Лабиринты Роуз (2 книга)

Книга 2. Лабиринты Роуз. Пролог

- Петрик! Петрик! Подожди меня! 
- Не называй меня Петриком. Я - Петр. Сколько раз тебе говорить? - пятнадцатилетний граф резко обернулся, остановив свой бег по лестнице, ведущей к самой вершине Башни Молчания. 
Он ждал, пока запыхавшаяся Роуз, которой едва исполнилось двенадцать, догонит их с братом. 

Генрих, родной сын наследного принца, не был кровным братом Петру, но годы, проведенные в королевском дворце Эрии, сроднили их. Все портила лишь малявка Роуз, которая неотступно следовала за мальчиками с тех самых пор, как научилась ходить. Правда, и она иногда была полезна. Например, в играх, где требовался третий участник: в подушечных боях, в погонях по извилистым коридорам дворцов и крепостей, куда королевская семья выезжала на отдых, в прятках в садовых дебрях или зеленых лабиринтах, мода на которые пришла откуда-то с юга.
Свон, крестная мать Петра, не делила детей на родных и приемных, воспитывала их в строгости, и в течение учебного года им редко удавалось побездельничать. Летом же, когда они перебирались в Северную Лорию, где правила их прабабушка - королева Беатрис Шестая, все трое переставали сдерживаться и, словно разбойники, с криком и шумом носились по тихим анфиладам дворца. 
Свон со своей бабушкой находились в прохладных отношениях, поэтому не часто появлялась во дворце, а старуха-королева души не чаяла в детях и позволяла им творить что угодно. 
Но прошли годы, братья выросли, им стало не до игр, поскольку четырнадцать-пятнадцать лет – этот тот возраст, когда уже можно считать себя взрослыми, но Роуз не желала замечать произошедших с ними перемен и пыталась вернуть мальчиков в детство, в котором сама еще благополучно пребывала.

Вот и сегодня с самого утра они прятались от Роуз в библиотеке и морщились, слыша, как она протяжно выкрикивает их имена. Крадучись пробираясь между высокими стеллажами, забитыми книгами, братья нечаянно качнули один из шкафов, и на пол обрушилась лавина из томов и фолиантов. 
Книгу в черном переплете с золотым тиснением Петру показал Генрих. Она, упав с высоты, раскрылась на красочной гравюре, где в бою сошлись, оседланные людьми драконы. 
Страница, другая и друзья поняли, что к ним в руки попала весьма редкая книга, поскольку они никогда не слышали о войне с бахриманами.
Друзья настолько увлеклись чтением, что не заметили, как к ним подкралась Роуз. Они вздрогнули от ее победного крика, но головы так и не подняли. 
- Кто такие бахриманы? - заглянув через плечо Генриха, спросила Роуз. 
- Жрецы, умевшие передвигаться по миру с помощью порталов. Колдуны из Сулейха, - брат перевернул страницу. 
- Но Сулейх - это страна, где правит наместник Роквэлл Блэк, старый друг родителей, и там нет никаких колдунов, - уверенно сказала Роуз. Ей нравилось блистать знаниями перед Петром. Они хоть и воспитывались вместе, граф Пигеон часто сбегал с уроков и порой не знал элементарных вещей. В глазах Роуз он выглядел бунтарем, и примерную девочку волновал его вольный нрав. 
Роуз часами могла наблюдать, как Петр упражняется с мечом или фехтует с Генрихом. Занятия по укреплению тела граф предпочитал сидению над учебниками. Генрих тоже любил физические упражнения, но уступал в мастерстве старшему товарищу, что в последний год особенно стало заметно: длинный, нескладный принц двигался не так уверенно и действовал не так ловко, как мускулистый и подтянутый граф. Если бы Роуз была старше, она поняла бы, что нескладность Генриха временная - он обещал стать высоким и красивым юношей. 
Несмотря на свой юный возраст, Роуз верила, что никогда не встретит человека лучше и красивее, чем Петр. Она любила его, пусть по-детски, но искренне, и ее сердце изнывало от тоски, поскольку граф Пигеон не обращал на нее никакого внимания.

С недавних пор братья начали хранить свои взрослые секреты. Они замолкали, стоило Роуз появиться в поле видимости, что делало ее несчастной. Она чувствовала себя брошенной, одинокой. 
Однажды Роуз проревела всю ночь после того, как случайно увидела фрейлину матери, крадущуюся из комнаты Петра. Позже, с пристрастием наблюдая за весело щебечущей дамой, принцесса разглядела на ее шее тщательно замазанные следы поцелуев. Поняв, чем ночью занимался Петр и эта ужасная женщина, Роуз со слезами на глазах выбежала из залы, чем вызвала каскад вопросов от родителей. Но как признаться им, что она ревнует?

И теперь, стоя в библиотеке, она замерла, испытывая невероятное счастье. Ее Петр находился рядом и можно было без стеснения на него смотреть, пока Генрих увлеченно рассказывал о давних событиях. 
- Шла война против бахриманов, и всех колдунов уничтожили. Тут написано, что предводителем пяти королевств выступал наш отец - Эдуард Эрийский. 
Петр рассматривал картинку, на которой белые драконы дрались с черными, а на Башне Молчания стояла одинокая женская фигура. Ее волосы развевались на ветру. Художник точно передал, что нарисованная девушка готовится прыгнуть. 
- Но почему нам не рассказывали о войне со жрецами, когда мы изучали историю? - Роуз мысленно сопоставила даты, указанные на странице. - Получается, наши родители еще не поженились. 
- Смотри, тут написано, что бахриманы могли открывать порталы одним взмахом руки! 
- Вы что здесь делаете, озорники? - скрипучий голос старого библиотекаря заставил всех троих подпрыгнуть от неожиданности. - Вы раскидали книги! Что скажет на это Ее Величество? 

Петр и Генрих резво поднялись и со смехом бросились вон из библиотеки. Роуз же задержалась. Она подхватила оставленную ими книгу, на обложке которой светилось золотое тиснение «История о коварных бахриманах и победе над ними Союза пяти королевств», и побежала следом. Книга оказалась тяжелой, но принцесса не хотела ее бросать. Неразлучные друзья наверняка спрячутся, и ей не придется бесцельно бродить по коридорам, и выискивать их. У нее теперь есть чем заняться. Она хочет все знать об истории войны с бахриманами. 
Роуз интуитивно угадала в нарисованной фигурке на Башне Молчания свою маму. 

Глава 1. Часть 1

За окном бушевала весна, цвели яблоневые сады. Ветер, влетая в комнату, теребил легкий занавес, играл золоченой бахромой на парчовом пологе девичьего ложа и холодил красные от смущения щеки принцессы, которую вот уже третий час готовили к свадебной церемонии. Невесту мыли в ванне с розовыми лепестками, которые доставили рано утром из самого Сулейха, умащивали тело бальзамами, изготовленными желтолицыми кудесниками загадочного востока, завивали волосы цвета спелой пшеницы в локоны, одевали на сияющую красотой девушку тончайшее белье, сотканное и расшитое мастерицами Корпы. 

Перед тем, как протиснуть руки в узкие рукава и застегнуть сто пуговиц верхнего платья, принцесса попросила о передышке: 

- Пожалуйста, я хочу хоть на мгновение остаться одна.
- Но Ваше Высочество, жених вот-вот прибудет во дворец, - возразила Первая фрейлина ее матери. – Негоже задерживать церемонию, расписанную до мелочей. 
- Мама, - взмолилась Роуз, обернувшись на входящую в комнату женщину, походившую на дочь только цветом волос. – Неужели солнце откажется светить, или Руфф развернется и уедет, если я немного полежу? 
- Нет, милая. Ничего такого не случится, – Свон опустила руки на плечи сидящей в центре комнаты полураздетой дочери, встав за ее спиной. – Я вижу, ты нервничаешь и устала от гомона людей. 
- Да, устала, - Роуз качнула головой с мудрено заколотыми волосами и тяжелой короной. - Еще чуть-чуть - и я закричу. 

Свон взмахом руки приказала слугам покинуть опочивальню. Швеи, парикмахеры, фрейлины поспешили за дверь. 
- Что случилось, родная? 
Роуз поднялась из кресла и шагнула к кровати. Прохладные простыни обещали неземное блаженство, принцесса застонала от удовольствия, когда опустилась на них. Вот так бы и лежала весь день. Зачем куда-то идти? Не такую свадьбу она хотела. 
Роуз просто наслаждалась наступившей тишиной после того, как комнату покинули все женщины, помогающие ей одеться. 

