Любовью шутит Сатана

Настроение

Зато любовь красавиц нежных

Надежней дружбы и родства:

Над нею и средь бурь мятежных

Вы сохраняете права.

Конечно так. Но вихорь моды,

Но своенравие природы,

Но мненья светского поток...

А милый пол, как пух, легок.

К тому ж и мнения супруга

Для добродетельной жены

Всегда почтенны быть должны;

Так ваша верная подруга

Бывает вмиг увлечена:

Любовью шутит сатана.

А. С. Пушкин

«Евгений Онегин»

After Dark - Tito & Tarantula (саундтрек)

Полезные ссылки:

1. Довод для измены/Довод для прощения: https://litnet.com/shrt/EA_W, https://litnet.com/shrt/NH-5 (история Жени и Влада)

2. Женат: https://litnet.com/shrt/yfA3 (история Марата и Даны)

3. Развод, которого не было: https://litnet.com/shrt/c-qK (история Мирона и Юли)

4. "Близость" https://litnet.com/shrt/1ly3 (история Кати)

Напоминаю визуал героев: https://litnet.com/shrt/Rsh_

«Эбенезер Скрудж»

Кирилл; Новый год

Я медленно проезжаю Невский, взглядом зацепляя все эти яркие, счастливые огни. На часах уже давно за полночь, а значит, можно смело выбрасывать свой календарь и заводить новый.

Год начался откровенно тоскливо.

В принципе, я ничего другого и не ожидал. Вздыхаю и выворачиваю руль в сторону своего дома, который возвышается над Питером, как крепость. Я живу в лучшем пентхаусе этого города, откуда открывается потрясающий вид. Обычно — это все, что меня по-настоящему радует. Мне нравится смотреть, как солнце играет на золотых куполах Питера, и пусть это не мой родной город, пусть он даже стал для меня в какой-то момент настоящим врагом, какая, собственно, разница? Сейчас все изменилось.

Ну, или нет.

Да, скорее всего, нихрена не изменилось, просто я стал относиться по-другому. Или снова нет. Иногда я этого не понимаю, иногда не понимаю, зачем вообще здесь остался, после того, что со мной случилось? С моими активами я мог поселиться в абсолютно любой точке этого мира. Все дороги открыты передо мной: хочешь…не знаю, Милан? Париж? Сидней? А может быть, Нью Йорк или Майями? Я много где был, но нигде так и не осел.

В Милане слишком солнечно и громко.

В Париже слишком воняет тухлой водой.

В Сиднее одни сплошные змеи.

Нью Йорк — большой рынок. Майями? Бесят их пальмы. И только Питер для меня — мой мир.

Не знаю, почему меня безбожно тянуло к руинам, на которых меня сожгли когда-то. Наверно, потому, что здесь же я и восстал вопреки всему. Многие в этом городе хотели, чтобы я сдох, но, камон! Не дождетесь. Я еще вас всех поимею. Наверно, я снова соврал, когда сказал, что не знаю «почему» — все я знаю. Это принципиальная позиция. Когда на тебя обрушивается вся тяжесть твоих поступков, у тебя есть два выхода: бежать куда глаза глядят, или остаться и бороться дальше. Не со всеми этими шакалами, с самим собой.

У каждого свой путь. Кто-то, как крыса, сбежал с корабля. А я вот остался и борюсь. Не с ними, а с собой. Иногда я, конечно, думаю, что крысам лучше там, за бугром, но мой дед в гробу перевернется, если я когда-нибудь серьезно задумаюсь о том, чтобы дернуть следом.

Не-е-ет…раз уж наворотил дел — разгребай. Чтобы мужчиной считаться не только благодаря члену и яйцам, а благодаря своим поступкам и мыслям. Жаль, конечно, до меня раньше не ударила эта потрясающая, такая простая мысль; было бы проще. Да. Очень-очень жаль...

Захожу в пустой пентхаус и оглядываюсь по сторонам. У меня здесь много места и много пустоты. Ее даже больше, если честно.

Где-то вдалеке гремит салют, осыпая небо красными огоньками. Красиво, но одиноко.

Да, вот она правда. Мне очень одиноко порой, и даже сегодня, например. Мои друзья пригласили меня к ним на праздники. Я поехал. Но это чувство не отпустило. Что мне там делать? Ну, по-хорошему? У них свои семьи. Марат с Даной и дочей, Довод со своими мелкими Доводами и порой противной, но очень смешливой Женькой. Мирон и Юля с их Лилей. А я один. Еще и в кругу их родителей и теплоты, чтобы максимально чувствовать себя ущербным.

Ну вот почему так?

Ха, будто ты не знаешь…

На самом деле, знаю. Я хорошо знаю, что привело меня к такой жизни и пустому пентхаусу, который стоит как королевский дворец. Но, знаете? Иногда мне дико хочется взять и променять все эти блага на обыкновенное, человеческое счастье, тепло, участие, которых когда-то у меня было очень много.

