Легенда о богах Египта

Пролог

Если бы люди увидели Маат гуляющей по городу, никто бы не признал в ней богиню. Простое белое платье, такое же может позволить себе даже крестьянка, она не носит сандалий, дорогих браслетов или колец, только тонкий усех и страусиное перо, украшавшее её не замысловатый, но благородного чёрного цвета парик. Дочь Ра никогда не прятала кожи от лучей солнца, у неё нет той бледности, что стараются поддерживать знатные египетские дамы. Низкого роста, с хрупкой фигурой и детским лицом, она сидит осунувшись и поджав ноги к груди, как обиженный мальчишка. Огонь от свечи отражался от её лица, делая богиню похожей на собственную золотую статую.

Удивительно, как подобная простота и хрупкость сочетались с невероятной силой духа, проглядывавшейся в её глазах. Она судья. Вселенский порядок и мораль. И, исполняя свои обязанности, не ведает она никакой милости, кроме справедливости.

Формально, Тот ни в чём не повинен. Но мораль зрит глубже законов. Он знал, что он сделал. Все знали. И, бесспорно, Ра ни на секунду не сомневался в его истинных мотивах.

Это был рискованный поступок, но азарт решения трудных задач часто толкал его на то, чего по-хорошему делать не следовало. Этим Нут и воспользовалась, обратившись к богу мудрости с почти невозможной просьбой, обойти слово солнечного бога.

Ра предсказали, что один из детей Геба и Нут завладеет его тайным именем. А это страшнее смерти. Если кто-то знает твоё тайное имя, он имеет абсолютную власть над тобой, ты становишься уязвимым для любых его заклинаний. В страхе Ра заклятием запретил внучке рожать в любой из трёхсот шестидесяти дней года и приказал своему сыну Шу разделить богиню неба и бога земли.

Богиня неба и звёзд была в патовом положении. Как и любая любящая женщина, она тяжело переживала разлуку с мужем и невозможность рождения ею ребёнка. Но от того ей было ещё хуже, потому что на момент приказания Ра она уже была беременна. Хранила в своём чреве детей, которым никогда не суждено было родиться.

Нут знала, как любит Тот сложные загадки, и сыграла на этом. В её речи было столько льстивых слов, столько жалостливых мольб, но богу знаний хватило бы и вызова, что звучал между ними: а по силу ли тебе, премудрый Тот, придумать способ обойти запрет Ра, не навлекая на себя его гнева?

И Тот придумал. Сегодня днём он пришёл к верховному богу с «радостной» вестью. Что играл он накануне в сенет с Хонсу, и проиграл ему тот свой лунный свет. Да столько, что бог письма решил соткать из него ещё пять суток. И этот ценный дар он преподносит великому Ра!

Бог солнца не мог проклясть и эти дни. Не потому что так ценил его подарки, конечно же, но Тот не просто их ему подарил, он посвятил их ему. Если бы Ра заклял и их, это могло бы пагубно отразиться на нём самом. И так Нут получила возможность разрешиться от бремени.

Эта победа дорого ему обошлась. Не умеющий проигрывать Хонсу воспринял итог той игры как оскорбление и затаил на сердце злобу. Ра хоть и не высказал своего недовольства, навряд ли так просто простит ему сей поступок. Его дочери же были менее сдержаны в своих эмоциях.

Для них это была особенно тяжёлая ситуация. Верность и любовь к отцу соперничала в их сердцах с самой их сутью. Для Маат закон предписывал чтить своих родителей и быть верной своему царю, но приказ Ра не был справедлив. Для Хатхор, покровительницы влюблённых было тяжело принять решение горячо любимого отца, разлучить Нут и Геба. Как и для Бастет, богини материнства, и Серкет, богини врачевания было сложно смириться с его жестоким запретом, даже зная, под какой угрозой оказался бы Ра. Так же как Тефнут было горько наблюдать за страданиями своей дочери, от которых она могла её избавить, только навлекая их своего на отца. Эти противоречия терзали их, и они нашли выход своего накопившегося гнетущего напряжения в обиде на Тота, когда он разрушил их дилемму, принеся им одновременно и радость, и боль.