- Ты сомнешь прическу, малышка, - Свон ласково посмотрела на Роуз, невольно залюбовавшись ею, такой нежной в этом красивом белье, расшитом шелковыми розами и украшенном узкими атласными лентами. Ее нижняя юбка задралась, оголив острое колено. «Дочь навсегда останется для матери ребенком, даже если на ней свадебный венец», - подумала Свон. 
Она вспомнила, как увидела ее в первый раз. Роды оказались сложными, мучительными, и вконец обессиленная мать потеряла сознание, как только услышала первый крик ребенка. Она даже не знала, кто родился: девочка или мальчик. Только через сутки ей принесли малышку, завернутую в ворох батистовых пеленок с каймой, расшитой белыми розами и атласными лентами. 
- Роуз, познакомься с мамой, - произнес Эдуард, пристроившись тут же на кровати. 
Свон бережно взяла из рук кормилицы свою дочь и долго ее рассматривала, никак не решаясь вернуть ждущей прислуге.
- Она красавица. Такая же, как и ты, - Эдуард поцеловал Свон в голову. - Я назвал ее Роуз. Ты не против? 
Как она могла быть против? Выросшая сиротой, только в восемнадцать лет она узнала, как звали ее родителей. Роуз - имя ее трагически погибшей матери. 
Свон заплакала. Ребенок, словно почувствовал ее слезы, тоже завозился, скривил лицо. 
- Ну, что ты, родная? - Эдуард жестом показал, чтобы унесли дочь. Как только дверь за кормилицей закрылась, он поднял Свон на руки и сидел, укачивая ее, как малое дитя, пока она не уснула, вслушиваясь в мерный стук сердца мужа. Она была счастлива: у нее есть прелестная малышка Роуз. 
С тех пор любую вещь, принадлежащую принцессе, украшали розами: белыми, розовыми, желтыми, красными. Роза стала своеобразным символом. 

- Эту башню ты называешь прической? Я ненавижу ее. Почему я не могу одеться так, как хочу? К чему эта показная роскошь? 
- Твой дед жаждет утереть нос бреужцам, которые оценивают прежде всего богатство. 
- Руфф Бреужский полюбил меня вовсе не за золото в казне. 
- Я знаю, милая, но его родители… 
- Мам, я будущая правительница Северной Лории, а Руфф второй сын короля, который, став моим мужем, поднимется на ступень выше, чем мог бы рассчитывать в своем королевстве. Неужели мы не можем хотя бы отстоять право одеться так, как мне хочется? 
- Родная, не так все просто, мы выполняем требования того двора, куда ты войдешь, став женой Руффа. Здесь, помимо дружественных отношений с восточным соседом, замешена политика: Бреуж входит в «Союз Пяти», организованный во время войны с бахриманами. Цель твоего деда - не только создать общую границу для пяти королевств, но и скрепить королевские семьи родственными узами. 
- О, мама, не надо повторять то, о чем мне твердят последние годы. Я помню, что из пяти, лишь два королевства не имеют с нами общей крови, и не забываю об истинной цели свадьбы с Руффом Бреужским. После нас останется только Лунное царство, где подрастает будущая невеста брата. Бедный Генрих, ему ждать долгие шесть лет, прежде чем он сможет жениться на крошке Стелле! 
- Как видишь, он не ропщет, - Свон села на постель и погладила плечо, лежащей на животе дочери. – Тебе повезло, что ты влюбилась в Руффа, а он влюбился в тебя. Надо ценить то, что тебе досталось, а не капризничать по пустякам. 
- Я мечтаю, что бы у нас с Руффом была такая же глубокая любовь, как у тебя с папой, чтобы он смотрел с нежностью в глазах, и даже спустя много лет не утратил ко мне интерес, чтобы я чувствовала себя за ним, как за каменной стеной … 
- Все будет, милая. Жизнь только начинается. 
- Мам, - Роуз села на кровати, обхватив руками колени. – Знаешь, как я хотела бы выйти замуж? Чтобы мои волосы были распущены и стелились волной по спине, заменяя прозрачную кисею, а на голове, вместо тяжелой короны, красовался венок из ромашек… 
- Простых ромашек? Откуда такая фантазия? 

Глава 1. Часть 2

Роуз пришла в себя от того, что ее насильно поили. Горькая жидкость обжигала горло, лишала возможности дышать, лилась по шее. Кубок, прижатый к ее губам, грозил сломать зубы, а рука, державшая ее за затылок, не позволяла увернуться и перестать глотать дурно пахнущее варево. 
- Давай, давай, малявка, - шептал мужчина, лица которого она не могла разглядеть из-за слез, обильно льющихся из глаз, и слабого источника света. - Ты ведь не хочешь забеременеть? 

Убедившись, что в кубке не осталось ни капли, Роуз отпустили. Скрип двери, поворот ключа, удаляющиеся шаги и наступившая давящая тишина. 
«Я хотела тишины», - подумала принцесса, еще не понимая, как она оказалась в темной комнате. Вместе с закрывшейся дверью исчез и тот малый отблеск света, что мог помочь оглядеться. 
Не вставая, Роуз пошарила рукой вдоль тела. Грубые на ощупь простыни позволили определить, что она находится не в своей опочивальне. 
Где же она? 
Страх острым жалом кольнул в сердце. 

Силясь вспомнить, что предшествовало горькому напитку, Роуз с трудом восстанавливала цепь событий: как и в комнате, в ее голове властвовала темнота. Перед глазами сохранилась лишь последняя картинка: множащиеся трещины на любимом зеркале, а за спиной, на стене – быстро расползающееся черное пятно, отражение которого она успела уловить перед тем, как к горлу подступила тошнота, и ноги отказались держать тело. 

Тело? Роуз застонала от ужаса – сейчас тело ее не слушалось, она могла шевелить только руками. Ни сесть, ни перевернуться. Стало страшно, что мерзкая жидкость, которой её только что поили, может быть отвергнута желудком, а Роуз даже не в состоянии повернуть голову, чтобы не захлебнуться. 
Подавив нарастающую панику, принцесса постаралась сосредоточиться на том, что ей доступно, а именно, изучить себя. 
Деревянные пальцы прошлись по мокрому от слез лицу. Лизнула губы. Кроме горечи почувствовала вкус помады и небольшую припухлость на нижней губе. Просунула пальцы в спутанные волосы: венца нет, «башня» из локонов хоть растрепалась, но оставалась на месте. 

Медленное движение руки вниз. Роуз затаила дыхание, боясь обнаружить, что ее раздели. Нащупав тонкую ткань, девушка вздохнула с облегчением. На ней надета ее нижняя рубашка: вот ряд атласных лент по вырезу, под пальцами распускаются вышитые бутоны. Принцесса припомнила, что не успела залезть в корсет и верхнее платье, поэтому не удивилась почти открытой груди. 
Спустив ладонь вниз, к животу, Роуз попыталась разобрать, цела ли ткань. 
Затуманенное сознание подсказывало, что с ней произошло что-то нехорошее, откуда-то девушка знала, что ее одежда пострадала., но руки не подтверждали ее страхи.   

Почти успокоившись, что никаких разрезов и рваных краев на рубашке не оказалось, и нет видимых повреждений на теле, не считая странной обездвиженности, Роуз вдруг вспомнила слова мужчины: 
«Ты ведь не хочешь забеременеть?» 
Стон вырвался из ее горла. Какая беременность? Откуда? 

Пальцы принялись лихорадочно поднимать подол, но принцесса вовремя себя остановила. Дотянуться до внутренней стороны бедер не позволит скованное тело, а лежать с задранной юбкой в незнакомом месте опасно. 
Опять полились слезы, и заложило нос. Роуз старалась часто дышать через рот, но накативший страх умереть от удушья не проходил. Мысли подогревали панику.
Кто тот мужчина, что поил ее горьким отваром? Что он сделал с ней? Почему она мало что помнит? Как он вынес ее из дворца, где собрались тысячи гостей? 

Роуз закрыла глаза. От этого ничего не изменилось, но видеть темноту и сознательно отгородиться от нее – разные вещи. Постепенно девушка успокоилась и вернулась к тому моменту, когда по зеркалу в ее опочивальне пошли трещины. 
Еще и еще раз она прокручивала цветную картинку. Последнее воспоминание – ключ ко всему. 
Она видела себя в белой, просвечивающей на солнце, рубашке, руку, прижатую к прохладному серебру зеркала. Мысленно она проследила, как одна из трещин, множась, доползла до ее пальца. 
Стоп! 
Что за черное пятно расплылось на противоположной стене? Слабым отголоском в памяти мелькнуло, что однажды она видела похожую клубящуюся тьму. Стены в ее комнате обшиты восточным шелком с нарисованными по зеленому полю белыми розами, а то пятно, о котором она только что вспомнила, расходилось по каменной кладке. 

Открытие заставило Роуз вскрикнуть: она видела такое пятно в Башне Молчания во дворце старой королевы Беатрис Шестой! В день, когда шагнул в клубящуюся тьму и исчез ее друг детства! 
Роуз заплакала в голос. Сомнений не было, она знала, кто её похитил. 
Только граф Пигеон называл ее малявкой! 
- Петрик! - всхлипнула она и ударила кулаком по кровати. 
Рядом раздался спокойный голос: 
- Я просил не называть меня Петриком. 
Принцесса открыла глаза и различила фигуру мужчины, стоявшего над ней. Его силуэт освещал слабый свет, падающий из открытой двери. Занятая своими мыслями, она не заметила, как похититель вернулся. 

Петр, между тем, тронул висящую над изголовьем кровати лампу, и магический кристалл озарил достаточно просторную комнату. Но Роуз не стала ее рассматривать, ее взгляд впился в лицо взрослого мужчины, каким стал ее Петрик. 
Она узнавала его и не узнавала одновременно. Трудно судить о росте, лежа на кровати, но он показался ей очень высоким и с невероятным размахом плеч. Петр темной глыбой нависал над ней. И эта глыба грозилась обрушиться и погрести ее под собой. Так, наверное, себя чувствуют путники в горной пещере, когда ее свод вот-вот упадет на них. Роуз даже услышала треск камней, но откуда ему взяться? Игра затуманенного воображения.

