Луна осветит реку

Глава 1. Умбра

Посвящение

Для каждого, кто ищет свой путь.

Брызги крови и отблеск лунного света на лезвии клинка.

Эта картина давно стала привычной для меня и других жителей острова Каедес, где я жила. В переулке на меня только что напал какой-то паренек, которого я приняла за Грабителя Лунного Света из Ордена Робмунов, но этот оказался обычным психом, которого я припугнула своим клинком.

Уже был поздний вечер, время, когда на улице нельзя находиться без специального разрешения, которого у меня, конечно же, не было. Я находила мало смысла в том, что ночью запрещено ходить по улице. Преступность была большой и в дневное время, разве что Грабители Лунного Света, которых мы кратко звали Робмунами, действовали именно ночью. Поэтому почти каждый житель острова всегда был вооружен хоть чем-то.

Робмуны и Грабители лунного света лишь звучат красиво. На деле это орден убийц. Никто, кроме них самих, не знает их целей, но всем известно, что они убивают других. Они могут находиться среди обычного народа, единственное, что отличает их от нас — серебристая нить жизни, протянутая вдоль позвоночника. Однако днем они точно так же ходят на учебу, работу, в магазин, на рынок или еще куда-то.

Не одни они были причиной всех проблем Каедеса. Здесь жила куча преступников: маньяки, воры, вандалы, педофилы и прочие. Но больше всего было все-таки воров и мошенников. Когда в газетах или листовках на столбах появлялись объявления о пропаже человека, никто не удивлялся. Собственно, как и кражей у тебя какой-то вещи никого не напугаешь и не поразишь.

Поэтому каждый жилой дом, и частный, как у нашей семьи, и многоквартирный, был защищен так, чтобы туда даже комар бы не пробрался. Для защиты от воров это было хорошо, но не для меня, которая периодически устраивала ночные вылазки. Поэтому я придумала схему. Моя комната находилась на втором этаже, и, несмотря на высокий железный забор, оставлять лестницу было опасно, так еще и для родителей пришлось бы придумать, что она там делает. Поэтому несколько лет назад мой друг, которого мне больше не суждено никогда увидеть, сделал мне складную лестницу. Она доходила ровно до моего окна, а когда ее складываешь, она превращается в палку, которую легко можно спрятать за водосточной трубой. А через забор я перебиралась, приставляя туда пень, который стоял недалеко от забора. Если посмотреть, выглядит, будто его корни все еще в земле, но только я знала, что его можно передвигать.

И вот, я шла домой, готовясь к своему привычному попаданию в свою комнату, но только я свернула на свою улицу, случайно влетела в какого-то человека, который шел мне навстречу и тоже свернул.

«Только бы не патрульный», – понадеялась я. Подняв голову, я тут же успокоилась. Быть арестованной за нарушение комендантского часа мне не грозило, это был обычный мужчина. Но когда разум мой очистился от страха быть арестованной, появился другой страх. Мужчина выглядел пугающе. Он был чуть больше, чем на голову выше меня. Его лицо я не видела, оно было скрыто большим капюшоном его ветровки и черной маской, закрывающей нижнюю половину лица. На руках его были черные кожаные перчатки. Я побоялась, что наткнулась на маньяка, или что еще хуже, на Робмуна.

– Девушка, аккуратнее ходите, – без единой эмоции сказал он мне голосом, напоминающим хруст костей, и прошел мимо, а я так и осталась стоять, завороженная незнакомцем. Но тут нас обоих осветили лучи фонаря.

– Черт, – выругались мы одновременно. Подъехали патрульные машины, как всегда, молниеносно. Я бы попыталась сбежать, но спрятаться было некуда, а патрульные умели двигаться быстро.

Однажды я уже попалась ночью. Мне было пятнадцать, то есть почти четыре года назад. Тогда мы с друзьями хотели острых ощущений, поэтому выбрались ночью погулять, но когда нас поймали, лишь сделали предупреждение.

– Так-так, кто тут у нас? – вышел из машины патрульный, сверкнув своим пистолетом. – Проедемся до участка.

– Не-ет, – тихо простонала я. Только этого мне не хватало.

Нас погрузили в машину и, благо, не надели наручники, но когда нас привезли в участок, сразу отправили за решетку в одну из временных камер.

– Подождите минут пятнадцать, скоро к вам придут заполнять анкеты, – сказал патрульный и вернулся к своей работе.

Мужчина, которого задержали вместе со мной, спокойно сел на лавочку, в то время как я металась из стороны в сторону.

– Мне от отца прилетит, и не дай бог, отчислят из универа, – с испугом сказала я.

– Не переживай... – начал тихо бормотать мой сокамерник, но тут же замолчал.

Я села на скамейку, дожидаясь, пока к нам кто-нибудь придет.

В камере было очень сыро, пол не мыли такое ощущение что никогда, в углу висела паутина. Некоторые прутья были слегка погнуты, а где-то в углу в пол въелись капли крови. Да уж, место малоприятное, особенно если находиться здесь посреди ночи с подозрительным мужчиной. Меня передернуло, то ли от холода, ведь я была одета в черное короткое платье на бретельках и клетчатую бежево-коричневую рубашку, накинутую сверху, то ли от плохой атмосферы.

– Так, ну кто тут у нас? – подошла к нам женщина-работница с листками бумаги и ручками в руках. Я ее тут же узнала, это была Лисия, знакомая моих родителей. Раньше они с папой были коллегами по работе.

– Умбра Рирких, неприятно удивлена твоим присутствием здесь, – сказала она.

Глава 2. Кириан

Огонек за огоньком начали появляться за окном поезда домики и фонари улиц, словно звезды в бездонном небе или плавающие в темноте глубин какого-нибудь озера светлячки-рыбы, если такие вообще где-то существуют. Я только открыл глаза, проснувшись в электричке. Рука, на которую я положил голову, затекла и теперь по ней словно кололи мелкими иголками, такими же, которыми кололи мою душу чуть ли не каждый день.

Электричка подъезжала к вокзалу. Я протер глаза, натянул на себя кожаную куртку и отправился к выходу. На улице первым делом я глубоко вдохнул, сам не зная зачем. Видимо, по привычке наполнить легкие свежим воздухом улицы и большого безграничного пространства после теплого и душного транспорта. Заранее я не посмотрел, куда мне отправиться, поэтому сейчас развернул бумажную большую карту города и начал рассматривать улицы. Перво-наперво мне нужно найти жилье. По рекомендации своей соседки я решил снять комнату около центра города. Недалеко находились все красоты искусства архитекторов Каедеса, а по другую сторону трущобы. Я брел по улицам с домами всех оттенков серо-голубого, блекло-зеленого и бирюзового, накрапывал дождь, и в лужах отражались фонари. Трамваи уже не ходили, а их рельсы намокли и блестели. Улица меня вскоре вывела к нужному мне дому. Обычное многоэтажное жилое здание, самый край приличного района. За ним уже находились беднота и преступность. На всякий случай я припомнил, где у меня лежит все мое оружие. В куртке, карманах штанов, ботинке и, конечно, сумке.

Лифт не работал, я поднялся пешком на восьмой этаж. Дверь была железной, как и большинство сейчас. Это радовало.

Я позвонил в дверь, но никто не отвечал. Возможно, хозяева просто спали, все-таки на дворе была ночь. Но я не сдавался. Соседка говорила, что хозяйка принимает в любое время. Когда я позвонил третий раз, и снова никакого ответа, я перестал быть терпеливым и забарабанил по двери.

Через секунду дверь открыла мне недовольная сгорбившаяся старушка.

– Что ты стучишь? Молодой, подождешь, а таблетки мои не подождут! – ворчала она.

– Вы сдаете комнату?

– Сдаю. Проходи. – Старушка недовольной быстрой раскачивающейся походкой прошла внутрь квартиры, я последовал за ней.

– Это гостиная, там ванная и кухня. Здесь четыре комнаты, их жильцы уже спят, так что не шуми. Сдать могу эту.

Я вошел в комнату, на которую указала старушка. Ремонта в этой комнате, как и в целом в квартире, давно не было. Большое окно выходило на соседнее здание, под окном расположился стол, справа шкаф, слева диван. Жить здесь мне много не надо было, лишь ночевать.

– Ну, как? – спросила меня хозяйка.

– Нормально, – буркнул я.

– Слушай правила: не шуметь, не мусорить, соблюдать график уборки, чужую еду не есть. Животных и девок не водить. Шучу, девок можно, только тихо. Шестьдесят серебряных за месяц.

– Пойдет, – сказал я и отдал сумму.

Хозяйка вышла, а я сразу закрыл дверь на щеколду, кинув сумку на пол.

«Стоит ли вообще тратить силы на это?» – думал я о том, что собирался делать. Мне потребовалось почти полтора года, чтобы восстановиться, и сейчас я снова ступал на опасную тропу. Но я был одержим идеей и разбит изнутри.

Глава 3. Умбра

Парень, которого задержали вместе со мной, Кассиопей, тоже не решил уклониться от ответственности. Вместе с нами прибыли ещё трое человек: двое мужчин лет сорока и женщина, которой скорее всего было около тридцати, но выглядела она невозможно плохо для своих лет. Нам показали наш шатер, где мы все будем ночевать, а потом сразу же провели к месту нашей работы. Нас определили в теплицы с ягодами и выдали инструменты. Сегодня была солнечная и теплая погода, но для таких работ это было плохо. В теплицах и так была жара и даже на улице не охладиться.

Я предвкушала, как мне предстоит тут провести целых пять дней, и хотелось сжечь ко всем чертям эту теплицу. Сколько раз я себе говорила, что нужно быть осторожнее!

Такие наказания не были для жителей нашего острова редкостью. Даже приличные и порядочные люди нередко могли сюда попасть благодаря жестким правилам. Хотя какими бы жесткими они не были, преступность это не уменьшало.

– Каждому – по грядке на сегодняшний день, – приказал нам мужчина-владелец теплицы. – Убрать сорняки и привязать к палкам кустики. Можно полить еще.

Мне хотелось разрыдаться от того, насколько глупо я попалась и насколько глупо введение комендантского часа. Но я не часто плакала.

Уже не часто.

Сердце уже не сжималось в спазмах боли, я не теряла способности дышать, но все было не так, как прежде. Иногда случаются в жизни такие моменты, которые меняют тебя, делая совершенно другим человеком. У меня таких момента было два, и один из них был явно приятнее и счастливее второго.

Это была зима, конец декабря. Все улицы были заснежены, с неба валились хлопья снега, а я шла довольная домой, купив себе новую книжку. Мне было четырнадцать лет.

Я все еще отчетливо помню, во что была одета: болотного цвета куртка, фиолетовая шапка, черные широкие штаны и белые ботинки. Книжка не поместилась в сумку, и я несла ее в руках. Люди уже активно готовились к новому году, а город был украшен разноцветными флажками и яркими огнями. Но помимо новогодних красот, были и минусы зимы, например, гололед, скрывавшийся под слоем снега. Завернув за угол одного дома, я не заметила, что под ногами у меня был гладкий лед, припорошенный снегом. Мои ноги заскользили в разные стороны, я начала падать и почувствовала, как задела кого-то, кто тоже повалился вместе со мной. Какой-то мальчик в смешной оранжевой шапке с помпоном лежал рядом со мной и хохотал.

– Прости, – встал он на ноги и помог мне подняться. – Я не думал, что кто-то завернет за угол и что там лед.

– Ничего страшного, – буркнула я. При падении книжка раскрылась и ее страницы помялись, а сама я больно ударилась бедром.

– Позволь угостить тебя чаем, в знак извинения, – сказал он. Моим первым

решением было отказать. Во-первых, он был мне незнаком, а во-вторых, он выглядел достаточно нелепо и смешно, хотя наверняка все дело было в шапке.

– Ты сильно ударилась? Может, помочь тебе дойти до дома? Или все же согласишься, чтобы я угостил тебя чаем? – не отставал он. Мне казалось, я всегда плохо разбиралась в людях, однако он сразу вызывал у меня доверие. Его улыбка была чистой и искренней, большие веселые глаза смотрели в мои хмурые. Его голос еще не сломался, поэтому был слегка детским. Да что там говорить, я сама еще была ребенком, не только сознанием, но и по внешности.

Я не была закрытой девочкой, которая боялась общения, слишком не доверяла миру и что-то в таком духе. Просто мне с самой собой было спокойней. Окружающим я казалась спокойной, иногда печальной, тихой. Может, где-то глубоко внутри я хотела иметь близких друзей, но потом почему-то сразу поглощала эти мысли учебой или увлечениями.

Сама не знаю почему, тогда мне захотелось пойти с ним. Уже близился вечер, и я надеялась, родители будут не против, если я немного задержусь. Что-то внутри тянуло меня к этому незнакомому мальчишке.

– Мой дом совсем рядом, – сказал он, указав на старинное многоэтажное здание. «Значит, он живет в квартире», – поняла я.

– Меня, кстати, Нави зовут, – преставился он.

– Необычное имя. Но тебе подходит. Я Умбра.

– Приятно познакомиться. Тебе сколько лет?

– Четырнадцать, – ответила я.

– Ровесники, получается. Мне тоже.

– А твои родители не будут против, если я к вам зайду?

– Они не дома, так что можешь не беспокоиться. Правда, ко мне могут прийти друзья, но они раньше времени вряд ли придут.

Я попыталась сделать шаг, но бедро тут же отозвалось болью в том месте, где я на него приземлилась.

– Помочь? У нас лифта нет, – сказал Нави. Одной рукой оперевшись о него, я сумела дойти до его дома. Место ушиба уже чуть меньше болело, и все же подъем до пятого этажа оказался нелегким.

Парадная была совершенно не такой, как в обычных многоквартирных домах. Резные перила с узорами, каменная лестница, потрепанная временем.

Квартира, где жил Нави, была просторной и большой. Я хоть и жила в частном доме и привыкла к тому, что в нем весьма просторно, в его квартире складывалось ощущение еще большего пространства. Она не была украшена как-то роскошно, обычная среднестатистическая квартира, но то, что меня удивило – лесенка, ведущая куда-то наверх из коридора.

Глава 4. Умбра

Завтракали мы в поле на ободранных скамейках и столе с облезшей краской. Каша была пресной, а чай слабо-заваренный, но горячий. Хотя при таком солнце он вообще вряд ли остынет. Нарушители, с которыми я работала, грязно ругались, обсуждая тяжелую работу, которую мы выполняли.

– Вон молодые, пусть работают за нас, – кивнула в сторону меня и Кассиопея женщина. Она не была старой, не больше сорока, но ее опухший вид придавал ей несколько лет. У меня сложилось ощущение, что она была зависима от запрещенных веществ, настолько ее лицо было нездоровым.

– Права ты, права, — согласился один мужчина.

– Не будем мы за вас работать! – возмущенно воскликнула я. – Каждый должен сам отбывать свое наказание.

– И правильно, девочка. Не зря же их сюда отправили, – поддержал меня другой мужчина.

Кассиопей со вчерашнего утра не произнес ни слова. Не говори я с ним до этого, подумала бы, что он немой. Он словно находился в своих мыслях и был чем-то сильно озадачен, его брови хмурились, а взгляд смотрел в пустоту.

К нам подошел владелец теплиц и поторопил, чтобы мы быстрее закончили с завтраком.

– Сегодня переходите к вишневому саду. Корзинки для ягод найдете в сарае, – сказал нам он. – Можете радоваться, завтра жара спадет.

Сегодня работалось чуточку легче, чем вчера. Может, все дело в том, что я уже свыклась с мыслью о пребывании здесь.

Жалко, что я не взяла солнцезащитный крем, потому что спустя час на открытом солнце моя кожа покраснела, начав обгорать, а деться было некуда. Если закрыться кофтой, я изжарюсь еще сильнее. Чтобы не напекло голову, я надела свою любимую черную кепку, которую носила уже очень много лет. И тем не менее она не спасала мое лицо от нещадящего солнца.

Зато бледная кожа Кассиопея никак не менялась, оставаясь такой же гладкой и светлой.

Собирая вишню, я не сразу вспомнила, что это была любимая ягода Лолы. От этой мысли я тяжело вздохнула.

Мне всегда казалось, она постоянно что-то жевала. Она в принципе любила поесть, но каждую свободную минуту она перекусывала то конфетами, то ягодами, то орехами, то еще чем-то. Единственные моменты, когда она не ела – когда играла на гитаре и пела.

Помню, это было лето, нам было по пятнадцать, и Лола позвала нас, чтобы мы первые услышали ее новую песню, музыку и текст которой написала она сама.

Лола, как и я, жила в частном доме, и у ее родителей был небольшой вишневый сад. Как раз тогда был сезон вишни, поэтому она нас угостила ею, пока сама готовилась к показу песни.

Исполнять ее ей помогала ее младшая сестра Алиса, которая отлично играет на барабанах. У нее была даже своя барабанная установка дома, но у них не было комнаты со звукоизоляцией, поэтому родители не всегда были рады увлечению дочерей.

Лола бегала из комнаты в комнату, то подкрашивая себе глаза, чтобы выглядеть как настоящая рок-звезда, то искала медиатор, то спрашивала нас, удобно ли мы сидим и не хотим ли чего-нибудь попить. Она была взволнована, из-за чего много суетилась, хотя в других ситуациях она всегда была спокойна. Лолу нельзя было назвать человеком, который постоянно переживает о чем-то, скорее наоборот, ее редко что тревожило, она легко преодолевала все трудности и проблемы.

