Лекарь безумной королевы

Пролог

Сирин, столица богатого королевства в Восточных землях.

За три года до событий, описываемых в книге.

Он вышел на площадь, и непривычная, звенящая тишина обступила его со всех сторон. Близился конец лета. Ещё каких-то два-три месяца назад жизнь кипела тут повсюду: слышались стук колес и цоканье копыт, скрип телег, крики торговцев -- словом, над площадью висел обычный городской шум и гомон.

Теперь, казалось, все вокруг вымерло. Сквозь камни мостовой густо проросла трава, словно это была не центральная площадь столицы, а заброшенный пустынный город. И действительно, время здесь остановилось с некоторых пор. С тех пор, как в эти земли пришла чума.

Часть жителей, те, кто побогаче, покинули эти края. Кто-то наглухо закрылся в своих домах, запасшись провизией. Те, у кого имелись суда, вышли в море, чтобы переждать эпидемию. Труднее всего пришлось беднякам. Ни работы, ни запасов или сбережений. В любом случае смерть, от заразы или от голода. Вот и шли они в сиделки к больным чумой, рыли могилы или собирали трупы по ночам, сваливая их в телеги и отвозя на кладбище. А ещё промышляли мародёрством, не стыдясь обирать и умирающих.

Лестер пересёк площадь и свернул на знакомую до боли улицу. Тут и там его встречали заколоченные окна и двери, кое-где едва виднелись затертые красные кресты на осиротевших, разграбленных, уже пустующих домах.

Сколько он тут не был? С самой ее свадьбы. Его пригласили, но он не пошел. И не пришел больше никогда. Давно это было. Больше года прошло с тех пор. А сегодня, вернувшись домой под утро, он нашел записку, подсунутую под дверь: "Луизе нужна помощь. Срочно приходите".

Его не было дома три дня. Он лекарь, работал в чумном бараке на южной окраине. Сколько пролежала записка? Возможно, он опоздал?

Лестер поднялся по лестнице на второй этаж и толкнул знакомую дверь. Та легко поддалась.

В комнате стоял полумрак. В нос ударил отвратительный знакомый запах, от которого сердце сжалось в груди. Постояв на пороге какое-то время, он все-таки решился, шагнул в комнату, быстро отворил окно и распахнул ставни.

И Луиза, и ее муж были мертвы. По разбросанным вещам, хаосу и беспорядку, царившим вокруг, можно было только предположить, какой ужас пережили эти двое в последние часы, расставаясь с жизнью и друг с другом.

Луиза, на днях родившая ребенка, лежала в кровати, прижимая к холодной груди завёрнутый в тряпки комочек, ещё недавно бывший младенцем.

Рядом с кроватью скорчился ее муж. Его лица не было видно, да Лестер и не хотел бы его увидеть.

Мужчина невольно подошёл ближе, с болью всматриваясь в лицо некогда любимой женщины, которую теперь едва мог узнать. Ему вспомнились нежная улыбка и ямочки на щеках, длинные каштановые волосы и озорные карие глаза. Она всегда была решительной и смелой, такой надежной, сильной, его единственной, бесконечно дорогой Луизой. Он мечтал увезти ее к себе на родину, в свой дом, к матери. Прожить с ней долгую жизнь, иметь много детей и состариться вместе.

Комок подступил к горлу. Глупые, смешные мечты. Мечты букашки, беспечно ползущей по камню мостовой и радующийся солнцу, которую через мгновенье раздавит каблук случайного торговца капустой.

«Разве мы не букашки в этом мире, где жизнь лишь мгновенье, а мечты смешны и напрасны?» -- невольно подумал он.

И тут Лестер нарушил правила. Лекарь не должен прикасаться к больным чумой, а уж тем более к умершим от нее. Это работа сиделок и могильщиков.

Стянув кожаную перчатку, дрожащей рукой он закрыл глаза своей бывшей возлюбленной и на прощание коснулся спутанных каштановых волос. "Прощай, Луиза. Моя единственная любовь…"

Больше он не мог тут находиться. Картина смерти супругов и их младенца была так ужасна, что Лестер поспешил отвернуться и уже собирался было искать наблюдателя, чтобы сообщить об умерших, как вдруг какой-то звук остановил его.

Он вернулся к кровати и тронул свёрток на груди женщины. Свёрток шевельнулся и тихо пискнул. Мужчина взял младенца на руки. Тот оказался жив, но очень ослаблен.

Лестер прижал малыша к себе и быстро вышел из страшного дома.

Он снова пошел через площадь, направляясь в монастырь святого Бенедикта, где размещали осиротевших детей, родителей которых забрала чума. Солнце припекало нещадно. Стук каблуков лекаря о камни мостовой гулко разносился по пустой площади.

Вдруг где-то справа сверху раздался стремительно приближающийся душераздирающий крик. Мужчина шарахнулся в сторону, а на мостовую в шаге от него упало тело женщины. Кровь брызнула на камни. Лестер ускорил шаг, ведь несчастной ничем нельзя было помочь. Она не вынесла ужасной боли от раздувшихся затвердевших чумных бубонов и свела счёты с жизнью так, как многие безнадежные больные поступали здесь до нее и будут поступать после.

Над высокими каменными стенами монастыря возвышались густые кроны старых деревьев, даря ее обитателем желанную прохладу. Лестер долго ждал у дверей. Наконец стукнул засов, и тяжелая дверь, скрипнув, приоткрылась.

Старый монах, отец Дарио, выглянул в щель.

-- Не подходите, господин лекарь. Стойте там. Вы принесли нам сироту?

-- Да, отец Дарио.

-- Как его имя?

-- Его фамилия Тайлер.

Глава 1. В гостях у ведьмы

Три года спустя после событий пролога.

Корлевство Вудленд, Северные земли.

В маленьком королевстве Вудленд в Северных землях готовились к встрече зимы.

В этом глухом лесном краю жители запасались дровами, пополняли припасы в кладовых, присматривали подарки для друзей и любимых. Ведь приближался один из самых долгожданных праздников – праздник Начала зимы.

Одно огорчало этот трудолюбивый и гостеприимный народ.

Нет, не война на севере с варварами, к войнам люди привыкли.

То и дело ходили слухи о снова надвигающейся с Восточных земель чуме, которая прокатилась по всему континенту три года назад. Слухи эти не были ничем подтверждены, но на всех углах шептались, что в отдаленном предместье двое странников умерли, покрывшись черными язвами. Кто-то уверял, что это была чума, кто-то – что оспа, но большинство предпочитало верить, что все это сплетни. И все же жители королевства дрожали и перешептывались.

Однако стоило им вернуться домой и запереть за собой дверь, как все страхи тут же улетучивались. Если тебе есть чем затопить печь, перед тобой кружка золотистого эля и кусок пирога, или хотя бы миска мясной похлебки, то хмурые осенние вечера начинают казаться уютными и безопасными, а тепло очага и горячая еда согревают сердце и вселяют в него надежду.

И пусть пока стоят слякотные, дождливые дни. Путь на северных границах идет война и ходят слухи, что чума возвращается. Сердцу всегда хочется верить в лучшее. Тем более скоро, очень скоро съедутся ото всюду родственники, студенты вернутся домой на каникулы. Наступит праздничное веселье с ярмарками, шумными застольями, подарками и мечтами о скорой весне и, конечно же, счастливом будущем.

А пока моросил нудный осенний дождь.

Среднего роста господин, очень прилично и тепло одетый, энергично работал локтями, пробираясь сквозь толпу горожан, осаждавших вход в небольшую лачужку. Над покосившейся дверью красовалась наполовину размытая дождем надпись:

«Великая прорицательница Жиннель, снадобья от всех болезней!»

Старый слуга изо всех сил помогал своему хозяину:

-- Посторонитесь! Пропустите достопочтенного господина! С дороги! Сюда, господин Лестер, дверь тут!

В каморке царил полумрак. Единственная свеча тускло мерцала на столе. Запах гнили успешно маскировала вербена, курящаяся в старой закопчённой плошке над тлеющими углями.

Вошедший не снял шляпу и остановился на пороге. Седой слуга с трудом протиснулся рядом.

Всклокоченное существо, отдаленно напоминавшее женщину, уставилось на вошедшего своими огромными черными глазищами.

-- Что угодно господину? -- послышался вкрадчивый, словно бархатный голос, так не вязавшийся с отталкивающим обликом старухи.

Гость скептически осмотрел "прорицательницу".

-- А что ты можешь предложить? Ночь любви? Что за дурацкий вопрос, ведьма?

Лицо под каскадом черных волос передернулось.

-- Я не ведьма!

Но, окинув взглядом дорогой бархатный камзол гостя, высокие кожаные сапоги и добротный плащ, красивое лицо с тонкими чертами, она сощурилась и выдала что-то наподобие радушной улыбки, знаком предлагая гостю сесть.

Мужчина брезгливо покосился на засаленное кресло, на убогую обстановку, на стол, заставленный подозрительными склянками, черепа на полке, явно недавно выкопанные на местном кладбище, и вздохнул.

А прорицательница заученно зашептала:

-- С востока надвигается страшный язвенный мор! Умрет каждый второй! Но у меня есть верное средство, господин, -- и она показала ему бутылочку с мутным содержимым.

Гость невольно шагнул вперед, казалось, внимательно слушая. Черная шляпа была надвинута на лоб, но прорицательница все же успела отметить карие глаза и красиво очерченные губы, скривившиеся в презрительной усмешке.

-- Ещё есть амулеты. Носи, не снимая, и черная смерть минует тебя! -- она взяла обломок карандаша и стала писать на бумажке магическое слово. Затем свернула бумажку и завязала бечёвкой на три узла.

-- Есть еще оберег. Положи в левый карман и никогда с ним не расстраивайся! -- на ее грязной ладони лежал медный кругляк с таинственными символами.

-- А этот...

-- Хватит! Сколько все это стоит?

-- По серебряной монете за каждый.

-- Отлично! Слышишь, Вал? Если с каждого посетителя брать хотя бы одну монету, то сколько она загребает?

-- Минимум пару золотых в день, господин Лестер.

-- Неплохо! Я, лекарь с дипломом, столько не зарабатываю. У меня от силы пара пациентов в день. И ты думаешь, у дома лекаря господина Брукса стоит очередь? Или уважаемого магистра господина Эптона? Нет, конечно! Зато к этой мошеннице ломится целая толпа! Я думал, меня разорвут, когда пробивался к дверям. А теперь вопрос: почему мне так хочется ее придушить?!

Гость угрожающе шагнул к столу.

Женщина вскочила, зажав свой оберег в ладони. На ее тонком пальце тускло блеснул старинный перстень с черным агатом.

-- Я не мошенница! Магические обереги – самая верная защита! В эти земли идёт черная смерть! Все, кто купят мои снадобья и амулеты, уберегут себя! Я сама спаслась ими, когда в Восточных землях смерть косила тысячи!

