Куртизанка. Книга вторая

ГЛАВА 1

Элена пришла в себя в старомодном экипаже и не сразу поняла, где она и что происходит.

По обе стороны сидели люди в безликих чёрных фраках. Далее располагались окошки, за которыми прыгал незнакомый городок, состоящий по большей части из зданий в два-три этажа и узких улочек, по которым экипаж нёсся, звеня колёсами и то и дело кренясь на поворотах.

— Где я?.. – пробормотала она и попыталась качнуть головой. Тут же в висках прозвучал оглушительный звон, в котором она с трудом расслышала слова одного из мужчин, обращавшихся, видимо, не к ней:

— Приходит в себя.

— Ничего, — ответил второй, — мы почти на месте.

Поняв, что никто не собирается ей отвечать, Элена сосредоточилась на том, чтобы унять звучавший в ушах звон, и потому пропустила момент, когда повозка остановилась, и её толкнули в плечо. Другой сопровождающий предупредительно открыл дверь, так что Элена вылетела наружу, едва не уткнувшись носом в гравий, устилавший дорожку к трёхэтажному особняку. Ей, однако, не позволили даже упасть – тут же две пары рук подхватили её под локти и потащили вперёд.

Втащив в особняк через чёрный ход, Элену проволокли по коридорам на третий этаж, затем прямо перед носом у неё один из мужчин надавил на стену – и та тут же повернулась, открывая проход. Элену толкнули вперёд, и стена сомкнулась у неё за спиной – следом никто не вошёл.

Элена инстинктивно прижала ладони к стене, пробуя её на прочность, но та не поддавалась.

Тогда она привалилась к ней спиной, стиснула ладонями виски и застонала.

«Чёрт! Чёрт! Чёрт!» — билось в голове.

Первая мысль была о том, где она и чей это дом. С одинаковым успехом резиденция могла принадлежать МакКензи, МакФолену, Таскони или неведомому покупателю, который мог всё-таки оказаться реальным лицом.

Элена тихонько застонала и сползла по стене на пол.

Следующая мысль касалась Чезаре: в последний раз она видела слугу за обедом, но, судя по звуку, его тоже то ли усыпили, то ли попросту убили. Элена сглотнула. Последнего она не хотела. Однако эта мысль заставила её собраться – она и без того уже упустила несколько возможностей сбежать, а теперь отчаяние могло вынудить её упустить ещё одну.

— Проклятый Аргайл, — пробормотала она, — с тебя всё началось!..

Элена вздохнула и, выпрямившись во весь рост, приблизилась к стеклу, закрывавшему от пыли книжный шкаф. Провела по волосам руками, слегка приглаживая их – движение, правда, тут же отозвалось звоном в ушах. Поправила шейный платок, отряхнула платье.

— Всё хорошо, — твёрдо сказала она и собиралась было осмотреть библиотеку, в которой оказалась, в поисках возможности для побега, но сзади скрипнула дверь.

Элена уловила силуэт высокого темноволосого мужчины, отразившийся в стекле, и, медленно повернувшись, замерла.

Перед ней был великий князь.

Молчание длилось несколько секунд. Эван жадным взглядом осматривал приобретение, которого так долго ждал. Не в меру резвая девчонка, которая на голову разбила его племянников – вроде бы тоже давно не наивных пацанов – наконец стояла перед ним. Цена, которую пришлось заплатить, была куда выше, чем если бы он просто заказал её себе на одну ночь. Пришлось разослать запросы по всем резиденциям Аргайлов и несколько недель почти что не спать. Эван и сам не думал, что девчонка настолько засела в него, но чем дольше было ожидание, тем больше он нуждался в ней.

И вот, наконец, Лучини стояла перед ним. Немного растрёпанная с дороги – но за это, пожалуй, стоило пожурить своих ребят.

«Сказал же, доставить в сохранности», — подумал он и поморщился.

Элена по-своему поняла его взгляд. Она подняла брови и, едва заметным жестом одёрнув юбку, выпрямила спину, так, если бы в зале клуба принимала гостей.

