Ледяная княжна

Первая часть

Глава первая

Начало пути.

Мое имя Айрин Лэриш Таль-Сорецки. Мать зовет меня Лэриш, отец с братом Риш, дед, когда был жив, всегда звал Айрин. На севере это слово переводится, как ледяная роза - редкий цветок, расцветающий у подножий ледников, и брат, когда мы с ним ругаемся, частенько обзывает меня колючкой. Я бы много отдала, чтобы вновь услышать его голос.

Таль-Сорецки - княжеский род. Мой дед происходил из северных князей. Он приехал в нашу страну послом, да так и остался, сраженный красотой моей бабушки. Северная родня побушевала, погрозила отлучением от семьи, но затем смирилась. Деду даже титул оставили, лишив его детей права наследования. Мой отец не слишком огорчился, женивший на красавице-графине, причем по большой и чистой любви.

От их брака родились мы: я и мой брат Толир. Брат целиком пошел в мать: широкоплечий, черноволосый - типичный шарналец, а вот я уродилась в отца и деда.

"Северная" - шептались за спиной соседи. "Северная?" - допытывались друзья. Я и сама не знала, кто я. Светлые до снежной белизны волосы, тонкие черты лица, бледная, фарфоровая кожа, даже летом не темнеющая от загара, огромные голубые глаза.

"Моя северная роза", - улыбался дед, гладя по волосам.

"Как бы не было беды от такой красоты", - сокрушалась бабушка. Она покинула нас полтора года назад. Дед, разом постаревший лет на десять, тихо угас вслед за ней. Я сильно горевала по нему, стыдно признаться, даже больше, чем по бабушке. Дед всегда был рядом, сколько я себя помнила, он рассказывал сказки, подбадривал, давал советы, а еще учил.

Хорошо, что его прибрал к себе Трехликий, и он не застал того, что творится сейчас.

"Ледяная ведьма", - это приговор. От него не спасает ни красота, ни высокое положение. Если в стране объявлена охота на ведьм - спасайся, кто может и... куда может.

А началось все три с половиной месяца назад, когда наш король решил, что пора восстанавливать историческую справедливость, и объявил войну северному соседу. Повод... хм, может он и был, только, кто его теперь разберет действительно ли стреляли на границе или это была провокация? Разом вспыли исторические документы о прежде единой Шарналии, которую четыре поколения назад разделили поровну между близнецами-наследниками. Тогда это казался наилучшим вариантом избежать междоусобной войны. Тогда, но не сейчас.

Профессора, летописцы и много всякого ученого народа чуть ли не хором утверждали, что пра-прадед нашего короля был рожден первым, а значит, имеет неоспоримые права на всю страну, а не только на половину. Все газеты и ведомости, казалось, тогда состояли из одних только рассуждений о близнецах и ошибках их родителей.

Мне по большому счету было все равно, на какую часть Эдгард третий имеет больше прав, но разве мнение княжны, даже не наследной и, тем более, ни разу не великой, кого-то интересовало?

Северная Шарналия реагировала сдержанно, пытаясь по дипломатичным каналам достучаться до разума нашего короля. Надо ли говорить, что эти попытки полностью провалились? Когда разум затуманен жаждой власти и славы, есть ли в нем благоразумие? Нет.

Эдгард третий так и ответил на попытки примирение: "Нет. Мы долго терпели несправедливость. Истине пришла пора восторжествовать. Мы вернем себе наши земли".

Истина пришла в земли соседей, грохоча сапогами по мостовым, гремя разрывами снарядов и щелкая свинцовыми пулями, она пахла кровью, порохом и смертью. Она смеялась в лица умирающих шарнальцев, собирая кровавую дань.

За два месяца с начала лета наши войска прокатились по стране, подмяв под себя её треть. Газеты захлебывались от радости, визжали на улицах проповедники нового мира и порядка, мира, где наша страна станет центром, поставив всех остальных на колени.

Победы действительно заставили соседей отнестись к нам более уважительно. Договоры о мире и военной взаимопомощи заключались с невиданным успехом. Южные и восточные соседи спешили уверить в своей лояльности, отделываясь от обязательств парочкой отрядов или кораблей. А мы ломились на север, захватывая один город за другим, строя блокаду с моря и закатывая невиданные балы и попойки во дворце, обмывая каждую победу.

Когда все изменилось? Точно не скажу, просто в один день, радостный визг о наших победах перестал быть таким надоедливым, зато утроилась слащавость речей о величии и уме нашего драгоценнейшего короля.

А затем пришел приказ о повальной мобилизации. Всех. Не взирая на титулы, лица и прочие заслуги перед отечеством.

И разом пусто стало в доме. Нам оставили лишь парочку старых слуг, да подростков, которым не по силам было держать оружие в руках. В одночасье мир стал другим. Из него исчезла легкость, уверенность и надежность. Я ходила по пустым комнатам, вспоминая наше прежнее, беззаботное житье. Наши веселые балы, пикники и теплые семейные ужины.

