Легенды Пятиречья

Глава 1. Ведьма в клетке

Дорогой читатель!

В связи с тем, что этот роман был начат еще 19 лет назад, качество текста разительно отличается от моих нынешних работ - не орфографией, а именно отсутствием писательского опыта. Переписать цикл же настолько сложно, что я лучше пять новых романов напишу, чем эти два переделаю. Однако сама история очень светлая и интересная, я до сих пор ее люблю и даже написала спин-офф по этому миру.

С уважением,

Екатерина Бунькова

Летние дожди в Лиссе редко бывают обильными. Стремительные и освежающие, они омывают цветы на клумбах, смачивают землю на грядках, остужают раскалившиеся под солнцем крыши. Но мрачная туча, принесенная ветром с моря, отчего-то решила не пролетать мимо, как обычно, а от всей души поиздеваться над городишком: водосточные желобы ревели и пошатывались, стекла вздрагивали от мощных ударов струй, а дороги превратились в подобия грязевых ванн.

Большак, тянущийся вдоль речки Тихой со стороны Лисса и соединяющий деревни с городом, тоже развезло. Дорога вспучилась грязевыми колеями, и конные путники предпочли спрятаться в ближайших селениях, пережидая напасть. Пешие тоже последовали их примеру, но не всем повезло оказаться достаточно близко к жилью.

- Стой, дуреха! Куда же ты? Мы тебя не обидим, - хохотнул мужик, пробираясь сквозь кусты за удирающей от него девицей в типично деревенском платье. Вслед за ним, глумливо гогоча, трусили еще двое парней. Догнать уставшую от долгой дороги девчонку они могли в два счета, но предпочли немного погонять жертву, прежде чем сцапать. Девчонка же оказалась на редкость упорной, и, не оглядываясь, ломилась вперед под слепящими потоками воды.

Выбравшись из кустов, она помчалась не влево, как рассчитывали преследователи, а вправо, к реке. Это было глупо, так как на реке некого было звать на помощь, но мужики рассчитывали нагнать девицу у дороги, срезав угол, и вылетели далеко слева. Фора, образовавшаяся благодаря этому маневру, давала девушке время затеряться в прибрежном кустарнике под защитой пелены дождя. И все сложилось бы замечательно, не свались она в овраг.

Ухнув на два с половиной метра вниз вместе с пластом мокрой глины, послужившим ей грязевым желобом, кувыркнувшись через голову и крепко приложившись подбородком о корневище дерева, девушка тут же ощутила удар по затылку: это по инерции пролетел вперед ее короб. Крышка открылась, и из короба прямиком в клокочащую бурую жижу вывалились цветастые вышивки.

Девица от всей души выругалась и стукнула кулаком по земле, а точнее, по жидкой грязи, взметнув коричневый фонтанчик. Поди теперь отстирай! Год работы псу под хвост. Она зарычала от злости и обиды, сгребла грязные тряпки, сунула обратно в короб и попыталась выбраться из оврага. Но не тут-то было: стены осыпались, руки скользили по размякшей глине, корни растений обрывались. И как назло именно в этот момент туче надоело поливать землю водой, и дождь начал ослабевать. С каждой секундой пришедшие с дождем сумерки растворялись, светлели. Видимость становилась все лучше, и группа охотников за легкой наживой, наконец, заприметила свою почти ускользнувшую жертву. Они подошли к оврагу и присели у обрыва на корточках, разглядывая угодившую в ловушку девицу и гогоча. Сейчас, когда света становилось все больше, она увидела, что выход из оврага перекрыт здоровенным корневищем упавшего дерева, и больше бежать ей некуда.

- Ну чисто мышонок в сливках! – сказал один. – Давай, меси лапками. Глядишь, выберешься.

- А не выберешься, так хоть масло взобьешь! - расхохотался другой.

- Танцуй-танцуй. Станцуешь – может, мы тебя и вытащим, - пообещал третий, отломил от куста ветку и попытался потыкать девушку в ухо. Та увернулась, но парням забава понравилась, и они увлеченно принялись размахивать ветками и палками, стремясь дотянуться до нее. Тем временем дождь ослаб окончательно, и солнце, пробившееся из-под полога тучи, залило светом влажные травы и листву, рассыпав повсюду золотистые искры.

- Развлекаетесь? – донесся голос с другого берега оврага. Девушка оглянулась и увидела, как к краю обрыва приближаются высокие фигуры в походных плащах. Обидчики отбросили ветки и выпрямились, с презрением и опаской поглядывая на чужаков.

- Ну, развлекаемся, - ответил заводила, чуть струхнув при виде численного превосходства противника. – Моя территория, что хочу, то и делаю. Вы-то что здесь забыли?