И в какой-то момент нашей дружбы я переняла это качество и на себя. Я стала более веселой и менее зацикленной на проблемах, которые можно было легко решить. Только вот после ее потери я утратила это. Моя жизнь превратилась в существование.

– Малышка, мы же твои друзья, – напомнил ей тогда Бренн. – Тебе не нужно переживать, я уверен, нам очень понравится твоя песня.

– Ладно, – вздохнула она. Было весьма нежаркое лето, но Лола оделась в короткое черное платье с пышной юбкой и открытым верхом. От синего цвета волос она не отказывалась, но теперь в него были выкрашены только концы, а остальная длина была ее натурального светлого цвета. Тревога отражалась и в ее карих, как темный шоколад, глазах.

Бренн, с которым они были возлюбленными уже два года, встал и обнял Лолу, чтобы ей стало чуть спокойней.

Это действительно успокоило ее, и тогда они с Алисой продемонстрировали нам песню.

– Песня называется «История одного звездопада», – объявила Лола, и Алиса начала играть первой, после чего начала и Лола.

Красивая песня с ярким и одновременно пронизывающим душу звучанием повествовала о мечтах и звездах.

Я гордилась за подругу. Она не раз говорила, что в будущем хочет связать свою деятельность с музыкой, и было ясно понятно, что это ее призвание. Песня так подходила ей по характеру, слова отлично сочетались с музыкой, которая не была нежной, но и грубой не казалась.

– Тебя ждет большое будущее, – сказал ей Нави. – Это замечательно.

– Спасибо, – пыталась отдышаться Лола, выпивая уже второй стакан воды. – Мне и самой понравилось, как я ее исполнила. Алис, ты тоже умничка!

Лола уселась к нам на диван и стала есть вишню ягода за ягодой, пока большая миска не опустела.

– Это я от адреналина не могу остановиться, – сказала она, доедая последнюю ягоду из этой миски. Но было еще две тарелки.

Однако песня Лолы была не единственным, чем мне запомнился тот день. После прослушивания ее песни, Нави решил провести меня домой, и пока мы шли, он в первый раз взял меня за руку.

Глава 5. Кириан

Утром в моих мыслях было столько сомнений, что даже крепкий кофе не избавил меня от них. Казалось, я уже решил действовать, но другая половина меня уговаривала продолжить тихую, спокойную жизнь.

И плевать на несправедливость и всю пережитую мною боль.

Вы когда-нибудь задумывались о значимости семейных реликвий? С моей семейной реликвией, за которой охотились много лет, было связано много загадок и неясных вещей, но одно я знал точно: ее украли, причем самым ужасным образом. Предательством.

Я жаждал отмщения, жаждал вернуть ее себе, кровному наследнику этой реликвии, но еще больше мне хотелось прояснить ее историю, которая была мне совершенно непонятна. А спросить было уже не у кого.

Поиски я должен начать с самого крупного города Каедеса – Диврета. Многие поколения моей семьи жили здесь, пока мои родители не переехали в маленькую деревушку на южном берегу океана. Но потом моих родителей убили за эту семейную реликвию. Пришли… люди, требующие ее отдать им, но на тот момент она уже была украдена. Я чудом спасся, а вот мои родители – нет. Хотя бы ради них я должен вернуть ее и понять, в чем такая ценность, что за ней охотится столько людей.

Родственников у меня осталось немного, и все относительно молодые, поэтому могут и не знать об этой реликвии, однако стоило попытаться начать поиски хотя бы с этого.

Чтобы убедиться, что они еще живы и узнать, где живут, я взял мамину телефонную книжку и нашел там телефон ее сестры, которая жила в Диврете. Насколько я знал, она была не намного старше меня, лет на пять. А мне было двадцать шесть. На кухне висел проводной телефон. Я набрал номер, приложив трубку к уху, и стал ждать. Сначала мне долго не отвечали, и я уже было подумал, что так и не ответят, но вскоре все же подняли трубку. Ответил приятный женский, точнее, я бы даже сказал, девичий голос:

– Добрый день, дом семьи Дэллет.

Дэллет – фамилия моей мамы и ее сестры. Моей отец взял фамилию моей мамы, и, кажется, то же самое сделал муж моей тети. Фамилия была небезызвестна в истории, о чем говорит хотя бы принадлежность нам той ценной реликвии, которую я ищу.

– Мое имя Кириан Дэллет, я племянник Августы Дэллет. - Так звали мою тетю.

– Я няня ее детей, Августы пока нет дома, – ответила девушка на том конце провода. – Я могу что-то ей передать?

– Мы давно не виделись с ней, я бы хотел зайти в гости.

– Думаю, вы можете зайти сегодня вечером, после шести часов. Надеюсь, вас устроит. Я передам Августе. Записывайте адрес: улица…

– Спасибо, – сказал я, записав адрес в телефонную книжку мамы, и повесил трубку.

Что ж, даже если я не узнаю ничего про реликвию, хотя бы повидаюсь с родственницей, которую видел последний раз на похоронах родителей, а до этого не видел лет пятнадцать.

Я вернулся в свою комнату и достал из сумки приличную одежду, чтобы пойти в гости – черную рубашку и брюки. Утюга здесь, судя по всему, не было, поэтому я повесил их на вешалку, чтобы за пол дня успели разгладиться. Мне нужно было что-то поесть. Пока я ехал сюда практически через весь остров, съел лишь булочку с чаем, а сегодня утром кофе. С таким питанием долго не протянешь, поэтому я сунул кошелек в карман и пошел в ближайший магазин. От родителей мне досталось все их состояние, это были огромные деньги. Почему я решил снять комнату, когда мог позволить снять себе хорошую квартиру? Все просто, мне нужны были люди, от которых я мог узнать что-нибудь полезное, и ко всему прочему, я не чувствовал себя достойным тратить деньги на собственный комфорт, потому сгодилось и такое жилье.

Моя семья была достаточно богатой, на юге у меня остался большой дом, где мы жили. Но за те почти полтора года, с момента как не стало моих родителей, я его запустил, поэтому везде, кроме моей спальни, кухни и ванной вся мебель и полы были покрыты толстым слоем пыли.

По образованию я был астрономом, у меня были весьма обширные знания в этой сфере, я проучился в институте пять лет и даже подумывал продолжить развиваться в науке по этой специальности, но судьба распорядилась иначе, и какое-то время я просто преподавал астрономию в школе, а когда не стало моих родителей, ушел с этой работы.

Я бродил между полок магазина, внезапно задумавшись, почему выбрал именно эту специальность. Меня с детства привлекал космос. Я не мечтал стать космонавтом, как многие дети, и тем не менее звезды и планеты интересовали меня больше, чем что-либо другое.

Я положил в корзину для покупок бутылку молока, десяток яиц и картошки. Признаться, я отлично готовил несмотря на то, что все мое детство на нашей кухне работали повара. Но сейчас у меня не было настроя готовить сложные изысканные блюда.

Мое состояние было словно ожиданием, но я не понимал, чего ждал. Последние несколько лет от меня не уходило чувство, будто я – не я. Словно я существую, а чтобы жить, мне нужно что-то сделать.

Смерть родителей немало повлияла на меня, и тем не менее я уже давно свыкся с этой мыслью, а ощущение простого бессмысленного существования не покидало меня.

Мне было некому высказаться. У меня не было ни девушки, ни друзей. Чтобы как-то справляться с периодами апатии, я занимал себя двумя вещами. Первая – я изготавливал ювелирные украшения на заказ, в основном с лунным камнем. У моих родителей был большой ящик этих камней, поэтому я делал серьги, кольца и кулоны с этими камнями, запас которых был огромен. Зачем-то я и сюда с собой взял мешочек с ними.

Глава 6. Кириан

Я стоял перед неплохим частным домом. Не старинный особняк, какой был у нас, а современный, не примечательный чем-то особенным внешне, двухэтажный дом за высоким железным забором.

Я нажал на звонок, и через минуту калитку мне открыла девушка, с которой, судя по всему, я говорил по телефону. На вид ей было лет восемнадцать, не больше. Белые с золотистым оттенком волосы были заплетены в косу, глаза ярко накрашены чёрным, одета в синюю широкую кофту, заправленную в чёрную короткую юбку.

– Вы Кириан Дэллет? – уточнила она, внимательно рассматривая меня.

– Да.

– Пройдемте.

Она проводила меня в дом, к которому от калитки вела дорожка из светлой плитки. По ее краям росли аккуратно выстриженные деревья, а за ними в глубине сада виднелись беседка и деревянные качели.

Внутри дом был таким же, как и снаружи. Простым, но уютным. Девушка проводила меня в просторную гостиную, которая граничила с кухней и лестницей, ведущей на второй этаж.

– Августа еще не пришла. Могу предложить чай.

– Благодарю, – кивнул я.

Она ушла на кухню, а я сел на мягкий большой диван, накрытый покрывалом в цветочек, рядом с девочкой, которая рисовала что-то на листе бумаги.

Няня быстро принесла мне кружку черного чая, сев рядом. Вместе с ней с кухни вышел мальчик, держащий в руках плюшевого кота.

Я отхлебнул горячий чай и, наконец, понял, что я так и не спросил имя няни.

– Как вас зовут?

– Алиса.

Дочь моей тети закончила рисунок и показала его Алисе. Казалось, девочку совсем не смущало мое присутствие, хоть мы и виделись первый раз.

– Ухты, как красиво! – воскликнула Алиса. На рисунке было ночное синие небо со звездами и полумесяцем. Для ребенка пяти лет действительно было нарисовано красиво.

– Вы же не знакомы друг с другом? – спросила у меня Алиса, имея в виду детей.

– Нет.

– Поняла. Зайки, – обратилась она ласково к детям. – Познакомьтесь, это ваш двоюродный брат, Кириан.

Я понятия не имел, как обращаться с детьми, но они мне радостно улыбались, и я ответил им тем же, хотя мне казалось, искренней улыбки уже давно не было на моем лице.

– Я покажу Кириану другие мои рисунки, – подскочила моя кузина и побежала наверх по лестнице.

– А почему ты к нам раньше не приходил? – спросил кузен с менее выявленным энтузиазмом.

– Я жил в другом городе, – ответил я.

Он был менее активным, чем кузина, которая тут же прибежала вниз с пачкой рисунков.

Мне казалось, обычно дети рисовали цветы, домики, животных и свою семью. У нее же почти все рисунки были пейзажами, и около половины – ночь. Надо сказать, луна на рисунках у нее получалось достаточно хорошо. Это был не просто белый круг, означающий луну, а разные ее фазы с разными оттенками на каждом рисунке, с горами, тенями и облаками.

– Это очень… – я не знал, как сделать комплимент ребенку. – Очень красиво.

– Спасибо. Я пойду к себе в комнату и нарисую тебе что-нибудь, – сказала радостная кузина, сгребла в охапку все карандаши со стола и побежала наверх. Кузен же переместился на пол, застеленный узорчатым ковром, и теперь играл с деревянными игрушками.

– Вы откуда приехали? – поинтересовалась Алиса.

– С юга, с маленькой деревни, – коротко ответил я. У Алисы были заметные синяки под глазами, что складывалось ощущение, будто по ночам она не спала. Мне стало интересно, чем она занималась помимо этой работы, и почему у нее такой усталый вид и печаль в глазах, которую было сложно заметить за веселой маской, оказывавшейся на ее лице перед детьми.

Но я не спросил, я запретил себе это делать.

Никаких личных интересов, никаких сближений.

Хотя Алиса и сама смотрела на меня с интересом.

Как бы мне ни было плохо внутри, я старался выглядеть хорошо хотя бы внешне. Моя кожа была бледной, хотя скорее, нездорового бледного оттенка. На нижней части лица была трехдневная темная щетина. Мои черные волосы, доходившие до лопаток, я собрал в небрежный пучок на макушке. Рубашка хоть и была немного мятой, это было незаметно, поскольку она обтягивала мои крепкие мышцы.

Раздался звук открывающейся двери. Мы еще не успели среагировать, как дети побежали радостно встречать свою мать.

Августа и моя мама не были похожи внешне, и тем не менее то, как она радостно обняла и поцеловала обоих детей, после чего достала из сумки большой пакет шоколадных конфет в яркой обертке и протянула им, не могло мне не напомнить мою маму. В детстве она часто приносила мне какие-нибудь сладости, когда возвращалась с работы. Но я радовался ее приходу и без сладостей.

И мама, и папа были для меня самыми близкими людьми, которые мне всегда помогали, всегда поддерживали и безмерно меня любили.

Я всегда мечтал отплатить им чем-нибудь за все, что они мне дали. Денег у них было достаточно, но я мог их отблагодарить иными путями. Устроить путешествия. Подарить внуков. Стать хорошим человеком и добросовестным успешным работником. Ученым, например, чтобы они мною гордились.

Глава 7. Умбра

Ходил слух, что Робмуны совершают убийства ради жертвоприношений. И этими жертвами стали три моих близких человека. Мне было плевать, что эти убийцы по-настоящему делают и в чем заключается их деятельность, потому что теперь я ко всем ним питала неподдельную ненависть, а еще неосознанно опасалась их больше, чем прежде.

Весь день я ходила сама не своя. Утром мне хотелось наброситься на Каса, накричать на него и побить, хоть он и не виноват в смерти моих друзей. Потом я каждую секунду пугалась от любого шороха, думая, что он меня прирежет где-то под вишневым деревом. А потом я успокоилась.

Это не было спокойствие, которое можно было сравнять с равнодушием. Больше мое спокойствие походило на затишье перед бурей, или в моем случае затишье перед собственными чувствами или мыслями.

Сегодня не была такая сильная жара, а солнце периодически скрывалось за облаками, поэтому работать было проще.

Культ, религия, секта, тайное общество…Мне было плевать, что из себя представляли Грабители Лунного Света. Наверняка что-то было связанное с Луной. Но если они обладали магией Луны, обязательно ли убивать ни в чем неповинных людей? Я помнила слова, которые мне сказал Нави однажды: «Можно любить луну и чувствовать ее особую энергию просто так, не относясь к Робмунам».

То лето выдалось прохладным, но мы выбрали деньки потеплее и отправились в поход. Родители пятнадцатилетних нас ни за что бы не пустили, поэтому я, Нави и Бренн сказали, что мы идем на ночевку к Лоле, а Лола своим родителям сказала, что идет на ночевку ко мне.

Ребята любили часто выбираться на природу, в то время как я до знакомства с ними не получала никакого удовольствия от пикников, прогулок по лесу и поездок на пляж на целый день, а в походах я и вовсе никогда не была. Но в тот раз они решили взять меня с собой, чтобы показать, как на самом деле это здорово. Мы собрали еду, палатки и теплые вещи и отправились в горы. Они находились на западе Каедеса, в нескольких десятках километров от Диврета и совсем рядом с океаном. Чтобы добраться до гор, Бренн взял у своего старшего брата машину. Мы боялись, что нас остановят и попросят документы, которых у Бренна не было. На тот момент ему только-только исполнилось шестнадцать, он был самым старшим из нас, но тем не менее водить машину было разрешено с восемнадцати.

Нам повезло, нас не остановили. Мы приехали на склон зеленого холма, плавно спускающийся к песчаному побережью океана. Нас встретил невероятной красоты закат. На горизонте виднелось яркий круг солнца, окруженный оранжевыми, как огонь, и розовыми, как спелые сочные ягоды, красками. Плавно небо переходило в серо-голубой оттенок, а затем в черно-синий. Мы поставили две палатки на том месте, где только начинался плавный склон. За этим холмом высились горы, такие нетронутые и величественные.

Спать мы еще не собирались. Лола взяла с собой гитару.

Это было то же лето, когда Лола написала свою первую песню, но такие песни не пелись на пикниках.

Бренн и Нави зажгли костер и достали железные шампуры и квадратики зефира. Пока Лола настраивала свою гитару и выбирала песню, мы принялись жарить зефир.

– Берешь кусочек, насаживаешь на шампур и жаришь, – объяснил мне Бренн. – Только не пережарь сильно.

Я никогда прежде этого не делала. А зря, это оказалось очень вкусно.

Та неделя хоть и была более теплей, чем остальные, ночью было прохладно, поэтому я сидела рядом с костром, чтобы не замерзнуть.

– Солнце, тебе не холодно? – заботливо спросил меня Нави.

– Нет, спасибо, – улыбнулась я. С их появлением в моей жизни я стала гораздо чаще улыбаться.

– Я готова, – сообщила Лола. – Будем петь «Любовь в сосновой роще».

Это была популярная песня, подходящая как раз для таких случаев: сидеть у костра и всем вместе петь ее. После нее Лола исполнила еще несколько песен, и в тот момент она была совершенно другой. Обычный ее грубый стиль песен сейчас сменился на романтичный и атмосферный.

– Одним зефиром не наешься, – сказал Нави, и с Бренном они принялись жарить овощи и мясо. Тогда я и полюбила походы, в которые мы еще не раз ходили.

Часа в два ночи мы разошлись спать, только я, непривыкшая проводить время на свежем воздухе, не могла заснуть. Я прошла чуть вниз по склону и села на траву, наблюдая за ночью. Теплой, спокойной и звездной ночью.

Темная вода океана рябилась небольшими волнами. Горизонт сливался с черным небом, которое отражалось в океане. Меня это пугало, но там, на холме я этого не боялась.

Страх воды был у меня с детства. Ему не было какой-то причины. Тогда, смотря на океан, я еще не знала, что через несколько лет я буду бояться воды еще сильнее.

Я не заметила, как сзади тихо подошел Нави и сел рядом со мной.

