M L P (мирок Любимых ;) Пони)

пони-ОС

Сказка о Несси и волшебной жемчужинке

Маленькая светло-синяя лошадка Несси со значком жемчужинки, медленно склонившаяся устало брюшком на песок дна озера - это была русалочка-пони - со вздохом смотрела, как мимо проплывают, резвясь, стайки рыб и кричат: "Лови, догоняй!". Она опустила переливающиеся большие глазки и еще больше вздохнула: Несси уже была очень старенькой, она еще помнила, как плавал крошкой ее сосед Стив. Тот расчесывал свои великолепные усы и приговаривал, что старость - тоже радость.
А речной пони было грустно - как же хотелось опять малышкой качаться в раковине для жемчужинок, играть в пятнашки со знакомым крабом-непоседой... Но ей было даже тяжело переставлять ножки. Несси горько заплакала. И уже не надеялась, что кто-то поможет ей. Но как-то прогуливалась у реки Флаттер-Шай. светло-желтая с приятно-розовой гривой и хвостом, и с очень чутким сердечком, она тотчас почуяла тихий плач.
"Что случилось?" - нагнулась Флаттер-Шай, глядя сквозь кристально чистую воду на Нэсси. Речная пони поведала ей о своем горе. Ее собеседница ахнула и всплеснула передними ножками, всей душой желая помочь, но не зная, как... Стив все так же расчесывал усы, и ни до кого не было ему дела. Казалось, так и суждено было ее новой подружке пропадать...
Но зоркая Флаттер-Шай успела заметить, как к гребешку Стива, любовно сжимаемым его лапищей, была приклеена волшебная жемчужинка. Вспомнила лошадка, как Ее Высочество Селестия рассказывала: "Она дарит хозяину, если ее носить у сердечка или в руках, вечную молодость, может вернуть в детство". "Глупый Стив" - даже с досадой подумала пони, незаметно подкладывая ему другой гребешок. Дракон, опять потянувшись за расческой, так и не заметив подмены.
А жемчужинку, бережно вынув, Флаттер-Шай осторожно положила в передние ножки уснувшей Несси, тихо отошла, погладив лошадку. Наверное, ей снились рыбки детства... Щекочущие их хвостики коснулись ее носика, она открыла глаза и... с удивлением обнаружила, что снова малышка. Бережно-бережно Несси прижала к груди жемчужинку, и, проплыв мимо поглощенного усами Стива, устремилась к крабикам, играть в пятнашки, как в детстве...

Дождь сакуры

(..." Каждую его капельку провожаю с грустью, уже ль она больше не будет такой, как однажды?" - вздохнул Кабуто и нехотя отошел от балкона своего дворца, на перила, крышу которого все падали тихо розовые ароматные лепестки)...
"Мне говорили мои дальние родственницы - Их Высочества Селестия, Луна - "Ты не грусти, в твоей стране же полно таких деревцев, и каждые из них цветут или цвели так же красиво"..." - размышлял молодой король дальнего края, где с алым солнцем тоже вставали и общались, играли, любовались черно-белыми мишками и маленькими лисичками неунывающие пони.
Они любили этого юношу-пони, который с тихим радушием проведет в покои, выслушает, поможет всеми силами, защитит, и каждая лошадка знала, что даже когда она спит, ее охраняют его чуткие карие глаза; приятно-зеленый с темно-синей крышей замок его был виден из любой точки дальней, сказочной страны...
"Может, они... правы?"... - задумчиво опустил взгляд Кабуто - на груди и плечах блестел массивный ошейник из сияющего металла мягкого зеленого цвета, капелькой в его середке был нежно-розовый камешек в форме... лепестка (все в тон аккуратненькой короне, все напоминало о сакуре!
Он еще раз поднялся в высоту на огромных сильных крыльях, чуть переливающихся, почти прозрачных как стекло, темно-синеньких, формой напоминавших не то крылья дракона, не то - бабочки - и совсем близко оказался белоснежная ягодка луны, от нее тихо-тихо падал сияющий пух на синие волны травы, на камешки и мостики, журчащие ручьи и... На живые розовые облака садов, шелестящие, дышащие, распускающиеся и сливающиеся с дождем лепестков, что, вроде бы, так были похожи на них, но...
