Лунная лодочка

Часть 1. Дитя Пророчества

Ой… Вот первое, что пришло на ум Дамблдору — безнадежное и полное «ой». Попытки призвать из Астрала всесильное божество для борьбы со злом обернулись пришествием самого натурального и весьма голодного демона.

Имя его называть не будем, ибо чревато. Да и без него демон выглядел довольно устрашающе — весь такой в шипах, рогах и чешуе. Причем рогами он уперся в потолок, а до него было… Вы не знаете, какова высота в директорском кабинете? Ладно… В общем, демону пришлось сложиться пополам, чтобы хоть так уместиться в помещении, а оно было отнюдь не маленьким.

Огненные глаза демона обежали интерьер и недобро сощурились, заприметив слишком много горючих материалов, разложенных на полках: книги, пергаменты, свечи… Ещё в комнате ощутимо фонило магией, что пришельцу из Подземья, конечно же, тоже не понравилось. Обежав комнату ещё раз, горящие очи остановились на главном виновнике беспокойства. Им оказался старик с длинной седой бородой. В фиолетовой тюбетейке.

— Ты с ума сошел, Хоттабыч? — с издевкой осведомился Вельзевул (это не имя, а всего лишь обозначение).

— Ась? — ожидаемо затупил Дамблдор.

— Ты куда меня вызвал, скоморох ярмарочный?! — едко припечатал демон, стараясь не сильно брызгать огненной слюной, мало ли, взорвется тут что-нибудь — вон сколько магических побрякушек понаставлено…

— А-а-а, — этой заминки Дамблдору, однако, хватило, чтобы оценить положение и успокоиться. Демон не рискнет развернуться в полную силу в таком маленьком ограниченном помещении просто из чувства самосохранения. Выпрямившись, он нагло потребовал: — Исполни мою волю, и я тебя отпущу.

Демон прошелся голодным взглядом по тощей долговязой фигуре старика и покорно склонил голову. Всё равно одни вяленые кости с деда и возьмешь. Не выгодно его жрать… Видя покорность демона, Дамблдор приободрился.

— Мне очень нужен сильный герой, способный победить могущественного темного мага! — огласил он свою волю.

— Будет тебе герой, — нехотя выдавил Бафомет (это тоже не имя). — Но и плату я стребую в тройном размере! — рявкнул он для порядка.

— Всё, что угодно! — легкомысленно поддался старик.

— Три жизни! — гулко взревел Велиар (ну вы поняли…), подловив безотказный момент в разговоре. Дамблдор покрылся холодным потом — а вот на такое он, кажется, не подписывался…

— Или одну — твою, — поднажал «уступкой» властелин Преисподней, видя колебания дедушки. Расчет оказался верен: дедок купился.

— Хорошо-хорошо, три так три…

Пошарив по пространственным параллелям, демон пожал плечами и цапнул не глядя первого попавшегося «героя», авось и такой сойдет. Положил его перед заказчиком и с треском испарился, спеша удрать в свою Подворотню. В полном опупении Дамблдор уставился на доставленную посылку — пухлощекого младенца месяцев эдак восьми от роду.

— Ты издеваешься?! — отчаянно заорал он, потрясая сухонькими кулачками. — Его же растить надо!!!

Младенец вопросительно агукнул, и Дамблдор отвлекся от своих горестей, склонился к малышу и состроил ему из пальцев «козу», вовремя припомнив, что вроде бы малюткам именно эту фигурку чаще всего складывают. Младенчик среагировал: деловито распинал пеленки и ответил салютом объединенных наций. Проигнорировав приветствие, Дамблдор, однако, уцепился глазом за вышивку на стеганом одеялке — какая-то витиеватая надпись на неизвестном языке. И посмотрел на ребёнка свежим взглядом — о как, демон знал, что делает! Сильное дитя из иного мира, это совсем другой разговор.

Ну и куда тебя, а, детка? Самому растить дитёнка мне не в жилу, а вот спихнуть кому… Поттерам? У Лили, помнится, восемь месяцев назад беременность прервалась после стычки с Беллатрисой, до сих пор, кажется, не отошла. Вот только согласится ли она принять чужого ребёнка? Дамблдор с сомнением оглядел малыша: ну вроде темные волосики, и глазки зеленые… Согласится — не согласится?

О том, что в гадании толку нет, додумался даже Дамблдор, и он, высушив малыша и пелёнки, отправил запрос в камин.

— Джеймс, мальчик мой, можно войти? — слащаво пропел директор.

Ну, отказывать почтенному старцу резона вроде как нет, и Поттер открыл камин. И угрюмо набычился, увидев визитера с довеском. Взгляд Поттера заставил Дамблдора усомниться в своих намерениях, ведь потеря нерожденного ребёнка — это вам не чих книззла. Пришлось срочно сымпровизировать.