– Замечала, что ночь по ощущению совершенно отличается от любого другого времени суток? – спросил меня он. – Ночью, когда на небе царствует луна в окружении своих придворных – звезд, человек становится совершенно другим. Более искренним и откровенным, более беззащитными.

– Замечала, – коротко ответила я, глядя вверх на неполную Луну, окруженную тысячами ярких и далеких звезд. Ночь из-за темноты порождала загадочность, таинственность, но еще больше загадок представляло небо. Почему звезды светятся? А Луна? Почему Луна светится? А почему именно она крутится вокруг земли вместе с ней и почему ее видно только ночью?

Глава 8. Кириан

День встретил меня серыми тучами и моросью, потому я надел черный плащ и взял зонтик на случай, если дождь усилиться. Судя по карте, архив находился недалеко от дома, в котором я жил. Нужно было только обойти парк, пройти мимо библиотеки, и следующее здание за ней – архив.

Народу на улицах было немного несмотря на то, что это был центр города. Я шел по главному проспекту, где с шумом проезжали трамваи и машины, а по другую сторону дороги расположились жилые многоквартирные дома. Диврет в основном состоял из мрачных, серых и простых зданий, правда, кое-где все-таки оставались отголоски прошлого – всевозможные украшения в интерьере и архитектуре, но это было редкостью. В Диврете лишь в одном районе были такие красивые постройки, недалеко от центра, но в остальных частях везде стояли однотипные серые дома, и меня, человека, привыкшего жить в старом фамильном роскошном особняке, это вгоняло еще в большую тоску.

Я еще шел мимо парка, когда здание библиотеки привлекло мой взгляд, проглядывая сквозь листья деревьев из парка. Оно было необычной формы. Почти черные гладкие каменные стены имели большие круглые окна, сквозь которые виднелись полки с книгами в невероятных количествах и весьма странные конструкции. Подойдя поближе, я эти конструкции разглядел и снаружи, только не со стороны проспекта, а сбоку, ближе к парку: такие же, как и стены, темные каменные балконы, мосты и лестницы, выглядевшие массивно, запутанно и необычно. Загадочности придавало озеро, расположившееся за библиотекой, и зеленые растения, обвиваемые стены сзади. Ко входу вели ворота, блестящие серебристым металлом, украшенные полумесяцем и звездами. Вполне неплохой символ мечтательности, загадочности и фантазии, означающий безграничный мир книг, скрывавшийся в этом здании.

Но я шел дальше, как бы меня не привлекла библиотека. Архив, расположившийся в следующем здании, был уже попроще на внешний вид. У входа я сразу увидел ждущую меня тетю.

– Мы идем не в сам архив, а в одно конкретное его отделение, – пояснила она. – Нам нужны Ячейки Памяти.

Впервые слышал о таком, наверное, потому, что прежде их не использовал и в моем поселке такого не было.

При входе Августа протянула свой паспорт, и работница долго его рассматривала, после чего принялась искать что-то в большущей книге с миллионами имен.

Пока я лишних вопросов не задавал. Когда работница нашла в книге то, что искала, отправилась в маленькую комнатушку, где пропала на две минуты, после чего вышла и протянула нам ключ.

– Проходите, – сказала она, открыв нам дверь.

Мы оказались в длинном коридоре без окон с приглушенным светом, по бокам которого расположились тысячи шкафчиков с маленькими пронумерованными ящиками, закрытыми на замок. Августа посмотрела на ключ, где было число «900». Мы отыскали девятисотую ячейку, и Августа открыла ее ключом.

– Это нечто вроде хранилища ценных вещей, – пояснила она мне. – Сам понимаешь, некоторые вещи хранить дома бывает крайне опасно в нашем мире со всей этой преступностью. А это здание очень хорошо охраняется. Поэтому люди здесь могут хранить какие-то свои ценные вещи. Мне эта ячейка перешла от твоей мамы.

Мои бабушка с дедушкой – родители Августы и моей мамы – умерли пятнадцать лет назад. Мне говорили, что они погибли от гриппа. После болезни пошли осложнения, поэтому они и не выжили. Тогда картину перевезли к нам домой.

В ящике было несколько предметов, которые в этой полутьме было проблематично рассмотреть. Один из предметов, сразу бросившихся мне в глаза, был клинок размером с предплечье с невероятной красоты эфесом и таких же красивых ножнах. Помимо этого, там лежали тяжелый, большой металлический ключ, который был едва ли не больше ладони, небольшое зеркало в серебряной резной окантовке и ручкой, книжка в обложке из серебра и странная прозрачная бутылочка, на передней стороне которой стекло было синим, а по середине большую часть занимал полупрозрачный плоский круг с глазами и ртом, напоминавший луну. Внутри была какая-то блестящая тягучая субстанция. Я не сразу заметил такую же луну, как и на баночке, на обложке книги. Помимо этих предметов лежали четыре пачки денег.

– Я не знаю, что именно тебе может понадобиться и не знаю, насколько это ценные вещи, – сказала Августа. – Кому попало лучше их не показывать, поэтому все, что мы возьмем, нужно хорошо спрятать.

Тетя предоставила мне выбор, какие предметы забрать с собой. Конечно, мы могли за ними вернуться сюда в любой момент, но как я подумал, частое посещение этого места может вызвать подозрение у работников отдела Ячеек Памяти.

Все это походило на магический набор, хотя родители ни разу не упоминали о чем-то волшебном. Да и про существование ведьм я не слышал, особенно у нас в семье. Однако кража картины была связана с Грабителями Лунного света, а они, скорее всего, связаны с магией, и тем не менее в моей семье точно не было людей, принадлежавших к их ордену.

– Все очень запутанно, – тихо произнес в раздумьях я. – Долго будем разбираться с этим всем…

Оглядев предметы, я подумал, что нам точно может пригодиться, и решил:

– Берем книжку и ключ. Не думаю, что остальное понадобиться в поисках картины.

Августа подготовилась. Она достала из своей небольшой дамской сумки черный плотный мешок, убрала туда книгу и ключ, после чего открыла сумку, в которой оказалось потайное дно, застегиваемое на молнию, и убрала мешок туда.

– Я, конечно, слышал, что в больших городах преступность особенно высокая, но не до такой же степени, – удивился я.

Мы вернулись к ней домой. Сегодня был выходной, но ее мужа дома я не наблюдал как вчера вечером, так и сегодня, поэтому поинтересовался:

– А где твой муж?

– Он работает в горах, добывает золото, поэтому он на неделю уходит туда, потом возвращается домой на несколько дней.

Что ж, чем меньше людей будут посвящены в мои поиски, тем лучше.

В гостиной мы застали Алису, читавшую детям какую-то книгу. Мой взгляд привлек книжных шкаф, прямо за диваном, на котором она сидела. Помимо книг на полках стояли фотографии в рамках, а на самом верхнем ряду стояло несколько фотоальбомов. Это навело меня на мысль вспомнить не только рассказы о семейной реликвии, но и родственников. Только сейчас я понял, что знал крайне мало о их жизни. В детстве мне мало рассказывали о моей семье, особенно о предшествующих поколениях, но ведь чтобы понять, в чем ценность картины, мало знать лишь историю какого-то предмета. Нужно знать и про родственников.

Глава 9. Кириан

По дороге домой я зашел в киоск и купил пару газет, а придя домой решил спросить у хозяйки квартиры еще старых газет.

– У меня их целая куча, – ответила старушка и полезла в кладовую. – Тебе постарее иль поновее?

– Любые, желательно, побольше. Я почитаю, потом отдам.

– Что ж тебе газеты то понадобились, да в таком количестве?

– Да так… – не знал я, что ответить. Я собирался искать информацию о Робмунах и картинах, вдруг об этом писали в газетах. Потом я подумал, что хозяйка квартиры может знать что-то, поэтому рискнул спросить:

– А что вы знаете о Грабителях Лунного Света?

– Мало знаю, как все, – сказала она, положив на пол передо мной большую стопку газет. – Убивают, колдуны чертовы! Не дай бог государственный переворот готовят! И ведь не поймешь, то молодых хватали, то старых, непонятные они. Так и не поймешь, если встретишь где. Вот месяц назад в парке сидела на лавочке, рядом два паренька, как ты по возрасту, обсуждали вещи интересные. У одного родители поссорились из-за Робмунов, ему там что-то несладко пришлось. Вот видишь, семьи рушатся из-за Робмунов. Мало вообще о них знаю, не распознать их.

– Ладно, спасибо вам.

– А ты чего интересуешься ими? К ним решил примкнуть? – подозрительно посмотрела на меня она.

– Нет, просто интересуюсь, – ответил я, быстро скрывшись в комнате со стопкой газет. До позднего вечера я искал в газетах про Робмунов, что в глазах уже буквы начали расплываться. Информации я нашел немного, все я выписывал на листы бумаги, но решил разобраться с этим завтра, сейчас мне точно нужно было отдохнуть. На уставшую голову я ничего дельного сообразить не мог.

Был уже поздний час, но я слышал, что в Диврете, несмотря на комендантский час, были секретные заведения для отдыха, работавшие незаконно. Туда я и решил сходить.

Волосы я вновь завязал в пучок, надел футболку, штаны и черную кожаную куртку и вышел из комнаты, где застал идущего с кухни мужчину, лет на десять старше меня.

– Доброй ночи, – сказал он мне.

– Доброй. Не подскажите, есть поблизости какие-то заведения?

– Есть, – шепотом ответил он. – Пройдешь до конца улицы, свернешь направо, там будет двор. Доходишь до зеленой маленькой дверки, там длинный коридор. Справа будет черная дверь, там и заведение.

– Спасибо большое, – ответил я, отправившись на улицу, то и дело оглядываясь, чтобы не было патрульных.

Место было подозрительным. В студенческие годы мы с девушкой и друзьями часто выбирались в подобные запрещенные места, но вот уже сколько времени я не помнил, что такое веселье. Пил я только от тоски и горя на своей кровати, опустошая родительский погреб. Да и сейчас веселиться я не собирался, просто выпить.

Людей не было, фонари плохо освещали улицы, а во дворе они вообще отсутствовали. Я сунул руки в карманы, проверяя свои раскладные ножи на всякий случай, хотя если бы я кого и встретил, то скорее испугались бы меня, учитывая мое спортивное телосложение и высокий рост.

На входе в заведение не было охраны, поэтому я спокойно вошел.

Яркие огни мигали в прокуренном помещении с кучей пьяных людей, громко играла тяжелая музыка.

Для начала я попросил у бармена пиво, решив начать с чего-то полегче. Я понимал, что здесь собрался не самый приятный и безопасный контингент. В основном тут были малолетние глупые подростки, которым удалось ускользнуть втайне от родителей сюда, взрослые пьяные мужики и девушки, торговавшие телом.

В моей голове кружилась вся информация, которую я узнал сегодня, но в одну четкую мысль это все не складывалось. Четкий план моих действий никак не хотел вырисовываться, и я подозревал, что все дело в усталости после нескольких часов чтения газет.

Пока стоило заглянуть в библиотеку, чтобы спросить про язык в книге, а также найти хоть одну зацепку о Робмунах, что по-прежнему для меня было немыслимым. Единственное, что я мог пока сделать, попробовать поискать их в толпе пьяных посетителей этого заведения. Ночью у них светился позвоночник, а здесь это вполне можно было заметить.

Я уже выпил пиво, поэтому приступил к более крепкому алкоголю, параллельно став высматривать в танцующих и сидящих людях тех, у кого за одеждой на спине было бы свечение.

Ну, хотя, чего я ожидал? Наверняка Робмуны ночью скрывали свои спины и шеи либо под плотной закрытой одеждой, либо закрашивали краской или тональными кремами, а может, они по ночам не находились в людных местах и осуществляли какие-то ритуалы под Луной или охотились на людей.
На секунду мне показалось, что у одного мужчины в толпе на шее сзади что-то сверкнуло, но это оказался лишь отблеск от ламп. Рядом с ним прошла девушка, сверкнув своими длинными светлыми волосами. Мой взгляд зацепился за нее, а когда она развернулась так, что я мог видеть ее лицо, распознал в ней Алису.

Она была достаточно далеко барной стойки, где сидел я, поэтому не видела меня, и я не спешил к ней подходить, решив последить, что она тут делает. Одета она была не так, как днем, сейчас на ней было до неприличия короткое платье, больше напоминавшее длинную майку, обтягивающую ее худое тело. Черные кружевные чулки заканчивались чуть выше колен, на ногах были зелёные туфли на толстом массивном каблуке. Она танцевала и старалась делать акцент на бедра и плечи, стараясь выглядеть более соблазнительно.

Что от меня еще не укрылось, она старалась зацепиться взглядом с мужчинами. Временами она подглядывала за другими девушками, одетыми так же откровенно, но те, в отличие от Алисы, двигались более уверенно и открыто. Алиса подражала им, но от меня не укрывались ее трясущиеся руки.

«Что она тут забыла?» – подумал я, хотя и так понимал, зачем здесь такие девушки.

Найти клиентов.

Проституция не была редким явлением на Каедесе и закон не запрещал этот род деятельности, и тем не менее я не поддерживал это. Как мужчина, я ни разу не думал удовлетворить свои телесные потребности за деньги с девушкой, которую я видел первый и последний раз. Для меня это был процесс не только физического сближения с человеком, но и душевного, для этого между душами двух людей непременно должна быть тяга к друг другу, ну или хотя бы симпатия. Мне было бы совершенно неприятно использовать девушку, как вещь, которой я мог попользоваться одну ночь без обоюдного притяжения.

Глава 10. Умбра

Тот выходной августовский день мы провели дома. Целый день лил дождь, барабанивший по подоконникам и затапливавший газоны и улицы. Мы с папой собирали большой пазл, в то время как мама на кухне готовила вкусный обед и сахарные булочки, аромат от которых разносился по всему дому.

Мне было шестнадцать лет. Вечером к нам на ужин заглянул Нави, которого пригласила моя мама. Они уже были знакомы, родители знали, что мы встречались, и мама относилась к нему со всей добротой, чего нельзя было сказать об отце. Ничего против наших отношений он не высказывал, и тем не менее, когда Нави к нам приходил, он кидал на него предостерегающие взгляды.

– Разрешите Умбре сегодня ночью пойти к нам домой, мои родители приглашали ее, – сказал он моим родителям за ужином. – У нас есть комната прямо под крышей, откуда открывается ночью вид на звездное небо. Сегодня обещали звездопад.

– Нет, – категорически ответил мой отец. – Нави, я понимаю, вы близки, но вам всего лишь по шестнадцать лет, и я никак не могу отпустить Умбру с тобой.

– Тогда Нави может остаться у нас, – предложила моя мама. – Посмотрят на звездопад с нашего двора.

– Нет, – снова отрезал отец. – Вместе ночью – просто неприемлемо, пока вы несовершеннолетние.

– Мы будем всю ночь под присмотром моих родителей, ничего страшного не случится, – уверенно говорил Нави, параллельно руками складывая салфетку, пока из нее не получился маленький свернутый треугольник. Я замечала, что периодически за столом или еще где-то он неосознанно имел привычку складывать подобным образом салфетки или какие-нибудь бумажки, которые попадались под руку.

– Мой ответ все еще «нет», – повторил отец.

– Ну, или Умбра просто сбежит через окно, когда вы пойдете спать, – пожал плечами Нави, кинув маленький треугольник из салфетки на стол. Я хоть и доверяла ему, сейчас побоялась, как бы он не ухудшил мои отношения с отцом. Но он был прав, если бы меня не отпустили, я бы просто сбежала через окно, как я уже прежде делала.

Я понимала страхи отца, но мы с Нави действительно собирались только смотреть на звезды. Между нами еще не было ничего, о чем мог переживать отец, однако его было не переубедить. Он долго и молча обдумывал свое решение и наконец сказал:

– Ладно.

– Спасибо! – обрадовалась я.

– Обещаю, верну Умбру в целости и сохранности, – сказал со всей серьезностью Нави.

Хоть прежде я неоднократно бывала у него дома, но ночью я к нему приходила впервые. Раньше ночью мы были только в походах или у Лолы, и вчетвером, не вдвоем.

Нави рассказывал, что его родители часто ссорились, но при мне они всегда делали вид дружелюбной семьи. Тем не менее, они давали сыну все самое лучшее, старались не впутывать в их разборки. Не знаю, действительно ли на него эти ссоры никак не влияли или он просто скрывал, но он редко пребывал в подавленном состоянии. С другими же родственниками он меня так и не успел познакомить.

Когда мы пришли, его мама протянула нам поднос со всевозможными вкусностями.

– Я рада, что тебя отпустили к нам, – приветливо сказала она мне. – Если вам что-то понадобится, я буду в спальне. Умбра, если захочешь еще что-то съесть, кухня полностью в твоем распоряжении.

Она была очень милой женщиной, которая всегда дружелюбно и с добром относилась ко мне. Однако после смерти Нави я ни разу не видела ни ее, ни отца Нави. Его мама очень любила своего сына, и меня она полюбила, но сейчас между нами не было никакого контакта. Может, оно и к лучшему, ведь я бы ей напоминала о сыне, а она, скорее всего, не хотела лишний раз испытывать боль.

Нави повел меня на второй этаж их квартиры, где находилась его комната. Я уже замечала рядом с ней еще одну небольшую дверь и думала раньше, что там кладовая или часть чердака.

Чтобы не споткнуться, Нави включил фонарик, который взял с собой. Как я догадалась, света в этой комнатушке не было. Он осветил небольшое помещение, в котором по обе стороны от двери стояли тумбы с книгами и растениями в горшках. Но то, что больше всего привлекало внимание – прозрачная стеклянная крыша, открывавшая обзор на край соседнего дома и небо.

