Крылья для них

Пролог

Максим Синельников стоял в коридоре клиники, прислонившись спиной к стене. В ушах все еще звенел крик Кати. Он резонировал с его собственными чувствами, кромсая парня изнутри. Ее боль была практически осязаемой, оттого Максу было еще хуже. 
Как такое могло случиться, что любимая выбрала другого? И было бы кого выбирать - так, смазливый показушник. Куда проще было пережить предательство Ольги. Там девушка была ветреной, и – он это признавал – не заслуживала его любви. Но Катя... Это совершенно другое, не поддающееся описанию. Потеряв эту девушку, Синельников отчетливо понимал, что упустил что-то особенное  – сокровище, способное озарить всю его жизнь своим удивительным светом. А что он ее потерял, Макс не сомневался. 
Можно бороться с реальным живым человеком, который совершал, совершает и будет продолжать совершать ошибки. Но с мертвым бороться бесполезно. Это все равно, что сражаться с ветряными мельницами, невидимыми духами. Образ Нагорного уже запечатлен в сознании Кати, остался в ее душе. Его оттуда уже не выкорчуешь, как бы ни старался. А быть заменителем, жалкой копией того, единственного, кто живет в сердце - не благодарное и мучительное занятие. Он всегда будет оставаться в тени соперника, и всегда будет проигрывать тому во всем.   
Максим не вошел в палату за спешащим доктором и медсестрой, не стал показываться на глаза Кате и ее отцу – им было не до того. Он оторвался от стены, и сделал несколько шагов прочь от vip-палаты Ворошиловой. Они обязательно поговорят. Позже. Возможно, когда девушка  справится со своим горем. А пока… Надо было уйти.
Ее он заметил не сразу. Только поравнявшись с девушкой, отрешенно смотревшей в окно на улицу, Максим обратил на нее внимание. И прошел бы мимо – сколько таких девчонок можно встретить – но отчего-то остановился. Наверное, его насторожил отсутствующий взгляд незнакомки. Миниатюрная, на вид лет шестнадцати, она выглядела потерянной и даже дезориентированной.
– Эй, с тобой все в порядке? – легко тронул он ее за плечо.
От этого, казалось бы, невинного жеста, девчушка сжалась, словно стальная пружинка. 
– Нет, не надо, - в панике отступила она на шаг. Ее мелко затрясло, и вообще казалось, что девушка не понимает, где находится, и что с ней происходит. Незнакомка пребывала в какой-то своей реальности, затравлено озираясь по сторонам.  
– Тихо, тихо, я не обижу, не бойся, - попытался успокоить ее Синельников, притягивая сопротивляющееся тело к себе. Он не умел утешать, но вдруг парню отчаянно захотелось помочь хотя бы кому-то. Это была потребность чувствовать себя нужным. Никакой сексуальной подоплеки в его объятиях не было. Он просто прижимал незнакомку к груди, передавая ей часть своего тепла.
– Что бы с тобой ни случилось, оно в прошлом. – Неизвестно откуда рождались нужные слова. 
И спустя какое-то время девчушка успокоилась, перестав дрожать. 
– Я… я в порядке, - осознанно отстранилась она от Максима. А парень вдруг поежился, словно от холода. Ощущение близости, которое он чувствовал, прошло, оставив после себя только легкую горечь – и здесь оказался не нужен.  
– Ну, если все в порядке, тогда я пойду, - неуверенно произнес Синельников. Он чего-то ждал. Чего? Максим и сам не смог бы ответить на этот вопрос. 
Его собеседница ничего не сказала, только внимательно посмотрела на парня. Откуда он взялся? И как смог помочь справиться с панической атакой?    
Максу ничего не оставалось делать, как развернуться и пойти дальше – все что мог, он сделал. Но спиной молодой человек продолжал чувствовать взгляд серых глаз. 
«Странная она, - думалось Синельникову. – И с ней точно не все в порядке. А я – идиот – с объятиями полез».
Тихое спасибо сероглазки настигло парня уже у двери, ведущей на выход. Он обернулся и еще раз посмотрел на хрупкую фигурку девушки. Максиму искренне хотелось, чтобы то, что ее гложет, ушло безвозвратно.
– Береги себя, - по-дружески пожелал он. 