Гость вдруг с негодованием ринулся на нее, хватая за лохмотья и тряся.

-- Когда в Восточных землях свирепствовал язвенный мор, я там был! Я пытался спасти людей! Но ничто, ничто не помогало! Смерть косила семьями, улицами, целыми предместьями, день за днём! Молодые женщины, дети, сильные мужчины -- все покрывались язвами и в муках умирали!

Их трупы сваливали как мусор в гигантские ямы! А мертвецы были сплошь увешаны вот такими же бесполезными амулетами, были напичканы ядовитыми снадобьями, зажимали в ладонях обереги, купленные у шарлатанов, вроде тебя! И ты смеешь предлагать мне эти гнусности?!

Глава 2. Ночной визит

Сквозь безмятежный сон прорывались настойчивые удары в дверь.

--Кто-то стучит, мама, -- мальчик запихивал обжигающую лепешку в рот. Мамину, самую вкусную на свете. Больше он таких никогда и нигде не ел.

-- Никто не стучит, Лесси*

-------------------

Лесси* -- уменьшительное от Лестер, Лес; созвучное слову нежный, милый.

-------------------

И вправду, на кухне они были только вдвоем. Солнце мягко светило в окно. На столе в глиняной миске высилась целая гора пылающих зажаристых лепешек. Мама, еще такая молодая и крепкая, подперев рукой щеку, с любовью смотрит на него. Мальчику тепло и спокойно.

-- Нет, мама, все-таки кто-то стучит… -- Лестер упорно не хотел покидать родную кухню и свой уютный сон.

-- Наверное, снова твои друзья пришли и зовут тебя купаться.

--Нет, мама, это не друзья...

Они вломились в его дом, сметая со своего пути старого седого слугу. Мокрые, пропитанные запахом конского пота и сырой осенней ночи.

Гремя сталью и сотрясая пол топотом тяжёлых, напитавшихся водой сапог.

Их предводитель шагнул вперёд. В тусклом свете свечи блеснул металл кирасы на его груди, а глаза, казавшиеся в полумраке черными, вспыхнули недобрым блеском:

-- Собирайся, лекарь. Ты едешь с нами немедленно!

Свеча дрогнула в тонких смуглых пальцах.

-- Куда?

-- Все вопросы потом. Пусть слуга собирает твои снадобья!

Но перепуганный Вал не двинулся с места, а встревоженный хозяин только плотнее запахнул халат и выше поднял подсвечник, чтобы разглядеть говорившего.

-- Кто вы и чего от меня хотите?

-- У нас нет времени для разговоров. Ты едешь в королевский дворец. Королева больна.

Один из стражников схватил слугу за шиворот и встряхнул.

-- Пошевеливайся!

-- Никто не смеет бесчинствовать в моем доме! Я еду... Ждите!

Уже через четверть часа несколько всадников выехали за городские ворота и мчались по лесной тропинке. Дорога поднималась в гору. Дождь погасил факелы, но взошедшая луна разгоняла тьму.

Наконец впереди сквозь туман Лестер разглядел замок. Освещенный луной, он казался величественным и зловещим одновременно, полностью оправдывая свое название Мунстоун.

Их ждали. Приняли багаж, состоящий из немногочисленных личных вещей и двух объёмных сумок со снадобьями. Свой саквояж лекаря, несмотря на тяжесть, Лестер никому не доверил и не выпускал из рук.

Саквояж лекаря 15-16 век

Потом они долго поднимались по лестницам вверх. Бесконечно и утомительно.

Раньше Лестер никогда не бывал в замке. Старинной постройки, каменный и массивный, предназначенный выдержать штурм или осаду, он напоминал настоящий каменный город со своими дорогами, конюшнями, кладовыми-хранилищами, мастерскими, множеством помещений для прислуги и охраны.

На верхних этажах были внутренние балконы и даже целые прогулочные галереи, соединяющие между собой противоположные части замка.

На очередном этаже в окне галереи мелькнуло голубое платье. Лестер невольно приостановился. Юная девушка, черноволосая, хрупкая, словно видение мелькнула и тут же скрылась за массивной каменной колонной.

-- Кто это не спит у вас так поздно? – невольно поинтересовался лекарь у стражников.

-- Это дочь канцлера, леди Вайолет. Она вечно ищет свою кошку, -- подсказал молодой рыжеволосый стражник. И тут же получил тычок в плечо от старшего:

-- Молчать!

Но вот они добрались до верхнего этажа. В длинном каменном холодном коридоре была открыта ближняя дверь.

-- Сюда, -- дама в черном, ожидавшая их, отступила в бьющую из комнаты полосу света.

В маленьком помещении, не слишком похожем на королевские покои, было жарко натоплено и невозможно душно. Малюсенькое оконце было закрыто.

В неверном дрожащем свете многочисленных свечей на сбитых простынях среди бесконечного числа шелковых подушек Лестер увидел прекрасную юную женщину.

Тончайшая ночная сорочка, длинные перепутанные золотистые локоны, рассыпавшиеся по подушкам. Женщина тяжело дышала. Горничная в белом чепце держала у изголовья больной фарфоровую глубокую миску. Больную явно мутило, но все позывы были тщетны, ведь желудок несчастной давно был пуст.

Пока Лестер оценивал то, что увидел, дама в черном строго отчитывала начальника стражи:

-- Кого вы привели, капитан Рендал? Лекарь должен быть опытным, в годах, а этот слишком молод!

-- Господин Брукс болен. У него горячка. А магистра Эптона нет в городе. Это единственный лекарь, которого удалось найти.

-- Невозможно, чтобы молодой мужчина прикасался к королеве!

Лестер повернулся к даме.

-- Я не «молодой мужчина», а лекарь. И достаточно опытный. Мне нужно ополоснуть руки. И распорядитесь, чтобы открыли окно. Здесь нечем дышать.

Он подошел к кровати и заглянул в фарфоровую миску.

-- Желчь…

-- Королеву отравили! – начальник стражи сжал предплечье лекаря словно железными тисками, прошептав, -- пожалуйста, помогите ей, спасите ее…

Лестер повернулся и пристально взглянул в черные, как ночь, глаза.

-- Так печетесь о своей королеве? – лекарь выгнул бровь.

-- Уходите, капитан Рендал, вам тут не место! – спохватилась дама в черном. Ее строгие черты стали еще более суровыми.

Начальник охраны поспешно вышел. В комнате, кроме больной, остались лишь лекарь, дама и горничная.

-- Мне нужна прохладная вода и лимон. Я сделаю ее величеству исцеляющий напиток, -- Лестер ополоснул руки и вытер их мягким полотенцем, что принесла пухленькая, явно пышущая здоровьем, юная горничная.

Глава 3. Бессонная ночь герцога Берганса

Герцог Рагнар Берганса сидел в своем кабинете. На столе перед ним стоял кувшин дорогого вина, а за спиной, едва различимый в темноте, притаился слуга, готовый по малейшему знаку наполнить кубок или еще как-нибудь услужить своему грозному господину.

Несколько особо доверенных придворных, решившихся разделить с герцогом всю тяжесть бессонной ночи, боялись произвести даже малейший шум и вызвать этим гнев Рагнара, ведь тот был не в духе.

Холеное лицо с небольшой ухоженной бородкой было мрачнее тучи.

Он почти провалил поручение короля, своего старшего брата.

Отправляясь в военный поход, седовласый Аллард Дрейк доверил Рагнару важнейшую миссию. Жениться за него по доверенности* на дочери Ивэла Тенебра, барона Виго.

--------------------

*Женитьба по доверенности была очень распространена в те века и означала, что жениха на свадьбе (или невесту) представляет доверенное лицо.

--------------------

Чума, два неурожайных года и затянувшаяся война с варварами истощили казну королевства. А за свою дочь барон давал плодородные земли, многие мили лесов, выход к морю со старейшим выгодным портом, но самое главное -- 400 тысяч золотом. Это были огромные деньги даже для короля.

Решение о женитьбе было всесторонне обдумано его величеством и одобрено советниками. Казна пуста, король немолод и не имеет наследника, а свадьба с юной богатой баронессой могла решить обе эти проблемы.

Однако Рагнару сразу не понравилась эта затея.

Во-первых, пока у короля нет сыновей, герцог был единственным кандидатом на престол в случае смерти правителя.

А во-вторых, барон, мечтавший породниться с королем, был не только не ровня их древнему роду, но и нажил свое состояние далеко не праведным путем.

Поговаривали, что в молодые годы этот Ивэл Тенебра промышлял разбоем, скрываясь от правосудия в непроходимых лесах королевства. А бароном стал, женившись на юной дворянке, которая потом загадочно скончалась, родив ему двух дочерей.

Рождение первой дочери барон еще как-то мог простить своей жене, но рождение второй просто вывело его из себя. Он был в ярости, жена плохо старалась. А ведь есть множество верных способов родить наследника. Что произошло между супругами так и осталось тайной, только юную баронессу похоронили через месяц после рождения второй дочери в закрытом гробу.

А Ивэл Тенебра, невзлюбивший обеих малюток, так и не женился больше. Ходили сплетни, что в его замке пропадают бесследно молодые женщины. Доказать этого никто не мог, однако все боялись жестокого барона. Даже имя его было зловещим, означая «зло во тьме». А в народе его и вовсе прозвали Дьяволом.

Старик не любил гостей, поэтому никто достоверно не знал, какие дела творятся за высокими стенами его мрачного замка.

Люди шептались, что барон имел садистские наклонности. Замучил несчастную жену, а старшая его дочь Эмбер помутилась рассудком.

Младшая же, Бьянка, была кротка и прекрасна, настоящая Белая Лилия. Ее-то и прочил барон в жены королю Алларду.

Без особой охоты отправился Рагнар со своей свитой во владения Дьявола. Но только увидел 19-летнюю Бьянку -- как разума лишился. И ведь сластолюбивого невоздержанного красавца Рагнара нельзя было удивить женскими прелестями. Любовниц у него было хоть отбавляй.

Но кроткая, добрая девочка Бьянка буквально свела его с ума. Словно околдовали его, опоили или порчу навели. По традиции должен он был после венчания только ступить босой ногой на ее ложе, чтобы символически завершить брачный обряд.

Но на свадебном пиру без меры было выпито вина. Зависть к старшему брату разыгралась сильнее обычного. И не просто ступил ногой, ворвался в спальню новобрачной и до утра проверял качество живого товара. Да так тщательно, что с первыми лучами обезумевшая Бьянка выбросилась в окошко.

Сколько не упрашивала ее сестра Эмбер, как не держала за изодранную окровавленную рубашку, как не хватала за исцарапанные ноги – не смогла удержать. Под безумный крик старшей сестры полетела Бьянка, словно птица, освободившаяся от бренного истерзанного тела прямо туда, к солнцу.

И прокляла Эмбер короля, и брата его Рагнара, и весь род Дрейков.

