Лисёнок

Глава 1. Демиан

Три года спустя...

Разноцветные пятна света играют на белом платье Джины — солнце преломляется в витражах, расцвечивая комнату всеми оттенками радуги. Смотрю, как сестра мечется между зеркалом и пуфиком, путаясь в этих бесконечных слоях кружева и фатина. Столько тюля, что можно палатку разбить. Но даже в этом свадебном великолепии она все равно та же заноза в заднице, которую я опекал с детства.

— Гребанные шпильки! — Джина плюхается на пуф и сдирает туфли. — Какой идиот придумал жениться в двенадцатисантиметровых каблуках?

— Да иди босиком, — усмехаюсь, протягивая ей руку. — Рой будет в восторге от такого бунта. Может, и сам ботинки скинет.

— Заткнись и лучше помоги, — она показывает язык и поворачивается спиной. — Эти пуговицы — орудие пыток.

Разбираюсь с микроскопическими застежками на спине, думая о том, какой поворот выкинула жизнь. Рой — мой зять. Ненавидел его раньше, реально ненавидел. А теперь доверяю ему самое ценное, что у меня есть.

В дверь стучат, и в проеме появляется мама с коробкой. Она сильно похудела за последний год, но глаза горят тем живым светом, который я помню с детства. Три года назад она вернулась к нам. Я месяцами не разговаривал с ней — не мог простить, что бросила нас с Джиной. Сейчас уже легче.

— Ещё один подарок принесли, — мама ставит коробку у стены. — Мама Роя просто в экстазе от новостей.

— Да они издеваются! — стонет Джина. — Вчера этот допотопный сервиз, позавчера картина какого-то мертвого гения. Что сегодня? Бриллиантовая диадема?

— Просто они счастливы, — мама поправляет складку на платье. — Особенно после того, как узнали о малыше.

Джина машинально кладет ладонь на живот. Три месяца — почти ничего не видно, но она уже светится этим особым "беременным" светом. Материнство ей идет, даже слишком.

— Страшно? — спрашиваю, садясь рядом на пуф.

— Есть такое, — Джина закусывает губу. — Как думаешь, я справлюсь? Ну, с ребенком, семьей... всем этим?

— Эй, — поворачиваю ее к себе. — Уже справляешься лучше большинства. Тот факт, что ты вообще об этом задумываешься, говорит о многом. Мудакам-родителям обычно похер.

Перед глазами встает отец — обдолбанный, с трясущимися руками. Год назад его нашли в дешевом мотеле с иглой в руке. Передоз. Классический финал для наркомана. Джина рыдала на похоронах как ребенок.

— Иногда скучаю по нему, — тихо говорит она, будто читая мои мысли. — По тому папе, который был до всего этого дерьма. Помнишь, как он учил нас рыбачить?

— Помню, — киваю, глядя в пол. — И как гонял нас на великах. И эти дурацкие шалаши на заднем дворе.

Мама подходит и обнимает Джину:

— Сегодня нужно думать только о хорошем. О будущем.

— Да, — сестра утыкается мне в плечо. — Спасибо, что всегда был рядом. Даже когда я вела себя как конченная стерва.

— Ты и сейчас та еще стерва, — треплю ее по волосам, чувствуя, как она от возмущения дергается. — Но ты моя стерва.

Время летит, и вот мы уже стоим у дверей в зал. Джина замирает перед зеркалом, теребя букет из каких-то белых цветов — и я клянусь, никогда не видел ее такой неуверенной.

Двойные двери распахнуты настежь. Протягиваю Джине руку — она вцепляется в нее так, что я чувствую, как хрустят кости. Перед нами целое море лиц. Фил, Тео и Вин сидят в первом ряду — три придурка в одинаковых костюмах и бабочках.

Бабушка Роя что-то тараторит соседке, не затыкаясь ни на секунду. Его отец уже навеселе и пытается незаметно поправить сползший набок галстук. Рой стоит у алтаря весь на нервах — дергает рукав пиджака, переминается с ноги на ногу. Но как только он замечает Джину, его лицо расцветает улыбкой, перед которой меркнет даже моя ненависть к публичным проявлениям чувств.

Передаю руку сестры в его ладонь:

— Не заставляй меня жалеть об этом, — говорю достаточно тихо, чтобы никто, кроме него, не услышал.

— Никогда, — он сжимает ее пальцы.

Отхожу в сторону и наблюдаю за церемонией. Эти двое смотрят друг на друга так, будто в зале больше никого нет. Даже священник как будто лишний.

— Согласна ли ты... — начинает он свою речь.

— Да! — выпаливает Джина, даже не дав ему закончить.

По залу прокатывается смешок. Рой надевает ей кольцо, и его руки дрожат так, что я почти жду, когда эта хреновина покатится по полу. Джина надевает ему простое золотое кольцо, которое смотрится на нем странно уместно.

— Объявляю вас мужем и женой!

Они целуются, и зал взрывается аплодисментами. Аплодирую вместе со всеми, ловя себя на том, что на лице расплывается идиотская улыбка. Моя маленькая заноза в заднице. Теперь замужем и скоро станет матерью. Когда она успела вырасти? Вроде вчера только таскала за собой этого облезлого зайца с идиотской улыбкой. А сегодня уже стоит в белом платье, сияя от счастья.

Может, все это дерьмо было не зря? Нищета, отцовские запои, уход матери. Мы прошли через это и выжили. И теперь Джина нашла свое счастье, а я... я наконец могу выдохнуть. Моя главная миссия выполнена — сестра теперь под защитой не только моей.

Фил пихает меня локтем:

— Чувак, у тебя что, глаза на мокром месте?

— Иди нахрен, — огрызаюсь, незаметно вытирая щеку. Похоже, в глаз что-то попало.

— Да ладно тебе, — он закидывает руку мне на плечо. — Мы все тут немного прослезились.

Джина с Роем идут к выходу под дождем из лепестков. Она оборачивается, ловит мой взгляд — и в этом взгляде я вижу одновременно и маленькую девочку, которую защищал от всего мира, и сильную женщину, которой она стала.

Мы справились. Несмотря ни на что, мы, блядь, справились.

Глава 2. Демиан

Октябрьский дождь барабанит в окно офиса. Кручу в руках перьевую ручку, разглядывая эскизы новой коллекции украшений. За стеклом — серая хмарь, от которой ломит виски.

Работа, работа, работа. Вот что держит меня на плаву последние три года. Единственное, что не дает окончательно съехать с катушек. Когда погружаюсь в чертежи и расчеты, легче не думать о ней. О том, как все полетело к чертям.

Стук каблуков выдергивает из размышлений. Даже не поднимая головы, знаю, кто это. Карлин. Рыжая бестия из отдела маркетинга с сиськами четвертого размера и полным отсутствием личных границ.

— Решила заглянуть к боссу, — ее голос раздражает.

Поднимаю взгляд. Карлин небрежно опирается бедром о край моего стола, и ее короткое платье задирается еще выше. Классическая поза "трахни меня прямо здесь".

— Тебе заняться нечем? — спрашиваю, откидываясь в кресле.

— Ммм, я как раз придумала, чем нам заняться, — она наклоняется ближе, давая полный обзор декольте.

Скольжу по ней взглядом. Объективно — секси. Длинные ноги, тонкая талия, шикарные формы. И в постели она реальный огонь. Но внутри — ноль. Никаких эмоций, кроме базового желания. Никто не может сравниться с Лисенком. Черт, опять эти мысли.

— Иди сюда, — хватаю ее за запястье, притягивая к себе.

Карлин вспархивает на мои колени, извивается, как течная кошка. От нее несет приторными духами — явно из новой лимитированной коллекции, о которой она мне неделю назад уши прожужжала. Слишком тяжелый аромат. Лисенок пахла иначе — легко, свежо, как весенний сад после дождя...

Блядь. Даже сейчас, с другой женщиной на коленях, я продолжаю думать о ней. Это какое-то гребаное проклятие.

Впиваюсь в шею Карлин, оставляя засос. Нужно выбить клин клином. Секс. Только секс и ничего больше. Карлин выгибается, постанывает. Ее ногти больно впиваются в мой затылок, чувствую, как она елозит по моему стояку. Задираю ее платье — белья нет. Конечно.

Телефон разрывается трелью. Карлин цедит сквозь зубы какое-то ругательство, но я уже отталкиваю ее и тянусь к трубке. На экране высвечивается имя Виктора — моего наставника и по совместительству крупнейшего инвестора. Его звонки игнорировать нельзя.

— Слушаю.

— Демиан! — Виктор переходит сразу к делу. — Через неделю международная ювелирная выставка. Нужно срочно обсудить стратегию. Такие шансы раз в год выпадают.

Хотя член болезненно упирается в ширинку, мозг мгновенно переключается на бизнес-волну. Выставка — это серьезно. Новые контакты, контракты, инвесторы. Возможность вывести компанию на принципиально новый уровень.

— Буду у тебя в семь, — отвечаю и отключаюсь.

Карлин скрещивает руки на груди, всем видом выражая недовольство:

— Серьезно? Опять работа важнее меня?

Усмехаюсь. Она действительно думает, что может конкурировать с моим бизнесом?

— А ты сомневалась? Между нами только секс, Карлин. Ничего больше.

Она подрывается с моих колен:

— Знаешь что? Иди на хер! Я не твоя личная шлюха.

— А кто ты? — ухмыляюсь, видя, как она багровеет. — Давай начистоту. Я вижу, как ты мысленно примеряешь фамилию Колтон. Не будет этого, Карлин.