Дорогие читатели!

У автора летний режим. Прода будет добавляться не чаще одиного раза в неделю (могут быть изменения). Очень прошу отнестись с пониманием.

С теплом, Юлия Новикова.

Глава 1.1

Катя лежала на комфортной кровати в своей идеально белой палате, и смотрела на потолок. Она молчала уже сутки. Как бы ни пытался пробиться сквозь эту немую оборону отец, Олег, Антон и еще куча народа, девушка не проронила ни звука.

Зачем она вообще очнулась? Почему не осталась там, в темноте, где действительность растворялась, словно сахар в горячем чае? А здесь было адски больно. Но болело не тело - в агонии пылала душа. Стоило Кате закрыть глаза, и образ Дениса неизменно вставал перед ее внутренним взором. Она постоянно видела его последний взгляд, обращенный на нее. Каждый раз Ворошилова силилась разгадать, что в нем заключено, что хотел одними глазами передать Дэн, но все оказывалось безрезультатно. Образ любимого таял, и вот она уже видела его распластанное на бетоне тело - самый жуткий кошмар. В это мгновение Катя открывала глаза, желая прогнать страшное видение. И на мгновение, всего на секунды, становилось легче. А потом снова лавина боли погребала ее под собой.

– Огонек, ну почему ты все время молчишь? Скажи хоть слово. - Это снова был Олег.

Сколько здесь перебывало людей, Катя и не вспомнила бы. Они все что-то говорили, пытались достучаться до нее, но девушка упорно молчала и смотрела пустым взглядом или на стену, или на потолок. Внешне такая равнодушная и спокойная, внутри она горела. Только никто не мог этого понять, не видел, через что ей приходится проходить.

– Ладно, - устало произнес Смирнов, сдавшись. - Тогда буду говорить я. Может это вернет тебя к жизни. Хоть твой отец и запретил мне рассказывать о Дэне, я все же нарушу его указания.

Упоминание имени Дениса подействовало. Катя дернулась, и перевела взгляд на друга.

– Говори. - Сипло прозвучал когда-то звонкий голос Ворошиловой.

Она вся превратилась в слух, и Олег даже отшатнулся, увидев в глазах подруги неприкрытую боль.

– Э-э-э... Сегодня прошла кремация, - поделился новостью рейсер. - Как ни странно, обошлось все без шума: скромная церемония прощания для самых близких и никаких поминальных столов.

– Для самых близких, - повторила Катя. – И невеста в том числе. А вот меня там не было.

От боли и подступивших слез, Ворошилова с силой скомкала пододеяльник. Она сжимала ткань так, что побелели костяшки пальцев.

– Прости, огонек. Наверное, для тебя это невыносимо слышать, но лучше переболеть этим сразу, чем растягивать пытку неизвестно на сколько.

– Ты считаешь, что это болезнь? – с горечью спросила девушка. - Что ж, считай, что она не лечится, Олег. Я виновата в его смерти, виновата в том, что осталась жива, а он нет. Господи, сколько времени было потрачено впустую, на эту бессмысленную месть - ребячество. Если бы я только знала, что нам отпущено так мало времени... Если бы только знала...

На последних словах Катя не выдержала: слезы, копившиеся в ней все это время, вдруг прорвались наружу. Вместе с ними утекала и часть боли. Но это была такая малость.

– Не вини себя. - Олег пересел на кровать Кати, и прижал рыдающую девушку к своей груди. Словно ребенка, он укачивал ее, продолжая шептать слова утешения: – Уже ничего не поправишь. Ты должна жить дальше.

– Не хочу, не могу…

– Не ради себя, так ради него, - продолжал убеждать Смирнов. – Из вас двоих умер он, а могли вы оба. Не обесценивай его смерть, не закапывай себя заживо. Эй, - мужчина отстранился, и взял Катю за подбородок, заставляя посмотреть на себя. – Где та смелая и решительная девушка, которая справлялась с трудностями? Верни мне ее!

Он пытался пошутить, даже вымученно улыбнулся, но быстро оставил это. Раньше Олегу не приходилось сталкиваться со смертью. И тем более он не утешал своих близких подруг. Это сложно – найти, подобрать нужные слова. Да и какие слова могут облегчить боль утраты? Но Катю нужно было вывести из того состояния, в котором она находилась.