Бог мудрости играл с огнём и прекрасно это понимал. Но жажда пытливого ума терзала сильнее страха последствий. Может потому Маат и не поставила ничего из содеянного ему в укор, потому что знала его мысли. Она сказала ему лишь одну фразу, прежде чем уйти.

- Твоя прихоть заставила меня разочаровать отца.

Тот прикрыл глаза.

Глупо притворяться, будто он не предвидел такого исхода. Ра выдал дочь замуж за своего визиря с конкретной целью, держать того под контролем. Убедиться, что его амбиции и жажда познаний никогда не подобьют Тота сделать то, что не понравиться верховному богу. И Маат с этой задачей не справилась.

Но Тот действительно не хотел подставлять её.

Он действительно любил её.

Просто… своё увлечение он тоже любил. Возможно, даже больше, чем жену. Как бы ни было неприятно это признавать. Можно сколько угодно искать в своей душе подтверждений обратного, может, они даже будут истинны, но это не изменит того, что, когда дело касается действий, он чаще выбирает себя…

Эх, знает же, что сказать, чтобы пробудить муки совести.

Хеб-сед

На тридцатом году и дальше каждые три года правления царя проходит праздник обновления его жизненных сил – Хеб-сед. От него зависит плодородие земель и тех кто их населяет, а значит, и приношения богам.

Сет, его брат и сестра уже однажды присутствовали на этом празднике, но были слишком малы, чтобы понимать всю торжественность происходящего. Всё что сохранила их память запах мирры и ладана, вкус сладких пирогов и звуки пения. И мальчик злился, потому что, как бы он не мучился, он никак не мог вспомнить облик царя. Но сегодня Сет наконец-то увидит его снова, и уж на этот раз, как следует запомнит!

Геб вплёл детям цветы в локоны юности, надел сыновьям красивые подвязки, а дочерям бусы. Поскольку Шу не давал Нут коснуться земли, на которой жили её дети, воспитанием детей по большей части занимался отец, а мать могла лишь наблюдать и изредка посылать им небесные знаки.

Но сегодня они смогут встретить и маму. Её отец по прежнему будет зорко следить за тем, чтобы Нут не приближалась к Гебу, но с детьми ведь ей позволят увидеться? На празднике у неё будет важная роль. В образе небесной коровы, на своей спине она понесёт ладью Ра через Дуат обратно к новому рассвету, через смерть к жизни, тем самым обновляя его жизненный цикл и возвращая молодость. Он проходил этот путь каждый день, но сегодня в процессе своего путешествия царь укажет путь душам умерших к Полям Тростника и наполнит земли Та-Кемет новой жизненной силой.

Старшим ребёнком Геба и Нут был Осирис. Он был не по годам умён, имел спокойный, ласковый нрав и красивый лик, за что его многие любили и считали прелестным малышом. А главное, казалось, он добьётся успеха в любом деле, за какое бы ни взялся. И Сета это иногда раздражало. Ему-то приходилось прилагать усилия, чтобы чего-то достигнуть, когда у брата всё получалось так просто. Маленькие боги только-только начинали постигать свои силы, и, разумеется, и в этом Осирис был первым. В своём юном возрасте он уже мог мановением руки вырастить из финикового семечка плодоносящую пальму. Взрослые пророчили ему статус бога плодородия и пышные оазисы по всему Та-Кемет с того момента, как он его займёт.

Следом за ним родилась Исида. Она была не менее способна и красива, чем Осирис, но более замкнутая и вредная. Однажды краем уха Сет подслушал разговор их учителя Тота с его женой Маат, и он говорил об Исиде так: «Есть нечто настораживающее в том, с каким рвением она поглощает новые знания. Без должного смирения это может быть опасно, в первую очередь, для неё самой». Мальчик не совсем понял, что это значит, но если смысл в том, что его сестра жуткая зазнайка, то он был всецело согласен.

Сет был третьим и ничем примечательным не отличался кроме жгучего взгляда красных как кровь глаз и такого же цвета волос, что придавало маленькому ребёнку демонический вид. Он имел шебутной, проказливый характер, не был силён ни в науках, ни в музыке, ни в танцах, но зато имел чуткий слух, а его жуткие глаза были необычайно остры. И никто не мог вскарабкаться на дерево или выдернуть перо у страуса с той же ловкостью, что и он! Хотя отец говорит, это не то, чем стоит гордиться.

