Кулинарная книга попаданки

1

Когда ты кладёшь в чемодан половину своей жизни, то сначала складываешь вещи, а потом всё остальное. Вспоминаешь, кто ты, кем была, кем не стала, и кем тебя называли те, кому ты когда-то верила. Я кладу в самый низ коробку с формочками для печенья — сердечки, звёздочки, мишки. Потом достаю обратно, смотрю на них, держу в руках и снова прячу. Потому что мне некуда ехать, кроме как к себе. Только вот где сейчас это «себя», я ещё не поняла.

Он сказал: «Стрёмная повариха. Тебе только на вахтах, мужикам щи варить. Там бы тебя хоть кто-то оценил». И внутри, как будто что-то щёлкнуло. Больно не было, просто стало пусто. Даже не обидно. Просто всё — конец.

Я молча вытерла руки о фартук, сняла его, аккуратно сложила и пошла собирать сумку. Никаких сцен и истерик. Только вот пока укладывала в рюкзак бабушкину тетрадь, с рецептом фирменного тыквенного пирога и кулебяки, страницы вдруг засияли, будто под ними пробежала искра. И в следующую секунду…

…всё исчезло.

Я не провалилась в пустоту, не закружилась в воронке времени, как в кино. Просто в один момент комната растворилась, и вот я уже стою посреди пыльного помещения, пахнущего старым деревом, корицей и чем-то ещё, вроде сухих апельсиновых корок. Рядом скрипнула табуретка. В углу щёлкнула лампа. Стукнуло что-то металлическое.

Я медленно осмотрелась. Комната была просторная, с высоким потолком и огромными окнами, частично заколоченными. Стекло мутное, но сквозь него пробивались полоски тёплого дневного света. Мебель старая, но красивая: деревянные столы с резными ножками, буфет с позолоченной кромкой, стойка у окна, похожая на барную. Всё в пыли, в паутине, но не разрушенное.

Как будто кто-то просто… ушёл, и больше не вернулся.

— Ну и что это было, — пробормотала я вслух, держа в руках всё ту же бабушкину тетрадь. Она теплилась в ладонях, будто живая. А потом раздался щелчок. И кто-то кашлянул. Очень так вежливо кашлянул, с достоинством.

Резко обернувшись, я едва не села на пол. Передо мной стояло… сказочное существо. Таракан. Но не совсем обычный. Ростом он был с небольшого ребёнка, стоял на двух лапках, блестел золотыми крыльями, на усах поблёскивали кольца, с бабочкой на шее, а на голове сидел идеальный цилиндр. Он держал в руках трость с изогнутой ручкой и чуть поклонился.

— Прошу прощения, сударыня, что не встретил вас у дверей. Мы не ожидали… хм… прибытия столь скоро.

— Таракан… говорящий… — выдохнула я.

— Ах, да. К сожалению, мой внешний вид может быть непривычным для иномирянки... Но я вполне вменяем и чрезвычайно полезен. Позволь представиться, господин Карапузий, магистр Третьего Полёта, к вашим услугам.

Он протянул мне свою… лапку и я осторожно пожала её, потому что… ну а что, этикет есть этикет.
— Анастасия, — пробормотала я.

— Восхитительно. Настенька. Прекрасное имя для Хранительницы этого кафе.

Я растерянно заморгала.

Оказалось, это здание, старое кафе, давно забытое. Когда-то здесь работала могущественная кулинарка, чьи блюда лечили душу и магические раны. Но потом она исчезла, и кафе запечатали. Карапузий остался, как хранитель, в надежде, что однажды придёт достойная преемница.

И в общем, я пришла. С бабушкиной тетрадкой в руках.

— Это не просто кулинарная тетрадь, — сказал он, отстукивая тростью по полу. — Это один из Великих Рецептурников. В нём собраны знания всех миров. Он выбирает сам, кому служить.

— И он выбрал меня?

— Очевидно. Раз ты держишь его в руках и попала в этот мир.

Я посмотрела на тетрадь, которая теперь вдруг стало толстенной книгой, с кожаной обложкой и витиеватыми золотыми узорами. Вот только… страницы были пустыми, все бабушкины рецепты пропали. Но тут, как будто кто-то щёлкнул выключателем, буквы вспыхнули сами собой. На первой странице появилась надпись:

«Сейчас тебе подойдёт грушевый тарт с мёдом и корицей, ароматный глинтвейн и мягкий плед. Всё будет хорошо, Настенька».

Всё ещё пребывая в шоке, я села на ближайший стул. Он заскрипел, но не сломался.

А самое странное то, что мне не было страшно. Ни капли. Мне не было тревожно. Я сидела посреди пыльного кафе в компании важного таракана в цилиндре и держала в руках магическую книгу.

Наверное, надо было как то запаниковать, но почему-то, впервые за много месяцев, я чувствовала, что нахожусь там, где должна быть.

Как будто всё внутри меня просто… встало на свои места.

— Нам нужно на рынок, — деловито сказал Карапузий. — А ещё кафе требует ремонта, и вывеска нужна. Я помогу. У меня связи. Но сперва, рекомендую перекусить и придумать название.

А мне хотелось плакать и смеяться одновременн. Вдыхать запах старой корицы и пыльного дерева. Но сейчас я была счастлива, потому что в моём мире меня ничего не держало.

