Любовь(ница)

«Куда приводят мечты»

Я умираю, не болев, мру от существования слишком ледяного, чтобы в таком дерзать. Пялюсь в окно на яркий и ужасный день, что крутит мне нутро. Неужто больше никому не так? Я и взаправду спятил?

- Чарльз Буковски «Из блокнота в винных пятнах»

Если меня спросят, куда приводят мечты, им не понравится мой ответ. Я не образец для подражания, хотя когда-то точно была. Ну, или мне так казалось? Хотелось думать, что я лучше, чем я есть? Сложно думать иначе. В башке срабатывает диссонанс, понятия сходятся и расходятся. Появляется нестерпимый зуд под кожей, от которого не спасет ни одна мазь или таблеточка Супрастина. Когда ты понимаешь, что ты не так уж и благочестива, раз…ну, все так сложилось.

Нет, я когда-то действительно была хорошей. Примерно в семнадцать лет, когда окончила школу с золотой медалькой в своем городе N, которого даже на карте-то не видно. Я хорошо помню, как стояла напротив мамы и улыбалась ей открыто и светло, а она поправляла мои косички и говорила:

- Надя, ты только не чуди. Москва — это город страшный, там столько всего происходит…не позволяй ему слишком тебя закрутить.

Я тогда рассмеялась. Звонко, открыто. Прямо как я всегда смеялась…тогда…

- Мам, ты слишком много телевизора смотришь!

- Я все равно переживаю, Надь. Одна…большой город…столько соблазнов. Пообещай мне, что все будет хорошо?

Улыбнувшись маме, я крепко обняла ее и кивнула.

- Все будет хорошо.

Потом подхватила свой старенький чемодан, обтертый с одной стороны до проволоки, стерла слезы и в последний раз окинула взглядом нашу маленькую прихожую. Зал и кухня, кладовка внизу, а наверху три комнатки. В моей были голубые обои, которые уже давно и не голубые вовсе, а почти белые. Время ничего и никого не щадит. Я это потом пойму, когда нарушу обещание, которое дала маме…

На самом деле, в моей истории нет ничего уникального. Хорошая девочка, круглая отличница с забавными косичками и прямиком с периферии. У меня была гипертрофированная необходимость в послушании, ведь я очень любила своих родителей и не хотела их расстраивать. Подчинялась всем правилам, делала вовремя уроки, помогала по дому, никогда не прогуливала. Белый, пушистый одуванчик, которого по ошибке занесло в столицу. Нет, конечно, не по ошибке. Я поступила в хороший университет, который планировала окончить с отличием, найти себе хорошую работу, потом мужа. Построить семью…я очень хотела построить семью, ребенка…хотела белое платье, и чтобы «как у всех» хороших девочек. Спокойная, тихая гавань. Только получилось по-другому…

Я точно знаю, когда все перевернулось с ног на голову. Говорят, одного взгляда недостаточно, чтобы влюбиться. Кто-то говорит обратное, конечно же. Я никогда не задумывалась на эту тему…до того момента, пока не познакомилась с ним.

Есть такие люди, которые способны захватить тебя всего за одну секунду. Таким людям не отказывают, таких людей не забывают никогда. Он — один из таких людей, от которых мурашки бегут даже на расстоянии.

Анвар. Его имя означает яркий и лучезарный, но есть трактовка, которая, как мне кажется, больше подходит. «Тот, кто ослепляет». Он ослепил меня, и если кто-то спросить, куда приводят мечты? Я знаю, что им ответить. Просто им это не понравится…

Мне не нравится.

И нравится одновременно. Нравилось, точнее…

Наш роман был очевиден. Он выбрал меня, а значит, у меня не было ни одного шанса сохранить свою душу целой и непорочной. Так просто…клянусь, так просто было проводить…сделки с совестью, закрыть глаза, когда их режет, уговоры… Бесконечные уговоры, настройка себя на лучшее. Я очень верила в то, что лучшее обязательно наступит, надо только потерпеть.

Терпеть — мое второе имя. Нет, даже первое...

А еще мне очень часто снилось, что я кораблик маленький посреди океана, и нет никого рядом. Но ты терпишь, потому что ты любишь.

Куда приводят мечты?…

Полагаю, на восьмой этаж в самом сердце Москвы. В этом доме приличные люди, безопасность и вид прямо на Дом правительства. В моей квартире три комнаты и шикарный ремонт, почти сто пятьдесят квадратов. Хорошие вещи в гардеробной, и дыра размером во всю вселенную в груди.

Прикрываю глаза и шумно выдыхаю. Липкий туман пристал к окнам, как будто бы отделив меня от остального мира.

Душа плачет.

Я очень многое вспоминаю сейчас; о многом думаю, еще о большем сожалею. Куда приводят мечты? К постоянным сожалениям и внезапному осознаю, что иногда мечты — это просто мечты. Им не суждено сбыться, и как бы ты этого не хотела, ни одно желание на Новый год не выстрелит…ешь ты потом эту злосчастную бумажку или нет.

Это не имеет значения.

Ничего не имеет значения, если не суждено. Куда приводят мечты? В полную, беспросветную жопу…

- Ау, прием?!

Перед моим лицом грубо щелкают пальцами. Я вздрагиваю и резко перевожу взгляд на мужчину, которого вижу сегодня впервые. Он сидит напротив меня нагло. Раскинувшись на стуле, медленно счищая корку с темно-бордового яблока. Оно похоже на кровь. Оно вяжет рот. Им отравили Белоснежку в сказке… Я такие не люблю. Этот человек принес его с собой. Как и нож. Длинный, охотничий нож…

Сцепляю трясущиеся пальцы на коленях и смотрю на него с мольбой. Мужчина поджимает уголок губ, чуть морщится и цыкает.

- Не-не-не, даже не начинай. Не смотри на меня вот так, окей?

- Пожалуйста…

- Я сказал — нет!

Рявкает так, что я вздрагиваю. Указывает в меня ножом, и я резко опускаю глаза в пол. Сердце в груди колотится так, что у меня башка кружится. Либо это от страха. Хотя одного без другого не существует, полагаю…

Наверно, мне нужно быть благодарной. Он не делает ничего сейчас только потому, что у меня ребенок. Здесь. Ава сидит в соседней комнате и смотрит свои любимые мультики. Я очень надеюсь, что они отвлекут ее достаточно, чтобы она спокойно дождалась няню в своей комнате.

«Вечная тайна»

Телом обнаженным служить тебе

Верой сплетена из твоих канителей

Мелом начерти дорогу в небо

Это векторная связь, крылья на двоих разделим

Не зови меня, не лечи меня, не ищи слова или повод доказать, где я не прав

Пишешь

Сколько можно врать? Сколько можно ждать?

