Любовь по сценарию

От автора

Перед тем, как начать знакомить Вас с новыми героями и новой историей в целом, я решила, что должна прояснить некоторые моменты.

Во-первых, такие вещи, как город; университет; места, в которых будет разворачиваться история – реальны. Названия улиц, торговых центров, проводимых мероприятий так же не выдуманы, а взяты из жизни. Кое-какие события, которые я буду описывать в книге, тоже происходили на самом деле – как, например, съёмки сериала – со мной или моими друзьями/знакомыми. Но я не зря указала в аннотации, что «Автор может чудить»: если мне будет нужно что-то поменять (исказить факты) для того, чтобы история развивалась логично и так, как задумана мной, я постараюсь отмечать такие моменты в сносках в конце прод/глав, чтобы не запутать читателя. 

Имена и характеры самих персонажей наоборот вымышлены, и любые совпадения с реальностью случайны. Если какие-либо из эпизодов истории/поведение персонажей покажутся Вам оскорбительными, заранее прошу прощения и уверяю, что у меня и в мыслях не было кого-то обидеть)

Искренне Ваша,
Карина Рейн :)

Глава первая

30 августа

– Ты ничего не забыла?

Этот вопрос за сегодняшний день в доме прозвучал уже, наверно, раз тысячу; папа, не выдержав, ещё утром сбежал на работу, чтобы не схлопотать от матери за то, что он «вертится под ногами» и «сбивает её с нужных мыслей», так что мне пришлось в одиночку выслушивать множество нравоучений по поводу того, как важно собираться без спешки.

Если б это было так просто.

Всю предшествующую ночь я практически не спала – как это обычно бывает со мной перед отъездом; почему-то всякий раз, как мне предстоит поездка в большой город, я сильно нервничаю и в итоге плохо сплю. Меня выбивает из колеи долгая выматывающая дорога и перспектива заново привыкать к общажному быту и учебной неделе, когда я почти полностью лишена свободного времени и больше не могу позволить себе спать до обеда в понедельник. К тому же, у меня с недавних пор развилось что-то вроде фобии: не то что бы я боялась толпы, но всё-таки чувствовала себя в ней неуютно.

В общем, если я не выспалась, то просто обязана тупить как минимум половину следующего дня.

– Нет, я всё взяла.

– Точно? От нас до города не близко, если что-то забудешь, забрать сможешь нескоро.

Если честно, то я уже мысленно дни в календаре зачёркивала до того момента, как преступлю порог своей комнаты в общаге СмолГУ. Говорить, так, конечно, нельзя, но всё же мама бывает иногда чересчур дотошной, так что мы с отцом её не выдерживаем и просто куда-нибудь сматываемся – подальше от этой её неуёмной энергии и желания всё и всех контролировать. Они с отцом настолько разные, что у меня в голове не укладывалось, как они смогли создать семью и пронести свои чувства сквозь годы: даже сейчас они смотрят друга на друга, как влюблённые подростки.

Эх, хотела бы и я так же...

– Так, вот это тоже возьми, – пытается впихнуть в дорожную сумку ещё одну банку – на этот раз с солёными помидорами. – Не зря же бабушка твоя всё лето старалась.

– Ещё ж не зима, я могу в овощном купить свежих.

– Ну да, тратить деньги на казённые продукты – нечего свой организм травить всякой химией! Это ж домашние, со своего огорода... Да что б ты понимала...

Ну, естественно.

В этот раз вещей вышло и впрямь много; обычно они все помещаются в одну дорожную сумку, но этим летом мама задалась целью обновить мой гардероб и каждую субботу в течение последних двух месяцев лета таскала меня по вещевым рынкам. Не припомню, чтобы ещё хоть когда-то на своём веку я перемерила столько одежды – да ещё и на такой аномальной жаре. К концу каждого субботнего дня меня можно было смело выкручивать, но мама не обращала на это никакого внимания. Я вообще в этом плане на неё совершенно не похожа: обычно перед тем, как пойти на шоппинг, я составляю в голове список того, что хочу купить, и только потом иду на поиски. Мне не требуется много времени или перемеривать все магазины, чтобы что-то купить – а вот мать готова облазить каждый закоулок в поисках подходящей вещи.

В общей сложности у меня вышло две объёмных сумки; здесь меня до автобусной остановки проводят родители, а вот как в городе тащить эти неподъёмные баулы до общаги – понятия не имею. Иногда меня посещает мысль о том, что проще остаться на какое-то время голодной и раздетой, чем везти всё это, но потом здравый смысл возобладает: всё-таки, после буду благодарна родительнице за её настойчивость.