Глава 1. Часть 3

Как и предупреждал Петр, вскоре Роуз смогла двигаться. Тело плохо слушалось, кружилась голова, и принцесса не рискнула встать. Усевшись, она облокотилась на спинку кровати, подложив под спину подушку, и принялась рассматривать висящий на противоположной стене ковер. На него она обратила внимание сразу, как только бывший друг закрыл за собой дверь. 
Сначала Роуз показалось, что на ворсистой ткани повторяется геометрический узор, но присмотревшись, обнаружила, что перед ней тщательно вытканный лабиринт, в центре которого стоит красивый замок. Вокруг замка раскинулось пространство, свободное от строений, но украшенное полями, озерами, лесами, обозначенными на полотне соответствующими цветами: желтым, голубым, зеленым. Все великолепие центральной части окружал массив густо-зеленого цвета – сам лабиринт. Его концентрические круги сходились и расходились, плавные линии завивались и обрывались, дорожки то сплетались, то убегали в разные стороны путаной лентой. 

Загадочный лабиринт немного отвлек Роуз от размышлений о своей судьбе и бесконечного поиска ответов на вопросы, которые не давали покоя. Зачем Петр похитил ее? Как он попал в Тонг-Зитт? Почему не вернулся в Эрию? Что он сотворил с ней, чтобы пронести через портал? 
Как ни странно, но больше всего Роуз боялась получить ответ на последний вопрос. 

Шесть лет назад, когда пропал крестник ее родителей, воспитываемый ими с младенчества и считающийся таким же родным, как и Генрих с Роуз, принцесса задалась целью узнать о бахриманах если не всё, то, как можно больше.
Открывшаяся история жрецов поразила и возмутила своей женоненавистнической направленностью, хищным отношением к матерям их детей, нещадному истреблению рожденных дочерей. Отец – Эдуард Эрийский в ее глазах стал истинным героем, поднявшим королевства на войну с бахриманами и уничтожившим государство колдунов. 
У Роуз в голове не укладывалось, что их Петрик, мальчик, которого она любила всем сердцем - потомок бахриманов, а если судить по царившей в Сулейхе иерархии, то и вовсе последний Верховный жрец. 
Она какое-то время даже винила родителей, скрывших тайну его рождения. Ей казалось, расскажи они правду, Петр не стал бы рисковать и произносить слова, унесшие его в неведомую даль. 

Роуз до мельчайших подробностей помнила тот злополучный день. 
Беатрис Шестая слегла с сердечным приступом, услышав вопли испуганных правнуков и поняв, что произошло нечто страшное, связанное с запрещенной магией. Она не подозревала, что в ее библиотеке хранится книга о бахриманах с подробным описанием обряда перемещения. 
Королева хоть и находилась в тяжелом состоянии, и рядом с ней неотлучно дежурил лекарь, быстро сообразила, что Петр, если попробует вернуться, может попасть под действие магических ловушек, распыляющих жрецов на мелкие частицы. 
По ее приказу королевская охрана начала срочный сбор смертельных пирамидок. Роуз и Генрих помогали находить ловушки, сверяясь с картой их расположения. Все артефакты складывались в специальный железный ящик, который снесли в дальнее подземелье и замуровали в толще горы. 
Вскоре ловушки принялись уничтожать по всему миру, не смотря на опасность появления скрывающихся жрецов. Сбор пирамидок проводился секретно, и правители пяти государств молились, чтобы оставшиеся бахриманы не пронюхали о том, что предметов, сдерживающих их магию, больше нет. 
Беатрис Шестая устроила дознание, но ни старый библиотекарь, ни его помощники не могли внятно объяснить, откуда взялась запретная книга.

Прибывшие на следующий день после исчезновения Петра, наследный принц Эрии с супругой тоже пытались выяснить происхождение книги. Как вскоре стало известно, она значилась в описи и должна была храниться в труднодоступном тайнике.
- Я думаю, ее похитили и подложили в лорийскую королевскую библиотеку. Не знаю, кто это сделал, но враг действовал наверняка. С трудом верится в совпадение: из тысячи книг на головы детей падает самая опасная, хранящая запретные тайны бахриманов. Без колдовства не обошлось. Похоже, заговоренная книга только ждала момента, когда рядом появится граф Пигеон - внук Верховного жреца.
Позже догадки Эдуарда подтвердились. На книге нашли следы магии. 
Когда-то Эдуард и Уильям тоже принимали участие в изъятии книг и документов, подробно повествующих о ритуалах жрецов, дабы у спасенных из Сулейха детей не было возможности вернуть к жизни магию отцов. По решению правителей «Союза пяти» все запретные бумаги снесли в магическое хранилище, куда могло войти ограниченное число людей. 
- Проверить каждого, кто обладает правом доступа, - распорядился Эдуард, так как хранилище находилось на территории королевского дворца Эрии. –  Не обращать внимания на чины и заслуги. Среди нас завелся предатель.
Эдуард намеревался в день совершеннолетия Петра рассказать ему о настоящих родителях, и надеялся, что воспитанник правильно поймет, почему от него прятались знания и опасные книги. Но мальчишка Петр узнал тайну намного раньше, и случилось то, чего так боялась Свон: бахриманы, в лице неизвестного врага, опять вмешались в судьбу мальчика.

Роуз находилась рядом с матерью, когда та билась в истерике, считая, что Петр погиб на месте, но Эдуард ее успокоил, показав карту ловушек. В Башне Молчания никогда ни одна ловушка не стояла, кроме той маленькой, которую туда принесла с собой Свон, убегая от преследователей. Но эту пирамидку давно уничтожили сами жрецы. 

Дни проходили за днями, но Петр не возвращался. Успели ли убрать ловушки там, где он мог выйти из портала? Что, если портал открылся в воде? Или в жерле вулкана на далеких Иберских островах? Застывшее лицо матери, шепчущей молитвы, выбеленная сединой прядь волос на голове отца, замкнувшийся брат, считающий себя виноватым в исчезновении друга - такой была семья Роуз в то страшное время. Никто не препятствовал ее жажде изучения истории бахриманов. Любая ниточка могла помочь вернуть Петрика домой. 
В королевский дворец свозились книги со всего света, где хотя бы вскользь упоминался Сулейх. И в одной из них, купленной за баснословные деньги в Форше, Роуз вычитала невероятное: жрецы могли перемещаться через порталы не только сами, но и уносили с собой сыновей, отнятых у обреченных на смерть матерей. 
До этой книги ей встречались лишь те показания, где описывалось, что жрецы открывали дорогу бахриманов только для себя. Воспоминания старожилов замка Пигеон и воинов Союза были тому подтверждением – жрецы исчезали по одному: в порталы, как бы того не желали, не могли пройти ни наемники, ни верные им слуги.
Но если бахриманы могли провести с собой детей, то почему ее, двенадцатилетнего ребенка, не пустил портал, открывшийся в Башне Молчания? Почему тьма оттолкнула ее, ведь она шагнула в нее одновременно с графом Пигеон? Или ей тоже нужно было выкрикнуть: «Дорогу идущему бахриману!»?
Но тогда появляется новый вопрос: как жрецы прыгали из портала в портал, путешествуя по свету со своими малолетними сыновьями, которые еще не могли говорить? 
Неужели дело в том, что она женщина? 
Читая хроники освобождения замка матери Петра графини Леоль Пигеон, Роуз обратила внимание, что мужчины-наемники не уходили через портал вместе с бахриманами. Они или сдавались в плен, или погибали, ругая сбежавших жрецов.
Значит ли это, что через портал проходят только те, в ком течет кровь бахриманов? 

Глава 2. Часть 1

Внезапно проснувшись, Роуз почувствовала, что находится в комнате не одна. Лампа над изголовьем кровати продолжала гореть, но яркость света кто-то убавил. 

Поднявшись на локте, принцесса увидела, что в кресле, стоящем в темном углу комнаты, спал Петр. Ему было неудобно, и он крутился туда-сюда, ловя маленькую подушку, которая так и норовила упасть на пол, покинув место под его щекой. 
Кресло скрипело, мужчина вздыхал. 
Словно почувствовав напряженный взгляд Роуз, Петр резко открыл глаза. 
- Что ты здесь делаешь? – с вызовом спросила Роуз. 
- Тот же вопрос я хочу задать себе: что в моей комнате делает малявка, и почему я не могу поспать как человек на своей постели? 
- Странный разговор, - Роуз храбрилась. - Ну, если на то пошло, почему бы тебе, Петрик, не отнести меня назад? Может быть, я еще успею на собственную свадьбу? 
- А вот этому не бывать никогда. Лучше я стоя посплю. И перестань называть меня Петриком, - устало ответил Петр и устроился на кресле так, чтобы не видеть лицо Роуз. 

Принцесса замолчала, размышляя над его последними словами. Что Петр имел в виду? Она никогда не вернется или никогда не выйдет замуж? Впрочем, и тот и другой вариант ее не устраивали. 
Роуз выспалась, и вместе со слезами и сном ушли мысли о смерти. Вернуться домой – вот ее главная цель, с остальными переживаниями она разберется позже. 

