Купить нельзя родить

Глава 1

Цикл детективов «ПЕТЛЯ»:

1. ТАЙНАЯ МИШЕНЬ

2. ОПАСНАЯ УЛИКА

3. БУМЕРАНГ МЕСТИ

4. ПОХИЩЕНИЕ СО МНОГИМИ НЕИЗВЕСТНЫМИ

5. НЕУЛОВИМЫЕ ТЕНИ

6. ЧУЖИМИ РУКАМИ

7. В ЖИВЫХ НЕ ОСТАВЛЯТЬ

8. ИЗНАНКА ПРАВДЫ

9. КАЗНЬ В ПРЯМОМ ЭФИРЕ

10. ЖЕСТОКИЙ КВЕСТ

11. ТЫСЯЧА ПОРЕЗОВ

12. КУПИТЬ НЕЛЬЗЯ РОДИТЬ (новинка!)

Глава 1

Лифт остановился на тринадцатом этаже. Участковый педиатр Лидия Витальевна Мурзина оторвала взгляд от зеркала. Глаза б не смотрели! Замотанный вид, сухая кожа, поредевшие волосы – в пятьдесят пять выглядит на семьдесят. Мечта о СПА-отеле на теплом курорте так и остается мечтой. Хватит! Пора и о себе подумать.

Выйдя из лифта, Лидия Витальевна привычно шагнула направо. Квартира 267. Потянулась пальцем к звонку, но в последний момент передумала и отперла дверь ключом. Незачем предупреждать деревенских наседок, пусть знают – хозяйка пришла! Она для них сейчас и царь, и бог, и повитуха!

– Не хворать! В срок рожать! – Педиатр бодрым голосом приветствовала подопечных, проверяя пытливым взглядом их настроение.

В однокомнатной квартире проживали две суррогатные матери на последнем месяце беременности.

Первая, терпеливая крепкая деревенская девка Кристина Попова, что называется широкая кость. Такая родит – как чихнет, проблем с ней не будет. К тому же опытная, завершает третье суррогатное материнство. Третье – и последнее. Тридцать четыре года предельный возраст для сурмамы в их фирме «Заветный шанс». Агентство элитное, обслуживает иностранных заказчиков и гарантирует подбор женщин лучшего детородного возраста, имеющих собственного здорового ребенка.

Кристина полулежала на кровати в спальне, подперев спину подушкой. Скосила взгляд на педиатра и продолжила вязать крючком. Ажурные салфетки, подушки, тапочки, корзинки, сумочки – всё у нее получается. Время не теряет, вяжет для будущей квартиры и родной дочери. Она только о них и думает, других мыслей у Кристи нет. Вот бы забрать девочку от ворчливой бабки и переселиться в городскую квартиру с удобствами. Измучилась дрова на зиму заготавливать да воду греть, чтобы помыться по-человечески. В поселке Глухово на севере Вологодской области зимы долгие.

Вторая, молодая худосочная Наталья Смирнова сидела на кухне и пялилась в телевизор. Она впервые в сурмамы подалась. Ей Кристи расписала выгоды чужеродной беременности: походишь с пузом, тебе не впервой, зато потом вместо хлопот деньги! Они из одного поселка, обе матери-одиночки, вынужденные рассчитывать только на себя. Чем ближе роды, тем Ната больше нервничает, истерит без повода и вечно что-то жует, стресс заедает. У нее и так двойня подсажена, да еще лишний вес набрала. С ее узким тазом это проблема. Дура!

Лидия Витальевна прошла на кухню, плюхнула на колени Смирновой тяжелую сумку со свежими продуктами и выдернула из ее рук пакет с сушками.

– Притащила, чтобы вы не шлялись. В холодильник убери и жри по расписанию, если кесарево не хочешь.

На выступившие слезы расстроенной сурмамы смотреть не стала, у Наты глаза на мокром месте. А эмбрионы из Филиппин. Азиатские детки только для Азии и годятся, сверх суммы в договоре денег не выклянчить. Да и с кого? Биологические родители прилетят в Россию уже после родов для оформления документов.

Зато у Кристи заказчица из Германии, русскоязычная немка Ирма Дитрих. Приехала в Москву в начале беременности, чтобы сурмаму по животику гладить и ворковать с будущим сыночком. Переживает, волнуется. Такая сверх положенного заплатит, если умело раскрутить. Один раз уже получилось, когда Кристи абортом пригрозила. Всё по закону! Сурмама, как и любая женщина, имеет право на аборт. Идея сработала. Дитрих заплатила как миленькая да еще и Кристину успокаивала. Сейчас время для решающего удара.

В сумочке педиатра зазвонил телефон. Лидия Витальевна взглянула на дисплей – из поликлиники. И сбросила звонок. Обойдутся! Спину ломит, ноги гудят от беготни по вызовам. Наступила осень, а с нею и круговерть простуд в детсадах и школах. Ей пора о своем здоровье думать, а не заглядывать в сопливые горла чужих деток.

Мурзина подошла к постели Кристины. Беременная отложила вязание, распустила ремешок халата, готовясь к осмотру, но педиатр ее остановила.

– С чужим младенцем у тебя всё в порядке, а вот с родной дочуркой…

– Что случилось? – забеспокоилась Кристи.

– Пока ничего, но подумай о ее будущем. Хочешь, чтобы твою судьбу повторила?

– Не-не.

– А придется. В вашей дыре выбора нет!

Зрачки Кристи забегали в поисках выхода:

– Я с дочкой в Вологду перееду. На квартиру почти заработала.

– Велика разница, – усмехнулась врач. – Твоей девочке в столице на каблучках надо порхать, чтобы хорошего жениха подцепить.

Кристина прикусила губу, наморщила лоб:

– Московскую квартиру я не потяну.

– Потянешь! Если сделаешь, что я скажу. – Вселяла уверенность педиатр, буравя глазами сурмаму.

– Что? – выдохнула завороженная Кристи.

– Звони Дитрих и скажи, что бездетная семья из Сургута тебе обещает квартиру в Москве. Ты родишь там под именем заказчицы и отдашь ребенка ей!

Глава 2

– Феликс Эдуардович, мой сын болен. Я не могу сегодня выйти на службу. Я мама! – в сердцах крикнула в телефон Елена Петелина.

– Ты старший следователь, майор юстиции, и обязана подчиняться непосредственному начальнику, – гудел из трубки нудный бесцветный голос.

Петелина ясно представила как новоиспеченный начальник подполковник Дорецкий сводит брови к переносице, застегивает китель на все пуговицы, встает из кресла и, рубя ладонью воздух, отчитывает ее, витиевато напоминая, что прошли времена, когда они были на равных, он обогнал ее по карьерной лестнице, и она обязана выполнять его распоряжения. Выполнять беспрекословно! Подобные сцены уже бывали в его кабинете. Слушать противно, возражать бесполезно, а хлопать дверью глупо. Иное дело телефонный разговор – связь может прерваться по техническим причинам. Елена царапнула ногтем по дисплею и нажала отбой. Помехи.

В комнату сунулась Ольга Ивановна, мама Елены. Зыркнула на дочь и шикнула:

– Ты можешь потише. Саша только заснул.

Вчера к вечеру у трехлетнего сына Саши поднялась температура. Малыш плохо спал, метался в постели, звал маму. К утру жар усилился, и невыспавшаяся Елена попросила прийти бабушку. Отец Саши, майор полиции Марат Валеев, с которым они уже несколько лет жили гражданским браком, уговорил Лену не идти на службу. Заверил, что «сто процентов» договорится с ее начальником. Марат лично пришел к Феликсу Дорецкому, но что-то пошло не так. Впрочем, ничего удивительного – крутой опер Валеев тот еще дипломат!

– С новым начальником поругалась, – грустно призналась Елена.

– Тот самый Железный Феликс? Вместо твоего любимого полковника Харченко, – посочувствовала Ольга Ивановна.

Елена обреченно кивнула.

Прыткий карьерист Феликс Эдуардович Дорецкий на удивление быстро завершал расследования. Он действовал напористо, манипулировал уликами, показаниями свидетелей, навешивал на подозреваемых кучу статей и грозил огромными сроками. Прозвище Железный Феликс следователя не смущало, он им гордился. Когда подозреваемый был сломлен, он предлагал выход в виде сделки со следствием: признание в обмен на смягчение наказания. Многие соглашались. Перед начальством Дорецкий умело выпячивал свои успехи и ловко напоминал о неудачах коллег. Высокое руководство поощряло карьерную прыть и подковерную конкуренцию.

Елена Петелина работала в Следственном комитете почти двадцать лет. На протяжении всей карьеры ею руководил Юрий Григорьевич Харченко. Он ценил ее профессионализм, уважал за объективность и человечный подход к подозреваемым. Когда Харченко отправили на пенсию, он рекомендовал на свое место именно Петелину. Однако женщина с маленьким ребенком на ответственной должности не устраивала руководство, и кабинет полковника занял Дорецкий. Железный Феликс лишь недавно получил звание подполковника юстиции и жаждал громко заявить о себе в новой должности.