- Да ничего, службу несем, - звонко ответил ему невысокий паренек и тут же снял капюшон. Стоящие рядом с ним товарищи сделали то же самое, явив солнцу свои светлые макушки всех оттенков льна, золота и меда. Один из местных громил смачно сплюнул при виде этого зрелища: эльвы, чтоб их. Заводила тем временем продолжил:

- Службу несете? Ну и несите дальше. Глядите только в грязь не уроните. Ваша территория по ту сторону реки, - он махнул рукой на посверкивающие под солнцем воды реки Тихой. – А по эту сторону я хозяин.

- Да что ты говоришь? – послышался новый голос, и из-за плеч пришельцев пробился вперед смуглый добротно одетый мужчина, темно-русый и зеленоглазый, как и трое местных разбойников. – И давно ты Вострума сместил? Али ты сынок его? Не стоит ли мне, княжескому глашатаю, объявить в столице о явлении нового князя? И как тебя звать-величать?

- Господин Велимир? – тут же попятился наглец. – Да ну что вы, не надо нас никак звать-величать. Мы тут вообще мимо проходили, да вот решили девушке помочь. А что нагрубили, так не обессудьте: не узнали вас, пошутить хотели над белобры… эээ… над уважаемыми господами из Речного отряда. Не надо нас… шуткуем мы… девушке, вот, помогаем…

Глава 2. Ламниската и ее правитель

День клонился к вечеру. Ламниската призрачно серела в едва заметной дымке тумана. Рыхлые тучи громоздились над ней, из них сыпались редкие капли.

Дождь шел третий день. На улицах почти не было прохожих, и никто не спрашивал молодого мужчину, зачем он стоит на холоде и почему не идет домой. Крыша одного из кирпичных зданий укрывала его от дождя, но не могла укрыть от мороси, и лицо его было усыпано каплями. Он смахнул их одним движением ладони, продолжив молча стоять, прислонившись лопатками и затылком к стене дома.

Воротник строгого, но ладно скроенного и богато вышитого плаща был поднят, защищая от ветра крепкую шею с нервно напрягшимися мышцами. Волосы его были убраны лишь поверху особым плетением, которое знающему человеку сказало бы о многом: о том, что это молодой человек, родившийся и живущий в Элве, из знатного рода, что он силен в бою и одолел множество врагов, что был женат и овдовел, так и не став отцом.

Но молодой человек не был эльвом: он смотрел на мир светло-серыми глазами, и волосы его были того же пепельного цвета, но казались более темными от пропитавшей их влаги.

Лицо у него было правильное, «царственное», как говорили люди. Он был не похож ни на отца, ни на мать: оба были круглолицыми и улыбчивыми. Его же лицо было строгим, с густыми темно-серыми бровями, хмурыми складками между ними и вечно напряженными скулами. Тонкие губы были слегка приподняты в тех местах, где четыре пары трехгранных клыков чуть выступали за пределы остальных зубов.

Тяжелая холодная капля долго трепыхалась в небольшой прорехе крыши крыльца, все увеличиваясь и увеличиваясь, пока, наконец, не сорвалась вниз, угодив молодому человеку прямо в ухо. Обычно при этом люди встряхивают головой, но он встряхнул… ухом.

Уши у него были весьма необычные: издалека они казались человеческими – того же размера и той же формы. Но при ближайшем рассмотрении привычные складки ушной раковины оказывались туго скрученными валиками тонкой кожи, отчего ухо напоминало непросохшее крыло бабочки, едва вылупившейся из кокона. И когда капля коснулась этой тонкой кожицы с пульсирующими в ней венками, ухо резко расправилось, капля сорвалась с него и улетела в сторону.

Молодой человек всхлопнул ушами еще раз, затем словно бы потянулся ими, вытянул в стороны, складывая в подобие морской раковины, и прислушался.

Его звали. Уже давно. Он знал это. Более того, зовущие знали, что он их слышит, и не спешили выходить на улицу, лишь окликали его по имени время от времени, напоминая о себе.

Амаддариэл вскинул руки и сладко потянулся. Лужицы воды, скопившиеся в складках его одежды, заструились вниз. Молодой человек потер лицо ладонями. У него были аристократически строгие руки, длинные пальцы оканчивались крепкими ногтями, срезанными по косой, отчего напоминали остро отточенные белые ножи. Этими ногтями он с наслаждением почесал затылок, а затем потерся спиной о выступающий кирпич.

Он любил дождь. Любил сырость и холод. Нет, солнечная погода ему тоже нравилась, но дожди нравились больше. Особенно грозы, которыми славилась Ламниската. Особенно со шквалистым ветром. Но и такой моросящий дождик был тоже ничего.