Перед входной дверью мама заставляет меня опуститься на поверхность обувной тумбочки – «на дорожку» – а сама садится на небольшой пуфик и бросает взгляд на часы.

– И где твоего отца нелёгкая носит? Всего полчаса осталось!

– Ещё есть время, мы успеем, – успокаиваю её и разминаю пальцы.

Мой отец работает в местной службе такси; когда-то он был машинистом тепловоза и месяцами отсутствовал дома, и за это мать очень сильно переживала и злилась. Я практически выросла без отца, но не считала себя брошенной, потому что он часто звонил, воспитывая и давая советы по телефону, на мои дни рождения старался возвращаться, а если не получалось – передавал подарки через своих знакомых. Пять лет назад он попал под сокращение и устроиться в этой же сфере по новой не сумел, поэтому вернулся домой и стал пропадать на вызовах. Конечно, это было немного другое, но папа чувствовал себя нужным, так что не особенно переживал. Мама по-прежнему бесилась, но уже не так сильно: всё-таки, это не одно и то же, да и отсутствовал папа гораздо реже.

Мать же наоборот работала от силы пару лет за всю свою жизнь: она окончила школу и не сумела поступить даже в училище, а потому устроилась на местную швейную фабрику, где и проработала два года до встречи с отцом. Отец придерживался того правила, что женщина должна содержать дом в порядке, а не гнуть спину на работе, поэтому после их свадьбы мать уволилась и стала заботиться о доме и обо мне.

Что касается меня, тут всё гораздо проще.

Я окончила одиннадцать классов с серебряной медалью и вечным комплексом по поводу веса. Не то что бы меня в школе прям дразнили, но иногда я всё же получала нелестные комментарии по поводу своей фигуры, поэтому юбки и платья в моём гардеробе присутствовали крайне редко. Лично я не считала себя толстой, но кое-какие проблемы у меня действительно имелись: при росте в метр семьдесят я весила почти восемьдесят килограмм; мама говорила, что я не должна слушать других, и, если мне самой комфортно, значит, с моим телосложением всё в порядке.

Глава вторая

Тот же день

Смоленск за эти два месяца ничуть не изменился: всё такой же шумный, активный и многолюдный – короче, собрал в себе всё то, что я так не люблю. Мой родной город слишком мал, чтобы воспроизводить активность в таких же масштабах, и оттого был спокойнее и позволял расслабиться. Городская суета была не по мне, и в то время как мои друзья и знакомые зависали в ночных клубах, «беря от жизни всё», я предпочитала сидеть в четырёх стенах и читать книги или смотреть сериалы.

Мы с Ликой выходим на остановке на площади Победы и, помахав друг другу на прощание, расходимся в разные стороны. В нашем университете целых четыре общежития, расположенных вразброс по городу, и я чувствую некоторое облегчение оттого, что мне до моей идти от центра гораздо ближе. Неподъёмные сумки обрывают руки, и я буквально считаю шаги, когда заворачиваю во дворы за «Юноной»[1]; ещё и жара усугубляет ситуацию, несмотря на то, что сегодня предпоследний день лета.

В общем, в прохладное нутро общежития я буквально вваливаюсь, мокрая как мышь. Мимо проходит парочка знакомых, которые весело здороваются со мной, и я понимаю, что двух месяцев было слишком мало для того, чтобы я по кому-то соскучилась. У меня есть парочка лучших подруг, которые были рядом в трудные минуты, но нам не обязательно видеться каждый день, чтобы оставаться друзьями – наверно, в этом и есть вся суть дружбы: быть рядом на расстоянии, чтобы ни случилось.

На проходной сидит ворчливая вахтёрша, и я пытаюсь прикинуть, когда здесь вместо неё будут сидеть старшекурсники. Не знаю, как в общагах других университетов, но для нашей это обычное дело: старшекурсникам – небольшая подработка, а всем остальным – возможность провести в комнату друзей даже с ночёвкой. Прохожу мимо лестницы и благодарю Небеса за то, что мне посчастливилось поселиться на первом этаже: сейчас я не осилила бы даже второй, не говоря уже о четвёртом. Единственный минус – на нашем этаже живут только девушки, и нет возможности видеть каждый день красавчиков-старшекурсников.