– Да что ж такое! Врача нет и нет. Лена, звони в поликлинику! – приказала мать, вернув мысли дочери к главной проблеме.

Елена взялась за телефон. До районной поликлиники дозвонилась не сразу. Медицинский регистратор, замотанная звонками, в очередной раз спросила имя, адрес, возраст ребенка, симптомы болезни. И сообщила, как откровение:

– Ваш участок обслуживает педиатр Лидия Витальевна Мурзина.

– Я знаю! И жду ее с самого утра.

– Придет. Наберитесь терпения.

– Когда? У меня ребенок болеет.

– У всех болеет, вы не единственная. И все жалуются, – опередила невысказанное возмущение регистратор.

Елена удивилась:

– И вас это не волнует?

– Мурзина где-то задерживается. Еще не всех посетила, – призналась работница регистратуры.

– Так позвоните ей! – потребовала Елена.

– Она не отвечает.

– Это по-вашему нормально?

– Женщина, не мешайте работать! – раздраженно ответили в трубку.

Уставшая Петелина сорвалась и выкрикнула:

– Я не женщина. Я следователь!

В поликлинике отключились.

Елена уткнула лицо в раскрытые ладони, сжала веки. К чему она так сказала? Только что доказывала начальнику, что она прежде всего мама, а тут постороннему человеку ляпнула про следователя. У нее профессиональная деформация. Во всем видит плохое. Раз педиатр не выходит на связь, значит с ней что-то случилось. Подсознание следователя тут же подбрасывает ужасные версии.

Елена хлопнула ладонями по коленям. Так нельзя! Она зря накручивает себя. Что плохого может случиться с районным педиатром? Разве что телефон разрядился. Будем ждать.

Глава 3

Створки лифта разъехались. Глаза фиксировали: тринадцатый этаж, дверь справа, квартира 267. Глубокий вдох, медленный выдох. И еще раз. Ирма Дитрих уняла сердцебиение, собрала волю в кулак.

Она уже бывала в этой квартире. Здесь сурмамы из провинции жили в ожидании родов под присмотром приходящего врача. Дитрих всегда с волнением наведывалась к Кристине, прикладывала ладони к ее животу, общалась со своим малышом, улавливала толчки его ножек и клялась: мама ждет тебя. Только здесь она называла себя мамой и ничуточку не стеснялась. Она бы находилась тут постоянно, но контракт предписывал разовые встречи, которые надо согласовывать с агентством «Заветный шанс». Сегодня волнение было иным, не теплым, а щекочущим нервы.

Дверь ей открыла врач Лидия Мурзина – сухая и пучеглазая как вобла. Неожиданное сравнение успокоило Ирму. Сейчас тусклая женщина для нее не человек, а вобла! Наглая алчная рыба, которую не жалко поймать на крючок, а если потребуется, то и добить веслом!

Вобла вытянулась, бросила взгляд поверх плеча гостьи. Убедилась, что биологическая мама одна, и пропустила в квартиру. Показная бдительность лишь усилила злость Ирмы. Колющий взгляд она смягчить не смогла, но губы растянула в тонкой улыбке. Вобла и не рассчитывала на радость гостьи, по-настоящему ее интересовало одно – что у Дитрих в руках?

– Деньги принесли? Кристина не шутит.

Ирма кивнула и прошла на кухню, где обе сурмамы, открыв рты, смотрели телевизионное токшоу, в котором определяли отцовство незапланированных деток по тестам ДНК. Беременные как по команде перевели взгляд на Дитрих, словно шоу шагнуло с экрана к ним в дом. Ирма водрузила на стол черный пакет, в котором угадывались ровные пачки.

– Лидия Витальевна, пересчитайте деньги. А ты, Кристи, пиши расписку.

– Какую?

– Я, фамилия-имя-отчество, получила десять миллионов рублей от Ирмы Дитрих. И обязуюсь отдать ей, рожденного мною…

Ирма сглотнула ком в горле и нащупала топорик под курткой. Упоминание малыша способно ее разжалобить, а ей требуется настрой прямо противоположный – ярость!

Мурзина не придала значение заминке. Услышав сумму, она не смогла сдержать победную улыбку. Снова получилось! Вымогательница села за стол, сдвинула чашки и приподняла весомый пакет. Подмигнула Кристи – наша взяла – и для пущего эффекта разом вывалила перед собой содержимое пакета. Горка любовных романов в мягких обложках украсила центр стола.

Первую секунду онемевшая вобла с прежней улыбкой изучала красавцев с обложек. В следующую улыбка скисла, глаза сузились и голова стала поворачиваться, чтобы испепелить взглядом горгоны оборзевшую немку. «Ты издеваешься!» – готово было сорваться с губ.

Но повернуться она не успела. Кухонный топорик с силой обрушился на затылок воблы. Голова рухнула на книги, ругательство захлебнулось хрипом. Но женщина-рыба не сдавалась. Ее руки дернулись и напряглись, плечи приподнялись. Второй яростный удар с жутким хрустом проломил череп воблы. Дитрих разжала ладонь. Топорик с удобной резиновой ручкой не упал, а застрял в голове жертвы, как в кочане капусты.

На несколько секунд все оцепенели. Лишь телевизор радовал рекламой чудодейственного средства от спазма и боли. Затем на пол грохнулся стул и зазвенело в ушах. Это отшатнулась и истерично завизжала Ната. Кристи сжалась и заскулила. Хлесткие пощечины решительной Ирмы вывели беременных из шока.

– Не орать! Заткнулись!

Дитрих увеличила громкость телевизора и вытолкала женщин в спальню.

– Легли, отдышались! Успокоились! Вам еще рожать.

Она забрала у беременных телефоны и вернулась на кухню. Бросила аппараты в раковину и включила воду. Плеснула себе в лицо, растерла холодную воду и медленно обернулась.

Мурзина неподвижно лежала на столе. Топорик торчал из ее головы, волосы вокруг раны слиплись, кровавая кашица окрасила седой подшерсток, густая кровь стекала на романы для легкого чтения.

Это рыба, а не человек, снова убедила себя Дитрих. Рыба! Хищная тварь, которая покусилась на ее ребенка. Она защищалась, спасала дитя, у нее не было выбора. Рыба – не человек! Она чудовище, дрянь, гнида!

Ирма вспомнила, как потрошила рыб и отрезала им головы – кровь, требуха, кости. Неприятно, но терпимо. Придется проделать такое же с рыбой побольше.

Дитрих выдернула топорик из проломленного черепа и сунула в раковину. Блестящая сталь очищалась от крови под струей воды. Нервы успокаивались, мысли прояснялись. Самый отчаянный шаг она уже сделала. Назад пути нет. Паниковать и останавливаться нельзя. Дальше будет проще.

Ирма подхватила убитую под мышки и попыталась перетащить тело в ванную. Мертвая вобла оказалась на редкость тяжелой. Сил не хватило. Тело рухнуло на пол. Ирма закатила глаза от досады. Ведущая с телеэкрана словно подглядывала за ней и осуждала. Дитрих ударила по пульту и отключила телевизор.

Вытерев испарину со лба, она позвала беременных:

– Кристи, Ната, сюда! Помогите мне.

Заплаканные женщины опасливо семенили в домашних тапках и испуганно жались к стене. Дитрих негодовала:

– Да! Я это сделала! Сделала из-за тебя Кристи! Ты требовала деньги. А у меня их нет!

Кристина оправдывалась:

Глава 4

Новый китайский кроссовер мчался по платной трассе на юго-восток от Москвы навстречу восходящему солнцу. Юрий Григорьевич Харченко опустил солнцезащитный козырек. По радио звучали популярные песни далеких 90-х. Позабытые тексты оживали в памяти водителя и возвращали во времена кипучей молодости, когда любое дело было по плечу начинающему следователю, жадному до работы старшему лейтенанту Харченко. А сейчас…

«Всё не то, всё не так», – тянул бархатным баритоном шансонье.

Щемящая ностальгия отозвалась в сердце вынужденного пенсионера. Еще недавно полковник юстиции Харченко возглавлял отдел Следственного комитета, ощущал себя вершителем судеб, пользовался служебным автомобилем с мигалкой. Непредвиденная отставка выбила Юрия Григорьевича из привычного ритма и повергла в пенсионерское уныние – он никому не нужен. Покупка личного автомобиля радовала недолго. Зато вчерашний звонок из телевизионной редакции центрального канала вселил оптимизм. Его опыт востребован!

Юрий Григорьевич ехал в уже знакомый ему дом отдыха «Рябиновая бухта» на берегу Оки. Мчался, окрыленный азартом, как и тридцать лет назад, когда ему впервые поручили расследование убийства. И не простого, а полного загадок. Это было его первое серьезное дело. Теперь он в отставке, однако и в этом качестве пригодился как консультант и реальный участник тех страшных событий. Телепроект «Следствием установлено» снимает документально-художественные фильмы о громких преступлениях прошлого. Проект популярный, и бывшие коллеги обязательно увидят его на экранах телевизоров.

