Мафия. Черная королева

1

«Какой бы сильной женщина ни была, она ждет мужчину, который будет её сильнее».

Дорогие мои!

Я не знаю в какой жизненной ситуации Вы сейчас, не знаю, что у Вас на душе.

Но если Вы устали, просто устали, добро пожаловать в Историю про Черную Королеву.

Героиня прекрасна, но и Герой, поверьте, не подкачает.

Давайте отвлечемся и погрузимся в мир сильных женщин и мужчин со стальными яйцами!

«В мафии правила написаны кровью. Малейшее непослушание может стоить жизни»

ГЛАВА ПЕРВАЯ

По серому небу ползли рваные, словно лохмотья, облака. Расползаясь все дальше, они с каждой секундой наполнялись мрачной свинцовой тяжестью.

Все темнее и темнее – и вот уже солнце скрылось за самым большим из них.

В воздухе улавливались первые нотки дождя.

Смешавшись с сырой, свежевскопанной землей, этот запах встал поперек моего горла.

Я стояла и смотрела на могилу.

Минутами ранее в неё опустили гроб моего мужа, Маурицио.

Пять пуль сделали меня вдовой.

На кладбище было – как и должно – тихо.

Престижное место, выкупленное неподалеку от Лондона, стало пристанищем для всех, кто имел отношение к итальянской мафии.

Молчаливые, скорбные ангелы из белого мрамора поглядывали на блестящие надгробия. Вдали алым ручейком, словно напоминая о преступности покойных, раскинулись розы.

- Дорогая, тебе нужно держаться, - тонкий голосок Росины, тетки, со стороны матери, прозвучал где-то сбоку.

Я оторвала взор от могилы и перевела его на родственницу.

Она и без того маленькая ростом, отчего-то сжалась под моим взглядом.

А может, дело было в налетевшем ветре? Кусая за щеки, он казался не таким уж и летним.

- Марина, ты должна быть стойкой, - следом добавила Росина, и её черные глаза наполнились мольбой, - ради всех, кто тебя любит.

«А много их, любивших меня на самом деле?»

Этот вопрос вбуравливался в мой мозг всё глубже.

Но с моих губ не слетело ни звука.

Сдержанно кивнув тете Росине, я вновь обратила свой взор на могилу Маурицио.

Пятеро мужчин, среди которых был его младший брат, Козимо, а также кузены и дядя, Густаво, засыпали могилу землей.

Их черные костюмы запылились, прежде отполированные туфли теперь выглядели так, будто годами не знали щетки.

Однако это их мало волновало сейчас.

Они исполняли долг – отправляли члена своей семьи в последний путь собственноручно.

Интересно, имеет ли эта фраза другой смысл?

Убийцу Маурицио так и не нашли.

Но почему?

Быть может, на то имелись особые причины?

Впрочем, свои мысли я оставила при себе – все три года, пока я была женой и теперь, глядя на его могилу.

Так было безопаснее.

Я рано уяснила для себя, что осторожность – в том числе и в речах – необходимая вещь для выживания.

А вот Маурицио этого так и не понял.

С неба упали первые капли дождя. Одна из них, обжигая холодом, скользнула по моей левой щеке.

- О, дорогая, не плачь, - тетя Росина напомнила о себе сочувствующим голосом.

Не плачь?

Я почувствовала, как уголки моих губ едва ощутимо дрогнули от горькой усмешки.

Плакать из-за Маурицио?

Я никогда не любила его.

Но выполняла свою роль жены, понимая, что это мой долг.

Теперь оковы брака слетели с меня.

В душе я надеялась, что я получу то, что так желала все это время.

Свободу.

Мои прекрасные Читатели!

Добро пожаловать в новую историю!

Я постараюсь сделать её интересной!

Вы знаете, что я не подвожу своих Читателей и публикую главы максимально часто. Это требует от меня больших физических и моральных усилий. Поэтому, пожалуйста, не скупитесь на добрые комментарии, на поддержку книги - Ваши добавления в библиотеку, "нравится" и любая другая активность (обсуждение в комментариях) - это Мотивация, подпитка для вдохновения!

Я не стыжусь признаться в том, что мне необходима Ваша поддержка.

Вам несложно - мне приятно.

С Богом!

2

ГЛАВА ВТОРАЯ

С кладбища меня и тетю Росину забрал тонированный автомобиль, который был одним из пяти, что прибыли на похороны.

Охрана ехала в первом и последнем авто.

Родня Маурицио – его брат, дядя и кузены - в другой машине.

За эти дни я обмолвилась с ними лишь обрывками фраз, и я была рада такой дистанции. Но я видела какими взглядами, порой, те одаривали меня.

Особенно Козимо, младший брат Маурицио.

В машине стояла пронзительная тишина – такая, что собственное дыхание казалось мне слишком громким.

Моя рука потянулась к окну, чтобы открыть его, но на полпути упала вниз.

Я вспомнила, что это небезопасно.

- Твоя мать написала, что уже этим вечером они будут в Лондоне.

Сказав это, Росина выжидающе посмотрела на меня.

Наверное, она ожидала от меня что-то, напоминавшее радость или облегчение, но все, что я смогла, приглушенно ответить:

- Она, разумеется, будет с отчимом?

- Разумеется, - в темных глазах тети скользнуло удивление. – Неужели ты думала, что Алессандро допустит, чтобы она прибыла сюда одна?

- Ты права, - я устало откинулась на кожаную спинку и уставилась в тонированное окно.

Алессандро очень любит мою мать.

В отличие от нее, мне не так повезло.

По гладкой поверхности стекали ручейки дождя.

Мои мысли вернулись к маме.

Наверное, не было бы и дня, как я не думала бы о ней.

Мне было три, когда она стала вдовой. Не прошло и года, как мама снова вышла замуж, за капо одного из кланов, Алессандро.

До девяти лет я жила вместе с ними, на солнечной вилле, на берегу Средиземного моря. Затем, каждый год, до наступления моего совершеннолетия, – с сентября по май – я училась в закрытой гимназии.

После гимназии, которую я, разумеется, закончила с самыми высокими баллами, мне позволили пару лет поучиться в университете.

Затем – замужество, которое ожидаемо отрезало все мои розовые мечты на будущее…

Об образовании можно было забыть.

Увы.

Я не выбирала такую жизнь. За меня этот выбор был сделан. Предполагаю, что задолго до того, как я родилась.

- Когда мы приедем, тебе стоит лечь поспать. А я займусь обедом, - деловито предложила тетя.

Мои брови поползли вверх. Чувствуя, как на моем лбу образуются складки морщин, я поинтересовалась:

- Ты собираешься остаться у меня?

- А что такого? Ты разве против? – Росина захлопала густыми ресницами. – В Лондоне я ориентируюсь плохо. Апартаменты в гостинице, конечно, шикарны. Но там нет кухни! И не с кем поговорить.

- Тебя попросила об этом моя мать? – с недоверием поинтересовалась я.

- И что с того, даже если это так? – Росина пожала круглыми плечами.

- Так это она попросила или нет? – не унималась я.

Мне стало важно узнать ответ.

- Да! Это попросила твоя мать. Она сказала – «будь с ней рядом, с моей малышкой».

Я почувствовала, как мои глаза обожгли слезы.

Пытаясь скрыть их, я смежила веки и приглушенно сказала:

- Я не против, Росина. Наверное, это самое лучшее решение. Мне действительно нужно поспать.

До места, где я жила, мы доехали в тишине. Тетя, видимо, понимая мое состояние, не стала докучать меня вопросами.

А у меня не было никакого желания говорить прямо сейчас.

Я сказала «место, где я жила», потому что у меня не поворачивался язык называть это место домом.

Нет.

Дом – там, где безопасно, где ты можешь быть собой.

Где тебя любят.

Машины свернули на знакомую улицу.

Впереди показалась череда из двухэтажных коттеджей. Все, как близнецы, похожи друг на друга.

Это был итальянский район. Некоторые из живущих здесь были просто бизнесменами, кто-то занимался искусством и являлся дизайнером дома моды, были и те, кто имел не последнее отношение к итальянской мафии.

Разумеется, это не афишировалось. Но все и так знали.

Автомобиль остановился.

Я вздрогнула и распахнула глаза.

Дождавшись, когда охрана откроет дверь машины, я кивнула тете и первой выбралась наружу. Взгляд мой скользнул по темному небу, прошелся по мокрым крышам соседних домов и остановился на мужчинах, шедших в мою сторону.

Спасибо за Вашу поддержку!

Жду Ваши комментарии!

3

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Густаво и Козимо не сводили с меня темных глаз.

Я отвечала прямым взглядом. Чувствовала – стоит дрогнуть, и они поймут, что на меня можно надавить.

- Марина, - останавливаясь напротив и застегивая пиджак, начал Густаво.

Голос его хоть и звучал ровно, но я уловила нетерпение, исходящее от него.

Густаво и Козимо были похожи.

Смуглые лица, темные глаза, большой рот. Оба роста выше среднего. Оба модники. Только разница в возрасте – более 30 лет.

Маурицио тоже имел похожую внешность. Но вспоминать о нем совсем не хотелось.

- Густаво, - я выразительно посмотрела на него, - у меня сейчас нет желания общаться. Я устала.

- Конечно, конечно, - Козимо послал мне понимающую улыбку, слишком понимающую для человека, часом ранее похоронившего брата.

- Мы не задержим тебя надолго, - добавил спешно он.

Задержим?

Это слово резало мне слух.

- Ты приглашена сегодня на ужин. В семь, в ресторане у Чикко, - Густаво выжидающе смотрел на меня.

- На ужин? С какой целью организован этот ужин? – ощущая легкое шевеление в груди, уточнила я.

- Семейная панихида по Маурицио, - Густаво снисходительно улыбнулся, - и пару вопросов по бизнесу. Думаю, это не займет много времени.

Не займет много времени? Значит, было принято уже какое-то решение, и мое присутствие нужно лишь для вида…

Оттесняя назад неприятную горечь, я перевела взгляд на брата мужа.

- За тобой заехать? – Козимо застыл, ожидая ответа.

Кажется, даже дышать перестал.

- Не нужно. Меня привезет охрана, - я кивнула в сторону, - а теперь, извините, меня ждет тетя. До вечера.

- До вечера, - эхом отозвался Густаво.

Я медленно отвернулась и пошла к дому.

Но спиной чувствовала - взгляды Густаво и Козимо все еще были на мне.

Дом, в котором я жила последние три года, являл собой воплощение кричащей роскоши.

Повсюду – лепнина, ковры, мрамор и позолота. Скромный снаружи, дом с лихвой компенсировал эту скромность своим интерьером.

Маурицио обставлял дом по своему вкусу. Для него чем было дороже, вычурнее – тем лучше.

Моего мнения не спрашивали, и по первой такое нелепое убранство раздражало меня.

Затем я привыкла.