По возрасту меня давно следовало сосватать, как-никак семнадцать стукнуло, к восемнадцати подбираюсь, но две смерти, одна за другой, и траур, объявленный по этому поводу, продлил мою свободу. Война же вовсе убрала этот вопрос из нашей жизни. Мама по привычки пыталась рассуждать со мной о перспективных молодых людях, но похоронки, приходящие в дома наших соседей, делали эти разговоры бессмысленными. Война не щадила никого, не делая исключений между графом или простым крестьянином.

Вторая

Глава седьмая

 "Лиса видела сон, где ты и кто-то с косой.

Обмани её, скажи, что ты - это не ты;

Просто заблудился, просто не туда свернул с тропы".

 Группа 25/17 "Зима-мама"

 Дождь все усиливался, и силуэты дальних деревьев уже с трудом угадывались за стеной дождя. С капюшона капало, висящие перед носом капли жутко раздражали своей неторопливостью. Дорога перестала впитывать воду, и под ногами противно хлюпало. Мешок за спиной с каждым шагом становился все тяжелее, хотя я и понимала, что это ощущение субъективно, и его вес не мог измениться. Настроение было под стать погоде - хмурое и неразговорчивое. Хотелось обидеться на весь мир, на ледяных, на Создателя. Крепко так обидеться и закрыться в раковине души.

 Но у северян было свое мнение на этот счет. Они выдержали получасовую паузу, дали пострадать и прийти в себя, а затем приступили к допросу. Вопросы посыпались один за другим. Справа и слева. Не давая возможности взять паузу и подумать.

 - Айрин, ты сказала, у тебя есть брат.

 - Да.

 - Ледяным был твой дед или прадед?

 - Дед.

 - Отец единственный его ребенок?

 - Да.

 Мои односложные ответы их совсем не смущали.

 - Где он сейчас?

 Вот тут я остановилась, взглянула на Сойку.

 - А как ты думаешь? Убивает ваших где-то там, - махнула рукой в сторону фронта.

 - Брат? - Сойка и не думал обижаться на едкий тон моего ответа.

 - Там же. Удовлетворен?

 - Вполне, - кивнул северянин, стряхнув с капюшона целый ворох сверкающих капель.

 Следующий вопрос я пресекла, перехватив инициативу.

 - Расскажите о даре.

 Северяне переглянулись.

 - Разве тебе не рассказывали? - осторожно уточнил Отшельник.

 - Как выяснилось, наши версии отличаются, - ответила с горькой усмешкой. Мы вновь продолжили идти, деревня становилась все ближе, и в моем мысленном списке вопрос о льолдах передвинулся на первые позиции.

 - Дар наследуют лишь женщины, - начал рассказывать Отшельник, - даже если брак смешанный, наша кровь возьмет свое, вплоть до четвертого поколения. Поэтому мы никогда не теряем связи с теми, кто покинул горы и уехал в другую страну. И если в браке рождается девочка, примерно в десять лет её забирают в Ледяные горы.

 Теперь понятно, зачем приезжала бабушка на мой день рождения, но абсолютно не ясно, почему я все же осталась в Южной Шарналии.

 - Из-за дара?

 - Да. Люди боятся смерти, они считают дар Ледяных темным, хотя все, что мы делаем, это удерживаем смерть в её естественных рамках.

 - Как?

 Отшельник замолчал. Дождь все так же монотонно барабанил по капюшону, однако стена воды стремительно редела, а вдалеке на небе показались просветы. Ветер усилился, и деревья недовольно скрипели, качая ветвями и обдавая нас водопадом капель. Первые листья, предвестники наступившей осени, ложились на дорогу. Холодало, но мне почему-то становилось жарко. Занятное чувство ощущать себя частью сказки.

 - Я хотела спросить, каким образом вы управляете мертвыми?

 - Айрин, ты чем слушала? - рассердился вдруг Сойка, - дар передается лишь женщинам. А мы, по-твоему, кто?

 - Вы что не знаете? - не поверила.

 - Прости, но он прав, - со вздохом ответил Отшельник, - дар - дело женщин и только их. И тебе нужно попасть в горы, чтобы научиться им пользоваться. Мы, увы, помочь не сможем. Мужчины наших родов уничтожают нечисть привычным для тебя способом - сталью.

 Новость из разряда: "Могло быть и хуже". Видимо мое молчание было более чем красноречивым, и Отшельник поспешил успокоить:

 - Айрин, не переживай. Обещаю, тебе не придется с ними драться. Это действительно разведка и ничего больше. Я бы с удовольствием оставил тебя подождать нас здесь, в лесу, но предпочту, чтобы ты была рядом.

 Это он намекает, что моя активная натура, оставленная без присмотра, либо их не дождется, либо нарвется на неприятности. Можно, конечно, привязать к дереву, но, надеюсь, не мне одной это кажется не слишком хорошей идей.

 - Могу посоветовать, что делать, если встретишь льолда, - с многозначительным видом произнес Сойка. Конечно же, я купилась.

 - И что?

 - Бежать, Айрин, просто бежать. Умертвления не слишком быстрые создания, бегство - отличный способ избежать близкого знакомствас ними.