Элена тоже изучала мужчину, смотревшего на неё. За прошедшие два месяца Аргайл основательно постарел. Под глазами его залегли глубокие тени, а волосы немного отросли. Но взгляд его оставался таким же пристальным, как будто глаза брали дичь на прицел. Он был высок и крепок, хотя, пожалуй, с последней встречи немного похудел. И ещё он чувствовал себя в своём праве: а значит, резиденция принадлежала ему. Ну, или кому-то из его людей.

На секунду Элена опустила веки и глубоко вдохнула. По крайней мере, несколько наиболее неприятных вариантов её будущего отпало только что.

Затем снова открыла глаза и, чуть улыбнувшись, произнесла:

— Князь Аргайл. Никак не ожидала увидеть вас ещё раз.

Аргайл тоже поднял брови. На лице его промелькнула едва заметная улыбка, а в глазах на секунду пронеслось жадное нетерпение.

— Зато вы заставили меня вас ждать.

— Простите, сэр, — машинально ответила Элена, откликаясь на фразу, которая была зеркальным повтором её собственных привычных слов, но тут же спохватилась. – Впрочем, если бы вы сказали чего ждёте, может быть, я бы несколько раньше пришла. Кстати, — Элена демонстративно осмотрела свой наряд, — ваши лакеи плохо воспитаны…

Элена не успела договорить. Аргайл шагнул вперёд и, поймав в ладони её лицо, потянул вверх, заставляя запрокинуть голову. Элена задохнулась от неожиданности и замолкла. Глаза её оказались прямо напротив тёмных блестящих глаз. Она чувствовала дыхание князя на своих щеках, и оно заставляло сердце нестись вскачь. По животу разливался жар – почти такой же, как жар сухих рук, лежащих на щеках.

Элена не могла понять, о чём думает князь, когда так на неё смотрит. Впрочем, ей в эти секунды вообще было трудно что-либо понимать.

В голове же Эвана мысли отбивали бешеный галоп: «Моя! Я добился своего!».

О том, что дело сделано лишь наполовину, Эван в те секунды не думал. Сам факт того, что девушка наконец-то в его руках, сводил с ума.

«Моя! Моя! Моя!» – билось в висках, и губы двинулись навстречу приоткрытым обветрившимся губам.

Эван резко вскинулся и отступил назад.

Элена стояла, всё ещё запрокинув голову и тяжело дыша. И всё же она первой пришла в себя.

ГЛАВА 2

Первые несколько дней Элена своих комнат не покидала – впрочем, и Эван не стремился увидеться с ней.

Во-первых, прошло первое упоение, и теперь он толком не понимал, что приобрёл. Глаза Эвана слегка округлились, когда Уезерли, его секретарь, предоставил ему полную смету того, что Элена потребовала для себя: ей требовались апартаменты минимум из четырёх комнат, ежедневное содержание размером в несколько сотен фунтов на те полгода, что она должна была прожить в доме Аргайлов, почему-то десять литров молока в день – хотя Эван с трудом мог представить, как Мадлен собиралась влить всё это в себя. Она так же составила подробный список того, чем её следовало кормить, и требовала немедленно доставить ей какого-то «краснокожего слугу». Памятуя о том, чем увенчался его собственный заказ «привести девочку из клуба в Манахате», Эван всерьёз опасался, что его люди не смогут выполнить этот пункт — или привезут табун неподходящих ни по одному критерию рабов. К счастью, слуга нашёлся довольно быстро – его задержал у себя МакДонал, губернатор планеты, где нашлась сама Мадлен. Собственно, он и был одной из двух причин, по которым Эван до сих пор ещё не отбыл в своё имение, прихватив девушку с собой.

К некоторому удивлению Аргайла, стоимость самой работы Элены так и не назвала, оставив её на усмотрение секретаря, который немедленно вписал в смету нижний возможный край.

Эван, поморщившись, приписал в конце этой суммы ещё один ноль и подписал запрос.

На этом его общение с приобретением в первые дни закончилось.