– Кэт, я и представить себе не могу, как тебе тяжело, - заглядывая в, покрасневшие от слез, глаза Ворошиловой, продолжил рейсер. - Но одно могу сказать точно: ты должна жить. Храни память о Нагорном, раз он в твоем сердце, но найди силы двигаться дальше. У всего есть цель. И у твоей жизни она тоже есть, даже если кажется, что все зря.

Катя откинулась на подушку, и снова посмотрела на белую стену палаты. Слезы все так же текли из глаз, но она даже не попыталась их смахнуть, словно не замечала.

– Может быть со временем, - тихо ответила девушка.

Олег вздохнул, и встал с кровати. Склонившись над подругой, рейсер стер пальцами мокрые дорожки на ее щеках.

– Все образуется, - пообещал мужчина, хотя сам и не был уверен в этом. - Ладно, мне, наверное, пора. Уже поздно, да и не люблю я больницы. Хотя сестрички здесь и ничего.

Шутка, которая раньше вызвала бы у Ворошиловой улыбку, осталась проигнорирована.

Уже у двери Олег остановился.

– Да, чуть не забыл, - отчего-то поморщился он. - Нагорный старший объявил, что завтра увозит урну с прахом за границу. Новая мода - хоронить на старинных кладбищах. Я подумал, что ты должна знать.

Катя резко повернула голову в сторону друга.

– Завтра? – переспросила она.

Олег грустно улыбнулся, понимая, что нашел тот ключик, который идеально подходит к его подруге.

– Это не правильно скрывать от тебя такое. Только не говори Дмитрию Петровичу, что это я проболтался – еще пожить хочется.

Катя лишь согласно кивнула, не в силах ничего ответить.

Глава 1.2

18+

В приватной комнате играла волнующая музыка для стрип дэнса. Призванная возбудить, на этот раз она вызывала у Савельева только глухое раздражение. Красная обивка стен, на которую он раньше не обращал никогда внимания, в этот вечер давила на Вадима своей вычурностью. Даже умелый танец Марины не настраивал на нужный лад. А девица старалась, выгибаясь на пилоне, как змея. Ее крепкая попка, обтянутая черным латексом, стройные ноги в басоножках на невероятно высоком каблуке, и не менее шикарная грудь, оставляли мужчину равнодушным. В штанах не было даже шевеления.

Тяжелый взгляд бандита привычно прошелся по сексуальному телу стриптизерши, скользнул мимо и остановился на причудливой мозаике пола. Но не рисунок занимал его мысли, а сероглазая девчонка – сестра Звягинцева. Вот уже несколько дней это создание не выходило из его головы, крепко засев в ней волнующим воспоминанием. И, словно в насмешку над мыслями бандита, мужское естество начало наливаться силой от одного только образа беззащитной девушки, оказавшейся когда-то в его власти.

«Черт, только этого не хватало – подвиснуть на этой гребаной снежинке», - зло подумал Савельев, невольно тряхнув головой, прогоняя горячие видения.

Темноволосая девушка, танцевавшая для него приватный танец, не подозревала о мыслях своего визави. Она продолжала соблазнительно извиваться, и призывно улыбаться своему самому желанному клиенту. Вот уже год продолжаются их странные отношения, где нет места романтике и прочей чепухе. Есть только хороший секс. Бритва никогда и никого не впускал в свой мир, предлагая любовницам лишь топтаться на его пороге. Пока Марине было достаточно и этого. Но только пока…

Незаметно для себя девушка прикипела к этому угрюмому мужчине, который только пугал остальных девочек. Саму же стриптизершу тянуло к нему с неимоверной силой. Она и сама бы не могла сказать, откуда та взялась, но каждый раз отпускать любовника было все сложнее.

Музыка начала стихать, и Марина, она же Стрекоза, смогла, наконец, покинуть круглый подиум. У нее намечалось занятие куда интереснее. Плавно покачивая бедрами, девушка приблизилась к дивану, на котором полулежал Бритва. Без стеснения она оседлала его ноги, теснее прижимаясь к паху. Ожидая почувствовать каменную эрекцию любовника, стриптизерша на мгновение опешила – мужчину явно не завел ее страстный танец.

