Куб

Пробуждение

– Будет не больно, я обещаю, – тихий голос мужчины напротив не внушал никаких надежд на то, что всё именно так и будет. Ехидная улыбка, открывающая кривые, желтоватые зубы, скорее отталкивала, чем располагала к себе. Раскосые глаза без единой морщинки в уголках, не смотря на улыбку, пугали.

Нестерпимо захотелось отвести взгляд. Но это оказалось очень сложно. Чёрные, как бездна, зрачки в глазах мужчины то сужались, то расширялись, гипнотизируя.

– Как комарик, один прокол и всё, – тихий голос раздался прямо над моим ухом. Я упустила момент, когда страшный взгляд перестал меня гипнотизировать. Казалось, что я отключилась, но сама не заметила этого. – Один прокол и… – его ладони сжали мою голову ласково, будто придерживая.

Тело напряглось в ожидании лёгкого укола. Взгляд блуждал по кабинету. Окружающие меня предметы то отдалялись, то приближались, как живые. Словно пульсировали в такт крови, бившейся в висках. Мужские ладони сжимали мою голову всё сильнее, ещё сильнее. Я чувствовала пульсацию.

Вдох-выдох. Вдох-выдох. Давай уже, коли, чего ты ждешь! Давление на виски было настолько сильным, что казалось, череп сейчас треснет и теплая жидкость лопнувших мозгов польётся, как лава из жерла вулкана. Вдох-выдох. Вдох…

Раздался резкий свист, как от взмаха металла. Голова дернулась от сильного удара и невыносимой боли. Будто сотни маленьких петард взорвались одновременно, разрывая череп на мелкие осколки. Яркие вспышки неисчезающих фейерверков перед глазами. Жужжение миллионов пчел в ушах. И бесконечные потоки обжигающей мозговой лавы. По шее, лопаткам, спине... Боль. Невыносимая, яркая, пронзительная. А затем... Ничего. Поглащающая темнота и беспробудная тишина, прерываемая лишь ударами капель крови о кафельный пол.

***
Выдох.

Голова тяжелая, будто чугунная сковородка. В висках пульсирует. Язык во рту разбух от сухости. Пытаюсь скопить слюну, чтобы хоть немного смочить горло. Не получается. Так сухо. Хриплю, пытаясь избавиться от сотни мелких иголок, царапающих изнутри. Хриплю, пытаясь разлепить ссохшиеся губы. Из горла вырывается тихий, едва слышный стон. Я открываю глаза и жмурюсь от яркого, холодного, белого света.

Тупая боль в голове усиливается. Кажется, что внутри надувается плотный шар. Он становится всё больше и больше. Давит на череп, пытаясь выбраться наружу. Но выхода нет и шар лишь продолжает давить.

Веки, как наждачная бумага, царапают глаза, когда я пытаюсь промогаться. С трудом мне удаётся сфокусироваться на одной точке впереди. Стекло. Матовая поверхность. Перевожу взгляд чуть левее – ещё одно стекло. Правее – вновь светящийся, холодный, матовый экран. И сверху, на потолке, и внизу, подо мной – стекло. Куда бы ни попадал мой взгляд – везде стекло!

Боль уходит на задний план. Плотный шар в голове перестает расти. Меня начинает трясти. Холодные руки, как у заядлого алкоголика, не могут остановиться – тремор. С усилием подношу ладони к глазам. Тру закрытые веки, чувствуя, как царапаются ресницы, а глаза становятся горячими. Моргаю. Фокусируюсь. Ничего не меняется. Я, как Алиса в Зазеркалье, с той, обратной стороны реальности.

Массирую лицо, пытаясь проснуться. Ведь это же сон! Это всего лишь ночной кошмар! Сжимаю голову в ладонях. Раскачиваюсь, сидя на корточках, взад-вперед, взад-вперед.

"Всего лишь укол", - всплывает фраза в моей больной голове. И я резко подскакиваю, в ожидании невероятной боли. Но её нет. Только давящая пульсация в висках и горячие слезы на моих щеках.

Это не правда! Смотрю на свои всё ещё трясущиеся руки. Смотрю на свои голые ступни, на белые хлопковые штаны, будто от больничной пижамы. Понимаю, что на мне надета хлопковая рубашка с длинными рукавами. Подчиняясь неосознанному порыву, задираю рукав и делаю от неожиданности два шага назад, чуть не падая на пол.

