Маг и беглянка. Сквозь миры за мечтой

Пролог

Он снова летал. Огромные кожистые крылья не давали ему упасть и разбиться. Позволяли парить в облаках, камнем бросаться вниз, ловить поток воздуха и снова взлетать.

Этот сон Димар видел сотни раз и страдал от него как от кошмара, что кровожадным зверем терзает душу и не дает покоя ни в мире грез, ни наяву. Поутру или среди ночи просыпался разбитым, долго глотал ртом воздух, порой кричал, когда крылья вдруг загорались и осыпались пеплом. Димар ни разу не достиг земли во сне, не разбился, но сотни раз переживал мгновение смерти. Быть может, потому не страшился ее с детства, когда впервые полетел.

Маг резко сел на постели, провел руками по лицу, прогоняя остатки сна. Только бы не кричал снова, когда снова летел вниз. Не хватало еще напугать жену.

Он перевел взгляд на вторую половину кровати, нетронутую подушку, горько усмехнулся. Элира ушла полгода назад, сбежала на Фриманские острова и только изредка баловала его письмами с просьбой прислать денег.

По официальной версии, она уплыла, чтобы поправить здоровье, но Димар знал, что супруга проводила время с любовником. Потому не отвечал на ее письма. Он оставил ей целое состояние. Первое время надеялся, что она вернется, хотя понимал, что не простит измену. Маг, кажется, вовсе не был способен простить предательство и уже тем более не собирался содержать любовника Элиры.

Димар не был жаден. Он знал цену деньгам и не только им. Кто бы мог подумать, что сирота, вор, едва не лишившийся рук, станет одним из самых уважаемых людей в Араре. Точно не мальчишка, вынужденный перебраться в город и воровать, поскольку в родном селении для него не нашлось ни работы, ни куска хлеба. Не мальчишка, несколько лет проведший в ордене Лунного моря, но так и ненаучившийся управлять магией, пока случай не подарил ему встречу с Тэйнаром, правителем Арара и единственным драконом, если не считать его сына.

Имя этому случаю было Лагард. Именно ему Димар был обязан если не жизнью, то свободой и наличием рук. Он поднял кисти к лицу, посмотрел на них. Для непосвященных это были всего лишь руки – кости, мышцы, кровеносные сосуды, – но именно этими руками Димар открыл первый за несколько столетий портал в другой мир.

Он получил небольшой, но добротный каменный дом в столице княжества, целый штат прислуги, должность при дворе и жалованье, а главное – неограниченный доступ к знаниям. Димар получил известность, почет и уважение, но так и не узнал вкус настоящей любви и счастья.

– В бездну! – привычно выругался он.

Снова поймал себя на мысли, что следовало следить за словами и жестами, особенно при дворе. Но, с одной стороны, князь не слишком жаловал все эти ритуалы, сохранил лишь самые необходимые. С другой – Элиру отсутствие манер не остановило. Она разделила с ним постель задолго до свадьбы, а он, как последний осел, верил, что любила, а потому прощала незнание этикета и другие вольности.

– В Бездну! – повторил Димар.

Помимо женщин есть еще магия. Она точно не предаст и не отвернется.

Маг щелкнул пальцами, и комната наполнилась мягким светом, испускаемым несколькими сферами. Не тратя время впустую, он прочел заклинание и открыл портал прямо в княжеский дворец. Хорошо хоть не в супружескую спальню, иначе ему не поздоровилось бы.

Однажды он допустил ошибку в расчетах и чуть не погиб. Тэйнар прижал к его горлу клинок до того, как Димар понял, где очутился. Извинения не помогли. Правитель потом всю неделю заставлял его практиковаться в портальной магии, поднимал с первыми лучами солнца, а то и задолго до рассвета. Зато теперь маг мог с закрытыми глазами открыть переход в любую известную ему точку мира. В этом умении он давно превзошел учителя, но тот только радовался успехам своего ученика.

Дверь в кабинет князя была приоткрыта. Тонкая полоска света свидетельствовала о том, что он еще не ложился спать. Стоило подойти ближе, чтобы понять, что, вернее, кто стал причиной бессонницы Тэйнара. На подлокотнике кресла сидела его жена. Мира молчала, лишь изредка указывала пальцем на ту или иную строку в документе, который читал ее муж. Дракон поймал ее руку и прижался губами к запястью.

Довольно, не хватало еще стать свидетелем более пикантной сцены и снова извиняться, решил про себя Димар и постучал в дверь. Получил разрешение войти, кивнул обоим, обойдясь без церемоний.

– Мы тебя ждали, – произнес князь. – Мира сказала, что ты придешь сегодня.

Княгиня не имела магического дара. Ей удавались лишь простейшие заклинания, но иногда просыпался дар предвидения. Видимо, это был как раз тот случай, потому Димар не слишком удивился. Он, кажется, вовсе потерял эту способность еще в детстве.

– Мне нужна помощь, повелитель. Я, видимо, схожу с ума. Каждую ночь вижу одно и то же: небо, восторг от полета и падение. Этот сон хуже кошмара, – признался маг.

– Чего же ты хочешь от меня? – спросил князь. Он так и не отпустил руку жены, а она совершенно не смущалась. – Хочешь, чтобы я заставил тебя забыть и жить обычной жизнью? Хочешь стать человеком?

– Кто я, по-твоему? – разозлился Димар, но, помня, перед кем стоял, все же пытался сдержать эмоции. – Выскочка? Наглец, который занял чужое место?

Тэйнар вдруг улыбнулся ему, как мог улыбнуться отец, если бы он дожил до этого дня: тепло, спокойно, без тени осуждения.

– Думаю, тебя сдерживает магическая печать, мешая обратиться. Не знаю, кто и когда наложил ее на тебя, хотя о причинах догадываюсь. Нас не слишком жаловали в предыдущие годы. Пришло время принять свою сущность…

Димар на мгновение прикрыл глаза, даже ущипнул себя, чтобы проверить, не спал ли он. Боль отрезвила, но сознание отказывалось принимать услышанное.

– Ты – дракон, – добавил Тэйнар, – третий из ныне живущих после меня и моего сына.

– Как давно ты знал?

– Я почувствовал в тебе кровь дракона при первой встрече.

– И молчал. Молчал, несмотря на то, что…

– Молчал, потому что тогда ты был не готов. Может быть, не готов и сейчас, потому что тебе придется пройти долгий путь, чтобы обрести себя. Бороться, несмотря на боль, пережить разочарование, преодолеть отчаяние и страх или смириться и забыть. Что ты выберешь?

Глава 1

Олана поднялась на носочки, чтобы казаться выше, расправила складки на юбке платья, протянула руку для поцелуя. В зеркале отразилась хорошенькая девушка семнадцати лет, стройная, невысокая, гибкая как лоза дикого винограда и такая же отчаянная. Карие, обрамленные густыми ресницами, глаза опустила в пол, изобразив смирение, которого ей так недоставало.

– Ну, что вы! – произнесла она, исподволь разглядывая несуществующего мужчину. – Такими комплиментами вы смущаете меня. Как можно?

Улыбнулась своей шалости и рассмеялась. Закружилась по комнате. Швея, что заканчивала подшивать подол, успела только воткнуть иглу в ткань платья. Покачала головой и вздохнула.

– Госпожа, – взмолилась она, – во имя всех богов, вернитесь, пожалуйста, иначе мы не успеем к завтрашнему дню.

Олана надула и без того пухлые губы, но вынуждена была подчиниться.

– А ты успей! Тебе за это деньги платят.

– Как скажете, госпожа!

Швея вернулась к прерванному занятию, не смея поднять глаз. Быстро заработала иголкой, делая стежок за стежком. Пришивала тончайшей работы кружева к подолу платья. Одно неосторожное движение, и всю работу пришлось бы начинать сначала.

Юная княжна посмотрела сверху вниз на сидевшую прямо на полу немолодую женщину и тут же устыдилась своих слов. Илия много лет обшивала всю их семью и точно не заслужила подобное отношение. Олана ни за что не сорвалась на ней, если бы не сильнейшее волнение, что требовало выхода. Завтра она отпразднует совершеннолетие, станет не только полноправным членом семьи ле Норте, но и получит свободу распоряжаться своим будущим. Тогда же, к концу праздника, будет объявлено о ее помолвке с Дуартом, назначена дата свадьбы. Ее жизнь изменится и никогда более не будет прежней. Ола и желала, и боялась грядущих изменений.

Надо было извиниться, но как? Просить прощения княжна не привыкла. Чаще всего, позволив себе какую-то шалость или проступок, скрывала до последнего, а после обнимала отца или мать в зависимости от того, кто раскрыл ее маленький секрет, и пристыженно молчала. Сама так же отличалась отходчивостью, не держала камень за душой, а потому никто из близких на нее не обижался.

И все-таки голос совести, который так напоминал голос матери, оказался сильнее, чем гордость.

– Извинись, – произнесла однажды Нелия, отчитываться дочь. Никогда прежде не делала этого прилюдно, но, видимо, ее терпению пришел конец. – Княжне непозволительно так себя вести с подданными. Если ты этого не понимаешь, значит, мы с твоим отцом слишком разбаловали тебя. Значит, дали то, что ты не заслужила.

В тот день Олана сквозь слезы просила прощения у сына молочника, которого сама сбила с ног, а после отказалась признавать вину. Более того, пыталась переложить ее на парня. Тот и не думал жаловаться, но княгиня, ставшая свидетельницей этой сцены, не собиралась спускать дочери подобное поведение.

Девочка обиделась, весь день не говорила с матерью, хотя в глубине души понимала, что та права. Еще и отец встал на ее сторону:

– Слабый ищет виноватых. Сильный признает свои ошибки. Мудрый исправляет.

Этих слов оказалось достаточно, чтобы пристыдить Олу. Много позже она узнала, что Лагард лишь процитировал ей князя Тэйнара, но урок к тому времени уже усвоила.

– Илия, – произнесла она, сглотнула, – прости меня, пожалуйста! Я не хотела тебя обидеть.

– Что вы, госпожа!

– Я виновата, – добавила Олана. – Обещаю, что подобное больше не повторится.

Швея подняла голову, едва заметно улыбнулась и снова сделалась серьезной. Пока шила, ни на что не отвлеклась. Зато и наряды у нее получались такие, что все подруги завидовали Оле, а она категорически отказывалась называть им имя мастерицы, сотворившей очередное чудо.

Это платье, пожалуй, получилось не просто особенным. Оно было самым откровенным из тех, что надевала юная княжна. Открытые плечи, глубокий вырез на груди, рукава три четверти, украшенные кружевом. Хорошо, что отец не видел. Он ни за что не позволил бы ей появиться в таком в обществе. Бабушка, поборница традиций, тоже не одобрила бы. Зато мама с тетей Мирой, особенно последняя, проще смотрели на вещи.

– Покажите, что у вас получилось, – прозвучал в тишине голос княгини Маринелии. – К празднику будет готово?

Олана дождалась, пока Илия сделает последний стежок, и выступила вперед. Поднялась на пальчики, покружилась. Насыщенно-фиолетовый таласс, украшенный нежно-розовым кружевом по подолу, расшитый золотыми нитями лиф почти не ощущался. Ткань, легкая и одновременно плотная, стоила баснословных денег, но Лагард ничего не жалел для дочери.

