать с самой высокой горы, и эту песнь тут же подхватывают ласточки, шмели, стрекозы (а еще вороны и сапсаны), ею звенит сама природа, дышат воды Шепчущего океана, вздымаясь и опускаясь, как грудь спящего ребёнка.

Ты, должно быть, подумаешь, что я преувеличиваю, что намеренно приукрашиваю, чтобы заманить тебя сюда, в Нью-Терру, где всё, решительно всё дышит свободой?

И будешь, как всегда права, как истинная леди Бэхингем и Хранительница Восточных Морских Врат Талии, ты с детства отличалась острым умом и интуицией.    

Впрочем, кому, как не нам, знать, как корабль назови…       

Киаран отложила письмо и оглянулась на зеркало в тяжёлой раме. Нахмурившись, заправила выбившийся локон, второй, третий… А после бросила это неблагодарное занятие и, выдернув из волос две деревянные палочки в павлинах (подарок Геора), помотала головой. Распрощалась с неким подобием причёски окончательно.

Киаран… мужское имя. И очень ей подходит.

Единственная наследница герцога Бэхингема и, после смерти матери - леди герцогства Бэхингем. Первая и последняя из детей лорда, рождённых в законном браке, кто отличался (а лучше сказать, отличился) крепким, даже завидным здоровьем.  

В отличие от многочисленных бастардов отца, коих с её любимым Геором, чьё письмо только что доставили, ровно двадцать осемь, и все, как на подбор, крепкие и здоровые, что те тальские буйволы, из сыновьей-наследников ни один не дожил до первого дня рождения.

Что там дня рождения, братик, разделивший с Киаран утробу матери, которого гордый до невозможности лорд Бэхингема впервые взял в дрожащие руки и объявил его имя - Киаран, что значит, Чёрное Счастье - скончался тут же, на руках отца.

Потемневший лицом герцог опочивальню жены тут же покинул. На бедняжку-герцогиню в родовой горячке даже не взглянул. А когда повитуха робко окликнула его и спросила, как его светлость решили девочку наречь, всю из себя розовую, пухленькую, в чёрных, как у братишки, кудряшках, с ясными и круглыми голубыми глазёнками, которая в отличие от тихони-братца яростно вопила, оповещая мир о своём приходе, но… девочку… Лорд застыл, как вкопанный, а потом повторил сдавленно: «Киаран». И вышел вон.

И было в этом его «Киаран» столько ярости и столько боли, что никто переспросить не осмелился. Так и записали в храмовую книгу: Киаран Бэхингем, наследная герцогиня Бэхингема, герцогства-порта на юго-востоке Таллии, величайшего, могущественного королевства.

Это всё ей после Геор рассказал.

Это и многое другое.

Он вообще, замечательный рассказчик, её Геор!

И это его письмо - лучшее тому подтверждение.

Сколько чудесных дней и ночей они провели - в тренировках, в плаваниях на отцовских кораблях и самодельных плотах, на охоте и рыбной ловле. И самое для Киаран любимое всегда было в этом во всём - привалы, передышки, краткий, вкусный отдых.

Потому что тогда брат рассказывал.

Обо всём и ни о чём.

Быль и сказки.

Истории и легенды.

О королевстве Таллии, о древнейшем в королевстве герцогстве-порте Бэхингем, о самих Бэхингемах… то бишь об истории её рода, сам-то Геор, как и все бастарды отца фамилию носил Морето, от близости моря, и Киаран в детстве жутко ему и остальным братьям завидовала, ведь Мо! Ре! То! - звучит куда певучей и романтичней, чем куцее сухое Бэхингем. Бэхингем! Как овсянку в тарелку шлёпнули…

Глава 2

Герцогство Бэхингем,

месяц тому назад

Я и в самом деле призываю тебя, дорогая сестрёнка бросить Таллию.

Бросить Бэхингем.

Взять с собой только лишь отца и братьев, и верных слуг.

И плыть сюда, ко мне, в Новый Свет.

И, прежде, чем ты выругаешься вслух и решишь, что Геор Морето повредился рассудком в странствиях, приведу самое, что ни есть, логическое обоснование такому своему совету.

Киаран, которая уже даже рот от изумления открыла и в последний момент удержала на языке крепкое выражение, леди не красящее, нахмурилась и принялась читать дальше.

Непохоже, что Геор шутит…

Но что это, если не шутка?

Геор никогда не стал бы шутить начёт её, именно её герцогства. Кому, как не любимому брату знать, как она обожает отца, как любит свою землю? Море, как и Геора, влечёт её не меньше, но место леди там, где её родовая земля, её дом, где издревле её предки были не только Хранителями Морских Врат королевства, но и правили самой Таллией…

Ты, конечно, полагаешь, причём полагаешь весьма справедливо, что Нью-Терра - некая обетованная земля на краю света, и дрязги большого мира не доносятся до здешних горных вершин… Но с новейшим научно-магическим открытием, а именно, изобретением маг-почты и до этой девственной земли долетают отголоски распрей, заговоров, сплетен и слухов.

Очень, очень нехороших слухов, малышка Киа!

Старый король, как известно из достоверных источников, совсем плох, а принц, как ты знаешь и без моих напоминаний, глуп и жесток.

Глупость и жестокость, как ни прискорбно это звучит, не худшие качества для монарха.

Жестокосердность, увы, избавляет от терзаний совести в принятии стратегически важных для короны решений, пусть они идут в ущерб чаяниям близких и даже родных. А глупость - и вовсе козырь, не для короля, конечно, а для его приближённых, которые, выучив нрав монарха наизусть, могут дёргать его за ниточки, как ярмарочного болванчика, добиваясь тем самым нужных им результатов.

Правда, симбиоз глупости и жестокости (а по моему скромному мнению этих качеств у принца Дино поровну) делает его особенно опасным, даже для этих самых кукловодов, что опять же ему только на пользу, потому, что как ни огорчительно это звучит для человека просвещённого, как ты, например, моя малышка Киа, страх перед носящим корону лишь укрепляет фундамент его трона. 

Главное же, что выгоднее всего отличает принца Дино как будущего монарха, несомненно, это его непревзойдённая, как у всех Вулго, интуиция, а точнее - умение предугадывать желания своей той самой влиятельной коалиции, которую сызмальства собирал вокруг себя и о которой мы столько с тобой говорили. В детстве оно выглядело кружком маленьких садистов, но не стоит забывать, что окружающие Дино подонки, которые давно выросли - сплошь герцоги, виконты да пэры, из богатых и влиятельных семей. А ведь именно на близкой к трону знати и держится любой трон.

