Лекарь для императора. Обмануть судьбу

Пролог

Начни цикл сначала (бесплатно) https://litnet.com/shrt/tblC

Я люблю балы. Очень. Всегда можно поднять себе настроение.

Например, сегодня графиня Таберг воткнула в голову облезлые перья и считает, что красавица. А её почти разорённый муж подкатывает свои… гхм кудри к испуганной молоденькой дебютантке.

— Ваше сиятельство.

Спрятала ехидную улыбку, поклонилась обоим, состроила счастливый вид.

И, пока занималась непонятно чем, упустила виновника торжества. Красивейшего, умнейшего, опаснейшего, светлейшего, добрейшего, благодетельнейшего и далее по списку. Са́мого, сожри его фарка́сы, властного мужчину этого дворца. Величайшего императора за всю историю империи Оришан.

И недобитого диктатора, из-за которого моё новое зелье — взгляд на руку, — через четверть часа превратится в зелёную, склизкую и бесполезную жижу. Вместо того чтобы спасать — возможно, — сотни и тысячи жизней!

Р-р!

И как бы понятно, императору не отказывают. Не в этом дворце и не Лориану III. Особенно когда тебя припирают к стенке и не требуют, нет. Всего лишь нежно держат за горло и сообщают, где и когда ты должна быть. Негромко, спокойно. С убийственным выражением в ледяных глазах.

Чтоб его!

И плюс всего этого только в том, что покормят меня прилично и вовремя. Потому что последнее время мы с Алеком забывали про еду, пока не начинали валиться с ног. Ещё бы! Такое доверие и от кого! От самого́ лекаря Торнгра̀ва! И плевать, о чём там шушукались по всем углам дворца.

Мы спим вместе? Да, бывало. Чаще всего головами на столе. Мы одни даже при полном зале? Естественно! Потому что у Алека шикарное чувство юмора, а между нами понимание, какого не было ни с кем и никогда. По одному его взгляду я точно знаю, куда смотреть и над чем смеяться. Или что сейчас взорвётся.

И в целом Алек Торнграв — шикарный, знающий женщин маг. И, может, я бы вышла за него, не будь он бесполезен для любой женщины двора. Просто потому, что в предместьях Уна́ша его ждала…

— Ваше сиятельство?

Глубокий баритон, хищный взгляд, поданная рука — как всегда без перчатки. Словно его императорское величество не боится ни яда, ни болезни.

Может, и не боится, но лучше ему от этого не становится. Я видела. И даже мне, бывалому лекарю, приходилось стиснуть зубы от этого зрелища.

— Мой император.

Спохватилась поздно. Уже после того, как ближайшая кумушка ахнула, прижала руку ко рту и во все глаза уставилась на нас.

«Император», произнесённое с явным сарказмом, да ещё и мой. Шаргхов Лориан III! Не таскался бы ко мне через вечер, я бы, может, осталась в рамках восхищённого «ваше императорское величество». Представляю, как завтра повеселятся сплетники, а послезавтра родители. Они едва пережили мою якобы связь с Торнгравом, но дочь — любовница императора точно уложит их в лечебницу.

Но пока созывала на голову, свою и венценосную, все кары Анершерата, величество вёл меня через толпу. Зачем и куда? Даже знать не хочу. Хочу, чтобы мне дали высочайшее соизволение вернуться к себе и спасти зелье. Которое тоже может кого-нибудь потом спасти. По крайней мере, я очень на это рассчитывала.

Нога в туфле с высоким каблуком споткнулась о ступени. Император, конечно, удержал и не дал опозориться. Но откуда лестница в Малом тронном зале?

Я, наконец, отвлеклась от нецензурных мыслей и оглянулась. Поздновато, если честно. Потому что к этому моменту мы с его величеством поднялись к трону. И только сейчас я заметила рядом с ним… кресло? Ещё один трон? И услышала, как мимо пролетает, запоздалая в середине осени, муха.

Да потому что шумный, весёлый бал накрыло мёртвой тишиной.

А этому… а этот! Ему хоть бы что!

Плевал он, что до этого великолепного момента к трону дозволялось приближаться лишь её императорскому высочеству Рэнэ́йт и отбитым близнецам. И то, только чтобы скромно постоять рядом. Ещё император глубоко плевал, что Алек вопросительно поднял бровь, глядя на нас. И что отец потянулся к эфесу, а мама едва держалась на ногах.

Ладно хоть Эль со своим степняком не застала моего позора. Вот бы кто повеселился, так это они.

— Ассе́а шанта́р иде́р (Отдаю свою жизнь).

Стоять! Это действительно то, что я услышала или вместе с совестью у кого-то отбило мозг?

— Ассеа шантар уда́ш (Отдаю свою душу).

О нет, мой древне-анершератский не настолько плох. Я понимала каждое слово, как и то, чем они грозили.

И пусть только попробует закончить! Убью собственными руками. Наплюю на кодекс лекарей и убью. Просто помогу немного… сдохнуть в очередной занимательный приступ, раз уж с самоубийством император прекрасно справлялся сам.

— Ассеа шантар тори́ш (Отдаю свою любовь).

Я даже рявкнуть не успела, как этот… этот… шаргхов сын и по совместительству император поклонился. Мне! И взял безвольную от такой наглости ладонь. И поднёс к губам. И поцеловал, чтоб ему пусто было!

Но и этого представления насмешнику, получающему явное удовольствие от происходящего, показалось мало. Он подвёл меня к… да трону! Второму, который поменьше. Подвёл, помог сесть, всем видом предложил наслаждаться милостью, чтобы ему в ней задохнуться!

И вернулся на своё законное место.

— Асса ирде торишан! — в едином выдохе склонился двор.

Отвечая древним пожеланием счастья в ответ… да на поганейший, самый позорный и давно забытый ритуал Оришана.

А я…

Я, пульсар им в глотку, официально оказалась в любовницах императора!

Глава 1

— Прошу, асса*. — Старый слуга низко поклонился. — Ваши комнаты.

Глубокий вдох, и последний решающий шаг на пути к признанию. В первую очередь — моих заслуг, ненапрасных лет в лечебнице и противостоянию всем и вся.

— Комнаты лекаря Торнграва за следующей дверью по левой стороне. Он приказал поселить вас рядом. Это самая защищённая часть дворца, его сердце, — с неподдельной теплотой обронил слуга.

— Вы давно здесь служите?

Я прошла в богато обставленную гостиную. С ней не могла сравниться даже спальня любимой дочери главнокомандующего империей, хотя папа никогда и ни в чём нам не отказывал. С другой стороны — увешать стены искусно написанными, словно живыми пейзажами мне бы и в голову не пришло.

Гораздо интереснее выглядело тело человека в разрезе.

Между прочим, подобных рисунков насчитывалось едва ли десяток, их нарисовал неизвестный, но талантливый лекарь Ромус. Да, картина написана с натуры, а, значит, жутко реалистична. И да, Ромус без разрешения выкопал труп и провёл вскрытие. Зато ни одно анатомическое пособие так подробно не освещало расположение и форму органов.

И отдельное спасибо асье́ру Ба́ренсбергу, заведующему Уна́шской лечебницей, что подарил мне такую прелесть. Правда, он рассчитывал на бо́льшую благодарность. Но может радоваться, что после того, как распустил руки, остался при всех своих, потрёпанных выпивкой, органах.

— Восемьдесят лет. И могу гордиться, что застал его императорское величество Алемда́ра, а теперь и его императорское величество Лориана III. Это великие монархи, величайшие из всех, кто…

Да-да, ничего другого от слуг, что прислуживали в сердце дворца — фактически самому императору, — и не ожидалось. Не слушая восхвалений правящей династии, я поставила багажную сумку из плотной кожи на стол. Для этого пришлось подвинуть поднос с хрустальными розами, которые от такого обращения жалобно звякнули.

— Благодарю за помощь, — разворачиваясь и протягивая слуге золотой кранль. — Я могу к вам обращаться, если…

— Что вы, — он принял монету и снова поклонился, — я всего лишь старый, дряхлый слуга. Для её сиятельства назначили трёх самых проворных и молодых девушек из штата прислуги.

Тогда где эти проворные и молодые шлялись?

— Нижайше прошу прощения, — в голосе старика прорезалось беспокойство, — наверняка их отвлекли по нуждам его императорского величества.

Конечно. Как будто кто-то во дворце не знал, какие нужды к служанкам бывали у Лориана III.

— Всё в порядке, вы можете идти.

Старик попятился спиной, издеваясь над мие́рскими моллюсками, которые передвигались похожим способом, пока не упёрся за…тылом в дверь.

— Асса ирдэ торишан! — выдал он древнее пожелание счастье, принятое в империи, и, наконец, исчез за дверью.

— Рианы, — со смешком покачала головой, — попала так попала.

Взгляд наткнулся на, сдвинутое моими стараниями, послание. Хмыкнув, наклонилась за ним, для чего пришлось практически лечь на стол.

«Доброго дня, милейшая асса Ке́винбург. Жду вас завтра в шесть часов утра в лаборатории. Вас разбудят, встретят и проводят. С любовью, А.Т.»

Витиеватый, с завитушками и вензелями почерк, и размашистые инициалы. Алек Торнграв. Тот, кто родился в Миерии и прожил там первые пятнадцать лет своей жизни, впитав манеры, ласковый взгляд, томный голос и все эти «милейшие». Вот только надолго в родной стране Торнграв не задержался.

В пятнадцать он спас первого пациента. Просто шёл по улице, когда упала женщина перед ним. Торнграв на глаз определил венозную лихорадку, хотя не знал, что она так называлась, а потом сунул больной в рот или́н — острейший перец, который повсюду используют в Миерии. Тем самым остановил приступ и помог дождаться настоящей помощи.

А в шестнадцать его имя впервые появилось в «Вестнике Ориша́на». Появившийся словно из ниоткуда, Торнграв вдруг доказал, что нет прямой зависимости между кровопусканием и выздоровлением от инфекционных заболеваний.

А с семнадцати до двадцати одного он сделал ещё двенадцать открытий, полностью изменив лечение… да всего. И став самым ненавидимым лекарем в империи.

Как же, наши стариканы рвали и метали, когда их назвали дураками, ничего не смыслящими в медицине. Вот только правда и, что важнее, наука оказались на стороне Торнграва.