Нелия одобрительно кивнула, обошла Олу по кругу, приподняла копну темно-русых с рыжинкой волос, заплетенных в простую косу.

– Закрепим на затылке, а несколько прядей у висков оставим. Золотые с аметистами заколки прекрасно подойдут.

Глаза Оланы загорелись в предвкушении. Воображение живо нарисовало картину ее появления перед гостями. Княжна будто наяву видела восхищенные взгляды мужчин, немного завистливые – женщин, и, наконец, Дуарта, который при всех попросит ее руки. На самом деле все было решено еще несколько месяцев назад, но помолвка держалась в тайне. Невеста хотела, чтобы праздник по-настоящему запомнился и ей, и многочисленным гостям.

Последние несколько дней только и думала, что о предстоящем событии. Ничто другое ее не волновало.

– Надо бы подождать, – произнесла Нелия, – но, поскольку до твоего дня рождения остались считанные часы…

Она недоговорила, протянула дочери резную шкатулку темного дерева. Сама открыла крышку. Внутри лежали золотые цветы с аметистами – заколки с хитрым замком и шпильки.

– Мамочка! – только и смогла сказать Олана. Чувства переполняли ее. В такие моменты она и терялась, и боялась сказать какую-нибудь глупость. – Они прекрасны! Большое спасибо!

– Ты еще прекраснее, моя девочка! – Нелия поцеловала дочь в лоб. – Будь счастлива, моя дорогая!

Глава 2

Олана успела перебрать десяток имен, начиная с Дуарта. Называла одно за другим, но Бер лишь качал головой и слишком хитро улыбался. Заподозрив неладное, княжна вспомнила еще одного человека и мысленно взмолилась о том, чтобы ее предположение не оправдалось. Пусть это будет кто угодно, кроме… Димара, который появился на пороге гостиной. Отбросил капюшон, демонстрируя до неприличия короткие каштановые волосы. Аристократы такие не носили. Впрочем, он и не был им.

Светлые боги, дайте сил!

– Добро пожаловать, господин Димар, – выдавила она из себя приветствие, но так и не смогла улыбнуться. – Какими судьбами?

“Не припомню, чтобы приглашала вас на праздник, – мысленно добавила княжна. – Даже воды с дороги не выпьете? Верное решение. Вас здесь не то, что не ждут, но будут даже рады, если вы не задержитесь”.

– По делам, – коротко ответил Димар, словно каждое его слово стоило как минимум золотой ринар, а, может быть, и дороже.

Какой важный! Не смотри, что из простых, из какого-то богами забытого селения. Получил власть и тут же почувствовал себя хозяином положения. Задрал нос выше некуда. Впрочем, он всегда был таким, сколько княжна его помнила: мрачный, высокомерный, заносчивый и совершенно невоспитанный.

Олана чуть было не протянула руку для поцелуя, но быстро одернула себя. Этот вряд ли знаком с этикетом. Выскочка, мужлан, грубиян, неприученный вести светские беседы. Если бы не способности к портальной магии, которой, словно в насмешку, наградили его боги, князь не стал бы держать его при себе. Еще и отец отчего-то благоволил ему. Хотя мать часто говорила, что Лагард в юности был таким же колючим и недоверчивым, как Димар, Оле с трудом верилось в подобное.

Отец появился вовремя и отвлек на себя внимание непрошеного гостя. Сначала обнял Берелона, после Димара. Мужчины тепло приветствовали друг друга. Лагард, к слову, никогда не делил людей по сословному принципу, ценил только личные заслуги. Потому его обожали простые солдаты и недолюбливали некоторые сослуживцы из числа аристократов.

– Ты появился неожиданно. Почему не предупредил? – спросил он. – Князь опять дал задание?

Ола тоже хотела бы знать ответ на этот вопрос. Она собственноручно подписала все приглашения на праздник и точно не могла послать ни одно из них магу. Нелия даже сделала замечание дочери, но не стала настаивать.

– Нет, это моя инициатива, – ответил Димар.

“Инициатива – слова-то какие мы знаем”.

– У нас завтра праздник – день рождения Олы и…

– Папа!

– И бал, – подмигнул ей отец.

Она выдохнула. Лагард чуть было не выдал ее тайну Димару. Последний вряд ли способен хранить секреты, по крайней мере, чужие.

– Твоя дочь быстро выросла.

“Какая невероятная наблюдательность!”

– Да, годы идут. Мы стареем, дети взрослеют. Не успею оглянуться, как придет пора вести под венец.

Опять отец словно нарочно дразнил ее.

– Неужто отдашь кому-то? – усмехнулся Димар. Именно усмехнулся. Олана никогда не видела, чтобы он искренне улыбался.

– Не хотелось бы! – Лагард рассмеялся. – Но я не враг ей. Лишь бы была счастлива. Идем в мой кабинет. Там поговорим.

Больше, как ни прислушивалась, Олана почти ничего не услышала. До нее долетали лишь отдельные фразы.

– Двух женщин люблю: Нелию и Олану.

Да, отец обожал мать. До сих пор носил на руках в прямом смысле. Наедине или же, если думал, что их никто не видит и не слышит, называл ее своей девочкой. Вульгарное обращение в его устах звучало изысканным комплиментом. Мать, утонченная, образованная женщина, фактически правительница Киликиона, никому не дававшая спуску, превращалась в юную влюбленную девушку, стоило только мужу появиться рядом. Несмотря на прожитые годы, трех детей, двое из которых уже выросли, супруги сохранили ту остроту чувств, которой восхищалась и даже завидовала Ола. О таких отношениях она мечтала в браке с Дуартом.

– Цветок… Станет настоящим украшением… – донеслись до нее последние слова Димара, прежде чем Лагард захлопнул дверь.

“Конечно, разве во мне есть что-то, кроме хорошенького личика? Ни ума, ни воспитания, никаких иных достоинств. Я гожусь разве что на роль декоративной заколки, не более. Прицепил к плащу и забыл”.

Так, распаляя себя все сильнее, Ола вскоре пришла к мысли, что Димар нарочно явился, чтобы испортить ей настроение. Он знал, не мог не знать или не чувствовать, что она его на дух не переносила. Маг и сам в прошлом называл ее занозой в заднице, ничуть не стесняясь того, что она девушка и дочь наместницы Киликиона и его друга. Разве такой человек достоин уважения?

– Ты выглядишь так, будто съела кислый лимон.

Бер! Как она могла о нем забыть? Брат не только не ушел, но все это время наблюдал за ней и, должно быть, приготовил десяток обидных шуток. Он не разделял то чувство неприязни, которое испытывала Олана к Димару. Не упускал возможности посмеяться над сестрой вместо того, чтобы заступиться за нее.

По его ехидной улыбке Ола поняла, что брат держится из последних сил. Не дожидаясь, пока он потеряет терпение, подобрав юбку, она взбежала по ступеням. Едва не сбила горничную с кипой свежего белья, вжалась в стену, пропуская ее и, наконец, спряталась за надежными стенами собственной спальни.

Нет, она никому не позволит испортить ей праздник. Тем более не допустит присутствия на нем Димара.

Многое не нравилось Оле в нем. Суток не хватит, чтобы все перечислить.

Пожалуй, самыми некрасивыми были его глаза. Слишком близко посаженные, они к тому же отличались невыразительным цветом. Светло-серые, водянистые с маленьким черным значком. Рыбьи, не иначе. Прямой нос больше напоминал птичий клюв, а тонкие губы постоянно кривились в усмешке.

Больше всего в облике мужчины ее раздражали руки. Это были не хрупкие изнеженные кисти ученых, а грубые, загорелые. Будто их обладатель больше времени проводил на тренировках с мечом, чем в подвалах со склянками или в душных библиотеках.

Глава 3

Решение ехать в Киликион не было спонтанным. Димар долго раздумывал над тем, откуда начать поиски. Поговорив с князем Тэйнаром, окончательно уверился в правильности выбранного пути. Но прежде немало времени провел в библиотеке, собрал все архивные записи и иные сведения. Съездил в родное селение, чтобы поговорить с очевидцами тех событий, которые он застал еще ребенком. Узнал не так много, как рассчитывал. Его мать держалась обособленно. Отец и вовсе мало с кем из местных общался. Его считали нелюдимым. Если верить Тэйнару, он и не был человеком.

– Почему не мама? – спросил однажды вечером Димар. – Может быть, среди ее родни нужно поискать драконов?

– Потому что дракон может родиться только от союза дракона и драконицы, а последних здесь не было и нет, либо от союза с человеческой женщиной. Такова наша природа и воля великого Морелума.

В пользу этого предположения говорило и то, что мать никогда не упоминала о драконах. Конечно, долгое время их считали выдумкой. Еще раньше и вовсе презирали, забыв о том, как ценой собственной жизни они спасли этот мир.

И все же Димар знал сестру матери и каких-то дальних родственников, об отце – ничего. Только то, что было известно остальным: мать нашла его в лесу, еле живого, выходила, вылечила. Он остался жить с ней, вел хозяйство, а спустя семь лет умер. Жена ненадолго пережила его. Так Димар остался сиротой, изгоем, которому не нашлось нигде места.

Он выжил, несмотря ни на что. Добился недостижимых, как многим казалось, высот. Выбился в люди, как сказала бы мать. Разменяв третий десяток лет, узнал, что он дракон.

Открытие потрясло его и в то же время позволило лучше понять самого себя. Тоска по небу, жажда полета, ощущение, будто он лишен чего-то очень важного, части себя, теперь легко объяснялись его двуединой природой. Но, как оказалось, одного осознания себя драконом, сильнейшего желания обратиться и обрести крылья, было недостаточно.

– Дракон обретает вторую ипостась вместе с именем, пройдя обряд наречения.

– У меня есть имя! – возмутился Димар, – и сны о небе, которые сводят меня с ума.

Князь лишь покачал головой, добавил:

– Думаю, отец опасался за твою жизнь, а потому отсек часть твоего имени, наложил подавляющее заклинание. Без него ты не сможешь обратиться.

Бездна. Это слово Димар повторял чаще других, когда ничего не узнал от родных и знакомых матери. Перебрал ни один десяток рукописей, хранившихся в княжеской библиотеке. Замучил вопросами старика Хугарта и даже побывал в обители ордена Лунного моря, из которой когда-то бежал.

Визит в последнюю дался ему особенно тяжело, но Димар заставил себя забыть о гордости, когда просил о встрече с Саркелом. Именно там, в храме Морелума, хранились сведения о всех драконьих родах, которые покинули Синтарию и ушли в другие миры через Тукат-Турук.

Именно ушли, но не вернулись. Исключение составили тридцать смертников, которые ценой своей жизни задержали и уничтожили темного мага, разрушившего родной мир драконов. Чудом из них выжил только Тэйнар.

Димар был бы рад, окажись князь его предком, но тот разрушил его иллюзии.

