Лара. Пленница болот

Глава 1

Утро встретило нас низко стелющимися над землёй тучами. Тут не было солнца. Проклятое место. Сосны, сгрудившиеся вокруг останков деревни, словно отгораживали нас от внешнего мира. Только теперь мы и сами туда не стремились. Слишком опасно было там, в болотах. Они окружили посёлок скрытыми ловушками, непроходимыми трясинами, невидимыми топкими бочагами. Вот зеленеет красивая полянка, но стоит ступить на траву, как нога уходит в мутную жижу, которая цепляется за обувь, норовя утащить вглубь.

Во дворе возился с деревяшками дед Михей, сколачивая толстые ставни. Молоток так и плясал в его руках, и возраст был ему не помеха. Деревенские, наверное, все такие.

Я натянула куртку, день выдался промозглым от сырости, и вышла во двор.

- Может, чем помочь? – присела возле старика на чурбачок.

- Нет, лучше прогуляйтесь с Гришкой до сосёнок, авось грибов наберёте. Всё хлеб.

Гришкой звали соседского парнишку, лет восемнадцати, который приехал на лето к бабке Аглае. И застрял здесь, как все мы.

Как это произошло, никто не знал, и понять такие выверты, то ли пространства, то ли времени оказалось невозможно.

В ту ночь мы с родителями возвращались из города, где проходили соревнования по джиу-джитсу. В пути нас застал такой ливень, что за стеклом не было видно ни зги.

- Тут неподалёку есть деревушка, - сказал отец, глядя на буйство природы, - где живёт знакомый дед, старик Михей. Переночуем у него. Ехать дальше невозможно. И опасно.

- Дорогу найдёшь? – с сомнением в голосе спросила мама, смотря на сплошную пелену дождя.

- Отыщем, - кивнул отец и свернул на просёлочную "грунтовку".

- Лара, застегни ремень, - мама всегда чрезмерно заботилась о нашей безопасности. Папа шутил, что это профдеформация врача.

Меня она опекала денно и нощно. “Лариса, не забудь шапку, возьми ветровку, застудишься”. И это в летние вечера, когда, казалось, даже солнце уставало от собственного жара.

В ответ я только досадливо морщилась, и не из-за опеки. Имя Лариса мне не нравилось, предпочитала, когда меня называли просто Ларой.

Мы ехали мимо деревьев, поникшими под ливнем и печально качавшими ветвями, словно провожая нас в последний путь. До деда Михея добрались уже ночью. Старик вышел во двор, подсвечивая себе большим фонарём.

- Ктой там стучит? – он подслеповато щурился в темноту.

- Дем Михей, это Кромские. Денис, Ольга и Лара.

- А! Сослепу и не разглядеть, - старик прошаркал ногами в галошах до калитки, открыл створки ворот, чтобы загнать машину, - что, совсем дорогу залило?

- Не то слово, - отец встряхнулся, как кот, стараясь избавить себя от лишней влаги, и крепко пожал руку хозяина дома, - побоялся до города по такой непогоде ехать. Можно, у вас заночуем?

Мы с мамой сидели в машине, чуть приоткрыв окно.

- Конечно, раз такое дело. Девчата, выходите. У меня и чайник как раз подоспел, - дед Михей приветливо нам махнул.

Мы с мамой шустро выскочили из авто, поспешив под небольшой навес, к двери.

В маленьких уютных комнатах было тепло, на лавке примостился толстый рыжий кот, на печке шумел только закипевший чайник. На столе стояла тарелка с пряниками и блюдце с душистым малиновым вареньем.

Мы разулись в небольших сенях и сели за стол.

- Не смотрите, что у меня дом маленький, разместимся, а мне бобылю много и не надо.

Жильё состояло всего из двух комнат. В первой была небольшая печурка, топившаяся по старинке, углём. Рядом стоял газовый котёл, новомодное веяние. Теперь все использовали голубое топливо: чисто, и мороки никакой.

Здесь же, под окнами, центральное место занял большой круглый стол, накрытый вытертой скатертью. За занавеской скрылась уютная спаленка. В углу притулился широкий сундук, каких, наверное, и не делают уже. Я с любопытством разглядывала обстановку: бывать в настоящих деревенских домах мне приходилось нечасто.

Напившись горячего чая, начали размещаться на ночлег. Нам с мамой дед Михей оставил кровать, отцу досталась лавка с толстым тюфяком из перины, сам же старик разместился на сундуке, бросив туда пуховый матрас.

Ночью громыхнуло так, что нас буквально подбросило на кроватях.

- Что происходит? - отец встал и выглянул в окно.

- Наверное, дерево какое на трубу завалилось, - дед Михей накинул ватник и поспешил во двор, - там перекрывается газ, - бросил он по пути.