Оставив Росину на кухне, где та сразу принялась за готовку, я поднялась по лестнице на второй этаж и завернула в спальню.

Только теперь, оказавшись в одиночестве, я ощутила, как сильно устала. Мои икры были каменными, голова неприятно ныла, и тело казалось слабым и теряющим контроль.

Мне нужно было отдохнуть!

Я обвела спальню беглым взглядом.

Здесь царил идеальный порядок – кровать заправлена, прежде разбросанные мной вещи убраны в шкаф. Прислуга хорошо выполняла свою работу и, что немаловажно, умела быть тихой, когда я нуждалась в этом.

Я не обижала их, не пользовалась своим положением, как могла, защищала от Маурицио, и те платили мне верностью и пониманием.

Заперев дверь, я разделась догола и прошла в ванную.

Прохлада мраморного пола ощущалась как могильная плита.

Я будто оказалась в склепе.

По спине побежал озноб.

Это сравнение ужаснуло меня, и я, в попытках прогнать странные чувства, спешно встала под горячий душ.

Огненные потоки ранили мою чувствительную кожу, но я стоически выдерживала их.

Смыть! Скорее смыть с себя слабость! Избавиться от дурных мыслей!

Какое-то время, не двигаясь, я стояла под водой, затем, почувствовав, что мне становится легче, потянулась к любимому гелю для душа.

Чувственный, едва уловимый аромат лотоса и инжира окутал меня с головы до ног.

Еще минут десять я, словно обнаженная статуя, не двигалась с места, прокручивая в голове события этих двух дней и заодно выстраивая разные догадки.

Когда мысли прояснились, я выключила воду и выбралась из мраморной ванны.

Нагая, я шагнула к зеркалу, которое занимало всю стену. Легкая дымка пара, как вуаль, покрывала его поверхность, но все равно, себя я не увидела.

Моя ладонь скользнула по зеркалу, тем самым «стирая» пар и открывая мое отражение.

Я впилась взглядом в свое лицо.

Румянец, полученный благодаря горячему душу, розовыми пятнами горел на моих щеках. Но моя бледность, даже сейчас, была заметна.

Как и синие тени под глазами.

Мое лицо – с высокими скулами, чуть выпирающим вперед подбородком, прямым, по мне, немного островатым носом, не являло собой образец классической красоты.

О, нет, во мне и близко не было от Грейс Келли, которой восхищались даже сейчас.

Я была другая – на мой взгляд, моя внешность больше походила на ведьмовскую – опять-таки, из-за носа, черных волос и вызывающей красоты.

И глаз…

Они были прозрачны и одновременно полны холодного, синего оттенка. Черные густые ресницы лишь усиливали их яркость.

Я слышала – и не раз, что ради меня мужчины готовы убить.

Я не хотела этого.

Я желала любви – искренней, неидеальной, но настоящей.

Но настоящее было слишком большой редкостью в мире, в котором я родилась.

4

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

- Вкусно? – одарив меня белозубой улыбкой, которая подчеркивала её загорелое лицо, поинтересовалась Росина.

Мы находились у меня в спальне, и я, сидя в кровати, ела приготовленный тетей обед. Она принесла его прямо сюда, совсем как маленькой девочке, болеющей гриппом!

Паста с грибами в сливочном соусе – и плевать на килограммы, я и так похудела на один размер за этот месяц!

- Невероятно вкусно, лучшее, что я ела за эти годы, - я отправила в рот очередную порцию пасты и зажмурилась от удовольствия.

Вкус грибов, сливочный оттенок и сама паста – упругая, то самое аль-денте, вызывали у меня гастрономическое ликование.

Я снова чувствовала себя живой и той, которая достойна заботы.

- Вот! Если бы приезжала бы ко мне, я бы не только пасту готовила! – Росина похлопала меня по плечу.

- Ты же знаешь, что я не могла, - чуть помрачнев, отозвалась я.

В глазах тети мелькнуло сочувствие, и прежняя веселость её погасла.

- Неужели все было так плохо? – шепотом спросила она.

- Почему же плохо? – я заставила себя улыбнуться.

Не хотела выглядеть жалкой.

Не хотела ничьей жалости, даже Росины.

- Маурицио был вполне сносным мужем, - продолжив с аппетитом есть, отвечала я, - он мало бывал дома, почти не скандалил, и, что немаловажно, не бил меня.

Я говорила правду.

За три года жизни в браке с Маурицио, я видела его дома лишь пару раз в месяц – он был постоянно занят делами семьи.

Меня такое положение вещей вполне устраивало.

Я могла бы заподозрить его в измене, если бы не одно но.

Измена женатого мужчины в мафиозной семье жестоко каралась, зачастую предателя ждала смерть.

- Что ж, - осторожно, поглядывая на меня, начала Росина, - все действительно не так уж и плохо. Но я не слышу в твоих словах любви к нему. Успокой меня – скажи, что ты его действительно не любила, и, значит, твое сердце с его гибелью, не разбилось.

Прежде чем ответить, я тщательно прожевала. Проглотив, я сделала глоток прохладной воды и ответила:

- Я не любила Маурицио, это так. Но разве я – исключение? Много ли девушек в нашем мире выходят замуж по любви?

- Ты права, - тетя вздохнула и ласково коснулась моей ладони.

Пальцы у неё были теплыми, и я живо ощутила контраст – рука моя была заметно прохладнее.

- Не всем везет, так как нам с твоей мамой. Мы обе удачно вышли замуж, и мой супруг – упокой Господь его душу – был хорошим мужем для меня.

Её голос на слове «мужем» дрогнул, и я почувствовала грусть.

Дядя Антонио запомнился как веселый, щедрый человек. Он обожал свою Росину, и та отвечала ему взаимностью.

- Может быть, тебе еще повезет. Твоя мама же встретила своего мужчину только во втором браке, - тетя ободряющее улыбнулась.

- Со мной этого не случится, - я ответила усмешкой.

- Почему же? – густые брови Росины взметнулись вверх. – Ты молода, ослепительно красива. Не сомневаюсь – сотни мужчин мечтают о том, чтобы жениться на тебе!

- Потому что я не хочу больше выходить замуж, - я отложила в сторону вилку и вытерла губы бумажной салфеткой.

- Что ты такое говоришь, Марина? – Росина окинула меня таким взглядом, словно у меня выросла вторая голова.

Я, держа поднос в руках, встала. Тетя, видимо, парализованная услышанным, не сдвигалась с места. Только глаза её – черные, блестящие оливки, бегали туда-сюда.

- Марина, ответь, неужели ты говоришь на полном серьезе? – Росина медленно поднялась и посмотрела на меня снизу-вверх – она едва доходила мне до груди.

- Вполне, - я поставила поднос на столик.

- Милая, - тетя дотронулась до моей руки, будто прося этим прикосновением, чтобы я была внимательна к ней.

- Да, тетя Росина? – я, как могла, постаралась мягко улыбнуться.

- Марина, тебе не позволят оставаться незамужней.

- Посмотрим, - теперь я вызывающе улыбнулась, - сегодня вечером я собираюсь попрощаться с семьей Мартичелли. Как думаешь, какое платье подойдет для этого ужина?

Росина вытаращила глаза.

- Думаю, стоит остановиться на черном шелке, - ответила я вместо неё, - трагично-красиво. Именно так должна выглядеть вдова.

**************

Мои наручные часы из белого золота показывали без одной минуты семь, когда я вышла из машины.

Охрана застыла, ожидая пока я попрощаюсь с тетей.

- Встретимся в гостинице, - улыбнулась я ей.

- Я передумала! – Росина ответила мне сонной улыбкой. – Подожду тебя здесь, в машине.

- Зачем? Не думаю, что тебе будет удобно, - я внимательно смотрела на уставшее лицо тети, пытаясь понять, что она задумала.

- Разве может быть неудобно в такой машине? – Росина громко зевнула. – Иди, милая, я подожду. Поедем к твой маме вместе.

У меня не было никакого желания спорить с ней.

Самое важное, что мне нужно сейчас сделать – сохранить то спокойствие, что я с таким трудом восстановила в себе.

- Хорошо, будь по-твоему, - согласилась я и, отвернувшись, пошла в сторону ресторана.

Каблуки моих любимых туфель громко цокали, прохладный ветер, будто пытаясь ободрить меня, ласково касался лица. Смешиваясь с ароматом духов, он невидимым шлейфом окутывал меня с головы до ног. Запах роз – мой самый любимый.

Ресторан у Чикко принадлежал семье, и тут часто проходили особые встречи. В обычные дни это заведение открывало двери для простых смертных – и сюда нередко приезжали все любители итальянской кухни.

Я бывала тут прежде, но по мне, ни одно здешнее блюдо не могло сравниться с сегодняшней пастой, приготовленной тетей Росиной.

Пока я шла, ловила на себе взгляды выстроившейся по периметру охраны.

Я чувствовала, что они хотят меня.

Наверное, в их глазах я выглядела сексуально – черное, в пол, шелковое платье, узкий, в тон, пиджак. Волосы собраны в элегантный пучок. Без макияжа тоже не обошлось – я не могла показаться на людях заплаканной (хоть я и не плакала) и усталой.

5

ГЛАВА ПЯТАЯ

Я проигнорировала его руку.

Сделала вид, что не заметила. Хотя, конечно же, это было почти невозможно.

Его мясистая ладонь, с золотым перстнем на указательном пальце, была прямо передо мной.

Вместо этого я прошла вперед.

С идеально прямой спиной. Не спеша.

Не смея никому показывать – даже самой себе – как нервировала меня эта встреча.

- Марина, - Густаво, дядя Маурицио и Козимо, встал из-за круглого стола и улыбнулся.

На нем был черный костюм. В глаза бросилась многозначительная деталь – кроваво-алый платок, украшавший его нагрудный карман.

Намек?

Пока я могла лишь строить предположения.

Я вежливо улыбнулась в ответ:

- Добрый вечер, Густаво, надеюсь, этот ужин, как вы обещали, не будет слишком долгим.

Краем глаза я заметила, как недовольно поджал губы Козимо.

Из-за того, что я не приняла его руку? Или же причина в чем-то другом?

Тем не менее Козимо выдвинул для меня стул.

Я полуобернулась и со все той же вежливой улыбкой поблагодарила его:

- Благодарю.

Беглая улыбка тронула его губы:

- Прошу.

Дождавшись, когда я сяду, он разместился сбоку, по левую руку от меня. Справа уселся Густаво.

Зажали с двух сторон.

Делая вид, что разглядываю зал, я посмотрела в сторону дверей.

Моей охраны там не было.

Почему?

Сердце коснулась тревога.

- Ты куда-то спешишь? – голос Густаво источал едва уловимую усмешку.

Смеялся надо мной. Вероятно, он считал, что поймал меня в ловушку.

Я перевела на него взгляд. Секунды-две я всматривалась в его глаза, затем сказала:

- Меня ждет мама.

