«служба крови».

«служба крови».

«Служба крови».

Каждое утро он встречал её у кофемашины. Светлана из отдела кадров. Очки — минус двадцать, стёкла такие толстые, что казались иллюминаторами на батискафе. Волосы — в тугом пучке, который напоминал удавку на терпении. Взгляд — холодный и анатомически точный, как будто она уже прикидывала, где у тебя проходит сонная артерия. От неё пахло корицей, пылью архивов и чем-то ещё… неопределимо древним. Как воспоминание о долговом письме времён Екатерины II.

Она не ходила — скользила. Пятки никогда не касались пола. Словно не женщина, а тень, уволенная с должности кошмара. Казалось, офисный свет немного гас, когда она проходила мимо. Люминесцентные лампы вздыхали и мерцали, как в дешевом ужастике.

Он — Кирилл. Сисадмин. 29 лет, душа погибшей айтишной надежды. Пил кофе, не верил в Бога, но верил в баги, которые «оно само». Знал, что Excel — это ад на земле, а принтер — инструмент дьявола. Их компания занималась «цифровой безопасностью», что бы это ни значило. По факту — затыкали дыры, глушили пожары, прятали следы. И делали вид, что это имеет смысл. Всё — впустую. Как крик в call-центр.

Но Светлана…

Она не вписывалась даже в этот цирк усталых людей. Слишком тихая. Слишком точная. Она никогда не смеялась. Даже когда шеф, отчаявшись, пытался сесть на стул и промахнулся. Все смеялись. А она — кивнула. Как будто одобрила естественный отбор.

Она не ела. Ни разу. Ни печеньку, ни винегрет, ни даже пиццу на корпоративе. А значит, вариантов два: или она психопат, или у неё… особая диета.

Светлана приходила в офис до рассвета. Раньше всех. Раньше курьера, раньше уборщицы, раньше даже электросети. Кирилл как-то пришёл пораньше — система рухнула ночью. И нашёл её в тишине, сидящей за компьютером… в полной темноте. Монитор не был включен. Она просто смотрела в него. Как будто ждала, пока он моргнёт первым.

Как - то она произнесла: «Самый вкусный кофе — из вендинга. Особенно, когда в нём боль системного администратора».

Он посмеялся. А потом понял, что она не шутила.

Однажды новенький из отдела продаж — Вадик, молодой, амбициозный и без чувства страха — решил пошутить над ней. Подкрался сзади с игрушечной змеёй и завопил:
— Светлана, берегись!

Она обернулась медленно, как гильотина в замедленной съёмке. Вадик застыл, как пельмень в морозилке. Она посмотрела на него и произнесла совершенно спокойно:
— Это была отличная попытка… в прошлый раз. В 1874-м.
И ушла, оставив после себя только запах корицы и холод, который не объяснялся ни кондиционером, ни здравым смыслом.

С тех пор Вадик стал молчаливым. Пьёт валерьянку. Говорит, что Светлана моргнула — но не вертикально, а горизонтально.

Ходили слухи, что у неё нет LinkedIn. Ни одного фото в соцсетях. Даже в базу данных сотрудников её фото вставлено не как .jpg, а как чёрный прямоугольник с подписью «доверяй, но не кликай».

Кирилл подозревал: она не человек. Но почему-то — в этой компании бессмысленных алгоритмов и цифровых фантомов — она казалась самой живой.

Настоящий трэш начался ночью, когда Кирилл остался в офисе чинить сервер.
Как нормальный айтишник, он вооружился по полной: две шоколадки, баночка энергетика с названием вроде «Коффеинус Максимус», и непоколебимая вера в то, что если наорать на процессор достаточно громко и с матом — баги сами уйдут.
Поначалу всё шло, как обычно: сервер висел, логика кода плакала, а Кирилл матерился на монитор, будто тот был виноват в его детстве и ипотеке.

Часов в двенадцать дверь заскрипела. Скрип был такой, будто здание осознало: «А, началось», и решило просто не вмешиваться.
Он поднял голову — на пороге стояла Светлана. Без очков. Без пучка.
С глазами цвета неба перед грозой — таким, в котором точно кто-то погиб.
И лицом, как у бессмертной налоговой инспекторши, которая уволилась из ада, потому что там слишком весело.

— Вам помочь, Кирилл? — спросила она.
Голос — как тёплый чай с мёдом и гвоздичкой… только ты уверен, что там мышьяк, и тебя уже немножко морозит.

— А вы… что здесь делаете? — спросил он.
Героически. В духе всех идиотов из фильмов ужасов, которые спрашивают, а не бегут.

Она подошла ближе.
Бесшумно. Словно передвигалась не по полу, а по душам.
Кирилл встал. Зачем — сам не понял. Может, чтобы падать было эффектнее.

Он увидел клыки. Настоящие. Не пластиковые. Не съёмные. А такие, которыми, возможно, когда-то откусывали амбиции.

— Ты умный, — сказала Светлана. — Ты уже понял, кто я.
— Вы вампир?..
— Ну... да, только без пафоса и плащей. Я не пью кровь. Это устарело. Я пью эмоции.

Она говорила, будто читала вслух его внутреннюю Википедию.
— Паника перед дедлайнами, зависть к успешным коллегам, бессильную офисную злобу, пассивную агрессию в комментариях к таскам... Всё это — как энергетик. Только без сахара. И с привкусом выгоревшей надежды.

Кирилл сглотнул. Громко. Так, что флешка в USB-входе вздрогнула.
— Это типа… вы энергетический вампир?
— Ха! — впервые усмехнулась она. Эта усмешка не грела. Это была улыбка того, кто один раз заплатил налог пораньше — и всё равно умер.
— Только мы — легальные. У нас профсоюз. «Служба крови». Есть даже отпуск. Хотя в основном — бессрочные контракты. В прямом смысле.

Она поставила на стол кейс. Аккуратно, как будто он был наполнен человеческими сожалениями.
Открыла.
Там лежал череп. Настоящий. Возможно, бывшего менеджера.

— Хочешь вступить? — спросила она.
— А… а если нет? — выдавил Кирилл.

Светлана посмотрела на него с лёгкой жалостью. Как будто он был печенькой, которая думает, что не будет съедена.
— Кирилл. Ты уже работаешь в IT. Ты, по сути, давно с нами. Просто не оформлен.