Второй причиной задержки стало то, что у Эвана перед отъездом накопилось некоторое количество дел — документов, которые следовало подписать, и приглашений, на которых, как был уверен Уезерли, князь должен был ответить сам. В прошедшие недели думалось об этом Эвану с трудом, теперь же накопившихся бумаг хватило ровно на три дня.

Была и ещё одна причина, по которой Эван не форсировал событий. Не желая до конца признаваться в этом даже себе, он надеялся, что Мадлен первой его навестит. Однако на третий день стало абсолютно ясно, что этого так и не произойдёт, и Эван приказал валету отнести девушке письмо, где приказывал привести себя в порядок и на следующее утро быть готовой отъехать в По.

Наутро он спустился в гостиную и стал ждать. Времени было девять часов, но девушка ещё не выходила.

Эван поймал пробегавшего мимо лакея и приказал проверить, почему та ещё не пришла.

Через несколько минут лакей вернулся с сообщением, что гостья ещё спит.

Скрипнув зубами, Эван приказал немедленно разбудить её и передать, чтобы спустилась на первый этаж к десяти.

Лакей вернулся и отчитался о том, что девушка принялась за туалет. Однако ни в десять, ни в десять десять ничего так и не произошло.

Скрипя зубами и то и дело поглядывая на часы, Эван дождался половины одиннадцатого. Поймал ещё одного слугу и приказал выяснить, куда запропастилась Лучини ещё раз. Тот вернулся и сообщил, что Лучини собирается, и сборы её «уже перешли в третью фазу». Она так сказала.

— В третью фазу? – Эван поднял брови. – А сколько всего фаз?

— Простите, князь, я не спросил, — слуга помолчал. Эван вроде бы и не отдавал прямого приказа, но смотрел настолько красноречиво, что лакей не выдержал и уточнил: – Мне сходить спросить?

— Нет. Прикажите кучеру закладывать экипаж. А к этой… я схожу сам.

Яростно стукнув тростью о пол, он поднялся и двинулся на третий этаж. Двери в комнаты Мадлен были открыты, и Эван спокойно вошёл. В первой, где Элена устроила гостиную, не было никого. Эван окинул недолгим взглядом необжитое помещение и заглянул в спальню, где тоже не было никого. Он вернулся и разглядел наконец девушку за полуприкрытой дверью в ванну – просторную залу, обитую каштаном, в котором о назначении её напоминало только объёмистое корыто в деревянной обшивке в тон. Мадлен стояла перед зеркалом, нахмурившись так, что нежное лицо разрезала сеть морщинок, и завязывала шарф.

Эван остановился на какое-то время, просто рассматривая её. Девушка была стройной, как молодая ива – сейчас, когда на ней ещё не было спенсера, это можно было видеть особенно хорошо. Округлые ягодицы обтягивали узкие брючки для верховой езды, заправленные в начищенные до блеска сапоги. Так и хотелось подойти и захватить их в ладони, крепко стиснуть и потереться о них… Эван качнул головой.

В следующую секунду Мадлен пробормотала что-то неразборчивое и, резким движением сдёрнув с себя уже завязанный шарф, швырнула на пол. Эван проследил взглядом за пострадавшей деталью туалета и обнаружил, что на полу уже лежит десяток разноцветных шёлковых шарфов. Элена, не глядя, подхватила со стола следующего кандидата и, приложив к щеке, придирчиво сверила тон. Подумала и, отложив, взялась за другой шарф.

Эван со свистом выдохнул, чувствуя, как ярость снова накрывает его, но девушка была слишком увлечена, чтобы заметить что-нибудь.

Эван снова опустил взгляд. Бёдра её, обтянутые тонким сукном, шевельнулись, и Эван ещё раз глубоко вздохнул – уже не столько от бешенства, сколько от жажды.

Элена затянула на шее шарф, но тут же, тихонько выругавшись, сорвала его с себя и бросила на пол. Это стало последней каплей.

Эван, бросив трость, шагнул вперёд, не останавливаясь, распахнул дверь и, в два шага преодолев разделявшее их расстояние, опустил руки на бёдра Мадлен и рванул вниз пояс штанов. На секунду на лице девушки, отражённом в зеркале, промелькнула смесь удивления и испуга, но уже в следующую секунду Эван обнаружил, что обнажённые бёдра в его руках подаются назад, и это взбесило его ещё сильней.