"И все же - это моя сакура... - пони-правитель все раздумывал, осторожно опустил голову на массивные доспехи, в тон ошейнику, что охватывали передние его ноги, приземлившись на сгусток тумана, жемчужно мерцающей паутинкой пронизывающего синеву, - И пусть она в чем-то похожа на другие, не единственная на свете...".
Тут его щеки коснулась розовая капелька того сказочного дождя, что пришел так неслышно - она гладила его вырезанные черные контуры обводки бровок и глаз, уголка мордочки, так аккуратно, что ее прикосновение казалось лишь мгновением; и сколько было в нем одном - точно не желал улетать в неведомый край, боялся, что больше никогда не встретит уютной розовой мягкой перины из похожих на него, своего хозяина.
Кабуто прочувствовал это и посмотрел ему вслед, не обращая внимания на то, как ветер треплет ему коротенькую черную гривку, с длинной челкой, искристую, через которую чуть просвечивался его темно-синий лобик, как бы говоря ему: "Что тебе одна сакура, целые сады ее - твои!.. Не тревожься и радуйся!..".
Он полетел за ним, хотя сонные лунные лучики укрывали его темно-синюю фигурку дымкой дремы; летел, не оглядываясь, за цепочкой таких маленьких, в чем-то скромных, но таких родных ему светло-розовых лепестков (когда-то они впервые открывались под влажными глазками росы, они смотрели на большой и широкий мир, а он каждый день поливал, взрыхлял почву, смотрел на них и... наклонялся над хрупким невысоким деревцем, что родило их, и мягко обнимал, стараясь не помять), что, беспомощно кружась в порыве ветерка, уносились вдаль; летел, с трепетом осознав одно: "И, что бы ни было, это моя сакура!.. Я очень ее люблю, я, я... Не покину ее!..".
Миг всего этого снова отчетливо пронесся перед юношей-пони, он встрепенулся и остановился - а как же то тонкое черно-коричневое ароматное деревцо, которому, должно быть, совсем холодно без своего розового пуха? Как он красив, мягок, не хочется с ним расставаться, не хочется, чтобы он улетел...
Но деревцо... "А как же ты? - подумал о нем он, ощутив, как от душевных метаний у него часто бьется сердце, и оно шептало: "Кабуто, ты же говорил мне, что любишь ее... А готов бросить, только чтоб не расстаться с улетающим ее розовым дождем?.. Ты ли это? Или был влюблен лишь в ее цвет?.. Но он уходит... А она еще есть, все еще нуждается в тебе... Ее ли вина, что улетели те красивые лепестки?.. Ответь теперь - любишь ли ты ее?..".
"Да!" - закрыл глаза он и бросился обратно - в глубине дворца, незаметная, стояла взращенная им сакура, казалось, она поникла красивыми веточками, с них опадали и улетали последние лепестки.
"Я с тобой!.. Прости меня!" - одними глазами тихо произнес ей пони и, не боясь быть уколотым острыми холодными ветвями, обнял ее крыльями, стремясь передать тепло, согреть тревожным дыханием, невольно, как в беспамятстве, вызывая магию длинного острого темно-синего рога; а вокруг них все танцевал лепестками ветер, грозясь забрать последний лепесток, что Кабуто отчаянно придерживал грудью... Вдруг...
Он открыл глаза - перед ним стояла, как вырезанная из снега, сакура, робко переливающаяся в лунном свете, на веточках один за другим распускались... лепестки! Он оглянулся - в страну пришла неслышно зима - дождь все ронял капли, только теперь они были обыкновенными, быстро мерзнущими и покрывающими все вокруг белыми снежинками...
