Лунный клинок и цветок персика

Глава 1. Улицы ночного города

Лунный свет струился по крышам Чанъани, столицы империи Чёрного Нефрита, словно жидкое серебро, но не достигал земли — там, в узких переулках, уже сгущалась тьма.

Лань Цзюнь шагал, не касаясь камней, его чёрный плащ сливался с тенями. Холодные, резкие черты его лица с высокими скулами прятались под капюшоном. Ветер шевелил полы одеяния, обнажая на мгновение рукоять меча — лезвие подрагивало, чуя добычу; в его сердцевине горел голубоватый огонь — дух демона, заключённый когда-то в металле.

Сейчас Лань Цзюнь достиг северо-западного квартала, что стало понятно по запаху гнили и жасмина. Он не любил эту часть города. Здесь слишком много людей. Слишком много слабости. Но иногда приходил сюда, чтобы просто доказать самому себе, что в нём ещё осталось что-то человеческое. Например, любовь к музыке. Песни, что пела Мэй Линь из Павильона Поющих Слив, на короткий миг возвращали его в те далёкие времена безмятежного детства, когда клан Лунь был жив и процветал… Это было больно, но не больнее того, что делал с ним Лунный клинок, который сейчас рвался из рук, чуя демона где-то рядом.

Узорчатые фонари у входа в Павильон Поющих Слив давно погасли. У стены, в грязи, лежало что-то белое. Лань Цзюнь осторожно приблизился, присел над телом. Женщина…

— Мэй Линь?

Он узнал её сразу — даже теперь, когда её рот был искажён беззвучным криком, а тонкие пальцы впивались в горло, будто пытаясь удержать то, что украли. Её одеяние, когда-то цвета персикового, теперь походило на окровавленные бинты. Лань Цзюнь сразу понял, что случилось: на девушку напал демон-пожиратель голосов.

Без слов (он всё равно не нашёл бы их) опустился на колени, достал кошелёк. Монеты звякнули на камнях. Глаза девушки остановились на его мече; он понял её немую просьбу. Нет. Слишком много смертей.

— Умрёшь сегодня — он победит, — прошептал он.

Её глаза — огромные, как у затравленной лани — встретились с его взглядом. В них не было надежды. Только отчаяние.

Её взгляд прожигал ему спину, когда он уходил всё дальше и дальше в темноту узких переулков. Меч вёл его безошибочно.

***

Демон пах жжёной кожей и ладаном. Лань Цзюнь нашёл его в переулке за павильоном — тварь слизывала с пальцев что-то блестящее. Наслаждалась добычей?

Лезвие Лунного клинка вонзилось в спину твари с хрустом ломающихся рёбер. Демон — длиннорукий уродец с кожей, как мокрая бумага — даже не успел обернуться. Лань Цзюнь ещё успел подумать, что это вышло слишком просто, когда из темноты на него кинулся ещё один демон.

Он успел отвести клинком удар когтистой лапы. Лунный свет упал на лезвие, и оно засветилось ярко-голубым. Демон дёрнулся и зашипел, и вместе с ним зашипел Лань Цзюнь от ледяных игл, впившихся в кожу. Такова была плата за силу, запечатанную в мече. Демон оскалил пасть с двумя рядами зубов.

— Ты уже мертвец, дитя Лунь... Твой меч сожрёт тебя раньше, чем я!

Отвечать он не стал. Первая атака отсекла демону руку. Вторая — голову. Меч хорошо знал своё дело. Изо рта отрубленной головы вырвался последний украденный голос — обрывок мелодии, которую пела Мэй Линь. Лань Цзюнь вспомнил, как старейшины, обучавшие его, говорили, что если демона убить сразу, то голос может вернуться к жертве. Надо бы пойти к Мэй Линь и проверить, как она. Он был благодарен ей за сладкие минуты счастья.

Воспоминания о чудесном голосе девушки едва не стоили ему жизни.

Из-за угла вырвалась тень. Лань Цзюнь бросился в сторону, но коготь всё равно зацепил бок, оставив четыре жгучих линии. Кровь, чёрная в лунном свете, брызнула на камни.

— Ты не первый охотник, что пришёл за нами, — демон вытекал из темноты, как чернила. Его лицо было пустым местом, лишь когда он повернулся к фонарю — проступили черты... Его собственные. Демон-отражение! Лань Цзюнь сталкивался с такими раньше, и каждый раз победа давалась ему большим трудом и большой кровью.

Клинок рассекал воздух с хрустальным воем, но попадал лишь в отражения — демон возникал то справа, то слева.

Он видел, как демон копирует его движения — точь-в-точь, как в те первые дни тренировок с Ши Ханем. Нет, об этом думать точно не стоит. Только бой. Только...

Боль пронзила левое плечо, но он даже не застонал.

Когти твари оставляли на стенах борозды светящейся слизи — где капли падали на землю, вскипали новые тени.

Лань Цзюнь чувствовал, как «лёд проклятия» ползёт от меча вверх по руке. Скоро он заморозит сердце.

Демон застыл в позе молитвы — его «лицо» теперь показывало Мэй Линь с окровавленным ртом.

— Она звала тебя, — прошипела тварь, — когда мы вырывали её дар.

Ярость — горячая, живая — на миг растопила лёд. Клинок вспыхнул голубым адским пламенем и разрезал демона пополам. Тело не исчезло — оно раскололось на тысячи осколков, как зеркало. В каждом — искажённое лицо Лань Цзюня. Он сам упал на колени, не в силах держаться на ногах. Из каждого осколка на него смотрело бледное лицо со шрамом в виде полумесяца на левой скуле.

«Надо уходить», — подумал он и встал, превозмогая боль. Рука стиснула меч; ледяной узор шёл от кисти до плеча, заползал на шею, зато бок жгло огнём; кровь падала на землю, покрывала осколки зеркал густой россыпью капель.

Он разжал руку, и пока меч падал, отработанным годами движением запрыгнул на него и взмыл над крышами, оставляя за собой кровавый дождь.

Где-то внизу, в грязи, оставалась женщина без голоса.

Где-то впереди — демоны, что ещё не знали, что обречены.

***

Дворец императрицы Линь Шу освещался тысячей светильников, отражающихся в сотнях зеркал и стенах из полированного чёрного камня. Ей нравилось видеть везде своё прекрасное лицо — идеально симметричное, фарфорово-белое, без единой морщины, с фиолетовыми глазами, мерцающими, как драгоценные камни.

Её сине-чёрные волосы сегодня были заплетены в сложную причёску с золотыми шипами, каждый из которых нёс смерть. Гибкий стан женщины плавно качался при каждом шаге, напоминая движения бамбука на ветру.

Глава 2. Он упал с неба

Роса ещё сверкала на листьях женьшеня, когда Тао Мэйли раздвинула ветви кустарника посохом.

— Сяохуань! — позвала она, поправляя корзину на локте. — Не бери корни дудника, они ещё молодые.

Её младшая сестра — пухлощёкая пятнадцатилетняя девчонка с вечно растрёпанными волосами — тут же выплюнула сорванный стебель.

— Зато пахнет вкусно! Как конфеты из рисовой бумаги! — Сяохуань прыгнула через ручей, едва не рассыпав собранное.

Мэйли покачала головой, но губы дрогнули. Сестра была как солнечный зайчик — не поймать, но без неё стало бы темнее.

— Кого ты выберешь на празднике Свадьбы Реки и Дерева? — Сяохуань дёрнула её за рукав. — Ван Лоу? У него большое стадо!

— Стадо — не повод для брака, — Мэйли аккуратно срезала стебли мятного зверобоя.

— Тогда Ли Шэня! Он пишет стихи...

— … от которых даже мухи умирают от скуки, — фыркнула Мэйли.

Сестра сделала паузу и многозначительно прищурилась.

— Ты такая скрытная, Тао Мэйли, но я-то знаю твой секрет. — Видя, что та не совсем ее поняла, пояснила: — Говорят, твоя свадьба с Чжан Вэнем решенный вопрос.

Мэйли застыла на месте.

— Кто говорит? Не повторяй ерунды, сестренка, и не слушай досужих сплетен. Чжан Вэнь наверняка найдет себе достойную невесту, но это точно буду не я.

Сяохуань надула щёки:

— Пока ты не выйдешь замуж, мне тоже нельзя! Мама говорит, это нарушит порядок. Ты хочешь, чтобы я осталась старой девой?

Мэйли вздохнула. Её сердце действительно молчало — ни трепета, ни горячки, о которых шептались подруги. Чжан Вэнь, старший сын старосты деревни, считался завидным женихом, но Мэйли видела то, что он тщательно скрывал от всех: дурной нрав, вспыльчивость и желание помыкать теми, кто слабее. Нет, пусть это “счастье” идет в другой дом.

— Может, мой жених просто заблудился? — постаралась перевести она все в шутку. — Упадёт с неба в кусты, и я его подберу.

Они расхохотались так, что вспорхнула стайка воробьёв.

Смех оборвал тихий стон. Мэйли замерла, прижав палец к губам. В зарослях папоротника явно что-то лежало.

— Может, это кабан? — прошептала Сяохуань, хватая её за руку.

Но кабаны не носят чёрных ханьфу с серебряной вышивкой. И не хватаются за рукоять меча, даже когда их рана сочится кровью.

Мужчина приоткрыл глаза — серебристо-серые, как лед на зимней реке.

— Не... подходи... — его губы едва шевельнулись.

Сяохуань ахнула:

— Он правда упал с неба!

Мэйли протянула к нему руку, раненый дернулся и затих, потеряв сознание. Она быстро осмотрела его. Рана на боку выглядела ужасно, плечо оказалось разодрано до кости. Как он еще жив! Мэйли решительно сняла бэйцзы, длинную жилетку без рукавов, и разодрала ее по швам. Сяохуань ахнула:

— Мама будет ругаться!

Мэйли не ответила. Показав сестре, что надо делать, они подсунули получившееся из жилетки полотнище под спину мужчины, затем просунули его через подмышки и взялись за концы. Теперь тело можно было волочить по земле.

— Тяжёлый... — пыхтела Сяохуань, переставлял ноги по неровной тропинке.

— Привыкай. Вот выйдешь замуж за какого-нибудь пьяницу, так и будешь его после попойки с друзьями домой тащить.

Сяохуань насупилась: вечно сестра насмехается над ее мечтами выйти замуж. Хотя, если честно, ей всего навсего хотелось просто надеть красивый свадебный наряд. Вот бы после этого сам муж куда-нибудь делся. Она хихикнула над своими мыслями. Но разве с такой сестрицей выйдешь удачно замуж? В деревне уже шепчутся, что старшая дочь семейства Тао слишком много о себе думает.

Хотя нельзя не признать, что внешность сестры действительно была необычной для этих мест. Волосы не черные, а темно-каштановые с рыжим и местами красным отливом. Глаза янтарно-золотистые, и когда на них падал луч солнца, вспыхивали золотом. Еще она хорошо разбиралась в травах и варила целебные отвары. Конечно, каждая семья почла бы за честь взять в дом такую девушку. Да только Мэйли все портит своей разборчивостью. Вот останется старой девой, а вместе с ней и она, Сяохуань.

Наконец они достигли дома. Раненного втащили в амбар, где Мэйли обычно сушила травы. Запах крови смешался с ароматом мяты и лаванды.

— Он умирает? — с тревогой спросила Сяохуань.

— Не знаю, — Мэйли прислушалась к дыханию мужчины, нахмурилась. — Внутри него что-то холодное.