– Я чувствую в тебе кровь дракона, но это не моя кровь. Я могу провести обряд имянаречения. Может быть, Морелум даст тебе новое, но оно не снимет заклятие, наложенное твоим отцом. Тебе придется найти кого-то из твоего рода и попросить его о помощи. Лучше всего, если этот дракон будет старше тебя, тогда вероятность снять заклятие выше. В ином случае шансы на победу невелики.

Димар и без того не слишком верил в успех. Слова Тэйнара и вовсе были подобны ледяному дождю в жаркий летний полдень. Они охладили пыл и почти лишили надежды.

Сколько во Вселенной обитаемых миров? Даже жизни дракона не хватит, чтобы посетить их все. У Димара-человека и того не было. И все же он решил рискнуть, тем более, что здесь его никто не ждал.

Князь по памяти составил список тех миров, в которые отправились его товарищи. Вместе с Хугартом и Саркелом вычислили примерные координаты. Больше ничем они не могли помочь. С такой легкостью, как это делал Димар, никто не мог открывать порталы в иные миры. Какой ценой ему это давалось, не знала ни одна живая душа, а сам маг едва ли признался в этом хоть кому-то. Нельзя показывать свою слабость, даже самым близким. Враги и вовсе затопчут.

Димар отправлялся в путь один. Из тех, кому верил безоглядно, мог назвать лишь самого князя и Лагарда, но первый правил не одним княжеством, второй – армией. У обоих были семьи, дети. Просить их разделить с ним тяготы пути недопустимо.

Маг усмехнулся: не в первый, не в последний раз. Видимо, на роду ему написано одиночество.

Не читая, сжег очередное письмо жены. Достал бумагу, чернила, проверил, насколько тонко заточено перо. Удовлетворенно улыбнулся. Сел писать письма.

Первое адресовал приказчику. Дом и главное богатство – книги, – просил передатьТэйнару. Если Князь лучше других распорядится ими. Коллекцию холодного оружия завещал Лагарду. Деньги просил отдать в приют для сирот, которому и без того помогал.

Второе письмо должна была получить жена.

Димар долго думал над тем, что написать в нем. Ругаться не имело смысла. При расставании они уже высказали друг другу все. Мириться он не желал, потому как не мог простить предательство той, кого когда-то полюбил с первого взгляда. Той, что заставила его поверить: происхождение, титул, связи – ничто не важно, только он сам. Он и его деньги. Поэтому Элира убедила родителей дать согласие на брак с безродным магом. Близость ко двору сыграла в тот момент решающую роль.

Любовь тоже нельзя было сбрасывать со счетов, как минимум в физическом ее проявлении. То, что муж был прекрасным любовником, Элира признала даже при расставании, но этого оказалось мало. Ей не хватало внимания, ему…

Он и сам порой не знал, чего ему недоставало. У него было все: положение в обществе, деньги, власть, признание – слишком много для сироты из бедного селения. И все же он постоянно ощущал пустоту. Драконья сущность, запертая в человеческом теле, мешала наслаждаться той самой человеческой жизнью.

Глава 4

Дом Лагарда сиял огнями. Подъезжали и отъезжали повозки, нагруженные фруктами, овощами, мясом, рыбой, напитками. Слуги, словно муравьи, сновали туда-сюда. Управляющий громким голосом раздавал приказы.

Вовремя явился, усмехнулся Димар. Хозяева слишком заняты и вряд ли смогут уделить ему достаточно внимания. Получить разрешение на использование порталов будет несложно.

– У сестры праздник, – просветил его Берелон. Не дождался вопроса от своего попутчика и добавил:

– Завтра ей исполнится восемнадцать.

– Уже? – только и произнес Димар.

Спросил из вежливости, не более. Дочь Нелии и Лагарда он видел последний раз года три или четыре назад. Тощая, нескладная девица с огромными глазами будто нарочно попадалась ему постоянно на пути, задавала вопросы и отвлекала от изучения нового заклинания, которое ему и так не давалось.

Димар не спал по несколько суток. В том момент он больше напоминал демона из Бездны, чем человека, и разговаривал так же. Сказал девчонке, что использует ее кровь для ритуала, и тут же отшутился, что она слишком худа, так что ничего не получится.

Олана не заплакала, хотя ее глаза подозрительно блестели, не пожаловалась отцу. Должно быть, затаила обиду, поскольку с тех пор старательно избегала мага и даже обедала и ужинала в своей комнате, когда Димар приезжал к ее отцу. В те редкие моменты, когда она не успевала скрыться, одаривала его уничижительным, полным презрения взглядом.

Маг привык к подобному отношению. Удивляло лишь то, как в семье Лагарда выросла такая гордячка, для которой простые люди были сродни пыли под ногами.

В девушке, что встретила его в гостиной он едва ли узнал Олану, если бы не взгляд. Именно так, с вызовом, она смотрела на него в тот день, когда маг обещал провести ритуал. Только теперь обида сменилась отвращением.

Да и сама Олана изменилась: нескладная девчонка превратилась в очаровательную девушку с пухлыми губками, высокой грудью, тонкой талией. Димар в первые мгновения растерялся, когда увидел ее, и забыл о приличиях. Буркнул что-то в ответ на приветствие и поспешил навстречу Лагарду.

Маг охотно принял предложение старого друга и проследовал за ним в кабинет. Пока за ними не закрылась дверь, меж лопаток свербело, будто кто-то пытался проделать там дыру, а после несколько раз с удовольствием повернул клинок в ране. Благо, что девчонка не умела колдовать, иначе прокляла бы его. Так сильна была ее ненависть.

Димар усмехнулся своим мыслям. Не хватало еще думать о дочери друга. Ле Норте, может быть, не убьет за нее, но превратит жизнь в мучения. Ни одна женщина, даже самая хорошенькая, не стоила того, чтобы рисковать ради нее будущим или отношениями с друзьями. Их у бывшего вора и так было немного.

– Так что привело тебя сюда на ночь глядя? – вновь спросил Лагард. Он устроился в глубоком кресле с бокалом красного арлеанского. – Говори как есть, без предисловий.

Что-что, а заговорить Димар умел. Это позволяло отвлечь собеседника и, в прошлом, незаметно вытащить мешочек с деньгами, а теперь – не дать собраться с мыслями и узнать немного больше, чем сам человек хотел бы о себе поведать.

– От вас с госпожой Маринелией мне нужна сущая мелочь – разрешение на открытие порталов.

– Конечно. Что теперь хочешь там увидеть?

– Еще не знаю. Мало ли, как встретит меня новый мир.

Димар отвечал небрежно, но Лагард отставил бокал. Несколько долгих мгновений всматривался в лицо гостя, словно искал подвох. Последний выдержал его взгляд. Усмехнулся и добавил:

– Не могу рассказать все, но это действительно важно.

– Тэйнар сошел с ума, если посылает тебя не пойми куда! – воскликнул ле Норте.

– Я сам так решил. Князь не обрадовался, но и отговаривать меня не пытался, и тебе не стоит. Я не мальчишка, Гард, не твой сын. Тебе не переубедить меня.

– Если вы все обговорили, зачем тебе мое разрешение?

– Не знаю, – пожал плечами Димар. – Приказ князя. Вы с госпожой Маринелией должны отпустить меня. Если нет, я все равно уйду.

– Уйдет он! – пробурчал Лагард. Взял со стола лист бумаги, крупным размашистым почерком написал:

“Подателю сего не чинить препятствий в использовании порталов по прямому назначению”.

Расписался. Нагрел сургуч, капнул немного, приложил родовой перстень с печатью рода ле Норте. Выждал несколько минут, протянул магу.

– Доволен? А теперь убирайся с моих глаз и до ужина чтобы я тебя не видел. С Нелией сам будешь говорить.

– Не злись, Гард. Это мой путь.

Димар сдержанно поклонился и вышел. Он понимал, что за резкими словами Лагард пытался скрыть беспокойство, но ничто не могло его заставить отступить от цели.

Получить разрешение Нелии оказалось еще проще. Достаточно было сказать, что князь Арара и командир армии Киликиона уже одобрили его действия. Маленькая ложь, зато госпожа ле Норте будет спокойна и сможет дальше заниматься делами княжества, не отвлекаясь на нечто незначительное.

В действительности предстоящий день рождения дочери сейчас заботил ее намного больше, чем иные проблемы. Она перепроверила список блюд, осмотрела шатер, под котором расставили столы. Гостей ожидалось так много, что скромная, по меркам Арара, трапезная в ее доме не смогла бы вместить всех. Димар даже помог ей: прочел короткое заклинание, защищавшее от дождя и ветра. Теперь непогода не испортит праздник Оланы.

Разве могла Нелия после этого отказать ему? Конечно, нет.

Димар, довольный собой, не стал более задерживаться. Быстро, едва не срываясь на бег, вышел за ворота. Несмотря на то, что на днях ему исполнилось тридцать лет, порой он вел себя как мальчишка. Княгиня Мира не раз говорила ему об этом. Может быть, намекала на его драконью сущность, а он не понял?

Как бы то ни было, он и сам не чувствовал прожитых лет. Если сможет снять печать, обратиться, то и вовсе проживет намного дольше, чем люди. Сколько заклинаний он сможет выучить, сколько открытий сделать! Одно то, что он будет путешествовать по мирам, уже дорогого стоит.

Глава 5

Олана еле сдерживалась и все же сумела совладать с эмоциями. Опустила взгляд на цветы, вернее, на то, что от них осталось. Никогда не любила лилии, но эти были подарком Дуарта. Гонец только-только доставил их вместе с извинениями господина. Вместо букета в ее руках оказались сломанные стебли. В воздух взметнулась отвратительная пыльца, от которой все время хотелось чихнуть.

– Что б тебе в Бездну провалиться! – воскликнула княжна, вспоминая встречу с Димаром. – До скончания веков прислуживать демонам. Ненавижу!

Она бросила цветы на порог, не заботясь о том, что служанка только закончила сметать с него пыль. Подхватив юбку, взбежала по ступеням на второй этаж. Кажется, это становилось традицией – сбегать от выскочки-мага.

Последнего стоило поставить на место. Множество колких фраз, обидных слов могла бы сейчас сказать ему Олана. Жаль только, все они пришли на ум слишком поздно. В тот момент, когда она столкнулась с этим мужланом, видела лишь его глаза, от одного взгляда которых кожа покрывалась мурашками, а ладони холодели.

До чего же он мерзкий! Как скользкая рыба, покрытая слизью, или червяк, будто и не человек вовсе, а порождение Бездны. Может быть, оттого и демоны его сторонились, что он сам был одним из них?

Чем больше княжна думала о Димаре, тем сильнее злилась на Дуарта. Если бы он был рядом, никто не посмел даже косо взглянуть в ее сторону. Но жених лишь прислал букет огненных лилий, от которого ничего не осталось. Его место за столом, должно быть, займет этот арарский выскочка.

Пусть, решила Олана, все равно она не голодна. Обойдется без ужина. Все лучше, чем проводить время в обществе того, кто одним своим присутствием способен не только лишить аппетита, но и надолго испортить настроение.

***

Теплый солнечный луч скользнул по подушке, коснулся щеки, прикрытых век. Олана зажмурилась, прикрыла глаза рукой. Она не привыкла рано вставать, тем более не собиралась изменять этой привычке сегодня. Следовало хорошенько выспаться, чтобы встретить рассвет.