Носферату сложил уши и отлепился от стены. Доски крыльца жалобно скрипнули: они не были рассчитаны на вес господина Амаддариэла, при всей своей худобе отличавшегося поразительной тяжеловесностью, словно кости его были отлиты из свинца. Затем он выскользнул под дождь и помчался в сторону дома.

.

- Господин, вы совсем себя не жалеете, - охала кормилица.

Она была с ним с самого детства. С тех самых пор, как вынесла на своих руках из проклятых гор подле Тола-Вилсы. У нее был свой сын, одного с Амаддариэлом возраста, но они никогда особо не дружили: Амаддариэл был слишком мрачен, а ее Вишек непоседлив и болтлив. Весь в матушку.

- Вы совсем промокли. Ах, даже нижняя рубаха!

- Незачем на него так много надевать, - спокойно ответил вместо него Сайлус – высокий эльв с повадками лекаря. Собственно, он и был лекарем.

- А вы как хотели? Мужское платье – да на голое тело? А откуда же тогда возьмется белый крепкий воротничок – символ мудрости? Если же не поддеть нижнюю рубашку, то верхняя скоро станет несвежей, и вам не хватит ее на день, - кормилица продолжала адресовать свои претензии господину, хотя разговаривал с ней исключительно Сайлус: Амаддариэл хранил спокойное молчание.

- Тогда можно ему ходить просто в двух рубашках?

- Нет, конечно! Ишь, чего выдумали. Да где это видано, чтобы господин в рубашке бегал?

- Хорошо. Но зачем два платья? Они не дают свежести.

- Одно плотное – для строгости формы. Одно – мягкое, чтобы плотное платье хорошо сидело поверх него.

- Тогда давай отпорем хотя бы это, - Сайлус подергал многочисленную накрахмаленную отделку костюма. - Зачем эти излишества?

- Ни за что! Хотите, чтобы господин был похож на девушку? Даже не думайте. Вот здесь видите белые полоски? Как можно убрать символ своего рода? А вот эти серебряные галочки? Отпороть их – и никакой вы не правитель!

- Ну и пусть, – неожиданно ответил молчавший все это время правитель.

- Амаддариэл! – в сердцах вскрикнула кормилица и огрела его полотенцем. Затем спохватилась и пригладила разлохмаченные серые волосы, которые только что переплела.

- А жилет зачем? – не унимался лекарь.

- Чтобы одежда плотнее сидела. Столько слоев, должно же их что-то сдерживать. А то получится пивной живот, которого отродясь не было.

- Ладно. Пусть жилет останется, - со вздохом кивнул Сайлус. - Я согласен, с ним господин стройнее. Но тогда давай уберем хоть плащ. Жарко же.

- Плащ придает солидности, утяжеляет облик, - серьезно ответила кормилица.

- Амаддариэл и так – тяжелее некуда. Особенно в такой капусте из одежды. Ну, а без второго плаща – никак? – Сайлус сложил брови «домиком».

- А он вам чем помешал? И к телу совсем не пристает. Тянется себе за плечами, и все.

Глава 3.1. Дорога на Тола-Вилсу

- Тамиладу, - донесся из темноты осторожный шепот, - ты спишь?

- С тобой уснешь, как же, - проворчал Тамиладу, кутаясь в одеяло: ветер с каждым днем крепчал, и в воздухе все отчетливее пахло дождем.

- Далеко еще до Ламнискаты? – спросила пленница. Ей настолько надоело их муторное путешествие, что даже его цель больше не пугала ее: может, этот их Амаддариэл не такой уж и страшный, и все обойдется? Посмотрит, увидит, что в ней нет ничего особенного, и отпустит жалкую неудачницу, оказавшуюся не в том месте не в то время. Ведь будь у нее хоть какая-то колдовская сила, разве она оказалась бы в столь плачевном состоянии?

- Верхом не меньше недели, - проворчал Тамиладу, недовольный тем, что ему мешают заснуть. - Но границу Элвы мы пересечем уже завтра: переправимся через реку возле Тола-Вилсы и пойдем вверх по течению от селения к селению. Так что спи давай.

- Далеко, - протянула пленница, прикидывая, сколько это должно быть в километрах. - Я так воспаление легких заработаю, если еще неделю буду на земле спать. Давай тоже костер разведем, погреемся?

Девушка просила об этом не первый раз. Она знала: Тамиладу и сам не раз подумывал, не потратить ли пару лишних бревен из тех запасов, что были запрятаны его отрядом вдоль всего пути, и не оставляла попыток улучшить свое положение.

В его отряде было всего двенадцать человек. Устраиваясь на ночлег, они разводили два костра, и этого было достаточно. Но подпускать кареглазую никто не хотел: как ни крути, к очагу чужих не садят. Тем более не укладываются с ними спать. И потому девушка всегда спала вдали от приветливого огонька. А Тамиладу вынужден был укладываться на ночлег рядом, чтобы присматривать за ней.