Вы, Бэхингемы, в эту самую коалицию не входите и не войдёте никогда: и дело даже не в разнице умов и моральных устоев, - слишком стратегически значимое для Таллии герцогство-порт Бэхингем.

Более того, ты, конечно, сама знаешь, как сильно приспешники принца желают растащить герцогство Бэхингем на куски и самим снимать сливки с морских торговых путей.

Да и то, что Бэхингемы без малого пять веков сидели на троне, обстоятельство совсем не в твою пользу.

Сейчас ты четвёртая в очереди на престол, но, когда на него взойдёт Дино - станешь третья. И что потребует от молодого короля влиятельная коалиция? Правильно! Именно - союза с тобой.

И хоть, как сторонний наблюдатель и неплохо разбирающийся в политике человек, я понимаю и даже одобряю такой их выбор, но как любящий брат никак не могу допустить, чтобы моя милая сестрёнка с ясными глазками, острым умом и чутким сердцем стала супругой глупого и жестокого человека, пусть даже и короля.

Посуди сама, что за жизнь тебя ждёт во дворце?

Вряд ли Дино забыл тот турнир…

Глупые люди никогда не забывают о своих неудачах, более того, непрестанно нянчатся с ними, как дура со ступою (прости мою резкость), и вместо того, чтобы двигаться дальше, к новым свершениям, отравляют своё сознание мелочной мыслью о мести.

Ты, конечно, не так наивна, как остальные девицы твоего возраста и круга и понимаешь, что Дино не замедлит отыграться на тебе, а то, что окажешься в полной его власти, только распалит его. Стоит ли Бэхингем того, чтобы твоя жизнь из-за него превратилась в ад?..

Выйти за другого тебе не позволит корона, опять же, вспомни соглашение между Вулго и Бэхингемами…

- Да уж, братик, значит, и в Новом Свете говорят о том, что в Таллии неспокойно, - прошептала Киаран, невидящим взглядом уставившись в окно. - Жаль только, что несмотря на журавлиную почту, наши новости у вас запаздывают.

Старый король скончался месяц как тому.

Отец в ту пору был в Магриде, несмотря на здоровье, не смог отказать королю, а миссия была очень ответственная. Настолько, что новый король отдал приказ: по возвращении немедленно явиться ко двору.

Потому отец и домой не заезжал, встречались с Киаран на границе.

Пришлось крепко сжимать зубы и кулаки, причём от злости.

Поездка совершенно вымотала старого герцога. В Магрид Киаран провожала его заболевающим, а встретила совсем плохим.

Ругала Дино, на чём свет стоит (при отце можно, если не использовать крепкие выражения), а он по волосам её погладил и наказал не покидать Бэхингем вплоть до его приезда. Ни под каким видом.

Глава 3

Герцогство Бэхингем,

месяц тому назад

К счастью, у меня есть что тебе предложить и помимо рассказов о Новом Свете.

Знаю наверняка, что, если совет бросить Бэхингем, Таллию, большую землю, скорее всего будет встречен тобой в штыки, от такого моя милая маленькая сестрёнка не откажется.

Не буду больше ходить вокруг да около, напишу сразу, как есть.

Так получилось, что мне в руки попал ключ к добыче Морского Дьявола.

Да-да, малышка Киа, того самого, что сгинул за Изломом.

Ты, хоть и маленькая была, а слышала о той экспедиции. И слушала очень внимательно, я помню.

Их было двое: Морской Бык и Морской Дьявол. Им удалось провести королевский флот сквозь Излом и взять на абордаж легендарный корабль-призрак. Несколько лет потом в каждом порту семи морей только и разговоров было, что, судя по тому, что вернулся из-за Излома один только граф де Янн (он же Морской Бык), но вернулся без добычи и сразу уединился на своих островах и ни разу больше не выходил в море, добытое на Изнанке им вывести не удалось. Да и сейчас разговоры эти не утихают, только лишь обрастают новыми, совершенно фантасмагорическими подробностями…

Скажу наверняка: нет, им не удалось вывести добычу!

И никому не удастся, кроме тебя, Киаран!

Ключ поможет тебе пройти сквозь Излом и защитит от гнева Хранительницы. По-крайней мере, в первые мгновения.

А потом, уверен, ты разберёшься, что к чему.

Доверять тайну Хранительницы бумаге, пусть и магической, я не могу.

Прежде, чем ты скептически наморщишь нос, сообщу, что искать легендарное сокровище следует за Изломом, на Изнанке.

Остров же, опять же, во избежание попадания письма в чужие руки, не назову. Скажу лишь, что путь к нему - в наших детских играх.

Девушка ты умная, образованная, сообразишь, где и как искать.

Поверь, того, что ты найдёшь, вполне хватит, чтобы начать жизнь с чистого листа в Нью-Терре. Вам с отцом не придётся даже поступаться своими привычками.

Поспеши, Киаран.

Время Бэхингемов в Таллии, увы, подходит к концу.

Любящий тебя, Геор Морето.

Какое-то время Киаран сидела, словно пришибленная.

Не знала бы Геора - из этого письма запросто можно было решить, что брат и вправду повредился умом в странствиях.

Призыв оставить всё, вообще всё, откупившись тем самым от короны и покинуть большую землю ради какого-то эфемерного (хоть и, по описаниям Геора, безумно красивого) Нового Света?..

Еще полгода назад она рассмеялась бы, решив, что брат шутит.

И совсем уж детская выходка с этим пиратским кладом…

Мало того, что обещанный «ключ» приложить к письму и не думал, ещё и этот намёк на их детские игры… Мол, на Изнанке на них ориентироваться… Но вообще-то до Изнанки ещё Излом, а известно, соваться туда - всё равно что к Дэйви Джонсу на чай…

Всё это очень, очень непохоже на трезвого, рассудительного Геора.

Из коридора донёсся топот и улюлюканье.

Если не знать, что виной этого шума - детские ножки в лаковых башмачках, можно подумать в замковых коридорах да анфиладах ящеры в догонялки играют.

Следом, прямо под дверью раздалось пыхтение. Киаран улыбнулась. Ручка на двери отцовского кабинета тугая, хоть повисни на ней - не поддастся. Другое дело, если, конечно, вдвоём взяться.

Дверь распахнулась, впуская внутри два рыжих кудрявых вихря, каждый чуть больше метра, но собой ладные и крепкие.