Все еще не теряя надежды, она обвила его шею руками, нежно погладила лысый затылок. Губы танцовщицы запорхали по шее любовника, не оставляя никаких следов. Насчет этого у Вадима был пунктик – он ненавидел косметику, а особенно ее вкус. Именно поэтому перед каждой встречей Марина стирала яркую помаду. Ради благосклонности этого мужчину можно было пойти и на большее.

Все попытки стриптизерши разжечь в своем партнере ответную страсть терпели фиаско. И это было странно. Беспокойство вползло в душу Марины огромным ядовитым пауком. Неужели он потерял к ней всякий интерес? И кто тогда та смертница, что посмела увлечь его? Девчонки из клуба отпадают сразу – она бы узнала. Выходит, кто-то со стороны.

Девушке вдруг захотелось возмутиться, потребовать объяснение от Вадима, но она лишь закусила губу, чтобы не выдать своих чувств. Только полная дура поступила бы так, не имея никаких прав на мужчину. А Марина дурой не была. Ладно, она вернет расположение Бритвы, чего бы это ей ни стоило.

– Что тебя беспокоит? – проникновенным голосом поинтересовалась стриптизерша у Савельева.

Ее юркий язык скользнул по ушной раковине любовника, а руки ловко забрались под его футболку. Как же ей нравилось пальцами ощущать стальной пресс этого зверя, впитывать жар его мощного тела. Большинство ее клиентов – обрюзгшие старперы, приходящие взбудоражить фантазию. Потом они вернутся домой к таким же оплывшим женам, и будут самозабвенно трахать их, представляя под собой ее – Стрекозу.

Вадим же был другим. Ему одному она позволяла то, что не позволяла остальным. И все было прекрасно до сегодняшнего дня.

Мужчина отстранился, избегая ласк постоянной любовницы. Настроение не располагало к развлечению, но Марина была достаточно опытной, а потому уже спустя минуту смогла добиться отклика от вялого дружка Бритвы. Ее промежность чувствовала, как растет бугор в его штанах, наливаясь силой и приобретая привычную твердость.

– Забудь, пожалуйста, хоть на время об этом, - попросила девушка. – Побудь со мной.

Савельев впервые с момента прихода пристально посмотрел на свою подружку. Что-то цепляющее было в ней: может, кошачий темперамент, который его увлек в самом начале, или отношение к нему. У всех проституток он вызывал подсознательный страх. Они отрабатывали свое вознаграждение, но все время бросали на него настороженные взгляды. Это нервирует, когда тебя считают монстром, даже если все так и есть. А Марина потянулась к нему сразу, без глупых предубеждений и опасений. Наверное, поэтому их встречи продолжились.

– Сделай все, как я люблю, - не попросил, потребовал Бритва.

Может, хоть это отвлечет его от мыслей о крошке Звягинцевой.

Повторять дважды не пришлось. Брюнетка облизнула свои пухлые губы и предвкушающе улыбнулась. Отрешившись от всего, Савельев закрыл глаза и откинул голову на спинку дивана. Любовница же грациозно сползла на пол, устроилась между его разведенных ног.

Вжикнула ширинка джинсов. Бритва приподнялся, позволяя Марине приспустить их вместе с боксерами. Пульсирующая плоть возникла перед лицом девушки, и та не удержалась – прошлась по ней языком, от мошонки до головки. Пальцы обхватили твердый ствол, умело двинулись вверх-вниз, увлекая за собой кожицу. Еще несколько секунд стриптизерша любовалась вздувшимися венами на члене, розовой плотью с углублением, которая то исчезала, то появлялась, а после вобрала в себя столько, сколько смогла.

Бритва оказался терпким на вкус. Марина обожала лизать, сосать и слегка покусывать его естество. Языком девушка владела виртуозно, но не забывала стимулировать желание мужчины еще и руками, создавая иллюзию погружения в лоно. Она отдавалась процессу полностью, тоже получая свой кайф. Слышать, как тяжело дышит твой любовник, как слегка толкается бедрами, стараясь проникнуть еще глубже – это возбуждает настолько, что с трудом возвращаешься в реальность.