По середине мансарды стоял большой мягкий диван, а перед ним маленький стеклянный кофейный столик, куда Нави поставил поднос.

– Располагайся, как тебе будет удобно, – сказал он, плюхнувшись на диван, и я последовала его примеру. Диван оказался таким мягким, что ощущался словно облако.
Нави выключил фонарик, но и без него хорошо было все видно благодаря звездам и луне.

Мы взяли стаканы с ванильным молочным коктейлем и клубнику в шоколаде, оставив нарезанные дольками фрукты и мармелад на потом.

– В отличие от звезд, Луна не светится, она лишь отражает солнечный свет, – сказал Нави. – Но сегодня мы ради звезд. Падающих звезд.

– Я никогда прежде этого не видела и думала, что это миф, – призналась я.

– В какой-то мере так и есть. На самом деле то, что нам кажется падающими звездами, это твердые метеоритные объекты, которые летят к земле, но, попадая в атмосферу Земли, сгорают и оставляют за собой след на небе, что мы видим как свечение.

– Спасибо, теперь я разочарована.

– Это всего лишь научный факт. Но традиции остаются традициями, когда видишь падающую звезду – загадай желание, а сегодня этих «падающих звезд» должно быть много.

Мы ели и смотрели на небо, не говоря ни слова. Это было одно из лучших сочетаний – прекрасный вид, на который можно было смотреть бесконечно и вкуснейшая клубника в шоколаде, которую делала мама Нави сама. Клубника сама по себе была свежей и сладкой, уж не знаю, где ее взяли, потому что ее сезон закончился давно.

Мы не говорили ни слова. Они тут и не требовались. Вроде мы смотрели на ночное небо, которое можно было увидеть каждую ночь, но люди делают это очень редко. И размышляют очень редко, а глядя на небо мысли сами начинают течь в твоей голове, могут течь как у Нави – плавным потоком, как легкими накатывающими волнами, а могут как у меня – шумящий водопад.

Глава 11. Кириан

Когда я проснулся, у меня ломило все тело. Я заснул за столом, и теперь у меня затекли спина, руки и ноги, поэтому пришлось размяться. Алисы в комнате не было. Может, постыдилась вчерашней ночи и ушла?

Но выйдя на кухню, я застал ее у плиты. Она смыла размазанную косметику с глаз и щек, пригладила волосы, и теперь стояла под лучами утреннего солнца, пробивавшимися в окно сквозь кружевной тюль.

– Доброе утро. Я взяла ваши продукты, решила приготовить яичницу, – сказала она, обернувшись ко мне. – Вы не против? Я и на вас готовлю.

– Спасибо, – сел я за стол, чувствуя аппетитный запах завтрака.

– Простите, вам, наверное, было неудобно спать за столом.

– Все нормально.

Алиса аккуратно поставила передо мной тарелку с аппетитным завтраком, яичницей, рядом лежали дольки помидоров и нарезанный хлеб.

– Кофе я у вас не нашла, поэтому заварила чай, – сказала она и поставила на стол кружки.

– Спасибо большое.

Давно мне никто не готовил завтрак. И в принципе еду. Единственное, что я мог съесть по утрам – пару печенек или сушек, а все из-за отсутствия аппетита. Да и остальные приемы пищи не вызывали у меня восторга или радости, приходилось заставлять себя есть. Но сейчас я действительно чувствовал голод и с радостью желал съесть то, что приготовила нам Алиса. Когда она первой попробовала то, что приготовила, кажется, сама удивилась, что было вкусно.

– Сегодня возвращается моя подруга, – сказала она. – Она…была на исправительных работах. Когда ее забрали туда, ее родители мне сообщили об этом. На самом деле, ее поймали из-за меня. Она меня тогда успокаивала после прослушиваний…

– Не вини себя, – посоветовал я ей. – Все же в порядке. Ее могли и не поймать, но я считаю, что если ее и поймали, судьба так распорядилась не просто так.

– Да, наверное, вы правы…

– Кстати, спасибо еще раз за завтрак. Очень вкусно.

Она мило улыбнулась, и в груди у меня что-то замерло.

– Просто хотела отплатить завтраком вам за доброту. Пока я готовила, обдумала все, и вы действительно правы. Не нужно мне идти в ту группу. Я найду другой способ показать миру песни моей сестры.

– Рад, что ты это поняла, – безэмоционально ответил я. Уж не знаю, заметила ли она перемену в моем настроении и появившуюся серьезность в моих глазах, но мне не нравилось, что ее судьба была мне неравнодушна.

После завтрака мы вышли на улицу, Алиса – домой, а я в библиотеку. День обещал быть ясным, но жары не было, чему я очень радовался. Мы шагали по улицам молча, пока не дошли до трамвайной остановки, где Алисе нужно было сесть на транспорт.

– Еще раз спасибо за разговор ночью, – сказала она, прощаясь. – Мне это было нужно.

– Пожалуйста, – сказал я ей. – Будь осторожна и выбирай самый благоприятный путь к исполнению своей мечты.

Она осталась на остановке, а я пошел вперед по улице, но что-то заставило меня обернуться и посмотреть на нее.

Сам не знаю, зачем я это сделал.

Дорога вела меня к библиотеке, у меня была важная задача. Я нес в рюкзаке книгу, чтобы показать ее библиотекарю и, может, попробовать найти какой-нибудь древний словарь.

В библиотеке почти не было людей, из-за чего каменные балконы и мосты между разными сторонами помещения и свисающие с них зеленые растения казались дикими.

Я подошел к библиотекарю, это была молодая девушка, раскладывавшая по полкам книги. Протянув ей открытую книгу, которую мы нашли в Ячейках Памяти, я спросил:
– Не подскажите, есть ли у вас словари с этим языком? Или другие книги на нем?

Девушка несколько секунд всматривалась в непонятные буквы в книге, после чего позвала другую работницу, старушку.

Та, увидев мою книгу, сразу побледнела в лице. Что ее могло так напугать?

Я насторожился.

– Откуда у вас эта книга? – спросила старушка.

– От родственников. Вы знаете, что это за язык?

– Молодой человек, советую вам прятать эту книгу. На нее могут охотиться. Это древний язык. Я видела его лишь однажды, когда нам показывали в Историческом Музее Каедеса несколько сохранившихся документов, которым больше тысячелетия. Язык нигде не изучают, поговаривают, это язык святых. Запрещенный людям язык, который они не могут понять. Но это лишь легенда. В библиотеке подобного нет, только в музее. Большая вероятность, что вы не поймёте это.

– Ладно, спасибо, – задумчиво сказал я, отойдя в сторону.

Появлялось еще больше вопросов. Логичное действие – пойти в музей. Главное, не привлекать к себе лишнее внимание. Если это такая редкая книга, тогда понятно, что на нее могут охотиться коллекционеры редких старинных вещей.

Или не только коллекционеры?

Я не спешил уходить из библиотеки, меня привлекало и тянуло это здание. Может потому, что оно сильно отличалось от всех других.

Был всего лишь полдень, я никуда не торопился, поэтому попросил книги с биографиями, где могла быть информация о моих родственниках.

Один из читальных залов, где я решил посидеть, находился на первом этаже. Создавалось ощущение либо будущего, либо далекого-далекого прошлого. Над залом возвышался высокий потолок до самой крыши, несколько метров над землей выступали каменные балконы.

Сами столы и стулья были из гладкого тёмного камня округлых форм. Такое я видел впервые.

Мне принесли четыре книги. В двух из них была одна и та же информация о моих предках, участвовавших в правлении Каедесом. Подробно были расписаны все их заслуги, образование, карьерный путь и семейное положение. И ничего того, что меня интересовало.

В другой книге были собраны биографии художников. Я нашел Цефея Дэллет. Что я хотел найти, я не знал, но информация меня не удивила.

Родители – Аристей и Клеона. Учился Цефей в математическом лицее, но всегда увлекался живописью. Тем не менее, строил карьеру не только как художник, но и как искусствовед. На двадцать пятом году жизни женился на девушке по имени Кристиана, а спустя четыре года у них родилась дочь Лиа. Скончался он в глубокой старости.

Глава 12. Умбра

Рисование было моим любимым занятием, но вот уже много времени я не держала в руках бумагу, карандаш и краски. Не было идей, что изобразить на бумаге, и не было желания даже притрагиваться к этим предметам.

Но что-то заставило меня этим утром взять в руки простой карандаш, ластик и новый, еще пустой блокнот, который мне подарила Алиса на прошлый день рождения.

Вчера мы созвонились с Алисой и договорились встретиться вечером. Власти Каедеса не были совсем жестокими и бесчеловечными, поэтому раз в две недели была ночь, в которую не соблюдался комендантский час, и в эту ночь работали различного рода заведения для отдыха и веселья. Поэтому мы обе определились, что нам нужно отдохнуть таким образом.

Но до вечера у меня был целый день. За окном светило яркое солнце, из открытой форточки дул легкий прохладный ветер, колышущий белый тюль. Я решила не сидеть в комнате и спуститься на улицу, сесть на деревянную зеленую лавочку, окруженную белыми и розовыми флоксами, цветущими шапками и привлекающими бабочек.

Карандаш навис над листом бумаги, крепко сжимаемый в моей руке. Я не могла сделать ни штриха, в голове не было идеи, что я хотела перенести на бумагу, но я хотела пересилить себя и нарисовать что-то.

Последние мои рисунки были сделаны после смерти друзей. Я их не доставала и не пересматривала, и пока мне не хватало смелости взглянуть на них еще раз. И после этого я ни разу не рисовала.

Нужно отдаться спонтанному воображению и вдохновению.

У меня получались толстые, кривые линии. Я боялась отдаться творчеству. Боялась раскрыться в искусстве. Такое было и в детстве, с чем мне помог справиться Нави. Хоть он и утверждал всегда, что далек от искусства, именно он был моей музой, моим мотиватором.

Я сделала глубокий вдох июльского теплого воздуха, пахнущего ягодами и цветами.

Не нужно так насильно заставлять себя рисовать. Ничего хорошего не выйдет. Может, я пока не готова к этому.

Родители меня отпустили в клуб с Алисой, я им не соврала, куда собиралась идти. На удивление, отец даже не попытался меня отговорить от этого.

После нескольких дней носки комбинезона и майки, которые испачкались в первый день, мне хотелось нарядиться во что-то красивое.

Наконец пригодилось мое легкое черное платье в цветочек, которое я почти не носила. Для удобства на ноги я надела кеды, а волосы слегка завила и собрала заколками передние пряди волос. Немного туши на ресницах и блеск для губ освежили мой образ.

С Алисой мы встретились в центре города. Она была одета совершенно иначе, чем я. На ногах черные штаны карго, сверху кожаный топ, а на руках перчатки с открытыми пальцами. Часть ее стиля – темный макияж и слегка спутанные волосы, собранные в две косички.

Алиса одевалась так же, как ее старшая сестра. Ей хотелось быть похожей на нее, я видела это невооруженным глазом. Та же целеустремленность и стойкость, то же выражение лица, тот же стиль одежды…Глядя на Алису, я видела в ней копию Лолы.

Алиса радостно помахала мне, когда я подходила к ней. Наши объятия были крепкими и долгими, мы не хотели друг друга отпускать, потому что знали, что больше мы обе ни от кого такой поддержки получить не можем.

– Прости, – виновато сказала она, выпуская меня из объятий. – Из-за меня тебя арестовали. Как все прошло? Как ты?

– Сначала выпьем, потом расскажу, – сказала я, и мы зашли в клуб.

Мы выбрали заведение поприличнее, пусть там было и недешево. Выбрав дальний столик, мы заказали себе коктейли и принялись рассказывать, что произошло с нами за эти дни. Я в подробностях рассказывала о том, как мы работали и как сильно я уставала.

– Бедная, – с жалостью сказала Алиса. – Хорошо, что ты в порядке, но как ты попалась?

– Я столкнулась с одним парнем…Мы вместе отбывали наше наказание.

– Симпатичный? – загадочно улыбнулась Алиса.

Я закатила глаза. Хотя что уж скрывать, Кас мне действительно казался симпатичным. Только вот при этой мысли у меня что-то замирало в груди. И не из-за того, кем он был. Это было чувство вины перед Нави. Раньше я не могла даже взглянуть на других парней, но когда кто-то мне показался симпатичным на лицо, я сразу постыдилась этого.

В любом случае, стоит об этом забыть. Кас был преступником.

– Он Робмун, – шепнула я, и у Алисы тут же округлились глаза.

– И ты не сдала его?

– Нет. Вообще, я даже хотела попросить его отвести меня к Робмунам.

– Ты, никак, спятила? – опешила Алиса.

– Нет. Я как раз таки хотела разобраться с…со всем тем, что произошло. Но так и не рискнула, – призналась я.

– Может, оно и к лучшему.

– Но почему у меня тогда ощущение, что я упустила возможность? И упустила что-то важное?

– Боль все еще не дает покоя. Как и незнание истины.

Наверное, Алиса была права. Но в моей голове вертелся еще один ответ, который я так и не произнесла вслух и даже противилась принимать его.

«Потому что это был шанс на нескучную жизнь».

Нам принесли наши коктейли, а в моей голове все еще вертелись мысли, что зря я не попробовала влиться в Орден Робмунов. Но что уже жалеть, если ничего нельзя изменить?

– А ты как провела эти дни? – спросила я, стирая из головы прежние мысли. – Не переживаешь, что не взяли в группу?

– Они мне потом позвонили и сказали, что могли бы взять меня, если бы я им заплатила большую сумму, – ответила Алиса, уставившись в бокал с коктейлем. На мгновение она замолчала, обдумывая что-то. – У меня даже была мысль найти где-то деньги, но лучше я поднакоплю, куплю нормальную барабанную установку и справлюсь со всем сама. У меня случилось что-то вроде прилива мотивации.

– Это здорово.

– На самом деле, на меня так повлиял разговор с одним человеком… С племянником Августы. Он недавно приехал в Диврет.

– Симпатичный? – повторила я вопрос Алисы с такой же интонацией.

– Да, – ответила она, не шутя. – Высокий, мускулистый, серьезный… Ему где-то двадцать пять на вид.

Глава 13. Умбра

Как говорится, если сомневаешься – не делай, а если уж делаешь – не сомневайся. Страх все еще не покидал меня, но я твердо решила пойти в полночь по тому адресу, который дал мне Кас. Мы договорились с Алисой, что я якобы останусь у нее на ночевку. После недавних событий мне не хотелось быть пойманной отцом во время сбегания из дома в ночи. На самом деле, вечер я действительно провела у Алисы дома, потому что оттуда было ближе идти к тому самому месту.

– Так, нож, перцовый баллончик, второй нож, – проверяла меня Алиса.

Чтобы быть более скрытной, я надела черную длинную кофту Алисы с большим капюшоном и доходившую до колен. Один нож был в кармане вместе с баллончиком, другой в ботинке. Нужно быть подготовленным на всякий случай, ведь кто знает, куда Кас меня мог завести.

– В левый рукав вшито маленькое лезвие, – сказала Алиса. – Если что, достань его. И потом обязательно приходи сюда. Я за эту ночь с ума сойду.

– Я буду осторожна, – пообещала я, обнимая подругу на прощание. – Я не собираюсь становиться Робмуном, но и убивать их я сегодня не планировала. Просто хочу разведать обстановку и узнать больше об их деятельности.

– Ты же знаешь, что я не могу и тебя потерять.

– Не потеряешь.

На мое счастье, мне не встретилось ни одной патрульной машины. С другой стороны, я специально подбирала такой путь, чтобы большую его часть проходить через дворы, где патрулей нет.

Кас меня должен был ждать в арке одного из жилых домов, но когда я туда пришла, никого не было. Я взглянула на свои наручные часы. Была ровно полночь.

Прошло пять минут, но Кас так и не появился. Мне начало казаться, что он меня обманул. Может, он вовсе и не собирался отводить меня к Робмунам.

Мне было неприятно стоять там одной. Темная арка, ведущая в такой же темный двор, ни одной кошки или мышки не пробегало. Зато могли проходить маньяки. Я старалась об этом не думать.

«Еще пять минут и я вернусь к Алисе», – решила я, как вдруг в арку завернул какой-то парень. Это был не Кассиопей, но на вид примерно его возраста. И направлялся он ко мне.

Я инстинктивно сделала шаг назад.

– Умбра? – тихо спросил он. Я осторожно кивнула. – Я друг Каса. Он не смог за тобой прийти, поэтому попросил меня отвести тебя.

Что ж, Кас хотя бы не кинул меня, но откуда мне было знать, что этот парень не собирался меня убить? С другой стороны, и сам Кас мог лишить меня жизни, никому из Грабителей Лунного Света нельзя было доверять. Так что какая разница, с кем мне идти?

Парень повел меня через двор. Он шел немного впереди меня, так что я вполне могла еще сбежать.

Но я не хотела отступать.

– Кстати, я не представился. Я – Рорин, – сказал он.

Мы подошли к какому-то подвалу. Единственная оставшаяся разумная клетка моего сознания спрашивала, куда подевался мой инстинкт самосохранения. Место не выглядело безопасным. Совсем.

Мы спустились в подвал, в котором были разве что трубы и ничего похожего на сборище Грабителей Лунного Света.

– Вход чуть дальше. Это наше неофициальное место, – объяснил Рорин. Мы протискивались между трубами, пока не добрались до небольшой двери, которая была открыта.