Её пальцы коснулись жилки на его шее. Сердце билось редко-редко. Она велела Сяохуань принести горячей воды и как можно осторожнее сняла с него ханьфу и нижнюю рубаху. Он был жилистый, но мускулистый. Довольно высокий. Выше нее наверняка на целую голову. Но не это поразило Мэйли. Его правая рука от пальцев до ключицы покрывалась странной татуировкой: сине-серой, как лед на озере зимой, а причудливость линий, из которых складывался рисунок, не поддавалась описанию. Возможно, это был знаки его клана, только вот какого? Дедушка Минь, старый как самые древние горы, вечерами любил рассказывать истории про бессмертных заклинателей, про кланы, и про то кто из них чем знаменит. Но ни разу он не рассказывал про клан, где люди носят такие татуировки. Она чуть пригнулась, рассматривая ее. Та не была нанесена краской, а словно проросла сквозь кожу мужчины, застыв на ней рельефным узором.

Сяохуань принесла ведро горячей воды, и Мэйли опомнилась: не время рассуждать о дедушкиных сказках. Она промыла раны, зашила рваные края шелковой нитью, потом наложила целебные мази и повязки. Снова пощупала пульс, он не стал биться громче, но стучал более размеренно. Именно сейчас раненому не грозила смерть, но это только если не начнется воспаление.

— А он красивый, — заметила Сяохуань. — Интересно, у него есть жена или невеста? Может, он не просто так упал в нашей роще?

— Не болтай ерунды, — Мэйли накрыла мужчину старым одеялом, положила рядом меч и поставила плошку с водой. — Идем, скоро вернутся с ярмарки родители, надо приготовить для них ужин.

— А мы расскажем им про него?

Глава 3. Чужак

Лань Цзюнь очнулся на грубой циновке в сарае. Голова гудела, а в висках стучало. Он с трудом повернул голову и увидел глиняную плошку. "Вода!" Когда прохлада смочила иссохшее горло — боль в висках отступила. Краем глаза он заметил и блеск металла. Меч лежал у него под боком. Пальцы нащупали рукоять и ощутили знакомое покалывание.

Дощатый пол едва заметно качнулся. Кто-то вошёл в помещение, и Лань Цзюнь стиснул рукоять сильнее.

— Вы очнулись? — Перед ним возникло лицо девушки, довольно юной, с нежным персиковым румянцем и необычно яркими глазами. — Хотите пить?

Она налила из кувшина воды в плошку и потянулась, чтобы приподнять его голову. Лань Цзюнь дёрнулся и вскинул руку.

— Нет!

Глаза её удивлённо открылись — она явно не понимала, что сделала не так.

— Как давно я здесь?

— Три дня. — Теперь она рассматривала его с любопытством. — Вы в безопасности. В нашей деревне вам ничего не угрожает.

— Как тебя зовут? — Услышав имя, он кивнул, но не назвался в ответ, лишь спросил: — Где находится деревня?

— В излучине реки Шёлковой, у подножия гор Дремлющего Дракона.

Лань Цзюнь прикрыл глаза — он знал эти места. Удивительно, как далеко смог улететь на мече, несмотря на обильное кровотечение. Рукой пошарил по телу и нащупал повязки на боку и левом плече.

— Кто? Кто лечил меня? Позови этого лекаря.

Девушка вздохнула.

— Господин, ваши раны промыла и зашила я. Позвольте, я осмотрю их. Они могли воспалиться, и тогда надо будет наложить лечебную мазь.

— Ты дотрагивалась до меня? — В его голосе звучало возмущение, пополам с удивлением.

— Не сердитесь. Вы могли умереть, — Мэйли не понимала, чем рассердила его. — Мы выстирали вашу одежду и зашили.

Она поднялась с колен, взяла в углу стопку одежды и положила перед ним.

Лань Цзюнь коротко кивнул.

"Она трогала меня! Видела без одежды, но смотрит так, будто ничего не произошло". У него в голове не укладывалось.

— Спасибо, — глухо сказал он, понимая, что она всё ещё ждёт разрешения осмотреть раны, — но больше ничего не нужно. Справлюсь сам.

В её глазах промелькнула обида или что-то похожее. Она поставила перед ним корзинку, которую принесла с собой.

— Тут чистые бинты и мазь. А вот — свежие лепёшки и травяной отвар.

Он проследил, как почти бесшумно она выскользнула за дверь.

"Странная девушка".

Откинув одеяло Лань Цзюнь приподнялся, убедился, что штаны на месте, оглядел обнажённый торс с белыми бинтами. Собрав силы, сел. В боку жгло, плечо ныло. Он потянулся за мечом и замер. Правая рука, ранее покрытая ледяным узором от пальцев до шеи, была почти чиста. Лунный клинок замораживал его руку, когда делился силой, и на то, чтобы узор истаял, требовалось время. Когда в прошлом году он три дня подряд истреблял демонов в Камышовой долине, то чуть не умер от переохлаждения.

Он размотал бинты. Раны выглядели лучше, чем ожидалось. "Ещё несколько дней — и можно отправляться в путь". Открыв банку с мазью, Цзюнь с удивлением узнал столичное средство. "Неужели она сама приготовила?"

Нанеся густую массу на рану, он кое-как забинтовался, накинул рубаху. Она действительно была чиста и пахла персиками. "Здесь всё пахнет персиками. И она тоже". Он вспомнил её лицо, взмах ресниц, блеск янтарных глаз. "Возможно, мне повезло оказаться здесь".

Опираясь на стену, он вышел. Кругом цвели персиковые деревья! Розовые бутоны качались на ветру, окатив его волной аромата. Он сделал шаг, потом другой — и пошатнулся. Раздался испуганный вскрик. Резко обернувшись, он не сдержал стона. Невысокая девушка с круглыми от страха глазами прижала руки ко рту, затем убежала, оставив за собой шлейф лепестков.

***

За ужином Сяохуань шептала, размахивая палочками:

— Он выглядит как разбойник! А глаза? Ты видела его глаза? Я думала, умру от страха — они серые, как лёд на склонах!

— Что необычного в серых глазах? — тихо возразила Мэйли. — Такие у многих.

— Но эти чуть не заморозили меня! А какое бледное у него лицо! Не притащили ли мы цзяньши*, сестра? Ты сама говорила, он запретил тебе трогать его. Все знают — они не выносят запаха персика. — Сяохуань тронула цветок в волосах сестры.

Та отмахнулась. Но человек и правда был странным. Его раны затягивались неестественно быстро. Три дня она меняла повязки и видела, как бледнеют рубцы — и тот узор на руке, который она приняла за татуировку. "Нет, это было что-то иное..."

— О чём вы шепчетесь? — спросил отец. — Мэйли, мы хотели поговорить с тобой.

Девушка кивнула, предчувствуя о чем пойдет речь.

— На празднике Свадьбы Реки и Дерева Чжан Вэй пришлёт сватов.

Мэйли сжала кулаки под столом. Сын старосты давно оказывал ей знаки внимания. "Неужели придётся стать его женой?" Она сдержала стон разочарования.

— Почему молчишь?

— Отец... — она посмотрела на него и на мать. — Ведь вы поженились по любви. Почему я должна...

— А кто тебе мил, дочка? — мать смотрела сурово. — Ты весь год отвергаешь женихов. Тем более теперь, когда у нас в доме чужой мужчина. Пожалей сестру — слухи уничтожат её репутацию. Она останется старой девой, не познает радости материнства и умрет в одиночестве, всеми забытая.

Сяохуань ахнула, карие глаза наполнились влагой, губы задрожали. Губы Мэйли задрожали тоже. Она знала, почему родители так радеют за репутацию Сяохуань, и не сильно печалятся, что будет с ней, Мэйли. Могла ли она осуждать тех, кто принял в семью подкидыша, дал свою фамилию, научил всему и заботился о ней целых семнадцать лет, за то, что родная кровь все же оказалась им ближе? Ведь она и сама любила младшую сестру, хоть та своим рождением и отняла у нее часть родительской любви. Проглотив комок в горле, она тихо сказала:

— Хорошо. Пусть приходят сваты.

Мать улыбнулась и погладила ее по руке.

"Три месяца до свадьбы", — думала Мэйли. — "Три месяца, чтобы найти выход".

Глава 4. Древние тайны

Тронный зал был похож на застывший сон — воздух густой, пропитанный ароматом ладана и чем-то более терпким, металлическим, будто кто-то невидимый держал на языке лезвие.

Ши Хань вошел без звука, но его присутствие разрезало покой зала, как клинок — шелк. Бывший воин клана Яшмового дракона, а ныне изгой, отступник, заключивший сделку с демоном, быстро пересек зал и остановился у черного нефритового трона. Лицо его сохранило человеческие черты и могло считаться красивым. Даже желто-зеленые змеиные глаза (наследство клана) не портили его, так же как и два шрама: один пересекал левую бровь, второй полумесяцем горел чуть ниже на скуле. Шрам этот против его воли напоминал о прошлом и о человеке, который когда-то был ему дорог. О нем же напоминала белая прядь в густых волосах цвета красного клена.

Императрица Линь Шу плавно шевельнула пальцами, раздался звон многочисленных перстней. Ши Хань усилием воли подавил всплеск памяти и почтительно склонился перед повелительницей.

— Ты опоздал, — ее голос был мягок, как шепот ножей.

Ши Хань выпрямился.

— Древние стены неохотно расстаются с тайнами, — ответил он, и в его голосе звенела усмешка. — Особенно когда их приходится… убеждать.

Он протянул свиток, обернутый в кожу, содранную, казалось, с чего-то живого. Бумага пожелтела от времени, а иероглифы на ней были выведены не тушью, а чем-то темнее и старше.

Императрица развернула свиток, и тени вокруг них зашевелились, будто прочитав пророчество раньше нее.

— "Когда луна обольется кровью, а реки побегут вспять, дух цветущего персика вновь ступит на землю, и сила его расцветет, как весенний сад", — прочла она, и что-то в ее глазах вспыхнуло — не страх, нет, но жадность. Голод хищницы, учуявшей слабого оленя.

— Это уже случилось, — прошептала она. — Луна кровоточила трижды за последние годы. Река Хуаньхэ меняла течение прошлой зимой. Она уже здесь.

Ши Хань насторожился.

— Кто она?

— Девочка. Женщина. Неважно. — Императрица сомкнула пальцы на свитке, и бумага рассыпалась в пепел. — Духи шепчут, что она живет там, где вода целует землю и несет к морю розовые волны.

— Это может быть долина у реки Шелковой, — пробормотал Ши Хань, прикидывая в уме карты. — Лишь там цветущие персики окрашивают лепестками воду в розовый цвет.

— Я отправлю туда своих демонов, — перебила Императрица. — Но они слишком грубы и могут повредить ей. — Она поднялась с трона, и ее шелковые одежды зашелестели, как крылья ночной бабочки. — Ты найдешь ее. И приведешь ко мне. Живой.

— Как мне узнать ее?

— О, демоны сделают это за тебя. То, что находится в ее сердце, манит их сильнее свежей крови. Просто не дай им растерзать ее и доставь ко мне, как можно скорее, пока сила внутри нее не пробудилась.

Ши Хань не выразил никаких чувств, но вновь склонился перед повелительницей и застыл.

— Что-то еще? — с легким раздражением спросила Линь Шу.

— Если позволит, моя повелительница, — ответил Ши Хань, все еще не разгибаясь. — Когда императрица щелкнула пальцами, давая разрешение, он поднял на нее взгляд. — Довольна ли моя повелительница, как я выполнил ее последнее поручение? — Увидев, еле уловимое движение губ, снова склонился и добавил: — Тогда позвольте мне увидеться с ней.

Линь Шу прикрыла глаза и хлопнула в ладоши. К ней подскочил слуга, выслушал приказ и умчался так быстро, словно стая голодных санши* неслась за ним по пятам

Вскоре двери заскрипели, и в зал вошла девушка.

Ши Хань замер.