Мерное дыхание Петра подсказало, что он, наконец, уснул. Роуз осторожно сползла с высокой кровати, полагая, что ей пора размяться, а заодно и осмотреться, обойдя достаточно просторную комнату по часовой стрелке. Эта привычка осталась у нее с детства. Если она что-либо искала, то не металась по комнате словно безумная муха, а педантично осматривала помещение и всегда находила потерянное. Не в пример Петру, который где стоял, там все и переворачивал, внося еще больший хаос.

Когда они были детьми, покои, отведенные графу Пигеон в королевском дворце Эрии, слугам приходилось убирать чуть ли не дважды в день. Его легко увлекающаяся натура заставляла браться за все и сразу. Только что он лепил из глины макет крепости в Дохо, но, увидев, что Генрих принес вырезанный из дерева фрегат, тут же бросал прежнее занятие и принимался строгать полено. Он мог вырезать паруса из занавесок, висящих в игровой комнате, а потом прикатить туда бочку из-под вина и натаскать из садового пруда воды, чтобы устроить с Генрихом морской бой. К вечеру ковры покрывал слой раскисшей глины, щепок и всяческого инструмента, которым он пользовался, мастеря поделки. 

Сейчас, находясь в чистом помещении, где каждая вещь лежала на своем месте, Роуз не могла поверить, что оно принадлежит Петру. Неужели он стал настолько аккуратным? Или у графа оказались более строгие учителя, чем ее родители? Но мама с детьми обходилась достаточно строго, и однажды после очередного погрома заставила Петра убирать свою комнату, не позволив слугам даже войти в нее. 
Ночью, переживая за друга, маленькая принцесса прокралась к нему, собираясь помочь с уборкой, но застала Петра уснувшим со шпагой в руке среди хаоса, к которому добавились еще и перья. Он изрубил пуховое одеяло, сделав из него большую куклу. 

Идя вдоль стены своей тюрьмы, Роуз с интересом разглядывала предметы, стоящие на длинных полках. Заглянула в платяной шкаф и обнаружила преимущественно темную, но чистую и приятно пахнущую весенними травами одежду. 
Следующий стеллаж не без гордости демонстрировал плотные ряды книг. Возле них она замерла, не веря своим глазам. Петр редко интересовался книгами, а тут, какую ни возьми, везде торчали закладки. Открыв страницу с одной из них, Роуз была поражена не меньше: поля были исписаны мелким почерком Петра.
«Магическое искусство, тайны перемещения в пространстве, колдовские заговоры и яды, врачевание, механика и градостроение... Кто сотворил с Петром такое чудо?»

Осторожно обойдя кресло, в котором спал граф, Роуз подошла к огромному рабочему столу, где, наконец, обнаружила беспорядок, что было ожидаемо и более в характере Петра. Но внимательно присмотревшись, Роуз поняла, что каждая вещь находится на своем месте. Видимо, хозяина оторвали какие-то срочные дела, и он оставил работу над чертежами и документами. Боясь дотронуться до чего-либо, она кружила вокруг стола, рассматривая один листочек за другим. На одних были начерчены фрагменты прямоугольных лабиринтов, на других кольцевидные формы, на третьих какие-то непонятные механизмы и странные сооружения. Среди множества чертежей выделялся один, на котором вся верхняя часть была выполнена в красках. 

Поднеся листочек ближе к свету, Роуз с удивлением разглядела на нем рисунок спящей девушки. Пшеничные волосы, на тон темнее ресницы и брови, приоткрытые во сне губы, плавная линия плеча, с которого сползла ночная сорочка с красными лентами, открыв упругую грудь. 
- О, Боже! – прошептала Роуз, узнав в спящей девушке себя. Дотронувшись до кристалла в лампе, она усилила свет и убедилась, что рисунок сделан давно. Еще год назад ее любимую сорочку испортила прачка, замочив ее в кипятке, отчего на белой ткани появились красные разводы. 
Значит, уже тогда Петр наблюдал за ней? Получается, он не один раз появлялся во дворце? 

Как же так? Она до последнего откладывала свадьбу, ожидая его возвращения, боясь признаться даже себе, что так и не изгнала из сердца любимый образ Петра, а он? Все это время находился рядом и ни разу не показался, хотя видел, что в ее жизни появился другой?
Да, Руфф тоже ей нравился, даже очень, но воспоминания о той детской любви оказались так сильны, что она невольно избегала близости с женихом, прикрываясь требованиями его матери. Роуз мучило это греховное раздвоение. Разве можно любить двух мужчин одновременно? 

Вспомнив, что Петр находится рядом, Роуз запретила себе даже мысленно произносить слова о «любимом образе». 
Она лихорадочно искала оправдания своим неправильным чувствам, зародившимся еще в детстве. И… не находила. 
Рисунок, на котором была изображена она, дрожал в ее руках. 
«Он приходил и не дал о себе знать! А ты, глупая курица, ждала, ждала и ждала…»

Глава 2. Часть 2

Дверь открылась настежь, и в комнату ворвался Петр. По его взъерошенным черным волосам, завившимся на потном лбу в тугие спирали, по прерывистому дыханию, вздымающему широкую грудь, по небрежно расстегнутому вороту белоснежной рубахи Роуз догадалась, что весь путь до покоев Петр бежал. 
Ее поразила мужская красота лица, которую она смогла оценить при дневном свете. Разлет густых бровей, крупный, но такой правильной формы прямой нос, четко очерченные губы, имеющие привычку складываться в ироническую улыбку, хорошо знакомую ей с детства. 
Появившийся от быстрого бега, темный румянец окрашивал его тщательно выбритые щеки, а в глазах светилось то нетерпеливое ожидание, что свойственное человеку, спешащему увидеть некую диковинку. 

«Диковинка» сидела в одном из кресел и пытливо рассматривала лицо похитителя. Петр замер, едва сделав несколько шагов, словно споткнулся о невидимую преграду.
Встретившись с Роуз глазами, граф постарался взять себя в руки и скрыть следы возбуждения. Губы скривились в усмешке, которая когда-то бесила маленькую принцессу. Роуз точно знала, что сейчас последует издевка. И неожиданно для себя сделала одно поразительное открытие: Петр скрывал за ехидной улыбкой и обидными словами свой к ней интерес. 
- Для разнообразия ты не пыталась посмотреть на себя в зеркало? - он с удовольствием проследил, как Роуз меняется в лице. Застывшую в равнодушии маску, которую она нацепила на себя, как только Петр появился в комнате, сменила растерянность. 
Граф многозначительно поднял бровь, а Роуз, стараясь не терять достоинства, медленно поднялась с кресла и отправилась в спальню, где в одной из створок шкафа находилось зеркало. 

Пока принцесса шла, волоча за собой, на подобии шлейфа, полы длинного халата, она успела отметить сразу несколько смутивших ее вещей. 

Первое: Петр оказался весьма высокого роста, почти такого же, как и ее брат Генрих. Проходя мимо графа, Роуз испытала ряд противоречивых чувств, сродни тем, которые переживает путник, вдруг оказавшийся у подножия нависающей над ним скалы: ощущения могущества дикой природы и ничтожности мелкой букашки. 
Второе, и самое ужасное, чего она, занятая делами, не замечала: в комнатах царил устроенный ею беспорядок, указывающий на то, что их тщательно обыскивали. Сдвинутые бумаги на столе, на которых она еще и потопталась, разглядывая ковер, плохо прикрытые дверцы шкафов, лежащие на полу подушки, скинутые ею впопыхах, когда она увеличивала яркость света в лампе, распахнутые двери на балкон, где в самом видном углу светила золотым боком ночная ваза со всем ее содержимым, прикрытым (хоть здесь не опозорилась) крышкой. 

Чтобы спрятать смущение, Роуз еще больше задрала нос и королевской поступью приблизилась к зеркалу. 
На принцессу из гладкой поверхности глянула та самая диковинка, с которой она себя недавно сравнила. Роуз в первое мгновение даже отшатнулась, не узнав свое отражение. Она увидела девицу с покосившейся на бок башней из спутанных волос, с лицом, измазанным сажей и карандашным грифелем. Картину довершал надетый наизнанку халат. 

Роуз в растерянности взглянула на руки и все поняла: на них красовались те же пятна. Видимо, смахивая выбившиеся из прически волосы, в задумчивости потирая лоб, хватаясь в азарте рисования то за рот, то за шею, она разукрасила себя на манер дикарей, живущих на Иберских островах. Одного такого привозил цирк, куда она с братом и Петром, будучи подростками, тайно пробирались, переодеваясь в одежды простолюдинов. 

Встретившись в зеркале взглядом со стоявшим за ее спиной графом, Роуз прибавила к черным пятнам пунцовый цвет стыда. 
- Ты бросил меня здесь, с этим чертовым горшком, - Роуз сердито ткнула пальцем в сторону ночной вазы, - а теперь удивляешься, что я не умылась? Где, по-твоему, я могла бы это сделать? Плескаться в тарелке, поливая себе на руки водой из графина? 
- Ах, Ваше Высочество! - театрально покачал головой граф. - Прыгать как белка по кроватям и столам у вас хватило сноровки, а раскинуть мозгами и найти то, что находится под носом, вы не смогли? Берите горшок и следуйте за мной. 