«Боже, куда меня завели?» – подумала я.

Мы оказались в неком помещении. Это была одна большая комната, в которой находилось несколько человек. Двое мужчин лет тридцати читали газеты, пара парней-подростков играли в приставку, а рыжеволосая девушка с короткой стрижкой готовила напитки. Света практически не было, разве что из небольшого окошка у самого потолка проникал уличный свет, и горела гирлянда, развешанная по периметру комнаты. В дальнем углу была небольшая дверь, за которой была уборная, а в самой комнате были диван, пуфики, стол со стульями и пара стеллажей. Вполне уютная комната для развлекательного времяпровождения.

Это было совсем не то, что я ожидала увидеть. Никаких подвешенных к потолку жертв, бокалов с кровью, колдунов в мантиях и со свитками в руках.

– Куда мы пришли? – шепотом спросила я у Рорина. Не то чтобы я была разочарована, просто это мало походило на место, где собирался орден убийц, пугавший весь Каедес.

Никто из этих людей не был похож на безжалостного маньяка. Рорин был был милым парнем. Ровесник Каса, немного пухлый, с отросшими светлыми волосами, яркими синими глазами и мягкими чертами лица. Тут никто не скрывал свои светящиеся линии на позвоночнике, они просвечивали сквозь одежду и виднелись на шеях, но это было единственным, что указывало бы на Грабителей Лунного Света.

Удивительно, но никто не обратил особого внимания на меня. Скорее всего, Кас предупреждал их о моем приходе.

– «Убивающий серп», – ответил Рорин. – Так называется это место. Мы тут иногда тусуемся. Хочешь, можем выпить, пока ждем Каса.

Он взял два стакана у девушки, которая готовила их, и протянул один мне.

– Это же…обычный напиток? – уточнила я, настороженно приняв стакан.

– Это апельсиновый ликер со сливками, – ответил Рорин, после чего усмехнувшись добавил: – А ты думала, мы тут кровь пьем, как вампиры?

В целом, да, я допускала такую вероятность, но ответила нет.

– Мы не пьем кровь, – сказал Рорин. – И не убиваем, как привыкли все думать.

Во мне яркой горячей вспышкой воспламенилась ярость. Они убили моих друзей, все признаки указывали на то, что это сделали Робмуны, но сейчас мне утверждают, что они не убивают?

Мне резко захотелось наброситься на Рорина. И на всех здесь присутствующих. Но я сразу вспомнила, зачем я здесь. Вспомнила свой план. Главное, не подавать виду, что я ненавижу их. Нужно делать вид, будто я искренне хочу стать одной из них и в моей голове совершенно нет ни одной фантазии, в которой я безжалостно их убиваю.

– А где Кассиопей? – поинтересовалась я.

– Как он сказал, задерживается на работе.

– Работа связана с деятельностью Робмунов?

– Нет, он работает тату-мастером. Там вроде у него сегодня клиент с очень сложной работой, поэтому задерживается.

Глава 14. Кириан

Триста двадцать восемь…Триста двадцать девять…Триста тридцать.

Триста тридцать секунд я простоял в планке, закончив свою утреннюю тренировку. Сегодня я измотал себя сильнее обычного, добавив к привычным упражнениям пробежку по улицам и пару лишних подходов планки. А все из-за того, что вчера после библиотеки я зря потратил время на бессмысленные прогулки, пролистывания художественных книг и газет, и ничего не сделал для нахождения картины. За несколько часов можно было сделать много чего, но я никак не мог заставить себя продолжить свои поиски, и теперь в полной мере ощущал свою бесполезность.

«Помни о своей единственной цели, ради которой живешь».

Может то был страх или усталость после длительных поисков в безграничных текстах, которые сильно утомили меня, но этот был не повод бездельничать, и сегодня утром я был чрезвычайно недоволен этим. На меня медленными волнами находило состояние безнадежности, появлялись мысли, что я ничего не добьюсь для своей семьи. Поэтому чрезмерные физическое нагрузки перезагрузили мне голову.

У кого не бывает подавленных состояний? У всех они бывают, а я не вылезал из него последние полтора года. Постоянно пребывать в апатии и депрессии плохо, начинает страдать не только ментальное, но и физическое здоровье. Поэтому нужно находить способы выбираться из него. Как и способы заглушать боль. Ты можешь этого не делать, но тогда куда ты прикатишься с такими темпами? Лучше об этом не думать.

После смерти родителей первое время я заглушал боль алкоголем и сигаретами. Но спустя время я нашел для себя еще одно утешение – в физических нагрузках, во время которых голова очищалась от всех мыслей.

Что ж, в сегодняшний мой план входит слежка за Робмунами. Пойти в любой магазин, где продаются телескопы и черные блокноты, и проследить за человеком, который бы их купил.

Хотя какова вероятность, что мне попадется такой покупатель? Кажется, это сразу звучит, как провальная идея. Я могу прождать в магазине целый день и все так же уйти ни с чем.

«Хватит думать, начни делать», – одернул я себя и пошел собираться. Нужно было выглядеть обычно и непринужденно, поэтому я надел черные джинсы и белую футболку. Волосы я решил не собирать.

Я пошел в один из самых больших и популярных универмагов Диврета. Чтобы не привлекать внимания, я рассматривал книги. С ними в отделе были блокноты с черными листами, а недалеко были телескопы, бинокли, подзорные трубы и глобусы. То, что мне надо.

Мне пришлось делать вид, что я внимательно читаю книги, стоя у полок, пока я пытался дождаться хоть одного человека, которого бы интересовали телескопы или черные блокноты, но так я потратил три часа зря. Тогда я пошел в другой магазин, но спустя два часа я подумал, что изначально это действительно было плохой идеей, где можно было рассчитывать только на везение, которое сегодня было не на моей стороне.

Было обеденное время, поэтому я заглянул в кафе. Пока я ел свой обед, за соседним столиком я заметил знакомые светлые волосы и знакомую синюю рубашку. Алиса сидела ко мне полу боком, поэтому не замечала меня, пока что-то внутри меня не заставило подойти к ней.

«Ну и зачем? – спрашивал я сам себя. – Хорошо же один сидел, думал над своей задачей.»

– Здравствуйте, – удивленно произнесла она, улыбнувшись.

– Привет. Какими судьбами тут?

– Поехала в кондитерский магазин, чтобы купить новую форму для тортов. Решила заодно перекусить. А вы?

– Да так, гулял…– соврал я.

– Ну, тогда, если вы не против, можем продолжить прогуливаться вместе, – предложила она, и я тут же согласился. Все равно ожидание покупателя телескопа и черного блокнота не приведет меня к результату. Мы оплатили счет, и вышли на улицу. Народу было немного, поэтому мы пошли по одной из главных улиц. Диврет был удивительным городом. Вроде людей в нем жило много, но на улицах я еще не встречал столпотворения, из-за чего столица окутывала меня своим уютом.

– Вчера вечером делала торт на заказ, и, как назло, уронила свою форму для выпечки, – рассказывала Алиса. – Она сломалась, вот и пришлось купить новую. Зато торт все равно получился идеальным. Представляете, мне за него заплатили аж двадцать серебряных! Он был шоколадный с вишневой начинкой, украшенный ягодами.

Я представил, как это могло выглядеть, и почему-то у меня резко возникло желание что-нибудь приготовить.

Я давно не готовил что-то с удовольствием, делал это лишь от нужды в пище, а сейчас у меня появилось вдохновение для готовки.

Мимо нас быстрым шагом прошел мужчина лет на десять старше меня, несший в руках большую коробку. Тротуар был весьма узкий, поэтому он нечаянно задел нас, извинившись. Мы прошли пару метров, как вдруг до меня дошло. На коробке был нарисован телескоп.

Это был первый человек с телескопом за день.

Конечно, он мог купить его просто так, я не собирался обвинять человека в том, что он Робмун без каких-либо доказательств, и тем не менее нужно было проследить.

– Пойдем за ним, только не привлекаем внимания, – шепнул я Алисе. Она недоуменно посмотрела на меня, как на душевно больного.

– Зачем?

– Я потом все объясню, просто делаем вид, что гуляем.

Может, и не стоило втягивать Алису в свои дела, но сейчас я об этом не думал.

Мужчина шел действительно быстро, словно куда-то спешил. Мы следовали за ним две улицы подряд, пока я не понял, что он направлялся в район трущоб. Мне показалось, на запястье у него была странная татуировка. Может, признак Робмунов, о котором никто не знал? Или это была просто татуировка, а я всего лишь надумывал это?

Все это время мы с Алисой шли молча, но когда мы оказались на краю самого неблагополучного района Диврета, она сказала:

– Тут даже днем опасно. Надеюсь, у вас есть пистолет или еще что-нибудь.

Пистолета у меня с собой не было, он лежал на дне моей сумки дома, на самый крайний случай. Пока я мог вполне обойтись своей физической силой, ну, или ножом-бабочкой.

Глава 15. Кириан

– Вы разобрались с той старой книгой? – спросила Алиса, пока мы шли по улице. Я решил проводить Алису до дома, хоть в районе, где она жила, было безопасно днем. Не хотелось оставлять ее одну после того, что ей довелось увидеть. – Мне стало интересно насчет той бумажки сестры с текстом на том же языке, поэтому я поискала другие ее бумажки и нашла парочку примечательных. Может, вам будет интересно?

– Предлагаешь зайти к тебе? – догадался я.

– Если у вас есть свободная минутка.

Из практического интереса я согласился.

«Разумеется, только из-за него», – повторял я себе.

Алиса жила в многоквартирном доме на втором этаже, в маленькой съемной квартирке, где кухня была совмещена с гостиной и спальней. В углу, рядом со входом в ванную стояла старая хлипкая барабанная установка, напротив нее в углу стояла большая кровать, занимавшая большую часть помещения. Кухня все же была немного отделена стеллажом, служившим в качестве стены.

На кровати лежало много разноцветных подушек, а над ней на стене висели журнальные плакаты, как нарисованные, так и с фотографиями разных известных личностей.

На кухонном столе я заметил черную коробку, по размерам как от обуви, на которую наклеили много-много наклеек.

– Будете чай или кофе? – спросила меня Алиса. – Или поесть хотите?

– Чая будет достаточно, спасибо.

Я сел за стол, рассматривая коробку и догадываясь, что в ней вещи сестры Алисы.

Поставив на стол две кружки чая, она открыла коробку и достала оттуда две необычные на вид карты и ту бумажку, про которую она уже говорила.

Бумажка была для меня абсолютно бесполезна, пока я не мог прочитать этот язык. Собственно, так же бесполезна, как и моя книга.

Я взял в руки три карты, которые были плотнее и по размерам больше, чем обычные игральные. На них были изображены разные таинственные рисунки, на которых явно что-то зашифровано, а сверху каждая имела свою цифру.

– Похоже на… гадальные карты? Или что-то еще? – предположила Алиса. – Лола, моя сестра, никогда не их не показывала, хотя мне казалось, у нас не было секретов.

– Порой приходится скрывать какие-то вещи от своих близких, и в основном ради них самих, ради их безопасности.

– Вы правы. Но подобные карты я нигде больше не видела. Хотя я и не искала нечто подобное. А бумажка – вообще сплошная загадка.

– Единственное, что мне известно – это древний язык, окутанный тайнами, – сказал я, рассматривая несколько строк совершенно неясных мне закорючек. – Якобы не каждый человек сможет это прочитать. Но и карты не менее странные, почему их только три? Наверняка их должно быть больше.

Все три карты имели определенную цветовую гамму. Заметно преобладали темно-синие, темно-серые, голубые и серебристые цвета.

Я взял в руки одну из них и принялся внимательно рассматривать рисунок на ней, поднеся к дневному свету, лившемуся их окна. Карта была «семеркой», а рисунок на ней был весьма прост: серебристый силуэт человека, поднимавшегося в гору сквозь камни и буреломы прямо к вершине под звездным безграничным небом. Человек словно наполовину упал, а на спине были красные полосы – раны, но мне показалось, его взор был направлен к вершине горы – к его цели.

– Мне кажется, карта может символизировать беспомощность, – сказала Алиса, глядя на эту же карту. – Он много прошел, но сильно покалечился, и теперь смотрит на вершину горы, понимая, что не в силах ее достичь. Беспомощность и отчаяние, вот что я здесь вижу.

– А я вижу целеустремленного человека, готового ради своей цели на все. И смотрит на вершину он с надеждой. Это – его цель, к которой он стремится, не боясь опасностей и трудностей.

– Думаю, Лола бы здесь увидела бы здесь нечто похожее, что и вы, но добавила бы, что человек серебристый, когда все вокруг темное, потому что в каждом человеке есть свет. Есть что-то хорошее, как бы ты не был сломлен, – сказала Алиса, и мне послышалось, как дрогнул ее голос. – Знаете, иногда она казалась грубой и дерзкой, и тем не менее ее душа была куда более чуткой, чем моя. Она была более внимательной, более сильной и стойкой, более смелой и ответственной, нежели я.

– Зато тебе есть на кого равняться.

– Вы правы. Я всегда старалась быть такой, как она. Она была открытой, живой, веселой. Вы бы слышали ее песни… В каждой из них частичка ее души. Но родители не всегда поддерживали ее любовь к музыке. Да и в принципе она часто ссорилась с родителями. Помню, однажды, когда ей было шестнадцать, почти семнадцать, за пару месяцев до смерти родителей и пожара, она вообще ушла из дома и мы не могли ее долго найти. Началось все вечером, я сидела в комнате и делала уроки, когда ко мне зашла Лола, сказав, что собирается со своим парнем Бренном на рок-концерт своей любимой группы, которой она сильно вдохновлялась. Концерт был поздно вечером, родители бы не отпустили, поэтому она попросила меня сказать родителям, мол, она устала и спит в своей кровати и лучше ее не беспокоить. Незаметно через окно она ушла с Бренном на концерт, а я сообщила родителям, что она очень устала, поэтому пошла рано спать. После концерта она осталась у Бренна и пришла рано утром так же через окно. Только при этом она уронила и разбила вазу, и родители, которые не спали, сразу прибежали на грохот. Они увидели Лолу, залезающую в окно, и сразу поняли, что она куда-то ходила ночью. Об этом можно было догадаться и по ее черному размазанному макияжу и спутанным синим локонам.

«Лола, что происходит?» – недовольно спросила мама, сначала не сорвавшись на крик.

«И не смей врать», – добавил отец.

«Я была у Бренна, вечером мы ходили на рок-концерт, а потом были у него дома», – ответила Лола без капли стыда или сожаления в глазах.

«Что ты себе позволяешь?! Тебе всего шестнадцать лет!» – начала ругаться мама. Я стояла в дверном проеме, понимая, что и мне попадет за обман. Только если я собиралась извиняться, Лола и не думала этого делать.

«Вот именно, мне всего лишь шестнадцать! Разве не этот ли возраст для веселья, тусовок, беззаботности, порыва вдохновения и любви?» – спрашивала Лола, повышая голос.

Глава 16. Умбра

Во время обеда я не могла проглотить ни куска, мой желудок нервно сжимался всякий раз, когда я вспоминала о ночном посещении Робмунов.

Оба родителя были на работе, поэтому, когда я пришла домой от Алисы, их уже не было. Все утро я терзала себя мыслями, что поступаю совершенно безрассудно, подвергая опасности себя и, возможно, своих близких. А еще я никак не могла понять причину смерти друзей.

Когда я ночью вернулась к Алисе, она сразу набросилась на меня с расспросами, и после того, как я ей все рассказала, она спросила:

– Кто тогда их убил, если Робмуны не убивают всех подряд?

У меня возникал тот же вопрос, и я не имела ни малейшего представления, что могло произойти.

– Либо твой Кас врёт, либо…не могли же Лола, Бренн и Нави быть связаны с Робмунами? – рассуждала Алиса.

– Думаешь, мы бы не заметили, если бы они действительно были с ними связаны? Хотя…я ни в чем уже не уверена.

– Думаю, мы бы точно заметили. Тут скорее дело не в них, а в Робмунах и твоем Касе, который наверняка просто навешал лапшу тебе на уши.

– Все может быть. И вообще, хватит называть Каса «моим». Я ему явно не нравлюсь, и он меня часто раздражает.

– Тогда тем более есть вероятность, что он соврал тебе. Или он просто не хотел тебя пугать, чтобы ты не убежала оттуда и не побоялась становиться Робмуном.

– На самом деле, он наоборот этого не хотел.

– В любом случае, не думаю, что Лола, Нави и Бренн по своему желанию могли бы присоединиться к ним, – уверенно сказала Алиса.

Я старалась думать так же.

Мне просто не хотелось верить, что друзья могли меня обманывать. Да такого просто не могло быть!
Особенно Нави. Он никогда ничего не скрывал от меня. Да и Лола с Бренном всегда говорили все прямо в лоб, не утаивали никаких мыслей и чувств и говорили то, что думали.
Я смотрела в тарелку супа, заставляя себя поесть. Напряжение с сегодняшней ночи не покидало мое тело, все мышцы были нервно сжаты, голова не отдыхала от сомнений и вопросов.

Сделав глубокий вдох, а потом медленный выдох, я расслабилась и успокоилась.

Нельзя все время об этом думать. Нужно чувствовать гармонию мира внутри себя, хоть иногда.
Доев суп, я собиралась пойти к себе в комнату, как вдруг позвонили в дверь.

Я никого не ждала, разве что Алиса могла прийти, но мы виделись всего несколько часов назад, так что вряд ли это была она.