"Ты... Такая красивая!" - пряча слезы, прошептал дереву, что не переставал обнимать крыльями, он - холодный чудный невидимый ножик снежного мастера, вырезающий ее более тонкой и загадочной, пушистой от белого своего пуха, словно сделал сакуру птичкой, покрыв очаровательными перышками, но ранил и не дал взлететь (на ее ветках повисли тяжелые ягодки, переливающиеся, алые, приятные)...
Принца не усыпляло очарование ее красотой, нечто проводило в самую его душу каждую застывающую ягодку как слезу - она все грустит... Быть может, о лепестках, быть может, о том, что они летают; щемяще принял это в мысль Кабуто и решительно тихо кивнул головой, выпуская силу рога... И маленькая белоснежная бабочка, с алыми ободочками крыльев, светящаяся, с бледно-розовыми пятнышками в каждом крылышке в форме лепестка, радостно запорхала к луне...
Он долго смотрел ей в след, порываясь улететь, но чувство долга перед страной и отчаяние не давало ему сделать и шага; он только сказал себе: "Надеюсь, больше ты не будешь грустить... Не скучай по мне, моя красавица... Лети...".
Снова вспомнились ему слова Селестии и Луны, и лучик воспоминаний, радости и маленького тихого счастья, что останется с ним, и, кто знает, с ней тоже: "В твоей стране сады сакур цветут и теряют лепестки"; он смиренно вздохнул и хотел пойти вздремнуть ("Счастье будет, если мы хоть иногда будем вместе хоть во сне" - ручейком вливалось к нему в сердце утешение); надо развеяться, хоть на миг увлечься, забыться заботами, хобби (однако фехтование в воздухе мечами с отражением и беседы с пони-самураями из стражи, приемы и театр, чай с гостями и прогулки - все это будет уже не прежним, без нее - быть может, похожей на других, но его сакуры)...
Тихо-тихо что-то опустилось ему на щеку вновь, и торопливо он открыл глаза, надеясь, что все это только снилось ему и деревце вернется, вновь уберется розовым дождем; но - тишина, синева и... Маленькая белая бабочка почти слилась с луной, сияющая, полупрозрачная кроха, улетая вдаль... Он опустил глаза и... Крепко-крепко прижал к себе то, что они нашли - маленький лепесток, что они сохранили, нежный, как ее дыхание...
("Я всегда тебя буду хранить... Спасибо, что ты есть!" - погружаясь в сон, сказал Кабуто, бережно укладывая в крыльях его ближе к сердцу, не то ему, не то ей, не то... Дождю сакуры, что укрывал его вспоминанием о мечте)...

Луна

Весы Созвездий

Темно-синяя пони с волшебной гривой и хвостом внимательно смотрит в небо... Она - Принцесса Луна - так часто это делала, но сейчас глубокая даль облаков видится ей по-новому.
Из сверкающих звезд складываются фигурки - точно мишки, сказочные существа... и где-то есть ее звезда, Луна снова старательно обводит внимательными зелеными глазами небесный свод - неужто нету?
Подлетев на мягких и мощных крыльях к белоснежному одноименному алмазу ночи, лошадка с месяцем на боку наконец замечает слабое очертание - такая же пони, даже ее крошечная корона и украшение командира хранителя снов и мечты сияют не хуже настоящих... Однако, что-то мешает налюбоваться им как следует...
Луна подлетает еще ближе - туман, переливающийся и мешающий, словно в нем скрывалась еще одна фигурка. Она всмотрелась - это была еще одна пони - покрупнее, с роскошной будто радужной гривой, острым рогом, очаровательная еще одна принцесса... Несомненно - то Селестия, ее сестра. Ночная Принцесса остановилась в нерешительности - когда-то она любила свою сестру больше всех на свете, и не могла представить без нее жизни, но потом... Что-то случилось в ее душе, что мешает ей чувствовать по-старому, она ее уважает, слушается ее, но...
Любит ли, может ли это делать, когда даже сейчас ее очертание закрывает ее, мешает, не дает лететь в звезды дальше? У Селестии теперь своя жизнь, новые друзья... и невольно одиночество и боль, тоска, необъяснимая тоска по прошлому охватила Луну. Она вспомнила, как вместе встречали они рассвет и закат, как защищали малышек-пони, как молчали вместе, просто глядя друг на дружку и как прекрасно было ее обнимать и чувствовать тепло точно солнца...