— Я же сказал, к десяти ты должна быть готова! – прорычал он в самое ухо. Элена обмякла, чувствуя, как голос князя посылает по телу загадочные вибрации. В следующую секунду она ощутила на правой ягодице увесистый шлепок и подалась ещё назад, стараясь продлить соприкосновение с горячей рукой.

— Я готова… — пискнула она, продолжая смотреть на Эвана через зеркало огромными глазищами, сейчас казавшимися чёрными от расширившихся зрачков. — Хотите проверить, князь?

ГЛАВА 3

Как и обещал Эван, Чезаре следом за Эленой был доставлен в поместье — целый и невредимый, но немного обеспокоенный тем, что происходит вокруг. Элена и рада была бы его успокоить, но она и сама толком пока не понимала, что творится.

Поместье Эвана было устроено почти так же, как и его городской дом, но если последний Элена не успела толком рассмотреть, то в По она довольно быстро изучила всё.

Усадьба состояла из двух неравных частей: дикого леса, скрывавшего среди высоких стройных стволов зеркала озёр и вершины холмов – и небольшого обжитого уголка, где располагались дом Аргайлов, оранжерея, партер, лодочная станция и хозяйственные корпуса.

В самом особняке господа занимали три этажа. Слуги жили на самом нижнем – их насчитывалось несколько десятков, причём добрую половину составляли бородатые мужчины в килтах с суровыми взглядами профессиональных вышибал, а остальными были в основном многочисленные горничные и кухарки, которые должны были поддерживать в порядке дом. Секретарь, с которым Элена уже была знакома, так же жил на третьем этаже.

На первом этаже располагалась бальная зала с множеством альковов, которую пока что никто не пускал в ход, а также две бильярдные, музыкальная и карточная комнаты, библиотека и обеденный зал.

На втором находились комнаты господ – которых, к разочарованию Элены, обнаружилось куда больше, чем она бы хотела.

На третьем были апартаменты гостей – в том числе ей, как она и просила, выделили четыре комнаты: просторную ванную, отделанную ясенем, с туалетным столиком, где гостья благополучно разместила всё, что привезла с собой: баночки духов, мыло, миндальный крем и набор расчёсок. Рядом с ванной располагалась гардеробная, которую Элене не удалось заполнить до конца. Собираясь в дорогу, она думала о том, как наиболее незаметно выбраться из клуба, и взяла лишь минимум того, в чём нуждалась теперь: у неё было всего два комплекта – вечернее платье и спенсер с белыми эластичными штанами, в котором она и ехала в поместье – в то время как обстоятельства требовали менять костюмы четыре раза в день. Десяток сорочек – вдвое меньше того, что было ей нужно, просто чтобы хватило на неделю. Что уж говорить о том, что ей мучительно не хватало оставшихся в Манахате корсетов. Оставалось радоваться тому, что в чемодан вместилось достаточное количество шарфов и хотя бы один зонт. Шляпки у неё тоже не нашлось – впрочем, здесь, в поместье, никто их и не носил. И хотя сельский образ жизни немного облегчал ситуацию, он же её и осложнял: в те три дня, что Эван позволил ей отсыпаться в городе, Элена не вставала с постели и успела распланировать ближайшие месяцы в общих чертах, и в первую очередь собиралась пополнить запасы белья, но сделать этого не успела.

В целом, по здравом размышлении, она пришла к выводу, что всё складывалось достаточно неплохо, хотя избавиться от злости на Эвана, который так долго её отвергал, чтобы теперь силой притащить к себе домой, до конца не могла.

Все эти три дня Элена ужасно скучала и ждала, когда же наниматель пригласит её к себе, но этого так и не произошло. Зато следующие несколько дней вполне восполнили этот пробел.

Эван разломал в щепки то подобие режима, которое Элена собиралась установить и к которому привыкла.