Попытались ее успокоить, опоили, нарядили в подвенечный наряд и свершили обряд уже со старшей сестрой. С безумной Эмбер.

Ее-то и на людях отец не показывал, а уж замуж отдавать даже не думал. Но что делать? Обещал ведь Рагнар привезти королю жену, дочь Ивэла Тенебра, барона Виго. Исполнил. Ну, не ту дочь, о которой договаривались. Бьянка по официальной версии, не выдержав возложенной на нее миссии, умерла от счастья. А Эмбер ничуть не хуже! Даже красивее. Белая кожа, словно крылья у лебедя. Глаза – янтарь. Волосы цвета золотой осенней листвы. И старше Бянки всего-то на четыре года.

Монахини из монастыря проверили новую невесту. Удостоверились в самом важном -- что девица. А остальное герцога мало интересовало. Главное, что сундуки с золотом вперед свадебного кортежа в Мунстоун отправились.

Барон отдал Рагнару документы на землю, а тот ему указ о даровании зятем-королем вожделенного титула герцога. Невесту же, разодетую и опоенную до бессмыслия куклу, привезли во дворец и в полусонном состоянии заперли в светлице. От греха подальше. Установили решетки на окнах, а то вслед за сестрицей ненароком в окошко кинется.

«Только бы короля дождаться! Чтоб жену с рук на руки принял. А там… пусть хоть с окошка, хоть с башни! Наследники нам тут совсем ни к чему», -- думал Рагнар, мрачно ожидая вердикта лекаря.

Глава 4. Все теряют самообладание

Герцог принял Лестера в своем кабинете.

Рагнар был крупным и сильным, как все из рода Дрейков. Темные, достаточно коротко остриженные волосы и небольшая ухоженная бородка. Расшитый золотом и драгоценными камнями камзол, короткий плащ, подбитый мехом. Герцог не скрывал своей любви к роскоши.

Берганса сидел за столом и молча смотрел на кубок, полный вина. С некоторых пор, а точнее со дня злосчастной женитьбы на Бьянке, он испытывал к вину отвращение.

Из всех придворных, находящихся сейчас в этой комнате, выделялся мужчина средних лет с седыми прядями в длинных черных волосах. По темной, лишенной напускного блеска одежде, по мягким движениям и внимательным умным глазам можно было судить, что это весьма близкий королю, несомненно занимающий важный пост высокородный лорд. И действительно, это был лорд-канцлер короля Конрад Уэйд, граф Найтингейл, опытный советник, человек довольно закрытый и сдержанный.

Но внимание привлекал даже не сам благородный облик лорда, а его глаза. Невероятного голубого цвета. Лестер поймал себя на том, что не может оторвать глаз от этой голубизны.

-- Входите, господин лекарь, -- улыбнулся лорд, видимо привыкший к тому, какое впечатление производит на людей, -- Его светлость герцог Берганса ожидает вашего отчета.

Лестер поклонился.

Герцог жестом подозвал его ближе:

-- Мне очень жаль, господин лекарь, что обстоятельства вынудили меня побеспокоить вас среди ночи. Но нас очень тревожит состояние супруги брата нашего, королевы Эмбер. Что вы скажете? Действительно ли королева отравлена?

-- О, не беспокойтесь, ваша светлость! Признаков отравления я не нашел. Зато на лицо все признаки, довольно типичные для женщины в определенном положении – тошнота, недомогания, перепады настроения…

-- Что вы хотите сказать? – напрягся герцог.

-- Только то, что королева ждет ребенка.

Лицо герцога перекосилось. Он вскочил.

-- Ты врешь, мошенник! Вон все, кроме лекаря!

Когда комната опустела, Лестер продолжил.

-- Милорд, я сожалею, что мои слова огорчили вас, но… правда от этого не перестанет быть правдой.

-- Лекарь, ты уверен, что не ошибся? – герцог не мог поверить в ужасную новость.

-- Ваша светлость, тут бы и ученик лекаря справился, а я практикую уже давно.

-- Королевская целительница, госпожа Аман, сообщила бы мне, если бы… -- тут герцог осекся, внезапно над чем-то задумавшись.

-- Проклятье! – сжав кулаки, Рагнар бросился в покои королевы. Лестер последовал за ним. Мало ли, вдруг королеве понадобится помощь лекаря? Или герцогу?

-- Говорите, кто он?! Кто ваш любовник?! – герцог, схватив королеву за горло, тряс ее, словно желал вытрясти дух. В этот момент он ненавидел ее самой лютой ненавистью, на которую только был способен. Рядом, пытаясь помочь королеве, билась, словно птица в силках, дама в черном.

Но Рагнар одним мощным ударом отбросил в сторону хрупкую худощавую женщину.

-- Прочь, злодейка. Я приставил тебя к королеве, а ты что натворила, неблагодарная? Покрывала ее любовника?!

Лекарь бросился к герцогу, пытаясь защитить королеву.

-- Милорд! Опомнитесь, вы погубите ее! Что вы делаете!?

Отпустив задыхающуюся девушку, герцог провел трясущимися руками по своему побелевшему лицу. Потом дернул ворот камзола. Ему явно не хватало воздуха.

-- Вы все сговорились погубить меня!

-- Да! Да! И пусть король отрубит тебе голову! Говорят, он любит рубить головы, уже обезглавил одного своего брата! – кричала, кашляя, королева, сверкая счастливыми янтарными глазами. Ведь беременность – это часть ее плана. Она будет мстить Дрейкам, пусть даже эта месть сметет и ее саму с лица земли!

-- Если вы, сударыня, не скажете мне, кто он, я…

-- Ваша светлость, вам надо выйти на свежий воздух! Пойдемте, я дам вам успокоительный настой! – попытался снова вмешаться Лестер.

-- К дьяволу ваш настой! А от вас я жду имя, сударыня!

-- Бьянка! Вот какое имя ты должен слышать в своей голове днем и ночью! И во имя сестры я обещаю, что ты не переживешь эту зиму! Чего бы мне это не стоило!

И королева, и герцог резко замолчали, с ненавистью глядя друг на друга. В этот момент оба были похожи на безумцев. Но Берганса уже взял себя в руки и сказал ровным голосом:

-- У вас три дня, ваше величество. Потом вы скажете, кто ваш любовник или пеняйте на себя, пощады не будет, – и вышел из комнаты королевы в смежные покои.

Лестер выскочил за ним.

-- Ваша светлость, ее величество не в себе! Не придавайте значения необдуманным словам!

-- О, нет! Она не столько безумна, сколько хитра и коварна! Отродье Дьявола… Ты должен помочь мне, лекарь, -- герцог схватил мужчину за камзол и зашептал, -- ты должен знать способ избавиться от ребенка! Я заплачу, ты понял?

Лестер побледнел и стал вырываться, -- о чем это вы? Я не пойду на это! Я не убийца!

-- Любые деньги, лекарь…

Однако, как бы Лестер ни нуждался в деньгах, ему и в голову не пришло всерьез задуматься над соблазнительным предложением.

-- Вы не понимаете! Нет безопасного способа избавиться только от ребенка, мать тоже может умереть. Хотите, чтобы я убил королеву!? И потом, кто же знал, что это тайна?! Уже столько человек слышали о деликатном положении! Король все равно узнает!

-- А, проклятье! – герцог закрыл лицо руками. Драгоценные перстни переливались на дрожащих пальцах, -- брат не простит, что я не уберег его жену.

Внезапно он словно устыдился своей слабости и, убрав руки от лица, свысока посмотрел на лекаря.

-- Тогда узнай хотя бы имя. Имя. Любовника. Королевы. Разорву этого мерзавца! -- и герцог удалился.

Оставшись один, Лестер какое-то время приходил в себя и собирался с мыслями. И каким образом он должен узнать имя любовника? Он ведь не дознаватель!

Не успел он опомниться, как к нему подскочила дама в черном и влепила ему хорошую затрещину.

Это было так неожиданно, что мужчина не усел увернуться и даже пошатнулся. А рука у «черной вдовы», оказывается, довольно тяжелая.

Глава 5. Ночные тени и тени прошлого

Герцог Берганса вошел в свой кабинет и долго стоял у окна, глядя в ночное небо. В его голове выстраивался план. Мысли лихорадочно путались, но постепенно он понял, что должен делать.

Развернувшись, он приказал своему молчаливому незаметному слуге:

-- Позови ко мне Блэйза. Сейчас. Немедленно.

Как только слуга ушел, Рагнар достал из шкатулки старинный перстень с белым опалом. По их семейной легенде камень этот приносил небывалую удачу его обладателю. Раньше перстень принадлежал отцу Рагнара и Алларда. Старый король непременно надевал его перед важнейшими событиями: сражениями или переговорами. И всегда магический перстень притягивал удачу.

По центру опала шла трещина. Она появилась во время одной из тяжелейших рукопашных схваток с варварами.

Варвары. Волки. Племя жестоких воинов. Когда-то они жили в этих лесах. Но предки Дрейков пришли на их земли и прогнали Волков в Северные пустоши, обагрив эти земли их кровью. Волки не простили, и теперь война длится многие годы.

В одном из таких боев отец Рагнара был тяжело ранен, но выжил. Тогда поговаривали, что, получив трещину, перстень утратил свою силу, но Рагнар в это не верил и после смерти отца перстень припрятал себе. И вот решающий час настал.

Когда верный человек Рагнара – Блэйз – явился, герцог отдал ему перстень со словами:

-- Поедешь сегодня же в лагерь короля Алларда. Скажешь, что я и молодая жена его беспокоимся о нем. Хотим знать, как обстоят дела, скоро ли он вернется домой. Но на самом деле миссия твоя другая.

Найдешь маркиза Дюрфе. Отдашь ему этот перстень, а на словах передашь так: «Время пришло». Повидаешь его незаметно. Перстень на палец себе не надевай, повесь на шею на цепь и прячь под одеждой. Назад возвращайся немедленно. Теперь иди. Да хранят тебя Боги в пути.

Только посланник удалился, герцог налил себе вина и произнес:

-- Время пришло! – и выпил.

***

Часы на башне пробили дважды, замок стал погружаться в сон.

Перестали слышаться тяжелые шаги стражи. Затихло шуршанье многочисленных слуг. Смолкли негромкие голоса, шепот, разговоры. Лишь факелы потрескивали в пустынных холодных коридорах, по которым гуляли сквозняки.

Теперь комнату королевы освещала лишь одинокая свеча, да выглянувшая из-за туч луна заглядывала в малюсенькое зарешеченное оконце. Бледные лучи ее падали на кровать, и лежащая неподвижно женщина могла бы показаться мертвой, если бы не безумная, зловещая улыбка, блуждавшая на красивом лице.

А в соседней комнате дама в черном стояла у такого же маленького оконца и следила за луной, то и дело проглядывающей сквозь тяжелые черные тучи.

