Ледяные оковы истинной

1

Глава первая: Прибытие в Обитель Чародейства
Двор Школы Магии встретил Кирину утренним, прохладным воздухом, пахнущим влажной землей и чем-то острым, похожим на озон после грозы, смешанным с тонким ароматом цветущих вдали садов. Огромные, вековые деревья, чьи кроны, казалось, касались самих небес, отбрасывали причудливые тени на булыжную мостовую, усыпанную золотистыми листьями. Их широкие, узловатые стволы были увиты плющом, а в расщелинах коры кое-где мерцали крошечные, светящиеся мхом огоньки – следы древней магии, пропитавшей это место.
Центральное здание школы, массивное и величественное, высилось над всем остальным, словно горный пик из темного камня. Его шпили уходили в серое небо, а витражные окна переливались тусклым блеском, отражая рассеянный свет. Стены были испещрены тончайшими, почти невидимыми рунами, которые при ближайшем рассмотрении, казалось, слегка вибрировали, словно живые. Вокруг центральной башни располагались более низкие постройки, часть из которых была скрыта за густыми кустами и живыми изгородями, а из других доносились приглушенные звуки: звон колб, неясное бормотание заклинаний, и, изредка, чьи-то смешки.
Двор был полон студентов. Они сновали туда-сюда, оживленно беседуя, размахивая руками, а иногда и демонстрируя небольшие заклинания: кто-то заставлял учебник левитировать, кто-то менял цвет прядей волос соседа, а кто-то просто обменивался шутливыми вспышками света. Энергия места была почти осязаемой, она вибрировала в воздухе, заставляя даже Кирину, обычно спокойную и собранную, почувствовать легкое волнение.
Внезапно рядом с ней возникла девушка, с таким энтузиазмом, что Кирина вздрогнула. У незнакомки были огненно-рыжие волосы, заплетённые в две толстые косы, которые подпрыгивали при каждом её движении, и яркие, любопытные зелёные глаза. На щеке у неё была забавная веснушка в форме сердечка.
«Привет!» — звонко воскликнула она, почти пропев слово. «Ты новенькая? Я Лина! Я тебя раньше не видела, а я здесь уже второй год, знаю всех и вся. Позволь мне показать тебе, где что находится, пока ты не потерялась в этих лабиринтах. Тут всё намного запутаннее, чем кажется!»
Лина не ждала ответа. Она тут же подхватила Кирину под руку, и, не умолкая, начала рассказывать о жизни в школе, о преподавателях, о студенческих традициях, и о том, какой магический предмет она любит больше всего (оказалось, это зельеварение, потому что «там всегда можно что-нибудь взорвать, если скучно»). Кирина слушала, улыбаясь лёгкой, чуть отстранённой улыбкой. Болтовня Лины была приятной и не обязывающей, и Кирина чувствовала себя рядом с ней удивительно комфортно, даже несмотря на то, что это был первый раз, когда она встретила такую открытую и жизнерадостную особу.
В то время как Лина увлеченно показывала ей статую грифона, возвышающуюся над центральным фонтаном, взгляд Кирины скользнул мимо. У дальней стены двора, прислонившись к увитому плющом фасаду старой библиотеки, стояли двое парней. Один из них, высокий и статный, с копной тёмных, почти черных волос, которые небрежно спадали на широкий лоб, выглядел так, будто весь мир принадлежал ему. Его фигура излучала какую-то первобытную силу, а его взгляд, которым он, казалось, окидывал окружающих, был острым и пронзительным, словно хищный птичий глаз. Он был одет в тёмный камзол, расшитый серебряными нитями, которые при свете дня еле заметно поблескивали. Вся его поза, расслабленная и уверенная, говорила о том, что он привык быть в центре внимания и ничуть этого не стеснялся. Рядом с ним стоял другой парень, более стройный и гибкий, с волосами цвета светлого льна, обрамляющими тонкое, почти изящное лицо. Он был одет в одежду более светлых тонов, и его движения были грациозными, словно танцевальными. В его глазах читались ум и внимательность, а его улыбка, когда он говорил что-то своему спутнику, была мягкой и какой-то задумчивой. Он выглядел как человек, который привык наблюдать и анализировать, а не бросаться в бой.
Кирина задержала на них взгляд всего на пару секунд. Первый парень, с тёмными волосами, казалось, излучал сияние, которое заставляло окружающих невольно отступать, давая ему пространство. Второй же, блондин, напротив, обладал более спокойной, но не менее притягательной аурой. Она отметила их различия, не уловив ни единого трепета или особого интереса. Просто двое парней, стоящие в углу двора. В её мире не было места для глубоких размышлений о чьей-то внешности или поведении, кроме как для беглого анализа. Она лишь мельком подумала, что они, должно быть, старшекурсники, судя по их уверенному виду и по тому, как другие студенты обращались к ним с неким подобием уважения.
«А это, наверное, Кайрон и Лириэль», — внезапно прошептала Лина, заметив, куда смотрит Кирина. В её голосе проскользнула нотка благоговения, смешанная с лёгким испугом. «Кайрон — наследный принц драконов. Он… ну, он такой. А Лириэль — эльфийский принц. Они, кажется, дружат, но мне всё равно немного не по себе, когда они рядом».
Кирина кивнула, не совсем понимая, почему имя принца драконов должно вызывать такой трепет. Принц и принц, подумала она. Ничего особенного. Она вновь перевела взгляд на фонтан, где водные струи игриво плясали под утренним солнцем, а затем на Лину, которая уже снова увлечённо рассказывала о хитростях сбора волшебных трав.