Который в двадцать три получил должность личного лекаря его императорского величества Алемдара. Правда, когда того отравили, всё равно ничего не смог с этим сделать.

Я читала научные труды по теме. Лориан, пришедший на смену отцу, не запрещал лекарям разбирать смерть Алемдара на составляющие. Надеялся, что хоть кто-нибудь найдёт ответ? Лекарство? Не знаю. Но всё, что нашли прославленные умы — относительно молодого ещё Алемдара не спас бы никто.

Впрочем, это не мешало злым языкам судачить, что после такого провала Торнграва попрут со двора, а то и казнят. Однако он и поныне здесь. В той же должности, с заметно увеличившимся списком регалий и, по слухам, безграничным доверием Лориана III. Хотя насчёт последнего меня терзали сомнения — вряд ли его императорское величество доверял в этой жизни хоть кому-либо.

И его трудно судить, учитывая, сколько переворотов прошли мимо, только благодаря императорской воле, уму и жестокости.

Вздохнув, обнаружила себя всё ещё сидящей на столе. Спрыгнула, смахнула мнимые пылинки с брюк.

Хватит просиживать тылы. Время к вечеру, а у меня ни сумки не разобраны, ни вещи не уложены.

Нахмурившись, вспомнила служанок. Теми самыми словами, которые не пристало знать «светлости». И скривилась ещё больше.

Потому что императорский дворец это вам не лечебница, пусть даже главная и столичная. Здесь мне не дадут расхаживать в куртках, штанах и сапогах.

И вот кто виноват, что как раз эта одежда самая удобная для лекаря! Особенно когда его выучили по боевой специальности. Тем более что приставка «боевая» стояла не для красоты, нас действительно учили всякому. Не всегда приятному, но всегда способному спасти жизнь — себе или тому, кто окажется рядом.

Глава 2

Два часа — столько потребовалось Ару, чтобы очнуться. За это время я переоделась в домашнее, перекусила, написала несколько посланий во дворец и вне его, проверила, как служанки разобрали вещи, дважды поменяла место монструозного грифона и сейчас сидела в кресле, закинув одну ногу на другую. Покачивала лёгкой туфлей и с интересом наблюдала за идиотом.

Ох, простите, я же теперь во дворце. За самым наглым и упёртым венценосным идиотом в этом рассаднике хамства и высокомерия.

— Фаркасова задница! — простонал тем временем венценосный.

Сел, с шипением подтянул одно колено. Потёр шею, размял её. Ещё раз выругался и, наконец, встретился со мной взглядом.

— Ари, — прорычал, сверкая голубыми глазами.

Половина дурочек дворца добавили бы: «как небо» или на худой конец «как подштанники его императорского величества». Почему половина? Потому что другая в постели его высочества уже побывала и знала, что больше не обломится.

— Ваше императорское высочество, — съязвила, кланяясь, насколько можно было, не вставая с кресла.

И вырез широкой рубашки закономерно сбился, цепляя за собой полыхнувший взгляд Ара.

— Проваливай, пока цел, — добавила мрачно.

А после встала, поправила домашний костюм — рубашку и широкие лёгкие брюки с разрезами до колен, — подошла к нему и протянула руку.

Мы не враги, нет. Мы… бывшие? Спорное утверждение, раз этот баран никак не угомонится. И раз я всё ещё реагирую на него как тогда, когда поцеловала впервые.

— Ты в моём дворце, — усмехнулся Ар и проигнорировал руку.

Рывком встал… и таким же рывком завалился на диван, благо тот стоял рядом. Я подозревала подобное, поэтому вовремя придержала венценосный затылок, чтобы не встретился с деревянным подлокотником, и отошла на шаг. Полюбовалась, покачала головой.

Нет, надо всё-таки написать Салхи. Поблагодарить за науку и тренировки, а то вон какие боевики с ног валятся.

— Я во дворце его императорского величества Лориана III. По приглашению главного лекаря империи Алека Торнграва. Ты здесь вообще ни при каких делах.

— Уверена? — и столько насмешки в глазах, что пришлось усомниться.

И снова разозлиться на саму себя. Потому что Ар хоть и наглый, но свой, а, значит, в таком состоянии я его отсюда не выпущу.

Погубит меня когда-нибудь доброта. По-гу-бит.

— Сиди на месте, — скривилась.

А спустя минуту вернулась с бокалом и колбой, где бултыхалась моя собственная разработка.

— Что это? — поднял бровь Ар. — Если прикончишь наследника империи в своей спальне, Лориан выгонит тебя из дворца.

— С каких пор гостиная — это спальня?

Его болтовня не мешала отсчитывать капли, падающие в бокал. Какого только бреда я не наслушалась, пока работала в лечебнице! Так что привыкла ко всему.

— Можно же помечтать, — ухмыльнулся наследничек.

— Лекарь — лечит, если ты не знал. Смотри вверх.

Вот только моё зелье могло и убить, если превысить дозу или использовать наугад. Поэтому я щёлкнула пальцами и повесила над Аром магического светляка. Зрачки в норме. Или нет?

Шаргхов сын!

Недолго думая, коленом опёрлась о диван между его ног. Специально слишком близко, но Ар даже не охнул, хотя мог и порадовать. Разрез на штанах оголил ногу до колена. Но мне было не до этого — одну руку я запустила в тёмную шевелюру, потянула назад. Другой раздвинула веки, изучая зрачок. Точно нормальный.

— Язык покажи. — Никакого лишнего налёта. — А теперь успокойся и дыши.

Но и пульс оказался, может, чуть чаще обычного, однако в порядке. В отличие от лап Делаберга, одну из которых я нашла на своём бедре, а вторую на талии. Под рубашкой.

— Заботишься, — насмешливо прищурился этот… тот, кто точно станет опытным образцом.

— Чтобы не выгнали из дворца, — прошипела в ответ.

Нажала на точки под скулами, заставляя его открыть рот, а после влила то, что было в бокале.

— Фаркаса тебе в…

Сдержался, недоговорил. Умница какая, хвалю.

Потому что проглотить неразбавленный состав, по большей части состоящий из ядовитого секрета болотной каирры, это надо уметь. Разбавленный то не каждый больной выпивал — выворачивало.

А Араэл смог, смотри-ка. Так и не замечу, как зауважаю его бесячее высочество.

— Что это? — прохрипел Ар.

Тряхнул головой, выпрямился, нашёл меня взглядом. Злым сверкающим взглядом.

Нашёл кого пугать боевыми фокусами.

— Личная разработка, — мило улыбнулась в ответ. Звякнула вторым бокалом. — Названия ещё нет, но в себя приводит мастерски. Не поверишь, как-то раз нам привезли нищего из Восточных трущоб, так у него обе ноги были чёрные, вспухшие и мокрые — настолько разошлось заражение. Шадалберг разрешил опробовать зелье и…

— Избавь от подробностей, — перекосило Ара.

— Как хочешь, — я с усмешкой пожала плечами, взяла колбу и понесла в кабинет.

Как же, это вам не огненными шариками кидаться. Лечебница — место, где обитали сильные духом. Кто бы ещё одной рукой возвращал на место вывалившиеся кишки, а другой всю эту красоту зашивал. А сколько их таких приносили и привозили после поножовщин в самых грязных улочках Унаша.

— Что оно делает? — прозвучал вопрос издалека, пока я возвращала зелье и охранки на место.

— Лечит, — фыркнула.

Какой вопрос, такой ответ.

— А конкретнее? — гораздо ближе.

— Если не уберёшься отсюда, опробую на тебе что-нибудь ещё. Так конкретнее? — развернулась, чтобы столкнуться с глубокими уже синими глазами Ара.

Тот стоял в проёме и подпирал плечом дверь.

— Я люблю тебя, ты в курсе? — словно между прочим обронил он, не меняя позы.

А у меня разом схватило сердце, причём ровно так, как рассказывал Шадалберг. Сначала резкая боль по центру грудины, потом жжение, нехватка воздуха, невозможность сделать глубокий вдох. Ещё спустя миг тошнота и онемение в левой половине тела, боль в голове.

У меня сердечный приступ? Если бы! Сердечный приступ заканчивался обмороком, а мой — желанием оторвать гаду голову, а потом отчаянно рыдать над хладным трупом.

Глава 3

Нужные навыки проснулись мгновенно.

Я стиснула зубы и запретила себе думать, что будет, если в моей спальне найдут мёртвого окровавленного императора. Шаргх! Да здесь и пять генералов империи не спасут.

Хотя кто-то отблагодарит точно.

Усмехнулась мысли, в то время как руки действовали сами по себе.

Сначала пациента надо раздеть.

Плотный, набрякший от крови сюртук сниматься не хотел. Поэтому я достала из-под подушки кинжал и, перекатив императора набок, разрезала баснословно дорогую ткань. Отбросила сначала разрезанный сюртук, а потом и рубашку.

Наученный взгляд отмечал детали. Но ни открытых ран, ни ожогов, ни следов проклятий на императоре не было. И это шаргхово невезение! Потому что у него может оказаться какая-нибудь наследственная болячка, о которой знал только Торнграв.

А я его с этой болячкой и угроблю.

Плотные брюки отправились вслед за рубашкой.

Я зло выдохнула, выругалась.

И меньше всего меня волновал цвет панталон его императорского величества, потому что здесь тоже не было открытых ран. А кровь была! Много крови, после которой мы с одеялом стали похожи на фаркасову маковую поляну с ошмётками кровяных сгустков вместо пестиков-тычинок.

И отдельный вопрос, откуда эти сгустки взялись или… Могло ли быть, что тело императора пыталось само избавиться от чего-то вредоносного? Того же яда. Но рана в любом случае должна быть! Иначе откуда столько?

Чтоб вас всех!

Он же загнётся от банальной потери крови!

И я негордая, с удовольствием спихнула бы подыхающее величество на Торнграва или Ара. Только существовала вероятность, что за время поисков хоть кого-то, спасать будет уже некого.

— Да какого, вообще, шаргха! — рыкнула.

И оттянула династическое веко.

А после впервые задумалась, что шло не так и не туда. Закатанный зрачок? Если бы! Вместо него у императора нашлось что-то тёмное и мутное, полностью затянувшее белок.

Всё-таки яд? Тот же, что отравил Алемдара? Тогда всё очень плохо.