Темные глаза Густаво блеснули:

- Джованна прилетела в Лондон? Удивительно. Ведь она совершенно не любит здешний климат.

Мне не понравилось, что он таким тоном говорил о маме. Но я сдержалась.

- Она любит меня, - я ответила уверенной улыбкой, - я – её дочь, и она здесь, чтобы поддержать меня в столь трудный час.

- Разумеется. Кто, как не мать сделает это? – Густаво кивнул бесшумно подошедшему официанту.

- Налей синьоре выпить.

- Не нужно, спасибо, - для пущей убедительности я накрыла ладонью свой фужер.

Его стекло показалось мне гораздо теплее собственной руки.

- Почему же? – Густаво не отставал от меня.

- Потому что не хочу. Разве этого не достаточно? – я перевела взгляд вперед и обнаружила, что сидящие напротив – все члены семьи Мартичелли – с интересом поглядывают на меня.

Один из них, кажется, двоюродный брат Густаво, склонился к своему соседу и что-то шептал ему на ухо.

Я почти не сомневалась – обсуждали меня.

К счастью, подобная ситуация мне была уже знакома, поэтому я сумела совладать с неприятным чувством.

- Давайте сразу перейдем к делу, - вновь посмотрев на Густаво, а затем и на Козимо, предложила я.

- К чему такая спешка? – мужчина напротив, тот самый, что секундами ранее обсуждал меня, широко улыбнулся.

- Время – деньги, - слетело с моих губ.

Сбоку послышался смех. Смеялся Козимо.

- Она – настоящая Мартичелли! – голосом, в котором читалось веселье вперемешку с восхищением, бросил он.

Что это?

Откуда эта внезапная благосклонность?

Такая уж внезапная?

Последняя мысль уколола меня достаточно ощутимо.

- Дядя Густаво, Марина права – давайте не будем задерживать наш разговор. Она спешит к матери, разве хорошо препятствовать встрече родных? – продолжал Козимо.

- Что ж, - Густаво привстал и, поправляя стул, слегка задел меня локтем.

Сомневаюсь, что случайно.

- Раз Марина спешит, - продолжал он, и теперь в его голосе зазвучали укоряющие нотки, - тогда приступим к разговору. Сегодня мы похоронили одного из лучших членов семьи, Маурицио. Он был прекрасным стратегом, храбрым солдатом и верным членом нашей семьи.

«Скорее Маурицио являл собой образец истеричного, мало думающего солдата, лишенного стратегических способностей, зато слепо выполняющий любой твой приказ, каким бы чудовищно жестоким тот не был», - мысленно поправила я Густаво.

- Он мог бы даже стать капо, - гремел тот, - но не судьба! Очень жаль…

В воздухе повисла тишина.

С виду, наверное, это выглядело как скорбная минута по покойному. Но что-то мне подсказывало, что по Маурицио скорбели единицы, а может, и никто не испытывал этого чувства.

Даже Козимо, его родной брат.

- Маурицио ушел, но его жена, Марина, здесь. Именно по этой причине я пригласил вас на этот прощальный ужин.

Прощальный?

Неужели они попрощаются со мной? И я сумею уйти – вот так легко?

Крошечное, едва ощутимое семя надежды, зашевелилось в груди.

Неужели?

Какой бы невероятной эта мысль не казалась, я не могла избавиться от чувств.

Дыхание застряло посреди горла. Не сдержавшись, я обратила свой взгляд на Густаво.

Его смуглое лицо приняло мрачно-торжественное выражение. Заметив, что я смотрю на него, Густаво бросил на меня беглый взгляд, а затем, вновь устремив его вдаль, произнес:

- Было бы неправильно, даже подло, оставлять Марину без нашего покровительства. И потому я заявляю, что каждый из нас может и должен стать претендентом на её руку. Марина должна выйти замуж за одного из нас.

6

ГЛАВА ШЕСТАЯ.

Кровь отлила от моего лица, сердце странно дернулось и забилось в неровном ритме. Я услышала шум в ушах, а потом меня затошнило.

Нет, я не была беременна. Это была реакция моего организма, которой я почти не могла управлять.

Я не дышала. Я не жила в этот момент.

И часть меня – я буду правдива – хотела умереть.

Но умереть всегда проще чем бороться, не так ли?

Пока я приходила в себя, мужчины о чем-то заговорили. Воздух задрожал от их голосов.

Видимо, заявление Густаво воодушевило их.

Похотливые самцы не могли сдержать своих чувств!

- Марина, дорогая, мы все хотели бы услышать твое мнение, - Густаво всем корпусом, расстегивая пиджак, повернулся ко мне и довольно заулыбался.

Кажется, он наслаждался моим состоянием загнанного в ловушку зверька.

- Сперва нужно выдержать траур, - каждое свое слово я контролировала, чтобы не показать чувств.

Теперь улыбка Густаво стала снисходительной.

- Разумеется, Марина. Но траур, каким бы долгим он не был, заканчивается. А твоя жизнь продолжается. К нашему общему счастью у нас немало достойных мужчин. Взять бы меня.

Густаво грубо рассмеялся. Его смех подхватили остальные. Вроде шутка. Но я знала – он не шутил, когда говорил про себя.

Они смеялись, а я внутри вся дрожала.

От ярости. От страха.

Мне хотелось убежать, покинуть этот ужин людоедов!

Но я не могла. Не могла!

- У тебя есть время, Марина. Время подумать, повыбирать, - голос Густаво был тошнотворно-сладким, а взгляд стал сальным.

Меня снова затошнило.

Чужая похоть коснулась моей обнаженной кожи на груди, сдавила мне горло, все сильнее и сильнее.

Мне стало нечем дышать. Казалось – еще немного, и я потеряю контроль.

Я не выдержала:

- А если я откажусь? Если не выйду замуж?

Сказав это, я замерла. Взгляд мой отметил, как медленно переменилось лицо Густаво.

Из нарочито-снисходительного оно превратилось в надменно-жестокое.

Глаза стали холодными, улыбка полной злобы.

Он наклонился ко мне, будто собирался поведать секрет, и прошептал:

- Освободиться от семьи можно только в одном случае. Умереть.

Я не моргнула. Не проронила ни слова. Даже не выдала вздохом своё отношение к услышанному.

Густаво отпрянул назад и обратился к официанту:

- Несите горячее! Я голоден!

Я демонстративно посмотрела на часы.

19.10

Прошло всего лишь десять минут, а по ощущениям – больше недели.

- Марина, ты уже уходишь? – Густаво удивился, когда я встала из-за стола.

- Мне пора, - я ответила ему снисходительной улыбкой.

Взгляд мой пробежался по собравшимся, в том числе и Козимо. Тот выглядел напряженным. Однако заметив, что я смотрю на него, он попытался встать, но я остановила его взмахом ладони:

- Не нужно. Благодарю. Я знаю, где выход.

Я повернулась и посмотрела сверху вниз на Густаво:

- И я услышала твои слова, Густаво. Надеюсь, каждый из вас проявит уважение к покойному Маурицио и моему трауру, и не станет требовать от меня быстрых решений. Всем приятного аппетита.

Сказав это, я вышла из-за стола и направилась к дверям.

Никто не последовал за мной, но я понимала, тут, в зале, на ближайшие часы именно я буду темой для обсуждения.

Пусть говорят что угодно!

Мне было плевать.

Выйдя из ресторана, я сразу заметила свою охрану – Энрике и Джакомо стояли в шаге от дверей и о чем-то беседовали с охраной Густаво.

Завидев меня, они тут же подошли ко мне и, сохраняя молчание, пошли рядом.

Я не доверяла им, но не показывала этого.

Мысли мои были далеко. В голове прокручивались все слова, услышанные и сказанные мной в этот вечер.

Все взгляды. Усмешки и жесты.

В любом случае я услышала всё, что было мне нужно.

Или я стану женой другого Мартичелли, или умру.

Дорогие! Если Вам хочется разом, не ожидая обновлений, прочитать историю про Мафию, то рекомендую Вам свою другую книгу https://litnet.com/shrt/NsH6

7

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

- Ты быстро! – удивленно поприветствовала меня Росина, пока я усаживалась в машине.

Охрана закрыла дверь, а я, откинувшись на спинку сиденья, рассеянно ответила:

- Да. Но тем лучше.

Это, видимо, не удовлетворило тетю.

- Как прошла встреча?

Я наконец посмотрела на неё.

Она не выглядела сонной. Напротив, её лицо выражало бодрость и неподдельную заинтересованность. На щеках розовел румянец, глаза поблескивали, а на губах, кажется, уже была свежая помада.

А ведь Росина говорила, что собиралась поспать!

Кажется, она сделала это намеренно, чтобы усыпить мою бдительность и остаться со мной.

Догадываюсь, что по просьбе мамы.

- Встреча прошла быстро, они еще остались на ужин. Но я не стала, - я улыбнулась, желая за этой улыбкой скрыть беспокойство, - не могу есть что-то после твоей пасты.

- Ох, Марина, - Росина довольно заулыбалась, - но, думаю, твоя мама что-то приготовила для тебя. Наверняка привезла с собой! Уж от её еды ты не откажешься?

- Не откажусь, - испытывая небольшое облегчение от того, что мы сменили тему, тем более на такую приятную, ответила я.

Я не собиралась обсуждать случившееся с кем-то, даже родной тетей, не обдумав всё от и до.

Мне нужно было время, в том числе и для того, чтобы успокоиться.

С виду для многих я выглядела абсолютно спокойной и может даже хладнокровной. Не зря же Маурицио нередко, в сердцах, называл меня коброй.

Но только я одна знала, да Создатель, как мне часто бывало страшно и больно!

- Джакомо, - позвала я после того, как машина выехала с парковки.

- Да, синьора?

- Включи море.

Через секунды салон наполнился шелестом моря, который изредка разбавлялся криком чаек.

Я могла слушать это вечность.

Я прикрыла глаза и представила себя на берегу моря. Пусть все переживания пока отступят от меня! Пусть я побуду в своих мечтах!

Да, теперь о море я могла только мечтать! Последний раз я видела его чуть больше трех лет назад, за пару дней до замужества.

Разве могла я знать, что на столь долго расстанусь с ним?

Увы, живя в Лондоне с Маурицио, я не имела права покидать его. Все эти три года я выживала тут, в этом огромном, шумном и зачастую сером и мрачном городе.

Мне, выросшей на берегу Средиземного моря, не хватало солнца и шелеста волн! Моё тело, сердце и душа тосковали по ласковым водам, по тихим, семейным вечерам и по всему тому, что у меня отняли.

Но Маурицио было плевать на мои мечты, да и на меня, без сомнения, тоже!

***********

- Ты волнуешься? – полюбопытствовала Росина, как только мы вдвоем вышли из лифта и оказались на этаже, который на время выполнял роль апартаментов отчима и моей мамы.