Ее лицо искажается от злости:

— Потому что до сих пор сохнешь по своей мёртвой девке?

Внутри что-то щелкает. Красная пелена перед глазами. Вскакиваю, в два шага преодолеваю расстояние между нами и впечатываю Карлин в стену. Прижимаю ее горло предплечьем — не до удушья, но достаточно, чтобы она заткнулась.

— Еще одно слово о ней — и ты горько пожалеешь, — цежу прямо в ее испуганное лицо.

В зеленых глазах плещется страх. Так и надо. Отпускаю ее и брезгливо вытираю руки о брюки, будто прикасался к чему-то грязному:

— Проваливай. И больше никогда не заходи в мой кабинет.

Она вылетает, хлопнув дверью так, что едва не слетает табличка с моим именем. Падаю в кресло, выдвигаю ящик, достаю пачку сигарет. Зажигалка не срабатывает с первого раза — руки до сих пор трясутся от злости.

За окном льет как из ведра. Отлично, погода под стать настроению. Глубоко затягиваюсь, чувствуя, как дым заполняет легкие. Это помогает. Немного.

Смотрю на часы — почти шесть. Пора выдвигаться к Виктору, он ненавидит, когда опаздывают. Хватаю пиджак и ключи от машины, захлопываю ноутбук. На автомате проверяю телефон — три пропущенных от Джины. Перезвоню позже, сейчас не до нее.

В лифте натыкаюсь на Карлин. Ее глаза красные и опухшие. В любой другой ситуации, может, и почувствовал бы себя мудаком. Но только не когда дело касается Лисенка. Это — святое. Демонстративно утыкаюсь в телефон. Пятнадцать этажей в полном молчании — целая вечность.

На подземной парковке ветер гуляет между машин. Прикуриваю новую сигарету, щурясь от едкого дыма. Три года прошло, а я все еще просыпаюсь по ночам в холодном поту. Все еще вижу ее лицо, когда закрываю глаза. Слышу ее смех в шуме дождя. Чувствую ее запах, когда нет никого рядом.

Глава 3. Демиан

Мой Ягуар глотает километры, пока я несусь к особняку Виктора. Нажимаю на газ сильнее, чувствуя, как адреналин разливается по венам. Вот она – моя настоящая терапия. Скорость и контроль.

Массивные ворота особняка медленно разъезжаются. Аллея блестит после дождя, фары выхватывают кусты, подстриженные с аристократической точностью. Все как любит Виктор – идеально и на своих местах.

Паркуюсь у самого крыльца. Не успеваю выйти из машины, а Виктор уже встречает меня в своем безупречном костюме-тройке.

— Демиан! — раскидывает руки для объятий. — Снизошёл наконец до старика!

— Брось, — хлопаю его по плечу. — Ты нас всех еще переживешь.

Элегантный интерьер особняка, как всегда, безупречен: антикварная мебель, тиканье старинных часов, запах дерева и... черт, Елена снова превзошла себя на кухне. Желудок напоминает, что я не ел с утра.

— Готов поспорить, ты опять работал без перерыва, — хмыкает Виктор, ведя меня в столовую. — Елена весь день колдовала над ужином. Говорила, что тебя надо откормить.

В центре стола что-то дымится, источая просто невыносимый аромат.

— Садись уже, — Виктор отодвигает стул. — У нас много тем для обсуждения.

Елена появляется с очередным блюдом.

— Ни слова о бизнесе, пока не поедите, — она ставит передо мной тарелку.

— Ладно-ладно, — поднимаю руки в знак капитуляции. — Еда в приоритете.

Набрасываюсь на ужин. Сегодня я пропустил и завтрак, и обед, пока корпел над эскизами новой коллекции. Мысли постоянно перескакивают на предстоящую выставку, но я заставляю себя сосредоточиться на еде. Елена порхает вокруг, подкладывая то одно, то другое, как будто я не ел неделями.

— Итак, — Виктор откидывается на спинку стула, когда с основным блюдом покончено, — поговорим о выставке. Это не просто шанс – это событие десятилетия.

— Согласен, — верчу в руке бокал с вином. — Там будет каждый, кто хоть что-то значит в этом бизнесе. Вопрос в том, как всех нахрен удивить.

— Именно! — он наклоняется вперед. — И я думаю о том твоем колье. С черными бриллиантами.

— Ты о Midnight Eclipse? — киваю, вспоминая свое творение. Три месяца без выходных. Каждый камень подбирал лично, дизайн менял восемь раз.

— Оно станет гвоздем программы. А к нему – то новое ожерелье с рубинами, про которое ты молчишь, но я все равно знаю.

— Откуда...? — даже не удивляюсь, просто интересно, кто из моих разболтал.

— Информация – моя стихия, — Виктор самодовольно улыбается. — Эти две вещи вместе произведут фурор. Холод и пламя. Идеальный контраст.

Он прав. Черное колье – сдержанная роскошь, минимализм высшей пробы. Рубиновое ожерелье – вызывающая страсть, почти нескромная. Два настроения, две грани нашего бренда.

— А теперь самое интересное, — Виктор понижает голос, как будто нас могут подслушать. — Хэдвиг будет на выставке. И он... изменился.

При звуке этого имени во мне включается какой-то древний защитный механизм. Хэдвиг. Человек, превративший мою жизнь в ад, а потом исчезнувший, как будто и не существовал.

— В смысле изменился? — чувствую, как напрягаются челюсти.

— Завязал с прежними делами. Полностью легальный бизнес, — Виктор наблюдает за моей реакцией. — Представь, этот старый волк вдруг стал... ручным.

— С чего вдруг такие перемены?

— Женщина, — Виктор усмехается. — Молодая, красивая. Говорят, она его по-настоящему изменила.

— Любовница? — фыркаю, хотя мне в общем-то плевать.

— Скорее муза. Не просто очередная кукла в его коллекции. Она реально им управляет.

— А что с его женой?

— Живут под одной крышей, но как соседи, — Виктор пожимает плечами. — Картинка для общества.

Елена приносит десерт, но я едва замечаю его вкус.

— На выставке будет горячо, — продолжает Виктор. — Он тоже представит особую коллекцию. Три месяца не выходил из мастерской, если верить слухам.

Елена, до этого молча наблюдавшая, вдруг вклинивается в разговор:

— А почему бы тебе не предложить ему партнерство?

Поднимаю на нее глаза. Она серьезно или это какая-то шутка?

— Партнерство? С Хэдвигом? — барабаню пальцами по столу. — Следующее предложение будет про сделку с дьяволом?

— Не драматизируй, — Виктор подливает вина. — Смотри на вещи прагматично. У него связи, у тебя – талант. Вместе вы могли бы взорвать рынок.

— И ты реально думаешь, что он согласится? — усмехаюсь, представляя реакцию Хэдвига на такое предложение.

— Бизнес есть бизнес, — Виктор поднимает бокал. — Деньги не пахнут, мой мальчик. А сейчас идеальное время для масштабирования.

Делаю глоток вина. Нехотя признаю, что в их словах есть рациональное зерно. С чисто деловой точки зрения, союз мог бы быть выгодным. Хэдвиг контролирует поставки редких камней, у меня – лучшая команда ювелиров и растущий бренд.

— А эта его новая женщина... вы ее знаете?

— Нет, — Виктор качает головой. — Но говорят, у нее потрясающий вкус. Не просто красивая оболочка – острый ум, деловая хватка.

— И давно она появилась в его жизни?

— Информации мало, — Елена опускается на стул рядом. — Он всегда всё держит в секрете. Но явно благодаря ей он последние два года меняет профиль бизнеса.

— Люди меняются, Демиан, — Виктор смотрит мне в глаза. — Даже такие, как Хэдвиг. Особенно когда есть правильная мотивация.

Откидываюсь на спинку стула, переваривая информацию. Мимо пробегают обрывки воспоминаний – угрозы, шантаж, постоянное давление. А потом... боль утраты. Но это было три года назад. Может, действительно что-то изменилось?

— Напиши ему, — Виктор не отступает. — Предложи встретиться, обсудить.

— А если он пошлет меня куда подальше?

— Значит, пошлет, — он разводит руками. — Но ты хотя бы попытался. В конце концов, что ты теряешь?

— Только гордость, — хмыкаю.

— В бизнесе нет места гордости, сынок. Только выгода и перспективы. А здесь перспективы... колоссальные.

Глава 4. Демиан

Сижу в кресле, разглядывая ночной город сквозь янтарь виски. На белом столе нетронутые контракты, а голова забита совсем другим. Сегодня три года, как её не стало. Три грёбаных года, как я облажался по полной, не сумев уберечь человека, который был мне по-настоящему дорог.

Глоток обжигает горло, но не помогает ни хрена. Даже мой сорокалетний «Балвени» сегодня отдаёт горечью.

В дверь стучат — лёгкий, почти игривый перестук. Даже не поворачиваюсь, и так знаю, кто там. Клэр. Новая секретарша с четвёртым размером груди и IQ ниже плинтуса. Ставлю бокал на стол и разворачиваюсь к компьютеру, создавая видимость работы.

— Мистер Колтон, — она входит без приглашения, — вот документы, требующие вашей подписи.

Её блузка расстёгнута на одну пуговицу больше, чем требует офисный этикет, а юбка настолько короткая, что практически неприлична. Когда она наклоняется над столом, якобы показывая, где нужна подпись, то даёт отличный вид на ложбинку между грудями.

— Просто оставь их, — отрезаю, не удостаивая взглядом ни её, ни документы.

— Вы сегодня выглядите... напряжённым, — она опускается на край стола, скрещивая ноги. — Может, вам нужна компания, чтобы расслабиться?