Анастасия, повар по образованию и по призванию!

Господин Карапузий, магистр Третьего Полёта

2

Я сидела на полу в заброшенном кафе, обняв книгу с рецептами, а рядом стоял огромный Важный таракан в цилиндре, важно поправляя бабочку и покашливая, явно намекая, что пора бы уже вернуться к делам. Необыкновенные ощущения!

— Сударыня, если позволите… — Карапузий деликатно прочистил горло. — Восторженное принятие судьбы, это конечно достойная реакция, но… нам стоит поторопиться. До закрытия рынка остаётся всего несколько часов, а начинать дело без посуды, подуктов и милых безделушек… всё равно что танцевать без музыки.

Он протянул мне лапку с золотым коготком. Я, не раздумывая, вложила в неё ладонь и поднялась. Ноги дрожали от переизбытка эмоций, а может, от того, что со вчерашнего дня я почти ничего не ела. Желудок вежливо напомнил о себе урчанием, и Карапузий понимающе кивнул:

— Перекусим в лавках, пока будем заниматься покупками. Сыровар Ярин продаёт дивный козий сыр, а у госпожи Лифты сегодня должна быть яблочная пастила с медом.

— А это всё точно не сон? — выдохнула я, всё ещё не до конца веря в это чудо.

Карапузий скептически на меня посмотрел, вздохнул и мягко подтолкнул к выходу.

Мы вышли через боковую дверь, она сначала чуть заедала, но в итоге с громким щелчком поддалась, выпуская нас в живой, шумный, пахнущий ванилью и дымом, мир.

Я замерла на пороге. Улица перед кафе была мощёная, узкая, с цветущими кустами вдоль фасадов и вывесками, покачивающимися от лёгкого ветерка. Где-то вдалеке звенел колокольчик, дети смеялись, кот перескакивал через тележку с тыквами.

— Это наш квартал, — пояснил Карапузий, с гордостью оглядев улицу. — Местные кулинары, лавочники и травники, все здесь. Но рынок вон там, через три поворота. Самое сердце Лескарии. Там мы найдём всё, что нужно.

Я шла следом за ним, крепко прижимая к груди книгу. Она немного тянула руки, всё-таки волшебный артефакт, а не брошюрка.

Мы бодро шагали по мощённой улочке, и я, честно говоря, чуть не растерялась: всё было настолько интересным, разнообразным, волшебным. Лавочки одна краше другой, ароматы щекотали нос, где-то продавали лепёшки прямо с жаровни, где-то разливали чай с вербеной, мимо проносились тележки с тряпичными куклами и пушистыми булками. Хотелось всё. Потрогать, попробовать, утащить домой.

— Сосредоточься, Настенька, — одёрнул меня Карапузий, когда я зависла у витрины с разноцветными мармеладками. — Начнём с посуды. Это первоочерёдное.

Лавка «Медная ложка» была чуть в стороне от основного рынка, но Карапузий шёл туда уверенно, будто по маршруту, проверенному годами. И не зря: внутри я оказалась в настоящей сказке. Стеллажи до потолка, расставленные по цветам и стилям: мятные блюдца, цветные миски, лимонные чайники с цветочным узором, кружки с петельками вместо ручек. Я хватала то одну то другую, не зная, какую выбрать. А потом взгляд упал на блюдце, очень простое, кремового цвета, с чуть волнистыми краями, а на донышке веточка шалфея и крошечная надпись: «для важных утренних разговоров».

— Возьмём набор вот таких, — сказала я, не раздумывая. — И ещё вон те тарелки, квадратные, под пироги.

— Пироги это хорошо, — одобрил Карапузий и начал торговаться.

Он делал это с таким достоинством и тактичностью, что я заслушалась: в его голосе была смесь изящной лести и жёсткой арифметики. Через пятнадцать минут нам уже паковали три ящика: два доставят в кафе, третий, с самыми нужными вещами, мы унесём с собой.

Следом была лавка специй. Здесь я потерялась окончательно. Воздух был ароматный, густой, будто можно зачерпнуть ложкой и съесть. Корица, гвоздика, кардамон, анис, какая-то ароматная пыльца незнакомых мне цветов, а ещё снадобья, которые щекотали нос и будили фантазию.

— Слушай своё сердце, — напомнил Карапузий. — Что хочется, то и бери. Книга подскажет, как использовать.

Я выбрала корицу, мягкую и невероятно ароматную. Ваниль в стручках, с бархатистой кожурой. Лавандовый сахар. И баночку с надписью: «запах тихого вечера». Просто так. Потому что понравилось название, потому что звучало как начало хорошей истории.

Взяли ещё формы для выпечки, стопку полотенец, три рулона ткани для скатертей и свечи — в форме миниатюрных фруктов. За всё это Карапузий расплатился, предварительно попросив доставку: указал адрес, велел привезти через два часа, не позже, и ещё сверился с каким-то списком в своём блокноте.

— Осталось только дождаться доставки муки, овощей, фруктов и масла, — сказал он, когда мы вышли на площадь. — Так, а эти кули можно донести самим. Это будет… финальный аккорд, так сказать.

Именно в этот момент небо над головой вздрогнуло от резкого шороха, и кто-то сверху пробасил низким рычащим голосом:

— Осторожно! Гружёный летит!