Охрану – Джакомо и Энрике – дальше дверей гостиницы не пустили. Здесь была другая, своя охрана. Чужаки тут были не нужны.

- Немного. Мы не виделись с ней два с половиной года. Наверное, да. Волнуюсь.

После свадьбы, уже, когда я переехала жить в Лондон, мы виделись с мамой всего лишь один раз.

После – не получалось. Мама часто отдыхала на островах, живя, по моим подсчетам, там дольше, чем на вилле в Италии.

Она каждый раз звала меня к себе, но прилететь я не могла – Маурицио не разрешал, а мне нужно было подчиняться ему.

Никто из родных не знал о моих проблемах с мужем, а я как-то решила для себя, что не стоит о них распространяться.

Но даже это не спасало мой брак. Характер Маурицио стремительно портился (а может, просто проявлялся) – обидчивость, заносчивость, бахвальство и ложь – всё лилось как из рога изобилия.

Он запретил мне не только куда-либо летать без него, но даже покидать территорию дома.

Маурицио пытался во всем меня контролировать –даже в выборе блюд!

Единственным спасением для меня были его частые и долгие отлучки из дома. Вот тогда я могла хоть немного побыть собой – смотрела те фильмы, что мне нравятся, просила прислугу готовить любимые блюда, и в моем распоряжении имелась уйма свободного времени, которое я зачастую проводила, читая книги.

Это была моя отдушина!

Хотя Маурицио не было дома, я догадывалась, что за мной «приглядывают».

Когда я поняла, что мой телефон прослушивается, я стала реже созваниваться с мамой, а в разговорах всегда выбирала нейтральные, не касающиеся моего замужества, темы и те, что не будут опасны для неё.

Мы отдалились друг от друга.

А вот теперь – после этих двух с половиной лет – мне предстояло снова встретиться с мамой.

Мы миновали охрану. Впереди приоткрылась дверь, и я увидела знакомый сердцу силуэт…

8

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Сердце дрогнуло, когда женская фигура, облаченная в молочно-белый широкий халат, выскользнула наружу.

Я не верила своим глазам.

Я видела маму!

Видела, но происходящее казалось мне отрывком какого-то прекрасного фильма!

Боясь спугнуть это чудное видение малейшим движением, я так и стояла.

Оглушенная. Пораженная. Тосковавшая по материнскому теплу и ласковому взгляду.

Мама, словно бабочка, подлетела ко мне.

Мой нос уловил любимый мамин аромат – жасмин и лимон, а потом теплые руки сошлись на моих плечах, и ласковый голос наполнил воздух чарующей музыкой.

- Доченька! Марина!

Мама обняла меня, тепло её тела заставило мое сердце потонуть в нахлынувшей нежности. Горячая волна любви, всё той же тоски и облегчения поднялись к моему лицу. Щеки защипало, и глаза обожгли слезы.

Не разрыдаться бы тут, не показать свою слабость…

- Мама, - выдавила я из себя и смежила веки в попытке прогнать слезы.

Я обняла маму в ответ, с удивлением отметив про себя, что её фигура показалась мне меньшего размер. Она похудела? Почему?

- Я так скучала по тебе, моя бэлла!

Мама обняла меня еще крепче, и мы на миг замерли с ней.

Время для нас перестало существовать.

Признаться, в тот миг мне хотелось остаться так навечно.

- Давно я не видел такой сердечной картины. Марина, добро пожаловать! – голос отчима, Алессандро, пробудил меня от странного забвения.

Судя по всему, не только меня. Я почувствовала, как мама вздрогнула, а потом наши объятия стали слабее.

Но мама рук своих не убрала.

- Алессандро, добрый вечер, - ощущая неловкость в груди, поздоровалась я с отчимом.

Широкая, белоснежная улыбка изогнула его губы, тем самым преображая загорелое лицо и делая Алессандро на десять лет моложе.

- Какой официоз, - Алессандро подошел и обнял нас двоих за плечи.

По-доброму и с теплотой.

- Марина, дорогая, мы скучали, - добавил он, целуя меня, как в детстве, в макушку.

Я не нашла что ответить.

Лишь подняла на отчима глаза, а затем отвела их в сторону – потому что снова почувствовала, что вот-вот расплачусь.

- Идем внутрь, ох, Росина, дорогая, прости, что не обняла тебя, - мамин голос звенел от волнения.

- Ну что ты, дорогая, - Росина, прижимая к глазам накрахмаленный платочек, шумно всхлипнула, - не за что извиняться.

Все вместе мы прошли внутрь и разместились в комнате, выполнявшей роль гостиной.

Светлые стены, изящные бра на стенах. Мягкий, белый диван, рядом – кресла и кофейный столик. В углу стояла огромная корзина с розовыми розами. Пожалуй, единственное яркое пятно в этом убранстве.

Я села на диванчик, мама рядом, тетя Росина тоже нашла себе место на нем. Отчим расположился в одном из кресел. Откинувшись назад, он с полуулыбкой наблюдал за нами.

Мне снова показалось, что я очутилась в детстве, вот так, когда-то Алессандро поглядывал на нас с мамой, когда мы садились в комнате, возле окна, и рисовали.

Ах, как же больно было это вспоминать!

- Маргарита. Кофе, пожалуйста, - мягко попросила мама, обращаясь к темноволосой женщине, вероятно, горничной этой гостиницы.

Не сомневаюсь, что прежде чем нанять её, Алессандро убедился в том, что та не предоставляет опасности для семьи, и, разумеется, не станет разбалтывать о том, что происходило в этих стенах.

- Будет сделано, синьора, - женщина исчезла за дверью.

- Доченька, как ты? – мама участливо заглянула мне в лицо и ласково сжала ладонь.

Рука у неё была теплая. Это тепло скользнуло вверх, к моему сердцу.

Я залюбовалась красотой её глаз.

Они имели тоже синий цвет, но не такой ледяной, как у меня. Если мои отдавали прохладой, её напоминали луговые цветы, согретые лучами солнца.

- Я хорошо, мама, - не дрогнув, солгала я.

- Догадываюсь, что значит твое «хорошо», - мама грустно улыбнулась, в её взгляде скользнуло сочувствие.

- Я помню себя, когда оказалась в похожем положении, - продолжила она, глядя куда-то вдаль.

На долю секунды её лицо переменилось, и я отчетливо увидела печать былого страха.

Судя по всему, это заметила не только я, потому как отчим произнес:

- Дорогая. Не нужно возвращаться в прошлое. Тебе не стоит волноваться.

Мама, вздрогнув, посмотрела на Алессандро.

- Прошу тебя, - попросил он.

- Ты прав, - она улыбнулась и снова перевела взор на меня.

- Доченька, а знаешь ли ты, что я привезла для тебя? – продолжала мама, и теперь глаза её засветились лаской.

- Нет, - я улыбнулась, - моих брата и сестру?

- Ох, если бы, Марина. София и Микело остались дома. Но я привезла для тебя то, что сделала сама. Как только Алессандро нанял самолет, я тут же отправилась на кухню.

В гостиной появилась Маргарита с серебряным подносом в руках. На нем были расставлены миниатюрные, на два-три глотка, чашечки с дымящимся в них кофе.

- Благодарю, - мама улыбнулась ей, - пожалуйста, принеси еще ту красную коробку, она на верхней полке кухни.

- Одну секунду, синьора, - Маргарита снова исчезла.

Мы взяли по кофе, я поднесла чашечку к носу и, зажмурившись, вдохнула аромат.

Ммм… Как же я люблю этот запах!

Немного горечи, терпкость и легкая кислинка!
Я еще даже не сделала глотка, а по ощущениям будто взбодрилась!

- Вот, синьора, как вы и просили, - Маргарита поставила сбоку от подноса коробку и скрылась за дверью.

Я уставилась на коробку. Прямоугольная и достаточно вместительная, она была перетянута алым бантом.

- Это тебе, - мама кивнула на неё. – Открывай.

Мне? Что же там могло быть?

9

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

- Что там? – мои пальцы обхватили коробку, и я едва не выронила её, потому как другая рука была все еще занята кофе.

Поставив чашку на столик, я обхватила коробку обеими руками. Ощущая почти детское волнение, я потянула за бант. Он, легко поддавшись, соскользнул вниз.

Наконец я начала открывать коробку, и прежде чем картонная крышка была убрана в сторону, до моего носа долетел знакомый аромат.

Орехи. Шоколад. Выпечка.

- Неужели это то, что я думаю? – чувствуя, как мой рот наполняется слюной, удивилась я.

Мама ответила широкой улыбкой, тем самым подтверждая мои догадки.

Секунда – и крышка была отброшена в сторону, а моему взгляду предстали мамина выпечка.

Небольшие булочки, размером с детскую ладошку, залитые шоколадом и обсыпанные жареными, дроблеными орехами, словно сокровище, лежали и ждали, когда я возьму их себе.

Именно так – сокровищем, не меньше, они представлялись мне тогда, когда я была маленькой.

Кажется, с тех пор ощущения совсем не переменились!

- Ох, мама! – чувствуя, как начинает сдавливать горло от нахлынувших воспоминаний, выдавила я.

Не зная, как совладать с собой, я схватила мамин десерт-выпечку и откусила от него половину.

Напрасно я думала, что это отвлечет меня.

Как только я почувствовала во рту сладкий, тот самый вкус из детства, горечь усилилась во сто крат.

Я поняла, какая пропасть пролегла между мной той, старой Мариной и сегодняшней.

Только бы не разрыдаться, не дать слабину!
Моя дрожащая рука потянулась к кофе. Глотнув его, я почувствовала, что прежняя воля возвращается ко мне.

- Спасибо, мама! Как же вкусно! – сумев улыбнуться, поблагодарила я. – Не беспокойся я о своей фигуре, я каждый день бы съедала по такой коробке!

Я лгала. Фигура – последнее, о чем я беспокоилась сейчас.

- Ешь и наслаждайся, - мама погладила меня по плечу, - всё что сделано с любовью – тебе будет на пользу. А я делала это с любовью.

Я ответила ей улыбкой. На секунду мне показалось, что мы обе расплачемся.

К моему облегчению, этого не произошло.

- Расскажи, как София и Микело, - попросила я маму.

- Они не дают мне скучать. Микело всегда что-то ломает, София пытается его защитить. Затем все это переходит в ссоры между ними. Что поделать, подростковый возраст невероятно занимателен. Они тоже просились с нами, но мы с Алессандро решили, что в этот раз им лучше остаться дома. Сейчас не до них. Однако я надеюсь, что в ближайшем будущем вы увидитесь.

- У тебя есть фото с ними?

- Конечно, - мама достала свой телефон.

Скользнув пальцем по блестящему экрану, она протянула его мне:

- Вот, на днях делала.

Я уставилась в телефон.

Сердце мое наполнилось нежностью, а губы дрогнули от непроизвольной улыбки.