— Ах, Джей, какое горе! Горе-то какое, ай-яй! Бедные магглы в лепешку, младенчик совсем один на белом свете остался!..

— Кто в лепешку? Что случилось? — запереживал-заволновался наивный олень.

— Дык магглы же! — Дамблдор потряс свертком перед носом Поттера. — Их сын обещает стать сильным волшебником.

От резкой тряски ребёнок занервничал и разразился оглушительным плачем, тем особым заунывным воем, который ни один взрослый не выносит. На младенческий рев из глубин дома ожидаемо принеслась растрепанная рыжая мамка. С полувзгляда определив положение вещей, она фурией наскочила на Дамблдора, выхватила у него из рук плачущего детку и с трепетной пылкостью прижала к себе. Ведь материнский инстинкт ничем не перебьешь, особенно нереализованный.

Узрев наконец-то успокоившуюся жену, Поттер украдкой перевел дух — ну вот и ладно. Пусть. Своих потом наживем, какие наши годы…

Дамблдор тоже не знал — какие, но малодушно решил, что те три жизни, кои потребовал демон в качестве уплаты, к Поттерам не относятся. Так что, беззаботно откланявшись, старик беспечально удалился к себе.

***

Можете представить себе отчаяние настоящей матери ребёнка, когда возникшая из воздуха циклопических размеров длань бесцеремонно сцапала малыша из колыбельки и унесла в никуда?

И ведь на орков не спустишь — не виноваты они… Рука была громадная, чешуйчатая, с загнутыми черными когтями, явно не из нашего мира! А запах серы, оставшийся после, и вовсе указывал на нечистую силу. Как бы не сам Барлог сподобился похитить малыша?..

Часть 2. Владыка Снов

Пока Гарри был маленьким, Петунья его терпела, годков до четырех точно. Потому что воевать с малышом как-то не актуально для взрослой адекватной леди. Спокойно и безэмоционально, в духе персонажа Диккенса, в течение трех лет обихаживала, одевала и кормила племянника. Навязанного ей, между прочим, себе его она не просила!.. Вот ей-богу, попадись ей Гарри в эпоху того же Диккенса, она в момент сдала б мальчишку в работный дом.

Но так как на дворе расцветали восьмидесятые годы двадцатого века и королевой Викторией давно уже не пахло, то пришлось смириться с наличием подкидыша и оформлять на него все необходимые бумаги, положенные нынешнему времени.

И тут же морально дистанцировалась от племянника, едва тот пошел в первый класс подготовительной младшей школы Литтл Уингинга. Сочла Петунья, что её долг по воспитанию лишнего нахлебника выполнен, и полностью переключила своё внимание на родного, горячо любимого Дадлика. А Гарри был подвинут в угол и забыт. Основные навыки она ему привила: одеваться-обуваться умеет, причесываться научен, ест сам, что ещё нужно-то?..

А так как подкидыш жил в доме и поневоле мозолил глаза (не умел он пока становиться невидимкой), то Петунье пришло в голову припрячь мальчишку к работе, убив тем самым двух гипотетических зайцев, во-первых, заполучила себе бесплатного домработника, а во-вторых, пацан был всё время занят и ерундой не страдал.

Чепухой в проблемах Гарри Петунья считала всё. Это только Дадлик был гениальным в её глазах, со всеми его фантазиями и прихотями. Вечные сынишкины «почему?» были для Петуньи прямо-таки кладезем мудрости, преисполненными самыми наиглубочайшими смыслами. Это тебе не Гарри Поттер с его дурацкими и жалкими вопросами! Племянник был для Петуньи досадным обстоятельством, которое однажды появилось на крыльце её дома в злосчастнопамятный вторник. Он был ненавистен, нелеп, неуклюж, весь никакушный и никчемный, абсолютно лишний и вообще не нужный.

Но, с другой стороны, Гарри подкупал своим покладистым нравом и солнечным неконфликтным характером, безропотно берясь за любую работу. Без жалоб подбирал остатки еды со стола, кротко донашивал одежду с плеча Дадли и целыми днями возился в саду на заднем дворике, исчезая так надолго, что порой казалось: у них нет никакого Гарри Поттера.

Гарри хоть и не показывал виду, на деле же очень страдал от такого к себе обращения. Но, не видя любви Дурслей, он вскорости научился отвечать взаимностью — ответной нелюбовью. И всё-таки чувства не подавишь, так что временами обида прорывалась, когда Гарри видел, как обнимают и целуют толстого Дадлика, треплют за пухлые щечки, гладят по головке. Гарри такой ласки не доставалось, и он начинал тосковать о тех, кто мог бы о нём позаботиться — о родителях. Он не знал, что с ними случилось, как не помнил того, в каких обстоятельствах очутился в доме дяди и тёти. А после того, как его в школе пожурили за то, что он ничего не знает о маме и папе, Гарри рискнул обратиться к тётке с вопросом.