Знала ли она, что у королевы есть любовник?

Не знала наверняка, но догадывалась.

Однако, она никогда бы не донесла ни на королеву, ни на ее избранника. И не только потому, что жалела несчастную Эмбер и коварно соблазненного ею отца ребенка. А потому бы не рассказала, что она не доносчица.

Больше не доносчица…

Когда-то давно… очень давно… в другой жизни… испуганная шестилетняя Фалина рассказала на допросе все, что знала.

Честно. Без утайки.

Перечислила имена всех лордов, что тайно собирались под покровом ночи у ее отца, принца Алистера.

Маленькая наивная девочка точно старалась припомнить, какие разговоры вели ночные гости. Гордо поведала, как присягали на верность ее отцу и называли его своим истинным королем.

И за честность получила награду.

Лорды были объявлены заговорщиками и казнены, а ее отца, своего брата, король обезглавил собственноручно. Перед казнью лорды, их семьи и даже сам принц были лишены всех титулов и владений. И теперь она больше не принцесса. Она просто госпожа Фалина.

С тех пор девушка поняла одну вещь. Что бы ни случилось – молчи. Все кругом, даже самые близкие люди, могут оказаться врагами. Даже те, кого любишь, кто был частью твоего сердца.

В этот момент дверь отворилась, и мужчина, словно тень, вошел в неосвещенную комнату.

Она повернула голову, и несколько мгновений они молча смотрели друг на друга.

-- Что вы наделали, дорогая Фалина? Как могли допустить? – прошептал он, не сводя с нее глаз. – Вы понимаете, что весь гнев за проступок королевы обрушится на вас? Страшно даже представить, что вас ждет, -- затаив дыхание, он пытался вглядеться в ее лицо. Серебряные пряди, словно нити лунного света, запутавшиеся в его волосах, едва поблескивали в свете звезд.

Фалина отвела глаза.

-- Что вам за дело, лорд-канцлер, до того, что меня ждет?

-- Фалина, вы знаете, что я вам не враг. Я сейчас здесь, чтобы предложить вам свою помощь и покровительство. Потому что очень скоро они вам понадобятся.

-- Покровительство? Что вы имеете ввиду?

-- Я назову вас своей невестой. Не пугайтесь, -- поспешил предупредить он ее, увидев, как она напряглась, -- это только для вида. Вас это ни к чему не обяжет. Но вы получите защиту…

Фалина молчала, глядя на него, словно желая определить его мотивы.

-- Много лет назад ваш отец, принц Алистер, оказал мне покровительство, и я никогда не оставлю его дочь в опасности.

Девушка стояла спиной к окну, и Конрад не видел в темноте, как ласково она смотрела не него.

Ах, если бы он знал, сколько лет Фалина ждала от него этих слов! Как мечтала об этом!

После смерти родителей девочка была отослана в дальнее имение к родственникам, и вернулась в замок в возрасте 17 лет робкой и застенчивой провинциалкой. Совсем неопытной, почти нелюдимой, но зато обладающей добрым и отзывчивым сердцем.

Вышивка и чтение романов были ее единственными развлечениями. И вдруг -- двор короля, элегантно разодетые придворные, множество проворных слуг, великолепные наряды. А еще презрительные взгляды исподтишка, шепотки за спиной и обидное прозвище «дочь заговорщика».

Глава 6. Голубые глаза

Было далеко за полночь, когда Лестер вошел в комнату покойной лекарши госпожи Аман, ставшую теперь его комнатой. Наконец-то он мог подумать об отдыхе! В свете последних событий на душе было неспокойно. Мужчина был вовсе не рад неожиданно свалившейся на него новой роли. Копаться в личной жизни королевы отнюдь не хотелось.

Хотелось бежать из дворца. Вернуться наконец туда, где его давно, много лет уже ждут. К морю, в маленький домик, где у входа цветут мальвы и прямо в дом забегают цыплята. Где ласковые материнские руки обнимут его, и родной голос прошепчет: «Наконец-то ты вернулся, Лесси».

Мужчина сбросил в кресло камзол, развязал ворот рубашки и налил себе вина. Ему просто необходимо было расслабиться после бесконечного напряженного дня. Вдобавок он ощущал себя простуженным, да и разбитая губа отчаянно ныла.

А у госпожи Аман вино было совсем недурным! Лестер устало опустился в кресло и тут услышал, как едва слышно скрипнула дверь в его комнату. Неужели он ее не запер? Это все усталость виновата!

Он повернул голову, но никого не увидел. Однако, дверь была неплотно прикрыта, зияя черной щелью. Сквозняк? Или…

Тут он опустил глаза и увидел огромную кошку. Пушистая и холеная, с переливающейся иссиня-черной шерстью, она помахивала задранным вверх пушистым хвостом и смотрела на него прекрасными голубыми глазами.

-- Откуда ты взялась, красавица? – улыбнулся Лестер, -- наверняка ты та кошка, которую вечно ищет дочь канцлера, леди Вайолет. Не хочешь вернуться к своей госпоже?

Но кошка, внимательно посмотрев на лекаря, даже не думала уходить. Словно хозяйка, прошла она по комнате. Подошла к комоду, принюхалась, заглянула под него и пошарила лапой. Быстро потеряв интерес, зашла за ширму и прыгнула на стоящее там кресло с перекинутым через него теплым шерстяным пледом, точно ночевала тут не в первый раз. Уютно свернувшись калачиком, она положила голову на лапки и вздохнула, явно устраиваясь на ночлег.

Лестер был слишком уставшим, чтобы заниматься сейчас кошкой. Допив вино, он пошел и запер дверь. Затем потушил свечу, разделся и лег, наконец, в кровать. Как же приятно было растянуться на гладких дорогих простынях! Комната освещалась только огнем пылающего камина. Веки его тут же отяжелели, и он стал засыпать. Сквозь сон ощутил прыжок чего-то тяжелого на свои ноги. Это что-то потопталось и улеглось рядом, приятно привалившись к его боку.

-- Пошла вон, -- то ли вслух, то ли во сне буркнул Лестер голубоглазой красавице. И крепко уснул.

Проснулся он оттого, что на него в упор смотрели. Два ярко-голубых глаза. Лестер прищурился.

-- Который час? – прохрипел он и закашлялся. Все же он простудился вчера.

-- Седьмой час, -- ответили голубые глаза, и Лестера подбросило на кровати. Он сел и тряхнул головой. Его волосы были перепутаны. Горло саднило. А перед ним, улыбаясь, стояла юная красавица с чудесными длинными, словно черный шелк, волосами. На ней было небесно-голубое платье, смело открывающее по нынешней несдержанной моде ее грудь, плечи и спину.

-- Вы не видели мою кошку?

-- Как вы вошли?!

-- Дверь была приоткрыта, и я подумала, что кошка заскочила сюда. Не знала, что в комнате кто-то есть, ведь госпожа Аман уже не с нами…

Не заперта дверь?! Лестер был уверен, что запер ее на ночь. Не мог не запереть дверь в этом чертовом замке, где лекари мрут как мухи. Но, видимо, все же не запер…

-- Простите, я не одет…

-- Ну что вы, это вы меня простите, не хотела смущать вас, -- она зашла за ширму, взяла плед и, вернувшись, помогла Лестеру прикрыть голые ноги.

-- Вот, возьмите. Холодно, камин потух. Я прикажу, чтобы разожгли, -- еще раз приветливо улыбнувшись, красавица выскользнула из комнаты. И тут Лестеру показалось, что тихо щелкнула задвижка на двери перед тем, как девушка покинула его комнату. Он дернулся, но потом осадил себя: «Почудится же такое спросонья!» И быстро стал приводить себя в порядок. Ибо королевский лекарь должен выглядеть безупречно.

Пока слуга разжигал камин и перестилал постель, Вал помогал хозяину одеться, брил его, потом приготовил горячее вино с сахаром от простуды. И безостановочно пересказывал ему сплетни, услышанные от прислуги:

-- Госпожа лекарша накануне ночью упала с лестницы. Прокатилась по крутым ступенькам и сломала себе шею! Теперь тело ее лежит в часовне, а личный капеллан его величества читает над ней молитвы.

-- Странно все это, -- небрежно подметил Лестер, -- какая нелегкая понесла ее на лестницу в ночное время?

-- Уж не знаю, но говорят, что королева не любила эту госпожу Аман. Та не церемонилась с ней, силой заставляла принимать лечение. Однажды даже ударила по щеке!

Лестер озадаченно потер лоб.

-- Вал, а кто эта дама в черном? Камеристка… Как ее имя? Она вдова или…

-- Госпожа Фалина…Какое там вдова! Девица. Собирается в монастырь, вот и ходит в черном! Отец ее был заговорщиком, и король казнил его. Давно это было…

-- М-да, в надежные руки отдал герцог супругу брата. Дочь заговорщика, которого король сам казнил…

Собираясь в покои королевы, Лестер прихватил свой саквояж, но, проходя мимо комода, задержался. Вспомнил, как кошка пыталась достать что-то лапкой. Не поленился и почти лег на пол, шаря рукой вместо кошки.

-- Господин Лестер, что это вы?! – всплеснул руками Вал. -- Потеряли что-то? Так я сам…Э-э, сколько пыли нацепляли!

Но мужчина уже отряхивал ладони от пыли, рассматривая найденную изящную сережку в виде сердечка. С голубым камнем.

Глава 7. Зимний сад

Наведавшись к ее величеству, Лестер узнал, что та еще мирно спит. В плане здоровья ночь прошла спокойно.

Госпожа Фалина завтракала в небольшой комнатке, предваряющей покои королевы. На столе он заметил лишь хлеб, воду и молитвенник.

-- На хлеб и воду себя посадили? К чему бы это? Чувствуете за собой какой-то грешок? – сощурился Лестер, мельком взглянув на скромную трапезу и поторопился удалиться.

Созерцать бледное лицо «черной курицы» с поджатыми губами не было никакой охоты, поэтому он решил пройтись по замку и осмотреться.

Лестер ушел, а Фалина медленно дожевывала черствый хлеб, глотая едва не хлынувшие слезы. Как она и предполагала, новый лекарь ненавидит ее. Ненавидит и презирает. А за что ее любить? Кроме того, что она нехороша собой, так еще горда и упряма. А гордость и упрямство – грех! Она просто обязана перебороть себя и извиниться за пощечину!

Девушка сердито посмотрела на черствую горбушку и в отчаянии, желая наказать себя, откусила самый засохший край.

Двумя этажами ниже располагалась просторная открытая галерея для прогулок на свежем воздухе. Лестер отметил про себя, что это очень удобно, не нужно спускаться в парк по нескончаемому количеству ступеней.

В галерее было холодно, но на то она и осень. Дождь уже кончился и, обходя лужи, мужчина прошелся вдоль перил.