Руки и ноги пленницы были связаны, но эльвы предпочитали перестраховаться. Вдруг уползет или перетрет веревку о кривой корень дерева?

- Нет. Не пойду я ночью дрова искать, - в очередной раз отказался Тамиладу. - Потерпишь, не развалишься.

Девушка тяжко вздохнула. Холод мешал ей заснуть.

- Повернись на бок, - неожиданно сказал Тамиладу. – Лицом к реке.

- Зачем? – удивилась она, но послушно повернулась. Тамиладу перетащил свой лежак поближе к ней и улегся спина к спине. Девушка уже собралась было сказать очередную колкость, но под укрывшим их одеялом вдруг стало так тепло, что ей расхотелось ехидничать.

Тамиладу быстро пригрелся и тихонько засопел. А ей все равно не спалось. Чудились какие-то шорохи, от костров по стволам деревьев метались причудливые тени. И, как на грех, новолуние – темно вокруг, хоть глаз выколи. В своем мире она частенько ходила в поход с ночевкой, но света звезд всегда было достаточно, чтобы различать хотя бы силуэты предметов.

В этом же мире НЕ БЫЛО ЗВЕЗД. Ни одной. Это она давно заметила, еще в Подхрапинке. Сколько бы девушка ни расспрашивала бабку о маленьких белых точках на небе, та всегда отвечала: знать не знаю ни о каких звездах. Есть луна, есть солнце. А звезд нет.

Когда шорохи вдруг стали приближаться, сходиться кольцом, она не сразу почуяла опасность. Только когда послышался первый короткий свист и звук глухого удара, девушка повернула голову к костру и похолодела: из тьмы один за другим вылетали копья, легко, как мягкие игрушки, пробивая спящие тела.

Все происходило очень быстро, и проснувшиеся от шума эльвы не успевали ничего сообразить, как тоже оказывались прикованными, словно бабочки в коллекции энтомолога. Короткие вскрики, шорохи, треск - и легкие тела бессильно приникали к земле. Беспечность граничников, привыкших к спокойной жизни, вышла им боком.

Происходящее выглядело настолько нереальным, что девушка даже потерла глаза, чтобы убедиться, что не спит. Но наваждение не растаяло: их спутники действительно были мертвы. Более того, среди деревьев уже замелькали грузные силуэты урлангов и раздались голоса.

Их с Тамиладу укрывала спасительная темнота, но эльв мог проснуться и выдать обоих. Тогда девушка повернулась, пропустила беловолосую голову меж связанных рук и зажала эльву рот ладонью, шепча в ухо без остановки:

- Тамиладу, не шевелись! Ни звука! Ты слышишь меня? Если проснулся, кивни.

Тамиладу дернулся было, проснувшись и обнаружив себя в тисках тонких и крепких рук, но открывшееся его глазам зрелище заставило эльва застыть: из леса вразвалочку выходили урланги и, нисколько не скрываясь, попинывали тела его собратьев.

- Эй, Тамиладу, очнись! Нам надо уходить, пока не поздно, - раздражаясь от невозможности сдержать панику, девушка щипала эльва за щеку.

А того била крупная дрожь. Он лежал, широко раскрыв глаза и словно бы пребывая в шоке.

- Тамиладу, я жить хочу! – возмутилась девушка и укусила его за ухо. Эльв вздрогнул и, наконец, очнулся.

Уйти незамеченными не составило особого труда: урланги были увлечены мародерством и не смотрели по сторонам. На фоне всего произошедшего миссия по доставке «ведьмы» на суд господина Амаддариэла потеряла всякую важность, и Тамиладу освободил девушку от пут, даже не задумываясь. Вместе они спустились с обрыва и помчались к лошадям, привязанным на ночь на прибрежной поляне.

- На счет "три" быстро садись на лошадь и скачи вдоль берега налево, - велел Тамиладу, кидая девушке повод.

- Но я не умею ездить на лошади! – громким шепотом возмутилась она. - А еще я слишком тяжелая, мне нельзя на такую тонконогую.

- Да чтоб тебя! – Тамиладу тряхнул головой, лихорадочно соображая. – Тогда лезь в воду. Лошадь на поводу веди – лошади хорошо плавают, будешь холку держаться, не потонешь.

- Но…

- Быстро!

Пленница расстроенно цыкнула, скинула верхнюю юбку и полезла в реку. Вода была уже по-осеннему холодной, ее ледяные объятия обожгли кожу, и сердце, и так уже стучавшее, словно мчащаяся на всем скаку лошадь, испуганно ухнуло куда-то вниз. Девушка вздрогнула, но быстро взяла себя в руки, оттолкнулась от дна и поплыла: держаться за чью-то холку показалось ей бесполезной затеей.