В ее чертах он видел свое отражение: те же лицо, глаза, наклон головы, только изящнее. Сестра, родившаяся двумя минутами позже. Ши Сюань — та, что держала его, не давая окончательно упасть в бездну, откуда нет возврата.

Девушка увидела брата, и на миг ее глаза стали теплыми, полными любви, но ту же тьма заволокла их снова.

— Сюань… — его голос дрогнул.

Она подошла ближе, шаги были легкими, будто она не совсем касалась земли. Платье, белое, как первый снег, казалось, вот-вот растворится в воздухе.

— Брат…

Она обняла его, и он почувствовал холод. Не просто отсутствие тепла — а пустоту, как если бы внутри нее зияла бездна.

— Я верю в тебя, — прошептала она, прижимаясь к его груди. — Ты поможешь мне, ведь так?

Ее пальцы впились в его спину, словно когти.

— Ведь ты же любишь меня.

Ши Хань закрыл глаза. На мгновение он снова был ребенком — в доме, который сгорел, под небом, которое обрушилось. Он помнил ее смех. Помнил, как она плакала, когда тьма впервые зашевелилась у нее внутри.

— Я помогу, — сказал он, и слова обожгли ему горло.

Сюань отступила, улыбаясь. Но в тот же миг ее глаза изменились — зрачки сузились в вертикальные щели, как у змеи.

Императрица наблюдала за этим с удовольствием.

— Не подведи меня, Ши Хань, — прошептала она. — Помни, только я могу сдерживать тьму в ее теле.

Он повернулся и ушел, не оглядываясь. Но за спиной он чувствовал ее взгляд — не Сюань. Того, кто жил внутри нее.

А императрица поманила к себе девушку, и когда та подошла, провела рукой по ее щеке и прислушалась. Да, Ши Ханю стоит поторопиться, если он хочет застать сестру человеком. Пока этот бывший Яшмовый дракон будет полезен, она будет жить.

___________

*Санши - аналог европейских зомби

____________________________________(((***)))______________________________

Дорогие читатели! Новая книга в литмобе “Дорамная фантазия”

Встречаем: Елена Первушина “Палитра судеб”

https://litnet.com/shrt/Pahi

Глава 5. Песня Мэйли

Он проснулся от того, что рана в боку зудела. Приподнял рубаху — шрамы затягивались. На удивление быстро. Лань Цзюнь решил, что это действие клинка, которому не терпелось вновь напиться крови демонов, но внезапно осознал, что слабо чувствует исходящую от меча силу. Рука уже полностью очистилась от прОклятого узора, оставшегося после последней схватки. Он стиснул рукоять и вытащил его из ножен. Ладонь морозно кольнуло, но и только. Лань Цзюнь провел рукой по лезвию, сердцевина слабо засветилась голубым. Слишком слабо. Он ничего не понимал.

За дверью послышался лёгкий шорох — пришла Мэйлин. Он уже научился распознавать ее шаги.

— Могу я войти, господин?

Он промолчал, продолжая смотреть на клинок, будто ждал он него ответа.

Дверь скрипнула. Мэйли замерла на пороге с подносом — пар от травяного отвара вился вокруг её лица, делая янтарные глаза ещё ярче.

— Простите, — пробормотала она и поставила поднос на табурет, — вы не ответила, я подумала, вы спите. Выпейте этот отвар, он хорошо помогает… — Ее глаза уставились на его задранную рубаху и четыре кривых шрама на боку. — Ваши раны быстро затягиваются, господин. Это хорошо. Я боялась воспаления.

Он резко опустил подол рубахи.

— Передай родным, что я скоро уйду.

Мэйли нахмурилась.

— Но вас никто не торопит, ваши раны могут открыться в пути. Зачем так рисковать?

— Неужели твоей семье хочется терпеть мое присутствие? — он позволил себе чуть приподнять уголки губ.

— Хоть вы и не самый приятный гость, — улыбнулась девушка, — но законы гостеприимства нерушимы.

— То есть ты терпишь меня из чувства долга?

Она выпрямилась и посмотрела на него открыто и без тени притворства.

— Напрасно вы стараетесь показать себя с наихудшей стороны, господин. Я знаю кто вы.

Лань Цзюнь еле заметно вздрогнул. Она не могла ничего знать, но на миг ему показалось, что в ее глазах мелькнула усмешка.

— Да? И кто же? — спросил он таким тоном, что и лед показался бы горячее костра.

— Охотник на демонов, — ответила она так просто, словно такие люди толпами ходили мимо их деревни. — Хоть вы и не сказали своего имени, господин, но хочу сказать, что рада быть хоть чем-то вам полезной.

Ее взгляд был так бесхитростен, что ему почудилось, что она говорит искренне, а не из ложной вежливости, предписывающей простолюдинам привечать заклинателей, веками избавляющими их земли от всякой напасти.

— Что ты можешь знать об охотниках?

— О, много! — Ее лицо озарилось улыбкой. — Дедушка Минь любит рассказывать нам разные истории про заклинателей.

Лань Цзюнь фыркнул, но тут же скорчил презрительную гримасу.

— Представляю, сколько глупостей он влил в твои уши.

Она обиделась, он понял это по тому, как поникли ее плечи.

— Выпейте отвар, — тихо сказала Мэйли, — он придаст сил, раз уж вы собираетесь в скором времени уходить.

Она быстро поклонилась и вышла. Лань Цзюнь откинулся на циновку. Зачем он хотел обидеть ее? Рука потянулась к чашке с отваром. Тот был еще горячим, пах травами и персиком и скользнул по горлу нежно, как шелк. В голове прояснилось. Лань Цзюнь сжал и разжал кулак. Пальцы обрели былую твердость. Клинок в руке откликнулся сразу и ярко вспыхнул. Что ж, девчонка и правда понимает толк в лечении.

Он встал и натянул ханьфу, завязал пояс. Посмотрел на меч, но не стал цеплять ножны. Он не собирался ни с кем воевать. Только не в этом саду.

Его снова обдало розовым ветром из лепестков, едва он шагнул за порог. Он постоял, ловя его всем своим существом. Давно забытое чувство безопасности накатило и обмыло его душу. Казалось сами боги создали это место, чтобы отдыхать в редкие минуты покоя. Розовый лепесток упал на его плечо, он подставил руки и вскоре набрал их полные ладони.

Отец… да, когда-то он рассказывал ему об этой долине цветущих персиковых деревьев, чьи лепестки падали в реку, превращая ее на несколько дней в розовый поток. Такая вода могла исцелять, утолять болезни и утешать в горе. И сюда занесло его — человека, чей путь лежит сквозь боль и месть.

Насмешка богов!

Он шумно выдохнул, прошел в глубь сада и прислонился к стволу одного из деревьев. Закрыл глаза. Ему надо скорей покинуть это место — оно слишком хорошо для него.

Девушку он заметил не сразу: ее одежда почти сливалась с цветущими деревьями. Лань Цзюнь прислушался. Песня была не знакома. Ее голос ничем не напоминал голос бедняжки Мэй Линь, но была в нем какая-то глубина и чувственность. Он прислушался и невольно улыбнулся, когда понял, что девушка сочиняет слова на ходу. Она не пела — разговаривала с деревьями и цветами, просила их цвести и давать много плодов. Боги! Какая наивность! Однако не двинулся с места, продолжая слушать. Мэйли приближалась к тому месту, где стоял Лань Цзюнь. Он не боялся, что она увидит его: искусством отводить глаза он владел хорошо.

Пение прервалось, девушка остановилась возле дерева со сломанной, но не до конца оторвавшейся веткой, покачала головой. Ветку, видимо, сломал ветер, листья на ней уже пожухли, цветы облетели. Мэйли вытащила из корзинки кусок ткани, осторожно выпрямила ветку и плотно обмотала место перелома. Лань Цзюнь невольно тронул бок, а затем плечо. Вот так же бережно она перевязывала и его? Она и правда странная, думает, что засохшая ветка может прирасти обратно?

Мэйли тем временем, снова что-то напевала и гладила деревце, потом подхватила корзинку и двинулась дальше.

Лань Цзюнь хотел уже пойти обратно в свой амбар, но услышал голоса. Один принадлежал девушке, а вот второй ему совсем не понравился.

_____________________________________(((***)))___________________________________

Дорогие читатели! Новая книга в литмобе “Дорамная фантазия”

Встречаем: Тиволла Россе “Сны об Алой Лилии”

https://litnet.com/shrt/ljKW

Глава 6. Облетевшие лепестки

Мэйли обирала засохшие цветы с клумбы, чтобы придать ей ухоженный вид, и против воли задумалась. Этот сад, огород, дом и все пристройки были ей дороги. Она привыкла считать их своими — если не по праву, то по сути. Каждая травинка и былинка знали ее и ждали появления, ждали, когда она начнет петь свою бесхитростную песню со словами, которые сами вылетали из ее рта. Скажи она кому-то о своих мыслях и фантазиях — ее бы просто засмеяли: "Ох, эта старшая Тао... опять витает в облаках".

— Витаешь в облаках, моя жемчужинка?

Она вздрогнула и от неожиданности оступилась. Сильная рука подхватила ее, не давая упасть. Сердце Мэйли пронзил мгновенный страх: почему-то она решила, что это рука незнакомца из амбара, но тут же на смену страху пришло разочарование. Нет - всего лишь Чжан Вэнь. Его широкое лицо лучилось радостью. Наверное, многим девушкам в их деревне он казался красивым, но не ей. Она не испытывала к нему ничего плохого, но и приятным собеседником не считала. Его вечные попытки делать комплименты вот уже год раздражали ее безмерно. Лучше бы он и дальше не замечал ее, но нет - в прошлом году осенью, на празднике урожая, он вдруг понял, что Тао Мэйли выросла и из нескладного птенца превратилась в прекрасную цаплю, горделиво ходящую по болоту.

Этот комплимент про цаплю Мэйли и услышала от него в тот день. С тех пор он не забывал описывать ее достоинства при каждой встрече. Они уже вызывали у нее тошноту. Сделать она ничего не могла: этому человеку было незнакомо слово "нет". Все ее отказы он принимал за девичью стыдливость.

Мэйли вздохнула и продолжила работу. Чжан Вэнь ходил за ней какое-то время, потом не выдержал, отобрал корзинку с сухими цветами и помахал ею в воздухе.

— Пора сделать перерыв, моя цапелька.

Видимо, он заметил, как перекосилось ее лицо, и нахмурился.

— Что? Раньше тебе нравились эти милые прозвища.

— Нет! — воскликнула она и тут же пожалела.

— Нет? А может, виной тому тот незнакомец, что живет в вашем доме?

Мэйли отвернулась и пошла к водоему набрать воды в лейку. Этот пруд в другом конце сада всегда находился в тени раскидистого клена, и оттого вода там не нагревалась даже в самый зной. Чжан Вэнь последовал за ней.

— Я не хочу верить досужим сплетням, — говорил он ей в спину, — но ты должна меня понять. Я не хочу, чтобы имя моей жены полоскали направо и налево.

— Так может, и не надо тебе свататься ко мне? Возможно, я не та женщина, которая тебе нужна?

Он так резко дернул ее за рукав, что она чуть не упала, и тут же оказалась в его объятиях.

— Пусти! — она попыталась оттолкнуть его, но куда там...

А он притягивал ее все ближе, от него пахло чесноком и рыбой.

— Мне не нужна другая жена, — шептал он. — Знаешь ведь, что я давно тебя приметил. Знаешь и все равно носом крутишь. Что, не нравится мой запах? Привыкай. Это запах настоящего мужчины. Ничего, через пятнадцать дней я покажу тебе, каков я в деле.