Петр дождался, когда его пленница поднимает горшок, закрыл балконные двери, и только тут Роуз заметила прячущуюся за ними небольшую арку, которая вела в еще одно помещение. Граф молча указал на столик со стеклянной чашей и кувшин с водой. На стене висело круглое зеркало, по кайме которого стелился такой же золотой узор, что украшал ночную вазу. 
Каждая вещь в купальне была выполнена в едином стиле: узор повторялся и на кувшине, и на чаше, и на огромной лохани, что стояла чуть дальше, и на ширме, отделяющей специальное кресло, делающее ненужным ночную вазу. 
- Горшок я использовал только для того, чтобы не тащить тебя сюда, пока ты находилась под воздействием обездвиживающей магии. 
Услышав, что ей пришлось пережить, пока она была без чувств, Роуз с грохотом поставила ночную вазу на пол и топнула ногой. 
- Я не привыкла обходиться без служанок. Будь добр, пришли кого-нибудь, чтобы меня искупали и расчесали. 

Глаз Петра потемнели.
- Скажи спасибо, что ты до сих пор жива. Если не хочешь резко сократить срок своей жизни, учись обходиться без посторонней помощи. 
Уже направляясь к порогу, он ткнул пальцем в небольшой плоский шкаф: 
- Поройся еще и здесь. 
Дверь за ним закрылась. Роуз осталась стоять в полной растерянности. Как она справится без служанок, которые с детства окружали ее? 
- Ну, и хорошо! - громко произнесла она, чтобы тот, кто ушел, ее услышал. - Ну, и ладно! 
Она решительно направилась к двери, намереваясь закрыть ее на ключ, но пыл моментально остыл, когда она не нашла ни замочной скважины, ни щеколды. 

Подпереть дверь оказалось нечем, поэтому принцесса бросила эту затею и направилась посмотреть, что хранит в себе плоский шкафчик. Открыв его, она обнаружила идеальный порядок. Баночки, бутылочки и горшочки с жидким мылом и пахучими маслами соседствовали с корзинками, заполненными цветными брусочками и камешками, о назначении которых принцесса не догадывалась. В красивых коробках лежали резные гребни, щетки и прочая мелочь, предназначенная для ухода за волосами. Ряд ловко скрученных в рулоны пушистых полотенец различного размера плотно заполнял верхнюю полку, но стоило принцессе вытянуть одно из них, остальные тут же обрушились вниз. Мгновение, и принцесса стояла в ворохе цветных тряпок. 
Не веря своим глазам, что и тут сумела сотворить хаос, Роуз принялась запихивать полотенца на место, но невысокий рост не позволил ей справиться с простой задачей, и шкаф уже не выглядел таким ухоженным, каким был до этого.
- Ну, и пусть! Ну, и ладно! - шептала она, направляясь к лохани, наполненной водой. 
Скинув халат и рубашку, принцесса, ступив на скамеечку, шагнула в лохань и вскрикнула от неожиданности - вода оказалась ледяной. 

Глава 2. Часть 3

Вместо того чтобы вздохнуть с облегчением, ведь судя по добродушному тону Петра, гроза прошла мимо, Роуз в очередной раз задрала нос. Она решила схитрить. 
- Я всегда получала на рисовании только отличные оценки. Вот если бы ковер лежал на полу, мне было бы легче повторить на бумаге его необычный узор. 
- Я рад, что ты нашла себе занятие, - Петр поднялся и легко запрыгнул на стол. Несколько движений руки и ковер тяжелой складкой сложился у стены, а граф раздвигал мебель, чтобы расправить его на полу во всю длину. 
Пока Роуз топталась по ворсистой поверхности, рассматривая выбранный участок узора, Петр принес из соседней комнаты шкатулку, в которой обнаружились цветные нитки и игла.
- Отмечай стежками проходы лабиринта. Так будет легче перенести найденный путь на бумагу. 
- Почему ты помогаешь мне? Ведь ты точно знаешь, для чего мне это нужно, - Роуз прищурила глаза, пытаясь прочесть правду на лице графа. 
- Побег? – улыбнулся тот в ответ. И уже без улыбки добавил: – Он невозможен. Ты просто погибнешь. 

Его забавляла наивность принцессы. Когда Петр шесть лет назад попал сюда, тоже занялся поиском выхода. Воспользоваться магией портала еще раз он не смог, сколько бы ни махал руками и ни произносил на разные лады волшебную фразу. Но принцессе не обязательно было знать, какие трудности кроме ближайшего лабиринта встретятся на ее пути. Отвлекаясь на рисование, пытаясь найти выход, она даст ему время решить, что с ней делать дальше. 
Если бы только Роуз догадывалась, какой опасности она подвергается здесь, в замке! Но и перенести ее назад к родителям он не может. Это выше его сил. Еще один переход и ему придется убить ее. Или умереть самому. 

Роуз не стала спорить. В ее голове созрел план, и она собиралась следовать ему, чего бы ни говорил похититель. Она выберется на свободу. Пусть ей придется продвигаться к заветной цели мелкими шажками, но сама идея, что она станет ближе к своим спасителям, вдохновляла. 
Чтобы не упасть в пропасть отчаяния, она отмела все сомнения, что ее могут не найти. За ее спиной стояли пять королевств, отец, брат и жених. Неужели они не перетрясут весь мир, чтобы вернуть ее? Холодок от мысли, что когда-то Петра так и не нашли, она старалась не замечать. 

Последовала череда однообразных дней. Петр уходил рано утром, оставляя на столе нехитрый завтрак, а появлялся, как правило, поздним вечером, неся с собой корзинку с едой. Иногда он возвращался неожиданно. И, войдя в комнату, застывал над Роуз, ползающей по ковру. Он рассматривал проложенные ею стежки, ведущие к выходам из лабиринта. Да, их оказалось несколько. Принцесса не знала, с какой стороны замка она окажется, поэтому пыталась найти как можно больше путей, ведущих на свободу. 

Они почти не разговаривали. Словоохотливая Роуз не оставляла попытки узнать о своем будущем и о месте, где она находится. Но Петр или делал вид, что не слышит ее, или отвечал односложно. Настойчивость принцессы вывести графа на откровенный разговор приводила к тому, что он останавливал ее ледяным взглядом или предлагал зашить ей рот. Роуз верила, что он может это сделать, поэтому прикусывала язычок и дулась весь остаток вечера.

При всем кажущемся спокойствии Петра, Роуз замечала, как он с каждым днем становился все мрачнее. Она списывала его замкнутость на свои успехи в прохождении лабиринта, но не могла понять, почему он не отберет у нее ковер и те рисунки, что она успела сделать.  
И еще одна странность в поведении графа была отмечена Роуз: если он находился в комнате, то не отходил от нее ни на шаг, стараясь сократить расстояние между ними до вытянутой руки. Она по-прежнему делила с ним постель. Конечно, с ее стороны были попытки перебраться на диван, но утром она обнаруживала, что спит в его объятиях. Словно неведомая сила притягивала Петра к ней. С большой неохотой он уходил из башни и всегда бегом возвращался. Роуз видела боль в первом случае и облегчение на его лице во втором. 

Сначала она рисовала себе, что Петр безумно в нее влюблен, но с его стороны почему-то отсутствовали всякие попытки сблизиться. Даже его объятия во время сна трудно было назвать любовными. Он просто оборачивался вокруг нее, словно старался сделать своей частью. А выпускал из объятий так и вовсе с таким зубовным скрежетом, как будто ему в этот момент вырывали сердце. 
Страсть? Да. Но какая-то болезненная, необъяснимая. 

Однажды вечером, когда они поужинали, и каждый занялся своим делом (Петр сидел у камина и читал одну из книг, а Роуз при свете жаркого огня рассматривала фрагмент лабиринта, который только что нарисовала), в дверь, ведущую на лестницу, постучали. По быстрым действиям графа Роуз поняла, что он скрывает ее существование от обитателей замка. Петр бесшумно метнулся к ней и зажал рот ладонью. Почти задыхающуюся, он перетащил ее в соседнюю комнату, где кинул на кровать. 
- Ни слова. Иначе умрешь, - прошептал он и закрыл дверь на замок. 

Замочная скважина, к которой она тут же приникла, к счастью оказалась без ключа. Через нее Роуз смогла разглядеть только спину Петра. Голоса заглушал неистовый стук ее сердца, который не позволил разобрать не только речь, но и пол собеседника. Ладони у Роуз вспотели. Она почти решилась закричать, чтобы привлечь внимание гостя, но за ним уже закрылась дверь. 
Выпроводив посетителя, Петр коротко обернулся на ее дверь. Мгновения оказалось достаточно, чтобы она увидела гамму чувств, отразившуюся на его лице: злость, смятение, брезгливость, боль. Увиденное заставило Роуз отшатнуться. Чем вызван такой всполох чувств? 
Когда она опять прижалась к замочной скважине, то увидела, как Петр коротко выдохнул, как будто собирался нырнуть, распахнул дверь на лестницу и вышел.
 
