Лучше убей

Пролог

Я видела его холодный и отчасти отрешенный взгляд даже в темноте, несмотря на маску, которую он надевал каждый раз, приходя ко мне. Маска ужасного чудовища. Сначала я пыталась понять, кто может за ней скрываться, но со временем искра интереса угасла. Сейчас меня совершенно не интересовала персона, что пряталась за личиной монстра. Я лишь молилась, чтобы все закончилось. Слезы уже давно кончились — я просто не могла плакать. Голос сел, из-за чего я больше не кричала — меня все равно никто не услышит.

В первые дни я надеялась на спасение или на то, что похититель сжалится надо мной, но с каждой секундой лишь убеждалась в обратном.

Никто не придет за мной. Никто не вызволит из ловушки. А человек в черном никогда меня не отпустит. Он будет стоять рядом, потом обойдет по кругу. Его горячее дыхание обожжет ухо… Он что-то прошепчет, нагоняя ужас, вызывая новый приступ плача. А единственная мысль, что будет в моей голове «только бы он не ударил меня».

Потом он уйдет, оставив меня одну. Мои руки останутся связаны, сама же я продолжу сидеть на жестком и неудобном стуле. 

Сколько я уже не спала? День? Два? Неделю? Я даже не знала, как много времени прошло с момента, как попала в лапы похитителя. Мое существование тянулось бесконечно долго. Я не видела дневного света, часов в комнате тоже не было. Как же я устала. Так хотелось, чтобы все закончилось.

Открылась дверь и узкая полоска света от лампы, находящейся где-то за гранью видимости, упала на пол. Я сощурилась, смаргивая, выступившие на глазах слезы, но лишь до тех пор, пока в проеме не возникла тень. По коже побежали мурашки.

Человек в черном прошел мимо, придвинул ко мне стул и опустился на него. Маска оказалась прямо напротив меня. Я опустила взгляд, не желая смотреть на мужчину.

— Если ты не ответишь на мои вопросы, я убью твою мать. — У него вышло привлечь мое внимание. До этого он не угрожал, лишь запугивал, чтобы я стала податливее. — Итак, скажи, что ты знаешь о своем отце?

Глава 1

— Ма-а-ам, — протянула я, залетая в коридор. Дверь за мной захлопнулась, я же бросила на пол сумку и наспех стянула с себя грязные сапоги. — Мама!

— Что случилось, дорогая? — послышалось с кухни, куда я тут же рванула.

— У меня новости. Ты не поверишь!

Я вмиг очутилась рядом с плитой, на которой закипала вода для супа, и затрясла папкой с документами перед лицом матери.

— Что это? — как ни в чем не бывало протянула мама, взяла из моих рук папку и раскрыла ее.

Медленно просмотрела документы. Выражение ее лица сменилось моментально. Брови приподнялись, а затем улыбка озарила уставшее лицо.

— Неужели? Повысили?

— Да! Я сама не могу в это поверить просто! Андрей будет в шоке. Я уже представляю его лицо, когда выложу перед ним свой новый пропуск.

— Жнецова Владислава Николаевна, старший следователь, — прочла вслух мама. — Прямо как твой отец. Ты у меня такая умница!

— Ты же знаешь, что без твоей поддержки у меня бы ничего не вышло.

— А Андрей твой пусть теперь молчит и не выскакивает из-под своего ноутбука. Только и может, как причитать, что работа у тебя плохая, что не ценят тебя. Что работа, мол, не женская.

— Он просто ничего не понимает, — прокричала уже из коридора, поднимая с пола сумку, в которой принесла некоторые продукты для супа. По пути с работы заскочила в магазин и купила то, что забыла взять мама.

Вернулась на кухню, чтобы все выложить.

— Его бухгалтерия совсем замучила, только о ней и думает, да говорит, что не должен таким заниматься. Жалеет, что в свое время родителей послушал и отучился не там, где хотел. Он же хотел журналистом быть, а тут не срослось. Вот Excel его и достал. — Я сделала глубокий вдох и поставила банку фасоли на столешницу.

— Надо было своей головой думать. Ты, вон, меня не послушала, и теперь работаешь там, где мечтала. Я все поражаюсь твоей целеустремленности. Двадцать шесть лет — а уже старший следователь.

— У меня был отличный пример.

— Отец бы гордился тобой, дорогая. — Мама отложила в сторону ложку и подошла ко мне, чтобы обнять. В нос ударил запах шалфея и лимона — именно так пах мамин шампунь, которым она пользовалась уже очень много лет.

— Я скучаю по нему.

— И я, дорогая. Я тоже.

