Ледяной цветок

Глава 1

Зима 1602 года

Вирана.

Я скользила по ледяным коридорам замка Фарзтет в надежде, что успею прийти вовремя. В начале зимы ничто не могло защитить замок от холода, и пронизывающий ветер развивал за моей спиной серебряный плащ - мое клеймо, притягивающий к себе взгляды всех людей, встречающихся на моем пути. Я не отводила взгляды, как это было во время моего последнего визита в эти стены. В этот раз я смотрела прямо им в глаза, зная, какую власть обрету в следующие минуты.

Семнадцать месяцев, ровно столько длилось мое заключение вдали от стен дворца. Почти полтора года затворницей в храме замка Пернетте, где даже летом температура не поднимается выше пяти градусов. Здесь же, в княжестве Камдаззе, столице Северной земли, климат был совершенно другим. Летом вся равнина вокруг королевского замка покрывалась высокими травами, плодоносили деревья, а солнце грело так жарко, словно отдавало все то тепло, которое мы не знали зимой.

Столица была еще очень молода - лишь тридцать лет прошло с тех пор, как король Коркоран Властитель вместе со всем двором перебрался на самый юг своего королевства. Прежняя столица, Клентон, была воплощением Северной земли. Суровый край, лишенный какой-либо растительности. Вечные льды и громада старинного замка, в котором огонь зажигали лишь для того, чтобы приготовить пищу. Говорят, что мой прадед, король Эннис Второй, спал совершенно раздетым в этом замке льда и стужи, и ни разу за всю свою жизнь не болел.

Так ли это или всего лишь выдумка потомков неизвестно, но с каждым поколением истинная сила королевского рода рассеивалась. Больше короли севера не участвовали в войнах и не вели коварные игры с правителями других стран. Даже в войне за престол Западных, Восточных и Срединных земель они не приняли участие, верно полагая, что кто бы ни пришел к власти, вряд ли его заинтересует обширная ледяная Северная земля.

Но одно не изменилось за долгие века правления – суровый характер властителей. Любое ослушание воли владыки жестоко карается, и от его гнева не может укрыться никто – ни конюх, ни единственная наследница.

В свой четырнадцатый день рождения я узнала, что жду ребенка от графа Риваллона Маннского. В своей глупости, я имела неосторожность сообщить эту радостную для меня весть отцу.

Следующие месяцы беременности превратились для меня в сплошной кошма. В одиночестве, запертая в своей комнате, я могла лишь с замиранием сердца ожидать тот момент, когда дверь откроется, и немой стражник принесет мне очередную порцию еды. Лишь его появление, его сочувствующие взгляды помогали мне продержаться еще один день.

Роды были тяжелыми. Я не могла разрешиться от бремени трое суток, надеясь лишь на то, что Ледяной бог будет ко мне так милостив, что заберет как можно быстрее от этой нескончаемой боли. Наконец, мое дитя появилось на свет, а я провалилась в глубокий сон.

Прошло около трех недель после родов, прежде, чем я смогла подняться на ноги и покинуть стены своей тюрьмы. Все это долгое время я ни разу не видела отца, но в этот день он сам изъявил волю увидеться со мной, для чего пригласил на открытую площадку крыши замка.

Я пришла туда, для того, чтобы примириться с отцом, а вместо этого увидела, как мое дитя и моего возлюбленного поглощает пламя, и их крики сливаются в один. Я должна была сгореть вместе с ними, но слезные просьбы придворных заставили отца сменить костер на изгнание.

Замок княжества Пернетте. Руины посреди ледяных скал. Сюда уходили лишь самые возвышенные жрецы или те, чья смерть подошла слишком близко. Здесь я жила до того дня, когда граф Салливан Отли не приехал в Пернетте для того, чтобы сообщить печальную новость о моем отце. Король Эннис Третий доживал свои последние дни. Давняя брюшная болезнь вновь поразила его, и в этот раз все было куда хуже, чем прежде.