Его рука сжала ее шею так, что она не могла вырваться, губами он потянулся к ее лицу. Вторая рука шарила по груди. Мэйли окатило отвращением, но не это, а другое заставило ее забиться в его руках, как пойманной в силки птице.

— Что? Что ты сказал? — крикнула она, из последних сил отводя голову назад, избегая ненавистного поцелуя. — Какие пятнадцать дней?

— А, ты не знала? Старейшины одобрили нашу свадьбу на второй день после праздника. Как только река унесет все лепестки к морю, мы поженимся.

— А мои родители?

— Они только за, — засмеялся Чжан Вэнь.

— Но я... я не готова, я не хотела... так быстро, — ей все же удалось вырваться из его рук и отбежать на край пруда.

— Чего тянуть? Видишь ли, если мы поженимся сейчас, то осенью Сяохуань просватают за Лао Бо.

— За кого? — Мэйли прикрыла рот руками. — Он же старый!

— Ну, ему тридцать пять, не такой уж и старый. Зато самый богатый в нашей деревне.

— А Сяохуань всего пятнадцать!

Чжан Вэнь пожал плечами.

— Вообще-то родители хотели видеть в нашем доме невесткой именно ее, твою младшенькую, но мне она вовсе не нравится. К тому же она болтает много, в отличие от тебя. Я не люблю, когда жена часто открывает рот. Иди сюда, я принес тебе подарок.

Мэйли смотрела на сверток на его ладони и отступала все дальше. В ее голове все смешалось: сестра, родители, Чжан Вэнь, свадьба... Да, свадьба!

Она подхватила оброненную лейку и погрузила ее в воду. Чжан Вэнь смотрел, как она с натугой вытягивает полную лейку на бортик пруда, но не сделал даже попытки помочь, продолжая протягивать подарок.

— Держи, — настаивал он.

Мэйли сделала два шага к нему, решив, что лучше уж взять ненужный подарок, чем объяснять, почему не хочешь, но парень дернул ее к себе и снова попытался поцеловать. Одна рука у нее теперь была занята тяжелой лейкой, второй она упиралась ему в грудь. Он же полез в вырез ее блузы, она почувствовала его пальцы на своей груди, бросила лейку, и та окатила их ноги водой. Чжан Вэнь грязно выругался, но не прекратил щупать ее и тянуться к ней губами. Мэйли перестала сопротивляться, их губы соприкоснулись. Чжан Вэнь вскрикнул и оттолкнул ее от себя. Из его прокушенной губы текла тонкая струйка крови. Глаза парня полыхнули гневом, он потянулся к ней рукой с растопыренными пальцами. Она поднырнула под нее и помчалась по усыпанной мелкими камешками дорожке к дому.

— Стой! — неслось ей вслед.

Несмотря на комплекцию, бегал Чжан Вэнь хорошо. Мэйли уже задыхалась, а он все не отставал. Впереди показалась стена амбара. Не успев подумать, что делает, она вбежала внутрь и без сил опустилась на пол. Плечи ее затряслись. Незнакомца внутри не было - она поняла это не сразу, а поняв, испугалась еще больше.

Дверь с силой распахнулась.

— Думала сбежать от меня? — зашипел Чжан Вэнь. — Не выйдет. Я думал, ты будешь мне хорошей женой, и хотел обращаться с тобой, как ты того заслуживаешь, но теперь вижу, что сперва из тебя придется выбить дурь.

Глава 7. Как ты могла, Мэйли?!

Лань Цзюнь долго смотрел вслед убежавшей девушке, хотя она давно скрылась из виду. Через открытую дверь амбара он видел сад, россыпь розовых лепестков на земле и ветер, который, играя, поднимал их, закручивая в спирали и унося в сторону реки.

В боку жгло, и он недовольно сморщился. Рана открылась, а это значило, что уйти так быстро, как он планировал, не получится.

Зачем я влез не в своё дело? Зачем бросился защищать девушку, хотя она мне никто?

Отец всегда говорил ему, что не стоит помогать, если не просят. Мэйли не просила о помощи.

Или всё же просила?

Он видел её глаза, полные страха и мольбы. Мольбы не к нему, конечно, а к кому-то, кто мог бы ее защитить.

Странно, что её родители не блюдут честь дочери. Этот здоровяк явно не боялся их гнева за свои непристойные действия. Видимо, родные девушки уже всё решили, и глупо было вмешиваться.

Глупо!

Лань Цзюнь злился на себя, но не мог выбросить из головы её янтарные глаза и нежный голос, певший песню дереву. Усмешка тронула его губы.

Не от мира сего эта девица. Понятно, почему родные спешат от неё избавиться.

Он встал, размотал повязку и осмотрел рану. Удивился: выглядела она не так страшно, как вчера. Кровоточил лишь один край, где разошелся шов, наложенный, кстати, весьма умело. В корзинке, принесённой Мэйли, нашлись чистая тряпица и мазь. Он перевязался как мог аккуратнее и прислонился к дверному косяку.

Сидеть в амбаре не хотелось. Ноздри ловили густой персиковый аромат. Если закрыть глаза, можно было представить, будто он дома. В садах его клана не было столько персиковых деревьев, но росли другие — и по весне воздух наполнялся их благоуханием, даря покой и радость.

Как всегда, воспоминания о доме наполнили душу горечью, и Лань Цзюнь пожалел о минутной слабости. Но тут же вспомнил слова отца:

«В любой слабости есть сила, а в силе — слабость».

Стоило задуматься. Через минуту его нахмуренный лоб разгладился. Он понял: горечь воспоминаний лишь подпитывала его решимость продолжать дело.

Демоны заплатят за уничтожение клана Лунь.

Его рука сжала рукоять отсутствующего меча, и Лань Цзюнь очнулся. Он уже собрался вернуться в амбар, но взгляд зацепился за то самое дерево, где Мэйли пыталась вылечить сломанную ветку.

Сухой ветки больше не было. Листья ярко зеленели, а розовые цветы густо покрывали её.

Неужели перепутал деревья?

Лань Цзюнь подошёл ближе и заметил на стволе полоску ткани, которой девушка скрепила сломанные части. Его пальцы коснулись коры — ветка полностью приросла, и не осталось ни следа от перелома.

Он обернулся в сторону дома семейства Тао, чья крыша виднелась сквозь кроны.

Похоже, у них есть свои секреты.

***

Сяохуань недовольно морщилась. Ей хотелось болтать и дурачиться, но Мэйли словно воды в рот набрала — сидела в уголке и перебирала куски шёлка.

— Ты хочешь начать новую вышивку? — спрашивала Сяохуань. — Или, может, сшить блузку?

Мэйли лишь качала головой.

— Да что с тобой? Ах! — младшая сестра прижала руки к щекам. — Тебя обидел тот чужак? Так и знала! Он опасен, я же говорила. Надо сказать родителям!

Мэйли дёрнула плечом.

Неужели Сяохуань не знает, что родители хотят выдать её замуж этой осенью? Стоит ли сказать?

— Говорят, Лао Бо ищет жену, — осторожно начала она. — У него хороший дом, сундуки полны добра…

— Ой! — Сяохуань рассмеялась. — Ну и что? Он такой противный, что я каждый раз морщусь при виде его. Не завидую той, кого он выберет.

Мэйли промолчала.

Сестра не знает. Скоро её ждёт неприятный сюрприз.

А что ждёт её саму? Сердце болезненно сжалось. Когда во дворе послышались скрип колёс и голоса родителей, она и вовсе упала духом.

Опасения оправдались. По лицу отца, сведённому в одну суровую складку, стало ясно: он уже знает о происшествии в саду, и ничем хорошим это не кончится.

— Как ты могла, Мэйли? — прогремел он, указывая на неё пальцем. — Как могла опозорить наш род? После всего, что мы для тебя сделали!

— Отец! Я ничего не сделала! — Мэйли вскочила. — Это Чжань Вэнь приставал ко мне, хотя мы даже не просватаны!

Сяохуань недоумённо смотрела на них. Мать стояла позади, опустив голову.

— Что случилось?

— Спроси у неё! — громыхнул отец. — Парень хотел сделать невесте подарок, а оказалось, что «свой цветок» наша Мэйли уже подарила другому!

Мэйли вскрикнула. Лицо и шея пылали от стыда.

— Это ложь, отец! — прошептала она сквозь слёзы. — Чжань Вэнь обманывает! Он хотел… он…

Сяохуань тоже вспыхнула и укоризненно посмотрела на сестру.

— Чжань Вэнь приставал ко мне! — выкрикнула Мэйли в отчаянии. — Он лез с поцелуями, хотя я не хотела! Меня спас чужак, защитил от его похоти!

Отец скривился и отвернулся.

— Не знаю, как мы теперь выдадим младшую замуж, — сказал он матери. — Захочет ли Лао Бо взять в жёны сестру опозоренной девки?

Громкий вскрик заставил его обернуться.

Сяохуань стояла, широко раскрыв глаза.

— Вы… хотите выдать меня за Лао Бо? — прошептала она. — За что? Что я вам сделала?

— Мы хотим обеспечить тебе достойную жизнь, — тихо сказала мать. — Он богат, щедр. Ты видела его дом? Самый большой в деревне.

— Я не хочу выходить замуж за дом! — простонала Сяохуань. — Я думала… вы любите меня…

Она рванулась прочь. Мэйли бросила на родителей укоряющий взгляд и бросилась следом.

Она знала, куда бежит сестра. Всякий раз, когда та обижалась, она пряталась в кустах у обрыва над рекой. Но сейчас, в таком состоянии, она могла натворить глупостей.

Впереди мелькала бирюзовая юбка Сяохуань. Мэйли ускорилась — нужно догнать её до реки.

И вдруг — что-то странное.

Рога?

Среди деревьев мелькнуло нечто, похожее на оленьи рога.

Откуда здесь лесной зверь?

Визуалы

Лань Цзюнь

Последний наследник клана Лунь, владеющего техникой «Лунного Клинка» — меча, способного рассекать тьму.

После уничтожения своего рода демонами стал безжалостным охотником на нечисть, но в душе носит рану одиночества.

Его магия связана с луной и льдом.

Императрица Линь Шу

Теневая владычица, одержимая жаждой вечной молодости.

«Бессмертие – это не жизнь без конца. Это умение забывать, что ты когда-то была человеком»

Дорогие читатели!

Я очень рада, что вы решили отправиться в это путешествие вместе с моими героями. Им предстоит много испытаний и самое главное - не потерять себя и обрести любовь

Подписывайтесь на автора, оставляйте комментарии - это очень стимулирует авторскую фэнтези-железу ;-)

Глава 8. Пепел на ветру

Сяохуань бежала, ноги заплетались, но она не останавливалась. Нет, ей теперь одна дорога — к морю, вместе с розовыми лепестками. Пусть река унесет ее, убаюкает, смоет позор. Ведь ее судьба решилась в одночасье — или стать женой старого и мерзкого Лао Бо, или вообще никогда не выйти замуж из-за позора, который навлекла на нее сестра.

— О, Тао Мэйли! — всхлипывала она на бегу, хватая воздух пересохшим горлом. — Как ты могла? Как ты могла так поступить со мной? Ты всю жизнь поучала меня, как надо поступать, чтобы не запятнать честь рода, ты говорила, что любишь меня, а сама…

— Сяо! Сяохуань! Подожди! Остановись! Прошу тебя!

Голос сестры подхлестнул девушку. Она собрала последние силы. Заросли кустарника уже виднелись, сразу за ними — крутой обрыв. Один прыжок, и все будет кончено, она обретет покой.

Раз! Что-то дернуло ее за подол.

— Сяо! Сестренка! Выслушай!