Если в клубе раньше одиннадцати Элена не открывала глаз, то в поместье Аргайлов каждое утро, едва солнце заглядывало в окно, начинали стучать в дверь. Чезаре, приходивший в комнаты к хозяйке с утра, шёл открывать и передавал Элене, что господин давно уже её ждёт. Если в первые дни Элена пыталась отвечать, что ещё не встала и ей нужно время, чтобы привести себя в порядок, то к концу недели поняла, что это приводит лишь к тому, что через несколько минут лакей приходит опять, на сей раз чтобы сообщить Чезаре, что господин просит её всё-таки встать. Эта перебранка не давала ей спать до тех пор, пока Элена всё-таки не вставала, но в итоге она вынуждена была выбираться из своих комнат, одевшись кое-как – а с этим она смириться не могла. На седьмой день она сама приказала Чезаре разбудить её в шесть утра, чтобы к девяти – когда появится очередной неуёмный слуга – уже выглядеть хорошо.

Если в клубе Элена, встав и немного понежившись в кровати, отправлялась на пробежку, которая никогда не требовала от неё особых усилий, хотя и помогала проснуться до конца, то Эван в первый же день, едва дав ей проглотить один-единственный тост, потащил Элену в конюшню и стал выяснять, умеет ли та ездить верхом.

Выяснив, что верхом Элена не ездила никогда, Эван немного поскрипел зубами и сказал, что будет учить её сам. В первый же день Элена вернулась домой с боками, ноющими от тряски, и с ягодицами, смятыми в паштет, но, конечно же, Эван не собирался её жалеть. Пытка продолжалась каждое утро, а Эван лишь посмеивался, глядя на неё, и не упускал возможности пройтись ладонью по обтянутому тонкими панталонами бедру или хлопнуть пониже спины: Эвану явно не давал покоя её зад.

К концу недели она уже худо-бедно держалась в седле, хотя и хваталась иногда за Эвана, едущего рядом – не столько опасаясь упасть, сколько для того, чтобы ощутить его рядом.

Рядом с Эваном, несмотря на все его раздражающие привычки, было на удивление хорошо. Он редко целовал Элену, зато в те секунды, когда целовал, Элене казалось, что время останавливается и весь мир сужается до глаз, сверкающих тёплым коричневым пламенем напротив. Эвану было достаточно простого прикосновения, поцелуя или взгляда, чтобы разжечь в Элене огонь, и Элена наслаждалась как могла этим непривычным для себя состоянием, когда не хочется ничего менять.

Впрочем, кое-что ей всё же хотелось бы изменить – это обеды, которые ежедневно собирали всю семью Аргайлов за одним большим столом. Сама она во время них сидела от Эвана очень далеко, в той части, где располагались все племянники князя: и, как с величайшим удивлением открыла для себя Элена, Ливи Джил МакГауэр, которую Элена искренне надеялась не встречать больше никогда.

ГЛАВА 4

За три недели в усадьбе По Эван узнал о Мадлен не так уж много.

Не то чтобы его не интересовало, кто эта девушка и что творится у неё в голове. Он просто необыкновенно отчётливо понимал, что им нет смысла друг к другу привыкать. И в то же время всё равно хотел знать, поэтому задавал всё новые и новые вопросы.

Ему нравилось как бы раздирать собственную рану, расковыривать болячку, которую никто бы уже не смог излечить. Каждый раз напоминать себе о том, кто перед ним – потому что, глядя на задумчивые синие глаза и обнимавший шею белоснежный воротник, слишком легко было об этом забыть. Мадлен напоминала молодую художницу или небогатую поэтессу, на две трети погружённую в себя и в то же время тонко чувствующую всё, что происходит вокруг – но никак не шлюху, которой была. И этот обман выводил Эвана из себя — как не смог бы вывести из себя никто.

Он раз за разом проклинал иронию судьбы, которая привела его к этой девчонке только теперь, когда она уже принадлежала всем. То и дело Эван думал, что если бы прилетел хотя бы годом раньше, быть может, смог бы забрать Мадлен целиком себе, не делил бы ни с кем.

