Лента Мёбиуса

Незнакомец

Элла приехала одна. Как всегда. Припарковала старенький «Фиат» на краю поляны, вытащила коробку с продуктами, приготовленную для пикника.

Давид по телефону объяснял Алексу, как доехать.

- Не ищи сам! У тебя Вэйз работает? Сейчас я пришлю место.

Несколько быстрых движений по экрану мобильника, и Давид с довольным видом объясняет:

- Через пять минут он будет здесь. С вэйзом невозможно заблудится.

- Если постараться, - хмыкнула Орна, - то можно. Некоторые думают, что умнее машины.

- Думать можно что угодно. А на проверку – гаджет всегда прав. Поэтому и приросли к ним.

- Без этих гаджетов мы - никуда, - подключилась Элла. – Скоро появится новый вид кентавров – неразрывние соединение человека и машины.

- И. обрати внимание, - Давид поднял палец, привлекая внимание, - рады этому. Скоро все эти гаждеты начнут имплантировать под кожу, мы с радостью побежим это делать.

- Я – нет, отрезала Элла. – Предпочитаю свободу.

- И что будешь со своей свободой делать? – поддел её Давид.

Свободы у неё хоть отбавляй. Хочу – сижу дома. Хочу – никуда не иду. Мечта, но никто не завидует.

- Вживлённые микросхемы позволят людям стать лучше, энергичнее, умнее. Моментальный доступ к любой информации через интернет. Понятие «Эрудированный человек» отпадёт. Все будут эрудированы. Возможность ускоренного обучения. Передовые методы анализа информации. Я читал книжку о будущем. В ней форсирование способностей детей стало столь распространённым и эффективным, что у не форсированного не остаётся шансов устроиться в жизни. Никому не нужен. Остаётся на обочине жизни. И хотя форсирование там было опасным для здоровья, и даже для жизни, родители шли на это. Иначе ребёнок вырастет, и пределом его мечтаний будет должность подметальщика улиц.

- Не хотела бы жить в таком обществе.

- Никто не спросит. Придётся. История подсказывает, что сбываются именно те прогнозы, которые поначалу вызывали отвращение обывателей.

- Смотрите, - неожиданно отвлекла их Орна.

В кустах лежала большая собака с длинной чёрной шерстью и наблюдала за ними.

- Мясо почуяла, - сказал Давид. – Может, дать кусочек?

- Ни в коем случае! – сказала Элла. – Глянь, какая красивая и ухоженная. Породистая. Появится хозяин, и будет шуметь – зачем нарушаем режим кормления.

- На востоке говорят – напоить чужого верблюда – то же, что украсть, - сказала Орна.

- На верблюда она не похожа, - засмеялся Давид. Собака словно услышала его и мгновенно бросилась прочь.

Подъехали оставшиеся участники пикника и работа закипела. Давид и Илан занялись мангалом, Орна начала готовить столы, а остальные отправились за грибами.

Сначала они двигались кучей, но потом Элла отделилась и решила искать грибы сама, за канавой, обрамлённой густыми рядами кустарников.

Её вечно не везёт. Даже в поиске грибов, которые словно прячутся при её появлении. Девчонки, которые идут следом, находят грибы там, где она была минуту назад!

Элла вспомнила события последних дней, и подумала, что прячутся, похоже, не только грибы. Сердито раздвинула кусты, чтобы пройти вперёд, и замерла в удивлении.

Посреди небольшой лесной поляны, открывшейся за кустами, стоял складной столик. За ним, на стуле, который хотелось обозвать венским, сидел мужчина средних лет, в чёрном костюме – тройке и при галстуке. Держался он настолько величественно, что можно было бы принять его за графа или герцога, будь это в 19 веке. Листики, прикреплённые к пюпитру, трепыхались на ветру, но это не мешало господину в костюме старательно списывать с них что-то в толстую тетрадь. Сбоку сидела большая черная собака. Та самая, которая подходила к их полянке.

Более по инерции, чем осмысленно - какие грибы могут быть на поляне - Элла сделала несколько шагов вперёд и остановилась.

Собака с любопытством посмотрела не неё.