Сяохуань дернулась, но поняла, что держат ее крепко. Она уже готова была дернуть шнурок на поясе юбки и развязать пояс, убежать в одной рубашке. Но потом представила, как это она будет плыть среди розовых лепестков почти голая, и передумала. Она резко повернулась.

— Что тебе надо?

Мэйли, вся красная от быстрого бега, шумно дышала. Грудь ее высоко поднималась и опускалась. Сяохуань чувствовала себя не лучше.

— Выслушай меня спокойно, милая моя. Ведь я люблю тебя и всегда желала только лучшего. Чжан Вэнь все придумал. От обиды и злости. Я никогда бы не опозорила семью, давшую мне приют.

— Этот незнакомец правда побил Чжан Вэня? — Любопытство проснулось в Сяохуань, как только схлынула первая обида.

— Нет. Просто поднял над землей. Вот так, — Мэйли подняла руку выше головы. — Даже не ударил ни разу.

— Он хотел что-то сделать с тобой? — тихо спросила Сяохуань. — Ну, Чжан?

Мэйли вздохнула и неуверенно пожала плечами.

— Тогда мне казалось, что да. У него глаза пылали, вот как у демона.

— Можно подумать, ты их видела, демонов-то, — фыркнула Сяохуань, но тут же снова свела брови к переносице. — В любом случае, я все равно пойду к реке. Поняла?

Мэйли поняла.

— Я тебя не пущу, — твердо ответила она. — Ты еще молода, тебе жить и наслаждаться. Поверь, это не самое худшее, что могло с тобой случиться.

— Ты имеешь в виду свадьбу с мерзким Лао Бо? Что же может быть хуже?

— Мы упросим родителей не выдавать тебя за него. Они любят тебя больше меня, — грустно улыбнулась Мэйли, — и не захотят причинить тебе боль.

— Если бы они любили меня, то спросили, чего я хочу!

Сяохуань уже повернулась, чтобы продолжить свой путь, как Мэйли удержала ее.

— Хорошо. Ты хочешь подарить себя реке? Ладно. Это твой выбор. Но позволь мне поправить твои волосы. Ты вся растрепалась от бега.

Сяохуань позволила. И правда, как предстать перед духами реки, словно безумная?

Мэйли аккуратно распутала ее волосы и заплела одну тугую косу, которую перевязала своей лентой, вытащенной из собственной прически. Из нее же она вытащила и цветы персика, которые носила каждый день. Ей нравилось, что их запах сопровождает ее повсюду. Цветы в ее прическе не вяли, но она не задумывалась, почему. Сейчас же они украсили волосы сестры. Мэйли обняла ее и поцеловала.

— Смотри, какая ты красавица. Никакому Лао Бо я тебя не отдам. И вообще никому не позволю тебя обидеть. Веришь мне?

Сяохуань горько вздохнула и кивнула.

— Вот и хорошо. Идем. Надо поговорить с родителями.

Она повлекла сестру за собой; та нехотя, но пошла, позволяя увести себя от опасного обрыва.

Сяохуань все же обернулась и застыла. Заросли треснули, расступились — из них показалась рогатая голова.

— Ой, — прошептала она и дернула Мэйли за рукав. — Олень…

Мэйли повернула голову и ахнула.

— Бежим! — Она рванула с места, не отпуская руку сестры. — Это демон!

Существо наклонило голову и смотрело в сторону убегающих девушек. звериная голова (что-то среднее между волком и росомахой) венчалась ветвистыми оленьими рогами. Демон стоял на задних ногах-копытцах; передние — длинные — оканчивались почти человеческими пальцами, но с острыми, как бритва, когтями величиной с ладонь. Из плеч демона росла длинная шея, мощная и сильная, как у породистой лошади, и по всей ее длине тянулись зубастые пасти. Они шевелились, щелкали острыми зубами. Демон втянул носом воздух. Глаза его загорелись красным огнем; он опустился на передние лапы и неожиданно быстро помчался к цветущему саду, туда, куда убежала его добыча.

***

Лань Цзюнь схватил меч и выскочил из амбара. Рогов не было видно, но он мог поклясться, что видел их. Да и меч никогда не ошибался. В нем самом был запечатан дух демона, и сородичей он чувствовал отлично.

— Вот он! — крикнул кто-то.

На дорожке у входа в сад показался Чжан Вэнь, а за ним толпилось еще несколько человек. Все были вооружены кто чем мог.

"Понятно, решил поквитаться за унижение, — подумал Лань Цзюнь. — Но как же невовремя…"

— Эй ты, чужак! — крикнул один из тех, кто пришел с Чжан Вэнем. — Ты оскорбил уважаемого человека и понесешь наказание!

Лань Цзюнь не ответил; он чутко оглядывался, выставив перед собой меч.

— Он с мечом… — заметил кто-то в толпе.

— И что? — Чжан Вэнь говорил с уверенностью, которой не чувствовал. — Нас же больше…

В это время клинок засветился голубым сиянием; Лань Цзюнь рванул в сторону зарослей колючего кустарника.

— Удирает! — вскрикнули за спиной, но тут же раздались вопли ужаса.

— Бегите, глупцы! — заорал Лань Цзюнь, делая выпад.

Один рог демона упал на землю, срезанный клинком. Демон отпрянул, но тут же снова ринулся на противника. Из пасти высунулся длинный кроваво-красный язык; такие же языки торчали из пастей на шее. Они были ядовиты, и каждый, кого он коснулся, умирал в страшных мучениях или всю жизнь мучился кошмарами и видениями.

Лань Цзюнь уклонился от выпада когтистой лапы, согнувшись назад. Выпрямился он не так быстро, как было бы нужно: тело, потерявшее много жизненной энергии, уже не было таким ловким. Коготь демона чиркнул по рукаву его ханьфу. Язык задел голое запястье — перчатки он надеть не успел. Боль полоснула и оставила всего лишь одну мысль — что здесь делают демоны? Нет, они, конечно, нападали на деревни, но у этой была хорошая защита; это Лань Цзюнь отметил сразу, как попал сюда. Значит, этих демонов послали сюда специально и дали амулет, чтобы обойти защиту.

Визуалы

Продолжаем знакомиться с нашими героями

Тао Мэйли

Старшая (приемная) дочь семейства Тао

Девочку нашли под корнями персикового дерева. Община деревни отдала е ее на воспитании тогда еще бездетной паре семьи Тао

Сяохуань.

Младшая дочь семейства Тао

Болтливая, но добрая. Послушная дочь строгих родителей. Всеобщая любимица. Обожает старшую сестру Мэйли, но часто обижается из-за пустяков.

И разбавим эту красоту немного страшненьким

Демон-оборотень

Порождение Тенистого легиона

Повинуется императрице Линь Шу.

Может оборачиваться волком, росомахой и даже человеком, но демонические глаза прятать не умеет, потому ходит в низко опущенном капюшоне.

Хотите знать, что будет дальше? Подписывайтесь на мою страницу, добавляйте книгу в библиотеку.

Я всегда довожу истории до конца.

Глава 9. Мне пора

Демон изогнулся дугой, припал на передние лапы и взвился в воздух. Лань Цзюнь расставил ноги шире и сделал плавный замах. Демон обрушился сверху, но, встретив торсом лезвие клинка, издал дикий вой, извернулся в полете, упал на землю, задрал голову и зашипел от боли и ненависти.

— Ла-а-ань… умри…

— После тебя, — холодно ответил Лань Цзюнь и ударил по мощной шее.

На покатившуюся голову демона он даже не посмотрел, потому что за деревьями раздался женский крик, полный ужаса.

Он помчался туда. За ним, он слышал, громко топали те, кого привел Чжан Вэнь.

Что ж, глупцы. Сами виноваты.

Еще одна рогатая тварь нависла над двумя девушками, съёжившимися под персиковым деревом.

Клинок рассек воздух. Демон застыл, удивленно глядя на голубую полосу, пересекшую его туловище. Пасть открылась, но в этот момент его разорвало на мелкие кусочки, и черные ошмётки взлетели в воздух.

Девушки прикрыли головы руками.

— Это он привел их сюда! — крикнул Чжан Вэнь. — Убить его!

— А кто защитит нас? — возразил кто-то.

— Дом! Там горит чей-то дом!

Раздался топот ног. Краем глаза Лань Цзюнь увидел, как толпа понеслась в деревню. Одна из девушек вскрикнула и помчалась следом.

— Сяо! Сестра, стой! — крикнула вторая.

Он узнал Мэйли. Жива!

— Оставайся со мной, — приказал он. — Там опасно.

— Там моя сестра! — Мэйли уже бежала к деревне.

Лань Цзюнь качнул головой. От женщин одни неприятности.

Запястье, обожжённое языком демона, дёргало болью. Лечиться придётся долго. Кошмары его не пугали — скорее, радовали. Значит, он ещё не совсем мёртв.

Он тронул рану в боку. Так она никогда не заживёт.

Прислушался. Посмотрел на клинок — голубое мерцание гасло. Это означало одно: демоны уходят. Но куда?

Вдали разгорался пожар. Лань Цзюнь втянул носом воздух.

Демоны пришли не за ним.

Он ещё раз посмотрел на персиковые деревья. Увидел то самое — со сломанной веткой. Неужели…?

***

Мэйли бежала за сестрой и почти догнала её, когда на них выбежал Чжан Вэнь. Он был всклокочен, глаза его дико вращались. Ханьфу порвалось.

— Ты! Ты привела в деревню чужака, а теперь за ним пришли они! Ведьма!

Он кинулся на неё с кулаками. Ей пришлось уворачиваться, словно танцуя на празднике весёлый танец. Чжан Вэнь не был так ловок — его ноги скользили по траве, он падал и свирепел ещё больше.

Ему удалось схватить её за подол. Мэйли упала. Чжан Вэнь замахнулся кулаком, но в этот момент над ним нависла зубастая пасть.

— Сзади! — крикнула она, но было поздно.

Парня отбросило в сторону ударом когтистой лапы. Мэйли, вырвавшись, перевернулась и кинулась бежать, петляя между деревьями.

***

Сяохуань добежала до кустов на обрыве — тех самых, куда стремилась еще недавно. Дальше бежать было некуда. Но теперь она уже не хотела «плыть к морю среди розовых лепестков». Она съёжилась среди веток и закрыла лицо руками.

Тень накрыла её убежище.

— А-а-а… вот она, — прохрипел кто-то над её головой.

— Нет, нам нужна другая.

— Смотри, у неё в волосах свежие цветы персика. Госпожа сказала, что они никогда не вянут.

— Берём её и уходим. Здесь Лунный Клинок.

Сяохуань выдернули из кустов. Она успела заметить оскаленные пасти и издать вопль.

Мэйли выбежала к обрыву, заметалась.

— Сяо! Сестрёнка! Где ты?

Сзади затрещали ветки. Зловонное дыхание обдало её.

Она резко повернулась и попятилась. В двух шагах был обрыв — бежать некуда.

— Где моя сестра? — крикнула она. — Кто вы? Зачем пришли?

Горящие глаза демона остановились на ней.

— Ты… девушка с цветами персика… Ты нужна моей госпоже!

Когтистая лапа потянулась к ней. Мэйли вытянула руки в защитном жесте.

— Цветы? Кто твоя госпожа? Ей нужны цветы? Возьми! — Она вырвала из причёски цветок и швырнула в демона.

Клацнули клыки. Цветок исчез в пасти. Раздался хохот, от которого у Мэйли подкосились ноги.

Демон сделал шаг — и замер. Глаза выкатились, как у глубоководной рыбы. Пасть раскрылась, из неё хлынула зелёная жижа. Чудовище рухнуло на колени, скорчилось и стало таять.

— Мэйли! — К ней подбежал Лань Цзюнь. — Ты жива! Кто кричал?

— Сестра. Это был её голос! Он сказал, что мои цветы нужны его госпоже… Что это значит? Где Сяохуань?