Ровно столько, сколько ты готова оставаться и страдать*

Надя

Когда я забегаю в один из лучших московских ресторанов, то уже дико опаздываю. Ава с утра капризничала, не хотела идти в садик, поэтому я потратила чуть больше времени на повседневные дела. Не рассчитала немного…но ладно. В шикарном зале сразу нахожу нужную макушку и улыбаюсь.

Моя старая подруга Алена, с которой я познакомилась еще в университете, никуда не ушла. Она заказала себе Маргариту и теперь наслаждается тишиной. Мы с ней были похожи когда-то. Она, как и я, приехала покорять Москву из глубинки, поступила сама, а теперь изо всех сил строит свою успешную карьеру. Я тоже ее строю, но мне не нужно выплачивать ипотеку за квартиру или кредит за машину. Мне это все купил Анвар: мой любимый человек. Работа мне нужна скорее для самореализации, поэтому все складывается как-то совсем легко. Я — ведущий маркетолог в одной из крупных фирм, руковожу несколькими людьми и по факту ни о чем не думаю. Для меня это больше развлечение и хобби, а когда так относишься к своему делу, все как-то само складывается. Сделки заключаются быстро и просто, контракты перепадают жирные. Однажды мы даже работали с Анваром. Это было волнительно. Он почти восемь лет руководит отцовской компанией, делает это успешно, но я никогда в нем не сомневалась. Никогда…

На мгновение прикрываю глаза, только тяжелым мыслям места в моей реальности больше нет. Откидываю волосы назад и прохожу мимо ряда красных диванов. Алена чувствует мое приближение третьим глазом явно, ведь открывает два основных за несколько секунд, прежде чем я открою свой рот.

- Наконец-то!

- Прости, пожалуйста, - целую ее в щеку и забираюсь за столик. Поближе к окну.

Там сегодня красиво. Снегопад…крупные снежинки опускаются на крыши зданий, машины и серый асфальт, прикрывая ее загадочной вуалью такой простой магии. Скоро Новый год…

У меня сердце подскакивает, когда я думаю о том, что этот Новый год обязательно станет особым. Тем самым. Тем, что я так долго ждала…

Мурашки прокатываются по телу, и я глупо улыбаюсь, а Аленка закатывает глаза.

- Боже, - с ее губ срывается смешок, - Ты как обычно. Что? В раю по-прежнему тепло?

Тут же краснею. Ее заговорщический взгляд — это нечто. Конечно, она все знает. Ну, точнее, не все, а очень многое. Если совсем откровенно, то допустимый для меня теперь максимум. Отношения с Анваром научили меня скрытности. К сожалению…но! Это время закончилось.

- Прекрати.

Алена издает еще один смешок, потом подзывает официанта. Мы заказываем обед: она пасту, а я легкий салатик. Потом мы обсуждаем рутину. Я спрашиваю, как с ее работой, она интересуется, как дела у Авы. Алена — ее крестная мама, и она обещает, что на этой неделе обязательно заедет к своей звездочке, чтобы подарить ей красивое платье.

Я смеюсь.

У Авы так много платьев, что мне пришлось заказать еще один шкаф для ее одежды. Но она наша маленькая принцесса, куда принцесса без своего гардероба величиной в целую комнату, правильно?

Наконец-то мы переходим к самому интересному. Аленка улыбается и двигается ближе, а потом шепчет.

- Ну и?

- Что?

Знаю я «что». Ей любопытно не поговорить о работе и прочих мелочах нашей жизни. Ей интересно личное…понимаю. Это всегда интересно, особенно в ситуации, вроде нашей с Анваром…

- Не прикидывайся. Ну и как это?

Усмехаюсь.

- Ты так спрашиваешь, будто я только что завела парня, Ален. Мы вместе давно.

Она кивает и подхватывает свой бокал антистресса.

- Да, но…ты же понимаешь. Раньше вы никогда не жили вместе. Не бесит?

Жму плечами.

На самом деле, нет, не бесит. Последние десять месяцев — это самая счастливая пора моей жизни. Так нельзя говорить. Эти десять месяцев омрачены смертью отца Анвара, но…черт возьми! Не получается притворяться. Якуб Магомедович никогда меня не любил, и даже больше...ну, или меньше. Он никогда не считал меня за человека и никогда не относился серьезно. Даже после рождения Авы я так и осталась для него пятном. Совсем нераздражающим. Никаким. Он всегда меня игнорировал, и единственный момент, когда я ощутила на себе силу его эмоций — был момент…тот…давно…который бахнул восемь лет назад. Он разделил мою жизнь на «до» и «после», поэтому…нельзя так говорить, но я ничего не чувствую. Единственное, о чем я сожалею, это Вар. Он сильно переживает, хотя и старается не подавать вида, но я его слишком хорошо знаю, чтобы суметь прочитать между строк...

- Ты знаешь…все складывается очень хорошо. У нас…у нас правда все отлично. Сначала было непривычно, что Вар не уезжал вечером, а оставался с нами и…- снова краснею.

Я не люблю говорить на тему своих отношений. У меня есть повод. Наши отношения в обществе осуждаются, и всем плевать, почему так сложилось. Никто не хочет становиться на мое место, на его место. Я для них — любовница при живой жене, и всем плевать, что я была до нее. Мы познакомились, когда мне было восемнадцать, а ему двадцать три. Два года мы встречались, жили вместе и любили друг друга. А потом все рухнуло. Якуб Магомедович позвал к себе Анвара и поставил ему ультиматум: он должен жениться на дочери его партнера, либо может попрощаться с креслом директора фирмы.

Сложное время.

И еще восемь сложных лет дальше, ведь он просил меня понять. Анвар очень много работал и учился, чтобы занять это место. Он знал, что у него все получится, если не больше. Он просил меня потерпеть и обещал, что ничего не изменится. Говорил, что не будет ее любить, что я — его женщина. Что нужно просто потерпеть. И я согласилась…

«А он меня на время»

Зареветь, убежать

Или дверь на замок

И молчать, и лежать

Изучать потолок

И мечтать не как все

Целовать небеса

Потолок, карусель

Полчаса, полчаса

Полчаса, поезда под откос

Полчаса, не твоя полоса

Полчаса, полчаса, не вопрос

Не ответ, полчаса, полчаса

Полчаса без тебя, полчаса

Полчаса, он и я, полчаса

Каждый сам, каждый сам, полчаса

По своим адресам, полчаса*

Надя

Алена не отпустила. Она успела поймать меня внизу, пока я пыталась вызвать такси, так как за руль я сейчас ни за что не смогла бы сесть. Отвезла домой на моей машине, забрала Аву из садика и теперь сидит с ней, пока я просто…не могу встать с постели.