Впору было зажмуриться, чтобы избавится от этого зрелища, как от наваждения. Этак и медведь во фраке из-за деревьев покажется, а то и сама Баба-Яга в ступе приземлиться точно напротив серьёзного и занятого мужчины.

Прошла, наверное, целая минута, прежде чем мужчина заметил её.

- Вы ко мне?

Сказал он это таким тоном, словно находился в респектабельном офисе, а она была несчастной просительницей, мечтающий, чтобы их сиятельство снизошли до неё. Снисходительный тон настолько поразил её, что она даже не нашлась, что сказать – лишь отрицательно покачала головой.

- Тогда не смею задерживать, - сказал мужчина и вернулся к тетрадке.

По смыслу это более напоминало на вежливую форму «П-шла вон». Элла готова была возмутиться – он не в своем кабинете, а в лесу, но стальные нотки в голосе не оставляли ей никаких шансов. Она повернулась и растерянно направилась к месту пикника.

- Первый грибник вернулся! – обрадовано сказал Давид, перекладывая прожаренные куски мяса с мангала в кастрюлю. – Какой улов?

Элла показала пакетик с двумя сыроежками.

- Грибы от тебя попрятались, - фыркнула Орна. – Чего у тебя испуганный вид?

- Там, - Элла показала в ту сторону, откуда пришла, - Мужчина…

Она замолчала, не зная, с чего начать описание увиденного.

- Приставал к тебе?

- Нет. Мужчина в костюме сидит за столом и что-то пишет в тетрадь. Словно он не в лесу, а в офисе.

Элла попыталась описать все в подробностях.

- Чиновник 80-го уровня, - констатировал Давид. – Для него весь мир – один большой офис. А он в нём начальник.

- Это далеко? - заинтересовалась Орна. – Хочу посмотреть.

Элла пожала плечами и повела подружку к той поляне.

Ни стола, ни мужчины на поляне уже не было. Остались нарядный стул и черная собака.

- Он что, собаку бросил? – удивилась Орна.

- Вместе со стулом?

После непродолжительных колебаний Элла решила подойти к собаке. Шла медленно, наблюдая за реакцией животного. Орна осталась на месте.

- Не подходи к ней, кто знает – что у неё на уме! Здоровая какая!

Элла

     Элла жила с мамой. Когда-то был и папа, но родители разошлись, когда Элла была ещё в первом классе. Она потом много раз пыталась разузнать у мамы – почему? Маму такие расспросы сердили, она упрямо твердила, что девочка сумеет понять причину, лишь когда подрастет. И обзывала папу «упрямым эгоистом». Эллу такое объяснение не устраивало. Во-первых, она продолжала регулярно встречаться с папой и не находила его ни упрямым, ни эгоистом. Он водил её в зоопарк, в детский театр, к бабушке, летом брал на море, до которого было менее часа езды. Поведение отца никак не сочеталось с маминой характеристикой. От тёти Берты, маминой сестры, она несколько раз слышала – «сама виновата». Они думали, что Элла не догадывается о теме их разговора. А однажды тётя Берта сказала совсем смешную фразу – «Говорила я тебе – не доводи мужа до кипения, может испариться!» Элла готова была посмеяться над столь смешной фразой, если бы речь не шла о родителях. А дядя Йоси, муж тёти Берты, бросил однажды фразу «Если бы он ушел к другой, она бы так не психовала. А так все увидели, что он предпочёл жить один, чем с ней».

    Проходили годы, встречи с отцом стали более редкими. Ей было уже 14, когда отец внезапно исчез. Месяца два она ждала – когда же он позвонит, и, не дождавшись, позвонила сама. Машинный голос поведал, что «Абонент не доступен». Это повторилось и на следующий, и на третий день. Тогда она позвонила бабушке. То долго молчала, а затем каким-то необычным, словно чужим голосом сказала:

   - Папа умер. Тебе мама не передавала? А мы гадали -  почему ты не пришла на похороны.

И обозвала маму нехорошим словом.

   Вечером Элла устроила скандал. Мама в ответ кричала на неё,  затем ударилась в слёзы, говоря, что похороны – это не для детей и что она заботилась о её душевном равновесии.