На меня смотрели смешные мордашки брата и сестры. Несмотря на то, что Микело и София были близнецами, их внешность разительно отличалась.

Брат выглядел высоким и тощим, на его загорелом лице синем пламенем горели глаза. Темные волосы торчали в разные стороны. На правой щеке был маленький синяк, а высокий лоб покрывали прыщи.

В отличие от него, София казалась будто слепленной из другого теста.

Единственным общим, пожалуй, был её рост – она была почти такой же, как Микело.

На этом сходство заканчивалось.

У Софии были рыжие, пышные волосы, лицо ангела и серо-синие глаза, в которых читалась тоска.

- София выглядит немного грустной, - тихо заметила я.

Мама склонилась ко мне и прошептала:

- У неё пришла первая менструация, и это очень огорчило её. Она не хочет взрослеть.

Я грустно улыбнулась и невольно коснулась, словно желая утешить Софию, пальцем её изображения.

Я понимала сестренку – ведь взросление означало одну неизбежную вещь.

Её грядущее замужество приближалось.

Как только София достигнет совершеннолетия, она станет чьей-то женой.

Каким будет этот человек? Принесет ли он ей боль? А может, сестренке повезет, и её муж окажется достойным человеком?

- Вы уже выбрали для неё будущего мужа? – сказав это, я вся напряглась в ожидании ответа.

- Алессандро ведет переговоры, но пока еще ничего не решено.

- Именно так, - подтвердил отчим, вставая с кресла, - не хочу снова ошибиться.

Он бросил в мою сторону задумчивый взгляд, в котором мелькнуло что-то, показавшееся мне близким к сожалению, а затем, сказав, что ему нужно сделать звонок, вышел из гостиной.

Что это? Алессандро переживает из-за случившегося?

- Надеюсь, что будущий супруг Софии окажется хорошим человеком, - озвучила я свои мысли.

- Дай Бог. Но как мы обе знаем, личину человека трудно узнать сразу, - мама печально улыбнулась.

Пальцы её заскользили по экрану.

Теперь я увидела более радужную семейную картину – брат и сестра мыли пушистого пса. Они поливали его прямо из шланга, и судя по довольной морде собаки, это ему нравилось. Блестящие глаза светились от счастья.

- Это – Педро, - прокомментировала мама, - по началу Алессандро был против собак, но София сумела его уговорить. Теперь это не только её любимчик.

- Собака, - я мечтательно заулыбалась, детская мечта напомнила о себе сладким покалыванием в груди, - какой он большой!

- И очень добрый! Хотя, может быть, у него пока еще не было причин показать свой характер сторожевого пса.

- Расскажи мне что-нибудь еще – про Софию, Микело и Педро. Мне интересно всё, ведь я так соскучилась по ним, - попросила я маму.

- С радостью, - откликнулась она.

В последующий час я с удовольствием слушала рассказы мамы о проделках своих брата и сестры. Иногда свое словечко вставляла тетя Росина, но она тоже была больше слушателем, как и я.

Я смеялась и переживала, радовалась и испытывала удивление, и мысленно проживала все ситуации так, если бы была рядом с Софией и Микело.

Все эти минуты я просто жила – позабыв об угрозе, нависшей над моей головой.

10

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Отчим завернул на кухню, я – за ним.

Блеклый свет подсветки, отдававший фиолетовым, – под кухонными шкафчиками, и дальше, по периметру, придавал помещению почти мистическую атмосферу.

Алессандро кивнул на стулья, разделенные небольшим столиком. Я села на один из них, отчим, соответственно, напротив.

Я посмотрела ему прямо в лицо.

Он выглядел спокойным, но в глубине темных глаз я сумела заметить беспокойство. А еще, даже в этой полутьме, я вдруг увидела, как постарел Алессандро.

Лицо у него осунулось, приобрело более резкие черты. Его лоб покрывали глубокие морщины – печать тех, кто часто занят размышлениями.

Секунда-две мы разглядывали друг друга.

Затем Алессандро первым нарушил тишину.

- Ты, наверное, догадываешься, зачем я позвал тебя, - тихо произнес он.

- Думаю, да, - я почувствовала, как закололи подушечки пальцев от возвращающегося напряжения.

- Гибель Маурицио… Не могу сказать, что я опечален, - Алессандро горько усмехнулся, - потому как он оказался не тем, за кого себя выдавал. И я рад, что ты наконец освободилась от него. Но… Всё это омрачается знанием о том, что Мартичелли не собираются отпускать тебя.

- Ты уже знаешь? – слетело с моих губ.

- Один из них звонил мне, и позже у меня состоялась с ним встреча, - губы отчима дрогнули от презрительной улыбки.

- Густаво? – озвучила я свои догадки.

- Нет. Козимо.

- Козимо? Вот уж не думала, что младший брат минует Густаво и обратится к тебе. К тебе, Алессандро! – чувствуя, как во мне разрастается злость, выдохнула я. – А он ведь даже не капо!

- Ты права, дорогая. Но это не меняет сути. Возможно, его намеренно подослал Густаво, чтобы запутать нас. Как бы то ни было – смыл один – ты должна остаться в их семье. Другого они не приемлют.

- Зачем я им? – в сердцах бросила я и от злости сжала пальцы в кулак.

Мне стало больно, но эта боль была ничто по сравнению с той, что подбиралась к моей душе.

- Зачем? – Алессандро медленно вздохнул, казалось, ему не хватало воздуха.

- Ответить быстро на твой вопрос не получится, но я постараюсь, - отчим расстегнул верхние пуговицы своей белоснежной рубашки, - начнем с того, что ты носишь их фамилию. Это уже весомый аргумент. Но помимо него, ты что-то, да слышала из бесед Маурицио. Волей-неволей ты становилась свидетельницей его разговоров с семьей. И, значит, выйдя ты из семьи, то будешь иметь потенциальную опасность для неё. Ну и последнее в списке, но не по важности. Марина, ты – красива. Красива той самой красотой, от которой большинство мужчин теряет голову. Теперь для семьи Мартичелли – ты вроде заветного приза, который достанется самому лучшему из них. Не удивлюсь, что и Густаво не останется в стороне.

- Сегодня на ужине он пошутил по этому поводу, мол, он ничем не хуже… Но я понимаю, что в каждой шутке – доля шутки. Остальное – правда, - я сглотнула и потерла виски – голова начала снова болеть, вероятно, от напряжения.

- Ты права, это не было шуткой. Пока они держат себя в руках, но скоро могут начать продавливать твои границы. Сначала осторожно, затем – перейдут к более наглым действиям.

- Я думаю, они уже делают это. Достаточно того, как они смотрят на меня, - я передернула плечами и обняла себя.

- Они пока только смотрят, - голос отчима дрогнул, и я кожей ощутила то, как его беспокоит эта ситуация.

- Но всё это временно. И знаешь, что самое ужасное во всем этом?

Алессандро замер, глядя на меня.

Нехорошее предчувствие кольнуло меж моих ребер, а потом ледяной лужицей стало расползаться вверх, прямо к горлу.

- Что? – не узнавая свой голос, таким сдавленным он стал, спросила я.

Алессандро подался вперед:

- Я ничего не могу поделать с этим. По крайней мере, в ближайшие год-два.

Сердце мое сжалось от ужаса.

Год, два? Это огромный срок.

Как так? Почему Алессандро не может?…

Должна же быть какая-то причина?

Неужели я ошиблась в отчиме?

- То, что я скажу тебе, Марина, не каждый мужчина способен сделать. А именно – признать свою слабость. Да, я слаб. Я стал гораздо слабее, нежели шесть лет назад. У нас идет передел территорий. Многие мои люди погибли в этой войне. Я потерял свою правую руку, моего двоюродного брата.

Я ахнула от услышанного.

Двоюродный брат отчима, Альберто, был сильным человеком, и всегда казался мне довольно умным…

Но, выходит, даже умные не застрахованы от шальной пули!

- Я не знала об этом… Прости, - тихо произнесла я.

А внутри все уже билось в чудовищном урагане переживаний!

Уж если убили Альберто, значит, и вся семья уже в опасности!

- И не узнала бы. Ты не могла – семья Мартичелли надежно оберегала тебя от внешнего мира. Поэтому не проси прощения, - отчим снова вздохнул, - ты не виновата в этом. Скорее, вина на мне. Двойная вина, если быть точным и честным до конца. Первая, что я выдал тебя замуж за Маурицио. Вторая, что я не смогу помочь тебе прямо сейчас избавиться от этой семьи. Мне нужно время. Как я говорил – год-два. Мартичелли, в отличие от меня, поднялись и стали куда опаснее, нежели тогда, когда ты была еще под моей опекой. Не скрою, я намеревался сделать их своими союзниками, но у них имелись свои планы. Наши отношения подпортились еще тогда, через полгода твоей свадьбы. Дальше – хуже. Нельзя сказать, что мы враждуем. Но и о былых отношениях можно позабыть. Если раньше мы были на одном уровне, то теперь Мартичелли говорят со мной свысока.

Озноб прошелся по моей спине.

Я еще крепче обняла себя за плечи и спросила:

- И что именно они сказали? Что тебе сказал Козимо?

Алессандро прикрыл глаза и откинулся назад. Он выглядел измученным. Мое сердце дрогнуло от сострадания к нему. Видеть его таким было невыносимо.

- Алессандро, - мягко попросила я, - пожалуйста, скажи.

Его веки задрожали, и мне показалось, что отчим борется с собой.

11

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Тихий крик сорвался с моих губ, и перед глазами все поплыло. Лишь, когда я начала сползать со стула, до меня дошло, что я вот-вот упаду.

Отчим тоже видел это, но судя по всему, он был сейчас не в состоянии сдвинуться с места.

Чудовищные слова Козимо лишали сил, даже теперь.

Воображение живо нарисовало мне ужасную картину – убитых родных.

Мои сестренка и братик, моя мамочка и отчим…

Меня так сильно затрясло, что я услышала звук стучащих друг о друга зубов.

- Они – монстры, - хватаясь пальцами за край стола и пытаясь усесться ровнее, пробормотала я.

- Мы тоже не отличаемся святостью, но и у нас есть свои принципы. У Мартичелли – нет. Они сделают что говорят.

Я сглотнула, но ощущение того, что чья-то невидимая рука сжимает мне горло, не исчезало.

- Как же мне быть… - выдавила я из себя.

И тут же, услышав каким жалобным оказался мой голос, добавила, но уже другим тоном, полным злости:

- Что делать?

- Марина, я этим вопросом задаюсь уже все дни, - Алессандро печально улыбнулся, - но ты и сама понимаешь, что у тебя мало выбора. Мартичелли не станут ждать, когда закончится траур по Маурицио, это факт, значит о том, что у тебя есть полгода, можно забыть. Что делать? Попробовать рассорить Козимо, Густаво и остальных мужчин, но эта игра рискованная. Или же, выбрать одного из них, наиболее подходящего, и выйти за него.