Мне дико стыдно…

Господи, как мне стыдно за то, что моя девочка вынуждена сидеть с чужим человеком. Да, Алена не чужая. Она ее крестная мама, но…это все равно не то. Я в который раз подвожу своего ребенка…

Это ведь непросто, и я не дура. Я все прекрасно понимаю. Моей девочке сейчас пять лет, а она уже многое понимает. До развода Анвара она часто спрашивала меня, а где папа? Почему он уходит по вечерам? Почему его нет каждый день дома? Однажды в садике об этом ляпнула, мол, мои мама и папа живут вот так. Они изучали семью. Потом Ава спрашивала у меня, почему у остальных по-другому? Я не знала, что ей ответить. Как объяснить? На меня косо смотрели ее воспитательницы. Я буквально слышала, как в их головах проносится все то, что я и без них уже знаю. О чем так часто думаю. Но главное не это: у Авы появились первые всполохи неуверенности в себя, и в тот день она устроила истерику, когда Анвар собирался уходить. Она так сильно плакала, что начала задыхаться. Ему пришлось остаться. Мне придумывать разумное объяснение. А как это объяснить? Прости, но твоя мама — любовница? Потому что восемь лет назад она не смогла закончить отношения, за которые теперь ты платишь? Прости, малышка, за то, что испортила тебе жизнь собственной слабостью, но я его очень сильно люблю? Этого достаточно, чтобы ребенок успокоился? Едва ли.

Мне этого недостаточно.

Восемь лет.

Это девяносто шесть месяцев. Это четыреста семнадцать недель. Это две тысячи девятьсот двадцать дней. А сколько в эти месяцы, недели и дни боли уместилось? Сколько слез? Нет ничего простого в том, чтобы быть любовницей. Ты постоянно представляешь, как твой любимый мужчина проводит время с другой женщиной. Даже если она появилась после тебя, и по факту — она его увела! Это важно? Нет. Другая женщина имеет законные основания и права, а ты? Просто грязный секрет. Она может целовать его, касаться на публике. С ней он может появляться где угодно. Ему не нужно выдумывать причины, чтобы задержаться с тобой. Ему не нужно скрывать ваш совместный отпуск. Не нужно прятать ребенка…С ней он имеет право быть счастливы при свете дня, а не под покровом ночи. И это…это только половина проблемы.

К ощущению «грязного секрета» прибавляется совесть. Да, вы не ослышались. Мне было дико стыдно целовать его, ложиться с ним в постель, даже рядом сидеть! Первое время после его свадьбы — совсем все плохо было. Я шугалась Вара, избегала и делала вид, что сильно занята на учебе, хотя по факту почти там не появлялась. Тот злосчастный июнь, когда Анвар женился, стал для меня…первым надломом того, что держит тебя изнутри целой.

Меня сильно подкосило…

Я впала в глубокую депрессию и почти не вставала с постели. Постоянно плакала…казалось, что я с ума без него сойду! И как бы я ни старалась вычеркнуть из сердца, ничего не получилось. Это как игра с заведенной игрушкой, которая даже без батареек прыгает-прыгает-прыгает.

Ад и гребаная агония.

Наверно, поэтому я на все это и согласилась. Вывести наше расставание тогда казалось невозможным, и мне было достаточно просто убедить себя, что он будет любить меня, и этого хватит с горкой.

Анвар обещал меня любить. Он сдержал свое слово, никаких вопросов. Через год у нас родилась Ава. Он любит и ее. Нас обеих, но только когда он может выбраться из череды семейных мероприятий. Я — не его семья. Он никогда не говорил прямо, но это так и есть. Его родители меня не приняли. Да что меня? Даже внучку. Один раз Якуб Магомедович видел нашу малышку и сухо сказал Анвару: глаза твои. На этом все. Его мать даже не появилась. О какой семье идет речь? Я просто неудобный и неприятный секрет. Потому что у Анвара уже была жена, и по факту, это так и есть. Я — тайна, о которой не принято говорить вслух.

Прикрываю глаза и шумно выдыхаю.

За эти долгие восемь лет, я не впервые так горько плачу. Было столько всего…скандалы, срывы, мои слезы. Звонки в два часа ночи. Просьбы приехать, просьбы уйти. Стыд жрал меня ложами долгие восемь лет, а особенно тяжело было в последний. До этого момента мне было просто отгораживаться от правды и делать вид, что все в порядке. Я старалась не заходить на ту территорию, где все кололо и резало. Как темную часть луны отгородила от себя и ни-ни. А потом его жена все узнала…

Кошмар.

Я так отчаянно старалась не думать о ней, что когда это случилось…это был как прорыв многолетней плотины. Затопило все. Громкий скандал, слезы, ее обвинения. Она имела право называть меня всеми последними словами, и она этим правом отчаянно пользовалась. Уже никого не волновало, как складывалось дело на самом деле, было важно лишь одно — я мерзкая разлучница. Это правда. Да. Я знаю…тяжесть своей вины я не отрицаю, и…

«Я тебя люблю»

И в январе пусть бьётся серый дождь к нему в окно.

Пусть обнимает не меня, но помнит всё-равно (всё-равно).

И пусть случайно моё имя вслух произнесёт,

И пусть молчит, что всё же помнит.

А за окном сжигает фонари проклятый дождь.

Мой нежный мальчик, ты прости меня за эту дрожь.

И пусть сквозь слёзы прошептала тихое "Прощай..." (прощай) -

Не забывай (не забывай), не забывай (не забывай).

Знаешь ли ты, вдоль ночных дорог

Шла босиком не жалея ног.

Сердце его теперь в твоих руках, -

Не потеряй его и не сломай.*

Надя, около восьми лет назад

Сегодня я закончу эти отношения.

Сидя в кафе, я сжимаю свои пальцы, наблюдая за тем, какие они до смешного тонкие. Слабые. И я слабая…

Я не знаю, как закончить эти отношения, но я должна. Так будет правильно. Так будет…правильно…

Прикрываю глаза и стараюсь дышать, хотя изнутри меня цепляет в тугой, жгучий капкан. Перед глазами встает его образ. Моего Анвара…

Его прямой взгляд. Серые глаза, чей оттенок настолько необычный, что у меня от него мурашки бегут…я увидела эти глаза в толпе и навсегда была потеряна для остального мира.

Остался только он.