2

Глава вторая Огонь и Предначертание
Утро, когда Кайрон, наследный принц драконов, прибыл в Школу Магии, было не по-осеннему ясным. Солнце заливало двор золотым светом, но его собственный шаг, казалось, нёс с собой нечто более древнее и мощное, чем просто тепло светила. Он не был здесь впервые; за годы своего обучения он уже успел привыкнуть к её закоулкам и секретам. Но сегодня было иначе. Сегодня воздух вибрировал, предвещая что-то важное.
Он шёл по главной аллее, заложив руки за спину. Его взгляд, обычно острый и проницательный, скользил по мельтешащим фигурам студентов, которые торопились на занятия. Большинство из них, завидев его, старались держаться на расстоянии, опуская глаза или делая вид, что увлечены своими книгами. Кайрон привык к этому. Он был драконом, даже в человеческом обличье, и его присутствие всегда ощущалось как нечто, выходящее за рамки обыденности.
Гаррет, его верный товарищ и дальний родственник, шел чуть поодаль, тихо переговариваясь с каким-то магом-послушником. Кайрон же не обращал на них внимания. Его внутренний компас, то нечто инстинктивное, что направляло всех драконов, внезапно завибрировал. Это было не физическое ощущение, а скорее глубокое, инстинктивное знание, волна энергии, которая накрыла его, словно жар пустыни.
Он резко остановился. Сердце дракона, что обычно билось ровно и мощно, вдруг сделало странный, протяжный удар, от которого по жилам разлился небывалый трепет. Кайрон ощутил, как его магия, его огненная сущность, откликается на нечто. Это был не призыв к битве, не угроза, не вызов. Это было притяжение, настолько сильное, что ему перехватило дыхание. Он почувствовал, как древние цепи, удерживающие его драконью суть в человеческом обличье, слегка ослабли, откликаясь на этот зов.
Его взгляд, до этого скользящий, теперь сфокусировался. Прямо по курсу, среди толпы студентов, мелькнула фигура. Девушка. Она стояла рядом с какой-то рыжеволосой хохотушкой, которая увлечённо махала руками. Но Кайрон видел только её.
Она была невысокой, с длинными темными волосами, которые слегка вились на концах. Её лицо было обращено к подруге, и на нём играла легкая, почти незаметная улыбка. Глаза её были глубокого, чуть приглушенного синего цвета, и в них читалось спокойствие, граничащее с отстранённостью. Она не была яркой в общепринятом смысле, не кричала о своём присутствии. Напротив, она была тихой, почти незаметной. Но для Кайрона, именно эта тишина была самой громкой музыкой.
Это была она.
Его истинная пара. Он знал это с абсолютной, всепоглощающей уверенностью. Никаких сомнений, никаких вопросов. Каждая клеточка его драконьего существа, каждая искра его магии, каждый удар его сердца кричали об этом. Он почувствовал это не умом, а душой, той древней, первобытной частью себя, которая существовала задолго до его рождения.
Её магия была... прохладной. Не холодной, но именно прохладной, словно чистая вода горного источника. Она была совершенно не похожа на его собственный пылающий огонь, но именно это и притягивало. Противоположности, что должны были соединиться.
Кайрон ощутил незнакомое чувство – внезапную, почти удушающую потребность подойти к ней, прикоснуться, убедиться, что она реальна. Драконья ревность, которая обычно проявлялась лишь к посягательствам на его территорию или сокровища, зародилась в его груди, хотя ещё не имела названия. Он просто чувствовал, что она принадлежит ему, и любой, кто попытается к ней приблизиться, встретит его гнев.
Он смотрел, как она спокойно поворачивается к подруге, как её взгляд скользит по нему, не задерживаясь, не проявляя никакого интереса. Это было странно. Неужели она ничего не почувствовала? Неужели его зов остался без ответа? Это лишь усилило его решимость. Он найдёт способ достучаться до неё, заставить её почувствовать то, что чувствовал он. В её синих глазах не было ни искорки признания, но для Кайрона это было лишь вопросом времени. Он, дракон, знал, что его истинная пара не сможет избежать своей судьбы.
Он сделал шаг вперед, и Гаррет, заметив его изменение, вопросительно поднял бровь. Кайрон не ответил, лишь прорычал что-то неразборчивое. Ему было не до разговоров. Его мир только что изменился, и он знал, что отныне все его мысли будут заняты ею – той, чья прохладная магия так странно и мощно притягивала его огонь.

3

Глава третья Мелодия Ветра
Лириэль, принц эльфов, пришел в Школу Магии не с огненной уверенностью Кайрона, а с тихой, едва уловимой грацией, присущей его народу. Он не искал внимания, предпочитая наблюдать и впитывать знания, словно корни древнего дерева. Утро того дня, когда он впервые увидел Кирину, было наполнено суетой и шумом первокурсников. Лириэль, как обычно, стоял чуть в стороне от основной толпы, наблюдая за потоком новоприбывших. Его взгляд, привыкший к тонким нюансам природы, скользил по лицам, отмечая детали, которые другие пропускали.
Он только что попрощался с Кайроном, который, как всегда, был полон какой-то внутренней, невысказанной энергии. Лириэль всегда замечал, как Кайрон способен притягивать к себе взгляды, словно маяк. Но сам Лириэль был другим. Его собственное присутствие было подобно легкому ветерку – ощутимому, но не навязчивому.
И вот, среди этого гомона и движения, его взгляд зацепился за девушку. Она стояла чуть в стороне, рядом с шумной, рыжеволосой особой, которая без умолку болтала. На фоне яркости своей спутницы, эта девушка казалась островком спокойствия. У неё были темные волосы, обрамляющие лицо, и глаза, цвета глубокого сапфира, в которых не читалось ни волнения, ни излишнего любопытства. Она слушала, но не с тем пылким интересом, который обычно проявляли новоприбывшие. В её позе, в том, как она держала голову, была некая отстраненность, почти невидимая завеса, отделяющая её от остального мира.
Лириэль, привыкший улавливать энергии окружающего мира, почувствовал от неё нечто необычное. Это была не магия, которую можно было увидеть или услышать, а скорее особая аура. Она была чистой, почти звенящей, как родниковая вода, но при этом холодной, как утренняя роса на лепестках цветов. В ней не было привычного тепла человеческих эмоций, но и не было враждебности. Это была пустота, но такая красивая и совершенная, что она заинтриговала его.
В отличие от инстинктивного, первобытного притяжения, которое, как он чувствовал, ощущал Кайрон, для Лириэля это было скорее любопытство, смешанное с нежной симпатией. Ему захотелось понять её. Он чувствовал, что за этой спокойной маской скрывается что-то глубокое, какая-то история, которую ему хотелось узнать. Она была подобна редкому, ещё не распустившемуся цветку, который манит своей загадочностью.
Он увидел, как её взгляд скользнул по ним с Кайроном. В её глазах не было ни вспышки узнавания, ни любопытства, ни даже страха, который многие испытывали при виде драконьего принца. Просто безразличие. И это безразличие, парадоксальным образом, ещё больше привлекло Лириэля. Она была настоящей, не подстраивалась, не пыталась произвести впечатление.
Когда рыжеволосая девушка закончила свой эмоциональный монолог, Кирина повернулась, и её взгляд задержался на Лириэле чуть дольше, чем на Кайроне. В этот момент Лириэль ощутил мягкое, едва уловимое касание её ауры к его собственной. Это было похоже на легкое дуновение ветра сквозь листья – нежное и мимолётное. В этот момент Лириэль почувствовал желание защитить её, укрыть от шума и суеты мира, который, казалось, она не до конца понимала. Он знал, что подойдёт к ней, что познакомится. Ему было любопытно, что скрывается за этой стеной спокойствия, и он был готов терпеливо ждать, пока она сама не откроется.