Самой младшей была Нефтида. И если Осириса обычно сравнивали со стеблем папируса, а Исиду с лотосом, то Нефтида была чахлой травинкой. Тихой, неуверенной и боязливой. Она была младше Сета всего только на день, но казалась ему совсем малышкой, которую нужно опекать и защищать. Вот и сейчас она испугано пряталась за его спиной, опасливо поглядывая на взрослых божеств.

Замок Ра был поистине роскошным. Из белоснежного известняка, золота и застывших лучей солнца. И прибывшие гости старались соответствовать этой роскоши. Богини надели свои лучшие платья, боги достали самые дорогие украшения. С удивлением Сет обнаружил, что на празднестве был и человек. Молодая женщина, судя по одежде, служительница Серкет сидела рядом с пустующим креслом своей госпожи и держала на руках годовалого мальчика.

Праздник проходил в просторном зале со множеством колон и высокими потолками. Многочисленные низкие столики были уставлены разными яствами: запечёнными антилопами и ежами, гусями и журавлями, лепёшками и пирогами с финиками и мёдом, овощами и фруктами, а духи-слуги наполняли бокалы гостей пивом и свежим молоком. За одним из столов уже сидела мама. Семейство Геба вошло в зал, и сначала отец, а потом и дети произнесли длинное традиционное приветствие, получив в ответ от царя не менее витиеватое приглашение разделить с ним пищу и радоваться его празднованию.

Сам Ра не сидел рядом со своими гостями. Он восседал в центре задней стены на своём троне под навесом из цветочных гирлянд. А его дочери танцевали перед ним ритуальные танцы и играли на музыкальных инструментах. Геб то и дело тихонько одёргивал младшего сына, слишком пристально разглядывавшего царя. А вот на дочерей Ра Сет старался не смотреть. Слишком уж часто ранее замечал, как они издали рассматривали его, его брата и сестёр. Их лица и взгляд были такими странными в те моменты. Как у львиц, которые рассматривали добычу и размышляли, не ядовита ли она?

Геб усадил детей на подушки рядом с Нут, а сам сел на небольшом отдалении. Богиня неба была высокой женщиной с гибкой фигурой, а кожа её была тёмно-синей, покрытой яркими звёздами.

- Мама! – бросились малыши ей в объятия. Богиня нежно рассмеялась обхватывая их своими длинными тонкими руками и приставила палец к устам. Их слишком громкий возглас вызвал несколько неодобрительных взглядов и недовольное покачивание головой от Шу, который сидел рядом.

- Тише, родные. – сказала им мама. – У нас будет время после церемонии. А пока ешьте.

Сет придвинул к себе золотое блюдо со своим любимым салатом латук. Ему так же очень хотелось попробовать жареного крокодила, но, подумал мальчик, скосив глаза на Себека, вряд ли его подадут.

На подушках сидели только дети, взрослые сидели в красивых позолоченных креслах, сидения старших богов и наследников царя были особенно искусно украшены и стояли на возвышении. В центре зала стоял большой саркофаг из серебра с очень искусно расписанной крышкой. Сет поёжился. Саркофаги часто выносили на пиры, чтобы напомнить собравшимся о том, что земная жизнь не вечна. Даже для богов. Поэтому её необходимо ценить и радоваться каждому дню. Но этот саркофаг будет использован в церемониальной смерти царя. И хотя это была безусловно прекрасная работа, трудящихся над ним мастеров и художников, Сета очень смущал материал, из которого он был сделан. Серебро, конечно, дороже золота, но золото – символ бессмертия. Так странно, что оно не было использовано при создании саркофага.

Место Истины

Он проснулся в своей комнате, солнечная ладья поднималась над восточным горизонтом, окрашивая небо в огненный цвет. В такие моменты он даже любит свои красные волосы и глаза…

- Долго же ты спал. – вернул его в реальность ворчливый голос сестры. Сет повернул тяжёлую голову и увидел, как она сидит в кресле возле его кровати и читает свиток. – Я хотела испытать на тебе исцеляющее заклинание, но взрослые не дали. - пожаловалась она таким тоном, словно он лично был в этом виноват.