Улыбка, голос. Его руки. Губы. Я знаю все его родинки наизусть. Я знаю все его татуировки. Я знаю каждый всполох его настроения, я знаю весь его характер. Он бывает тяжелым, но со мной он нежный и ласковый. Так и не скажешь на первый взгляд. Анвар кажется грубияном и хамом, а еще дичайшим мажором, но…это тоже неправда. Он глубокий, умный. Ему нравится обниматься, засыпать вместе и читать одну книгу на двоих. Он любит зиму, а еще любит море и солнце. Его противоречия иногда загоняют меня в тупик, но он такой интересный…Пьет чай без сахара и курит с утра одну сигарету, пока читает новости. Ему нравится мой омлет и мое рагу…

Чертово рагу…

Три месяца назад я тоже его готовила, чтобы порадовать Вара, когда он вернется со встречи со своим отцом. У них в последнее время натянутые отношения, и я не знаю точно, в чем там дело, но чувствую, что Анвара это сильно беспокоит. Я его не трогала. На него нельзя давить, я хотела дать ему самому решить, хочет он со мной делиться или нет? Он поделился. И это был конец…

- Отец поставил мне ультиматум, - тихо, но твердо сказал он, когда сел за стол поздним вечером.

Почти ночью.

Я помню, что почувствовала в этот момент обвал. Словно я шахтер, и наружу путь уже заказан…меня завалило. Навсегда. Никто не сможет меня спасти. Это почти как та история про обвал на шахте Сан-Хосе. Только они провели под землей шестьдесят девять дней, а потом их спасли. Меня никто не спасет…от внутренней ловушки и его глаз.

Руки свело. Я бросила взгляд на Анвара, но он не ответил мне. Он смотрел на сигарету в своих руках, крутил ее, чуть сильнее давил на фильтр и оставлял на белой пепельнице темные разводы…

- Какой ультиматум? - тихо спросила я.

Знала, что нельзя. Может быть, если бы я притворилась, что не расслышала, то не было бы ничего? Меня бы сейчас не раздирало на части…

Вытираю слезы и стараюсь не думать о том, что он мне ответил, но я думаю…три месяца я кручу в голове каждое слово из того полуночного разговора, будто бы могу найти ответ! А я не могу…нет никакого ответа. Есть только провал…

- Он хочет, чтобы я женился на дочери Измайлова, - Анвар наконец-то поднял на меня глаза и добавил, - Это его партнер. Регина его старшая дочь и…

- Что ты ответил?

Зачем мне нужна информация о том, кто она такая?! Плевала я с высокой колокольни!

Анвар ничего не ответил, но это молчание было красноречивее любого отрицательного или положительного слова.

У меня земля из-под ног ушла…вот так резко. Бах! И я падаю в невесомость…

- Ясно… - кивнув пару раз, я ставлю тарелку с тупым рагу на кухонный гарнитур нашей съемной квартиры.

Помню, что потом я вытерла руки о свои штаны. Помню, что совсем не понимала этого и не знала, что мне теперь делать. Куда идти? В общагу будет проблематично. Может быть, Алена…

- Я соберу вещи и уеду…эм…к Алене. Удачной свадьбы.

Как глупый болванчик я повернулась, чтобы уйти, но Анвар сделал резкий выпад, схватил меня за руку и посадил к себе на колени.

У меня был такой адский ступор, что я даже сопротивляться не могла. И слез не было. Просто провал…

- Надя… - глухо прошептал Анвар, крепко меня обнимая, - Наденька моя…девочка…любимая…

А вот теперь пошли слезы. Их сдержать невозможно было. Подбородок трясся, внутри еще хуже. Горло кололо и резало, дышать было нечем. Тупая боль расходилась по внутренностям, как густой туман, а потом резкая, грубая волна.

- Если я откажусь, отец не даст мне руководить, понимаешь? Я столько работал ради этого! Я, твою мать, жопу рвал за это кресло. И теперь…я просто…Надь, ты должна понять. Пожалуйста. Это ничего не будет значить, просто штамп в паспорте. Я люблю тебя, но…черт…это очень сложное решение. Всем кажется, что так просто! Но нет. Я всю жизнь ради этого работал! А теперь…все просрать…я…Надь, пожалуйста. Мы можем все сохранить. Пожалуйста…

Каждое его слово оставалось во мне еще большим удушением. Я знаю, что это правда. Анвар очень старался ради этого кресла. Он работал на отца бесплатно, он вникал в тонкости экономики, он учился на отлично. Отец не покупал ему диплом, а он у него будет красным. Красным! И все сам. Якуб Магомедович пусть и богатый человек, но из тех, кто считает, что ты должен заработать все сам. У Анвара нет квартиры, только машина, и то простая. Ну, по их меркам, конечно же. Карманные деньги строго ограничены. Отец всю жизнь муштровал и держал его в ежовых рукавицах, учил быть мужчиной, который умеет жить, а не плывет по течению, которое ему подстроили предки. Компания много значит для Вара, он действительно об этом мечтал. Думаю, конечно, что больше он мечтал заслужить уважение отца, но…что это меняет для меня?

«Обязательно будет»

Мечты, ну вот и большая земля,

И крайне простые ответы в сырых сигаретах

И в сердце спрятанных кометах.

А сны - они не приходят с весны,

Когда мы с тобой попрощались, и наобещались,

Что будем ждать друг друга вечно.

Нет, не верю что так может быть!

И каждый из нас будет плыть.

В своём направлении, по настроению.

Москва, слезам не верит.

Кто захочет, тот проверит.

Москва, слезам не верит.

Я узнала этот берег.

Москва.

Идти и знать, что тебе никуда,

И знать, что ты не существуешь,

Но честно тоскуешь по тем, кто так тебя не любит.

Я хотела быть просто сильней,

А может быть мне так казалось,

Но я не осталась такой, какой была когда-то.*

Надя

- …ты уверена, что не хочешь, чтобы я осталась?

Обнимаю себя руками покрепче и задумываюсь. Уверена ли я в этом? Алена провела с нами целый день. Она отменила все свои планы, перенесла свои встречи и уже многим пожертвовала…сейчас глубокий вечер. Я понимаю, что мы подруги. Знаю, что даже лучшие. Но у каждого своя жизнь, и этого уже много…

- Нет, - отвечаю тихо, убрав свои светлые волосы за ухо, - Не нужно оставаться.

Алена слегка кивает, потом подходит к полке и берет оттуда свои ботильоны.

- Он приедет?

Вопрос звучит тихо и аккуратно, но меня все равно изнутри сцепляет удушье. Это первое, что она спрашивает про Анвара с того момента, как я прошу ее не упоминать его имя вообще. Технически она и не упоминает, конечно, но мы обе знаем, что ко мне больше никто не может приехать. Только он.

Нервно поправляю кардиган на плечах и хмурюсь. В глаза не смотрю. Мне все еще дико стыдно перед ней за то, что когда-то я не послушала…Слепая вера и какое-то маниакальное желание, чтобы все сложилось так, как он мне обещал! Оно…круто замыливает глаза. Чем сильнее окружающие пытались вставить мне «мозг на место», тем сильнее я держалась за наши отношения, будто если их не будет и меня не будет тоже.