Глава 2.1

День у Сергея Эдуардовича Вяземского выдался суматошным. В довершение ко всему, дочь выставила криминального авторитета не в лучшем свете. И теперь, приехав в особняк, мужчина хотел сорвать свою злость хоть на ком-то. Лучше конечно, на виновнице торжества, но та еле держалась на ногах.

Ольга пьяной походкой дошла до дивана в гостиной и буквально рухнула на него. В руках женщины была зажата початая бутылка с мартини, к горлышку которой она периодически прикладывалась. Все попытки Вяземского забрать пойло у дочери были безуспешными: она вцепилась в стеклянную тару мертвой хваткой, да еще и ругалась, как сапожник. Плюнув, мужчина устроился в кресле напротив. Нет, так просто он ее не отпустит.

– Что ты, идиотка, устроила на кремации? – поинтересовался Сергей Эдуардович у Ольги.

Пьяная женщина с трудом сфокусировала взгляд на отце. В голове тут же воскресло видение того, как гроб с телом любимого по транспортной ленте направляется прямо в кремационную печь. Господи, каким хладнокровием надо обладать, чтобы смотреть на подобное зрелище? Но у отца Дениса, очевидно, были стальные нервы. В скорби, Нагорный старший, однако, держался молодцом. Ольга такой выдержкой похвастаться не могла. Женщина устроила безобразную истерику прямо в зале, где проходило прощание. Крепкие охранники Нагорного не пустили пьяную гостью к телу, а после подоспели и барбосы отца. Ее буквально оттащили от гроба. Кто-то склонялся над ней, пока она рыдала. Ольге подносили стакан с водой, капали в него какие-то вонючие капли. Но алкоголь никак не хотел с ними сочетаться, и женщину вырвало прямо там, на цветастый, не по случаю, ковер.

Счастье Ольги, что рядом не было отца. Ему доложили о ситуации позже, когда охрана своими силами смогла утихомирить дочь босса. Ее выходка могла взбесить родителя, хотя он и так не отличается кротким нравом. Вон как смотрит, словно готов растерзать на месте. И к чему этот идиотский вопрос о ее поведении? Да она, Ольга, еще нормально отреагировала на смерть любимого. Алкоголь, принятый ею накануне визита в крематорий, здорово притуплял чувство боли, но все равно не спасал - вот и сорвалась.

– Я прощалась с тем, кого люблю, - заплетающимся языком, ответила она на вопрос Сергея Эдуардовича. Эти слова должны были многое объяснить всегда толстокожему отцу, но они его не проняли. Женщина видела это по хмурому лицу Вяземского и его непреклонному взгляду. Оттого выругавшись в сердцах, Ольга продолжила: - Ты даже не представляешь, как я себя чувствую.

Вяземский с брезгливостью посмотрел на единственную дочь. Такой она его раздражала: с растертой по всему лицу косметикой, пьяная и растрепанная. Ему всегда казалось, что уж от него потомство должно получиться сильное духом, хитрое, расчетливое. А Ольга взяла и расклеилась. Криминальный авторитет не мог простить слабость даже ей.

– Нашла по ком нюни пускать – он неудачник и крыса. Ты чхала на то, что твой распрекрасный Дэн мог сдать меня ментам. Как и мамаша думаешь только нижним местом. Сдох, туда ему и дорога. А потерю эту ты как-нибудь переживешь.

От слов отца Ольга подавилась мартини, и алкогольный напиток некрасиво вышел носом.

– Да как ты можешь?

– Могу, дорогуша, - оборвал речь Вяземской Сергей Эдуардович. - В тебе течет моя кровь. Я лучше знаю, на что ты способна. Думай уже мозгами, а не дыркой между ног.

Ольга опустила глаза на свою промежность и сжала ноги. Снова посмотрела на отца, а затем отмахнулась от него. Еще один большой глоток из бутылки в очередной раз обжег горло. Несколько секунд тишины закончились очередной жалобой женщины.

– У меня ничего не осталось от Дэна. Только кольцо, - словно и не было до этого отповеди родителя, всхлипнула Ольга. Она приблизила драгоценность к своим глазам, любуясь камнями. И вдруг вспомнила! Новая мысль на короткое мгновение опалила радостью. – А еще машина. Он называл ее Джини. Так ласково, как никогда не называл меня. Тупая железяка, наверное, была ему дороже, чем я, - радость женщины сошла на нет, и последняя фраза прозвучала с горечью.