- Ты шутишь? – меня затрясло.

Сама мысль о том, что я выйду за кого-либо из этой семьи, вызывало у меня отвращение.

- Я ищу выход, Марина. Год, два, чуть больше, тебе придется потерпеть. Затем, если мне удастся встать на ноги, я исправлю эту ситуацию. Я заберу тебя домой.

- Два года спать с Густаво, Козимо или с кем-то из них? Дышать с ним одним воздухом? Позволять трогать себя? Отдавать свое тело? А если я еще и забеременею? Они будут манипулировать мной через ребенка!

Я тряхнула головой, желая скинуть с себя это жуткое наваждение.

- Иного пути нет, - ответил отчим.

- Уж лучше смерть, - в сердцах бросила я.

- Не говори так, Марина! – Алессандро подался вперед и взял меня за ладонь, совсем как в детстве.

- Ты должна жить. Долго и счастливо. Как только с Мартичелли будет покончено, ты обретешь все то, что так хотела. Прости меня, девочка, что я так подставил тебя. Даже моего жизненного опыта и знаний не хватило, чтобы понять, что за семья эти Мартичелли. Если бы я знал…

В его глазах мелькнула такая боль, что я едва не расплакалась.

- Ты не виноват, - из последних сил попыталась я утешить отчима.

- Я знаю, что вина на мне, Марина, - он чуть сильнее сжал мои ладони, - и я прошу тебя – продержись. Если не ради меня, то ради мамы.

Что-то в его тоне заставило меня задать уточняющий вопрос:

- А что с мамой?

Алессандро стал совсем мрачным:

- Значит, ты все-таки заметила. Джованна перенесла несколько операций. У неё рак. Она прошла лечение, и доктора сказали, что настала ремиссия. Но любой стресс может подорвать её здоровье. Помнишь, Джованна говорила, что отдыхает на островах? Она лгала тебе. Её острова – это клиника.

Перед глазами всё поплыло, и сердце, странно забившись, принялось отдавать тупой болью.

Что-то горячее и ощутимо тяжелое капнуло мне на грудь.

Еще и еще.

Вздрогнув, я скользнула ладонью по лицу и поняла, что плачу.

Весть о том, что пережила мама стала для меня последней каплей.

12

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Машина остановилась, и я потянулась к двери.

Заметив, что Джакомо тоже собирается выйти, я тут же скомандовала:

- Не нужно! Я сама!

- Но синьора, - забеспокоился тот, оборачиваясь на меня.

Темные глаза поблескивали, а на лице застыло озабоченное выражение.

- Я отвечаю за вашу безопасность, - добавил он, и все же, не сдвинулся с места.

Видимо, мой напор озадачил его.

- Что может со мной случится? – раздраженно ответила я. – Посмотри в окно – никого нет! К тому же, в случае чего, ты добежишь.

Я решительно открыла дверь и напоследок бросила:

- Дайте мне побыть одной! Хватит со мной нянчиться!

Сказав это, я вышла наружу и быстро пошла вперед.

Влажный ветерок прошелся по моему лицу. В нос ударил запах тины, выхлопных газов и еще Бог весть чего.

Но все равно, тут, на набережной, дышалось куда легче чем там, в машине. Теша себя иллюзиями, что обладаю свободой, я прошла вперед – до самого ограждения.

Чугунные перекладины поблескивали от недавно прошедшего дождя. Это ощущение усиливал свет фонарей, выстроившихся в ряд позади меня.

Я положила ладони на перекладину.

Влажная прохлада металла казалась мне теплее собственных рук.

Мне было так холодно! И ни одна теплая одежда, напиток или горячая ванна не в состоянии были согреть меня.

Потому что холод испытывала моя душа.

Я чувствовала себя призраком, и каждая ускользающая секунда приближала меня к гибели.

После вечернего разговора с отчимом я долго не могла уснуть. Пугающие мысли терзали разум и душу, изматывали тело.

В конце концов устав от этой пытки, я покинула апартаменты Алессандро и мамы. Отчим, судя по всему, тоже не спал – потому как именно он проводил меня до охраны.

Мы тепло попрощались с ним, но та червоточина, с которой я приехала к семье этим вечером, теперь увеличилась в разы.

Ощущение надвигающейся беды шептало мне, что мы, возможно, видимся в последний раз…

Мой взор устремился вниз, на темные воды Темзы.

Такой же темной мне казалась собственная жизнь - без единого проблеска.

Я не видела выхода из сложившейся ситуации. Увы!

Я проиграла.

Как бы не жаждала я своей свободы, как не мечтала избавиться от семьи Мартичелли, я не могла пожертвовать своей Семьей.

Мои пальцы, до ломоты в суставах, сжали перекладину. Отчаяние, подступив, беспощадно сжало и принялось душить мою душу.

К глазам подступили слезы, и я, желая прогнать их, запрокинула голову.

По небу лениво ползли темные тучи – такие темные, что не видно было звезд. Вдруг тьма отступила – в самый неожиданный момент из-за одной из туч выкатила луна.

Идеально круглая и солнечно-желтая, она, скользнув во тьме, застыла где-то надо мной, и теперь её свет, словно прожектор, освещал моё запрокинутое наверх лицо.

Пару секунд я стояла, не двигаясь, пораженная внезапным чудом – красотой луны. Затем что-то заставило меня бросить взгляд вбок.

Там, в отдалении, на мосту, я увидела темную фигуру.

Я не видела, но чувствовала, что чей-то взгляд был направлен на меня.

Он оказался таким пронзительным, что внутри всё свело от странного, прежде незнакомого мне ощущения.

Волнение, страх, предчувствие – эти чувства становились всё сильнее.

Кто смотрел на меня? Зачем? Какой смысл означал этот почти потусторонний взгляд?

Я порывисто отвернулась и, не оглядываясь, поспешила к машине. Джакомо уже стоял у дверей авто и заметно нервничал.

- Что такое, Джакомо, - насмешливо поинтересовалась я, - боишься темноты?

- Звонил Густаво, - открывая дверь, глухо сообщил Джакомо.

Я поджала губы и разместилась на сиденье. Одергивая платье, заметила, как подрагивают мои пальцы, и спрятала руки под сумочкой.

Чертов Густаво!

- Он велел передать вам, синьора, чтобы вы были готовы в пять.

Вот так.

Густаво теперь не спрашивал, а ставил перед фактом.

13

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Я провела отвратительную ночь, мучаясь от кошмаров и ломоты в теле – и это несмотря на смертельную усталость.

Сон сморил меня лишь под утро, и когда я проснулась, в глаза били лучи полуденного солнца, пробивающиеся из-за неплотно задвинутых штор.

Щурясь и морщась от неприятных ощущений, я медленно встала с кровати. Перед глазами все поплыло, и мне понадобилось около минуты, чтобы прийти в себя.

Когда черные мушки исчезли, я продолжила свое «путешествие» по комнате. Проковыляв до ванной, я скрылась в ней.

Несмотря на то, что я ощущала себя разбитой, утренняя рутина была сделана, как и всегда. Не хватало еще, чтобы выглядеть, как половая тряпка – сморщенной и несвежей!

Если уж мне предстояла битва – пусть даже и последняя – я должна была выглядеть достойно!

Теплый душ, масло на все тело, крем для лица, волосы в порядок – приводя себя в порядок, я приводила в порядок собственные мысли.

Когда я вышла из ванной, благоухающая и укутанная в теплый халат, мое моральное состояние было куда лучше, чем сразу после пробуждения!

- Доброе утро, Марина, - раздался мужской голос.

Я резко обернулась и посмотрела на кровать – на ней, в ногах, по-хозяйски сидел Козимо.

На нем был костюм. Белая рубашка выглядела вызывающе праздничной.

Что он задумал?

Его темные, сальные глазки впились в меня – точнее в область декольте. Моя рука взвилась вверх и поправила ворот халата.

- Точнее – добрый день! – бросила я. – Что ты здесь забыл, Козимо?

Я мысленно выстраивала пути отступления и что конкретно из предметов интерьера можно было бы использовать в качестве защиты.

- Какой «теплый прием», - со вздохом протянул Козимо, глаза его откровенно шарили по моему телу, вот урод!

- А на что ты рассчитывал, врываясь в мою спальню? – я направилась к двери, ухватилась за ручку, чтобы хотя бы как-то стереть ощущение вынужденной интимности, но Козимо, как козел, подпрыгнул и в два шага оказался передо мной.

Дверь-то я успела открыть, однако на пути к выходу теперь стоял он.

- Я хочу договориться с тобой, Марина, - облизав свои толстые губы, прошептал Козимо.

Меж зубов у него застряла кожура от помидора, и он выглядел, как людоед, только-только отобедавший человеческой плотью.

Я сдержала рвотный рефлекс и ответила:

- Густаво в курсе?

Козимо поморщился, тем самым отвечая на мой вопрос.

- Значит, ты решил делать за его спиной, - сделала я свой вывод.

- Называй как хочешь, Марина. Но я здесь. Из-за тебя.

Я заметила, как дрогнули его темные ресницы.

Из-за меня?

Кто бы сомневался. Но какая пропасть между словами «из-за тебя» и «ради тебя»!

- Так что ты хочешь предложить?

Я проскользнула рядом с Козимо и подошла к туалетному столику. Усевшись на пуф, я достала шкатулку с украшениями и стала перебирать их.

Козимо встал позади меня, и в отражении зеркала я хорошо видела всю гамму эмоций на его смуглом лице.

Пожалуй, самой яркой была похоть.

- Союз. Выбери меня, Марина.

Для меня это был ожидаемый ответ.

Но я не спешила что-то говорить сразу. Мои пальцы скользнули по рубиновому браслету, перебрали кольца, перешли к ожерелью с изумрудами…

Я не торопилась. Я думала.

- Если ты выберешь меня, то обезопасишь себя от союза с Густаво, - не вытерпев, добавил Козимо.

Я молчала, делая вид, что изучение драгоценностей для меня сейчас первостепенная задача.

- Ты же не хочешь всю оставшуюся жизнь провести с дряхлым стариком? Не хочешь спать рядом с его жирным брюхом, а, Марина?

- Не хочу, - я посмотрела в зеркало и встретилась с ним взглядом, - но что можешь предложить мне ты, Козимо? Помимо своего тела?

Козимо непонимающе глянул на меня, а затем рассмеялся. Смех получился как у идиота – пустой и неуверенный.

- Я стану капо, - самоуверенно заявил он.

- Так просто? – я не сдержалась и усмехнулась.

- Это ожидаемо. Уверен, что Густаво со дня на день соберет совет и объявит об этом.

- А если этого не случится? – мой взор вновь обратился к украшениям. – Что тогда ты будешь делать?