Возникла тишина и, казалось, что радость покинула помещение. Мы обе поникли, вспоминая о моем отце — замечательном человеке, раскрывшем множество дел. Он, как и я, был старшим следователем отдела по расследованию особо тяжких преступлений. Правда стал он им около тридцати пяти лет, хотя очень долго к этому шел. Его до сих пор ставят в пример начинающим сотрудникам полиции. Может потому, разглядев во мне — его дочери, потенциал, у начальства не осталось вопросов о том, кого назначить на освободившееся место. Сама же я работаю в органах с начала третьего курса. Начинала помощницей инспектора в отделе кадров, после окончания ВУЗа стала помощницей следователя, но занималась, в основном, документацией. Затем, по случайному стечению обстоятельств, стала свидетелем преступления, после чего самостоятельно смогла расследовать его. Тогда-то я и получила должность следователя, которым проработала по итогу три года.

Неделю назад теперь уже бывшего старшего следователя повысили, и необходимо было назначить нового. На место претендовали многие. Люди куда опытнее меня. Только раскрываемость дел у них за последние пять лет была ниже. Нет, я совсем не хвастаюсь, просто повезло чуть больше. В итоге, главными кандидатами стали я и мой коллега Шурик. Сашке тридцать два, у него жена и двое детей. Ему эта должность была важнее, чем мне, но в последний момент он соскочил. В семье что-то произошло, из-за чего ему в срочном порядке потребовался неоплачиваемый отпуск.

Наше начальство ценит сотрудников, которым работа куда важнее личной жизни. А я, несмотря на то, что в этой самой жизни у меня пока что было все хорошо, почти все свое время посвящала работе. Приходилось выезжать на вызовы по ночам, не появляться дома сутками, но раскрытые дела того стоили. Мне слишком нравилось то, чем я занимаюсь. Может, мы и не спасали людей, зато приоткрывали завесу правды, после чего виновные получали по заслугам.

«Я тебя иногда побаиваюсь» — как-то заявил мне Андрей, когда я сидела в гостиной за столом, на котором разложила снимки с места преступления. Ему было сложно понять, как я с непринужденным видом разглядываю фотографии, на которых изображены изувеченные тела. Я лишь улыбалась в ответ и повторяла, что бояться нечего. Нужно лишь беспокоиться о том, чтобы подозреваемый не совершил подобное вновь, поэтому стоит поскорее поймать его.

— Сейчас тебе будет гораздо сложнее. Ответственности больше, — перебила мои размышления мама, разжимая объятия, после чего открыла банку фасоли и высыпала содержимое в кастрюлю.

— Не страшно. Я справлюсь. Папа смог, и я смогу.

Я закрыла сумку, повесила ее на плечо и повернулась к выходу.

— Пойду я, мам. Надо еще в кафе заскочить, взять чего на ужин нам с Андреем.

— Совсем нормальную еду не ешь. Осталась бы сейчас, да тарелку супа проглотила, — стала причитать мама.

Седая прядь упала на лоб, и пухлые чуть обескровленные губы вытянулись в трубочку, чтобы сдуть ее. Серые глаза с прищуром уставились на меня.

— Все нормально. Тем более не оставлять же Андрея без еды.

— Ладно. Забегай, как будет время.

— Конечно. — Я улыбнулась и выскочила в коридор. Обулась, открыла дверь и перед тем, как покинуть квартиру крикнула: — Люблю тебя, мам.

— И я тебя.

Как бы мне не нравилось дома у мамы, у себя я чувствовала себя куда лучше. Квартирку я полностью обустроила по собственному желанию. Мое маленькое уютное гнездышко, в котором мы с Андреем ютились вдвоем.

Я натянула на лицо шарф и, придерживая его, шагнула на улицу. Ветер ударил в лицо, заставив прищуриться. Ну и погодка сегодня… Почти что по-зимнему холодно. Даже пахло будто бы снегом. Или мне так казалось. Я не ждала наступления самого холодного времени года — больше предпочитала лето. Да и родилась я в июле. Потому лишь про себя ругалась, вышагивая по немноголюдной улице.

Глава 2

Утро не задалось с самого начала. Сначала я не могла уснуть и плакала, уткнувшись лицом в подушку. Потом спустя час или два мне все-таки удалось отдаться в руки Морфея. Пробуждение оказалось сложным. Ноги ватные, голова тяжелая, а руки совсем не слушались. Посмотрев на время, тут же осознала, что опаздываю на работу. Поэтому размышлять о произошедшем вчера времени не было. Я ринулась к шкафу, но открыв его, поняла, что выбросила почти все. Было бы куда проще, если бы вещи по-прежнему валялись на полу спальни или же находились в мусорном пакете в коридоре… Но нет. Перед тем, как отправиться в кровать, я все спустила из окна.

Единственное, что все еще висело на плечиках в шкафу — форма МВД, которую в последний раз я надевала полтора года назад. После того, как я стала часто выезжать на вызовы, мне комфортнее было в гражданском. Да никто и не возмущался. Главное — документы всегда при себе.

Выходя из комнаты, я задержалась в дверном проеме и посмотрела на пустую кровать. Выдохнула скопившийся в легких воздух, только легче от этого не стало. Пришлось сдерживаться изо всех сил, чтобы не заплакать. На выходе из квартиры вспомнила, что не умылась. Наскоро забежала в ванную, почистила зубы. Даже на свое отражение смотреть не хотелось — знала, что именно увижу. И вскоре я уже ехала в такси, всматриваясь в пролетающие мимо строения через мутное стекло.