Навигатор привел автомобиль к воротам дома отдыха «Рябиновая бухта». Машину пропустили. Бывший следователь ехал по внутренней дорожке и сравнивал.

Тогда было душное лето, назойливые комары и много отдыхающих с детьми. Всех детей, впрочем, тут же увезли напуганные родители. Сейчас начало осени, на кустах рябины пылают красно-рыжие гроздья спелых ягод, а недостаток гостей компенсирует съемочная группа. У леса появился новый трехэтажный корпус с балконами. Прежние одноэтажные домики на берегу реки обновили. Серый шифер сменила зеленая металлочерепица, дощатые стены облицованы светлым сайдингом, в окнах пластиковые рамы. Раньше рамы были деревянными со вставными сетками от комаров.

Юрий Григорьевич невольно притормозил у домика напротив лодочного причала. Именно здесь произошла загадочная трагедия. Отсюда ночью пропала маленькая девочка. Как же ее звали?

Харченко сообщил о своем прибытии помощнице режиссера по имени Стася, звонившей ему накануне. Она ждала его в трехэтажном корпусе. Стася была из тех «рабочих лошадок», кто в тридцать и пятьдесят выглядят одинаково – короткая стрижка, крашеные волосы, поджарая фигура, свободная одежда, спешащий взгляд. И детское имя в творческих кругах сохранялось навсегда. Стасей водили девочку в садик, Стасей проводят старушку в последний путь.

– Харченко Юрий Григорьевич, консультант, – объявила Стася и заглянула в список. – Ваш номер…

Беспроводной наушник, рация и телефон на груди Стаси, электронный планшет и папка в руках красноречиво свидетельствовали, что юркая помощница нужна всем. Телефонный звонок заставил ее отвлечься и сорваться с места. Прежде чем исчезнуть, Стася хлопнула список на стойку и дала указание подвернувшейся горничной:

– Выдайте ему ключ. Размещайтесь и спускайтесь в конференц-зал.

Вторая часть фразы относилась к Юрию Григорьевичу. Он вопросительно посмотрел на горничную в форменной одежде с именем Нина на бейджике. Крепко сбитая женщина на пороге пенсионного возраста осуждающе покачала головой:

– То принеси, это подай, а этого... – Горничная опустила взгляд на список съемочной группы: – Вы кто?

– Харченко. Следователь.

– Консультант, – прочла Нина напротив его фамилии. – Ваш номер 207.

Она выдала ключ-карточку и заинтересовалась заголовком списка:

– «Исчезнувшая девочка». Это что?

– Название фильма, – охотно пояснил Юрий Григорьевич. – Съемки на основе моего расследования.

– Какая девочка?

– Давно это было. В этом доме отдыха.

Нина наморщила лоб, пытаясь вспомнить:

– Я много лет здесь работаю.

– С тех пор тридцать прошло.

– А-а, – разочарованно протянула горничная. И крикнула, когда Харченко уже поднимался по лестнице: – А девочку ту нашли?

Юрию Григорьевичу не терпелось приступить к работе. Он не стал задерживаться в номере и спустился в конференц-зал. Привычных рядов кресел там не увидел. Стулья были расставлены хаотично вокруг нескольких столов. Между ними громоздилась аппаратура и оборудование, рядом суетились техники, костюмеры, гримеры, что-то обсуждала творческая группа во главе с широко известным ведущим проекта Леонидом Островским.

На Юрия Григорьевича никто не обратил внимание. Он постоял рядом, дождался паузы и с вежливой улыбкой протянул ведущему руку.

– Я Харченко, следователь. Вел это дело.

– Консультант! – вскинул густые брови Островский, вежливо растянул подкрашенные усы и крепко стиснул ладонь. – Вы прокомментируете версии, которые были в ходе расследования. Стася, выдай сценарий!

Помощница появилась словно ниоткуда, сунула Юрию Григорьевичу пачку прошитых листов и тут же исчезла.

Глава 5

Ирма Дитрих вздрогнула и проснулась. Шаги! Она спала чутко, а может и не спала вовсе. Забывалась на десяток минут, проваливалась в жуткий сон, где ненавистная Мурзина с телом рыбы пялилась на нее выпученными глазищами, безмолвно открывала рот и пыталась плавниками вытащить топор из головы. Фу! Мерзость!

Ирма приподнялась на локтях. Раскладная кровать под ней скрипнула. Запасное спальное место для третьей сурмамы как раз пригодилось. Раскладушка удачно поместилась в проеме двери на кухню. Отсюда и входная дверь под контролем, и коридор, и на кухню не сунешься. А главное, беременным к ней не подступиться, не разбудив. Мало ли на что дурехи решатся после вчерашнего.

А вот и шаги! Не показалось. Мимо раскладушки, поддерживая пузо, прошла сонная Ната. Щелкнула выключателем и скрылась в санузле. Через минуту вместе с журчанием сливного бачка Ирма услышал гортанный хрип. Нату звучно стошнило. Беременная выбралась в коридор, держась за косяк, размазала слезы по щекам и захныкала:

– Я не могу при ней, не могу...

– А ты не смотри в ту сторону! – пресекла истерику Дитрих.

Ната заныла с жалобной беспомощностью. Кристи, высунувшаяся из спальни, поддержала подругу:

– Мы так и будем жить с этим? Страшно! И запах.

Женщины принюхались. Ирма Дитрих изобразила улыбку. Внушение не подействовало. Кристи скривилась, Ната с ужасом зажала рот. Дитрих убрала раскладушку с прохода и указала:

– Обе на кухню! За стол! Измерим давление.

Прибор показал повышенное давление и учащенный пульс у обеих рожениц. Ирма успокаивала:

– Сейчас мы позавтракаем. Вы выпьете таблетки и витамины. Всё станет нормально.

Она включила чайник и выложила на стол продукты из холодильника. Унылые лица беременных не изменились. Ирма заварила чай, приготовила чашки, достала приборы и грохнула их о стол. Стальной звон напугал сурмам и заставил посмотреть на хозяйку. Ирма давила их ледяным взглядом:

– Это приказ! Вы будете жрать! Жрать для детей. Делать, как я скажу или…

Она не придумала угрозу и включила телевизор. Пусть хоть что-то отвлечет впечатлительных рожениц. Репортаж из осеннего парка оказался кстати. При виде лотка с мороженным Ната облизала губы.

– Хочу мороженное.

– Будет тебе мороженное, – пообещала Ирма.

– Эскимо на палочке. С шоколадом.

– Я же сказала, получишь! А пока ешь творог.

Ната склонилась над творогом. Ирма разлила чай в чашки и попросила Кристи:

– Порежь сыр.

Подавая чашки на стол, Ирма заметила, как Кристи стиснула нож. Держит в руке, но вместо того, чтобы нарезать сыр, косится на нее. Поза напряженная, взгляд колющий, оценивающий. Того гляди пырнет сдуру! С нее станет.

Ирма перехватила руку беременной, прижала к столу.

– Не дури, Кристи.

Та продолжала колоть взглядом, не выпуская стальной нож с острым кончиком и наточенным лезвием. Дитрих напомнила:

– Я даже денег от тебя не требую. Тех, которые ты выманила за аборт.

Рука Кристи дрогнула. Она оправдывалась, потупив взор:

– Я на квартиру коплю.

– На квартиру в Вологде ты уже заработала. А хочешь московскую – вот она, получай!

– Эту? – Кристи по-новому, как заинтересованная хозяйка, осмотрела кухню. – А чья это квартира?

– Уйду, оставлю ключи, станет твоей, – внушала Ирма. – Мне нужен только ребенок. Мой ребенок.

Кристина разжала пальцы. Ирма забрала нож. Ната с крошкой творога на губах уставилась на подругу:

– А мне квартиру?

– Нарожай с мое. Заработаешь.

– У меня двое. – Ната выпятила живот.

– Ты мечтаешь об эскимо, – напомнила Кристи.

– Так нечестно, – дулась Ната.

Ирма резала сыр, прислушивалась к наивному спору и оценивала ситуацию. Она сильнее каждой из беременных. Но если они объединятся и воспользуются ножами... Сама показала, как действовать: отвлечь внимание и ударить топориком. Острый нож тоже сойдет. На такое, конечно, не каждая решится. Но психика беременных расшатана, в голову к ним не заглянешь, а рядом труп. В любой момент могут психануть. Надо срочно избавиться от топора и колюще-режущих столовых приборов. Их вполне заменят пластиковые. А на крайний случай она закажет перочинный нож, который будет всегда при ней.

Решение успокоило Дитрих. Остальное она уже продумала. Телефоны сурмам уничтожила. Окна не открываются: записки не бросишь и на помощь не позовешь. Да она и не позволит! Всегда будет рядом. Входную дверь контролирует. Из двух замков один открывается только ключом, а все ключи всегда при ней. Сама будет выходить из квартиры лишь к мусоропроводу и запирать за собой дверь. Всё необходимое заказывать на дом. Курьерам дверь открывать не обязательно. Сказать: я не одета, оставьте под дверью. Курьер положит, она заберет.