Точнее, мне так, само собой, казалось… пройдя один путь, ты часто понимаешь, что и где у тебя было в минусе. Спойлер: вся моя жизнь была в минусе. Вокруг было много людей, но я был одинок. Наверно, всегда. Просто когда-то это не так бросалось в глаза, а теперь, стоя посередине своего пустого пентхауса...это понятно даже дебилу.

Да...можно, конечно, снова поиграть в эти игры и спросить: за что? А почему, собственно, и нет? Я живу в этом мертвом царстве рядом со своими призраками, поэтому почему бы не уважить их? Пусть я и точно знаю, за что...

Около пятнадцати лет назад

- Охренеть, чуваки! - восклицает Сема совершенно пьяным голосом, вскарабкавшись на стол.

Я смеюсь, когда смотрю на него. Чую — грохнется. Как пить дать! Точно навернется.

Мы с Андреем переглядываемся и будто мысли друг друга читаем: ага, брат, он точно навернется, и это будет, как обычно, феерично просто.

Сема этого не замечает. У него в руках шампанское Кристал, которое он хлещет из горла. Оно пенится, бьет его мощной струей прямо в лицо, и я взрываюсь смехом. В следующий момент думаю, что точно сдохну. Мышцы пресса сильно сжимаются, я задыхаюсь, как и Андрей рядом, потому что мы, похоже, чем-то не тем занимаемся. С нашим талантом предсказывать будущее, надо было открыть свой кабинет и обманывать людей на их зарплаты, заставлять брать их кредит и чем еще эти шельмы занимаются? Короче, чернуха полная.

Или все дело просто в том, что мы слишком давно и слишком хорошо друг друга знаем?

Сема летит со стола, приземляется на кресло и переворачивается вместе с ним. Грохот стоит — ад. Мы ржем еще громче. Аж стекла дребезжат! Бутылка с Кристал катится по полу, разливая все свое содержимое прямо на темно-серый ковер.

Из глаз текут слезы.

Я откидываюсь на спинку кресла и смотрю в потолок. Стараюсь дышать ровно и глубоко, чтобы не взорваться и не потечь следом за шампанским, которое стоит, как крыло самолета.

- Вышло…как-то не очень элегантно, - стонет Сема, и мы с Андреем взрываемся еще одним витком громкого, тоже, кстати, совсем не элегантного смеха.

Я абсолютно счастлив. Мне двадцать, и кто бы мог подумать, что я буду сидеть в СВОЕМ офисе в центре Санкт-Петербурга и поливать пол шампанским, которое купить себе может позволить далеко не каждый. Совсем не каждый.

А я могу.

Как-то слишком стремительно я могу себе купить и его, и шикарный лофт с видом на Смольный. И крутую тачку. Я могу купить себе все, что я хочу! Я на вершине мира!

«Спокойная ночь…»

Я ждал это время, и вот это время пришло

Те, кто молчал, перестали молчать

Те, кому нечего ждать, садятся в седло

Их не догнать, уже не догнать

А тем, кто ложится спать, спокойного сна

Спокойная ночь

Тем, кто ложится спать, спокойного сна

Спокойная ночь

Кино — Спокойная ночь

Катя

Мне очень нравится Петербург. Кстати, гораздо больше, чем Москва, хотя я еще нигде особо и не была. Здесь царит совсем другая атмосфера чего-то таинственного и притягательного, но самое, наверно, главное, что я не чувствую порока. Только глубину, из-за которой хочется читать стихи...

Прошло две недели назад с тех пор, как меня, словно побитого (в прямом и переносном смысле) щенка, забрали из Москвы и привезли в Северную столицу. Первая встреча с Даной и Маратом прошла…кхм, очень странно и волнительно. Как только мы заехали в город, я стала накручивать теплую кофту Жени на пальцы и хмуриться. Тогда меня попытался успокоить ее Влад, мол, не переживай, мы не кусаемся.

Очень смешно.

Конечно, после всего того треша, который со мной произошел, мне мужчинам верить сложно, и ему я тоже не поверила, хотя ничего плохого от него не увидела. Влад терпеливо и с полным понимаем отнесся к моей трагедии, поэтому не давил, а спокойно направлял, когда мы приехали в больницу на хотя бы какой-то осмотр.

Мне было очень стыдно.

Если честно, я пыталась повернуть назад несколько раз, ссылаясь на то, что чувствую себя нормально, но Влад не позволил моему страху управлять ситуацией. Я готова признать, что это к лучшему. Он вел себя очень сдержанно и можно даже сказать мягко, при этом строго. Пока я переодевалась и умывалась, Женя успела рассказать мне, что у них дома в Санкт-Петербурге трое детей. Вот, четвертый на подходе.

Я, конечно, была в шоке…Скажу честно: она не выглядит как женщина, которая родила троих детей. Даже ее достаточно внушительный живот не может изменить того, что Женя очень миниатюрная, молодая девушка с копной просто потрясающих, волнистых волос. А глаза…у Жени просто потрясающие, широко распахнутые глаза. Да боже! Она в принципе невероятно красивая...и Влад тоже. Вместе они похожи на пару, которой кто-то сверху прописал быть рядышком всю жизнь! Клянусь! Я в моменте даже немного позавидовала, ведь, наверно, у нас с Дамиром тоже все это было. Вместе мы потрясающе смотрелись, любили друг друга когда-то и, наверно, мне долго казалось, что кто-то сверху и нам прописал быть друг с другом всю жизнь.