В груди похолодело, ожидаемо замутило. А ведь я могу и не спасти его коронованное величество.

Но тут же отбросила эту мысль. Набрала побольше воздуха в лёгкие, медленно выдохнула.

Шадалберг утверждал, что у каждого лекаря своё кладбище и с этим надо просто смириться. Но со смирением у меня и после многолетней практики были проблемы. И никакого кладбища.

Поэтому в следующее мгновение в рот императору полилось универсальное противоядие. Горькое, противное, но действенное. Если, конечно, у больного не случалось аллергии на розалии, которых в составе больше половины.

На всякий случай повернула его величество набок. Чтобы не захлебнулся содержимым своего же желудка. Но проходили секунды, а Лориан не подавал признаков жизни.

— Шаргха с два ты здесь умрёшь! — вызверилась не хуже Араэла.

Я не рассчитывала на такие приключения в первые же сутки во дворце.

Опрокинула императора обратно на спину, прижала ухо к груди. Молчаливой, не отсчитывающей удары, груди. Пульс тоже радовал — тишиной.

То есть работать мы не хотим?

— Ах так, — прошипела, с ненавистью глядя на безмятежное лицо.

И за несколько ударов сердца метнулась в кабинет и вернулась.

Надо собраться и придумать название зелью, а то оно становится всё популярнее. Как-никак уже второй член династической семейки будет пробовать его на вкус. Притом что тех членов там всего трое.

Не размениваясь на бокалы, влила несколько капель зелья прямо в приоткрытый рот. Нажала на кадык.

И, о чудо, в груди под моей ладонью ощутилось движение. Один скромный удар, но он был!

А о том, что такая доза должна убить, задумалась уже после того, как влила в Лориана III половину колбы.

Сильная грудь поднялась, набирая воздуха в лёгкие. Казалось, вот-вот, ещё немного и… но с каждым мгновением сердце успокаивалось. Словно уставало от работы и этого мира в целом.

И как я его понимала! Здесь то наследники, то императоры, вот только…

— Размечтался! Работай давай.

Одно привычное движение — один пульсар. Пульсар, который я обхватила ладонями и с силой всадила в грудь императора, что надумал откинуться прямо в моей постели.

Я, между прочим, с Торнгравом ещё не познакомилась! И шаргха с два уеду, пока не поработаю с величайшим лекарем Анершерата.

Однако от неслабого пульсара тело императора выгнулось и опало.

А и фаркасы с ним.

С этим напутствием я напоила величество остатками зелья и друг за другом всадила в него ещё три пульсара.

Любой другой на его месте должен был сначала отравиться убойной дозой акро́гуса, а потом поджариться. Любой, но не его императорское величество, которое с каждым мгновением становилось здоровее.

Да что за наследие в этом проклятом семействе!

И Ар предлагал мне стать одной из них? Хотя снова вру, не предлагал.

В любом случае проще сразу в гроб — результативнее и мучений меньше.

— Давай же!

Зелья не осталось, я как-то не рассчитывала на бессознательных императоров. Зато пульсарами могла бросаться ещё половину часа точно. Поэтому дала величеству минуту передышки и снова всадила в грудь три пульсара.

Чаще всего самое простое лекарство — самое эффективное.

Так говорил Шадалберг, мой куратор в Унашской лечебнице. И уже на третью неделю практики я с ним согласилась. Потому что да, пульсары оставляли невыводимые ожоги на коже, но между остановкой сердца и шрамами больные всегда выбирали шрамы. А те, кто не выбирал, усыплялись и всё равно выбирали.

Может, и незаконно, зато действенно. Ведь призвание лекаря — лечить, а мы с куратором…

В следующее мгновение я оказалась на спине, прижатая к постели тяжёлым телом. Встретилась с мёртвыми, белыми глазами. Мимоходом отметила тёмные письмена, что проступали на совершенно здоровом теле. Если его, вообще, можно так назвать.

Но долго рассматривать мне не дали. Сначала до меня дошло, почему не хватает воздуха, и я вцепилась в руку, что сжимала горло. Попыталась что-то просипеть, вдохнуть, но не в этот раз и не с этим… магом?

Глава 4

С жадным, хриплым вдохом я согнулась пополам. Лёгкие жгло с такой силой, что даже основы первой помощи, которые я могла оказать и в полумёртвом состоянии, вылетели из головы. Не получалось, никак не получалось сосредоточиться и вспомнить.

Кашель раздражал горло, но я держалась. Знала, что если позволю, загнусь в приступе вперемешку с рвотными позывами.

Да что за шаргхова дрянь со мной случилась?!

Воздух легко проходил в обе стороны, значит, в горле ничего не застряло. Тогда почему так больно? Везде. И что это за болезнь такая, если…

Спазм прошёл от желудка и выше. Но сдержалась, выдохнула со стоном. Дрожащими руками нащупала край кровати. Попыталась подтянуться. Стиснула зубы, когда лёгкие свернулись, а развернуться забыли.

Рианы, дайте только добраться до кабинета! Я… только доползти, хоть как-то. Выпить универсальное противоядие, которое на моих глазах ставило людей на ноги. Ненадолго и с последствиями, но об этом я подумаю — и решу, — позже.

И с трудом, но мне всё же удалось сесть, спустить ноги. Пот лился градом, тело дрожало, а я, похоже, привыкла к боли, что раздирала изнутри. Иначе почему она стала меньше?

Но в этом безумии осталось самое сложное — свалиться на пол и ползти. Хоть змеёй, хоть клопом, хоть младенцем — как угодно, только бы добраться до кабинета. Графини не ползают? Ну да. Фамильная гордость — это, конечно, хорошо, но не тогда, когда от неё зависит жизнь.

А я ещё даже с Торнгравом не познакомилась!

Сделав глубокий вдох, несмотря на боль, согнула колени.

Сейчас съеду на пол и…

И нет. Потому что вместо пустоты я упёрлась во что-то жёсткое, и оно не пожелало отходить. Больше того, даже в полудохлом состоянии оценила, как это обнаглело — голове вдруг стало больно, ведь меня схватили за волосы. Чтобы снизить накал страстей, откинула голову назад. Перед глазами плыли разноцветные пятна, разум самоустранился, не в силах терпеть боль. И в этот самый миг я захлебнулась пойлом, что в меня влили.

Закашлялась, половину проглотила, половину выплюнула, надеясь попасть в наглого хама, который…

Меня всё-таки вырвало. И ещё раз. И ещё несколько, до изнеможения. Пока желудок, сотрясаемый спазмами, не взмолил о пощаде.

И я бы тоже взмолила, но мозг вдруг вернулся на место. Не до конца, но этого хватило, чтобы вспомнить. Я кого-то спасала. В моей спальне кто-то был. И этот кто-то… тоже меня спас? По крайней мере, сейчас, лёжа на боку, чувствуя дрожь в мышцах и полное опустошение, мне казалось именно так.

Прекрасно, просто прекрасно. С другой стороны — теперь материала столько, что хоть залейся. Осталось собрать в колбу то, что из меня вышло и определить, каким ядом или не ядом меня отравили. Нас отравили. И определить, как быстро яд распространяется, раз так легко зацепил даже меня, после работы в главной лечебнице, устойчивой ко всей заразе в Анершерате. Почти всей.

Очередной вдох принёс облегчение — боль окончательно схлынула. Мышцы подрагивали, как после тренировки с Салхи на полосе препятствий, а сознание пыталось утечь куда-нибудь в сторону подушки. Тем более, такой привлекательной, взбитой и пушистой, как эта.

И я, может, легла, если бы кровать не походила на место развлечений безумного расчленителя. И если бы не лужа чёрной, вязкой и переливающейся субстанции у моей кровати.

То есть из меня вышло вот это?

Я потянулась, чтобы ткнуть пальцем, но именно этот миг выбрала память, чтобы меня добить.

Рианы, император!

Вспомнилось всё и разом. Я дёрнулась, оглянулась, но на запачканной кровью кровати величества не лежало. Вскочила, наплевав на то, что в процессе пошатнулась… и уткнулась прямо в мужскую грудь.

Мужскую? Я подняла голову, и только хвалёное самообладание не дало осесть на кровать. Потому что это был не мужчина. То есть, наверное, мужчина, но… странное существо отошло на шаг, окинуло оценивающим взглядом. Казалось, оно удивлено не меньше — в основном тем, что я стою, а не лежу примерным трупом. И впервые осозналось, как чувствовали себя больные, когда мы с Шадалбергом осматривали их в лечебнице. Буквально препарировали взглядами, пытаясь понять, что не так.

— Жива.

Поднятая бровь, усмешка.

И не может быть, но…

Страха не было, и я внимательнее вгляделась в черты. Они интересовали больше чёрных когтей, мертвенной кожи, какой-то хаотичной тьмы за спиной и призрачной короны. Хотя с короны и стоило начать.

— Ваше императорское величество?

Да ладно! Император не маг, это знают все. В его жилах течёт жестокость вперемешку со справедливостью, но точно не магия. Тогда что это и — я обернулась к кровати, — что там?

— Местами, — вдруг заинтересовался император. И усмехнулся: — Показать?

— Давайте! — тут же вскинуло голову любопытство.

И наглость. Потому что не императору пугать меня голыми телами.

И плевать на слабость и дрожащие конечности. Если он и правда даст себя пощупать и понять, что это, вообще, за зверюшка, я перетерплю и не такое.

И император дал. Шагнул ко мне, а вслед за ним качнулось… качнулся… что-то вроде плаща из тьмы. Меня окутало предгрозовой свежестью, каким-то нездоровым азартом и… а вот это показалось.

Потому что чего, а странного, внезапного влечения к странной зверюшке, которую являл собой император, у меня не было. Не могло быть.

— Не боишься.

— А надо?

Голос Лориана III тоже изменился — стал ниже, грубее, а в спальне будто проснулось эхо, из-за которого все слова двоились, казались мрачнее, чем на самом деле.

Хотя какая мрачность! Подумать только, кожа его величества стала не только бледной, она покрылась странного вида рунами. Что-то знакомое, но… Конечно! Некоторые лекарские книги были написаны на древне-анершератском, истинном, почти забытом языке нашего мира. Он растворился вместе с рианами и некромантами, но кое-что осталось.