Опозоренная, лишенная семьи, отосланная на верную гибель, спустя семнадцать месяцев я возвращалась домой для того, чтобы водрузить стиану на свою голову, править теми, кто из жалости спас мою жизнь, а позже презрительно отводил взгляд в сторону. Я была единственной, кто мог возглавить королевство. Последней из рода Мидира Основателя. Молодая жена отца так и не подарила ему сына или хотя бы дочь, чтобы она правила вместо меня. Ох, как бы сейчас смеялся отец, осознавая, что собственными руками убил дитя, которое стало бы залогом продолжения нашей кровной линии. Говорят, что женщина, побывавшая так далеко на севере, в самом Пернетте, не способна более родить дитя. Север забирает все живое, оставляя за собой лишь лед и стужу.

- Мадемуазель Вирана, - Салливан Отли появился словно призрак. От неожиданности я вздрогнула.

- Вы меня напугали, - тихо сказала я, стараясь не дать возможности любопытствующим удовлетворить свой интерес.

- Прошу прощения, - однако в его голосе я не уловила ни толики раскаяния. - Ее Величество велела мне поторопить вас. Король очень слаб.

Ее Величество. Мне было двенадцать, когда отец женился во второй раз. Мать, как и меня, он сослал в Пернетте, где она очень скоро скончалась. Новая районак была несколькими годами старше меня. Отец увидел ее в трактире Чарлингтона. Выглядевшая старше своих лет, со сформировавшейся грудью и круглыми бедрами, она охотно раздвинула ноги для короля. Уму непостижимо, как она смогла влюбить в себя владыку настолько, что тот, потеряв голову от страсти, женился на простолюдинке. Это раньше короли севера как никто иной следили за чистотой своей кровной линии, отдавая дочерей лишь за королей, а остальных ссылая на верную смерть в Пернетте. Теперь же чистота крови утратила свое значение. Глядя на красавицу Бритенн, идущую возле отца разменявшего седьмой десяток и не отличающимся ничем кроме дурного запаха и властности, я не могла понять, неужели стиана достойная цена за совместную жизнь с таким человеком? Я не знаю никого в замке, кто бы питал к королю теплые чувства.

Сами боги отвернулись от него, не дав наследника и лишив остатков здоровья.

Глава 2

Айрис Лаверье.

Несколько часов я просидела в лично подготовленной Эммой спальне в полном одиночестве. Сначала я переживала из-за того, что обещанный важный клиент не приходит, но по прошествии очередного часа я вздохнула с облегчением. Похоже, боги все-таки услышали меня. Довольно улыбнувшись, я встала с шелковых простыней, которые мадам Чейз хранила для особо важных и денежных посетителей, и подошла к плотно зашторенному окну. Немного свежего воздуха в этой забытой богами конуре явно не помешает. Снаружи было уже совсем по-зимнему, но я никогда не боялась холода. Морозный воздух ворвался в помещение, и я вдохнула его полной грудью. Все великие короли севера практически не чувствуют холода и даже по своей резиденции они ходят босыми. Только жаль, что я не районак.

Горько улыбнувшись собственным мыслям, я уже собралась покинуть гостевую комнату и отправиться спать к себе в каморку, как за дверью раздался неприятный смех мадам Чейз. Судя по всему, она была не одна. Обернувшись к окну, я выругалась, сообщая богам все, что я думаю о них. Странная какая-то система получается. Люди в них верят, но не получают ничего взамен, кроме призрачных обещаний светлой жизни после смерти. И то не для всех. Чушь какая-то.

Голоса стали ближе, и теперь я уже отчетливо различала, о чем говорит Эмма и мой первый клиент. Месье Джовари уточнял, точно ли он получит то, о чем они договорились. Эмма согласно крякала что-то о том, что такого наслаждения, как доставляют ее девочки он не найдет нигде в Северных землях. Магистр пробормотал что-то вроде согласия и попросил хозяйку борделя удалиться и оставить его в надежных и нежных руках. Неужели он обо мне?

Но стоило двери открыться, как внутри у меня все оборвалось. Едва сдержалась, чтобы не закричать. Только раз в жизни мне было так же страшно, как сейчас. Но тогда от боли, ужаса и унижения меня спасла мать. А сейчас я была совсем одна, наедине с монстром.