Но это не так.

Я теперь это вижу и знаю, когда познакомилась с Доводами. А потом сверху насыпали Дана и Марат. Я их уже видела вместе на фотографиях, но, конечно, в жизни это совершенно другие люди. Встреча эта состоялась возле их дома в маленьком сквере. Они меня встречали, и я, конечно же, сразу обоих узнала. Еще тогда, в Екб, я пристально следила за развитием их истории. Если честно, немного ненавидела Дану. Ладно, не немного. Но и меня поймите тоже! Поначалу казалось, что она — подлая змея, которая влезла в чужую семью! У замужних женщин ненавидеть их на подкорке записано. Тем более, если подлая змея выглядит вот так…

Дана потрясающе красивая, молодая, успешная девушка, похожая на модель Викториа Сикрет во плоти! Рядом с ней, наверно, даже Анджелина Джоли чувствовала себя ощипанной курицей, а что про меня говорить? Еще и с огромным синяком на пол-лица.

Стыдностыдностыдно…

Я никогда этого не понимала. Почему женщина стыдится рассказать, что муж ее бьет, а теперь до меня дошло. Ты не то чтобы себя винишь, просто чувствуешь себя конченой, если по доброй воле вышла за такого человека замуж. По крайней мере, я себя чувствовала именно так, ведь…ну, давайте не будем забывать, через какой ад протащил меня мой «любимый» муж, ага? В свете этих событий совсем, наверно, неудивительно, что когда я вышла из машины, не могла поднять глаз на своих спасителей. Влад и Женя, которая проспала почти всю дорогу, тоже вышли следом. Пока мужчины обменивались новостями и тихо посмеивались, Женя отдала Дане карту и мой рецепт на заживляющую мазь. Сотрясения у меня, кстати, не было. Тошнило на стрессе. Ну, и все-таки меня сильно ударили прямо по лицу! Такое бывает, но ничего криминального. Как говорят? Ах, да, до свадьбы заживет.

Да-да, я все еще немного язва. Ну, согласитесь. Достаточно комично получилось вовремя ввернуть такую поговорку. Прямо к месту.

Тихо усмехаюсь этой глупости и мотаю головой, а потом вдыхаю свежий воздух, идущий с Невы.

Дана и Марат поселили меня в гостевой комнате своей огромной квартиры. По-хорошему все-таки надо было отказаться, наверно, но я не смогла. Во-первых, Дана тупо не позволила даже рта раскрыть. Во-вторых, мне совсем не хотелось оставаться одной. Это, наверно, и была главная причина для моего безропотного, молчаливого согласия.

И вот, две недели я примерно по такой схеме и прячусь в их доме. На улицу почти не выхожу, разве что в охраняемый двор, куда не попадешь без специальной карточки. Гуляю с Сашенькой. Это дочка Марата и Даны, с которой я обожаю проводить свои пустые дни и вечера. Пытаюсь, так сказать, отработать все вложенное в меня внимание и заботу, ведь я живу бесплатно. Мне купили телефон, кое-какую одежду заказали, кормят меня. Ничего не просят взамен! А я так не могу…вот и вызвалась на роль няньки.

Вообще, я детей…не знаю, люблю или нет, но Сашка мне нравится. Она очень веселая, довольно спокойная, правда, иногда все-таки ловит особой, демонический вайб и начинает нарезать круги вокруг дивана в гостиной. А мне это в радость…честно. Неожиданно, но это правда. Когда я за ней бегаю, когда бешусь с ней, когда мы смотрим мультики или я ее кормлю, гуляю — у меня душа лечится. Я почти не думаю о Дамире, Золотове и всей той грязи, в которую выступила по пояс. Наверно, слава богу, что только по пояс. Не знаю, как бы проходило мое восстановление, если бы я…нет, даже думать об этом не хочу.

«Меня зовут Кирилл»

Кирилл; около шести лет назад

Она плавно поднимается и опускается на мне, пока я сжимаю ее бедра. Хорошие бедра. Округлые, с правильными параметрами и смуглой кожей. В одной ее груди блестит сережка.

Блядь.

Мозг простреливает от дикого тока, по нутру бегут короткие передачки, как азбукой Морзе вымаргивает: я почти-я почти-я почти.

Очень хочется кончить.

Она стонет красиво, сладко. Мне нравится, как она выгибается. Я вонзаю пальцы в ее талию, второй рукой ползу выше и крепко сжимаю грудь, а потом резко опускаю на себе.

Ее трясет.

Это выглядит потрясающе. Завораживает.

Она хороша. Высший класс. Вчера, когда я привел ее к себе, мне понравилось, как она снимает белье. Как медленно скользят ее руки, как длинные пальцы подцепляют пояс на узкой талии. Мне понравилось, как она его расстегнула. Было что-то отдаленно похожее на жажду.

Сильное влечение.

Мне нравятся красивые женщины. Красивые женщины — это моя слабость.