Кудри у них в отца, а рыжий их цвет, как и усыпанные веснушками мордаши и щербатые улыбки - в Дэйзи, горничную. Удивительно даже, что и разменяв седьмой десяток, семя герцога Бэхингема ничуть не теряло в качестве.

Если речь, конечно, шла о бастардах.

Впрочем, после Розалии, мамы Киаран, шестой герцогини Бэхингем, отец и не думал больше жениться, чтобы завести наследника. Зачем? Наследник у него уже был.

И ведь ни болезнь, ни подкравшаяся некстати старость на темперамент и удаль лорда Бэхингема не повлияли.

Оттар и Магнум - два рыжих чертёнка, двадцать седьмой и двадцать осьмой сыновья лорда (и это если не считать умерших в шести законных браках) - лучшее тому подтверждение.

Оба прискакали в кабинет отца на палках с лошадиными головами и мочалкой вместо грив.

- Тучи, тучи, тучи, тучи!

Скачет конь большой, могучий!

Через тучи скачет он!

Кто не верит - выйди вон! - Оттар уверенно теснил брата к стене, подальше от Киаран, но Магнум и не думал сдаваться.

- Царь,

Император,

Кайзер,

Король,

Великий шах,

Фараон.

А ты выйди вон -

Ты даже не барон!

Рыжие дьяволята за считанные секунды опрокинули комод, стянули со стола вазу с засахаренными орехами, половину рассовали за щёки, как хомяки, остаток весело заскакал по полу, а также растащили небольшие, но довольно увесистые чугунные цилиндры для тренировок.

Словом, разнесли половину покоев и разгладили вертикальную морщинку между бровей Киаран.

Выясняя, чей конь лучше и награждая друг друга тычками и подзатыльниками, стали ластится к старшей сестре, заглядывать на стол, корчить рожицы.

И ведь знают, бесята, что пока леди читает письмо от брата Геора (которого, конечно, не видели ни разу, но слышали предостаточно), беспокоить её нельзя, но усидеть не смогли.

Во-первых, после письма Киаран обычно пересказывает его чудные рассказы о дальних странствиях, во-вторых… Во-вторых, у неё в комнате столько оружия! И пусть половина - тренировочного (в память о Георе расстаться с лёгкими мечами и саблями для девчоночьей руки Киаран просто не могла), но их, учитывая нежный возраст (на той недели четыре года стукнет), понятно, и к такому не подпускали…

Глава 4

Часть II

Жестокая сказка Киаран

Королевская Бухта,

чуть меньше месяца тому назад

Щёку обожгло болью, но всё же не настолько обожгло, чтобы глаза открыть. Веки слишком тяжёлые, точно свинцом налиты. И лицо горит… Как и всё тело.

Следом в лицо плеснули. Таким холодным, словно прошитым ледяными иглами. Ссадины, порезы защипали нещадно, а глаза ничего, открылись. А потом каменный пол перед глазами качнулся, и, подчиняясь воле чьей-то руки, что за волосы сзади взяла, Киаран подняла взгляд на палачей.

Их было дворе - толстый и тонкий. У тонкого лицо садиста, но есть в чертах что-то от интеллигенции, что делает его, впрочем, ещё гаже. Толстый же с небольшим горбом и совершенно звериной рожей. Такой приснится - кроватью не отмашешься.

- Кто вы? - спросил, обнажая гнилые пеньки зубов тонкий, что с жидкими патлами и восковым лицом. Страшный, как смертный грех, или как череп, обтянутый кожей.

- Я - Киаран Бэхингем, - прохрипела Киаран, дивясь, что до сих пор не сорвала голос от крика. - Единственная законная наследница герцога Бэхингема, леди Бэхингем. Хранительница Восточных Морских Врат королевства Таллия.

Хлёсткая пощёчина отбросила голову назад, а затем цепкие пальцы вернули лицо обратно, ухватив за подбородок. Киаран изловчилась и впилась в эти самые жёлтые, будто прокопченные пальцы изо всех сил.

Под зубами захрустело, рот наполнился густым и солёным.

Ударили кулаком, прямо в губы. Обозвали тварью зубастой и гадиной. 

Тряся прокушенным пальцем (эх, жаль, не откусила) и бешено вращая глазами, палач повторил вопрос.

- Бэхингем, - Киаран сплюнула густое и солёное. - Моя фамилия и моё герцогство… самые древние в Таллии.  С Бэкхингемов Таллия и началась, переименованная непосредственно в Таллию спустя пятьсот лет с момента основания… во время правления короля Арктура.

Ударили снова. Киаран давно отупела от измождения и боли, но с завидным упрямством продолжала повторять то, что так настойчиво пытались из неё выбить.

На этот раз спросил толстяк. Отвратительный и одутловатый, покрытый бородавками, как старая жаба. 

- Кто ты, дрянь?

- Через Бэхингем лежит выход на торговые пути с Магридом. Оттуда мои корабли везут пряности, шелка, специи, чай… камни, - глаза Киаран закатились, но следующая порция воды, выплеснутая в лицо, помогла остаться в сознании. Она продолжила с того же места. К тому обстоятельству, что отвратительные лица палачей сменили другие, учителя истории и торгового дела, которые нелепо смотрелись в сырой, пропахшей кровью и испражнениями пыточной, отнеслась философски. Ну надо здесь что-то почтенным Таяну и Корвену, эка невидаль. - А также с Нью-Висконтом и Эрдэсом. Оттуда возим в Таллию овечью шерсть, серебро, золото. Моё герцогство - главный и стратегически важный порт, приносящий в казну более одной четвёртой всего дохода.

- Ты кого подкупить задумала, тварь?! Нищая сбрендившая девка. Кто ты?!

Киаран попыталась сфокусироваться на холёном, привлекательном лице Таяна, искажённым отчего-то злобой и ненавистью к ней, к Киаран. Следом пришли воспоминания о пытках и побоях. Правда, и лица учителей растаяли в воздухе, вернулись отвратительные рожи истязателей.

Коротышка нехорошо покосился на дыбу и всё внутри Киаран сжалось. Только не дыба, нет… Хватит ли у неё мужества и упрямства не признать того, чего от неё добивались. Что она - никто. Изменница и дочь изменника. Потерявшая земли, корабли, титул, имя… вообще всё.