- Не ожидала меня увидеть, правда? – сердце бешено забилось, а в висках набатом стучала кровь. Бум, бум, бум… Я смотрела в глаза своему страху, ночь за ночью убивающему меня. В каждом своем кошмаре я видела его, чувствовала его, умирала от его рук. – Я пришел, чтобы исправить свое упущение.

- Нет,- прошептала я, пытаясь окончательно не поддаться панике. – Не трогай меня! Не надо! Эмма!

- Она тебя не услышит, - совершенно спокойно сказал Джовари, шагая ко мне. – Никто тебя не услышит, никто не придет, и мамочка больше не спасет тебя и не испортит столь долгожданную ночь.

- Убери руки! – прохрипела я, не узнавая собственный голос. В голове моментально вспыхнули страшные воспоминания. Никогда не забуду, как этот человек, угрожая, что перережет мне горло и испортит мое дивное личико, чуть ни взял меня силой. Тогда боги уберегли меня от смерти. Но, видимо, теперь им было плевать.

- А ты почти не изменилась, - снова этот елейный тон, полный меда окутывает меня удушливым облаком. – Разве что теперь раздвигать ноги это твоя работа.

- Я не стану…

- О, еще как станешь, - прервал меня магистр, силой притягивая меня к себе, стиснув мое запястье до боли. – Иначе я разгоню весь этот клоповник, и ты будешь попрошайничать на улицах и сгниешь в нищете, как и все твои подружки.

- Почему? – казалось, что из-за страха, сковавшего меня, я не могла нормально разговаривать.

- Потому что мне это нравится, - и снова улыбка тронула тонкие губы. Я вдруг поняла, что все потеряно. Я не смогу ничего сделать, а завтра утром Эмма найдет меня с перерезанным горлом в этой самой спальне, и алая кровь безвозвратно испортит шелковые простыни. Клиенты, узнав, что одну из шлюх убили, станут обходить наш бордель стороной, и Эмма, так или иначе, закончит свою жалкую жизнь в бедности. Странно, но сейчас мне было больше жалко ее и других девочек, чем себя. Потому что для меня все кончено в любом случае. Только вот тянуть их за собой я не хочу.

Первый удар стал для меня неожиданностью. Правая щека вспыхнула болью, и я вскинула руки, прикрывая лицо. Джовари не остановился и бил меня до тех пор, пока я не рухнула на пол. Удар за ударом я кляла себя за то, что мне не хватает сил и храбрости, чтобы постоять за себя. Когда мужчине надоело пинать меня ногами, я уже слабо осознавала, где нахожусь. Боль волнами накрывала меня, и я несколько раз теряла сознание. Но пытки не прекращались ни на минуту. Подняв меня за волосы, богач вытер кровь с моего лица обещая, что сегодня я расплачусь с ним сполна. И за себя, и за мою мать, которая оборвала его игру той ночью.

Крепко стиснув зубы, я поклялась себе, что не стану кричать, не стану просить о пощаде. Он ведь только этого и ждет. Это приносит ему ту удовольствие, за которым он так гонится. Видимо, его жизнь не так сладка, как ему кажется, во многом из-за того, что нельзя безнаказанно мучить других людей, упиваясь их страхом и страданиями.

Но в один момент побои прекратились, и я с трудом заставила себя раскрыть глаза. Видимо, клиент решил, что пора ему уже перейти к основной цели визита.

Вдруг, что-то отчетливо щелкнуло у меня в голове. С грудным рычанием я повалила ублюдка на пол и начала душить его шейной косынкой, которую он не успел снять. Неизвестно, откуда только взялись силы придавить довольно крупного мужлана к полу да еще стягивать ткань до тех пор, пока он не перестанет сопротивляться.