Княжна и дальше нежилась бы в постели, если бы ее внимание не привлек глухой звук. Тук, будто яблоко упало в траву. Тук, тук. Яблоням и другим деревьям неоткуда было взяться в ее комнате, значит, кто-то нарочно стучал по ставням, которые она опять оставила приоткрытыми. Поскольку ее комната располагалась на втором этаже, сделать это было не так-то просто.

Ола свесилась с постели и заметила на ковре несколько камушков. Такие сотнями лежали в горах, но никак не могли оказаться в доме. Значит, младший брат опять кидал их ей в окно. Больше никому такое ребячество не могло прийти в голову.

– Ох, как я тебя проучу! – воскликнула девушка. – Надеру уши, будешь знать, как проказничать.

Она подошла к раскрытому окну, выглянула наружу, но никого не увидела. Легла животом на подоконник, высунулась едва ли не наполовину и только тогда заметила притаившиеся в кустах фигуры.

Барт достал из кармана еще один камень, прицелился. Стоявший подле него высокий светловолосый парень, в котором Ола без труда узнала своего будущего мужа, отговаривал мальчика, но не пытался помешать ему. В этом весь Дуарт. Он считал, что словами можно добиться большего, чем силой.

Княжна была склонна с ним согласиться, но сама порой хитрила, не говоря всей, правды. Это же тоже слова.

Приехал, подумала Ола и тут же нашла причину для обиды. Даже не заглянул к ней. Вместо этого принялся воспитывать ее младшего брата. Ничего, она и ему отомстит.

Подобрав один из камней, брошенных Бартладом, запустила им в будущего жениха. Хотела хоть как-то привлечь к себе внимание. Метила, конечно, в дерево, рядом с которым он стоял, но промахнулась. Маленький кусочек гранита отскочил от яблони, ударив парня.

– Ай! Что это такое?

Дуарт схватился за плечо. Барт, прекрасно видевший сестру, все понял. Согнулся пополам, схватился за живот, пытаясь унять неуместный смех, отчего казалось, будто он хрюкал. Хорошо хоть не выдал ее.

Олана погрозила ему кулаком и с силой захлопнула ставни. Если бы не этот проказник, ничего не случилось бы.

Глупая! Когда только научится думать головой? Хотя бы думать прежде, чем делать? А Дуарт? Ему же больно. Не дай боги, останется синяк.

И так, и этак ругала себя княжна. Била по рукам, будто они одни виноваты в случившемся.

Стыд и раскаяние захлестнули ее. Ей сегодня исполнилось восемнадцать, а она повела себя ничуть не лучше брата. Тому, в силу возраста, шалости были простительны. Следовало повзрослеть, а, значит, снова придется признавать свои ошибки и извиняться. Пока же она вела себя как маленькая девочка, а не без пяти минут невеста и будущая госпожа ле Рей.

Только бы Барт не выдал ее! Только бы Дуарт не слишком пострадал.

Олана выбежала из комнаты, не взглянув в зеркало, не заботясь об одежде. Даже об обуви забыла. Спешила, перепрыгивала через несколько ступенек. Ничего и никого вокруг не замечала. Даже на шум и голоса внизу не сразу обратила внимание.

И снова, как назло, путь ей преградил Димар. Прервал разговор на полуслове, повернулся к собравшимся внизу гостям спиной. Никаких манер, никакого уважения!

Княжна попыталась обойти его, но он нарочно заступил ей дорогу. Более того, схватил за плечи, будто имел на то право. Не заботился о том, что сделал ей больно.

– Что вы себе позволяете? – воскликнула Ола. – Отпустите меня! На нас люди смотрят!

Димар привычно усмехнулся. Эту его привычку княжна ненавидела, пожалуй, так же сильно, как его бесцветные глаза.

– Если на кого-то они и смотрят, то исключительно на вас. Сей… – маг сделал многозначительную паузу, окинул Олану взглядом, – наряд не слишком подходит для прогулок. Вам так не кажется?

Княжне так не казалось, пока она не посмотрела на себя. Солнечный свет, проникавший сквозь высокое окно за ее спиной, подсвечивал фигуру. Плотная ночная сорочка в его лучах и вовсе ничего не скрывала. Девушка прекрасно видела не только босые ступни, но и колени, бедра. Вспыхнула. Руками попыталась прикрыть грудь.

Глава 6

Завтрак Олана пропустила, и даже к обеду отказалась спускаться. Служанка, что пришла за ней, вернулась ни с чем.

Нелия отчасти понимала ее волнение, но даже она начала беспокоиться. Не следовало так изводить себя. Между ними с Дуартом все давно решено. Осталось лишь объявить о помолвке. Пошив платья, подготовка к празднику – все эти приятные хлопоты она с удовольствием разделит с дочерью, лишь бы та была счастлива и не повторила ее ошибок.

Олане уже восемнадцать, она давно не ребенок, но материнскому сердцу подобное сложно объяснить. Что для него возраст? Всего лишь цифры. За ними сотни бессонных ночей, радости и печали, но, главное, любовь и желание защитить свое дитя, оградить от всех ненастий, подарить такое будущее, в котором ни дочь, ни сыновья ни в чем не будут нуждаться.

Нелия думала в эту минуту не о деньгах. Их было достаточно у них с Гардом. Она хотела бы сделать своих детей счастливыми. Понимала, что каждый человек – кузнец своей жизни, но и пускать ситуацию на самотек не собиралась.

Когда Дуарт впервые появился у них дома, тут же отправила человека навести о нем справки. Справедливо опасалась, что юношей движет не столько любовь, сколько стремление приблизиться ко двору за счет будущей жены. Не осуждала, но не желала такого будущего для дочери.

Княгиня не понаслышке знала, что такое брак без любви, но винила в том только себя.* Не соверши она ошибку, не прими предложение Берелона ле Дуона, чьего сына теперь воспитывала, быть может, и его жизнь сложилась бы иначе. Но, возможно, без того опыта, который она получила в браке с ним, без тех испытаний, которые пережила, она не была бы счастлива сейчас. Так и принимала бы свои чувства к Гарду за привязанность, не понимая, что та давно переросла в любовь.

Когда дочь объявила о своем выборе, Нелия не стала вмешиваться. К тому моменту она знала о Дуарте достаточно, чтобы позволить ему ухаживать за Олой. Юноша из старого аристократического рода, скромный, воспитанный, он ни разу не переступил черту, не проявил неуважение. Будучи единственным наследником, оказался достаточно состоятелен, чтобы не вызывать подозрений.

Если чего и боялась княгиня, так это того, что чересчур деятельной дочери станет скучно с таким степенным мужем, и очень надеялась, что ошиблась в своих предположениях.

Маринелия осторожно постучала. Если Ола спит, так она не разбудит ее. И все же день перевалил за вторую половину. Пора бы готовиться к празднику.

– Я ничего не хочу. Уходите! – отозвалась княжна.

Ее мать лишь покачала головой и толкнула дверь. Пора брать ситуацию в собственные руки. Окинула комнату внимательным взглядом: платье так и висело на вешалке. К шкатулке с драгоценностями никто не притронулся, как и к еде, оставленной служанкой на столе.

– Ты и гостей будешь принимать в своей комнате? – спросила Нелия, подняла небрежно брошенный на пол плащ, повесила на спинку кресла. – В Палане есть такая традиция.

– Не буду! – отозвалась Олана, но из-под вороха подушек и одеял не вынырнула. – Я не выйду к ним. Совсем. Никогда.

– То есть то, что люди проделали долгий путь для того, чтобы поздравить тебя, не имеет значения? Твоя светлость отказывает им в чести видеть тебя?

Нелия нарочно говорила так с дочерью. По опыту знала, что нельзя идти у нее на поводу, потакать подобному поведению. Так она еще сильнее расстроится, примется жалеть себя и увязнет в переживаниях.

– Видели уже! Я стала посмешищем. Никогда больше не выйду из этой комнаты. Так и умру здесь!

– Старой девой, – закончила за нее Нелия.

Села на кровать, откинула одеяло, несмотря на слабое сопротивление Оланы. Последняя уткнулась лицом в подушку, но княгиня заметила красные воспаленные глаза.

Сердце матери сжалось от боли. Она даже мужу не скажет, сама уничтожит того, кто посмел обидеть ее девочку.

Коснулась рукой спутанных волнистых волос, принялась гладить по голове.

– Что случилось? Расскажи мне.

– Ох, мама! – воскликнула Олана. Рывком села на постели, обняла мать. – Я такая дура! Теперь Дуарт ни за что не женится на мне.

– Глупость какая! – возразила Нелия. – Он уже приехал и места себе не находит. Сколько раз порывался прийти к тебе, поговорить, а ты все никак не выйдешь из комнаты. Извелся парень. Не мучила бы ты его, или нравится мучить?

Плечи Оланы напряглись. Она судорожно сглотнула и отстранилась от матери. Последняя вглядывалась в ее лицо и пыталась понять, что стояло за этими словами. Кто-то что-то сказал ее дочери, или же она сама придумала проблему, а после расстроилась из-за нее?

– Правда? – спросила Ола. – Ты не обманываешь меня?

– Зачем? С чего вдруг ему отказываться от тебя? Дуарт настроен серьезно, иначе твой отец и близко не подпустил бы его к нашему дому.

Гард и не подпускал, пока Нелия не убедила его в том, что лучше позволить молодым людям встречаться, чем подтолкнуть их искать обходные пути. Муж смирился, хотя будущий зять не нравился ему. Княгиня подозревала, что будет на его месте любой другой юноша, ситуация не изменилась бы. Не родился еще мужчина, достойный их дочери, в шутку говорила она, а Лагард молчал и лишь скрипел зубами.

– Как же… Как мне теперь… Димар…

Отдельные слова так и не оформились в предложения, что только усилило тревогу матери. О неприязни, которую дочь питала к приятелю отца, они никогда не говорили, но она почти физически ощущалась. Нелия было решила, что его появление расстроило дочь, но что-то не складывалось. Вряд ли Олана стала так переживать, если только не случилось что-то вопиющее.

– Димар скоро уедет, не беспокойся, – поспешила Нелия успокоить дочь. – Сказал, что вряд ли останется на праздник. Он не глуп и понимает, как ты к нему относишься. Об этом поговорим позже. Сейчас не до него. Поднимайся. До начала праздника осталось всего несколько часов, а ты еще не готова.

Больше уговаривать Олу не пришлось. Она чмокнула мать в щеку, встала с постели. Нелия пообещала прислать горничную и оставила дочь одну. Лишь на пороге обернулась, снова посмотрела на дочь, желая запечатлеть в памяти этот момент. Еще немного, и ее девочка упорхнет подобно птице, оставив лишь воспоминания.

Глава 7

Димар не первый час колдовал, но никак не мог открыть нужный портал. Тот схлопывался, едва он ослаблял контроль. Маг не успевал даже заглянуть в другой мир, не то что проникнуть туда. Следовало сосредоточиться, но его постоянно что-то отвлекало. Какая-то навязчивая мысль билась на краю сознания подобно пчеле, что угодила в кувшин, жужжала, но никак не могла выбраться.