Еще Ава…

Я так хотела, чтобы у нас была нормальная семья, ведь моя девочка ее заслуживает. А он…он ее любит, я знаю. Тогда почему так?…

- Не знаю, - мотаю головой, подальше отодвигая мысли.

Сегодня первый раз, когда я на самом деле не хочу его видеть. Раньше такое было, но внутри всегда стояло другое ощущение, а слова — были просто словами. Я громко кричала, а сама ждала его.

Сегодня не жду.

Правда.

Я не хочу, чтобы он приезжал, потому что страшно. Прозвучит вопрос, потом прозвучит ответ, а потом мне снова будет очень больно. Я не верю, что все услышанное мной — обыкновенные сплетни. Я просто знаю, что это не так…

- Наверно, должен и… - начинает Алена, правда, закончить не успевает.

Замок проворачивается пару раз, дверь открывается, и на пороге стоит он.

Меня замыкает.

Боль проходит по всему телу, когда я смотрю в родные глаза. В них уже все есть, и я это вижу…

Взгляд мажет. Я резко прячусь, будто бы на полу есть что-то интереснее моих разбитых надежд. Нет, нету. Просто Анвар опять слепит…

- Эм…привет? - удивленно начинает он, делает шаг в квартиру.

Дверь закрывается.

Ключи летят на тумбу.

Повисает удушающая тишина.

Мы втроем стоим в ней, и только я одна тону. Посильнее сжимаю свои плечи и хмурюсь, чтобы не разрыдаться, хотя мне это нужно. Выпустить из себя всю эту тонну разочарования…по-другому никак. Я это непременно сделаю, просто потом…

- Малыш, что…

- Где ты был? - тихо спрашиваю я.

Никогда не задавала этот вопрос. Правда. Когда мы только начинали, и все было по-настоящему, в этом не было смысла. Анвар круглыми сутками учился или работал. Когда он женился, спрашивать было больно. Я не хотела, чтобы было больнее, поэтому топила все вопросы внутри себя. А теперь? Наверно, что-то во мне действительно разрушилось до основания. Или терпение просто кончилось. Или все вместе, и теперь внутри меня огромная часть, которая никогда уже не станет снова живой. Там мертво, сухо и холодно, а еще засыпано солью, чтобы никогда и ничего не выросло…

Анвар молчит.

Он не станет врать, и эта черта его характера мне всегда безумно нравилась. Даже если правда жестокая, он ее скажет.

Но он молчит, и у меня, кажется, рвутся последние канаты. Потому что это молчание — золото. Оно куда более ценно, чем любые другие слова... Я закрываю глаза и трясущимися пальцами касаюсь лба.

Все правда.

Все правда…

- Ты мне…звонила, что ли? - Вар достает телефон.

Нет, я не звонила. Зачем? Отвлекать тебя от общения с будущими родственниками…

- Надь? - делает на меня шаг, но я резко отхожу подальше.

Чувствую, как обстановка накаляется. Анвар хмурится, еще мгновение молчит, а потом рычит.

- Что-то случилось с Авой?! Где она?!

- Спит, - отвечает Алена, - Не парься. С Авой все хорошо.

Шумно выдохнув, Анвар пару раз кивает, а потом снова смотрит на меня. Я опять не могу поднять глаза. Не хочу видеть правду…я не хочу вдруг осознать, как сильно заблуждалась, хотя у меня выбора нет. Это все равно произойдет, и, наверно, пора прекратить пытаться спрятать голову в песок…

- Малыш…

- Это правда? - хрипло шепчу.

«Не давай мне повода сюда вернуться»

Месяц будет долгий, в округе только злые-злые волки

А ты для них заблудшая барашка, напуганно бежишь

Белая рубашка, я будто бы салют, но как же тяжко

Сверкает небо, нервная затяжка, ему не возразишь

И хочется скулить, и нечего искать, и снится снегопад

Сердце нараспашку, затянет руки кабельная стяжка

Никто не мог подумать, что так страшно бывает наяву

Идёт бычок, качается и плачет, терпение кончается, а значит,

Сейчас я зареву, у-у-у*

Надя

Я никогда не знала, что может быть настолько страшно.

Это случилось на следующее же утро после того, как мои розовые очки разбились. Полночи я поминала свои мечты, грезы и надежды. Ты стараешься не думать, ведь эта территория обсыпана острыми лезвиями, а «не думать» не получается.

Вот так.

Я заснула только ближе к утру, а через пару часов меня разбудила Ава. Она пришла, как маленький котенок, легла рядом и свернулась в комочек. Сердце обливалось кровью.

Дядя Федя смотрел на меня с осуждением.

Я все еще не имею права расклеиваться, но сегодня даю нам небольшой отдых от всего. Пишу начальнице сообщение, что ребенок заболел. Потом пишу в детский сад и говорю, что Ава сегодня останется дома по семейным обстоятельствам. Я обнимаю свою девочку и вдыхаю ее сладкий запах. Моя карамелька. Маленькая, хорошая девочка. Добрая, искренняя, открытая. Все-таки, хорошо, что я не отказала ему тогда. Плохо, что поддалась в остальном, ведь надо было обрубить все раньше, но я не жалею, что не была сильной во всем. Не была категоричной. Без Авы свою жизнь я больше не представляю, да и почти не помню, каково это...когда ее нет...

Я помню каждое мгновение своего материнства. Как бережно вклеивала снимки с УЗИ, читала ей сказки, давала слушать классическую музыку, а когда она родилась, с рук не спускала. Ава — была и всегда будет моим маленьким сокровищем. Истинной любовью всей моей жизни…

Маленькая принцесса, которую любят. Никто не может остаться к ней равнодушным, она покоряет каждого.

И сегодня она снова это сделала.

Мы проснулись ближе к двенадцати, я приготовила овсянку с фруктами на завтрак, а потом объявила, что сегодня у нас день развлечений. Мы решили сходить в зоопарк, а вечером в театр.

Раздался звонок в дверь.

Я не придала этому значения, так как ждала курьера с доставкой продуктов на вечер, и пока искала билеты на детский спектакль, пошла открывать дверь.

Это случилось неожиданно. На пороге стоял не курьер, а крупный, широкоплечий и страшный мужик. Блестящая лысина, лицо, изуродованное шрамом и кривой ухмылкой.

- Простите? - удивленно спросила я, - Вы…курьер?

Он усмехнулся и кивнул, а потом шагнул на меня.

- Можно и так сказать, душка.

Первое, что я почувствовала в этот момент — дикий ужас. На кухне сидел мой ребенок, а этот мужчина пришел явно не ради того, чтобы сделать что-то хорошее. Наверно, это тот самый материнский инстинкт, о котором все говорят. Я просто почувствовала, что сейчас будет плохо…

Меня затрясло. Внутри сцепил ледяной ужас. Я сделала шаг в сторону, чтобы закрыть собой проход на кухню, а сама судорожно думала о том, как защититься, потому что внутренний голос орал: тебе придется защищаться.