Поживем! До родов две-три недели. Она получит своего малыша. Получит, во что бы то ни стало! И никто ей не смеет помешать! Никто!

Глава 6

– Мама, я уезжаю! За мной Никита приехал.

Из комнаты выпорхнула Настя в форме сборной России и с рюкзаком на плече. Спортивная форма осталась с тех пор, как Настя выступала за молодежную сборную по керлингу. Костюм подчеркивал стремительный нрав и спортивную фигуру девушки. На рюкзаке болталась фигурка керлингистки, связанная бабушкой. Настя считала ее талисманом, приносящим удачу, и дала имя Скип, что означало капитан команды в керлинге.

Дочь-студентка от распавшегося брака с одноклассником Сергеем Петелиным прильнула к окну и радостно помахала рукой. Елена Петелина тоже посмотрела во двор. Улыбающийся Никита Березин ждал Настю около черного седана БМВ.

– Вы поосторожней, – напутствовала Елена.

– Мама, там твой начальник. Что может случиться на съемках?

Опытную женщину волновали не съемки в доме отдыха, а дорога туда. Юный водитель на мощном автомобиле захочет покрасоваться перед девушкой: скорость, обгоны, перестроения под шуточки и смех. Но нагнетать она не стала, чмокнула дочь в щеку и закрыла за ней дверь. Вернулась к окну, чтобы помахать друг другу на прощанье, но молодые люди интересовались только собой.

Елена вздохнула: дочь выросла. Она больше не контролирует каждый шаг Насти, у девушки молодой человек, с кем дочь проводит больше времени, чем дома. И тут же успокоила себя. Настя – умная самостоятельная девушка и не наделает глупостей. Да и Юрий Григорьевич за ней присмотрит. Бывший начальник снова при деле и в отличном настроении.

Петелина представила себя на месте полковника Харченко, ставшего консультантом. Наверное, приятно вернуться в прошлое и прокомментировать громкое преступление, которое ты когда-то раскрыл. И главный бонус – тебя покажут молодым! Проходя мимо зеркала, Елена непроизвольно втянула живот и расправила плечи. Так-то лучше! Ей до пенсии далеко. Сейчас у нее другие заботы – больной малыш.

Она зашла в детскую комнату. За ночь сыну стало лучше, температура спала. Саша сидел в кровати и возился с игрушками. За внуком присматривала Ольга Ивановна.

– Бабушка, где мой Гонщик? – неожиданно встревожился мальчик.

– Этот? – бабушка подняла с пола белую плюшевую собачку в красной тужурке.

– Бабушка, это Маршал!

Ребенок схватил игрушку и добавил к другим собачкам, готовый расплакаться.

– Это Крепыш, Скай, Рокки, Зума, – перечислял он. – А Гонщика нет!

Саша обожал мультфильм «Щенячий патруль» и ложился спать в компании плюшевых героев мультфильма, щенков-спасателей. Особенно он выделял Гонщика. Елена приподняла одеяло и нашла собачку в синем костюме со значком полицейского.

– Гонщик был на задании, – объяснила она повеселевшему сыну.

Бабушка не удержалась от колкости:

– Как папа полицейский. Вечно где-то пропадает.

Саша прижал игрушку к лицу и что-то шептал Гонщику, не слушая взрослых. Ольга Ивановна напомнила о визите врача:

– Лена, где педиатр? Врач должен осмотреть ребенка и прописать лечение. Об этом только я должна беспокоиться?

– Сейчас выясню.

– И построже с ними! – напутствовала мать.

Елена вышла из детской и позвонила в поликлинику:

– Извините, я со вчерашнего дня жду педиатра. Саша Валеев, три года.

– Участок Мурзиной?

– Да.

– Врач Мурзина вчера не всех успела посетить.

– Понимаю. Она придет к нам сегодня?

Медицинский регистратор нехотя призналась:

– Сегодня Мурзина на работу не вышла. И на звонки не отвечает.

Мозг мамы переключился в рабочий режим следователя.

– Вы проверяли ее квартиру?

– Посылали сотрудника. Дверь никто не открыл.

– Мурзина живет одна?

– Да.

– И вы просто так ушли? Может ей плохо!

– А-а, это вы. Не женщина, а следователь, – вспомнила вчерашний разговор регистратор.

– Не всем быть врачами.

– Вот и проверьте! Мурзина живет в вашем районе. Запишите адрес.

Елена автоматически записала адрес педиатра и задумалась. Можно ли считать телефонный разговор заявлением о пропаже человека? Если бы речь шла о пропавшем ребенке, то полиции надлежало действовать незамедлительно. Здесь иной случай. Взрослая женщина вправе исчезнуть на некоторое время и отключить телефон. Всё так. С другой стороны, очень странно для опытного врача уехать и не предупредить никого на работе.

Взвесив все аргументы, Петелина решила действовать малыми силами и подключить к розыску участкового. Старший следователь позвонила в местный РОВД, объяснила ситуацию и попросила проверить квартиру Лидии Витальевны Мурзиной.

Через час в квартиру Петелиной позвонили.

– Педиатр? – высунулась из детской Ольга Ивановна. – Наконец-то!

Дверь открыла Елена и увидела перед собой худощавого офицера полиции с папкой в руке. Несмотря на возраст, лет тридцать пять, полицейский выглядел застенчиво и говорил нерешительно:

Глава 7

В домофон позвонили. Ирма Дитрих дала знак беременным на кухне, чтобы затихли. Подошла к панели у двери и включила связь. Сама молчала, пока из динамика не прозвучал требовательный голос:

– Двести шестьдесят седьмая? Доставка морозильника. Откройте!

Дитрих расслабилась и нажала кнопку:

– Тринадцатый этаж, дверь справа.

Удивленная Ната открыла рот:

– Морозилка с эскимо?

Дитрих шикнула на суррогатных мамочек:

– Животы в руки и ножками в комнату. Сидим тихо и не высовываемся!

Двое грузчиков в рабочих комбинезонах вкатили на тележке в квартиру громоздкую удлиненную коробку.

– Сюда, – указала на коридор Ирма. – Распакуйте и подключите.

Рабочие срезали целлофан, раскрыли картон. Белый морозильный ларь занял место вдоль стены. Широкоплечий увалень размотал провод и включил в розетку. Морозильник тихо загудел. Улыбчивому долговязому напарнику хотелось поболтать.

– Еле в лифт впихнули. Махина! Зачем вам такой большой?

– Домашнее мороженное делаем. С ягодами, – выдала заготовленное объяснение Ирма.

– Ух, ты! Семейный бизнес. Угостите?

Дитрих осматривала ларь.

– Это регулятор? Какой максимум?

– Минимум, – поправил долговязый. – Минус двадцать пять градусов.

– Скоро наберет этот минус? – деловито интересовалась Ирма.

Рабочий широко улыбнулся, лизнул палец и коснулся им дна.

– Уже липнет! Закройте крышку и через час можно загружать ваше мороженное. Так угостите?

На повторную просьбу требовалось что-то ответить.

– Большая заготовка. На порции не порезана, – процедила Ирма, бросив взгляд на санузел, где покоилось тело, для которого и был предназначен морозильник.

– Мне только ложечку. Наверное, вкусно. Люблю всё домашнее, – клянчил рабочий. – Бабушка пекла пирожки с требухой. Сама потрошила курицу – почки, печень, сердце заталкивала в мясорубку и…

Дверь в спальню распахнулась. Ната, расталкивая грузчиков, пронеслась на кухню. Мужчины проводили беременную удивленными взглядами. Под шум воды Нату стошнило.

– Токсикоз, – объяснила недовольная Дитрих. – Где расписаться за доставку?

Пока она расписывалась в накладных, склонившись над крышкой морозильника, широкоплечий грузчик шагнул к санузлу и взялся за дверь. Ирма, рассыпав бумаги, метнулась к нему и придавила дверь ладонью:

– Куда?

– Мне бы это… В туалет.

– У нас унитаз барахлит.

– Я могу посмотреть.

– Мы сантехника вызвали.

– Я два часа к вам ехал. Еще обратно, – упрашивал парень.

Ирма была непреклонна и оттеснила грузчика:

– Спасибо за доставку. Вам пора!

На шум из спальни высунулась Кристина. При виде второй беременной улыбчивый грузчик тронул своего напарника и попытался пошутить:

– Пойдем. Тут и без нас мужики славно поработали.

– Без них справились! – вырвалось у Ирмы.

– Мамка у вас строгая, – уже без улыбки промолвил грузчик, собрал накладные и покатил тележку к выходу.

– Упаковку заберите, – попросила Ирма второго.

Обиженный увалень вышел, демонстративно перешагнув через мусор. Ирма заперла дверь и прислонилась спиной к стене для дополнительной точки опоры. Отдышалась. Обошлось!

Она посмотрела на сурмам. Ната в оцепенении пялились на морозильник.

– Это не для мороженого?