Димар отложил книгу заклинаний, оставил ее в нише в стене, произнес скрывающее заклинание. Он мог бы не беспокоиться о ее сохранности: никто посторонний не войдет в Портальный зал. Сделал это скорее по привычке. Осторожно, чтобы не нарушить расположение камней-накопителей, перешагнул через них. Пересек несколько длинных переходов и вышел, наконец, на улицу.

Первый день осени мало чем отличался от летних собратьев. Солнце еще дарило тепло. Воздух успел достаточно прогреться. Деревья не спешили сбрасывать листву и радовали глаз всеми оттенками цветов от золотого до пурпурного. Не хватало только белого. Почему? Димар и сам затруднился бы ответить на этот вопрос. Ему вдруг вспомнилась странная утренняя сцена: Олана, сбежавшая по ступеням вниз, взволнованная, с блестящими глазами. Подсвеченная солнечными лучами фигура девушки казалась сотканной из света – такая же воздушная и хрупкая.

Димар мотнул головой, прогоняя наваждение. Усмехнулся. Надо же было довести себя до такого состояния, чтобы думать о дочери друга. Все Элира, настоящая змея, которую он пригрел у сердца. Если бы не ее предательство, он не погрузился бы с головой в магию, тем более, что за последние полгода почти ничего не добился. С другой стороны, если бы не его увлечение колдовством, быть может, жена не стала искать утешения в объятиях других мужчин.

Все пустое! Довольно об этом думать. Их пути давно разошлись и больше не пересекутся. Если она и войдет в его дом хозяйкой, то только после смерти самого Димара. Поскольку такую возможность он не исключал, маг тут же сотворил магического вестника и отправил его к своему приказчику. Выживет он или нет, но Элира ничего не получит сверх того, что он уже ей отдал. Либо подпишет документы о разводе, либо ее репутации будет нанесен непоправимый урон. Есть вещи, которые общество не прощает, стоит их только обнародовать.

Димар улыбнулся шире. Наконец-то он решился отпустить ее, а не ждать, как побитый пес, не надеяться втайне, что она еще хоть что-то чувствует к нему и однажды вернется. Ощущение свободы окрылило его. Маг почувствовал такой приток сил, будто получил доступ к безграничному источнику магии. Не желая терять время, бегом вернулся в Портальный зал. Расставил заново необходимые артефакты, вложив камни в пазы, обрамлявшие вход в другой мир. Произнес заученное наизусть заклинание.

Какое-то время камень оставался неподвижным. Первая трещина появилась внизу. Змейкой проползла по краю, засветилась голубым светом, потом еще и еще одна. Гранит, за которым скрывался вход, осыпался мелкой крошкой. Портал сиял так, что стало больно глазам. Пришлось прикрыть их рукой. Даже рискуя ослепнуть, Димар не зажмурился. Он вглядывался в знакомые очертания того самого мира, который однажды показал Тэйнару, в котором увидел дракона и девушку у него на спине.* Тогда ему удалось приоткрыть лишь “окно”. Сейчас он распахнул “дверь”.

Маг просунул руку сквозь зыбкое марево. Не почувствовал никаких препятствий и рискнул заглянуть внутрь. Одновременно сотворил огненный шаг на случай внезапного нападения.

На той стороне было тепло. Пожалуй, даже теплее, чем здесь. Тишину ночи нарушали разве что редкие крики незнакомых птиц. Покой и безмятежность. Конечно, они тоже могли быть обманчивыми, но придется рискнуть.

Маг вынырнул обратно. Несколько мгновений смотрел на камни, запоминая их расположение. Потом махнул рукой. Сходил в другой зал за пером, чернилами и бумагой и зарисовал их. Несколько раз встряхнул лист, чтобы рисунок не смазался.

Затем Димар сверился с координатами других миров, полученных от Саркела. Поменял камни местами, снова произнес заклинание. На этот раз портал открылся с третьей попытки.

Неплохо, похвалил себя маг. Набросал вторую схему и приступил к открытию двери в третий мир.

Возможно, ему не придется посещать их все. Удача может улыбнуться с первой попытки. Так или иначе, если не в одном мире, значит, в другом Димар был обязан разыскать кого-нибудь из родных отца. Кто-то должен помочь ему снять печать.

Димар свернул исписанный лист вчетверо и спрятал в карман. Убрал камни. Вряд ли кто-то обладал такой же силой, как он, чтобы открыть портал, но лучше не рисковать.

День клонился к вечеру, когда маг покинул портальные пещеры. Если бы не камни-накопители, у него совсем не осталось бы сил. Но и без того он чувствовал слабость. Шутка ли, открыть сразу три перехода? И все же он был счастлив. Ему удалось то, что было под силу только величайшим магам. Видимо, драконья кровь и правда текла в его жилах. Димар довольно улыбнулся.

Маг вернулся в дом Лагарда в приподнятом настроении. Прошел через двор, воспользовался дверью для слуг, чтобы не мешать и не привлекать к себе лишнее внимание. Кухарка и ее помощницы суетились на кухне, заканчивая последние приготовления. Еще несколько девушек, поставив блюда на подносы, выносили их на улицу, где был установлен шатер.

Димар не собирался задерживаться, тем более что на праздник он не получил приглашение. Нет, Лагард с Нелией звали его, но Олана была бы недовольна, если он появится там. Не стоило портить ей настроение своим присутствием.

Маг спустился в погреб, взял кусок копченого мяса. Снял низку высушенной рыбы. Посмотрел на аккуратные ряды бутылок с вином, решил, что ему нужна будет трезвая голова, и ограничился настойкой на травах. Вернувшись на кухню, прихватил со стола свежий хлеб и несколько яблок. Если слуги чему-то и удивились, то ни словом,ни взглядом не выдали своих чувств. Никто не пытался остановить непрошеного гостя, не задал ему ни единого вопроса.

Димар взбежал по лестнице, перепрыгивая через ступеньку. Повернул в правое крыло и снова едва не столкнулся с Оланой.

Глава 8

Мерзкий, напыщенный, самодовольный, упрямый, как баран! Как же она его ненавидела!

Олана сдернула со спинки кресла плащ Димара, бросила его на пол. Занесла ногу, чтобы хорошенько потоптаться по нему, но поставила рядом. Нет, она не опустится до подобного. Она взрослая женщина, а не капризное дитя, что бы этот глупый маг не говорил.

Княжна позвонила в колокольчик. Явившуюся на зов служанку попросила вернуть вещь владельцу, чтобы ничто не напоминало ей о нем.

Горничная подняла плащ, отряхнула.

– Я почищу и отнесу, госпожа.

– Отнести сейчас, – произнесла Олана с нажимом. – И возвращайся обратно. Поможешь мне с платьем.

Служанка поклонилась и скрылась за дверью.

Княжна прошлась по комнате. Выглянула в окно, насчитала десяток экипажей, из которых выходили гости. Те, видимо, так спешили, что прибыли раньше намеченного времени. Обычное дело. Для кого этот праздник был поводом поговорить с другими аристократами, заключить договора, согласовать матримониальные планы. Кто-то стремился заручиться поддержкой рода ле Норте или встретиться с самим князем, не дожидаясь официальной аудиенции. Мало кому была интересна сама Олана.

Она вздохнула, понимая, что пока ничем не заслужила внимание других людей. Все, за исключением самых близких, видели в ней лишь дочь своих родителей. Общение с ней использовали как возможность приблизиться ко двору, к правящему князю или к ее брату. Вот только Берелон не спешил связывать себя узами брака. Может, и не целовал ни одну девушку: слишком серьезно относился к вопросам чести.

Олана посмотрела на часы над каминной полкой и едва не подпрыгнула: те показывали без пятнадцати шесть. Ее выход через сорок пять минут, а она еще не готова.

– Ида! – крикнула она и только после позвонила в колокольчик. – Ида!

– Иду, госпожа! – отозвалась горничная. – Уже иду.

Ида мышкой проскочила в комнату княжны и плотно прикрыла за собой дверь. Метнулась к вешалке за вещами.

Олана уже сменила нижнее платье, подняла руки. Горничная помогла ей одеться, затянула завязки на спине, еще сильнее обозначив тонкую талию, подчеркнув грудь, расправила кружевные рукава. Нагрела щипцы и принялась вытягивать вьющиеся непослушные волосы своей госпожи.

– Оставь, – произнесла последняя, – слишком мало времени. Сделай какую-нибудь простую прическу, добавь подаренные мамой заколки и шпильки. Этого будет достаточно.

Княжна волновалась. То и дело бросала тревожные взгляды на часы. Минутная стрелка неумолимо приближалась к цифре “тридцать”. Четверть часа – все, что у нее есть. Стыдно будет опоздать на собственный праздник, хотя сегодня она могла позволить себе такую слабость.

“Маленькая, капризная девочка”.

Слова Димара так некстати всплыли в памяти, напомнив обстоятельства утренней встречи. Боги, как же ей было стыдно! Но подобное больше не повторится. Теперь она взрослая. Следует вести себя в соответствии с титулом и положением, чтобы не только родители, но и будущий муж гордился ею.

Когда Ида закончила, Олана уже не находила себе места от нетерпения. Должно быть, потому выглядела бледнее, чем обычно. Или же дело было в ярко-фиолетовом цвете платья, которое еще сильнее оттеняло белизну кожи. Лишь карие глаза лихорадочно блестели. Чего добро, гости посчитают ее больной. Нет, в таком виде, в таком состоянии появляться в обществе нельзя.

Никогда прежде Ола не прибегала к таким средствам. Сегодня впервые вспомнила про подарок бабушки. Достала из ящика стола баночку румян. Обмакнула палец, нанесла немного бордовой краски на щеки и губы. Взглянула на себя в зеркало и тут же стерла все. Слишком глупо и вульгарно она выглядела, будто доступная женщина. Зато теперь никому бы и в голову не пришло назвать ее ребенком.

Княжна еще раз посмотрела в зеркало. Улыбнулась самой себе, но улыбка вышла скорее печальной, чем ободряющей. Попыталась подтянуть лиф платья, которое теперь казалось ей чересчур откровенным. Спасибо горничной, что донельзя затянула завязки. Хорошо хоть не задушила.

Подобрав подол одной рукой, Ола неспешно вышла из комнаты навстречу взрослой жизни. С грацией истинной аристократки, глядя прямо перед собой, она спустилась по лестнице. У последней ступени ее поджидал отец. Лагард протянул дочери руку, за которую та ухватилась как за спасительный плот в бушующем море. Ле Норте представил Олану собравшимся, коротко поздравил ее с совершеннолетием и тут же дал знак музыкантам. Закружил ее в танце до того, как прозвучали первые аккорды.

Ола улыбнулась: он тоже волновался, – и посчитала своим долгом успокоить отца.

– Папа, не съедят они меня, право слово.

– Не съедят, так понадкусывают, – не согласился Лагард. – Пока ты готовилась к выходу, я получил три брачных предложения. Одно от старика, который мне в отцы годится. Вечер только начался, а стервятники уже… – замолчал на полуслове и добавил другим, каким-то воинственным тоном:

– Надеюсь, этот… твой Дуарт не заставит себя ждать.

