Крючок для пуговиц. Цепочка для часов

Глава 1.

Замок щелкнул, уступая жемчужной шпильке. Ручка повернулась, и девушка в пышном платье придворной фрейлины ловко юркнула внутрь. Миг, и дверь притворилась, скрывая желающую остаться незамеченной, а шпилька вернулась на положенное место в высоко забранных светлых волосах.

— Ну и вонь! — блондинка поморщилась, отчего раскосые глаза хитро прищурились, придавая миловидному лицу хищное лисье выражение. — Рики обидел горничных, и они объявили ему бойкот? Хоть бы проветривал!

Девушка с отвращением покосилась на пепельницу, забитую до краев сигарными окурками, и целую армию фарфоровых чашек, готовящих наступление за блюдо с остатками завтрака недельной давности.

— И этот неряха отвечает за порядок в стране! — процедила язвительно, вытащила из глубокого декольте кружевной платок и, брезгливо скривившись, приложила его к аккуратному, чуть вздёрнутому носику.

— Это решительно невозможно терпеть! Может старина канцлер, как Синяя борода, запирает невинных горничных в чулане, или в гардеробе? Это бы все объяснило — разлагаясь, бедняжки воняют, а уборщицы из трупов так себе.

Недолго думая, девушка подбежала к широкому подоконнику и выдернула шпингалет. Высокое окно распахнулось навстречу свежему воздуху и крикам с дворцового двора:

— Буревестники Республики! — голосили мальчишки-посыльные и их деревянные сабо отбивали тревожный ритм по плитам плаца.

Огромные бордово-малиновые дирижабли Молодой Республики надвигались со стороны рассвета, заслоняя собой стеснительное солнце ранней осени.

— Вторжение! — громко всхлипнула истеричная прачка, задирая голову к небу. Ей тут же поддакнул кучер, вечно слоняющийся без дела с тех пор, как княжна предпочла паробус торжественным выездам в карете, запряженной четверкой вороных.

Мари Эльмпт, фрейлина ее Светлейшества княжны Балтии, обладательница жемчужных шпилек, открывающих любую дверь, роскошного турнюра, позволяющего незаметно проносить через эти двери любые сокровища и самых хитрых глаз во всем государстве, довольно улыбнулась. Пока весь двор кудахчет и снует переполошенным курятником, легче легкого остаться незамеченной и осуществить давно задуманное. А задумала Мари мелкую шалость — всего-то ограбить Рихарда Кригера, канцлера Балтии и ее фактического правителя, со времен исчезновения Князя Ипполита Семнадцатого.

Впрочем, воровкой Мари себя не считала. Разве это преступление — забрать фамильную ценность, отнятую обманом у слабого? Осложнял задачу откровенный бардак, царивший в кабинете. Помимо чашек с остатками чая, разной степени свежести и сигарного пепла, спорящего с пылью за главенство в углах и на полу, повсюду валялись газеты, альманахи и листы, отпечатанные на машинке. Похожий на ощерившегося ежа агрегат, наряду с вечно ломающимся паробусом княжны, был, пожалуй, главной передовой ценностью дворца. Если не считать коллекцию механизмов самой фрейлины — тайную, как и все ее «безобидные» увлечения.

Стол с печатной машинкой был оазисом чистоты и порядка посреди океана хаоса. Аккуратную стопку чистых листов удерживало янтарное пресс-папье в форме имперской субмарины, точь-в- точь как та, что девять лет назад скрылась в морских пучинах вместе с князем Ипполитом.

Девушка сунула любопытный нос под утыканную буквенными кнопками полусферу печатного аппарата. На латунном цилиндре крепилась бумага, буквы чужого языка нехотя собирались во фразы казенного отчета о затратах и результатах работ.