Я подняла голову вверх и ахнула. Прямо на нас летел… дракон. Настоящий, хоть и не совсем такой, как показывают в фильмах. Он был изящный, серебристо-серый, с блестящей чешуёй и крыльями шириной с улицу. В лапах у него были ящики перевязанные верёвками.

Как только дракон снизился, блеснула яркая вспышка и вот перед нами стоит мужчина. Молодой, в льняной рубахе, с красивыми каштановыми волосами…

— Кто заказывал орехи кармазского дерева и муку высшего помола? — голос бодрый, с лёгкой смешинкой.

— Это мы, — шагнул вперёд Карапузий. — Кафе открываем, а это его новая хозяйка Анастасия.

Парень и по совместительству дракон, посмотрел сначала на моего спутника, а потом на меня. Внимательно. Долго. Я тоже застыла, сжимая книгу, и на мгновение мир будо перестал шуметь.

— Меня зовут Орин, — сказал он, чуть наклоняя голову и ослепительно улыбаясь. — Я доставляю только лучшие продукты. Всё выращиваю и произвожу на своей ферме, без использования вредных заклинаний и ядовитых настоек. Рекомендую в следующий раз попробовать моё сливочное масло. Оно идеально подойдёт для ароматных пирогов.

Я кивнула. А внутри что-то тепло растеклось, будто мне только что предложили не просто масло, а… кусочек сладкой судьбы.

3

После похода по кулинарным лавкам я устала. Мне бы сейчас просто рухнуть прямо на какой-нибудь мешок с мукой, уткнуться носом в что-нибудь пахнущее ванилью и отключиться до утра. Но вместо этого я перешагнула через порог кухни, и закатала рукава. Невозможно было просто смотреть на всё это богатство, оставленное в беспорядке. Кафе ведь теперь моё. Значит, заботиться о нём тоже должна я.

— Что ж, порядок сам себя не наведёт, — пробормотала я себе под нос.

Сначала я взялась за коробки. Одна за другой они перекочевывали на стол и я начала их разбирать: кружки и миски в мойку, формы для запекания положила в отдельный ящик с замшевыми прокладками, чтобы не побились. Всё, что касалось выпечки, хотелось разложить с любовью. Так, чтобы рука тянулась сама, без лишних поисков.

Вода в мойке была тёплой, с лёгким запахом розмарина — местное средство для мытья посуды оказалось ароматным и очень мыльным, с пузырями, переливающимися всеми цветами радуги. Я стояла над раковиной, смывая фабричную пыль с фарфоровых кружек и чугунных сковородок, и чувствовала, как в теле понемногу появляется спокойствие. Как будто я наконец-то заняла своё место и делаю то, что должна.

В кухне было просторно. И немного волшебно. Всё здесь будто дожидалось меня.

Противоположная стена была полностью занята длинной плитой. У неё были разные участки: для варки, запекания, жарки, даже уголок с углями для томления в глиняных горшках. А рядом стояла старая печка, пузатая, белёная, с узорной дверцей и выступом для сушки яблок. Я коснулась её тёплой стенки, казалось, она и сама рада, что проснулась после долгого сна. Чуть дальше стоял настоящий мангал с решётками, разного размера. Я представила на них пышущие жаром шашлыки или люля, или гренки из чёрного хлеба с чесноком...

Вдоль стен тянулись шкафчики. Все деревянные, немного скрипучие, но крепкие. Некоторые с витражными стёклами, за которыми уже ждала посуда, вымытая и выложенная тканевыми салфетками. Полки я протёрла дважды, просто потому, что хотелось, чтобы всё блестело.

А в углу, где раньше пылилась груда старых ящиков, я нашла настоящий клад: чугунные казаны с плотно прилегающими крышками, несколько глиняных форм, и даже бочонки с мёдом.

Я мыла, протирала, сортировала, переставляла. Аккуратно складывала ложки в ящики, повесила половники и медные сотейники на крючки над плитой. Сил почти не осталось, но останавливаться не хотелось.

Когда я вытерла последнюю миску, замотала волосы в пучок и взглянула на часы над дверью, они показывали уже за полночь. Я выдохнула, глядя на сияющую, чистую кухню. Она ожила. Теперь это была уже не заброшенная пыльная коморка, а самое настоящее сердце кафе. Моё сердце.

Я поднялась по лестнице, зевая от усталости. Второй этаж оказался чистым, уютным. Простой деревянный коридор, выкрашенный в светло-мятный, вёл в небольшую комнату с окном в арочном обрамлении. Шторы из тонкого льна, с вышивкой в виде виноградной лозы. Кровать деревяная, широкая, застеленная пышным, пушистым пледом. Разноцветные подушки так и приглашали рухнуть в них без памяти.

В углу стоял деревянный шкаф с резными дверцами. Я открыла створку, внутри аккуратно вешалки, несколько халатов, плед и вязаные носки. Сразу захотелось облачиться во всё это и заварить травянной чай с мёдом.

Еще в комнате оказалась неприметная дверца, а за ней ванная комната. Светлая, выложенная цветной мозайкой. Посередине стояла ванна на кованых ножках в виде гусиных лапок. Кран в виде головы льва, а по краям баночки, флакончики и мягкие полотенца, свернутые в трубочки. Всё такое чистое, уютное и пахло так, как будто в ванной только что купались карамельки.