Отец вышел за ним.

Опять тряхнуло, окна затянуло далёким заревом начинающегося пожара. Я прильнула к стеклу. Вдалеке на самом краю деревни, полыхал столб огня. Где-то кричали люди, по улицам сновали тени: это селяне бежали тушить пострадавших соседей.

Снова земля ушла из-под ног, в окно швырнуло сажей, которую тотчас смыло непрекращающимся дождём.

- Отойди от стёкол, - прикрикнула на меня мама, - может поранить осколками.

Я немного отодвинулась, не в силах отвести взгляд от разыгравшейся вакханалии. Во дворах заревом поднималось пламя, осветив почти всю деревню. Даже ливень не мог унять разбушевавшийся огонь. Мужики выводили с подворья скотину. Потухло электричество, и дом освещался только неверным отблеском пожара, ярившегося на улице.

Глава 2

Долго мы потом бродили по деревне, не в силах понять, что произошло. К нам постепенно присоединились и остальные. Заголосившие было бабы-погорелицы вмиг уняли свои слёзы, когда поняли, что проблема куда серьезнее, чем сгоревшие дома.

На главной улице собралось человек тридцать. Мужики смолили сигареты, одну за одной, обсуждая, как быть дальше. Женщины сгрудились у покосившегося забора, тихо переговариваясь.

Мы с мамой присели на скамейку, что стояла возле дома деда Михея. В деревне наша семья чужая, что нам лезть со своими домыслами. Я было хотела подойти, но мама остановила.

- Лара, толпа начнёт искать виноватых. А люди бывают несправедливы. Не надо привлекать к себе лишнее внимание.

Под деревьями там, где кончался посёлок, бегали дети, заглядывая за каждый куст. Женщины сперва кричали на них, но потом махнули рукой. Лес не был деревенским в диковинку.

Собрание, так ничего и не решив, отправилось по сожжённым домам, разгребать завалы. Вытаскивали уцелевшую мебель, вещи, бытовую технику. Доставали из закромов свечи и керосинки.

- Вот приедет начальство из райцентра, они-то уж разберутся, - шепелявила бабка Аглая.

- Какое начальство, старая, - шикнул на неё Трофим, вечно пьяный, обрюзгший мужичонка, - как они доберутся? Соображать надо, - он выразительно постучал себя по лбу.

Бабка охнула, перекрестилась и замолчала.

Во дворах погорельцев росли кучи вещей. Женщины украдкой утирали слёзы, глядя на разорённое хозяйство. Перебирали то, что ещё было пригодным, остальное сваливали в кучу.

К вечеру пострадавших разместили по домам. Потеснились, приняли людей, в одну ночь оставшихся без крова.

Я стояла возле забора, не зная, что делать дальше. Связи тоже не было. Телефон услужливо подсвечивал экран, где серым уныло мигала антенна. Безмолвствовали и домашние аппараты, в трубке было тихо.

- Ты внучка деда Михея? - Услышала я голос рядом, от которого невольно вздрогнула, погрузившись в свои мысли.

- Нет. Он старый товарищ моего деда, приехали переждать непогоду. И вот.

Парень, что завёл разговор, понятливо кивнул. Он был выше меня на голову, но ещё по-мальчишески субтильный. Загорелый не по времени.

- Меня Гришей зовут, - представился он, - родители услали к бабушке на лето.

- Ты уверен, что только на лето? - предчувствие болезненно сжало сердце.

- В интернете и раньше выкладывали такие истории. Закинет куда-нибудь человека или целый автобус с туристами. Поплутают немного и возвращаются в своё время. Правда, иные через несколько лет, - он, запнувшись, замолчал.

- Это не интернет, там всё перевернут с ног на голову и выдают за правду, а люди и верят,- я смотрела на чащу, - а если мы здесь застрянем на десятки лет?

- Да брось, не может потеряться целая деревня. Нас найдут.

- Кто?

Гриша замолчал и тоскливо оглянулся на стену леса.

- Эм-м-м, ладно, пойду я. Бабка потеряет.

Видно, что ему неуютно от страха. Он пошёл по улице, понурив голову.

Как зашло солнце, вернулись дед и отец. Мама торопливо накрывала нехитрый ужин: жареную картошку и солёные огурцы.

- Завтра, - сказал старик, смачно хрустнув огурчиком, - мужики поедут в сторону райцентра. Авось и отыщется дорога. Мало ли. Чего только на свете не бывает. Говорят, в войну даже самолёты немецкие терялись. Потом видели их в небе. Когда уже и про сражение забыли. Так-то.

- Да бросьте, - мама – сама прагматичность, вяло отмахнулась, - может, от взрыва съехал пласт земли. И всё.

- Откуда? – Покосился на неё дед.