— Британский? — Мари скривилась. Из всех языков Островной Империи этот казался ей самым примитивным, годным разве что, для разговоров с прислугой. Другое дело принятый среди воздухоплавателей диалект Туманных островов юга. Над ним юная фрейлина корпела не один год, оттачивая звуки, похожие на свист ветра в натянутых вантах воздушных кораблей и шелест парусов, расправленных надвигающимся штормом.

— Скука, — протянула девушка, скривив идеально очерченные алые губы в презрительной гримасе. Отчет о трате денег привлекал ее значительно меньше самих трат. Пожалуй, половины этой суммы ей бы хватило на новое платье, сапожки и зонтик. А еще макинтош, а то надвигается зима, и шторма начнут свирепствовать, перекидывая через узкую морскую косу валы волн, высотой с дом зажиточного горожанина. К макинтошу обязательно нужна подходящая шляпка, а кто же покупает шляпку, не позаботившись о перчатках в тон? Не помешает и саквояж, в конце концов в Балтии совершенно нечего делать, и можно уговорить Амелию отправиться с визитом в соседнюю Силезию — отличное место блеснуть новым платьем на роскошных рождественских балах.

Мари мечтательно вздохнула — картины красивой жизни были такими яркими, такими манящими, не то, что участь фрейлины при дворе капризной дурехи-княжны, в захудалой стране, только и гордящейся что сто одним способом посола селедки, да россыпями янтаря, волею судьбы прибиваемого морем именно к здешним берегам.

Когда-нибудь она обязательно уедет — в новом платье, с кружевным зонтом, в перчатках оттенка «Аделаида»*(принятое в Викторианскую эпоху название красновато-лилового цвета) гордо выйдет за двери обшарпанного замшелого дворца и даже не обернется. Но сейчас надо браться за дело — отцовское состояние само себя не вернет. Где-то здесь в бардаке кабинета канцлер хранил их фамильный перстень и малахитовые четки, привезенные ее предком из самой Гардарики. Фрейлина огляделась. Либо Рихард Кригер был мастером тайников, либо создателем хаоса высшего уровня. Мари взяла в руки янтарное пресс-папье и взглянула в него на просвет — обычная безделушка, ни замка, ни полости. Девушка разочарованно вздохнула и уже собралась вернуть вещицу на место, как порыв ветра взметнул легкую бумагу.

Глава 2.

Утро выдалось богатым на события и суетливым. Эпатажное падение в руки наглого незнакомца не оставило Мари времени на любимую привычку — кофе с густой молочной пенкой и последними сплетнями от душки Перси, главного по кастрюлькам, приправам и дворцовым новостям личного повара княжны. Стараясь остаться незамеченной, фрейлина добралась до покоев Амелии, раздраженно скривилась, не увидев у дверей гвардейца охраны и, прежде чем постучать, заглянула в замочную скважину.

Вид открывался потрясающий — на широкой постели под балдахином, расшитым княжескими гербами, развалился тот, кто присягал защищать жизнь и честь наследницы. Сама же наследница маленького, но гордого княжества, задрав подол ночной сорочки и откинув церемониал, устроилась поверх гвардейца, позволяя его рукам проводить весьма подробный осмотр своего тела на предмет сохранности и повреждений. Судя по нетерпению нижнего участника и игривому кокетству верхней, пара находилась в стадии прелюдий, вот-вот готовясь перейти к основному действу.

— В небе корабли Республики, в кабинете канцлера — мертвый посол, по дворцу разгуливает механикус, а ее Светлейшеству приспичило свое маслице на гвардейский хлеб намазать! — Мари раздраженно постучала, превозмогая соблазн открыть дверь своим ключом.

Двое на постели подскочили. Приглушенный шепот, сопровождался суетливым топотом, звуками бьющегося фарфора и злым пыхтением.

— Это всего лишь я, Ваше Светлейшество, — фрейлина вошла ровно в тот момент, чтобы увидеть, как босая пятка гвардейца скрывается под кроватью.