— Тётя Петунья, а что случилось с моими мамой и папой? Как их звали? Меня в школе спросили…

Ну, ради учителей Петунья решила проявить толику уважения и нехотя ответила:

— Лили и Джеймс Поттер. Погибли в автокатастрофе. Ты выжил. Всё, отстань! Больше не приставай ко мне со своими дурацкими вопросами!

Гарри отстал. Ушел в осенний сад, забился в самый дальний уголок, съежился маленьким-маленьким комочком и отдался горю — родителей нет в живых, никто из них не бросал его, они просто погибли. За ним никто никогда не придет. Осознав это в полной мере, Гарри заплакал, изо всех сил обнимая колени и сжимаясь как можно крепче, но рыдания рвались наружу громким безудержным воем. Ведь было так больно…

Лунную лодочку манит луна,

Лунную лодочку качает волна.

Прозвучало в памяти полузабытое. Или придуманное?

Спи, мой котёнок, глазки закрой,

Мамочка сердцем рядом с тобой…

А это откуда? Тоже воспоминание? И какой прекрасный голос… Это мама? Это мама ему пела? Гарри сжался в совсем-совсем крохотный плотный комочек, обвил руками голову, и зашептал, как заклинание:

Лунную лодочку манит луна,

Лунную лодочку качает волна.

Не бойся, котёнок, глазки закрой,

Сердцем мама всегда со мной.

Это было единственное, что он помнил. Остальное, про маму, он придумал, присочинил к лодочке, так ему было легче. Как будто частичка мамы воссоединилась с его придумкой. Стала с ним одним целым.

Лунная лодочка… Какая она? По каким рекам плывет? И куда? Выбравшись из зарослей белого люпина, Гарри заторопился в дом. Прошмыгнул в комнату и начал лихорадочно рыться в ящиках стола Дадли. Вот альбом — быстренько оторвать лист. Теперь найти карандаши… Вот они! Отошел в свой угол, сел на кушетку и, подложив под бумажный лист большую книгу, принялся рисовать.

Если лодочка лунная, то она, наверное, похожа на луну, вернее, на половинку луны. Держа в уме этот образ, Гарри изобразил полумесяц, плывущий над волнами. Их Гарри вывел синим карандашом — три длинные волнистые линии. А потом черным, самым ярким и жирным карандашом, написал песню, пришедшую к нему в саду. Четыре строчки прекрасно уместились под рисунком, на чистой половине листа.

Насладиться моментом вдохновения Гарри, однако, не дали — принесло Дадли. Увидев, что Поттер вторгся на его территорию, толстяк устроил скандал с истерикой.

— Ма-а-ама! Он мои вещи портит! Ворюга, пусть убирается из моей комнаты!

На крики сыночка примчалась Петунья, обозрела выдвинутые ящики, раскрытый альбом и племянника, сжавшегося на кушетке с уликами в руках: похищенными карандашами и вырванным листом, и озверела.

— Ты! Маленький негодяй! Как ты посмел взять чужое?! Пошел вон из комнаты, вандал!

Часть 3. Молодой майа

Ну дорога, ну асфальтовая, ну гладкая, местами битая: тут трещина, там бугорок с проростком… Посередине белый пунктир, тянется вдоль всей ленты, непонятно только — зачем?.. Но дорога сразу отошла на задний план, когда по ней с оглушительным ревом пронесся гигантский короб. Пролетел мимо застывших путников и скрылся вдали, оставив за собой длинный шлейф вонючего дыма. К слову, водитель фуры не обратил ровно никакого внимания на всадника, замершего на обочине, — под колеса не лезет и ладно… Лошадка, кстати, только шкурой дернула, попросту не поняв, чего бояться. Генетического страха перед машинами у неё не было.

Пока Элронд и трое валар отдувались и приходили в себя от изумления, мимо по дороге прополз короб поменьше. Вот его удалось рассмотреть во всех подробностях. Как и седого человека внутри. Коробок был синий, блестящий, имел прозрачные стенки и круглые лапы, в которых Элронд со смущением признал колеса. Пока коробок проползал, старичок по-совиному выворачивал шею, глазея на пижонистого парня верхом на голой лошади. Потом, по мере проезда, лимит подвижности у шеи закончился, и старичок вернул своё внимание на дорогу — встреча хоть и интересная, но надо ехать дальше, дома ждет старушка Марта с черничным пирогом…

Трех валар в костюмах дементоров, как вы понимаете, никто из людей не видел. Сей факт заставил Владык задуматься: это в плюс им или в минус? Старательно подавляя сомнения в своей неполноценности, Сулиме опасливо поинтересовался у эльфа:

— Эй… Сын твой точно здесь?..

