Квадрат пятый

(*)

Эмма жила не так далеко от него. Откровенно говоря, они с Клодом были практически соседями, и для Клода это стало странным обстоятельством. Он полагал, что Эмма живёт в куда более комфортных условиях и в лучшем районе, ан нет! От его дома до её дома всего-то минут пять-семь ходьбы.

Соседи, стало быть, а Эмма ни разу об этом не упомянула.

Клод и сам не знал точно зачем ему нужно её увидеть. Ну подумаешь, пришла она к нему накануне, странные речи вела, а наутро уволена. Одним днём и уволена. Так мало ли чего случилось? Они с Эммой не друзья!

Но он не мог успокоить свою совесть и рассудил, что если уж она требует, чтобы он убедился в том, что она не пропала совсем и с нею всё хорошо, то надо пойти на уступки.

Рассудив так, подкрепляя себя этой верой, Клод постучал в её двери. Такие же двери, как у него!

Он ожидал вопроса – всё же, не те стояли годы, что прежде, и теперь нужно было проявлять больше бдительности, или хотя бы камеры… Эмма же снова удивила – она распахнула дверь легко и просто, точно ей было глубоко плевать на то, кто там стоит на её пороге.

– Привет, – неуверенно промолвил Клод, которого поразила такая беспечность, – а…

Он хотел спросить как у неё дела, убедится, что всё хорошо и поспешить домой. Но свершившиеся потрясло его: как не боится она такого доверия к людям? Она, Эмма, которая не доверяет вроде бы никому на службе, и так легко распахивает вдруг двери?

И возмущение с удивлением прорвалось:

– Ты вообще не боишься?

– Что? – удивилась Эмма.

– Двери так открывать.

– Ах, это! – она усмехнулась, становясь прежней, подозрительной, всезнающей и презирающей, – у меня нечего брать. Проходи.

И ещё до того, как Клод хотел окликнуть её и заверить, что не хочет отвлекать её от дел, и вообще – у него дело-то на минуту! – Эмма уже скрылась в темноте коридора и ему пришлось последовать за нею.

Клод прикрыл за собою дверь как можно плотнее, хотя это и не успокоило лично его – дверь была тоньше, чем его, и замок на ней был как будто бы повреждён. Впрочем, когда он пригляделся к её жилищу, он понял, что Эмма не лукавила: у неё и правда было нечего брать.

Клод думал, что он живёт небогато, но Эмма жила ещё беднее. Мебель, которая занимала её жилище, кажется, была ещё до Великой Катастрофы. Во всяком случае, в нынешние годы Клод не видел ничего, кроме переработанного пластика и мебели из него же. Эмма же располагалась на продавленном ворсистом диване, вокруг стояли два таких же кресла, и в целом – всё убранство комнаты, кажется, обновлялось ещё в те дни, когда мир был похож на мир и не жил жалкой кучкой под Куполом, и Время ещё не разрывалось то тут, то там, выпуская в мир разных тварей и людей других эпох.

– Садись, – предложила Эмма.

Он сел, чувствуя определённую брезгливость. При приближении к дивану он ощутил какой-то въевшийся запах пыли и чего-то ещё тяжёлого…

– Пришёл похвастаться повышением? – поинтересовалась Эмма спокойно. Она не удивилась его приходу. Может быть ждала, а может быть стала безразличной. Глядя на неё, Клод склонялся больше ко второму варианту. Сейчас было видно, что она как будто бы нездорова и под глазами её залегли тени как от долгой бессонницы.

– Повышением? – Клод почувствовал себя глупцом. Что ж, хоть что-то было как прежде.

– Ты старший по смене, – объяснила Эмма. – Приятно работать в темпе улитки?

Она вроде бы и шутила, но голос её звучал слишком уж весело, и Клод, который всё же знал её, понимал – она готова разрыдаться.

– Я просто был в шоке, – Клод попытался прийти к тому, что не давало ему покоя, – я… у тебя всё хорошо?

Она взглянула на него как-то особенно печально, точно жалела. Только вот не себя, а его. его жалела! Но за что? Потом медленно кивнула.

– Да.

– Просто… вчера ты не говорила, что хочешь уйти или что тебя увольняют, – объяснил Клод, всё больше убеждаясь в том, что зря он полез во всё это.

– Не говорила, – эхом подтвердила Эмма.

– И я хотел бы извиниться. Я вчера был резок, – это было важнее. Для самого Клода важнее. Он чувствовал вину перед нею, и это чувство ему не нравилось.

– Ничего, – бесцветно отозвалась Эмма, – всё хорошо, я не…

Она не успела договорить. Клод сначала даже не понял почему, и не сразу увидел возникшую на пороге девочку – тоненькую и маленькую, которая даже вошла как-то особенно тихо.

– Мам, – позвала она едва слышно, – мам, опять…

Клод поперхнулся и мыслями, и словами. Он не знал, что у Эммы есть дочь. Он вообще мало что знал про Эмму, и полагал, что она живёт совсем иную, бесчеловечную жизнь.

Эмма же отреагировала быстро. Она поднялась, кивнула:

– Иди к себе, Имре. Клод, извини, я сейчас.

Девочка была послушна и, появившись как тень, она той же тенью и исчезла. Эмма же вышла решительно и твёрдо, и, хотя она прикрыла за собою дверь плотно, Клод успел услышать тяжёлый стон. В доме Эммы был ещё кто-то и этот кто-то, похоже, нуждался в помощи.

От всех этих мыслей Клоду было неприятно. Он привык видеть Эмму рабочей и злобной, но при этом надёжной. Сейчас же она представала слабой и живой. Это делало её человечнее, но лишало надёжности. Оказывается, у неё и правда есть семья. Кто-то, о ком она заботится. А он и не знал. И чего вообще пришёл?

Был даже соблазн уйти. Но Клод решил, что это невежливо. Впрочем, Эмма вернулась быстро.

– Извини, – сказала она равнодушно, – надо было поднять сестру в постель.

– Сестру? – и в очередной раз Клод пришёл в удивление. У неё и дочь, и сестра. Может ещё кто есть?

– Да, – ответила Эмма, оставаясь всё такой же спокойной, – сестру.

– Не знал, что у тебя есть и сестра, и дочь, – признался Клод, – ты никогда не говорила.

– А зачем тебе? Тебе разве нужна была эта информация?

– Нет, но ты всегда отпускала меня со смены, когда моя дочь болела или нуждалась в присмотре. А сама, выходит, скрывала… – Клод ощутил острое чувство стыда. Сколько раз он просил у Эммы отлучки или опоздания, приглядывая за Стефой? А Эмма, ни разу не отказав, получается, сама как-то справлялась с дочерью и больной сестрой? И не упрекнула ведь даже!