— Уф, Мари! Ты напугала меня до разрыва сердца! — Амелия облегченно рухнула обратно на постель. — Микки, вылезай, ложная тревога!

Из-под свешивающегося до пола края шелкового покрывала показалась вихрастая голова:

— Миледи Эльмпт, какое прекрасное утро, вам под стать! — заученный комплимент слетел с мужских губ прежде, чем говорящий смог оценить действительный вид фрейлины. Платье с ободранным кружевом и явной нехваткой бантов, грязь под ногтями и беспорядок в прическе — Мари, мягко говоря, не тянула на образчик элегантности и чистоты.

— Что стряслось?! — гвардеец попытался вылезти, но девушка повелительно пихнула его обратно мыском ботинка.

— Пердимонокль* государственного масштаба! — бросила Мари, критично разглядывая себя в огромном зеркале. Чудо, что ей удалось миновать полдворца незамеченной — в таком виде нельзя было попадаться на глаза, иначе не избежать пересудов.

— Чего? — княжна нехотя перевела взгляд с улыбающегося ей с пола мужчины на подругу.

— Того! — Мари бросила попытки вернуть волосам приличный вид и стремительно распахнула гардины — бордовые дирижабли соседской страны занимали половину неба. Парочка мелких, вероятно кораблей охраны или службы сопровождения, уже крепили тросы к причальным мачтам в торговом порту. Если на борту есть высокопоставленные лица их прибытие во дворец вопрос пары часов, или того меньше.

— Что-то они рановато, — зевая, выдала Амелия и повалилась на кровать, наслаждаясь массажем стоп, который проводил выбравшийся уже по пояс из убежища любовник.

— Рановато для чего? Для вторжения? — легкомыслие княжны бесило Мари. На фоне ее Светлейшества миледи Эльмт выглядела эталоном разумности.

— Для участия в церемонии. Неделю назад я отправила Молодой Республике приглашение на коронацию.

— Ты? Отправила что? — фрейлина воззрилась на подругу круглыми от удивления глазами. — Ты же двух слов без ошибок ни на одном из их языков связать не можешь!

Амелия надула пухлые губки и села, сверля Мари демонстративно сердитым взглядом:

— Как ты смеешь так разговаривать со своей княжной?! Прикажу тебя высечь, негодная голодранка!

Пустым угрозам фрейлина не верила. Да и на людях всегда держалась с наследницей с церемониальной вежливостью. Но сейчас в спальне Амелии не было лишних глаз, даже Микаэль Несслер, пускающий блаженные слюни от вида голых ног княжны, и тот был свой, проверенный настолько, насколько возможно для выросших бок о бок отпрысков двух разорившихся семейств. С той лишь разницей, что бароны Несслеры никогда особым состоянием не блистали, гордясь безупречной честью и непрерывной цепью поколений на службе в личной охране князей Балтии. А вот герцоги Эльмпт были вторым по знатности семейством страны, после правящей династии. Оттого роль игрушки при княжне, которой Мари вынуждена была следовать с семи лет, временами вставала ей как кость в горле. Она во всем была лучше — знала 7 языков, в то время как Амелия еле-еле осилила два, играла на арфе, скрипке и фортепьяно, а княжна до сих пор путалась в гаммах, а уж про внешность вообще разговор не шел. Тоньше талии миледи Эльмт нет во всей Балтии, а возможно и в Империи. Пока все детство ее затягивали в корсеты, принуждая в них спать, ходить, ездить на лошади, наследная княжна трескала пирожные Персиваля Мишлена и просила подругу незаметно ослаблять завязки. И эта капризная избалованная дуреха изволит ей угрожать?!

— Кто, позволь спросить, написал за тебя письмо, раз моими услугами ты решила пренебречь? — скрестив руки на груди, фрейлина выжидающее уставилась на княжну. Амелия сдалась, как всегда, не выдержав пронзительного взгляда синих глаз подруги.