Я вернулась в комнату и увидела, что на кровати меня ждал сюрприз. Белоснежный фартук, с рюшками, вышивкой в виде сердечек по краю и широкими завязками. Рядом колпак с тонкой вставкой из голубой ткани. А поверх всего лежала записка.

«Милая Настенька. Простите, не удержался и немного помог с уборкой на втором этаже, надеюсь, вы не обидитесь. Завтра день открытия кафе. А сегодня просто отдохните. Это мой маленький подарок для начала новой жизни. С уважением, Карапузий магистр Третьего Полёта.»

Я взяла записку в руки и улыбнулась. Стало приятно, что Карапузий так позаботился обо мне.

Переодевшись в мягкую рубашку, распустила волосы и забралась под одеяло. Тело ныло от усталости, но на сердце было легко.

4

Проснулась я от солнечного света. Он скользнул по моему лицу, будто кто-то нежно провёл тёплым пальцем по щеке и шепнул: «Просыпайся, девочка. Тебя ждёт новый день». Сначала я хотела зажмуриться, спрятаться обратно под одеяло, где было тепло и пахло свежей лавандой, но потом вспомнила, что сегодня день открытия моего кафе! День, когда всё начнётся по-настоящему.

Я распахнула глаза, потянулась, и кровать подо мной мягко скрипнула, как будто подбадривала. В комнате было прохладно, но не зябко, скорее просто свежо. Спустив ноги на деревянный пол, с наслаждением надела шерстяные носочки, которые вчера нашла в шкафу, серые с узором в виде вишен.

Потом пошла ванну, умывалась у рукомойника, полюбовалась тем, как капли скатываются с фаянсовой поверхности, и всё не могла поверить, что это правда. Что я не на вахте где-нибудь в Тюмени, не на съёмной квартире с облупленной плиткой, и даже не там, где меня предал некогда любимый человек, назвавший меня «стрёмной поварихой». Теперь я здесь, на своём месте. Я — Анастасия, хозяйка волшебного кафе.

Когда я спустилась по лестнице, меня уже ждали.

Господин Карапузий, во всей своей блистательной тараканьей красе, стоял у стойки и рассматривал вазу с лавандой, поставленную мною вчера. Он был сегодня особенно наряден: цилиндр начищен до блеска, бабочка задорно топоршится, жилетка расшитая золотыми нитями.

— Доброе утро, Настенька, — торжественно произнёс он, снимая шляпу. — Сегодня великий день. День вашего начала. Позволите… внести немного волшебства?

Я кивнула и прошептала что-то вроде «позволяю», потому что вдруг стало как то слишком волнительно. Карапузий дёрнул усиком, провёл лапкой по воздуху, и что-то в кафе начало меняться.

Комната будто вздохнула и расправилась. Исчезли мешки, пустые коробки и складские уголки. На их месте стал прорисовываться зал кафел. Именно такой, как я всегда представляла в мечтах, но никогда не могла описать словами.

Небольшие столики из выбеленного дерева стояли у окна, а рядом мягкие кресла с округлыми спинками и обивкой цвета сливок. На каждом столе свежие цветы в пузатых вазочках. Стены покрылись панелями светлого дерева, а над каждым столом висела стеклянная лампа, будто наполненная медом. В углу появился фикус, в другом книжная полка, на которой уютно устроились поваренные книги, фигурки и стеклянные баночки с засушенными цветами.

— Мы назовём кафе... — начал Карапузий, поднимая лапку, — «По зову сердца». Как тебе, Настенька?

— Это... — я зажала ладонью рот, чтобы не расплакаться, — это идеально.

Снаружи что-то глухо грохнуло. Вздрогнула дверь, и в кафе заглянул дракон.

Ну… не совсем дракон. Вернее, не в своём драконьем обличии. Орин, симпатичный доставщик и по совместительству хозяин фермы. В руках огромная корзина, а на корзине большой букет необычных полевых цветов.

— Доброе утро, госпожа Анастасия, — голос его был бархатным, с хрипотцой. — Поздравляю с открытием. Прими небольшой подарок от меня.

Он протянул мне букет, такой тёплый, будто солнце только что согрело лепестки. Цветы были странными, но прекрасными: жёлто-зелёные, с пушистыми краями и запахом, напоминающим одновременно и ваниль, и медовые пряники.

— Спасибо… — я не знала, куда деть руки, где поставить букет, и вообще, как дышать в присутствии такого красавца. — Очень приятно.

Мужчина ослепительно улыбнулся.

Корзина оказалась набита доверху: там были стеклянные банки с вишней в сиропе, мешочек с фисташками, яйца в плетёной коробке, масло, головка мягкого сыра, и даже небольшой ящичек с травами — базилик, мята, розмарин.

— Всё самое свежее, — заверил Орин. — Особо отобрано специально для вас, — он говорил с улыбкой, и я почувствовала, как щеки у меня заалели.

Карапузий не остался в стороне. Он ловко организовал процесс: указал, что и куда ставить, подбадривал Орина, тот в ответ весело подмигивал мне, а потом, когда всё было на местах, господин важный Таракан подбил цилиндр и торжественно заявил:

— Пойду за первыми клиентами! Мне кажется, они уже где-то близко. Оставлю вас пока наедине, госпожа.

Я осталась одна с драконом. То есть, с Орином.