4

Глава четвертая: Взгляд Дракона
После знакомства с Линой, которая без устали трещала о расписании и самых опасных предметах, Кирина совсем забыла о двух парнях у стены библиотеки. Она с головой погрузилась в водоворот школьной жизни. Первые дни были наполнены лекциями, практиками и знакомством с новыми предметами. Кирина быстро адаптировалась, впитывая знания, как губка. Её мозг, не обременённый эмоциональными переживаниями, работал с удивительной ясностью.
Однако, избежать встреч с наследным принцем драконов оказалось невозможно. Кайрон, как выяснилось, учился на том же курсе, что и Кирина, и даже посещал некоторые из тех же занятий. Их пути пересекались в коридорах, на общих лекциях по древним рунам и даже в столовой.
Первое "настоящее" впечатление о Кайроне Кирина получила на практическом занятии по элементарной магии. Задание было простым: контролировать небольшое пламя свечи, заставляя его танцевать по прихоти ученика. Студенты старательно пыхтели, морщили лбы, пытаясь подчинить себе непокорный огонёк. Кирина, по обыкновению, выполняла задание безупречно. Её пламя было послушным, оно изящно вилось, послушно следуя каждому движению её пальцев.
Но Кайрон... С ним всё было иначе. Когда подошла его очередь, он даже не приложил видимых усилий. Просто вытянул руку, и свеча на его столе вспыхнула с такой силой, что пламя вытянулось до потолка, пульсируя золотистым светом. Оно не танцевало, а скорее ревело, заполняя собой всё пространство, неконтролируемое и величественное. Огонь был настолько горячим, что воздух вокруг Кайрона задрожал, а некоторые студенты инстинктивно отпрянули.
Профессор, старый маг с седой бородой, лишь покачал головой, но в его глазах читалась не то досада, не то восхищение. «Принц Кайрон, – произнес он, – ваше пламя... несколько избыточно. Цель задания – контроль, а не демонстрация силы».
Кайрон лишь усмехнулся, его темные глаза скользнули по аудитории, задерживаясь на Кирине всего на долю секунды. Он небрежно махнул рукой, и пламя, послушное, тут же сжалось до нормальных размеров, продолжая гореть ровно и безмятежно.
В этот момент Кирина отметила для себя: этот парень обладает невероятной, почти стихийной силой. Он не просто манипулировал огнём; он был его частью, его воплощением. В нём чувствовалось что-то древнее, дикое и необузданное, что-то, что выходило за рамки обычного человеческого понимания. Он был как затаившийся хищник, который лишь притворялся частью цивилизованного мира. И хотя это наблюдение не вызвало у неё никаких эмоциональных откликов – ни страха, ни восхищения, ни даже любопытства – она признала его особенность.
Он был непохожим. Не таким, как остальные студенты, которые старались, учились, иногда ошибались. Кайрон, казалось, существовал по своим собственным правилам, подчиняя себе не только магию, но и, возможно, сам воздух вокруг себя. Для Кирины, привыкшей к логике и порядку, это было просто интересным фактом, своего рода аномалией, требующей лишь фиксации. Она не пыталась разгадать его загадку, потому что в её мире таких загадок просто не существовало. Люди были людьми, драконы – драконами, и всё это было просто частью обыденности.

5

Глава пятая: Тишина Леса
Если Кайрон был бушующим пламенем, то Лириэль оказался воплощением спокойного лесного ручья – прозрачного, тихого, но обладающего скрытой глубиной. Кирина подружилась с ним почти сразу, и их отношения развивались органично, без натянутости. В отличие от Кайрона, который, казалось, всегда был окружен ореолом силы и некоторой отчуждённости, Лириэль был доступен и лёгок в общении.
Впервые Кирина по-нанастоящему обратила на него внимание во время занятий по магии растений. Профессор задал задание по идентификации редких лечебных трав, которые, как было известно, росли только в самых отдаленных уголках Зачарованного Леса, что окружал школу. Большинство студентов с трудом узнавали лишь самые распространённые виды, путая листья и соцветия.
Но Лириэль… Он двигался среди горшков с саженцами и гербариев с такой естественностью, словно сам был частью этого царства природы. Его тонкие, длинные пальцы с почти незаметной нежностью касались каждого листа, каждой веточки. Он безошибочно называл не только латинские названия растений, но и их народные прозвища, места произрастания и даже легенды, связанные с ними. Когда он говорил, его голос был тихим, но чистым, как шелест листвы.
«Это Слёзы Луны, – тихо произнес он, указывая на скромный цветок с серебристыми лепестками. – Используется для создания зелий, которые успокаивают кошмары. Моя бабушка всегда добавляла его в чай, когда я был маленьким и боялся грозы». В его глазах тогда мелькнула нежность, которую Кирина, неспособная оценить её глубину, отметила лишь как необычное для студента проявление личных чувств.
Кирина, обычно хладнокровная к чужим эмоциям, заметила, что рядом с Лириэлем ей было невероятно легко. Он не давил, не требовал внимания, не устраивал демонстраций силы. Он слушал. По-настоящему слушал, когда она рассказывала о своих трудностях с заклинаниями трансформации или о своём разочаровании от неудавшегося эксперимента. Его советы всегда были точными и обдуманными, а его присутствие действовало успокаивающе.
В отличие от Кайрона, который бросал на неё пронзительные, иногда даже жгучие взгляды, заставляющие её невольно отводить глаза (не от смущения, а от ощущения какого-то необъяснимого давления), взгляд Лириэля был мягким и тёплым. Он смотрел на неё с искренним интересом, и в его глазах читалось тихое, почти невидимое восхищение. Кирина, конечно, не распознала в этом восхищении зарождающиеся чувства, но отметила его как приязнь.
Лириэль никогда не стремился быть в центре внимания. Он был как тень, скользящая по лесу, но при этом его присутствие было ощутимо и комфортно. Его магия была не в громогласных вспышках, а в едва уловимом изменении воздуха вокруг, в мгновенном заживлении порезов или в нежном росте побега из семени. Это было то, что Кирина могла понять и оценить своей логикой: точность, контроль, гармония.
Она ценила его как надёжного друга. Он был тем, к кому можно было обратиться за помощью, кто не осудит и всегда найдёт правильные слова, даже если эти слова казались ей просто набором логичных фраз. Для Кирины, Лириэль был своего рода тихой гаванью посреди бурного океана школьной магии, где можно было перевести дух и почувствовать себя просто собой, без ожиданий и давлений.