- Это произойдет. Кто, как не я, должен занять место своего старшего брата? В семье, - рука Козимо легла мне на плечо, - и рядом с его женой.

Его потливая, дышащая похотью, рука прожигала халат.

Самоуверенные слова звучали так убедительно, что я почти поверила, что так и случится.

- Ты не станешь капо, по крайней мере, пока жив Густаво. Он видит твою импульсивность, и это не то, что должно быть у капо, - сообщила я, резко вставая.

Рука Козимо слетела вниз, и я заметила краем глаза, как он сжал свою ладонь в кулак. Аж вены вздулись!

- Не говори так, - Козимо догнал меня и схватил за руку.

Его пальцы причиняли боль.

Проклятые мужчины Мартичелли! Зная, что физически сильнее меня, женщины, все же, даже не делали попытки контролировать собственную силу!

Ни он, ни его брат! Несложно было догадаться, что и остальные, в том числе и Густаво, не отличались хоть какой-то тактичностью!

Сердце обожгла ненависть. Она же и придала мне сил.

- Отпусти меня, Козимо! – прошипела я, вырывая свою руку. – Не смей прикасаться ко мне!

Мои слова лишь раззадорили Козимо. Он двинулся на меня и зажал возле стены.

Моя рука спустилась вниз и нащупала вазу. Я медленно обхватила её прохладное горлышко пальцами.

- О, я буду прикасаться к тебе, Марина! Очень скоро! Ты станешь моей женой, клянусь, или я не Козимо Мартичелли, - наклоняясь вперед, крикнул он.

Вдруг в воздухе раздался выстрел, и Козимо, пошатнувшись, выпучил глаза, а затем стал заваливаться вбок.

На его белой рубашке расползалось кровавое пятно.

Я закричала, но мой голос потонул в гуле, что наполнил уши. Взор взметнулся вверх и остановился на том, кто секундами ранее выстрелил в Козимо.

14

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

С довольной ухмылкой на лице в спальню прошел Густаво. Пряча пистолет, он окинул комнату веселым взглядом, а затем посмотрел прямо на меня.

Густаво выглядел совершенно невозмутимо, чего нельзя было сказать обо мне.

- Ты... Ты убил своего племянника? – уже догадываясь, что, возможно, и смерть Маурицио была на его руках, потрясенно выдохнула я.

Черные брови Густаво поползли вверх, так, будто он был удивлен услышанным.

Он глянул на Козимо, а затем вновь посмотрел на меня.

- Щенок заразился бешенством. Его нужно было пристрелить, - Густаво улыбнулся, - мне послышалось? Или ты не питала нему расположения?

Я промолчала.

Взгляд мой опустился вниз, на распластанное на полу тело Козимо. Теперь вся его прежде белоснежная рубашка приобрела кровавый цвет, а лицо застыло в мученической гримасе.

Дрожь прошлась по моей спине. Меня затошнило.

Я впервые видела, как убивают человека.

Это потрясло меня – даже несмотря на то, что я ненавидела Козимо.

- Ну же, Марина, не стоит так переживать, - Густаво перешагнул через своего племянника и встал сбоку от меня.

В нос ударил удушливый запах его одеколона – такой же отвратительный, как и он сам.

Меня затошнило еще сильнее.

- Ты ведь не забыла, - как ни в чем не бывало продолжал Густаво, словно не замечая, что меня вот-вот вывернет, - что сегодня в пять ты едешь со мной на ужин?

Я молчала.

Горло сдавило, а язык налился такой тяжестью, что я не могла им пошевелить.

Мне стало трудно дышать – казалось, воздух полностью пропитался металлическим запахом крови и одеколоном Густаво.

- Так вот, Марина, планы поменялись. Мы уезжаем через час! – скомандовал Густаво.

Я вздрогнула от его резкого тона и, кажется, пробудилась.

По крайней мере, некое оцепенение, пусть и не всё, но спало с меня.

- О чем это ты? – отвечая также резко, вопросила я.

- Не строй из себя дуру, - улыбнувшись так, что я увидела его коренные зубы из золота, произнес Густаво, - тебе это не идет, Марина! Ты едешь со мной. Даю тебе час, иди и приводи себя в порядок!

Мои внутренности скрутило от его командного тона, а пальцы непроизвольно сжались в кулак из-за желания ударить Густаво.

- Куда ты собрался отвезти меня?

- А вот это мне нравится! Верный вопрос ты задала, Марина! Я представлю тебя семье, как будущую жену.

- А что же ты скажешь про Козимо? Неужели ты думаешь, что люди так просто примут случившееся?

- Разумеется нет. Но я что-нибудь придумаю. Например, что Козимо хотел посягнуть на тебя, и я, застав его за этим, как благородный рыцарь, спас тебя. Ну как тебе эта сказочка? По мне – отличный зачин для счастливых, плодовитых отношений, дорогая.

- Ты – ничтожество, Густаво, - выплюнула я, - лжец и лицемер! Я не выйду за тебя! Уж лучше умереть!

- И зачем же умирать такой красивой женщине? Однако смерть все же случится. Твоя мама. Твой отчим. Твои брат и сестра. Они все умрут, Марина, если ты откажешь мне еще раз. Ты поняла?

Сказав это, Густаво впился зловещим взглядом в мое лицо.

Сердце сжалось от страха. Я понимала, озвученное им обещание – не пустые слова. Он сделает это. Также, как бы сделал это и Козимо.

Я молча отвела свой взгляд.

- Вижу, ты все поняла. Вот и хорошо. А теперь, думаю, тебе стоит закрыться в ванной, пока в твоей спальне будут прибираться. Напоминаю – у тебя час. И, Марина, я хочу, чтобы ты выглядела очень красивой.

**************

Страх. Бессилие. Злость. И жажда смерти Густаво – даже ценой моей жизни – вот по какому вектору менялись мои чувства, пока я приводила себя в ванной на протяжении часа.

Я плакала. Включив воду, я захлебывалась от рыданий, понимая своё бессилие перед лицом Густаво.

Но когда слезам пришел конец, душу обожгла злость – огненная, словно июльское солнце на юге Италии.

Глядя в свое заплаканное лицо с покрасневшими, лопнувшими капиллярами в глазах, отражавшемся в зеркале, я приняла одно-единственное правильное решение.

Я убью Густаво.

Я не знала пока, как и когда сделаю это.

Но эта мысль полностью укоренилась в моем сердце.

Она же придала мне сил.

К тому времени, когда я вышла из ванной – с уложенными волосами, с безупречным макияжем, одетая в длинное шелковое платье до пят, никто не догадался бы какой ад переживала я минутами ранее.

В спальне царил порядок, пол вымыт, и самое главное, в ней не было Густаво.

Разумеется, я догадывалась, что тот ждал меня на первом этаже.

Прежде чем спуститься вниз, я подошла к туалетному столику и выбрала из шкатулки наиболее подходящие украшения на сегодняшний вечер. Серьги и браслет темным пламенем вспыхнули на моей коже.

Кровавые рубины отражали мой настрой.

Снаружи послышались мужские голоса.

Я встала и подошла к окну. Как я и ожидала, на придомовой территории были люди Густаво. Всего – пятеро. Вероятно, на первом этаже тоже были они.

Густаво подстраховывался.

Неужели он думал, что я сделаю попытку сбежать?

Или его волновало нечто другое, то, чего пока я еще не знала?

Не дожидаясь и опасаясь того, что Густаво поднимется за мной, я сама спустилась вниз.

На первом этаже были слышны приглушенные мужские голоса, изредка нарушаемые голосами прислуг.

«Да, синьор».

«Будет исполнено, синьор».

«Я всё поняла».

Несложно было догадаться, что прислуга будет молчать о том, что случилось сегодня.

Осуждала ли я их?

Нет. Скорее понимала. Ведь Густаво наверняка угрожал им жестокой расправой.

- А вот и Марина! – завидев меня, Густаво широко улыбнулся и окинул оценивающим взглядом.

Другие мужчины не остались в стороне. На их лицах заиграли глупые улыбки, а глаза сально заблестели.

Я спустилась с последней ступени и подошла к Густаво. Он расценил это как благосклонность с моей стороны.

15

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

Я молча глядела в окно, изо всех сил стараясь игнорировать присутствие Густаво.

Он сидел сбоку от меня и, не отрываясь от телефона, делал один звонок за другим.

Его потная, мясистая ладонь лежала рядом, на кожаном сиденье и оставляла следы на нем.

Я каждый раз замирала от отвращения, когда краем глаза замечала, как Густаво шевелит ей.

Я беспокоилась о том, что он захочет прикоснуться ко мне.

Рано или поздно это случится.

Если только я не убью его прежде.

Погода портилась. Небо затянуло свинцово-серыми тучами. Словно купол, угрожавший обрушиться на головы, они повисли над миром.

И хотя часы показывали половину третьего, по ощущения было, что наступил вечер.

За окном мелькали унылые картинки – остановки, дома, все на одно лицо. Вскоре пейзаж чуть изменился, дома стали другими, более строгими, и я догадалась, что мы едем прямиком в Лондон.

Но куда?

Неужели Густаво намеревался устроить встречу в ресторане Чикко, где днем ранее проводилась панихида по Маурицио?

Мои предположения подтвердились, когда впереди показалось знакомое здание.

Рядом были припаркованы машины семьи Мартичелли. Значит, тут собрались все.

До того, как Густаво объявит меня своей невестой оставались считанные минуты.

Меж ребер неприятно кольнуло, а потом засосало под ложечкой. Я почувствовала, как тошнота снова подкатывает к моему горлу, и в голове возрождается шум.

Нет!

Нельзя, чтобы эти чувства овладевали мной!
Я должна взять себя в руки!

- Надеюсь, ты не забудешь пару раз улыбнуться людям, чтобы показать, как ты счастлива сделанным выбором, - обратился ко мне Густаво, когда машина припарковалась на территории ресторана.

- Постараюсь, но не обещаю, - холодно ответила я.

Такой ответ, судя по всему, удовлетворил Густаво.

Его толстые губы растянулись в улыбке:

- Может даже лучше, что ты останешься холодной, как всегда. В этом особый шарм.

Я не ответила. Мне нечего было сказать этому уроду.

В этот момент раздался телефонный звонок.

- Да? – лицо Густаво скривилось так, будто он проглотил целый лимон.

Охрана вышла, открыла ему дверь, но сам Густаво теперь не торопился выходить.

Лицо его побагровело. Не без злорадства я наблюдала за этими переменами.

- Кто? Да я их сейчас разорву! – плюясь в трубку, выкрикнул Густаво

На пару секунд мне стало страшно, что речь шла об Алессандро.

Отчим вряд ли бы затеял опасную игру, но все равно, страх за него и семью, сжал мое сердце.

- Судя по всему, твои планы представить меня семье кто-то жестко обломал, - съязвила я.

За своей едкостью я скрывала беспокойство.

- Заткнись, змея, - рявкнул Густаво.

