Лилия для герцога - читать бесплатно онлайн полную версию книги автора Светлана Казакова (самиздат)

Пролог

Над густым лесом раскинулось ночное небо. Полная луна сияла ярко, словно хотела поспорить с дневным светилом. Именно на нее, уткнувшись носом в холодное оконное стекло, смотрела пятилетняя девочка в длинной ночной рубашке.

– Правда ли, что в полнолуние действует любое колдовство? – спросила малышка у няни. Та в ответ пугливо огляделась по сторонам – точно боялась, что за неправильный ответ может лишиться работы. – Ну же, скажи! – затеребила подол няниной юбки Лили.

– Об этом вы должны спрашивать не у меня, маленькая госпожа, – отозвалась женщина, опуская глаза.

– Но мама и папа тоже не хотят ничего рассказывать! – обиженно выдохнула девчушка.

– Значит, вам еще рано такое знать.

В ответ Лилиан надула губы, но пообещала себе, что ночью непременно не заснет. Хотя бы посмотрит на полную луну. И сдержала обещание.

Когда на идеальную окружность лунного диска легла тень, Лили изумленно приоткрыла рот. Казалось, какое‑то чудовище разинуло гигантскую пасть, чтобы проглотить луну. Ам – и нет!

Но луна не исчезла полностью. Она стала темно‑красной, точно налилась кровью. Страшно…

Девочке хотелось зажмуриться, но она смотрела. Не сводила глаз с небесного тела и не заметила, как другие тени – живые, движущиеся – проскользнули к воротам ее дома. Не слышала Лили и того, как они поднимались по лестнице, ловко минуя скрипучие ступеньки.

А через некоторое время приоткрылась дверь в ее комнату. Лилиан обернулась. И почувствовала, как крик застрял в горле при виде шагнувшей к ней няни. С ее одежды капала кровь. Неловко взмахнув руками, женщина тяжело рухнула на пол, так и не успев переступить порог детской. Лишь тогда маленькая Лили закричала – так громко, как могла. Прежде ей никогда не приходилось вопить изо всех сил. Ее учили, что такое позволено только простолюдинкам, а госпоже надлежит говорить тихо и медленно.

Лилиан замолчала, когда к ней подошел высокий мужчина в темной одежде, пропахшей пылью дорог и конским потом. Он положил руки на ее плечи и слегка сжал, поймав взгляд девочки. Его глаза походили на два бездонных омута, и, нырнув в них, Лили ощутила, как ее ресницы смыкаются и она проваливается в глубокий сон.

– Сожгите дом, я скоро вернусь, – приказал кому‑то, стоящему за его спиной, мужчина и взял заснувшую девочку на руки.

Он отнес Лилиан в лес, над которым вновь разливался мягкий серебряный свет луны. Словно ничего не произошло. Уложил на мягкий изумрудный мох и, наклонившись, коснулся ее волос. От крепких пальцев разлетелись похожие на светлячков искорки. Маленькая Лили вздохнула во сне.

– А теперь спи. Ты ничего не вспомнишь.

Глава 1

Урок истории, как обычно, тянулся долго. Девушки украдкой зевали, стараясь, чтобы этого не заметила наставница. Увы, таланта интересно рассказывать в числе ее достоинств не значилось.

Вид за окном тоже не радовал – синяя полоса неба да несколько чахлых вишневых деревьев, иссушенных солнцем. Время их цветения миновало, а дни, когда можно украдкой лакомиться спелыми ягодами, еще не настали. Если нам, воспитанницам, не удавалось съесть вишни, они доставались птицам.

В древних стенах обители, которые, умей они говорить, наверняка могли бы рассказать куда больше, чем учительница истории, я жила уже четырнадцатый год. С тех самых пор, как меня – помнящую только свое имя – доставили сюда. Все говорили, что мне несказанно повезло, ведь забывшего фамилию родителей ребенка могли отправить в такое место, названия которого нам даже знать не полагалось.

Поначалу мне внушали, что живу я в обители временно. Вот найдется моя семья, и станем мы жить вместе, словно ничего не случилось. Когда я была маленькой, этим словам верила. Ждала, отмечала дни на календаре, молилась, плакала и загадывала, что если, к примеру, продержусь целый день на одной воде, то завтра придут добрые вести и все станет хорошо. А увидев близких, непременно их вспомню, как же иначе? Только все это не помогало. Ничего не помогало.

Нельзя сказать, что меня здесь обижали. Выделили отдельную комнату, кормили – не так чтобы очень уж сытно, дабы не поправлялась; давали уроки вышивания, учили прочим премудростям, которые могут пригодиться благородной девице моих лет. Говорили, что готовят к замужеству.

Кроме меня в обители жили другие девушки. Порой, когда за нами не особо строго следили, мы собирались в чьей‑нибудь комнате и рассказывали жуткие истории, после которых страшно было возвращаться к себе по длинному темному коридору, где за каждым углом мерещились пугающие тени. Одна из этих историй мне особенно запомнилась. Говорилось в ней о богатом и знатном мужчине, который однажды приехал свататься к девушке, как и мы, воспитанной в обители. Не захотелось ему или денег не накопил, чтобы подыскать жену из родительского дома – надумал сироту взять. Только слабой здоровьем оказалась молодая жена и померла спустя год. Явился вдовец за другой. Девушка не имела права отказать и уехала с мужем, а через полгода вернулась – поседевшая, руки дрожат, ни слова вымолвить не может. На несколько дней ее оставили в обители, а затем решили вернуть мужу. Только, когда приехали, на месте его имения обнаружили лишь старое кладбище.

От рассказа кровь леденела в жилах, а перед глазами проносились картины одна страшнее другой. Так и не заговорила та воспитанница, не рассказала, что произошло. Тайна осталась неразгаданной. Только с тех пор каждая из услышавших эту историю девушек стала побаиваться, как бы не оказаться следующей невестой того страшного жениха. Что, если не человек он вовсе? Значит, и сейчас может быть так же молод, как тогда, когда впервые приехал за девушкой, для которой свадебное платье стало погребальным саваном.

– Город Риент – последний, где сожгли колдунью, – журчал убаюкивающий голос наставницы.

Все это я уже слышала на других уроках. Рассказы о времени, когда любую молодую особу по чужому навету могли схватить прямо на улице, пытать и сжечь на костре. О времени, что успело стать историей, хотя события эти происходили совсем недавно. О времени, из‑за которого в нашей стране стало мало девушек и женщин.

Потому мужчины и не гнушались брать в жены безродных сироток из обители.

Наконец, урок истории закончился, начался урок вышивания. Обычно мне нравилось заниматься рукоделием, но сегодня почему‑то иголка выскальзывала из рук, а стежки ложились неровно. Еще и ветер за окном поднялся – не было бы грозы!

– Лилиан! – окликнули меня из открывшейся двери. От неожиданности я вздрогнула, игла глубоко впилась в палец, на белое полотно брызнула алая капля. – Тебя вызывают!

Когда шла мимо остальных воспитанниц, они провожали меня внимательными взглядами. Наверное, гадали, для чего позвали к настоятельнице? Какую весть собираются сообщить?

Минут через пять, выйдя из знакомого кабинета, куда обычно вызывали провинившихся, я села на низенькую лавочку в коридоре и, комкая в ладонях подол платья, начала мысленно повторять услышанное. Звучали слова гладко, и каждое било без промаха, точно метко брошенный камень: «Ты уже совершеннолетняя… должна понимать… поиски прекращены… больше не к чему здесь оставаться… есть желающий на тебе жениться».

Закрыв глаза, я перебирала возможные варианты. Остаться в обители и служить наставницей мне не позволили, ведь на эти должности отбирали избранных – самых лучших в учебе и… самых непривлекательных внешне девушек. Бежать? Куда? У меня не было ни денег, ни драгоценностей, ни других вещей, которые можно продать. Да и нашли бы меня быстро. Ведь кольца, которые заставляли носить здешних воспитанниц и которые невозможно было снять, являлись не только знаками принадлежности обители, но и «маячками», с помощью которых беглянок легко разыскать.

В день свадьбы кольцо снимали, а вместо него надевали другое – это значило, что девушка перестала быть собственностью обители и перешла в собственность мужа.

Мама! Папа! Ведь были же вы у меня! Почему же не почуяли сердцем, как мне тяжело? Почему не пришли на помощь?

Зажмурив глаза, я попыталась представить себе их лица, но, как и всегда, ничего не вышло. Память не желала возвращаться. Целительница говорила, что такое порой случается и только время может помочь мне и излечить, но сколько же его нужно, чтобы я вспомнила?..

– Что‑то случилось?

Подняв глаза, я увидела Аньеллу – девушку, живущую в соседней комнате.

Глава 2

Новый день начался с появления в комнате сестры Николины, которая пришла справиться о моем самочувствии. Остаток вчерашнего дня я провела у себя, даже ужинала тут, хотя обычно подобное воспитанницам запрещалось. Видимо, правила обители на меня больше не распространялись. Ведь одной ногой я уже была не здесь.

– Все хорошо, – ответила на вопрос целительницы, прислушавшись к себе. Ничего не болело, лишь глухая тоска ледяной рукой сжимала сердце. Но лекарства от такого недуга еще не придумали.

– Не нравится мне твой настрой, – вздохнула сестра Николина. – Ты ведь не первая и не последняя, с кем такое случилось. Почти все девушки рано или поздно становятся женами и матерями.

Матерями? Я поежилась, смущенно отвела взгляд. О том, что происходит между мужчинами и женщинами, когда они остаются наедине, нам говорили только намеками, оставляя немалый простор для воображения. Однако все знали, что после этого на свет появляются дети.

– Но почему настоятельница не разрешила мне остаться в обители? – поинтересовалась я.

– Ты прекрасно знаешь почему. И потом, всякое может случиться. Оставшись здесь, однажды ты могла бы пожалеть о своем решении.

– Но вы ведь не жалеете…

– Откуда тебе знать?

Я прикусила язык. В самом деле, откуда? Как говорится, чужая душа – потемки. Я ведь и не догадывалась о том, что у сестры Николины когда‑то был жених, и не узнала бы, если бы она сама не поведала. Может быть, живя много лет в обители, целительница втайне тосковала о другой жизни?..

Мечтала о собственном доме, а не о комнате с дверью, выходящей в длинный общий коридор. Думала о том, как хорошо самостоятельно распоряжаться большим хозяйством. О звонком смехе и обнимающих ее детских ручках.

Обо всем, чему не суждено было случиться.

– Наверное, вы правы, – отозвалась тихо. – Но ведь я совсем не знаю человека, с которым… который… Даже представить его себе не могу!

– Уверена, настоятельница со всей серьезностью подошла к выбору супруга… – Сестра Николина погладила меня по голове ласково, почти по‑матерински, и я благодарно зажмурилась, ощутив, как мне не хватало ласки. – Она бы не отдала тебя в руки какому‑нибудь негодяю.

– Но настоятельница не всегда была мною довольна.

– Нет, она не стала бы наказывать тебя таким образом. Знаешь что, не ходи сегодня на занятия. Я попрошу Аньеллу посидеть с тобой.

Я с готовностью согласилась. Сейчас никакие науки не полезли бы в голову, да и рукодельничать не смогла бы – руки все время неприятно дрожали. Хотелось покрепче вцепиться во что‑нибудь, чтобы унять дрожь, но все вокруг казалось эфемерным, ненастоящим. Будто вся моя прежняя жизнь ускользала из‑под пальцев, превращаясь в клочья тумана, которые у меня при всем желании не получалось удержать. Тот же туман клубился и где‑то впереди, в уже недалеком будущем.

Аньелла появилась через несколько минут. Видимо, ее отпустили с занятий, чтобы она могла побыть со мной. Мы были, скорее, приятельницами, чем близкими подругами, но сейчас я обрадовалась бы любой компании.

– Вижу, тебе уже лучше, – произнесла девушка. – Ох, и напугала же ты всех вчера! Упала на пол прямо в столовой – вся белая и не двигаешься!