Она что, серьёзно думает, что первая, кто пытается залезть в штаны «самому молодому миллиардеру Восточного побережья», как меня однажды назвал Forbes? Они все одинаковые — видят только деньги и власть. Никто из них не пытается узнать человека под костюмом от Бриони.

— Клэр, — смотрю ей прямо в глаза, — давай проясним. Я не заинтересован. Ни сейчас, ни потом. Никогда. Это понятно?

На её лице отражается целая гамма эмоций: удивление, обида, злость. Но в итоге побеждает профессионализм — она натягивает дежурную улыбку:

— Абсолютно понятно, мистер Колтон. Прошу прощения за беспокойство.

Она разворачивается и цокает каблуками к выходу. Интересно, сколько она продержится — месяц? Два? Предыдущие не выдерживали моего характера дольше квартала.

Телефон разрывается дурацкой мелодией — той самой, которую Джина поставила на свой контакт. Попсовая хрень про любовь и верность.

— Да?

— Демиан, — в трубке голос сестры, — я просто хотела напомнить... сегодня же три года, как...

— Я помню, — перебиваю. Конечно помню. Каждую секунду этого дня.

— Мы едем на кладбище. Я, Рой, Карен. Положим цветы, посидим немного. Может, поедешь с нами?

Джина была её подругой. Соседкой по комнате. Никто не знал, что между нами происходило.

— Не получится, — вру не задумываясь. — Встреча с инвесторами из Азии. Разница во времени, ничего не поделаешь.

— В девять вечера? — Джина не дура. — Серьёзно, Демиан?

— Бизнес есть бизнес, — отвечаю механически.

— Ты... — она делает паузу. — Как и три года назад. Тоже дела были важные? Даже на похороны не пришёл. Я понимаю, что вы с ней толком не общались, но...

Если бы ты только знала, Джи. Если бы ты видела, как я сидел у её могилы всю ночь после похорон. Как разговаривал с надгробием, словно последний псих. Как пил прямо там, из горла, пока не отключился.

— Давай не будем сейчас об этом, — говорю. — Завтра созвонимся.

Отключаюсь, даже не дожидаясь ответа. Швыряю телефон на стол. На душе так паршиво, что хоть в окно прыгай.

Беру в руки фотографию в рамке — единственное напоминание о том, что она была реальна. Снимок с вечеринки в братстве. Кто-то из пьяных студентов щёлкнул её на телефон.

Наливаю последний стакан виски. Чокаюсь с фотографией, как последний идиот:

— За тебя, Лисёнок.

Алкоголь не помогает. Работа не помогает. Ничто не помогает забыть тот день, когда я держал её на руках, истекающую кровью. Когда смотрел, как жизнь уходит из её глаз. Когда понял, что не успел сказать так много важного.

Три года прошло, а я всё ещё оглядываюсь в толпе, надеясь увидеть её. Всё ещё просыпаюсь по ночам от снов, где она жива. Всё ещё чувствую её запах, когда прохожу мимо цветочных лавок.

Три года, а я так и не научился жить без неё.

Глава 5. Демиан

Ягуар останавливается у кованых ворот кладбища. Выключаю двигатель, но не спешу выходить.

Сжимаю руль так, что хрустят пальцы. Достаю фляжку из бардачка, делаю большой глоток. Виски обжигает глотку.

Выхожу из машины, захлопываю дверцу. Ноги сами несут по знакомой дорожке. Гравий хрустит под ботинками, усиливая гнетущее чувство. Её могила под старым клёном — Джина с Роем и Карен уже побывали здесь. Свежие белые розы. Её любимые.

— Привет, Лисёнок, — падаю на траву, не заботясь о костюме за пять штук.

Молчание в ответ. Не то чтобы я ждал чего-то другого. Прислоняюсь спиной к холодному камню. Достаю сигарету, но руки предательски дрожат.

— Джина беременна. Рой превратился в наседку – носится с ней как с хрустальной вазой. — Выпускаю дым в вечернее небо. — Интересно, я бы тоже так трясся над тобой?

В голове мелькает картинка: она с округлившимся животом, я кладу руку и чувствую пинок. Блядь, это что сейчас такое было?

Затягиваюсь так глубоко, что лёгкие начинают гореть.

— Знаешь, сколько их было за эти три года? — говорю в пустоту. — Мэри с маркетинга. Рыжая Джессика из финансового. Анна, Эшли, эта модель из Франции, имя которой даже не запомнил, — давлю окурок о землю. — И ни хрена. Абсолютно ни хрена не почувствовал. Как будто дырка в груди, которую ничем не заткнуть.

Вороны орут где-то над головой. Мрачные птицы для мрачного места. Подходит.

Достаю из внутреннего кармана пиджака фотографию — тот самый снимок с вечеринки в братстве. Когда всё только начиналось. Разглядываю её лицо: улыбка, золотистые волосы, эти глаза, в которых можно было утонуть.

— Бренд Колтон теперь знают даже в Азии, — продолжаю свой бессмысленный монолог. — Акции взлетели на 45% после запуска новой коллекции. Я купил остров недалеко от Бали. Остров, чёрт возьми! А толку? Всё равно сижу в офисе круглые сутки.

Проверяю время — почти десять. Обещал Джине заехать, но уходить не хочется. Только здесь не нужно держать лицо. Только здесь можно быть слабым. Хотя какая это слабость — просто разговаривать с могильным камнем, как последний псих.

— Помнишь ту вечеринку? Ты пришла в розовом платье.

Джина никогда не узнает, что между мной и её соседкой было что-то большее, чем пара случайных встреч. Это слишком личное. Слишком... настоящее.

— Прости, что не защитил, — сглатываю ком в горле. — Прости, что позволил этому случиться.

В голове мгновенно вспыхивает воспоминание, как короткое замыкание. Бум — и ты снова там.

Выстрел. Не как в кино — громкий и драматичный. Просто глухой хлопок, а потом тишина. Она начинает падать, и я едва успеваю подхватить её. Кровь повсюду — на руках, на одежде, на лице. Горячая. Липкая. Слишком много крови.

— Не закрывай глаза!

Она что-то хочет сказать, но только розовая пена на губах. Руки трясутся как у паралитика, не могу удержать её нормально. Кровь сочится между пальцами.

— Быстрее! Вызовите скорую!

Для меня существует только она и эта чёртова дыра в её груди. Тут появляется Хэдвиг — его лицо перекошено от ярости.

— Отдай её мне!

— Нет! Я не... это был не я! Я бы никогда...

Но он вырывает её из моих рук. Просто забирает и уносит. А я не могу даже двинуться с места. Просто пялюсь ему вслед, бесполезный кусок дерьма.

Затем как в тумане: машина, дорога, пустырь. Колочу по рулю, пока костяшки не превращаются в фарш.

Звонок. Хэдвиг.

— Она мертва. Доволен? Ты этого добивался?

— Я никогда...

— Заткнись и слушай. Живи своей жизнью, Демиан. Но помни — это твоя вина. Только твоя.

Телефон разлетается о приборную панель. Выворачивает желчью. Падаю на колени прямо в грязь. Упираюсь лбом в землю и вою как раненый зверь.

Квартира встречает мёртвой тишиной. Включаю душ на максимум и стою, пока кожа не краснеет. Но даже кипяток не смывает ощущение её крови на руках.

Делаю ещё один глоток из фляжки. Раньше виски хотя бы притуплял боль. Теперь даже он бесполезен.

— Недавно видел девушку, похожую на тебя, — смахиваю какую-то грязь с надгробия. — В торговом центре. Те же движения, та же походка. Думал, у меня сердечный приступ. Рванул за ней как ненормальный, чуть охрану не снёс. Она обернулась — и всё рассыпалось. Чужое лицо. Чужой взгляд.

Небо темнеет, начинает накрапывать дождь.

— Мне пора. Джина ждёт. Она думает, что я слишком много работаю. Что я "избегаю эмоциональной привязанности" и прочая психологическая хрень, которую вычитала в своих книжках.

Поднимаюсь, отряхивая джинсы. Молчать о главном – моя специальность, даже наедине с надгробием.

— Я скоро вернусь, — тихо произношу. — Береги себя там. Где бы ты ни была.

Возвращаюсь к машине быстрым шагом, не оглядываясь. Не потому что спешу. Просто если задержусь ещё хоть на секунду, то могу сорваться окончательно.

А этого я себе позволить не могу.

Глава 6. Хэдвиг

Три года назад…

Врываюсь в приёмный покой, с ноги вышибая двери. Мелисса безжизненно лежит на моих руках, её голова запрокинута, волосы слиплись от крови. Твою мать, сколько крови... везде — на моих руках, одежде, полу. Нет, только не она. Я не могу потерять ещё и дочь.

— Врача! Быстро! — ору во всё горло, и регистратура вздрагивает.

Две медсестры оказываются рядом в считанные секунды. Молодая, едва увидев кровь, бледнеет, но не отступает. Вторая, с сединой, мгновенно оценивает ситуацию.

— Огнестрел? — спрашивает, подкатывая каталку.

— В грудь. Пульс еле прощупывается, дыхание слабое.

Не смей умирать, девочка. Ты сильная, как мать. Ты должна выкарабкаться.

Медсестра с сединой проверяет жизненные показатели:

— Марта, звони в операционную! Экстренная торакальная. И найди Моргана, где бы он ни был.

— Доктор Морган не в больнице сегодня...

— Мне плевать! Хоть из постели с любовницей вытаскивай!