Секунда, две, три. Ярость бурлила у меня внутри, и я с наслаждением смотрела, как угасает жизнь в глазах мужчины, который сам собирался отправить меня на тот свет. Когда его тело обмякло, я отползла в дальний угол, и подтянула колени к груди. На смену гневу снова пришел страх. Что теперь будет со мной, когда все узнают, что я убила аристократа? Что со мной сделает магистрат? Одно я знаю точно. Если я попаду в их руки, мне останется только молить о смерти, как о последней благодати.

Остается только одно – бежать. Уйти в леса, там будет удобнее всего спрятаться от погони. А если зайти поглубже, то преследователи и вовсе повернут назад, решив, что я и так покойница. Чаща очень опасна, там живут звери и кое-кто пострашнее.

Глава 3

Айрис Лаверье.

Я лежала на земле и невидящим взглядом смотрела в небо. Ясный день осенью такая редкость. Мышцы ныли после визита месье Джовари, и мне казалось, что все мое тело превратилось в один пульсирующий комок боли. Даже мысль том, чтобы встать и продолжить свой путь, причиняла мне ужасные страдания. Но сколько я смогу пролежать вот так? Ночи уже стали морозными, спать на земле немилосердно холодно. Тонкое одеяло, которое я прихватила в борделе, совсем не спасает от дрожи, пробирающей до самых костей. Похоже, что богиня смерти решительно настроена забрать меня к себе, и просто развлекается, предоставляя мне возможность выбора собственной кончины. Должна сказать, с выбором мне не очень повезло: виселица за убийство члена магистрата, смерть от холода и голода в глухом лесу, очень большая вероятность того, что я набреду на какого-то жутко голодного зубастого хищника или не менее голодную шайку головорезов.

Глубоко вздохнув, я скривилась от боли. Этот изверг хорошо знал, как нужно бить, чтобы я надолго это запомнила. Конечно в том случае, если мне удалось бы выжить. Боги, как же больно. Сцепив зубы, чтобы не заорать во весь голос, я перекатилась на бок, а потом постаралась встать. Сначала на четвереньки, упираясь руками в промерзлую за ночь землю. Вдох-выдох. Зажмурившись, я, наконец, набралась сил, и смогла встать на колени, а спустя несколько мгновений, я неуверенно поднялась в полный рост. Морозный ветер резкими порывами трепал волосы, я зябко укуталась в мамину шаль. Вокруг была только серая унылая стена леса. Все деревья, как одно, похожи друг на друга. Листья давно опали, и темные ветки, словно скрюченные старушечьи пальцы, цеплялись за холодное голубое небо и белую пряжу облаков. Я закрыла глаза и прислушалась, но ничего, кроме голоса леса не услышала. Это хорошо, до поры до времени.

Вскинув на плечо сумку, которую я использовала как подушку, я медленно зашагала в сторону чащи. Убегая от людей, я хотела скрыться там, куда их не пустят собственное невежество и страхи. Мне и самой было не по себе, но ужас настигнет тебя и задушит только в том случае, если ты искренне веришь. Сейчас же мне нужно отвлечься от всего: от боли, от боязни неизведанного и предчувствия смерти. Осторожно ступая по прелой листве, я касалась ладонью шершавой коры древних деревьев, которые поднимались так высоко, что по ним можно было взобраться до самого небосклона, от земли до неба. Но мне еще рано в небо, я хочу пожить. Хотя какая теперь жизнь ждет меня теперь? Ждет ли меня вообще жизнь?

Спустя примерно час, я с громким стоном прислонилась к очередному дереву, и сползла по нему на землю. Мне было холодно, я устала и проголодалась. Хотя с голодом я могла как-то совладать, в отличие от боли. И спать было нельзя – я слишком мало прошла. Вокруг по-прежнему были одни равнодушные ко всему деревья. Морозный воздух обжигал легкие, и я старалась дышать не так глубоко, чтобы не простыть окончательно. Проглотив небольшой кусочек вяленого мяса с черствой краюхой хлеба, я с неудовольствием заметила, что моему организму этого недостаточно для того, чтобы насытиться. Но ничего не поделаешь. Снова отгоняя от себя мрачные мысли, я запрокинула голову назад и уставилась в небо. Ничего не изменилось. Разве что облака стали плотнее. Это плохо, очень плохо. Не хватало еще дождя или, не дай боги, снега, на мою бедовую голову в этой демоновой глуши. Если я промокну, то шансов на выживание у меня останется не больше, чем у брошенного на улице младенца. Сейчас, я такая же беспомощная.