Элронд тут же погрузился в свои обостренные чувства, прислушался и, следуя за ними, спрыгнул с лошади, после чего медленно повернулся вокруг своей оси, пока не нацелился внутренним компасом прямо на восток.

— Да, мой сын в этом мире и он — там! — сообщил он срывающимся голосом.

Валар обнадеженно переглянулись — неужели у них-таки всё получается, они вот совсем скоро найдут похищенного эльфлинга и благополучно вернутся домой?! А ведь и в самом деле Элронд недалеко от сына оказался! Ну сколько там от Стоунхенджа до графства Суррей в пригороде Лондона? Километров восемьдесят? Всего-то полтора часа езды на автомобиле… На лошади оно, конечно, подольше будет, но для отцовского сердца расстояний не существует.

Одинокий путник, как известно, заманчиво смотрится, особенно такой, прикольно и богато одетый. Элронд был облачен по-походному в добротные доспехи. Легкие наплечники с наручами жарко сверкали на солнце, золотым сиянием опалив темные души трех амнистированных, недавно вышедших из тюрьмы зэков. Такие, увы, ничему не учатся: выйдя из заключения, они снова взялись за старое. Заприметив издалека нечто блестючее и сгоряча решив, что доспех из золота, а следовательно, дорогой, маргиналы вознамерились срочно грабануть пижонистого идиота. А неча шляться тут в таком вызывающем виде, люди тут голодают, последние крохи собирают, а тут эти, стиляги всякие, в златах-жемчугах… Понаехали!

Вот с таком вот примерно настроем и двинулись трое прощелыг в полях параллельно дороге, по-шакальи скрадывая свою потенциальную жертву. Но сперва, в целях предосторожности, решили проследить, куда эта передвижная бижутерия плетется, мало ли, на встречу какую вельможную едет…

Проследили. До небольшого городка Эймсберри, неподалеку от Солсбери, где Элронд, пообщавшись с местными жителями, приобрел карту края, так как народ не понял, что он имеет в виду под вопросом о землях, лежащих дальше к востоку. Карту Элронду, кстати, подарили. Заметив, с каким интересом странный приезжий изучает план местности, владелец магазинчика растрогался и, сочтя парня иностранцем, от души презентовал ему физическую карту Великобритании. С нею, как и с языком, Элронд разобрался быстро. Послушав речь горожан этого мира и отметив фонетику произношения, эльф перенастроил свой слух и мозг под понимание местных жителей. Ну а с этим пришло и понимание письменности и печатного слова. Эльфы, они такие, если уж букашку-таракашку понимают, с деревом о погоде беседу ведут и с белкой о поставке орехов договариваются, то человека им сам боженька велел с полуслова разуметь.

Итак, приобрел Элронд карту, разобрался в ней, сел на лошадку и дальше поехал. Добрый люд проводил гостя ласковым взглядом и вернулся к своим делам, благополучно позабыв толкиенутого чудика, решившего постранствовать в духе фэнтези, проникнуться романтикой ролевых игр, одиноких дорог и нюхнуть леса и поля.

Так же полагал теперь и один из трех бандитов, алчно потирающий дрожащие грабки. Проследив за эльфом до околицы, он достал из кармана обшарпанную мобилу, потыкал пальцем в облезлые кнопочки и проговорил в мембрану:

— Парни, этот щегол ни на какую встречу не едет, его никто не ждет, так что он наш. Берите тепленьким и смотрите, не упустите!

Край холмов и далеко разбросанных ферм просто располагал к тому, чтобы такие недобрые субъекты устроили засаду на одинокого и такого беспечного путника. Близ заброшенной фермы они и совершили нападение. Выскочили из-за низеньких каменных изгородей и преградили дорогу страннику.

— Эй, красавчик, огоньку не найдется?

Вопрос Элронд не понял, наезд ему не понравился, но угрожающий тон речи уловил и настороженно замер на лошади, не зная, чего от местных орков ожидать. Только и почувствовал, что путь ему преградили нехорошие злобные твари. Те, не дождавшись от путника должной реакции, вытащили пистолеты и финки.

— Хорошо, объясним по-простому: кошелек или жизнь?!

Снова Элронд не понял. Покосился вправо-влево — на Сулиме и Ирмо — и переспросил у них:

— Чего-чего они хотят?

Все трое валар дружно пожали плечевыми суставами. Бандиты переглянулись, начиная закипать.

— Да он нас за дурачков держит, мля!

— Держи клячу, а я сдерну толкиениста сраного!