6

Глава шестая: Невидимая Стена
Дни в Школе Магии летели незаметно, наполненные лекциями, практиками и бесконечными открытиями. Кирина погрузилась в учёбу с головой, преуспевая почти во всех дисциплинах. Её способность к магии была неоспоримой, и она быстро стала одной из лучших на курсе. Лина стала её неизменной спутницей, а Лириэль – тем самым надёжным другом, с которым можно было обсудить самые сложные заклинания или просто провести время в тишине библиотеки.
Кайрон же оставался для неё скорее природным явлением, чем человеком. Она видела его на занятиях, замечала его необычайную силу, чувствовала его присутствие, но никогда не воспринимала его как того, кто мог бы стать частью её личного мира. Его взгляды, жгучие и пронзительные, лишь изредка заставляли её испытывать лёгкое недоумение. Она не понимала их интенсивности, списывая это на высокомерие или, возможно, на его драконью натуру, которая, как ей казалось, проявлялась в излишней самоуверенности. В отличие от других девушек, которые то и дело краснели или отводили взгляд под его взором, Кирина оставалась невозмутимой. Это было не проявлением смелости или пренебрежения, а просто отсутствием реакции.
Лина, наблюдая за этим, однажды не выдержала. «Кирина, ты что, совсем не замечаешь, как на тебя смотрит Кайрон?» — воскликнула она, зарывшись в свой свиток с конспектами. «Он ведь глаз с тебя не сводит! Все девчонки на курсе мечтают о таком внимании, а ты... как будто он обычный стул».
Кирина подняла взгляд от своего учебника по зельеварению. «А зачем мне замечать, как он смотрит? — спокойно спросила она. — Он смотрит. Я смотрю. Все смотрят. Мы ведь в одной аудитории. Это совершенно нормально».
Лина лишь покачала головой, с видом полной обречённости. «Нормально? Когда принц драконов смотрит на тебя так, будто хочет прожечь в тебе дыру, это не нормально, это... это что-то другое! Он что-то чувствует к тебе, я уверена!»
Кирина лишь пожала плечами, возвращаясь к своим заметкам. Чувства. Это было для неё абстрактным понятием. Она понимала логику дружбы, уважения, даже симпатии, но более глубокие, иррациональные эмоции были ей чужды. Слова Лины о "прожечь дыру" или "что-то чувствует" не вызывали в ней никакого отклика. Она не ощущала ни волнения, ни страха, ни даже лёгкого любопытства по этому поводу. Для неё это было просто частью обыденного наблюдения, не требующей дальнейшего анализа.
Порой, на общих занятиях, когда Кайрон оказывался рядом, Кирина отмечала, что от него исходит какое-то особое тепло, почти физическое ощущение жара. Оно было необычным, но не неприятным. Она воспринимала его как просто ещё одну особенность его драконьей магии, не более того. Это было похоже на то, как она чувствовала прохладу Лириэля – просто характеристики их магических аур.
Её "Холодное сердце", о котором она пока не знала, было подобно невидимой, но непробиваемой стене. Она защищала её от боли, от потери, от разбитого сердца, которое когда-то погубило её мать. Но эта же стена не пропускала внутрь и те чувства, что могли бы принести радость, нежность, настоящую, глубокую привязанность. Она видела, как Лина смеётся, как Лириэль проявляет нежность, как Кайрон смотрит на неё с необъяснимой интенсивностью, но всё это оставалось для неё лишь набором внешних проявлений, не способных пробиться сквозь её внутренний барьер.
В этом мире, где магия текла свободно, а эмоции кипели, Кирина оставалась непоколебимой точкой равновесия, невольно вызывая недоумение у тех, кто пытался достучаться до её сердца. Она была рядом, но в то же время оставалась недосягаемой, словно прозрачный кристалл, сквозь который можно было видеть мир, но который не мог чувствовать его тепло.