И пусть эти книги разваливались в руках, но мне, как умнице и отличнице дали возможность поизучать некоторые из них. А странная руна, похожая на фаркаса с крыльями, что плыла по телу императора от ключицы и ниже, кажется, встречалась в самом древнем из учебников. В том, который мне дали пощупать исключительно глазами, из рук такого же дряхлого и разваливающегося библиотекаря.

Глава 5

Утро пришло неожиданно. Вот я спала, а вот открыла глаза, чувствую себя отдохнувшей впервые за несколько лет. Ведь как бы я ни любила главную лечебницу Унаша, ночные смены не давали телу отдохнуть как следует.

Улыбка сама наползла на губы, а я от души потянулась. Взгляд метнулся к окну… а ленивую расслабленность сдуло так же, как меня с кровати.

Рианы! Сколько времени? Торнграв ждал меня к шести утра, а на дворе не меньше десяти, если не полдень. Кто там должен был меня будить?! И как теперь доказать, что я не разнеженная графская дочка, не способная встать с рассветом?

Не теряя времени на пустые сожаления, метнулась к шкафу, подняла взгляд в зеркало и резко развернулась. Что за?..

На второй подушке, которая по определению должна быть пустой, лежала шкатулка. Не веря глазам, подошла и набросила на неё выявляющее заклинание. Ни ответа, ни отката, значит, вещь безопасна. Но откуда она появилась в моей спальне? В защищённой сильными заклинаниями спальне!

Задумчиво прикусив губу, села на кровать и потянулась к шкатулке. Пальцы легли на бархат, который не каждая асса может позволить себе для платья. А чёрный вышитый грифон на крышке навевал самый плохие предчувствия.

Хотя куда там, гораздо худшие проснулись после того, как моим глазам предстала полупарюра из лирба — серьги, ожерелье и браслет из глубокого, тёмно-синего драгоценного камня. Да, не самого дорогого, но конкретно на этот комплект можно купить двухэтажный особнячок на хорошей торговой улице Унаша. И не то чтобы я не любила подарки…

Но какого, вообще, шаргха здесь происходило?

Я оставила шкатулку на кровати, встала, прошлась по комнате. И в тот миг, когда вновь столкнулась со своим отражением в зеркале, вспомнила. Всё вспомнила. Одна радость — в этот раз память проснулась быстрее, безжалостно напоминая, почему я так долго спала, хотя привыкла подниматься раньше всех в доме.

То есть, так? Величество всерьёз считал нормальным явлением откупиться вшивыми драгоценностями за ночь?

Усмехнулась, глядя, как искривляется уголок губ.

От меня. Драгоценностями.

Бешенство поднимало голову вместе с фамильной гордостью. Да будь он самим Авором, не имел никакого морального права…

Оборвала себя, тряхнула головой.

Да, я… что-то со мной вчера случилось после спасения его величества. В обычном состоянии мне и в голову не пришло бы лечь в постель к императору, если даже на знакомого и своего Ара не согласилась. Но раскаиваться и рыдать в любом случае поздно, потому что — прислушалась к утомлённому и довольному телу, — это было явно неплохо, хоть сам процесс начисто стёрся из памяти. Но красивые, пустые камни, которыми император привык расплачиваться за ночи со своими любовницами в это раз не сработают.

И самое время сообщить об этом венценосному грифону, такому же холодному и наглому, как птица на его гербе.

***

— Его императорское величество не принимает, — вскинулся секретарь.

— По личному делу от лекаря Торнграва, — холодно улыбнулась в ответ и прошелестела юбками к массивной деревянной двери в святая святых.

Секретарь промолчал не потому, что нечего сказать, просто я набросила на него сначала заклинание немоты, а потом спеленала стазисом.

Перед створками, на каждой из которых была искусно вырезана половина грифона с раскрытым крылом, пришлось остановиться, чтобы перевести дух. Не каждый день я вламывалась к императору и по такому поводу.

Рука, что держала шкатулку, предательски вспотела.

Отступить и забыть?

Сейчас же!

И под оглушающий стук собственного сердца я толкнула двери. Неожиданно лёгкие, с грохотом шарахнувшие по стенам. Мда, не рассчитала. До этого светлого момента мне не приходилось бывать в кабинете его императорского величества — и это единственное служило мне оправданием.

Служило, но не под ледяным взглядом императора с дурной наследственностью и… удивлённым Оллэйстара.

Шаргх!

— Ваше императорское величество, — самое время порепетировать скромность и покладистость для Ара, — прошу прощения, но у меня срочное и личное дело… от лекаря Торнграва. Таер Оллэйстар, рада вас видеть.

А что, никто не запрещал сделать хорошую мину при плохой игре. Хотя эта была не просто плохой — убийственной, если я правильно понимала взгляд величества. Утихнувшее было бешенство взметнулось с новой силой.

— Где Август? — тон остался прежним, но в кабинете отчётливо похолодало.

Что, сила в величестве всё-таки есть? И, судя по всему, не такая уж контролируемая. Значит, ледышку этот… император строит из себя только на людях?

— Август? — похлопала глазами, а потом соотнесла. — Ах, ваш секретарь. Кажется, у него что-то с сердцем, — и добавила милую, безобидную улыбку, на которую не повёлся никто.

Насмешливо изучавший меня Оллэйстар — потому что наверняка помнил и меня, и мой диплом. Император — потому что точно знал — никакого личного дела от Торнграва у меня не может быть по определению.

— Асса Кевинбург… — начал подниматься император, а в воздухе ощутимо запахло грозой. Как вчера.

— Ваше сиятельство, — тем временем поднялся Оллэйстар, поклонился и приложился к моей свободной руке. Веселье плескалось в глазах моего бывшего ректора. — Безмерно рад вас видеть, с каждым годом вы хорошеете и хорошеете.

— Благодарю вас, таер, — кивнула с улыбкой.

Мало того что он муж Леи, так и претензий лично к Оллэйстару я не имела ни во время, ни после академии.

— Как поживает лекарь Шадалберг? Надеюсь, здоровье его не подводит?

— Что вы? — негромко рассмеялась. — Он как и прежде носится по этажам лечебницы, раздаёт громкие указания и очень любит вмешиваться в работу штатных лекарей.

— А его эксперименты? — Оллэйстар склонил голову набок.

— Стали не такими частыми и разрушительными. — Рианы, как же приятно, что есть маг, с которым можно вспомнить старых друзей. — Увы, разыгравшийся ревматизм и…

— Я вам не мешаю? — голос от стола.

Глава 6

Ещё долго после того, как сомкнулись двери, в кабинете царила мёртвая тишина. В прямом смысле мёртвая, учитывая, что друг, властитель, хозяин кабинета и по совместительству некромант сидел и сверлил стену напротив белёсыми глазами.

— Зачем ты переспал с девчонкой Кевинбург? Если её отец узнает…

— Я с ней не спал.

— А хотелось? — хмыкнул Ориан, но тут же примирительно поднял руки. — Ладно-ладно, асса Кевинбург что-то не так поняла. Не поняла ведь? — И после паузы: — Лем?

Но император молчал. Он уже лишился призрачной короны, когтей и полумёртвого облика, правда, проливать свет на прошедшую ночь не спешил.

— Хорошо, — вздохнул Ориан, — позови, как решишь поделиться. Тем более, мне всё равно полдня болтаться во дворце. Либерг, старый хрыч, развёл Лею на…

— Я умираю. — Должно быть выражение лица у него было специфическим, потому что Лем скривился. — Да брось, как будто ты не догадывался.

— Представь, нет. — Оба помолчали. — Тебе не приходило в голову, что о таком надо сообщать по-другому? И заранее.

Делать глупости Ориан не стал. Да и бесполезно, не перед тем, кто с боем вырывал у рианов каждый прожитый, спокойный для империи день.

— Ты… — Ориан прикрыл на мгновение глаза, тряхнул головой. — С чего ты взял? И почему не сказал, когда… когда, кстати, всё началось?

— Может, тебе ещё поминальную службу устроить по империи? — усмехнулся Лем. В его ладони сгустилась тьма, принимая форму бокала. — Заранее. Чтобы лизоблюды слетелись на мою корону, как шаргхи на пшеничные поля по весне? Нет, — он дёрнул подбородком, — если не Араэл, и ты бы узнал по факту, а так…

— Что опять учудил этот Делаберг?

Новость оглушала. И чем больше Ориан думал, осознавал, тем хуже становилось. Он многое повидал, многих потерял, умер сам, но потерять Лема? Это убьёт не только Оришан, цепочка потянет за собой весь Анершерат.

— Его надо подготовить, Ориан. — Лем уставился в стену безразличным взглядом. — И справишься с этим только ты. Араэл уважает тебя и позволит поставить мозги на место.

Араэл на троне? Да проще сразу взойти на погребальный костёр, чтобы не мучиться.

— Ты переоцениваешь своего племянника, — хрипло. Пришлось откашляться, потому что жалость его императорское величество не примет. — Поручи это сестре, вместе с Элионом Рэнейт справится.

Сказал и осёкся под тяжёлым взглядом Лема.

— Рэни — мать, она скорее прибьёт наследничка, чем перевоспитает, характер не тот. А у тебя опыт и меры.

— Карательные? — хмыкнул Ориан, вспомнив, как впервые наказал близнецов вместе с Шалинбергом.

Они избили однокурсников в драке трое на двенадцать, и одним из них вдобавок выбили окно на третьем этаже. И с одной стороны, золотая троица доказала, что может не только именем хвастаться, но с другой… с другой — близнецы и Рик весь второй день в академии провели на полигоне. Стоя посреди дождя, грязи и ветра обнажёнными по пояс и на одной ноге. За последним следила лично декан боевиков, согласившись, что некоторых надо учить сразу и навсегда.

Конкретно этим трём учение не помогло.

— В том числе. Ориан, я никогда ни о чём не просил…

— Да, обычно ты приказываешь, — со смешком.

— А сейчас прошу. — Лем перевёл на него невозможно усталый взгляд. Ориан никогда не считал себя слабаком, но стало тошно. — Займись Араэлом, подготовь его к трону.