Мои руки! Что с моими руками? Они все испещрены шрамами: рваными, ровными, перекрещивающимися, старыми, свежими. Тру ладонью одной руки по предплечью другой. Сдираю свежие коросты так, что появляются капли крови. Красный. Красный цвет успокаивает меня. Заставляет собраться. От вида крови мне становится легче. Лучше. Красный останавливает боль.

Опускаю рукав, который тут же пропитывается краснотой. Оглядываюсь. Меня окружают ровные, стеклянные, матовые стены. Подхожу к одной из них. Насчитываю девять секторов. На второй также девять. Куб. Я оказалась внутри стеклянного куба. Перемещаюсь в центр, чтобы увидеть всю картину целиком. Чтобы не сойти с ума. Логика против паники. Всегда срабатывало.
– Это просто загадка, – хриплю я. – Тайна.

Тайна!
"Тайна, передай мне, пожалуйста, скальпель."
"Тайна, сегодня твоя очередь искать, где находится сердце."
"Есть у меня одна Тайна," - любила говорить моя мать. Тайна – это я. Это моё имя.

Но уже не важно. Тайна кроется в матовых стеклах и полной тишине. Ни единого звука кроме моего дыхания. Тайна – это то, что я должна разгадать, чтобы выбраться из куба. Чтобы выжить.

Мне нужна подсказка.

Подхожу к одной из стеклянных стен. Прикладываюсь к ней ухом. Тишина. Тихонько стучу кулаком, проверяя, полая ли стена или нет.

Громкий стук заставляет отпрянуть. Кажется будто с той стороны, кто-то со всей силы колотит в стену, норовя разбить стекло. А затем раздаётся крик. Громкий. Нечеловеческий. Заставляющий кровь стыть в жилах. На одной ноте. Долгий. Нестерпимый. От крика хочется начать биться головой в стену. Лучше чувствовать боль, чем слышать этот крик. А затем крик прекратился также резко, как начался.

Тишина.

Я опускаюсь на корточки и сжимаю голову в ладонях. Раскачиваюсь взад-вперед. Взад-вперед.
"Есть у меня одна Тайна…»

Страх

Время течёт невероятно медленно. А может быть слишком быстро. Кто знает? Точно не я. Кажется, что ничего не меняется. Свет всё такой же яркий. Тишина всё такая же гнетущая и страшная. После крика она пугает ещё сильнее, чем прежде.

В ушах начинает звенеть. Как писк комара по ночам. Раздражает. Заставляет нервничать. Теребить мочки. Давить на уши руками. Но ничего не помогает.

Я вслушиваюсь. Пожалуйста, хоть малейший звук! Я буду рада даже шуршанию, скрипу или любому шороху. Кроме того, что уже поселилось в моих ушах.

Ноги затекли. Я ложусь на пол и вытягиваюсь во всю длину. Противные, мерзкие мурашки, как маленькие холодные иголочки, бегают по икрам, по ступням, по ладоням. Я представляю, что это маленькие паучки или черви. Вот также эти мелкие насекомые будут бегать и ползать по моему холодному, безжизненному телу, когда меня найдут.

"Если найдут…" - шепчет внутренний голос.

Найдут! Я напрягаю все мышцы и одним прыжком встаю на ноги. Не время сдаваться. Пожалеть себя я всегда успею. Надо искать выход.

"Тайна, все мы будем одинаковы в гробу. Поэтому выделяйся пока жива," – ещё одна любимая фраза моей мамы.

Чем я выделялась при жизни? При той жизни, вне матовых пугающих стен? Упорством.
"Соберись, Тайна, руки не должны дрожать! Маленький рубец, конечно, украшает больного, но вот большой, неаккуратный разрез может и убить!"
После этих слов я с упорством расслабляла мышцы. Медленными, нежными, как прикосновения ангела, движениями подносила скальпель к нежной, эластичной коже. Давить не было необходимости. Острый край проходил через живую ткань, как через мягкое сливочное масло.

– Нет! Оставьте меня! Прошу!
Это крик в моей голове или на самом деле? Я запуталась, что есть реальность, а что лишь воспоминания.