- Ну-у-у, - она задумалась, - не знаю. Только уверена, что нас ищут и скоро всё объяснят.

Мы с папой молча жевали, слушая вялотекущую перепалку. Спорить не хотелось, как и гадать, что случилось.

Сразу после ужина легли спать. Ночью мне снился кошмар. Словно я блуждала среди замшелых сосен. Ветви больно хлестали по лицу, среди лесных теней мелькали пугающие силуэты, между ветками кустов горели чьи-то недобрые глаза. Проснулась оттого, что в груди гулко бухало сердце. В доме было тихо. Негромко похрапывал дед Михей, да тикал старый будильник.

Кровать стояла напротив окна. И меня не покидало ощущение чужого злобного взгляда. Решив, что это последствия дурного сна, укрылась с макушкой одеялом и вскоре заснула.

Утром, выгнав машины, местные старожилы, знавшие в лесу каждую тропку, засобирались в дорогу. Взяв с собой воды и немного припасов для перекуса, мужчины сели в автомобили и друг за другом выехали из деревни, протиснувшись промеж сосен.

- Вот увидите, к вечеру вернуться, - сказала одна из деревенских кумушек.

- Да кто знает, что за напасть приключилась? - вторая перебила товарку.

- Это. А-но-ма-лия, - бабка Аглая по слогам выговорила трудное слово.

- Не смешите народ, - позади толпы стоял большой хмурый мужик, с низким покатым лбом и недобрым взглядом, - всё людям за грехи даётся.

Глава 3

Небо, как и все дни после катаклизма, было пасмурным. Тучи клубились над деревней, перекатываясь в вышине комьями грязной ваты. По календарю был май, но погода стояла промозглая, в воздухе постоянно витала сырая, мерзкая взвесь.

Мы не торопились выходить наружу. О ночном кошмаре я предпочла не говорить, родители всё равно не поверят. Приготовили с мамой нехитрый завтрак, согрели чай.

Взрослые молчали, будто боялись озвучить свои страхи. Ели в тишине, почти не глядя друг на друга.

С улицы послышался заполошный крик:

- Михе-е-ей! Скорее!

Переглянувшись, метнулись во двор. Там, за калиткой, стоял Трофим. Трезвый, с опухшим лицом и тёмными кругами под глазами.

- Кобель твой на месте? – мужичок вглядывался в конуру, которая притулилась за углом дома.

- Тебе что за дело до моего пса? – Дед разозлился, - иди поздорову, опять с утра заливаешь.

- Ни-ни, - провёл по горлу Трофим, - собаки пропали почти у всех. За одну ночь. Может, волки напали?

- Стали бы они псов жрать, - старик, ворча, прошёл к будке.

Лицо его вытянулось, когда он наклонился и заглянул внутрь. Старик побледнел, взял цепь, дёрнул её на себя. На конце болтался окровавленный ошейник, с застывшими клочками шерсти, ошмётками мяса, словно собаку силой выдернули из него.

Трофим сдвинул шапку на затылок и запустил пятерню в волосы:

- Что я говорил! - сказал он шёпотом, дико вращая глазами, - всех сожрали!

Дед Михей, прихватив из дома двустволку, направился по соседям. Я, ведомая страхом и любопытством, поспешила за ним.

- Как вы, Мария? – спросил старик у полной женщины, которую первой увидел за калиткой.

Та горестно развела руками, к забору подошёл её муж, лет пятидесяти с ранней лысиной, отвоевавшей на макушке большую плешь.

- У тебя тоже пёс пропал, Михей?

- То-то и оно. И ведь неслышно никого ночью было. Если бы волки зашли, собаки подняли такой лай, всё село проснулось. А тут – тишина.

- Не знаю, волки или кто, – испуганно оглянулся мужчина, - а я свою корову сегодня в сени загоню. Леший знает, что за чаща нас окружает. А если там медведи? Вон Степан же говорил, мол, съели всех.

- У меня и живности нет, так пара курей по двору бегает, - развёл руками старик, - а что со Степаном? Оклемался?

- Так, мы его ещё не видали, - подхватила разговор Мария.

- И не проверил никто? – нахмурился дед, - нехорошо это.

Он зашагал по улице к дому Степана, я семенила за ним, подстраиваясь под стариковскую походку.

Мы свернули в маленький тупичок, в конце которого виднелась синяя обшарпанная калитка.

- Степан! – крикнул дед, подойдя вплотную к забору. Тот был довольно высок, двора не видно.

Подождав немного, старик открыл калитку и направился к дому. Дверь стояла распахнутой, будто хозяин только вышел. Мы зашли внутрь, нас встретила тишина.

- Стёпа! Ты тут? – обошли комнаты, заглянули даже в большой двухстворчатый шкаф, - что за напасть? Где его искать теперь?