Вяземский поднялся с кресла, и подошел к раскрытому бару, налил себе порцию виски. Раз такое дело, можно и помянуть засранца.

"Все мы там когда-нибудь окажемся, но не скоро. Уж об этом я позабочусь", - подумал он, но вслух сказал другое.

– У тебя осталось только кольцо, - присаживаясь обратно в кресло и расслабляясь, заметил бандит. - Машина тебе не принадлежит.

– Как это? – Ольга едва не подавилась выпивкой. Вопрос требовал прояснения, и она подалась вперед, пытаясь глазами просверлить дырку в родителе. В голове на какое-то время даже слегка прояснилось.

– А так, - невозмутимо ответил Вяземский. - Долг Нагорного перекупили. Единственный прок от твоего бывшего только в том, что я неплохо заработал на нем.

– Ты… ты не мог… это же память о Дэне. Она моя! – взвизгнула дочь Сергея Эдуардовича.

Мужчина снова поморщился – вопли Ольги раздражали, и его терпение подходило концу.

– Выбрось эту блажь из головы, - тоном, не терпящим возражений, произнес бандит. – Сделка состоялась, и теперь заявить права на машину может только Екатерина Ворошилова.

От услышанной новости Ольга на какое-то время впала в ступор. Она переваривала ее, мучительно соображая, что же это за Екатерина такая. Что-то очень знакомое было в этом имени - до противного зуда во всем теле. И вдруг женщина все вспомнила: и имя гонщицы рядом с именем Дениса на экране в клубе «Эдельвейс»; и любимого, выходящего из машины красноволосой стервы на базе киностудии; и эта же девица в спальне Нагорного – наглая, дерзкая, растрепанная, словно только после секса.

– Что? Она? Стерва, все ей мало – вначале забрала Дэна, а теперь и его машину. Тварь! Тварь! Ненавижу! Все она – это из-за нее убили Дениса. Мразь!

Глава 2.2

Сергей Эдуардович рассматривал дочь – такая же красивая, как мать, но и идиотизм переняла у нее. Одна кончила плохо. Мужчине было интересно, что станет со второй. Нет, он приложит все усилия, но выбьет дурь из этой красивой головки. Было бы только время, а оно, казалось, утекает, как песок сквозь пальцы. У бандита было превосходное чутье, и сейчас он чувствовал, что петля вокруг него сжимается все сильнее – мусора обкладывают со всех сторон, все вынюхивают, копают. Да и главный конкурент оборзел настолько, что пару раз отмечался на его, Вяземского, территории. Определенно, что-то замышляет.

Все эти невеселые мысли крутились к голове криминального авторитета, и он совершенно упустил из вида окружающую обстановку. Возможно, поэтому пропустил появление в гостиной Бритвы. Но и без этого наемник умел оставаться незамеченным. Вот и сейчас бесшумно устроился в кресле напротив, молча ожидая распоряжений. Пожалуй, если бы тот захотел, то мог без труда убрать своего хозяина, и Вяземский даже пикнуть не успел бы.

Подозрения, вспыхнувшие в голове, тоже добавили беспокойства и без того взвинченному бандиту. Но Бритва всегда служил верой и правдой. Такой пес предать не мог, хотя жизнь показывает, что и самый верный четвероногий может укусить кормящую его руку.

Вяземский нахмурился. Ему не нравилось, какое направление приняли мысли. Так и до паранойи недалеко.

- Хорошо, что ты приехал так быстро. Мне нужно, чтобы ты узнал все о планах Мухамеда, - поспешно, чтобы не дать мыслям укорениться в сознании, произнес Сергей Эдуардович. Лучше он сейчас переключится на более реальную угрозу. - Тварь ведет себя демонстративно, выставляя меня на посмешище. Мой авторитет не должен пошатнуться из-за этого.