- Кто ты? - повторил толстяк, направляясь к дыбе. Не глядя на Киаран, любовно похлопал отполированные несчастными предшественниками леди Бэхингем доски, провёл крючковатыми пальцами по проржавевшим цепям.

Не в силах оторвать взгляд от покатых плеч и горба толстяка, Киаран проговорила:

- Леди Киаран Бэхингем. Единственная законная наследница герцога Бэхингема. Помимо меня у отца двадцать восемь сыновей. Четверо, старшие - королевские капитаны, герои войн, корсары, те, что помладше, пажи, виночерпии и оруженосцы во влиятельных домах, трое - близнецы и ещё один - совсем малютки, в настоящий момент находятся в замке, в герцогстве Бэхингем. Семеро - защитники королевства Таллия, братья ордена Тигриного Когтя…

Запнувшись, она начала дрожащим голосом перечислять их имена.

- Она двинулась умом, - скривившись, точно у него заболел зуб, худой. - Сломалась.  

- Ничего, щас на дыбе растянем, мигом в разум войдёт. И в измене признается, никуда не денется.

- Что-то сомневаюсь. Я таких упрямых сроду не видывал, а сам знаешь, кого у нас в гостях только не было. Приказ ведь не калечить и не уродовать. А как ещё из дурной бабы признание выдернуть? Их светлость сами бы попробовали.

- И не говори, какая уж тут работа, в таких условиях-то. Ноздри ей вырвать бы, уши, как свинье, отрезать, а после дать на себе полюбоваться в зеркало. Мигом бы от прежнего имени отреклась.

- Так может…

- Я те щас самому уши отрежу и жрать заставлю. Приказано - не уродовать, значит не уродовать. Помоги лучше на дыбу снести. Сама не дойдёт, поди.

«Сейчас меня развяжут, - медленно, как тянучка ползли мысли Киаран. - Развяжут. И я им покажу…»

Не показала.

В себя пришла от острой боли в плечах и бёдрах, а ещё от чьего-то истошного крика, в котором мгновением позже узнала свой собственный.

- Кто ты?! - практически рычал над ней палач и Киаран начинала быстро-быстро шептать историю своего рода, своей семьи, герцогства Бэхингем…

Звуки собственного голоса странным образом успокаивали, тянули за собой в спасительную чёрную и пустую глубину.

Глава 5

Королевская Бухта,

чуть меньше месяца тому назад

- Ну и запах, - поморщился бывший принц. - И отец хотел, чтобы я это на трон возле себя посадил.

Киаран промолчала. Тут вообще-то и до неё не розами пахло.

С интересом и брезгливостью её разглядывая, король приблизился.

Важный, оплывший, с гладким двойным подбородком и печатью всех возможных пороков на лице.

Протянул руку к щеке и Киаран отпрянула. Ещё подивилась, откуда силы взялись, ведь только что буквально еле-еле понимала, где она и кто. А ещё подумалось - хорошо бы всё же сдохнуть. Вот прямо сейчас. Не дать ему до себя дотронуться.

И тут же внутри как пружина разжалась. Во всех местах сразу заболело. Словно сигнал: только попробуй сдохнуть, только попробуй! Пока за отца, братьев и герцогство не отомстишь и не думай даже!

Даже сама поморщилась. Так некстати провидение вмешалось.

А потом поняла: никакое это не провидение было. Просто его величество щёку трогать передумали, за разбитую губу взялся, вниз потянул. Вот боль во всём теле и откликнулась.

Что-что, а своё дело палачи знали. Чем-то таким раны посыпали, что те не затягивались, и это ещё б полбеды. Но стоило в одном месте заболеть, как сразу во всех местах откликалось.

- Молчишь? - прошипел его величество, склоняясь к самому её лицу. - Не сквернословишь больше? Ядом не плюёшься?

Ну, если вам так невмоготу, то это мы запросто.

И плюнула (жаль, не доплюнула), и пару словечек крепких хрипло прибавила. И только потом, когда король заругался и принялся звать кого-то в бранных выражениях, в темноту провалилась, и так в этой тьме славно оказалось, что решила уж было, что всё. Умерла.

***

Пробуждение было внезапным и удивительным.

В том смысле, что удивило очень, одним лишь своим наличием.  

А когда рывком села и огляделась, оказалось и вовсе каким-то нелепым. Начиная с кровати, или даже правильнее сказать, с ложа, на котором лежала, с балдахином и занавесками, сквозь которые остальные покои проглядывались, заканчивая тем, что на теле ни одного синяка или пореза не оказалось.

Сообразив, что не только отметок о «посещении» пыточной нет, но и вообще ничего нет в контексте одежды, быстро в покрывало замоталась. Тонкое, алое, собственно, как и всё здесь.

Комната, которую получше разглядела, отдёрнув занавеску, была шестиугольная, как ячейка в сотах и пустая, а ещё вся в алых тонах. На стенах оттенок чуть бледнее, спинка ложа и деревянные колонны, на которых балдахин держится, красного дерева, занавески алые, чуть не огнём кусаются.

Собственно, это ложе, на котором в себя пришла - и вся мебель.

Не до конца веря в то, что это всё не сон, Киаран, морща лоб, огляделась.

Подушки с кистями, валики, пуфики - ну просто тьфу. Пошло и помпезно.

Но когда и, главное, как, сырое и затхлое подземелье с дыбой и прочими пыточными нюансами в эдакий будуар превратилось?

В высокое продолговатое окно, больше на щель похожее, видно было небо и косяк диких гусей. 

Шелестя покрывалом, Киаран подбежала к окну и выругалась сквозь зубы. Решётка на нём оказалась крепкая, чугунная, внизу какой-то внутренний двор. Судя по белым колоннам беседок и белым же скульптурам, она всё ещё во дворце. А если судить по расстоянию до земли - в высокой башне.

Стало быть, с нижнего этажа на самый верхний переехала. Эко она быстро… Сама не заметила, как.

Заметалась в поисках более подходящего облачения. В сундуке у стены нашлись какие-то тряпки… только… Только вот это самое покрывало и то больше прикрывало, так что перевязала потуже узел над грудью и стала думать, пытаться хоть что-то вспомнить, как она здесь оказалась и почему кожа вдруг снова чистая и гладкая, как у младенца. Ни даже следа от плети или калёного железа…

В голову пытались лезть картинки-воспоминания о кольях, табличках с надписями… но эти мысли Киаран решительно отогнала. Это всё потом. Сейчас главное понять, что вообще происходит?!

Ответ не заставил себя ждать.