Тучи сгущались и ветер крепчал. С каждым часом мое отчаяние становилось все сильнее. Как же все-таки это все нелепо. Бежать от одной смерти к другой. Чем дальше я продвигалась, тем больше я себя корила за то, что сунулась в лес. Это однозначно было огромной ошибкой, и теперь мне остается лишь уповать на волю богов, надеясь, что эта ошибка не станет роковой. Я плотнее завернулась в шаль, но это не помогло. Ощущение того, что силы покидают меня, стало настолько очевидным, что я уже перестала отрицать все это. Снова прислонившись к дереву, я зашлась в приступе кашля. Чудненько, я уже одно ногой на том свете. Но пока у меня остались еще силы, я буду продолжать идти, пусть это и бессмысленно. У меня не осталась другого выбора.

Теперь, к саднящей боли в мышцах добавился еще и кашель. Поразительно, как легко было подхватить его тут. Судя по всему, сон на земле тоже причастен к этому. Глупая девчонка, нужно было думать, что делаешь! Злость и обида на саму себя крепчали в сознании. Нужно было хоть немного подумать своими куриными мозгами, прежде чем соваться в полное реальных опасностей место. Послушала внутренний голос, теперь и останешься тут, вот под этой сосенкой! Вот дрянь!

Время теперь текло как-то по-другому. Я перестала чувствовать, как час сменяется часом. Все вокруг было одинаковым - серым, унылым, непроглядным. Клочки голубого неба окончательно скрылись теперь уже за тучами, то и дело срывался снег. Все вокруг меня остановилось, будто закаменело в своей одинаковости. Пронизывающий ветер пробирал до костей, и мне было больно дышать. Вот, похоже, и все. Мир перед глазами поплыл, и я рухнула на колени прямо там, где остановилась, чтобы прокашляться. Меня трясло, я снова не могла вдохнуть. И когда окружающая действительность померкла окончательно, я с благодарностью отдалась в руки благословенной, лишающей боли и сознания темноты. Вот так-то лучше. Так и должно быть. Так теперь будет всегда…

Вирана Первая.

- Все готово к отъезду? - спросила я у Фелгара, когда он вошел в мои покои.

- Да, Ваше Величество. Единственная проблема - лев.

- Лев? - приподняла я бровь. Даже наедине с тюремщиком я должна соблюдать свою роль. Во всяком случае. пока.

- Его доставили ко двору сегодня утром - южане выражают вам свою благодарность за заботу о теле районак.

- И где он теперь?

- Все еще во дворе. Он не позволяет никому приблизиться к клетке. Мы не знаем, что с ним делать.

Глава 4

Вирана Первая.

- Ваше Величество, - я вздрогнула, услышав тихий голос Кридана. Практически все время лиар проводил в своем львином теле, не нарушая тишины. Мысли мои были устремлены к министрам. Новым министрам, тем, кто будет предан мне. Восемнадцать лет я ждала того дня, когда удастся раз и навсегда избавиться от монархов иных земель. Их смерть привела в действие силы, которым суждено уничтожить все прежние устои. Новый город строится поверх разрушенного. Так было всегда, и ничто не изменит этот порядок.

- Да, Кридан?

- Мы не одни. Здесь...

Договорить он не успел. С нависшей над нами скалы спрыгнул крепкий мужчина и тотчас атаковал лиара. Тот даже не успел обратиться. Впрочем, это ничуть не мешало Кридану. Ощущая опасность, лиар попытался увести противника в сторону, чтобы дать мне возможность скрыться. Вот только я не намеревалась это делать. С искренним любопытством я следила за тем, как мужчина ловко блокирует удары лиара. Наконец, он заставил Кридана совершить ошибку, воспользовавшись ею, подсек ноги лиара иподставил кинжал к горлу не позволяя ему подняться вновь.