Они увозят Мелиссу. Белые простыни моментально становятся алыми. Ноги словно из ваты, валюсь в кресло. Вся рубашка в её крови. В крови моего ребёнка, которого я не уберёг.

Всё как в кошмарном сне. Точь-в-точь как с Мелани. Снова не успел, снова не защитил. Держу в страхе целый грёбаный город, контролирую миллионные потоки, а родную дочь уберечь не смог.

Мобильник вибрирует в кармане.

— Что у вас? — рявкаю.

— Взяли его, босс. В подвале уже. Немного помяли при задержании.

— Не трогать его. Лично займусь.

— Ясно. Как девушка?

— В операционной, — машинально размазываю кровь по лицу. — Людей по всему периметру больницы. И пробейте персонал — от уборщиц до главврача.

— Уже делаем. Наших специалистов привлечь?

— Некогда. Морган — лучший в своём деле. Если кто и спасёт её...

Если ещё можно спасти. Если не поздно. Вижу, как к стойке подходит высокий седовласый мужик в костюме-тройке под халатом. Главврач, не иначе. Поднимаюсь, иду к нему.

— Мистер... — заглядывает в планшет.

— Диас. Хэдвиг Диас.

Вижу, как расширяются его зрачки. Узнал. Ещё бы не узнать моё имя в этом городе.

— Операционная полностью готова, доктор Морган выехал. Лучшая команда...

— Слушай сюда, — перебиваю его, голосом тихим, но с такой сталью, что он бледнеет. — Если моя дочь не выживет, если с ней что-то случится — я сотру эту больницу с лица земли. И тебя лично закопаю под фундаментом. Дошло?

Он нервно сглатывает:

— Кристально ясно.

— Хорошо. Организуй ей лучшую палату. С постоянным дежурством медсестры.

— Будет сделано немедленно...

В двери влетает Морган — коренастый мужик с властным видом. Наспех накинутый халат поверх домашней одежды.

— Где пострадавшая? — спрашивает отрывисто.

— Уже в операционной, — отвечает главврач. — Огнестрельное ранение...

— Детали потом. Время критично.

Он исчезает за дверями. А я остаюсь в холле с запахом антисептиков. Меня выкручивает от чувства бессилия. Я, привыкший решать всё в момент, сейчас не могу сделать ни хрена. Только сидеть, ждать и негодовать.

***

Сырой подвал пропитан вонью крови и страха. Тусклая лампочка бросает нервные тени на стены. Стоит жуткая тишина, прерываемая только хриплым дыханием Дерека.

Этот ублюдок сидит привязанный к стулу. Его лицо — кровавая каша: губы разбиты, глаз заплыл. При каждом вдохе он морщится от боли, с подбородка сочится кровавая слюна.

Кружу вокруг него, как хищник. Внутри бурлит ярость. Предательство жжёт, как раскалённое железо. Он был моим человеком. Я ему доверял всё. А он...

— Ну что, Дерек, поговорим по душам? Я тебе верил как себе, а ты меня продал.

Со всей силы бью его в челюсть. Голова дёргается, кровь брызжет на пол. Он сдавленно стонет.

— Кто тебя подкупил? Отвечай! — хватаю его за волосы, рывком запрокидывая голову.

Дерек молчит, смотрит исподлобья единственным глазом.

— Не хочешь по-хорошему? Ну ладно, — произношу спокойно. Слишком спокойно.

Он отворачивается, харкает кровью. Киваю одному из парней — тот притаскивает ведро с ледяной водой и тряпку.

— Последний раз спрашиваю: кто заказал покушение на мою дочь?

Молчит. Окунаю тряпку в воду, прижимаю к его лицу. Он хрипит, извивается, дёргается в верёвках.

— Рудольф! — выкрикивает, хватая ртом воздух. — Он захватил Джоан! Пригрозил убить её, если я не уберу Демиана!

Замираю на месте. Рудольф? Где я слышал это имя?

— Что ещё ты знаешь о нём?

— Ничего, блядь! — Дерек заходится кашлем. — Связь только по телефону, одноразовые номера. Он знает про Мелиссу... что она твоя дочь.

Внутри всё превращается в лёд. Об этом знают единицы. Если Рудольф в курсе...

— Целился в Демиана, — хрипит Дерек. — Но она... она заслонила его. Я не хотел в неё попасть, клянусь жизнью!

Бью его наотмашь:

— Закрой рот! Ты стрелял в мою дочь!

Дерек смотрит исподлобья:

— Рудольф сказал... что Элла испортила ему жизнь. Что теперь он поквитается со всеми из семьи.

Элла? И меня осеняет. Вспоминаю тот вечер, когда убили Мелани. В голове звучат слова Эллы: "Или ты решил стать, как Рудольф?"

Достаю телефон, набираю своего информатора:

— Нужно всё на Рудольфа. Связан с семьёй Колтон. Информация нужна срочно.

Сжимаю кулак до боли. Рудольф, Колтоны, покушение на Демиана... Кто-то сводит старые счёты.

Телефон вибрирует — сообщение из больницы. Мелисса в критическом состоянии, но жива. Пока жива.

Мгновенно принимаю решение. Набираю номер Демиана:

— Она мертва. Доволен? Ты этого добивался?

Слышу его сбивчивое дыхание. Какие-то неразборчивые слова. Почти жаль парня. Но иначе нельзя. Если он узнает, что Мелисса жива — не отступит, пока не вернёт её. Я видел его взгляд. Тот же взгляд, что был у меня, когда я встретил Мелани.

Глава 7. Мелисса

Очередное утро в этой клетке. Часы показывают девять, а я уже час сижу в гостиной, рассматривая всю эту антикварную мебель. Каждый предмет здесь, от картин в тяжелых рамах до дорогущего фарфора, кричит о толщине кошелька Клауса. Богатство, статус, власть — весь этот декор уже в печенках сидит. Как и этот особняк.

Солнце бьет через витражные окна, раскрашивая комнату разноцветными пятнами. Раньше я бы залипла на эту игру света, делала бы фотки для соцсетей, которые мне, кстати, запрещены. Сейчас просто отворачиваюсь. Слишком ярко для моего настроения.

— Завтрак подан, мисс, — в дверях появляется Мария, одна из горничных.

— Не хочу, — даже не поворачиваю головы.

Мария бесшумно исчезает. Здесь все умеют растворяться в воздухе, когда нужно. Искусство невидимок — необходимый навык для работы в этом доме. Никогда не знаешь, в каком настроении проснется Клаус.

Внутри давно уже пусто. Нет, не как в дешёвом романе — "пустота, разъедающая душу". Просто ничего. Будто кто-то нажал кнопку выключения, и все эмоции разом схлопнулись. Не рыдаю больше по ночам, вспоминая его руки. Не просыпаюсь в холодном поту, слыша его голос. Даже не злюсь особо. Просто... существую.

Тяжёлые шаги на лестнице. Даже не оборачиваюсь — знаю, что это Леон. У него такая особенная походка.

— Проснулась, принцесса! — плюхается на диван рядом со мной, прожигая дыру в боку своим чересчур бодрым взглядом.

Молча киваю, продолжая смотреть в окно.

— Эй, хорош киснуть. На улице солнце, птички, вся хрень. Может, выберемся погулять? Я могу отложить встречу.

— Нет настроения.

Леон приподнимает бровь:

— Да ладно тебе. Будешь так сидеть — мхом зарастёшь. Сколько можно торчать в четырёх стенах?

— А что, у меня есть выбор? — разворачиваюсь к нему. — Ты прекрасно знаешь, что твой папаша выпускает меня отсюда только под конвоем и только в места, одобренные лично им.

Я до сих пор не признаю его своим отцом. Не могу.

Леон хмурится, нервно теребя запонку на рукаве.

— Он просто волнуется за тебя, — голос звучит не слишком убедительно.

— Волнуется? — фыркаю. — Это не волнение, Леон. Это контроль. Тотальный и абсолютный.

Он молчит, избегая смотреть мне в глаза. Что-то там явно происходит в его голове — какая-то внутренняя борьба.

— Знаешь, иногда мне кажется, что мы все здесь как пешки в какой-то огромной игре, — наконец произносит он. — Только вот никто из нас не знает правил. И кто на самом деле делает ходы.

Это неожиданно. Леон обычно не грузит философией.

— О чём ты?

— Да забей, — отмахивается он. — Просто... ты не единственная, кто чувствует себя здесь запертым, окей? Мы все в этом дерьме.

Не успеваю спросить подробнее — он резко встаёт и выходит из комнаты. Вот тебе и разговор по душам, продлившийся целых две минуты.

Подхожу к окну. Газоны подстрижены так идеально, что кажутся искусственными. Охранники прохаживаются по периметру — неулыбчивые мужики в чёрном, с наушниками и при оружии. Как тюремные надзиратели.

Три года назад я была обычной студенткой. Влюбилась, пережила предательство, получила пулю в грудь. А потом... потом очнулась в этой роскошной клетке, и Клаус сказал, что мир думает, будто я мертва. "Для твоей безопасности". И объяснений никаких.

Стук дорогих туфель по мрамору прерывает мои мысли. Клаус врывается в холл. Бросает на меня недовольный взгляд:

— Опять у окна? Сколько раз я просил не маячить перед стеклами?

— А сколько раз я просила объяснить, зачем это? — разворачиваюсь к нему, скрестив руки на груди. — Три года прошло, Клаус. Три. Года. Я устала жить здесь.

Он раздражённо поправляет галстук:

— Хватит этих драм. Всё, что я делаю — для твоей безопасности.

— Безопасности от чего? От солнечного света? От нормальной жизни? От людей моего возраста?