И как только Эван погружался в мечты о том, как встретил бы её несколько лет назад, реальность ошпаривала его потоком ледяной воды: поехала бы Мадлен с ним, если бы они встретились тогда? Или ей нужен был именно князь? Нужно было то, что Эван смог бы дать ей только сейчас?

Чем дольше Эван думал, тем более его одолевала злость, и он снова задавал какой-то вопрос – совсем не тот, который хотел на самом деле задать.

— В тебя когда-нибудь входили сразу вдвоём?

— Кто-нибудь из них вставлял в тебя кулак?

Эван видел, как надкалывают ледяное спокойствие девушки эти вопросы, но большего — настоящей злости или настоящей боли — добиться от неё не мог.

За три недели он узнал, что Элена любит запах лесных цветов и не любит запах роз.

Что она без ума от тёплого молока с мёдом, которое может потягивать, сидя у себя в комнате у окна до тех пор, пока оно не остынет напрочь.

Что ей нравится, по-настоящему нравится, когда руки Эвана входят в неё и гладят изнутри, причиняя шершавостью пальцев едва заметную боль.

Что она терпеть не может рано вставать и не умеет ездить верхом. Но что она любой науке может научиться быстро и легко.

И что она терпеть не может, когда её бьют – даже очень легко.

Однажды Эван попробовал ударить Элену хлыстом.

Они были в конюшне, и конюха Эван отправил искать новую узду.

Белоснежные обворожительные ягодицы, от которых невозможно было отвести ни руку, ни взгляд, светились перед ним, а Мадлен тяжело дышала, прижатая к стенке стойла щекой. Волосы её, аккуратно уложенные ещё полчаса назад, теперь порядком спутались и среди чёрных прядок виднелись прутики соломы.

Эван провёл по белой, идеально круглой, заднице рукой.

— На тебе когда-нибудь ездили верхом?

— Что?.. – Мадлен слышала вопрос, по-видимому, не лучше, чем сам Эван, когда его произносил. Она попыталась чуточку повернуть голову, чтобы заглянуть любовнику в лицо, но успела сделать лишь частично – и замерла, увидев, как тот отстёгивает от пояса конский хлыстик.

Возбуждение, затопившее тело Элены ещё секунду назад, мгновенно отхлынуло, и место его занял глупый, иррациональный страх. Мадлен спокойно принимала в себя плаги, фаллоимитаторы и другие игрушки, но терпеть не могла, когда её бьют.

«Не надо», — проскользнула мысль, но она лишь зачарованно смотрела, как Эван перехватывает хлыст.

— Я задал вопрос. Тебя когда-нибудь били хлыстом?

— Да, — собственный голос Элены едва слышала за стуком крови в висках.

Эван провёл кончиком хлыста по ложбинке между белых полушарий.

«Уж лучше бы он впихнул его в меня», — пронеслось у Элены в голове.

Какое-то время Эван просто любовался, как вычерчивает розовые линии на белой попе кончик хлыста. Затем другой рукой подхватил Мадлен под живот и попытался приласкать. Тело оказалось настолько напряжено, что о возбуждении и речи быть не могло.

Эван замер, сосредоточенно глядя на белое, как мел, лицо, чуть повёрнутое к нему. Поджал губы, выжидая, скажет Мадлен что-то или нет.

Мысли бешено метались у Элены в голове. Будь это любой другой клиент, она бы молча стерпела и скрылась у себя. Она давно уже поняла, что бесполезно о чём-то просить – и потому прекратить не просила никогда.

Эван стоял у неё за спиной неподвижно, всё ещё выжидая чего-то. На секунду Элена почти что решилась попросить его прекратить – но не успела.

— Ты будешь делать всё, что я захочу? – озвучил Эван вопрос, терзавший в эту минуту его самого.

Элена сглотнула.

— Да.

— Даже если это противно тебе?

Элена молчала секунду, пытаясь понять, какой от неё требуется ответ. А через секунду было уже поздно что-то говорить, потому что горячее тело Эвана, накрывавшее её со спины, исчезло, оставив только холод и одиночество там, где оно было только что.