Он оглядел кафе, сделал круг вдоль столиков, потрогал ткань скатертей, понюхал вазу с вереском.

— Знаешь, — сказал он, подходя ближе. — Я решил, что буду вашим первым клиентом. Так сказать, начну день с правильной еды.

— Ну… — я улыбнулась. — Раз так, садись.

Он выбрал столик у окна. Я достала книгу. Раскрыла её, и сердце чуть не выпрыгнуло из груди. Страницы всё ещё были чистыми, ниодного рецепта... Но вдруг, одна страница словно вздохнула. Буквы вспыхнули и сложились в строчку:

Для тех, кто летает высоко в облаках, но мечтает о сливочном утре — приготовь воздушный пирог с финиками, сливочным сыром и мёдом. И обязательно подай к пирогу чашку густого горячего шоколада с апельсиновой цедрой.

Я хихикнула. И кивнула. Потому что рецепт был будто про Орина.

— Ну что ж, — сказала я, повязывая фартук. — Один пирог для дракона с мечтами о сливочном утре.

Я положила ладонь на страницу, улыбнулась дракону, который устроился у окна, и пошла на кухню.

5

На ходу я уже проговаривала рецепт, всегда так делала, чтобы не сбиться:

— Так. Финики, их нужно мелко нарезать, лучше всего ножом с тонким и очень острым лезвием, чтобы не мять мякоть. Потом смешать с мёдом, дать чуть постоять, чтобы пропитались. Сливочный сыр, нежный, мягкий, свежайший. Сливки мы купили вчера, жирные, густые, почти как масло. Отлично.

На кухне было прохладно, воздух пах дровами и ещё чем-то — надеждой на лучшую, что ли? Я подошла к печке, нужно затопи её, чтобы она успела прогреться. Подкинула поленьев, разложила сено, щёлкнула кремнем и подула в огонь. Пламя вспыхнуло мгновенно, живое и доброе.

— Пирог… — бормотала я, вытаскивая глиняные миски из шкафа. — Основой будет песочное тесто. Мука, сливочное масло, щепоть соли, немножко сахара, капля воды и одно яйцо. Вымешиваем руками, пока не станет послушным и нежным, как щёчки младенца.

Я просеяла муку через ситечко, перемешала её с холодным маслом, порубив ножом, потом потихоньку добавила воды, начала вымешивать руками, аккуратно, с любовь. До тех пор, пока тесто не стало гладким и мягким. Скрутила его в шар, завернула в льняную салфетку и отложила отдохнуть.

И сразу же занялась начинкой. Финики нарезала острым ножом на деревянной доске. Они были тёмные, почти бордовые, липкие, сладкие до щекотки на языке. Добавила в них тёплый мёд, янтарный, с ароматом луговых цветов. Смешала и оставила постоять. Пусть подружатся.

Сливочный сыр выложила в миску, размяла вилкой, добавила туда немного свежих сливок, яйцо, щепотку настоящей ванили из стручка, и ложку коричневого сахара. Перемешала всё деревянной ложкой, пока крем не стал густым и однородным.

Когда тесто отдохнуло, тонко раскатала его, аккуратно, но не до прозрачности. Основа должны быть прочной и не порваться. Выложила в форму из глины, бортики загнула, чтобы запеклось красиво, и получился просто скзочный пирог. Сначала пошёл слой фиников с мёдом, потом сливочный крем, а сверху украсила всё финиками и добавила чуть-чуть рублёных орехов.

Запекала в печи, поставив форму на кирпич, ближе к жару. А рядом, в толстостенной кастрюле, поставила вариться горячий шоколад: плитки горького шоколада я растопила в молоке, добавила немного корицы, капельку апельсиновой цедры, и чуть-чуть соли, чтобы вкус стал объёмнее. Помешивала деревянной ложкой, аромат стоял такой, что я сама с трудом сдерживалась, чтобы не съесть всё самой.

Когда пирог подрумянился, я достала его, поставила на деревянную доску и прикрыла льняным полотенцем, пусть чуть остынет. Горячий шоколад налила в большую кружку, обернула шерстяной салфеткой, чтобы Орин не обжёг руки.

— Орин? — позвала я, выходя в зал. — Твой завтрак, а заодно и первый пирог приготовленный в этом кафе, готов.

Он посмотрел на меня так, будто я вынесла что-то очень прекрасное и диковинное, а не пирог. Сел прямо, прижал ладонь к груди и произнёс:

— Ради такой еды я готов прилетать каждый день. Даже в бурю и грозу.

Сказал это так серьёзно, что у меня защекотало в животе, будто там маленький солнечный зайчик пробежал.

Я поставила на стол пирог, аккуратно отрезала тёплый, мягкий, кусок. Дракон откусил, закрыл глаза… и блаженно вздохнул.

— Это… настоящая кулинарная магия, — сказал он. — Вкус такой, как будто меня обняли. О-очень вкусно, Анастасия, вы волшебница, самая настоящая!

Я стояла рядом и улыбалась. Это был лучший комплимент, который я когда либо получала в жизни.

В этот момент хлопнула дверь и в кафе вихрем влетел Карапузий.

— Настенька! — его голос был звонкий, почти деловой. — У нас клиент!

Я выбежала к входу, поправляя фартук. За Карапузием стоял… гном. Настоящий, как в фильме Властелин колец.