Взгляд Кристи ощупывал размеры горизонтального морозильника.

– Чего вылупились? – одернула их Дитрих. – Это то, что вы думаете. Потащили воблу!

Она силой затолкала беременных в санузел и постоянно понукала:

– Взялись за ноги. Ну! Для вас стараюсь. Сделаем и забудем!

Женщины втроем перенесли тело из ванной в морозильный ларь. Когда переваливали внутрь, Ирма содрала пластырь на поцарапанной руке, испачкалась собственной кровью. Чертыхнулась:

– Черт! Не хватало еще от покойницы заразиться. – И пошла на кухню обрабатывать рану, приказав: – Кристи, всё воблино в морозильник!

Кристина вернулась в санузел. В ванной оставалась сумочка убитой и отрубленная кисть, замотанная в голубой платок. Беременная брезгливо перенесла их в морозильник. Разорванная упаковка мешалась под ногами. Кристи стала яростно сминать картон. Неожиданно она остановилась и задумалась. Сомнения длились недолго. Дитрих ее не видит из кухни.

Ната наблюдала, как подруга вытащила из морозилки обрубок в окровавленном платке и сунула сверток в мусор. Затем смяла упаковку из-под морозильника в большой ком и скрепила кусками скотча. На испуганный взгляд Наты ответила жестом – молчи!

Когда Ирма вернулась в коридор, Кристи заклеивала скотчем щель между крышкой и морозильным ларем.

Глава 8

– Шевчук, вы к родственникам Лидии Мурзиной обращались? – спросила Петелина участкового, когда они подошли к подъеду, где проживала педиатр.

– Я сразу об этом подумал, – охотно ответил старший лейтенант. Ему импонировало работать с известным следователем. – Нет у Мурзиной родственников. Она из детдома.

– Муж? Дети?

– Она не замужем, детей нет. Елена Павловна, вы не подумайте, что я чего-то упускаю. Я и в поликлинику заходил. Близкая подруга может знать больше любого родственника.

– И-и?

– Нет у нее подруг. Там вечная текучка, сотрудники меняются, а Мурзина много лет на одном месте, несмотря на небольшую зарплату.

– Так любит свою работу? Не сказала бы, – сама себе ответила Петелина, вспомнив формальный подход педиатра при осмотре ребенка.

Следователь, участковый и слесарь поднялись на лифте на нужный этаж.

– Вот ее квартира, – указал направо Андрей Шевчук.

Он трижды нажал кнопку звонка. Никто не ответил, однако за дверью послышался неясный звук.

– Так и в прошлый раз было.

– Лидия Витальевна, откройте! Мы пришли вам помочь! – громко сказала следователь и постучала в дверь. – Если не можете подойти, скажите.

Все притихли, прислушались. Многоквартирный дом жил обычной жизнью: за спиной гудел лифт, ниже этажом тявкала собака, у кого-то громко работал телевизор. Определить источник отдельных тихих звуков не представлялось возможным, что лишь усиливало общую тревогу.

– Шевчук, наберите телефон Мурзиной, – попросила следователь.

Участковый позвонил и сообщил разочарованно:

– Телефон отключен. Или разрядился.

Петелина решилась:

– Если женщина в беспомощном состоянии, то мы обязаны предпринять всё возможное… Вскрывайте!

– Дмитрич, приступай! – приказал участковый усатому слесарю.

Слесарь достал инструменты и завозился с замком. Шевчук снимал процедуру на видео. Через несколько минут Дмитрич пригладил усы и рапортовал:

– Готово!

Он приоткрыл дверь. Шевчук продолжал съемку. Петелина отодвинула нерасторопного участкового и первой вошла в квартиру. Взгляд влево-вправо – обычная однушка. Слева санузел, справа закрытая комната, прямо кухня. А там…

Петелина напряглась. Она скорее почувствовала, чем заметила какое-то движение. Мужчины оставались сзади. Елена шагнула на кухню и натолкнулась на звериный взгляд.

– Кошка! – облегченно выдохнула она.

Серая кошка, выгнув спину, зашипела на непрошенных гостей. Шевчук плавно двигал смартфон, снимал и комментировал:

– Миска пустая. Кошка возилась с миской, отсюда звук.

Петелина обошла участкового и направилась к закрытой комнате. Она уже не сомневалась, что с Мурзиной случилось несчастье, и готовилась увидеть бездыханное тело. Поэтому, открыв дверь, пропустила вперед участкового и наблюдала за его лицом. Шевчук бесстрастно водил камерой из угла в угол, заглянул под кровать, открыл платяной шкаф.

– Здесь никого нет, – констатировал полицейский.

– Проверьте ванную.

Шевчук ушел, щелкнул выключателем. И сразу же раздался его растерянный голос:

– Елена Павловна, тут это…

Петелина заглянула в санузел. Полицейский снимал мигающую панель стиральной машины. Елена отключила стиралку, открыла круглую дверцу, рассмотрела ворох влажных вещей.

– Постельное белье. Мурзина запустила стирку и ушла на работу. Уезжать она точно не планировала. Еще и кошка…

– Что с кошкой?

– Если бы Мурзина планировала отъезд, она бы позаботилась о корме для коншки.

– Исчезла неожиданно! – Шевчук прекратил съемку.

– Неожиданно, – подтвердила следователь. – Не люблю это слово. Исчезла – еще хуже.

– Что будем делать?

– Покормите животное.

Петелина прошла в комнату, осмотрелась. На мебели и бытовой технике хозяйка квартиры не экономила – всё новое и качественное. На полке единственная фотография: Лидия Витальевна в медицинском халате за рабочим столом со стробоскопом на шее. Типичный доктор с излишне строгим взглядом – видимо такой она себе нравится. Следователь пересняла на телефон портрет Мурзиной. Если педиатр не найдется, придется подавать в розыск.

Петелина выдвинула ящики шкафа, порылась в документах. Паспорт Мурзиной на месте. Еще одно доказательство, что из города хозяйка квартиры не уезжала. И домой не вернулась. Исчезла – и всё!

Среди бумаг следователь нашла выписку из банка. Обратила внимание на сумму: несколько миллионов рублей. Приличные сбережения для простого врача.

– Кошку накормил, – доложил Шевчук. – Что теперь?

– Опечатывайте квартиру. Завтра снова накормите.

– Вы так уверены, что Мурзина не вернется?

– Хотела бы ошибиться, но вряд ли она вернется.

Глава 9

Творческий коллектив телепроекта «Следствием установлено» активно готовился к съемочному процессу. Юрий Григорьевич Харченко с интересом наблюдал, как современному дому отдыха придавались черты прошлого. Делалось это локально. В одном из домиков заменили новую мебель на старую еще советскую. Столик в ресторане и барную стойку оформили в стиле начала девяностых. Вдоль причала с одной стороны разместили видавшие виды весельные лодки, а современные катера пришвартовали на противоположной, которую не собирались снимать.

Когда стемнело приступили к съемкам. Ведущий Леонид Островский стоял у причала и вещал в микрофон поставленным интригующим голосом:

– Дом отдыха «Рябиновая бухта» на берегу Оки. Тихое уединенное место для семейного отдыха. Но именно здесь тридцать лет назад случилась жуткая трагедия, детали которой нам предстоит восстановить.

Островский зашел в ресторан.

– В тот роковой вечер Иван и Светлана Федуловы уложили детей спать, а сами ужинали в ресторане дома отдыха. Дверь в домике, где спали дети, они заперли. Но было жарко, душно, поэтому одно окно с сеткой от комаров оставили открытым. В ресторане их обслуживала молодая официантка Ирина Цветкова.

Оператор направил камеру на столик, за которым сидела пара, изображавшая чету Федуловых. Харченко отметил, что они не очень похожи на настоящих Федуловых и выглядят старше. Зато Настя Петелина в белой блузке и красном переднике цвета спелой рябины, подавшая паре коктейли в бокалах с соломинкой, вполне сойдет за ту юную официантку Ирину. Светло-коричневые волосы, собранные в хвостик, рост, фигура, возраст и даже внимательный взгляд соответствуют девушке из прошлого.

Ведущий, как было принято в программе, переключился на демонстрацию исторических фактов. Он ловко манипулировал бутылками за барной стойкой и рассказывал:

– Самый популярный напиток в ресторанах в начале девяностых – коктейли! Их делали из разноцветных ликеров, которые стали массово завозить в Россию. А что: красиво, вкусно и, как в западных фильмах, можно тянуть через соломинку.

Островский картинно пригубил соломинку и смачно потянул сок, изображавший коктейль.

– У-у, прелестно! Одна опасность – не заметишь, как опьянеешь.

Оператор снова стал показывать пару за столиком. Муж строил глазки жене, она вцепилась обеими руками в стакан с коктейлем и изображала обиду. Островский комментировал:

– Светлана Федулова год воздерживалась от алкоголя – сначала беременность, потом кормление грудью. Она устала от семейного быта и сейчас пыталась расслабиться, поглощая коктейли. Но мама есть мама. Она периодически отходила в домик проведать детей. Малышей было двое: трехлетняя Катя и четырехмесячный Миша.