  После этого мама стала еще строже. Требовала, чтобы все вечера девочка сидела за уроками.  Если заставала девочку за игрой на компьютере, то просто выдёргивала провод из розетки. Элла обязана была предупреждать, если идет к любой из подруг.  И если не вернётся к назначенному времени, в следующий раз останется дома.

   Через пол года после смерти отца в дом пришло необычное письмо. Эллу, именно Эллу, а не её маму, приглашали к адвокату.

  Они пошли вместе. Элла спрашивала у мамы, что случилось, но та гордо молчала, хотя – по её виду было понятно: знает.

   Адвокат – мрачная женщина лет пятидесяти,  тут же выразила Элле соболезнование по поводу смерти отца, а Эллиной маме  - по поводу смерти бывшего мужа. И вручила девочке чек на 37 тысяч – причитающаяся ей по завещанию часть отцовского наследства.

   Всю дорогу до банка Элла составляла в голове список обновок, которые приобретет. Тут был и новый компьютер, крутой смартфон, фирменные кроссовки и многое другое.

   Надо упомянуть, что Элла не вышла ни красотой, ни фигурой. Худенькая и низенькая – в классе была лишь одна девочка, прозванная Кнопкой,  ниже её. Жили с мамой они скромно,  и выходило, что хвастать перед подругами было нечем. Она привыкла держаться в стороне от многих начинаний, в первую очередь от тех, участие в которых требовало денег. Теперь перед ней открывалась возможность исправить положение.

  В банке на имя  Эллы открыли счет и вложили чек. Мама тут же велела служащему закрыть всю сумму на три года. Элла не сразу поняла – что значит «закрыть»? А когда поняла, было уже поздно.

  Дома она кричала, что это её деньги, что она  вправе распоряжаться ими, как хочет. Мама умоляла её успокоиться – деньги её, никто на них не покушается, маме они не нужны. Деньги пригодятся, когда она кончит школу, и нужно будет оплачивать учёбу в колледже.

   В ту ночь Элла не могла уснуть. Беззвучный плач сменял подсчет обид, нанесенных мамой, и она ловила себя на мысли, что  желает ей смерти. Потом представляла, как уйдёт из дома, и находила, что это нужно сделать как можно скорее.

   Однажды она уже собиралась уйти из дома – когда мама  выбросила её котёнка.

   Элла училась  в  четвёртом классе.  По дороге из школы она  подобрала симпатичного серого котёнка и принесла его домой. Позвонила Нете – у той дома жил здоровенный кот, и она знала, как ухаживать. Нета тут же примчалась. Вместе они помыли котёнка в ванной, организовали кошачий туалет из обувной коробки. Нета принесла мешочек наполнителя. Покормили котёнка рыбой.

    Мама шумела, что котёнок всё изорвёт, что теперь весь дом будет в шерсти, а убирать – как всегда будет некому.

   На следующий день мама пришла с работы, просунула ноги в тапки и замерла. Затем  медленно стащила тапок с ноги и показала Элле, что там внутри. Котёнок  написал в мамин тапок.

  На следующий день котёнок исчез.

  - Куда ты его дела? - плакала Элла. – Почему ты мне ничего не сказала?

  - Ты советовалась со мной, прежде, чем принести его в дом? Так почему я должна советоваться с тобой, прежде, чем унести его?

  Она хотела уйти к папе. Но тот оказался, объяснив ей, что без маминого согласия такое невозможно. Просить у мамы согласие? Это было смешно даже ей, десятилетней.

     Подобные воспоминания доводили до отчаяния, и тогда ей казалось, что жизнь не удалась, и что незачем более мучить себя и других. Подойти к окошку, раскрыть его и прыгнуть вниз. Только вот – удастся ли? Третий этаж, и больше шансов  покалечиться, чем разбиться.

   В другой комнате мучилась бессонницей мама, разница была в том, что мама страдала от обиды. Вкладываешь в ребёнка всю себя без остатка, и получаешь в ответ чёрную неблагодарность. Маленькие дети спать не дают, от больших сам не уснёшь.

   На следующий день после посещения банка Элла пришла в школу лишь ко второму уроку. Отключила мобильник и после школы домой не пошла. Сначала гуляла, потом долго сидела у Неты.