Верхушки старых деревьев, все еще усыпанные золотой листвой, колыхались вровень с балюстрадой. Внизу виднелся чудесный сад, полный поздних осенних цветов, с мраморными скамьями и небольшим прудиком, занесенным опавшими листьями.

Окруженный надежными каменными стенами милый островок задержавшейся теплой осени. Лестеру даже показалось, что где-то щебечут птицы. Мужчина посмотрел вниз, но там все было мокро, пусто, листва тихо облетала с деревьев, срываемая малейшим ветерком. В воздухе пахло свежестью и сырой древесной корой.

Он дошел до конца галереи и увидел массивную резную деревянную дверь. Кажется, именно из-за нее слышался птичий гомон.

Открыв дверь, Лестер неожиданно оказался в чудесном зимнем саду.

Всевозможные деревья и цветы поражали глаз своей пышностью. Птицы щебетали, перелетая с дерева на дерево под стеклянным куполом. Тонкий аромат цветов приятно щекотал ноздри. Журчала вода в маленьком фонтане, а рядом, на небольшой площадке, выложенной цветным полированным камнем, завтракала его недавняя знакомая – леди Вайолет.

Заметив гостя, она сделала ему знак подойти. Тот подошел ближе и поклонился.

Девушка успела сменить скромное голубое платье на роскошное золотистое, длинные рукава которого были отделаны горностаем. Ее чудесные черные волосы, прямые и блестящие, словно шелк, были перекинуты на спину, аккуратно зачесаны и украшены золотым арселе*.

-------------------

*Арселе -- женский головной убор 16 века, напоминаюий небольшой кокошник, разнообразно и богато украшенный.

-------------------

А вот что не изменилось в ее облике, так это прекрасные голубые глаза, приветливая улыбка и огромное декольте, открывающее чудесную белоснежную кожу, на которой сиял драгоценный медальон в виде сердца.

-- Еще раз с добрым утром, господин лекарь. Прошу вас, разделите со мной завтрак.

Лестер словно попал в сказку. Только что он содрогался от сырости в пустынной галерее и наблюдал увядание природы, и вот он уже в теплом саду, поют птицы, а рядом с диковинными цветами сидит самая настоящая фея.

-- Еще раз с добрым утром, графиня! Право, я не решаюсь присесть после того, как предстал сегодня перед вами в столь неподобающем виде.

Она рассмеялась, и Лестер поймал себя на мысли, что никогда не слышал смеха прелестнее.

-- Наверное, именно так смеются феи, -- невольно расплылся в улыбке мужчина.

Девушке понравился комплимент. А воспоминания о голых ногах лекаря повеселили.

-- Непременно присаживайтесь! Ибо нет ничего лучше, чем трапеза, разделенная с приятным собеседником.

Она даже уселась поудобнее, предвкушая интересный разговор.

Лестер смущенно улыбнулся, садясь напротив молоденькой красавицы.

-- Угощайтесь, прошу вас, -- леди Вайолет гостеприимно указала холеной белой ручкой на стол, полный соблазнов.

Но лекарь, взглянув на лакомства, лишь вздохнул. Это был завтрак явно не для мужчины.

Перед девушкой стояла тарелочка клубничного супа и розетка миндального риса. Рядом возвышалась целая горка слоеных пирожных с нежнейшим творожным кремом. На серебряном блюде красовались мармеладные олени и лисы. А в двух фарфоровых вазочках были изящно уложены фрукты. В одной – свежие: яблоки, сливы и виноград, а в другой – вяленые: тот же виноград, но еще завезенные с юга персики, финики и инжир.

Пробежав глазами все это великолепие, явно созданное услаждать глаз и ротик избалованной женщины, он взял яблоко и разрезал его серебряным ножом.

-- Наверное, я должен представиться…

-- Не трудитесь! Уже весь замок знает, что у нас новый лекарь, Лестер Лефрен из Кассаля, -- и она ослепительно улыбнулась ему.

Лестер всегда любил красивых женщин. Но с тех пор, как чума наложила на него свои уродливые отпечатки, молодой мужчина не чувствовал уже себя так уверенно рядом с красавицами, как в прежние годы. Вот и теперь, когда с ним флиртовала юная фея, он только усмехнулся. Будь он благородной крови, а не нищим лекарем, обезображенным чумой, обязательно попытал бы своего счастья. Но, похоже, даже у старого барона Виго было бы больше шансов, чем у него. Ах, простите, теперь уже герцога Виго!

Лестер на миг задумался, не замечая, как внимательно голубые глаза изучают его. Взяв пирожное, леди улыбнулась своим мыслям.

Этот лекарь так не похож на остальных целителей. Нет в нем напускной важности, глупого тщеславия или явной жажды наживы. Он словно чувствует себя неуютно среди роскоши и ложных улыбок потомственных аристократов. Одет просто, но не бедно. Красив. Но ровно настолько, насколько может быть красив простолюдин, уже немолодой и побитый жизнью. У него ухоженные руки и красивые ногти, однако по набухшим венам можно судить, что руки эти знакомы и с тяжёлой работой.

Глава 8. Завтрак у королевы

Пока Лестер приятно проводил время с леди Вайолет, королева проснулась.

Слуга-стольник привычно сервировал стол ее величества. Мальчик был совсем юным. Его светлые вьющиеся волосы и белая кожа придавали ему сходство с ангелом. Он аккуратно раскладывал приборы, выкладывал на блюдо печеные яблоки. В центр стола поставил тарелочку с земляникой, о которой со вчерашнего вечера так мечтала королева.

С подозрением поглядывая на ангелоликого слугу, Лестер готовил гранатовый сок для ее величества. Он взял маленький серебряный ножик и аккуратно вырезал корону граната. Достаточно глубоко, до самых ягод. А потом стал аккуратно обжимать плод вокруг воронки, сцеживая сок в широкий бокал.

Госпожа Фалина помогала в этот момент королеве одеться за ширмами. Девушка наблюдала за лекарем через ажурную резьбу ширмы, оставаясь для него невидимой. Мужчина стоял так близко, что Фалина могла рассмотреть узор на кружевах его манжет.

Внимательно следила, как тонкие крепкие пальцы умело обращаются с плодом граната. Заметила, как поблескивают на левой руке два серебряных кольца. Одно резное, совсем тоненькое, на мизинце. Второе на безымянном, более массивное, с зеленоватым камнем. А губа мужчины после ее вчерашней вспышки все еще была слегка припухшей. Фалина невольно задержалась на ней взглядом.

Постепенно в ладонях лекаря осталась только мягкая кожура, набитая зернами, а весь сок плода оказался в бокале. Мужчина взял следующий плод. Фалина вздохнула и принялась дальше затягивать шнуровку корсета ее величества.

Когда королева вышла к завтраку, на ее маленьком столике уже стояла ароматная пшеничная каша с молоком и медом, золотились обжаренные ломтики хлеба, на серебряной чеканной тарелочке высилась горка земляничного мармелада, а рядом благоухал нежнейший паштет из перепелок. Спелая земляника из королевских парников манила своей свежестью, еще теплые печеные яблоки истекали сахарным соком, а в высоком бокале темнел гранатовый сок, поданный самим лекарем.

-- Приятного аппетита, ваше величество!

-- Спасибо, господин Лестер, Прошу вас, позавтракайте со мной. Ваш имбирный напиток с мятой оказался для меня просто спасением! Всю ночь я отпивала по глотку и теперь мне гораздо лучше. О! Земляника! Я метала о ней всю ночь! -- королева была в прекрасном расположении духа и с аппетитом принялась за ягоды.

Затем она увидела сок.

-- Что это? – Эмбер взяла в руку бокал, полный темной жидкости, -- это не вино. Разбавленная кровь?

Лестер прокашлялся.

-- Это сок граната, -- терпеливо пояснил он.

-- Никогда не пробовала.

-- Гранат – удивительный плод. Люди называют его золотым яблоком и считают символом солнца, любви и бессмертия. Еще его называют королем плодов и плодом королей. За целебные свойства. А может оттого, что остаток цветка его имеет форму короны. Древние же считали его ведьминым плодом и символом смерти.

-- А вы как считаете? – спросила королева, поднося бокал к губам.

-- Я? Считаю его весьма полезным плодом. Он освежает и придает силы. А сок из него просто незаменим для будущих матерей. Пейте сок, королева.

Она помедлила, рассматривая рубиновую жидкость сквозь прозрачное стекло бокала, окованного металлом.

-- Удивительно, верно? Одну и ту же вещь считать символом и жизни, и смерти. Вот так и люди. Один и тот же человек может подарить жизнь, а потом медленно, день за днем отнимать ее… Вы знаете, что такое… Железная дева?

Лестер внимательно смотрел на королеву, почти не шевелясь.

-- Да. Это орудие пытки и казни. А откуда вы знаете о ней?

-- Отец подарил ее мне на двенадцатилетие. Он сказал, что сначала Дева поцеловала мою мать, а теперь может поцеловать меня. Он поставил ее в моей комнате. И объяснил, что Дева будет следить за мной своими пустыми глазницами. И если я буду плохой девочкой… -- королева странно улыбнулась, не сводя глаз со своего лекаря.

-- Видимо, вы были хорошей девочкой?

-- Видимо… Но вам лучше не знать, что значит быть хорошей девочкой в замке лорда Тенебра.

Лестер похолодел от плохого предчувствия.

-- Даже представления не имею, о чем вы…

-- Ну… например, однажды, подавая вино отцу, я пролила немного. И тогда он заставил меня вылизать пролитые капли с пола и с его сапогов…

Загадочно улыбаясь, она рассматривала на свет свой бокал.

-- Это вы принесли мне сок, господин лекарь?

-- Я сам его готовил.

-- Тогда пейте, -- и она завораживающе улыбнулась, протянув ему бокал с гранатовым соком.

Дело в том, что все блюда, предназначенные для стола королевы, под присмотром ее охраны пробовал лично главный повар. И только сок, приготовленный лекарем, остался непроверенным.

-- Не доверяете мне? -- Лестер взял бокал и, не торопясь, выпил напиток. Полностью. Впервые ему так открыто не доверяли. Было обидно.

-- Ну что вы, я всем бесконечно доверяю в этом гостеприимном замке.

Королева продолжила завтракать, время от времени бросая на своего нового лекаря испытывающие взгляды. Она доела кашу и поманила слугу, который прислуживал ей.

-- Подойди сюда, солнце мое. Встань на колени.

Мальчик безропотно повиновался, не сводя с королевы преданных глаз. Она погладила его светлые волосы и заглянула ему в глаза.

-- Неправда ли, он похож на ангела?

И королева положила мальчику в рот ягодку земляники.

Лестер, молча наблюдавший эту странную на его взгляд сцену, перевел взгляд на Фалину. Та вдруг покраснела, отвернулась и уставилась на клочок неба, видневшийся в окошке.

-- Разрешите откланяться, ваше величество? Я вижу, вы себя неплохо чувствуете.

-- Конечно, господин Лестер.