Слезы медленно потекли из глаз Принцессы и, не в силах побороть эти противоречивые чувства, она хотела броситься прочь и никогда больше не возвращаться ни к своему созвездию, ни к мозаике из звезд, хранящей образ ее сестры; но вот... Две слезинки коснулись звездного сияния и два перышка... тихо, незаметно, мягонькие частички сердца Луны осторожно погладили мерцающие звездочки и унеслись вдаль...
А она еще долго смотрела на... возникшие огромные весы, возникшие ниточкой между изображением на небе ее и ее сестры - звездная Селестия точно с грустью и готовностью и дальше любить свою сестричку повернула к ней свою красивую мордочку, Луна из звездочек ответила ей тем же и... огромные весы, немного понаклоняв свои чаши то вверх, то вниз, застыли и вспыхнули миллиардами звезд, и луна осветила их прелестным сиянием...
Где-то в центр этого звездного творения улетала Принцесса, темно-синяя, спешившая на крыльях, слушая стук своего сердца, к сердцу и глазам, крыльям своей сестры.

Ночью в... луне

... Ярче и пронзительнее становятся белоснежные контуры, что днем почти скрывались за синевой неба и лучами солнца, огромный белый глаз сумерек, как живой смотрит с высоты...
"Кажется, он смотрит на меня!.. К чему бы это?" - подумала задумчивая королева сказочной страны волшебных и веселых пони, с задумчивыми зелеными глазами, сверкающими синими ресницами и волшебным длинным рогом, мощными крыльями, темно-темно синей шерсткой и переливающейся, магически воздушной гривой и хвостом, мягкой, завораживающей синевы, на грациозных и сильных ногах выросли узорчатые серебряные наросты на копыте, что напоминали корону (что крепко держалась на ее челке, поблескивала темным, причудливого оттенка алмазом и черным золотом)...
Она бродила лестнице из каменных выступов на краю леса, ранее не встречавшегося в своих владениях, где не было и тени просыпающихся по утрам цветов, тянувшихся к теплым лучам дня зеленых листиков - все было мутно синим, с бегающими по контурам, теням, застывшим каплям тихонько искрами, или казалось таким в абсолютной тишине мрака (будто луна сотворила ночью свой мир и украшала своим, и не хотела отпускать, хотя мгновение это длилось словно бесконечность); пару искорок незаметно крались к ногам королевы, почти не отличимой от темной синевы...
Смущенная пони... осторожно отошла от них, спрятав очаровательно вытянувшуюся мордочку и тряхнув гривой. Они были для нее особенными, следовавшими за ней, хоть и не отличались от других, и точно белый глаз неба следил ими за нею (кончатся ли лестницы, в которых не определишь конец, куда они ведут и почему любопытство сменилось страхом). Цепкие искорки проворно забрались к ней на нашивку-обруч, где сиял полумесяц на черном фоне, так украшая и соединяя ее прекрасную шею, плечи и грудь.
И она... не смогла сделать более ни шага, ни одной ногой пройти вперед, хотя за тысячи веков правления привыкла к разным сюрпризам, сейчас впервые оробела - ее как будто держали в невидимых крыльях; с выси со зловеще радостными белоснежными переливами засиял пуще прежнего глаз.
"Зачем я только ступила на ту тропинку!" - сожалела она, ругая себя за оставшуюся с незаметно улетевшего детства привычку при бессоннице гулять по незнакомым дорогам. Она робко, но с силой бросалась на дыбы вперед, но намертво держали ее на месте впившиеся ей в значок месяца искорки; они все разгорались, и не помогала даже магия рога их погасить...
Вдруг, не понимая, как это произошло, изнеможенная королева, еще бессознательно попробовав взлететь и унесись прочь из этого царства синевы и страха, но... лишь упала она, теряя сознание (она не чувствовала, как коварные лучи образовали вокруг нее сияющую клетку, сотканную из лунных лучей и, понесли по воздуху, не касаясь ступенек каменных выступов, по ночному небу... в луну...