– Сестра Николина прислала вечером немного еды, – сказала я. – Но мне ничего в горло не лезло. Что там происходит, все говорят обо мне, да?

– Само собой! – хмыкнула собеседница. – Здесь не так много новостей, о которых можно поболтать. Все гадают, каким окажется твой муж. Спорят вовсю. Я, например, не сомневаюсь, что он будет хорош собой, и уже сказала об этом.

– А если ошибешься?

– Тогда придется отдать Ирме свои новенькие синие нитки.

В ответ я вздохнула и обняла себя за плечи. Кому‑то моя судьба – повод для азартной игры. Будь на моем месте другая девушка, я бы, наверное, тоже с удовольствием обсуждала новость, горячо спорила и смеялась вместе с остальными – какими же безмятежными и счастливыми казались мне в эти минуты воспитанницы!

– Ты, кажется, вчера поранилась, когда вышивала, – напомнила Аньелла.

Я глянула на свою руку и с удивлением обнаружила, что след от укола полностью затянулся. Так, словно с момента, когда игла вонзилась в кожу, прошел не один день, а куда больше времени. Я и прежде замечала, что порезы и ушибы на мне заживают довольно быстро, но не настолько же…

Впрочем, сейчас было не до того, чтобы размышлять о странностях собственного тела. Куда больше тревожили другие мысли. Например, о том, когда «покупатель» соизволит прибыть за «товаром», то есть жених за мной…

С Аньеллой мы проговорили до обеда. Она помогла собрать мои немногочисленные пожитки. Все вещи приобретались на деньги обители, но возвращать их не требовалось – они переходили в мою собственность. Кое‑что я отложила, решив на прощанье сделать подарки другим девушкам. Просто так, на память. Ведь с тех пор, как я оказалась здесь, воспитанницы стали для меня новой семьей. И пусть я надеялась, что однажды родители найдутся, все равно постепенно привыкла и к здешним обитательницам, и к мерному распорядку жизни.

В столовой все смотрели на меня. Я заставила себя выпрямиться и высоко поднять голову. Стыдиться мне нечего. Любая на моем месте переволновалась бы. Слишком уж внезапно все случилось. Еще вчера утром была скромной воспитанницей обители, а сегодня уже чья‑то невеста. Еще бы знать чья…

Не выдержав мучительной неопределенности и неизвестности, после обеда отправилась к настоятельнице.

– Я тебя не вызывала, – едва переступив порог кабинета, услышала спокойный голос. Кабинет всегда казался мрачноватым местом. То ли из‑за того, что в узкие окна почти не проникало солнце, то ли по той причине, что все здесь соответствовало строгому и суровому облику настоятельницы.

Глава 3

Мне снился костер. Треск горящего хвороста, возбужденные крики толпы, лица, искаженные алчным любопытством. В горле першило от дыма, а яркие языки огня подбирались все ближе к моим ногам…

Я проснулась с громким криком и, бросив взгляд на дверь, удивилась, как не перебудила всю обитель. Кажется, крича, я сорвала голос. Ночная рубашка была мокрой от пота, скомканное одеяло валялось на полу.

Во сне мои руки крепко стянули жесткой веревкой и привязали к столбу. Там я осталась совсем одна – без поддержки и близких, окруженная чужими людьми, которые желали моей смерти. Там меня хотели сжечь за колдовство.

Кое‑как поднявшись с узкой кровати, я положила одеяло на место и подошла к окну. Уже светало, легкий ветерок резвился на просторе, и я вдруг позавидовала его свободе. Как бы мне хотелось самостоятельно распоряжаться своей жизнью! Но это право я давно потеряла. Настоятельница не раз подчеркивала, что не занимается благотворительностью, так что наверняка подсчитала, сколько я задолжала обители за годы, которые здесь провела.

Разумеется, приобретать невест в обители все равно выгоднее, чем в благородных семьях. О происхождении многих воспитанниц, как, например, о моем собственном, настоятельница рассказать не могла, но зато здесь девушки получали достойное образование и воспитание. За нами строго следили, не позволяли покидать небольшое пространство, в котором мы жили, к тому же ни один мужчина не приближался к воспитанницам, что гарантировало непорочность тех, кто останется в обители и станет новыми воспитательницами, и тех, кто уедет и сделается чьими‑то женами.

Впрочем, не интересовалась, как это было у других, а меня никогда не тянуло знакомиться с представителями противоположного пола. Хватало историй, которыми нас запугивали, – о том, что из‑за нехватки женщин некоторые недостойные мужчины становились настоящими дикарями и похищали девушек прямо на улице. Поэтому знатные дамы не покидали своих домов без отцов, мужей и слуг, а девицы и женщины попроще старались посещать рынки и ходить за водой вместе и никогда не выходили на улицу в одиночку. В обители тоже имелась вооруженная охрана, однако воспитанницы никогда не пересекались со стражами.

Может быть, к лучшему, что за мной приедет поверенный? Хотя бы небольшая передышка на пути к новому отрезку судьбы, возможность успокоиться перед тем, как увижу лицо будущего супруга. А свадьба… что ж, наверное, таким, как я, пышные празднества не положены.

Больше я так и не смогла заснуть. Сидела у окна и размышляла, старательно отгоняя воспоминания об отпечатке своей ладони на деревянной двери. Мне почти удалось убедить себя, что случившееся померещилось растревоженному воображению. Почти, но не совсем. Я решила, что должна вернуться и еще раз взглянуть на след, который могло бы оставить раскаленное железо, если бы кому‑то вздумалось сделать клеймо в виде девичьей ладони.

Решив не откладывать задуманное и стараясь сильно не шуметь, поспешила к двери, ведущей в сад. В столовой уже готовили завтрак, но дверь находилась в другом крыле здания, так что я благополучно миновала прямые, как стрела, сейчас еще пустые коридоры. Добравшись до нужной двери, на мгновение зажмурилась, точно боялась увидеть то же, что увидела вчера.

Отпечаток оказался на месте. Я приблизилась, чуть растопырив пальцы, приложила к нему ладонь. Совпадение получилось полным. Сомнений быть не могло. Моя рука оставила след, который теперь уже не стереть.

Но как такое могло случиться?..

Услышав за спиной шаги, отдернула ладонь и обернулась. Ко мне приближалась сестра Николина. Выглядела она огорченной.

– Вы… тоже… заметили? – спросила, поймав ее устремленный на выжженный след взгляд.

– Никому об этом не говори, девочка, – ответила целительница. – И постарайся в следующий раз сдерживать гнев. И не обрушивать его на ни в чем не повинные предметы.

Устыдившись, я опустила глаза. Сестра Николина была права. В ту минуту, когда ударила по двери, я действительно чувствовала, как меня переполняют ярость и боль. Но разве могла предположить, к чему приведет мой порыв? Будь я не обычной девушкой, а…

Будь я…

Додумывать эту мысль было страшно, я сжала кулаки, впилась ногтями в кожу. Боль отрезвила меня, и я подняла глаза. Даже попыталась улыбнуться, хотя больше всего сейчас хотелось закричать от ужаса и неверия.

– Спасибо за совет, сестра Николина. Вы верно говорите. Я никому не скажу.

– Вот и умница, – похвалила она меня и снова, как вчера, погладила по голове. – Ты ведь смелая девочка и справишься со всеми ударами судьбы. И с будущими, и с прошлыми…

– С прошлыми? – переспросила непонимающе. Но целительница уже развернулась и неспешным шагом направилась к кабинету настоятельницы. Так для меня и осталось загадкой, что же она имела в виду, произнося эти слова.

Виенна, баронесса де Кастеллано, больше всего ненавидела, когда что‑то шло не по ее планам. До сего времени ей, даже будучи слабой женщиной, вполне успешно удавалось воплощать свои планы в жизнь. Рано оставшись без родителей, но с немалым унаследованным от них состоянием, она сделала очевидный вывод, что миром правит тот, у кого есть богатство, но, если мужчина может позволить себе действовать уверенно и порой грубо, то у женщины существует другое оружие. Внешняя привлекательность, мягкие движения, улыбки, скрывающие острые зубки, умение расплакаться в нужный момент и конечно же все последние достижения моды, призванные подчеркивать природные достоинства и прятать недостатки. У Виенны было довольно времени, чтобы всему этому научиться – и в девичестве, и когда она стала вдовой, после того как ее пьяный муж‑барон свалился с лошади на охоте.

Глава 4

Я послушалась сестру Николину и никому не рассказала об отпечатке ладони на двери. Хорошо, что этим ходом пользовались редко, так что оставалось надеяться, что никто ничего не заметил. Зато о том, что вместо жениха приедет его поверенный, стало известно всем. Поначалу девушки наперебой возмущались тем, что не увидят моего будущего мужа и не смогут подтвердить или опровергнуть догадки о его внешности. Но затем сообразительная Аньелла заявила, что не выпустит из обители ни меня, ни моего спутника, пока не выведает у него все подробности о герцоге.

Неизвестно, как она собиралась этакое провернуть, но меня ее слова развеселили и на какое‑то время разогнали смятение, поднявшееся в душе из‑за происходящего. Как бы я хотела, чтобы моя очередь покинуть обитель еще не настала! Хотя бы на недолгое время продлить дни, наполненные уроками, рукоделием, разговорами с воспитанницами. Сейчас даже то, что прежде раздражало, вызывало ностальгическое желание никогда с этим не расставаться. А тут еще история с дверью…

Прошло два дня, вещи были собраны. Меня освободили от занятий, и я тенью бродила по обители, с тоской заглядывая в знакомые с детства помещения – просторные светлые классные комнаты, маленькие кладовые, библиотеку, где требовательная сестра Корнелия неусыпно следила, чтобы девушки читали только то, что рекомендовано настоятельницей. Впрочем, как мне казалось, непотребные книги сюда не попадали. Наверняка новые произведения тщательно проверяли, а те, что не подходили для чтения, немедленно сжигали.

Сжалившись надо мной, сестра Николина попросила помочь ей в лазарете. Две девушки отравились дикими ягодами – кусты проросли через ограду. Так что требовалось приглядывать за обеими – как бы не стало хуже. Занявшись делом, я немного отвлекалась от собственных тревог. К тому же на меня успокаивающе действовала компания целительницы. Ее спокойный голос и почти материнская нежность дарили надежду, что не все в мире так плохо, как кажется.

Беседу о супружеских обязанностях тоже провела сестра Николина. Несмотря на то что сама она так и не вышла замуж, эта мудрая женщина владела знаниями, полученными из книг по медицине. Правда, касались они в основном не того, что происходило между мужем и женой в спальне, а последствий брачной ночи, то есть появления на свет младенцев. Единственное, что особо подчеркивалось сестрой Николиной в беседе – женщина должна быть покорна воле мужчины. Отчего‑то данное утверждение вызывало внутренний протест, но я промолчала, безропотно дослушала лекцию до конца, только все сильнее и сильнее комкала руками грубую ткань платья на коленях.

Поверенный приехал внезапно – вечером, когда все поужинали и разошлись по своим комнатам. За мной опять явилась отправленная настоятельницей сестра Николина. Сказала, чтобы я захватила все свои вещи и поторапливалась. Девушки, несмотря на то что им никто ничего не сказал, высыпали из комнат. Не так уж часто за нами приезжали издалека, да и знатных людей среди женихов воспитанниц почти не встречалось, так что мой случай казался из ряда вон выходящим, потому и провожали меня всей обителью.

Я держалась, старалась сохранить спокойствие, что‑то говорила, даже улыбалась. Раздала приготовленные подарки. Крепко обняла сестру Николину, Аньеллу, еще нескольких девушек. Некоторые воспитанницы, не сдерживаясь, всхлипывали.

– Что вы плачете? – попыталась их успокоить. – Я ведь не умираю! Просто выхожу замуж!

– Девушки, поспешите, – напомнила о позднем времени настоятельница.

Поверенный герцога оказался ничем не примечательным человеком. Среднего роста, лысоватый, одет в дорожную одежду практичных черно‑коричневых тонов. Однако его бесцветные глаза за металлической оправой очков смотрели так строго, что даже бойкая Аньелла не решилась расспрашивать о моем будущем муже.