Мужчина вышел в соседнюю комнату и задумался.

Фалина выскочила вслед за ним так стремительно, что чуть не наскочила на него, но тут же поспешно отошла к своему столику и стала что-то усердно искать в молитвеннике. Лестер с подозрением скользнул по ней взглядом и уже практически отвернулся, когда краем глаза заметил, что девушка быстро прижала пальцы правой руки к губам, а затем ко лбу.

Глава 9. Отец и дочь

После завтрака леди Вайолет собиралась повидать отца. И по мере того, как графиня приближалась к его кабинету, холодная напряжённость, сковавшая ее после встречи с капитаном, постепенно исчезла, черты лица разгладились, а губы тронула мечтательная улыбка.

Вайолет боготворила отца. В своей жизни она знала много образованных и достойных людей, но никого равного своему отцу так и не встретила. Благородство, верность и честь были для него не пустыми словами.

Рядом с ним она расцветала и вдохновлялась, становилась собой. Нет, становилась лучше себя! Однако, хоть девушка и ловила каждое его слово, это вовсе не означало, что она слепо повиновалась. Наоборот, у нее всегда было свое мнение, свой взгляд на вещи, и отцу с такой самостоятельной дочерью часто было очень непросто.

-- Доброе утро, отец.

-- Доброе. Прекрасно выглядишь, дорогая.

Канцлер едва сдержал улыбку, когда девушка мимолётно коснулась его плеча, усаживаясь в пододвинутое для нее кресло. Вайолет была единственным ребенком канцлера и его единственной слабостью. Умная, прекрасно образованная, смелая, сказочно красивая. Он настолько гордился ею, что даже не мечтал о сыне. Тем более, что сыновья придворных, которых он знал, слишком часто разочаровывали своих отцов. Избалованные и изнеженные, многие из них не обладали и половиной добродетелей, имеющихся у его дочери. Одни были лживы, другие глупы и из рук вон плохо учились, а третьи мечтали только о развлечениях и наследстве.

Но, как оказалось, и у его прекрасной Вайолет тоже не все безупречно. И им сегодня предстоял непростой разговор.

Солнечный луч, случайно попавший в полумрак кабинета, горел ярким пятном на полу. Отражался в стеклянных створка книжных шкафов, только-только входивших в моду на континенте. Тихо потрескивал камин.

Вайолет любила отцовский кабинет. Сюда она могла войти в любое время дня и ночи без доклада. Потому что об искренней привязанности между отцом и дочерью знал в этом замке каждый.

Конрад задумался, засмотревшись на солнечный луч.

-- О чем ты хотел со мной поговорить, отец?

-- Дорогая, что бы ты сказала, если бы маркиз Дюрфе попросил у меня твоей руки?

Вайолет насторожилась.

-- А он попросил?

-- Попросит. Как только они с его величеством вернутся из военного похода. И я бы хотел знать твое мнение по этому поводу.

Вайолет медлила с ответом, и канцлер продолжал.

-- Вайолет, тебе уже девятнадцать. Ты сама понимаешь, что пора выбрать себе спутника жизни. И дело это непростое. Я не отдам тебя абы кому, пусть он будет хоть трижды родовит и богат. Дорогая моя, не многим бы я доверил тебя. Твоим мужем должен быть человек равный тебе: образованный, широких взглядов, порядочный, благородный. Маркиз Дюрфе именно такой человек. Поэтому дважды подумай прежде, чем дать ответ.

-- Отец, я бесконечно уважаю маркиза. Он действительно такой, как ты говоришь. Но есть одно важное но. Он умер шестнадцать лет назад вместе со своей женой. А я не хочу замуж за мертвеца.

-- Вайолет! -- Конрад возмущенно нахмурил брови, -- как ты можешь говорить такое? Маркиз ведь жив!

-- Он притворяется. Ради дочери. Ради Жози. А на самом деле мертв. То есть сердце его мертво. Поэтому можно сказать, что он сошел в могилу вслед за своей Илеаной, -- и девушка очаровательно улыбнулась отцу.

-- Боги, ну почему с тобой так сложно? -- Конрад прикрыл ладонью глаза, но быстро взял себя в руки и снова посмотрел на дочь, теперь уже строгим взглядом.

-- Есть еще кое-что, Вайолет. Мне не нравится твоя связь с герцогом Берганса. Это совсем не тот человек, который нужен тебе.

-- Почему?

-- Очень просто. У него нет сердца.

Леди Вайолет и герцог Берганса

Вайолет поморщилась. Она и сама очень жалела, что поддалась однажды соблазну стать фавориткой герцога, а в будущем, возможно, королевой. Берганса был от нее без ума, и это ей льстило. Он был красив и силен, могущественен и бесстрашен. Казалось, для него нет ничего невозможного. А еще он был страстным любовником. Рядом с ним Вайолет могла позволить себе быть сумасбродной, непочтительной, дерзкой, ходить по краю, и он все это позволял ей, да еще и восхищался, называя настоящей королевой. Это невероятно подкупало. Но отец прав. У Рагнара не было сердца, Вайолет слишком поздно это поняла. Пару раз она увидела его истинное лицо, и ее это испугало. Но она слишком далеко зашла в этих отношениях. И теперь боялась, что добром все это не кончится.

-- Согласна с тобой, отец. Скажу больше, я бы рада все это прекратить, но как?

Лорд Уэйд медленно поднялся и подошёл к окну, нервно сжимая пальцами переносицу. Он был готов на что угодно, чтобы защитить дочь.

-- Дождись возвращения короля. А потом маркиз Дюрфе сделает тебе предложение. Он будет твоей защитой. Берганса не посмеет пойти против всенародно любимого генерала, на чьей стороне армия и король.

-- Но отец, я не люблю маркиза.

-- А кого ты любишь? -- канцлер повернулся к дочери. Голос его звучал негромко, лица на фоне окна было не разглядеть, но Вайолет слишком хорошо знала, что значит этот негромкий вкрадчивый голос. Отец в бешенстве.

-- Кого ты любишь, Вайолет? Этого птенца из гнезда Дьявола? Фанатика, преданного безумной королеве, которая всех нас ненавидит? Этого необразованного, темного, упертого в своих заблуждениях капитана Рендала?

Вайолет сидела с непроницаемым лицом, и только краска помимо воли заливала ее щеки. Она ничего не ответила отцу, ни единого слова. Даже не шелохнулась.

Возмущенный канцлер глаз не сводил с дочери. От него не укрылась ни краска стыда на ее лице, ни болезненный блеск ее глаз, ни побелевшие сцепленные пальцы. Но он безжалостно продолжал, ведь чтобы удалить опухоль и оздоровить организм необходимо причинить боль. И теперь, мучая дочь, он и сам страдал не меньше.

Глава 10. Опасности, что подстерегают на лестницах

Для осмотра госпожу Аман перенесли в помещение библиотеки, находящееся рядом с часовней. Здесь было достаточно светло и уединенно.

С болью и сочувствием смотрел Лестер на тело молодой женщины, едва прикрытое короткой камисой*. Тонкая ткань четко обрисовывала ее прекрасную округлую грудь, открывала стройные ноги и плечо, словно выточенное из мрамора. Рыжие кудри сбились, как у неухоженной куклы, а все еще фарфоровая кожа лишь подчеркивала несправедливость смерти прекрасного создания.

---------------

* камиса – нижняя рубашка

** шоссы – чулки

---------------

Упасть с лестницы, что может быть глупее? Или? Возможно ли, что эта смерть не случайна, и ее толкнули? Могла ли целительница узнать какую-нибудь важную тайну? Например, про беременность королевы? Да нет, чушь! Про беременность и так всем стало бы известно. Но возможно, она узнала имя любовника? А может просто королева решила избавиться от жестокой лекарши? Нет, предполагать можно бесконечно, это неблагодарное дело.

Лестер все никак не мог решиться и приступить к осмотру. Почему-то ему было совестно прикасаться к госпоже Аман. Словно она могла бы возражать и возмущаться его самоуправством. Даже мертвая, она казалась сильной духом, с твердым характером и железной волей. Лестер мог бы поклясться, что чувствовал, как она возмущена всем происходящим.

-- Простите, уважаемая госпожа Аман, но у меня приказ герцога. Я должен вас осмотреть, чтобы понять причину смерти, если это возможно. Обещаю, я буду скромен и профессионален. И на моем месте, уверен, вы поступили бы также. И рука ваша не дрогнула бы.

Он вздохнул и попытался унять дрожь в руках.

-- Боги, первый раз со мной такое...Сколько смертей я видел... А тут... словно я не имею права...

Он выдохнул и вдруг прочел молитву про себя, чего почти никогда не делал. Так учила его мать. Если трудно, или сомневаешься, или боишься -- просто прочти молитву. И неожиданно ему действительно стало легче. И руки перестали дрожать.

Была ли госпожа Аман симпатичной при жизни теперь уже трудно было судить. Но с любовью завитые рыжие волосы, красивые ухоженные ногти и полностью выщипанные на теле волосы говорили о том, что усопшая была модницей. Да и одета покойная была так, словно собиралась на свидание. Вся одежда женщины была сложена слугами рядом на стуле.

Дорогой камзол зеленого бархата с золотой отделкой и позолоченными пуговицами, модные пышные штаны и золотистого шелка шоссы**. Да, лекарша была одета в мужской костюм, при этом не скрывала, что она женщина. Отличной работы кожаные туфли с пряжками по последней моде, изысканная драгоценная брошь, прекрасные духи… Интересная, должно быть, была женщина. С сильным характером. Ведь роль лекарши при королевском дворе была предназначена явно не для слабой натуры. Окончить университет, получить степень магистра, да к тому же сделать столь головокружительную для женщины карьеру – это дорогого стоит! К тому же, Лестер уже выслушал немало разного рода мнений о ней. От восторженных до открыто враждебных. Но все сходились в одном: Аман был сильной личностью.

Лестер с сожалением покачал головой и, мысленно пожелав госпоже лекарше быть более удачливой в ином мире, приступил к осмотру.

Мужчина не торопился. Однако по началу ничего, кроме признаков перелома основания черепа, ссадин и ушибов, характерных для падения с лестницы, он не обнаружил.

Хотя... что это? На шее погибшей с правой стороны Лестер заметил следы... зубов? И это были не человеческие зубы. Словно небольшой зверь укусил женщину. Капелька крови, подтекшая из ранки, говорила о том, что укус был сделан, когда лекарша была еще жива. Возможно, перед самой смертью. Иначе она обработала бы рану. Как минимум, стерла бы кровь, и та бы свернулась, больше не вытекая.

Лестер долго рассматривал след, даже взял лупу. К смерти, конечно, такой укус привести не мог, а вот к падению с лестницы -- вполне возможно. Особенно если предположить, что нападение зверя ночью было неожиданным. Укус, испуг, замешательство, и, как результат паники, -- падение.