Мне оставалось лишь пожать плечами.

Вышли во двор, заглянули в баню и сарай, там тоже оказалось пусто.

- Ох, и не нравится мне это, - старик понизил голос почти до шёпота, - Степана надо найти.

- Если его никто не видел, может, посмотреть в сгоревших домах? – предложила я.

- Да что он там забыл? А впрочем, пойдём. Не в лес же он ушёл, в самом деле.

Почти все сгоревшие постройки находились рядом, когда занялся первый дом, огонь перекинулся на соседние строения. Идти далеко не пришлось. Вскоре пахнуло гарью, и мы вышли к обугленным остовам. Один дом выгорел полностью, у других же занялись крыши, где не стало сарая и бани. Эти мёртвые жилища невольно навевали тоску. Ветер гонял по дворам кучки пепла, валялись обугленные вещи, выбитые рамы смотрели на мир пустыми печальными глазницами. Огороды были потоптаны, не видно снующих повсюду кур. Жизнь будто покинула это место.

Мы осторожно пробирались через кучи мусора и битого стекла.

- Смотри, аккуратнее, - дед придержал меня за руку, не давая пройти вперёд, - вдруг крыша обвалится.

Он первый прошёл в ближайший дом, заглянул в сени:

- Нет здесь никого, айда дальше.

Второй «погорелец» тоже пустовал. Через останки выгоревшего забора прошли к третьему дому, в воздухе потянуло сладковато-приторным запахом разложения.

- Скотину, что ли, кто бросил? - поморщился старик.

Этот дом, покрытый копотью, точно саваном, почти уцелел. Стены и крыша на месте, лишь зияли провалы разбитых окон, наполовину прикрытые почерневшими ставнями с облупившейся краской. Мы подошли к двери, её намертво заклинило, но створка была достаточно приоткрыта, чтобы мы смогли протиснуться внутрь. Запах стал сильнее. Под ногами хрустела разбитая посуда, валялись останки сломанной мебели, на одном окне ветер покачивал полусгоревшие занавески.

Глава 4

- Лара, - прозвучал над ухом мамин голос, в следующее мгновение на лоб легла прохладная ладонь, - тебе плохо?

Я открыла глаза, мама склонилась надо мной, позади стоял встревоженный отец.

- Да, там труп. Просто дурно стало.

Родители переглянулись.

- Оставайся здесь, - сказала она, - мы скоро придём.

Мама была врачом до мозга костей, и стоило кому-то плохо себя почувствовать или получить травму, в ней включался профессионал. Эмоции уходили на второй план, оставалась только цель.

Родители торопливо зашагали по дороге. Сквозь дыры в заборах было видно, как что-то выносят из дома. Кого-то, поправила я себя. Нет смысла отворачиваться от действительности. Даже такой жуткой. Я представила размеры паука, который смог так «спеленать» человека, и содрогнулась. Страх холодными змейками поднимался по венам, кровь стыла в жилах, покрываясь колким инеем. На улице показались люди. Все нервничали, переругиваясь между собой. Впрочем, не так чтобы сильно.

На обгоревшей двери вынесли Степана, я не сомневалась, что там именно он. Накрыли его грязным покрывалом, наверное, первым попавшимся под руку. Мужчины, подхватив ношу с углов, выволокли тело на улицу, где и поставили на скамейку, решая, что делать дальше. Погост остался там, в другом мире.

Я старалась не смотреть на мёртвого, но взгляд упорно останавливался на старом покрывале. Лавочка качнулась, и из-под ткани выпала рука: ногти посинели, по коже ползли страшные трупные пятна, кисть туго обтягивала кости, так что суставы пальцев казались неестественными наростами. Весенним лёгким ветерком донесло тонкий запах разложения, и меня снова скрючило судорогой.

Мама, кинув на меня взгляд, поправила руку, что-то сказала стоявшим рядом мужчинам, и они, подняв мёртвого Степана, пошли прочь, по направлению к кромке леса, в руках у двоих заметила лопаты.

Я старалась глубоко дышать, отгоняя спазмы. Рядом присел дед Михей, поставив перед собой ружьё, будто отгородившись им от всего мира. Он был бледен, но спокоен. Руки старика мелко подрагивали, и тот всё сильнее сжимал ствол, чтобы скрыть свою слабость.

- Вот так, внучка, - прозвучало тихо, - живёшь и не знаешь, какая пакость на свете может быть.

Мы ещё долго сидели молча, пока не вернулись люди, похоронившие мертвеца под угрюмыми соснами.

- Пойдём, нечего здесь делать. Простудишься ещё, - старик подал мне руку, помогая подняться с земли.

Я и не почувствовала, что джинсы промокли от влажной травы, футболка тоже стала сырой и неприятно липла к телу. Вместе, держась за руку, добрели до дома.