С опасением я открыла дверь и увидела всего лишь почтальона. Вновь возникшее напряжение во мне резко пропало.

– Рирких Умбра? – спросил он. – Вам заказное письмо.

– Спасибо, – удивлённо приняла я конверт, на котором было мое имя получателя и одна марка в углу с волком, воющим на полную луну.

Закрыв дверь, я вернулась на кухню и открыла конверт.

«Надень что-то, в чем не будет жарко. Встречаемся в то же время, в том же месте», – гласило письмо, а внизу была подпись, которую я сразу узнала. Красивые узоры вокруг аккуратно выведенных букв я уже видела однажды, когда мы с Кассиопеем подписывали документы в тюрьме. Тогда я хорошо запомнила его подпись.

Надо отметить, сам текст письма был написан таким же невероятным почерком. Буквы слегка вытянуты и наклонены вправо, и каждая заканчивалась изящными завитками.

Интересно, мы пойдем куда-то, где будет жарко?

Весь день я позволила себе ничего не делать. То читала книжку, то пялилась в телевизор, пока не пришли родители.

– Начал происходить какой-то дурдом в городе, – сказал отец, рассказывая, как прошел его день.

– Опять Робмуны? – спросила мама.

– Нет, наверное… Надеюсь, что нет, иначе это все лишь усложнит ситуацию. Не хочу вас пугать, но на солнечных станциях какие-то перебои в работе. За всю историю таких серьезных проблем не было.

– Из-за чего это? – поинтересовалась я.

– Вот мы и пытались сегодня понять, из-за чего. Занимаемся расследованием этого, – ответил отец, как вдруг раздался звонок телефона. Он у нас был в гостиной, поэтому я, находившаяся ближе всего к выходу из кухни, пошла взять трубку.

– Привет, есть минутка поговорить? – спросила Алиса.

– Конечно. Что-то случилось?

– Тебе никогда Лола не показывала какие-нибудь необычные карты? Например, гадальные. Или просто карты с картинками.

– Нет, – с сомнением ответила я. – А что?

– У Лолы есть три странные на вид карты. А еще бумажка на непонятном древнем языке. Может ли это быть связано с Робмунами?

– Глупо связывать все таинственное и неясное нам с Робмунами, – старалась говорить я тише, чтобы родители не услышали. – Но я постараюсь узнать. А что за бумажка и язык?

– Помнишь племянника Августы? Он тоже расследует что-то, связанное с Робмунами, и у него есть целая книга на этом языке.

– И ты ему показала бумажку Алисы и ее карты? Ты уверена, что ему можно доверять?

– Мне кажется, да.

– Хорошо, – вздохнула я. – Во всяком случае, я потом гляну на эти карты и в течение недели постараюсь узнать что-то от Робмунов. И да, если что, я иду сегодня с Касом куда-то, но он не уточнил, куда именно.

– Будь осторожной и утром обязательно позвони, – попросила Алиса.

Я выполнила просьбу Каса и оделась легко. Конечно, я не надела шорты или юбку, потому что носить слишком открытую одежду девушкам ночью на Каедесе было сущим безрассудством. Штаны из зеленой легкой струящейся ткани, белая укороченная футболка и сандалии с плетенными ремешками показались мне идеальным вариантом. Волосы я скрутила в жгут и закрепила заколкой-крабиком.

Чтобы не разбудить родителей, мне пришлось снова выбираться через окно. Я специально вышла пораньше, чтобы добраться на трамвае, поскольку пешком идти слишком долго, больше часа. Еще не наступил комендантский час, он должен был начаться только через пол часа, поэтому общественный транспорт еще ходил.

На этот раз мне ждать было уже не так страшно, как вчера, но тем не менее я была заинтригована, что меня сегодня может ожидать.

Глава 17. Умбра

Ей никогда не было дела до чужого мнения.

Лола могла начать петь посреди улицы, ее смех всегда был звонким и громким, она не боялась хохотать в общественных местах. Одевалась так, как нравилось ей, не думая, модно ли это, прилично ли это и нравится ее одежда кому-то еще. Она была тем человеком, который постоянно интересуется чем-то вокруг, постоянно задает вопросы. В каждом дне и событии она старалась находить что-то веселое и хорошее. Она жила для себя, любила себя и думала прежде всего о своем благе, но эгоисткой ее назвать нельзя.

Лола была куда более открыта миру, нежели я. Помню, как однажды на ее день рождения мы пошли в парк аттракционов. За день до этого Бренн и Нави слегли с высокой температурой, потому мы пошли вдвоем, взяв с собой и Алису.

Много аттракционов и веселящихся людей, палатки со сладостями, рисующие и поющие люди… Все было таким ярким, беззаботным, что сейчас казалось вовсе нереальным.

– Мы должны прокатиться на карусели! – воскликнула Лола, указывая на большую крутящуюся карусель с сидениями в виде животных. Ей исполнилось восемнадцать, и, кажется, это был не совсем подходящий возраст для таких развлечений.

– Это ж для детей, – сказала Алиса, словно прочитав мои мысли.

– И что? На входе не написано, что туда нельзя взрослым! – воскликнула Лола и потащила нас туда.

В тот день она выглядела немного иначе, чем обычно. Привычные черные кружевные и кожаные откровенные вещи она сменила на белое платье в черный цветочек, а свои синие волосы заплела в аккуратную косу.

Мы с Алисой скромно сели на скамейку в виде кареты, а Лола залезла на зебру, которая во время медленного вращения карусели поднималась вверх-вниз. Кажется, ее это действительно осчастливило, поскольку когда мы вышли с карусели, ее улыбка чуть ли не доходила до ушей.

– А теперь идем есть сладкую вату, и вы не посмеете отказаться от этого, – уверенно заявила она, и мы направились к лавке. Каждая взяла себе большое облако ароматной сладкой ваты, таявшей во рту, и мы присели на скамейку, возле которой рос настоящий бамбук. На Каедесе он рос лишь в специальных оранжереях, в природе он не встречался.

– Я бы хотела посадить в горшке бамбук, чтобы он рос у меня в комнате, – сказала Лола.

– Интересная мысль, – сказала я. – О, смотри, там продают шарики!

Я указала на продавца разноцветных воздушных шаров, и Лола, которая теперь стала совершеннолетней, но все еще хотевшая задержаться в детстве подольше, пошла купить шарик. Узнав, что у нее день рождения, продавец отдал ей шарик бесплатно.

– Действительно, как дети малые, – усмехнулась Алиса.

– Жизнь и так нелегкая штука, порой нужно давать себе время побыть ребенком и радоваться мелочам, – возразила Лола. – Кто знает, может, впереди нас ждут еще более трудные времена.

В этом она была права, хотя мы и не думали, что будет только хуже.

– Кстати, я так и не подарила подарок! – внезапно вспомнила я и протянула свою сахарную вату Алисе, доставая из рюкзака маленькую коробочку в черно-синей подарочной бумаге. Такие цвета у меня ассоциировались с Лолой.

Она с нетерпением развернула упаковку и вынула оттуда медиатор для гитары. Он был непростым, его материал – настоящий камень метеорита, я нашла его в антикварной лавке, где работала моя мама. Лола очень обрадовалась этому подарку, ведь вместе с медиатором я дарила ей поддержку в ее исполнении своей мечты – стать музыкантом и показать миру свое творчество.

Что, увы, так и не осуществилось.

Я проснулась, когда уже был полдень. Мне снилось воспоминание о дне рождении Лолы, которое я вспоминала с приятной, но тоскливой ностальгии. Переведя взгляд на календарь, я увидела дату и поняла причину своего сновидения. Сегодня был день рождения Лолы, и я не могла об этом забыть.

Ночное приключение, если его так можно было назвать, забрало у меня много сил, потому я проспала долго, и в Диврет я собралась лишь к обеду. В мои планы входило купить бамбук. Я давно задумывалась завести комнатное растение, а теперь, вспомнив об одном желании Лолы, решила его осуществить.

Скорее всего, его можно было купить в небольшом магазинчике рядом с ботаническим садом, где росли эксклюзивные растения.

День хоть и был пасмурным, воздух был теплым. Я стояла на остановке, ожидая своего трамвая. Наш район состоял из частных домов, и остановка находилась на краю леса. Остановка была предпоследней, народу на ней было немного, но сейчас, в рабочее время, я стояла вообще одна.

Прошло пол часа, а ни одного трамвая не прошло. Мне это показалось странным, пока я не вспомнила вчерашний случай на электростанции. Когда я встала с кровати, свет еще был, но когда выходила, я не проверяла. Может, электричество вовсе отключили, а потому и трамваи не ходят?

Мне пришлось идти пешком, и пока я шла, ни одного трамвая не проехало мимо. В ближайшем газетном киоске я купила свежий выпуск и тут же заметила большой громкий заголовок: «Диврет останется без света? Кто хочет избавиться от электричества?».

Такие заголовки мне не нравились. Я начала читать статью, где вначале говорилось о перебоях электричества, а затем об убийстве главного министра электроэнергии.

Так тот мужчина, которого вчера убили Робмуны, был не просто какой-нибудь начальник станции, а министр?

В статье не говорилось причин проблем на станции, так же не упоминались Робмуны. Мне становилось не по себе, я не понимала, что происходит, но если не вернут электричество, жизнь усложниться в десятки, а то и сотни раз.

Я двинулась дальше в центр города, и на главной улице попала в самую гущу негодующего столпотворения.

Люди с плакатами кричали «Верните электричество!», «Убить Робмунов!» и «Вернуть свет в Диврет!».

Мне уже стало не до бамбука. Полиция безуспешно пыталась утихомирить толпу и убедить, что скоро все вновь заработает, но никого не убеждали пустые слова.

Трамваи не ходили, свет не горел, многие работники не могли выполнять свои задачи. Это ужасно, но не конец же света! Я не понимала, действительно ли люди так озабочены отключением электричества или это был просто предлог для забастовок? Может, они и целое восстание так поднимут?

Глава 18. Кириан

Дорога до моего дома от Диврета занимала полтора дня пути с пересадкой во втором по величине городе на Каедесе – Фрелли. Добрался я лишь поздно вечером. Меня встретил холодный пустой особняк. Я покинул его не так давно, и месяца не прошло, но дом словно окутал промозглый туман серости, заброшенности и пустоты.

А ведь когда-то, несколько лет назад, здесь никогда не было подобного, но то тёплое, родное, спокойное место, где тебя всегда ждут, уже не вернешь.

По дороге я купил себе пару сэндвичей, а чай я нашел дома. Перекусывал я, сидя на диване в гостиной, где некоторое время назад я дал себе строгое обещание: ни с кем не сближаться. С меня хватило близкого общения и отношений, мне не хотелось никому больше доверять после предательства девушки, которую любил. Но проведя немного времени с Алисой, мое обещание самому себе становилось выполнять сложнее.

Перед тем, как уехать, мы обменялись номерами телефонов на всякий случай. И сейчас я боролся с желанием позвонить ей. У меня не было конкретной цели разговора, просто хотелось услышать ее голос, сказать, что я хорошо доехал и спросить, как у нее дела.

«А как же обещание никому не доверять?» – спрашивал меня мой внутренний голос.

Никого любить я точно больше не собирался, но, может, иметь друга не так уж и плохо?

Вспоминались мамины слова, что человек не может долгое время быть один и чувствовать себя счастливым. О своем счастье я больше не смел задумываться, я знал, что моя жизнь скоро закончится в опасных поисках семейной реликвии. Однако, может, не стоит отказываться совсем от людей? Пусть у меня будет один друг.

– Привет, я доехал до дома, – сказал я Алисе, когда она взяла трубку.

– Здравствуйте, как дорога? – ответила она. Судя по голосу, кажется, она обрадовалась моему звонку.

– Хорошо, но немного устал. А у тебя как дела?

– Как только вы уехали, в Диврете началось что-то странное. Сегодня весь день нет света, а в центре власти не могли подавить забастовку.

– Из-за чего?

– Есть подозрения, что из-за Робмунов, но нам, простому народу, этого не говорят. Проблемы с солнечными батареями. Электричество вернули лишь час назад.

– Ну хорошо, что вернули. Однако если Робмуны к этому причастны, мне становится совершенно непонятно, чем они занимаются, потому что нарушение электропитания определенно связано с угрозой властям, а вот кража картины к политике никакого отношения не имеет, – задумался я. Где же мне искать правду об этом всем?

– Если бы я знала ответы на эти вопросы, с радостью бы вам помогла…Кстати, сегодня кое-что произошло. Мне очень хочется поделиться этим с вами.

– Что-то плохое? – насторожился я.

– Наоборот, очень хорошее, – возразила очень теплым и радостным голосом Алиса, словно она была воплощением чистого, такого безобидного и невинного солнца, освещавшим даже самый унылый и грустный день. – Сегодня день рождения моей сестры. Ей бы исполнилось двадцать. И поэтому я пошла в парк аттракционов, потому что именно там мы праздновали ее последний день рождения. Сегодня там, на удивление, было спокойно, не так, как на улицах. Кроме аттракционов там много развлечений, и в том числе детские барабанные установки. Ну и я от скуки сыграла небольшой кусок из песни Лолы, а меня заметили несколько ребят. И представляете, они пригласили меня в свою группу и согласились исполнить песни Лолы!

– Алиса, это очень здорово!

– Спасибо. Завтра мы начнем с ними первые репетиции и более тщательное знакомство.

– Тогда удачи тебе, – сказал я, чувствуя искреннюю радость за нее. Пусть хоть у нее в жизни будет все хорошо.

Утром я начал поиски лупы, но наткнулся на свои тетради и ежедневники. Один из них привлек мое внимание – туда я раньше записывал рецепты. Тетрадь была немного мятая, а страницы пожелтели и испачкались во время готовки, но тем не менее тетрадь казалась мне такой родной с видом пройденного опыта тысяч получившихся и не получившихся блюд.
Почти полтора года я не брал ее в руки, а сейчас мне захотелось забрать ее с собой в Диврет.

Однако я отвлекся от своих поисков. Никакие рецепты мне не помогут прочитать книгу на древнем языке, потому я продолжил искать в отцовском кабинете. Там все осталось таким, каким он сам оставил, никто туда больше не входил.

Вряд ли лупа лежала бы вместе с шариковыми ручками, какими-то рабочими документами и двумя пустыми кружками. Я прошерстил все ящики в столе и полки, и нигде лупы не было. Было много чего другого интересного и необычного, на что я прежде никогда бы не обратил внимания, но лупы я не нашел. В гостиной у нас таился в самом углу за шкафом книжный уголок. К стене прилегал большой стеллаж, до самого потолка заполненный книгами, а рядом было небольшое кресло, где мама любила проводить время за чтением бульварных романов после рабочего дня.

Но и там я лупу не обнаружил. Особняк наш был большой, два этажа больших роскошных комнат, соединенных просторными коридорами. Но нигде не было лупы. Мне уже начало казаться, что никакой лупы на самом деле не было, и отец не читал никакие свитки через нее. Но ведь и книга мне не приснилась? Она сейчас лежала в рюкзаке, с которой я приехал.
Приблизилось время обеда, потому я отправился в ближайший магазин, который находился весьма далеко. Проходя мимо соседских владений, я увидел, как соседка, милая одинокая женщина лет сорока тренировала лошадь.

У нас тоже были лошади, но я их отдал этой соседке недавно перед отъездом в Диврет. В последнее время они стали тем, что отвлекало меня от моей апатии. Я любил их, особенно свою кобылицу – черно-белую пегую лошадь. И сейчас я не мог не навестить их.

Как раз соседка заметила меня и помахала мне рукой. У нее были гигантские владения вместе с большим особняком, но жила там она одна, если не считать слуг. Муж ушел от нее много лет назад, дочь уехала учиться в Диврет, а родители умерли. Периодически я замечал, как к ней приходили мужчины, которых она меняла раз в два-три месяца.

Глава 19. Умбра

Голова раскалывалась, тошнило. Открыть глаза мне стоило непосильных трудов, будто к векам привязали камни. Радовало, что я лежала в своей кровати. Только встающее, еще совсем очень яркое солнце светило сквозь полузакрытую занавеску. Наверное, не было и пяти утра. Я не сразу вспомнила, почему я так отвратительно себя чувствовала. Что со мной сделали? Сбили белым лунным ветром?..

Но еще больше меня волновало, как я попала домой. Конечно, это хорошо, но что произошло после того, как я отключилась?

Мне начало казаться, что я ночью вовсе никуда ни с кем не ездила, а все это было лишь сном, но воспоминания об огне, Касе и том мужчине были слишком яркими. Все вопросы посыпались градом на мою голову, которая нестерпимо болела. Вот бы выпить таблетку или хотя бы воды, но если я встану, моя голова закружится еще сильнее и я точно упаду.

Словно вселенная услышала мое желание, как в комнату вошел Кассиопей со стаканом воды и пачкой обезболивающих таблеток.

– Ты очнулась, – сказал он тихим грубоватым голосом.

– Что произошло? – спросила сразу я. – Родители слышали, как мы пришли? Кто был тот мужчина?

От стольких вопросов моя голова затрещала сильнее, поэтому я поспешила выпить таблетку. Кас стоял около кровати, держась словно тенью в своей темной закрытой одежде.

– Твои родители не слышали и не видели нас, я принес тебя через окно, – ответил он. – И, кстати, это было довольно сложно. Сейчас тебе нужно отдохнуть, а не выслушивать долгие истории о перепалке двух Робмунов. Просто знай, что больше он к тебе не сунется.