- Здравствуйте.

Вдруг прозвучал голос моей девочки. Я вздрогнула, незнакомец опустил на нее глаза. Ава стояла в своей смешной пижаме, прижимая к груди медведя. Она улыбалась, а когда я попыталась завести ее себе за спину, вдруг сказала:

- У вас красивая прическа. Просто, наверно? Когда волосиков нет? Мыть не надо часто, а значит, шампунь не будет щипать глазки.

Я вцепилась в своего ребенка и не знала, что будет дальше. На лице у незнакомца отразилась целая гамма эмоций, а потом…оно вдруг смягчилось. Улыбка уже не была такой пугающей, намерения тоже будто бы изменились…

Он присел на корточки и кивнул.

- Как же то, что написано на упаковке?

- А что там написано? - с интересом спросила она.

- Как что? Шампунь не щиплет глазки, конечно же.

- Ааа…вы об этом? Это вранье. Щиплет еще как. Вы мамин друг?

Он бросил на меня взгляд, и я снова прочитала в нем то, чего секунду назад не было.

- Можно и так сказать. Нам с мамой нужно поговорить…мама, отведешь ребенка в комнату?

Пару раз кивнув, я повернула Аву в гостиную. Мы договорились, что она посмотрит мультики, пока мама поговорит с «другом», и мама изо всех сил старалась держать себя в руках, хотя изнутри ее разрывало. Когда незнакомец зашел в квартиру, он забрал у нее телефон, и теперь, малыш, мама совсем не понимает, что ей делать…

Но все происходит…можно сказать, неплохо. Когда я вышла из гостиной, прикрыв за собой дверь, он сидел на кухне. Незнакомец сказал, что я должна вызвать няню, но если выкину какой-нибудь фокус, он не будет церемониться.

Я послушалась.

Няня должна скоро приехать, потом забрать Аву и уйти. А я останусь. Не знаю зачем…

Точнее, уже начинаю складывать два и два, конечно же.

Липкий страх цепляется за кожу и проникает под нее острыми иглами. Я вскидываю взгляд и шепчу.

- Вы меня…

- Должен был, да, - кивает, а потом усмехается и приподнимает брови, - Если честно, я ожидал увидеть не тебя.

- В смысле?

- Знаешь, как можно оценить женщину?

- Нет…

- По ее ребенку. Если ребенок — сука, то это не он сука, а мать. Дети же — отражения своих матерей. Твой ребенок хороший. Как ты вообще попала в этот переплет тогда? Серьезно. Дело в бабках?

Я молчу. Что мне ему говорить? Да и какой в этом, твою мать, смысл?!

Мужчина усмехается.

«Дельфин»

Жить в твоей голове

И любить тебя неоправданно, отчаянно

Жить в твоей голове

И убить тебя неосознанно, нечаянно

Неосознанно, нечаянно

И слушали тихий океан

И видели города

И верили в вечную любовь

И думали: "Навсегда"*

Надя, около десяти лет назад

- …ты думаешь, так нормально будет?

Оборачиваюсь и смотрю на свою соседку по общаге. На Алену. Она сидит на своей кровати, красится, глядя в большое зеркало с аляпистыми цветочками, и периодически почесывает красные, выпуклые укусы комаров.

Я тихо усмехаюсь.

- Не чеши, только хуже сделаешь…

- Да знаю я! - она шумно выдыхает и бьется затылком о стену, - Господи, какой же ад! Вот черт меня понес на озеро, я же так и знала, что это очень плохая идея! Очень-очень плохая идея!

Пригладив длинную юбку своего нежно-голубого платья, которое сшила мне мама, я сажусь на свою кровать напротив нее и выглядываю в окно. Там солнце пожирает своим огнем весь город, и это очень красиво. Мне нравится смотреть из окна на Москву, я в жизни такого не видела. Да, наш вид — это не что-то богатое, как в центре, но здесь столько домов! Высоких, интересных. И вообще, в столице столько всего интересного…не то что дома. Там из интересного один только фонтан с дельфинами посреди главной площади. На этом все.

Сжимаю ладошки и вздыхаю, а потом шепчу.

- Я дико волнуюсь. А ты?

С Аленой у нас сложились хорошие отношения, а еще почти сразу появилось прочное доверие. Наверно, это потому, что мы сильно похожи. Обе приехали из маленького городка. У нас, у обеих родители — простые люди. И мне, и ей положили с собой банки с огурцами, помидорами и вкусным салатом из овощей. Разница лишь в том, что мне сверху пихнули кабачковую икру, а Алене сало.

Я переживала.

Когда приехала в университет и устроилась в общежитии, я очень сильно дергалась, перед тем, как зайти в комнату. Мне казалось, что одна я такая идиотка, которую собрали будто бы в голодную страну. Ну, или на войну. Все-таки, глубинка бывает разной. Где-то и продвинутые, а где-то такие, как я. То есть, не очень-то.

За всю свою жизнь я нигде не бывала, кроме улочек родного города. Хотя ладно. Вру. Всего однажды папа возил нас в Москву на свой день рождения на целых три дня! Тогда я впервые побывала в театре, в цирке, в зоопарке и даже в паре музеев. На этом все. Единственное мое окно во внешний мир — это интернет на стареньком компьютере, который загружался настолько долго, что я успевала сделать себе салат, чай и съесть один бутерброд.

А теперь я тут. Никогда не думала, что действительно смогу сюда попасть… в Москву.

Я очень хотела. Еще в тот раз, когда мы здесь бывали всей семьей, меня настолько поразила столица, что я знала: однажды этот город станет моим домом. Поэтому я так отчаянно училась, старалась и работала. Теперь я тут. Иду в московский клуб со своими одногруппниками. Впервые в жизни.

- И я, - тихо сознается Алена.

Я бросаю на нее взгляд и улыбаюсь в ответ на ее печальный вздох.

- Что?

- Не смогу тоже надеть юбку с такими ногами. Пашка будет гореть в аду!

Пашка — это ее парень, который остался в их городе. Алена рассказывала, что он будет работать в семейном бизнесе по засеиванию полей картошкой и последующей продажей. Я улыбалась. В основном потому, что она им безумно гордилась, и от этого душа как-то само по себе радовалась. Видно, что Алена его любит.

- Ты очень красивая.

- Спасибо. Ты тоже будешь красивой даже в брючках.

В дверь раздается короткий стук, а это означает одно: нам пора. Я с предвкушением встаю, беру свою сумочку и еще раз смотрю на себя в зеркало. И правда. Красивая.