- Посижу тут на улице, воздухом подышу, - остановилась возле скамейки.

- Хорошо, только, как стемнеет, заходи.

Я кивнула и опустилась на влажное сиденье, сырости не чувствовала, будто тело одеревенело. Подошёл Гриша, молча сел рядом.

- Что ты обо всём этом думаешь? – спросил он какое-то время спустя.

- Паук-гигант? – Глупо хихикнула, содрогнувшись от нервного перенапряжения.

Гриша кивнул, словно принимая мою версию, плотнее запахнул куртку со словами:

- Надо выбираться отсюда. Во что бы то ни стало.

- Как? Степан уже выбрался, и те, что были с ним.

- Пока не знаю. На машине, с ружьями. Сколько сидеть по домам, как ужин в коробочке? “Кушать подано”. Как-то же оно пробралось к нему в дом? – Гриша поёжился.

- Вдруг ружья не помогут?

- Ты фильмов насмотрелась, призраков не бывает. Если оно ест, значит, живое. А живое можно убить.

- Расскажи мне о жителях? Мы четвёртый день здесь, а я так никого и не знаю, - зачем я спросила об этом? Мне, по сути, всё равно, кто живёт в этой деревушке. Хотелось забыться, отвлечься от всего. Выгнать из головы видение с трупом.

- Ну, бабку мою ты знаешь. Кого ещё… Трофима, жена его Ленка, тоже любительница горячительного. Только она всё больше дома сидит.

- А что за мужик, огромный? Всё про грехи рассказывал.

- Так-то Угрюмый. Кличка такая, - подсказал Гриша, - они с женой ждали оказии, чтобы добраться до глухой деревушки, что от нас километрах в пятидесяти по лесу. Дом вот у старой Антиповны сняли, её дети в город увези, жильё сдают на лето дачникам. Из той глухомани раз в неделю за продуктами местные приезжают в райцентр, через наш посёлок добираются. На следующий день после вашего приезда, они должны были уехать. Зовут его Фёдор, а жену Наталья. Фамилию не помню. Как приехали, так к нему кличка и прилипла. Кто-то из нашей ребятни придумал… Мужик в очках, который народ собирал – Лев Андреевич. Инженер, патенты какие-то у него есть. Из города в отпуск каждый год приезжает, матери помочь. Бабка Пелагея. Лежачая она, ты её не видела.

Гриша почесал затылок:

- Про кого ещё тебе рассказать?

- Мария, кто такая?

- Это Вострыкины, Мария и дядя Витя. Давно тут живут. Сегодня все почти были там… Где дядю Стёпу нашли. Только тебе не до них было. Успеешь ещё познакомиться с остальными.

- Ты тоже видел? – слова застряли поперёк горла.

Глава 5

Дом встретил нас угрюмым молчанием. Из раскрытого пустого холодильника тянуло неприятным запахом залежалого мяса. В голове снова возник образ человеческого кокона. Поморщившись, закрыла железную обшарпанную дверцу. Дед Михей зажёг керосиновую лампу и стал закрывать ставни на окнах. Изнутри они запирались на задвижку.

- Продукты кончаются, - мама осматривала полки, где лежали крупы, - мы стали для вас обузой. Так неудобно.

- Перестань, дочка. Беда сейчас у всех одна, - старик тяжело опустился на стул, - а с едой что-нибудь придумаем. Я вот что решил: надо в лес идти, разведать, что за места здесь. Не след сидеть, ждать, когда помощь придёт. Пойду завтра с утра, разведаю, что и как.

- Я пойду с вами, - сказал отец, - одному не стоит рисковать. Далеко в лес заходить не будем. Сначала осмотрим места вокруг деревни, потом возьмём радиус больше.

- Дитё у тебя, - вздохнул дед, - случись что и только мать у неё останется.

- Денис прав, - неожиданно согласилась мама, - пусть он и не знает этих мест, только сейчас их не знает никто. Возьмите ружья, разведайте лес метров на десять вкруг. Нам что-то надо есть, а там грибы и дичь. К тому же не у нас одних заканчиваются продукты, у многих маленькие дети. Это будет правильно.

- Ну, раз вы так решили, так тому и быть, - смирился дед Михей, - отправимся, как рассветёт. Эти людоеды ночью орудуют, будем надеяться, что днём не выходят. Знать бы ещё, кто это.

- Я видела их...

- Как? И почему молчала? – Отец придвинулся ближе, - рассказывай.

- Ночью силуэт промелькнул мимо окна. И казалось, кто-то смотрит в спальню. Только хорошо я его не разглядела. Морда злобная.

- Да, - почесал отец макушку, - информации маловато. Как бы на них посмотреть?