"Луна!" - тихо позвал ласковый голос.
Зеленые глаза с трудом вновь открылись на зов, и она со страхом стала осматривать то место, где оказалась, ища взглядом обратившегося к ней - казалось, вокруг не было никого - только черные, искристые очертания горевших черным огнем свечей, темного-темного снега, везде бегали те же самые искорки, что преследовали ее в лесу, но только там была хоть синева, здесь - темнота.
" Не бойся!" - опять будто заговорил невидимка (голос явно принадлежал юноше, был приятным, но где-то в его глубинных нотках закралась властность и даже коварство).
Осознав это, бедная пленница луны попятилась, судорожно соображая, какое волшебство в мире вернет ее домой, к ее любимой старшей сестре Селестии, к верному послу дракончику Спайку и его друзьям - пони, маленьким, таким разным и так надеющимся на ее силу и мудрость, что гармонично дополняли доброту и веселый нрав светло-радужной гривы сестры, что носила знак солнца; они вместе хранят их страну, надо вернуться!
"Уже уходишь?" - почти издевательски поинтересовался голос и... два огромных, сияющих жутко ослепительным белым мерцанием, глаза зажглись в темноте, освещая немного фигуру их хозяина.
Это был бы близнец Луны - тоже высокая грациозная лошадка с магическим длинным рогом, синей гривой и хвостом, серебряными наростами на копытах и с нагрудником в виде месяца, да только шерсть была черной, крылья - тоже и другой формы, вместо короны был шлем из холодно голубого металла, закрывающий лоб и спускавшийся по шее подобно застывшей кучерявой, плотно лежащей гриве. Глаза были сверкающими и черными с красным блеском, грудь и плечи более коренастые. Это был юноша-пони.
"Вероятно, ты не узнаешь меня? - пряча снисходительную улыбку, подошел он к ней. - Я приходил к тебе, когда ты была совсем крошкой" - с этими словами он направил магический рог на одно из полушарий месяца, внутри которого они находились - на нем завертелись картинки, как...
...Давным-давно, в стране пони маленькая принцесса обиделась на старшую сестру, у которой была власть над солнцем, при котором все веселились и занимались разными полезными делами, а она имела власть над луной - но тогда все боялись темноты и спали, и никто не играл, не гулял по лугам в это время...
..."Помнишь, как тебе было завидно? - наклонился он к уху неотрывно глядящей на картинки королевы (он был крупнее и выше ее). - И ты ходила такая грустная, Селестия тебя не понимала..."
...Тогда маленькая Луна стала играть с синим туманом, прилетавшим по ночам из месяца, втайне от всех - только он один показывал, какая синева и искорки ночью, как интересно не в суетливом солнечном дне, а тихой ночью, он говорил ей: "Пусти меня жить насовсем во дворец, прогони Селестию, и тебе всегда будет хорошо, пони будут бояться, слушаться и любить тебя - я позабочусь о том, чтобы они не увидели солнце"...
..."Ты меня тогда испугалась, может, просто не понимала... - продолжал он, неотрывно любуясь опущенными зелеными глазами и развевающейся синей ее гривой, - И мне пришлось..."...
... И много раз потом малышка-принцесса плакала и пищала от страха, просыпаясь, рассказывая Селестии, что ее преследует синий туман с криками: "Ах не хочешь со мной дружить?.. Я тогда проглочу солнце и тебя!.." (а он забирался к ней под кровать и колдовал кошмары, в которых пугал бедняжку); да это еще было ничего...
А после - стала Луна какой-то совсем другой, стала требовать Селестию уступить ей трон, все больше и больше не любила она веселое солнце... И под конец напала она на собственную страну, и, сверкая страшно мерцающими белыми глазами и многоголосым, жутким эхо, грозясь проглотить солнце, сеяла страх и темноту по стране...