Через некоторое время мы с поверенным подписали бумаги, и настоятельница с бесстрастным видом зачитала церемониальные слова. Часть из них я послушно повторила, дала необходимые клятвы, поставила на бумаге отпечаток пальца, чем закрепила свое согласие на брак. С моей руки сняли принадлежащее обители кольцо, а вместо него надели другое – совсем простенький золотой ободок с выгравированным на нем узором, рассмотреть который при свете свечей у меня не вышло.

Пути назад не было.

Карета поверенного ждала за воротами обители. Я так давно не покидала стены, в которых провела большую часть жизни, что казалось – мне снится сон. Все вокруг размывалось и сливалось, и я не сразу поняла, что по моим щекам текут слезы. Их можно было принять за капли дождя, если бы не горьковато‑соленый вкус на губах. Я вытащила из кармана платок и терла глаза до тех пор, пока не начало щипать.

А после того как слезы высохли, села в карету, забралась в самый дальний угол и отвернулась к окну, за которым сгущались летние сумерки.

Королевская резиденция выглядела как образец кичливой роскоши. Повсюду блеск, вычурная мебель, парчовые занавески. Но приближенные к королю придворные знали, что казна его не так богата, как правитель силился показать, время от времени пуская пыль в глаза иностранным гостям. Однако пока рано было говорить и о том, что королевский двор обнищал.

Илария сидела на балконе собственной спальни, куда подали то ли поздний завтрак, то ли ранний обед. Молодая женщина с волосами морковного цвета, небрежно рассыпанными по плечам, лениво двигала по серебряному подносу блюдца с закусками. Баронесса поморщилась – если фаворитка короля и дальше станет так поглощать сладкое и острое, едва ли это пойдет на пользу ее коже.

– Я приехала поговорить о письме, – без долгих предисловий заявила Виенна. – В нем написана правда? Герцог де Россо в самом деле…

– Да‑да, – томно отозвалась Илария. – Мы все не меньше поражены, милочка. Вчера за ужином только и говорили, что о скорой свадьбе герцога.

Глава 5

Свое первое путешествие в обитель из места, где меня нашли, я почти не запомнила, поэтому сейчас все было в новинку. И долгий путь в карете по тряской дороге, и неудобная поза, из‑за которой занемело тело, и необходимость находиться в замкнутом пространстве наедине с едва знакомым человеком. Тот факт, что человек этот являлся мужчиной, а не женщиной, к обществу которых я за свою жизнь привыкла, добавлял нервозности. Я старалась не смотреть на поверенного и решила не заговаривать с ним первой. Отчего‑то казалось, что и ему поручение привезти меня к супругу не доставляло радости. Он просто выполнял свою работу. Сначала по доверенности вступил со мной в брак от имени другого человека, а затем вынужден был сопровождать туда, где мне предстояло начать новую жизнь.

Какой она окажется?..

Я думала, что ехать придется всю ночь, однако карета остановилась. Мой молчаливый спутник сообщил, что мы прибыли на постоялый двор, где останемся ночевать. Прежде мне никогда не приходилось бывать в таких местах, так что я с любопытством рассматривала неказистое строение в два этажа с короткой трубой, из которой поднимался дым. Коней отправили на конюшню, а меня по узкой темной лестнице провели в тесную комнатку под самой крышей. Поверенный спросил, не голодна ли я, на что я ответила, что поужинала в обители. Удовлетворившись ответом, он ушел, посоветовав беречь свечи и наутро быть готовой к продолжению пути. Закрыв дверь на ненадежный по виду крючок, я переоделась в ночную рубашку и, погасив свет, юркнула под одеяло, надеясь, что в помещении нет мышей, крыс или насекомых.

Заснуть получилось не сразу. За стеной в коридоре слышались шаги, по соседству, в комнате, где расположились другие постояльцы, звенели голоса. Я вертелась с боку на бок, то натягивала тонкое одеяло на плечи и пыталась спрятаться в нем, как делала в детстве, то порывалась сбросить его на пол. Темнота казалась почти живой. Крохотное оконце заросло паутиной и практически не пропускало лунного света. Я знала, что нужно поспать хоть немного, чтобы на следующий день чувствовать себя отдохнувшей, но провалилась в сон гораздо позже, чем легла – тогда, когда стихли все шумы. Хорошо хоть, что мои недавние опасения не оправдались, и никто «бегающий» или «ползающий» не потревожил во сне.

В обители обычно вставали рано, так что утренний подъем не застал меня врасплох. К моменту появления в моей комнате поверенного (имя его, к своему стыду, успела забыть) я оделась и умылась холодной водой из стоящего на прикроватном столике кувшина над стоящим тут же небольшим тазом. Уборная, как и следовало ожидать, находилась во дворе, а завтракали мы в общем зале. Нам подали зажаренную до хруста яичницу, щедрые ломти непропеченного хлеба и остывший чай.

А дальше продолжилась дорога. Отодвинув занавеску, я наблюдала, как менялся пейзаж, становясь из привычно‑знакомого неуловимо‑другим. Мимо проплывали возделанные поля и виноградники, на которых работали просто и бедно одетые люди. Затем их сменили казавшиеся бесконечными зеленые луга и шумные речушки, а вдалеке уже виднелась полоса высоких гор. Иногда мне хотелось, чтобы карета остановилась и можно было поближе рассмотреть то или иное место, размять ноги, освежиться прохладной водой. Но я не осмеливалась просить своего хмурого спутника оказать мне такую милость.

Удивительно, но через некоторое время он заговорил со мной сам.

– Почему вы не спрашиваете, далеко ли еще ехать? – поинтересовался поверенный хриплым после долгого молчания голосом.

– Сколько бы ни было, нам все равно нужно проделать этот путь, – отозвалась я.

– Терпеливая девушка… Я‑то ожидал от вас неизбежных капризов. Хотя, если вспомнить, где вы росли…

– Я не привыкла капризничать, господин.

– Оно и видно. Но, думаю, у вас накопилось много вопросов, верно? Спрашивайте же!

Я недоверчиво взглянула на спутника. Можно спрашивать обо всем? В самом деле?

– Куда мы едем?

– В родовой замок герцога де Россо. – Он назвал фамилию, которую я уже видела на бумагах, когда их подписывала.

– Та церемония, что прошла в обители, действительно считается заключением брака? – решилась уточнить у мужчины. – Значит, меня уже можно считать замужней женщиной? Или…

– Пока не совсем, – хмыкнул собеседник. – Видите ли, бумаг и брачных клятв недостаточно. Требуется кое‑что еще.

– Что же?

– Только обещайте, что не станете рыдать, охать и ахать, – с некоторой опаской произнес он, посмотрев в мою сторону.

– Обещаю, – не без тревожного чувства согласилась с его условием.

– Надобна консуммация брака. Окончательное его завершение. Но тут уж вам придется дождаться встречи с герцогом. Проведете с ним первую ночь с соблюдением всех надлежащих обрядов и по‑настоящему сможете именоваться замужней. Ведь известно же – если у супругов нет близких отношений, это повод для развода.

– Для развода? – переспросила я, догадавшись, что поверенный говорил о том же, о чем и сестра Николина, только не с медицинской, а с законодательной точки зрения. Непонятным оставалось только, какие обряды он имел в виду. – И что же происходит с разведенными женщинами? Ведь жить с мужьями они не могут.

– Слышал, что раньше подобные происшествия считали позором. Но сейчас, когда представительниц вашего пола не хватает, разведенные женщины снова могут считаться невестами. И питать надежду, что с другим благоверным им повезет больше. А те, которые больше не желают выходить замуж, могут уйти в обитель вроде той, откуда я вас забрал. Однако, думаю, не всех туда принимают.

– Развод может быть дан только по этой причине?

Глава 6

Мы сделали остановку на еще одном постоялом дворе, перекусили и сменили лошадей. Здесь оказалось уютнее – светлый общий зал, лоток с товарами, которые могут пригодиться в пути. Да и еда получше. Разомлев после сытного обеда, я задремала в карете. И не сразу услышала стук копыт и громкие крики, приказывающие остановиться.

Открыв глаза, поймала на себе растерянный взгляд поверенного. Но уже через несколько мгновений взгляд стал решительным и твердым. Мужчина толкнул дверцу.

– Что бы ни случилось, оставайтесь в карете! – приказал он, выходя.

Самую чуточку отодвинув краешек занавески, которую недавно задернула, чтобы яркий свет не мешал дневному сну, увидела окруживших карету людей. Грубые лица, потрепанная одежда – едва ли кто‑то назвал бы ее приличной! – алчные глаза, которые явно заранее подсчитывали каждую монету, которую можно выручить, продав все, что они видели. С губ незнакомцев срывались ругательства, и я с ужасом поняла, что мы стали добычей разбойников, которые промышляют на дорогах.

Сначала мой спутник пытался договориться мирно и объяснял, что мы не везем с собой ни золота, ни серебра, ни драгоценностей. Но ему не поверили и захотели обыскать карету. Дверца открылась, и на меня уставился один из мужчин.

– Вот здесь кто! Посмотрим‑ка поближе… – ухмыльнулся он, демонстрируя дырку вместо двух передних зубов. «Наверное, выбили в драке!» – подумала я, почувствовала странное оцепенение от происходящего и вскрикнула, ощутив, как шершавые пальцы обхватили мое запястье. Взгляд чужака стал сальным, на губах появилось подобие улыбки.

Все страшные истории о нападениях на девушек и женщин, которые нам рассказывали в обители, стремительно становились реальностью, а я из слушательницы превращалась в главную героиню. В глазах потемнело, от мерзкого запаха, который исходил от разбойника, к горлу подступила тошнота. Отчаянно надеясь, что не упаду в обморок, я замотала головой.

– Господин, пожалуйста!

– О, ты называешь меня господином? Мне это по нраву. Но о чем ты хочешь меня попросить, крошка? Пожалуйста – что? Пожалуйста, заберите меня отсюда? Пожалуйста, подарите мне поцелуй? А?

– Пожалуйста, оставьте меня!

– Не могу, ты мне нравишься.

Мужчина рванул меня к себе, и в тот же миг я услышала голос поверенного, произнесшего несколько слов на незнакомом певучем языке. Он больше не увещевал нападающих, но и не угрожал им. Мой спутник сразу перешел к нападению.

Я не видела, что именно произошло, но уже через пару минут негодяи обратились в бегство. Их явно преследовал страх, внезапно возникший перед чем‑то, что могли видеть только они. Разбойники кричали, удирая, падали с лошадей, их голоса звенели у меня в ушах.

Эта участь не миновала и негодяя, который проник в карету. Он отпустил меня и скрылся вслед за остальными. А я упала на сиденье. Поверенный приблизился и почти ласково осведомился:

– С вами все в порядке? Вы не пострадали? Должно быть, вы даже не слышали о том, что такое порой случается.

– Слышала, – отплевываясь от выбившихся из прически волос, отозвалась я. – Но как вам удалось от них отбиться? У вас при себе какое‑то опасное оружие?

– Артефакт, – на удивление спокойно после только что пережитого потрясения ответил спутник. – Подарок сильного колдуна из Хальфдана. Он хороший друг герцога де Россо.

– Но разве использование подобных предметов не карается законом? – удивилась я.

– Северное колдовство совсем не такое, как то, за которое преследовали в наших краях. Этот дар дает сама природа. Он – порождение стихии, которую никому, кроме северян, не дано постичь.

Поверенный ненадолго отошел, чтобы обменяться несколькими словами с кучером, а я воспользовалась передышкой и постаралась привести в порядок прическу и одежду. Слова собеседника глубоко запали мне в душу. Герцог дружит с настоящим колдуном?

В обители нам немного рассказывали о Хальфдане. О бескрайних ледяных пустошах, занесенных снегом горах, холодных фьордах. О суровых людях, которые носят одежду из шкур и, как поговаривали, сами способны превращаться в животных.

Эта страна казалась такой далекой, что представлялась почти сказочной. Живя в обители, мы никогда не видели снега. Да и теплые шубы были ни к чему – для прохладных осенних и зимних дней вполне хватало плотных шерстяных накидок, которые мы вязали сами.