Лань Цзюнь наклонился над жижей, в которую превратился демон, прошёлся взглядом по краю обрыва.

— Они забрали её.

— Но зачем? Они же пришли за мной! — Мэйли упала на колени и зарыдала. Потом подняла голову. — Ты поможешь её найти? Умоляю! Она совсем юная…

— Нет. — Лань Цзюнь взглянул на поблёкший клинок. — Её не спасти. Смирись.

— Нет! — Мэйли вскочила. — Ты поможешь! Как я помогла тебе!

— Нет. Мне пора. У меня свой путь.

Он бросил меч перед собой и с удивлением смотрел, как тот падает на землю. Попробовал снова — клинок отказывался нести его.

Мэйли робко приблизилась и указала на красную полосу на его запястье.

— Позвольте, господин.

Прежде чем он успел отдернуть руку, она положила на ожог розовый цветок. Пульсирующая боль отпустила. Лань Цзюнь смотрел, как она обхватила его запястье, а когда убрала руки, краснота исчезла.

— Кто ты? Кто твои родители? — ошеломлённо спросил он.

— Не знаю, господин, — вздохнула она. — Меня нашли в этом саду семнадцать лет назад.

— Меня зовут Лань Цзюнь. Я не знаю, кто приказал похитить твою сестру. Но они явно пришли за тобой.

— Я найду её. Найду того, кто повелевает демонами, и обменяю свою жизнь на её!

— Как скажешь, — Лань Цзю слегка улыбнулся. — Но знай: с демонами не играют в поддавки. Мне пора.

Он повернулся и пошёл к амбару. Только после боя он почувствовал, как ломит правую руку — лёд дошёл до середины предплечья.

Ничего, скоро пройдёт.

Глава 10. Не уйду!

Лань Цзюнь оглядел амбар — не забыл ли чего? Пучки сухих трав шелестели на сквозняке. Он прикрыл дверь и ушел, не оглядываясь. За спиной оставалась горящая деревня, трупный смрад убитых демонов, крики жителей, спасающих свои дома. Он ничем не мог им сейчас помочь. Месть вела его дальше.

Он миновал персиковый сад, шагнул на тропу, ведущую от деревни, и снова швырнул меч перед собой.

— Ввысь! — скомандовал он, вкладывая в слово всю силу воли.

Лунный Клинок качнулся, завис в сантиметре от земли и с глухим стуком рухнул в пыль. Серебристое сияние его лезвия померкло, стало тусклым, свинцовым.

Лань Цзюнь стиснул зубы. Боль в боку отозвалась тупым уколом. Он поднял меч, пальцы судорожно сжали рукоять.

Что с ним? Он никогда не чувствовал такой слабости, такой предательской тяжести в собственном оружии. Взгляд упал на розовые лепестки, устилавшие тропу. Воздух был густым и сладким, как сироп.

«Цветы… — догадался он. — Это их аромат мешает духу демона, заключенного в клинке, пользоваться своей силой».

Лунный Клинок, холодный и яростный, всегда чуткий к его зову, теперь молчал, будто захлебнувшись этой дурманящей сладостью. Лань Цзюнь двинулся вдоль реки, спеша покинуть пределы персиковой рощи. Он шел, и раны ныли всё сильнее. Ледяная хватка на предплечье сжималась туже, вымораживая изнутри, а рана на боку пылала огнём.

Он останавливался, пробовал снова и снова. Меч был мёртвым грузом.

— Ввысь!

Тишина. Лишь шелест воды да шепот листьев. И… крадущийся шаг сзади? Лань Цзюнь резко обернулся, держа меч наготове. Тропа была пуста. Только ветер качал ветви. Показалось?

Вскоре он понял, что переоценил свои силы. Ноги все чаще спотыкались о корни. В ушах звенело. Он прислонился к дереву. Так ему не уйти далеко. Чуткое ухо уловило еле слышный хруст ветки. Спина напряглась под невидимым взглядом. Он снова обернулся — никого. Только мелькнувшая меж деревьев тень? Или ему почудилось?

Он снова вытащил меч, вытянул руку, разжал пальцы и поморщился от звука, с которым клинок упал к его ногам.

От досады виски пронзила боль. Ноги подкосились. Он рухнул на колени, едва успел выставить вперёд руки, чтобы не удариться лицом о землю. Мир поплыл, почернел перед глазами.

Очнулся он от прохлады на губах. Кто-то поддерживал его голову и вливал горьковатый, терпкий отвар. По телу разлилась волна живительного тепла, притупляя боль.

Лань Цзюнь рванулся, оттолкнул чашу и вцепился в запястье того, кто его поил. Его взгляд сфокусировался.

Мэйли.

Она не испугалась, лишь смотрела на него с бездной упрямства в покрасневших от недавних слез глазах. Его пальцы сдавили её тонкую руку. И он увидел. Ледяные узоры на его коже, та самая мертвенная синева, что ползла от пальцев к локтю, таяла на глазах, стоило ему прикоснуться к ней. От её кожи исходила странная, согревающая энергия, противная самой сути его меча.

Всё встало на свои места. Не персики. Она.

Он отшвырнул её руку, будто обжёгся.

— Уйди, — его голос прозвучал хрипло и низко, как рычание раненого зверя. — Немедленно. Ты делаешь меня слабым.

Мэйли не отступила. Она поднялась с земли, выпрямилась во весь свой невысокий рост, сжала кулаки.

— Нет.

— Ты не слышишь? — он попытался встать, но мир снова закачался. — Твоё присутствие… оно гасит мою силу. Меч не слушается меня. Я не могу мстить. Я не могу ничего! Из-за тебя!

— Я сказала «нет», — её голос дрожал, но был твёрдым. — Вы хотите отомстить за свой клан? Хорошо. А я хочу спасти свою сестру. Вы — единственный, кто знает о демонах больше, чем кто-либо. Вы — мой единственный шанс найти Сяохуань.

— Ей ничего не поможет! Как ты не поймешь?!

— Не верю, — твердо посмотрела она ему в глаза. — Не верю, что ваше сердце настолько очерствело. Иначе вы не стали бы защищать меня от Чжан Вэня.

В ее глазах он увидел свое отражение: бледное лицо, запавшие от боли глаза, серповидный шрам на скуле.

— Это другое… — пробормотал он, внезапно смутившись. И тут же вздрогнул всем телом от осознания, что не понимает, что с ним.

Мэйли положила ладони на его грудь и прижала к земле. Он смотрел на нее широко открытыми глазами. Он не сопротивлялся, когда ее руки коснулись его запястья. По руке бежало тепло, оно не было поверхностным, когда кутаешься в одеяло или сидишь у костра, оно шло изнутри. Словно нагрелась сама кровь, бегущая по венам.

— Что ты делаешь со мной? — шепнул он, не в силах шевельнуться, боясь спугнуть забытое чувство покоя.

— Лечу, — слабо улыбнулась она. — Вам надо быть сильным, чтобы побеждать зло. Этот меч питается вашей ци. Дедушка Минь рассказывал про такие клинки. В них заключен демон, и он дает силу владельцу, и он же забирает его жизнь. Он убивает.

— Таков договор, — пробормотал Лань Цзюнь. Глаза его закрылись, унося в страну снов.

Разбудил его треск горящих в костре веток. Пахло дымком и похлебкой. Силуэт девушки освещало пламя. Она мешала в котелке и смотрела на огонь. Ее глаза сияли в отблесках. Волосы отливали красным и оранжевым: цветами заходящего солнца.

Лань Цзюнь сел. Резко и быстро. Тронул рукой бок, поводил плечом: боли не было. Он задрал рукав ханьфу, чтобы убедиться: правая рука чиста.

Девушка смотрела на него с другой стороны костра и молчала, лишь тени плясали на ее щеках, которые показались ему излишне бледными.

Потратила много сил, излечивая его раны?

Он подавил чувство благодарности. Она всего лишь отплатила ему за спасение от демонов. Да, именно так!

Его ноздри вздрогнули, снова уловив аппетитный запах похлебки.

— Где ты взяла еды? И котелок?

— Подготовилась к побегу, — тихо вздохнула она. — Когда поняла, что свадьба неизбежна, то решила уйти из дома. Так было бы лучше для моей семьи и для сестры. Они решили бы, что меня забрала река, и честь семьи осталась бы не запятнана. Чжан Вэнь своим гнусным поклепом лишь ускорил это. Если бы ушла раньше, демоны не схватили бы сестру…

Глава 11. Опасный союз Императрица Лин Шу сидела на своем

Императрица Лин Шу сидела на своем черном троне и постукивала в нетерпении острыми ноготками по резному узору подлокотников. Она ждала. Сердце ее, давно забывшее трепет чувств, сейчас стучало громче от предвкушения. То, чего она жаждала так долго, скоро свершится. Прямо сейчас!

Тишину нарушил скрежет тяжёлых дверей. Два демона-стража, больше похожих на ожившие каменные изваяния, втолкнули в зал дрожащую фигурку. Сяохуань едва переставляла ноги, её глаза были полны слез, а губы беззвучно шептали молитвы.

Линь Шу медленно подняла взгляд. Фиолетовые глаза вспыхнули, но на лице не отразилось ничего, кроме лёгкой, почти скучающей гримасы.

— Это и есть та, что была обещана? — её голос был тихим, но каждое слово отдавалось эхом в костях. — Цветок, что не вянет? Я не чувствую в ней и капли обещанной силы.

Плавным жестом она подозвала девушку.

— Подойди.

Сяохуань, повинуясь не столько приказу, сколько всепоглощающему страху, сделала несколько шагов вперёд, споткнулась о собственную дрожь и упала на колени у подножия трона.

— Встань, — с лёгким раздражением произнесла Линь Шу. — Дай взглянуть.

Девушка поднялась, не в силах оторвать взгляд от сверкающего пола. Императрица наклонилась, её бледные, длинные пальцы коснулись шёлковой ленты в волосах Сяохуань, а затем — нежного персикового цветка.

Едва кончики её ногтей коснулись лепестков, цветок съёжился, почернел и рассыпался в прах. От него осталась лишь горстка серой пыли на плече девушки.

Линь Шу замерла, её брови чуть приподнялись.

— Возьми другой, — приказала она, указывая на уцелевший цветок в косе Сяохуань. — В руку. Дай ему свою силу.

Дрожащими пальцами девушка сорвала цветок и зажала в ладони, но когда она разжала пальцы, там лежал лишь сморщенный, увядший бутон, безжизненный и мёртвый.

Линь Шу прикрыла глаза, гася ярость. Они посмели обмануть ее! Они ответят! Ее чутких ноздрей коснулся аромат. Это не был запах девицы, что дрожала у ее ног, эта пахла потом и страхом. Нет, это был аромат самой жизни, той силы, что некогда были и маленькой девочки Шу, и которую та безвозвратно утратила.

Она провела рукой над склоненной головой девушки.

— Как твое имя?

— Сяохуань. Тао Сяохуань, ваше величество, — девушка ткнулась лбом в пол.

Губы императрицы тронула едкая усмешка. До этой дурочки, наконец-то, дошло, кто перед ней. Что ж…

— Цветы и лента в твоих волосах… Откуда?

— Се-сестра… — выдавила из себя Сяохуань еле слышно. — Старшая сестра. Мэйли… Она украсила меня… перед…

Императрица вонзила острые ногти в каменный подлокотник. Из резного узора медленно потекла струйка крови. Лин Шу поднесла пальцы ко рту и слизнула каплю крови. Эти демоны все же невероятно тупы. Привели не ту девчонку. Лучше бы сожрали ее по дороге!

Но через мгновение гнев отступил, сменившись ледяным, расчётливым спокойствием. Она медленно выдохнула, и тени успокоились.