- А ведь я знаю, как, - дед поднялся, - бабка моя, покойница, когда жива была, попросила сделать люк на крышу, чтобы, значица, со двора не лазить. Травы свои там хранила, грибы сушила на зиму. Вот и пригодится нам тот лючок.

Старик хитро подмигнул, прошёл в спальню, в углу комнаты действительно была дверца, покрашенная белым, потому и сливалась с белёным потолком. Он достал из-за печи стремянку, поднялся и откинул крышку вверх. Мы выбрались на чердак, где пахло душистыми травками, несколько пучков всё ещё висели на верёвке.

- Окошко, правда, маловато, - дед указал на квадратик с мутными от пыли стёклами, сантиметров двадцать в высоту и ширину.

- Хорошо, - огляделась вокруг мама, - не пролезет никто. Кто знает, может это пауки, для них стены не преграда.

Дед Михей протёр окошко рукавом и выглянул во двор:

- Уже стемнело, наверное, не придётся долго ждать.

Вместе смотреть в узкое окошко не получалось, и мы сидели возле него по очереди. Лампу с собой брать не стали, чтобы не привлекать внимание, оставили в спальне на столе, через люк попадало достаточно света, чтобы мы могли без боязни передвигаться по чердаку. Тут было пыльно и душно, крыша, вобрав днём скудное тепло солнца, щедро теперь делилась им с домом.

Отыскав старые ящики, уселись на них, стараясь поменьше шуметь. Подошла моя очередь занять позицию у окна. Подвинув один из ящиков ближе, водрузила второй сверху и выглянула во двор.

Без света фонарей деревня казалась заброшенной, окна смотрели на улицу, как покойники, закрытыми глазницами. На всех были ставни. Щербатая луна изредка выныривала из разрывов туч, её неверный свет, смешиваясь с ночными тенями, создавал иллюзию движения. Казалось, за углом притаился кто-то злобный и страшный.

Зарядил дождь, барабаня мокрыми пальцами по стеклу, по улицам ртутью заблестели многочисленные лужи. Пеленой ливня укрыло дома, сделав их похожими на миражи. Я посмотрела в небо, в эту минуту чувствуя, словно мы одни остались на земле, а всё остальное, лишь нечёткая картинка, которая растает с утренней дымкой.

Краем глаза уловила какое-то движение, взгляд скользнул вниз. Сначала я ничего не увидела, решив, что луна опять сыграла со мной злую шутку. Но в этот момент под забором что-то зашевелилось. Из-за крайней штакетины показалась длинная белая рука, скользнула по калитке и уверенно откинула крючок. Дверца распахнулась. В неё медленно, на четвереньках, вползло странное существо. Оно было похоже на ходячий скелет, настолько было худым. Кожа, обтягивающая кости, была грязно-белой. Начиная с затылка и по позвоночнику свисали спутанные, длинные, похожие на нити, волосы. Голова существа была вытянутой, лицо напоминало череп: большие глазницы, где, словно болотные огоньки, светились зрачки, вместо носа — дырка и безгубый рот, полный острых зубов. Оно медленно поводило по сторонам головой на длинной шее, втягивая воздух. Через пару минут существо продолжило путь, направившись к дому. Забравшись на крыльцо, оно припало к щели под дверью, жадно принюхиваясь. Подняло руку, пальцы, свёрнутые в кулак, вытянулись, став длинными и тонкими, как спицы.

Я поманила отца, дед Михей тоже подошёл ближе, заглядывая через плечо.

Существо издало похожий на змеиное шипение, звук. Просунуло палец под дверь.

Волосы на моей голове встали дыбом, по коже крались ледяные иголки ужаса. Вцепившись в отцовскую руку, не могла отвести глаза от урода, который сейчас пытался забраться в наш дом. От напряжения костяшки на пальцах побелели, руки онемели и почти не слушались.

Глава 6

Сон сморил меня уже под утро, проснулась оттого, что в печке весело потрескивали дрова, наполняя дом уютным теплом. Зевая, выбралась из-под одеяла.

- А печь топить зачем? – спросила я, выходя из комнаты, - не холодно же?

- Так, хлеба напечь надо, - ответил Дед Михей, подкидывая дрова.

Мама чистила картошку, собираясь готовить завтрак.

Ставни ещё были закрыты.

- Который час? – я огляделась в поисках старого будильника.

Он стоял перед папой.

- Уже рассвело, но подождём немного. Вообще непонятно, боятся ли они солнечного света? Может, у них просто ночной образ жизни?

- А если уроды умирают от солнца?

- Такое, к сожалению, бывает только в дешёвых фильмах про вампиров, - вздохнула мама.

Окна решились открыть уже после завтрака. На улице было пасмурно, тучи серой пеленой затянули небо, выпивая все краски дня. И трава, и лужи, и дома, и осыпанные зеленью деревья как будто обесцветились.