Ударяю пару раз по ее ягодицам, а потом резко притягиваю ее к себе и подаюсь бедрами вперед, меняя угол проникновения.

Я в ней полностью. До самых яиц, который стучат по коже и касаются клитора. Она мокрая. Она чертовски мокрая, потому что ее тоже все устраивает.

Она почти.

Резко переворачиваю ее на спину, вонзаясь еще глубже. Давай, сучка. Кончай.

Делаю еще один толчок. И еще. Еще. А через мгновение чувствую этот потрясающий коктейль из адреналина, сжатия ее мышц вокруг моего члена и крика, что срывает горло.

Я долблю ее без передышки. Кому вообще нахуй всралась эта галимая передышка?! Сердце скачет. Чувствую, как пальцы сводит, снова идет ток и через мгновение меня всего пронзает насквозь яркая вспышка собственного оргазма.

Дыхание сбивается. Перед глазами темнеет. Запах секса и похоти обволакивает меня, а через мгновение все кончается.

Я падаю на постель рядом с ней и закрываю глаза. Наверно, это Нирвана. Ну, или типа того.

- Черт, Кир, это было…

Заткнись.

Я не помню, как ее зовут. Что-то сладкое…может быть, Анжела? Или Люся? Эти имена вызывают на кончике языка слишком большую приторность, ну и хер с ним. Хотя нет, последнее имя вряд ли ее. Моделей не зовут Люся. Это немодно. Наверно, она Анжела? Ай, да похуй. Кому какое дело вообще…но девушка лезет с объятиями, и, полагаю, дело тут все-таки есть. Кому-то. По идее, конечно, мне, но нет. На самом деле мне насрать. Я хочу, чтобы она нахрен свалила отсюда.

Сажусь, убрав ее руки со своей груди, потом снимаю презерватив и поднимаюсь с постели.

- Ну…куда ты, малыш?

Малыш, блядь. Какая пошлость…

Закатываю глаза, молча подхожу к столу и достаю сигарету из портсигара. Потом беру телефон.

- Такси приедет минут через пятнадцать. Успеешь собраться?

- Т-такси?

- Машинка такая с шашечками. Возит людей за деньги. М? Припоминаешь?

Перехватываю сигарету губами, выдыхаю дым. Через мгновение в спину мне летит подушка, но я не оборачиваюсь.

Она не устроит скандал. Это очевидно. Точнее, она очень хочет это сделать, но я, сука, не на ее привязи. Не позволит себе так опрометчиво поступить. Думаю, она считает, что пока я не под каблуком — нельзя; и потом будет нельзя тоже, конечно, только она этого никогда не узнает. И того, что, даже если у меня кто-то есть, это нихрена не значит. Ведь и нет. Даже если да.

- Кир, может, я сегодня останусь?

Хмыкаю. Нет, надо точно запомнить ее имя. Я ведь трахаю ее периодически, но в моей телефонной книге она называется «Сиськи с пирсингом» — сомнительное имя. Оно не похоже даже на индийскую тарабарщину, а снова спрашивать…ну, как-то не комильфо. Мне нравится с ней трахаться. Периодически и не то чтобы очень часто, но лучше открытый кредит, чем нахрен засраная история и полный бан.

- Малышка, ты же знаешь, - тяну с притворным сожалением, - Это без вариантов.

- Ты ее не любишь.

Вот это, сука, новости.

Резко поворачиваюсь и поднимаю брови. «Сиськи с пирсингом» смотрят на меня твердо, но влажно. И нет, это не метафора к ее желанию моей скромной персоны. Она решила разыграть карту всемирного страдания и бесконечной любви, устроив всемирный потоп.

Интересно.

Нет, вы не подумайте, я не тварь…точнее, ну да, тварь, но! Я это, во-первых, признаю, во-вторых, несу ответственность и нихрена не обещаю. С меня взятки гладки. Да и она, ну правда, давайте откровенно говорить, по мне не страдает. Я охренительно богатый, у меня везде связи, и я не урод. Ставлю сто миллионов на то, что она хотела бы видеть меня на позиции своего мужа.

Извини, родная, вакантное место занято.

- Давай не будем, - наконец-то говорю, а она роняет очень ненатуральной слезы на свои крутые сиськи с пирсингом.

Похоже, придется найти другую с такой изюминкой. Мне нравится. Особенно сильно нравится, как ее сережка стучит по моим зубам, но вот чего я не нанимался, так это хавать истерики от своей шлюхи. Пусть и постоянной. Нет уж, дудки, увольте. У меня слишком много дерьма, еще и этого не хватает.

- Не рыдай, блядь, - говорю тихо, но взгляд, сам чувствую, тяжелее монолитной плиты.

«Сиськи с пирсингом» замирают. Да, детка. Я не извращенец (почти), и точно не садюга. Не люблю бить женщин, у меня нет стремных кинков типа желания сломать пару костей или вырвать все зубы, как, например, у одного гандона из правительства, но я и не милый зайчик тоже. За наши отношения хорошо плачу дорогими подарками. Конечно, она не шлюха. Разумеется, нет. Она — успешная модель и «яркая личность», но не проститутка. По факту, конечно, это два одинаковых понятия, но тс-с-с…оставим это между нами.