Неужели колдун запросто навещает герцога де Россо в его замке? И дарит могущественные артефакты, один из которых мой будущий супруг не пожалел дать поверенному для того, чтобы тот сумел защитить меня в дороге? Значит, он заботился обо мне, несмотря на то, что мы никогда прежде не встречались?

Спутник вернулся в карету, и мы продолжили путь. Путешествие прошло без приключений. Но уснуть я больше не смогла.

– Нынешней ночью мы снова остановимся на постоялом дворе? – поинтересовалась я.

– Нет, должны успеть добраться дотемна.

Услышав это, я одновременно и обрадовалась, и испугалась. Что там мне говорили о первой брачной ночи? Неужели она совсем близко – на исходе этого дня? Я чувствовала себя измотанной долгой дорогой, и при мысли о том, что предстоит, становилось не по себе. Руки снова начали дрожать, и я спрятала их под тонкой шалью, чтобы сидящий напротив мужчина ничего не заметил.

Однако о моих тревогах он все равно каким‑то образом догадался.

– Вы не должны беспокоиться. Герцог де Россо – не какое‑то чудовище. Уверен, он будет добр к вам.

– Как был бы добр к приблудной собачонке?

– Не драматизируйте, – поморщился собеседник. – Возможно, вы считаете себя жертвой обстоятельств, но, поверьте, вам повезло. Не думаю, что к девушкам, воспитанным в обители, часто сватаются аристократы.

Глава 7

Вечерело. Повернувшись к окну кареты, я смотрела на вытянутые тени кипарисов. И думала, думала…

Не слишком часто, но в библиотеку обители все же попадали приключенческие романы. Воспитанницы зачитывались ими, пытаясь представить мир, лежащий за надежными стенами, в которых мы росли и постигали необходимые науки. Среди тех, кто любил читать, была и я. Однако понимала, что только в выдуманных историях все гладко и удача никогда не оставляет героев. А теперь, не успела оглянуться, и сама стала героиней подобной истории.

Дальняя дорога… Нападение разбойников… Загадочный колдовской артефакт…

Поверенный не без тревоги поглядывал на меня, очевидно, ожидал, что я не совладаю с собственными чувствами и расплачусь. Но я держалась. Слезы не спасают от неприятностей – гораздо важнее осторожность и наблюдательность.

Начало темнеть. Стало прохладно. Мой спутник подал мне теплое покрывало, укутавшись в которое, я почувствовала себя маленькой. Но спать не хотелось.

– Расскажите мне про того колдуна из Хальфдана, с которым дружит ваш хозяин! – попросила я. – Вы с ним встречались? Наверное, он производит на людей пугающее впечатление?

– Не сказал бы. Разумеется, он мужчина довольно сильный и тренированный. Однако подобных и у нас хватает. Если заниматься с раннего детства…

– Ох, да я вовсе не об этом! Он должен пугать тем, что владеет колдовством. Разве не так?

– Не думаю, что ему разрешено колдовать когда вздумается. Только в крайних случаях. Это же касается и артефактов. Если бы нападающие не пожелали забрать вас, я не стал бы применять артефакт. Так что не думаю, что вам нужно бояться нашего северного гостя.

– Он что, и сейчас в замке? – насторожилась я.

– Да, у вас будет возможность встретиться с ним и задать интересующие вопросы… – Поверенный герцога откашлялся. – Если осмелитесь, конечно.

Я снова задумалась. Осмелюсь? Колдовство меня интересовало давно, но вот так запросто разговаривать с тем, для кого оно не то, чем пугают детей, а повседневная реальность?

Страшно.

Вспомнился выжженный на двери след. Каким образом я смогла сотворить такое? И предупреждение сестры Николины…

Неужели я не просто человек, а одна из тех женщин, которых еще недавно преследовали, загоняли, как зверей на охоте, а потом волокли в темницы и на костры?

Интересно, сможет ли северный колдун это понять? Заметить по моему взгляду, почувствовать, оказавшись рядом со мной, услышать в не сказанных словах? Или мне следует все ему рассказать и попросить совета?

Но как отреагирует герцог, если узнает, что женился на колдунье? Нет, нужно молчать. Сестра Николина была права, предостерегая меня. Дело это нешуточное. Если я расскажу правду о случившемся, поставлю под угрозу собственную жизнь, а она мне еще дорога.

…Несмотря на то что у меня отобрали право распоряжаться ею самостоятельно…

– Почти приехали, – сообщил спутник, и я завертела головой, хотя в сгустившихся сумерках сложно было что‑то рассмотреть. Только небо, низко нависшее над окрестностями. Должно быть, собиралась гроза. – Не бойтесь. Я уже говорил, что герцог – достойный мужчина, а не чудовище из кошмаров.

– Это вам он кажется таким, – пробурчала я и едва не прикусила язык, когда карету сильно тряхнуло. – Вас ведь не продавали ему, не спросив вашей воли. Вы сами сделали выбор, когда решили на него работать.

– Не слишком ли сильное стремление к независимости для сироты, которая выжила милостью настоятельницы, став ее подопечной?

– Уверена, настоятельница с лихвой возместила все, что обитель на меня потратила. Разве не вы занимались денежными вопросами? Поведаете, сколько я стою?

– Думаю, если бы настоятельница считала нужным держать вас в курсе дел, она бы все рассказала сама.

Больше от собеседника я ничего не добилась, лишь угрюмо насупилась, уставившись в темное окошко. Наверное, он прав. Я не первая и не последняя, кого сделали чьей‑то женой по предварительному сговору. Такова судьба всех женщин в нашей стране. Или замужество, или обитель, где пришлось бы коротать свой век, обучая и наставляя молодых девиц.

Но отчего так больно? Почему так тяжело на сердце? Как будто однажды мне пообещали нечто большее, но затем безжалостно отобрали, и все, что осталось – необходимость покорно следовать чужой воле. Ублажать супруга. Не перечить ему ни в чем. Ставить его желания превыше собственных. Вести хозяйство. Производить на свет наследников герцогского рода.

Мне могло повезти гораздо меньше. Ведь титулованные женихи и в самом деле крайне редко заглядывали в обитель. Чаще приезжали люди попроще. Торговцы, фермеры. Те, кто сумел накопить деньги, чтобы купить жену.

Но почему меня ни разу не показывали другим кандидатам в мужья? Не выводили на смотрины? Просто однажды поставили перед фактом, объявив, что отныне моя судьба решена. Может быть, это как‑то связано с тем, что в обители долго искали мою настоящую семью, а затем поняли, что все бессмысленно, и прекратили?

– Мы подъезжаем к замку, – услышала я, отвлеклась от размышлений и встрепенулась. Казалось, что невидимые часы с громким тиканьем отсчитывают время. Совсем скоро я увижу лицо человека, который, ни разу не встретившись со мной, выбрал меня в жены.

Экипаж баронессы позволял путешествовать с комфортом. Спутник, которого выделил ей король, предпочел ехать верхом, сопровождая карету. С ним следовала охрана – Виенна лично отобрала дюжих молодцов, один вид которых мог обратить в бегство целую банду разбойников. О том, что разбойные люди промышляют на дорогах, знали все. Грабежи и насилия случались куда чаще, чем о том докладывали его величеству королю Арнальдо.

Глава 8

Поверенный обещал, что мы доберемся дотемна, но, когда я впервые увидела замок, его окутывали вечерние сумерки. Густые, темно‑синие, дарующие долгожданный отдых от дневного зноя. Дождь, который предвещал ухудшение погоды, пока не начался, однако небо выглядело угрюмым и висело так низко, что, казалось, до него можно дотянуться рукой. Я смотрела на представший передо мной громадный причудливый силуэт герцогского замка и пыталась, но не могла свыкнуться с мыслью, что теперь это место станет моим новым домом. Что обратно дороги нет и отныне здесь продолжится моя жизнь.

Мы вошли в ворота, которые открыл молчаливый прислужник, и оказались во внутреннем дворе, вымощенном каменными плитами. Таком просторном, что тут можно было давать балы. Мне представлялись яркие огни факелов, поражающие воображение наряды дам и нежные улыбки кавалеров.

Боясь потеряться, я цеплялась за локоть моего спутника, точно ребенок за взрослого. Впрочем, учитывая, что по возрасту поверенный годился мне в отцы, я почти не испытывала смущения. Каблуки туфель звонко стучали по камню, а руки снова начали дрожать от волнения и страха, которые нахлынули удушливой волной.

Почти все окна замка оставались темными, лишь в нескольких я разглядела мелькающие огоньки свечей. Может быть, обитатели уже давно легли спать? Или нас здесь вообще не ждали?..

– Ваша светлость! – вдруг заговорил со мной поверенный и остановился. – Мне нужно кое‑что вам сказать. Выслушайте меня внимательно. Пообещайте мне здесь и сейчас, что, поселившись в замке, вы будете вести себя разумно. Так, как положено супруге герцога де Россо и… женщине, чья обязанность – во всем и всегда поддерживать мужа.

– Вы считаете, что у меня плохие манеры? – заволновалась я.

– В том, что вы умеете вести себя за столом, хорошо воспитанны и неплохо образованны, я уже убедился. Дело не в этом. Возможно, кое‑что… некоторые вещи, с которыми вы столкнетесь в замке, могут показаться вам странными. Я бы не хотел, чтобы вы судили обо всем сгоряча. Человек не выбирает свою участь, и потому…

– Странными? – насторожилась я. Страх нахлынул волной. Он окружил меня липкой паутиной, оскалился тысячей ртов. – Какие именно вещи? Пожалуйста, скажите!

Увы, собеседник, посчитавший нужным предупредить меня, не захотел продолжать разговор. Казалось, поверенный даже пожалел, что вообще его начал. Мы продолжили путь в тишине, и я – надо признаться, не без усилий – заставила себя держаться прямо и гордо. Может быть, не как королева в изгнании, но и не как глупая девчонка, обескураженная происходящим. Даже если в глубине души я и чувствовала себя именно так.

Когда, заскрипев, дверь замка открылась, первой встретила нас пожилая экономка. Она мне сразу понравилась. Невысокого роста, с забранными в тугой пучок седыми волосами, с добрыми серыми глазами, окруженными сетью морщинок. Эта женщина походила на бабушку, о какой я всегда мечтала. От души надеясь, что мы подружимся, я улыбнулась.

– Комната приготовлена, ваша светлость, – произнесла она, поклонившись. – Я сама отведу вас. Прошу!

– А мои вещи? – Я вспомнила, что багаж остался в карете.

– Их доставят, не беспокойтесь.

– Кажется, мы можем попрощаться, – сказал сопровождавший меня спутник.

– Разве мы не встретимся завтра?

– Я больше времени провожу в столице, чем здесь, но встречаться нам, разумеется, придется. Доброй ночи! И еще раз прошу – ничего не бойтесь!

Поверенный ушел, а я растерянно смотрела ему в спину, гадая, что же он имел в виду. Может быть, здесь водятся привидения? Учитывая возраст замка, такое вполне вероятно.

Экономка повела меня за собой, освещая дорогу несколькими свечами в подсвечнике, который осторожно несла в руке. Вслед за ней я поднялась по узкой каменной лестнице с холодными гладкими перилами, свернула в коридор, затем в следующий. Скрипнула дверь.

– Ваша спальня.

«Какая большая!» – подумала, переступив порог. Наверное, раза в три больше моей комнатки в обители, если не в пять. Устланный мягкими коврами пол, два узких стрельчатых окна, необходимая мебель, украшенная деревянными завитушками. Кровать под балдахином с покрывалом из алого бархата… Она слишком широкая для того, чтобы спать на ней в одиночестве.

– Располагайтесь! Ванная за той дверью. Мне приказать нагреть воду?

Предложение вымыться с дороги показалось привлекательным, и я кивнула.

– Прошу немного подождать.

Экономка покинула комнату, оставив мне подсвечник. Должно быть, она так давно жила в замке, что не боялась ходить по лабиринтам коридоров в полной темноте. Я присела на край кровати и ощутила себя среди всей этой роскоши очень маленькой и потерянной.