7

Глава седьмая: Растущая Тень Ревности
Школьные дни продолжали свой размеренный ход, и Кирина оставалась в центре негласной битвы за её внимание, о которой она и не подозревала. Лириэль продолжал быть её неизменным спутником в библиотеке и на прогулках по Зачарованному Лесу, делясь своими знаниями о древней магии растений и эльфийских легендах. Его спокойное присутствие было для Кирины якорем в шумной атмосфере школы. Она ценила его ум, его тактичность и его готовность выслушать. Лириэль же, наблюдая за её сосредоточенностью и искренней любовью к знаниям, всё больше и больше проникался к ней глубокой симпатией, которая медленно, но верно перерастала в нечто большее. Он видел её не как объект вожделения, а как хрупкий, но удивительно сильный цветок, который нужно беречь.
Однако для Кайрона эта дружба была невыносимым зрелищем. Каждый раз, когда он видел Кирину смеющейся рядом с Лириэлем, или когда его взгляд находил их вместе в коридоре, у него внутри что-то сжималось. Ревность, это древнее, первобытное чувство драконов, начинала пускать в нём свои корни. Она была жгучей и непривычной, отравляя его обычно уравновешенный нрав. Он привык получать то, что хочет, и тот факт, что Кирина, его истинная пара, казалось, совершенно не замечала его присутствия, а тем более предпочитала общество другого, был для него оскорблением, вызовом его драконьей гордости.
Его взгляд на Лириэля становился всё более холодным и пронзительным. Между ними начали возникать негласные стычки. Это проявлялось в незначительных, но заметных вещах: брошенных вскользь острых словах, небрежных толчках в коридорах, демонстративном занятии единственного свободного места рядом с Кириной на лекции, вынуждая Лириэля искать другое. Иногда напряжение между ними становилось настолько ощутимым, что даже Лина, обычно не замечавшая тонких интриг, начинала чувствовать дискомфорт.
Однажды, во время урока по боевой магии, когда студенты отрабатывали парные заклинания, Кайрон и Лириэль оказались в одной группе. Задание было на синхронное отражение магической атаки. Неожиданно, когда Кайрон должен был прикрыть Лириэля, его щит за долю секунды запаздывал, позволяя Лириэлю получить удар сгустком энергии. Недостаточно сильный, чтобы причинить вред, но достаточно, чтобы подчеркнуть враждебность.
«Осторожнее, Принц Драконов, – спокойно произнес Лириэль, отряхиваясь. – Или вы забыли, что на поле боя важна не только сила, но и координация?»
Кайрон лишь усмехнулся, в его глазах полыхнул тёмный огонь. «Просто моя магия не любит слабых союзников, Принц Эльфов», – бросил он в ответ, намекая на недостаточную мощь эльфийской магии в сравнении с драконьей.
Кирина, наблюдавшая за этим обменом реплик, заметила лишь, что между ними присутствует какое-то соперничество. Она воспринимала это как обычное мужское соперничество в силе, не более того. В её мире не существовало такого понятия, как ревность из-за любви, а потому она не могла распознать её даже в самых очевидных проявлениях. Она лишь мельком подумала, что Кайрон ведёт себя слишком агрессивно, а Лириэль, как всегда, слишком спокоен.
Её "Холодное сердце" продолжало выполнять свою работу, оберегая её от водоворота эмоций, который закипал вокруг неё. Она видела, как Кайрон мрачнел при виде Лириэля, как Лириэль старался быть рядом, но всё это было для неё просто частью обыденности. Она воспринимала это как фоновый шум, который не касался её напрямую. Для неё не было никаких намёков на то, что эти двое принцев, один огненный, другой подобный ветру, медленно, но верно, начинали бороться за её внимание, за её сердце, которое пока оставалось недосягаемым, скрытым за невидимой, но прочной стеной.

8

Глава восьмая: Загадочные Сны и Отголоски Прошлого
По мере того как напряжение между Кайроном и Лириэлем нарастало, Кирина, несмотря на свою эмоциональную отстранённость, начала замечать некоторые странности, которые не могла объяснить логикой. Ей стали сниться сны. Не обычные, запутанные сны, а яркие, отрывочные видения, наполненные незнакомыми эмоциями.
В этих снах она видела женщину с такими же темными волосами и синими глазами, как у неё самой. Эта женщина была прекрасна и излучала невероятную, почти осязаемую любовь. Она смеялась, плакала, танцевала под луной, а её сердце, казалось, светилось нежным, но ярким светом. Но потом видения менялись. Свет тускнел, смех сменялся тихими всхлипами, а потом – оглушительной пустотой. И каждый раз, когда наступала эта пустота, Кирина просыпалась с ощущением необъяснимой тоски, которая тут же рассеивалась, как утренний туман, оставляя после себя лишь лёгкое, неприятное послевкусие.
Она пыталась найти объяснение этим снам в учебниках по магическим проявлениям, но ничего похожего не находила. В её аналитическом уме эти видения были аномалией, которую нужно было классифицировать и понять.
Помимо снов, были и другие, более тонкие проявления. Иногда, когда Кайрон был рядом, Кирина чувствовала непонятный внутренний резонанс, словно струна внутри неё начинала вигубрировать в ответ на его присутствие. Это было похоже на отдалённый гром, который ощущаешь скорее телом, чем слышишь ушами. Она списывала это на сильную драконью магию, которая, возможно, влияла на магический фон вокруг.
С Лириэлем же она иногда ощущала лёгкое, почти неуловимое прикосновение к чему-то мягкому и успокаивающему. Это было похоже на ласковое дуновение ветерка или шелест листвы. Она воспринимала это как своеобразную комфортную ауру, которая делала общение с ним ещё более приятным.
Однажды, во время занятия по истории магии, профессор Велезар рассказывал о древних пророчествах и мощных фамильных заклятиях. Он упомянул о заклятии Холодного Сердца, которое налагалось на потомков тех, кто погиб от великой, но разрушительной любви. Это заклятие, по словам профессора, должно было защитить сердце от боли, но взамен лишало его способности любить.
Кирина тогда не придала этим словам особого значения. Её мать погибла рано, и Кирина знала лишь то, что это произошло из-за какой-то болезни. Воспоминания о ней были смутными, и никто никогда не говорил ей о «любви» как о причине её гибели. Но в тот вечер, во сне, вновь явилась та женщина, и на этот раз она увидела её лицо более отчётливо. Это было лицо её матери. И она услышала её шепот: «Не повторяй моей ошибки, дитя моё. Не люби…»
Пробудившись, Кирина впервые почувствовала нечто похожее на тревогу. Фрагменты её снов, слова профессора и необъяснимые ощущения от Кайрона и Лириэля начали складываться в неясную, но тревожную картину. Она по-прежнему не могла ощущать эмоциональной глубины, но её логический ум подсказывал, что что-то здесь не так.
Её мир, такой упорядоченный и рациональный, начинал давать трещины. Невидимая стена, окружавшая её сердце, не разрушилась, но по ней пошли едва заметные паутинки. Она не чувствовала любви, не чувствовала ревности, но впервые за долгое время в ней зародилось любопытство, смешанное с лёгкой, незнакомой тревогой. Что это за заклятие? Почему её мать погибла от любви? И почему она, Кирина, ничего не чувствует, когда двое таких разных и сильных парней, кажется, так странно на неё реагируют? Вопросы, которые раньше не возникали, теперь начали мучить её, просачиваясь сквозь барьер "Холодного сердца".