На его лице появляется знакомая складка между бровей — первый признак надвигающейся бури.

— Мир опаснее, чем ты думаешь, Мелисса. Есть люди, которые не остановятся ни перед чем...

— Хватит! — обрываю его. — Если не можешь сказать конкретно, что происходит — просто отстань от меня.

Разворачиваюсь и иду к лестнице, чувствуя, как внутри всё кипит от ярости.

— Мы не закончили, — его голос догоняет меня на середине лестницы.

— Нет, закончили, — бросаю через плечо. — Тебе разве не пора спасать свою империю? Деньги сами себя не заработают.

— Ты знаешь, что я меняю направление бизнеса, — его голос звучит почти обиженно. — И не переходи черту, Мелисса. Моё терпение не безгранично.

— Как и моё, — отвечаю, даже не оборачиваясь.

В комнате падаю на кровать, уткнувшись лицом в подушку. Шёлковые простыни прохладные и гладкие, но не приносят облегчения. Внутри всё ещё бушует ураган эмоций.

Так сколько ещё мне жить в этом чёртовом музее восковых фигур? Сколько терпеть фальшивые улыбки прислуги, которые боятся меня как огня только потому, что я дочь Хэдвига? Сколько просыпаться в комнате, которая никогда не станет по-настоящему моей?

Встаю и подхожу к зеркалу. Из отражения на меня смотрит девушка с усталыми глазами. Моя фигура стала более женственной за эти годы. В двадцать четыре я выгляжу старше своих лет. Может, из-за пережитого. Может, из-за всех этих бесконечных дизайнерских шмоток и вынужденного лоска.

Касаюсь шрама под ключицей. Он почти незаметен под одеждой, но я всегда чувствую его присутствие. Физическое напоминание о том дне, когда всё изменилось.

Глава 8. Мелисса

Дергаю нитку на покрывале, наблюдая, как дорогущая ткань начинает распускаться. Чёрт, перестаралась — теперь горничная заметит и настучит Клаусу. Ещё одна пометка в бесконечном списке моих "преступлений".

Голова раскалывается, но хоть что-то чувствую. В этом доме даже боль — роскошь. Хотя бы она настоящая.

Дверь открывается без стука — Клаус никогда не стучит. С чего бы? Весь этот дом, весь этот город, вся моя жизнь — его собственность. По крайней мере, он так считает.

Останавливается у окна. Разглядывает газон, где каждая травинка знает своё место. Помню, как на прошлой неделе садовник забыл подровнять один угол. На следующий день его уже не было.

— Мне надоело твоё упрямство, — говорит, не оборачиваясь.

Да ладно? Ему надоело. А мне, значит, не надоело видеть одни и те же лица каждый божий день? Не надоело существовать в вакууме?

— Упрямство, значит, — фыркаю, садясь на краю кровати. — Классно. То, что я хочу нормальной жизни — это, конечно, моя блажь.

Он оборачивается, эта знакомая морщинка между бровями углубляется. Тревожный сигнал — скоро рванёт.

— Нормальной? Ты чуть не умерла три года назад. Это нормально, по-твоему?

Непроизвольно касаюсь груди.

— Даже не начинай этот разговор, — резко обрываю его. — Не используй моё прошлое как дубинку.

Клаус подходит ближе, его тень падает на кровать, дотягиваясь до меня.

— А как мне до тебя достучаться? Я хочу защитить тебя, дать тебе будущее.

Будущее? От одного этого слова хочется смеяться.

— И что за будущее ты для меня приготовил? — встаю с кровати, чтобы быть на одном уровне.

— Завтра познакомишься со своим женихом.

Секунду стою, переваривая информацию. Жених? Серьёзно? Как в грёбаном средневековье — выдать замуж, чтобы закрепить какой-нибудь союз? Или просто избавиться от проблемы?

— Никуда я не пойду, — скрещиваю руки на груди. — И замуж не выйду. Хватит решать всё за меня.

— Решать? — он смеётся, но этот смех больше похож на скрежет. — Кто спас тебя тогда? Кто нашёл лучших врачей? Кто дал тебе…

— Эту прекрасную жизнь? — перебиваю его. — Называй вещи своими именами, Клаус. Это тюрьма. С дизайнерским ремонтом, но тюрьма. Каждый мой шаг отслеживается, каждый звук записывается. Я даже в душе не уверена, что за мной не наблюдают.

Клаус молчит, только челюсти напрягаются, желваки играют на скулах. Знакомый признак — он еле сдерживается. Но мне уже плевать.

— Знаешь, что самое хреновое? — продолжаю, чувствуя, как прорывает. — Ты даже не видишь, во что превратился. Помнишь дядю Клауса, который возил меня по музеям? Который рассказывал про динозавров часами? Который покупал мороженое с двойной порцией шоколадной крошки?

Что-то мелькает в его глазах — что-то настоящее. Но через мгновение маска возвращается на место.

— Не важно, — отрезает он. — Завтра в семь будь готова. И никаких выкрутасов.

— А если я не соглашусь? — скрещиваю руки на груди.

Он молчит секунду, взвешивая слова.

— Тогда придётся... принять меры. И поверь, мне этого не хочется.

— Какие меры? — усмехаюсь. — Запрёшь в подвале? Давай.

Не успеваю среагировать, как его руки впиваются в мои плечи.

— Прекрати эти истерики! — он почти рычит. — Ты. Выйдешь. Замуж. Точка.

Вырываюсь из захвата.

— Нет! Я не твоя собственность! Не вещь, которую можно передать другому хозяину! Я человек, блин!

— Ты моя дочь! — его глаза сужаются. — И будешь делать то, что я скажу.

— Дочь? — не отступаю ни на шаг. — А где ты был первые двадцать лет? Почему только после того, как... — запинаюсь, понимая, что сказала лишнее.

Его лицо меняется мгновенно. Глаза превращаются в щёлочки.

— После чего? После того, как твой ненаглядный Демиан чуть не отправил тебя на тот свет?

Имя ударяет под дых. Демиан. Три года прошло, а всё равно как электрический разряд.

— Хватит, — выдавливаю из себя.

— Я держал тебя на руках, Мелисса, — его голос становится тише. — Ты истекала кровью. Я не позволю этому повториться.

— И поэтому сплавишь первому встречному? — качаю головой.

— Не первому встречному, — Клаус снова смотрит в окно. — Человеку, которому я доверяю.

— Которому ТЫ доверяешь, — делаю ударение. — А я? Мои чувства? Мои желания? Они вообще в твоей схеме учитываются?

Он молчит, не оборачиваясь. Спина прямая, плечи расправлены — поза человека, который уже всё для себя решил.

— Уйди, — говорю устало.

— Завтра в семь, — бросает он через плечо. — Надень что-нибудь приличное. И не забудь парик.

Дверь закрывается почти беззвучно. Плюхаюсь на кровать и только тогда замечаю, что реву. Бесит! Ненавижу эти слёзы, особенно из-за него. Но ничего не могу поделать — выходит всё накопившееся за дни.

Глава 9. Мелисса

Я с трудом разлепляю глаза. Шесть вечера, а ощущение, будто только что легла. Голова раскалывается, виски пульсируют в такт сердцебиению. Этот дурацкий будильник... вырубила бы его совсем, но Клаус устроит очередной скандал про "режим дня" и "ответственность".

Странно, что он до сих пор не заявился с очередной порцией нравоучений. Обычно уже стоял бы над душой, напоминая о моих бесконечных обязанностях дочери "великого" Хэдвига.

Спускаю ноги с кровати и цепляюсь за тумбочку, чтобы не упасть. В зеркале — какое-то бледное привидение с синяками под глазами. Это я? Губы искусаны до крови. Дурная привычка. Когда слова приходится глотать, остаётся только кусать губы.

Включаю ледяной душ и с наслаждением подставляю лицо под колючие струи. Бодрит лучше любого кофе. Хотя бы это мне ещё доступно — обжигаться холодной водой. Маленькие радости заключённой.

После душа хватаю первые попавшиеся шмотки — драные чёрные джинсы и футболку с логотипом какой-то рок-группы. Бросаю взгляд на парик, лежащий на комоде. Очередная паранойя Клауса. "Для безопасности". Какой, к чёрту, безопасности? Кого я должна бояться, сидя в этом золотом аквариуме? Ненавижу этот парик каждой клеточкой души. Но что поделать — правила есть правила.

Из гостиной доносятся голоса. Клаус что-то вещает с этими своими начальственными интонациями. Второй голос — мужской, низкий, отвечает коротко и по делу. Что-то внутри сжимается. Интуиция редко меня подводит, и сейчас она вопит: "Беги!"

Медленно спускаюсь по лестнице. От напряжения сводит плечи.

Клаус разодет как на парад — идеальный костюм-тройка, туфли блестят, волосы уложены волосок к волоску. Рядом с ним высокий мужчина лет тридцати пяти с военной выправкой. Он оборачивается, и его холодный, оценивающий взгляд скользит по мне, словно я лот на аукционе.

— А вот и Мелисса, — Клаус окидывает меня недовольным взглядом. — Знакомься, это Александр. Твой будущий муж.

— Очень приятно, — произносит Александр и берёт мою руку.

Его пальцы ледяные и жёсткие, рукопожатие — болезненно крепкое, будто он проверяет, насколько я прочная. От этого прикосновения внутри всё холодеет.

— Александр владеет крупной сетью отелей, — гордо сообщает Клаус. — Один из самых перспективных бизнесменов своего поколения.

Конечно. Главное достоинство — банковский счёт.