Она не шлюха! Но я все чаще думаю, что было бы неплохо завести отношения именно со шлюхой, чтобы мозг мне не ебали после того, как кончу. Чтобы не вешали мне на уши лапшу про великую любовь или не пытались затащить меня под венец. Там все, по крайней мере, просто — ты трахаешь, ты платишь, а потом она тихо и без проблем уходит.

«Careful what you wish for»

careful — lucky daye

Катя

- Меня зовут Кирилл.

Его фраза так и осталась висеть в воздухе, разгоняя по моим венам смущение, краску и…невероятный трепет, волнение. В этом коктейле есть что-то еще. Много того «еще», от которого внутренности сводит в судороге.

Я не могу пошевелиться.

Смотрю на него жадно, разглядываю…Сегодня на моем Воланде нет костюма, он выглядит почти домашним, но в черном. Кажется, этот цвет — его вечное сопровождение, как тень или важная часть его души.

Не знаю, почему я об этом думаю…

Просто ему так идет…черный — его цвет, и на нем он не выглядит удручающим. Он ему идет. Подходит, как грех.

Он — грех, порок, сладость. Даже домашним он выглядит, как Дьявол. Такой же красивый, как в той квартире, если не лучше. На солнце, которое пробивается сквозь большие окна этого прекрасного дома, Воланд сияет, как бриллиант. Черный бриллиант — необычный, совершенно другой. Не такой, как все…Русые волосы с пепельным подтоном аккуратно убраны назад, футболка облегает его тело, оголяет руки с плотным канатом вен и узорами, которые их покрывают. Конечно, очень жаль, что у меня нет возможности разглядеть эти узоры поближе, а еще лучше всего его рассмотреть поближе. Да…я хочу рассмотреть его, коснуться, чтобы точно знать: он — не плод моего больного воображения. Все правда. Здесь. Он здесь…

Слышу тихий, деликатный кашель, на который резко поворачиваю голову. Это Женя. Она улыбается так широко, что я тут же падаю в смущение. Щеки горят, мурашки по коже пробегают. Дана смотрит на нее с недовольством, потом глаза закатывает и обращается ко мне уже с мягким взглядом. А я смущаюсь только больше…В прихожей все молчат. За нами наблюдают. И это не совсем приятно, но…

Боже, о чем я вообще думаю? Он здесь. ОН ЗДЕСЬ! А я так боялась, что мы больше никогда не встретимся, но он здесь! Стоит и…кажется, нервничает? Или меня глючит? Перевожу на него взгляд и слегка щурюсь. Второй стоп. А что он вообще здесь делает?!

Вокруг все продолжают молчать. Я боковым зрением вижу, что наши немые зрители играют в пинг-понг: то на него посмотрят, то на меня. И пауза начинает слишком сильно затягиваться, а мне так много хочется у него спросить о стольком…нельзя позволить этой тишине отнять возможность с ним поговорить.

- Приятно познакомиться, - выпаливаю самое, наверно, тупое из всего многообразия остроумных выражений.

Какой тут острый ум? Я сейчас реально тупее табуретки.

Слышу смешок. На этот раз Дана не сдерживается. Прикрыв ладонью губы, она старается не заржать в голос. Я уже хорошо знаю, как именно она выглядит, когда старается не заржать, поэтому без труда узнаю этот ее, блин, взгляд.

Замечательно.

Теперь игнорировать присутствующих сложно, и я оббегаю их глазами, краснею еще больше и прячусь в изучении плитки. Очень хочется исчезнуть нахрен, честно. Влад и Марат как-то слишком радостно улыбаются, за их спинами стоит еще один мужчина. Наверно, это Мирон — муж Юли. Он от своих друзей не отстает, но больше концентрируется на…Кирилле.

Какое красивое у него имя…Кирилл. Мягкое, но вместе с тем какое-то загадочное. Или обычное? И все дело просто в нем самом? В хозяине этого имени?…

Из-под опущенных ресниц бросаю на него взгляд. Кирилл хмурится и устало-саркастично ошпаривает своих друзей. Я не очень понимаю, что здесь происходит, конечно, но, полагаю, надо что-то сказать. Что-нибудь…ну, знаете? Этакое. Например, какого хрена он здесь делает? Явно знает Дану! Это было совпадение? Едва ли. Тогда какого черта?!

Да, вторая моя эмоция — это растерянность, непонимание и некоторая толика злости.

Обманули меня, что ли?…

Третья эмоция — боль и обида. Вспоминаю девочек, с которым успела вроде как подружиться, и снова думаю о том, какая же я идиотка. Поверила незнакомцам. Снова. И такое гадливое чувство накатывает: почему меня все стараются обмануть и мокнуть в свое же дерьмо лицом? Прямо по московской схеме, когда меня пытались прогнуть или сломать об коленку.

Немного пячусь, обняв себя руками. Не смотрю ни на кого. Не хочу. Не хочу слышать правду, это будет слишком сильный удар под дых, если они меня действительно обманули.