- И слава Ра. – пробурчал Сет. Его раздражало, когда Исида пыталась испытать на нём своё колдовство. Она была хороша в магии, но и она порой ошибалась и оставляла брата с неприятными «подарками». Например, один раз, желая изменить ему его жуткий цвет волос, она наградила его головой трубкозуба. К кому бы он не обращался за помощью, её могли расколдовать только на время, а потом она всё равно возвращалась. – Что случилось с царём? – обеспокоено спросил он, вспомнив, почему его надо было исцелять.

- Ну, наверное, если солнце встало, то с ним всё в порядке, умник. – поддела его Исида, сложив свиток. В Сете вспыхнуло раздражение, но мальчик его сдержал, так как знал, если он огрызнётся, то сестра ему вообще ничего не расскажет.

- Изменника поймали?

- Да. После того как ты упал, он попытался сбежать. Но не успел. Хатхор была в таком бешенстве, можно поверить, что её взгляд убил изменника на секунду раньше, чем её хопеш. А потом она ворвалась в зал и едва не разорвала Хонсу.

- Хонсу? А его за что? - удивился Сет.

Исида снова посмотрела на него так, словно он был глупым.

- Ты же ближе меня нападавшего видел. Не заметил, что он одет как жрец Хонсу? И прятался он именно в его подарке.

- Думаешь, это он приказал своему слуге напасть на Ра?

- Хонсу завидует Ра. – пожала плечами сестра. – Даже если он не давал такого приказа, не знать о том, что собирается сделать его слуга, он не мог. В любом случае, сегодня вечером мы всё узнаем. Матушке с отцом внезапно понадобилось куда-то съездить. Вместе. Готова поспорить, их позвали на суд в Сет-Маат.

***

Маат всеобъемлюща. Она существует во всём. Её славят в храме каждого бога. Всяким человеком исполняется её священная воля. Но центром её культа был маленький городок Сет-Маат («Место Истины»). Изначально город был пристанищем жрецов и философов, но после свадьбы Маат и Тота он стал одним из культурных и образовательных центров страны, наполнился художниками, учёными и ремесленниками, которые должны были своим искусством запечатать истину в вечности, передавать наставления следующим поколениям и строить мосты к вечной жизни тем, кто окончил жизнь земную.

В центре города стоял храм богини. Обычно люди сюда приходили, чтобы обрести внутреннюю гармонию и попросить богиню направить их. Но это также было и здание суда. И сегодня здесь судили бога.

Хонсу был одним из старших богов, но выглядел как маленький ребёнок, не сбривший локона юности. Его кожа была очень бледной, радужка глаз сливалась с белком, придавая ему безумный взгляд, а волосы были похожи на тонкие нити серебра. Голову венчал лунный диск и серп, одежду ему заменяли погребальные пелена, потому как он был не совсем жив, поскольку так и не был рождён.

У присутствующих не было сомнений в виновности бога луны. Вечный ребёнок мог быть как и милостивым, так и кровожадным, в зависимости от того убывала луна или росла. И все знали, что он очень неохотно признавал Ра своим царём. Но несмотря на порой очень жестокий нрав, у него было множество верных последователей, которые как один заявили, что подстроили нападение на царя в тайне от своего бога. Это, конечно, было совершенно невозможно. Частица души божества поселяется в душе его жрецов, те ничего не могут скрыть от него и не могут нарушить его волю.

Маат сидела с абсолютно невозмутимым лицом, прижав ноги к груди, на одной из чаш огромных весов расположенных в центре зала храма, на второй чаще лежало Иб Хонсу, обладатель которого сидел перед весами на коленях связанный, у него за спиной были его жрецы, тоже связанные, за ними следили люди в масках львов. Позади весов располагался трон Ра, за ним его остальные дочери. По левую сторону от весов стоял, исполняющий обязанности писца Тот, а в правой части зала сидели остальные боги.