Через некоторое время комната ожила. Появились горничные, одна из которых несла мои скромные пожитки, а еще три – по два ведра с водой. Я удивилась, почему так много воды, но зашла в показанную экономкой дверь и обнаружила, что расположенная там ванна имеет весьма впечатляющие размеры.

Девушки смотрели на меня с таким любопытством, будто у меня было две головы, а на ногах – копыта. Однако же – помалкивали. Быстро наполнили ванну водой, положили рядом большой кусок мыла и выжидающе уставились на меня.

– Вам помочь раздеться, ваша светлость? – наконец нарушила молчание одна из них.

– Что? – опешила я. – Ох, нет, не нужно! Я сама справлюсь. Можете идти. Благодарю.

Когда горничные скрылись, я торопливо стянула одежду, бросила ее прямо на пол и юркнула в теплую воду. Почувствовав спиной гладкое дерево, блаженно зажмурилась. Как хорошо! В обители мы по‑быстрому мылись в тазиках, не снимая нижних сорочек, и сегодня мне впервые за жизнь выдалось понежиться в мягкой ласковой воде по‑настоящему. Потому я не смогла удержаться от искушения раздеться полностью, хотя наставницы наверняка этого не одобрили бы.

Глава 9

Сидя в воде, я настороженно прислушивалась к доносящимся из спальни звукам. Похоже, там находился не один человек. Горничные вернулись?

Обрадовавшись возможности смыть дорожную пыль, я совершенно забыла приготовить сменную одежду и полотенце. Чтобы одеться, придется возвращаться голышом и рыться в сложенных вещах. Ну, или надевать грязные, что делать очень не хотелось.

Когда стало тише, я с облегчением выдохнула. Но, как выяснилось, рано обрадовалась. Кто‑то проследовал к ванной комнате, чья‑то рука толкнула дверь, и передо мной появился незнакомый мужчина.

Вскрикнув от испуга и неожиданности, я мгновенно погрузилась в воду до самого подбородка, радуясь тому, что деревянные стенки ванны и ароматная белая пена закрыли меня со всех сторон. Но все равно почувствовала себя беззащитной. Не следовало так расслабляться!

– Прошу извинить меня за то, что напугал, – промолвил визитер. Приятный голос, мягкий. Наверное, с такими интонациями успокаивают лошадей.

Я разглядывала его, насколько позволял падавший на незнакомца свет.

Высокого роста, темноволосый. Одет безо всякой помпезности – белая рубашка и черные штаны, но с простым человеком его не перепутаешь, даже не будучи умудренной большим жизненным опытом. Высокое происхождение выдавали осанка, выговор, уверенность в каждом движении.

– Кто вы? – уже догадываясь, каким будет ответ, спросила я.

– Герцог Себастьян де Россо. Приношу извинения за то, что не успел встретить вас у входа в замок.

– Ничего страшного, – чувствуя возрастающую неловкость ситуации, отозвалась я. – Поверьте, я не в обиде. Меня весьма радушно встретили ваши слуги.

– Теперь они не только мои, но и ваши.

– Боюсь, мне непросто будет к этому привыкнуть…

Признание само сорвалось с губ, и я с опозданием прикусила язык. А впрочем, что мне скрывать? Он знал, кого берет в жены. Совсем не ту девушку, которая с детства привыкла командовать прислугой. Да я даже одежду из дорогих тканей никогда не носила!

– Уверен, вы справитесь. Мне уже сообщили, что дорога выдалась непростая и вам пришлось лицом к лицу столкнуться с разбойниками. Я сожалею.

– Все закончилось благополучно, – ответила я, стараясь не вспоминать о произошедшем. Хотя понимала, что окончательно никогда этого не забуду. Ни лица нападавшего, ни его грубых прикосновений, ни ощущения собственного бессилия.

– Я бы хотел поужинать с вами сегодня. В вашей комнате. А в столовой соберемся завтра, все вместе.

Услышав это, я поежилась. Вместе… С его бабушкой, о которой меня предупреждал поверенный, и с другом‑колдуном? Но то будет завтра, а сначала нужно пережить сегодняшнюю ночь. Неужели герцог собирается заявить права на меня прямо сейчас?!

– Мне нужно одеться…

– Что‑то не наблюдаю здесь полотенца.

– Забыла его взять, – сердясь на себя за то, что слова прозвучали как оправдание, сказала я.

– Ничего страшного, подождите.

Стоило ему выйти, я бросила взгляд на подсвечник и притянула ноги к груди. Шапка пены колыхнулась, мягко обволакивая тело, а теплая вода вдруг показалась ледяной. Что же делать – может быть, задуть свечи?..

Герцог де Россо вернулся, принес с собой покрывало. То самое, с кровати. И развернул его передо мной во всю ширину.

– Думаю, вполне сгодится вместо полотенца, – заявил он, приблизившись.

Закусив губу, я смотрела на него и не шевелилась.

– Что же вы колеблетесь? Ужин остывает. И вода тоже.

Поймав направление его взгляда, я задрожала.

– Вам холодно, – заметил наблюдательный собеседник. – Хорошо. Я закрою глаза.

Я недоверчиво глянула на него, но мой супруг – неужели теперь мне придется называть его так? – действительно зажмурился. Вода заплескалась, я поднялась и шагнула из ванны, тут же ощутив босыми ногами прохладу и шероховатость пола. Потянулась к покрывалу – но взять его мне не позволили.

– Поднимите руки!

– Что?

– Просто поднимите, иначе я открою глаза.

Это напоминало угрозу, и я подчинилась. Подняла руки, ощущая, как лицо заливает краска стыда. Пусть мужчина и не мог меня сейчас видеть, он все равно находился слишком близко.

Герцог обернул покрывало вокруг меня, а оставшийся свободным край, когда я опустила руки, перекинул через плечо. Алый бархат обнимал тело, впитывал капельки влаги. Я убрала мокрые волосы с лица и хотела заплести их в косу.

– Оставьте. Так красивее.

Когда он успел открыть глаза?!

– Хорошо.

Взять с собой подсвечник мне тоже не разрешили. Оказалось, что в комнате света достаточно. На свечах здесь явно не экономили.

Стол к ужину накрыли прямо в спальне, на небольшом столике. От закусок исходил аппетитный запах, и я прижала ладонь к животу, надеясь, что тот не заурчит, как голодный кот. Кроме еды подали графин с вином.

– Угощайтесь! – кивнул на это великолепие герцог и небрежно уселся прямо на край кровати. Я села на единственный стул напротив и аккуратно расправила складки покрывала, которое заменяло платье. – Не знаю, что вы любите, поэтому велел доставить легкий ужин.

Легкий ужин? Несколько видов сыра, ветчина, оливки, гренки со спаржей, засахаренный миндаль и айва. Сглотнув слюну, я взглянула на сотрапезника, который с невозмутимым видом разливал по бокалам рубиновое вино. Отблески света плясали на смуглой коже, отражались в глазах. Светлых, как у меня самой.

Наемник повернул голову и взглянул Виенне в лицо. Из‑под полей шляпы блеснули лукаво прищуренные глаза. Губы искривила усмешка.

Глава 10

Угощение таяло во рту. Я даже не ожидала, что, несмотря на тревоги последних дней, у меня будет такой завидный аппетит. Себастьян де Россо ел мало. Он время от времени с мягкой усмешкой посматривал на меня, подливал вино. Сладкое и терпкое, оно кружило голову и подталкивало озвучить накопившиеся вопросы. Я пока еще сдерживалась, но вопросы так и рвались с языка.

«Все не так уж и страшно, – говорила я себе, украдкой бросая взгляды на супруга‑незнакомца. – Судя по обстановке, количеству прислуги и тому, что здесь подают к ужину, герцог вовсе не принадлежит к обедневшему роду. Да и слова поверенного это подтверждают».

Однако, с учетом того, что дела моего мужа обстояли хорошо, еще более загадочным становился его выбор. Он действительно молод и… весьма хорош собой. Не признать его привлекательность невозможно. Так почему же герцог не взял в жены девушку своего круга? Я не сомневалась, что любая аристократическая семья, не задумываясь, отдала бы ему свою дочь.

Тогда что здесь делаю я?..

Вспомнились недавние слова человека, доставившего меня в замок. О каких странностях он говорил? С чем мне придется столкнуться? Нужно держать ухо востро. Если в замке мне угрожает опасность, неизвестно, с какой стороны она может приблизиться.

– Вы слишком задумчивы, – произнес герцог. Сейчас его голос звучал почти ласково. Или вино искажало восприятие, отчего желаемое воспринималось как происходящее наяву?

– Разве мне не о чем задумываться? – отозвалась я, от неожиданности едва не выронив кусок сыра.

– К примеру?

– О том, что ждет меня… нас с вами… после такого знакомства.

– Я так сильно обидел вас, когда вошел в ванную комнату, не предупредив о своих намерениях?

Казалось, он говорил вполне искренне. Но я молчала, не зная, что следует ответить. Притвориться, что все в порядке, или сказать правду?

Может быть, будь у меня другое происхождение, отношение ко мне было бы иным? Или нет? Ведь жена, кем бы она ни являлась до свадьбы, всегда собственность мужа. Перешагнув порог его дома, она должна забыть о своей прежней жизни. Забыть навсегда.

Я не могла похвастаться привычкой к роскоши – в обители нас приучали довольствоваться малым. Не умела отдавать приказы слугам. Если кто‑то и годился в супруги отпрыску герцогского рода, то точно не я.

Так и сказала, сделав еще глоток вина. Пришлось набраться храбрости, чтобы начать говорить, однако затем слова полились сами собой. О том, что я не только другим не показывалась, но и себя никогда прежде не видела раздетой, тоже упомянула.

– Я ведь закрыл глаза, – напомнил Себастьян де Россо. – Так что – тоже не видел. Пока.

Сделанное им краткое уточнение заставило меня подскочить на стуле. Край покрывала опасно сдвинулся, грозя соскользнуть с плеча, и я поспешила вернуть мягкий бархат на место. После чего решительно вздернула голову, стараясь не думать о том, как запылали от слов собеседника мои щеки и уши.

– По какой причине вы женились на мне?

– Пришло время – женился. Разве для этого нужны иные резоны? – усмехнулся герцог. – А что?

– У вас имелась возможность выбрать девушку, воспитанную в семье.

– Однако у обители, где вы выросли, превосходная репутация. Многие люди предпочитают не давать дочерям образования, полагая, что женщинам оно ни к чему, и даже стыдятся того, что некоторые девицы способны прочитать книгу. А ваша настоятельница придерживается прогрессивных взглядов.

Я угрюмо засопела. Пока он все говорил верно. Настоятельница, несмотря на то что знатные женихи в обитель заглядывали редко, на самом деле считала, что девушки должны уметь читать и писать, знать историю своей страны и разбираться в непростых науках, которые прежде слыли прерогативой мужчин.

– Для вас так важно, чтобы супруга была грамотной? – уточнила недоверчиво.

– Почему нет? Я ведь не все время провожу в отдаленном замке. Моей жене придется находиться рядом со мной в столице, даже при дворе. Она должна уметь поддержать разговор на любую тему. Мне бы не хотелось за нее стыдиться.

С этим аргументом я также готова была согласиться.

– Так как, я ответил на ваш вопрос?

– И вас не волнует, что мое происхождение неизвестно? Что мои родители могли быть простыми людьми? Что в моих жилах не течет кровь аристократки?

– Человек, которого я считаю своим лучшим другом, колдун из Хальфдана. Он родился в крестьянской семье и, если бы не проснувшиеся в нем способности, сейчас возделывал бы суровую северную землю. Однако я не знаю человека, который являлся бы для меня большим авторитетом.

Мне вдруг захотелось, чтобы кто‑нибудь и обо мне говорил с таким же теплом. Но кто? Аньелла или сестра Николина? Хотелось верить, что мне позволят обмениваться с ними письмами. Ведь они – моя единственная семья.