Чего-то такого Савельев и ожидал. Но здесь все, как обычно: пресануть кого нужно, убрать парочку зарвавшихся шестерок, тем самым выяснив, кто сливает конкуренту информацию. Все это входило в «должностные обязанности» Бритвы, и было выверено до мелочей. Однако в этот раз босса волновало что-то еще. Взгляд Вадима скользнул по стройному телу дочери Вяземского, которая в этот момент пьяно сопела, свернувшись клубочком на диване - красивая кукла с душой шлюхи. Никак, именно ее судьба тревожит босса – вон, как расчленяет ее глазами. Хотя, есть за что - сегодня она, и в правду, отличилась.

– Есть кое-что еще, о чем я тебя попрошу, - перевел взгляд с дочери на Савельева Сергей Эдуардович. Глоток из бокала лишь на мгновение отсрочил разговор. Идея, посетившая криминального авторитета, удовлетворения не приносила, но озвучить ее следовало – все только для блага дочери. – Я хотел бы, чтобы ты присмотрел за Ольгой. С этим своим женишком у нее поехала крыша. Девочке нужно срочно переключить на что-нибудь другое. Ну, или на кого-нибудь другого…

Вадим вопросительно вскинул бровь, впрочем, никак не прокомментировав слова босса. В няньки для богатой сучки, пусть и дочери босса, он не нанимался. Или речь шла о чем-то другом?

Подтверждая его предположение, Вяземский продолжил:

– С темпераментом Ольги ей нужна твердая рука и крепкий член. Я знаю свою дочь – она глубоко развратна. Слюнями и соплями ее не проймешь. Полагаю, своими предпочтениями она пошла в меня. Ну, хоть что-то ей досталось не от матери.

– Зачем мне это знать? – лениво поинтересовался Савельев.

Нет, он догадывался о том, куда клонит Вяземский, но было интересно услышать его объяснение. Не каждый день Вадиму предлагали исполнить роль успокоительного для богатой телки. Стоило узнать, чем он удостоился такой чести.

– Ольге нужна встряска, - прямо сказал Сергей Эдуардович. – Эта мартовская кошка должна быстро оклематься. От тебя ничего особенного не потребуется – чистая физиология. Надеюсь, это не станет для тебя проблемой? С той девкой, говорят, ты лихо управился.

Благодушие Бритвы растворилось, словно его и не бывало. Он понял, что боссу доложили о том, что происходило в квартире Звягинцева. От одной только мысли, что шестерки смаковали подробности его близости с Валерией и рассказывали о ней Хромому, Вадим начинал звереть. Это стало для него чем-то личным, чем он не хотел делиться ни с кем – особенно с Вяземским.

– Я делаю свою работу профессионально, - тщательно скрывая истинные эмоции, постарался равнодушно ответить наемник. Пока было не время показывать характер. Рано или поздно, но власть Хромого над ним закончится. И тогда он затолкает эти слова в глотку извращенцу, которого пока считал своим хозяином.

– Не сомневался в тебе, - довольно улыбнулся Сергей Эдуардович.

Он встал со своего места и поставил полупустой бокал на столик.

– Что-то устал я от всего этого, - посетовал вслух Вяземский. – Мне тоже нужно разрядиться. Жаль, что Немой пока не нашел свежее мясо. Но, ничего, все поправимо.

В такие тяжелые вечера садист остро ощущал потребность в доминировании. Жесткие игры с новыми жертвами вселяли в него уверенность, дарили веру в неуязвимость.

– Отнеси Ольгу в ее комнату, - кивнул мужчина в сторону дочери. – И на сегодня ты свободен. Будет неплохо, если переночуешь здесь.

Вяземский не стал дожидаться ответа Бритвы - устало побрел в свою спальню. Распутница дочь осталась в надежных руках. Может, хоть это приключение вылечит ее «горе». Мужчина даже не допускал мысли, что Ольга была влюблена в Нагорного по-настоящему. Блажь – одно слово, которое характеризовало ее чувства к рейсеру.

Савельев еще несколько минут после ухода босса сидел не шевелясь. Перспектива спать с Ольгой не прельщала Вадима. С куда большим желанием он бы повторил встречу с Валерией Звягинцевой, но выбирать не приходилось. Девчонка и на пушечный выстрел его к себе не подпустит после случившегося. А Ольга… Вот она – лежит рядом, пьяная в хлам, легкодоступная кошка (Хромой точно дал ей определение).