  Лишь в девять часов она включила мобильник и украдкой глянула на пропущенные звонки, ожидая – со злорадством – увидеть много раз повторяющееся «мама». Но вместо этого увидела семь пропущенных звонков от тёти Берты. Дрожащими пальцами она нажала кнопку вызова.

Магазин

      В один из дней начавшейся недели мама попросила Эллу сходить в магазин. Элла, разумеется, немного поворчала – для приличия – и согласилась.

     Список, составленный мамой, был коротким, и Элла решила прогуляться до супера пешком. До конца улицы, повернуть налево, пересечь малюсенький сквер, в котором мамаши выгуливают  малышей, и сразу за сквером – магазин.

     Спустя час довольная Элла тащила сумку домой. Помимо того, что просила мама,  прикупила себе разных  вкусняшек.  Шла,  раздумывая - не отправить ли в рот что-нибудь  из них  прямо сейчас, и тут её взгляд её упал на большую чёрную собаку.

    Она была привязана к столбику чугунной ограды.   Тут же стояла клеёнчатая сумка, набитая книгами. Собака охраняет её?

    Элла остановилась. Не потому, что боялась пройти мимо – тротуар был широким, а привязь короткой. Эта была именно та собака, которую она  видела в лесу!

     Может, ошибается? Мало ли чёрных собак со стоячими ушами?  Шерсть лоснящаяся, ухоженная.  Те же умные глаза.

  И точно как тогда Элла начала медленными шажками приближаться к ней.

“ Ты же умница, не тронешь меня? Я ничего тебе плохого не сделаю. Просто хочу погладить тебя.”

     И снова - чем ближе она подходила к собаке, тем более ласковой и приветливой та представлялась.

  “Если ты пошевелишься - я остановлюсь” - громко думала Элла. Да, именно громко. Словно надеялась, что собака услышит эту её мысль.

    Собака дёрнулась, когда расстояние между неё и девушкой не превышало шага. Ещё чуть-чуть, и рука могла бы дотянуться до пушистого зверя.

    Собака повернулась и подошла к сумке. Уткнулась в неё носом, словно вынюхивая что-то.  И после томительной паузы подняла голову.

     В её зубах была зажата небольшая книжка. Собака подошла  к Элле настольно близко, насколько позволял поводок.

Их снова разделял один шаг.

    Элле показалось, что их глаза встретились. Собака обращалась к ней с безмолвной просьбой. Даже немного наклонила голову - словно умоляла Эллу сделать этот последний шаг.

     Мир в глазах Эллы сузился да кусочка тротуара с собакой, которая аккуратно держала в зубах книжку.

    Элла подошла и медленно, словно это была не книга, а роза из тончайшего хрусталя, и взяла подарок собаки в руки.

  Сонеты Шекспира.

Открыла первую попавшуюся страницу.

В тот черный день (пусть он минует нас!),

Когда увидишь все мои пороки,

Когда терпенья истощишь запас

И мне объявишь приговор жестокий,

Когда, со мной сойдясь в толпе людской,

Меня едва подаришь взглядом ясным,

И я увижу холод и покой

В твоем лице, по-прежнему прекрасном, -

В тот день поможет горю моему

Сознание, что я тебя не стою,

И руку я в присяге подниму,

Все оправдав своей неправотою.

Меня оставить вправе ты, мой друг,

А у меня для счастья нет заслуг.*

  - Отойдите от собаки! - раздался резкий голос.

Элла ойкнула от неожиданности.

      Рядом стоял тот самый мужчина, из леса. На этот раз он был одет в безукоризненный английский дорожный костюм: пиджак в клетку, с четырьмя большими накладными карманами, отложным воротником и с лацканами, брюки с манжетами и тяжёлые чёрные ботинки. Казалось, он сошёл с экранов фильмов середины минувшего века.

     И хотя незнакомец не высказывал никакой агрессивности или надменности, у Эллы душа ушла в пятки. Борясь с непонятной волной страха, окутавшей её, девушка сказала первое, что пришло её в голову:

  - Как называется эта порода?