— Ты можешь ошибаться, — качнул головой в ответ. А после поднялся, прошёлся по кабинету, остановился за спинкой своего кресла, положив на неё ладони. — Ты не лекарь и не можешь знать…

— Серьёзно думаешь, что некромант пропустит собственную смерть? — поднял бровь Лориан. Рианы, он действительно забавлялся! — Брось, Ориан, мы слишком хорошо друг друга знаем. И бред, что крутится в твоей голове тоже брось. Ты меня не спасёшь, не от собственной силы. И займись Аром, прямо сейчас займись, — с нажимом. — Иначе я подниму совершеннолетие для магов и назначу тебя регентом при Аре. Ещё лет на пятнадцать.

С этим близнецом год пойдёт за три, если не за пять. И Ориан понимал, что несмотря на улыбку императора, шутки в этом — капля. Лориан сделает, и не видать после этого ему Лею как свои… стоп.

— Твоя жизнь — моя жизнь, — вспомнились слова древней клятвы. — Если ты умрёшь, потянешь за собой всех, кого успел воскресить.

— Просто скажи, что не готов отрываться от своей девчонки, — поморщился Лем, — раньше чем через тридцать лет. Хотя, по твоим словам, я потяну за собой и её… расслабься, друг мой, — перебил возражения, — уж что, а освободить вас от клятвы я успею. За прошедшие пару десятков лет кое-чему научился, проблем не будет.

— А с чем будет?

Всё это напоминало драматические представления гастролирующего шапито. В голове не укладывалось, что Лем умрёт, но больше того — что сам верит в это и предпринимает шаги уже сейчас. Но его императорское величество не имел склонности к дурачеству, особенно над подданными. Ведь в первую очередь Ориан всегда оставался именно им, верным слугой своего императора.

— С Аром, со стихийниками, с тварями, что полезут на трон, стоит проявить слабость. Возможно, с дурацким пророчеством, но это самое маловероятное. Поэтому попрошу ещё раз, — сощурился Лем. — Ты натаскаешь Араэла?

А есть выбор? Придётся подчиниться воле, пока Ориан будет искать возможности и варианты, чтобы предотвратить самый плохой исход.

И надо срочно найти Торнграва, только Алек может знать, что с императором. Он всегда знал то, что ему не полагалось.

— Согласен.

И в тот же миг Ориана охватила знакомая тьма. Мрачная, жуткая, что пробиралась в лёгкие и мешала дышать. Охватила и пропала, но в ответ на злой взгляд Лем лишь отсалютовал бокалом.

— Я должен быть уверен, что ты не передумаешь и не найдёшь лазейки для отказа. Теперь точно не найдёшь, условие включено в твою клятву.

Вполне в его духе — не верить на слово, кровью подкрепляя каждый чих. Ориан давно не злился, понимая, что стояло на кону. Но от ехидства не удержался.

Глава 7

И светлые порывы разбились о суровую скалу реальности.

— Свиток? Ах да, — я вернула Оллэйстару послание с печатью императора. — Но как вы… почему…

Вопрос не формулировался, потому что изначально был глупым. Что бы ни сподвигло его помочь — я была благодарна. За то, что одной репутацией Оллэйстар обелил меня перед Торнгравом, который, как и я, оказался нетерпимым к безделью и фаворитизму. И, с одной стороны, хорошо, но с другой — кто же знал, что это обернётся против меня.

— Его императорское величество бывает слишком резким. — Оллэйстар указал направление, и мы пошли бок о бок. — Мне казалось правильным это исправить, ведь все знают некоторые его пристрастия, что легко истолковать неверным образом.

Рианы, мне что, тоже изъясняться великим слогом?

— То есть Торнграву сообщили, что его величество провёл со мной ночь и это не понравилось. Поэтому вы решили помочь, — перевела на человеческий язык. — Зная, что это правда, — добила с усмешкой.

— Правда относительна, — с улыбкой поднял бровь Оллэйстар. — По правде это, — он указал на свиток, — действительно разрешение на посещение библиотеки и лабораторий. Подписанное и запечатанное его императорским величеством.

— Но не для меня?

И от предположения, кому предназначалось разрешение, вмиг стало тепло и уютно где-то в районе солнечного сплетения.

— Нет, не для вас, — мягко подтвердил Оллэйстар.

А это могло значить только одно.

— Когда Лея будет здесь? Мы увидимся?

— Зависит только от Леи, — хмыкнул Оллэйстар. — И оттого, быстро ли она освободится от столичной библиотеки. Что вряд ли, учитывая, как местные библиотекари счастливы от внимания к своим разваливающимся фондам.

— Лея не меняется, — рассмеялась.

— К счастью, нет, — весело заметил Оллэйстар.

И одним этим показал, насколько тёплыми могут быть настоящая любовь и искренние отношения.

— Мы пришли. — Как оказалось, да. И неожиданно — к моим комнатам. — Пригласите на чашку те́ври?

Чашку теври? Я застыла, взявшись за ручку двери.

Нет, то, что Оллэйстар пьёт горький, бодрящий, так себе влияющий на сердце и печень, напиток из Миерии не удивляло. А вот что настойчиво напрашивается ко мне…

— Конечно, буду рада угостить вас.

И совсем не рада расспросам, которые последуют. Но магу, что спас меня от звания императорской подстилки перед Торнгравом, я готова позволить ещё не это.

Знаком предложив ему устраиваться на диване, вызвала служанку. Надеюсь, хотя бы одна из двух на месте и готова работать, а не строить глазки.

— Таер Оллэйстар…

— Просто Ориан. — Оллэйстар закинул ногу на ногу и улыбнулся. — В конце концов, мы давно не ректор и лиерра, вдобавок вы дружите с Леей, да и пересекаться на просторах дворца нам придётся часто.

Шаргх! Всё ещё хуже, чем представлялось.

— Ты. Ты дружишь с Леей. — Делать хорошую мину при плохой игре становится моей привычкой.

И пусть всем известно, светские допросы у Оллэйстара ничем не лучше тех, что проводят Ищейки в темницах, но я надеялась на снисхождение если не его, то рианов. И на то, что простые с виду вопросы не вывернут мою жизнь наизнанку.

Дверь хлопнула в удачный момент — пауза затянулась не настолько, чтобы считать её неуютной.

— Ваше сиятельство.

Оглянулась, убедилась, что выглядит эта девица всё ещё так себе, но хотя бы ведёт себя прилично.

— Накрой нам в гостиной, таер Оллэйстар предпочитает теври, мне тёплое молоко с травами.

— Сию секунду, ваше сиятельство, — низко склонилась та, что изначально была поумнее, и исчезла за дверью.

А я титаническим усилием воли подавила вздох.

— Таер… Ориан, вы позволите… позволишь отлучиться…

Шаргховы интриги!

Я всё-таки вздохнула и подняла взгляд на явно забавляющегося Ориана.

— Ты не против, если я переоденусь? Достали эти юбки.

— Подозреваю, это ещё одна причина, из-за которой ты устроила скандал у Лема, — хмыкнул он.

Лема? Рианы, я не хочу в это влезать. Но, похоже, кто-то не оставил мне выбора.

И вместо всего, что хотелось сказать, я улыбнулась. Мило и ни разу не похоже на оскал. Наверное.

И да, сбежала. Мне требовалось время на подготовку — придумать, что отвечать хотя бы на первые пять его вопросов. И, чего скрывать, чтобы переодеться. Потому что хороши только бальные платья — они легче, с одной юбкой, не давят, не натирают и выглядят в разы лучше. В отличие от этого убожества из дорогой и тяжёлой ткани с рукавами, закрытой шеей и диким количеством подъюбников.

Всегда интересовало, их столько, чтобы сохранить девичью честь? Потому что любой, кто полезет девице под юбку, просто заблудится в количестве ткани.

Но пора было возвращаться и, последний раз взглянув на себя в зеркало, я вышла в гостиную. Где та служанка, что повыше — надо бы уже узнать их имена, — предлагала Оллэйстару… Ориану всю глубину своего декольте.

— Надеюсь, я не заставила тебя скучать.

Тебя! Оллэйстару! Рианы, за что мне всё это веселье?

— Госпожа Олиена скрасила мой досуг, — хмыкнул Ориан.

А эта дурочка, счастливая оттого что целый Оллэйстар повёлся на её прелести, соблазнительно прошествовала к выходу. Задом. Склонившись так, что даже я оценила вырез и то, что почти вывалилось из платья. Я, но не Ориан, с которого мгновенно слетела маска бывалого бабника, стоило Олиене — теперь я знаю, как её зовут, — выйти за дверь.

— Прекрасно выглядишь, — кивнул он и взял чашку тончайшего миерского ала́та. — Советую идти к Торнграву в чём-то подобном, старик оценит.

— Старик?

Если неприятности не избежать, стоит попытаться получить от неё удовольствие. Поэтому я устроилась в кресле напротив Ориана и постаралась максимально отгородиться от грядущего.

— Разве нет? Алеку сто пятьдесят восемь, даже если выглядит он как я. Ты не знала, у кого собираешься учиться?

— Знала, но до этого как-то не соотносила.

Высокий бокал скользнул в руку без участия мозга. Тёплое молоко с пряным травяным привкусом согрело изнутри. Пусть оно сластило, чего я не люблю, но успокаивало нервы и желудок. Последнему придётся особенно туго, если Торнграв окажется любителем дворцовых ужинов, ведь мне придётся его сопровождать. В то время как перемену из пятнадцати блюд выдерживал не каждый.

Глава 8

— Ари, — нараспев. — Ариса, открывай глазки.

Рефлекс проснулся первее мозга. Я даже не поняла, как отшатнулась и вскочила, лишь бы оказаться подальше от манящего древесного аромата.

— Кажется, вы ошиблись в трактовке чувств девушки, — хмыкнул Ориан и добавил издевательски: — ваше императорское высочество.

Не показалось, моя голова действительно лежала на коленях Делаберга. Увы, не Элиона, хотя тот тоже должен бродить где-то во дворце. И вот что, умный Эл не может занять чем-то полезным раздолбая-братца?

— Кажется здесь вам, — опасно прищурился Ар, вставая, — что можно целовать чужую невесту при наличии законной жены.

Целовать? Мозг, который отметил и изрядную помятость наследничка и его же дурное, на грани ненависти настроение, знатно взбодрился. Так вот почему отвлёкся Оллэйстар — на Араэла.

— Вы что, дрались?

Да ну! Драться с Оллэйстаром? Ар же не настолько дурак.