– Происхождение не так важно, как то, каков ты сам по себе, – продолжил герцог. – Даже принц крови может быть дурнее и невежественнее, чем сын ремесленника. И история знает немало тому примеров.

Как смело с его стороны заявлять подобные вещи! Я очень сомневалась, что король и большинство придворных с этим согласились бы. Но в словах герцога де Россо звучала неколебимая уверенность, которая оказалась весьма заразительной – так и хотелось кивнуть в ответ.

Виенна смахнула с лица упавший на лоб локон и вгляделась в полумрак. Вот и замок – высится впереди, нависая над всем окружающим. Ну и громадина! Жуткая, темная, мрачная. Будь баронесса на месте Себастьяна, никогда и ни за что не поселилась бы здесь – жила бы исключительно в столице.

Глава 11

К тому времени, когда в дверь спальни постучали, графин с вином опустел больше чем наполовину, а закусок на столе осталось значительно меньше, чем было изначально. В комнату робко заглянула одна из горничных. Похоже, все они получили четкое распоряжение не беспокоить нас с герцогом, и наверняка случилось что‑то из ряда вон выходящее, если девушка все же решилась потревожить хозяина.

– Простите, но… к вам еще гости, – пролепетала она.

– Кто? – холодно ответил мой супруг.

– Женщина. Она представилась баронессой де Кастеллано, – сообщила горничная, которую, кажется, кто‑то подталкивал в спину и подсказывал, что говорить. – Сказала, что ей нужно вас видеть. А еще она упала с коня. Должно быть, ударилась.

Брови герцога поползли вверх. Судя по реакции, такой новости он не ожидал. Я тоже. Но уши навострила – любопытно, что там за баронесса? И что побудило ее навестить герцогский замок на ночь глядя?

Да еще и верхом, а не в карете!

– Я вынужден вас оставить, – проговорил Себастьян. – Нужно уладить… возникшее недоразумение. Ложитесь спать и постарайтесь хорошо отдохнуть.

Поднявшись, он вышел из комнаты. Горничная юркнула в открытую дверь и, отвесив поклон, поинтересовалась, нужно ли убирать со стола. Я устало кивнула.

Недоразумение, значит? Однако имя неизвестной гостьи, как мне показалось, очень хорошо знакомо герцогу де Россо. Кто же она?

Когда девушка, закончив уборку, ушла, я отыскала в своих вещах ночную рубашку, надела ее, погасила свечи и забралась в постель. Сейчас ложе выглядело огромным, и я казалась себе ребенком, который забрался в родительскую кровать, чтобы вволю там попрыгать. На какое‑то мгновение почудилось, что это незамысловатое детское удовольствие знакомо мне не понаслышке.

Странно…

Неужели я начала что‑то вспоминать?

Расположившись поудобнее, накрылась одеялом и зажмурила глаза. Вот бы в самом деле заполнить пустоту в памяти… Оживить забытые детские воспоминания, увидеть перед внутренним взором лица родителей. Кто они? Почему не искали меня?

Или… их уже нет в живых?

Сон не шел, мысли теснились в голове, будоражили. Появление баронессы, кем бы она ни приходилась герцогу, вероятно, спутало все его планы. Это означало, что первая брачная ночь откладывается на неопределенное время.

Что там поверенный говорил о необходимых обрядах? Следовало наступить на горло смущению и все выведать. Не у супруга же спрашивать…

Я спрятала лицо в непривычно мягкой подушке и представила, как задала бы мужчине подобный вопрос.

В обители говорили, что по задумке богов муж должен стать для женщины самым близким человеком. Ближе отца и матери, ближе брата и сестры. Ближе всех.

Но как может стать близким совсем чужой человек? Да, он хорош собой, богат, титулован… Как сказал поверенный, далеко не всем девушкам так везет даже в наше время. Вот только сам же предупредил о чем‑то пугающем, с чем я могу столкнуться в замке. Точно глупый мышонок, привлеченный запахом сыра за дверцей мышеловки… Только тот сам заходит в ловушку, а моего согласия никто не спросил. И выбора жизненного пути не предоставил.

Будь я сейчас в обители, уже давно крепко спала бы. Или, может, проскользнула бы тайком в комнату к Аньелле. Поболтать на сон грядущий, посекретничать. Интересно, как она там? Вспоминает ли обо мне?

Я шмыгнула носом, но заставила себя не плакать. Еще не хватало залить слезами подушку! Лучше уж постараться заснуть – как говорится, утро вечера мудренее.

Снилось мне в эту ночь что‑то странное. Не костер, нет. Вечно зеленый лес, в котором крупные еловые лапы клонились к земле под тяжестью снега. Я никогда прежде не видела снега, но знала, что это он. Белый, холодный… Попыталась коснуться снежной шапки и увидела, что на моей руке вязаная варежка с диковинным узором, вышитым красными нитками. Кажется, такие знаки называются рунами.

Когда открыла глаза, в комнате было светло. Наступило утро. Или уже день? Почему меня никто не разбудил? Может, обо мне просто забыли?

Я подумала про сон. Знаки, вышитые на варежке, помнились так отчетливо, что мне захотелось нарисовать их. Может быть, однажды окажется возможным выяснить значение?

Бумага и чернила в комнате обнаружились – стоило только хорошенько поискать. Герцог говорил, что ему нужна образованная супруга, значит, позаботился о писчих принадлежностях. Вот и чудесно, не придется просить, пока не закончатся. Бумага хорошая, дорогая, приятно к ней прикасаться… В обители выдавали попроще, строго следя за тем, чтобы не переводили по пустякам и не ставили кляксы.

Я обмакнула перо в чернильницу. Увиденные во сне символы ложились на страницу ровно, будто мне когда‑то приходилось рисовать их. Один, второй… Рунные письмена. Их использовали жители Хальфдана, а в нашей стране имелся собственный алфавит.

Завершив работу, я спохватилась, что сижу в одной ночной рубашке, и поспешила привести себя в порядок. Переоделась в лучшее платье, сделала строгую прическу, из которой не выбивался ни один волосок. Покончив с этим, сразу почувствовала себя увереннее. Теперь я была готова к новой встрече с Себастьяном де Россо, а также к знакомству с его бабушкой. И конечно, с баронессой де Кастеллано, кем бы она ни являлась.

– Пожалуйста, расскажи! – упрашивала герцога Виенна, но Себастьян упрямо качал головой и, очевидно, жалел, что проговорился. Эту мужскую особенность баронесса тоже знала. Почти все они с виду суровые и неприступные, как скалы, а на деле не меньше, чем женщины, нуждаются в том, чтобы поговорить с кем‑нибудь откровенно. – Но ты не мог не понимать, как твоя женитьба отразится на моей репутации при дворе! Ведь все видели нас вместе, каждый знал, что…

Глава 12

Перед тем как покинуть комнату, я подошла к окну, чтобы взглянуть на открывающийся из него вид. У меня перехватило дыхание от ощущения того, насколько удивителен и огромен мир, в котором протекает моя жизнь. Передо мной простирались леса и равнины, вдали почти сливались с небом горные пики. Дикая первозданная природа. Одиночество и свобода.

Но, напомнила я себе, здесь, в замке, дело обстоит не совсем так. Он полон людей. Сам герцог, его бабушка, друг‑колдун из Хальфдана, а еще – целый штат прислуги. И я сама. И баронесса, которую герцог едва ли выпроводил прочь в столь позднее время.

Когда я вышла из комнаты, гадая, не заблужусь ли в замке, первым делом наткнулась на одну из вчерашних горничных.

– Вы уже проснулись, ваша светлость! – поклонившись, воскликнула она. – В столовой накрывают к завтраку. Вас проводить?

– Хорошо, – согласилась я, надеясь, что скоро привыкну к тому, как ко мне здесь обращаются.

Девушка не только превосходно ориентировалась в хитросплетениях замковых коридоров, но и была на редкость говорливой. В обители подобную склонность к пустословию наверняка осудили бы, но для меня болтушка оказалась настоящей находкой. Шагая за ней, я вслушивалась в ее речи, из которых немало узнала о тех, с кем мне в самое ближайшее время предстояло познакомиться.

– Бабушка герцога очень сурова, – жаловалась прислуга. – Чуть что не по‑ейному, сразу замечает. И смотрит так, словно заморозить хочет одним взглядом!

– Сколько ей лет? – полюбопытствовала я.

– Много. Никто точно не знает. Может, даже она сама, – хихикнула в кулачок девушка.

– А что ты скажешь про друга герцога де Россо?

– Господин колдун? О, он ужасно хорош собой! – мечтательно протянула служанка. – Красив ненашенской красотой, просто загляденье. А особенно хорош, когда они с хозяином тренируются, а мы тайком подглядываем. Ой! – спохватилась собеседница и боязливо посмотрела в мою сторону. – Пожалуйста, не выдавайте меня! Я вам и так уже много лишнего наговорила!

– Не бойся, не выдам, – заверила ее. – Я ведь никого, кроме герцога и его поверенного, здесь пока не знаю. А потому эти сведения очень для меня важны.

– Спасибо, ваша светлость, – разулыбалась горничная, отчего ее круглое румяное личико похорошело, а на щеках появились ямочки. – Вы очень добры. Не то что эта… баронесса… – добавила с досадой.

– Вы знаете, кто она такая и зачем приехала? – поинтересовалась я.

– Ну… – смущенно протянула девушка, комкая подол фартука. – Мы‑то, конечно, догадываемся. Бесстыжая женщина, вот она кто!

– Бесстыжая? – удивилась я характеристике.

– А как еще назвать особу, которая просит женатого человека поцеловать ее перед сном? Ой‑ой‑ой! – воскликнула служанка, потупила взгляд и хлопнула себя по щеке. – Снова я не то сказанула!

Услышав это, я остановилась от неожиданности и тронула ее за плечо.

– Расскажи поподробнее.

– Мы подслушивали под дверью, когда она говорила с нашим господином. Совсем чуточку! Да и слышали‑то не все.

– И она… она попросила ее поцеловать? – Мой голос звучал, словно чужой. – А он?

– Он не стал. Точно вам говорю, – шмыгнула носом горничная. – А затем мы отскочили от двери, чтобы не попасться.

Я молча застыла на месте.

– Вы ведь понимаете, у мужчин есть свои потребности, – продолжала девушка. – Порядочные девицы – как вы – до свадьбы обычно не соглашаются их удовлетворять. Но бесстыжие, которые готовы на все, лишь пальцем помани, всегда находятся! Что толку от того, что она носит титул? Если все равно…

С губ моей собеседницы, кажется, едва не сорвалось какое‑то грубое словечко, но она сдержалась. Лишь вздохнула и смахнула выступившие на лбу капельки пота. Мне вдруг подумалось, что горничная успела пострадать от женщины подобного типа – может быть, та увела у нее жениха?

– Пойдемте, ваша светлость, завтрак остынет.

Я кивнула, и мы зашагали дальше. Но теперь молча. Я обдумывала услышанное, и радости мне это известие не прибавляло. Судя по всему, Себастьяна де Россо и его нежданную гостью связывали такие отношения, которые дозволены только в супружестве. Но, если у него уже есть женщина для утех, зачем ему я?..

Разумеется, стоило спросить напрямую. Но хватит ли храбрости? Готова ли я услышать ответ?

Столовая оказалась просторным помещением с таким огромным столом, что за ним поместились бы все воспитанницы обители, еще и свободные места остались бы. Домочадцы начали собираться. Во главе стола сидел герцог, одетый чуть наряднее, чем вчера. А рядом с ним с высокомерным видом восседала пожилая женщина, которая не могла быть не кем иным, как его бабушкой. Поймав на себе внимательный взгляд, я ощутила, что мое сердце затрепетало от волнения и неприятного предчувствия – понравиться ей ой как непросто!

Ее волосы были полностью седыми, лицо покрывали морщины, но прическа оставалась изящной, осанка заставила бы устыдиться большинство наставниц из обители, а одежда и подобранные к ней явно дорогие украшения выглядели безупречно. Светлые глаза совсем не казались старыми – они смотрели ясно, прямо и твердо. А строго поджатые губы красивой формы в юности, должно быть, являлись предметом гордости их обладательницы.