А они обманули, да. Но слышать я это все равно не хочу…

- Кать… - считав меня, начинает Дана, но ее перебивает Кирилл.

- Катерина, мы можем…поговорить?

Поднимаю на него глаза. Там в квартире в Москоу-сити он был более уверенным в себе, сейчас же выглядит каким-то растерянным. Это подкупает. Не знаю, что со мной не так, но даже при всех вводных, я не могу не учесть тот факт, что все они помогли мне, когда я оказалась в полной, не побоюсь этого слова, жопе. Да, именно там. На обочине жизни, без денег и возможности выбраться — я была в ловушке, а они протянули мне руку помощи. С другой стороны, зачем?…

Это интересный, конечно, вопрос. Правда. Он меня поджигает изнутри, но знаете что? Как ни ищу, я не чувствую угрозы, какую ощущала в Москве рядом с теми людьми. Помню, как с Золотовым и компанией мой радар моментально настроился и заискрился, а тут пустота. Я не хочу сбежать, не хочу спрятаться, но вот что действительно желает мое сердце, так это получить ответы.

Гордо расправляю плечи и задираю нос.

- Да.

Кирилл быстро оббегает меня взглядом, а потом на его губах вырисовывается легкая улыбка. Совсем незаметная, но я ее чувствую. Чего радуется? Непонятно, но окей. Мы поговорим — не сомневайся!

Приосаниваюсь и делаю шаг к нему, но тут же замираю. Куда идти — без понятия. Хочется поговорить наедине, а где это сделать? Чужой дом все-таки. Оборачиваюсь к Жене, чтобы уточнить, куда можно — это важно. Вежливость в чужом доме, даже если ты злишься — это важно; все-таки она хозяйка здесь…

Женя оценивает сразу. Мягко улыбается и слегка указывает на Кирилла подбородком.

- Он все знает.

Я на него теперь смотрю и щурюсь сильнее. Злость тоже накипает.

«Гребаные вилки и абсолютное счастье»

Катя

Вечер не перестает быть томным, хотя кажется, что все, как прежде.

Когда мы возвращаемся в дом, нас встречают странными улыбочками. В основном мужская половина компании, женская скорее косится с любопытством.

Чувствую себя неловко.

Сжимаю руки внизу живота, не знаю, куда их деть. Я уже достаточно сильно привыкла к Дане и Марату, к Владу чуть меньше, хотя с Женей мне вообще просто оказалось найти общий язык. Перед ее мужем я все-таки еще немного буксую. Наверно, все дело в том, что с Маратом я живу фактически на одной территории. Немного легче переносить его общество, хотя…если честно, то этот факт меня тоже смущает. Надо будет начать присматривать себе квартиру: хорошего понемножку.

Мужчины продолжают вести странные игры в гляделки, которые, почему-то, как мне кажется, касаются именно меня. Когда Кирилл издает тихий смешок, упирает руки в бедра и почти фыркает — понимаю, что точно меня, поэтому заливаюсь краской только сильнее. Слава богу, помощь уже спешит на помощь:

- Так, ну ладно. Давайте ужинать? - наконец-то говорит Женя, и я ей благодарна просто бесконечно!

Гостиная оживает. Тишина растворяется в довольном гомоне давних друзей, а я знакомлюсь с Мироном. Кирилл маячит где-то рядом. Сначала я не сильно придаю этому значения, но когда Мирон улыбается и протягивает что-то вроде:

- Наслышан…

Он бросает взгляд мне за спину, и я оборачиваюсь, чтобы столкнуться со своими Воландом. Он, кстати, возмущается, но молчаливо, а я вдруг, вместо того, чтобы вспыхнуть от нового смущения, улыбаюсь.

Такой забавный…

Да и потом. Раз Мирон «наслышан» обо мне — это же хорошо, так? Почему-то просто чувство такое, что ему явно не Юля рассказала. Или, по крайней мере надеюсь, что не только она.

Кирилл провожает меня до стола и, как джентльмен, отодвигает стул. Снова слышу смешки, на который он старается не обращать внимания, и меня отвлекает. Что-то спрашивает. Достаточно громко, чтобы их заглушить. Ну, в теории.

К нам присоединяются остальные.

Я же продолжаю ощущать странное давление и чрезмерное внимание, которое в какой-то момент не могу вынести спокойно и молча. Ну, не мое это — социальные игрища через взгляды, принятые в высшем обществе.

- Простите, - цежу, оглядывая каждого серьезным взглядом, - Но какие-то проблемы?

В столовой виснет тишина. Кирилл поджимает губы, чтобы не заржать явно. Остальные просто глазами хлопают, словно я — это какая-то диковинная зверушка. Может быть, и так. Но мне это не нравится.

- Вы просто пялитесь на меня всем скопом, потом бросаете взгляды на него. В чем дело? Мне так не нравится.

Да, это тоже мой, возможно, косяк, но я не люблю скрывать что-то там, прятать это что-то, драпировать. Может быть, высшее общество и вовсе не для меня…хотя с другой стороны? Через мгновение в столовой взрывается целая бомба смеха. Ржут, кстати, все. Особенно громко Влад. Почему-то.