На самом деле, не очень, как оказалось. Мой образ никто не оценил, а московские «чики», которые ждали нас у входа, еще и похихикали. Это было неприятно, поэтому настроение у меня упало ниже плинтуса, а когда они сказали на входе что-то вроде:

- Извините, она к нам из библиотеки прикатила. Ничего?

Мне стало совсем как-то гадко. Забыть не получилось, осадок так и болтался горечью, и даже то, что ждало меня внутри, не смогло развеять ощущение…какой-то неуместности.

Ну, на одно мгновение оно пропало, конечно. Когда я только зашла, то даже рот открыла, настолько все выглядело шикарно! Громкая музыка, много народа, женщины в кожаных лифчиках извивались, как змеи, на высоких пьедесталах, а кто-то даже в клетках!

Боже…

Они танцевали так развязно, что я покраснела. Конечно, куда мне-то с моей юбкой ниже колена, двумя косичками и туфлями на небольшом каблучке. Они вон на каких шпалах скачут! И все вокруг тоже…такие откровенные. У девушек платья короче моего в два, а то в три раза! Ткань такая красивая…блестящая. Вырезы…боже…я отвожу глаза, когда случайно вижу грудь одной из девушек. Ну…как случайно? Вряд ли это не предполагалось.

В результате все становится только хуже, конечно же…Я чувствую себя идиоткой, поэтому забиваюсь в угол небольшой ниши, которую мы заняли. Когда Аленка зовет танцевать, то отказываюсь. Я так не умею! Ни за что не смогу…

Боже…

Шумно выдыхаю и цепляюсь за диван ногтями, когда вижу, что вытворяет парочка передо мной. Они совершенно не замечают никого вокруг. Танцуют тесно, развратно. Он впивается в ее бедра и ведет их из стороны в сторону. Она закинула руку назад и гладит его волосы на затылке. Его губы касаются ее обнаженного плечами. И они тут такие не одни! Серьезно…куда я попала? Страшно, при этом волнительно. Я бы так никогда не смогла, конечно, но…мне интересно. Не они. Они меня не касаются. А вот эта жизнь…которая, конечно, тоже меня не касается, просто манит.

«Безопасно»

Не влюбляйся, милая, не люби, пожалуйста

Оттолкни его силою или он безжалостно

Растопчет и выбросит сердце твоё алое

Не влюбляйся, милая, не люби, пожалуйста

Мне пора бы сесть в машину

И уехать без оглядки

Мне пора себе внушить

Что ты и без меня в порядке

До утра из-за тебя

Не спать паршиво, если честно

Ты такой же, как все

С кем мне рядом не место

И кто-то, не я, дотронется до души

Снова не про меня им не напиши

И в чём тебя обвинять?

У каждого своя жизнь*

Надя

Говорят, дома даже стены лечат. Я не знаю, насколько это правда, но стоит мне попасть домой, как у меня прорываются шлюзы.

Конечно же, за закрытыми дверьми ванной комнаты на втором этаже.

Телефон молчит.

Вода бьется о новую, белоснежную раковину. Я сжимаю ее края и тихо плачу, чтобы никто не услышал. Рядом лежит заживляющая мазь, которую мне выписали в клинике.

Я сделала это. Не знаю, глупо поступила или нет? С другой стороны, был ли у меня другой выход? Меня не стали бы бить при ребенке, и это единственное, отчего я смогла бы ее спасти, потому что последствия все равно легли бы на плечи. На ее тонкие, маленькие плечики, на которых никогда не лежало ничего тяжелее того, пока еще далекого понимания, что семьи у нас, как таковой, нет, и папа не ее, а так…приходящий. Ненастоящий…

Закрываю глаза руками и медленно присаживаюсь. Больно так, что хочется выть. У меня все ноги в синяках, и внутри тоже больно. Не очень, конечно, а может быть и да. Тут вполне вероятно срабатывает другое: одно перебивает другое, одно возвышается и доминирует. Может быть, лучше бы доминировала плоть, потому что для души такой вот мази не придумали.

Не придумали…

Это было унизительно. Я до сих пор ощущаю взгляд врача, который будто бы орал в рупор: ты сама виновата. Ты виновата. Это ты, и не пеняй на весь жестокий мир, окей, душка? Ты во всем виновата сама.

Наверно, это правда. Мне следовало думать головой, а не добровольно вестись…

В дверь раздается короткий стук в дверь. Я резко поднимаю глаза и хмурюсь. Ава осталась с моими родителями и принялась рассказывать о том, что происходит в ее жизни. Она говорила много про садик, про спектакль, в котором участвовала, и пообещала, что я обязательно покажу им фотографии, а потом начала про Анвара. На этом моменте я уже не выдержала. Встала из-за стола и сказала, что сильно устала. Мне нужно в душ.

Мне нужно с этой планеты, если честно…

Родители ненавидят Анвара. После его развода, конечно, стали меньше, но когда они узнали, что он женился — это был выстрел в голову. Мама говорила, что я просто идиотка, если верю, что у нас может быть что-то в будущем.

«Они никогда не разводятся! Что ты делаешь, Надя?! Ты понимаешь, что так нельзя!»

Отец вообще чуть не подрался с ним, когда приехал за мной. Они уже были знакомы на тот момент, и он нравился папе. По крайней мере, не было жесткого негатива. А потом все разрушилось до основания…

Он кричал, что видеть его не желает на пороге своего дома! Что он дочь его позорит! Что он — подлец и лжец!

У меня случилась жесткая истерика.

А потом я уехала с Анваром в Москву…мне дико стыдно за этот выбор…да всегда было стыдно, если честно. Но да, я много неправильных выборов сделала, и это не исключение. Слепая идиотка, которая верит, что однажды у них все будет хорошо…самое страшное оружие против самой себя в первую очередь.

Немного полегче было после рождения Авы. Ну, как проще? Их отношения перешли из открытого, ядерного конфликта в стадию холодной войны. Время шло, ситуация оставалась на этой же точке. Может быть, отношения стали немногим теплее после того, как у отца случился инфаркт, и Анвар в срочном порядке договорился о серьезной операции на сердце в Германии. Он же ее и оплатил. Наверно, если бы папа был в сознании, он бы ни за что не принял, но…он в себя не приходил. Мы с мамой решили, что со всем разберемся потом. На самом деле, в тот момент мы обе потеряли способность принимать решения, и…хорошо, что рядом был Анвар. Он обо всем позаботился. Организовал, оплатил, переправил родителей в Берлин, и со мной поехал несмотря на дела…

Я помню, как крепко он сжимал мою руку. Что рядом был и со мной, и с мамой. Не отпускал и не давал нам развалиться на части, а еще следил за Авой.