— Мы договорились поужинать в "Ривьере", — продолжает он. — Мелисса, переоденься во что-нибудь... более подходящее случаю.

Молча разворачиваюсь и поднимаюсь в комнату. Подхожу к шкафу, набитому дизайнерскими шмотками, которые я в жизни бы не купила. Всё не моё — слишком пафосное, слишком кричащее, слишком "смотрите, я богатая наследница". В итоге выбираю самое простое чёрное платье.

В машине так тихо, что слышно тиканье часов. Клаус периодически что-то говорит про погоду, трафик, новое здание мэрии — что угодно, лишь бы не было этой давящей тишины. Александр кивает, как китайский болванчик. Я молча пялюсь в окно.

За стеклом мелькает настоящая жизнь — яркие витрины, улыбающиеся прохожие, уличные музыканты.

"Ривьера" встречает нас хрустальными люстрами и вылизанными до блеска полами. Швейцар улыбается так широко, что кажется, вот-вот порвёт лицо. Александр ведёт нас к столику в VIP-зоне, отодвигает мне стул, будто я фарфоровая кукла, которая не способна сама с этим справиться.

— Фуа-гра и лангустинов, — командует он официанту. — И "Шато Марго" девяносто восьмого года.

Даже не спросил, что я хочу. А я хочу бургер. Жирный, сочащийся соком, с двойной порцией картошки и молочным коктейлем. Что-то нормальное, без пафоса и понтов.

Когда приносят вино, оно кажется кислым, а еда — безвкусной. Александр пытается разговорить меня, но получает только односложные ответы.

— Чем вы увлекаетесь, Мелисса?

— Выживанием в клетке, — хочется ответить. Но вместо этого:

— Ничем особенным.

— Музыка? Театр?

— Нет.

Его глаза темнеют от раздражения. Ещё бы — купил товар, а он некачественный оказался.

— Мелисса, — Клаус смотрит предупреждающе, — Александр задал тебе вопрос. Веди себя прилично.

— Извини, задумалась, — бормочу, ковыряя вилкой в тарелке.

— Ничего страшного, дорогая, — улыбается Александр. От этого "дорогая" у меня всё внутри переворачивается. — Просто хотел узнать, какие цветы ты предпочитаешь. Пришлю букет в честь нашего знакомства.

Цветы? Он серьёзно?

— Не люблю цветы, — отрезаю.

Воротник платья душит. В голове стучит. Глаза Александра сверлят меня, в них — смесь раздражения и чего-то ещё... предвкушения? От этого взгляда по коже бегут мурашки, и не в хорошем смысле.

— Извините, — вскакиваю, — мне нужно в уборную.

— Конечно, милая, — Александр изображает понимание. — Не задерживайся.

Вылетаю из-за стола и почти бегу по длинному коридору. Врезаюсь в какую-то женщину.

— Смотри куда прёшь! — она пихает меня плечом.

В туалете запираюсь в кабинке и прислоняюсь к стене. Сердце колотится как бешеное. Господи, что за цирк там происходит? Будущий муж? Я даже не знала этого Александра до сегодня! Клаус просто решил меня сплавить? Это его великий план?

За стенкой слышны женские голоса.

— Ты видела это убожество в чёрном? Жесть просто! — кто-то хихикает.

— Она реально с Александром Ройсом? — вторит другая. — Не верю своим глазам. Что он в ней нашёл?

Они обсуждают меня. Супер. Ещё одна радость к моему прекрасному вечеру.

Выхожу из кабинки, когда они уходят. Умываюсь холодной водой, глядя в зеркало. В отражении — загнанный зверь. Хочется разбить это зеркало. Хочется закричать. Хочется сбежать отсюда нахрен и никогда не возвращаться.

Стоп. Сбежать.

Выхожу из туалета, но мысли уже далеко. План. Мне нужен план. Что если согласиться на этот брак? Притвориться покорной, послушной, идеальной невестой? Клаус явно расслабится, если увидит, что я смирилась. Охрана ослабит бдительность. А у Александра должны быть связи с внешним миром. Компьютеры, телефоны...

Глава 10. Демиан

Виски обжигает горло, но даже дорогой алкоголь не помогает. Напротив Фил размахивает руками, расписывая свою новую игрушку, а я едва сдерживаюсь, чтобы не закатить глаза. Каждый год одно и то же — новая яхта, новая тачка, новая цыпочка. Предсказуемость его жизни почти успокаивает.

— Я не шучу, эта красотка просто бомба! Тридцать метров, представляешь? — Фил чуть не опрокидывает бокал от возбуждения. — Там такие вечеринки можно устраивать! Джакузи в носовой части, кожаные диваны. Черт, это как плавучий особняк!

— Круто, — отвечаю автоматически, делая глоток.

Ресторан гудит вокруг нас — приглушённые разговоры, смех женщин за соседним столиком, звон бокалов. Но всё это проходит мимо меня. Внутри какая-то необъяснимая тревога, словно что-то должно произойти. Ненавижу это чувство — будто невидимая рука сжимает кишки.

— Слушай, давай рванём на выходных? — Фил подцепляет вилкой кусок стейка. — Море, солнце, тёлки в бикини. Тебе полезно проветрить мозги.

Официант ставит передо мной тарелку. Стейк истекает соком, но аппетита нет совсем.

— Не выйдет. Выставка на носу, нужно доделать коллекцию.

— Да брось ты эту херню! — Фил откидывается на спинку стула. — Работа нахрен загонит тебя в могилу раньше времени. Когда ты последний раз нормально отдыхал?

Если бы только дело было в работе. Она лишь способ не думать, не вспоминать. Без этого я бы давно сорвался. Но как объяснить это Филу? Он хороший друг, но некоторые вещи просто не поймёт.

— Работа держит меня на плаву, — произношу вместо этого.

— Ага, конечно. — Фил дожёвывает кусок мяса. — А то я не вижу, как ты изменился после... — он замолкает на полуслове.

Внутри мгновенно вскипает злость:

— После чего? Договаривай уже.

— Извини, — он трёт переносицу. — Я просто беспокоюсь, окей? Мы все беспокоимся. Ты как грёбаный робот — только работа, работа, работа.

Молча смотрю в бокал, наблюдая, как янтарная жидкость отражает свет. Это уже третий за вечер, но легче не становится.

— Забей, — Фил примирительно поднимает руки. — Просто помни, что мы рядом. Если что-то понадобится.

Киваю, благодарный, что он не стал продолжать тему. Фил один из немногих, кто знал о нас с Мелиссой так хорошо.

— Мне нужно отлить, — бросаю, поднимаясь.

В туалет иду, чтобы просто сбежать на минуту. В коридоре полумрак, глаза не сразу привыкают. Внезапно из женского туалета вылетает девушка и врезается прямо в меня. Инстинктивно хватаю её за руку, чтобы она не упала.

И в этот момент мир останавливается.

Эти глаза. Тёмные, глубокие, с золотистыми искрами. Изгиб шеи, форма скул, даже манера слегка прикусывать нижнюю губу. Только волосы другие — каштановые вместо светлых. Сердце пропускает удар, а затем начинает колотиться как бешеное.

Это невозможно. Я же сам был на её похоронах. Видел гроб, черт возьми. Но передо мной стоит Лисёнок. Живая и настоящая.

— Извините, — она пытается высвободить руку. — Вы делаете мне больно.

Даже тембр тот же — с лёгкой хрипотцой. Но взгляд какой-то пустой, отстранённый. Как будто она меня не узнаёт. Или притворяется, что не узнаёт.

— Лисёнок? — я чувствую, как дрожат пальцы. — Это правда ты?

На её лице мелькает что-то похожее на страх. Она хмурится:

— Вы обознались. Отпустите.

— Посмотри на меня, — сжимаю её запястье крепче. — Я же вижу, что это ты. Не притворяйся.

— Отпустите, — её взгляд становится жёстким. — Или сейчас охрану позову.

— Охрану? Серьёзно? — не могу сдержать горький смешок.

Она резко вырывает руку и практически бежит прочь, стуча каблуками по мраморному полу. А я стою, как вкопанный, и не могу поверить в происходящее. Это она или я окончательно тронулся? Три года прошло, мог ли я ошибиться? Нет, блядь. Я бы узнал её из тысячи.

Возвращаюсь к столу, но не могу сосредоточиться на разговоре. Фил что-то рассказывает, смеётся, а я просто киваю, не вникая. Перед глазами её лицо — такое родное и такое чужое одновременно.

— Эй! Земля вызывает Демиана! — Фил щёлкает пальцами перед моим лицом. — Что с тобой? Выглядишь так, будто призрака увидел.

Возможно, так и есть.

— Я должен проверить кое-что, — поднимаюсь, бросая на стол несколько купюр. — Извини, продолжим в другой раз.

Фил смотрит с недоумением, но не пытается остановить. Ещё одна причина, почему я его ценю.

На улице прохладно. Ночной воздух помогает собраться с мыслями. Достаю телефон и набираю номер Фрэнка.

— Нужно срочно пробить кое-что, — говорю сразу, как он снимает трубку. — Кто сегодня бронировал столики в «Ривьере»? Особенно в VIP-зоне. И достань записи с камер.

— Что-то конкретное ищем? — в его голосе никакого удивления, как будто я звоню ему каждый день с подобными просьбами.

— Девушка, около двадцати пяти, каштановые волосы, чёрное платье. Была не одна.

— Принято. Когда нужны результаты?

— Вчера.