Я хмурюсь.

Кирилл делает глоток из бокала с вином, мотает головой, облизывает губы. Окей, круто. Действительно, просто замечательно, но кто-то мне ответит?

Хмурюсь сильнее. Знаю, что такая я очень похожа на ребенка, ну, и пусть! Я понять хочу, что сразу и озвучиваю.

- Я просто понять хочу, что я не упускаю. И только не говорите, «все нормально», окей? Или что ничего не происходит. Я вижу, что это не так.

Марат приходит в себя первым. Он кивает пару раз, ставит свой бокал рядом с тарелкой и говорит мягко.

- Прости, Кать. Просто мы впервые видим, как наш колючий мальчик смущается рядом с женщиной.

- Мы его в принципе рядом с женщиной видим впервые, - поддерживает Влад со смехом, за который получает толчок локтем от супруги, и тут же выдает еще один ответ на еще одну загадку, - Что? Ты слышала ее? Вы с ней чем-то похожи. Ох, скучно тебе точно не будет, Кир…

Поджимаю губы, чтобы спрятать улыбку, но не выдерживаю и бросаю на него взгляд. Сидит, как статуя заледенелая. Злой. Вкручивает свои черные глаза в друзей, а щеки слегка порозовели…

Так трогательно…

- Вы мне за это ответите, козлы, блядь! - шипит вдруг, снова слышатся сдавленные смешки, но я на них не обращаю внимания.

Кирилл смотрит на меня, и это действительно забавно…

- Прости, они…охренели просто. Не обращай внимания.

Медленно облизываю губы и прячусь в своей тарелке, чтобы не смущать его еще сильнее. Пусть это и заманчиво…

- Да ничего. Теперь мне хотя бы понятно…

И это действительно так. Он не приводит никого к своим друзьям, а меня привел…и эта мысль как-то вселяет в меня чуть больше уверенности. Я не чувствую себя, конечно, как рыба в воде внутри этой компании, но мне становится попроще.

Так, странная неловкость из меня испаряется, как и из столовой в принципе. Разговор оживает, перетекает с темы на тему. Все идет как надо, до того момента, как нам не приносят устриц.

Вообще, весь этот ужин — своего рода репетиция для меня. Через три дня я впервые буду выступать на одном из приемов Даны, а там запланирован ужин, на котором я тоже буду присутствовать. Как сказала Лазарева: «обязательно!». Проблема заключалась в том, что я совершенно не разбираюсь в многообразии приборов, которыми принято обращаться в высшем обществе. В моем мире есть только одна вилка, одна ложка и один нож, а не миллион и того, и другого, и третьего.

Господи! Зачем так усложнять?!

Растерянно моргаю, прикусываю губу. Я вроде как выучила приборы, вроде как в них не путалась, а тут — провал. В башке сжатый вакуум и никакого просвета…блин. Я не помню, и на меня медленно накатывает паника! Черт возьми! Можно, конечно, сжульничать, подглядеть, но не буду же я подглядывать на приеме, так? Вспоминай. Давай, Катюха, ты сможешь! Это не высшая математика, в конце концов, и даже не дебильный тангенсы-котангенсы. Это всего лишь вилка.

Та-а-ак…

Считаем зубчики вместе. Ага. Два зубчика, которые больше похожи на иглу — это для омаров. Я помню, потому что подумала, что я точно не стала бы жрать омары в ресторане. Исключительно на диване. Как пользоваться этой вилкой, так и не сообразила. Скорее всего, будет провал — совру, что у меня аллергия! Замечательная идея! Может быть, соврать и про эти дурацкие устрицы? Стоп. Считай!

«Одно и то же»

Катя

Высшее общество всегда представлялось мне…чем-то сомнительным, если честно. Да, я мечтала о сцене, хотела стать «кем-то», и даже не «кем-то», а самой настоящей, яркой звездой. Но! Эти все встречи, эти улыбки, эти люди…они меня пугали.

Сейчас я понимаю, что беспокоилась совсем не зря.

Когда мы приезжаем в модный, фешенебельный отель за городом Петербурга, я сразу чувствую давление со всех сторон. Марат, конечно, держится потрясающе, как и Дана. Они идут вперед, высоко подняв головы и расправив плечи. Они, как рыбы в воде, не чувствуют себя лишними.

А я да.

Плетусь следом, стараюсь особо ни на кого не смотреть и все время поправляю то прическу, то платье. Единственное, что радует бесспорно — это, кстати, платье. Оно дарит мне чуть больше уверенности. Шикарное…вчера его принес курьер. В белой коробке с черной надписью знаменитого бренда. И это подарок от Кирилла…

Мы не виделись с ним три дня. Ровно столько прошла с тех выходных, когда он отвез меня домой сам. Мы тепло попрощались, обменялись номерами и даже немного переписывали (что вызывает во мне почти детский восторг, если честно), а утром он сказал, что ему срочно нужно уехать. Сейчас внимание! В Непал. Там со связью перебои, так что он вряд ли сможет отвечать или звонить…

А я скучаю…

Такая дикость. Но я так сильно по нему скучаю, а сейчас, если куда и смотрю, то изо всех сил стараюсь найти знакомую макушку. По нулям, конечно…

Его нигде нет. От этого горько дико, и я прикусываю губу, забирая с серебряного подноса бокал шампанского. Пить не хочу, от волнения места себе не нахожу! Но верю, что он все-таки приедет…

Не знаю. Мы с ним почти незнакомы, но почему-то мне кажется, что если Кирилл дал обещание, он непременно его сдержит.