Уже более суток Роуз сидела взаперти, а Петр все не возвращался. Чтобы отвлечься, принцесса то перерисовывала лабиринт, то листала книги с заметками графа. В одной из них она нашла страницу с цветным рисунком лабиринта. Как Роуз ни выискивала, какой из участков лабиринта, вытканного на ковре, там изображен, сходства не находила. 
Это был другой лабиринт! 

Глава 3. Часть 1

Команда прозвучала, как удар хлыстом. Роуз даже почувствовала боль. Она умом понимала, что следует немедленно скрыться, но одеревеневшие ноги отказались слушаться. Она стояла и, не отрываясь, смотрела на свет, пробивающийся через полотнище шатра, не веря, что бездействует, хотя разум кричал: «БЕГИ!» 
Тени внутри шатра разделились, и тот же властный голос еще раз ударил ее криком-хлыстом: 
- Стража! 

Роуз вздрогнула, развернулась и побежала, не видя куда, потеряв ориентиры, не имея времени оглядеться. 
Галерея! 
Она добежала до галереи. Заметалась, не находя спасительный вход в свою башню. Но в свою ли? 
За спиной раздавались короткие команды, подхлестнувшие принцессу. 
Она кинулась прочь от голосов и нырнула в первый же проем в стене, где сразу же уткнулась в густо разросшийся куст чего-то колючего с маленькими холодными листочками. Задрала голову, но не увидела его вершины. Вообще ничего не увидела: ни огней башни, ни света луны. 

- Она побежала к лабиринту! - крикнул мужчина совсем рядом. 
Лабиринт? Не может быть! Так близко? 
Ноги понесли ее в темноту. 
Опять врезавшись со всего маха в жесткую, колючую преграду, Роуз вскрикнула от испуга и упала на четвереньки. 
- Здесь! - раздалось где-то над головой. 
Путаясь в полах халата, Роуз попыталась подняться, но натянутый ворот удавкой врезался в шею. Она рванула его рукой, и халат прохладным шелком соскользнул с плеч. Поднявшись, Роуз не стала задерживать падение ткани вниз, стряхнула ее с рук и развязала пояс. Халат волной упал к ее ногам, и Роуз переступила через него. Оставшаяся на ней короткая нижняя рубашка не мешала бегу, иначе принцесса, не задумываясь, скинула бы и ее.
Освободившись от пут, Роуз, словно загнанный зверь, начала петлять из стороны в сторону. Принцесса не понимала, куда мчится. Страх толкал ее в спину. 
Встретившись в очередной раз с колючим кустом, Роуз вспомнила правило лабиринта - придерживаться одной из его стен рукой. Шелест потревоженной ладонью листвы слился в единый звук, так быстро бежала принцесса, следуя изгибам лабиринта. 

Зев пещеры, освещенный факелами, открылся внезапно, стоило свернуть за угол. Шаги беглянки грохотом отразились от каменных стен. Порыв сильного ветра, хлестнувший лицо, заставил остановиться. Роуз нутром почувствовала, что навстречу ей несется кто-то огромный, поэтому кинулась вон из пещеры. 
Вдавливаясь всем телом в первый же куст, кромсая о колючие ветви рубашку, кожу, сдерживая стон боли, Роуз с ужасом ждала появления кого-то огромного. 
Отполированный свод просторной пещеры, плавно уходящей вниз под землю, наполнился нарастающим гулом. Этот «кто-то» приближался. 
От страха Роуз закрыла глаза. 

Дрогнула листва, взметнулись пряди волос, еще больше запутавшись в зарослях, мелкие камешки больно ударили по обнаженным ногам и заставили открыть глаза. 
Она увидела только хвост. Огненно-красный, с крупными чешуйками, больше напоминающими плоские камни, с острыми шипами, идущими по центру и пропадающими на мощной спине. Взмах огромных крыльев взметнул вверх сбитую листву и землю, по которой только что чиркнули острые когти. 
Роуз забыла обо всем на свете. Задрав голову вверх, она заворожено смотрела, как на фоне лунного диска кувыркнулось сильное тело и понеслось вниз. 
Навстречу к ней летел дракон. 
Мгновение спустя беглянка даже рассмотрела хищный прищур желтых с вертикальными зрачками глаз. Она могла бы поклясться, что увидела торжествующую ухмылку на вытянутой морде. 
Дракон был ужасен и прекрасен. 

Врут, что за минуту до смерти человек может увидеть всю свою жизнь. В голове Роуз не возникло ни одной мысли. Зрелище, захватывающее дух от вида несущейся на нее красной махины, полностью парализовало. 
И только дикая боль от того, что кто-то сзади выдирает ее из колючих кустов, заставила отвести взгляд от ящера. Увлекаемая сильными руками, Роуз провалилась в клубящуюся тьму. Похожую черноту она видела в замке бабушки в Северной Лории, когда в каменной стене на призыв юного графа «Дорогу идущему бахриману!» вдруг открылся портал.
Головокружение, помрачение сознания, тошнота тут же отступили, как только принцесса поняла, что стоит посередине спальни в их башне, а в спину ей тяжело дышит Петр. Это точно был он, Роуз не сомневалась ни минуты. Она знала, что так прижиматься к ней может только он. Привычно. До узнавания каждого изгиба. Его крепкие руки плотно обхватывали ее тело, и Роуз кожей чувствовала, как сильно бьется его сердце. 
- Я хотела только посмотреть, - пролепетала она, пытаясь обернуться, но тесные объятия, напоминающие капкан, не позволили этого сделать. 
Петр молчал. Мелкая дрожь прошлась по его телу и хватка ослабла. 
Звук падающего тела заставил Роуз обернуться. Петр лежал у ее ног без сознания. 

Она не знала, что делать, поэтому опустилась перед ним на колени, зашипев от боли. Роуз только сейчас почувствовала, что с них содрана кожа. В пылу бега, она этого не заметила. 
- Петр, что с тобой? - зашептала она, убирая спиральки волос с родного лица. Смахнула запутавшийся в кудрях листик. 
Она впервые дотрагивалась до него свободно, не считая того порыва, когда он лежал, скорчившись от боли. 
Но даже тогда он выглядел живее! 

Роуз развязала узел на халате Петра и раскрыла его, чтобы приложиться ухом к груди. Ритмичный стук сердца успокоил, но его кожа горела огнем! 
- У тебя жар! - воскликнула Роуз, обеспокоенно вглядываясь в лицо Петра. Она мало болела в детстве, но запомнила, как расстроенная мама прикладывала мокрое полотенце ко лбу брата, когда его мучила лихорадка. 
Роуз побежала в купальню, выхватила первое попавшееся полотенце из стопки. Когда остальные грудой посыпались на пол, в голове мелькнуло, что Петр опять будет смеяться над ней. 
Наливая воду в чашу, она твердила: «Пусть хоть кричит, лишь бы жил!». 
Роуз многое отдала бы, чтобы все оставалось, как прежде: тихие вечера рядом с Петром; сон, когда она чувствовала его дыхание на своем плече; немой укор глаз, когда она проявляла свою неумелость или капризничала. 
Она все испортила. 
Что ждет впереди? Сможет ли Петр защитить ее от той страшной женщины? Интуитивно Роуз поняла, что ее жизнь и жизнь Петра зависит от той, что отдала команду «Взять!». 
Смачивая полотенце в холодной воде, Роуз подняла глаза и невольно отшатнулась от изображения в зеркале на открывшейся дверки шкафа. 
На нее смотрело бледное лицо с пятнами грязи. Царапины, оставленные острыми ветвями кустов, кровоточили не только на лице, но и густо покрывали плечи. Роуз повернулась спиной. То, что она смогла разглядеть, ее не утешило. 
Наверное, останутся шрамы, как на спине того мужчины, отведавшего хлыст. 
Петр! Она, рассматривая себя, совсем забыла о графе! 

Глава 3. Часть 2

Когда Роуз выволокли во двор, яркий свет заставил ее зажмурится. Ее бросили недалеко от галереи, на траву, по которой она шла ночью. Но теперь на принцессе не было халата, только нижняя рубашка невесты, которую выстирал Петр, а Роуз нашла и надела. 
Как хорошо, что хоть она осталась на ней! Правда, разодранная ткань не сильно прятало тело. 
Сев и обхватив колени, Роуз утешила себя тем, что теперь ее нагота скрыта от глаз надсмотрщиков. Те стояли рядом, тихо переговариваясь на незнакомом языке, и чего-то ждали. 
Роуз огляделась. За деревьями, буквально в нескольких шагах от нее, находился тот самый шатер, где развлекались ночные любовники. Как можно было заблудиться на небольшом пятачке? Темнота и страх погнали ее совсем в другую сторону от башни. 
Сейчас она жалела, что покинула ее. Ох, как жалела! 
Разве ей было там плохо? 