Сажусь в машину, но не спешу заводить двигатель. Пальцы до сих пор слегка дрожат. В голове полный хаос. Ладно, допустим, я не спятил, и эта девушка действительно Мелисса. Но как, чёрт возьми? Хэдвиг сказал, что она умерла. Я был на грёбаных похоронах! Весь день пролежал под дождём на могиле, которая сейчас, видимо, пуста. Кого тогда хоронили? И если она жива, почему скрывалась все эти годы?

Телефон вибрирует. Смотрю на экран — Фрэнк. Быстро работает, сукин сын.

— VIP-зал бронировал Александр Ройс, — начинает он без приветствия. — Три человека: сам Ройс, пожилой мужчина и девушка.

— Ройс? — это имя мне знакомо. — Тот самый?

— Именно. Владелец сети отелей, несколько казино, доля в строительном бизнесе. Влиятельная фигура.

— Мне нужен его адрес.

— У него несколько объектов недвижимости. Основная резиденция...

— Все адреса, — перебиваю его. — И полное досье. Всё, что можешь накопать.

— Будет через час.

Глава 11. Мелисса

Мир останавливается. Вся реальность сжимается до одной точки. Демиан.

Он стоит в полуметре от меня, настолько близко, что вижу каждую чёртову янтарную искорку в его карих глазах. Те же упрямые морщинки между бровей. Та же небрежная щетина. Всё как раньше, только взгляд изменился.

— Лисёнок? — шепчет он. — Это правда ты?

Его пальцы смыкаются вокруг моего запястья. Электрический разряд пробегает от места прикосновения вверх по руке, заставляя тело вспомнить то, что мозг отчаянно хочет забыть. Воспоминания накрывают лавиной — его руки на моей коже, губы на шее, жар его тела, и... предательство.

Нет. К черту это всё.

— Вы обознались, — выдавливаю из себя, едва узнавая собственный голос. — Отпустите.

Демиан качает головой и делает шаг вперёд. От него пахнет сигаретами и тем самым проклятым одеколоном. Запах, который когда-то заставлял меня таять, сейчас вызывает только приступ тошноты и желание сбежать.

— Посмотри на меня, — он наклоняется ближе. — Я же вижу, что это ты. Не притворяйся.

Поднимаю глаза — фатальная ошибка. В его взгляде столько надежды и отчаяния, что внутри что-то ломается. Три года воображала эту встречу. Три года репетировала ненависть. И вот он здесь, а я не могу даже двух слов связать.

Господи, только бы Клаус не вышел искать меня. Он же убьёт его. Или его, или меня, или нас обоих.

— Отпустите, — дёргаю рукой с неожиданной силой. — Или сейчас охрану позову.

— Серьезно? Охрану? — его губы кривятся в горькой усмешке.

Выдёргиваю руку и почти бегом несусь обратно в зал, чувствуя между лопаток его взгляд, прожигающий насквозь.

Руки ходят ходуном. Чёрт, чёрт, чёрт. Почему именно сегодня? Почему именно здесь? Как из всех ресторанов города его занесло именно в этот? И как, черт возьми, он меня узнал под этим дурацким париком?

Просто нужно вернуться за стол, сказать, что заболела, и уехать отсюда. Сейчас же.

В зале Клаус выбивает нервный ритм пальцами по столу. Александр что-то рассказывает, размахивая руками. Опускаюсь на стул, игнорируя сверлящий взгляд «отца». Клаус тут же подаётся вперёд:

— Что с тобой? На тебе лица нет.

— Ничего, просто душно, — натягиваю самую фальшивую улыбку в своей жизни.

Александр отрывается от своего монолога:

— Хочешь на террасу? Там воздух свежее.

Ага, и больше шансов снова наткнуться на Демиана. Только этого не хватало.

— Нет. Давайте просто уедем, — слова вылетают резче, чем планировала.

Клаус хмурится, но молча кивает. За это ему спасибо — чувствует, когда не давить. Александр помогает мне подняться, его рука ползёт по талии, и меня передёргивает. Сейчас его прикосновения мерзки вдвойне.

На улице прохладно. Александр наклоняется для прощального поцелуя, но я ловко уворачиваюсь, делая вид, что очарована проезжающей мимо машиной. Не сегодня, приятель.

Клаус молча открывает дверцу. Всю дорогу домой гипнотизирую взглядом проносящиеся мимо здания. В висках пульсирует тупая боль. Клаус несколько раз заводит какой-то разговор, но я отвечаю односложно, и он быстро сдаётся.

Дома сразу иду к себе, проигнорировав его оклики. Закрываю дверь и сползаю по стене на пол. Колени подгибаются. В груди растёт ледяной ком. Перед глазами снова его лицо — Демиан, настоящий, живой. Такой родной и такой чужой одновременно.

Три грёбаных года. Три года я думала, что научилась не чувствовать. Что задушила все эти воспоминания. А хватило одного взгляда, одного прикосновения — и весь мой карточный домик рухнул.

В дверь стучат.

— Мелисса, открой, — голос Клауса звучит странно. — Нам нужно поговорить.

— Не сейчас, — получается хрипло и сдавленно.

— Что случилось? Ты сама не своя.

Молчу, обхватив колени руками. По щекам текут слёзы, оставляя солёные дорожки. Ненавижу плакать. Особенно из-за него.

— Ладно, — Клаус вздыхает за дверью. — Но завтра обязательно поговорим.

Шаги удаляются по коридору. С трудом поднимаюсь и добираюсь до кровати. Падаю на покрывало, не раздеваясь.

Все эти годы он был где-то рядом. Ходил по тем же улицам. Дышал тем же воздухом. А я пряталась в четырёх стенах, носила дурацкие парики и играла роль послушной дочери Хэдвига.

Сколько же времени потеряно. Сколько всего не случилось из-за этой чёртовой пули.

За окном начинается дождь. Капли барабанят по стеклу. Где-то там, в этом огромном городе, Демиан тоже сейчас не спит. Может, вспоминает нашу встречу. Может, думает, что тронулся умом.

Закрываю глаза, но это не помогает — его лицо всё равно здесь, выжженное на внутренней стороне век. Кажется, эта ночь будет чертовски длинной.

Глава 12. Мелисса

Просыпаюсь от пульсирующей боли в висках. Будто кто-то играет на барабанах прямо внутри моей черепной коробки. Мозг сразу подбрасывает картинки вчерашнего вечера — его лицо, прикосновение к моему запястью, этот взгляд... Демиан. Живой. Настоящий. В метре от меня.

Черт.

Заставляю себя сесть на краю кровати. Тело не слушается, словно налилось свинцом. Но лежать и дальше — значит окончательно скатиться в пропасть самокопания.

В ванной врубаю душ на полную мощность. Вода хлещет по плечам, обжигая кожу до красноты. Если бы так же легко можно было смыть воспоминания... Закрываю глаза — и вижу, как он смотрит на меня, будто на призрака.

"Лисёнок? Это правда ты?"

Нет, не я. Уже не я. Та девчонка умерла три года назад от пули в груди. А эта версия — просто пустая оболочка, которая зачем-то продолжает дышать.

Выключаю воду, заворачиваюсь в полотенце. Накидываю первое, что попадается под руку — старые шорты и застиранную майку. Какая разница, как выглядеть, если единственная аудитория — четыре стены этой роскошной тюрьмы?

На кухонном столе белеет записка от Клауса: "Нам нужно поговорить. Вернусь пораньше."

Сминаю бумажку в комок и отправляю прямиком в мусорку. Ещё один "разговор" — именно то, чего не хватало для полного счастья. Клаус считает, что это диалог, но на самом деле это всегда монолог. Он говорит, я слушаю. Он решает, я подчиняюсь. Он строит мою жизнь по кирпичику, а я должна радоваться каждому сантиметру возведённых стен.

Включаю телевизор, пролистываю каналы. Новости, реалити-шоу, утренняя зарядка для пенсионеров... Ничего, что могло бы заглушить шум в голове. Демиан, Демиан, Демиан... Его имя отдаётся эхом в каждой мысли.

Помню, как вздрогнула, когда он перехватил мою руку. Как током ударило от этого прикосновения. А его глаза — та же морщинка между бровей, тот же изгиб губ...

К чёрту.

Иду на кухню. Кофемашина урчит, наполняя чашку ароматным эспрессо. Это единственный ритуал, который до сих пор приносит какое-то подобие удовольствия.

— Могла бы делом заняться, а не валяться весь день, — голос Авроры врезается в относительную тишину кухни.

Оборачиваюсь. Она стоит в дверном проёме — безупречная укладка, костюм от Шанель, туфли, которые стоят как машина среднего класса. Идеальная жена мафиози. Или кто там Клаус сейчас по легенде? Успешный бизнесмен?

— А ты могла бы не лезть в мою жизнь, но почему-то этого не происходит.

Отхлёбываю кофе, наслаждаясь её раздражённым выдохом.

— Я бы с радостью свалила отсюда насовсем, если б твой муженёк не держал меня взаперти.

Она медленно цокает каблуками, приближаясь.

— Тебе стоило бы быть благодарной. Хэдвиг дал тебе крышу над головой, защиту, деньги. А ты ведёшь себя, как избалованная сучка. Вся в мать.

Кровь вскипает моментально.

— О моей матери даже не заикайся. Ты о ней ничего не знаешь.

— А ты знаешь? — Аврора изгибает идеально выщипанную бровь. — Ты её даже на фотографии не видела.

Сжимаю чашку так крепко, что боюсь раздавить её в руке.

— Зато я точно знаю, что она не была такой, как ты. Тупой куклой, которая дышать не может без богатства и статуса.