Светлана встала из-за столика и вышла из кадра. Актрисе помазали нижние веки «слезным карандашом». Она захлопала ресницами, в углах глаз выступили слезы, крупные капли покатились по щекам.

Ведущий перевел голос на трагический тон:

– Неожиданно в ресторане раздался женский крик. Вбежавшая Светлана бросилась к мужу. Она плакала, ее речь была бессвязна.

Оператор крутился с камерой возле актрисы, стараясь поймать крупным кадром мокрое от слез лицо.

– Что случилось? – не понимал Иван.

– Катя, Катя, – твердила плачущая женщина и тащила мужа к домику.

Юрий Григорьевич скромно держался в стороне. Персонал дома отдыха увлеченно наблюдал за съемочным процессом. Большинство шепотом обсуждали ведущего. Простодушная горничная Нина глазела на плачущую актрису и искренне сочувствовала бедняжке.

После короткого перерыва группа перешла к следующей сцене. Оператор расположился в состаренном домике и дал команду актерам зайти в спальню. Говорить расстроенной паре почти не требовалось, историю рассказывал ведущий:

– Маленький Миша спокойно спал, а вот кровать Кати была пуста. Родители осмотрели дом, девочки нигде не было. Где Катя, ведь дверь была заперта? Светлана показала мужу на распахнутое окно над кроватью дочери и выдавленную наружу сетку от комаров. Катя исчезла!

Оператор взял крупным планом окно и выпавшую наружу сетку. Высота от подоконника до земли была небольшой даже для трехлетней девочки.

– Первое предположение, что девочка проснулась, испугалась, ушла искать маму с папой и заблудилась. Тогда ребенок должен быть где-то рядом. Родители бросились к администратору, и в поисках девочки участвовал весь персонал дома отдыха.

Съемки переместились на территорию.

– Катя! Катя! – звали встревоженные родители.

– Сотрудники с фонариками обследовали дорожки, кусты и детскую площадку, где любила играть Катя.

Харченко наблюдал, как Настя и Никита мечутся по детской площадке под прицелом телекамеры. Никиту взяли на роль аниматора Романа Зайченко, близкого друга официантки Ирины. Аниматор каждый день играл с детьми и хорошо знал пропавшую девочку. Никиту в современных спортивных штанах с тремя полосками даже не пришлось переодевать, молодежная мода вернулась к стилю девяностых.

– Кати нигде не было, – печально сообщил ведущий. – Подумали о плохом. Маленькая девочка могла пойти к реке и упасть в воду.

Последовала новая сцена. По темному причалу ходила убитая горем мама, хваталась за голову и заглядывала в лодки. Видимо ее игра не очень нравилась оператору и он больше снимал ржавые корпуса лодок и черную поверхность воды.

Глава 10

– Приезжайте скорее, младенцу месяц. Он не дышит! – прокричала женщина в телефон.

– Адрес? – пальцы оператора «скорой помощи» застыли над клавиатурой. Она готовилась срочно выслать бригаду медиков.

– Степан, номер дома? – окликнула женщина кого-то рядом. – Иди сюда!

Перепуганный мужчина назвал номер дома, но не сразу вспомнил корпус. Женщина умоляла в трубку:

– Быстрее! Пожалуйста.

Оператор ввела команду на выезд и продолжила заполнение данных.

– Ваше имя?

– Юлия Галатенко. И муж Степан.

– Имя ребенка?

Женщина растерялась:

– У него еще нет имени.

– Как так? Вы кто? – удивилась оператор.

– Я няня.

– Кто родители? Где они?

– Я не знаю, – беспомощно отвечала женщина.

– Другие родственники у малыша есть?

– Не знаю, – сквозь слезы ныла няня.

Бригада медиков, примчавшихся в квартиру, полчаса пыталась запустить сердце младенца. Не получилось. Врачи констатировали смерть ребенка, наступившую до их приезда. Требовалось заполнить бумаги, но свидетельства о рождении мальчика у няни не оказалось. В соседней комнате врачи обнаружили еще четырех малышей: от двух недель, до полутора месяцев от роду. Что за дети, расстроенная няня и ее муж толком объяснить не смогли.

И тогда врачи вызвали полицию.

Елена Петелина только вернулась домой после осмотра квартиры пропавшего врача-педиатра Мурзиной, когда ей позвонил новый начальник Феликс Дорецкий. Железный Феликс, как обычно, начал без прелюдий:

– Елена Павловна, есть срочное задание.

– Феликс Эдуардович, я на больничном по уходу за ребенком, если вы не забыли.

– Да знаю! Потому и звоню. Смерть младенца в твоем районе.

– Сколько ему?

– Месяц.

Елена представила горе матери. Ее сердце сжалось:

– Криминальный случай?

– Пока известно, что ребенок умер в квартире.

– Пусть сначала дознаватель…

– Ты не дослушала! – прервал Дорецкий. – Помимо умершего в квартире еще четверо новорожденных. Все дети без родителей и без документов. С ними сомнительная няня.

– Как это? – удивилась следователь.

– Еще не сообразила? Обстоятельства указывают на торговлю детьми!

– Это ваша версия?

– Наша! Местная полиция уже на месте, а от СК назначаю тебя. Ты мать, женщина, и лучше всех раскрутишь это преступление.

Вот, снова ее назвали женщиной и мамой. Видимо, звание мамы часто ценится выше, чем звезды на погонах и должность в Следственном комитете.

– Феликс Эдуардович, вы сказали: преступление. Это уже факт?

– Ну конечно! – терял терпение начальник. – Сходу просматриваются две статьи. Причинение смерти по неосторожности – раз! И главная – торговля людьми!

– Так уж и торговля?

– Петелина, там дети, грудные младенцы без мам. Неужели не жалко?

Аргумент был весомый. Женщина-следователь согласилась:

– Хорошо, я беру это дело.

– Поезжай в адрес немедленно и сразу мне докладывай! – приказал Дорецкий. – Я чувствую, это то, что нам нужно.

«Нам?!» – хотела возмутиться Елена. Мертвый младенец – худшее зрелище для любой мамы. Тем более сейчас, когда ее малыш болен. Но Железный Феликс уже закончил разговор. Громкое дело нужно ему, чтобы заявить о себе в новой должности.

Елена собралась с мыслями. Саше уже лучше, с ним бабушка посидит. Поворчит, как водится, хотя тайно гордится дочерью. Лена слышала с каким жаром мама рассказывает по телефону подружкам, как ее умная смелая дочь борется с преступниками.

С Настей тем более проблем нет. Она уже в доме отдыха «Рябиновая бухта». Харченко подтвердил, что дочь и Никиту разместили на время съемок. Он приглядит за Настей. Возможность попробовать себя в качестве актрисы Настю обрадовала. Она уже прислала кадры, как выглядит в роли официантки. Радостная и беспечная. Для студентки это веселое приключение. Будет чем перед друзьями похвастаться.

Елена посмотрела на себя в зеркало, пожалела, что не помыла голову, и стала переодеваться. Ольга Ивановна заметила дочь в деловом костюме с сумкой для документов и не удержалась от осуждения:

– Опять бандитов ловить?

– Мама, температуру Саше я сбила. Он спит. А там важное дело.

– Где там? Что может быть важнее собственного ребенка?

– Младенцы в опасности. Один умер, – призналась следователь.

– Заморили до смерти? – ужаснулась пенсионерка. – Кто? Где?

– Буду разбираться.

Лена больше ничего не сказала, показывая, что спешит. Ольга Ивановна важно покивала, провожая дочь, и напутствовала в закрывающуюся дверь:

Глава 11

– Ух! – Кристина вытерла рукавом пот со лба и исподлобья взглянула на Ирму: – Ванну вычистили, пол помыли.

– Все равно не буду там мыться, – с кислым лицом пробурчала Наталья.

Ирма Дитрих на кухне разбирала продукты, доставленные курьером.

– Ната, твое мороженное.

– Не хочу.

– Эскимо на палочке с шоколадом!

– А сушки с маком еще остались?

– Я съем мороженное, – сказала Кристи.

Она выбросила в мусорное ведро пустые флаконы моющих средств. Туда же последовали резиновые перчатки. Уставшие сурмамы вымыли руки и, поддерживая животы, уселись за стол. Захрустели упаковки сушек и эскимо.

Дитрих заглянула в санузел. Чисто. Отмытая ванная пахнет хлоркой. Нудно гудит вентилятор вытяжки. Скоро запах выветрится. К морозильнику в прихожей беременные привыкнут и перестанут замечать. Квартира, как квартира. Ком упаковки у двери немного мешает. Вынести его ночью? И правда, подозрительно. Чего она опасается? Что ее пленницы через дверь будут звать соседей? Глупо. Днем соседей меньше, а внешнего шума больше. Шум. Точно! Это дополнительная страховка.

Дитрих достала пылесос, толкнула его в спальню и включила на максимальную мощность. Вернулась к сурмамам на кухню.