Рядом сразу же возник Тамиладу: как и всех эльвов, вода выталкивала его, едва доходя парню до плеч. Глянув на то, как притопило девушку – а у нее вода едва ли не в ушах плескалась – он удивленно поднял брови, но ничего не сказал. Впрочем, возможно, его удивление ей только примерещилось – в такой-то темноте.

Глава 3.2. Дорога на Тола-Вилсу

Тем временем в Горгии, столице Лисса, Велимир постучал в ворота дома Вострума - князя Лисса. Ему открыл пьяненький дворовый служка: Вострум выдавал замуж третью дочку и пировал всю неделю. Служка глянул на гостя, узнал княжьего глашатая и поплелся в терем. Велимир, морщась от запаха дешевого вина, которым несло от слуги, пошел за ним.

Вострум, в отличие от прислужников, не был пьян. Он сидел в резном кресле, а пухлая молодуха натирала ему ногу барсучьим жиром.

- Опять болит? – участливо поинтересовался Велимир, постепенно переходя от обычного тона к лебезящему.

- Да ноет все, ноет, проклятая, - нахмурился Вострум. - Осень, вишь ты, скоро. С чем пожаловал?

- Да так, всего понемножку, - глашатай пожал плечами. - Встретил гридня Тамиладу с его отрядом, побеседовал о том, о сем, слухов пособирал, на ярмарке ушки погрел, с граничниками поболтал.

- И что слышно? – без особого интереса отозвался Вострум.

- Ну, на юге все как всегда – спокойно, - ответил Велимир, принимаясь по порядку описывать ситуацию внутри и за пределами страны. - На Папьем холме крыша дома обвалилась, младший сын армарского правителя ногу покалечил. Кварки новую алмазную жилу обнаружили, но добывать пока не собираются. Тамиладу нашу деревенскую девку своему князю утащил. Правда, я особо и не противился. Но так, на заметочку взял. А ну как припомнить придется?

- Что за девка? – поинтересовался Вострум.

- Мелкая такая, вышивальщица. С Подхрапинки.

- А, помню-помню, - сказал Вострум без особых эмоций. - Узоры, конечно, знатные шила. А зачем она им?

- Да вроде как глаза ей смотреть будут: отчего они у нее карие, - пожал плечами Велимир.

Вострум задумался. Покосился на стол, накрытый скатертью с яркой и довольно необычной вышивкой, пожевал губу.

- Чья она? – наконец, спросил он.

- Девка-то? Да ничейная, сирота.

- Тогда леший с нею, - отмахнулся князь, по привычке переходя на деревенский говор. - Это ж не купеческая, не княжеская, зачем про таку и помнить? Надо будет, я ихнему Амаддариэлу еще хоть сто таких спихну, если он мне кусок этой «священной земли» отдаст.

- Может, ну ее, эту «священную землю»? – осторожно предложил Велимир. - Далеко же. Да и вообще, одни проблемы.

- Унагийцам отдам. За коней, - мечтательно сказал Вострум, складывая пухлые ручки на круглом животе. - Помнишь, рыжая такая порода? Красавцы! А что, эльвийский князек на наших баб теперь зарится? Он, вроде, вдовый. Может, толкнуть ему мою младшенькую? Дура-дурой, зато рожей удалась.

- Да нет, - ответил Велимир, с трудом скрыв улыбку: дочерей у его князя было столько, что пора было их не только в невесты, но и просто в подарок раздавать. - Это больше Тамиладу, гридень речного отряда, чего-то воду мутит, боится черноглазых. А чего их бояться? Сидят себе за Невой, пиво жрут. А что города их граничные грабят, так нам же лучше.

- И все-таки, что-то эта эльвийская моль задумала, - прищурившись, протянул Вострум. - Помню, приезжал недавно на свадьбу к сыну моему, все про Туманную долину выспрашивал: не пропадают ли люди, не ходил ли кто туда.

- Это кого вы молью называете? – не понял Велимир. - Амаддариэла, что ли?

- Его самого, - подтвердил князь. - Ты его видал? Бледный весь, словно в погребе живет. Волосы серые, пеплом посыпанные, глаза блеклые, кожа бесцветная. Одно слово – моль. Не нравится он мне. Уж больно умный, не люблю с такими дело иметь. Хоть бы их урланги потрепали, что ли. Помяни мое слово, Велимир, эта Моль еще нам свинью подложит!

Князь сердито стукнул кулаком.

- Вот что ему до Туманной долины? - продолжил он. - Зачем выспрашивал? Мне-то она без надобности, да все ж таки рядом совсем. А ну как он надумал ее к рукам прибрать? Наша Гостья наверняка будет против. Что ты про эту долину знаешь?