Кажется, в этом году зима придет раньше. Да и холода уже говорят об этом. На душе стало еще тоскливее. Я всячески отметала мысли о том, что любимый человек оставил меня. Даже маме пока говорить не хотела — начнутся расспросы, осуждение, копание в моей личной жизни, и тогда мне снова будет больно. Пока что боль утихла, и я не очень горю желанием снова ощутить ее. Лучший вариант — работать. Очень много работать…

Все валилось из рук. Я не могла сконцентрироваться на нужном. Отвлекалась, думала обо всем, кроме работы. Вот почему, когда необходимо, ничего не выходит? В моей жизни будто началась черная полоса, в конце которой не виднелось белой.

Я и не заметила, как наступило обеденное время. Есть совершенно не хотелось, хотя кофе выпить точно следовало. Я направилась прямиком в кофейню через дорогу от участка, села за любимый столик у панорамного окна и сделала заказ. Сама же рассматривала улицу и проходящих мимо людей. Кто-то шел один, кто-то в компании. Были и пары, видя которых, я тут же отворачивалась. Странно ненавидеть людей просто за то, что они счастливы. Но именно это чувство я испытывала в данный момент — ненависть. Потому что у них все хорошо, они любят друг друга, в то время как я оказалась, грубо говоря, выброшенной на обочину дороги собачонкой. Которая никому не нужна.

Но вдруг стало спокойно, когда пришло осознание того, что в мире я такая явно не одна. И те пары, что прямо сейчас мирно проходили мимо кофейни, могут разбежаться завтра же, когда кто-то из них сделает что-нибудь, что не понравится второму. Да что там завтра! Это может произойти даже через час или пя

Спорный же я все-таки человек… Радоваться тому, что в мире плохо не только тебе — не есть хорошо. А находить в этом успокоение — тем более.

Обхватила дрожащими руками принесенную официантом чашку с кофе, поднесла к губам и отхлебнула. Горячий напиток обжег десны и кончик языка, из-за чего я одернула кружку от себя. Несколько капель кофе упало на деревянный стол.

— Черт, — выругалась, достала из сумки влажную салфетку и вытерла пролитое.

Хорошо, что не на себя — одежды и так не осталось.

Что там помогает при внезапном расставании? Что показывают в фильмах? Смена имиджа? Походы по магазинам? Вдруг поможет… Пусть я не совсем типичная женщина, но прежде всего все-таки баба.

Вернувшись на рабочее место, я, первым делом, отправилась в кабинет начальника, чтобы взять отгул на оставшуюся часть дня. Работник из меня сейчас все равно никакой. По пути столкнулась с одним из младших офицеров, который нес в руках пластиковый стаканчик, наполненный горячим чаем. Парень врезался прямо в меня, залив всю мою форму приторно сладким напитком. Боли я не ощутила — лишь злость. Я выбила из рук офицера стаканчик, отчего тот улетел на пол, а затем толкнула парня, злобно оскалившись, точно собака.

— Глаза разуй и смотри, куда прешь, дубина! На кого я теперь похожа? — Наверное, в этот момент я придавала слишком большое значение происходящему, но эмоции заглушили разум. Легче было сконцентрироваться на злости или ненависти, чем на чувстве обиды, которое испытывала еще утром.

— Простите, вы так неожиданно вышли из-за угла. Погодите секунду, я схожу за полотенцем, — начал распинаться парень. Мне даже стало немного стыдно за свою реакцию.

— Ничего, — произнесла на выдохе. — Не нужно ничего делать. Просто будь осторожнее.

Зато у меня появилась причина уйти с работы. Грязь мою форму все-таки не миновала.

Я вошла в кабинет начальника без стука. Мужчина стоял у раскрытого настежь окна и курил. Запах табачного дыма тут же ударил в нос. Удивительно, что им не пахло в коридоре.

Закашлялась, привлекая внимание. Начальник в пол-оборота повернулся, пробежался по мне взглядом своих светло-серых глаз. Сощурился, скривив тонкие бескровные губы. Снова затянулся, выпуская дым в сторону улицы. Бежевые шторы покачивались от холодного ветра, да и в целом в помещении было довольно прохладно. Но начальника, кажется, это совсем не беспокоило.

— Пришла отпроситься?

— Да. Произошел инцидент…

— Я давно не видел тебя в рабочей одежде, — будто не слушая меня, сказал он. Голос был тихим, хриплым и каким-то грустным. Не таким, как обычно. Весь задор будто пропал. Словно депрессия нагрянула в гости.

— Были причины надеть ее.

— Как продвигается дело? — Он меня и правда не слушал, пребывая в своем мирке.

— Встало. Следователи опросили родственников погибшего, но ничего толкового пока не удалось выяснить. Слишком чисто для обычного ограбления, как будто все было спланировано.