- Очень красивое платье, - слышу в сотый раз комплимент, поднимаю глаза на вполне себе милую женщину с очаровательной улыбкой…

А за ней вижу оскал.

Серьезно. Может быть, я с ума сошла? После Золотова очень сложно реагировать адекватно на любые попытки сблизиться. Этим людям. Хотя с другой стороны, Марат и Дана тоже входят в круг «этих людей», значит, я все-таки могу себе доверять? А ей, наоборот, нет.

Киваю сдержанно и так же улыбаюсь.

- Спасибо.

На этом баста. Нет, все-таки лучше прислушиваться к своей интуиции, которая буквально в рупор орет: не верь, не верь, не верь. Однажды она меня уже спасла, поэтому не вижу причин ссылаться на собственную глупость или какие-то там накруты. Все-таки все мы всегда чувствуем, когда улыбка настоящая, а когда под ней оскал.

И явный интерес. Я замечаю, как меня разглядывают люди, которые подошли к Марату и Дане. С любопытством, с желанием раскопать какой-нибудь грязи. Ха! Это почти смешно. Высшее общество, столько правил, а по итогу это все равно, что лавочка и наши бабульки в Екб. Которые точно так же пялятся, а потом шушукаются. И именно за этим, кстати, задают вопросы. Нет там искренности, только желание накапать побольше сведений, раздуть их и перетереть в кругу своих единомышленников.

- Я пойду, подготовлюсь к выступлению? - говорю Дане на ушко, она кивает и улыбается.

- Да, иди.

Тоже чувствует себя некомфортно? Вряд ли. Но понимает. Все она понимает, и возможно, рада, что я тоже понимаю…

Я не боюсь выходить на сцену, но пока пересекаю шикарный зал, ловлю дрожь. Довольно сильную, если честно.

Конечно, здесь все шикарно, но и у Золотова тоже было шикарно. В том ресторане…

Нет, не настолько. Это другой уровень, хочешь ты того или нет. Высокие, трехметровые (наверно) окна, шикарная люстра из острых углов под потолком. Все в интерьере подобрано со вкусом, все сочетается. А еще белые скатерти на высоких столах! И официанты, одетые в смокинги с красными галстуками!

Боже…

Так, ладно. Спокойно.

Захожу за сцену, а там уже стоят музыканты, с которыми я успела отрепетировать. Дима, Олег и Николай. Они мне улыбаются, вроде как подбадривают, хотя я половины не слышу за частым сердцебиением.

Блин, да соберись ты уже! Тряпка!

Нет, не получается…

Такая трагедия. Получила шанс, и я почти готова его профукать в шикарном платье без бретелек и пышной юбкой. У меня и укладка, и макияж…все, как надо! Я выходила на сцену в нарядах попроще, а тут…это должно же мотивировать! Но нет. Наоборот…

Будто только сильнее калит.

Если я облажаюсь? Опозорюсь? И Дану опозорю! Какая ответственность…

- Готовность пять минут!

Вздрагиваю от голоса организатора, но не успеваю никак отреагировать: он сбегает. А я остаюсь хватать ртом воздух и пищать про себя (потому что вслух что-то произнести в принципе-то еще испытание): как пять минут? А можно побольше? Я не готова!

Но времени нет. Олег что-то спрашивает, а я не слышу! Но и на разборки тоже нет времени. Николай отодвигает в сторону тяжелую портеру канонического, красного цвета, и указывает рукой.

Я иду.

На чистом автомате и деревянных ногах. Сердце в груди бахает так сильно, что я не слышу своих мыслей. Или я просто на них сейчас неспособна? Вполне вероятно…

Ладошки потеют…

Единственное, что хорошо и чем мне безоговорочно нравится высшее общество: когда мы появляемся, на нас никто не смотрит. Они продолжают вести свои «важные» разговоры, продолжают тонуть в собственном лицемерии, но, конечно же, я не обманываюсь. Если облажаюсь — это заметят.

Так, спокойно.

Музыка начинается с первых, аккуратных аккордов. Песню я выбрала…не знаю, сердцем? А думала о Кирилле…

…Как дельфины, мы уходим в плаванье, ища вторую половину.

Ища стабильность, сильную спину

Я жду опять, когда не будем как они

Мы притворяться сильными или бояться быть некрасивыми

Мой голос звучит тихо. Я ловлю на себе некоторый интерес, хотя стараюсь не смотреть в незнакомые лица.

Думаю, мой внезапный страх все-таки как-то связан с событиями прошлого, ведь сцены я действительно никогда не боялась…пока на этой сцене не решилась моя судьба. В каком-то смысле…