Вошёл уверенной походкой, в напудренном добела парике, белом, расшитым золотом камзоле. Одутловатое, ничем не примечательное лицо, гладкий двойной подбородок, глазки маленькие и злые, нос тонкий, длинный, с горбинкой.

Взгляд, которым король Дино Первый окинул Киаран, был липким, тревожным. И от всей его медвежьей фигуры тревогой веяло.

Сразу в приторно-алом будуаре пыточной запахло.

Смутные, призрачные воспоминания в голове завозились.

Как её с дыбы снимают, несут куда-то… Ничего не видно, но дышать как будто нечем, очень уж горячо и пара много. Всё тело жжёт, нестерпимо жжёт, а её поливают между тем чем-то густым и горячим, и цветочные запахи ноздри щекочут. Из-за этих цветов, она, кажется, и решила тогда, что сон, больно уж после запахов пыточной оно странным казалось. Ещё подумала, бредит.  

Но сейчас, как вспомнила, в голове всё окончательно сложилось.

Ни тени сомнения не осталось, почему его величество в живых её оставил.

- Побрезговал, значит, на дыбе, - нехорошо ухмыльнулась Киаран и встала, широко расставив ноги, чтобы бить, так уж наверняка. Зря его величество с ней наедине остался. Хоть тело и ватное, слабое, ну да много ли этому увальню надо… С ней теперь всё понятно - живой ей отсюда не выйти… Ну, как живой. Живой она себя с королевского тракта не ощущала. В полной мере. Но прежде, чем окончательно уйти, она за отца и братьев, особенно за меньших, Дино Вулго зубами глотку перегрызёт…

- А ты глупее, чем кажешься, - пожевав губами, сказал Дино и щёлкнул пальцами.

В тот же момент алые занавески, что на стенах, вверх вздёрнулись, а Киаран оказалась под прицелом пяти лучников.

Глава 6

Присказка от Кильки

Добавлена единственно потому что Киаран об том времени сперва мало что помнила и мало что могла рассказать, а потом сразу недосуг стало…

Талавийское море,

ещё, стало быть, меньше месяца назад или что-то вроде того (когда под ногами палуба, а каждый день похож на предыдущий, как капли воды, отсчёт времени, стало быть, совсем другой…)

По лазурным водам Талавийского моря неспешно шла трёхмачтовая каракка. Обходила одинокие скалистые островки и шхеры, умело лавировала в бурю и непогоду, чуть не плашмя ложась на высоких, с пенными макушками, волнах. Но ничего, выруливала, и в скорости до определённого момента не теряла.

До того, как встречный ветер подул…

Секрет везения небольшого парусного судна был в управлении, а именно в том, что команд на борту было две.

Одна, как у всех людей, на палубе. Стало быть, на борту.

И ещё одна сверху, по-над парусами. Стало быть, над бортом.  

Помимо опытной, бывалой команды с парусами управлялись про́клятые моряки.

То есть души несчастных моряков, по большей части из пиратов, которых угораздило угодить в руки к ушлым королевским Ловчим, а уж те, при помощи магии смерти и привязывали таких к кораблям. Приговаривая тем самым к мучительному, бесплотному существованию.

Проклятые старались, на совесть. За хорошую (и долгую, очень долгую службу… эх…) их, бывало, развоплощали, дарили покой. И то обстоятельство, что среди них на последней стоянке прибавилось ещё четверо, вселяло надежду. Стало быть, есть шанс, что если сильно постараться, кого-то отпустят... Вот и старались, каждый в силу своего опыта и умения.   

С проклятыми моряками не всякая команда ходить бралась.

Таких чуть из-под контроля выпусти (а контроль этот, стало быть, в амулете-перстне, что капитан никогда не снимает), в щепки шхуну разнесут, со злобы-то.

Опять же, нет корабля - и нет привязки к какому-то определённому месту, а перстень на руке мертвеца мало помешает носиться по морям и бесчинствовать. Чтобы окончательно освободиться, носитель перстня с чёрным аквамарином отпустить должен. Сам, по своей воле.

Так что страшились «вторую команду» на борт брать. Или из принципов не брали.

Говорят, Бэхингемы из таких были, чистоплюйствовали. Но у этих (боцман рассказывал) что ни команда, то молодец к молодцу, тут даже королевским далеко.  Правда, сразу тогда заозирался и голос понизил до шёпота. Мол, вслух о таком лучше не говорить, заклеймят, как изменника, и самого в трюме повезут. На рудники, значит…

Да и не только в бесплотных силуэтах дело, что меж парусов снуют.

Команда «Ядовитой медузы» своё дело знает, не без этого.

Дисциплина в море железная. Капитан с помощниками, ежели чего, шутить не станут. Настоящие звери, что обликом, что славой. А что грязь да вонь, особливо из трюма, так на то своя причина. Непростой груз везут на остров Берцовой Кости.

Когда-то этот остров Слоновой Костью именовался, ну да когда это было… Давно уж ничего живого там не осталось. Правда, остались рудники.

В их глубоких шахтах добывают лунную пыль, а если свезёт, то и кристаллы. Работа тяжёлая и опасная. При попадании внутрь вместе с дыханием пыль эта, за которую любой уважающий себя маг руку отгрызёт, всю внутреннюю разъедает. Сначала зубы обнакновенно шататься начинают и выпадать, после кости крошиться. Недолго на рудниках заживаются. Что рабы, что надсмотрщики.

Вот, новую порцию таких рабов-каторжников и везла на остров Берцовой Кости каракка под названием «Ядовитая медуза».

Изначально, неделю назад, каторжников было ровным счётом триста двадцать душ. Но мёрли, как мухи. Каждое утро чуть не десяток, а то и два на корм рыбам пускали.

Что мрут в духоте и сырости, так это дело обычное. Оно даже и ладно - морские боги любят человеческие жертвы, да только из-за сильного встречного ветра (будь оно неладно) пришлось сильно на северо-восток забрать, и путешествие, которое всего-то недели две и должно занять, грозило месяца на два растянуться…

А капитан (на паях с командой) на острове Берцовой Кости за каждую душу имеет, живьём, естественно. И хорошо, если хотя бы сотню довезти удастся при такой оказии...

Потому и решено было «оказывать посильную помощь» отрепью из трюма, хоть бы даже какими настойками-эликсирами, из самых простых. Хорошо ещё, на паёк им разоряться не приходилось. Давно уж на кораблях для такого дела заведены были кристаллы серой соли - оно и жажду утоляет, и питает. Ну, с большего.  