9

Глава девятая: Поиск Ответов и Первые Трещины
Тревога, зародившаяся в Кирине после странных снов и лекции профессора Велезара, не исчезла, как обычно рассеивались все её мимолётные переживания. Напротив, она начала медленно, но верно разрастаться, подобно тонкой трещине в безупречном стекле. Кирина, привыкшая к логике и порядку, не могла игнорировать эту аномалию. Её аналитический ум требовал ответов.
Она начала проводить больше времени в библиотеке, углубляясь в разделы, которые раньше казались ей скучными: древние пророчества, фамильные проклятия, редкие магические недуги и, конечно, истории о великой любви и её трагических последствиях. Она искала упоминания о "Холодном сердце", о женщинах, чья любовь приводила к гибели, о магии, которая могла бы защитить потомков от такой судьбы. Каждый найденный фрагмент информации, каждая полузабытая легенда лишь усиливали её подозрения.
Лириэль часто находил её в самых пыльных уголках библиотеки, склонившейся над пожелтевшими фолиантами. Он замечал её необычную сосредоточенность и тот факт, что она больше не искала знаний о трансфигурации или боевых заклинаниях.
«Кирина, ты ищешь что-то конкретное?» — как-то спросил он, присаживаясь рядом. Его голос был тихим, не нарушающим библиотечную тишину. «Твои интересы изменились. Обычно ты предпочитаешь более… практическую магию».
Кирина подняла голову, её синие глаза были задумчивы. «Я ищу информацию о… необычных магических состояниях. И о последствиях сильных эмоций». Она не могла объяснить ему свои сны или то, что она чувствовала (или не чувствовала). Как объяснить то, чего сам не понимаешь?
Лириэль кивнул, его взгляд скользнул по открытой книге, где Кирина читала о древнем роде, известном своей способностью к глубокой любви, но и своей склонности к трагическим судьбам. Он не стал расспрашивать, лишь предложил помощь: «Если тебе нужна помощь с древними языками или эльфийскими диалектами, я к твоим услугам. Многие из этих старых текстов написаны на наречиях, которые мало кто понимает». Кирина была благодарна за его ненавязчивую поддержку.
Тем временем, Кайрон всё больше терял терпение. Его попытки привлечь внимание Кирины – будь то демонстрация силы на тренировке, или попытки заговорить с ней в столовой, или даже просто его жгучий взгляд – наталкивались на её непоколебимое спокойствие. Она не реагировала так, как он ожидал. Ни смущения, ни страха, ни даже раздражения. Просто пустота. Это приводило его в бешенство.
Его ревность к Лириэлю становилась всё более явной. Однажды, увидев Кирину и эльфийского принца, мирно беседующих под старым дубом, Кайрон не выдержал. Он подошёл к ним, его шаги были тяжёлыми, а аура – почти осязаемо угрожающей.
«Принц Лириэль, – произнес он низким, рычащим голосом, – не могли бы вы оставить нас? Мне нужно поговорить с мисс Кириной наедине».
Лириэль поднял взгляд, его обычно спокойное лицо было непроницаемым. «Мы обсуждаем древние руны, Принц Кайрон. Если вы хотите присоединиться, то, пожалуйста. Но я не думаю, что мисс Кирина захочет прерывать наше занятие».
«Я не спрашиваю вашего мнения», – прорычал Кайрон, и его глаза на мгновение полыхнули золотом. Воздух вокруг него наполнился запахом серы.
Кирина, наблюдая за этой сценой, лишь слегка нахмурилась. «Мы действительно обсуждаем руны, Принц Кайрон, – спокойно сказала она. – Если у вас есть вопросы по ним, я могу помочь». Её тон был ровным, без тени эмоций.
Кайрон замер. Её спокойствие, её полное отсутствие реакции на его гнев, было для него хуже любого вызова. Он ожидал страха, или смущения, или хотя бы раздражения. Но не этого безразличия. Он лишь стиснул зубы и, бросив на Лириэля испепеляющий взгляд, резко развернулся и ушёл, оставив после себя ощущение невысказанной угрозы.
Лириэль посмотрел вслед Кайрону, а затем перевел взгляд на Кирину. Он видел, как она спокойно вернулась к своим записям, словно ничего не произошло. В её поведении было что-то, что не укладывалось в обычные рамки. Она не была наивной или глупой; её ум был острым, как бритва. Но её эмоциональная сфера… она была пуста. Лириэль, чьи эльфийские чувства были тонки и развиты, начал подозревать, что за этим стоит нечто большее, чем просто характер. Он вспомнил слова профессора Велезара о "Холодном сердце".
В тот же вечер, когда Кирина пыталась уснуть, её вновь охватил странный сон. На этот раз она увидела свою мать, стоящую на краю обрыва, а её сердце, светящееся ярким светом, медленно, но верно, замерзало, покрываясь инеем. И когда сердце превратилось в ледяной кристалл, женщина упала в бездну. Кирина проснулась с ощущением ледяного холода в груди, который, как и тоска, быстро исчез. Но на этот раз она почувствовала, что этот холод был реальным. Он был частью её.
Она встала с кровати и подошла к зеркалу. Её отражение было таким же спокойным, как и всегда. Но она прикоснулась к своей груди, туда, где должно было биться сердце, и почувствовала непонятный барьер, словно невидимая стена отделяла её от мира чувств. Это было не просто психологическое состояние, это было магическое препятствие. И впервые она поняла, что это не просто сон, а отголосок её собственной судьбы. Невидимая стена вокруг её сердца не просто существовала – она была создана, чтобы защитить её от того, что погубило её мать.
Это открытие, пусть и не вызвало бури эмоций, принесло с собой осознание: ей нужно найти ответы, прежде чем этот холод поглотит её полностью. Вопросы, которые раньше не возникали, теперь начали мучить её, просачиваясь сквозь барьер "Холодного сердца". И она знала, что единственный, кто может дать ей ответы на эти древние тайны, это Директор Велезар.
Что Кирина предпримет, чтобы узнать больше о своём заклятии?