Лестер попросил одну из служанок, одевавших тело после осмотра, показать ему именно то место, где нашли лекаршу. И служанка отвела его как раз на ту лестницу, что вела к прогулочной галерее и зимнему саду. Тут подоспел второй слуга и передал Лестеру записку, обнаруженную за манжетой рукава погибшей.

"В зимнем саду в полночь у фонтана, моя Хасси"

Что это? Неужели лекарша действительно торопилась на свидание? Возможно, просто на тайную встречу? Нет, кто-то определенно назначил ей свидание, ставшее в итоге роковым. А что значит Хасси? Какое-нибудь милое прозвище, принятое между влюбленными. Может, дорогая?

Лестер чувствовал себя ужасно. На поясе он носил с собой флягу с травяным отваром, который приготовил ему заботливый Валентин, и понемногу отпивал из нее. Лекарство помогало держаться на ногах, хотя он и ощущал себя разбитым. Простуда брала свое. Закончив с покойницей, мужчина буквально упал в постель и проспал почти до вечера.

Проснулся он довольно поздно. Верный Валентин был тут как тут.

-- Вот, господин Лестер, баранье рагу, которое передала для вас одна очень милая женщина, что служит здесь горничной. Ее зовут Мэтти. Добрейшая душа! Передай, говорит, своему господину, пусть подкрепит силы. Это, конечно, не то, что завтрак у королевы, но для нас, простых людей, привычнее и сытнее.

Поблагодарив Валентина и сердобольную Мэтти, Лестер с удовольствием поел чудесное ароматное рагу и почувствовал, что ему все-таки стало лучше.

С самого утра в голове у Лестера копошилась мысль, возможно, рожденная нездоровьем. Пройтись ночью по роковой для госпожи Аман лестнице и лично оценить опасность. Увидеть, каково освещение. Возможно ли оступиться и упасть «без посторонней помощи». И что за животное могло пробраться в замок и напасть на женщину ночью?

И вот зачем Летеру нужно было копаться в этом? Возможно, он проникся сочувствием к лекарше? Может, хотел взглянуть в лицо тем опасностям, что подстерегают лекарей в этом «гостеприимном» замке. Вполне возможно, что обычное человеческое любопытство вкупе с дотошностью ученого и мучительным недомоганием сыграло свою роль. Вот только засела в его голове мысль пройтись по лестнице ночью и оценить самому меру опасности ночных прогулок по замку.

Глава 11. Ночные видения.

Засыпая, лекарь надеялся во сне увидеть мать и родной дом.

Дом Лестеру не приснился. Ночью ему снились кошмары. Он гнался за кем-то по холодному мокрому ночному саду. Исцарапанный шипами роз, измученный, он все искал кого-то.

То виделось ему, как черная кошка с голубыми глазами скалила острые зубы и угрожающе шипела.

То гнался он за призрачной тенью и ловил в свои объятия черноволосую девушку.

Лоб лекаря покрылся испариной, он метался во сне.

В очередной раз поймав неуловимую тень, он намотал на кулак ее черные волосы и развернул к себе, намереваясь поцеловать. Но едва только их губы соприкоснулись, как он всмотрелся в эти голубые глаза и отпрянул. Перед ним был ее отец. Его лицо было прекрасно и печально. Он вдруг указал на галерею над их головами, и Лестер увидел Вайолет. Девушка мчалась по галерее, а ее настигал герцог Берганса.

И Конрад Уэйд сказал тихо: «Она там, в галерее…»

Лестер отпустил волосы канцлера и проснулся в холодном поту. Стрелки показывали два часа ночи. Он не знал почему, но поднялся и с трудом наспех оделся. Словно во сне, он снова вышел в холодный коридор. И пошел к лестнице.

Спустился на два этажа и хотел было войти в галерею. Та была освещена светом луны и факелами. Чьи-то быстрые шаги. Кто-то бежит. Лестер узнал леди Вайолет.

Точно так же, словно в его кошмаре, она бежала, а за ней гнался, настигая ее, герцог. Вот он ловит ее за руку и разворачивает к себе. Девушка сопротивляется и бьет его по лицу. Один раз, второй, третий. Звуки пощечин звонко отдают в ночной тишине.

Лестер уже хотел было выйти из тени и вмешаться, но его движения слишком медленны. Чья-то рука хватает его и прижимает к стене, не давая двинуться. Он хочет крикнуть, но эта же рука зажимает ему рот. Все почти нереально. Может, это и правда сон?

Лестер пытается рассмотреть человека рядом. Это капитан Рендал. Он молча качает головой, словно запрещая вмешиваться.

А в галерее разворачивается борьба. Девушка бьет герцога, а тот не сопротивляется, напротив, глаза его сияют.

-- Какая сегодня цена, моя королева?

-- Нет, я не хочу!

-- Не хочешь подарков? Тогда, может быть, это? – и он протягивает ей свою плеть, -- назови свою цену. Бей, пока кто-то из нас не сдастся! Или ты уже сдалась? – вкрадчиво понижает он голос и заглядывает ей в глаза.

-- Не дождешься! – девушка гордо вскидывает голову. Берет плеть и, поколебавшись, наконец бьет его по груди. Но у нее нет сил для этой жестокой забавы и после нескольких ударов плеть готова выпасть из ее ослабевших рук.

Тогда герцог отнимает у графини свою игрушку, демонстративно-почтительно целует бившую его руку, подхватывает возлюбленную на руки и скрываются с ней в зимнем саду.

Эмиль разжал руки и отпустил лекаря. Лестер вытер пот с лица.

-- Что это было?

-- Это была игра. Они так играют. Им нравится.

Лестер схватился рукой за стену.

-- Ничего не понимаю. Все словно сон…

-- Что же тут непонятного? Леди Вайолет – любовница герцога. У них свои развлечения. А у вас жар. Вы больны. Идемте, я провожу вас.

Эмиль подхватил под руку Лестера и повел его в комнату.

-- А ее отец знает?

-- Знает. Но он не вмешивается.

-- Почему? – растерянно перебирал ногами ступени лекарь. Он ощущал ужасную усталость сейчас.

-- Потому что сам не безгрешен. Ему трудно справляться с дочерью, хотя они нежно любят друг друга.

Эмиль помог Лестеру лечь в постель, а тот посмотрел на него затуманенным взглядом.

-- Капитан Рендал, скажите, от кого беременна королева? От вас?

-- Так это все-таки правда? – Эмиль опустил голову. – Боги… Когда король вернется… Что будет?

-- Так вы отец ребенка?

Эмиль наклонился к самому лицу Лестера, так близко, что разглядеть его лицо стало невозможно.

-- Я бастард Ивэла Тенебра, хотя и не признанный им. Поэтому я не могу быть отцом ее ребенка. Ведь я ее брат.

И все потонуло во мгле. Лестер отключился.

А Эмиль вернулся в галерею и скрылся в темной нише, предназначенной для защиты стражника от непогоды. Здесь, из темноты своего укрытия, он мог наблюдать, оставаясь незамеченным.

Эмиль пришел сюда, к месту свиданий графини и герцога, потому что хотел увидеть, с каким лицом выйдет из зимнего сада после любовных утех женщина, еще вчера писавшая ему любовное письмо. Он не станет скрывать от нее свое присутствие. Пусть посмотрит ему в глаза. Возможно, после этого она перестанет твердить о том, что его презрение по отношению к ней незаслужено.

Какое-то время все было тихо. Но вот двери зимнего сада распахнулись, и разгневанный герцог в наспех оправленной одежде быстро зашагал к лестнице, сжимая плеть в руке. Эмиль ждал, что вот-вот из сада появится графиня, но ее не было. Прождав некоторое время, капитан направился в сад.

Луна освещала мандариновые деревья холодным светом, и плоды на ветвях казались серебряными игрушками. Тихо ступая по каменной дорожке, Эмиль прислушивался. Вокруг царила тишина, нарушаемая только журчанием воды в фонтане. Ни вздохов, ни шагов, ни шелеста одежды…

Только на островке олив посвистывали потревоженные птицы. Мужчина двинулся туда. И через минуту едва не наступил на женскую руку, но вовремя отпрянул. Графиня лежала в серебряном свете луны без движения.

Эмиль замер на мгновенье. Он не мог отвести глаз от беспомощно раскинувшейся на траве женщины. Рассыпавшиеся по гибискусам черные волосы, распахнутое платье, обнаженные плечи и грудь, на которых даже в темноте ярко виднелись две кровавых полосы от плети герцога. Без промедления капитан подхватил на руки девушку и, прижав к себе, понес ее прочь из сада.

Он быстро миновал галерею и стал подниматься по лестнице, бережно прижимал к груди безвольное тело. Сердце глухо билось в груди. Он будто снова нес на руках безжизненное тело Геллы, своей невесты, которую отец так неожиданно дал ему, и также неожиданно и жестоко отнял.

Глава 12. Тайны леди Вайолет

Обычно герцог завтракал в одиночестве, но сегодня стол накрыли на троих.

Лестер старался не выдавать своего волнения. Он догадывался, что за разговор его ожидает. А вот лорд-канцлер, как обычно, был непроницаем.

Ждать почти не пришлось. Герцог появился быстро, и гости могли, наконец, усесться за стол.

Распорядитель подал знак, и пажи внесли блюда с угощениями: румяными мясными и рыбными пирогами, аппетитной жареной дичью и еще дымящимися ароматными колбасками. На десерт были фрукты, виноградное и персиковое варенье, а также груши, настоянные в красном вине со специями – любимое лакомство герцога.

Начался завтрак вполне мирно и неторопливо. Вопреки ожиданиям, Берганса был в прекрасном расположении духа.

-- Должен сообщить вам новость, друзья мои. А уж вам решать, добрая она или нет. Я получил вести с поля боя. Мы основательно потеснили варваров, а вот брат наш, король Аллард, серьезно ранен. Так что вполне возможно, что вы завтракаете сейчас с новым королем, имя которому… Рагнар Дрейк! – и радостный герцог торжественно поднял кубок, внимательно следя за реакцией гостей.

Лестер не знал прежнего короля, да и нового узнать не имел желания. Единственное, чего он хотел – убраться отсюда подальше. Желательно быстрее и сразу до Южных островов. Он нерешительно взял было кубок и покосился на канцлера. Но тот медлил.

Наконец лорд ответил герцогу.

-- Ваша светлость, без сомнения, будет блестящим королем. Однако, как я понимаю, король Аллард жив, и ему сейчас очень нужны наша вера в него и молитвы. Так пожелаем же ему скорейшего выздоровления, -- и он взял свой кубок, слегка отпивая из него.

Лестер замер. Несомненно, сейчас он был свидетелем противостояния герцога и канцлера. Один уже похоронил короля, другой верил в монарха и не спешил присягнуть на верность новому.

После недолгой паузы герцог недовольно и презрительно усмехнулся.