- Ну, есть такая долина к востоку от речки Малинницы, за Нéмыми горами, - задумался Велимир, припоминая все известные ему сказки. - Деревья там невысокие, кустарников много. Тропок – видимо-невидимо. Только обманные все. Туманы по долине какие-то тайные ходят. Говорят, кто от этих туманов схорониться сумеет, тому все дороги долины откроются и главная тамошняя дорога – к Королевскому озеру. А за этим озером…

- Бабкины байки, - снова отмахнулся Вострум. - Ты мне другое скажи: пройти сквозь эту долину можно?

- Ну, если знать, как туманы лягут… Да еще запомнить троп расположение… - начал Велимир.

- Да или нет?

- Скорее, нет.

- А жить в ней можно?

- Точно нет.

- Ну и черт с ней, пусть Моль туда мотается, - успокоился, наконец, Вострум. - Может, со всей своей армией там и сгинет. Надеюсь, Она не будет против...

Князь понизил голос, махнул рукой молодухе, чтобы убиралась и тихо добавил:

- Я Ей материны покои отдал, слуг из дальних деревень выписал неболтливых, бархата накупил для нарядов, камней драгоценных. Полказны ушло. И чего Она в свой Дворец не едет?

- Вы не верите Ей? – так же тихо отозвался Велимир.

- Как не верить, ежели все признаки налицо: темноволосая, тяжелая как мужчина, глаза черные и колдовать ...

- А еще у меня отличный слух, - раздался жесткий высокий голос, оставивший в воздухе ощущение лопнувшей струны. Вострум вскочил и поклонился. Велимир последовал его примеру. Затем выпрямил спину, почтительно склоняя голову и незаметно разглядывая Гостью.

Она была высокой, немного угловатой. Темно-синий бархат оттенял белую кожу, массивный серебряный венец, инкрустированный драгоценными камнями, обхватывал ее лоб, и тяжелые прямые и гладкие волосы стекали из-под него, как черная смоляная река.

Женщина смерила Велимира холодным взглядом и подошла к окну, сложив на подоконник кончики крепких, словно бы мужских пальцев и спросила уже куда более мягким голосом:

- Амаддариэл собирается в Туманную Долину?

- Думаю, да, - низко склонив голову, ответил Вострум. Велимир покосился на его сгорбленную фигуру и сделал шаг назад, уходя в тень своего князя и думая о том, что все они перед кем-нибудь склоняют голову.

Глава 4. Большие планы

Амаддариэл расстегнул ряд пуговиц на перчатке и потер запястье. Над Ламнискатой бушевала гроза, а это означало, что посетителей больше ждать не стоило, и можно было снять лишнее. Сайлус и Тавриэл тоже не жаловали традиционность его костюма: Тавриэл как человек военный не терпел излишеств, а Сайлус как врач считал, что люди должны носить удобную одежду. Поэтому Амаддариэл спокойно разоблачился до рубашки.

- Я схожу в храм сегодня: опасаюсь, что мы не вернемся до осенних гуляний. Надеюсь, предки не осердятся на меня. Да, кстати: нужно распустить слух, что я приболел, чтобы даже эльвы не знали, что меня нет в столице.

- Но мы не сможем долго вас прятать. Как вы себе это представляете? – возмутился Тавриэл. - Там же сотни, тысячи человек! И каждый знает вас в лицо.

- Значит, не нужно им это лицо показывать. Надену плащ с капюшоном, - спокойно ответил Амаддариэл.

- А лошадь?

- Что – лошадь?

- Все знают, что на солменской гнедой ездите только вы, - пояснил свою мысль Тавриэл.

- Значит, весь командующий состав поедет на солменских гнедых, - спокойно ответил ему Амаддариэл. -  Или вам придется везти меня на телеге. И если кто увидит правителя на телеге – вот это будет позор.

- Ох, чувствую, они не обрадуются, - покачал головой военачальник.

Солменская гнедая была особой породой. В городе Солмень, расположившемся в горах недалеко от старого вулкана, когда-то процветала добыча драгоценных камней. Поначалу развитие города шло бурно, а потом жилы стали истощаться, и город захирел. Но во времена расцвета он требовал постоянных поставок разнообразных товаров: от семечек до картофеля, от деревянных ложек до толстых бревен. К городу вела широкая каменная дорога, и по ней день и ночь перебирали копытами самые выносливые лошади, которых только могли найти по всей стране. Спустя некоторое время как-то сама собой появилась порода солменских гнедых – простеньких по виду, но очень мускулистых и крепких лошадей. Для верховой езды их редко использовали: забираться на них трудно, да и корма они требовали больше. А еще эти лошади много пили. В общем, слава о них ходила как о лошадях исключительно для перевозки грузов.

Обычная лошадь под Амаддариэлом быстро уставала из-за его большого веса, особенно при скорой езде, и потому для семьи правителей во времена упадка Солмени выкупили лучших представителей этой могучей породы, что вызвало усмешки лиссов и уважение унагийцев.