10

Глава десятая: Огонь Внутри
Кайрон стоял у окна своей комнаты, наблюдая за двором Школы Магии. Утро было ярким, но внутри у него горел глухой, тлеющий огонь. Он видел, как она снова отправилась в библиотеку, а рядом с ней, как всегда, маячил этот эльфийский принц, Лириэль. Каждый раз, когда Кайрон видел их вместе, что-то внутри него сжималось в тугой, болезненный узел. Это было новое, незнакомое ему чувство, и оно бесило его своей интенсивностью.
Он, наследный принц драконов, привык получать желаемое. С рождения его окружали поклонение и безграничная власть. Если он что-то хотел, оно становилось его. Но Кирина… Она была как ускользающий мираж. Он чувствовал её, ощущал предначертание каждой клеточкой своего драконьего существа. Его магия, его кровь, его душа кричали, что она – его. Но она ничего не чувствовала. Ничего!
Кайрон вспомнил их последнюю стычку под дубом. Он подошёл, полный решимости прогнать этого эльфа, заявить свои права. Его голос был низким, полным драконьей угрозы. Золото в его глазах полыхнуло, обещая беды. Любой другой студент, любая другая девушка, вздрогнули бы, отступили. Но она… Она просто посмотрела на него своими огромными синими глазами, и в них не было ничего. Ни страха, ни даже намёка на смущение. Полное, абсолютное безразличие. Это было хуже любого вызова.
«Она не чувствует… ничего», — пронеслось в его голове. Он рычал от досады, когда уходил от них. Его драконья гордость была задета до глубины души. Как она могла не реагировать на него, на его зов? Что это за колдовство?
Ревность, как ядовитый дым, медленно, но верно заполняла его изнутри. Он видел, как Лириэль смотрит на Кирину – с нежностью, с каким-то тихим, почтительным обожанием. Эльф не давил, не рычал, не демонстрировал силу. Он просто был рядом. И это бесило Кайрона ещё больше. Он, дракон, чья мощь была неоспорима, чьё пламя могло испепелить горы, не мог достучаться до этой хрупкой волшебницы, в то время как этот тихоня-эльф находил с ней общий язык.
Он пытался, он правда пытался. Подходил к ней на занятиях, бросал взгляды, которые могли бы растопить камень, но она оставалась непроницаемой. Когда он демонстрировал свою силу, заставляя пламя свечи реветь, он надеялся увидеть в её глазах хоть искру восхищения, или страха, или чего-то! Но там была только нейтральность, словно он был просто ещё одним элементом в таблице Менделеева.
«Это проклятие, – подумал он, вспоминая недавний разговор с Велезаром. Директор намекнул на старые пророчества, на древние фамильные линии, чья магия была слишком сильна, чтобы быть неосторожной. Велезар упомянул, что некоторые роды прибегали к крайним мерам, чтобы защитить своих потомков от великой боли. – Это единственное объяснение. Она не может чувствовать. Но почему? И кто посмел наложить такое на мою… на мою истинную пару?»
Гнев закипал в нём, смешиваясь с тревогой. Если это заклятие, то оно должно быть снято. Он не позволит какой-то древней магии стоять между ним и тем, что ему предначертано. Он чувствовал её прохладную, чистую магию, которая была полна потенциала, но запечатана. Его собственная огненная сила рвалась наружу, желая растопить этот лёд.
Кайрон сжал кулаки. Его костяшки побелели. Он знал, что должен действовать. Ему нужно было узнать больше о заклятии, о её матери, о том, что случилось. Он не собирался отступать. И он не позволит этому эльфу приблизиться к ней. Кирина была его истинной парой, и он, дракон, всегда получал то, что принадлежало ему по праву. Даже если ему придётся разрушить всё на своём пути, чтобы добраться до неё.

11

Глава одиннадцатая: Разговор с Директором
Мысли о заклятии не давали Кирине покоя. Ледяной след в её груди, увиденный во сне, был слишком реален, чтобы игнорировать его. Её аналитический ум, хоть и не понимающий эмоций, требовал ясности. Единственным человеком в школе, кто мог бы обладать такими глубокими познаниями в древней магии и истории родов, был Директор Велезар.
В следующее утро, сразу после завтрака, Кирина направилась к его кабинету. Двери Директора всегда были открыты для студентов, но его присутствие, хоть и доброжелательное, всегда ощущалось как нечто властное и древнее. Она постучала, и из-за дубовой двери донеслось тихое: «Войдите, мисс Кирина».
Кабинет Велезара был завален книгами и свитками, они громоздились на полках до самого потолка, заполняя каждый свободный уголок. Воздух здесь пах старой бумагой, чернилами и чем-то неуловимо волшебным. Сам Директор, пожилой маг с проницательными глазами, сидел за массивным столом, перебирая какие-то древние артефакты.
«Мисс Кирина, чем могу быть полезен?» — его голос был мягким, но в нём слышалась скрытая мудрость. Он пригласил её сесть в одно из мягких кресел напротив.
Кирина глубоко вздохнула. Это был первый раз, когда она собиралась говорить о чём-то настолько личном, о чём-то, что выходило за рамки учебной программы. «Директор Велезар, — начала она, её голос был ровным, но в нём проскользнула едва уловимая нотка беспокойства. — Недавно на вашей лекции вы упомянули о заклятии Холодного сердца. А мне… мне стали сниться странные сны. О моей матери. И о том, что её сердце замерзает».
Велезар медленно кивнул, его взгляд стал серьёзнее. Он отложил артефакт и сложил руки на столе. «Я полагал, что этот разговор рано или поздно состоится, мисс Кирина. Ваша мать… она была удивительной женщиной. И её любовь была столь же велика, сколь и трагична».
«Она погибла от любви?» — прямо спросила Кирина, её сердце (или что-то, что было на его месте) не ёкнуло, но логика требовала подтверждения.
«Да, — ответил Велезар. — Ваша мать, принцесса Элиара из древнего рода магов Сердца, обладала невероятной способностью к любви. Но она влюбилась в человека, который не мог ответить ей взаимностью, и это разбило её сердце в буквальном смысле. Её магия, неспособная выдержать такую боль, иссякла, и она угасла. Перед смертью, желая уберечь вас от подобной участи, она использовала свои последние силы и древнее заклинание своего рода, чтобы наложить на вас заклятие Холодного сердца. Это могущественное заклятие, оно оберегает вас от любых сильных эмоций, особенно от любви, чтобы ваше сердце никогда не познало такой боли, что познала её».
Кирина слушала, и её разум методично обрабатывал информацию. Это было объяснение. Логичное, хоть и поразительное. Теперь она понимала, почему не чувствовала того, что чувствовали другие, почему слова о любви казались ей абстрактными, а взгляды Кайрона — лишь проявлением его странного характера.
«Значит, я не могу любить?» — спросила она. В её голосе не было отчаяния, скорее… любопытство.
Велезар посмотрел на неё с лёгкой грустью. «Пока заклятие действует, нет. Вы можете понимать логику привязанности, дружбы, уважения. Но глубокие, иррациональные чувства, такие как любовь, страсть, горе, — они закрыты для вас. Ваше сердце буквально покрыто магическим льдом».
«И есть способ снять его?» — это был главный вопрос. Её разум уже строил возможные сценарии.
Директор вздохнул. «Да, мисс Кирина, способ есть. Но он непрост. Заклятие рода Сердца питается… его можно снять только истинной, бескорыстной любовью, которая будет готова пожертвовать всем ради вас. Но не той, что исходит от вас. Это должна быть любовь, способная растопить этот лёд. Или же… это может быть сделано с помощью древнего артефакта, который, по легендам, способен влиять на сильнейшие магические связи».
В этот момент, когда Велезар говорил о способах снятия заклятия, в дверях кабинета раздался стук. Директор ответил: «Войдите». Дверь приоткрылась, и на пороге показался Кайрон. Его лицо было напряжено, и его взгляд мгновенно нашёл Кирину. Он явно шёл искать ответы.
Велезар оглядел обоих студентов, и в его глазах блеснуло понимание. «Принц Кайрон, мисс Кирина, полагаю, судьба сама привела вас сюда. Возможно, пришло время раскрыть некоторые древние тайны, которые касаются вас обоих».
Кирина посмотрела на Кайрона. Теперь, зная о заклятии, её взгляд на него изменился. В его глазах она увидела не просто высокомерие, а что-то другое – что-то, что теперь могло быть тем самым «притяжением», о котором говорил Велезар. Но она по-прежнему ничего не чувствовала. А Кайрон, казалось, почувствовал, что она что-то узнала. Он чувствовал, как магия в комнате изменилась, стала более острой, более живой.
Что же теперь предпримут Кайрон и Лириэль, зная о заклятии "Холодного сердца"?