  - Эта порода называется цербер, - мужчина схватил собаку за поводок и немного оттащил её в сторону, чтобы между собакой и девушкой сохранялось  расстояние.

  - Цербер?

   Элла знала, что Цербер — это собака из древнегреческих легенд, охраняющая вход в царство мёртвых.

  - Цербер трёхглавый...

     Кажется, она своей растерянностью развеселила мужчину, и ему потребовалось усилие, чтобы скрыть улыбку.

  - Важно не количество голов, а их качество.

     Мужчина не казался не злым, не строгим - просто невероятно серьёзным. Доминирующим в его голосе оставалась сталь - как и тогда, в лесу. Эта твёрдость в голосе притягивала и пугала одновременно.

  - Как называется эта порода? - повторила вопрос Элла.

  - Хотите купить? Боюсь, такая собака вам не по карману.

  - Откуда вы знаете? - вспыхнула Элла. Робости - как не бывало.

  - Я не знаю, но опыт подсказывает, что у барышень ваших лет редко бывают доходы, при которых доступна покупка такой собаки. Вдобавок, подобная собака напоминает бриллиант. Его надо взять в соответствующую оправу. Согласитесь - горестно смотреть на бриллиант в оловянной оправе, такой камень требует золота, или - хотя бы - электрума. Такая собака должна жить в соответствующих условиях.

      Эллу редко слышала слово “барышня”, обращённое в собственный адрес. Обычно его использовали для насмешек или шуток. Но в речи этого незнакомца старое слово казалось обыденным, словно и он сам был из того времени.

  - Но я буду раз узнать, что ошибся. И если выяснится, что вы в состоянии купить такую собаку, и обеспечить ей достойное существование, то я почти своим долгом   помочь вам  с приобретением, а если пожелаете, то и с воспитанием такой собаки.

  - Как вы узнаете? - встрепенулась Элла.

  - Я узнаю. И если такое действительно случится, то, уверяю - вы на одну секунду не пожалеете о  приобретении.

   Он галантно откланялся

   - Было приятно побеседовать с вами!

     С этими словами он поднял с земли сумку, взял на короткий поводок собаку и быстро зашагал вдоль сквера. Элла провожала его взглядом до тех пор, пока они не скрылся за углом. И лишь тогда она вспомнила о томике Шекспира.

Деньги

Утром она позвонила на работу и попросила отпуск на день. Начальник поворчал, но возражать не стал. Конечно, все им много раз объясняли, что внеочередные выходные нужно брать заранее, а не в последнюю минуту, но всего не предусмотришь.

Вышла из дома как обычно, чтобы избежать лишних вопросов. Но машину брать не стала, а отправилась в Управление лотерей – адрес был указан на обратной стороне билета – пешком. По дороге пыталась представить – какие вопросы могут задать? Где купила? Когда купила? И тут же решила: отвечать, что не помнит, скорее всего - в супере около дома, или в торговом центре. Рассказать, что вовремя не проверила билет полностью, и вот вчера, когда взяла из шкафа книжку стихов… Далее описать случившееся. Она ведь не обманывает - видно, что покрытие соскоблили совсем недавно.

В Управлении вахтер её направил в комнату номер шесть на втором этаже.

Комнату перегораживала стойка, делившая помещение на зону для посетителей и для сотрудников, коих было двое.

- Что у вас? – строго спросила женщина, сидевшая за столом по ту сторону стойки.

- Выигрышный билет…

Во рту пересохло. Непослушными руками Элла раскрыла сумочку, достала книжечку Шекспира и вытащила билет. Протянула его сотруднице Управления. Та молча взяла его и всунула в машинку, стоявшую на столе. Машинка проглотила билет, довольно заурчала, затем на ней вспыхнула зелёная лампочка, и билет выполз на лоток.

Женщина кивнула и только теперь глянула на билет.

- У вас большой выигрыш, - сказала она будничным голосом. – Такую сумму мы не выплачиваем наличными – только чеком. У вас удостоверение личности с собой? Заполните…

Элла получила три бланка. Пока она их заполняла, работница Управления сделала копию билета, потом поставила на нём большую печать. Вскоре билет и сопроводительный документ оказались в белом конверте, который женщина вручила Элле.