- Сколько времени, всё та же хмарь, - проворчал старик.

- Заметили, за все дни, что мы отрезаны от мира, ни разу не выглянуло солнце, - мама посмотрела в окно.

- Ваш Трофим прав, - потёр папа переносицу, - временная аномалия.

- Слушай его больше, - махнул рукой дед, - у него каждый вечер такая аномалия.

- Нет, действительно, - вмешалась мама, - странно это всё. Неправильно.

Накинув куртку, я вышла во двор, присела, рассматривая дверь. Внизу, как белёсая клякса, висел грязной тряпкой клок паутины. Плотной и вязкой. Прикоснулась к ней пальцами. Она сразу приклеилась, точно намазанная суперклеем. Присев на лавку, долго очищала руку от противной плёнки.

Отодрав клейкую паутину, пыталась рассмотреть её поближе. В нос ударила вонь тухлых яиц, карболки, сырости и земли. А ведь это может навести на след, где обитают монстры.

Зашла в дом и протянула остатки паутины папе:

- Тебе знаком этот запах?

Отец взял грязный комок в руки:

- Что это?

- Метка, которую оставили ночные “гости”.

Он принюхался:

- Странный запах, но мне не знаком.

К нам подошёл дед:

- А ну-ка, дай гляну, - взял комок в руки, принюхался, - а ведь так на болотах пахнет. Только в нашей округе их не было.

- Значит, теперь есть, - сложив руки на груди, ответила мама.

- Идём, Денис, - старик, уже одетый, подхватил двустволку, - глянем, что у нас за местность теперь.

Мужчины вышли со двора и направились в сторону леса.

От нечего делать, вышла за калитку. Через пару минут подошёл Гриша:

- Там ваших возле сельсовета ждут.

- Папа и дед Михей ушли, осмотреть окрестности.

- Надо было с собой кого-нибудь позвать, - нахмурился парень.

- Они далеко не пойдут. Так, поблизости осмотрятся.

- Всё равно. Не знаем, кто по нашей деревне шастает.

- Уже знаем, - по телу пробежала дрожь отвращения.

- Как? – Гриша обернулся, вплотную приблизившись ко мне.

Коротко рассказала о ночном визите. Лицо парня перекосила гримаса:

- Точно в дешёвом экшне.

- Только это не игра, - воспоминания всколыхнули исчезнувшие с наступлением утра страхи.

- Может, над нами проводят эксперимент?

- Гриша, всё это не фильм, не постановка. Вернись в реальность. Кому нужна маленькая деревушка?

- Посуди сама, - оживился парень, - мы попали в неизвестное место. Коммуникации не работают. Солнца нет. И странные твари. Всё сходится.

- Сдаётся мне, всё гораздо серьёзнее, чем непонятный эксперимент злобного гения. И объясняется проще. И страшнее.

К нам подошли дядя Лёша и вечно недовольный Фёдор.

- Тихо ночь прошла? – поинтересовался богатырь.

- Не совсем. Сейчас дед Михей с отцом вернутся, сами расскажут.

- Живы все? – зыркнул глазами Угрюм.

- Да, всё в порядке, - мне было не по себе рядом с этим человеком. Его злобный взгляд не сочетался со словами заботы.

- Мы пошли по дворам, проверить всех, - добавил Алексей.

- Можно с вами? – воодушевился Гриша.

Дядя Лёша замялся:

- Надо оно вам, ребятишки? Уж мы сами.

- Да пусть идут, - неожиданно согласился Фёдор, - в жизни и пострашнее вещи бывают.

Он улыбнулся внезапной, какой-то предвкушающей улыбкой, больше похожей на оскал.

Алексей нахмурился, но промолчал. Не знаю, хотела ли я идти. Было страшно, и одновременно неизведанный доселе ужас манил, как страшилки, которые рассказывали друг другу в детстве, спрятавшись под одеялом.

Глава 7

Мама, выслушав, взяла свою сумку и отправилась за нами. Фёдора уже не было. Содрогнувшись от увиденного, она приступила к осмотру, как обычно, выключив все эмоции.

- Алексей, её надо снять.

Богатырь, сдерживая подступающую тошноту, забрался на табурет и, приподняв труп за ноги, срезал паутину. Скорбные лики с икон равнодушно наблюдали за всем происходящим из своего угла. Мама надела перчатки, чтобы помочь мужчине, придержала тело снизу.

Они опустили кокон на пол, где, перевернув лицом вверх, срезали окутывающую тело паутину. Труп напоминал сдутую резиновую куклу. Кожу покрывали многочисленные трупные пятна. На животе и затылке виднелись рваные отверстия. По комнате поплыл тяжёлый дух разложения и ещё чего-то, чему названия не существовало. Я открыла нараспашку окна, впустив свежий ветерок, хоть немного сбивающий смрад.