– Иначе что, папа? Вызовешь его на дуэль?

Олана пыталась шутить, но переживала даже сильнее. Искала глазами жениха и не находила его. Наконец, во время очередного круга заметила Дуарта в обществе Масабель. Подругу не так давно бросил жених едва ли не на пороге храма. Она почти никуда не выходила. Княжна хоть и отправила ей приглашение, никак не ожидала увидеть ее на празднике, тем более рядом с ле Реем.

– Дуэль? – переспросил Лагард и вдруг рассмеялся, чем привлек к себе внимание других пар. – Мне хватит пары секунд, чтобы отправить его к предкам. Пусть только попробуют обидеть тебя.

Его слова не были бахвальством. Ола знала это, а потому заранее сочувствовала Дуарту, хоть и не сомневалась в его честности и преданности.

***

По традиции, принятой в Киликионе, после первого танца следовал ужин. Гости вышли на улицу, где для них был приготовлен украшенный цветами и фонариками шатер, неспешно расселись по местам. Ола тоже заняла свое рядом с родными. Диларис, двоюродный брат и будущий князь всячески развлекал ее. Он, как никто другой, чувствовал ее эмоции и старался отвлечь. Несмотря на небольшую разницу в возрасте, княжич уже казался, более взрослым во всех смыслах.

Глава 9

Олана хотела бы верить, что Дуарт пошутил. Подумав, решила, что он оробел, растерялся и не готов встать на колено прилюдно. Хотя она много раз представляла себе эту картину, но решила отказаться от мечты. Какая разница, как он попросит ее руки, если уже получил одобрение будущего тестя?

Они отошли достаточно далеко от дома, но Ле Рей не спешил начать разговор. До Портального зала было рукой подать. Олана давно там не была, знала, что в пещерах постоянно кто-то находился. Эти люди были слишком заняты изучением магии и вряд ли заметили бы появление княжны и ее спутника.

– Ола, – произнес Дуарт. Остановился, вынуждая тем самым и ее задержаться. – Я понимаю, как это прозвучит. Ты вправе обидеться на меня, даже прогнать, но я не отступлюсь и буду умолять тебя о прощении.

– Ты… – Ола не знала, что спросить, как спросить. После такого странного предисловия боялась любого ответа. – Ты больше не любишь меня? Передумал жениться?

– Нет, конечно, нет! Как только такая мысль могли прийти в твою голову? Я по-прежнему хочу этого больше всего на свете, но должен кое в чем признаться. Не хочу, чтобы до тебя дошли грязные слухи, а врагов после смерти отца у меня появилось достаточно. Каждый хочет урвать кусок наследства.

– Все не так страшно. У тебя есть я, – Ола, немного смущаюсь, поцеловала жениха первой и обняла его. – Мы все преодолеем вместе.

Она-то успела расстроиться, испугаться, придумать самые невероятные причины, которые помешали бы им с Дуартом сочетаться браком, начиная от дурных предзнаменований, в которые верила его мать до проклятия и смертельной болезни. Как хорошо, что все обошлось. Они поженятся, и никто не посмеет бросить вызов роду ле Рей, во главе которого встал ее будущий муж.

– Надеюсь, – проговорил он. Голос его дрогнул, – потому… потому что я… У меня была другая женщина. Всего один раз… Это было давно. Между нами ничего нет.

Другая? Какая другая? О ком он говорил? Ола не понимала. Отказывалась понимать и принимать услышанное. Лишь чувствовала, как напряглись мышцы Дуарта. В следующий миг сама отпустила его, отступила на шаг. Не верила своим ушам, когда Ле Рей произнес:

– Спустя полгода после начала плавания торговый корабль отца, наконец, вернулся, тогда я узнал, что его самого больше нет в живых… Что-то во мне сломалось. Мне было так тяжело и одиноко…

– Я хотела остаться после церемонии прощания с ним, ты сам не позволил. Я была бы рядом с тобой, поддерживала тебя.

– Нет, тогда я был каким-то потерянным, жалким. Ты не должна была видеть меня таким… слабым, никчемным. Ты бы разочаровалась во мне. А потом… все дела, заботы так резко свалились на меня. Мама целыми днями оплакивала отца, да я и сам не стал бы просить ее о помощи.

– А ее… – Ола с трудом проглотила вставшие комом в горле слова. – Ей ты доверился? Не мне или кому-то еще, а ей? Неужели она лучше меня?

– Не лучше, Ола, она другая.

Его голос прозвучал чуть теплее, или же княжне это только показалось. Та женщина и правда была дорога ему?

– Зачем ты рассказал мне об этом? Кому нужны подобные откровения?

– Наверно, мне, нам обоим. Я не хотел, чтобы ты узнала от кого-то еще. Есть люди, которые могу использовать против меня эту историю. Мне уже угрожали. Потому решил рассказать тебе все. Между нами не должно быть тайн и недосказанности. Если мы будем честны друг с другом, то…

– Ты любишь ее?

Ола боялась услышать “да” в ответ, но не могла не спросить. Она не понимала, как мог Дуарт так с ней поступить. Пока она ждала его, строила планы на будущее, пока жила предвкушением скорой встречи, которая изменит их жизни, он изменял. Может, раз, возможно, не единожды. Какая разница, если он уже предал доверие, нарушил клятву?

Ле Рей, должно быть, видел ситуацию в ином свете.

– Нет! Как ты только подумала о таком? – возмутился он. – Я люблю тебя и только тебя! Это была ошибка, какое-то помутнение рассудка, глупость. Я очень жалею, что проявил слабость. Умоляю, прости меня.

Дуарт встал перед княжной на колени, как она грезила еще недавно, только не смотрел в глаза, не признавался в любви. Опустил голову, всем своим видом выражая раскаяние. Возможно, он тоже переживал, иначе не сознался бы в измене, не просил сейчас прощения. Измене, которую совершил спустя месяц после того, как получил благословение на брак.

– Лучше бы любил, – ответила княжна. – Я бы поняла, если бы любил…

– Но я люблю тебя!

Словно в подтверждение своих слов Дуарт резво поднялся, обхватил лицо Оланы ладонями и поцеловал. Сначала нежно, будто спрашивал разрешение. Не встретив отказа, усилил напор. Его язык проник в ее рот, рука обхватила грудь, вторая опустилась на бедро, мяла ткань платья.

Еще недавно Ола таяла, словно восковая свеча, от его прикосновений, даже самых невинных. Сейчас словно окаменела. Ничего не чувствовала, даже отвращения не испытывала.

– Ола, сладкая моя, – шептал Дуарт между поцелуями. – Ты же простишь меня? Простишь? Клянусь, этого больше не повторится. Мы поженимся, и все будет по-прежнему.

– Если бы я отдалась тебе раньше, до свадьбы, ты бы не изменил мне? – спросила княжна. – Не стал искать утешения в объятиях той женщины?

– Ола…

– Пусти! – крикнула она, словно только сейчас осознала случившееся. – Я никогда не прощу тебя. Слышишь? Никогда! Я больше не верю тебе! Ненавижу тебя! Ненавижу!

Княжна оттолкнула ле Рея и бросилась бежать вниз по склону пологой горы. Тонкие бальные туфли почти не защищали ноги. Она чувствовала каждый выступ, каждый камень, каждую впадину на пути. Но эта физическая боль едва ли могла сравниться с душевными муками. Казалось, кто-то жесткий вырвал сердце из ее груди, бросил на землю и растоптал тяжелыми сапогами. После поднял и попытался вложить обратно. А сердце истекало кровью и уже не билось. Кто-то с лицом Дуарта, но не он. Он не мог так с ней поступить, не мог предать.

Ола бежала, не разбирая дороги, размазывает по лицу горькие слезы. Слышала, как ле Рей звал ее, просил остановиться, умолял выслушать его. Нет, она не хотела его больше видеть, ни теперь, ни когда-либо еще. Пусть убирается обратно к той, что оказалась ему дороже собственной невесты.

Глава 10

– Где моя дочь? – спросил Лагард. – Я тебя спрашиваю, что ты сделал с Оланой?

Командир в гневе был страшен. В бою ему удавалось взять себя в руки, но сейчас ситуация была иной. Речь шла о его единственной и любимой дочери, которая пропала. Благо виновнику хватило ума признаться, а не сбежать, трусливо поджав хвост, но вряд ли последнее обстоятельство хоть немного смягчало вину несостоявшегося зятя перед разъяренным отцом.

В свои сорок пять лет ле Норте был крепок, силен и не пренебрегал ежедневными тренировками со своими подчиненными. Многие солдаты считали честью служить под его началом. Каждый второй был готов отдать за него жизнь. Но сейчас мало кто захотел бы оказаться рядом с ним.

Эти истории Дуарт много раз слышал, но никогда не думал, что придется на собственной шкуре испытать гнев Лагарда.

Носки сапог ле Рея едва касались пола, хотя парень почти не уступал ле Норте в росте. Отец Оланы допрашивал его уже четверть часа, теперь еще и схватил за грудки. То и дело тряс, будто Дуарт был грушей или иным плодовым деревом, а не человеком.

– Я из тебя душу выну, ты у меня…

– Гард… – Нелия мягко коснулась его руки. – Отпусти его и позволь ему…

– Что? Сбежать? – прорычал Лагард.

– Ответить, – спокойно закончила его супруга. – Если бы он хотел бежать, то давно сделал бы это.

Ле Норте, несмотря на внутреннее сопротивление, подчинился. Отбросил от себя ле Рея, демонстративно вытер руки, словно прикоснулся к чему-то грязному, мерзкому.

Дуарт сумел устоять на ногах. Обвел взглядом присутствующих. Правящий князь с женой и сыном, Лагард с супругой и детьми – заступиться за него некому. Гостям объявили, что именинница переволновалась и ушла спать пораньше. Более чем прозрачной намек был понят: шатер мгновенно опустел. Только тогда хозяин дома дал выход своим эмоциям.

– Я не знаю, – произнес Дуарт, почувствовав относительную свободу. Глотнул побольше воздуха. – Мы гуляли, разговаривали. Ничего не предвещало беды.

– Он издевается! – крикнул Лагард. – Моя дочь, его невеста пропала, а он говорит какую-то ерунду. Безответственный мальчишка, щенок! Ола заслуживает настоящего мужчину, а не этого недоноска, неспособного отвечать за свои слова и поступки.

Ле Норте был прав. Как ни тяжело оказалось признать подобное, но Дуарт не мог возразить ему. Если бы не двоюродный брат, грозивший открыть его постыдную тайну, ле Рей ни за что не признался бы Олане. Но он не желал становиться послушной игрушкой в чужих руках и рискнул. Видимо, выбрал неподходящее время, поспешил. С другой стороны, искренне верил, что между супругами не должно быть секретов, хотя о таком следовало промолчать. Если бы он только мог повернуть время вспять…

– Молчишь, собачий потрох?

Ле Норте был прав, но даже это не давало ему права унижать его, наследника рода ле Рей, аристократа, чья родословная насчитывала не одно поколение, чьи предки служили еще первому князю-дракону. По слухам, им был Тэйнар, нынешний правитель, но Дуарт не верил в подобное. Скорее это было обычным совпадением. Его, к слову, назвали именем прадеда, но никто не считал его новым воплощением предка.