Невысокий, но весьма внушительный, с густой бородой, заплетённой в косу, в замызганной кожаной жилетке и сапогах до колен. Лоб нахмурен, руки в боки, брови домиком. Из-под шапки торчал клок седых волос, и взгляд такой хмурый, колючий и… голодный. Это чувствовалось за версту.

— Это здесь у вас еда? — буркнул он, кряхтя, как старый сундук.

— Здесь, — ответила я мягко, отступая в сторону. — Проходите. У нас уже работает кухня, сейчас приготовлю вам что-нибудь особенное.

— Тогда я хочу… — начал было гном, но его тут же перебил Карапузий.

— У нас нет меню, и просто так вы не можете сделать заказ. В нашем кафе за вас выбирает ваше сердце.

Он только буркнул что-то в бороду и протопал внутрь, осматривая зал с подозрением.

Карапузий, вытирая носик шелковым платком, шепнул мне на ухо:

— Это Мург из соседнего рудника. Все гномы в этом мире сердитые, у них просто порода такая. Но если его накормить вкусно, станет добрее котёнка.

Ну что ж, дракон остался доволен от моего пирога, значит с гномом справлюсь.

Я улыбнулась, подошла к стойке и развернула кулинарную книгу. Листы всё ещё были пустыми, белыми, как только что выпавший снег, но стоило мне положить ладонь на страницу, как по ней заплясали золотые огоньки.

Буквы вспыхнули медленно, торжественно, как будто кто-то нашёптывал:

«Сочный люля-кебаб на углях. Подаётся с сырными лепёшками и маринованным луком. В завершение две рюмки коньяка от лесных эльфов. Очень горячему гостю, очень горячее блюдо.»

— Ну что ж, люля так люля, — пробормотала я. — За дело!

Первым делом я направилась к кухонной печи, рядом с которой стоял мангал. Сбоку лежали шампуры с резными, деревянными ручками, деревянная коробка с углём и даже мешочек с ароматными щепками. Я не помню, чтобы покупала всю это, значит, спасибо Карапузию, что сам позаботился о таком.

Разожгла мангал. Пока угли разгорались, пошла за мясом, вчера нам доставили чудесную баранину: нежную, свежую, с чуть сладковатым запахом луговой травы.

— Для люля, — бормотала я, отбивая фарш в глиняной миске. — Нужна баранина с жирком, немного соли, чёрного перца, ложка тмина, щепотка сухого чеснока. Главное хорошо отбить фарш. Сильно, чтобы стал плотным.

6

День за готовкой пролетел незаметно и солнце уже клонилось к горизонту, проникая сквозь витражные стёкла, окрашивая стены кафе янтарным светом. В воздухе витал тёплый аромат топлёного масла и корицы, а я сновала между кухонным столом и стойкой, протирая уже чистые доски, не в силах просто сидеть. Карапузий говорил, что первый день всегда самый важный. Надо сделать так, чтобы каждый гость ушёл с ощущением, будто побывал дома.

Гном и Орин ушли почти одновременно. Первый буркнул что-то о «приличной стряпне» и пообещал заглянуть с женой и детьми. Второй перед уходом поцеловал мне руку и обещал приходить сюда каждый день, за новым вкусным блюдом. Я почему-то покраснела, хотя, казалось бы, чего уж там, просто довольный клиент. Или не просто?

Я только взяла кувшин, чтобы заново наполнить графины у столиков водой с мятой, как распахнулась дверь и звякнул колокольчик.

— Смотри, Мариска, — раздался хрипловатый женский голос. — Тут пахнет не только вкусной едой, но и любовью к своему делу.

На пороге стояла… ведьма. Самая настоящая, внешний вид как по учебнику: тёмно-фиолетовая мантия, с вышитыми вручную рунами, длинными волосами и широкополой шляпой. Только никакого носа крючком и бородавок не было, напротив, лицо у неё было красивое, мудрое и строгое. Рядом с ней миниатюрная девочка лет десяти в платьице с яблоневыми цветами и вязаном шарфе. А следом вошёл молодой мужчина в длинном сюртуке, на груди у него поблёскивал знак какого-то местного магического университета, от него веяло лёгким ароматом полыни и пергамента.

— Добро пожаловать в кафе «По зову сердца», — улыбнулась я, чуть наклонив голову. — Прошу, садитесь, сейчас подам вам воду и посмотрю, что особенного могу для вас приготовить.

— У тебя тут, милая, и так всё особенное, — ведьма оглядела помещение, кивнула Карапузию, усевшемуся в углу с чашечкой чая, чувствуется забота. Это редкость. А ты, Мариска, развяжи шарфик, не прилично в кафе так сидеть.

Девочка послушно стянула вязаный шарф с шеи, расправила плечи и села у окошка. Студент маг промолчал, но придирчивым взглядом прошёлся по всему залу. Я почувствовала себя школьницей на экзамене у строго препода.

Я вытерла руки о фартук, взяла свою волшебную книгу и раскрыла на чистой странице. Пальцы дрогнули, сердце забилось в предвкушении маленького волшебства. Книга послушно вспыхнула тёплым светом, и на странице начали проступать строки.

Для юной Мариски: «Медовые облака» — взбитые сливки с цветочной пудрой, нежные вафли с лепестками роз, клубничный соус и тёплый молочный напиток с крошкой белого шоколада и щепоткой молотой лаванды.