— Мэйли… — повторила она, и на её губах появилась улыбка, от которой стало ещё холоднее. — Прекрасно. Теперь она сама придёт ко мне. И принесёт себя в дар за свою сестру.

Она хлопнула в ладоши, из-за колонной вышел рогатый демон и склонил голову.

— Вы ошиблись, — зловеще процедила Линь Шу. — Как можно было перепутать обычную девку с той, что владеет живой силой?

— Госпожа, мы торопились. Она пахла, как та, что мы искали. К тому же там оказался Лунный Клинок. Нам пришлось отступить.

Линь Шу медленно провела рукой по щеке, проверяя его гладкость.

— Лунный Клинок? Тот заклинатель, что истребляет ваших везде, где встретит? Что он там делал? В этой деревне?

— Да, госпожа, тот самый. Он теперь не один. Они идут вместе. Заклинатель и та девушка.

Императрица задумалась на мгновение, её пальцы барабанили по подлокотнику трона.

— Лунный Клинок и Цветок персика… Неожиданный союз. Опасный. Для них самих прежде всего. — Она подняла глаза на демона. — Позови ко мне Ши Ханя. Скажи ему, что у меня есть для него дичь. Достойная его мастерства.

***

Солнце стояло в зените, безжалостно раскаляя камни на тропе. Лань Цзюнь шёл молча, сосредоточенно вслушиваясь в каждый шорох, каждый звук леса. Его шаг был тяжёл и упруг, как у дикого кота. За спиной, на почтительном расстоянии, слышалось лёгкое, но настойчивое шарканье ног Мэйли. Она не отставала, как и обещала, но её дыхание стало сбивчивым, а лицо раскраснелось от жары.

— Господин Лань, — наконец выдохнула она, останавливаясь, чтобы перевести дух. — Мы можем срезать путь. Впереди река делает большую петлю. Если спуститься к воде, там есть рыбацкая деревня. У них есть лодки. По воде мы доберёмся до ущелья быстрее, чем пешком по этому зною. За ущельем уже начинается долина, ведущая к столице.

Лань Цзюнь остановился, не оборачиваясь. Он мысленно прокрутил карту местности. Девушка была права. Вода сэкономила бы им силы и время — два ресурса, которых ему вечно не хватало.

— Веди, — коротко бросил он через плечо и свернул с тропы, направляясь к едва уловимому сквозь чащу блеску реки.

Деревня встретила их настороженной тишиной. У берега качались несколько старых, потрёпанных лодок, но на причале не было ни души. Из окон глинобитных домиков на них смотрели испуганные лица, которые тут же исчезали в полумраке.

— Нам нужна лодка, — без предисловий заявил Лань Цзюнь появившемуся из-за угла сухопарому старику, по виду — старосте.

Тот испуганно отшатнулся, окидывая заклинателя и его спутницу подозрительным взглядом.

— Лодок нет, господин! Все заняты.

— Мы заплатим, — сказала Мэйли, мягче, пытаясь улыбнуться.

— Что нам ваши деньги! — с горечью ответил старик, но в его глазах читалась не жадность, а страх. — Говорят, выше по течению демоны целую деревню разорили! Мы думаем искать другое место для жилья, раз даже в это благословенное место добралось зло.

В этот момент из ближайшего дома вышла женщина. Лицо её было искажено горем, а на руках она бережно несла завёрнутое в одеяльце маленькое тельце. Ребёнок дышал тяжело и хрипло, его лицо пылало жаром.

Глава 12. Река и ущелье

Вода мягко плескалась о борт лодки, мерный гул течения создавал иллюзию уединения и покоя. Солнце клонилось к закату, окрашивая реку в золотые и багряные тона. Мэйли, уставшая от долгого дня, сидела на носу, поджав колени, и смотрела на проплывающие берега. Несмотря на все, она любовалась деревьями и холмами и поймала себя на мысли о том, что если бы не нападение демонов и не похищение сестры, она вряд ли увидела бы столько всего нового.

Тут же ее взгляд упал на мешок на дне лодки. Она сказала Лань Цзюню, что решилась на побег давно и даже приготовила для этого необходимые вещи, чтобы не выходить замуж за того, кто был ей противен. Но она солгала. Не решилась бы. Вышла бы замуж за мерзкого Чжан Вэня и страдала до конца своих дней в надежде, что конец этот не заставит себя ждать. Решение уйти она приняла, только когда пропала сестра. Надо признаться самой себе — она трусиха. Да. Из-за нее пострадала сестра. Где она, ее маленькая Сяо? Жива ли?

Горький вздох вырвался из ее груди. Лань Цзюнь, сидящий на корме лодки спиной к ней, повернулся. Его меч лежал у его ног; рана на боку не позволяла ему носить его на поясе. Но она заметила, как он быстро наклонился и тронул рукоять пальцами.

— Ты думаешь, он сбежит от тебя? — спросила она просто, чтобы разбить тягостное молчание.

Лань Цзюнь вскинул на нее глаза и тут же отвел их в сторону.

— Проверяю силу, — ответил он тогда, когда она уже не надеялась услышать его голос.

— И как?

— Плохо. Не знаю как, но твоя магия действует на него. Он теряет силу, а с ним теряю силу и я.

— Но ведь меч — он всегда меч? — заметила Мэйли. — Ты всегда можешь биться им, как самым обычным клинком. Так ведь?

Горькая усмешка тронула его губы.

— Ты ничего не понимаешь, травница. Или кто ты? Откуда взялась твоя магия? Почему Лунный Клинок не откликается на мой призыв, если ты рядом?

— Кто я? — растерянно спросила Мэйли. — Больше всего мне хочется узнать это, господин Цзюнь. Я ничего не знаю про магию. С детства я чувствовала, что мой сад… слышит меня, что ли… — её голос прозвучал тихо, почти растворяясь в шуме воды. — Персики у нас были самыми сладкими в округе, а цветы цвели так буйно, что соседи заглядывались. А когда Сяохуань болела в детстве… я просто садилась рядом, гладила её по голове, и жар будто уходил сам собой. Она поправлялась быстрее всех. Но я… я никогда не думала, что это какая-то сила. Ведь я просто разговаривала с ними: с цветами, деревьями, даже с жаром, который терзал бедняжку Сяо. Говорила с ними, просила цвести, расти быстрее или уходить, если это была болезнь — неважно кого, человека или растения.

Лань Цзюнь сидел неподвижно, как изваяние; вёсла лежали на дне лодки, и течение несло их само. Его профиль на фоне заката был резким и неприступным.

— Потом, когда мне исполнилось шестнадцать… я стала понимать. Руки сами тянулись к увядающему ростку, и он оживал. Шрам на руке от серпа затягивался за день. Я боялась об этом говорить. В деревнях… ты знаешь… любую странность легко назвать колдовством. — Она горько усмехнулась. — Но слухи, конечно, пошли. Вэнь Чжану ведь родители изначально хотели отдать в жены мою сестру, так решили наши семьи, но потом он стал усиленно ухаживать за мной. Думаю, его интересовала моя… особенность. У семьи Вэнь много земли и много садов.

Она умолкла, ожидая хоть какой-то реакции — насмешки, гнева, презрения. Но он лишь молчал, и это молчание давило сильнее любых слов.

«Неужели он ненавидит меня? — с тоской подумала Мэйли. — Я для него — чужая, странная, я обременяю его своим присутствием и своей ненужной болтовней».

Лань Цзюнь, хоть и не смотрел в ее сторону, ловил каждое её слово. Его собственное детство прошло в стенах строгого клана, где царили законы меча и молчаливое служение долгу. Женщины там были воительницами, их голоса звучали четко и по делу. Этот тихий, мелодичный голос, полный неуверенности и тепла, был для него непривычен. И… странно приятен. Он ловил его, как путник, изнывающий от жажды, ловит звук ручья. Это раздражало его и смущало. Ему было проще ненавидеть её магию, чем признаться себе, что её присутствие не только гасило силу меча, но и будило в его очерствевшей душе что-то давно забытое.

Мэйли внезапно привстала и указала ему на берег. Да, они достигли своей цели. Вскоре лодка ткнулась носом в илистый берег. Они вышли и вдвоем вытащили лодку как можно дальше на берег, чтобы ее не унесла река и чтобы добрый хозяин нашел ее тут в целости.

По топкому берегу они поднялись наверх. Впереди чернело мрачное ущелье, зажатое между двумя скальными исполинами. Солнце уже коснулось вершин, и длинные, угрюмые тени поползли вниз, навстречу ночи.

— Здесь переночуем, — коротко бросил Лань Цзюнь, указывая на небо, где заходящее солнце рисовало причудливые узоры на облаках. — В ущелье ночью не идут.

Он действовал быстро и молча: нашёл укромное место под нависшей скалой, собрал хворост и развёл неяркий, почти бездымный костёр. Мэйли молча помогала, чувствуя нарастающее напряжение в его спине. Воздух становился всё холоднее и гуще. Она пристроила котелок на огонь и насыпала туда пару горстей риса и открыла мешочек с ароматной приправой, которая могла даже самый скромный ужин превратить в пиршество.

Она увидела, как ее спутник, сидевший в позе лотоса и, казалось, медитирующий, дрогнул ноздрями. Аромат трав делал свое дело: даже самый угрюмый заклинатель не может устоять перед аппетитными запахами. Что ж, скоро похлебка будет готова…

Лань Цзюнь вдруг резко вскинул голову. Его рука молнией метнулась к эфесу меча.

С глухим, едва слышным жужжанием «Лунный Клинок» выскочил из ножен сам. Лезвие его под светом луны, казалось белым и отбрасывало на скалу пляшущие тени.

Лань Цзюнь встал во весь рост, лицо его окаменело. Он медленно поворачивался, вглядываясь в сгущающиеся сумерки, в каждую щель между камнями.

— Встань за костром, — его голос прозвучал низко и звеняще, как сталь. — И не шевелись. И не подходи ко мне, если я вступлю в схватку.

Глава 13. Мы нужны друг другу

— Не шевелись и не подходи ко мне близко! — голос Лань Цзюня прозвучал резко и властно.

Он отступил от костра, освобождая пространство вокруг себя. Его пальцы сомкнулись на рукояти «Лунного Клинка», и лезвие вспыхнуло ледяным, ядовито-голубым пламенем, озаряя узкий пятачок земли перед скалой. Сила вернулась мечу, Лань Цзюнь почувствовал привычное покалывание, и в тоже время предвкушение ярости боя. Ноздри его втянули запах, ставший за много лет привычным: запах демонов, их дыхание, полное гнили, смрада и боли тех, кого они поглотили. Он не просто бил в обоняние — он липнул к нёбу, впитывался в кожу, словно ядовитый туман.

Пахло раскаленным железом, пахло гарью сожженных храмов и сладковато-приторным душком тления, исходящим из глубин тысячелетней гробницы. Это был не просто смрад — это была сама сущность порчи, физическое воплощение ненависти, выдыхаемое в мир. В этом дыхании слышался хрип умирающих и ликующий шепот тех, кто причиняет смерть.

Тени за пределами света от клинка сгустились, задвигались. Их было несколько. Они не шли — они сползались, как смола, сочащаяся из трещин в мироздании. Их формы были обманчивы и нестабильны: когтистые тени, мигающие клыками пасти, щупальца, чернее самой черной ночи.

Первый напал слева. Не с рыком, а с шипящим звуком рвущейся ткани реальности. Лань Цзюнь не видел его — он чувствовал движение вязкого воздуха и слышал тот мерзкий запах, ставший на мгновение гуще.

«Лунный Клинок» взвыл. Дуга ядовито-голубого пламени рассекла тьму, и раздался не крик, а вопль, словно содрали кожу с самого звука. Запах гари и серы ударил в нос — клинок нашел плоть, пусть и иную.