– Дорогая бабушка, позвольте представить вам мою супругу, – произнес, нарушив молчание, герцог. – Ее зовут Лилиан. Лили, познакомься с моей бабушкой Ортензией де Россо.

Я сделала реверанс, стараясь не показать собственной тревоги, и, дождавшись милостивого кивка, заняла указанное мне место по другую сторону от человека, которого теперь следовало называть мужем.

Глава 13

Когда завтрак подошел к концу и все начали расходиться, бабушка герцога величественным жестом остановила меня, не позволила встать из‑за стола и дала понять, что просит – или приказывает? – задержаться. Подождав, пока все выйдут и мы останемся наедине, она повернулась ко мне. От ее пристального взгляда стало не по себе. Казалось, что Ортензия де Россо видит меня насквозь. И оценивает, как выставленный в витрине лавки товар.

– Так вот, значит, какова жена моего внука, – пробормотала пожилая женщина, словно разговаривала сама с собой. – Что ж… Могло быть и хуже.

Я проглотила обиду, но во рту стало нестерпимо горько, а пальцы сами по себе сжались в кулаки. Можно подумать, что я напрашивалась и желала выйти замуж за ее драгоценного внука! Да моего согласия на брак даже не спросили!

– Не думай, что станешь здесь хозяйкой. Пока я жива, этого не будет. Тебе ясно?

Вскинув голову, я ответила собеседнице открытым взглядом. Не очень‑то и хотелось! И чтобы мне провалиться под землю, если однажды я стану такой же, как она!

Разумеется, этих слов я не сказала, хотя они рвались с языка.

– Я поняла вас, – ответила тихо. – Вы здесь хозяйка. Теперь мне можно идти?

– Кажется, ты себе на уме, – заключила Ортензия де Россо. – Однако я ничего не имею против, если ты станешь присматриваться и учиться. Ведь рано или поздно тебе все же придется занять мое место.

– А матери вашего внука вы говорили то же самое? – решила поинтересоваться я.

– Ей пришлось еще хуже, – усмехнулась герцогиня. – Но бедняжка не слишком‑то стремилась потеснить меня. И подарила нашему роду наследника, хоть и не с первой попытки.

– Вы ждете того же и от меня?

– Само собой. Род де Россо не должен угаснуть. Если ты не сможешь стать матерью, лишишься права быть супругой Себастьяна.

Как у нее все просто! Обязанность жены – произвести на свет ребенка! Больше та ничем не ценна. По сравнению с рассуждениями бабушки вчерашние слова внука о женском образовании показались мне лучшим комплиментом. Ведь он хотя бы рассуждал обо мне как о личности, достойной представления ко двору, а не как о племенной кобыле.

– Ступай! – отмахнулась собеседница, поскольку я ничего не сказала в ответ. – Но знай, что я буду за тобой наблюдать. И взвешивать на самых строгих весах каждый твой поступок.

– Как пожелаете, – отозвалась я, поднялась, сделала реверанс и покинула столовую.

Оказавшись в коридоре, повертела головой, пытаясь определить, куда же теперь идти, чтобы вернуться в свою комнату. Как назло, прислуга разбежалась – должно быть, спасалась от гнева Ортензии. Я сделала несколько шагов, свернула за угол и… почти столкнулась с Себастьяном де Россо.

Вчера я видела его довольно близко, но тогда горели свечи, а сегодня сквозь стрельчатые окна галереи, в которой мы оказались, пробивался яркий дневной свет. Он позволял рассмотреть герцога во всех подробностях, и я пришла к выводу, что грех этим не воспользоваться. И не отвела взгляда. Однако несколькими мгновениями позже, осознав, что слишком уж долго гляжу на четко очерченные губы супруга, все же опустила глаза. Прежде, чем начала фантазировать, что бы я почувствовала, если бы ему вздумалось меня поцеловать.

– Надеюсь, моя бабушка не слишком испортила вам настроение перед обещанной экскурсией по замку?

– Не сказала бы. Хм… Вы даже не сомневаетесь в том, что я не услышала от нее ничего, приятного для себя?

– Просто я знаю свою бабушку. Так как? Вы в настроении прогуляться по замку?

– А можно с вами?

Услышав незнакомый звонкий голос, я с удивлением заметила выглядывающего из‑за спины Себастьяна мальчика лет девяти или немногим младше. Кудрявый и смуглый, он с любопытством смотрел на меня живыми темными глазами.

– Луиджи! – донесся окрик, и следом появилась экономка. – Непослушник, опять своевольничаешь! Прошу прощения, если он вас побеспокоил! – с поклоном обратилась женщина ко мне и к хозяину.

– Ничего страшного, – отозвался герцог, и я с изумлением увидела, что он улыбается. – Я ведь сам разрешил ему остаться в замке. Но на прогулку мы, с твоего позволения, все же пойдем вдвоем, – сказал он мальчугану.

– Внук мой, – пояснила экономка. – Младшенький. Родители его и старшие дети в городе, все работают, а за ним присмотр нужен.

– Будем знакомы, Луиджи, – поприветствовала я мальчишку, отметив, что у него очень красивое имя, да и сам он в будущем, когда подрастет, обещал стать настоящим красавцем.

– Пойдем, поможешь кухарке лепить пирожки! – поторопила женщина внука.

– Как настоящий поваренок? А колпак мне дадут? А начинку доесть позволят? – затормошил ее мальчишка.

Себастьян де Россо, глядя им вслед, негромко вздохнул, и мне вдруг подумалось, что от своей бабушки он подобной ласки даже в раннем детстве не видел. Да, несомненно, она весьма ценила его как наследника и продолжателя рода, но едва ли вот так же беззлобно журила, трепала по волосам и крепко обнимала, не боясь измять платье. А матери герцога, как сказал в дороге поверенный, уже давно не было в живых, поэтому я сомневалась, что сыну выпало счастье провести с ней долгие годы.

Эта мысль неожиданно заставила меня ощутить некоторое душевное родство с человеком, ставшим моим мужем. Ведь я не помнила своих родных, а наставницы в обители не смогли их заменить. Сейчас я невольно завидовала маленькому Луиджи, у которого были и отец, и мать, и старшие братья с сестрами, и добрая бабушка, и огонь в камине, что светит ярче путеводной звезды.

Глава 14

Экскурсия по герцогскому замку началась с первого этажа. Недалеко от столовой располагался огромный бальный зал. Сейчас, когда нас было всего двое, он казался особенно большим. И пугающе пустым. Дневной свет заливал его, безжалостно высвечивая каждую трещинку на гладком паркете, по которому наверняка когда‑то скользили, танцуя, приехавшие в замок гости.

Может быть, даже королевских кровей.

– Я не слишком‑то люблю балы, – произнес Себастьян де Россо, вторя моим собственным мыслям. – Мне их и в столице хватает. Вы умеете танцевать?

– Нет, – призналась я, опустив глаза. Что поделать, если настоятельница не посчитала нужным обучать нас столь фривольному искусству? Должно быть, танцы казались ей чем‑то неприличным.

– Что ж, до представления ко двору у вас есть время, чтобы научиться, – мягко произнес супруг.

– Здесь? – выдохнула я.

– А почему нет? Музыкальные инструменты в замке имеются, люди, умеющие на них играть, тоже найдутся. Да ведь начать можно вообще без музыки.

– Согласна. Но… не прямо сейчас? – вдруг усомнилась я. – Может быть, позже…

– На сегодня у нас другие планы. Пойдемте, – потянул он меня к выходу. – Однажды вы станете здесь хозяйкой, но сначала вам нужно поближе познакомиться и с самим замком, и с его обитателями.

При мысли о более близком знакомстве с Ортензией де Россо я поежилась. Бабушка моего мужа ясно дала понять, что не намерена считать мою кандидатуру достойной выпавшего по воле судьбы жребия, а также – что не потерпит соперничества с моей стороны. Да, передать мне управление хозяйством она собиралась, но когда‑нибудь в далеком будущем.

Судя по всему, лишь после того как я докажу, что имею право считаться женой герцога де Россо.

После того, как на свет появится новый наследник.

Я представила себе мать герцога. По словам поверенного, она не отличалась крепким здоровьем, и рожденные ею дети быстро покинули этот мир. Выжил только Себастьян. Должно быть, она очень сильно боялась за него. Особенно если Ортензия постоянно напоминала ей, в чем состоит первейшая обязанность жены продолжателя рода.

– О чем вы задумались? – поинтересовался герцог.

Я рассеянно обернулась, чтобы еще раз взглянуть на бальный зал, и мне вдруг захотелось, чтобы в нем снова, как в прежние времена, зазвучала музыка.

– Ни о чем и обо всем сразу. А можно спросить? Почему вы обращаетесь ко мне так… официально?

– Потому что мы еще недостаточно знаем друг друга.

Я смотрела на герцога и не знала, что ответить. С одной стороны, была полностью согласна, и все же… Ведь по бумагам мы уже супруги, а на самом деле – двое незнакомцев, которые пока не смогли преодолеть чувство неловкости.

Так что же происходит между нами? И возможно ли, чтобы эти замешательство, неуверенность в каждом шаге и каждом слове однажды переросли в нечто другое? Или мы так и останемся чужими?..

– Хотите взглянуть на кухню, кладовую, прачечную?

Мне снова представилось недовольное лицо герцогской бабушки. Что бы она сказала? «Только не смей, пока я жива, заводить тут свои порядки»?

– Да, – ответила тихо.

При осмотре хозяйственных помещений я познакомилась и с другими слугами, которые постоянно работали в замке. Все они кланялись мне и смотрели с живейшим любопытством. Снова встретился Луиджи. С лицом, перемазанным в муке, он торговался с дородной поварихой, желая получить не только остатки начинки, но и крохотный сладкий пирожок в награду за помощь на кухне. Женщина смотрела на мальчика строго, но не сердито.

– Смышленый парнишка, – заметила я, когда мы с герцогом покинули жаркую кухню.

– Да, – согласился он. – Ему бы грамоте выучиться. Думаю, осилил бы.

Я робко взглянула на собеседника, обдумывая пришедшую в голову мысль, которую все же решилась озвучить:

– Если вы позволите, я могла бы с ним позаниматься.

– Неплохая идея. Полагаю, самого Луиджи эта новость обрадует. И его бабушку тоже.

– Так вы не против?

– А почему я должен возражать? Вам ведь нужно найти себе занятие по душе. Не проводить же все время за вышиванием!

– Я еще и читать люблю, – заметила в ответ.

– Тогда вам должна прийтись по вкусу библиотека.

За этим разговором мы поднялись на второй этаж. На лестнице встретился поверенный. Я с опозданием вспомнила, что он не присутствовал за завтраком.

– Добрый день! – поприветствовал меня недавний спутник. – Осваиваетесь? Как вам замок?

– Пока все, что видела, мне нравится, – призналась я. – Вы еще задержитесь здесь? Или уже уезжаете?

– Мне придется на какое‑то время покинуть вас, но я вернусь, – заверил он.

«Интересно, а когда уедет баронесса? – подумалось мне. – С виду она весьма бодра. Похоже, падение с коня не очень‑то ей навредило».

Поверенный и герцог обменялись несколькими словами. Я покосилась на них, размышляя, задать ли Себастьяну вопрос о его отношениях с Виенной де Кастеллано. Подтвердил бы он, глядя мне в глаза, то, что я успела услышать от болтливой горничной?

Если мой супруг и баронесса в действительности настолько близки, почему он не сделал ей предложение? Я не сомневалась, что та не отказала бы. Ведь примчалась же она в замок, судя по вчерашнему удивлению герцога, без всякого приглашения!

И в самом‑то деле – до чего бесстыжая женщина!

Поверенный откланялся, и мы продолжили ознакомительную прогулку.

Вопрос о баронессе де Кастеллано так и вертелся на языке, но я молчала, обдумывая, что делать. Не хотелось разрывать тоненькую ниточку доверия, которая протянулась между мной и герцогом. Может быть, если он не взял Виенну в жены, она не так уж и дорога ему? Из слов горничной я могла сделать вывод, что мужчины не слишком уважают особ, которые соглашаются на близкие отношения вне брака. И едва ли это одобрила бы Ортензия де Россо.