- Идите в восьмой кабинет.

Следующий кабинет оказался маленькой комнатушкой, где билет ещё раз проверили – ей пришлось ждать. Оттуда её направили в кассу, которая располагалась в комнате номер 13.

Там также пришлось заполнять какие-то бумаги и ждать. Но там её поздравили и даже пожали руку. Советовали сохранить письмо из Управления лотерей – предъявить налоговой инспекции – если та заинтересуется происхождением денег. И, наконец, вручили чек в красивом конверте.

Через четверть часа она была в банке. Служащая заулыбалась, поздравила Эллу. Элла тут же попросила закрыть 900 тысяч на неделю, с автоматическим продолжением. Это означало, что каждую среду ей открывалась возможность снимать деньги – полностью или частично – с этого вложения. Девяносто тысяч она оставила на ближайшие расходы. Десять тысяч она взяла наличными.

Из банка она вышла в начале двенадцатого.

Итак, теперь она миллионер. В самом что ни на есть прямом смысле слова. Её захлестнула такая волна радости и счастья, что хотелось петь, танцевать или просто прыгать от восторга. Но – увы – это было бы неправильно понято прохожими, раскрывать же причину своего счастья она не хотела.

Вчера вечером она составила план покупок, и пора было приступать к реализации.

Первым в её списке значился салон красоты. Это вовсе не значит, что прежде она была настолько стеснена в средствах, что подобные салоны её были не по карману! Почти семи тысяч её заработка, даже с учётом того, что три тысячи она каждый месяц откладывала на покупку квартиры, ей вполне хватало на подобные расходы. Но сейчас она начинался новый этап её жизни, а вступать в него без приведённой в порядок головы она не хотела.

Парикмахером оказался молодой человек лет 30, который внушил ей доверие с первой же минуты. Он взъерошил её волосы, проверяя их свойства, и неожиданно спросил – почему она решила постричься? Элла посмотрела на него с таким удивлением, что мастер рассмеялся.

- Вы идёте вечером на какое-либо торжество, или просто хотите сменить имидж?

И вдруг Эллу словно прорвало. Она рассказала мастеру то, что никогда никому не говорила, и даже не представляла, что таким может поделиться. Она знает, что её «за глаза» зовут «серой мышкой». Раньше она старалась не обращать внимания на подобные оценки, но сейчас поняла – пора что-то менять. И решила начать с причёски.

- Правильно решили, - сказал мастер. Отошел на пару шагов в сторону и пристально вгляделся в неё.

- Вы не в школе работаете? – уточнил он на всякий случай.

- Не-ет, - удивилась Элла.

- Тогда приступаем!

Элла поняла, с той причёской, какую ей собираются сделать, в школу не пустят. Замечательно! Пусть будет вызывающая причёска!

Через час Элла с изумлением и даже некоторым испугом крутилась перед зеркалом.

- Как это называется? – она указала на свою голову.

- Это называется «Пикси». В нестандартной стилистике. Пока привыкайте и наблюдайте за реакцией ваших друзей. Уверен – вам будет, о чём рассказать во время нашей следующей встречи.

Он вручил ей визитную карточку, и когда она уже направилась к выходу, неожиданно догнал её.

- Извините за моё нахальство, но раз вы хотите сменить имидж, то послушайте ещё один совет: смените гардероб.

- Именно это я собираюсь сделать, - кокетливо сказала Элла.

Из парикмахерской она направилась в магазин Dolce&Gabbana.

Она изредка бывала в этом магазине. Любовалась выставленными образцами и с грустью уходила. Цены не просто кусались, они напоминали неприступные вершины Гималайских гор. Но так было раньше. Теперь это ей доступно.

Она придирчиво осматривала выставленные платья, беседовала с подошедшей к ней продавцом и делала вид, что покупки в этом магазине для неё – обыденность. На вопрос – не покупает ли она платье к какому-либо тождественному событию – с нарочитой небрежностью ответила – нет, ей просто хочется обновить гардероб. Примерила одно платье, другое, третье. Не смотреть на ценники не получалось, и в конце концов, почти пересилив себя, она выбрала платье, на ценнике которого красовалось число 19995.