А всё ж теперь Кильке, то бишь юнге, приходилось два раза на день в трюм спускаться с целой бадьёй едкой, щипучей мази, что корабельный лекарь наспех варил. Да с бутылью рома, в котором пыльца зубов хвосторога размешана, для живучести.

Всё же каторжников живьём довезти желательно.

И хоть осталось от прежней цифры осталось всего полтораста с хвостиком, Килька выползал обратно на палубу с опустевшим котелком и бутылью не ранее, как часа через четыре, сам наполовину полузадохшийся от смрада и духоты.  

Вот и сегодня, только кончил палубы драить, а ничего не поделаешь, засветло нужно успеть «груз» обойти. Подстраховаться, значит, насчёт тёмного времени суток.

В целом, если б не грязь жуткая и вонь, работа непыльная.

Каторжники, не в пример команде, Кильку не шпыняли (попробуй кого пошпыняй в кандалах-колодках), не зубоскалили над хлипким сложением и хромотой, даже благодарили за усердие.

Глава 7

Талавийское море,

ещё, стало быть, меньше месяца назад или что-то вроде того

Странная леди, вскарабкавшись на палубу, споро юркнула вслед за Килькой между клеткой, где коз и свиней держали (вот такие порядочки - люди в трюме, а скотина на свежем воздухе, первое от падежа средство). И, хоть на ногах еле держалась, цепи подобрала, чтоб не звенели.

Только когда они оказались недосягаемы для чужих взглядов, сползла по борту на палубу, голову откинула, глаза прикрыла. На лице под маской грязи застыло странное выражение - то ли страдает она, то ли, наоборот, блаженствует.

Килька снова на неё засмотрелся, сам не понимал, что в ней такого, что и от худой, грязной, измождённой, а глаз не оторвать.

Потому пропустил.

Только когда сверху рокочущий, протяжный, что трубный рёв, гудок услышал, было поздно. Голову запрокинул, и пялился, как дурак, глядя что на них сверху целая толпа проклятых несётся.

Призрачные лица искажены от ярости, глазища сверкают, руки с длинными узловатыми пальцами перед собой вытянули, вот-вот заграбастают!

Время замедлилось, потянулось, как кисель. Килька от ужаса икать начал. Казалось бы, чем опасны для живого призраки? Но только не проклятые.

Эти-то с парусами управляются, дыхание у них такое мощное, что корабль вперёд гонит. Редко когда им случается выйти из-под контроля, вот, как сейчас.

Потому что это мало, что трудно, почти невозможно, так ведь за такое навеки можно призраком остаться, без надежды на освобождение. И не над водой, где носишься наперегонки с ветром, пусть и привязанным к кораблю, а под водой, на самом дне, куда солнечные лучи не дотягиваются. И даже соседей у тебя не будет, даже рыбы не живут на такой глубине.

Вот и сейчас Кильку воздушной волной отшвырнуло от странной леди, протащило по палубе, переворачивая.

Говорят, перед смертью вся жизнь перед глазами проносится. Враки это. А может, и нет. Просто жизнь у Кильки такая короткая была, вспоминать особо нечего… Подумалось только, что умирать очень не хочется.

Живот свело непонятным томлением, словно вот-вот что-то случиться должно, что-то необычное, даже грандиозное, а Килька, стало быть, этого уже не увидит…

А потом дошло, что он-то призракам без надобности, они на странную леди невесть с чего ополчились.

Первым было облегчение, а потом всё же досада. Неужто они её сейчас до смерти уходят? И всё его, Кильки, вина. Вот помог так помог!

Онемел от страха, когда они всем призрачным скопом её накрыли, поглощая под колышущимся полупрозрачным покрывалом. Жуть!

Килька зажмурился, что есть сил, не было мочи смотреть, как странная леди корчится, а когда тишина наступила и ветер перестал в лицо бить, глаза открыл. А потом для верности ещё и протёр.

Леди сидела там, где он её оставил. Живая, живее всех живых. И, впервые за всё время, что Килька её видел, плакала. Рыдала навзрыд.

Руками сквозь прозрачные тела тыкала, словно ласкать пыталась, как псов каких, а проклятые и вправду к ней ластились, льнули со всех сторон. Зрелище было жуткое, пробирающее до дрожи.

Затем до Кильки дошло, что она бормочет. Повторяет, как заклинание. Испугался - а ну как ведьма? Вон, взбесившихся призраков как ловко у ней приручить получилось… Прислушался и понял, никакое это не заклинание. Она имена какие-то повторяла.

- Брендон… Густав… Алекс… Джон… Как же так, как же так… Неужели вы теперь проклятые? За что, за что… Сил моих больше нет, нет, нет… как же так… Густав, Джон, Алекс, Брендон… нет, нет, нет… не бывать этому! Клянусь, я освобожу вас! Освобожу! Освобожу, клянусь! И отомщу за вас! За всех нас! Нет! Он ещё пожалеет, что оставил меня в живых, клянусь памятью отца и всех вас, пожалеет! Пожалеет!..

Тут шаги по палубе загрохотали, Килька сразу Краба узнал. На вахту заступать, стало быть, шёл. Ох, что будет, что будет… Ему ж, Кильке всю спину линьком изорвут, за то, что каторжницу на палубу выпустил!..

Не успел Килька эту мысль додумать, как странная леди уже на ногах была, да цепи опять подобрала, чтоб не звенели. Поцеловав воздух (вот ведь странная, а?), сама в трюм направилась. Шла в этот раз твёрдо, Килькина помощь ей была без надобности.

Тот только и успел над её головой люк захлопнуть.

Всю ночь ворочался, не мог уснуть, думал, что же это там, на палубе, промеж леди и проклятыми было? Отчего они так присмирели? Да и как она так быстро выздоровела, правда, ром у него попросила, сама, и остатки бальзама из ведра выскребла. Но главное - а не натворил ли Килька чего такого, об чём придётся потом горько пожалеть?

…А утром, на обходе понял, что похоже, зря маялся.

В трюме непривычная тишина была. То есть до того, как он люк открыл, как будто слышались голоса, но не громкие да хриплые крики, споры, угрозы и проклятия, как обычно, а как будто шёпотом говорили. А когда Килька внутрь спустился, и вовсе тихо стало.