— Боюсь, я всё же подниму вопрос о правомерности вашего диплома. — Оба проигнорировали вопрос. — Уверен, его императорское величество согласится, что отличить поцелуй от оказания первой помощи при отравлении сможет даже первокурсник.

— Боюсь, мне тоже придётся поднять вопрос о соответствии вами занимаемой должности. — несмотря на проигрышную позицию, выглядел Ар внушительно. — Помнится, вы женились на собственной лиерре, даже приносили клятвы в храме рианов. А теперь помогаете другой лиерре, пусть бывшей, таким своеобразным способом.

Шаргх с ней, с дракой, хотя здесь, скорее, имело место избиение младенца. И ответственно заявляю, что с сегодняшнего дня у меня аллергия на подобные пошлые намёки. В любом исполнении.

И ничего удивительного, что Ар растерял всю свою напыщенность, едва отбив заклинание, придуманное Леей специально для него.

— Ты! — Как же сложно изображать покорность, когда он выкидывает такое! — Наглый, себялюбивый, бесполезный кусок…

Договорить не получилось, что, в общем-то, благо. Потому что Ориан на правах ректора, старшего мага и, в общем-то, самого умного в комнате одним щелчком развёл нас по разным углам, добавив к стазису заклинание немоты.

— Уважаемые бывшие льер и лиерра, — он скрестил руки на груди, по очереди глядя на нас. Так, что стало стыдно даже спустя пять лет после диплома. — Меня несказанно радует, что вы стали умными, взрослыми и думающими магами.

Я прикусила губу.

— Уверен, что в этом заслуга не только моя, но декана Блекхендберг и всей академии.

При упоминании Блекхендберг мы с Аром одновременно опустили глаза в пол.

— А также профессора Ипраберг, которая учила вас этике и правилам поведения, в том числе во дворце его императорского величества. Я прав?

Вместо ответа кивнула, стыдясь, что вела себя как первокурсница, а должна как сиятельство и асса. И в тот же миг почувствовала, как спали оба заклинание. С меня, не с Ара, в чём убедилась, отыскав наследничка взглядом.

— Ариса, его императорское высочество Араэл действительно предложил тебе руку и сердце, как утверждает?

Ах да, я же Ару ещё за «невесту» не отомстила. Ну ничего, будет праздник и в моей палате. В этот раз я поведу себя как надо — приложу так, что плохо станет всем виновным. И так, что никто не узнает, откуда пришёл удар. Потом. Когда Ар отойдёт от сегодняшнего унижения. Как же! Какой-то маг без титула посмел указывать ему, целому наследнику трона. Хотя Оллэйстар столько раз наказывал весёлую троицу из Шалинберга и Делабергов, что те должны бы привыкнуть.

Но сейчас я подавила злорадную усмешку и удивлённо распахнула глаза.

— Как могла недостойная асса принять такое предложение от его императорского высочества! Нет, я бы никогда… да и папенька…

С «папенькой» перегнула, это ещё пошло бы Эль, но никак не мне.

— Отец не посмел бы одобрить такой союз без согласия его императорского величества!

Ар злился, в глазах Ориана плескался смех.

— Что же, тогда я вынужден попросить его императорское высочество удалиться. Как ваш ректор, хоть и бывший, я обязан блюсти безопасность и неприкосновенность своих студентов, вне зависимости от того, закончили они академию или нет.

С последним словом освобождённый от пут заклинания Араэл едва заметно качнулся, приходя в равновесие. Обычно синие глаза посветлели и сверкали так, что смотреть было больно даже через всю гостиную. Но к гордости Ара он не стал совать нам под нос своё происхождение, дядю-императора и даже бросаться заклинаниями.

Сдержался, выпрямился, полыхнул яростными огнями в голубых глазах.

Рианы, ну почему он в академии вёл себя как отмороженный шаргх? Потому что влюбиться в смазливую внешность — прекрасно. Узнать, что за ней есть и ум — совсем замечательно. Но поганый характер и эгоизм развели нас по разные стороны адекватности. Тогда.

Зато сейчас Араэл пытался — и у него получалось, — сдерживать гордыню и психованные порывы. Прямо цвет и надежда империи. Ну, почти.

— До встречи, асса, — прошипел Ар и был таков.

Я собиралась быть покорной и смирной в его присутствии? Ну-ну. Но ругать себя не стала, не тот момент. Вместо этого прошла половину гостиной и без сил рухнула в кресло.

Рианы, а ведь вечером ещё к Торнграву.

— Давать третий шанс не в правилах Алека. — Оллэйстар, который Ориан, правильно истолковал тяжёлый вздох. — Этого опоздания он точно не простит.

— Давать третий шанс в правилах дураков и лжецов. — Я откинула голову на спинку и прикрыла глаза. — Надеюсь, что лекарь Торнграв не из таких.

— Торнграв — миерец, причём миерец с низов. Он ласков, велеречив и спокоен на людях, но может быть и опасен, и жесток. Особенно когда идёт по следу амбрандте или подчиняется тому, чего не хочет.

— Амб… чему? — приоткрыла один глаз.

— Амбрандте — это непереводимое миерское слово, ближайшее значение, — Ориан задумался, — что-то вроде кровной мести.

— Рианы, — со смешком, — надеюсь, он не посчитает меня кровным врагом за то, что Шадалберг заставил принять в ученицы.

Глава 9

Сумерки повисли над белоснежным, освещённым самими рианами дворцом. Если, конечно, Анер, Авор и Аитая действительно существовали, а не были придуманы древними фанатиками.

Сложно верить в неземное, когда каждый день встречаешься со смертью. И жаль, что это не метафора.

Стоящий у окна, он усмехнулся, а потом поднял руку и повернул тыльной стороной ладони. Зараза разворачивалась — древне-анершератские письмена проступали на коже без всякого перевоплощения. А, значит, оставалось всё меньше времени. На подготовку Ара — в том числе.

— Лориан? Не помешаю?

— Нет.

Он не стал возвращаться за стол, подошёл к сестре, взял за руку и проводил к креслам. Дёрнул за шнур, зная, что через минуту на стол накроют. Ему — тёплое молоко, ей — теври и любимые пирожные её высочества.

— Что происходит, Лориан? Араэл в чём-то провинился перед тобой? Почему ему убрали поездки в корпус боевых магов, дипломатию, тактику и стратегию?

Потому что после смерти отца не помогли ни дипломатия, ни любовь боевиков. Ему пришлось выплывать самому — никто не предоставил умного Оллэйстара, чтобы вовремя останавливать или разворачивать не те решения. Араэлу повезло больше.

— С завтрашнего дня обучением Ара займётся лично Оллэйстар.

Слуги справились быстрее обычного. Бесшумно вошли, накрыли на стол, попутно давая Рэни время на раздумья.

— Наказание?

Как будто он наказывал близнецов ради собственного развлечения.

— Привилегия. Ориан — ректор академии, у него полно дел и кроме этого. Тем не менее он согласился.

— Да, но зачем? — Рэни прикусила губу. Она всю жизнь боролась с дурной привычкой, но та всегда вылезала, когда речь заходила о близнецах. — Араэл он… Лориан, ты в его возрасте был ещё хуже, — всё-таки заломила руки. — И эти слухи про его связь с Виалентой Торканн — это только слухи. Он опозорил девчонку, она не стала бы снова связываться с Аром.

— Мне абсолютно безразлично спит супруга регента Миерии с Араэлом или нет. Это дело Торканна, не моё. Что касается занятий с Орианом — они будут, и я не желаю это обсуждать.

Рэни поджала губы. Всегда холодная и совершенная на людях, она с трудом сохраняла контроль рядом с ним. И не знала, что это вина не её, а силы, что текла по его венам. Противоестественной, жуткой, опасной. Она не просто подавляла, она вытаскивала наружу все людские страхи, подавленные желания, усмирённые черты.

— А Элион? Ему тоже грозит Оллэйстар?

Она произнесла «Оллэйстар» так, как могла бы Гвинбор или Пустошь.

— В ближайшее время.

Потому что, если Ар не справится, его место займёт брат. Да, равнодушный к политике, но умный и способный сдерживать эмоциональные порывы.

— Лориан, мальчики уже достаточно наказаны. — Рэни подняла на него влажные, сверкающие глаза. — Ты убил их отца, отобрал почти всё и продолжаешь давить. Они уже взрослые, Лориан. В этот раз найти их на краю Анершерата будет не так легко.

Также, но ей об этом знать необязательно. Хотя…

— Свою кровь я найду даже на дне Ассарийского моря.

В прошлый раз нашёл с помощью Салхи — так думали все, даже сам бывший Ищейка. Да и зачем кому-то знать, что он отслеживал близнецов каждый день, поминая шаргха и малолетних идиотов, недобравших приключений.

— Им достаточно титула моих наследников. — Разговор надоел. Он поднялся и переместился за стол, Рэни встала. — Что касается предателя Дитмара — я ещё до свадьбы предупреждал тебя, что смазливая физиономия вчерашнего свинопаса обернётся неприятностями.

— Твоя тоже смазливая! — рыкнула Рэни, осознала и склонилась в глубоком поклоне под его взглядом. — Прошу прощения, ваше императорское величество, сегодня неудачный день для бесед.

Неудачный. Девчонка Кевинбург завела его ещё с ночи, то и дело приходилось давить рвущуюся наружу магию. И это не добавляло любви к странной девице, которую он якобы обесчестил. Хотя, может, на самом деле…

— Поговорим завтра. Официально, — с нажимом. — Алкест запишет тебя на аудиенцию.

— Алкест? А как же Август?

— Разжалован.

Потому что надо быть идиотом, чтобы пропустить в кабинет императора вертлявую девицу. Даже такую наглую и любопытную, как эта. А идиотам не место во дворце и, тем более, в его приёмной.

— И всё же я умоляю, ваше императорское величество, — Рэни не поднимала глаз от ковра, — поговорите с Араэлом, ему это нужно. Объясните, что это не прихоть. В его возрасте…

— В его возрасте я раскрыл третий заговор против короны и самолично отрубил голову предателю, — жёстко. — Но не будем об этом. Иди, Рэни, Алкест с тобой свяжется.

— Доброй ночи, ваше императорское величество.