- И это все, на что способен твой спутник? - не спуская взгляда с Кридана тихо спросил мужчина, зная, что я расслышу его слова.

- Мальчишка слишком юн, чтобы сразиться с равным тебе. Очень сильно сомневаюсь, что в свои семнадцать лет ты был столь же хорош, Варросс.

- Ты многое успела позабыть, Вирреен. Я был его возраста, когда научил тебя быть районак не только нося мантию и стиану на голове, но и ведя авангард в бой, - улыбка едва коснулась его губ, но я знала, что воспоминания ему приятны. Небрежно спрятав кинжал обратно в ножны, он помог Кридану подняться.

- Я ожидал встретить вас еще вчера.

- Мне не хотелось торопиться. Твои люди завершили работу?

- Да. Поздравляю, Ваше Величество, никто из наших преданных министров не достигнет Клентона.

- Значит, твои люди займут свои посты в королевской гвардии. А ты, Варросс встанешь во главе армии моим уалтаром. Эти горы и земли, окружающие их, теперь принадлежат тебе. Жить здесь невозможно, да и не нужно - твое место в Клентоне, но, взимая плату за проезд, ты обеспечишь золотом всю жизнь своих расточительных внуков.

- Едва ли у меня дети будут, Вирреен, - от души расхохотался Варросс. - Но спасибо.

- Твой отец и братья сделали для меня несравнимо больше, чем кто-либо в этом мире. Фелгар займет место первого министра.

- Мой отец-тюремщик? - улыбка разбойника стала шире. - Неужели и моих младших братьев ждет нечто большее, чем виселица?

- Верно, - в ответ улыбнулась я. До сего дня я даже и не подозревала насколько соскучилась по другу. - Валтасар оказал мне величайшую услугу, заманив всех правителей на Север. К тому же, он вложил в голову районак Юга мысль привести на Север Кридана. Он станет министром внешних связей.

Насколько я помню, Доргос весьма прозорлив. Значит, будет заниматься денежными вопросами, а младший, Белдос, возьмет на себя все остальные вопросы, которых, при моем правлении будет возникать все меньше. Что касается заговоров и выявления предателей, то Кридан уже доказал свою незаменимость. Он встанет во главе Призрачной стражи. И еще, об истинной сущности Кридана знаешь только ты, - соврала я. - Секрет не должен быть раскрыт. Если хоть одна живая душа узнает правду, я сожгу тебя заживо.

- Вы можете полагаться на меня, Ваше Величество, - серьезно кивнул он. - Думаю, нам пора ехать. Погода начала меняться, и если снегопад застанет нас прежде, чем мы покинем ущелье, немногие переживут эту ночь. Мои люди встретят нас через два часа.

Кивнув, я оседлала коня, подаренного табунником. Чудесное животное. Я все еще не знала, какое имя ему дать. Я поменяла уже три, не удовлетворенная ни одним вариантом. Мы войдем в историю. А у легенды должно быть звонкое имя.

Варросс был пешим, но легко держался наравне со мной.

Когда меня выслали прочь из столицы, Фелгар послал весточку своему старшему сыну Варроссу, чтобы тот встретил меня в Пернетте, где он жил с матерью и братьями. Король не позволял слугам иметь семьи и высылал тех в столицу льдов, запрещая возвращаться к супругам. Ненависть заполонила город, и вскоре эта ненависть превратилась в преданность ко мне. Я стала районак не в день смерти отца, меня короновали в Пернетте. Сыновья Фелгара выкрали меня из заключения, покойный мастер Корас научил мастерить луки, которые по дальности превосходили все другие, а разбойник Варросс вложил в мои руки мечи. Два клинка, работающие вместе и не дающие противнику ни одного шанса на жизнь. Тебе не нужен щит - мечи защитят от чужого клинка. Прошло так много лет, но уроки не забыты.