Приближающиеся голоса заставили повернуть голову в сторону галереи. Двое крепких мужчин тащили по-прежнему бесчувственное тело Петра. Его голова свисала между вывернутыми руками, ноги оставляли широкий след на траве. 
Глаза Роуз защипало от слез. 
- Его в подземелье, ее ко мне, - властный голос отвлек от угрызений совести. 
Из тени вышла женщина, одетая в черное. Длинное платье наглухо застегивалось на сотню мелких пуговиц, рукава открывали только кончики пальцев, а на голове, пряча волосы, скручивался жгутами причудливый тюрбан. Единственное украшение - тяжелый кулон с красным камнем, - смотрелся на груди кровавой раной. 
Незнакомка лишь мазнула взглядом по пленнице, а Роуз почувствовала, как между лопаток медленно скатилась капля холодного пота. 
Женщина прошла мимо, распространяя за собой шлейф аромата терпких духов. 
Роуз сглотнула, потому что ее затошнило от страха. 

Надсмотрщик больно схватился за плечо, и принцесса поторопилась подняться. 
- Я сама, - она дернулась, чтобы освободиться из цепких пальцев, но получив крепкий толчок в спину, едва удержалась на ногах, и уже не сопротивлялась тому, что ее держат с двух сторон. 
Следуя за женщиной в черном по галерее, Роуз поняла, что не ошиблась: та простиралась вдоль крепостной стены, связывая угловые башни. 
Время от времени в стене открывались узкие проемы, ведущие наружу и заканчивающиеся арками из плотно растущих кустов, украшенных листвой нежно-голубого цвета. Не там ли она плутала ночью? 
Мысленно представив рисунок на ковре, Роуз догадалась, что вовсе не ров окружает замок, а эти самые высокие кусты. 
Выходит, замок охраняется с помощью колючего лабиринта? А Петр и словом о нем не обмолвился!
Неведомая рука больно сжала сердце. Где он? Очнулся ли? 

Ее завели в следующую башню. Вопреки ожиданиям Роуз, лестница не закончилась помещением, похожим на то, в котором она жила с Петром. На площадке находились несколько одинаковых дверей. Женщина так быстро исчезла за одной из них, что Роуз не успела понять за какой. Ступив за порог, она чуть не упала: начался пологий спуск, переходящий в узкий коридор, в котором едва могли разойтись два человека. 
Руки надсмотрщиков отпустили Роуз. Теперь она видела спину идущего впереди стражника, сзади топал второй. Коридор резко свернул направо и разделился на три рукава. Через какое-то время стражник повернул налево, и они, поднявшись на два пролета, вновь начали спуск. 
У Роуз закружилась голова. Они находились в самом настоящем каменном лабиринте! 
И привел он их в сердце крепости – дворец, построенный из светло-серого камня. Роуз задохнулась от такой красоты. Широкое у основания строение плавно сужалось и стремилось ввысь. Колонны, стрельчатые арки, остроконечные крыши - все тянулось к небу! Даже подняв голову, принцесса не могла рассмотреть, где проходит граница: шпили пропарывали небо и тонули в облаках. 

Новый толчок в спину заставил прибавить шагу. Роуз гадала, как стражники могут отличить нужную дверь среди дюжины одинаковых, украшающих фасадную часть дворца.
Когда ее в очередной Роуз подтолкнули, она влетела в просторную комнату, в которой уже находилась та самая женщина в черном. Шла она тем же путем, что вели принцессу или воспользовалась более коротким, осталось тайной, но незнакомка совсем не запыхалась, в отличие от Роуз, лоб которой покрылся испариной. Двери за спиной закрылись, и пленница осталась один на один с той, кого боялась до дрожи в коленках. 

Принцесса догадывалась, что вели ее путанной дорогой не для того, чтобы сейчас же убить, но ее страх был сродни тому, что испытывает человек, нечаянно наступивший на змею. Трудно предугадать, что гадина сделает в следующее мгновение. 
Змея скинула шкурку - никак иначе нельзя было назвать то, что проделала женщина. Она расстегнула верхние пуговицы и выползла из тесного платья. 
- Ненавижу эту одежду. 
Роуз удивилась, не услышав шипения. Голос, когда в нем не звучали властные нотки, казался мягким и певучим. 
Тюрбан женщина кинула куда-то в угол и с явным удовольствием тряхнула головой, освобождая связанные в тугой узел косы. Запустив пальцы в волосы у корней, она застонала от наслаждения. 
- Ты вернулась! 
В комнату вбежал черноволосый мужчина и упал женщине в ноги, обхватив ее за колени, прикрытые лишь тонким нижним платьем. В отличие от верхней одежды, оно оказалось ослепительно белого цвета. 
- Анвер, не путайся под ногами, - произнесла женщина и потрепала его по голове, прежде чем легко оттолкнуть. 
Так отец Роуз обычно приветствовал охотничьих собак, ластившихся к нему после долгой разлуки. 

Интимная сцена между женщиной и льнущим к ней мужчиной смутила принцессу и заставила отступить к двери. Женщина заметила ее желание выйти. 
- Ох, уж эти влюбленные, - закатила она глаза, делая Роуз союзницей. 
Анвер нисколько не обиделся, продолжая смотреть на женщину с обожанием. 
- Поприветствуй нашу гостью, - ровно, без интонации произнесла незнакомка. - Перед тобой Ее Высочество принцесса Роуз Эрийская, будущая королева Северной Лории. 
Анвер поднялся и галантно поклонился, но тут же опять перевел взгляд на возлюбленную. 
Без сомнения, это была та самая пара из шатра. 
- Я не знаю, кто вы, - начала Роуз, - но прошу объяснить, что здесь происходит? 
- Хорошо, что вы просите, принцесса, - откликнулась женщина, и Роуз опять показалось, что она наступила на змею. - Перед вами королева Тонг-Зитта Лолибон Идрис. И это я желаю знать, что здесь происходит? Как давно вы гостите в моем дворце? Что вас связывает с Петром? 
Произнесенное имя странно подействовало на Анвера. Услышав его, он резко повернулся к Роуз, и глаза его засветились едва сдерживаемым бешенством. Почувствовав перемену в настроении любовника, Лолибон запустила свои тонкие пальцы в шевелюру мужчины, и он опять воззрился на нее. 
«Разве что хвостом не помахивает», - на ум Роуз опять пришло сравнение с охотничьими собаками отца. 

Глава 4. Часть 1

У Роуз появились личные покои и служанка. Как только принцесса вошла в открытую стражником дверь, невысокая девушка, одетая в коричневую тунику, из-под которой виднелись шальвары, завязанные на щиколотке тесемками, склонила перед ней голову, придерживая наброшенный на голову палантин. 
- Называйте меня Салимой, госпожа, - она распрямилась, но так и не подняла глаза. 

Представшее перед Роуз просторное помещение делилось на гостиную и спальную комнаты с помощью ширмы, обтянутой шелковой материей, красочно расписанной экзотическими птицами и цветами. 
Следуя за Салимой, Роуз разглядывала убранство покоев. Здесь отсутствовали привычная для нее мебель на длинных ножках: пуфы, диваны, даже столы - и те стелились по полу. Такая же невысокая, но просторная кровать, скорее напоминающая возвышение, закрывалась легким пологом, свисающим из розетки в потолке. 

- Госпожа желает привести себя в порядок? – Салима склонила голову и приложила руку к груди. 
Роуз, оглушенная событиями, круговертью лестниц и дверей, совершенно выпустила из вида, что расхаживает в одной рубашке. Вопрос служанки застал ее врасплох. Принцесса густо покраснела, вспомнив, что стояла полураздетой перед Лолибон и Анвером. 
- Да, я хотела бы умыться. И у меня нет никакой одежды, я потеряла свой халат. 
- Лолибон Великая распорядилась, чтобы вам подготовили собственный гардероб. Пока вы купаетесь, одежду принесут. 

Роуз беспокоила щедрость королевы: личные покои, служанка, одежда. За то время, что принцесса жила у Петра, она отвыкла от роскоши, поэтому задумалась, не решила ли Лолибон воздать ей должное, как положено лицу королевской крови? Или, может быть, здесь скрыт какой-то личный интерес?
«Интересно, почему служанка назвала королеву Великой?»  - Роуз хотела было спросить, но Салима пригласила ее следовать за собой, достав мягкое полотно из резного сундука, являющегося украшением комнаты наряду с такими же пузатыми собратьями. 

Купальня представляла собой помещение без окон с несколькими водоемами, вокруг которых располагались низкие каменные скамьи. Неяркий свет струился откуда-то сверху и вместе с паром, стелющимся над водой, создавал иллюзию загадочности. Звонкое эхо, живущее под сводчатым потолком, охотно откликалось на любой звук. 
Принцесса потянула край рубашки, чтобы снять ее, но Салима перехватила подол. 
- Я помогу вам, госпожа. 
Роуз почувствовала себя дикаркой. Прошло чуть больше месяца, а она уже отвыкла от помощи служанок. 
- Пожалуйста, выстирайте и заштопайте эту вещь, - попросила Роуз, видя, как небрежно Салима отбросила рубашку в сторону. – Она дорога мне как память о доме. 

Как приятно, когда тебе моют голову, натирают тело мыльной пеной или пахучими маслами, а потом дают вволю поплавать в теплой воде! 
Выйдя из водоема, Роуз облачилась в тунику и шальвары, только кроем похожие на одежду служанки. Ткань смотрелась дорогой и приятно прилегала к телу. 
- Госпожа, накиньте палантин. Во дворце не принято, чтобы женщины вне личных покоев ходили с непокрытой головой. 