– Пропылесосьте в своей комнате, пока я выношу мусор. И не вздумайте выключить! Пожалеете!

Кристи встала первой. Беременные поплелись в спальню. Дитрих вышла из квартиры, подождала за дверью, убедилась, что уставшие пленницы ничего не предпринимают, и спустилась к помойке с комом мусора. Беременные пленницы прилипли к окну, наблюдая за ней.

– Никто ничего не найдет, – ныла Ната.

– Это наш шанс! – убеждала Кристи. – Если обнаружат отрезанную руку, будут искать труп.

– А если нет.

– Не хнычь. От тебя молоко скиснет.

Ирма, подходя к помойке, словно почувствовала их взгляд и обернулась. Заметила Кристи и Нату в окне, задумалась. Тринадцатый этаж – не высунутся, не докричатся и даже записку не бросят. Окна не открываются, поворотные ручки она выбросила. Но могут наклеить буквы на стекло: SOS, ПОМОГИТЕ и прочие глупости. Мало ли какая идея взбредет в голову нервным роженицам. Подобное нужно исключить!

Полицейская машина с мигалкой въехала во двор. Дитрих напряглась: куда? Она второпях швырнула упаковку в переполненный мусорный контейнер. Ком свалился на землю. Машина остановилась за ее спиной. Дитрих похолодела.

– Гражданка, где подъезд номер семь? – окликнул ее водитель.

У Дитрих подкосились ноги. Ее подъезд. Это за ней! За ее ребенком! Она вцепилась в контейнер, лихорадочно соображая, что делать?

– Да вон же! – указал водителю полицейский на пассажирском сиденье.

Полиция отъехала. Ирма проследила за ними взглядом. Полицейские проехали через двор и свернули к дому напротив. Они остановились у подъезда, где уже находилась машина «скорой помощи». Оперативники перекинулись словами с водителем «скорой» и быстро зашли в дом.

Там что-то случилось, догадалась Ирма. Но ко мне это отношения не имеет. У меня всё под контролем. Я добьюсь своего!

Она перенесла ком мусора в другой контейнер, не заметив, как из него вывалился сверток в голубом платке. Беременные отпрянули от окна. Они всё видели!

– Думаешь, найдут? – продолжала сомневаться Ната.

Кристи была настроена оптимистично:

– Ты же видела, полиция рядом.

– Ищут нашего педиатра?

– Вот именно! Должны искать. Уже ищут! – убеждала себя Кристи.

Ната грустно вздохнула:

– Нас с тобой точно искать не будут.

Обе женщины по собственной легенде уехали из родного поселка в столицу «на заработки». Уехали, когда живот стало трудно скрывать. А вернутся уже после родов. Без живота, без детей, но с деньгами. Им будут завидовать – заработали!

Дитрих вернулась к своему подъезду. У закрытой двери женщина лет тридцати набирала на домофоне номер квартиры 267. Ее квартиры!

– Там никого нет, – торопливо сказала Дитрих, сбрасывая вызов.

– А две беременные женщины?

– Они уехали.

– Куда?

– На родину. – Быстро сочиняла Ирма. – Они же не местные.

Ответ женщину озадачил. Она вела себя неуверенно и робко спросила:

– Откуда знаете? Вы кто?

Дитрих прибавила гонор:

– Я здесь живу! Вот ключ от подъезда. А ты кто такая?

– Я?

– Да, ты! Что здесь делаешь? Может, полицию позвать? Они рядом!

Дитрих взметнула руку, указывая на дом через двор, где суетились полицейские и медики. Непрошенный визитер обернулась. Она присматривалась к происходящему и говорила медленно, будто оправдывалась:

– Я акушер Екатерина Шевчук. Помогаю беременным.

– Чем? Они еще не родили.

Глава 12

Елена Петелина вошла в типичный вытянутый двор между двумя многоквартирными домами. Подъезд, где случилось несчастье с младенцем, искать не пришлось. Рядом стояли машина полиции и две «скорые помощи», на одной из которой продолжали мигать спецсигналы. Дверь в подъезд была распахнута. Оперативники отсоединили доводчик, чтобы она не захлопывалась.

– Лена! – Петелину окликнул родной мужской голос.

Она обернулась, увидела Марата Валеева. Рядом с ним стоял участковый Юрий Шевчук. Шевчук разговаривал с женщиной, которая требовательно спрашивала:

– Юра, ты помнишь, что у мамы сегодня день рождения?

– Катя, я на задании, но обязательно приду.

– Опять у кого-то собака пропала?

– Мы ищем врача… – начал объяснять участковый, но тут же умолк, увидев старшего следователя.

Марат подошел к жене:

– Лена, ты как здесь?

– Дорецкий дал поручение. А ты?

– Твое поручение отрабатываем. Обходили квартиры, где ждали педиатра, а тут... – Оперативник перевел выразительный взгляд на синие мигалки «скорой».

– Про Мурзину что узнали? – поинтересовалась следователь.

– Добрым доктором ее не назовешь. Врач часто опаздывает, осмотр проводит формально. Так говорят родители.

– Вы Лидию Витальевну обсуждаете? – вмешалась в разговор Катя и выразила недовольство услышанным: – Мурзина нормальный врач.

Петелина пристально посмотрела на женщину. Участковый поспешил объяснить:

– Елена Павловна, это моя сестра Екатерина Шевчук.

– Откуда вы знаете Лидию Мурзину? – спросила Петелина.

– Работаю с ней в местной поликлинике. Я акушер, она педиатр. Пересекаемся.

– Вам известно, что Мурзина пропала?

– Когда? – удивилась Катя.

Елена переадресовала вопрос Марату:

– Удалось выяснить, когда Мурзину видели в последний раз?

– Мы прошли по списку вызовов педиатра. Последний ее визит был вчера часов в двенадцать. С тех пор Мурзина больных не посещала.

Петелина обратилась к акушерке:

– Екатерина, нам известно, что домой Мурзина не пришла. Где она может быть?

Шевчук отвела взгляд, пожала плечами.

– Не знаю, – выдавила она и, словно уходя от вопроса, заинтересовалась суетой около подъезда. – А здесь что стряслось?

– Младенец умер.

– Какой кошмар! – ахнула Катя и попятилась, прикрыв рот ладонью.

Ее искренний испуг вернул следователя к главной цели своего визита. Она дала распоряжение участковому:

– Шевчук, просмотрите записи подъездных камер, где была Мурзина. А Марат пойдет со мной.

Довольный Валеев по-дружески подсказал старшему лейтенанту:

– Андрей, отметь, с кем Мурзина пересекалась, куда направилась? И вообще… – Оперативник сделал неопределенный жест рукой и поспешил в подъезд за Петелиной.

Они поднялись на лифте. На лестничной клетке у приоткрытой квартиры стояла коляска для двойни. В обычной двушке было тесно. Там находились полицейские, суетились врачи. Одну из комнат загромождали пять детских кроваток, две люльки, десятки бутылочек, килограммы сухой смеси и несколько упаковок памперсов. Няня, женщина средних лет в домашних тапочках и мешковатой одежде, пыталась успокоить четырех малышей, которых осматривали врачи. Она была растеряна и напугана, малыши чувствовали это и слезно голосили. Ее муж сидел на корточках у стены, обхватив руками понурую голову. За ним присматривал вооруженный патрульный.

Елена помогла одеть визжащего младенца, которого только что осмотрел врач. Малыш затих, круглые черные глазки изучили чужую тетю и снова сжались от крика.

Петелина перешла в соседнюю комнату. В глаза бросилось оборудование для реанимации и интенсивной терапии, разложенное на двуспальной кровати. Между раскрытых сумок с красными крестами не сразу было заметно что-то маленькое, накрытое простыней.

Елена приподняла простынь, увидела синюшное тельце, подавила ком горле и спросила врача:

– Причина смерти?

– Внезапная остановка дыхания. Точно узнаем после экспертизы. Внешних повреждений нет.

– Что с остальными?

– На первый взгляд в норме. Но нужно обследовать детей в медицинском учреждении.

– Обязательно, – согласилась следователь. – Дождитесь органов опеки и увозите.

Петелина прошла на кухню и приказала полицейским:

– Освободите кухню и приведите сюда…

Она замялась. Кто эта пара взрослых с чужими детьми: еще свидетели или уже подозреваемые? Полицейский понял о ком речь и протянул два паспорта.

– Мы проверили их документы. Супружеская пара: Юлия и Степан Галатенко. На детей документов нет. Кого привести первым?

– Обоих, – решила следователь.

Глава 13

Саша Ильин, оператор телепроекта «Следствием установлено», натянул вязанную шапочку на лоб и настроил камеру, чтобы в объектив вместе со следователем-консультантом Харченко попала вывеска дома отдыха «Рябиновая бухта».

Прозвучала команда:

– Камера, мотор!

