«контакт по протоколу вежливости 6»

«контакт по протоколу вежливости 6»

«Контакт по протоколу вежливости 6»

Вячеслав Борисович с размаху растворил подъездную дверь.
Морозный воздух ворвался внутрь резко, но вместо того, чтобы обжечь, почему-то сразу стал мягким и сладковатым — как мятная жвачка. Дышать стало легче, а вот ясности в голове почему-то не прибавилось. Совсем.

Мутность сознания не уходила. Напротив — она будто устроилась поудобнее и решила остаться.

Ноги автоматически куда-то несли. Куда именно — Вячеслав Борисович сказать не мог. Он вообще мало что мог сказать. Перед глазами подъезд жил своей отдельной жизнью: то одна стена резко уезжала вправо, то другая внезапно появлялась слева, будто они репетировали хоровод без его согласия.

— Фу… — выдавил он, больше из вежливости, чем по делу.

Постояв в дверях и собравшись с остатками решимости, он попытался сделать шаг вперёд. Но шаг почему-то получился строго в противоположную сторону — то есть назад. Потом тело решило внести творческий элемент: слегка повело вбок, и через секунду Вячеслав Борисович был аккуратно, почти заботливо, усажен на холодный пол.

Входная дверь так и осталась открытой. Это было даже хорошо: морозный воздух продолжал заходить и выходить, как ответственный дежурный, и дышать всё ещё было можно.

А вот желудок явно считал происходящее личным оскорблением.

Подниматься совершенно не хотелось. Более того — сама мысль о вертикальном положении казалась подозрительно переоценённой. И Вячеслав Борисович принял решение немного полежать.

Ну как принял… если быть честным — просто не мог встать.

— Ну и ладно… — подумал он, закрывая глаза.

И тут же мир решил, что просто сидеть на месте — скучно. Тело начало плавно раскачиваться из стороны в сторону, будто его положили в невидимую лодку, привязанную к подъезду.

— У-у… вот и вертолётики полетели… — промычал он словами, понятными исключительно ему самому, потому что рот отказывался открываться, а губы явно ушли на перерыв без предупреждения.

Мысли двигались лениво, как сонные рыбы.

— Ну и вот… — подумал он. — А куда я шёл?..

— Не помню.

Вопрос был исчерпан.

Глаза больше не открывались — не потому, что не могли, а потому что не видели в этом смысла.
И Вячеслав Борисович отрубился.

Приснился ему сон.

Будто лежит он, Вячеслав Борисович, на тёплом песке у моря. Песок был идеальный — не горячий, не холодный, именно такой, какой нужен человеку, который никуда не собирается. Волны лениво шуршали, как страницы старой книги, которую читают не ради сюжета, а ради самого процесса.

А над головой летала белка.

Большая.
С огромным рыжим хвостом.
Подозрительно уверенная в себе.

Она кружила, зависала в воздухе и противно хихикала — так хихикают те, кто знает про тебя что-то очень личное и совершенно не собирается держать это в тайне.

Почему белка летит, а не бежит или хотя бы просто стоит, вопросов не возникало.
Ну летит и летит. Во сне вообще всё логично: если белка летит — значит, так надо.

И я смогу, — подумал Вячеслав Борисович, не уточняя, что именно.
Лететь, лежать, жить — детали не принципиальны.

А вот почему он лежит на пляже, а не дома, было уже менее очевидно.

Странно, — подумал он. — Дома у меня диван. И ковёр. И море там точно не предусмотрено.

Единственное объяснение, которое мозг счёл достойным рассмотрения, возникло само собой:

Наверное, меня сюда девки притащили.

Мысль была уверенная, весомая, но при этом совершенно бездоказательная.

Никаких девок поблизости не наблюдалось — ни во сне, ни, как выяснилось позже, в реальности. Ни следов, ни голосов, ни даже намёка на присутствие женского коллектива с транспортировочными намерениями.

И вообще, почему вдруг решилось, что нести его должны именно девки, а не, скажем, друзья-приятели, знакомые или хотя бы служба доставки, — было совершенно непонятно.
Но мысль закрепилась, прижилась и даже слегка обиделась, когда её попытались поставить под сомнение.

Белка тем временем перестала хихикать и зависла прямо над его лицом.
Хвост её медленно колыхался, как флаг неизвестного государства.

— Девки, значит… — протянула она задумчиво, и в голосе её вдруг появилась отчётливая интонация человека, который сейчас будет уточнять формулировки. — Интересный выбор гипотезы.

Вячеслав Борисович хотел возразить, но, во-первых, он лежал, во-вторых, это был сон, а в-третьих, белка явно чувствовала себя здесь старшей по званию.

— Запишем, — сказала она и достала откуда-то блокнот. — Субъект склонен объяснять необъяснимое участием абстрактных девок. Часто встречается. Не осуждаем.

Она что-то аккуратно пометила и снова посмотрела на него сверху вниз.

— К слову, — продолжила белка уже совсем вежливо, — вас никто никуда не тащил. Вы, можно сказать, прибыли самостоятельно. Хотя и не вполне осознанно.

Море тихо вздохнуло. Песок под спиной был тёплым, как батарея, которая работает ровно настолько, чтобы на неё не жаловаться.

— Тогда логичный вопрос, — сказала белка, чуть наклоняя голову, — вы вообще помните, куда собирались идти?

И где-то далеко, сквозь шум волн и подъездный холод, Вячеслав Борисович почувствовал, что этот вопрос уже не совсем про сон.

Он хотел ответить, но вместо слов изо рта вышел только тёплый выдох. Во сне он был похож на лёгкий морской бриз, а в реальности — на пар над открытой дверью подъезда. Эти два выдоха странным образом совпали и слились, будто кто-то неаккуратно наложил одну дорожку поверх другой.

— Не торопитесь, — сказала белка, и голос её почему-то отозвался эхом, похожим на скрип входной двери. — Вопрос не срочный. Мы здесь как раз для того, чтобы не спешить.

Он попробовал пошевелить пальцами ног. Во сне они были зарыты в тёплый песок, а в реальности… в реальности снизу тянуло холодом от бетонного пола. Песок и бетон как-то уживались вместе, не мешая друг другу, будто давно договорились.