Вполовину злая, вполовину раздосадованная сестра попятилась на два шага, развернулась и только тогда пошла к двери, с каждым мгновением возвращая себе хвалёную холодность и уверенность. Мягко хлопнула дверь, заглушая суету по ту сторону.

Он прикрыл глаза и откинул голову на спинку кресла, прислушиваясь к тьме. Та ворчала, маялась, но подчинялась, позволяла загнать себя в дальний угол сознания. Приятно, ведь его вчерашний срыв закончился смертью.

Не стоило самому лезть в грязнейшие уголки Унаша, это не принесло ни пользы, ни удовольствия. Особенно когда его всё-таки задели — длинным и грязным, что с успехом заменило яд, мечом. И изначально благая миссия по уничтожению шайки, издевающейся над половиной Старого города, едва не обернулась катастрофой. Он едва не обернулся катастрофой, что уничтожила бы не половину Старого, а весь Унаш вместе с императорским дворцом.

А потом… потом он ошибся, оказавшись в чужой спальне. Впервые в жизни, хотя любая ошибка для него становилась последней. Эта не стала.

Смешно, но он первый раз после Ориана кого-то спас. Пусть даже сначала едва не убил, выпивая девчонку Кевинбург в попытке перекрыть собственные потери. И вдвойне удивился, когда услышал тихий, но вдох. Остальное случилось на одних рефлексах, что выли и требовали спасти. Метнуться в личную лабораторию, прихватить зелье, которым спасался сам, и влить его в девчонку, что уже начала бредить. И помянуть шаргха со всеми рианами, когда вместо полуживого трупа ему досталась бойкая и восстановившаяся за счёт его же тьмы асса.

Глава 10

— Не-ет. Я же сказал, что не сработает. Ари, звёзды тебя пожри!

Алек ругался второй час — на оришанском, на миерском и даже на древне-анершератском. Каждое моё движение он сопровождал нахмуренными бровями и задумчивым потиранием подбородка. Первые полчаса, пока не начал ругаться — иногда на трёх языках одновременно.

— Звёзды молчаливы и бездушны, — улыбнулась, добавляя в основу четвёртую часть яда каирры. Если добавить сразу всё, нас ждал большой бум, проверено. — Им безразличны людские дела.

— Это по вашей версии, — вздохнул Алек и опёрся бедром о стол рядом. — В Миерии верят, что звёзды направляют каждого из нас, простых смертных. Что их оставило Трио, дабы наблюдать и направлять нас в коротких, лишённых смысла, жизнях.

— Вашу не назовёшь лишённой смысла, — качнула головой и очень внимательно отмерила шестнадцать капель вытяжки розалий.

О том, что розалии перекрывают взрывную силу яда, я узнала, кажется, на шестнадцатой попытке. Почти бесполезный, красивый, но растущий исключительно в магических теплицах цветок оказался вдруг отличным нейтрализатором.

Фух, а вот теперь можно и отвлечься.

Я откинула со лба вылезшие пряди и с улыбкой повернулась к Торнграву, который за четверть часа стал для меня Алеком. Невозможно было обращаться по-другому к магу, который вёл себя как умудрённый опытом старец, мужчина в расцвете лет и эмоциональный ребёнок одновременно.

— Вы спасли столько людей, изменили к лучшему большую часть наших основ. Если бы не вы…

— Нашёлся бы ещё один дурак, который похоронил себя в зельях и экспериментах, — не впечатлился Алек и сунул нос в котёл. — Поверь старому лекарю, милая, в этой жизни ничего не случается просто так. Не будь меня, обязательно родился бы другой парнишка или девчонка с задатками, который рано или поздно придумал всё то же самое.

— Наверное, тяжело так жить? — я склонила голову набок. — Считать, что заменить можно любого.

— Ты не упустишь своё зелье? — перевёл он тему и кивнул на котёл.

Как оказалось, система трубочек, колб и горелок Алека не привлекала.

— Не упущу.

До следующего этапа оставалось ещё около половины часа, а Торнграв после моего вопроса резво расхотел общаться. Что же, мне не привыкать подолгу ждать в лабораториях.

— Мы сами выбираем свой путь и свою цель, — вдруг продолжил Алек. Он стоял спиной ко мне, руками опираясь о стол. — Заменить можно любого, но человека человеку не заменит никто. Ведь мы живём не ради цели, — он повернулся, встретился со мной взглядом, — мы живём ради кого-то, кто без нас не выживет.

Удивительно слышать такое от циника, каким должен был стать Торнграв после стольких лет практики. Если, конечно, не было кого-то, кто смягчал, ласковый снаружи и стальной внутри, нрав велеречивого лекаря.

— И вы…

— И я, — впервые за проведённое в лаборатории время он стал по-настоящему серьёзным. А в следующее мгновение расплылся в лукавой улыбке и направился к двери, которая тут же открылась.

— Таер Оллэйстар, — поклонился Алек почти в пояс, на миерский манер. — Чем обязаны?

— По приказу его императорского величества вам с ассой Кевинбург приказано перейти в другую лабораторию.

— Что же, воля величайшего из императоров — закон. Ари…

— Я никуда не пойду, — скрестила на груди руки.

— Асса…

— Никуда, Ориан, — намеренно открыла карты перед Торнгравом. — Я не сдвинусь отсюда ни на шаг, даже если выгонять придёт сам его императорское величество.

Алек, лицом ко мне, поднял бровь, Ориан вздохнул.

— Сколько?

Люблю понятливых магов.

— Минимум четыре часа плюс ещё около часа на охлаждение.

Торнграв одобрительно усмехнулся, но, когда поворачивался к Оллэйстару, снова стал ласковым и короноориентированным собой.

— Простите мою ученицу, уважаемый таер, — пропел, — она мало времени провела во дворце и не понимает, что говорит. Мы сейчас же последуем приказу умнейшего из императоров и переместимся в лабораторию, которую он отвёл нам своей высочайшею милостью.

Не знаю, кто там последует, но я останусь на месте. Потому что процесс запущен, яд каирры вступил в реакцию с розалиями. И это на месте зелье мирное и не бурлит, но стоит его хоть немного качнуть и отскребать нас будет просто не от чего — эта и две соседские лаборатории лягут пылью на сапоги умнейшего и величайшего.

— Ари, зелье действительно нельзя трогать или это, — Ориан прищурился, — одно из твоих условий?

Люблю не только понятливых, но и думающих наперёд магов. Приятно, что Ориан серьёзно воспринял моё: «а дальше посмотрим, возможно, я придумаю что-то ещё». И вдвойне приятно, что я не врала, но при этом заставила великих интриганов играть по своим правилам.

— Трогать можно, — отошла, чтобы предоставить им лучший обзор, — если надоело жить долго и счастливо.

И легко, одним пальцем качнула котёл. Тяжёлая посудина не двинулась с места, а по поверхности зелья прошла едва заметная рябь и разошлась одним-единственным кругом к внешнему краю.

Три, два…

Оглушительный, но короткий взрыв не тронул меня, как ближайшую участницу представления, только потому, что я готовилась. И потому что поверх моего щита мерцала серебряная сфера Ориана. Зато полки над и вокруг вместе со всем, что на них стояло, смешались в кучу бесполезного уже хлама. Как и три четверти стола, на котором стоял котёл.

Я ведь говорила, что мои зелья не самые безопасные?

— Впечатляет, — застыл Ориан, пока Алек беззвучно бормотал что-то на своём с абсолютно круглыми глазами.

— Спасибо, — кивнула на сферу Ориана, и та опала. — Теперь нам точно придётся сменить лабораторию, но только через четыре и ещё три четверти часа.

Оставив их осознавать масштабы, повернулась и проверила щит на котле. Слава Анеру, всё в порядке.

Я до сих пор слабо понимала, как выжила в процессе изобретения этого зелья, но перестраховываться научилась, как не каждый невротик сможет. Заклинание, которым накрыла зелье, чаще всего применялось бытовыми магами для ухода за теплицами. Оно поддерживало нужные параметры внутри небольшого купола, но, в отличие от других зельеварческих щитов, ещё и не пропускало ничего снаружи, вплоть до мельчайших пылинок.

Глава 11

Время замедлилось. Вот Ар бросается в сторону, одновременно посылая в императора какое-то сложное заклинание, и летит, летит, летит за стоящее поодаль кресло.

А вот меня в это же самое кресло бросил его величество, выводя меня и, одновременно, сам уходя из-под удара. Громкий треск, пыль, пух. Ну уж нет, спать в моей постели император сегодня не будет.

Потому я… завизжала. Громко, долго и почти с удовольствием.

Ар за моей спиной сдавленно охнул, император выглянул из-за разломанной кровати, зажимая уши.

Довольная эффектом, прекратила ужас, за который сильно ругали в детстве.

— Верните меня в лабораторию, — отчеканила чуть ли не по слогам.

— Ты раздета, — попытался порычать полуоглушённый наследничек.

— Да плевать! Зато спасу полдворца. Издеваетесь? — вздохнула, когда Араэл застыл изваянием самому себе. — И часто вы так балуетесь? Миерские и Ктаранские делегации тоже замораживаете, когда вам не нравится, о чём они говорят?

— Помолчи, — скривился величество, но выглядел при этом настолько по-домашнему растрёпанным и расстроенным, что даже не обидно.

И пока я считала, сколько минут осталось до катастрофы, он принёс из соседней комнаты новую рубашку и обувь.

— Одевайся.

Отрывистые команды, словно ручному зверьку, напрягли, но ситуация была не та, чтобы высказываться. Моё зелье… Погибель императора действительно могло разнести часть дворца вместе с Алеком и Орианом, а последний мне нужен. Хотя бы для того, чтобы уговорить величество на лечение и выяснить, что там за проблема с его силой и почему она так влияет на меня.

— А некромант — это то, что я думаю?

Пока мучилась со шнуровкой сапог, которую всегда терпеть не могла, величество подошёл, присел и в два движения затянул и завязал грубый шнур.

— Некромант — это тварь, которая одним вздохом убивает город, а другим поднимает. Но это уже совсем не те жители, что раньше, — усмехнулся он и повторил со вторым сапогом.

А я как не в меру восторженная идиотка хватала ртом воздух. Ну а когда ещё выпадет шанс использовать императора вместо служанки.

— Отпустите Араэла, он всё не так понял.