Из-за двери в комнату, которую я делила с тремя девочками, уже раздавались громкие голоса: это значит, что я снова приехала последней – правда, в этот раз хотя бы не придётся сражаться за понравившуюся кровать.

Распахиваю дверь и нос к носу сталкиваюсь с Настей – одной из моих лучших подруг.

– О, какие люди! – улыбается Рябинина. – А мы уже твою кровать внаём сдали.

– Ха-ха, – закатываю глаза, потому что на большее меня не хватает. – Увы, боюсь, придётся выселять твоих квартирантов.

– Вот же ж, такой прибыльный бизнес накрыла, – весело фыркает и скрывается в коридоре.

Настя Рябинина одна из тех, кто в любой компании всегда становится своей; у неё никогда не было ни с кем скандалов, потому что невозможно ругаться с человеком, который со всеми приветив, вежлив и обходителен, в каком бы настроении ни был. Всегда стройная, сколько бы ни ела; всегда с чувством юмора, за которым скрывает свои проблемы; всегда заботливая независимо от того, насколько ей самой тяжело. Я всегда недолюбливала девушек её типажа – высоких стройных блондинок с голубыми глазами – из-за всех этих предрассудков, но Насте удалось сломать мои стереотипы. У неё всегда было много поклонников, и всё же она оставалась верна своему парню, Косте, который учится в Военной академии здесь же, в Смоленске: собственно, из-за него она и поступила в наш универ. Меня мало волнуют чужие судьбы, но я очень надеюсь, что у неё всё сложится лучшим образом.

Вторая моя соседка – Оля Чернова; это полный антипод Насти за исключением внешних данных: такая же высокая, стройная и красивая. Но, насколько привлекательная у неё внешность, в той же степени и отталкивающий внутренний мир. Слишком капризная, очень завистливая и невероятно тщеславная, хотя её внешность не настолько выдающаяся, чтобы вокруг неё вертелся весь мир, как она того хотела. С ней было очень тяжко делить комнату – хотя бы потому, что она не знакома с таким словом, как уборка – но в целом, если не иметь с ней никаких дел и контактов, то сносно.

Ну и третья соседка – Вика Павлеева. Если и существуют в мире люди, которых тяжело понять или раскусить, то она является их представителем. В общем и целом, она зарекомендовала себя обычным ботаником, коих в любом учебном заведении пруд пруди, но иногда проскальзывало что-то в её поведении и взгляде такое, отчего начинаешь сомневаться в её «серости». Ну и плюс, она имела дар ненавязчиво заставить тебя делать то, что ей хочется, а ты даже не поймёшь, что тебя использовали.

Хотя, возможно, это просто я всё ещё недостаточно повзрослела.

Тяжело вздохнув, принимаюсь раскладывать вещи по полкам и вешалкам; с мебелью в нашей общаге очень туго: четыре тумбочки – по одной на человека – и общий платяной шкаф. При этом всё настолько «дышало на ладан», что можно выбросить на помойку без сожалений, если б было, чем заменить. Шкаф под посуду, два стола, холодильник и пара полок под книги – вот и всё имущество. Кто-то из студентов на втором этаже с помощью родителей отгрохал в комнате чуть и не евроремонт, но я не видела в этом смысла: через пару лет учёба закончится, и ты отсюда съедешь, а ремонт останется добрым людям.

– Слышали новость? – вбегает в комнату Настя и бубнит, прикусив зубную щётку.

– Ты про тот пост в группе? – интересуется Оля, оторвавшись от экрана ноутбука.

– Может, уже нормально скажете, в чём дело? – пытаюсь впихнуть последнюю банку в холодильник.

Глава третья

6 сентября

Такое ощущение, что я попала в дурдом.

И откуда только в студентах столько кипучей энергии? Ещё только начало учебного года, но университет уже объявил о проведении «Зелёного яблока», так что все будто посходили с ума, готовясь к выступлениям. Представляю себя на сцене перед сотней пар глаз и ещё несколькими сотнями тех, кто будет смотреть конкурс онлайн, и мысленно содрогаюсь. Даже представить не могу, насколько бесстрашным человеком надо быть, чтобы решиться выйти на всеобщее обозрение без страха, что можешь опозориться.

– Если я сегодня ещё хоть раз услышу фамилию Гегеля или Канта – точно кого-нибудь прибью, – хнычет Рябинина, едва мы вываливаемся из аудитории в коридор. – Кто вообще придумал поставить две пары по философии подряд?!

– Молчи, – вторю ей. – Мне ещё этот дурацкий реферат по роману Камю делать...