– Я бы вас попросил, – начал Дуарт, вспомнив о чувстве собственного достоинства.

– Попроси, – ухмыльнулся Лагард. – Может быть, тогда я не сверну твою шею прямо сейчас.

– Довольно! – произнес Тэйнар. Он едва ли повысил голос, но исходившая от него сила была ощутима почти физически. Не подчиниться ему было невозможно. – Дуарт, расскажи, как все было на самом деле. Не лги, мой сын поймет, если ты солжешь. Мы все хотим спасти Олу. Помоги нам.

Ле Рей почувствовал себя спокойнее. Уверенность почти вернулась к нему, но он по-прежнему избегал смотреть в глаза Лагарду. Пришлось наступить на собственную гордость и признаться во всем, кроме измены. Неважно, что стало причиной ссоры. Важнее найти Олану. И все же сказать это было легче, чем сделать. Дуарт едва ли не до минуты вспомнил и пересказал все события, которые предшествовали ее исчезновению. Объяснил, как они оказались в Портальном зале. Но тут начались самые большие странности. Ола пропала. Прошла сквозь стену. По крайней мере, сам он ничего, кроме камня, не видел. Стучал, пытался открыть проход, кричал, звал – безрезультатно. Тогда-то он и решил вернуться и сознаться во всем.

Сколько ни думал, как ни рассматривал ситуацию, все никак не мог понять, как такое возможно. В магию Дуарт верил не больше, чем в возможность путешествовать по мирам или во времени. Но что-то изменилось в его сознании, когда он потерял невесту. Ле Рей был готов отправиться куда угодно, лишь бы спасти ее, но сейчас чувствовал себя и правда никчемным, ни на что не способным человеком.

Лагард слушал молча. Нелия также не произнесла ни слова, только крепче сжимала руку мужа. Ее выдержке можно было позавидовать, но именно спокойствие внушало больший ужас. Дуарт не знал, чего от нее ждать.

Диларис смотрел на ле Рея не мигая. Иногда кивал, обменивался взглядами с отцом, но также ничего не говорил. Когда последние слова отзвучали, князь взмахнул рукой, произнес какую-то фразу на неизвестном языке. Этих странных действий оказалось достаточно,чтобы переместить всех из дома в Портальный зал. Тут ничего не изменилось: все те же разбросанные на полу камни, грязные разводы, только появилось несколько парней в балахонах.

– Здесь? – спросил князь, указав рукой на стену. – Через этот портал прошла Ола?

– Да, – кивнул Дуарт. – Я бросился следом за ней, но не успел. Голубой туман превратился в камень.

Он думал, что его примут за сумасшедшего, но никто из присутствующих не усомнился в правдивости его слов, будто ходить сквозь стены было для них обычным делом.

– Кто? Кто это сделал? – послышался надтреснутый голос. – Кто нарушил рисунок? Ты или ты?

Ле Рей обернулся, увидел старика. Кем тот приходился Оле, он не знал, но настроен незнакомец был воинственно. Обошелся без приветствий, начал ругаться, указывая на всех по очереди деревянным посохом. Самого Дуарта и вовсе бесцеремонно оттолкнул в сторону. Что-то бурчал под нос, и никто, даже правящий князь, не одернул его.

Глава 11

Шагнув в неведомое, Олана совершила отчаянный поступок, но вряд ли отдавала отчет в своих действиях. Все, о чем она могла думать в тот момент, было предательство Дуарта и жалость к себе. Даже очутившись по другую сторону, она далеко не сразу осознала, какую ошибку совершила. Лишь обернувшись, видя, как зыбкое марево, напоминающее голубой туман, затянулось пленкой, начала беспокоиться.

Княжна осторожно коснулась казавшейся стеклянной поверхности. Потом ударила по ней, надеясь разбить, но ничего не добилась. Мгновение, и пальцы ощущали уже не гладкость и холод льда, а теплоту камня. Та дверь, что привела сюда Олу, захлопнулась. Если бы не ниша, в которой она находилась, княжна не смогла бы отличить это место от любого другого. Вокруг простирались лишь горы. Они не были похожи на те, к которым девушка привыкла с детства, но сам вид их успокаивал. Окажись Олана в лесу или на морском побережье, волновалась бы намного сильнее.

Красно-коричневые вершины в лучах заходящего солнца вспыхивали алым, словно драгоценные камни. Изумрудно-зеленые деревья у их подножия только усиливали контраст. Ничто здесь не напоминало о наступлении осени. Лишь легкий ветер налетал порывами и заставлял Олану вздрагивать, когда потоки прохладного воздуха скользили по обнаженным плечам. Касались так нежно, словно робкий возлюбленный вдруг почувствовал смелость и позволил себе больше, чем обычно.

Но как бы ни хороши были горы, как ни любопытно было побывать в новом месте, княжна не собиралась здесь задерживаться. Она подошла совсем близко к тому месту, которое еще недавно было дверью, и принялась стучать по стене и звать родителей. Говорила негромко, опасаясь спровоцировать обвал. Раз за разом обращалась к самым дорогим людям, даже Дуарта вспомнила. Он оказался к ней ближе других в тот момент, когда она попала сюда. Если кто-то и должен был услышать ее, то предатель-жених.

Горы молчали. В Киликионе, там, где располагался их дом, всегда сновали люди, слышался звон оружия, когда отец тренировался с сыновьями и воинами, лаяли лисы, которых держали вместо собак, весной пахло цветами из маминого сада, а летом и осенью – спелыми яблоками и сливами. Здесь – ничего. Местность казалась безжизненной, но, покажись хоть кто-то на горизонте, Ола испугалась бы намного сильнее. Ей нечем было защититься. Она собиралась на праздник, а не в путешествие. Даже кинжал, подаренный отцом, оставила на столе среди баночек с краской для губ, бровей и румян. Единственным оружием могла бы назвать заколку, что удерживала на затылке ее волосы, но и той едва ли удалось поцарапать противника. Против сильного здорового мужчины ей не выстоять. Рядом всегда был отец, братья, даже Дуарт. Они не дали бы ее в обиду, потому Ола никогда не думала, что ей придется самой заботиться о собственной безопасности.

Княжна стучала и звала, пока не выдохлась. Подобрав подол платья, села на выступ, прислонилась спиной к стене. Так хотя бы сзади к ней никто не сможет подобраться, хотя от голода и жажды она может умереть намного раньше, чем ее найдут.

В том, что ее станут искать, Олана не сомневалась ни мгновения. Отец, если потребуется, перевернет весь мир, обратится к самым сильным магам, но отыщет ее. Мама тоже не останется в стороне. Значит, надо ждать. Лучше всего остаться здесь, чтобы не усложнять родным задачу.

Еще бы поесть чего-нибудь…

***

Ола не заметила, как задремала. Когда открыла глаза, надежда на то, что все случившееся ей привиделось, рассеялась утренним туманом в лучах восходящего солнца. Спала, судя по ощущениям недолго. Сумерки еще не превратились в ночь, хотя окружающие предметы потеряли резкость. О том, что будет, когда совсем стемнеет, не хотелось думать.

Княжна обернулась к нише, из которой вышла. Вгляделась в нее, для уверенности провела рукой – ничего не изменилось. Никакого голубого марева, сквозь которое она прошла, только нагретый солнцем шершавый камень. Снова, кажется, в десятый, если не в сотый раз, стучала, звала, едва не сорвалась на крик, но вовремя зажала рот ладонью. Не хватало только привлечь новые неприятности.

Как она была глупа! Зачем только полезла сюда? А все Дуарт виноват. Если бы не его предательство, не попытка сделать вид, будто ничего страшного не произошло, Олана сейчас была бы дома. Принимала поздравления и подарки, купалась во внимании, а не дрожала от холода и страха. В голове не укладывалось, как он мог изменить ей с другой женщиной. Она-то думала, что Масабель от обиды говорила, что мужчины не умеют ни любить, ни хранить верность. Оказалось, подруга оказалась права. Сложно было поверить, поскольку княжна с детства видела совсем иные примеры. Родители, несмотря на прожитые вместе годы, сохранили остроту чувств. Тетя Мира с мужем и вовсе, казалось, понимали друг друга с полувзгляда. Бабушка Эремина с дедом прожили до глубокой старости вместе. Если и были между ними разногласия в прошлом, они сумели их преодолеть.

Так прости, шепнул внутренний голос, от которого Ола поспешила отмахнуться. Нет, ни за что! Одно дело – оплошность, случайность, совсем другое – предательство. Нельзя изменить нечаянно. Это осознанный шаг, да и сама измена – дело не пяти минут. Скольких, княжна затруднилась бы ответить. Она пусть и имела представление о том, что происходит за дверями супружеской спальни, дальше поцелуев с женихом никогда не заходила. К чему торопиться, если через несколько месяцев они и так поженятся? Другое дело Дуарт. Ему, видимо, было недостаточно редких встреч или настолько плохо, что он нашел утешение в объятиях другой женщины. Не любил, но целовал – как такое может быть?

Сколько бы ни размышляла Ола, не могла понять, только сильнее запуталась. Еще и голова разболелась. Зато даже такие неприятные мысли помогли немного отвлечься и не думать о том, в какой ситуации она оказалась. Первым порывом было вновь обвинить во всем Дуарта. Если бы не его признание, она ни за что не оказалась бы здесь. С другой стороны, никто не гнал ее в пещеры, тем более, не заставлял прятаться в Портальном зале, куда вход был строжайше запрещен. В прошлом княжна несколько раз пробиралась туда на спор с братьями, но так далеко прежде не заходила. Магия, связанная с этим местом, влекла и пугала ее одновременно, но заученное с детства правило “меч вернее волшебства” давало о себе знать. Сейчас при ней даже меча не было, тогда как магия пригодилась бы.

Глава 12

Димар, кажется, предусмотрел все. Показал охранникам документы и попросил никого не пускать в Портальный зал, магов – следить за расстановкой камней. Не хватало еще, чтобы кто-то по неосторожности нарушил рисунок. Хотя случайный человек не мог сюда зайти, Димар не считал эту меру лишней. Он просчитывал любую ситуацию на несколько шагов вперед, чтобы избежать неожиданностей. Эта привычка не раз спасала ему жизнь.

Будучи уверенным, что все предусмотрел, маг, тем не менее не спешил начинать поиски. Прежде следовало осмотреться, понять, где он очутился, и решить, что делать дальше. В том, что драконы здесь существовали, он не сомневался. Видел их собственными глазами, когда более десяти лет назад открыл портал в этот мир. Видел лишь одного, но надеялся, что не последнего.

Димар огляделся. Везде, сколько хватало глаз, простирались горы. Красно-коричневые, не такие высокие, как в Киликионе, и все же горы. Значит, должны найтись и пещеры, в которых при необходимости можно укрыться, и спуски или тропы, что вели к подножию скал. Как люди должны были сюда подниматься. Не все живущие здесь были драконами. Например, та девушка, что сидела на спине одного из них, выглядела как человек. Впрочем, сами драконицы, по словам Тэйнара, внешне ничем не отличались от человеческих женщин, разве что были стройнее. Оборачиваться, тем более летать, как мужчины в другой ипостаси, они не умели.