— Тень, — нехотя выдавила она. — Доротея предложила наладить добрососедские отношения и пригласить представителей Молодой Республики на мою коронацию.

Глава 3.

Сборище придворных навевали на Мари скуку. Одни и те же лица изо дня в день, однотипные разговоры и мелкие сплетни. Если бы не ее достопочтимый батюшка, Балтия обсуждала бы только погоду и рыбный улов. Разорившийся герцог Эльмпт являлся неиссякаемым источником скандалов и конфузных инцидентов. Но в этот раз двор гудел не сомнительными опытами и пьяными выходками скандального аристократа:

— Целый полк республиканских гардемаринов высадился в порту… — шептала баронесса в не по возрасту ярком платье.

— Это — вторжение, точно вам говорю! Я отослал детей с женой к родне в Силезию, а сам планирую с Изольдочкой в турне по минеральным источникам, — делился с приятелем придворный франт.

— Напомните, милейший, Изольдочка — это ваша племенная сучка пуделя?

— Ну, почти. Та Изабелла, а эта — обворожительная кокотка, хотя да, та еще су…

Фрейлина сделала мысленную пометку добавить Изольдочку к обширному списку слабостей франта.

— Интересно, когда ждать Имперские дредноуты? — умничал прыщавый наследник флотилии из двух древних траулеров.

— А вы проверяли пневмопочту? Уже вышел свежий «Вестник Балтии»…

— Говорят, сам граф Разумовский в составе делегации…

— Это тот, что предал царя?

— Да-да. Самый завидный холостяк Республики, не считая, конечно, колченогого Овсея.

— Вы про генералиссимуса Герша?

— Кому генералиссимус, а кому Оська хромой. Мы с ним по молодости лет подрались из-за одной модисточки. Как там ее звали…

Голоса сливались в единый гул, венецианские кружева и имперская шерсть нарядов прикрывали обветшалую позолоту тронного зала, Мари лавировала меж шепчущихся групп, черпая крупицы сведений и пытаясь предугадать исход грядущей встречи с эмиссарами Молодой Республики. Не то чтобы фрейлине было дело до политики, но любой переполох можно использовать с выгодой для себя. И упускать эту самую выгоду в планы миледи Эльмп не входило.

Княжна Амелия сидела в кресле на возвышении и с выражением откровенной тоски слушала Рихарда Кригера и Доротею Зубендер, синхронно нашептывающих ей каждый в свое ухо. Наследницу престола Балтии не интересовали государственные дела, и даже балы и приемы вызывали на кругленьком личике лишь дежурную улыбку, что долгое время вгоняла Мари в недоумение. Как можно не любить этот шик, блеск и красоту? Искренний восторг и подлинные эмоции подруга проявляла там, где протяжно свистел паровозный гудок, где набирали скорость колеса, покидая поворотный круг, и взмывал в небо дым из трубы парового котла. Дуреха бредила вокзалами и поездами, мечтая опутать Балтию сетью железных дорог. Но пока до западной и восточной границ княжества вели две старые, построенные еще при Ипполите конки, где скрипучие укатанные вагоны тянули не менее изможденные лощади. В обоих случаях начинались рельсы от недостроенных полустанков, где работы оборвались девять лет назад с исчезновением законного правителя. Достигнув восемнадцатилетия, княжна возродила дело отца с размахом, достойным имперских амбиций, но явно не предусмотренным дырявым бюджетом маленькой страны. О деньгах Амелия не пеклась, слепо доверяя талантам дядюшки Рикки, а канцлер, удивительное дело, интересы наследницы активно поощрял. Даже подарил на предыдущие именины сияющий драгоценной инкрустацией настоящий паровоз, который подобно памятнику стоял на перроне у вокзала и ждал, когда же к нему подведут железнодорожные пути.