- Хонсу, бог луны, Владыка Света, Небесный Путник, Великий милостью, Управитель. – перечислила его титулы Маат. – Ты обвиняешься в предательстве твоего царя, преступном сговоре с целью убить Ра, когда его жизненные силы истощены перед началом нового цикла…

- Силы Ра обновляются лишь за счёт моей! – нахально перебил её Хонсу. – Долгие столетия Мут не давала мне появиться на свет, чтобы питать моими силами бога солнца. И даже, когда я прорезал себе выход из её чрева, её силы не дают мне вырасти и возмужать! Я так и остался ни жив, ни мёртв! И более не намерен платить эту цену, чтоб питать молодость Ра!

- Не царь обязал тебя нести эту жертву, а твоя мать. – холодно заметила Маат. – Твоё несогласие с её суровой волей не умаляет тяжести твоего преступления. Нападение на царя карается смертью.

- И что же будет, если вы меня убьёте? – ехидно спросил лунный бог. – Если я умру, то и Ра со временем постигнет дряхлость и смерть. Если я умру, кто будет держать в узде демонов и освещать землю по ночам?

Среди богов послышались шёпотки. Действительно, кто же возьмёт на себя работу Хонсу, коль он исчезнет. И что будет с Та-Кемет если исчезнет луна, ведь от неё зависят отливы и приливы, её свет отпугивает демонов ночи, а от её силы зависит не только молодость Ра, но и возрождение всего живого.

Маат переглянулась с отцом, тот коротко кивнул.

- Ты не умрёшь целиком. – сказала богиня. - Но будут уничтожены все твои воплощения, кроме небесного светила. Все статуи, барельефы, все иероглифы с твоим именем, священные животные и жрецы. Ты утратишь своё Рен и Ба. Останешься существовать в виде луны, но более не сможешь ни мыслить, ни чувствовать, ни совершать каких-либо деяний. А все твои Ка и Хека будут переданы тому богу или богине, кому достанется твоё место.

Царская милость

У богов было много обличий, материальных и нематериальных. Но именно те, что были созданы людьми являлись якорями, которыми их разум держался за земной мир. Без них Хонсу станет не более, чем холодным бездушным камнем в небе. Луна, но не бог луны. В кого-то такая кара вселяла ужас, кому-то, напротив, казалась недостаточной. Но всех интересовал один и тот же вопрос: кому же тогда достанется место Хонсу? Возможно, кто-то задал этот вопрос слишком громко, так как Ра бросил слегка раздражённый взгляд на галдящих и встал со своего престола:

- Как царь богов и Владыка Двух Земель, я назначаю Тота новым богом луны и времени. В качестве награды за его выдающиеся заслуги. Я уверен ты достойно справишься с этой работой, мой друг.

Тот почувствовал, как перья на его шее встают дыбом. Со стороны, слова царя кажутся выражением расположения, но бог мудрости знал, это было не вознаграждение, а наказание. Если Хонсу действительно вернётся, то Тот станет его злейшим врагом. Обретя разум, первым делом он пойдёт за своей силой и только за то не простит Тота, что он ею владел. А Ра за это время успеет себя обезопасить. И отказаться нельзя, тем более при народе, иначе оскорбишь царя. Искусный ход.

- Я с честью буду нести этот чин. Благодарю владыку за оказанную милость. – почтительно склонился бог с головой ибиса.

- Также есть ещё один человек, которого я должен вознаградить за проявленную верность и отвагу. Насколько серьёзна рана твоего сына, Геб?

- Отец, я лично занялась его раной. – выступила вместо него Серкет. – Жизни мальчика ничего не угрожает, для полного восстановления ему понадобятся всего пара дней.

- Хорошо. Юный Сет проявил отвагу и верность, свойственную не каждому взрослому. Когда он полностью поправиться, я хочу, чтоб ты, Хатхор, взяла его под своё обучение. – обратился царь к другой своей дочери.

- Да, отец. – поклонилась та, бросив короткий взгляд на родителей мальчика, чьего мнения Ра даже и не спрашивал.