Не имел крыльев и Димар, потому внимательно осмотрел портальную арку и плато, на котором она располагалась. Лег на живот, подполз к краю обрыва, свесился вниз, пытаясь на глаз определить высоту и найти хоть какие-то следы пребывания здесь людей или драконов. Ничего, бесконечные горы и широкая полоса деревьев у их подножия. Больше отсюда ничего невозможно было рассмотреть. Маг решил вернуться сюда позже: с наступлением темноты, если места окажутся обитаемыми, либо мелькнет свет в чьем-то доме, либо потянет дымом от очага. Мысль о том, что готовить здесь могли без использования открытого огня, применяя какие-то артефакты, пришла чуть позже. Разум воссоздавал привычные образы, тогда как действительность могла оказаться совсем иной.

Димар развязал мешок, достал оттуда хлеб, мясо, отрезал по большому куску того и другого и с удовольствием съел. Несколько глотков настойки на травах сделал прямо из горлышка бутылки. Переход дался ему сложнее, чем маг ожидал. Глаза слипались, тело требовало отдыха. Тех нескольких часов, что он проспал в доме Лагарда, оказалось явно недостаточно после двух суток бодрствования. И все же он не мог позволить себе даже кратковременный отдых. Прежде следовало осмотреть близлежащие территории, найти место для ночлега, понять, как себя поведет здесь магия. Не хотелось бы погибнуть в самом начале пути по глупости или неосторожности.

Маг потянулся, разминая мышцы, подставил лицо ветру. Свежо, но еще не настолько, чтобы замерзнуть. Здесь даже костер не из чего было развести. Спасало лишь то, что сам Димар был нечувствителен к холоду. Наверно благодаря этому не замерз в свое время, когда оказался на улице. Тогда, будучи совсем ребенком, он не задумывался об этом. Сейчас с удовольствием отметил в себе еще одну черту, подтверждавшую его драконью природу. Повелитель тоже одинаково ровно переносил жару и стужу.

Димар закинул на плечо мешок, подумав, снял его. Заглянул внутрь. Лишних вещей здесь не было, но все же нашлась одна, которую не жаль было потерять. Маг высыпал все содержимое на землю, оставив только чернильницу, и прочитал заклинание. Мешок исчез и снова появился, даже вес его не чувствовался, как если бы он сам Димар находился в родном мире, а не здесь. Значит, законы магии везде одинаковы. Это открытие не могло не радовать. Можно было не беспокоиться о сохранности вещей и путешествовать налегке. Вновь сложив вещи, переместил их в пространственный карман и зашагал вниз по склону. Солнце уже клонилось к горизонту, а успеть сделать еще предстояло очень много.

***

Каких-либо признаков жизни или следов человека за несколько часов исследований Димар не сумел найти. Поворачивать обратно не хотелось: было жаль потраченного времени, да и путь наверх в сгущавшихся сумерках казался намного опаснее, чем при свете дня. Одно неосторожное движение, и ничто не удержит его от падения в пропасть.

Маг повернул направо, все также больше глядя по сторонам, чем под ноги, и тут же поплатился за свою неосмотрительность. Казавшаяся надежной поверхность рассыпалась мягким песчаником. Провал оказался достаточно широк, чтобы Димар, не успев ухватиться за края образовавшейся ямы, рухнул вниз. Благо полет был коротким, но приземление вышло болезненным. Локоть прострелило острой болью, рука на несколько мгновений потеряла чувствительность. Перед глазами в безумном хаотичном танце кружились звезды.

– Бездна! Надо же было так глупо попасться!

Димар сел, зажмурился, несколько раз глубоко вдохнул, задержал дыхание, выдохнул. Практика, которой его научили в ордене Лунного моря, помогла унять бешено бьющееся сердце и успокоиться. Может, не стоило оттуда сбегать, мелькнула непрошенная мысль. Доучился, знал бы намного больше, носил серый балахон и превратился бы такого же истукана, как все послушники. Нет, такая судьба не для него. В жизни слишком много удовольствий, чтобы добровольно отказываться от них. Ради чего? Магия и так была ему послушна, как ручной пес. Обрести бы еще крылья…

Димар помассировал локоть, разгоняя кровь, но не спешил вставать. Осмотрелся. Света, проникающего сквозь дыру в потолке, оказалось явно недостаточно. Пришлось зажечь небольшой шар и оттолкнуть от себя.

Пещера оказалась небольшой, не имела других выходов, кроме того, что маячил в нескольких десятков шагов. Здесь было тихо, сухо. Не нашлось следов огня, костей животных, значит, незваных гостей можно было не опасаться. Сложно представить себе лучшее место для ночлега. Выспаться можно и на голом камне, подстелив плащ, заменив рукой подушку. Димару в прошлом и не в таких местах приходилось засыпать и просыпаться.

Глава 13

Днем, даже вечером, все казалось намного проще. Сейчас Олу охватил настоящий ужас, заставив снова действовать необдуманно. Она бежала, не разбирая дороги. Падала, сбивая ладони в кровь, и снова поднималась. В груди пекло, воздуха не хватало. Ноги дрожали. Какой-то момент она почти упала, но заботливые руки Дуарта подхватили ее. Каким- то чудом любимый оказался рядом, спас ее, уберег от несчастий.

Торопливые поцелуи, жаркие объятия, и вот она уже лежит на постели в какой-то незнакомой комнате.

– Не торопись, Ола, все у нас еще будет, но после свадьбы, – шепчет Дуарт, нехотя отпуская ее. – Подожди немного. Я сам хочу этого, но твой отец убьет меня, если узнает.

– Убьет, – вторит ему княжна и добавляет, удивляясь собственной смелости:

– Но ты же мужчина. У тебя есть желания и потребности, от которых нельзя просто так отмахнуться.

– Нельзя, – отвечает Дуарт, – но моя невеста должна быть чиста и невинна перед ликами богов в храме.

Ола улыбается. Ей приятно знать, что жених так сильно любит ее, что готов ждать. Любимый возвращает ей улыбку. Встает с постели.

– Куда ты? Мне без тебя страшно.

– Не бойся, мы будем рядом.

Прежде чем княжна успевает осознать смысл сказанного, она замечает ее, ту, другую женщину, которая встала между ней и Дуартом. На сопернице бесстыжий наряд, который почти не скрывает высокую грудь, тонкую талию, широкие бедра. Ола не может отвести взгляд от холодных льдистых глаз и кроваво-красных губ Марабель.

Подруга усмехается. Она так жадно целует ле Рея, будто пытается съесть его. Он не сопротивляется, только сильнее прижимает ее к себе, словно хочет врасти в нее.

– За что вы так поступаете со мной? Что я вам сделала плохого? Ненавижу!

Олана проснулась от собственного крика. Шумно выдохнула и снова заплакала. Слезы текли по щекам, оставляли соленые следы на губах. Разыгравшийся ветер высушивал их, будто заботливый отец, что пытался утешить расстроенное дитя. Только не обнимал, обжигал холодом. Так ей и нужно! Глупая девчонка поверила в любовь и обожглась, а ведь Лагард был против Дуарта. Ни разу ни слова не сказал, но она видела тревогу в его глазах. Впрочем, отец мало кому верил. Лишь в этот раз уступил настояниям дочери, разрешил ей самой сделать выбор. Знал бы он, как она сейчас корила себя за то, что позволила чувствам взять верх над разумом. Как жалела, что поддалась эмоциям и попыталась спрятаться в другом мире. Пусть бы отругал, лишь бы был рядом.

Ола вновь преисполнилась жалости, но вдруг словно увидела себя со стороны: зареванную, слабую, неуверенную. Разве могла такая девушка привлечь внимание мужчины, тем более удержать его? Нет, она и себе-то не нравилась в эту минуту, что говорить о других. Поскольку надежда на то, что кто-то спасет ее, с каждым мгновением становилось все иллюзорнее, княжна решила, что пришла пора позаботиться о себе самой. Она обязаны вернуться ради себя, семьи, ради того, чтобы выяснить правду о Дуарте и Марабель. Сон мог быть отражением пережитых событий, странной фантазией, созданной сознанием, или предупреждением.

– Маленькая капризная девочка? – произнесла она вслух, будто тот, к кому она обращалась, мог ее услышать. – Как бы не так!

Желая доказать всем и в первую очередь самой себе, что она чего-то, да стоит, Ола решила действовать. Не ждать пока ее найдут, а самой найти выход. Не может быть, чтобы в округе никого не нашлось ни одного селения. Там, где люди, есть кров и пища, помощь. Может быть, поблизости живет достаточно сильный маг, который поможет ей вернуться в свой мир. Родители отблагодарят его, так что человек не останется в накладе.

В мечтах Олана уже видела себя в родном Киликионе, обнимала отца и мать, братьев, гладила любимую лисицу Ергу, что принесла в этом году трех рыжих лисят. Свысока поглядывала на Дуарта, который продолжал молить ее о прощении. Такая славная получилась картина, если бы не внутренний голос, который змеей нашептывал, что не все так просто. На улице ночь. Попытка в темноте спуститься с гор равносильна самоубийству. Людей поблизости не видно, а те, кого она встретит, могут оказаться разбойниками или того хуже. Магии здесь и вовсе может не быть, или же сам маг окажется подлецом, который воспользуется ситуацией, чтобы проникнуть в ее мир. Дядя Тэйнар рассказывал о таком негодяе, из-за которого родной мир драконов оказался на грани уничтожения, а сами они были вынуждены искать пристанище в иных измерениях.

Нет, такого княжна точно не допустит! А что тогда? Как поступить? Не сидеть же сложа руки, смиренно ожидая голодной смерти.

Стоило только вспомнить о еде, как ветер словно в насмешку принес запах жареной рыбы. Рыбу Ола не слишком жаловала, но живот тут же отозвался требовательными и совершенно неприличными звуками. Благо рядом никого не было, и все же щеки вспыхнули от стыда.

Хотелось не только есть, но и пить. Кажется, она отдала бы год жизни за глоток чистой воды.

– Рыба! – воскликнула Ола и закашлялась. В горле пересохло.

Где рыба, там и вода, и люди, поскольку многие селения располагались близ рек и озер. Можно будет попросить о помощи. Не все подлецы. Не откажут же ей в нескольких ломтиках жареного мяса, куске хлеба и чистой постели. Осталось только найти спуск с горы. Должна же быть хоть какая-то тропинка.

Воодушевившись, княжна уже более не могла сидеть на месте. Сперва встала, немного размялась. Ноги затекли и не слушались. После осторожно, полагаясь только на собственную ловкость и свет далекой луны, двинулась вдоль плато. Глаза привыкли к сумраку, и все же приходилось идти очень медленно, выверять каждый шаг.

Ола обошла все видимое пространство, не рискнув подойти к краю. Уже собиралась повернуть обратно, как вдруг явственно различила шум бегущей воды. Днем из-за ветра она ничего не слышала. Теперь могла поклясться, что где-то рядом протекал ручей. Осталось только найти его.