-- Не всегда молитвы бывают услышаны Богами, да и вера иногда разочаровывает. Что ж… пожелаем здоровья брату… -- но пить Рагнар не стал. Отставил кубок и с едва скрываемым раздражением принялся за жаркое.

-- Господин лекарь, как там ваше расследование? Продвинулось? -- как бы между делом спросил Берганса.

Лестер понял, что теперь настал его черед испытания на прочность.

Все дело в том, что никакого расследования он не проводил. Да и как бы он его провел? Что он должен был сделать? Подкупить прислугу? Подслушивать под дверью? Пытать госпожу Фалину? Для всех этих дел у герцога возможностей и полномочий было гораздо больше. Что ж, жизнь задала ему очередную задачку. Придется выкручиваться, хотя Лестер очень этого не любил.

-- Хотелось бы напомнить вашей светлости, что я впервые занимаюсь такими деликатными вопросами, не входящими обычно в круг моих задач, ведь я всего лишь лекарь...

-- Мы это помним. Итак? Что же вам всё-таки удалось разузнать? -- взгляд герцога стал жёстким. Чувствовалось, что виновный в беременности королевы нанес ему личную обиду, и герцог прощать его не собирается.

-- Я узнал, что Эмиль Рендал, начальник личной охраны королевы, тут ни при чем.

-- Почему же вы его исключили?

-- Потому что Эмиль является бастардом герцога Тенебра и, следовательно, братом королевы.

Герцог разочарованно махнул рукой.

-- Это старая сплетня, и она нам не интересна! Тенебра не признал бастарда.

-- Это и не требуется, -- вежливо возразил лекарь, -- важно лишь то, что сам Эмиль верит в это.

-- Возможно, он лишь притворяется, что верит. Но ладно, я принимаю этот аргумент. Далее!

-- Далее отпадают ещё два кандидата. Исповедник королевы слишком набожен и преисполнен благочестия, чтобы его можно было подозревать в подобном. К тому же он немолод. Стольник же столь юн, что едва ли королева решилась бы на отношения с ребенком. Она воспринимает его скорее, как милое дитя.

Герцог хмыкнул.

-- Ваша вера в благочестие старости и в чистоту юности делает вам честь, но также говорит о вашей излишней наивности, господин лекарь. Однако, продолжайте.

Лестер тянул время перед неизбежным и машинально мял в руке салфетку. Сказать ему было абсолютно нечего.

-- Хотите, отгадаю, господин Лефрен? Вы не узнали имя. Думаете, откуда я знаю? Вы все еще живы!

Лицо лекаря вытянулось, а герцог расхохотался.

Отсмеявшись, Рагнар с удовольствием снова принялся за жаркое.

-- Вы уже осмотрели тело Аман? Что-нибудь нашли интересное? Кроме ее выдающихся женских прелестей, разумеется.

От неуместной пошлости этой странной шутки Лестера покоробило. Он отложил в сторону вилку и, забывая о страхе, который терзал его все это утро, серьезно сказал:

-- Я глубоко скорблю по поводу смерти этой молодой женщины...

-- Бросьте прикидываться, господин лекарь, и делать вид, что вам не все равно! -- раздражённо прервал его герцог, -- Вы ее не знали. Аман была той ещё чертовкой. Но я огорчён ее смертью побольше вашего, ведь она была верным мне человеком. Хоть и имела дурной вкус, -- тут герцог многозначительно посмотрел на лорда канцлера. Тот в свою очередь делал вид, что весьма заинтересован новой подливой к мясу.

-- Так вы осмотрели тело, Лефрен? Что скажете?

-- Да, осмотрел. И пришел к выводу, что смерть эта была случайной. Госпожа Аман спешила на свидание и оступилась на темной лестнице.

-- На свидание? Конечно, на любовное? -- и герцог снова посмотрел на канцлера, а, встретившись с ним взглядом, подмигнул, чем вызвал у того явное отвращение.

-- Чего это вы так позеленели, канцлер? Вы же любите рыжих бесстыдниц!

-- Возможно и любовное, -- пожал плечами лекарь, подавая герцогу записку.

-- Слуги нашли эту записку в рукаве покойной.

-- В полночь в зимнем саду у фонтана, моя Хасси, -- герцог прочёл записку вслух, дожевывая кусок оленины. -- Канцлер, вы, кажется, знаток языков. Хасси -- это же на языке варваров? Знакомое слово. Где-то я уже его слышал... Что оно означает, граф?

Глава 13. Экзекуция

Ближе к вечеру Лестер ощутил, что атмосфера в замке сгущается. Это было заметно по озабоченным лицам стражников, тут и там снующим по коридорам, по взволнованным лицам прислуги, торопящейся по своим делам. Даже придворные испуганно шептались по углам.

-- Что случилось? – обратился Лестер к Эмилю, пойманному им случайно в одном из коридоров.

-- Герцог зол, рвет и мечет, -- вздохнул Эмиль, и тут же понизил голос. –Король ранен не так тяжело, как предполагалась. Возможно, он даже на пути в замок. Герцог в ярости. Сегодня что-то будет…

Взволнованный всеобщей нервозной обстановкой, Лестер решил навестить королеву. Однако в небольшой комнатке, предваряющей королевскую спальню, вход ему преградила госпожа Фалина.

-- С выздоровлением, господин Лестер, -- она встала у дверей, явно препятствуя его встрече с королевой.

-- Благодарю, госпожа Фалина. Хотелось бы узнать о самочувствии ее величества.

-- Заверяю вас от лица ее величества -- все хорошо.

-- Прекрасно, но… мне бы хотелось лично повидать королеву.

-- К сожалению, сейчас это невозможно. Королева отдыхает. Приходите позже, -- дама в черном довольно твердо стояла на страже дверей, что вызвало закономерное подозрение у Лестера.

У лекаря была интересная черта характера. Ее можно было назвать болезненным любопытством наперекор. Если ему что-то запрещали, он тут же загорался получить желаемое. Вот и теперь ему просто позарез приспичило узнать, что происходит в комнате.

Королева, не дожидаясь приезда короля, завела себе любовника. Королева беременна. Если бы не это, Лестер бы уже давно покинул это королевство и был на пути домой. Он досадовал и был раздражен всей этой ситуацией.

А теперь он был уверен, что там, в спальне, в разгаре тайное свидание королевы с ее возлюбленным. И хрупкая Фалина не казалась серьезным препятствием на пути к цели. Не то чтобы он хотел донести о свидании герцогу. Просто не любил, когда его дурачили.

Мужчина попытался быстро оттолкнуть женщину и силой ворваться в комнату. Возможно, это была не самая лучшая идея, потому что дама в черном героически защищала вверенные ей рубежи. Вцепившись в камзол Лестера, она боролась из последних сил.

-- Где ваше уважение к скромности дамы? – Фалина, казалось, стояла насмерть, щеки ее раскраснелись и волосы выбились из прически. Но силы были не равны.

-- Где ваше благоразумие, госпожа Фалина! В тот момент, когда герцог ищет любовника королевы, устраивать свидания у нее в опочивальне!

Все-таки мужчина оказался сильнее. Он пробился к двери и дернул ее что было сил, но та оказалась заперта.

-- Прекрасно, -- Лестер пригладил растрепавшиеся волосы и поправил воротничок.

– Ключ! – он решительно протянул руку к даме, но та в ужасе зажала черное платье на груди.

Лестер нервно рассмеялся и погрозил ей пальцем.

-- Даже не надейтесь, что я буду силой штурмовать эту ледяную вершину. Боюсь замерзнуть насмерть!

На лице женщины мелькнула обида, смешанная с презрением. Она вдруг быстро стукнула в дверь трижды. За дверью послышалась какая-то возня и тихий хлопок.

-- Дьявол! Потайная дверь! Как я раньше не сообразил… -- Лестер бросился прочь, выскакивая в коридор и замечая, как кто-то мелькнул у выхода на лестницу. При этом стража королевы усиленно делала вид, что ничего не замечала.

Погоня была короткой. Буквально пролетев два этажа, лекарь настиг тайного визитера в темном закоулке коридора у выхода в галерею. Тот явно пытался затаиться и позже выбраться в сад.

Пытаясь вытащить на свет незнакомца, Лестер вдруг узнал до боли знакомые лохмотья и черные пышные вьющиеся волосы, тщательно скрывающие лицо.

-- Светлая Дева, кого я вижу! Прорицательница Жинель собственной персоной!

Тут его старая знакомая проявила невероятную сноровку и пребольно пнула Лестера по коленке, тут же рванув прочь, к спасительной лестнице в сад. Видимо, ей было не впервой отбиваться от преследования и вырываться из рук недовольных ее пророчествами.

-- Ну нет, не уйдешь! – Лестер тоже был весьма расторопен в этих делах.

Поймав чертовку у самого выхода, он с силой тряхнул ее, да так, что снадобья вылетели из ее ветхой сумки. И оба быстро, забыв про погоню, принялись собирать рассыпавшиеся улики.

-- Что это?! – лекарь ткнул ведьме в нос чудом не разбившуюся жуткого вида склянку. -- Подкидываешь мне работенку?

Прорицательница попыталась вырвать снадобье из его рук. Но не тут-то было. Лестер отстоял свой трофей.

– Что это? Яд?

-- Не тронь, отдай! А впрочем… выпей и узнаешь! – зло засмеялась женщина, тут же попытавшись вырвать склянку у него из рук.

-- Прочь руки! Что ты делала в замке на ночь глядя? Что продавала? И кому?

Женщина снова попыталась вырвать улику из его рук. Она была довольно сильной и ловкой. С виду отвратительная нищенка, но под волной густых вьющихся волос то и дело проглядывали живые, черные, вовсе не старушечьи глаза и виднелось лицо с довольно светлой кожей. Можно сказать, оно было даже красиво какой-то своеобразной дикой красотой.

Лестер закусил губу.

-- Признайся, зачем приходила, и я отпущу тебя. Кому ты продала яд?

-- Никогда не связывалась со смертью, ведь это грех!

-- Хо-хо! Святая Жинель! Кто бы говорил о грехах! Да Дьявол по сравнению с тобой -- невинное дитя! -- он вдруг быстро зажал ее шею сгибом локтя, -- докажи, что не яд! Пей!

--- Отпусти меня! Нет!

Стекло сверкнуло у самых ее губ.

-- Последний раз спрашиваю, что это? Говори! Кому и что ты продала? Я считаю до трех! Один…

--- Дама, меня вызвала дама! Не знаю ее имени, она была в маске!

-- Мало информации. Что ты ей продала? Два… открывай рот!

-- Нет, пожалуйста, любой другой флакон, только не этот!

-- Что в нем?

-- Ничего такого…

--- Тогда ты его выпьешь без труда. Ну же! – он поднес склянку к губам «старухи».

-- Остановись, послушай! Хотели купить приворотное зелье! Я продала одну склянку, а это – вторая…