..."Но шесть противных малявок изгнали меня из тебя, и мне пришлось вернуться в луну..." - задумчиво продолжил он, с тайным удовольствием отметив ее испуганный взгляд.
"Значит, я не была Найтмэр Мун и это - ты?" - ахнула королева, торопливо отбежав от него.
"Ты всегда была такой умной девочкой... - мягко проговорил Найтмэр Мун, снова приближаясь к ней и не сводя сверкающих глаз с нее, - Теперь ты стала совсем взрослой... Ты... ты выросла очень красивой..." - понижая голос, прибавил он.
Королева старалась не слушать его, не смотреть ему в глаза и убежать, но ноги снова не слушались, а вокруг была лишь темнота и тусклые искорки в ней. Она пробовала даже пробить рогом казавшейся кисеей стену полушария, увы, не пробить - от боли и усталости она опустилась на передние ноги, кланяясь и взмолившись:
"Отпусти меня с миром в мою страну!.. Селестия больше не тронет тебя, если не станешь больше мучить ее, меня или моих подданных!..".
"Ты ее не любишь! - отчаянно сверкнули глаза у ее почти близнеца, что хотел казаться грозным и страшным, расправляя крылья, - Я вижу, в глубине души ты все еще та же девочка, что любит темноту и туман... - он энергично встряхнул гривой. - Так со мной у тебя будет сколько угодно тумана!"...
"Нет! - твердо отвернула голову от него Луна. - Я люблю свою сестру, и солнце полюбила... От тебя мне ничего не надо! Ты хочешь свое королевство - мы выделим тебе слуг и подданных с замком... А если дурное хочешь совершить... - она старательно подавила страх и угрожающе зашептала мысленно заклинания (рог недобро засверкал) - То мы тебя и дальше луны прогоним!.."
"Луна, не притворяйся! - тихо заговорил снова Найтмэр Мун, тоже припадая перед ней на передние колени и склоняя рог, - Я больше не играю с тобой, я пробовал быть веселым, пробовал напугать тебя, пробовал силой заставить тебя быть со мной... Мне осталось только одно - надежда на тебя, я проживу без солнца, но не проживу, если не исполню твою мечту... Ты же хотела убрать его, вспомни!.."
"Это ты меня заставлял так говорить!" - в зеленых глазах засверкали слезы и пони бессильно, снова и снова, порывалась улететь - не пускает.
"Я это делал ради тебя! - воскликнул странный дух. - Я хотел, чтобы ты не грустила... Но ты плачешь... Останься - и больше ты не будешь плакать...".
Он теперь не решался подойти к ней, видно не хотел причинять еще больше страдания, что-то медленно гасло на его груди - то затухал значок месяца.
"Видишь, он есть и у тебя! - грустно сказал он. - Ты уйдешь и он потускнеет - лес станет обычным, и не будет в нем тех искорок и волшебной синевы, что обрадовали б твоих подданных... Это моя надежда - она угасает... Хотя я все еще верю тебе, Луна..."...
Она изумленно подняла глаза и спросила тихо-тихо без слов: "Отчего ты такой, Найтмэр Мун?".
"Да... - повторил он, прочитав ее вопрос, - Я... все еще буду верить... и ждать, что ... и ты полюбишь меня! Лети, моя прелесть... Прости, если сможешь..."....
С этими словами, большая часть сферы луны озарилась... синим-синим цветом, веющим ночной прохладой, в ней поблескивали возвращающиеся на небо искорки и снова, как после остановившегося мгновения закружился снег и зашелестели дождиком зеленые листики.
Королева оглянулась - она лежала на облачке к вновь полной луне, синий туман около нее рассеивался ласковыми листиками, мерцающими и тонкими, что точно слезы текли по ее окружным белоснежным щекам...
Они тихонько улетали вдаль, незаметно нежно коснувшись ее лба, гривы и значка луны на черном фоне, точно целуя на прощание...
Ночью, улетая в... луне...
... Тише и светлее становятся белоснежные ее контуры...
"…Было ли все это сном?" - подумала задумчивая королева с задумчивыми зелеными глазами…