Настя демонстративно вздрагивает и топает в сторону расписания – проверять, не внесли ли каких изменений – а после – к доске объявлений.

– Может, нам в этом году тоже поучаствовать? – задумчиво хмурится, тыча пальцем в объявление о «Яблоке».

Перевожу на неё испуганный взгляд.

– Шутишь? Да я даже на сцену не выйду без того, чтобы не опростоволоситься!

– Глупости. Надо быть уверенней в себе – тогда и другие в тебя поверят.

– Мне некогда доказывать всем вокруг, что я чего-то стою, – открещиваюсь. – У меня куча предметов, лютые преподы в сессию и спортивная колонка в факультетской газете – с меня хватит факультативных занятий.

– Кстати, об этом – там ведь автомат по одному предмету обещают...

– Да, но это не значит, что на этот предмет теперь можно забить и вообще ничего не делать.

– Какая ты... Ладно, это всё... Мамочки! Вот это новости!!!

От её неожиданного визга даже слегка подпрыгиваю: это что она там откопала, что её на эмоции пробило?

– Что там?

– Съёмочная группа набирает студентов для массовки! – скачет на месте, словно только что выиграла миллион в лотерею. – Ты представь, какой это шанс – засветиться на большом экране! К тому же, есть возможность максимально близко увидеть Лекса – да это же мечта, а не предложение!

Пока я раздумываю над тем, что же тут всё-таки хорошего, Настя оперативно хватает меня за руку и куда-то тащит; я еле успеваю передвигать ноги, подстраиваясь под её темп и обходя идущих навстречу студентов.

– Ты куда меня ведёшь?

– Как куда? Записываться на съёмки, естественно!

– Не пойду я ни в какую массовку! – упираюсь, но Рябинину, как танк – с пути не свернуть. – Это же камеры, это куча внимания – какая из меня актриса?!

– Тебя никто и не просит становиться второй Анной Снаткиной, – наверняка закатывает глаза, потому что лица её мне не видно. – Просто посидим со всеми в аудитории, походим туда-сюда для поддержания университетской атмосферы – и всего делов. Зато авторитет поднимем – а заодно и на кумира насмотримся!

– На него и без тебя есть, кому смотреть... – бурчу ей в спину.

Хотя, если так подумать, то в этом действительно нет ничего страшного: посидим, посмотрим, как работают профи, и сможем без зазрения совести разглядывать Лекса. Заодно у меня будет возможность узнать его чуточку лучше и понять, насколько он соответствует моим представлениям – но я заранее готова к тому, что могу разочароваться. Наверно, так было бы даже лучше – узнать, что он не такой клёвый, как я о нём думала: тогда можно будет спокойно проходить мимо и не млеть, как девочка-подросток.

Мы идём прямиком на пятый этаж второго корпуса – туда, где просторные многоярусные аудитории; в прошлом году в этом корпусе затеяли ремонт (наконец-то), но до этого этажа ещё не добрались, так что выглядел он всё ещё не очень. Перед входом в аудиторию уже толпились несколько девушек и парочка парней, и производили просто невероятный шум. Вначале я расслабилась – скорее всего, массовку наберут их пришедших первыми, так что до  нас с Настей даже очередь не дойдёт – а после наоборот напряглась, когда заметила, что в мою сторону нет-нет, да поглядывают некоторые студентки.

– Чего это они на меня уставились? – шепчу подруге, стараясь при этом особ не шевелить губами, чтобы не привлекать ещё больше внимания. – На мне узоров нету и цветы не растут. ©

Пока Рябинина хмурится, осматривая разношёрстную толпу, и пытается придумать вразумительную причину, ко мне подходят две первокурсницы.

– Простите, это вы Марина Никитина? – интересуется миниатюрная брюнетка.

Вот у неё есть шанс не то, что в массовку попасть – главную роль получить.

– Кто? – непонимающе хмурюсь.

– Я же сказала, это не она, – тихо упрекает её подруга и отвечает уже мне. – Простите.

Пока я перевожу непонимающий взгляд на Настьку, та удивлённо округляет глаза.

– Надо же, а ведь и правда похожа... – говорит и будто сама себе не верит.

– Да про кого вообще речь идёт? Нормально можешь сказать?

Вместо ответа подруга лезет в телефон, что-то там ищет и поворачивает ко мне дисплеем; на экране я вижу эффектную брюнетку с осиной талией и кучей самомнения во взгляде.