Глава 15

– Давно здесь эта картина?

– Сколько себя помню, – пожав плечами, ответил герцог. – В детстве очень любил смотреть на нее. Тогда мне хотелось стать моряком.

– И даже буря не пугала? – не отрываясь от полотна, спросила я и скорее почувствовала, чем заметила, что собеседник подошел чуть ближе.

– Скорее, наоборот – притягивала. Ведь вы то же самое ощущаете, когда смотрите? – прозвучал его голос над самым ухом. – Словно, если немного задержаться перед картиной, можно отыскать способ очутиться внутри ее?

– Лучше не надо, – отозвалась я, гадая, отчего работа неизвестного художника кажется мне настолько знакомой. – Вдруг вы угодите прямиком в воду? А в такую погоду, как там, это верный путь к гибели.

– Серьезный аргумент. Но это моя детская мечта. А разве мечта непременно должна быть разумной?

– Вероятно, нет.

– А о чем в детстве мечтали вы?

Вопрос повис в воздухе. Я молчала, чувствуя, как глаза наполняются слезами. Моя детская мечта – о доме, о возвращении памяти, о том, чтобы обрести близких – так и не осуществилась. Я смирилась с жизнью в обители, понимая, что мне выпал не худший вариант из возможных. Но в глубине души продолжала тосковать по тому, чего так и не смогла найти.

Стыдясь и злясь на себя за невольное проявление слабости, опустила голову, надеясь, что мои слезы останутся незамеченными, но скрыть их не удалось. На плечи мягко, уверенно легли мужские ладони. Герцог де Россо развернул меня к себе и провел ладонью по моей щеке, стирая капельки соленой влаги. Я зажмурилась, чтобы не встретиться с ним взглядом. Все ощущения обострились, и я с изумлением поняла, что прикосновения нежеланного супруга не кажутся мне неприятными.

Негромкий скрип приоткрывающейся двери застал врасплох нас обоих. Я распахнула глаза и увидела Яниса, который, насвистывая какой‑то веселый мотив, вошел в библиотеку. Похоже, он тоже не ожидал кого‑то здесь увидеть, потому что замер на пороге, переводя взгляд с меня на герцога.

– Простите, если помешал, – наконец нарушил молчание вошедший. – Себастьян, неужели ты довел жену до слез? Вы всегда можете пожаловаться на него мне, – доверительно произнес хальфданец, одарив меня широкой белозубой улыбкой.

– Дело не в нем, – робко сообщила я. – Просто… мы говорили о детских мечтах… И я вспомнила…

– Я понимаю, – проговорил Янис. – У каждого из нас есть воспоминания, к которым больно возвращаться. Поэтому я и предпочитаю смотреть в будущее, а не в прошлое.

– И что ты там видишь? – усмехнулся в ответ герцог.

– Столицу. Я слышал, она может похвастаться шедеврами архитектуры. Ты ведь возьмешь меня туда или… поездка станет вашим медовым месяцем, а я окажусь третьим лишним?

– Не говори глупостей. – Себастьян де Россо подхватил непринужденный тон северянина. – Разве друзья могут стать лишними?

– Ну, смотря о чем идет речь, – хмыкнул собеседник. – В некоторых делах лучше обойтись без присутствия лишних, даже лучшего друга. А с кем дружите вы? – поинтересовался он у меня.

– Мои подруги остались в обители, но мне хотелось бы писать им письма.

– Хорошая идея, – одобрил герцог. – Но отправлять их удобнее из столицы. Быстрее дойдут.

Я с облегчением вздохнула – отчего‑то боялась, что мне запретят поддерживать связь с Аньеллой и другими девушками. Писать я решила на ее имя. Она сможет передавать от меня приветы остальным, и, надеюсь, отвечать тоже будет вовремя.

А если и Аньелла скоро выйдет замуж?..

«Напишу ей, что не все так ужасно, как представлялось, – подумала я, с благодарностью взглянув на мужа и его друга. – Расскажу, в каком большом замке я теперь живу. Не забыть бы упомянуть про Луиджи, наставницей которого собираюсь стать».

Вдруг вспомнилось, как девушки спорили, каким окажется герцог. Нужно обязательно написать, что он на редкость хорош собой. Пусть позавидуют!

– Кажется, мне удалось поднять вам настроение, – заметил мою улыбку северянин.

– Эй, не приписывай себе все заслуги! – притворно возмутился Себастьян.

Эти двое с юношеским задором подшучивали друг над другом и напоминали беззаботных мальчишек вроде Луиджи, даже не верилось, что один из них герцог из славного древнего рода, а второй настоящий колдун. Сейчас я действительно поверила в то, что для моего супруга не так важно социальное происхождение, как личность человека. А еще стало любопытно, где и при каких обстоятельствах они познакомились.

Я решила как‑нибудь об этом спросить, а пока, оставив их продолжать беседу, отправилась смотреть библиотеку. А поглядеть здесь было на что. Должно быть, не только Себастьян де Россо, но и его предки ценили силу образования и науки. Иначе для чего они стали бы отводить под библиотеку такое большое помещение, оборудовать его добротными деревянными шкафами и заполнять их книгами? Здесь имелись и старые рукописные, и печатные, некоторые были совсем новенькие. Даже пахло от них по‑особенному. Пальцы зачесались от жгучего желания полистать страницы.

Виенна злилась. На замок, где ей приходилось, как нищенке, второй день подряд ходить в одном и том же платье – хорошо еще, что постиранном! На герцога де Россо, который не торопился навестить ее и поговорить, как обещал ночью. А больше всего на Аларика, который так и не ответил согласием на ее идею обольстить и склонить наглую девку к супружеской измене, а ведь ключевая роль в этом деле отводилась именно наемнику. Просто зла на него не хватало!

Поборов желание бросить в спину уходящему мужчине одну из подушек, баронесса стиснула кулаки и отвернулась к окну. С кровати, на которой она лежала, разглядеть открывающийся из окна вид не получалось. Подняться бы на ноги… но если кто‑нибудь войдет и увидит, что она уже может ходить самостоятельно…

Глава 16

Экскурсия по замку продолжалась в компании Яниса. Почему‑то, когда мы были втроем, я смущалась меньше, чем когда оставалась наедине с герцогом. Мне все еще не верилось, что он мой супруг, а огромный замок стал моим домом. Казалось, что все окружающее – яркий, необычный, но, увы, всего лишь сон, который скоро закончится, я проснусь в своей комнатке в обители, а затем побегу рассказывать о приснившемся другим девушкам.

Но сон не заканчивался – все происходило наяву.

Время обеда подошло незаметно. Мы спустились в столовую, где за накрытым столом нас уже ждала Ортензия де Россо. Казалось, рядом с ней слуги даже дышать боялись.

– Нужно сказать баронессе… – начал герцог, но его бабушка лишь покачала головой.

– Я уже приказала доставить обед к ней в комнату.

– Но баронесса де Кастеллано – наша гостья…

– Я так решила, – твердо заявила Ортензия, заранее отметая все возможные аргументы. – Не желаю видеть эту особу за своим столом. Я ее в гости не приглашала и, насколько мне известно, ты, мой дорогой, тоже.

В словах пожилой женщины звучало презрение к Виенне, и я вспомнила все, что услышала от болтливой горничной, которая также не одобряла поведения баронессы.

– Может быть, в столице куда более свободные нравы, – продолжала Ортензия де Россо, – но у нас – другое дело. Здесь каждому известно, что, кем бы ты ни являлась, служанкой или титулованной дамой, итог один. Пав так низко, подняться уже не сможешь. Только упадешь еще ниже – если не в собственных глазах, так в чужих.

Я молчала, ощущая странную неловкость. Казалось, что хозяйка замка, говоря о другой, обращалась ко мне. Точно предупреждала. О том, что будет наблюдать за каждым моим шагом. О том, что не спустит мне ни единой ошибки.

А Себастьян? Он ведь наверняка если и не любил по‑родственному, то уважал бабушку и понимал, что ее обвинения не беспочвенны. Герцогиня для него единственный родной по крови человек, поскольку родителей уже нет в живых, а со мной он впервые встретился накануне вечером. Потому – явственно читалось в словах Ортензии – в случае конфликта между нами или моего неподобающего поведения защищать герцог станет вовсе не меня. Пока у него не имелось никакого резона вставать на мою сторону, ведь наш брак существовал лишь на бумаге.

Кроме того, не было никакой гарантии, что я стану матерью наследника рода, чем смогу укрепить свои позиции и заслужить право носить фамилию де Россо.

Даже я, выросшая в изоляции, все хорошо понимала. Да, женщин в стране немного, и позволено им куда меньше, чем мужчинам, однако это не означает, что они не могут сосредоточить в своих руках немалую власть. Ведь есть же настоятельница обители. Я никогда не видела, чтобы она перед кем‑нибудь склоняла голову. Что же касалось бабушки герцога, которая железной рукой вела хозяйство, а прислугу держала в ежовых рукавицах, то ее даже поверенный, судя по всему, побаивался.

– Кажется, у вас нет аппетита, – заметил, обратившись ко мне, северянин.

– Пропал, – призналась я, отодвинув тарелку.

– Не волнуйтесь из‑за баронессы. Когда она поправится, тут же уедет. Правда, велика вероятность, что вы снова увидите ее в столице.

«Не хочу», – подумала я и сама не заметила, что произнесла эти слова вслух.

– Понимаю, – с мягкой улыбкой сказал Янис и наклонился ко мне. Промелькнула мысль, что следовало бы, наверное, остерегаться этого человека, ведь он колдун, пусть я пока и не видела его за созданием чего‑то волшебного. Но он не казался мне страшным. – Видите ли, мужчины устроены… по‑другому. Не так, как представительницы вашего пола. Они не могут полжизни ожидать встречи с той самой единственной, ни разу за все время не прикоснувшись к женщине, которая ею не является. Такое бывает только в книжках, в дешевых романах, в реальности же… все иначе.

– Но ведь есть женщины, которые соглашаются на… на отношения, – краснея от того, что обсуждаю такие вещи с мужчиной, тихо сказала я.

– Разумеется, – не стал отрицать хальфданец. – Но мы не знаем их чувств и мотивов. Возможно, в глубине души баронесса де Кастеллано мечтает оказаться на вашем месте.

– Почему? – не сдержалась я. – Ведь у нее… У нее есть свобода. Она еще молода, богата. Сама может распоряжаться собственной судьбой, другие не решают за нее, как ей жить!

– Вам бы этого хотелось? – прищурившись, осведомился Янис. Я промолчала, осознавая, что и так уже наговорила лишнего. – Вы рассуждаете совсем как девушки из Хальфдана.

– Разве они живут не так, как наши? – удивилась я.

– Свободы у них гораздо больше. Однако порой и трудиться приходится наравне с мужчинами, а то и поболее. Зато браки чаще всего заключаются по любви, а не по договору, и руку невесты отдают тому, кто ей по сердцу, а не тому, кто больше заплатит, – стал рассказывать Янис о своей родине.

– Но ведь нареченная короля тоже оттуда, а вряд ли они успели встретиться и полюбить друг друга, – возразила я.

– Политический брак, – вздохнул собеседник. – Такое тоже случается. Я слышал, король еще довольно молод, так что юной девице не придется выходить замуж за старика.

– Я тоже слышала, – ответила колдуну, стараясь не думать о том, что в ближайшее время мне предстоит встретиться с королем и, может быть, даже побывать на его свадьбе.

Обед уже подходил к концу, когда за порогом раздались громкие голоса и шаги, а затем в столовую ворвались двое мужчин. В грязной одежде, хмурые, потные, они принесли с собой горький запах тревоги и страха. Герцог поднялся, очевидно понимая, что может означать их появление, и направился к двери. Сердце беспокойно забилось. Я не сразу почувствовала, что Янис положил руку на мое запястье, словно желая послушать пульс, как порой делала сестра Николина.