— Эван!.. Ваше Сиятельство! Князь... – выдохнула Элена, резко разворачиваясь, и, увидев, что князь уходит, попыталась броситься за ним, но запуталась в одежде и едва не упала.

Выругавшись, Эван подскочил к ней и подхватил на руки.

«Шлюха», — читалось в его глазах.

Элена сглотнула и зажмурилась.

— Я никогда вам не врала, князь.

Эван молчал, но продолжал удерживать её в руках. Элена поймала руками его шею и крепко обхватила, так чтобы Эван не смог сбежать, и только потом открыла глаза, приготовившись столкнуться с ледяной волной презрения, обращённой к ней.

— Почему ты не попросила меня остановиться?

Элена закусила на секунду губу.

— Вы хотели, чтобы я просила?

Эван молчал, и глаза его стремительно затопляла злость.

— Вы бы всё равно не остановились. Но если вы хотите – я буду просить.

— Ты считаешь так.

Элена сглотнула, пытаясь понять, что теперь она видит в этих глазах. Она не выдержала и первой отвела взгляд.

ГЛАВА 5

Элена проснулась, услышав негромкий женский вскрик. Резко раскрыла глаза, но не шевельнулась, решив проверить сначала, где находится и что произошло. Вскрик затих, и хлопнула дверь. Только после этого Элена села и огляделась по сторонам.

Тихонько ойкнула и тут же прикрыла рот рукой. Эван лежал рядом. Ещё пару минут назад он придерживал живот Элены рукой, теперь же ладонь его сползла и лежала на перине, сжатая в кулак.

Князь тяжело дышал. Элена видела, как поминутно сжимается его рука, но он всё-таки спал.

Первым, что почувствовала Элена, был прилив нежности. Хотелось коснуться виска Эвана и пригладить растрепавшиеся волосы, успокоить его.

Однако уже в следующую секунду на неё нахлынул страх. Элена вспомнила вчерашний разговор.

Выскользнув из-под одеяла бочком, она натянула сорочку, а сверху накинула халат, в котором вчера пришла, и, вынырнув за дверь, почти что бегом бросилась к лестнице, ведущей наверх, на этаж, где обычно спала.

Только закрыв дверь за спиной, Элена перевела дух и тут же снова замерла, встретившись с пристальным взглядом Чезаре, который, очевидно, её ждал.

— Семь часов, — сказал тот, когда молчание стало гнетуще долгим, — время купаться и укладывать волосы, госпожа.

Элена глубоко вздохнула.

— Ванна готова? – спросила она.

Чезаре кивнул.

— Идём.

Погрузившись в тёплое молоко, Элена закрыла глаза и утонула в тёплой неге. И пока Чезаре осторожно разбирал прядки её спутавшихся волос, думала обо всём, что в последнее время произошло.

Впервые в жизни она провела с кем-то ночь – полную, целую ночь. Впервые спала в чьих-то руках – и впервые об одной мысли о подобном у неё по новой разгорался в теле огонь.

Мысли её плавно передвинулись в сторону того, что её разбудило. Как и предупреждал Эван, видимо, горничная явилась разжигать камин. А к ней, должно быть, приходила ещё одна. Так что если даже первая не разглядела, кто именно лежит в кровати у князя, то наверняка это подскажет вторая.

Элена вздохнула и откинула голову чуть назад, подставляясь под гребень у Чезаре в руках. «И что теперь произойдёт?» — думала она про себя. Ответа Элен не знала. Ясно было только то, что Эван будет на неё зол – если, конечно, узнает, что Элена у него спала.

Элена снова улыбнулась, вспомнив это странное ощущение – как будто чужое тело целиком окружает тебя своим теплом. Оставалось жалеть о том, что это чувство столь недолговечно – Эван по-прежнему не хотел ничего ей обещать.

— Волосы собрать, мэм?

Элена вздохнула и открыла глаза. Краснокожее лицо Чезаре нависло над ней. Оно было настолько серьёзным, что Элене вдруг стало смешно.

— Где ты это слово узнал?

— В книжке прочитал.

Элена подняла бровь.