Сидели каторжники чудно, рядами. Помощь принимали быстро, не задерживали. Что совсем поразило - некоторые друг дружке помогали. У Кильки прямо на сердце потеплело: вот ведь люди! Поняли, значит, что на каторгу едут, сплотились. Это и правильно. Вместе и выживать сподручней.

На вечернем обходе леди снова на палубу попросились.

Ну как, попросились. Таким тоном спросила его, можно ли, мол, воздухом подышать, что он отчего-то по струнке вытянулся и глазами захлопал. А она скупо улыбнулась и глазищами обожгла. Были они не мутные, как вчера, а ясные, пронзительные. Голубые-голубые, как небо, и даже в полумраке трюма светились, как два сапфира. Разве мог он ей отказать?

Дальше… Дальше было всё настолько невероятно, что Килька время от времени щипал себя, проверить, не спит ли. Потому что мир его с ног на ноги перевернулся.

Глава 8

Часть III

Леди капитан и Остров Сокровищ

День у графа Рока де Янна с утра не задался. Да что там день. Неделя. Месяц. Год.

Годы…

Клятых пятнадцать лет пленником на собственных островах, без возможности выйти в открытое море. И, если не хочешь сложить кости там, откуда таким чудом удалось вырваться (бр-р… уж лучше рыб кормить, чем стеречь чужое золото!), и не думай о дальних плаваньях и славных корсарских набегах.

А лавировать между островами своего архипелага… Лорд де Янн чувствовал себя дельфином, которого сетями выудили из родной среды и выставляют на ярмарке в корыте на потеху публике.

При таком раскладе лучше и вовсе не покидать центральный остров, Сторм, не мучить себя лишний раз, не дразнить соленым запахом моря и свободы, видом бесконечных синих горизонтов…

Одна ночь, тогда, пятнадцать лет назад, перечеркнула всю его жизнь, поставила крест на свободе и море.

Один только раз он поверил напарнику, доверился безоговорочно…

Так тот и добычу сгубил, и сам сгинул.

И друга подставил.

Крепко подставил.

Бывшего друга.

Потому как оказалось, не был Морскому Быку Морской Дьявол другом. Была, конечно, когда-то дружба… Да вся вышла. Золото между ними встало.

Жадность Морского Дьявола сгубила.

Был моряком, удача его любила, женщины…

А стерегут теперь его кости обманом добытое, оправдал, стало быть, прозвище, что при жизни получил...

Весна вступала в свои права, снова и снова опадала на Сторм ливнями и грозами.

Как всегда, по весне начал ныть и кровоточить застарелый шрам, напоминая о кошмарных событиях ночи, случившейся пятнадцать лет назад и перечеркнувшей всю его жизнь.

В такое время графу де Янну случалось неделями не покидать башню, жечь курильню, пить вино и менять девок из дома наслаждений, как перчатки.

Но даже сквозь дымную ароматную завесу и терпкий сладкий дурман, сквозь ахи и стоны довольных, как нализавшиеся сметаны кошки, девок, нет-нет, да и пробивался солёный воздух свободы, врезался в ноздри, бил в голову, грыз, раздирал изнутри, звал… В море, в бурю, в ветер… В свободу. Свободу, которая полощет над головой парусами, стелется над волной пушечным дымом, искрит и переливается золотым и серебряным звоном корсарской добычи.

Он ничего не ждал от этого дня. Этого и всех последующих. Когда каждый твой день похож, как две капли воды, на предыдущий, взгляд поневоле устремляется в вечность.

Ровно до того момента, как бумажная чайка пролезла в щель между портьерами, сминая крылья и обрушилась мокрым комком на колени.

Магические чернила не расплываются от непогоды. Почтовая бумага также плотная, способная выстоять против целой вереницы дождей. И всё же почтовые чайки облетают опасные места, чтобы наверняка добраться до адресата.

То, что это письмо попало к нему насквозь вымокшим, значило одно: тот, кто его отправил, хотел, чтобы чайка как можно скорее добралась до адресата.

Граф де Янн торопливо развернул письмо. Стоило пробежать глазами первые же строчки, окаменел. Это было слишком невероятно, чтобы быть правдой! Но, если это так и в письме без подписи - правда, он дождался своего часа!

Неужто… Скоро он покинет ненавистные стены, вдохнёт полную грудь соли, втянет ноздрями бескрайний морской простор.     

А что, если нет? Что, если это обман? Ловушка? Шутка? Но кто мог так пошутить над ним, если там, на Изнанке они были только вдвоём, не считая идола? Он и Морской Дьявол?

Де Янн принялся нервно мерить шагами комнату, как зверь в клетке.

А потом вдруг застарелый шрам задёргался, словно живой, перед глазами потемнело. Подхватив курильню за железные ножки, граф со всего размаха расшиб её о стену, с рычанием, напоминающим рёв дикого зверя, содрал тяжёлые портьеры и швырнул их вниз с ненавистью.

Упёрся огромными ручищами в подоконник, закрыл глаза и вдохнул. Скоро, скоро он вдосталь надышится морем и в глотку морскому дьяволу сомненья!

***

Он ждал, что сегодня придут. Ощущал кожей, чуял безошибочным нюхом морского волка. Что-то изменилось в самом воздухе ровно в полночь.

Шрам налился кровью, запульсировал, скрутился жгутом… де Янна привычно скрючило, затрясло, а потом граф Рок де Янн перестал его ощущать. Впервые за пятнадцать лет.

Это означало одно. 

На его острове - часть клада. Ключ к сокровищам Призрака.

Если верить утренней чайке, только близость ключа (не милость же Хранительницы, смешно, ей-богу!) способна снять с него проклятие.

Рок со вдохом закинул руку за спину, скользнул пальцами в ворот. Шрам всё ещё был там. Чтобы он исчез окончательно и дал бывшему корсару свободу, нужно, чтобы ключ попал к нему в руки.

И он уже приближался. Сам к нему шёл!!

Дверь за спиной открылась бесшумно. О том, что в комнату вошли де Янн понял по колебанию воздуха, облизнувшем шею.

Поступь лёгкая, осторожная.

Его добыча тихо закрыла за собой дверь и застыла, словно затаившийся перед прыжком зверь.

Безошибочное чутьё определило женщину. Стало быть, тот, кто прислал письмо не соврал. Леди капитан…

Знает ли она, что сама принесла сюда то, что освободит его, Рока де Янна, от проклятья? Знает ли о проклятье вообще? Если да, то она и вправду так умна и опасна, как поведала чайка. Тем интереснее взглянуть на неё…  

Он не удержался, чтобы пошутить.