Как после такого не поверишь?…

Господи, неужели он тогда притворялся? Но зачем?...

Жмурюсь. Черные слезы крупными каплями падают в белую раковину. Ее тоже установил Анвар. Точнее, за его деньги. Как только он подал на развод, сразу же организовал доставку материалов сюда…и приехал следом за ними. У них с отцом состоялся второй, серьезный разговор за закрытыми дверьми нашей старенькой бани. Первый — после операции. Я не знаю, что они обсуждали, но папа смягчился. Сейчас он почти нормально к нему относится, и что я? Снова ударю их пыльным мешком по голове…

Господи…

- Надь? - тихо зовет мама, я про себя выдыхаю с облегчением.

Хорошо, что это она, а не Ава. Я не готова сейчас разговаривать с дочерью, притворяться, быть нормальной матерью — нет. Мне нужна…минутка, чтобы снова натянуть на лицо фальшивую улыбку, которую она, конечно же, пока не понимает.

Зато все, кажется, поняла мама. Как только меня увидела…

Я всхлипываю, глядя на дверь. Мне так хочется ее открыть и упасть в ее объятия, но…

«Отпусти меня»

Не проси остаться на ночь я не так глуп

Баррикады вен и хрусталь твоих губ

Линзы страха преломляют наши пути

Как мне избежать этих перипетий

Мы здесь

Во тьме

Все как

Один

Лобзаем сталь и хвалим стужу

И ты

Поймёшь

Как быть

Другим

Узнав, что никому не нужен

Гуляй моё сердце

Залитое кровью

Мне некуда деться

Я связан любовью

И если отставить

Мои предрассудки

То все мои песни

Это подлые шутки*

Надя

Мама ничего не рассказала отцу, и когда я проснулась с утра, а потом вышла позавтракать, он сам аккуратно поинтересовался, все ли хорошо? Я улыбнулась. Глядя в его голубые глаза с зеленым отливом, которые я унаследовала себе, мне был просто улыбнуться и кивнуть. Родителей нужно беречь.

Потом я выхожу на улицу, где за последние два дня получается сделать глубокой вдох. Морозная свежесть проникает в меня и действует, как наркоз. По крайней мере, на время, я буду свободна от огня. Спускаюсь и делаю пару шагов по сугробам. Надо почистить дорожку…

Снег хрустит под моими меховыми валенками. Ава смотрит мультики с мамой. Она сказала, что я могу выйти и подышать, да и вообще, не беспокоится о малышке. Они давно не виделись, и мама с папой хотят провести с ней время.

А мне бы собраться. Надо решать, что делать дальше.

Я пока не знаю, что мне делать дальше. В полном оцепенении, пытаюсь собрать остатки своей души, глядя на далекий-далекий горизонт. Здесь не осталось моих друзей. От мамы я знаю, что они все уехали. Кто в Петербург, кто в Тулу, кто еще куда. Наш маленький городок опустел, а я понимаю, что всего этого не видела и вообще никого не видела. Столько пропустила, пока ждала его у окна, как идиотка…

Господи, какая же я дура…

Ради него одного всю свою жизнь на тормоз. До свидания. Всем пока, я никуда не могу пойти. Я же жду его каждый вечер, и как будто не жила все эти годы. Ждать у окна — это не жить. Это ждать. Даже не существовать — это именно ждать и плакать, страдать. Как будто я мазохистка…

А может, и правда, мазохистка. Сколько всего я упустила? Сколько возможностей? Сколько шансов? Все послала, ради него. Все сожгла. А он? Он ради меня — нет.

Вот такая дрянная расстановка сил.

Прикрываю глаза и ежусь. Нестерпимо хочется курить, поэтому я иду к своей машине. Там у меня спрятана пачка отвратительной привычки, которую я тоже приобрела из-за него.

Он часто пахнет сигаретами, а мне часто бывает одиноко. Я скучаю. Так мне казалось, что я скучаю меньше…

Сейчас не поэтому за ними лезу. Я скучаю? Пока нет, если честно. Мне больно, и я кроме этого не чувствую больше ничего.

Позади меня скрипят шины.

Заказываю глаза. Твою мать! У меня дверь настежь, а тут не развернуться. Папина машина стоит под навесом, и у него только одно место. Мне пришлось максимально прижаться к красному забору, чтобы не мешать.

Ну, конечно. Именно сейчас кому-то нужно проехать, когда я тут враскорячку. Вздыхаю, плюхаюсь на сидение и закрываю за собой дверь. На коврике полно снега, и это тоже удручает. Я аккуратно отношусь к своим вещам, потому что мне их подарил он. Теперь мне кажется, правда, что я вечно будто бы взаймы, а к чужому нужно бережно. Так меня воспитали…

Господи, какие мысли в голову лезут…

Горько усмехаюсь, пораженная силе боли и обиды, но нахожу пачку, и мне легче.

Тук-тук-тук

В окно моей двери коротко стучатся. Ну что?! Там есть место проехать, я точно знаю!

Поднимаю глаза с четкой уверенностью это сообщить, и вдруг застываю. Меня встречает не незнакомец, а напротив. Наизусть изученные серые, почти белые глаза…

В голове взрывается паника.

Я теряюсь и забываю все слова. Что там слова? Забываю, как нужно дышать…

Его взгляд тяжелый, злой. Он пробивает меня насквозь почти минуту, а может быть, вечность. Я не уверена. Слишком глубоко в невесомости…

Потом тянется к двери. Странно, но первый мой порыв — это закрыть замок, и это тоже пугает. Раньше я так никогда не подумала бы, а сейчас думаю, что мне нужно от него защищаться. Не знаю почему… точнее, я, конечно, знаю, но при этом не знаю. Это другое. Будто бы дело не в том, что он душу мне наизнанку выворачивает…

Я не успеваю сделать ничего. Испуганно смотрю на него, наблюдаю, как дверь открывается, а потом за его шумным выдохом. Хочу что-то промямлить. Что-то сильное, типа, зачем ты приехал? Я тебя не ждала, уезжай! Но и тут у меня тоже проблемы. Анвар не говорит ни слова, хватает меня за руку и вытаскивает из машины на улицу.

Сердце подскакивает.Он никогда не был со мной грубым, а сейчас…это уже по-настоящему что-то совершенно иное.

Я не успеваю понять, как он прижимает меня к машине, предплечьем давит на грудь. Взгляд дикий. Жесткий. Хлесткий, как пощечина. Брови упали на глаза, дышит тяжело.

Боже…

Я на автомате хватаюсь за рукав его пальто и не могу сказать ни слова.

Мы молчим.

Мимо пролетает стайка голубей, и мне бы так хотелось, чтобы они меня с собой забрали, но я здесь. Я буду отвечать за последствия своих ошибок…