Мари имела особый нюх на мошенников и аферистов. Она могла безошибочно угадать их среди сотни посетителей театра или толпы пассажиров на остановке паробуса. Ведь это было все равно, что заглянуть в глаза своему отражению. Рихард Кригер был именно таким — полноватым, округлым, что в речах, что в облике, с мягким пожатием и подобным же голосом — настолько фальшиво-сладким, что в его обществе сводило зубы, как от меренгового рулета дворцового кондитера. А еще именно он был последним визитером в Гердау накануне взрыва, уничтожившего счастливый мир детства Мари.

Каждый раз при виде канцлера фрейлина нацепляла лучшую из своих улыбок, расправляла плечи, доводя до совершенства и без того безупречную осанку и гордо вскидывала подбородок. Она плыла сквозь океан волнующихся придворных, из которых никто не дотягивал знатностью до ее великого рода. В светлых волосах алели ленты. Синие глаза горели гордым вызовом.

«Малышка, сегодня я полечу вместе с птицами!» — звучал в голове радостный голос матери. Ее последние слова перед тем как док с новехоньким, крупнейшим во всей Европе дирижаблем взлетел на воздух, уродую шрамами тело отца, разбивая детское сердце, но почему-то не вызывая даже следа удивления на слащавом лице Рихарда Кригера, передумавшего лететь в последний момент.

Мари не было дела до досужих сплетен и вторжения республиканцев. Ее мало волновала судьба страны и участь подданных. Плевать ей было на осуждающие взгляды и перешептывания за спиной. Личный враг улыбался с возвышения. И впервые за пятнадцать лет судьба улыбнулась фрейлине, выдав на руки козырь в виде мертвого посла. А уж искусством карточного блефа и шулерством герцогиня Эльмпт владела в совершенстве.

*

Фрейлина заняла привычное место за спиной Ее Светлейшества. Мило улыбнулась на раздраженное замечание Тени про вечные опоздания, присела в формальном книксене на пожелание доброго утра от Рикки, грозно зыркнула на Микаэля, не сводящего с княжны влюбленных щенячьих глаз.

Глава 4.

— Какая наглость! — Амелия пошла на десятый круг по овальному кабинету своего отца. Все заинтересованные лица выстроились вдоль стен, позволяя княжеской истерике выплеснуться в мир в полной мере. Микаэль у дверей старательно держал серьезное лицо, то и дело умоляюще зыркая в сторону наследницы. Старшая фрейлина расположилась у окна с миниатюрной кофейной чашкой в руках — судя по тому, как часто она прикладывалась губами к тонкому фарфоровому краю, Мари начинала подумывать — уж не бездна ли кофе вмещается в этом наперстке? Или Тень подменили на механическую куклу, только и способную, что доносить до губ пустую посуду?

Канцлер Рики, скрестив руки, прислонился к стене. Десять минут назад он бросил попытки увещевать ее Светлейшество и сейчас с обреченностью проигравшего ждал окончания завода возмущенной княжны. Миледи Эльмпт заняла самое выгодное место — в высоком кресле, вне маршрута рассерженной дурехи, но с отличным обзором всех участников представления. По правде, Мари в кабинет никто не приглашал. Происходящее здесь было делом государственной важности и такой же секретности, но фрейлина увязалась следом за подругой, дружественный гвардеец распахнул ей дверь, а прочие были так увлечены происходящим, что приняли присутствие опальной герцогини как свершившийся факт.

— Этот старый горбун всерьез вздумал угрожать мне, наследной княжне Балтии? — Амелии бахнула кулачком по столешнице дубового стола. Хрустальная чернильница жалобно звякнула крышкой.

— Кхе-кхе, — подал голос Рики, — замечу, ваше Светлейшество, что угроза масштабнее личности достопочтимой наследницы — Молодая Республика покушается на всю страну, а вы, лишь вишенка на торте балтийских просторов.

Амелия тормознула, вперилась в Кригера злобным взглядом и рассерженно тряхнула кудряшками:

— Я не пойду замуж за усатого старца, даже если он пришлет к порогу целый флот буревестников и армию аутомотонов!