Третья часть

 Глава девятая.

 Льолды, некромант или ледяным не чужды душевные переживания.

 Они долго лежали, обнявшись, не в силах оторваться друг от друга. Комната потихоньку остывала, и луна все настойчиво светила в окно, намекая, что пора возвращаться к земным обыденным делам. Время волшебства прошло.

 Отшельник странным образом чувствовал необъяснимую бодрость во всем теле, словно и не спал прошлой ночью лишь украдкой, выкроив пару часов для сна.

 Айрин громко зевнула, пристроила голову на плечо и засопела. Он усмехнулся, осторожно встал, накрыл девушку одеялом.

 Решение сказать все утром становилось все отчетливее, но сначала надо подготовить, чтобы не испугалась, не отстранилась.

 В одних лишь штанах вышел во двор, с наслаждением ощущая, как холодный воздух охлаждает разгоряченное тело. Набрал в колодце воды, принес в избу. Согрел заклинанием.

 Поднял сонную нежность с кровати, поставил в таз и обмыл, словно ребенка. Айрин стояла с закрытыми глазами, дремля на ходу, и он поддерживал её за талию, чтобы не упала. Вытер чистым полотенцем, найденным в шкафу, одел в рубашку, нижнее белье и уложил спать, подоткнув одеяло.

 Оделся сам, потом долго стоял над спящей девушкой, разглядывая тонкое, изящное лицо, разметавшиеся по подушке волосы, в которых после сегодняшней ночи появились более светлые, почти белые полосы. Не удержался, коснулся губами лба, вдыхая ставший родным запах, и, уже не оглядываясь, вышел из дома.

 На улице стало еще холоднее, и он запахнул плащ, не желая делиться остатками тепла. Разожравшийся за полночи туман подползал к домам, грозя вскоре поглотить деревню целиком.

 Восточная окраина его волновала мало, а вот западная доставляла некоторое беспокойство.

 Сойка обнаружился, сидящим на бревне перед первым завалом. Нахохлившийся и закутанный по самый нос в плащ он напоминал лесную птицу, которую ночью застиг на ветки луч фонаря. Отшельник постоял, разглядывая спину брата, словно обнаружил на ней нечто занятное.

 - Ты сопишь на всю деревню, - произнес Сойка, не оглядываясь.

 - Я думал, заснул, - усмехнулся Отшельник, присаживаясь рядом.

 - Просто так пришел или?

 - За помощью.

 - Что?- Сойка от избытка удивления даже закашлялся.

 - Ну, другого спеца по дару у нас нет, а ты, я смотрю, мастер нужные разговоры подслушивать.

 - Тогда случайно вышло, - насупился младший.

 - Вышло очень удачно, - поправил его Отшельник, - лучше скажи, нам теперь эту страсть голубоглазую все время терпеть? Или утром к нам вернется привычная Айрин?

 Сойка облегченно выдохнул:

 - Я уж решил, ты меня за другой помощью позвать решил.

 - Да? - картинно удивился Отшельник, - впрочем, посмотри её, когда вернемся, хорошо?

 - Посмотрю, - согласился Сойка, - а дар... Не уверен, но вроде как он берет полный контроль над телом только во время смертельной опасности.

 - Смертельной, говоришь? - прищурился Отшельник, чувствуя, как внутри начинает шевелиться предчувствие близких неприятностей. То ли смертельных, то ли не очень. Он рассчитывал на последнее, но дару видней. И что, интересно, он имел в виду, говоря о некроманте. Какая встреча? Не будет её и точка.

 А вот с льолдами он сегодня с удовольствием побеседует. Языком стали, конечно.

 На дороге за деревьями расцвели ярко-красные цветы сигналок, противно и тонко взвыли предупреждающие сирены.

 - Началось! - Сойка соскочил с бревна и азартно потер руки, - ну, наконец-то, согреюсь. Это некоторые в любовном гнездышке развлекались, а честные солдаты мерзли, охраняя их покой.

 - Сой-ка, - протянул по слогам Отшельник, - заканчивай. А то не посмотрю, что брат. Живо кулаком воспитаю.

 Сойка угрозу пропустил мимо ушей, его сейчас волновали совсем другие вещи. Например, сколько льолдов отправил на разведку некромант, и не останется ли без боевых подвигов, как это частенько бывало, когда брат решал, что намечающее дело слишком опасно для младшего. Но сейчас их только двое. И кто ему прикроет спину, если не он, Сойка?

 Торжественность момента немного пугала. Это же не рядовая военная операция, а фактически северный рейд против нечисти, даром, что не в горах, а в южных болотах, но суть от этого не менялась. Нечисть - вон же она. Темные раскачивающиеся силуэты были заметны среди стволов деревьев. Сигналки подсвечивали их красным, и оттого казалось, что кто-то вылил на льолдов пару ведер крови. А красные отблески в глазах, словно вечная жажда крови?

 - Не меньше десятка, - прикинул Сойка, - может, сразу за поводырем?

 - Успеет убежать, - покачал головой Отшельник, - надо дать втянуться. Пусть увлечется. Я скажу, когда.