Роуз подчинилась. Остаток дня она провела в своих комнатах, ожидая визита Лолибон, но кроме служанки к ней никто так и не зашел. Салима показала Роуз, а потом разложила по сундукам одежду, присланную королевой, еще раз обработала раны, нанесенные колючими кустами, терпеливо вынося стоны и упреки принцессы. Чуть позже принесла несколько подносов с яствами и напитками, сильно отличающихся от той простой еды, которой Роуз кормил Петр. 

Роуз пыталась разузнать о нем, о его положении и жизни в замке, но служанка отмалчивалась. Видя, как на глазах принцессы навернулись слезы, Салима смягчилась и шепотом призналась, что сама попала во дворец недавно: ее принесли сюда красные драконы. 
Принцесса заволновалась, вспомнив встречу с ящером, но видя мольбу и страх в глазах рабыни, побоялась расспрашивать дальше. 
- Спокойной ночи, госпожа, - Салима расправила постель и, поклонившись, удалилась. 
Забравшись на кровать, принцесса не стала закрывать полог, потому что лунный свет, проникающий в забранные решеткой окна, немного успокаивал. 
Новые впечатления, тревога за графа, страх перед будущим не позволяли уснуть. Не верилось, что прошел лишь день, как она покинула башню Петра. Роуз поймала себя на мысли, что часто думает о нем. Оказывается, жизнь рядом с ним давала чувство защищенности, а сейчас принцесса остро ощущала одиночество. 

Чтобы занять себя, не давать подобраться страхам, Роуз перебирала в уме полученные знания. Она думала о королеве. От той зависела судьба принцессы и графа. Народ часто дает своим правителям имена, отражающие суть, но почему Лолибон прозвали Великой? Спрашивать у Салимы бесполезно, стражник за дверью говорит на непонятном языке, а Анвер так привязан к королеве, что не отходит от нее ни на шаг. Остается только поинтересоваться у самой Лолибон. 
Роуз хмыкнула. Она поинтересуется у кого угодно, но только не у странной, если не сказать, ужасной, королевы. 

Еще одна волнующая новость последних суток – на свете существуют красные драконы. «Интересно, они умеют разговаривать, как белые, или больше похожи на черных драконов, во всем послушных людям и исполняющих их команды? Познакомиться бы с ними поближе! Может, среди красных ящеров встретится такой же разговорчивый и милый, как Гри?»

Роуз задумалась, отчего Петр ничего не рассказывал? Почему тянул, чего ждал? 
Не мог же он надеется на то, что о пленнице никто не узнает? 
Вечность в башне? 
Нет, Петр преследовал какую-то иную цель. 
Как жаль, что он оказался таким скрытным! 

Мысли Роуз опять вернулись к королеве. 
Как Лолибон догадалась, что Петр изнасиловал ее? Выходит, она знала, что жрецы могут перенести через портал только «свою» женщину? 
И кто мог рассказать о втором ее проходе по дороге бахриманов? Петр? Нет, он, как только вернулся с ней в спальню, так и не приходил в себя. 
Неужели дракон? Значит ли это, что ящер так же умеет говорить, как и Гри? 

Глава 4. Часть 2

Жрец умиротворяющие поднял руки: 
- Я уйду так же, как пришел, но ты, милое дитя, останешься в неведении о том, что стала пешкой в чужой игре. 
- В чьей игре? Петра? 
- Нет, Лолибон. Она наш враг, - старик, кряхтя и не сходя с лунной дорожки, сел на пол, застеленный толстым ковром. Роуз осталась стоять за пологом, придерживая его рукой, чтобы видеть лицо жреца. На его признание принцесса скептически приподняла бровь.  
- Не удивительно, что вы королеву называете врагом. У жрецов в крови ненависть к женщинам. Я читала. 
- Дитя, успокойся и выслушай старика. После того, как я закончу рассказ, ты сама решишь, кто здесь друг, а кто враг. 

По мере того, как незнакомец вел свое повествование, Роуз забыла о страхе и решении и не верить бахриману на слово. Она вышла из тени, нащупала брошенный перед сном халат, плотно завернулась в него и села на краешек кровати, все же оставаясь на значительном расстоянии от старика, хотя тот больше не делал попыток приблизиться. 

- Меня зовут Фарух, - начал он. - Я один из старейших жителей Сулейха, который теперь не принадлежит нам. Но я не виню королевства, ополчившиеся против бахриманов. Мы заслужили изгнание.  Многие из нас погибли из-за бесчеловечного оружия, примененного твоим отцом. Да, не удивляйся. Я знаю кто ты, Роуз Эрийская. 
- Бесчеловечного оружия? - гневно переспросила принцесса. - Но были ли вы человечны? 
- Да, ловушки распыляли магов, - кивнул жрец, - но никто из Союза пяти королевств не задумался, что вместе с нами погибали наши сыновья - младенцы, не совершившие ничего предосудительного. Вот и я, оставшись с новорожденным на руках, боясь попасть под действие уничтожающей магии, переместился в ту страну, которая не дружила с Союзом. 

Прошло двадцать лет, но я до сих пор помню объявший меня ужас. Только что после родов истекла кровью жена, мой сын даже не узнал вкус материнского молока, а я вынужден был покинуть родной дом, не отдав последние почести любимой женщине. 
- Не вы ли сами тому виной? - не выдержала Роуз. - Сколько женщин погибло по милости жрецов? Моя мама стала свидетелем тому, как умирала Леоль - мать Петра, брошенная Халидом истекать кровью. 
- Да, мы все жертвы традиций Сулейха. И мы, и наши женщины. Нам с детства внушали, что они зло, их нельзя любить, нужно относиться, как к сосуду, дающему жизнь сыновьям. 
- А за что вы убивали своих дочерей? - Роуз пересела ближе, чтобы лучше слышать ответ старика. - Какое зло могли принести маленькие девочки? 
- Ты не понимаешь, - старик в досаде хлопнул себя по коленям. - Если бахриман еще может сопротивляться любви к женщине, то с дочерью он оказался бы бессилен. 
- Что плохого в любви?! - почти закричала Роуз. 
- Она несет рабство и боль, - спокойно ответил Фарух. - Какая разница, ты раб жены или дочери? Ты раб, и этим все сказано. Ты видела моего сына? Анвер - раб королевы. Сначала он влюбился в Лолибон, хотя я предупреждал его не показываться ей на глаза. А когда глупый влюбленный мальчик провел ее через портал, я понял - сын обречен.  Лолибон не выпустит его из своих рук. Я пытался спрятать его, закрыть, но Анвер сбежал. Я вхож во дворец еще со времен Могучего Орраха, мне не составило труда отыскать сына в хитросплетениях дворцового лабиринта. Он опять был с Лолибон. 
Дитя, ты, наверное, не знаешь, но мы можем скрывать своего присутствие. Как бы тебе объяснить? Представь, что дорога бахриманов имеет начало и конец. Образно мы входим в одну дверь и выходим через другую. Так вот, войдя в одну дверь, мы можем остановиться у второй, не открывая ее. 

Оставшись за «дверью», я хотел узнать, о чем мой сын беседует с королевой, как сильно он привязан к ней. 
Услышанное убило меня. Она уговаривала его сделать вместе с ней второй переход, объясняя этот трудный для каждого бахримана поступок интересами государства. Лолибон собиралась уничтожить Союз пяти королевств. И Анвер согласился. Я вцепился зубами в собственный кулак, чтобы не закричать: сын после единственного перехода не мог противиться ее чарам, что будет с ним после нескольких? Я верил, что королева не остановится, пока не высосет всю его магическую силу. 
Хотя я сам ненавидел Союз, но боязнь за Анвера толкала меня на убийство королевы. Я едва сдержался, чтобы не выйти и не задушить Лолибон. Меня остановил вопрос: чего я добьюсь? Бежать некуда, а смерть королевы ополчит против нас драконов. Как ни крути, сын пропадал у меня на глазах. И тогда я вспомнил о Петре. 
- Вы хотели, чтобы он совершил переход с королевой? 
- Нет… Да... Мне трудно говорить, ведь Петр является для меня таким же сыном, как Анвер. Когда он попал в Тонг-Зитт, я взялся за воспитание волчонка, выращенного твоим отцом. Я сделал из него настоящего бахримана. 
- Вы отравили Петра мыслью, что мои родители для него враги. 
- А разве не так? 
- Мы любили его. 
- Для бахримана истинной является одна любовь - родного отца. 
- То-то вы сейчас пожинаете плоды сыновней любви, - Роуз не удержалась от язвительности. - И та самая «любовь» толкнула вас заменить Петром слабого Анвера. 
- У нас не было времени на раздумья. Я явился к Петру и стал умолять выполнить важную миссию вместе с королевой. Отдать дань людям, королевству, приютившим нас. Для эрийского волчонка это был бы первый переход с женщиной. Петр сильнее моего сына, он наследник Верховного жреца, он не стал бы и после третьего раза ее рабом. 
Роуз не обратила внимания на слова о третьем переходе, ее больше волновал другой вопрос:
- Но для дороги бахримана Петр должен был стать ее любовником? Не так ли? 
- Он был ее любовником и давно. Она совратила Петра еще пятнадцатилетним. Растерянный, лишенный опоры, он искал в ней замену матери, а нашел опытную любовницу.