— Смею напомнить, что кроме вашего взрывного темперамента и красоты, у нас нет другого оружия, моя прекрасная Амелия, — за мягкой мелодией голоса канцлера натянулись стальные струны реального лидера страны.

— К тому же, если задуматься, предложение разумно и весьма щедро, — подала голос Зубендер. — За вами останется реальная власть, наша страна вольется в мощное государство и превратится из торгующей селедкой провинции в центр промышленности…

— Военной промышленности, — вставил Рихард, а затем добавил, с нарочитой нежностью обнимая княжну за подрагивающие от напряжения плечи, — к тому же власть и рычаги давления в первую очередь зависят от скорости появления наследника…

— Наследника?! — Амелия заорала так, что стая чаек, спокойно прочищающих крылья на крыше соседнего флигеля, взмыла в воздух и с мерзкими криками поспешила ретироваться к морю.

— А вы как думали? Предложение носит отнюдь не формальный характер. Балтия, объективно, легкая добыча. У нас нет технических умов Силезии, военной мощи Империи или выгодного расположения Фоморов, к которым без морских или облачных лоцманов ни один флот не сунется. Смею напомнить, что в славной истории нашей страны иностранные армии задерживались здесь только по двум причинам…

Амелия удивленно вскинула бровь, и канцлер продолжил:

— Из-за красоты местных девушек и отличного ячменного пива. Так что у вашего Светлейшества есть только два варианта, — в кабинете вновь повисла хорошо срежиссированная театральная пауза, сопровождаемая недовольным пофыркиванием княжны.

— Либо вы принимаете предложение вооруженных до зубов республиканцев, но при этом теряете не только свою честь, но и независимость государства, либо обращаетесь за помощью к единственной державе, способной остановить наглые дерзновения Буревестников. Одно ваше слово и наши союзники из Островной Империи пришлю свои дредноуты к балтийским берегам.

Воздух в кабинете можно было резать. Мари зыркала из своего угла поочередно на всех участников судьбоносной встречи и пыталась вписать в вырисовывающуюся картину труп посла и разгуливающего на свободе механикуса. По всему выходило, что игра намечается крупная, и ей, герцогине Эльмпт, надо очень постараться, чтобы выжать из надвигающегося катаклизма максимальную выгоду. Тишину нарушила Амелия:

— Девушки и алкоголь, говорите? — задумчиво княжна прикусила длинный розовый ноготок. — Что ж, это легко устроить! — усмехнулась наследница и подмигнула Мари. Фрейлине отчего-то совсем не понравилось выраженье лица подруги.

— Распорядитесь пригласить почетных гостей на сегодняшний маскарад в честь открытия нового вокзала и удвойте количество пива, вина и крепких напитков. А вы, миледи Эльмпт, наденьте ваше лучшее платье и готовьтесь к помолвке. Колченогий старикан хочет знатную балтийку? Что ж, он получит настоящую герцогиню, третью в очереди на янтарный престол!

Самообладание покинуло Мари. Побледнев от возмущения, фрейлина вскочила, переводя возмущенный взгляд с канцлера, на княжну, с Тени на Микаэля. Рихард тщетно прятал в усы довольную улыбку, Амелия скалилась удачному решению, гвардеец растерянно моргал, не зная, что предпочесть — радость за сохранность возлюбленной или грусть от потери несостоявшейся невесты. Старшая фрейлина осуждающе качала головой, с такой силой впившись в чашку, будто хотела откусить кусок фарфора.

Мари прикрыла глаза, мысленно отсчитывая три вдоха, и натянула на хорошенькое личико гримасу максимального почтения и принятия уготованной судьбы. Вот только в голове ее билась одна единственная мысль: «Предали! Ее снова предали! И кто? Самый близкий человек во дворце! История повторялась — сначала родной отец, а теперь дуреха, которую до этой минуты она считала подругой!»