Юрия Григорьевича прошиб пот. Он робел перед съемочной группой и выглядел скованно. Его спас заранее выученный текст:

– Когда я прибыл в дом отдыха, стало ясно главное. Если бы Катя случайно заблудилась, ее бы обязательно нашли. Трехлетний ребенок не может уйти далеко, тем более ночью. Она бы плакала, звала маму, ее бы услышали. Поэтому главной версией стал конфликт отца Кати, Ивана Федулова, с бандитами.

В отличие от следователя голос ведущего за кадром звучал бодро и виртуозно:

– Официантка Ирина припомнила, как два дня назад в ресторан приезжали крепкие парни в черных кожаных куртках с золотыми цепями на шее. Типичный облик бандитов тех лет. Вели они себя нагло и бесцеремонно.

Настя в роли официантки подтвердила:

– За столом их было четверо и отец Кати. Они много ели, шумно выпивали, а когда я принесла счет, главный, с массивной золотой цепью, с небрежной улыбочкой ткнул пальцем в Федулова: он заплатит. И Федулов заплатил.

Телекамера нацелилась на ведущего за барной стойкой.

– Инженер Иван Федулов жил в ногу со временем, переквалифицировался в коммерсанта и, как тогда говорили: «круто поднялся». В конце восьмидесятых из-за жесточайшей антиалкогольной кампании производство алкоголя в стране сильно сократилось. Водку продавали исключительно по талонам. В начале девяностых открыли границы и на прилавках российских магазинов начал поступать зарубежный алкоголь сомнительного качества. Самым ярким представителем данной продукции стал спирт под названием «Рояль».

В руках Леонида Островского появилась пузатая бутылка, а на лице простодушный восторг:

– А что? Красочная этикетка, внушительная литровая бутылка, сравнительно недорого и главное – крепость 96 градусов! Наши граждане разбавляли спирт обыкновенной водой и получали пять бутылок простой водки. Дешево и сердито! А для коммерсантов настоящая золотая жила! Именно такой спирт Иван Федулов поставлял из Польши.

Настя, напустив показной испуг, продолжила:

– Я слышала, как главный вымогатель угрожал Федулову. «Пожалей семью, Федул. Готовь бабки! У тебя три дня».

Растерянный актер в роли Ивана Федулова не стал отрицать бандитский наезд.

– Я платил «за крышу» четверть от прибыли, а они вдруг потребовали половину. Угрожали расправой, если не соглашусь. Заявляли, что не остановятся ни перед чем.

Ведущий опустил густые брови:

– Следователи установили, что в дом отдыха приезжал криминальный авторитет Вячеслав Минаев по кличке Мина. С братвой. Так в те годы называли подельников авторитета.

Харченко подтвердил:

– Для поимки бандитов я подключил отряд быстрого реагирования. Бойцы СОБР задержали авторитета Мину и проверили качалку, где собиралась его бригада. Катю Федулову у них не нашли. Зато обнаружили несколько единиц огнестрельного оружия, а также боевика с пулевой раной в плече. Оказалось, что в ночь исчезновения Кати, банда в полном составе ездила «на стрелку» с конкурентами. Криминалисты проверили автомобили – никаких следов пропавшей девочки. И звонка с требованием выкупа не последовало. Мина уверял, что предприниматели платят им добровольно, за покровительство.

Ведущий продемонстрировал черную сумочку с замком-защелкой, как у портфеля, и стал рассказывать с театральным апломбом:

– Барсетка – компактная кожаная сумочка. Этот мужской аксессуар в те годы стал символом статуса и успеха. В барсетках хранили документы, ключи, визитки и конечно же…

Выдержав паузу Островский картинно извлек из барсетки две пачки купюр, перепоясанных резинкой.

– Деньги! Такая барсетка была у Ивана Федулова с собой в ресторане в тот злополучный вечер. Накануне он привез из города крупную сумму по требованию бандитов.

Окончательный вывод озвучил Харченко:

– Криминальному авторитету Мине незачем было похищать Катю. Деньги у Федулова были, и он готов был заплатить бандитам за так называемую «крышу». Еще одна версия загадочного исчезновения девочки развалилась. Но в процессе общения с Иваном Федуловым я пришел к выводу, что он пытается что-то утаить от следствия. И не только от следователя, но и от жены.

Глава 14

Елена Петелина вышла из клиники репродукции «Заветный шанс» и позвонила Феликсу Дорецкому.

– Что выяснила? Докладывай! – с ходу потребовал начальник.

– Я рожала в условиях попроще. Палаты, оборудование, персонал – можно позавидовать, – честно призналась женщина.

– Петелина, давай без лирики. Что выяснила по уголовному делу?

– Опросила врачей, изъяла медицинскую карту на умершего мальчика и договор о суррогатном материнстве.

– Что там?

– Мальчика родила суррогатная мама для пары из Филиппин. Роженица сразу написала отказ в пользу биологических родителей и уехала домой. Судя по медкарте, мальчик родился с серьезной патологией. Три недели ребенок провел в клинике, а последнюю неделю у няни на квартире. Если диагноз подтвердит наш судмедэксперт, обвинение с няни можно будет снять.

– Ты изъяла документы только на одного ребенка?! – возмутился Дорецкий.

– В рамках расследования убийства по неосторожности.

– Ну, Петелина! Узко мыслишь! Роженица гражданка России?

– Да, из Кировской области.

– А ребенка отдали иностранцам.

– Мальчик умер, – напомнила Петелина.

– Это не важно! – отмахнулся начальник. – Роженица получила деньги, а иностранцы заплатили. Разве не так?

– В договоре есть сумма компенсации, – вынуждена была признать следователь.

– Ну вот! Факт купли-продажи налицо! Торговля детьми поставлена на поток. Это не только уголовное преступление, а вызов обществу. Петелина, ты теряешь хватку.

– Я расследую факт смерти… – начала оправдываться Елена.

Но начальник ее перебил:

– Диктуй адрес клиники. Я сам займусь!

Вечером дома Елена постаралась отбросить служебные заботы, приготовила ужин и позвала:

– Марат, веди Сашу кушать!

Трехлетний сын первым вбежал на кухню и залез на высокий стульчик, не выпуская из руки игрушечную собачку. Мама уже знала, что это Гонщик из популярного мультфильма. Ее радовало, что простуда отступила, сын живой и подвижный, как прежде.

– Мультики, мультики! «Щенячий патруль»! – запросил мальчик, устраиваясь на стуле.

– Сначала поешь, – настояла мама, придвинув малышу тарелку.

– Лен, я обещал. – Марат сделал виноватое лицо и взялся за пульт.

Две пары мужских глаз с надеждой смотрели на женские. Любимые детские глазенки готовы были брызнуть слезами, большие мужские просили войти в положение. Елена сдалась:

– Спать сам будешь укладывать.

Две теплые улыбки синхронно отблагодарили маму и жену. Марат включил телевизор, попал на новости. На экране появилась знакомая квартира, из которой выносят младенцев, и лицо Маши Луганцевой.

– Не переключай! – Елена остановила Марата.

Журналистка источала праведный гнев:

– Здесь в ужасных условиях содержались новорожденные дети. Сразу пять малышей от невыясненных родителей. За ними присматривала семейная пара без специального образования. Передерживали как щенков для продажи. И вот результат – один ребенок умер. Следствию еще предстоит разобраться…

– Лена! – Марат переключил на детский канал, показывая взглядом на испуганного Сашу.

– Следи, чтобы он покушал, – сказала Елена и вышла в гостиную.

Там она включила телевизор. Новостной канал уже показывал Феликса Дорецкого. Подполковник юстиции в безупречном форменном кителе стоял на фоне стены с логотипом Следственного комитета и давал интервью всё той же Маше Луганцевой. Железный Феликс говорил еще более эмоционально, чем корреспондентка:

– Потерять младенца, которому от роду всего месяц! Что может быть страшнее? Малыш скончался, потому что не имел должного ухода. Умер маленький человек нашей страны, у которого даже нет имени. Такому же риску подвергаются и другие наши дети. Сегодня мы спасли четверых малышей.

– По чьей вине это произошло? Кто понесет наказание? – спрашивала журналистка.

– Непосредственные виновники, семейная пара проживавшая с детьми, уже задержаны. Им будет предъявлено обвинение. Но у следствия есть понимание, что это рядовые исполнители, а организаторы мутной схемы купли-продажи детей – агентство по суррогатному материнству «Заветный шанс». Сегодня мы провели обыски в агентстве. Результаты обнародуем позже.

– Феликс Эдуардович, что можно сказать уже сейчас?

Железный Феликс свел брови, его лицо укрупнили.

– Следственный комитет вскрыл серьезный криминальный нарост над якобы благородной системой помощи бездетным парам. Мы в начале расследования. Сворованные половые клетки, рискованные медицинские услуги, поддельные документы – и всё ради продажи российских младенцев иностранцам! Под носом у общества идет огромная теневая деятельность, которая обходит законы.

– Возмутительно! Что же делать?

Дорецкий приосанился:

– Я обещаю, что возьму данное расследование под свой личный контроль. Виновные будут изобличены и понесут самое суровое наказание.