Снова. Но скривилась я не от этого, просто не могла не попросить. И в то же время чувствовала себя няней несмышлёныша. Но застыла без всякой некромантии, когда его величество поднял взгляд. Тяжёлый, мрачный.

Одинокий.

— Мы всё ещё на «вы»? — усмехнулся. — После всего?

— Вы император, — пожала плечами.

— Даже так? — поднял бровь величество и мгновенно перекинулся в некроманта.

А меня ударило под дых острое, жгучее желание с ароматом грозовой свежести.

Зажмурилась, медленно выдохнула. А когда рискнула открыть глаза, император стоял в нескольких шагах спиной ко мне. Всё ещё обнажённой сильной спиной, без тьмы, призрачной короны и прочей жути, от которой мне так хорошо.

— Вы знаете, что со мной… с нами происходит? — вот только заканчивала вопрос, стоя в лаборатории со всё ещё замершими Орианом и Алеком.

Шаргх! Зелье!

Успела вовремя — за пару минут до крайней точки. Выдохнула, устало отвернулась и встретилась глазами с Орианом.

— …императорское величество, — договорил он в пустоту.

— А где?.. — начал Алек, но я перебила:

— Ориан, в спальне Л… Лема Араэл, и живым он оттуда не выйдет.

***

Корона сжимала не только голову, шаргхов венец давил по ногам, рукам и, особенно, шее. А в спальне так и стоял юнец, что ни фаркаса не смыслил в этой жизни.

Стоило девчонке Кевинбург исчезнуть, и он сел на край кровати, как был — в одних штанах и босиком. Подогнул под себя ногу и задумался. Думы не радовали. Помимо проблем с Миерией, требований Ктарана и, ползших через Норатайский хребет как клопы степняков Салхи, требовали внимания близнецы, Рэни и эта девчонка, которая за сутки влезла везде, где только дотянулась.

Он хотел щёлкнуть пальцами, освобождая Араэла — по привычке, хотя сила в этом не нуждалась, — но не стал.

Оришан как никогда душил, пытаясь сломать своего повелителя. Или первого подданного? Философский вопрос, на которые у него нет времени. Как и на пустые сожаления.

Поэтому Ар оттаял, шагнул вперёд, чтобы не потерять равновесие. Обвёл бешеными глазами спальню и остановился на нём.

— Ты! — прошипел.

Но бить магией не стал, уже хорошо. Может, мы все ошиблись и из него всё-таки получится правитель. Пусть не идеальный, но хоть какой-то.

— Проиграешь, — предупредил бесстрастно.

И отпил из бокала, что появился в руке.

— Знаю, — огрызнулся Ар. — Но её не отдам, Ари моя, даже если придётся тебя…

Молодец, заткнулся тоже вовремя. В этом мире слова вроде заклинаний — обладали странной силой сбываться. Криво, но всё же.

Племянник, в котором от него была разве что кровь, постоял молча, а потом упал в кресло, что ещё хранило тепло девчонки.

Улыбка сама вылезла на губы. Забавная она, эта Ариса Кевинбург, со странной реакцией на его вторую ипостась. И с этим, кстати, надо бы разобраться, но уже после того, как уедет регент Торканн.

Как бы Ориан ни твердил, что он упускает время.

— Я хочу жениться на ней, — тяжёлый взгляд, мрачный тон. Страдает наследник, как будто без этого поводов мало.

— Я при чём? — поднял бровь. — Древняя, преданная фамилия, хороший титул, неплохая наследственность. Или тебе надо, чтобы я её убил, а потом поднял послушной куклой? — Но Ар не дёрнулся, поэтому добавил довольно: — Ты знаешь. Давно?

— Всегда, — буркнул тот и откинулся на спинку кресла. — Когда тебе шесть и тебя убивает непонятная сила, это, знаешь ли, способствует размышлениям.

Шесть? То есть Ара накрыло в ту самую ночь, когда он инициировался. Их накрыло.

— Эл?

— В курсе, — скривился Араэл.

— Почему скрывали?

Кретинизм полнейший, но он давно понял, что молоко успокаивало — и силу, и мысли. Вот и пил его в неизмеримых объёмах.

Араэл дёрнул плечом.

Глава 12

Этот безумный вечер всё-таки закончился, но как попала к себе, разделась и упала в кровать, я уже не помнила. Спасибо рианам за спокойную ночь, где на меня не сваливались никакие императоры, хотя та чушь, что снилась… храмовники, которые любили толковать сновидения верующей паствы, сочли бы меня либо безумной, либо опасной для трона. Правда, насчёт последнего не уверена. Зануды в серых рясах с круглой, золотой печатью на груди с радостью избавились бы от мешающего им величества.

Так сложилась история, так сложилась политика. Но это последнее, о чём хотелось думать в яркое, возможно, последнее солнечное утро этой осени.

Поэтому душ и за работу. Но для начала выгнать две молчаливые тени, что неизвестно сколько стоят и караулят моё пробуждение.

— Ваше сиятельство, — склонились обе, стоило сесть в подушках. — Мы вам поможем.

— Обязательно, — хриплым ото сна голосом, — для начала тем, что избавите от своего присутствия.

Вскинулись, переглянулись. Только, странное дело, испуга в их глазах почти не наблюдалось. Скорее, что-то злорадное, спрятанное в самой глубине услужливых взглядов.

— Но, ваше сиятельство…

— Вон.

Забыла, непростительно забыла, что местные слуги — это не наши, которые привыкли к самостоятельности хозяев. Сутки во дворце, а голова уже разрывалась, не зная, за что хвататься первым.

— Нас накажут, — помрачнела Олиена.

— Накажут, — кивнула, нашаривая рядом с кроватью мягкие туфли, — за неповиновение своей ассе.

— Это вас накажут! — едко пискнула вторая девица. — Авора уже…

И была наказана сильным толчком в бок от подруги.

— Что? — подняла бровь.

— Ничего, ваше сиятельство, вам послышалось, — Олиена растянула губы в идеальной улыбке. — Морран ничего не говорила, да и мы уже уходим. Подать вам завтрак?

— Через три часа в гостиной. Если я не вернусь — оставить на столе.

— Как скажете, ваше сиятельство.

Вот так и заканчивается безмятежное утро. Хмыкнув, быстро ополоснулась и натянула тренировочный костюм из укавираса.

Вчера Алек рассказал про тайный ход, ведущий во двор, к полигонам, которые здесь всё-таки были. Это заметно облегчало путь по коридорам, обитатели которых вряд ли оценят облегающие как вторая кожа куртку, штаны и сапоги. А я не сунусь на чужой полигон, да ещё впервые, в не защищённой от ножа, стрелы и заклинаний одежде. Уж в чём, а в этом кожа укавираса ни разу не подводила со времён академии.

Тем более, Алек не ждал меня раньше вечера — так что самое время размяться. Я вышла из комнат, оглянулась и пошла в указанном направлении.

Как он и обещал, путь не занял больше десяти минут. Сначала скользнуть в тёмный, незаметный проход у самого входа в императорскую часть дворца. Сразу свернуть налево и идти в полумраке до первого факела. У него ещё раз повернуть налево и дойти до выхода в дворцовый парк, но с обратной стороны. Там, где, скрытые от посторонних глаз, стояли два полигона.

На вопрос, не будут ли мои глаза посторонними, Алек рассмеялся и заявил, что с такими способностями, они не будут ими никогда. В крайнем случае предложил бросить в защитный купол пару колб «Погибели императора», чтобы устроить всему дворцу несколько весёлых часов.

Не стала разочаровывать его, что готовое зелье теряет свои взрывоопасные свойства. И пошла. А сейчас поняла, что имел в виду Алек — несведущему глазу, который не учился в академии и, тем более, у Оллэйстара с Блекхендберг, полигоны действительно не увидеть. Их можно почувствовать — по потрескивающему полю и волоскам, что вставали дыбом при приближении. Но увидеть вход по силам разве что тем, кто не понаслышке знал, что такое боевая магия.

Поэтому я коснулась кончиками пальцев защиты и начала обходить купол, чувствуя приятное, почти забытое покалывание. Дома полигоны не огораживались с такой тщательностью, а с академии прошло уже слишком много времени.

Вход нашёлся почти сразу, в каких-то паре саженей от тайного прохода. Недолго думая, надрезала ладонь и приложила к куполу. Защита недоверчиво коснулась раны, опознала своего и открыла передо мной полукруглый вход.

В общем-то, дальше ничего интересного не нашлось. Ничего, кроме Ориана и Араэла, которому до этого момента что-то настойчиво вбивали в голову. Не знаю, успешно или нет, но после моего появления толк в объяснениях явно пропал. Потому что Ар подобрался, как фаркас перед прыжком, и явно собрался двинуть в моём направлении. В расстёгнутом жилете на голый торс вместо куртки и растрёпанным после тренировки.

Кивнула Ориану, отвернулась и пошла в другой конец поля. К чучелам, которые, чувствую, с такой жизнью станут моими лучшими друзьями.

А мельком брошенный взгляд на магов в другом конце полигона отметил, что диспозиция изменилась. Ориан самым наглым образом удерживал наследничка на месте, схватив за предплечье. И втолковывал в три раза интенсивнее.

К счастью, с Аром мы разобрались — ни его эгоизм, ни измены я не прощу и прощать не собираюсь. А, значит, нам не по пути. С этой мыслью я размялась, а потом не заметила, как увлеклась, настраивая разные уровни сложности в этой части полигона, попеременно отбиваясь от противников с пульсарами, ножами, мечами и шестами. Последнее — достижение Салхи, до тренировок со степняком мне и в голову не приходило, что обычная деревянная палка может стать серьёзным оружием.

Жаль, нам выдалось не так много времени, чтобы закрепить навыки. Поэтому сейчас я отрабатывала то, что успела схватить. Знала, пригодиться может всё что угодно. Да и отец после того давнего похищения учил меня танцам с любым оружием, которое удержит рука худой десятилетней девочки.

Вот только он не знал, что в тот страшный вечер в глухом лесу меня всё-таки убили. Или нет?

Глупые мысли сбили дыхание, пришлось остановиться и прервать иллюзорную атаку.

Почему я вспомнила об этом сейчас? Хотя, казалось, давным-давно забыла лица магов, что выкрали маленькую девочку из собственного сада. Выкрали, долго куда-то везли, а потом закрыли в ветхом домишке глухой лесной чащи…