Лишь Фелгар знал о том, для чего на самом деле я велела возвести крытую арену для казней. В моей голове и мысли не было об удобстве зевак. Здесь я скрещивала мечи с теми, кто на утро должен был умереть. Скрытая от любопытных глаз, я снова и снова выходила на арену. Приговоренные лишались жизней, а те, кто мог устоять против меня - языка. Тайна оставалась в стенах арены. Лишь преданный Фелгар, штопающий раны неумелой, зато твердой рукой, знал о моих уроках.

Конечно, как районак я могла не бояться реакции народа, однако болтовня могла бы покинуть границы Северной земли, что в плане с правителями не сыграло бы мне на руку. Теперь, можно будет не стесняться. Мой дед нередко устраивал особую охоту, где дичью выступали приговоренные. Думаю, я продолжу эту семейную традицию. Это будет после того, как я подчиню себе все пять земель. И никто мне не сможет противостоять.

Но сначала мне нужна помощь.

- Варросс, поведешь с собой Кридана. Я догоню вас позже.

- Что ты задумала?.. Ваше Величество?

- Оставь вопросы, Варросс, - я перехватила повод, заставляя коня развернуться в сторону узкого прохода. - Просто замедлите шаг. В Клентон мы войдем вместе.

Айрис Лаверье.

Осознание того, что мой рассудок уже не так верен мне, как раньше, гнало меня вперед быстрее любого страха. Я всегда была рассудительной и полагалась на остроту собственных суждений, а здесь я была не просто в растерянности. Казалось, что весь мой мир рухнул. Именно в этот момент. Не тогда, в борделе, когда моя жизнь стояла на кону против жизни месье Джовари, а именно сейчас, когда я больше не могла доверять себе.

Глава 5

Айрис Лаверье.

Как же холодно. Мамина шаль абсолютно не спасает от промозглой сырости и ледяного сквозняка. Если сидеть тут больше одной ночи, можно легко протянуть ноги. И палач не понадобится, только костровой. Я усмехнулась. Убийцам ведь погребальный костер не положен. Бросят где-нибудь в лесу на прокорм волкам и другой зубастой живности, да и все. Боги, а перспективы все радужнее и радужнее…

Поспать в последний раз мне не удалось, потому что для этого нужно было хоть какое-то подобие тишины, а звук стучащих зубов никак не способствовал спокойному сну. Уже в который раз поднявшись на ноги, я принялась расхаживать по крохотной камере. Лучше бы сразу меня прикончили, это был бы милосерднее по отношению ко мне. Хотя эти животные, скорее всего не знают, что такое милосердие. Шаль не отобрали только потому, что я вцепилась в нее мертвой хваткой и пообещала выцарапать глаза любому, кто посмеет забрать ее у меня. А вот с сумкой и всем добром, что лежит в ней, пришлось распрощаться. Нож жалко. Хорошая маннская сталь. Сейчас таких днем с огнем не сыщешь. Папочкина игрушка. Была.

Нет, я точно с ума сошла. Меня повесят с восходом солнца, а я переживаю из-за какой-то железяки. Пусть и очень ценной железяки. Стащить бы ее перед казнью, но тюремщик так вцепился в этот трофей, что теперь и Тантира не разлучит этого мерзкого зверя с моим ножичком.

В последние часы перед рассветом холод стал совсем невыносим, а у меня просто-напросто не осталось сил ему сопротивляться. Я устала. И физически и морально. Прямо как тогда, в лесу. В памяти непрошенными гостями всплыли воспоминания об уютной хижине, огромной пушистой собаке и странной девочке. Ну, не могло мне это все привидеться, это же абсурд. А еще больший абсурд верить в то, что это все было на самом деле. Громко чихнув, я откинула голову назад и уставилась в потолок. Забавно, как же нелепо заканчивается моя жизнь. А сколько амбиций-то было. Мама явно была бы не в восторге от того, как ее золотце Айри…хм…закончила свой жизненный путь. Стыдно должно быть, юная леди. Только вот почему-то мне совсем не стыдно…

- Ты смотри, живая, - с мерзким оскалом воскликнул тюремщик. Удивительно, до чего же он типичен. Прямо как в трактирных байках, которые травили ушлые наемники или воришки, избежавшие моей участи. Лысый, толстый, вонючий. Фу, мерзость-то какая.