Я не была удовлетворена его ответом, но сейчас меня сильнее беспокоило мое состояние. Все-таки подобное со мной было впервые.

– Скоро пройдет, – сказал Кас. – Аккарий сдул тебя лунным ветром с примесью своей ненависти. Коротко говоря, воздействовал на тебя с помощью магии. К вечеру ты будешь в порядке. Пока не будем экспериментировать с лунной магией, продолжим завтра или послезавтра.

Он направился к двери, и я спросила:

– Ты куда?

– Домой. Спать, – коротко ответил Кас.

– Я имею в виду, ты не через окно пойдешь?

– Выйду через дверь как человек.

– А если встретишься с родителями? – не унималась я

– Познакомлюсь с этими удивительными люди, которые произвели тебя на свет. До встречи, – улыбнулся он на прощание, и вышел за дверь.

Спустя несколько минут после его ухода добралась до ванной и посмотрела на себя в зеркало. Мой внешний вид полностью соответствовал моему самочувствию: опухшее лицо с синяками под глазами от размазанной туши, растрепанные волосы, пара царапин на лбу и висках (видимо, ударилась, когда падала). Ко всему прочему, лампа над зеркалом очень хорошо подсвечивала мои недостатки на лице в виде чёрных точек и пор. Обычный мой уход за лицом включал в себя умывание водой, но сейчас мне захотелось привести себя в порядок. Я залезла в душ, тщательно вымыв тело и волосы, после чего нанесла на лицо очищающую маску и спустилась на кухню заварить кофе в надежде не разбудить родителей.

Раннее утро отличалось своей тишиной, свежестью и предвкушением предстоящего дня, особенно летом. А если оно радовало красивым закатом, то ощущалось совершенно иначе. Единственные звуки на улице – пение птиц и стрекотание насекомых.

Обычно я сплю, когда небо окрашивается в розовые и оранжевые оттенки рассвета, озаряя только просыпающуюся землю желтым солнцем. Поэтому каждый рассвет для меня запоминающийся. Особенно один, который я встретила с Нави.

Та история началась еще вечером, и не совсем приятно.

Мама не всегда работала в антикварной лавке, какое-то время она занималась садом и домом, но в один момент ей это надоело, и она увлеклась разными старинными вещами. Она покупала книги и журналы, интересуясь всем древним, что только могла найти. И в один день она решила пойти работать в антикварную лавку. Мой отец, человек весьма суровый и властный по своей натуре, был недоволен маминым решением. Прежде она всегда во всем с ним соглашалась и подчинялась, но тут четко стояла на своем и на запрет выходить на работу ответила, что не намерена спрашивать его разрешения.

Раньше все решалось словом отца. Без его одобрения мама не делала ничего. Пусть он и не был тираном или плохим человеком, но последнее слово всегда оставалось за ним.

Услышав мамино заявление, он рассердился, и они сильно поругались. Дошло все до криков, громких обвинений и совсем неприятных слов, сказанных со злости. Я сидела в своей комнате, но все прекрасно слышала. И пусть мне уже было на тот момент семнадцать, мне было больно и страшно слышать их ссору, которая почти привела их к разводу и разбитому сердцу их дочери. Последние их реплики довели их до истерики мамы и уходом из дома отца.

– Лучше бы домом занялась или дочерью! – кричал отец. – Она и так дурью мается со своими рисунками, из нее человек нормальный не вырастет! А тут посмотрит, что ты занимаешься черт пойми чем, вообще передумает нормальным человеком становиться!

– А может ты поймешь, что у каждого своя жизнь, и не все зависит только от тебя? Мне надоел твой вечный контроль и мания величия! – срывалась в ответ мама.

– Может, и замуж за меня ты вышла по моему повелению? И Умбра родилась тоже только из-за того, что я захотел? Кажется, воспитывала ее только ты, потому она и выросла такой! Никуда ты работать не пойдешь! Тебе моих денег мало?

– Не в деньгах дело, а в моем интересе! А если что-то не нравится, катись к черту!

– И уйду, а ты оставайся при своем глупом мнении! – с этой фразой отец выскочил из дома, хлопнув дверью так, что стекла на окнах задрожали. Мама вся в слезах заперлась в ванной, а я, испуганная такой сильной ссорой, еле сдерживала слезы, стараясь делать вид, что все нормально и что меня не задели слова отца. Но на дворе был поздний вечер, что усугубляло ситуацию. Ночью все казалось иначе, чем днем. Мне было страшно, обидно и больно, и я сама не заметила, как оказалась у телефона и набрала номер Нави.

Глава 20. Кириан

Сейф у отца был до невозможности прост – в виде книги. Глядя на книжную полку, ни за что не догадаешься об этом. Если не брать в руки сейф, действительно можно подумать, что это всего лишь книга, обложка и корешок были неотличимы от обычных, но внутри он был железным. Туда не помещалось много, например, пачка денег туда бы вряд ли влезла, зато там лежали другие ценности. Однажды отец рассказал мне о нем и показал, где лежит ключ, на всякий случай.
Впрочем, и ключ был необычный – фигурка в виде звезды, а замочная скважина – маленькое узкое отверстие с краю. Ключ у отца хранился на рабочем столе в рамке с нашей семейной фотографией между задней стенкой рамки и самой фотографией.

Открыв сейф, я действительно обнаружил в нем лупу, а еще пару драгоценностей в виде колец и просто камней, которые не особо привлекли мое внимание.

В руках эта лупа ощущалась как что-то невероятно ценное, но не успел я ее еще разглядеть, как вдруг раздался звонок в дверь. Мне стало не по себе. Может, я слишком себя накручивал.
С другой стороны, я обзаведён оружием, так чего мне бояться?

Но, на свое удивление, открыв дверь, я увидел девочку, ей было не больше десяти лет.

– Привет, я Берта Дэллет, – уверенно представилась она. – Здесь же тоже Дэллет живут?

– Да, я Кириан. Кто твои родители?

Она не ответила, немного смущенно мявшись у двери. Я сразу догадался, что она не хочет ничего обсуждать на пороге поэтому пригласил войти.

– Еды у меня нет, могу предложить чай или кофе, – провел я ее на кухню.

– Благодарю, но не нужно. Я пришла поговорить.

Мы сели на диван, она держалась на расстоянии от меня, но внимательно изучая меня серьезным взглядом.

Выглядела Берта как настоящая Дэллет – утонченные черты лица, интеллигентный взгляд. Густая темная челка аккуратно закрывала лоб, а остальная длина волос была заплетена в две длинные косы. Одета она была в черные тканевые шорты и белую футболку-поло.

– Мои родители – Элиза и Тору, – наконец сказала она.

Я начал припоминать, что Тору – двоюродный уточнить брат моей матери. Его родители работали в Правящей Общине, относя себя к тем Дэллет, которые решили отделиться и не иметь ничего общего с теми предками, имевшими отношение к искусству. Так выходило, что у нас с Бертой одни и те же прабабушка и прадедушка, у которых было две дочери – моя бабушка и бабушка Берты.

– Получается, ты – мой троюродный брат, – сделала вывод Берта.

– Где ты живешь?

– В Диврете, но на лето меня привозят к бабушке и дедушке по маминой линии, недалеко отсюда.

– Меня все-таки интересует, что ты тут делаешь.

– Я просто узнала, что моя бабушка, возможно, была как-то связано с Робмунами. Но она умерла от проблем с сердцем, и мне не у кого спросить, потому что родители не знают этого. Но мама говорила, что несколько раз слышала от бабушки про «Луна осветит реку».

– Картина, которую украли из этого дома два года назад, – сказал задумчиво я.

– Я слышала об этом, потому и заинтересовалась. Но ничего конкретного родители от бабушки не слышали. Только замечали, что перед смертью она стала более нервной. Однако родители решили не разбираться с ее тайнами.

– И ты захотела это расследовать сама? – догадался я.

– Да, – уверенно ответила Берта. Мне казалось, в ее глазах была печаль от потери бабушки, но вместе с ней было стремление действовать. То, чего мне не хватало два года после смерти родителей.

– Родители начали разбирать вещи бабушки, и мне в руки нечаянно попали старые письма, которые писали друг другу моя бабушка Ариана и твоя бабушка Лаура, – продолжала быстро рассказывать Берта. – Я оттуда ничего не поняла, но там явно есть над чем подумать, и еще… Брат моего папы, мой дядя Лисицкий играет в театре. И он исполняет главную роль в мюзикле, который знаешь как называется? «Луна осветит реку». Ты знал об этом?

– Нет. Честно говоря, я не думал, что эта часть Дэллет связана с этим всем.

– Я тоже. Мои родители отрицали причастность наших предков к магии и были равнодушны к картинам Цефея, да и бабушка тоже не показывала никогда в этом заинтересованности. Однако, как оказывается, с бабушкой не все так просто.

– Ты знаешь, что в этом мюзикле? – спросил я. – Я ни разу о нем не слышал.

– Оно и понятно, потому что это маленький театр, а афиш нигде нет. Мюзикл идет только там, и он очень непопулярный. И я не уверена, что он связан с картиной, хотя все это подозрительно. Я обдумывала это несколько дней, но так ничего и не поняла, потому решила найти тебя. Все-таки у тебя дома была картина, и ты можешь знать больше.

– Видишь ли, я сам занимаюсь сейчас подобного рода поисками.

– Расскажешь мне? Мне это важно знать.

– Смотрю, любопытство – твоя главная черта, – усмехнулся я.

– Семейные тайны – до жути интересное увлечение, – воскликнула Берта с азартом в глазах.

– Может, в силу своего чересчур юного возраста ты еще не понимаешь, но это весьма опасно.

– Но ведь смотреть в лицо опасности – показатель силы, не так ли?

– Не знаю, в каких книжках ты это вычитала и почему родители тебя не научили чувству самосохранения, но это напрямую связано с Робмунами, которые могут убить, и глазом не моргнув. То, что ты ребенок их не остановит.

– Но я хочу расследовать это! – сказала она с детской обидой в голосе. – Тогда позволь с тобой продолжать поиски тайн!

– Я не могу взять на себя такую ответственность за ребенка. На мою безопасность мне все равно, но подвергать смерти тебя я не собираюсь. Однако спасибо, что рассказала это все. Если я останусь жив, когда найду картину и ответы на все вопросы, я тебе обязательно обо всем расскажу.

– Я бы тебе помогла. Пожалуйста!

– Не помнишь название того театра, где играет твой дядя? – спросил я, игнорируя ее просьбы.

– Помню. Малый театр драмы.

– Спасибо. А теперь прости, мне надо собираться обратно в Диверт, – сказал я, встав с дивана, продумывая параллельно, что мне теперь нужно делать. Прочитать книгу через лупу и бумажку сестры Алисы, найти театр и постараться узнать о сестре бабушки.

Глава 21. Умбра

– Доброе утро, ты чего так рано встала? – спросил отец, войдя на кухню и завязывая халат поверх пижамы.

– Вчера рано заснула, а сегодня проснулась с восходом солнца, – соврала я, хотя, кажется, отец мне поверил несмотря на то, что для меня сидеть рано утром с маской на лице было совершенно непривычным.

– Что рисуешь? – поинтересовался папа. Кажется, он делал это только когда я была ребенком, лет до пяти.

– Да так, неважно, я еще не закончила, – снова соврала я, чтобы не показывать свою работу. Вид отца был усталым, и может он спросил, чтобы отвлечься на семью и не думать о работе. Наверное, так и было, поскольку тяжелые рабочие проблемы исчезают из головы, когда ты со своими близкими, от которых можешь получить поддержку, даже просто поговорив с ними об обыденности.

– Как на работе? – поинтересовалась я. – Вчера только под вечер электричество дали. И пришел ты поздно. Что там происходит?

Отец покачал головой, закрыв глаза, показывая, насколько ему это осточертело.

– Электричество починили, потому что один умник из Правящей Общины принял предложение Робмунов помочь, – все же ответил отец. – Ты же слышала про бунты в центре Диврета? Мы пытались вчера разъяснить, из-за чего все это изначально произошло. Появилась версия, что Робмуны решили повысить свою известность, и в целом получалось все логично. Только вот на Робмунов это мало похоже, они имеют очень и очень скрытную натуру.

– Вы не можете поймать Робмунов, но ведь если они предложили помощь, значит, виделись с кем-то из Правящей Общины? Вы же можете тогда их поймать.

– Не все так просто. Они общаются письмами, не появляясь лично. Я могу понять Правящую общину, потому что электричество очень нужно Диврету, а Робмуны предлагали очень быструю помощь. Но они использовали магию, – отец скептически усмехнулся. – Не знаю, что они сделали, но хорошо, что теперь есть свет. Теперь мы разбираемся, кто решил посеять смуту в народе и подвергнуть хаосу всю столицу, потому что мы ничего не понимаем, кто все подстроил. И еще не понимаем, что на самом деле из себя представляют Робмуны.

«Хотелось бы и мне это понимать», – подумала я, тяжело вздохнув.

После обеда мне позвонила Алиса и попросила с ней куда-то сходить, ничего толком не объяснив. Вчера вечером перед тем, как я ушла, она позвонила и рассказала мне о своем успехе, что теперь она станет частью рок-группы. Я была очень рада за нее, и теперь думала, наша сегодняшняя с ней встреча будет как-то связана с этим.

Мне показалось, что сейчас ее голос был немного взволнован, но радостен вместе с тем.

Погода была теплой, но изредка дул ветер, потому я собрала волосы сзади заколкой-крабиком, чтобы они не растрепались, а из одежды выбрала сарафан на лямках цвета молочного шоколада и сверху вязаный белый кардиган.

Мы с ней встретились в центре Диврета, и Алиса куда-то меня повела.

– Нам идти минут двадцать-тридцать, – сказала Алиса.

– Может, раскроешь наконец эту страшную тайну, куда мы идем? – спросила я.

– В общем, вчера я поняла, что, встретив тех ребят, моя жизнь изменилась. Теперь все пойдет по-другому. Будет гораздо лучше. Я чувствую, что меня ждет счастье в ближайшем будущем. И я решила сделать татуировку. Это означает конец страданий и боли, которые я буду помнить всегда, и новое начало. Вчера позвонила и записалась на сеанс, но одной было идти страшно.

– Ты уже определилась с эскизом?

– Примерно. Я опишу мастеру, и он нарисует.

Я относилась к тату спокойно, но не хотела иметь их на своем теле. У меня не было ни одного изображения, которое я бы хотела хранить рядом с собой до конца жизни, и к тому же, насколько я знала, это было очень больно. Поэтому я была уверена, что точно ни за что не захочу сделать тату. Может, на это влияли и стереотипы, поскольку татуировки стали популярными лишь несколько лет назад, а прежде их делали лишь выделявшиеся из рядя вон неформальные личности и преступники в тюрьмах. Сейчас этим стали интересоваться охотнее, и татуировки не являются ныне чем-то странным и запрещенным.

У Лолы и Бренна были татуировки, одинаковые. Они их сделали, когда обоим было по шестнадцать лет, и это была идея Лолы. Для брутальной внешности Бренна, какая у него была в том возрасте, и для грубоватого стиля Лолы тату были очень нежными и милыми, и поначалу казалось, совершенно им не подходит. Это были два черных котика с полумесяцем и звездами. Место для тату у них было тоже одинаковым – левое плечо.

Рисунок, разумеется, был непростым, можно сказать, именно благодаря ему Лола и Бренн познакомились.

Они ходили в одну группу детского сада, и однажды им дали задание нарисовать что-то. Мальчик, любивший похулиганить и побеситься во время игр, решил побыстрее справиться с заданием, чтобы наконец отправиться бегать и играть с машинками. Он нарисовал первое, что пришло в голову, даже не зная, откуда в его фантазии возникло это изображение – может, видел где-то похожее, а может приснилось когда-то. Ему понадобился лишь один карандаш – черный, но из набора карандашей за его столиком черный карандаш уже был занят девочкой, потому он взял простой и нарисовал котика со звездами и растущим полумесяцем сзади.

Девочка, которая сидела напротив мальчика и забрала черный карандаш первой, была такой же активной и веселой, ей хотелось скорее закончить и отправиться играть с ребятами и радоваться хорошей погоде – за окном светило солнце. Она тоже не особо раздумывала над рисунком, просто выводя линии, пока не получился котик, на фоне которого гармонично разместились несколько звездочек и полумесяц.

Эти двое детей, еще не знавшие, что в будущем будут всем друг для друга, нарисовали одинаковую картинку, не сговариваясь.

Удивительно, не правда ли?

– Кстати, ночью ты опять была с Робмунами? – спросила меня Алиса, пока мы шли к тату-салону. Улица была безлюдной, и тем не менее мы говорили тихо, чтобы точно никто нас не услышал.

Глава 22. Кириан

Единственное, что мне пришло в голову – замотать коробку в кучу старых газет, которые мне давала хозяйка квартиры, и выбросить в мусорку. Нести в полицию бессмысленно. Они ничего с этим не сделают, так еще и могут заподозрить меня в сговоре с Робмунами, что мне на руку не сыграет. Берту я отправил домой спать, договорившись утром встретиться с ней и пойти к Августе, а бумажки из посылки спрятал под подушку. Мне казалось, я был очень уставшим после долгой дороги, но сон никак не хотел приходить. Я продолжал думать о послании Робмунов, которые знали, где я жил, о картине и книге, которую мне предстояло прочитать с помощью лупы.