Для уважаемого мага Арияса: Пирог с инжиром и терпким вином, корицей и кедровыми орешками. Подаётся с заварным кремом из настоя чертополоха и обожжённого сахара.

Для госпожи ведьмы: компот из груш и айвы с пряностями, лимонные тарталетки на песочном тесте с кремом из листьев лимонного шалфея и тёмного сахара.

Я выдохнула. Три блюда за раз! Спасибо, книга, это будет не просто. Я расправила плечи, потуже завязала пояс фартука и шепнула себе: «Что ж, в бой! Кухня мой второй дом!».

Начала я с «медовых облаков» для Мариски. Решила, что вафли должны быть особенными —лёгкими, как утренний ветерок, хрустящими как первый весенний лёд. Достала муку, просеяла её через сито, пусть станет воздушной, как облако. Яйцо, щепотка соли, капля ванильного сахара, сливочное масло, всё аккуратно смешала в глубокой. Тесто получилось нежным, сладким и очень даже симпатичным на вид.

Разогрела вафельницу, смазала её сливочным маслом. Ложка теста на горячую поверхность, лёгкий нажим, и вот уже по кухне плывёт аромат: тёплый, сладкий, с оттенком карамели. Готовые вафли сложила стопкой, пусть остывают и дожидаются клубничного соуса.

А тем временем на плите медленно нагревался керамический ковш с молоком. Туда отправились кусочки белого шоколада, стручок ванили и лаванда, я растёрла её в ступке с сахаром, и сиреневые зёрнышки растворились в молоке, как сумерки в рассвете.

Пока молоко грелось на плите, я занялась сливками, взбила их вручную, удобным венчиком с деревянной ручкой. Сливки были жирные, густые, и уже через пару минут я чувствовала, как они начинают густеть, становиться плотными, послушными. Добавила чуть цветочной пудры, вкусная местная находка, с ароматом лилий и мёда.

Клубничный соус я сварила быстро, из свежих ягод, сахара и лимонного сока. Протёрла всё через сито, и получился густой, почти бархатный соус с лёгкой кислинкой. Вафли я аккуратно выложила на тарелку, сверху добавила шапочку из взбитых сливок, капли клубничного соуса, и посыпала всё цветочными лепестками.

В это время молоко уже закипало. Я сняла его с огня, перелила в глиняную кружку, украсила цветками лаванды.

Всё красиво разложила на подносе и подошла к столику. Мариска посмотрела на меня с широко распахнутыми глазами. Даже ведьма на миг будто дышать перестала Маг чуть наклонил голову.

— Приятного аппетита, Мариска, — прошептала я, и вернулась на кухню, не теряя ни секунды.

На очереди был пирог для мага Арияса. Взяла глубокую глиняную миску и замесила тесто на местной муке: она чуть темнее, чем привычная мне, с ореховым привкусом. Добавила мягкое сливочное масло, пару яиц, щепотку соли и немного мёда. Замешивала долго, тесто должно быть эластичным, чтобы удержать сочную начинку.

Инжир резала с осторожностью, сочные, спелые плоды легко поддавались ножу, выпуская сок. Добавила в начинку немного красного вина, корицу, мёд и совсем немного мускатного ореха. Дала постоять, чтобы фрукты пропитались.

Форму смазала топлёным сливочным маслом, выложила тесто, начинку, сверху посыпала орешками. Отправила пирог в печь, погладила её по тёплому боку — печка у меня не просто помощница, она будто понимала моё настроение и старалась испечь ровно так, как надо. А пока пирог запекался, взялась за заварной крем.

7

Проснулась я от громких голосов. Один звонкий, суетливый, с характерной тараканьей вибрацией, а второй низкийтягучий, как тёплый мёд, с легкой хрипотцой, которая оставляла приятное послевкусие. Я потянулась, привстала на локтях, и сердце тут же нырнуло в живот — Орин. Это точно он. Вот только чего это я так реагирую на него…

Резко вскакиваю с кровати, волосы во все стороны, мизинчиком задеваю прикроватную тумбу. Чертыхаясь и едва сдерживая стон от боли, бросаюсь в ванну. Быстро умылась, заплела волосы в простую косичку и надела легкое платье с яркими цветами.

Я почти бегом спустилась по лестнице, едва не сбив с полки вазу с травами, и буквально выскочила в зал. Карапузий уже стоял возле прилавка с разложенными ящиками, орал на весь зал:
— Осторожнее с этой капустой! Она нежная, как первая любовь, не вздумай её помять, Орин, не вздумай!

Орин стоит спокойный, как камень на утёсе, но уголки губ у него предательски подрагивают — видно, сдерживается, чтобы не рассмеяться. Волосы чуть влажные, куртка расстёгнута. И, кажется, когда он повернулся и заметил меня, на лице у него появляется что-то особенное. Что-то… мягкое.

— Доброе утро, — говорю я, чуть запыхавшись. — Уже всё привезли?

— Почти, — отвечает Орин и опускает глаза, будто ищет что-то в ящике. А потом неожиданно вытаскивает из-за спины корзину. — Это… не для кафе. Это… для тебя.