- Вас всех еще пережила бы, если бы не все такими глазастыми были, - буркнула я, поднимаясь с пола. Первым делом, он связал мне руки за спиной. А толку-то? Бежать все равно некуда – коридор узкий, а этот амбал перекрывает его чуть ли не полностью, мне ни за что не протиснуться.

А вот и моя железяка. Хоть бы в толпе украл кто-то, чтобы этому мерзкому типу не досталась. Не место маннскому ножу на поясе у такой крысы. А у профессионалов глаз наметанный, стоящее оружие за версту видят.

- Будешь молиться? – спросил тюремщик, игнорируя мою реплику.

- Нет, - коротко ответила я, открыто глядя ему в глаза.

- Тогда топай, - оскалился он, шлепнув своей жирной ладонью чуть ниже моей поясницы. Я едва слышно зашипела, и этим все и ограничилось. Со связанными руками много не сделаешь, да и близко ко мне он не подходил. Мало ли, что у сумасшедшей на уме.

Прямой, как единственная извилина тюремщика, коридор быстро закончился, и я шагнула через порог. Сначала мне показалось, что на улице было чуть ли ни теплее, чем в той чертовой камере, но это ощущение быстро улетучилось. Ветер пробирал до костей, небо скрыла плотная пелена туч, которая, недолго думая, разразилась ливнем. Холодные капли хлестали по лицу, заставляли постоянно жмуриться. Поэтому тюремщику, в конечном счете, пришлось волочить меня на рыночную площадь, посреди которой стояла виселица. Несмотря на ужасную погоду, вокруг собралось немало зевак. Видимо казнь умалишенной убийцы – весьма занятное зрелище.

- Эх, совсем же промокнут, бедняги, какая жалость. А все из-за меня, - пробормотала я себе под нос. В окружающем шуме непогоды мой провожатый не различил ни слова и лишь ускорил шаг, желая быстрее закончить с ненормальной девицей, свалившейся на его лысую голову. В такую погоду - не удивительно.

Зрители охватили помост плотным кольцом, стараясь пробиться поближе. Меня протащили по узкому живому коридору, и вот я уже наверху, гляжу на весь этот сброд и понимаю, какая жалкая у них жизнь, если в такой мерзкий день на рассвете они покинули дома только для того, чтобы посмотреть, как же вешают какую-то непонятную бродяжку. Мрак накрыл все пять земель. Такого абсурда не было даже во время войны районак.

Палач без лишних слов натянул мне на шею пеньковую петлю и затянул узел. Вчерашний внимательный стражник зачитал с какой-то изрядно вымокшей бумажки, больше напоминающей тряпицу, приговор, который признавал меня виновной в убийстве, воровстве, продажности и богохульстве. Чудно, теперь вешают еще и за это. Толпа заволновалась. Ей не нравилось, когда развлечение оттягивалось. Отовсюду стали доноситься выкрики с пожеланиями о том, что официальную часть можно и сократить. Разумеется, в более просторечной и понятной всем форме. Даже я не решилась бы повторить некоторые из вариаций.

Наконец, пухленький стражник кивнул палачу и тот дернул какой-то рычаг. Все, что я успела сделать, это закрыть глаза, когда подо мной открылся люк. Петля моментально затянулась сильнее, и я почувствовала, как из груди выходит воздух. Вот и все.

Вдруг раздался громкий, отчетливый треск дерева. Веревка дернулась, и я рухнула на землю, отчаянно хватаясь руками за горло и освобождаясь от удавки. Первый вдох слегка вернул меня к жизни, но чтобы полностью отдышаться мне понадобилось несколько минут. Я даже не заметила, как рядом со мной падали обломки балки. Причем это были не крупные куски дерева, а мелкая щепа.

- Вы все видели, балка треснула, - этот голос я не забуду никогда. Его не возможно забыть. – Богиня смерти не желает забирать ее. Вы не смеете противиться ее воле. Эта девушка отныне свободна.