Из тени ущелья, словно из самой преисподней, выползли они. Трое. Их кожа, покрытая струпьями и наростами, сливалась с камнем, а конечности были слишком длинными и суставчатыми, чтобы быть человеческими. Глаза, похожие на угольки, горели тусклым, ненасытным голодом. Они двигались не спеша, уверенно, обтекая Лань Цзюня полукругом, с хриплым посвистыванием, похожим на скрип несмазанных колес.

Двое ринулись одновременно: один — прямо на свет, ослепляя своей безобразной сутью, второй — сбоку, бесшумно, как падающая капля яда.

Мыслей не было. Была лишь годами отточенная ярость. Лань Цзюнь отпустил ее. Его тело развернулось в смертельном танце. Он не блокировал атаку спереди — он встретил ее, сделав шаг навстречу, клинком вперед, пронзая сгусток тьмы, и в тот же миг, используя импульс, резко отклонился, уворачиваясь от когтей, уже готовых впиться ему в спину.

Щупальце, похожее на черную змею, чиркнуло по его рукаву, и ткань не порвалась, а мгновенно истлела, почернев и рассыпавшись пеплом. Запах горелой плоти — его плоти — смешался с демоническим смрадом.

Ярость Лань Цзюня взметнулась выше. Его ци, леденящее и безжалостное, вырвалось наружу волной, иней запорошил землю вокруг. Голубое пламя на клинке вспыхнуло так ярко, что на мгновение осветило сущности тварей — извращенные пародии на жизнь, сплетенные из тьмы и страданий.

Он рубил. Отступал. Снова рубил. Каждый взмах клинка сопровождался визгом, вонью и вспышкой адского света. Это был не бой на победу, а на уничтожение. На стирание этой скверны с лица земли. Воздух звенел от столкновений сил, пахло озоном после бури, пеплом и все той же, невыводимой гнилью.

Мэйли, скорчившись за костром, застыла. Она видела, как Лань Цзюнь ринулся в бой. Его меч описывал в воздухе смертоносные дуги, отскакивая от когтей и чешуйчатых лап. Он был яростен и стремителен, но демонов было трое. Они набрасывались скоординированно, отвлекая его, изматывая.

И тогда она увидела четвертого. Он отделился от стены ущелья, сливаясь с тенями, и бесшумно пополз за спиной Лань Цзюня, готовясь нанести удар в спину.

Времени думать не осталось. Рука сама рванулась к костру, схватила толстую, обугленную с одного конца головню. Пламя обожгло кожу, но она не почувствовала боли.

— Лань Цзюнь! Сзади! — крикнула она и изо всех сил швырнула горящее полено.

Головня, описав дугу, угодила прямо в морду подкрадывающемуся демону. Тот взревел от боли и ярости, отшатнулся. Этого мгновения хватило. Лань Цзюнь, предупреждённый её криком, резко отпрыгнул в сторону, и коготь, предназначенный ему в спину, рассек лишь воздух.

Тот, в кого она попала, с остервенением сбросил с морды тлеющую головню. Угольки в его глазах вспыхнули ненавистью. Он забыл про заклинателя. Его добычей стала она.

Мэйли рванула с места. Ноги сами несли её прочь, в сторону реки. Она слышала за спиной тяжёлое, прерывистое пыхтение и скрежет когтей по камням. Она петляла между валунами, сердце колотилось где-то в горле. Силы были неравны.

Вот и обрыв. Высокий, крутой берег. Внизу темнела и пенилась река. Бежать дальше некуда. Она обернулась. Чудовище уже рядом, его длинная костлявая лапа с крючковатыми когтями тянулась к ней.

Отчаяние и инстинкт самосохранения слились воедино. Мэйли упала на колени и вцепилась пальцами в землю.

— Помогите, — прошептала она, не зная, к кому взывает. К реке? К небу? К самой земле? — Помогите!

И земля откликнулась.

Из-под ног демона, с треском разрывая пласт, выросли толстые, жилистые корни. Они обвились вокруг его конечностей, сжимая с силой удава, впиваясь в чешую. Демон заревел, пытаясь вырваться, но корни тянули его вниз, к земле. Мэйли, сама не понимая, что делает, вонзила ногти в почву глубже, отдавая ей всю свою боль, весь страх, всю свою силу. Она чувствовала, как энергия из ее рук уходит в холодную землю.

Корни вздыбились, словно разъярённые змеи, и с яростным хрустом пронзили тело демона насквозь, разрывая его на куски. Чёрная кровь брызнула на траву.

Лань Цзюнь нанес последний, точный удар, рассекший самую большую тварь надвое, и воцарилась тишина. Смрадный туман медленно рассеивался, разъедаемый холодным сиянием клинка.

Заклинатель стоял, тяжело дыша. Рукав его дымился. В воздухе висела едкая взвесь, но тот, главный, древний запах исчез. Остался лишь привычный, горький запах пепла и победы, от которого во рту долго стояла медная горечь. Он не расслаблялся. Пальцы все еще белыми костяшками сжимали рукоять «Лунного Клинка». Он слушал тишину, выискивая в ней новый признак скверны.

Глава 14. Сады императрицы

Сады Нефритового Дворца не знали солнца. Свет здесь рождался сам собой — мертвенный, фосфоресцирующий, исходящий от огромных глыб полированного нефрита, расставленных меж причудливо стриженых деревьев с листьями цвета воронёной стали. Воздух был густ и сладок, как прокисший мёд, и в нём витал единственный, ни на что не похожий аромат — смесь запаха увядающих пионов, ладана и холодной остреющей стали. По узорным каменным дорожкам, выложенным перламутром, бесшумно скользили тени прислужниц в серебряных одеждах, их лица были прекрасны и неподвижны, словно маски. Это место было пугающе прекрасно, как застывший сон безумного божества.

В центре этого неестественного рая, на ложе из чёрного бархата, восседала Линь Шу. Её пальцы с алыми, длинными ногтями лениво перебирали нити полированных чёток, каждая бусина на которых была вырезана из человеческой кости. К ней подвели девушку.

Еще недавно её имя гремело в столичных чайных, а голос, говорят, мог остановить пение соловья от зависти. Теперь же от былой славы не осталось и следа. Глаза её были потухшими, а у горла алел безобразный шрам — след когтей демона. Демона, которого убил Лань Цзюнь.

— Подойди, дитя моё, — голос Линь Шу был сладок, но опасен. — Позволь взглянуть на тебя. Как твое имя?

Девушка сделала несколько робких шагов вперёд, её движения были лишены прежней грации, будто кукла с перерезанными нитями.

— Госпожа, — голос ее напоминал шорох увядших листья, — мое имя Мэй Линь. Я… — она схватилась за горло не в силах продолжать.

— О! Вижу, твой голос покинул тебя. — Взгляд императрицы скользнул по шраму. — Теперь ты можешь лишь шептать. Жалкие звуки, которые не перекричат мышонка. Но ведь ты должна благодарить судьбу. Если бы не тот заклинатель с его Лунным Клинком, ты не могла бы и этого. Он отнял у демона жизнь, но оставил тебе твой жалкий шёпот. Разве это не милость?

Мэй Линь молчала, низко опустив голову. Она помнила нападение, страх и боль утраты, помнила блеск клинка, склонившегося над ней воина, который отказал ей в последней милости — умереть.

— Ты помнишь, какой ты была? — Линь Шу наклонилась вперёд, и её шёлковые волосы коснулись щеки куртизанки. — Цветок, пьянящий одним лишь ароматом. Мужчины готовы были разориться, чтобы услышать твоё пение. А теперь? Ты — тень. И виной тому он. Лань Цзюнь.

Имя прозвучало как приговор. Горечь и ненависть, которые Мэй Линь лелеяла все эти месяцы, наконец нашли свою цель.

Линь Шу улыбнулась, видя отражение этой ненависти в глазах девушки. Её бледная рука с длинными ногтями коснулась шрама на горле Мэй Линь. Прикосновение было ледяным, но за ним последовала волна странного, щекочущего ощущения.

— Спой для меня, — прошептала Императрица. — Спой, как прежде.

Мэй Линь кашлянула, и из её горла, к её собственному изумлению, полился чистый, высокий звук. Это был её голос! Тот самый, чарующий и бархатный. Она запела старую песню о любви и разлуке. Звуки наполняли сад, заставляя замирать даже бездушных слуг. Это было чудо.

Но на самой высокой ноте, когда песня должна была взлететь к небесам, голос оборвался. Резко, болезненно, словно натянутую струну перерезали ножницами. Вместо него из горла Мэй Линь вырвался лишь хриплый, жалкий выдох.

Слёзы бисером покатились по её щекам. Отчаяние поглотило её целиком.

— Я могу вернуть его тебе, — голос Линь Шу вновь зазвучал рядом, полный ложного сострадания. — Я могу сделать так, что ты будешь петь вечно. Но для этого ты должна будешь служить мне. Беспрекословно и верно. Ты должна стать моими руками, моими глазами, моим голосом во внешнем мире. Готова ли ты на это?

— Всё! — выдохнула Мэй Линь, падая на колени и касаясь лбом холодного перламутра дорожки. — Я на всё готова! Верните мне мой голос!

Линь Шу жестом подозвала одну из служанок. Та приблизилась с небольшим нефритовым сосудом в руках. Внутри плескалась густая, чёрная как смоль жидкость.

— Выпей, — приказала Императрица. — Это эликсир силы. Он пробудит твой дар.

Мэй Линь, не раздумывая, взяла сосуд и сделала большой глоток. Напиток был горьким, как полынь, и обжигал горло, но за горечью чувствовался странный, металлический привкус, похожий на кровь. Императрица еле заметно улыбнулась: кровь древнего демона, подчинит волю певички и сделает ее послушной.

Когда МэйЛинь опустошила сосуд, что-то изменилось в её глазах. Ясность в них померкла, уступив место глубокой, бездонной тьме.

— Иди, — сказала Линь Шу, и в её голосе впервые прозвучало удовлетворение. — Жди моих указаний.

Мэй Линь молча поклонилась и удалилась, её шаги были теперь такими же бесшумными и механическими, как у служанок в саду.

Когда она скрылась из виду, на устах Императрицы расцвела зловещая, холодная улыбка. Ещё одна пешка встала на свою клетку на бесконечной доске. Слепая ненависть всегда была самым податливым материалом. Теперь у неё был шпион, чьё прошлое было связано с Лань Цзюнем. И через неё она найдёт не только его, но и ту, настоящую, чья сила пахла весной и жизнью — Мэйли.

Линь Шу подала знак, служанка приблизилась с подносом, где стояла чаша с темным напитком. Затем показались слуги, которые вели дрожащую Сяохуань. Девушка казалась совсем потерянной в огромном, пропитанном дымом благовоний саду. Ее глаза, широко распахнутые от страха, метались по углам, цепляясь за лица бесстрастных служанок и мрачные тени от мрачных деревьев.

Линь Шу смотрела на девушку тяжелым и пристальным взглядом, но на устах играла едва заметная, обманчиво мягкая улыбка.

— Оставьте нас, — ее голос прозвучал тихо, но с непререкаемой властью.

Стражи и служанки склонились в почтительном поклоне и бесшумно удалились. Линь Шу взялась за чашу, и стук ее перстней заставил Сяохуань вздрогнуть.

— Подойди ближе, дитя. Не бойся, — ласково произнесла императрица, и ее голос, казалось, окутал девушку теплым, но цепким шелком.

Сяохуань, повинуясь не столько приказу, сколько гипнотической силе, исходившей от этой женщины, сделала несколько неуверенных шагов вперед. Камни под ногами были холодными.