Лицо Авроры искажается злобой. Её нарисованная идеальность трескается, показывая настоящую сущность.

— Ах ты дрянь мелкая! Кем бы ты была без Хэдвига? Никем!

— А кем бы была ты? — подхожу ближе, чувствуя, как адреналин несёт меня вперёд. — Нашла бы другого папика? Или вспомнила свои слова про то, что именно твой отец помог Хэдвигу добиться всего? Но вот незадача — теперь-то он продвигает честный бизнес. А знаешь, почему? Чтобы заслужить моё одобрение, милая мачеха.

Аврора замахивается, но я перехватываю её запястье на полпути к моему лицу.

— Не советую, — цежу сквозь зубы. — Папочка не обрадуется, если узнает, что его любимая жёнушка распускает руки.

— Ты... — она задыхается от ярости, — ты просто заносчивая дрянь!

— А ты — дешёвка в дорогой упаковке. И мы обе это знаем.

Она отшатывается, в глазах мелькает что-то похожее на страх. Наконец-то. Я уже почти чувствую вкус победы, когда дверь с грохотом распахивается.

Леон влетает на кухню, растрёпанный и запыхавшийся. Его обычная собранность испарилась — рубашка помята, волосы дыбом, на лице тревога.

— Алиса позвонила, — он тяжело дышит. — Сказала, тут какая-то херня творится.

Конечно. Наша горничная всегда обожала Леона. Вполне логично, что она первым делом настучала ему.

— Смотрите-ка, кто пожаловал защищать честь родной мамочки, — скрещиваю руки на груди. — Как мило.

Леон переводит взгляд с меня на Аврору и обратно.

— Что здесь происходит?

— Твоя сестрица совсем берега попутала, — Аврора картинно поправляет волосы. — Хамит, дерзит, ведёт себя отвратительно. Никакого уважения.

— Уважения ей не хватает, — закатываю глаза. — К чему? К твоему таланту тратить деньги Клауса?

— Мелисса, — голос Леона становится жёстче. — Хватит.

Вот оно. Что-то внутри обрывается. Конечно, он на её стороне. Кровь не водица.

— Да пошли вы оба, — разворачиваюсь к выходу. — Достали со своими играми в идеальную семейку.

— Ты драматизируешь, — Леон преграждает мне путь. — Отец просто хочет...

— Защитить меня? — обрываю его. — Не стоит мне напоминать об этом.

Аврора издаёт презрительный смешок.

— Ты просто неблагодарная избалованная девчонка. Хэдвиг дал тебе всё...

— Заткнись! — мой крик отражается от стен. — Он ничего мне не дал! Только отнял. Друзей, свободу, образование... Моих настоящих родителей, которые хотя бы любили меня!

Леон хватает меня за плечи, удерживая на месте.

— Эй, принцесса. Давай без истерик. Остынь.

Как ни странно, его прикосновение немного успокаивает. В его глазах читается искреннее беспокойство. Не осуждение, не злость — тревога вперемешку с нежностью. Он правда волнуется.

— Помнишь, как мы с Лукой таскали тебя в парк аттракционов? — тихо спрашивает он. — Ты визжала как ненормальная на этих чёртовых американских горках, а потом требовала ещё раз.

Глава 13. Демиан

Солнце бьёт в окна кабинета, заставляя глаза слезиться. Третий час таращусь в документы для этой грёбаной выставки, но буквы скачут перед глазами. После вчерашнего всё в голове перемешалось. Мелисса. Живая. Не призрак, не галлюцинация.

Дверь распахивается без стука.

— Так и знала, что найду тебя здесь, — сестра оглядывает бардак на столе и качает головой. — Окопался как в бункере, телефон не берёшь.

Трижды звонила вчера. Пять сообщений. Всё мимо. После ресторана мозги отключились.

— Выставка на носу, — пожимаю плечами. — Кто-то должен работать.

— А на ужин ты не пришёл потому что?.. — она плюхается в кресло напротив, закидывая ногу на ногу.

Вчерашний ужин. Точно. Совсем из головы вылетел.

— Прости. Завернул в офис на пять минут, а потом... — растираю лицо ладонями. — Заработался.

Джина щурится. У неё этот особый взгляд — когда видит насквозь. Ненавижу его с детства.

— Демиан, — она подаётся вперёд, — что происходит? Ты последние дни как на иголках. Дёрганый, рассеянный.

Стоит ли рассказать ей? О встрече в ресторане, о том, что видел Мелиссу? Что её соседка по комнате и подруга, на самом деле жива? Нет, это слишком. Джина беременна, ей нельзя волноваться.

— Ничего особенного, — отмахиваюсь, выуживая из кипы бумаг нужную папку. — Просто выставка, дедлайны, инвесторы на хвосте. Обычное дело.

Достаю контракт.

— Вот, посмотри. Нужна твоя подпись как соучредителя. Стандартные условия.

Она берёт документ, пробегает глазами по строчкам и ставит размашистую подпись. По почерку сразу видно — творческая натура. В отличие от моих чётких, выверенных букв.

— Не заговаривай мне зубы, — она возвращает папку. — Ты что-то скрываешь. Ты всегда так делаешь, когда дело серьёзное — замыкаешься, уходишь в работу с головой.

Встаю из-за стола, подхожу к окну. Стою спиной к ней, чтобы не видела выражение лица.

— Всё нормально, правда. Просто не высыпаюсь.

— Я всегда рядом, — голос Джины теплеет. — Если захочешь поговорить.

— Знаю, — киваю. — Как малыш? Уже пинается?

Она автоматически кладёт руку на живот, и её лицо меняется. Материнство преображает её день ото дня.

— Особенно по ночам, — смеётся она.

— Весь в мамашу, — усмехаюсь. — Такой же неугомонный.

— Заткнись, — фыркает Джина, показывая мне средний палец. — Кстати, а что с тем рубиновым ожерельем? Успеваешь к выставке?

Тема работы всегда безопасна. Открываю сейф, достаю бархатную коробку. Замок щёлкает, крышка отходит — и комнату заливает алое сияние. Три месяца работы. Каждый камень подбирал лично, проверял огранку, требовал переделывать, если хоть миллиметр не совпадал с эскизом.

— Офигеть! — Джина наклоняется над колье. — В жизни ещё круче, чем на чертежах. Как оно называется?

— «Кровь дракона», — дотрагиваюсь до центрального камня. — Главный рубин весит почти двадцать карат. Нашли в Бирме три года назад.

— Бабушка бы гордилась, — она осторожно касается украшения. — Серьёзно, Демиан. Ты реально поднял компанию на новый уровень.

При упоминании Эллы что-то сжимается в груди. После того, что рассказал Хэдвиг, сложно думать о ней как прежде. Но для нас с Джиной она останется той самой бабушкой — которая пекла печенье по воскресеньям и учила разбираться в драгоценных камнях.

— Ладно, мне пора, — Джина поднимается и разглаживает платье. — Не забудь про воскресный ужин. Рой не простит, если опять прогуляешь.

— Постараюсь, — говорю, заключая её в объятия. — Береги себя. И малыша тоже.

Когда за ней закрывается дверь, снова погружаюсь в работу. Страховка коллекции, охрана, система транспортировки. Один прокол — и всё полетит в тартарары. Телефон вибрирует, высвечивая сообщение: «Есть данные по Ройсу. Обычное место через час».

Взгляд на часы. Успею заехать перед встречей с организаторами. Хватаю пиджак, ключи от машины, выключаю компьютер.

— Мистер Колтон! — Клэр перехватывает меня у двери. — У вас звонок из...

— Потом! — отрезаю на ходу.

В лифте прокручиваю встречу с Мелиссой. Слишком много странностей. Хэдвиг внезапно меняет профиль бизнеса, становится «законопослушным гражданином». Мелисса, которую он объявил мёртвой, вдруг появляется в ресторане. И этот Ройс, непонятно откуда взявшийся...

Срываюсь с места, как только открываются двери лифта. Подземная парковка, и вот я уже за рулём Ягуара. Движение плотное. Барабаню пальцами по рулю, ожидая, пока рассосётся пробка. Не могу опоздать на эту встречу.

Фрэнк сидит в дальнем углу, перед ним початая бутылка виски и две стопки.

— Что узнал? — сажусь напротив, игнорируя предложенный стакан. Сейчас нужна ясная голова.

Фрэнк достаёт тощую папку.

— Александр Ройс, сорок два года. Владелец сети фешенебельных отелей по всему побережью. Разведён, детей нет. Последние три года активно расширяет бизнес, скупает недвижимость. Поговаривают, не брезгует грязными методами.

— Что связывает его с Хэдвигом?

— А вот тут начинается самое интересное, — Фрэнк понижает голос, хотя рядом никого нет. — Они познакомились примерно три года назад. Сразу после того, как Хэдвиг начал, цитирую, «легализовать свои активы».

Три года. Всё время возвращаемся к этой цифре. С тех пор как Мелисса «умерла».

— А что с девушкой? — жажда информации почти невыносима. — Той, что была с Ройсом в ресторане?

— Пустота, — Фрэнк качает головой. — Никаких документов, нигде не светится, в базах не числится. Словно призрак.

Чёртов Хэдвиг. Умеет заметать следы.

— Копай дальше, — сую Фрэнку конверт с деньгами. — Любая мелочь может оказаться важной. Особенно про неё.

На улице моросит мелкий дождь. Стою под козырьком бара, закуриваю. В голове полный хаос. Нужно взять себя в руки и сосредоточиться на выставке. Но получается из рук вон плохо. Теперь, когда знаю, что Мелисса жива, весь мир перевернулся.

***