Чезаре молча опустил туалетные принадлежности на полочку и, на секунду скрывшись в комнате, вернулся с небольшой брошюркой, на которой было написано: «Как стать идеальным слугой».

— Где ты это взял?

— Миссис Адамс дала, — не обнаружив и тени узнавания в глазах Элены, Чезаре пояснил, — наша домоправительница, мэм. Она сказала, что мне нужно знать, как вести себя за столом и как — когда смотрит князь.

— А… — Элена подавила смешок, — очень ценная мысль. Особенно, если там написано, как уложить мне волосы так, чтобы князь был рад.

— Написано, мэм. Правда, не в этой, а в другой. Она так и называется «Волосы леди, а также всё о том, как завязать шейный платок». Жаль, что у меня нет возможности опробовать её на вас.

— Не знала, что ты умеешь читать.

— Научиться было легко. В языке калчу всего двадцать шесть букв. Но кое-чего я всё же не смог понять, мэм.

— Чего?

— В одной из книг, что дала мне миссис Адамс, написано, что за столом у джентльмена может быть до двенадцати приборов, и каждый из них нужно применять в своё время… Так вот. Я не понимаю, почему нельзя резать два вида мяса одним ножом?

Элена какое-то время молчала.

— Не знаю, — призналась наконец она, — может, потому что количество ножей показывает, насколько особенный хозяин накрывал стол?

— Приближённость к богам, вы хотите сказать?

— Ну, в каком-то смысле да. Только без богов.

— Чем больше у человека ножей, тем больше ему благоволят боги. Спасибо, мэм. Это я могу понять. Вы так и не ответили: будем мы собирать волосы или нет?

— Будем, — махнула рукой Элена, которая проснулась, наконец, окончательно, — Эван… — Элена прокашлялась. — Князь немного подождёт.

Эван проснулся к девяти часам утра. Чувствовал он себя неважно, и потому визит Джорджа, дворецкого, явившегося сказать, что к нему приехал врач, воспринял как должное и даже не был удивлён.

Врач приезжал к нему раз в месяц – такой был уговор до того, как он уехал на воды. Потом же у Эвана уже не было времени толком его принять.

Доктор Филис – пожилой мужчина, лечивший ещё его отца – померил ему давление, послушал лёгкие и, заставив проглотить двойную порцию таблеток, стал собирать чемоданчик.

— Вы не сказали ничего… — напомнил ему Эван, который всё это время сидел в халате в кресле, да и теперь ещё не спешил вставать.

— А что вы хотите, чтобы я сказал? – врач поднял взгляд от чемоданчика и посмотрел на него.

Эван горько усмехнулся.

— Что я здоров. Я почти не кашлял в последние дни и, знаете, мне было так хорошо… — Эван улыбнулся сам себе.

— И поэтому вы решили, что можете больше не пить таблетки? – перебил его доктор.

Эван поджал губы и мрачно посмотрел на него.

— И не смотрите на меня так, — тут же отбил его взгляд врач. – Эти улучшения крайне обманчивы. Вы не должны прекращать пить лекарства, даже если вам становится лучше.

— Зачем мне пить их, если они всё равно меня не спасут? – Эван не удержался и стукнул по подлокотнику кулаком.

— Эти таблетки, вполне возможно, смогут дать вам немного времени, — мягко сказал врач. — Я бы очень советовал вам принимать их точно по часам и по той схеме, что я вам дал. Ваша чахотка с осложнениями в шейный отдел позвоночника, к сожалению, неизлечима. Мы можем только уменьшить боль… Если вы будете помогать мне и моим скромным стараниям продлить вашу жизнь. Ремиссия, которую вы переживаете, может быть продлена. Все в ваших руках — главное, придерживаться схемы лечения. Мы можем выиграть месяц-другой. Но если вы запустите свое лечение — можем и проиграть! – уже строже закончил доктор, заметив, что Эван протестующее приоткрыл рот. – Не прекращайте пить лекарства, которые я вам дал, — Филис накрыл руку Эвана своей ладонью и внимательно посмотрел ему в глаза. – И не напрягайте слишком сильно организм. Это для вас вредно.