Выбраться! Мне надо выбраться из этого замка Снежной Королевы! Скорее. Паника окутывает меня. Мне хочется бежать, скрыться, оказаться за сотни миллионов километров от холодного света матовых стен. Я мечусь, как тигр в клетке. В ушах всё также звенит. В висках невыносимо пульсирует. В голове вновь просыпается только недавно уснувший воздушный шарик. Он то надувается, то сдувается, пытаясь выбраться наружу. Разломить стенки моего черепа. Лопнуть, обтягивающую его кожу. Получить свободу.

Щёлк.
Что это?

Щёлк.
Тайна, остановись! Я торможу на одном месте. Вслушиваюсь в гробовую тишину.

Щёлк. Оглядываюсь. Что изменилось? Что-то явно стало по-другому. Моргаю, напрягаю зрение, вглядываюсь в яркие, слепящие стены куба. Свет. Он преломляется в одном единственном месте. Аккуратно, стараясь не шуметь, на цыпочках я подхожу к заинтересовавшему меня стеклу. Девять секторов. И один из них немного приоткрыт. Щель. Небольшая яркая полоска света, почти незаметная среди матовых одинаковых поверхностей.

Моя рука дрожит. Я встряхиваю кистью, представляя в руках скальпель. 9 грамм. Нержавеющая сталь. Длина — 144 мм, ширина — 12 мм. Рука перестает дрожать. Уверено ребром ладони я касаюсь стекла. Щель становится больше. Сектор открывается, как форточка в старом бабушкином доме.

Проём выходит не слишком большой. Но я пролезу, если захочу. Хочу ли я?

Вспоминаю, как нас с братом запускали в узкий лаз склепа, чтобы мы могли пролезть по извилистому, как кишка, ходу и вынести все драгоценные вещи, всё золото, которое можно найти в захоронениях. Открывшийся сектор был примерно такого же размера как лаз склепа. "Смогу!" – решаю я и ползу на другую сторону куба.

Это помещение точно такое, как то, из которого я смогла выбраться. Матовые стены. По девять секторов на каждой. Холодный белый свет. Тишина. Одиночество.

Только одна деталь отличала этот куб от моего. Пауки. Сотни, тысячи маленьких, волосатых лапок плели вокруг меня паутину. Миллионы маленьких чёрных глаз-бусинок жадно смотрели на забравшегося к ним гостя. Миллиарды маленьких челюстей ждали, чтобы попробовать свежее мясо на вкус.

Волоски на моих руках встали дыбом, тревожа свежие порезы и старые шрамы. Мне хочется закричать, заорать, затопать ногами и замахать руками. Но, это не поможет. Я собираю все свои силы, чтобы просто обернуться. Надо лезть обратно. Там, в моем кубе, было безопаснее. Отводя взгляд, краешком глаза я замечаю, что прямо передо мной на тонкой, полупрозрачной ниточке спускается величественная, пугающая до ужаса Черная вдова. Вдохнув, я всё-таки поворачиваюсь и вижу, что сектор, через который я пролезла – закрыт.

Я не верю. Не может этого быть. Бью кулаками в матовую, стеклянную поверхность. Ломлюсь в неё изо всех сил. Расшибаю костяшки. Прислоняюсь горячим лбом. Выдыхаю. И в этот момент чуствую как маленькие лапки мелкими шажками передвигаются по моей спине. По моим щиколоткам, по лодыжкам, по рукам. На голове, среди спутанных волос, кто-то пытается свить гнездо. Пауки.

Я ору и бешено верчусь на месте, пытаясь стряхнуть с себя эту мерзость. В открытый рот попадает что-то мягкое, теплое. Я давлюсь, выплёвываю, задыхаюсь. Падаю на пол и затихаю. Я ощущаю, как сотни маленьких лап, покрывают моё тело. Скоро я скроюсь под живым ковром. Мне уже все равно.

"Когда не можешь ничего изменить — просто смирись и замри," - третья любимая фраза моей матери. И я замираю, чувствуя яростное копошение. Скорее бы всё это закончилось.

"Тайна," – прорезает тишину, как айсберг Титаник, хриплый голос: "Добро пожаловать домой!"