Я посмотрела на корзину и на миг замерла от удивления. Там лежала клубника. И не просто хорошая, а роскошная. Крупная, как персик, каждая ягодка ровная, блестящая, пахнет мёдом. Я осторожно взяла одну ягодку и попробовала.

Вкусно! Сладко, сочно, ярко, легкая кислинка чуть щекочет язык. Я закрыла глаза и буквально замурчала от удовольствия.

— Это лучшее, что я пробовала, — шепчу, ещё не открывая глаз.

Когда всё же смотрю на него, Орин стоит с таким выражением, будто я только что похвалила не клубнику, а его самого. Смущённый, но такой тёплый взгляд, что у меня внутри опять всё замирает.

— Это с моей фермы, — говорит он. — Есть в одном солнечном овраге особая грядка. Для самых важных гостей. Если у тебя будет выходной, то я покажу.

— Обязательно, — киваю я, и на щеках у меня точно цветут маки. — Только пусть сначала работа устоится. А то, как я уйду, и кто вместо меня пироги будет печь?

Он усмехается.

— Тогда пусть работа идёт хорошо. Пироги у тебя просто волшебные!

— Сейчас как раз завтрак планирую, — говорю и, не подумав, добавляю: — Останешься?

Он замедляется. Смотрит на меня чуть пристальнее, затем грустно качает головой.

— Сегодня не выйдет. День весь забит делами, надо успеть к вечеру отвезти партию редиса в северный форт. Но в другой день я обязательно останусь и позавтракаю.

И прежде чем я успела что-то ещё сказать, он поворачивается и уходит. Корзина с клубникой остаётся у меня в руках. Я стою, прижав к себе подарок, и чувствую, как внутри распускается что-то нежное, почти невесомое.

Карапузий, привлекая к себе внимание, кашляет. Громко. Намеренно.

— Ох, эти ваши влюблённости… — бормочет он, запрыгивая на стойку. — Вот кто бы мог подумать…

— Ничего не говори, господин Карапузий. Пора начинать работать, — немного лукаво улыбаясь я ухожк на кухню.

Продукты уже лежат на столе: Ящики с мукой, белоснежной и чуть серой, с отрубями. Мясо, свежее, упакованое в холщовые мешки, фрукты переложены травами, чтобы не мялись. А овощи… О, эти крошечные морковки с фиолетовыми хвостиками, золотистые луковицы, кабачки, похожие на пузатые лампы. Всё пахнет щедрой землёй и летним утром.

Я с нежностью перекладываю всё по ящичкам, вытирая каждый кабачок тряпочкой, пересыпая яблоки сухой лавандой, чтобы аромат у них был ещё насыщеннее. Но не успела я сесть передохнуть с кружкой тёплого чая, как над дверью кафе мелодично зазвенел колокольчик.

На пороге кафе стоял прекрасный эльф.

Ростом он был почти до потолка, очень стройный, изящный, с тонкими чертами лица. Волосы цвета закатного золота были заплетены в косу, перекинутую через плечо. И, хоть он держался прямо, взгляд у него был… грустный. Будто его только что вывернули наизнанку.

— Доброе утро, — произнесла я тихо, будто боясь спугнуть его. — Присаживайтесь, пожалуйста. Сейчас принесу вам воды. Или хотите травяной чай?

Он кивнул. Помолчал, потом всё-таки сказал:

— Воды. Спасибо.

Я принесла воду в тонком стеклянном стакане, который казался уместным именно в его руках, и только после того, как он сделал пару глотков, чуть расслабился. Сел к окну, опустил руки на колени.

— Вы только открылись? — спросил он, не глядя.

— Вчера был первый день, — улыбнулась я.

— Я… Я шёл мимо. Долго. Не ел со вчерашнего утра. Не то чтобы не хотелось. Просто... — Он замолчал.

Я кивнула. Подошла к полке, где лежала моя кулинарная книга, и провела пальцем по её краю.

— Помоги, — прошептала я. — Тут сердце, которое надо починить.

Страницы зашевелились. Бумага затрепетала и появилась строчка:
«Сладкая каша на топлёном молоке с лепестками фиалки, сочным инжиром и ореховой крошкой. Вкус памяти и ласки. Готовить медленно. Добавить немного музыки в тишину.»

— Каша? — удивлённо повторила я и рассмеялась.

— Что-то не так? — тихо спросил эльф.

— Всё так. Просто ваша душа попросила не пирог или рагу, а именно кашу. И знаете, я с ней согласна. Иногда нужно просто согреться изнутри.

Я закатала рукава, разожгла печь, и поставила на огонь небольшой глиняный котелок. Сначала влила в него топлёное молоко с лёгким запахом лесного ореха. Я подождала, пока оно закипит, всё время помешивая деревянной ложкой, а потом аккуратно, тонкой струйкой всыпала крупу — в этом мире её называли «песочной», она была золотистая, чуть крупнее манки, с лёгким ароматом пшеницы. Медленно помешивая, я варила её до тех пор, пока она не стала шелковистой.

Затем пришёл черёд главного: сочный инжир, который я нарезала на тонкие лепестки, как бумагу, и бросила в кашу, чтобы он отдал ей всю свою тягучую сладость. После добавила каплю эльфийского масла из лесного ореха, горсть ореховой крошки и — в самую последнюю очередь — лепестки фиалки, уже засахаренные, тонкие, словно крылышки бабочек.