Я поджала губы, а он, схватив меня за шею, прошептал:

- Ты будешь послушной сегодня.

По моей коже пробежался озноб.

Лишь когда Густаво соизволил отпустить мою шею, я почувствовала боль в ней.

Больной ублюдок!

Наверняка его пальцы оставили синяки на моей нежной коже!

Не обращая на меня внимания, Густаво снова набрал на телефоне.

- Скажи, что если не трус, пусть приходит, - он громко рассмеялся, - может, хозяин позволит ему и его шайке облизать мои туфли!

Высокомерие Густаво выплескивалось через край.

Он был похож на раздувшегося индюка, не хватало только характерного звука, впрочем, его голос был таким же раздражающим!

- А теперь идем, Марина! – Густаво вышел из машины и пошел вперед.

Мне не оставалось ничего другого, как последовать за ним. Глядя в его начинающий лысеть затылок я мысленно делала выстрелы в него.

Интересно сколько пуль я выпущу в воздух, прежде чем достигну своей цели?

Смакуя эту мысль, я прошла в ресторан.

Сегодня здесь было в разы больше людей по сравнению со вчерашним ужином.

Вероятно, Густаво собрал их всех, желая потешить свое самолюбие? Иначе как объяснить, что тут были даже те, кто работал за пределами Англии?

Например, Андре, лысоголовый амбал, хорошо запомнившийся мне тем, что Маурицио в разговорах о нем часто вспоминал, что тот действует от лица семьи в штатах?

Зал заметно отличался от того, как он выглядел вчера. Никакой скорби.

Яркий свет, столы с белоснежными скатертями, да еще игривые нотки музыки.

Всё здесь буквально источало торжественность!

Густаво полуобернулся и послал мне взгляд, в котором я успела прочитать немой вопрос.

Мол, довольна ли я увиденным?

Что-то мне подсказывало, что несмотря на свое положение, Густаво нуждался в моем одобрении.

Я натянуто улыбнулась. Ему этого стало достаточно.

- Марина, прошу за стол, - проявляя учтивость, на которую я, разумеется, не собиралась вестись, проговорил он.

Но мне пришлось играть роль.

Ведь как по-другому усыпить бдительность Густаво?

Я послушно уселась за стол, даже стерпела, когда он как бы «случайно» коснулся моего плеча, а затем сел рядом.

Остальные тоже стали рассаживаться, но взгляды их неотрывно следили за мной. Люди, кажется, начали догадываться по какому поводу мы собрались здесь.

- Налей нам! – Густаво махнул официанту. – Сегодня у нас большой праздник!

- Что за праздник, Густаво? – сидящий напротив толстяк, рубашка которого угрожала вот-вот лопнуть от его живота, улыбнулся.

- Скоро ты узнаешь, Педро, и все. Немного терпения, - Густаво ответил улыбкой.

Я сжала салфетку. Пальцы свело от боли, но я продолжала держать её. Мой единственный способ выплеснуть свою злость. Пока что.

Мужчины о чем-то говорили, но их голоса звучали фоном для меня, и я не улавливала смысл сказанного.

Наверное, мне стоило быть внимательнее, особенно теперь, но, увы, беспокойные мысли куда громче, чем чужие голоса, звучали в моей голове.

Подали горячее, но я продолжала сидеть на месте, не шевелясь.

Погруженная в свои мысли.

16

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

Я обернулась, пораженная силой этого голоса.

Будто гром разорвал душный воздух ресторана!

Он так странно звучал!

В нем улавливался едва ощутимый, как щепотка специй, акцент.

А еще власть.

Такая, которую я чувствовала впервые.

Я увидела группу мужчин, среди которых выделялся один.

Его невозможно было не заметить.

Высокий холодный красавец в черном костюме.

Безжалостное лицо было обращено в сторону Густаво.

Я почувствовала смесь из трепета, надежды и страха. Растекаясь по телу, эти чувства заставляли мою кожу покалывать.

Голову обожгла лихая мысль.

Этот мужчина сможет помочь мне.

Затаив дыхание, я наблюдала за тем, как он приближается.

Уверенно. Стремительно. И грациозно – как хищник, твердо знающий, что ему делать.

Его люди, меж тем, растянулись по периметру. Рядом с ним осталось лишь двое.

Это точно были японцы. Только вот он, пожалуй, чуть отличался от них.

Темные глаза незнакомца сузились, и он произнес:

- Ты ответишь за свои слова, Густаво, и сделаешь это прямо сейчас.

Он резко вытянул руку, в которой был пистолет, и направил его на Густаво.

Люди Густаво дернулись, чтобы ответить, но их действия были остановлены выстрелами.

Я не могла понять точно – были ли это предупредительные выстрелы, или кто-то был убит – вид на происходящее закрывали японцы.

Чтобы там ни было, Густаво даже не попытался встать из-за стола.

Казалось, это не его люди гибли или находились в смертельный опасности.

- Успокойся, - дружелюбно начал Густаво, и меня затошнило от его лицемерия.

- Успокойся, присядь за стол и выпей со мной, как старый друг. Сегодня для этого имеется особый повод. Я женюсь, - продолжал он.

Взгляд незнакомца, обжигая холодом, скользнул по мне и снова вернулся на Густаво.

- Я не сяду с тобой за один стол, я придумал кое-что интереснее, эй!

Последнее слово мужчина выкрикнул.

Тут же подбежали два других незнакомца.

Густаво резко поднялся, так, что стул с грохотом опрокинулся назад, и выстрелил.

Но то ли рука его дрожала, то ли незнакомец отклонился, а может, была какая-то другая причина, понять было сложно, пуля не достигла своей цели.

Ему заломили руки, пистолет упал.

А я всё сидела на стуле.

Радуясь происходящему.

Сердце ликовало, губы едва сдерживались от улыбки.

Наконец-то Густаво получит сполна!

Я так радовалась, даже несмотря на то, что догадывалась, что и мне, возможно, скоро придет конец.

Понимание того, что я увижу страдания человека, который угрожал моей семье, сейчас действовало, как обезболивающее.

Оно опьяняло и лишало страха.

Я почувствовала, как мое сердце перестало биться, когда услышала следом:

- Представление начинается.

17

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

Послышалось два выстрела.

Густаво сдавленно закричал и рухнул лицом вниз.

Сперва я подумала, что его убили.

Но когда он приподнял голову, я поняла, что ошиблась.

Судя по его дергающимся ногам, пули попали ему в них.

Предположу, что в колени. Потому что именно рядом с ними растекались кровавые лужицы.

- Итак, вернемся к нашему разговору, - незнакомец встал напротив Густаво и засунул руки в карманы своих брюк.

Несколько секунд японец вглядывался в корчащегося на полу Густаво, сохраняя безразличный вид.

Затем он изрек:

- Так на чем мы остановились? А. Вспомнил. На твоих извинениях, Густаво. Ты будешь извиняться?

Густаво промычал что-то нечленораздельное.

- Не слышу!

Густаво застонал и поднял голову. Его замутненный взгляд остановился на лице незнакомца.

Я снова замерла, завороженная увиденным.

Видеть поверженным своего врага, того, кто обещал мученическую смерть твоим любимым людям, было для меня одной из самых желанных картин.

Меня не пугала собственная кровожадность.

Но я беспокоилась о том, что Густаво выживет сегодня.

А я по-прежнему желала ему смерти.

- Из-звини, - прохрипел Густаво.

- Не так. Сперва оближи мои туфли, - рявкнул японец.

Послышался смешок.

Кто-то из его людей не сдержался и рассмеялся.

Густаво лишь кряхтел в ответ.

- Я жду.

Я посмотрела на японца.

Вся его поза – засунутые руки в карманы, широко расставленные ноги, гордая осанка – источали мощь и опасность.

Да, семья Мартичелли тоже была опасна.

Но этот мужчина транслировал другое ощущение опасности. В нем было что-то от психа.

- Просто закончи со мной, долбанный япошка! Ты тоже умрешь! – сорвался на крик Густаво.

Но теперь я не испытывала страх от него.

Это был крик человека, признававшегося в собственном бессилие.

- Рано или поздно я умру. Но не сейчас. И не в ближайшем будущем. Я не бессмертный, но это ты ползаешь сейчас у моих ног. Ты оскорбил не только меня, но и мой род. За такое я бы отрубил тебе голову, но это честь только для самурая. А ты – жалкое отродье. Свинья. И скоро ты заверещишь как свинья.

Сказав это, японец кивнул своим людям.

Один из них опрокинул Густаво на пол, так, что он теперь лежал на нем спиной, а не животом, другой встал сбоку, ожидая дальнейших приказов.

Японец навис над ним.

Сохраняя молчание, он посмотрел Густаво прямо в глаза.

Я не видела его взгляд.

Но то, как отреагировал следом Густаво, вызвало у меня ледяной озноб.

Он вдруг задрожал, и я явственно разглядела, как побелело его лицо.

А затем японец достал какую-то вещь из кармана и крутанул в своих пальцах. Хорошенько приглядевшись, я поняла, что это – нож.

Мужчина потянулся к столу и что-то взял.

В другой руке оказалось прибор, напоминающий щипцы для устриц.

Японец наклонился, раздался какой-то странный звук, вперемешку с истошным воплем, а потом я увидела кровавый кусок мяса. Он шлепнулся неподалеку от лица Густаво.

- Это твой поганый язык, которым ты достаточно наговорил, - холодно констатировал японец.

Что? Язык?

Взгляд мой метнулся на кусок, валяющийся на полу.

К горлу подступила тошнота.

- А теперь посчитаем твои пальцы, - продолжал незнакомец.

Послышался хруст и крик Густаво, и я почувствовала, что меня вот-вот вырвет.

- Хватит! Просто убейте его, - подскочив со стула, не выдержала я.

Японец метнул в меня убийственный взгляд.

На миг его красивое лицо исказилось от зловещей улыбки.

- Скажи ей спасибо, - вновь глянув на Густаво, произнес он.

А затем японец выпустил пулю прямо ему в лоб.

Я рухнула назад, на стул. Пот тонкими струйками бежал меж моих грудей, ледяной дорожкой спускался по позвонкам.

Меня затрясло.

Что-то упало мне на плечи. Свежий, как дождь, а может, море, аромат окутал меня.

Где-то над головой раздался приказ:

- Отведите её в мою машину.

Дорогие Читатели!
Вы прочитали более 80000 знаков и более 15 глав бесплатно.

Думаю, что это определенно достаточно, чтобы понять, зашла Вам история или нет.

Я открываю подписку – впереди нас ждет много интересного! Мафия, новые открытия, любовь, впечатления!...
Чего точно не будет: мокрых трусиков, тупых героев и откровенных эротических сцен. Я пишу книгу, а не примитивные журналы для озабоченных.

Эта книга для глубокомыслящих людей, для роскошных женщин, ценящих искренние чувства.