Почему-то я чувствовал внутри тревогу, которую старался подавлять, чтобы заснуть. На всякий случай я положил под подушку нож, так было спокойнее. Я попробовал заснуть, но сразу начал предполагать, как Робмуны могли узнать обо мне, почему убили библиотекаршу и как моя семья была связана с их орденом. А потом я представил, что из-за меня может пострадать не только невинная работница библиотеки, но и более близкие люди, помогавшие мне – тетя Августа, Берта, Алиса…

С такими мыслями я точно заснуть не мог, потому достал сильное снотворное, которое после смерти родителей пил постоянно. Сейчас я выпил две таблетки. Наверное, этого было много, но после них я точно мог быстро и крепко заснуть. Оно начало действовать быстро, однако даже когда я провалился в сон, все еще думал о всех вопросах, на которые мне предстояло найти ответы. Мои мысли настолько сильно были заняты этим, что и во сне мне привиделось нечто странное. Я видел человека, одетого в черную одежду. Лицо его целиком было закрыто черной фарфоровой маской, а голову закрывала шляпа.

Как это обычно бывает, люди очень смутно запоминают свои сновидения, потому я помнил лишь то, что он пытался душить меня. Сжав мое горло и вжимая меня то ли в пол, то ли в кровать, он пытался прикончить меня, а я был такой обессиленный, что не мог бороться с ним, будто мое тело парализовало. Мужчина, непонятный ни по возрасту, ни по внешности, ни по личности говорил мне что-то про кровь и мою семью, и не просто говорил, а процеживал каждое слово сквозь зубы со злостью. Моя затуманенная голова не запоминала его слова и не понимала, что он мне говорил, но у меня в памяти четко запечатлелось, что он упоминал книгу на древнем языке. Я не мог ни вздохнуть, ни понять, кто это, меня заполонял страх смерти, которого, как мне казалось, у меня не было.

У меня складывалось ощущение, что я мешал чем-то этому мужчине, и он решил избавиться от меня. Наверное, это мое подсознание показывало мне из-за той кровавой записки. Неважно, сколько лет человеку и какого он пола, оставленное послание, написанное кровью и прикрепленное к отрезанной конечности может любому вселить страх.

После снотворного я проснулся с ватной головой, стараясь выкинуть из головы дурное сновидение, но оно настолько сильно меня впечатлило, что я и вправду ощущал боль в горле и шее.

Мне необходим был кофе. Я спал сегодня в одних трусах, потому я оделся и собирался выйти на кухню, как вдруг обнаружил дверь открытой. Со своими тайнами и горьким прошлым у меня теперь всегда входило в привычку запирать двери за щеколды и замки, где бы я ни находился, а тут дверь была слегка приоткрыта.

Неужели я настолько вчера задумался, что забыл закрыть ее?

Перед завтраком я заглянул в ванную комнату, и случайно посмотрев в зеркало, обнаружил странные следы на своей шее, будто синяки.

Пазл сложился сам собой. Я метнулся обратно в комнату и стал перерывать сумку с вещами, которую брал с собой и еще не разобрал.

Книги в ней не было.

Зато осталась лупа, для транспортировки завернутая в футболку.

Все это не было моей фантазией или проекцией подсознания, я видел сквозь крепкий сон, из которого я не мог выбраться благодаря снотворному, как кто-то попал в мою комнату, душил меня и украл книгу.

Когда я вышел из дома, то и дело следил за прохожими, пытаясь заметить вовремя, велась ли за мной слежка. Но либо Грабители Лунного Света слишком хорошо шифровались, либо за мной не посчитали нужным следить. Так или иначе, добрался до дома тети Августы я без «хвоста».

Утром я спросил у хозяйки квартиры, не пускала ли она незнакомцев ночью или не видела ли кого-то подозрительного, но, по ее словам, входная дверь была заперта на три замка, один из которых можно открыть только изнутри.

Если никто не мог проникнуть в квартиру, у меня возникло предположение, что это мог быть кто-то из сожителей, потому что вряд ли вор, даже если он был Робмуном, стал бы залезать через окно на восьмой этаж. Нужно будет приглядеться к соседям по квартире, а пока мне предстояло обсудить все с родственницами.

Как оказалось, Берта пришла раньше меня и уже успела рассказать Августе все произошедшее. Я прекрасно понимал, что дела принимали уже куда более опасный поворот, и потому начал задумываться, а стоила ли картина чьей-либо безопасности. Да, в таком деле лучше не отказываться от любой помощи, но, с другой стороны, нахождение картины было лишь моей прихотью, а потому обречь на страдания я мог лишь себя самого, и уж точно ни кого-то другого.

– У меня плохие новости, – сообщил я с порога.

– Куда еще хуже то, чем отрезанная рука? – ужаснулась Августа.

Мы прошли на кухню. По дороге я заметил Алису, занимавшуюся чтением с детьми тети. Увидев меня, она улыбнулась и помахала мне, а я ответил ей приветственным кивком.

Чтобы дети ненароком не услышали наш разговор и потом не выдали где-нибудь в обществе наши тайные разговоры, Августа предусмотрительно закрыла дверь.

– Я пирог приготовила и кофе сварила, – сказала она, ставя на стол посуду с угощением.

– Ночью кто-то проник ко мне и украл ту книгу, – сообщил я. – И еще пытался меня задушить, но, видимо, передумал в последний момент.

За воротом темно-серой клетчатой рубашки, в которой я был, слабо виделись синяки на шее, и я решил не показывать их, чтобы не травмировать ничью психику.

Глава 23. Умбра

У каждого человека в жизни бывают моменты, когда он чувствует, будто потерял себя. Он не понимает, кто он, что ему делать и что он вообще представляет из себя. Живет словно тенью и боится взять свою жизнь в руки. Смотрит на себя в зеркало и видит совершенно неясную личность с кучей интересов, но без конкретной роли. Он может и не осознавать, что много пережил, нажив свой личный неповторимый опыт. Тем не менее, ему кажется, будто хорошая, успешная жизнь – что-то далекое-предалекое, а сам он тонет в омуте апатии, поглощающей его все больше и больше каждый вечер, словно черная, тягучая жидкость затягивает его на дно, откуда он никогда не выберется. На дне этом ты и не осознаешь, что дальше тебе делать. Побороть страхи, взять свою жизнь в руки и начать жить так, как представляешь в мечтах перед сном – совершенно невообразимо сложно, как дотянутся языком до затылка.

Самое интересное, что в таких ситуациях ты стараешься сильно не драматизировать себя и свое состояние, ведь по сути ничего плохого не случилось и ничего не причиняет тебе боли, ты просто заблудился в темном лабиринте, из которого нужно найти выход, где тебя ждут исполненные желания путем твоего хорошего настроя и любви к миру. Однако ты продолжаешь блуждать по этому лабиринту, показывая миру, что ты лишь тихая незаметная душа, которая существует среди своей нерешительности. Действительно незаметная душа, у которой то вроде все в порядке, но все равно что-то не то, что лишь немногие, далеко немногие могут заметить в обкусанных до крови губах, синяками под глазами и суетливых нервных движениях.

Было замечательно наблюдать, как Алиса начинала развиваться в музыке уже в рамках целой группы. Пусть она и говорила порой, что у нее нет таланта и все, что ей нужно сделать – показать миру творения Лолы, я была уверена, что Алиса и сама прекрасно может раскрыть себя в музыке.

Мне нравилось наблюдать, с каким профессионализмом Кассиопей работал над татуировкой Алисы: и над созданием эскиза, и нанесением его на кожу. Как я это видела, он работал с воодушевлением, вкладывая в его ремесло частичку себя самого, пусть внешне и старался показывать себя каменным.

Но что насчет меня самой? Кем я хочу быть и кем я могу быть?

Наверняка я не была единственным человеком с такой проблемой, однако от этого не становилось легче.

У Нави была схожая проблема и внутренняя дилемма, однако, как мне казалось, она не так сильно беспокоила его, как меня. Либо же он просто этим не делился, хотя у нас с ним не было абсолютно никаких секретов. По крайней мере я так думала.

Но если окажется, что он был связан с Робмунами, это для меня будет большим удивлением и в какой-то мере разочарованием, что между нами все же были какие-то недомолвки. Конечно, человек в праве иметь собственные секреты, о которых будет знать лишь он, их он и унесет с собой в могилу, так и никому их не раскрыв. Но только если это не секреты, из-за которых ты подвергаешься опасности или лишаешься жизни.

Мысли о моей любви, которую теперь никогда не суждено увидеть, давили на меня еще сильнее, и под облачным ночным небом, лежа в холодной кровати и глядя в потолок, я вертела в руках канцелярский ножик, пока случайно не поцарапала ладонь. Мне часто нужно было крутить что-нибудь в руках, особенно когда я размышляла или слушала кого-то. Обычно такими предметами становились первые попавшиеся под руку вещи, например канцелярия, салфетки и фантики или прочие безделушки.

Чтобы я совсем не поранила себя, я убрала от греха подальше ножик и решила взять одну из своих любимых книг детства – сказку о принцессе. Я с малых дет любила волшебство, сказки и фантазии, и сейчас, беря в руки книгу, прочитанную мною дыр. Она была небольшой, с маленьким количеством текста, но такими красивыми иллюстрациями, что часто не только перечитывала саму сказку, но и пересматривала картинки.

До знакомства с Нави я покупала книги в обычных магазинах, но однажды он отвел меня в книжную лавку, где работала его мама, Алия Фальмар. Первый раз он меня привел туда на новогодних праздниках, перед которыми мы только познакомились. Было утро, и поскольку весь Диврет отдыхал, отмечая наступление нового года, на улицах почти не было людей, и тем не менее многие заведения были открыты, хоть и пустовали. Мы встретились тогда в девять утра, и мне пришлось признаться родителям, что я иду встретиться с другом. Мама была приятно удивлена тем, что я начала с кем-то близко общаться и сказала, что потом мы даже можем прийти к нам домой. Отцу же уже тогда не очень нравилось, что я начинала дружить с мальчиком, однако мне не было особой разницы, какого мой друг пола, если мы с ним близки по духу и нашли общий язык, ведь некоторым очень сложно найти по-настоящему близкого к себе человека.

Вход в книжную лавку таился во дворе, в который можно было попасть через темную арку, потому я бы ни за что не догадалась, что в таком неприметном месте может находиться какое-то чудное место. Лавка по правде обладала необыкновенной атмосферой. Отряхивая себя от снега, мы зашли внутрь и оказались среди сотен книг и стеллажей, расположившихся на двух этажах.

– Доброе утро, мам, – крикнул Нави, и откуда-то из глубины к нам вышла женщина в забавном красном свитере со снеговиками. Она сразу показалась мне достаточно красивой. Нельзя было не отметить, что она выглядела молодо и я бы не дала ей больше тридцати, хотя я знала, что на тот момент ей было тридцать восемь. Почему-то сразу я прониклась доверием к этой женщине, особенно когда она нам приветливо и тепло улыбнулась:

– Доброе утро, – сказала она нам.

– Мам, это Умбра Рирких, мой новый друг, – представил меня Нави. – Умбра, а это, как ты поняла, моя мама.

– Очень приятно, Умбра, зови меня просто Алия, – сказала мама Нави. – Я собираю большой заказ, поэтому Нави сам все тебе покажет. Если что, обращайтесь.

Если приглядеться, можно было заметить схожие черты у Нави и его мамы. Особенно глаза и взгляды у них были очень и очень похожи, прямо одинаковые. Голубые, становящиеся чуть более серыми в тени, смотрели с необъяснимым выражением, были задумчивы и одновременно с этим смотрели тебе в душу, вызывая у тебя чувство приятной духовной близости с человеком.

Глава 24. Кириан

После покупки билетов я отправился домой в размышлениях, точно ли мне стоит туда возвращаться. Если вором книги был кто-то из соседей, было опасно там находиться. Однако я подумал, что волков бояться – в лес не ходить, потому быстро отправился домой.

Мне нужно было понять, как вор мог проникнуть в комнату, потому оглядел дверной замок, закрывавшийся только изнутри, и окно, от которого до земли была очень большая высота, а балконов рядом не было. Соседи еще не вернулись с работ или прочих своих дел, одна лишь хозяйка квартиры сидела на кухне и вязала носки. Вряд ли она проникла ко мне ночью, то был точно мужчина.

В любом случае мне нужно было спать, и я сомневался, что ко мне могут прийти второй раз, все-таки нужную им книгу уже забрали. И все-таки ради собственной безопасности я решил перестраховаться и не придумал ничего лучше, кроме как положить на пол при входе в комнату мышеловку, найденную в коридоре в куче всякого хлама. Всяко лучше, чем ничего.

Нормальные люди после подобных неприятных и пугающих происшествий, какой была моя прошлая ночь, не смогли бы заснуть и спокойно расслабиться, однако я проспал много часов, не просыпаясь, и на утро чувствовал себя бодрым. Никто ко мне не пришел, как я и предполагал. И все же, возможно, мне стоило подыскать новое жилье, хотя где вероятность, что в случае чего, его не найдут Робмуны?

Вечером меня ожидал поход в театр, суть которого заключалась не только в просмотре мюзикла, но и во встрече с родственником, который мог что-то знать. Берта говорила, что он живет очень скрытной жизнью, потому нужно было поймать и уговорить его на встречу. Самый простой вариант, если его нигде не найти, кроме сцены, – подарить цветы с запиской внутри.

Я про Лисицкого почти ничего не знал, но если он был хорошим актером, то такие записки ему оставляли многие поклонницы, а потому он вряд ли обратит на нее внимание. Нужен был другой план, и еще хорошо продуманная речь, чтобы он не послал меня куда подальше, а мне почему-то казалось, что именно такой исход событий вероятнее всего.

Словно сама вселенная послала мне помощь в виде пришедшей Берты. И сегодня она вновь была настроена решительно. Ее настойчивости и любопытности можно только позавидовать.

– Итак? – спросила она.

– Что? – не понял я.

– Лисицкий – один из самых загадочных актеров всего Каедеса, о нем никому ничего не известно. Ну, кроме нас, потому что мы родственники. Поэтому нам нужно обсудить план действий.

– Нужно договориться с ним о встрече. Подловить у выхода из театра после мюзикла.

– В том то и дело, что многие поклонники и журналисты пытались это сделать, только он словно в воздухе растворяется или надевает плащ-невидимку. Не самая лучшая идея.

– А что ты предлагаешь? Сидеть в зале с плакатом: «Лисицкий, я хочу с тобой поговорить»?

– А что, неплохой вариант, – развеселилась Берта.

– Я думал про записку в цветах, но он не обратит на нее внимание.

– Но можно поместить туда не записку, а что-то другое, что точно привлечет его внимание. Отрезанную руку, например. Твое же внимание это привлекло.

– Берта! – укоризненно посмотрел я на сестру.

– Или подарить необычные цветы. Черные розы. А в них записка с рисунком луны.

– И ты знаешь, где найти черные розы?

– Да, предоставь это мне. К вечеру я их добуду. А записку обязательно подпиши полным именем с фамилией, уж фамилия точно может привлечь внимание.

– Хорошо, – согласился я.

– Осталось придумать, что спросить у него.

– Ну, с этим проблем не будет. – У меня было бесчисленное количество вопросов, оставалось решить, на какие из них может ответить Лисицкий.

– И еще, ты прочитал письма, которые я дала?

– Прости, как-то не было времени.

– Спасибо. У тебя есть деньги?

– Да, карманные. Надеюсь, хватит.

Берта ушла, а я, заинтригованный, пошел читать письма, но прочитав одно, написанное моей бабушкой ее сестре, понял, что сестра оказалась права, и я окончательно понял, что ничего не понимаю. Судя по дате, на тот момент моей бабушке Лауре было двадцать лет, и они не так давно поженились с моим дедушкой Модестом, а Ариана, ее сестра, насколько я помнил рассказы мамы, училась в другом городе.

«Ариана, надеюсь, ты уже обосновалась в университете и у тебя все хорошо. У меня кое-что произошло, и я могу рассказать это только тебе. Я знаю, что ты не отвернешься от меня несмотря ни на что и сохранишь мой секрет. Ты знаешь, я не брошу Модеста, он хороший человек. Но вчера я встретилась с Дариусом и…боже, если бы мы только поздоровались и прошли мимо! Но наша встреча затянулась до самого утра…

Ариана, моя дорогая, я помню, что ты мне говорила забыть его, и разум твердит мне отпустить все и просто работать, жить с Модестом и принять спокойную судьбу, но знакомо ли тебе чувство, когда ты видишь человека и ни о чем другом не можешь думать? Я уже не первый год задаюсь вопросом, почему именно он похитил мое сердце, если мой здравый смысл всегда твердил, что Дариус мне не подходит?

Глупо было думать, что пройдут года, я выйду замуж за хорошего мужчину и забуду его…

Может, любовь и вправду неконтролируемое глупое чувство, а может все дело в его колдовстве. Я не собираюсь отрицать предназначение нашего с тобой рода, и может, моя встреча с Дариусом и вчера, и несколько лет назад неспроста.

Уверена, мы с ним больше никогда не увидимся, и я не знаю, что он чувствует ко мне, но у меня чувство, будто после этой ночи во мне что-то поменялось.

Очень надеюсь на твою поддержку.

Искренне твоя сестра, Лаура»

Для театра нужно было покрасивее одеться, потому я достал белую рубашку и черный костюм, состоящий из брюк, жилетки и пиджака, и поскольку на улице стало холоднее, сверху я накинул черный длинный плащ. Волосы я собрал сзади в пучок, во внутренние карманы запихал ножи и пистолет, взял с собой зонт и тогда уже со спокойной душой сел в машину и поехал забирать Алису.