***

Карликов в Та-Кемет считали людьми наделёнными особой магической силой, их уважали и брали на высокие государственные и жреческие должности. Но семья Бэса была не из Та-Кемет и до семи лет мальчик был позором, уродливым проклятием и заранее отмечен страшным грешником. Когда родители отдали его в храм Хатхор, он знал, как бы ни было это почётно, насколько бы не стала его жизнь лучше, на самом деле они сделали это не потому что желали ему всех этих благ. Они просто хотели от него избавиться.

Может поэтому он не мог принять своё назначение главного жреца в финикийском храме Баалат-Гебал-Хатхор. Бэс знал, его богиня искренне заботиться о нём и ценит, именно поэтому она отправила его в Финикию, следить за главным храмом её излюбленного иноземного города Библ. Это большая честь и очень важная задача, ему выказали глубокое доверие.

Но всё равно он не мог избавиться от мысли, что его прогнали.

Раздался женские крики и отчаянный детский плач, и болезненные сомнения Бэса потонули в ещё более болезненном сожалении, наполнившем его сердце до краёв, ничему больше не оставив места.

Как бы не была сильна связь между Финикией и Та-Кемет, как бы они не уважали их богов, порой в финикийских храмах творились совершенно богомерзкие дела. Та-Кемет не признавал храмовой проституции и, тем более, человеческих жертвоприношений, а здесь это считалось нормальной практикой. Детей в жертву приносили редко, но это считалось самой желанной для богов жертвой. Последние годы были для Финикии очень неурожайными. Их земли в принципе никогда не были особенно плодородными, потому ухудшение продовольственной ситуации ввергло жителей в благоговейный страх голода. Что не допустить его финикийским царям пришлось сбавить цены на свои экспортные товары: кедровые леса, пурпурные ткани и рабов.

Последних же решили использовать для задабривания богов. У рабынь отнимали младенцев и отправляли их души с прошениями финикийцев к богам. Выйдя из храма, Бэс увидел ливийскую женщину, так сильно прижимавшую к себе, завёрнутого в грязный плащ ребёнка, что взрослые мужчины-стражники не смогли его вырвать. По меркам египтян, ливийки выглядели очень необычно: множество татуировок и светлые косы. Она кричала что-то на своём языке, наверное, просила оставить в покое её чадо. Один из стражников ударил её по голове булавой.

Бэс не выдержал.

- Как вы смеете проливать кровь в доме богини! – прорычал он, но из-за низкого роста и деформированных черт лица выглядел скорее смешным, чем грозным. Женщина с кровоточащей раной осела на землю, но не выпустила дитя.

- Эта рабыня крадёт подарок для богини. – ответил стражник. – Балаат-Гебал не огорчит её кара.

- Эта женщина защищает своего ребёнка. Как защищает своих детёнышей самка гиппопотама, разрывая неудачливых рыбаков, и как защищает всех живущих Великая Гневная Мать Балаат-Гебал-Хатхор, истребляя их обидчиков стрелами, болезнями и солнечным пламенем! Богиня не примет такой жертвы!

Мужчины не были уверены, как им поступить. С одной стороны карлик верховный жрец, отправлен сюда самой богиней, чтобы гарантировать правильность совершаемых в честь неё ритуалов. С другой, почему этот чужеземец может указывать им, как молиться их же богине? Балаат-Гебал-Хатхор – одна из ипостасей богини Та-Кемет, но они не одно и тоже. Их традиции говорили, что дети - благая жертва, почему их богиня должна была разозлиться на это? Но вдруг это действительно разозлит Владычицу Библа?

- К чему споры? – сказал младший из них, склонившись над несчастной. – Если Балаат-Гебал-Хатхор не желает такой жертвы, мы отдадим её Баал-Хаддату. А ты жрец попроси за нас у богини прощения, что мы убили рабыню на территории храма.

Бэс посмотрел на лежавшее тело женщины и увидел, что оно бездыханно. Руки матери по прежнему прикрывали ребёнка, но уже не могли его держать. Стражник спокойно забрал плачущего малыша.

Смерть рабыни - преступление не серьёзнее разбитого горшка. Им просто придётся возместить хозяину её стоимость. А может и не придётся. Кто захочет иметь дело со стражниками, выполняющими царский указ?