12

Глава двенадцатая: Шок и Решимость
В воздухе кабинета Директора Велезара повисло напряжение, почти ощутимое. Кайрон стоял на пороге, его взгляд, обычно надменный, был сейчас пронзительным и полным вопросов. Он сразу почувствовал, что атмосфера изменилась. Магия вокруг Кирины, которая обычно ощущалась как далёкий, прохладный ручей, теперь вибрировала, словно лёд, тронутый первой трещиной.
«Директор, – голос Кайрона был ровным, но в нём звенела сталь. – Я пришёл узнать о… странном состоянии мисс Кирины. Я чувствую, что с ней что-то не так». Он не стал скрывать свои ощущения. Драконья натура не позволяла ему ходить вокруг да около, когда дело касалось его истинной пары.
Велезар кивнул, его взгляд медленно перемещался с Кирины на Кайрона и обратно. «Принц Кайрон, мисс Кирина, я только что объяснил ей природу её… особенности. Это заклятие Холодного сердца. Оно было наложено её матерью, Принцессой Элиарой, чтобы защитить её от боли, которая погубила саму Элиару – боль от неразделённой любви».
Услышав это, Кайрон резко вдохнул. Невероятное облегчение смешалось с глубокой, обжигающей яростью. Облегчение от того, что его ощущения были верны – она не игнорировала его намеренно, она просто не могла чувствовать. И ярость от того, что кто-то посмел лишить его истинную пару самой способности любить. Его взгляд метнулся к Кирине, и на этот раз он увидел не просто безразличие, а раненую невинность в её глазах, которая теперь понимала свою природу.
«Значит… она не может чувствовать? Совсем?» — глухо спросил Кайрон.
«Именно так. Заклятие блокирует все глубокие эмоциональные переживания, особенно любовь», – подтвердил Велезар. – «Снять его может только истинная, бескорыстная любовь, готовая на жертвы, или же древний артефакт, связанный с магией Сердца».
Слова Велезара прозвучали как удар грома в сознании Кайрона. Истинная любовь. Он знал, что его чувства к Кирине были именно такими. Они были предначертаны, глубже, чем любые другие. Его драконья душа жаждала пробить эту ледяную преграду. В этот момент его высокомерие исчезло, уступив место чистой решимости. Он растопит этот лёд, во что бы то ни стало.
Он подошёл к Кирине, его глаза горели решимостью. Кирина подняла на него взгляд. Она видела его гнев, его сосредоточенность, но по-прежнему ничего не чувствовала в ответ. Однако она отметила для себя, что его аура стала ещё более горячей, почти обжигающей, и теперь эта температура была направлена не на то, чтобы отпугнуть, а чтобы... согреть? Её логический ум пытался осмыслить это новое проявление его магии.
«Я сниму это заклятие, Кирина, – произнес Кайрон, его голос был низким, полным необъявленной силы. – Я найду способ. Ты будешь чувствовать. И ты будешь моей». В его словах не было вопроса, только твёрдое намерение.
Кирина лишь молча смотрела на него. Она не понимала его слов "ты будешь моей", но поняла "я сниму это заклятие". Это было обещание, которое соответствовало её собственной недавно пробудившейся цели.
В этот же момент раздался ещё один стук. Дверь приоткрылась, и на пороге появился Лириэль. Он тоже искал Кирину, его эльфийское предчувствие подсказало ему, что что-то происходит. Его взгляд скользнул по напряжённым лицам Кайрона и Кирины, а затем остановился на Велезаре.
«Директор, я…» — начал Лириэль, но Велезар жестом остановил его.
«Принц Лириэль, вы как раз вовремя, – сказал Велезар, его голос вновь обрел спокойные, мудрые нотки. – Мы только что обсуждали очень важную тему, которая, я уверен, заинтересует и вас. Заклятие Холодного сердца, наложенное на мисс Кирину».
Лириэль замер, его обычно мягкое лицо напряглось. Он посмотрел на Кирину, затем на Кайрона, и в его глазах промелькнуло понимание, а затем – боль. Он знал о заклятии, о его природе. Он чувствовал, как сильно оно влияло на Кирину, и как его собственный, хоть и пока безответный, чувства к ней могли бы быть связаны с этим.
В кабинете Директора собрались трое: девушка, чьё сердце было заковано в лёд; дракон, чьё пламя жаждало растопить его, и эльф, чья нежная любовь стремилась залечить раны. Битва за сердце Кирины, теперь уже осознанная, только начиналась.