- Тавриэл, как там насчет сбора войск? – перевел тему Амаддариэл.

- Все по плану. Только я не стал волновать людей, вы уж простите. Пусть думают, что это обычная зачистка Загорья.

- И правильно сделал. Если в стране есть чужие уши, пусть они ничего нового не услышат. Пойдем через Тола-Вилсу?

- Нет. Я послал гонцов на лодках вниз по реке. Люди же пойдут наоборот – вверх по течению, из Тола-Вилсы, Карастара, Тола-Гиевы в Элагиеву. А мы пойдем туда же сверху, через Вилсу. Потом поднимемся к устью Гиевы, а оттуда мимо Вороновой топи в Норлак – он ближе всех к стоянке нынешнего царя урлангов, если, конечно, разведчики правы. Пока они рассказывают, что этот царек засел у истока Невы – там вода не так изгажена его народом. Я предлагаю разделиться на два крыла: северное и южное. Северное поведу я – через топи, мне там каждый куст знаком с детства. А вы пройдете южнее, прямо до Акульего клыка, от него же – на восток, и мы зажмем их в тиски с двух сторон.

- А кто будет командовать южным флангом? - сказал Амаддариэл.

- Да есть у меня один смышленый. Помните, высокий такой парень без мизинца на левой руке? На осенних гуляниях он с друзьями форт из соломы строил для детишек.

- Кто строил, не помню. Но форт был хороший, не нужно было его сжигать.

- Все равно бы размок под дождями, - пожал плечами Тавриэл.

- Опасное вы дело задумали, господин, - вкрадчиво заметил Сайлус. – Столько сотен лет мы не выходили в открытый бой с урлангами, стоило бы поостеречься: вдруг их там слишком много? Предлагаю подготовить хороший и быстрый способ оповещать друг друга об отступлении.

- Драпать? – тут же вспыхнул Тавриэл. – Я никогда еще не бежал от боя.

- Возможно, придется, - стоял на своем лекарь. - Ты участвовал лишь в мелких стычках и привык одерживать верх. Но чутье подсказывает мне, что орда урлангов нам не по зубам. Тем более, неизвестно, сколько их расплодилось по ту сторону Невы.

Сайлус порылся в карманах и протянул Тавриэлу два желтых топаза.

- Возьми-ка, может, пригодятся. Хорошая вещь, жаль, магия быстро выдыхается. Больше одного сообщения они не потянут.

- Что это? – Тавриэл покатал камни на ладони.

- Королевский топаз, разве не видишь? Занятная вещица. Если приложить его к телу и сосредоточиться на какой-то мысли, то он перешлет сообщение во второй камень, и другой человек сможет его прочесть. Причем мгновенно. Но только один раз.

- Ну, драпать я все равно не собираюсь, но если они и правда так хорошо работают, я придумаю им более достойное применение.

- Что может быть достойнее спасения своих людей?

- Не ценой позора.

Амаддариэл постучал ногтями по столу, призывая их прекратить спор. Некоторое время он смотрел в одну точку, покусывая губу, затем тряхнул головой и сказал:

- От меня мало проку в стратегии. Так что ты уж сам как-нибудь, Тавриэл. Или подумайте вместе с Сайлусом: одна голова хорошо, а две лучше. Я бы предложил только небольшой отряд для отвлечения, который выманит темных из логова. Войско урлангов растянется, и его легче будет одолеть.

Глава 5. Поход на восток

Элагиева, большой и богатый город, с запада защищенный рекой, а с востока – множеством селений и непроходимыми Серыми Хребтами, располагалась в самом центре земель Элвы. Те, кто жил севернее, занимались лесными промыслами: добывали зверя, ягоду, древесину. И с севера же в город везли лучшие плетеные корзины и мед. С юга доставляли зерно, овощи и лен. Из недалекого горного Карастара везли разнообразные камни и металлические изделия. Сама же Элагиева славилась мастеровыми и ярмарками. Но нынче на широкой площади расположилась армия. Хотя и не вся.

- Когда вернутся разведчики? – спросил Тавриэл помощника.

- Сегодня-завтра ожидаем, - отрапортовал молоденький эльв.

- Долго.

- Вы же помните, что первая волна доложила: дождями болота развезло. Наверняка, они в обход пошли, вот и потеряли время, - пожал плечами паренек.