Мама деловито осматривала тело, как пациента на приёме. По лицу сложно было догадаться, что она обо всём этом думает. Вердикты заранее она тоже выносить не привыкла.

Вскоре во дворе загомонили люди: новость распространялась по деревне быстрее, чем пожар. В комнату было сунулся Лев Андреевич, но, увидев останки, стремглав ретировался.

В окне показались дед Михей и папа.

- Оля, что тут? - отец заглянул к нам.

- Я осматриваю, Денис. Выйди и забери Лару с собой, - распорядилась мама.

На улице нас обступили селяне:

- Что там? Её сожрали? Фёдор говорит: выпотрошили старушку, - неслось со всех сторон.

Самые ретивые попытались было пройти внутрь, но в дверях встал хмурый дядя Лёша. Пыл у назойливых жителей сразу поугас.

- Угомонитесь вы, - вдруг прикрикнул на народ дед Михей, - тут горе, а им знай, дай языками почесать.

- Что с нами теперь будет? - заголосила краснолицая дебелая баба.

- Замолчи, Люба, - шикнули на неё мужики, - выть дома будешь.

Женщина присмирела и отошла в сторонку.

- Сейчас дождёмся Ольгу Романовну, - кивнул старик на дверь, - и обговорим всё порядком.

В этот момент на крыльцо вышла мама. Лицо её было неожиданно уставшим и обескураженным.

- Что там, Оля? – отец подошёл к ней, обнял за плечи.

Мама сняла очки, протёрла их и сказала:

- То же, что и вчера. Тело стремительно разложилось от неизвестного яда. Впрыснули его через рот, по пищеводу он попал в желудок. А вот ел её не один, рваные раны говорят о том, что через них высосали субстанцию, что осталась от внутренних органов. Странно… Как будто их яд стал сильнее. У Степана внутренности так разложиться не успели. Здесь же… Всё заняло не более двух часов. Я так думаю.

- Откуда такие выводы? – подошёл к ней Лев Андреевич.

- Мы видели, когда существа вошли в деревню. Если они пытались попасть в другие дома, надо учесть это время. К тому же это ночные хищники, а значит, управились до рассвета.

По толпе прошёл шепоток страха, словно по ней пролетел ледяной ветер.

Дед Михей рассказал о вчерашнем наблюдении за монстрами. Женщины испуганно заозирались, подзывая к себе детей.

- Мы сейчас с Денисом вкруг деревни прошли, - продолжил он, - не наши это места. Село, будто в тайгу выкинули, кругом буреломы, чащи непролазные. Ни одной тропки.

- Существа оставили на нашей двери метку, - добавил папа, - Лара сегодня её сняла. Та же паутина, что опутывает тела. Только дед Михей говорит, пахнет от неё болотом. Мы думаем, там дальше, за чащей они и расположены. Оттуда монстры и лезут.

- Братцы, - мелкий, лысоватый мужичок, вышел вперёд, - мы что же, здесь среди болот застряли? Если броду не знаешь, можно полжизни его искать. Как же быть?

- Ты, Лёня, не мельтеши, - осадил его старик, - дорогу завсегда разведать можно. Я думаю так. Будем каждый день с утра выходить в одну сторону. Проверять, как можно пройти. Надо выбираться отсюда.

- Как же по болоту? – Встряла та же краснолицая женщина, - с малыми детьми?

- Можешь оставаться, - оборвал её Фёдор, появившийся непонятно откуда, - без вас уйдём.

- Ты за всех не решай, - перебил его Алексей, - детей в деревне немало. И как их вести, подумать надо.

Люди нервно перетаптывались на месте. Что предпринять в такой ситуации, никто не знал.

- Вот что, – подытожил старик, - пустое всё это. Не болтать надо. Дело делать. Алексей, завтра с утра приходи, с нами пойдёшь. Прорубать тропку будем. Остальные, пока день на дворе, укрепляйте ставни и двери. Посмотрели мы вчера, как они пытались в дом попасть. Сила у них немалая.

Мужики, переглянувшись, попрощались с нами:

- Вы только скажите, чем помочь. Мы завсегда.

- Постойте, - окликнула их мама, - про метку вам дед Михей сказал. Я думаю, они по запаху ориентируются. Посмотрите каждый на свои двери, если найдёте, промойте их чем-то пахучим. Хлоркой, например. А лучше все так сделайте. А мы сегодня посмотрим, как они себя поведут. И, думаю, никого предупреждать не надо, что после захода солнца на улице делать нечего. Ещё мы не местные, не знаем, кто тут живёт. Если есть старики одинокие, заберите их в семьи. Не надо оставлять тварям шанс убить ещё кого-нибудь.