Притворившись, что принял её за шлюху, приказал размять ему плечи (интересно, а что она сделала со шлюхами? Впрочем, их судьба волновала сейчас графа Рока де Янна меньше всего).

Глава 9

- Ваш рассказ так же необычен, как вы сами, леди.

Она пожала плечами.

- Я предупреждала, что у меня много сюрпризов. Я никогда не трачу слова попусту.

- Слова, которые часто слышишь от мужчин. Но никак не от леди.

- Каждое моё слово - камень, граф де Янн. Я никогда не лгу.

- Я и не думаю, что вы лжёте. Думаю, просто, не договариваете.

Пальцы леди Бэхингем непроизвольно коснулись красной ленты, спускающейся на грудь.

Ага! Стало быть, знает о ключе. О ключе и его проклятии. Или… нет?

Но это было уже неважно. Это вообще ничего не меняло.

Он пришла к нему сама.

Более того - ей нужна его помощь.

Должно быть, это безумие, но эта леди капитан стоила того, о чём просила. Определённо стоила.

Но он не будет собой, если не воспользуется своим преимуществом.

У него было много женщин, очень много.

Но такой…

Как это? Быть с настоящей воительницей? С умной, находчивой пираткой? С леди, наконец? С будущей королевой? После её рассказа и хитроумного плана по захвату королевских флотилий у графа де Янна и тени сомнения не оставалось, что эта своего добьётся.

И это только подогревало изнутри, раззадоривало, разжигало азарт!

За время рассказа Рок понял, что у неё множество лиц… Но ему она покажет то лицо, которое, должно быть, редко показывала. Лицо любовницы.

- Не спорю, беседовать с вами приятно, граф, - сказала Киаран, и, откинувшись на спинку кресла, зевнула в ладонь. - Всегда приятно поговорить о себе, тем более со внимательным собеседником. Который ни разу не перебил. Надеюсь, я развлекла вас достаточно, чтобы вы ответили уже на моё предложение. Согласием. Другого ответа я не приму.

Рок рассмеялся, открыто любуясь ей, с удовольствием замечая, как пунцовеют под его пристальным взглядом её щеки, как белоснежные зубки прикусывают нижнюю губу.

- Цену за мою помощь мы не обсудили, леди. Поэтому не рассчитывайте меня провести. Ваш рассказ, конечно, превзошёл самые смелые мои ожидания… Но всё же его одного недостаточно для уплаты за помощь и корабли.

- Чего же вы хотите, граф?

Де Янн в свою очередь откинулся на кресло, отпил вина, пыхнул трубкой.

- Вы порадовали мой слух, леди, - протянул он. - Не откажите в любезности. Порадуйте и глаз.

От этих слов она вспыхнула, сверкнула своими аквамариновыми глазищами. А затем, снова, словно бы невзначай, коснулась ленты в волосах. Чертовка! Если это намёк и она вздумала играть с ним на его слабости…

- Вы смотрите на меня с тех пор, как увидели, - тихо и медленно, с нотками клокочущей ярости в голосе, проговорила она. - А ночь тем временем вот-вот закончится. Ваш… глаз… недостаточно порадовался?

- Увы, леди. Не подумайте только, что я говорю это в укор тому, что вы лишили меня женского общества, нет-нет, взамен вы даровали мне своё… умение разминать плечи и рассказывать, но всё же, прежде, чем мы перейдём к самому главному… я хочу, чтобы вы разделись.

Она замерла.

Видимо, сразу подумала, что ослышалась.

Он же улыбнулся улыбкой сытого кота, салютовал кубком, откровенно наслаждаясь молниями, что так и вылетали из аквамариновых глаз. Будь леди магом, от него уже только горстка пепла б осталась.

- Что. Вы. Сказали. М..м..милорд, - выдавила она из себя, сцепив зубы.

- Мне кажется, вы прекрасно расслышали, - по-прежнему улыбаясь, ответил де Янн. - Мне нужно приглядеться к вам получше, прежде чем решу, стоит ли иметь с вами дело. Поэтому - раздевайтесь. Другого ответа я не приму.

- Вы забываетесь!

- Вовсе нет. Вы хоть сами понимаете, чего просите? И, замечу: своего вы добились. Почти. Если изначально я и допустить не мог такой мысли, чтобы согласиться на предложенную вами авантюру, но сейчас я почти решился. Почти. Ну, уважьте мою прихоть и фантазию.

- Но… зачем вам это? Вам мало общества этих ваших… Лулу, Жужу, девок из весёлого дома?

- Что вы, разве можно ставить вас с ними на одну планку? Нет уж. Знаете, как говорят у моряков - если воровать у короля, так только…

- Ради королевы, - сквозь зубы закончила она за него.

- Вот видите! Мы уже понимаем друг друга с полуслова. И это понимание нам пригодится и ещё не раз.

- Но я пока не королева.

- Это неважно. Я как-то, знаете, верю, что у вас всё получится. А может даже и у нас.

- Чтобы детям потом рассказывать?

- Помилуйте, какие дети, - Рок махнул рукой. - Если вы в состоянии представить меня среди толпы орущих спиногрызов, я скажу, у вас очень богатая фантазия.

- Я надеюсь, вы шутите. И, если хотите знать моё мнение, эта шутка дурного тона.

- Да какие уж тут шутки, леди. В моей жизни, смею вас уверить, вообще мало веселья. Было. До вашего появления, чему я несказанно рад.

- Я не стану раздеваться, чтобы позабавить вас!

- Тогда забудьте о моих кораблях и Грозовом архипелаге, леди капитан.

- Вы не дворянин! У вас нет чести!   

Что он мог на такое сказать? Раскрасневшаяся, разгневанная, с потяжелевшим от злости дыханием, она стала только краше. Чего у него никогда не было - так это такой женщины. И, глядя на неё, слушая её, приходило понимание, что и не будет. Но её нужно вынудить дать ему в руки ключ.

Вряд ли, если он смиренно попросит «Дайте мне вашу ленту, леди, она избавит меня от проклятья, а взамен я дам вам всё, о чём просите и даже больше» - она с радостью сунет в его руки ключ. Этой леди капитану протянешь палец - оттяпает руку, и, если поймёт, что он сейчас зависит единожды лишь от её доброй воли, обязательно этим воспользуется.

Поэтому, пока она думает, что зависит от его воли, он должен, должен, сто якорей ему в глотку, этим воспользоваться!