Тавриэл и так знал, что разведчики задержатся. Но для главнокомандующего он был слишком молод, никогда прежде не руководил действиями войска такого размера, и потому любые нестыковки его нервировали. Проблемы сыпались со всех сторон: кони потравили все близлежащие территории, южный фланг армии уже выдвинулся, но из-за особенностей болотных дорог хорошей связи с ними не было, северный же застрял здесь, и Тавриэл бестолково пытался распределить, кому по какому тракту идти. Ведь крестьяне тоже не железные: сотню-другую конников еще накормят-напоят, но если армия потянется бесконечным потоком по одним и тем же домам… Долго же придется извиняться и возмещать убытки. Хорошо еще, Сайлус помогал дельными советами. Вообще-то, Тавриэл не любил травника, но когда дело касалось жизненного опыта, прислушивался к нему. Как-никак, Сайлусу и впрямь было больше 500 лет, не одну битву повидал. И отправить половину армии в развалины Норлака заранее подсказал именно он. Не послушайся тогда Тавриэл… Страшно представить масштабы бедствия, если даже такой маленький табун город едва может прокормить.

С пропитанием людей было как-то проще. Иногородние воспользовались случаем побывать в местных лавках и вовсю заключали сделки, делали покупки родным и питались где сами, где в гостях у приветливых местных невест и вдовушек.

Последний носферату прятался в лавке винных дел мастера - Тивелия. Там же обитал и Сайлус. Как раз сейчас они с Тивелием обсуждали его новый товар:

- Сайлус, друг мой, да я же ради шутки его гнал! Ну, чтоб покупателя привлечь: дескать, вот у меня какое вино есть, глотнешь – огнем дышать будешь.

- И что, дышат?

- Кашляют, в основном. Зато сколько народу собирается! Я им под шумок и нормальное вино продаю. И ты возьми нормальное. Вот, на клюквочке, например. Пальчики оближешь, особенно под рыбку хорошо идет.

- Тивелий, да мне не на питье! Мне бы для врачебных целей: раны очищать, инструменты протирать. Оно ж у тебя не хуже, чем у кварков.

- Ну, если так, может и подойдет, - задумался мастер, подперев пухлую щеку кулаком.

- А еще крепче гнать можешь?

- Не пробовал.

- Давай договоримся так: сколько успеешь за два дня, все куплю за двойную цену.

Тивелий крякнул, но тут же заспорил:

- Эт ты, конечно, хорошо предложил, да мне с друга стыдно столько брать. Я это вино и так переоценил чуток, если честно. Исключительно для привлечения покупателей! Ладно уж, сделаю, не надорвусь.

Зашуршали юбки, и в комнату вплыла хозяйская дочка – Тоня. Девушка была не из писаных красавиц, но и не дурна: прямые песочного цвета волосы, большие глаза, пухлые ручки. Она несла большую тарелку с горячими пирожками. Блюдо колыхалось в такт ее движениям. На последней ступеньке девушка чуть оступилась, но справилась, покраснела, молча поставила пирожки на стол и хотела было убежать наверх, но тут заметила притулившегося в уголке высокого гостя. Гость ободряюще улыбнулся ей, сверкнув клыками. Девушка неловко дернулась, оглянулась на отца, отвесила гостю земной поклон и, покраснев уже до ушей, попыталась-таки скрыться, но тут мужчина подал голос:

- Останься с нами, хозяюшка, раздели трапезу.

Отец кивнул ей, и она, как испуганная до смерти мышь, робко присела на единственный свободный стул: между отцом и Сайлусом.

Во время трапезы Тоня едва ли проглотила хоть один кусочек. Мужчины беседовали о лошадях, о погоде, о болотах, о планах войны. Господин Амаддариэл пугал ее, ведь прежде она никогда не встречала ни одного аристократа, а тут сам правитель. Когда отец торговал с высокородными гостями, она обычно пряталась. А Сайлус, старый друг отца, и вовсе заставлял ее цепенеть.

С ним они впервые увиделись на ее двадцатипятилетии. Таких старых эльвов Тоня прежде не встречала. Когда отец на праздничном пиру, как водилось в их семье, споил всех гостей, повеселевший и шатающийся врач остановил именинницу, взял за руку и пьяным голосом сообщил, что таких милых и послушных девиц прежде не видывал. Затем хмель разбудил в нем профессионала и несколько минут врач изучал ее вены, удивляясь их количеству и дивному переплетению. С венами у нее было все в порядке, но вино отца было столь коварным, что врач вполне мог углядеть и четыре руки вместо двух, не то что красивые вены. Она стояла там, трепеща и заливаясь краской от смущения, страха и какой-то… гордости, что ли. Но с тех пор прошло пять лет, господин Сайлус ее явно не узнавал и казался таким чужим и далеким, что сердце в пятки уходило. А тут еще господин Амаддариэл. Бедную девочку мутило от страха.

Наконец, ужин был окончен, и Тоня поспешила заняться тарелками. Она уже протирала стол, когда колокольчик лавки снова звякнул.

- Закрыто! Поздно уже, приходите завтра, - крикнул Тивелий.